"Опрометчивость" - читать интересную книгу автора (Адлер Элизабет)

ГЛАВА 18

Деревушка Марина ди Монтефьоре лежит в глубине каменистой береговой линии Кампании, окаймленная с юга дугой чистого белого песка, а с севера – небольшим естественным заливом. Узкая лента дороги вьется за ней по поросшим соснами и каштанами холмам, связывая деревню с другой дорогой на побережье. Слишком далеко от орд туристов с их автобусами и фургонами, чтобы они обнаружили это местечко. Только немногие счастливчики проникали сюда, к этой великолепной линии белого берега, маленьким рыбачьим лодкам в заливе, поблекшим, цвета охры, стенам и терракотовым крышам старого палаццо, выходящего фасадом на море; те, кто был достаточно любопытен, чтобы потратить время на то, чтобы осторожно спуститься по предательски осыпающейся тропе, вознаграждались тем, что открывали все очарование этого уединенного места.

Индия влюбилась в Марина ди Монтефьоре с первого взгляда. Эта деревня словно застыла во времени со своими тенистыми скверами, неумолкающим фонтаном и старыми домиками рыбаков с белыми чистенькими стенами. Она полюбила прохладный полумрак и пряные запахи крохотных магазинчиков, где продавали салями и сосиски, вина и сыры, свежеиспеченный хлеб. Она получала огромное наслаждение, копаясь в этих магазинчиках, не изменившихся с начала века. В них продавались также замечательные шляпы, старые соломенные шляпы цвета бисквита со сливками; некоторым из них было лет по шестьдесят, одни кокетливые с болтающимися ленточками, другие—мужские с аккуратной тесьмой. В задних комнатах стояли застекленные шкафы, заполненные нижним бельем, объемными и белыми и розовыми дамскими панталонами с резинками внизу, благопристойными лифчиками, таких размеров, какие способны были вместить весьма пышные груди, полки ломились от черных нейлоновых чулок, которые носила каждая женщина в деревне, даже в самые жаркие дни. Только приезжие и дети ходили с голыми ногами. Кафе выползали на тротуары под оберегающие от солнца синие и зеленые тенты, их шаткие столики покрывали клеенки, на каждом стояла большая белая пепельница с рекламной надписью «Чинзано», рыбак и приезжие потягивали каппучино[11] и пиво «Перони», наслаждаясь теплом и покоем.

Вот в чем беда, думала Индия. Любовь всегда завлекает вас в ловушку. И любовь к какому-то месту точно так же, как и любовь к человеку. Она припарковала свой «фиат» в тени неподалеку от фонтана и пошла к кафе-бару Рикарди напротив. Весь месяц, что она находилась в Марина ди Монтефьоре, она заходила в это кафе каждое утро, чтобы выпить здесь чашечку кофе-экспрессо и съесть кусочек хрустящего хлеба, окуная его в подогретое местное оливковое масло и намазывая сверху свежую анчоусную пасту. Эта еда служила ей и завтраком, и обедом, и составляла одно из главных удовольствий дня. Можно навсегда забыть обо всех этих знаменитых французских ресторанах, думала она с удовольствием. Я предпочитаю этот.

Рыбак за соседним столиком кивнул ей в знак приветствия, и они завязали неспешный разговор о сегодняшнем море, о надвигающемся с севера циклоне, о видах на улов омаров нынешней ночью. Индия чувствовала себя совершенно как дома, хотя никого здесь и не знала.

Неожиданно до нее дошло, что она просто счастлива здесь, счастливее, чем когда-либо раньше за долгое время. Когда она приехала в палаццо, то обнаружила, что Альдо Монтефьоре вызвали в Милан, как ей сказали, по семейным делам. Ожидали, что он вернется через неделю, но пока он так и не появился. Индия была тепло принята его матерью Паолой, графиней ди Монтефьоре, маленькой, хрупкой женщиной, чей глубокий, низкий голос звучал словно колокол:

– Располагайтесь здесь, как дома, – сказала она, – занимайтесь всем, чем считаете нужным. Альдо предложил, чтобы вы начали осматривать картины и мебель. Затем, когда вы познакомитесь с палаццо, вы решите, что тут можно переделать. Боюсь, не смогу быть вам очень полезной. Мне трудно представить какие-либо изменения здесь, но, мне кажется, мы нуждаемся в большем числе ванных комнат. Может быть, это не будет стоить слишком дорого? – Она с надеждой взглянула на Индию, и Индия поняла, что для графини будет трагедией расстаться с чем-либо из дворцовых сокровищ, гораздо болезненнее, чем ее сыну, потому что он одной ногой уже стоял в другом мире, а для графини ди Монтефьоре это место воплощало всю ее жизнь, с тех пор, как она в семнадцать лет вышла замуж.

Палаццо ди Монтефьоре чьей-то божественной рукой вставили, словно драгоценный камень, в крону покрытых лесами холмов, нависших над морем, и Индия страстно желала нарисовать его окруженные кремовыми стенами дворики, его арки и фонтаны, искрошившиеся статуи, жасмины и вьющиеся буггенвиллии, которые вздымались буквально по каждой плоскости. И если снаружи палаццо казалось драгоценным камнем, то внутри его переполняли настоящие сокровища. Не самые дорогие – эти были уж давным-давно проданы, и пустые места там, где висели когда-то шелковые гобелены, словно протестовали против их исчезновения. Но оставалась еще пара больших полотен маслом в столовой, которые, если она не ошибалась, были написаны более поздними итальянскими мастерами, и была кое-какая великолепная мебель, особенно во «французской комнате» в восточном крыле. Конечно, Монтефьоре должны будут кое-чем пожертвовать, но деньги при этом получат, и значительные.

Индия заказала еще один эспрессо, разложила на столе план и начала его изучать. Палаццо был выстроен вокруг центрального двора, и сначала предстояло реконструировать два его крыла, а позднее, если рискованное предприятие окажется успешным, то и третье, оставив южное крыло для семьи. Она не видела никаких структурных проблем в реконструкции, старое здание обладало высокими пространственными потолками прошлой эпохи и могло быть великолепно приспособлено к новым целям. Единственной трудностью было обеспечить покой для семьи Монтефьоре. Она сосредоточенно размышляла над планом, прикидывая, где бы лучше сделать новый вход в семейные апартаменты. Но, что бы она ни прикидывала, дорога должна будет проходить вокруг южной стороны. Это, конечно, влетит в копеечку, но нельзя же ожидать, что они будут парковать свои машины перед фронтальной частью, а потом идти пешком вокруг. Это разрушит все усилия, направленные на то, чтобы обеспечить семье определенное уединение от гостей.

Подъехавший Альдо Монтефьоре застал Индию у «Рикарди» склоненной над наружным столиком. Она уткнулась в лежащие перед ней бумаги, но он бы узнал эти чудесные волосы где угодно. Ее «хвостик» свисал через плечо, а в непослушные завитки над ухом она воткнула желтый цветок. Он объехал вокруг и остановил автомобиль у фонтана возле ее фиата.

– Синьорина Хавен?

Индия с изумлением взглянула в знакомые карие глаза, обрамленные изогнутыми темными ресницами.

– Ох, Альдо… Синьор… граф… – залепетала она, смущенная его неожиданным появлением.

Он засмеялся.

– Лучше Альдо, если вы, конечно, позволите мне называть вас Индия.

– Конечно, – согласилась она, – заказать вам что-нибудь выпить?

– Может быть, лучше это сделаю я?

Ее пухлые губы растянулись в запомнившейся ему широкой улыбке.

– В следующий раз, – пообещала она, – будет ваша очередь.

Альдо наконец отвел взгляд от ее рта и взглянул на разложенные на столе планы.

– Ого, Индия, вы уже занялись работой?

– Палаццо ди Монтефьоре изумителен! Я просто влюбилась в него. Когда я прохожу через его комнаты, то представляю молодых, романтичных графов Монтефьоре, скачущих покорять соседских принцесс…

Альдо рассмеялся.

– Вы похожи на мою мать, тоже хотите взять воспоминания из семнадцатого века и любовно приспособить к современной жизни. Но я очень боюсь, что, если мы не модернизируем дом, Индия, он просто обрушится, и ничегошеньки не останется у этого романтического Монтефьоре на жизнь для его внуков.

Его внуков! Индия отвела взгляд в сторону и опять погрузилась в планы.

– У меня есть дар каким-то образом сочетать романтику с практичностью, – твердо сказала она, – и, я думаю, ваше палаццо в этом похоже на меня.

Беззащитная женственность испарилась из ее глаз, и она неожиданно приобрела вид деловитый и деятельный, и это огорчило Альдо.

– Мы пройдемся попозже вместе по комнатам? – попросил он, – И вы расскажете мне о ваших планах.

Индия с энтузиазмом наклонилась к нему.

– Прежде всего, мы должны поговорить о мебели и картинах. Понимаете, Альдо, я думаю, надо заменить антикварные вещи, которые могут быть проданы, современными изделиями от Пароли. Фабрицио особенно удается сочетание модернизма со стариной. Но, я предупреждаю вас: следует проявить решительность, необходимо избавиться от всех этих вылинявших обоев и выношенных старых драпри. Да и ковры настолько изодраны, что утратили всю свою красоту. Надо выстлать паласами все коридоры наверху и лестницы, ковры от Пароли положить на полы спален. И, конечно, каждые апартаменты должны иметь свою ванную.

– Апартаменты? – Он-то думал об обычных гостиничных номерах.

– Да, это должны быть именно апартаменты, не слишком большие, но роскошные. Можно разделить некоторые большие комнаты и соорудить маленькие гостиные, но самые большие апартаменты должны иметь собственные гостиные и столовые.

Альдо слушал в полном изумлении. Он и в самом деле не верил, что Индия окажется способной выполнить эту работу – ведь она слишком молода и слишком хороша, чтобы быть деловой женщиной. У него мелькнула мысль, что она просто дочь кинозвезды, разыгрывающая роль модного декоратора интерьеров, деятельная, родившаяся в сорочке девочка, оставившая в его памяти такое глубокое впечатление, что он сразу уцепился за возможность увидеть ее снова, когда Фабрицио предложил, чтобы именно она приехала в Монтефьоре.

– Индия, – начал он, – я не…

– Не перебивайте меня, позвольте мне сначала закончить… – Ее глаза, такие же блестящие и карие, с такими же пушистыми ресницами, как у него, горели от возбуждения, когда она продолжала объяснять свои планы в отношении палаццо, и Альдо слушал, наслаждаясь ее энтузиазмом. После пары недель, проведенных в скучном обществе Маризы и Ренаты, когда он заранее предвидел каждое их слово, она походила на глоток свежего воздуха.

– Это такой умный замысел, Альдо, – завершила Индия, – ваше палаццо совершенно уникально. Необычное место, которое, несомненно, привлечет самых разборчивых туристов. Дом обладает красотой и очарованием своего возраста, а все, что требуется – это добавить ему удобства двадцатого века и немного роскоши. Нет, я должна поправить себя – много роскоши. Надо заказать матрасы на эти старинные кровати на четырех ножках и обязательно сменить всю электрическую проводку, чтобы заново сделать освещение. Я уже знаю, как. Свет нужен такой, чтобы около лампы можно было свободно читать газету. А еще – великолепное полотняное постельное белье и самые большие полотенца, какие только бывают на свете – американцы любят такие, а все эти старинные ванны с медными кранами мы сохраним, нужно только как следует почистить их. О, Альдо, какая колоссальная идея!

– Я хотел бы принять эту похвалу на свой счет, – улыбнулся Альдо, – но на самом деле все придумала Мариза Пароли.

– Мариза?

– Когда она была здесь со своим кузеном пару месяцев назад, то сказала, что ей стыдно смотреть, как разрушается эта постройка, и что единственная проблема, с которой у меня нет хлопот – это слуги, так что лучше всего превратить палаццо в отель. Понимаете, женщины в этой деревне любят работать в палаццо, некоторые из здешних семей работали у нас столетиями. И ее идея захватила меня как возможность помочь всем нам; она обеспечит работой местных жителей и доходами нашу семью.

– Понимаю, – ответила Индия. Значит, это ее идея – послать ее сюда – не Фабрицио. Это способ, с помощью которого Мариза устраняла ее со своего пути!

– Хорошо. – Она быстро собрала бумаги. – Вот то основное, что я хотела сказать. Если у вас есть время, мы после обеда обсудим все в деталях.

Альдо размышлял, что же такое мог сказать, отчего ее энтузиазм сразу пропал. Они вместе направились к стоянке автомобилей.

– Я вернусь через час, – сказал он, – если, конечно, это удобно для вас.

Черт возьми, думала Индия, ну почему его глаза так приятно улыбаются? Альдо не был так красив, как Фабрицио, но, когда он стоял рядом с ней, мускулистый, в одной рубашке, без пиджака, под летним солнцем, она испытала то же ощущение, как тогда на вечеринке. Индия взяла себя в руки. Она не должна поддаться на романтические карие глаза Альдо, нет, с нее довольно итальянцев!

– Хорошо! Значит, увидимся позже.

– Спасибо за выпивку. – Он помахал ей, когда она разворачивала свою машину. – Я заеду за вами в четыре часа. – Альдо продолжал улыбаться, глядя, как она отъезжает. Американская энергия Индии Хавен способна перевернуть нескольких Монтефьоре в их могилах, но этому Монтефьоре она определенно доставляла удовольствие.

Мариза наблюдала, как Фабрицио играл с детьми. Пятилетний Джорджо, одетый в ярко-желтую пижаму и свои любимые ковбойские, сапожки, с которыми он отказывался расстаться, даже когда ложился спать, карабкался вверх по искусно изготовленной красной раме, которую сконструировал для него Фабрицио, и размахивал ручонками с самой верхней перекладины. У него было нежное, удлиненное лицо Маризы, голубые глаза Фабрицио, и он обладал чертовским чувством юмора, он всегда их смешил. В свои шесть лет Фабиола представляла толстощекую копию Фабрицио в женском варианте, те же кудрявые белокурые волосы, тот же флорентийский нос и развитое чувство собственного достоинства. Фабиола обожала ласкаться; если она видела незанятое колено, то тут же вскарабкивалась на него, если видела не занятую делом руку, тут же цеплялась. Сейчас она пыталась, напрягая все свои силенки, взобраться на колени Фабрицио. Чудесная семейная сцена, думала Мариза, может быть, и самый подходящий момент для следующего ее шага.

Она все еще никак не могла решить: раздражало или удовлетворяло ее то, что Марио Томазетти не нашел ничего предосудительного в отношениях между Индией и Фабрицио. Он следил за ними обоими на протяжении двух недель и представил ей напечатанный на машинке подробный отчет о том, чем они занимались все двадцать четыре часа в сутки. Они находились вместе в офисе, но, конечно, ничего не могли там делать такого, там слишком оживленно, слишком много вертелось людей. Не было никаких длительных интимных обедов – вообще не было никаких обедов вместе, даже просто выпивки накоротке или кофепития. Индия, похоже, вела очень спокойную жизнь, ужинала она обычно в одиночестве в траттории вблизи ее квартиры и сразу отправлялась домой. Фабрицио по вечерам уходил по делам, но в этом не было ничего необычного – он часто бывал на приемах и обедах без нее, как того требовали интересы бизнеса, и эти его отлучки не представляли исключения. Большую часть вечеров он предпочитал проводить дома, играя с детьми, прежде чем укладывать их спать – точно так же, как и сейчас.

Мариза раздраженно вздохнула. Она не хотела верить, что ее муж изменял ей – особенно с Индией Хавен, но с тех пор, как Рената вбила эту мысль в ее голову, и несмотря на невинные отчеты Томазетти, у нее возникло тревожное подозрение, что он ей все-таки изменяет. Вот почему она решила предложить, даже больше, чем предложить – настоять – с невинным видом благодетельницы, чтобы Фабрицио предложил Индии работу в палаццо ди Монтефьоре. Тем не менее, она изумилась, когда Фабрицио согласился с ее предложением; более того, при этом он выглядел почти счастливым. Все это было очень странно. Теперь Индия будет отсутствовать почти два месяца. Конечно, если бы у них что-то было, Фабрицио под каким-нибудь предлогом нанес бы визит в палаццо ди Монтефьоре. Но, насколько она знала, между ними не было никаких контактов, кроме как обычных деловых. Человек Томазетти продолжал держать Фабрицио под наблюдением, но тот по-прежнему вел себя как самый примерный супруг в Италии.

Итак, наступило время для решающего теста. И если, как она подозревала, между ними что-нибудь было, этот тест станет coup de grace[12] для мисс Хавен.

– Фабрицио, – позвала она, перекрывая восторженные вопли Фабиолы, которую тот высоко подкидывал над головой, одновременно сам крутясь на месте, – Фабрицио, отпусти ее, пожалуйста, ей будет плохо.

Фабрицио опустился на пол, удерживая Фабиолу на руках.

– Ох, – простонал он, – ты такая тяжеленькая – смотри, что ты сделала со своим стареньким папкой. Ох, я не могу и пошевелиться.

Он повалился на спину, драматично раскинув руки, в то время как Фабиола уселась ему на грудь, раскачиваясь и хохоча.

– Фабрицио, мне кажется, будет хорошо, если мы возьмем детей на уик-энд куда-нибудь за город, на свежий воздух, пока стоит такая чудесная погода.

– Превосходная мысль, – согласился муж. – Тебе она нравится, Фабиола?

– А куда? – потребовала Фабиола, вертясь в его руках, – Куда мы поедем?

– Думаю, мы могли бы поехать к Монтефьоре, – небрежно сказала Мариза, – можно взять с нами и Ренату – ты знаешь, что она влюблена в Альдо, и я уверена, что ей понравится эта идея. Это станет приятным событием для них обоих… и потом, разве вам с Индией не пора поговорить немного относительно дворца? Наверняка потребуется обсудить тысячу вещей.

Фабрицио неожиданно сел, прижимая к себе Фабиолу.

– У меня нет никакой необходимости ехать туда. Я послал туда три недели назад архитектора. Он подтвердил, что идеи Индии вполне работоспособны, и что в ее технических эскизах нет ошибок. Она представила мне все свои планы по интерьеру, и теперь она делает рисунки, чтобы предъявить их Монтефьоре. Индия великолепно работает и без того, чтобы вокруг нее суетился босс.

– Но, в конце концов, caro, Монтефьоре платят Пароли, не Индии, разве не так? – Она хитро взглянула на него. – Я не вижу причин, почему Индия должна выйти из себя, если увидит там своего босса?

– Конечно, нет. – В голосе Фабрицио слышалось легкое раздражение. – Я хочу сказать, что она прекрасно справляется с работой и без меня.

– Вот и отлично, значит, решено. Я позвоню Паоле и сделаю все приготовления. – И Мариза поспешила к телефону в своей спальне. Она обрадовалась, когда к телефону подошел Альдо и сказал, что он рад принять их. Он уверен, что Индия тоже будет рада. Она работает очень, интенсивно, и маленькая передышка пойдет ей на пользу.

– О, Альдо, – сладко попросила Мариза, – пожалуйста, не говори Индии о нашем приезде, мне хочется, чтобы это стало для нее сюрпризом.

– Сюрпризом? Конечно, раз ты просишь, Мариза.

– Значит, увидимся в пятницу. Рената будет ждать с нетерпением, Альдо.

– Мы тоже ждем с радостью, Мариза, – ответил Альдо.

Вот так-то, подумала женщина, опуская трубку. Она сделает этой малютке Индии испытание в этот уик-энд и создаст в ситуации Альдо-Рената некоторую моральную поддержку Ренате. Подошла пора, чтобы тут наметился определенный прогресс. Убью двух, зайцев единым выстрелом, подумала она весело. Умный шаг.

Альдо оторвался от груды планов, бумаг, контрактов и счетов, громоздящихся на письменном столе-бюро из орехового дерева – том самом столе, которым пользовался его прапрадед, из всех Монтефьоре больше всех преуспевший в делах, сумев поднакопить порядочно на заре наступающей новой индустриальной эры. К несчастью, его прапрадеду меньше повезло с детьми – двумя своенравными дочерьми и сыном, которые рассматривали семейное состояние как бездонный карман для удовлетворения своих диких прихотей.

Сын, Энцо Монтефьоре, чей портрет висел на отшибе, подальше от взглядов, в коридоре второго этажа, сделал себе имя и репутацию – а заодно и потерял все свои деньги – в кафе и веселых заведениях fin-de-siecle[13] Парижа, соперничая с британскими герцогами и новоявленными американскими миллионерами, в соревновании за обладание самыми известными в городе куртизанками; Земля тебе пухом, подумал Альдо, облачаясь к ужину в легкий полотняный пиджак. Энцо, как и все Монтефьоре, ничего не делал наполовину. Его женщины были самыми красивыми и модными куртизанками в Париже, а его экстравагантные выходки поражали воображение. В этом крылась одна из причин того, почему идея с отелем должна была сработать. В это были вложены все еще оставшиеся средства семьи Монтефьоре. Обратного пути не существовало. Старый дворец должен окупить себя – или обратиться в прах, как его былые обитатели.

Индия Хавен – умница. Ее энергия и изобретательность – феноменальны. Ее идеи начинались от простой реконструкции палаццо – хотя Бог знает, какие чудеса при этом она творила – и простирались до предложений по управлению новым отелем и, самое важное, рекламы тому, как сделать, чтобы мир узнал о существовании палаццо ди Монтефьоре. В палаццо будет дюжина роскошных апартаментов на третьем этаже. Дом управляющего имением, долгое время не использовавшийся, потому что не было больше никаких «имений», чтобы управлять ими, станет особой частной виллой для сдачи в наем, полностью укомплектованной служанками, поварами и дворецким. Виллу они сдадут за огромные деньги тем, кто пожелает полного уединения. Огромные холл и главные парадные залы останутся в своем первоначальном виде, а Индия как раз сейчас работала над рисунками нового декора, который должен был освежить их поблекшее очарование и усилить комфорт. Без всякого сомнения, она работает великолепно, и после продажи на аукционе дворцовой мебели, картин и библиографических редкостей он будет в состоянии покрыть все расходы.

По предложению Индии он договорился с хорошими рекламными компаниями, установил связи с итальянским туристским агентством, которое оказалось весьма полезным, с компаниями «Америкен Экспресс» и «Томас Кук», а также с большинством основных авиакомпаний. Палаццо уже упоминалось в колонках газет, отведенных туризму, и проспектах авиалиний как новое место для тех туристов, которым требуется чуть-чуть чего-то «экстра». Завязывая перед зеркалом галстук, Альдо молил, чтобы таких сыскалось побольше. Он взглянул на себя, замерев на секунду и подумав об этих последних Монтефьоре. Все они, кроме Энцо, который умер после дуэли в Булонском лесу на руках прекрасной блондинки, женились по любви. Графы ди Монтефьоре всегда славились своей внешностью, своим обаянием и – репутацией любовников. И ни один из них не женился из-за денег. Ладно, думал Альдо, смерив свой приплюснутый нос, я не красавчик, не уверен и насчет обаяния, что же касается остального… Он с улыбкой отвернулся от зеркала.

Мраморные ступени по углам растрескались, но Альдо знал, где не надо наступать, когда сбегал вниз через выложенный изразцами холл в небольшой салон.

Индия была одна, она стояла возле широкого окна и глядела в сад. Его зелень сгустилась в подступающих сумерках, и, освещенная сзади лампой, Индия походила на картину Ренуара мягкими изгибами и нежными линиями. Но на лице ее лежал отпечаток печали.

– Индия, – мягко произнес Альдо. Вздрогнув, она обернулась. – Вы выглядите так, словно находитесь отсюда за много миль – вас что-то печалит…

– Я думала о матери, я очень тоскую по ней, – ответила она. – Я понимаю, что это, может быть, звучит глупо в устах взрослой женщины, но я скучаю… Она всегда была где-то вдали, на другом конце телефонной линии, когда мы нуждались в помощи.

– А в чем дело? – заботливо спросил Альдо, – могу я чем-то помочь?

– Это касается не только меня, но всех нас троих. – Индия попыталась улыбнуться. – Похоже, дочери Дженни до сих пор так и не добились особых успехов в жизни. – Она подумала о письмах от Венеции, о ее ощущении одиночества на роскошной яхте в Барбадосе, влюбленной не в того человека. Но больше всего ее беспокоила Парис. – Похоже, все наши семейные проблемы начались со смерти Дженни, и со временем они все усложняются. Вот сейчас Парис полагает, что она ответственна за чью-то смерть, и я не знаю, что она собирается предпринять.

Это звучит серьезно, подумал Альдо, похоже, ей необходимо выговориться. Он решительно взял ее за руку.

– Давайте погуляем по саду перед ужином, – предложил он, – он так прекрасен при вечернем освещении, и вы расскажете мне о Парис.

Там в саду, в сгустившихся сумерках, Индия открыла, что говорить с Альдо легко. Он слушал, не перебивая, ее рассказ обо всех их несчастьях, от таинственной и нераскрытой смерти Дженни и исчезновении ее удачи до злосчастного шоу моды Парис, ее вины в потере их последних денег, а теперь и смерти Стэна Рабина.

– Парис сказала Стэну, что намерена привлечь его к суду и что она хочет получить обратно деньги нашей матери. Она фактически обвинила его в том, что он украл их. Она заявила ему, что никогда не пойдет с ним ни в какой ресторан ужинать на деньги матери! А Стэн пошел. И он умер, Альдо. Прямо в ресторане. Теперь Парис решила, что он так переволновался после разговора с ней, что этим она убила его. Она говорит, что несет ответственность за это и никогда теперь не сможет спокойно спать. Я не знаю, что делать с ней, Альдо. Я очень боюсь. Парис такая впечатлительная, такая непредсказуемая, она способна на… на всякое.

Альдо догадывался, что имеет в виду Индия под этим «на всякое». Она боялась высказать словами возможность того, что ее сестра способна покончить с собой.

– Парис не должна оставаться одна, – сказал он. – Она живет с друзьями?

– Нет. У нее своя студия. На деле это перестроенный чердак, теперь она говорит, что он заполнен дурными воспоминаниями.

– А почему бы не пригласить ее сюда, Индия? Вы отлично знаете, что у нас полно комнат.

Лицо Индии осветилось от неожиданности и удовольствия.

– Вы и в самом деле хотите этого, Альдо?

– Конечно, я буду просто в восторге, если она приедет сюда, и в любом случае, Индия…

– Да?

– Если она не приедет сюда, то, я понимаю, вы вынуждены будете поехать к ней. Я предпочел бы… не терять вас снова.

– Потерять меня? – В саду все заполнял запах жасмина. Альдо приблизился к ней, чтобы заглянуть в ее темные глаза.

– Я однажды уже потерял вас. И вот, только мы снова встретились, как вы опять покидаете меня. Я не хотел бы, чтобы это повторилось.

Ее дрогнувшие в улыбке губы ускорили его порыв в дюжину раз. Он больше не мог сопротивляться ему. Альдо стремительно привлек ее к себе и поцеловал, а Индия закинула руки ему за шею и забылась в его объятиях. Ей показалось, что в голове ее сладко звенят колокола, но потом она осознала, что это в доме звонят в колокольчик, приглашая к ужину. Она почувствовала, как дрожь пробежала по телу Альдо, когда он прижимал и целовал ее снова и снова, и она вздохнула, когда он неохотно все же выпустил ее.

– Я хотел поцеловать тебя в самый первый вечер, – сказал Альдо, целуя ее в кончик носа. – Может быть, когда-нибудь ты объяснишь мне, почему ты так внезапно убежала от меня тогда?

Когда они возвращались в дом, он обнимал ее за плечи. Индия хорошо помнила, почему она убежала – потому что Мариза ясно дала ей понять, что он хочет жениться из-за денег, это его семейный долг, сказала она, а сестры Хавен денег не имели. А еще из-за Фабрицио. И она напомнила себе о своем решении никогда больше не быть ничьей любовницей. Она не имела права на это. Зачем он целовал ее? Зачем ей вообще какой-то мужчина, который намерен смотреть на нее не как на часть своей жизни, а просто как на некое дополнительное занятие? Разве она не дала себе такое обещание? Но ведь ни один мужчина, который готовился жениться из-за денег, не мог быть таким милым, как этот, и, черт возьми, таким привлекательным! У меня, должно быть, не хватает какого-то гена, подумала Индия, когда они остановились на террасе, и Альдо снова обнял ее, гена здравого смысла… но мне это так приятно. Боже, как же может девушка, только выбравшись из влюбленности в одного человека, так быстро снова влюбиться в другого?

Индия позвонила Парис сразу после ужина. Сестра была дома одна. Она сказала, что у нее был длинный день у Мицоко, и она устала, не хочет никого видеть. Индия почувствовала ее настроение и без того, чтобы Парис ей это все объясняла. Когда Индия предложила ей приехать в Италию, та вначале запротестовала: нет, она не может оторваться от работы, она должна быть при деле, Индии только не хватает повесить ее себе на шею…

– Но все не так, Парис, – мягко возразила Индия. – Ты нужна мне. Пожалуйста, приезжай.

В конце концов, в этом разговоре они перестали понимать вообще, кто в ком больше нуждается. Но Парис обещала приехать. Она прибудет поездом в этот уик-энд.

Графине ди Монтефьоре исполнилось семьдесят два года. Она похоронила двоих сыновей, а также и мужа, и Альдо, последний из оставшихся и самый младший, был единственным светом в ее глазах. Альдо всегда был обаятельным, даже с этим сломанным носом, который он отказался выпрямить, хотя его братья всегда подтрунивали над ним из-за этого. Томмазо, старший сын, был самым красивым из ее мальчиков, даже младенцем он мог растопить любое сердце своими огромными карими глазами, а позднее, молодым человеком, он буквально опустошал сердца девушек в университете. Паоло был на год моложе Томмазо и во всем следовал по стопам брата. Хотя и не такой красивый, он тоже производил хорошее впечатление. Альдо появился в ее жизни поздно, когда другим мальчикам исполнилось уже пятнадцать и шестнадцать лет. Его рождение стало неожиданностью и для Паолы, и для ее мужа. Но как она радовалась, что обрела его, третьего сына, когда другие двое погибли в автокатастрофе на автостраде близ Неаполя. Это произошло десять лет назад, но она до сих пор не может забыть тот день. Это было страшнее, чем смерть мужа, потому что она почти ожидала этого, и хотя сильно горевала, но приняла его смерть как Божью волю.

Все, что у нее осталось, это – Альдо, а она уже старела. Паола ди Монтефьоре хотела внуков – и чем скорее, тем лучше. Альдо приспело время жениться. Но на ком? В последнее время в доме часто бывала Рената—до тех пор, пока не появилась и не осталась здесь Индия Хавен.

Паола размышляла над этим. Она заметила, какими глазами сын смотрел на Индию сегодня за ужином. Это заслуживало ее внимания, и она полагала, что все уладится само собой. Единственное, чего она желала, чтобы Альдо был счастлив. И подарил ей внуков до того, когда она будет слишком стара, чтобы нянчиться с ними.

Это будет очень насыщенный уик-энд. Приедет Рената с этой двуликой женой Фабрицио. Она не благоволила к Маризе – она никогда не была расположена и к матери Маризы. Ее визит компенсировало лишь то, что Мариза привезет с собой своих детей, вот они-то и доставят старухе удовольствие. Еще приедет Парис, сестра Индии. Да, это будет занятие – снова иметь полный дом людей, она должна поговорить с кухаркой и подумать о большом обеде в субботу, ей надо позвать на помощь женщин из деревни. И вот еще, какие же комнаты надо отвести всем им?..

Фабрицио сидел за рулем огромного «крайслера» – фургона с детьми, няней и багажом, которого хватило бы на семью из двенадцати человек, в то время как Мариза разместилась в маленьком «мерседесе» Ренаты.

– Пусть Фабрицио забирает детей, – смеялась Мариза. – Он всегда жалуется, что мало их видит. Но через несколько часов в машине он будет счастлив спихнуть их на руки няне.

– Но они – чудо, Мариза, они в самом деле прелестные дети, – запротестовала Рената.

– Конечно, они чудесные, но даже самые хорошие дети могут превратиться в чудовищ, находясь в машине дольше, чем час. Ты поймешь это, Рената, когда у тебя будут свои собственные дети. Да, вспомнила – постарайся в этот уик-энд уделить немного времени графине. Бабка мечтает о детях, Рената, и ничего так не хочет, как видеть тебя своей невесткой.

– Однако вопрос заключается в том, хочет ли Альдо видеть меня своей женой?

Мариза взглянула на нее с раздражением.

– Конечно, он хочет этого. Это будет прекрасный брак, Рената.

– Но я имею в виду другое: он хочет меня, или мои деньги?

– Ну, что за вопрос! А ты спроси себя, чего хочешь ты – Альдо, или его титул? Естественно, это сочетание и того, и другого. А почему нет? Брак – практическая ситуация, и он должен рассматриваться и с этой стороны.

– Правда? Тогда почему ты вышла замуж за Фабрицио? У него не было ни денег, ни титула.

Мариза улыбнулась.

– Умница. Все очень просто. Фабрицио был тем, в чем я нуждалась, он был очень красив, очень забавен и воспитан. Он – художник, и я могла помочь ему в этом мире. Я принадлежу к тому типу людей, которые должны руководить, и он дал мне такую возможность.

– Тем не менее, скажи мне правду, Мариза, ты была в него влюблена, я имею в виду, по-настоящему влюблена?

Рената произнесла вопрос тоскливым тоном. Разумеется, глупая девочка не может думать ни о чем другом, кроме как о том, как поведет себя Альдо. Этот уик-энд станет решающим. Альдо должен попросить Ренату выйти за него замуж. Мариза в этом уверена. Во время их последней встречи она ясно намекнула, что Рената только и ждет его предложения, а Альдо – молодой мужчина, он-то знает, в чем заключается его долг. Нельзя допустить, чтобы повторилась ситуация ее замужества. Она тогда совсем потеряла голову от страсти и оказалась совершенно беспомощной. К несчастью, ее страсть так и не прошла.

– Мы все любим наших мужей, Рената, – назидательно сказала она, – и мы любим наших детей. Есть более важные вещи, чем влюбленность. – Рената искоса взглянула на нее с лукавой улыбкой.

– Понимаю, я постараюсь держать это в уме весь нынешний уик-энд. – С этими словами она нажала на педаль газа, неожиданно воспылав желанием как можно быстрее добраться до Марина ди Монтефьоре.

Индия спешила к платформе номер шесть большого железнодорожного вокзала в Неаполе. Она, как всегда, опаздывала. Буквально на всех улицах города, где она проезжала, она попадала в ужасные пробки, но, слава Богу, поезд тоже опаздывал. Парис, тонкая, словно тростинка, шикарная, в старом кремовом жакете-сафари от Сен-Лорана, с короткой японской стрижкой, уже ждала у горы багажа, сжимая в руке соломенную корзинку, из которой доносилось жалобное мяуканье.

– Индия, я так счастлива видеть тебя, ты не представляешь, как много для меня значит наша встреча.

И они, в слезах, прильнули друг к другу, в то время как белый котенок продолжал жалобное мяуканье.

– Ах, да! Это Алиса! – Парис продемонстрировала своего любимца, а Индия, сунув в корзинку палец, получила дружеский слабый укус. – Она повелевает всей моей жизнью, – пожаловалась Парис. – Спит она на моей постели и ест только настоящую пищу, никакой этой консервированной дряни для кошек. Алиса – личность.

Индия снова посмотрела на маленького синеглазого котенка, а затем на свою сестру.

– Замещает друга? – прокомментировала она, взяв корзинку и высматривая носильщика.

– Она – друг, – призналась Парис, – единственный, кто меня радует. Я так одинока, Индия.

Индия взяла сестру за руку.

– Нет никакой надобности и дальше оставаться одинокой, – твердо сказала она. – Ты теперь здесь со мной. Мы можем выложить друг на друга все наши проблемы, поплакать над ними, а может быть, и посмеяться, что больше нравится.

– Главная наша трудность, что мы слишком похожи на Дженни, – грустно сказала Парис, – она не смогла изменить наши гены, отослав от себя.

Подумав об Альдо, Индия признала, что Парис права.

Невысокий, коренастый неаполитанский носильщик погрузил на тележку чемоданы Парис и покатил их к выходу, где Индия припарковала, против правил, свой автомобиль. Правда, штрафной квитанции сегодня на лобовом стекле не было.

– Это хороший знак! – воскликнула она. – Вот видишь, Парис, боги, наконец-то, нам покровительствуют. – Она с тревогой оглядела слишком уж тонкую фигуру сестры. – Послушай, малышка, – сказала она в конце концов, – в этих краях великолепная еда, и ты должна есть все – каждую полоску пасты,[14] все соусы, все. Несколько завтраков в кафе-баре Рикарди – и ты приобретешь прекрасные формы!

Они расхохотались, и под этот смех Индия вывела машину из толчеи неаполитанских улиц и направила ее на юг, к дороге, ведущей в направлении Марина ди Монтефьоре.

Массивные деревянные двери дворца были распахнуты навстречу яркому солнцу, готовые принять гостей. Паола ди Монтефьоре в надушенном лавандой полотняном платье, очень элегантная, задержалась в холле, чтобы оглядеть огромные вазы с цветами, расставленные на таких же огромных столах. Она поправила перед зеркалом волосы и вышла на ступени парадной лестницы как раз в тот момент, когда перед ней остановился «крайслер» с Фабрицио и детьми.

– Привет, привет! – Она помахала рукой. – Как приятно видеть вас. А ну-ка, дайте взглянуть на детей, о! Как вы выросли! Фабрицио, – она с чувством поцеловала его, – это невозможно, они становятся все больше и больше, и это напоминает мне, что я становлюсь все старее.

– Вы никогда не будете старой, Паола, – галантно произнес Фабрицио.

Его дочь меж тем захватила руку графини.

– Мы можем пойти купаться? – спросила она, прижимаясь головкой к ее ладони.

– Конечно, нет, – возразил вместо нее Фабрицио, – мы ведь только что приехали. После обеда ты немного отдохнешь, тогда можно будет и искупаться. – Глаза Фабиолы трагически расширились от необходимости так долго ждать.

– Папа, какой ты жестокий, – простонала она, – я не могу ждать сто лет.

Паола рассмеялась.

– Ты права, Фабиола. Но почему бы вместо этого тебе не войти сейчас внутрь и не посмотреть наших новых щенков? Они такие смешные.

– Щенки! – Фабиола и Джорджо мгновенно взлетели по ступенькам и исчезли в холле, за ними поспешила и их няня. В этот момент на аллее появилась и машина Ренаты.

Мариза, выглядевшая, как всегда, безукоризненно, вышла первой. «Как она умудряется держаться без намека на небрежность?» – подумала Паола. Даже в летнем платье и сандалиях она выглядела, словно на званом приеме.

– Чао, Мариза, Рената! Спасибо, что привезли детей. Вы не представляете, как я рада, когда они крутятся вокруг. В их присутствии наш старый дом молодеет.

– А мне нравится этот мир и покой, пока они здесь сохраняются, – сказала Мариза, когда они вошли в дом. – Когда реконструкция закончится и палаццо превратится в отель, возможно, здесь будет более шумно, чем вам хотелось бы.

– Нет, мне это понравится, – возразила Паола, – я уверена, что, когда эти палаццо строились, они поначалу предназначались именно под отели, иначе зачем здесь так много комнат? Знаешь, Фабрицио, Индия проделала здесь грандиозную работу. Альдо говорит, что ты можешь ею гордиться.

Мариза навострила уши и остро взглянула на Фабрицио.

– Я рад, что имею возможность видеть, как продвигается дело, – спокойно ответил он.

– А где Альдо? – Мариза удобно расположилась в кресле и критически оглядела молодую деревенскую девушку, нанятую на уик-энд, которая вносила нагруженный кофейный поднос. Почувствовав на себе пристальный взгляд Маризы, девушка неловко запнулась и пролила несколько капель кофе на безукоризненные полотняные салфетки. Вспыхнув, она извинилась и удалилась.

– Вам следует лучше обучать этих деревенских, Паола, – заметила Мариза, стряхивая капли. – Ваши гости потребуют самого лучшего обслуживания.

– Я не сомневаюсь, Мариза, что мои «платные» гости будут довольны местными служанками, которые весьма доброжелательны и приветливы. Насколько я припоминаю мой последний визит в Нью-Йорк сколько-то лет назад, этим они выгодно отличаются от американских слуг…

Ну, почему, подумала Паола, Мариза всегда заставляет людей ощущать какое-то напряжение? У нее прямо-таки какой-то особый талант на это.

– Вы не ответили, где Альдо, – напомнила ей Рената.

– Он поехал утром в Неаполь. Вернется к обеду. Индия тоже поехала туда.

– Альдо поехал в Неаполь вместе с Индией? – ревниво спросила Рената.

– Индия поехала встречать еще одну гостью, свою сестру…

В холле послышался голос Индии с характерным американским акцентом. Она говорила с мужчиной, который вносил ее багаж, и Мариза выжидающе взглянула на двери. Теперь она знала – когда Индия неожиданно увидит Фабрицио, ее лицо скажет ей правду.

В салон вошла Индия, а следом за ней ее сестра, она замерла, увидев их всех – Ренату, Маризу, Фабрицио.

– Мама, мама! – вслед за Индией вбежал Джорджо, смеясь и держа в руках вырывающегося щенка, – посмотри, мама, что у меня есть!

Индия наклонилась к мальчику, и момент был упущен. Черт, подумала Мариза.

– Отнеси щенка обратно на кухню, Джорджо, – велела она, – ему не стоит находиться здесь.

– Но, мама…

– Сейчас же, Джорджо!

– Я пойду с тобой. – Фабрицио взял щенка из рук сына и приветливо улыбнулся Индии.

– Здравствуй, – сказал он и поцеловал ее в щеку, – надеюсь, у тебя все в порядке?

– Да, да… все идет хорошо, Фабрицио. Я рада, что ты приехал. Тут есть один-два вопроса, которые, Альдо считает, нам следовало бы обсудить.

– Ладно, после обеда.

Парис с плетеной корзинкой в руках ждала, когда ее представят. В своих явно не новых жакете и юбке она сохраняла, тем не менее, впечатляющий, небрежный шик, за обладание которым Мариза дорого бы заплатила. И даже с этой дикой стрижкой и выступающими скулами, думала Мариза, Парис была ошеломляюще красива. Вот кого она может тоже рассматривать как соперницу!

Индия представила ее.

– Графиня, могу я представить вам свою сестру? Мариза, это Парис.

Мариза и Парис обменялись воздушными поцелуями.

– А Ренату я помню по вечеринке у вас. Приятный сюрприз, встретить здесь вас и детей.

– Да, я полагаю, это сюрприз.

Мариза опять смерила Парис с головы до ног и не смогла найти в ней никаких дефектов.

– Значит, это вы дизайнер мод? – сказала она, – я читала в газетах о вашем шоу. Очень жаль, что оно проходило одновременно с шоу Мицоко. Быть может, поэтому оно не увенчалось успехом?

Индия почувствовала, как ее заливает краска обиды и возмущения за сестру. Ну и сука эта Мариза!

– Если вам угодно так думать… – бесстрастно ответила Парис.

– Что ж, я уверена, то, что вы конструируете, не может быть хуже, чем у Мицоко. Господи, эти его бесформенные тряпки! – Мариза передернула плечами.

– Думаю, что каждый, кто разделяет взгляды Парис, кое-что понимает в моде, – ласково сказала Рената. – Я уверена, что ваша коллекция великолепна, и вам просто не повезло, что ее показывали в один день с Мицоко. Помню, он ведь изменил дату показа в самый последний момент, верно?

Мариза с изумлением взглянула на Ренату, и Рената спокойно улыбнулась ей в ответ. Ей уже надоело, что Мариза вечно всех поддевает.

Графиня молча наблюдала за этой маленькой сценкой. Множество каких-то скрытых намеков обещали весьма примечательный уик-энд. Весьма многообещающий, подумала она с улыбкой.

Индия не могла дождаться, чтобы остаться с Парис наедине.

– Господи, вот так неожиданность! – сказала она, закрывая за собой дверь комнаты. – Никак не ожидала увидеть Фабрицио и Маризу. И эту ее кузину Ренату. Что ты об этом думаешь? – Она уселась на кровать и выжидающе взглянула на Парис. – Я имею в виду Фабрицио.

– Он производит впечатление, конечно, но у меня не было времени понять, что он из себя представляет на самом деле.

Индия вздохнула.

– С этим все кончено. Понимаешь, действительно кончено. Мое сердце даже не колыхнулось, когда он поцеловал меня в щеку.

– Возможно, это и к лучшему, – сказала Парис, извлекая Алису из корзинки. – Мне кажется, Мариза вела себя очень напряженно, когда он целовал тебя.

– Ты так думаешь? Мне казалось… – Индия нахмурилась. – Ладно, для подозрений у нее больше нет никаких оснований. Если она приехала сюда, чтобы проследить за мной и Фабрицио, то она обнаружит мою полную невинность. О, Парис, я знаю, что ты всегда считала меня сумасшедшей, но как ты думаешь, это возможно, разлюбить одного мужчину и тут же влюбиться в другого? Это Альдо. Я пыталась держаться с ним в деловых рамках, потому что он должен жениться на кузине Ренате – семья нуждается в деньгах, понимаешь, они должны сохранить это старое поместье… для своих внуков.

Парис взглянула на сестру с изумлением.

– Это Альдо так сказал тебе?

– Нет, что ты! Кажется, первой мне об этом сказала Мариза, а потом Альдо говорил о своих внуках…

– Индия, я встречала тысячи таких женщин, как Мариза. Они говорят тебе то, что они хотят, чтобы ты услышала, а не правду. Разве ты этого не понимаешь?

Индия вздохнула. Как было бы хорошо поверить Парис. Судя по тому, как Альдо на прошлой неделе вел себя, он не мог быть влюблен в Ренату. Он делал все, чтобы как можно больше находиться с ней. Каждое утро они вместе делали пробежку по берегу, вместе обедали в кафе-баре Рикарди, он был внимателен и забавен каждый вечер за ужином, а позже, когда графиня удалялась в свои комнаты, они гуляли по благоухающим садам, и он целовал ее, и, возможно, это было больше, чем просто поцелуи. Но ей не хотелось стать очередным маленьким «эпизодом» перед тем, как Альдо Монтефьоре сочетается браком с Ренатой. Она не могла, не имела права соглашаться на это.

– Не знаю, Парис, что делать. В самом деле не знаю Возможно, мне следует передать мою работу в чьи-то другие руки, а самой уехать отсюда.

– Конечно, нет! Ты не должна ставить под угрозу свою карьеру из-за мужчины! Работа важна, Индия, ты с нею хорошо справляешься. Не преуменьшай значение этого!

О, Господи, подумала Индия, я тут плачусь над своими личными проблемами, а ведь по-настоящему в помощи нуждается бедняжка Парис.

– Я же должна беспокоиться о тебе, – вскричала она, – а не о себе. – Она вспомнила недобрую реплику Маризы. – Парис, не позволяй Маризе будоражить тебя из-за этого шоу. Это ее мерзкая манера – говорить гадости с невинным видом. Твои фасоны – чудесны, и ты знаешь это… Подвернется и еще шанс, поверь мне! Мы не сдадимся…

Парис следила взглядом за кошкой, которая, все обнюхивая, изучала свое новое жилище.

– Ладно, – сказала она, – я пережила это. Верно, работая у Мицоко, невозможно избавиться от гипноза мира моды. Но это прекрасно: удрать из города и побыть здесь с тобой. Алиса тоже так думает – взгляни…

Алиса в этот момент распласталась на кровати, наслаждаясь теплыми лучами солнца, проникающими в открытое окно из-под шторы.

Индия засмеялась.

– Понимаю, что она сейчас испытывает. Отлично, Парис, мы с тобой вместе одолеем Маризу.

– А как насчет Фабрицио? Я имею в виду, он еще любит тебя?

Индия оценила этот вопрос.

– Мы всегда будем любить друг друга, – ответила она наконец. – Но все это в действительности давно кончилось. Просто я была слишком глупа, чтобы понять это сразу.

Альдо опоздал. Он вылетел из-за поворота на своем маленьком «фольксвагене» и затормозил так, что из-под колес вылетели струйки гравия. Выйдя из машины, он поспешил к дому широкими шагами, приглаживая на ходу волосы и надевая пиджак.

– Пожалуйста, извините меня, – сказал он, входя в салон и улыбаясь. – Я задержался в Неаполе у ковровщика. Новые занавеси, Индия, будут готовы на следующей неделе. – Он взял ее руку и поцеловал.

Индия вспыхнула, когда к ней обратились взоры всех присутствующих.

– Прошу познакомиться с моей сестрой Парис, – сказала она, отдергивая руку.

Парис ослепительна, подумал Альдо, но рост в шесть футов!

– Счастлив познакомиться с вами, – мягко сказал он, – я знал, что у Индии красивая сестра, но не предполагал, что настолько. Рад видеть вас в Монтефьоре.

Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее руку, то еще раз подумал, как же она высока.

– Мариза, Рената. – Он поцеловал их точно так же – легким касанием губ. – Фабрицио, очень рад, что ты здесь. Не могу передать тебе, какую фантастическую работу проделала Индия… Нет, я не буду тебе рассказывать, я лучше покажу. Мы вместе пройдем по зданию после обеда.

– Надеюсь, ты не будешь смешивать удовольствие с бизнесом, Фабрицио, – выпалила Мариза. – Я думала, ты хотел провести время с детьми.

– Но, cara, ты сама говорила, что это отличная возможность взглянуть, как тут продвигается дело, – спокойно возразил Фабрицио, – и, кстати, а где же дети?

– Они обедают пораньше, – отрывисто произнесла Мариза, – сейчас они отдохнут, чтобы позже поиграть со своим отцом.

За длинным общим столом в трапезной Альдо усадил Индию напротив Фабрицио, Ренату между Фабрицио и своей матерью в конце стола, Маризу по левую руку, а Парис – по правую. Уловив удивленный взгляд Маризы, почему ее не посадили справа от хозяина, он повернулся к Парис.

– Я очень счастлив, что вы приехали к нам. – Он тепло улыбнулся. – Совсем неплохо время от времени удирать из города. Индия говорила, что вы работаете моделью у Мицоки. Не скучное ли это занятие для такого творческого человека, как вы?

Альдо абсолютно чутко уловил больное место в жизни Парис. Не затрагивая воспаленного пункта с ее занятиями дизайном и никаких иных моментов, связанных с творчеством, не прилагая никаких усилий, чтобы понравиться, он сразу же заслужил ее доверие. И Парис обнаружила, что может болтать с ним абсолютно непринужденно, в то время как Мариза в каменном молчании ела дыню, совершенно игнорируя Индию слева от себя.

Рената занялась разговором с графиней, когда Фабрицио уловил взгляд Индии.

– У тебя все в порядке? – спросил он тихо.

– Все в порядке, все… Послав меня сюда, ты сделал лучшее, что только мог. Это твоя идея, Фабрицио? – она понизила голос, – не Маризы?

– Немного от обоих, – признался он. – У меня не было выбора, Индия.

Индия не обращала внимания на то, что Мариза пытается прислушиваться к их разговору.

– Спасибо тебе, Фабрицио, за все.

– И тебе тоже.

Такой вот конец любовной связи, за обеденным столом, в присутствии еще пятерых человек – один из которых – предмет твоей любовной страсти. Но старая закончилась давным-давно, еще до того, как она поехала в это палаццо, эта любовь угасла тихо сама по себе.

– За что ты благодаришь Фабрицио, Индия? – расслышала она сквозь свои тихие мысли капризный голос Маризы.

– Я благодарила его за то, что он доверил мне эту потрясающую работу, за то, что предоставил мне свободу рук и дал возможность увидеть это чудо – палаццо ди Монтефьоре.

– Это мы должны благодарить тебя, – сказал Альдо. – Твоя работа, может быть, принесет удачу семье Монтефьоре.

– Тогда, я полагаю, Индия, – поспешила сказать Мариза, – ты уже выполнила большую часть того, из-за чего приехала сюда. Ты не в состоянии будешь оплачивать счета, когда Альдо откроет свой отель, а он будет слишком занят, чтобы уделять время гостям, особенно после того, как женится.

– Ты собираешься скоро жениться, Альдо? – невинным тоном спросил Фабрицио.

Альдо весь лучился от счастья.

– Да, – признался он. – Я надеюсь очень скоро обрести семью.

В комнате наступила тишина, глаза всех устремились на него.

– Хорошо, Альдо, – нарушил молчание Фабрицио, – скажи же нам, кто та счастливая леди, кто твоя избранница? – Он улыбнулся сидящей рядом Ренате. – Хотя я не думаю, что мы должны ее искать где-то далеко.

– Нет, не слишком далеко, – согласился Альдо.

Парис уловила триумфальный взгляд Маризы и быстро повернулась к Индии, которая делала вид, что поглощена едой. Что бы все это могло значить?

После обеда Индия вместе с Альдо и Фабрицио обошла палаццо; они осмотрели каждую комнату, обсудив в деталях все изменения, которые должны быть в них произведены. Они осмотрели только что выкопанные котлованы там, где будет плавательный бассейн, и обговорили план дворика-патио с баром, который предполагали соорудить рядом с бассейном. Все было в порядке.

– Конечно, на это потребуется время, – сказал Фабрицио, когда они вернулись в дом. – Потребуется, по крайней мере, шесть месяцев для полного завершения работ. Индии придется здесь еще задержаться на какое-то время.

Альдо улыбнулся девушке.

– Мне будет только приятно. Индия вежливо ответила на улыбку.

– Если мы закончили, – сказала она, – я должна пойти и разыскать Парис.

Она нашла сестру играющей на лужайке с детьми, она швыряла в разные стороны резиновый мячик и хохотала, глядя на их восторженные лица. Наконец-то Парис выглядела веселой, а то она так волновалась, получив ее последнее письмо.

– Смерть Стэна была последней соломинкой, – объясняла Парис, когда они босиком гуляли вдоль берега, – когда уже накопилась целая гора всего другого… Я имею в виду… Ну, есть вещи, о которых я не могу рассказать тебе, Индия, но, похоже, все, за что бы я ни бралась, как-то ускользало от меня. Все шло наперекосяк после смерти Дженни. – Парис обмакнула большой палец ноги в набежавшую мелкую волну. – Если бы не Диди, я вообще не знала бы, что делать. И Алиса. Я не думаю, Индия, что вообще могу когда-нибудь стать счастливой, если не добьюсь успеха. Это больше, чем просто творческий порыв – я нуждаюсь в другом, в возбуждении победы, в том, чтобы стать кем-то. Это то, что имела Дженни. Теперь я понимаю ее больше, чем когда-либо раньше. Я должна добиться этого, Индия, должна.

– Если тебе это так необходимо, ты добьешься. Верю, ничто не остановит тебя, Парис. То, что произошло – только временный шаг назад. Но в один прекрасный день удача улыбнется. Останься здесь на какое-то время, к тебе вернется спокойствие и энергия – и ты будешь готова к новой попытке.

Парис сплела свою руку с рукой сестры.

– А как насчет тебя? Мне понравился Альдо, он очень чуткий и не обращает никакого внимания на всю ту ерунду, что несет дура Мариза.

– Я полагаю, Альдо намерен жениться на Ренате. – Индия пожала плечами, изо всех сил стараясь держаться как ни в чем не бывало. – Ты не видела, что произошло за обедом.

– Если это и так, то не из-за ее денег. Он человек не того типа, Индия. Почему же тогда он продает семейные ценности, чтобы финансировать план создания отеля? Почему бы тогда ему не подождать и использовать ее деньги?

Это верно, он мог осуществить весь этот проект на деньги Ренаты. Тогда бы не было нужды распродавать все те вещи, которые были здесь дороги его матери.

– Я заметила, он сначала поздоровался с тобой, – сказала Парис, – он задержал твою руку, а с Маризой и Ренатой он говорил одинаково по-дружески, но не интимно.

– Возможно, он придерживает себя до того, как они поженятся.

– Индия! Ради Бога! Этот человек сказал, что собирается жениться, и Мариза явно подумала, что речь идет о Ренате. А я думаю, что о тебе. Альдо слишком мужчина, чтобы в этом мире им могли манипулировать всякие Маризы, мне он кажется личностью, которая имеет свое мнение и действует по своему разумению. Или ты собираешься сама раствориться на заднем фоне и добровольно вручить его Ренате? Что случилось с былым боевым духом Индии Хавен?

– Но что мне делать? Я имею в виду, не могу же я сама спросить его об этом?

– Скажи мне правду, ты влюблена в Альдо? Если он предложит тебе выйти за него замуж, ты согласишься?

Индия замолчала перед железной логикой сестры. Выйдет ли она за него замуж? Да, не задумываясь. Она знала это. Но разве она не вышла бы с самого начала за Фабрицио, если бы тот был свободен? Да, вышла бы, но из этого ничего не получилось, а жизнь продолжается. Ее связь с ним не имела ничего общего с ее нынешними чувствами к Альдо.

– Да, – сказала она наконец, – да, я выйду за него замуж. Но он мне этого не предлагал.

– Бьюсь об заклад, он этого не предложил и Ренате. Знаешь, Индия, что сказала бы Дженни? Есть только один способ выяснить это.

– Спросить его, – выдохнула Индия.

– Абсолютно верно. Дженни никогда не стала бы ходить вокруг да около. Либо да, либо нет, сказала бы она. Если он не собирается жениться на тебе – забудь его. А если да? Индия, тебе нечего терять.

Индия приподняла подол юбки, ступила в набежавшую волну и со смехом отскочила назад.

– Я люблю тебя, Парис, – крикнула она, – ты обрисовала все так ясно.

Парис решила, что Индия должна выглядеть за ужином очень изысканной, но у Индии с собой не было ничего подходящего.

– Ты понимаешь хоть, что здесь происходит? Вы – соперницы… – говорила Парис, сгоняя Алису с крышки своего чемодана, а затем роясь в нем. – Как тебе вот это? Индия оглядела бледно-серое кружевное платье.

– Оно слишком длинное для меня, кроме того, я ужасно выгляжу в сером.

– Ты не будешь выглядеть ужасно, когда я все сделаю как надо. – Парис разложила платье на постели, рассматривая швы. – Я сделала его для Наоми, поэтому оно чуть больше моих обычных вещей, очень традиционное платье, такие всегда хорошо продаются.

– Ты хочешь сказать, таким, как я, не прирожденным моделям?

Парис засмеялась.

– Точно. Если я отпущу здесь и сделаю ворот ниже, и уберу шесть дюймов на подоле, а может, и больше, чтобы только касалось колена, тогда будут соблюдены пропорции… подай мне ножницы.

Уверенные пальцы Парис погрузились в кружева.

– Но ты не успеешь закончить его вовремя! – запротестовала Индия.

Парис доверительно ухмыльнулась.

– Да тут нечего делать, – сказала она, – все будет готово через час. Пойди, прими душ и не трать время на макияж, я сама сделаю его тебе.

В деле Парис была такая же, как и в словах. За сорок пять минут она расширила лиф кусочками кружев, которые отрезала от подола, аккуратно укоротила юбку со всех сторон и быстро подшила снизу подкладку из шелковой тафты.

Потом она усадила Индию за туалетный столик, достала шкатулку с косметикой и принялась за работу. За десять минут она превратила Индию из просто хорошенькой девушки в экзотическую красавицу. А когда Парис натянула платье ей через голову, застегнула и затянула бантом сзади пояс из серой тафты, Индия осознала, какая умница ее сестра. Платье облегало ее, как собственная кожа, хорошо обрисовав узкую талию и высокие груди, вырез на шее был низким, а рукава – узкие кружевные рюши. Получилось прекрасное платье для официального ужина. И для того, чтобы задать вопрос мужчине, намерен ли он жениться на вас!

Индия неожиданно спохватилась, что уже пора.

– У тебя осталось всего двадцать минут на себя, Парис!

– Я буду готова за пятнадцать, – откликнулась Парис, направляясь в душ.

Когда они спустились в большой салон, графиня и Альдо уже ждали гостей. Парис обратила внимание, каким сделалось лицо Альдо, когда он увидел Индию, и подумала, что, по крайней мере, одно платье из ее коллекции окупило себя.

Мариза, вошедшая в комнату следом за ними, замерла в изумлении. В белом строгом атласном жакете и черной юбке Парис выглядела прямо-таки роскошно – и Мариза почувствовала, что перестаралась, облачившись в голубое кисейное платье от Валентино с пышной юбкой, а она-то думала, как очаровательно женственно будет выглядеть в нем, когда его покупала. Черт! И только погляди на эту Индию! Вот штучка, подумала Мариза. Она не привыкла, чтобы ее кто-то переигрывал.

Сын Рикарди, владельца бара в деревне, которого подготовили к роли старшего официанта, обнес всех бокалами шампанского. Мариза внимательно наблюдала, как Фабрицио разговаривает с Парис и Индией. Нет, она ошибалась, ничего подозрительного. Его улыбка была просто любезной, а их – невинной. Ей стало легче, чем она предполагала.

Появились дети в ночных пижамках вместе с няней, и их побаловали, дав пригубить шампанского и угостив шоколадом, прежде чем Фабрицио и Альдо отвели их в постели.

За ужином шел легкий и непринужденный разговор, без таких странных пауз, как за обедом. Даже Мариза вела себя пристойно, а Альдо, сидящий между Индией и Ренатой, уделял им обеим равное внимание.

Затем они пили кофе. Вечер был теплым и тихим, все широкие окна были распахнуты настежь, чтобы в комнате ощущалось присутствие моря. Они любовались видом на лужайки и восхищались полной луной, повисшей над спокойной водой. Просунув руку под локоть Альдо, Рената ждала, что он ей что-то скажет. Если он действительно хотел жениться на ней, это был самый подходящий вечер, чтобы сделать предложение.

– Где ты намереваешься провести лето? – вместо этого вдруг спросил он ее, – в Сардинии, или на юге Франции?

– Я еще не знаю, – удивленно ответила Рената. Она ожидала, что он скажет нечто совсем иное. – Де Боан пригласили меня на свою виллу на Антибах, но я еще не решила.

– Тебе следует согласиться, Рената, ты получишь большое удовольствие.

– Да, возможно, я так и сделаю. – Рената поникла духом. – А ты, Альдо?

– Я? Боюсь, что я долго не смогу устроить себе каникулы, во всяком случае, пока не поставлю тут все на ноги. Зато, надеюсь, я сумею хорошо устроить каникулы другим! Смотри, Парис и Индия пошли на берег, хочешь, мы присоединимся к ним?

– Нет, – внезапно отрезала Рената. – Я чувствую себя немного усталой. Думаю, я лучше пойду спать.

– Тогда спокойной ночи, Рената. – Альдо легко поцеловал ее и проследил, как на террасе она присоединилась к Маризе и его матери.

Он нашел Парис и Индию по их следам, которые вели по песку.

– Я пришел, чтобы вместе с вами полюбоваться луной, – сказал он, – а Рената отправилась спать, она чувствует себя очень усталой.

Тут и Парис воскликнула:

– Боюсь, у меня тоже был очень утомительный день. Если вы не возражаете, я, пожалуй, вернусь обратно.

Альдо протянул Индии руку и помог ей спуститься по каменным ступенькам.

– Вижу, мы с тобой здесь единственные романтики, которые могут без устали любоваться лунной дорожкой, – сказал он.

– Возможно…

Он обнял Индию за плечи, когда они шли по твердому песку вдоль прибоя.

– Индия, я не видел тебя одну целый день. Я соскучился…

– Правда?

– А ты скучала по мне?

Индия не ответила, и он с удивлением взглянул на нее.

– Да или нет?

Индия набралась духу и сказала:

– Альдо, ты собираешься жениться на Ренате?

– А почему ты задаешь мне такой вопрос? – Альдо с недоумением смотрел на нее.

– Мне хочется, чтобы ты сказал правду. Так что?

В лунном свете глаза Альдо были совсем темными. Невозможно было прочитать по ним, о чем он думает.

– Разве Рената говорила, что мы с ней собираемся пожениться?

– Нет, но…

– Значит, Мариза! Индия, почему я нахожусь сейчас здесь с тобой? Зачем бы я проводил с тобой все эти последние недели, если бы был влюблен в Ренату?

– Мариза ничего не говорила именно о любви. Я полагаю, Рената обладает достаточным состоянием, которое тебе необходимо для устройства имения.

– Господи Иисусе! Индия! – уже разозлившись, воскликнул Альдо, – неужто ты полагаешь, будто я принадлежу к такого сорта мужчинам! Неужто ты в самом деле думаешь, что я могу жениться на Ренате, вообще жениться на какой-нибудь женщине из-за денег? Почему ты слушаешь эту глупую бабу, Маризу? – Он зло встряхнул Индию. – Ты поверила ей!

Его гнев был неподделен, и Индия взглянула на него с опаской.

– Я не знаю, что и думать… возможно, ты просто флиртовал… Может быть, ты хотел иметь со мной просто легкую «связь»…

Альдо был ошарашен.

– Как ты могла так подумать? Позволь мне сказать тебе кое-что, Индия. Ни один Монтефьоре никогда не женился из-за денег. Мы семья любовников, не финансистов.

Индия с трепетом слушала гневную речь Альдо. А он продолжал:

– Я никогда не думал, Индия, что ты окажешься настолько глупой, что поверишь такой женщине, как Мариза Пароли.

– Да не хотела я верить этому. На самом деле я мечтала, я верила, что ты влюблен в меня.

Альдо снова сгреб ее за плечи.

– Конечно, я влюблен в тебя. Я влюбился в тебя с того самого момента, когда ты пролила шампанское на мой пиджак, но ты все время держала меня на расстоянии. Подойти сюда. – Он привлек ее к себе и крепко обнял. – Ты сумасшедшая девчонка, – пробормотал он между поцелуями, – конечно же, я влюблен в тебя.

Индия чувствовала, как вся ее решимость пала под его поцелуями. Она погрузила пальцы в его вьющиеся волосы и прижала к себе его лицо.

– О, Альдо, я тоже люблю тебя, но я не могу быть твоей любовницей.

– Любовницей? Господи, Индия! Я не прошу тебя стать моей любовницей, я прошу тебя выйти за меня замуж!

Они жадно взирали друг на друга, освещенные яркой луной.

– Выйти за тебя замуж? – изумленно спросила Индия. – Но зачем?

– Зачем? По тысяче причин. Какую из них ты хотела бы услышать? Что я не могу без тебя управлять этим отелем? Ведь ты деловая американка!

Индия откинула голову и рассмеялась.

– Очень трогательная причина. Не уверена, что Дженни одобрила бы ее, но звучит разумно.

– Тогда, я уверен, она бы одобрила все остальные причины. Я не могу жить без тебя, Индия Хавен. Ты внесла радость в мою жизнь. Я хочу любить тебя всегда, иметь детей от тебя, стариться с тобой. Пожалуйста, скажи, что ты согласна выйти за меня замуж.

Это так романтично, словно в одном из фильмов Дженни Хавен, подумала Индия; осветитель бы выбрал угол, чтобы луна была справа, звукооператор уловил бы мягкий, ритмичный шум волн на заднем плане, когда они плещут о берег; а она прекрасно знает свой текст.

– Да, о, да, Альдо, – сказала она, – я тоже хочу стать твоей женой…

Когда его губы встретились с ее губами, она поняла, что Дженни одобрила бы такую концовку… Постепенно удаляясь от любовников, камера переходит на залитое лунным светом море и плещущие волны… Только их сцена получилась лучше, чем в самом знаменитом фильме Голливуда.