"Вкус «лимона»" - читать интересную книгу автора (Головня Леонид)Глава восьмая Чужие женщины«Шевроле» покачивалась на пустой стоянке при выезде на окружное шоссе. Потом машина замерла. За безлистными деревьями просвечивал отраженными огнями город. По глади воды Залива Бычка холодный ветер гнал по воде рябь. Коля лежал с Анечкой на кожаном плаще. Кондиционер гнал тепло, стекла запотели, отгородив от всего остального мира. Мотор заглушала музыка. – Достал наконец меня! – Она поцеловала Колю, подняла голову и посмотрела сверху. – Я тебя измотала, чтоб ценил. – Аня положила на него тяжелое бедро. Коля смотрел расслабленно, поглаживая ее по спине. Не слыша от него никаких слов, она продолжила: – Успокойся, не мотала я тебя… Аня перевалилась на Колю всем телом. Машина покачнулась. – Ой! – вскрикнула она в испуге. – Мы что, все время раскачивали твой драндулет?! – посмотрела на Колю испуганными глазами. Он засмеялся, ничего не сказал. – Какой позор для матери семейства! – Она потерла запотевшее стекло пальчиком, заглянула в дырочку. – До чего я докатилась! – Не волнуйся! В такую погоду хороший хозяин собаку не выгонит. Сюда летом загорать приезжают. Тут даже купаться нельзя, тихий уголок. Она отвернулась от стекла. – Не мотала я тебя, сама измучилась без мужа. Три года никак не соединимся. Женила за деньги на американке. Работаю на юристов. Если это называется работой! Обманываем народ. – Разве? Вроде все законно! – лениво произнес Коля. – Как же! Людям морочим голову, обещаем большой заработок впереди. Всем подряд. Торговать девяносто процентов народа неспособны. Но нищета гонит. Тут мы и даем надежду. Они заплатят нам деньги, дальше ни тпру ни ну. Глядишь, тысячи людей облапошили. У Евы сейчас команда полсотни человек была бы. Не идет дело у большинства, отпадают. Вот такие мы, «мумучки», как Гиви назвал. – Ты не кори себя, Ань. Сына поднимаешь, за мужа хлопочешь. Не виновата ты ни в чем. Дело выбора, как говорит мой приятель. – Тебе сколько лет? – спросила она неожиданно. – Тридцать будет. – Выглядишь старше. Она в упор уставилась в его глаза. Смотрела, не моргая, настороженно. Коля, не понимая причины, провел рукой по ее телу. Аня вздрогнула, напряглась. В глазах сверкнул гнев, и она хлестнула его по лицу рукой. – Дай сдачу! – закричала. – Ударь меня! Бей! Что есть силы бей! Ты хотел меня убить! Я – дрянь! Вот как я за мужа хлопочу, с молодым любовником. Что ты смотришь? Я заслужила. Дай как следует за все мужское население. Вытерплю! Слова не скажу, не заплачу! Гони меня, как суку! Кричала она искренне, рвалась на улицу, дергая ручку двери. Коля не на шутку испугался столь резкому изменению ее настроения, навалился на женщину всем телом. – Ты что?! Что с тобой? Анечка продолжала дергаться, вырываться и упираться руками, пока не обессилела. – Все, все, все, – сказала себе и затихла. Некоторое время лежали молча. Слышалась музыка. Анечка пошевелилась. – Тяжелый ты. Отпусти! Коля ослабил давление. Стал искать слова, чтобы ее отвлечь. – Все женщины у меня, получается, заняты. Эх! Надо возвращаться к своей! Она открыла глаза, взглянула удивленно: – У тебя жена есть? – Нету. Где-то сидит на пеньке девушка, ждет, когда я прибуду в золотой карете. Коля отпустил ее, сел. Анечка пришла в себя, поднялась на локте. – Как бизнес у медиков? – Вложили деньги, ждем. – У нас – тоже затишье. Спутник, видно, не дождемся. – Честно скажу, я предполагал лучшее. – Нормально, Коля. У нас по всем программам так: сначала густо, потом от подписантов скрываемся. Коля вспомнил предложение Едлина: – Хочешь заработать тысченку? – Хочу. Как? – Разовое мероприятие. Машину подставить и страховку получить. – У! – воскликнула она. – С тобой?! Хочу. Я слышала про подставки. Совсем не опасно. – Договорились. Я скажу – когда. Поехали или здесь перезимуем? – Поедем, поедем, – сказала она скороговоркой и полезла вперед, на сиденье. Вместе с Альбертом прибыла девица с фальшивым именем Рита. Вчетвером они двинулись на «операцию». Риту Коля откуда-то помнил. Расспрашивать было неловко, он прислушался к тихому разговору между ней и Альбертом, понял, что Альберт – тоже не Альберт. «Шевроле» Коля успел полюбить, не к месту стало жалко калечить машину. Как казак, отправляя ослабшего коня на бойню, похлопал ладонью по боковине. «Такова жизнь», – произнес. Раздражение возникало по любому поводу и не позволяло держаться спокойным. Анечка это чувствовала и молчала. Второй час катались зря. Не получалось. Водители показывали Коле кулаки и материли на всех языках. Более воспитанные крутили у виска палец. – Ты на выезде лови, – учил Альберт, – тормози резко, но коротко. Дай машине пролететь вперед после удара. – Знаю я все! – огрызался Мавроди. – Коль, ты попробуй сначала где-нибудь тормознуть просто так. Может, вправду какие-то детали не учитываешь, – попыталась смягчить напряжение Анечка. – Хорошо. Давай попробуем в безопасном месте. Вдали виднелся выезд с боковой развязки на шоссе. Машин не было. Он разогнал автомобиль и, проскочив выезд, тормознул. Автомобиль споткнулся и завизжал тормозами. – Не держи ты его! – закричал Альберт. – Юзом пойдет, в другой ряд улетишь! Коля бросил тормоз, в спешке задел педаль газа. «Шевроле» рванулась вперед. Пришлось снова ударить по тормозу. Автомобиль пошел боком, съехал с полосы на бровку и полетел правой фарой на придорожный столбик. Выравнивая движение рулем, Коля шмякнул «Шевроле» крылом о бордюр. Автомобиль заглох. Коля открыл дверь, вышел посмотреть на вмятину. Из проезжающего автобуса смотрели любопытные. – Отъезжай быстрее! – закричал Альберт. – Не дай бог, полиция! Протокол составят! Коля захлопнул дверь, включил зажигание. «Шевроле» пожужжала, пару раз фыркнула мотором и снова замолкла. Коля выругался и стал оглядываться на шоссе. – Коля, ты успокойся, – тихо произнесла Анечка. – Как тут успокоишься! – Судя по твоему почерку, – сказал Альберт, – тебе лучше в Нью-Джерси переехать. Там просторнее. – Какой почерк?! Замолчите все! – Коля проклинал себя, что встрял в это дело. «Шевроле» завелась. Далеко за полдень пересекли реку Гудзон по тоннелю в Нью-Джерси. – Зайдем в кафе «Русские пельмени», – потребовал Альберт. – Зачем? – Будет что ответить на вопрос: «Почему тут оказались?» Сели за столик. Заказали пельмени. – Поговори о чем-нибудь с официанткой, пока я в туалет схожу, – сказал Альберт и поднялся. – Она должна вас запомнить, меня – ни к чему. За день у Коли пропала фантазия. – Сколько пельменей в порции? – спросил он девушку. – Ой, я не знаю, – честно призналась она. Принялась считать, остановилась. – Лучше у повара спрошу. А зачем вам? – Узнайте, потом скажу. – Коля усердно соображал, «зачем ему», повернулся к Анечке. – Коль, – сказала молчаливая Рита. – Надо спешить, ешьте быстрее. – Ань, – тихо спросил Коля. – Зачем мне? – Ты такой вопрос родил, сразу не сообразишь. Официантка пришла с испуганным поваром. Тот принялся считать. – Здесь – восемнадцать. Зависит от размера. Вообще мы по весу кладем, – прояснил повар. – Зачем вам? Коля морщил лоб. Выручила Анечка: – Он стесняется говорить. Диету рассчитывает по калориям. Фигуру выстраивает по диете. – Могу выписать калькуляцию калорий, надо? – Спасибо, – сказал Коля и принялся за еду. – Я примерно знаю. Надвигались сумерки, и пошел дождь со снегом. Осень наступала. Встречные машины шли с дальним светом. Коля упал духом, оглянулся на Аню. Та сидела усталая. Машин было много. Коля заметил выезд, на котором стояла вереница автомобилей. Набрав в легкие воздух, он решительно рванулся в крайний ряд и, проскочив выезд, резко затормозил. В заднее зеркало увидел, как высокий бульдог-«Лексус» летит прямо на него. Секунда, и «Лексус» врежется в «Шевроле». Но «Лексусу» повезло: Коля не держал тормоз, «Шевроле» двигалась, и «японцу» удалось вывернуть вправо на гаревую дорожку. Здесь он остановился. Из него выскочил мордоворот в кожаном жилете и кроссовках на босу ногу. Увидев, что «Шевроле» уезжает, водитель вернулся в машину и погнался за ним. «Японец» двигался в параллельном ряду, вытесняя Колю с шоссе. Мордоворот жестами требовал остановиться. Коля отмахивался. Беззвучная перебранка длилась недолго, и «Шевроле» была прижата к бровке. Детина выскочил из салона и, подлетев к Колиной машине, долбанул кулаком по боковому стеклу. Стекло устояло. – Вылезай, козел недохаренный! Я тебе покажу… твою мать! В ту же минуту из «Лексуса» выбежала женщина, потянула детину назад и повисла на руке. – Только не драться! Только не драться! – визжала она, оттаскивая мужчину от «Шевроле». – Нюхало разобью, чтоб знал другой раз! – Моня. Нам полиция ни к чему! – убеждала спутница. Нехилого сложения Коля рванулся наружу, за ним поспешила Анечка. – Коль, Коля, спокойно, не встревай! – Она забежала вперед, толкала его в грудь. Альберт с Ритой предпочли не выходить. Инцидент был им ни к чему. Водители боролись со своими спутницами и рвались навстречу друг другу. Женщины, видимо просчитав последствия вмешательства полиции, крепко держали мужчин на безопасном расстоянии. Разговор начался на дистанции. Тему задал Моня: – Фляжку выставляешь, гондон штопаный! – Ты выводы засунь в зад и поезжай отсюда, понял?! – рекомендовал Коля. – Пока я тебе рожу не намылил! – Пидор! Будешь мне указывать, куда ехать! – Моня сделал полшага вперед, спутница перекрыла движение и мертвой хваткой висела на руке. Детина раскраснелся и стал угрожать: – Полиции сдам. Они тебя мигом выловят. Зоя, принеси ручку. Я номер запишу. Женщина, сохраняя занятую позицию, выпалила, не задумываясь: – Я запомнила, Монь, пойдем. Из машины позвоним. – Да отстань ты от меня, не висни, – злился Моня. Расстроенный Коля от хамства зверел. – Таких, как ты, я за турнепс подвешиваю! – Ну-ка иди сюда! Оторвись от своей плоскодонки! – заорал Моня. – Коля, Коля, – тараторила Анечка, – не отвечай, ради меня не встревай. У нас не то положение. Видишь, хам разошелся. Он правда может полицию вызвать. Ребят подведем. Давай поедем… Моня тем временем внял доводам спутницы, вперед не двигался, перемежая изощренные ругательства с угрозами проследить за «сосалями» до дома, и завтра… – Пидерштейн двустволый… спидоносец гееватый… мудозвон отмороженный… взлетишь над очком… рессоры откинешь, бич-пенисман… – неслись над шоссе новые, совсем не распространенные в Америке русские слова. Определения были не для женского уха, но Зоя кивком одобряла их, видя, что под ее нажимом Моня медленно пятится к их машине. Коля послушался Анечку. Опустив голову, сел за руль, сдал автомобиль назад, выехал на шоссе. «Шевроле» набрала скорость. В зеркало заднего вида было видно, что «Лексус» движется в отдалении, но вот «японец» свернул на разъезде. Напряжение у Коли, однако, не спадало. Анечка пыталась его успокоить. – Расслабься, Коль. Не гони так. Куда ты спешишь?! – Как тут расслабишься! – Давай я сяду за руль, – предложил Альберт. – Не надо. Сейчас все будет в порядке. Мокрый снег крутился в лучах фар, ухудшая видимость. – Коль, ты спой! – неожиданно предложила Анечка. – В миг расслабишься. – С ума сошла! – Коля помолчал, потом спросил: – А что петь? – Что хочешь. Про любовь, к примеру. Знаешь ты какую-нибудь песню про любовь? Коля подумал и запел: – Я люблю-у-у-у тебя так, что не смо-о-о-жешь никак… Он прервался, не помня дальше слов, и всех рассмешил: так зло он исполнял эту любовную песню. И тут смех враз оборвался. Ослепленный фарами и занятый пением, Коля поздно заметил, что впереди, на разъезде, скопились автомобили. Он резко затормозил. Выкатившаяся справа, с выезда на шоссе, машина тоже экстренно затормозила, но из-за скользкой от снега дороги не удержалась и налетела на «Шевроле». Ту от удара понесло вперед на едва ползущий «Додж». Коля снова ударил по тормозу, машина споткнулась и остановилась. Пассажиров бросило с сидений. Колю прижало к рулю. Анечка ударилась головой о лобовое стекло. Впереди идущий «Додж» благополучно уехал. Коля испугался. – Ань! – Все нормально, Коля, – сказала она, потирая лоб. Возникшую тишину нарушил восторженный крик Альберта: – Ты – гигант, Коля! Вот не ожидал. Так чисто сработал! При таком скоплении машин никого не задел, даже с полосы не сошел! – Я не виноват. – Конечно, не виноват. Я и говорю, чисто сработано. – Не делал я ничего, просто не заметил! – заорал Коля. – Ну вы – везунчики! Иди посмотри, кого ты «поймал». – Только не кипятись. Спокойно, понял?! – Анечка открыла дверь и первая вышла на шоссе. Коля отер со лба пот, посидел минутку, открыл дверь и тоже вышел. Движение рассосалось. Шоссе опустело. Коля наказал нью-джерсийского крестьянина. Сзади замер небольшой грузовичок с открытым кузовом. Ближайший фонарь освещал ветровое стекло. Водитель что-то искал в бардачке. Задний бампер «Шевроле» вмялся, крышка багажника погнулась, по заднему стеклу шла трещина. Анечка молча осматривала разбитый зад автомобиля. – Сам не расшибся? – спросила. – Идем в машину, промокнем. Полиция прибыла в сопровождении «скорой помощи». Из-за дождя со снегом инспектора спешили. Взяв у Коли права, инспектор приказал опустить стекла «Шевроле», быстренько записал имена пассажиров. Девица назвала имя и адрес подружки Едлина Риты. Альберт записался в протокол, как Едлин. Полицейский отошел к коллеге, разбиравшемуся с грузовичком. Затем оба сели в линейный автомобиль писать протокол. – Фраера Едлина жадность погубит, – сказал Коля Альберту. – Не мое дело. Так договаривались. Последствия аварии привели Гиви в восторг. – Не надо ничего самим добивать! – радостно сообщил он. Гиви погнал автомобиль на оценку ущерба. Едлин повел Колю, Анечку и Риту в «Реабилитационный центр». – Адрес «Центра» вы по радио сегодня услышали, – инструктировал он Колину «команду». – Я рекламу дал. Все нормально идет! Коля остановился. – Вы идите. Я не пойду, – сказал твердо. – Зря, – покачал головой Едлин. – У меня времени нет на «лечение» ходить. Ничего у меня не найдут. Ломаться опять… Я с «сердцем» однажды наломался. – Ну, гляди. Рассчитаемся на днях. Анечка подскочила к Коле и зашептала на ухо: – Я так перенервничала. Подожди меня. К тебе поедем. Лети все в тар-та-ра-ры. – Новенькая стала, – говорил Гиви, поглаживая свежую краску на «Шевроле». – Твердо решил ехать? Поздним вечером они прощались у Колиного дома. – Двинусь, Гиви. В Нью-Йорке неуютно чувствую. Не удержался, к «Салону» ходил, как вор прятался, чтоб на нее поглазеть. – Тебе надо как-то переломить себя, Коль. Забыть ее. Что теперь сделаешь? Есть другие женщины. Коля посмотрел на него, как загнанный зверь. – Не могу. Пытался. Первый раз у меня, чтоб я о бабе жалел. Не получается. – Тогда поезжай. Лучший доктор, как говорят, – время и расстояние. Если мою бывшую суку встретишь, скажи, что я о ней думаю. – Выскажу, не беспокойся. – Там не напрягайся сильно. Бизнес развернулся, дорогой! Я по автомастерской сужу. Жди в новому году на счету первую сумму. Мы, глядишь, через год вложения вернем и заработаем. – Хорошо бы. Они обнялись. Гиви сел в «Конкорд», Коля – в «Шевроле», и обе автомашины покинули улочку в разных направлениях. В городке Эль-Порто Коля застал шефа страховой компании Кимбла в офисе за столом с голубоглазой женщиной. Она выглядела на много лет старше хозяина кабинета. Женщина живо улыбалась и выкладывала на стол коробочки с домашним печеньем. – Ешь с чаем. Овсянка для желудка – профилактика, – щебетала она, глядя на него влюбленными глазами. – Спасибо, – благодарил Кимбл и оглядывался, чувствуя неловкость. Она опустошила баульчик, поднялась. Он вышел проводить. Сквозь полупрозрачное стекло двери было видно, как она, прежде чем уйти, чмокнула Кимбла в щечку. – Мамулька? – спросил Коля, подмигнув, когда Кимбл вернулся. – Мамулька, мамулька, – механически повторил он. Не ответил, задумался, посмотрел на Колю, на стол у окна. – Прибыл, мистер Кимбл! – Мавроди решил, что взял слишком фамильярный тон, и перешел на достаточно официальный. – Как договаривались, в ваше распоряжение. – Тебе придется потратить пару месяцев на получение лицензии. Поработаешь пока моим помощником. Вот твой стол. Выделю тебе пособие. Называй меня попросту Уоррен. Мне твою фамилию не выговорить. Едем, устрою на жилье. – Давай перекусим, я с дороги, – Коля увидел на столе меню с иероглифом. Открыл. – Ударим-ка мы по омарам! – воскликнул он. – Или нет. Долго копаться. Рыба на гриле… Кимбл забрал меню: – Разреши, я лучше сделаю. Он набрал номер и заказал курицу с рисом и кофе с пончиком. Вечером они сели в машину, двинулись по улице. – Ты женат? – спросил Кимбл. – Нет. – Любишь женщин? – Ничего себе вопросик от босса! Почему спрашиваешь? – С детства их ненавижу! – сказал Кимбл и рассмеялся. – В ситуацию попал – и смех и грех. В доме, куда мы направляемся, сестры живут. Похожи друг на друга, как доллары. Предков когда-то к вам, в Россию, переместили из Испании. Родственники нашлись через тридцать лет. Младшая в гости прилетела. Далее – деликатный вопрос. – Кимбл замялся. – Короче, я в ней заинтересован. – А я при чем? – Она из Белоруссии, первый раз в Америку прилетела. Языка не знает, мне нужна помощь. – Серьезное дело. Надо куда-то приглашать, развлекать девушку. Что тут у вас интересного? Где любишь проводить время? – На нудистский пляж хожу. Весной и летом такие композиции посмотришь! Коля развеселился. – С такого начинать с белорусской нельзя. Она в жизни ничего подобного не видела. Можно перепугать. Я лично за свою натуру боюсь. Мы в юности женщин в бане в бинокль рассматривали. Я реагирую определенным местом. Вдруг! Чем тут прикроешься? Не ходить же с кепкой в руках! – Он подмигнул и спросил: – Объект у тебя контактный? У нас бывает такая глушь, что на вороном коне не подъедешь. – Тот самый вариант. Стал в танце прижимать, руками уперлась. Ну так поможешь? – В постельку вас уложить? Я многих английских междометий не знаю, учти. По-русски «о!», по-английски «вау!» – весь мой запас. Других не употребляй, Уоррен, не переведу. Кимбл рассмеялся. – Отличный ты парень. Я точно угадал. – Он посмотрел на улицу. – Сейчас направо. В самом конце большой старинный дом. Старшая от мужа в наследство получила. Приехали. – Ты меня по женскому вопросу помощником устроил? – спросил Коля улыбаясь. Кимбл посмотрел на него серьезно: – В будущем разговор. – Он заволновался, как юноша, снял очки, убрал в карман, причесал рукой ежик на голове, вылез из машины. – Представлю тебя Флоре, хозяйке. Я заезжал сегодня насчет тебя. Пока она будет показывать апартаменты, намекни, что я, твой друг, – под большим впечатлением от Клавдии. Закинь первую удочку. Посмотри на реакцию сестры. – Так сразу! Дай оглядеться. Куда ты гонишь? Совсем невтерпеж? – Ну, посмотри по обстоятельствам, как получится. …Незапертая дверь впустила их в просторную гостиную с широкими окнами. В кресле у камина сидел мужчина, смотрел телевизор. По бокам кресла, на полу, стояли пластиковые пакеты с продуктами. В глубине, в арочном проеме, у кухонной стойки женщина в джинсовой юбке и синей кофточке гремела кастрюлькой. – Хелло всем! – крикнул Кимбл. – Фло! Покажи, где расположиться. Мой протеже приехал. Ник, пройди к хозяйке. Хай, Билл! – Кимбл направился к камину, сел в кресло. Коля прошел в кухню. Светловолосая женщина повернулась навстречу. – Что Уоррен хочет? – спросила она по-русски, посмотрела на него. – Кимбл говорил с вами насчет жилья, – ответил по-русски Коля. – А! Слава Богу, один русский появился. – Она улыбнулась карими глазами. – Пойдемте, пойдемте. Поднимаясь на второй этаж, Коля изучал ее профиль. Ничего испанского он не определил, кроме разве легкой горбинки изящного носика. Прямые волосы, расчесанные на прямой пробор, были собраны сзади в узел. Она покосилась взглядом и открыла дверь в светлую комнату. – Ванная и туалет рядом. Как вас?.. – Попросту – Коля. – Он споткнулся о ковер и чуть не упал. – Как сюда переехали, я тоже о ковры спотыкалась, – улыбнулась женщина. Она поправила складку постели, вытащила из ящика полотенца, понесла в ванную. – Почему вы меня рассматриваете? – спросила белоруска, не поворачиваясь. – Мне не по себе. – Мой друг, – сказал Коля, кивнув в ту сторону, откуда они пришли, – говорит, что сестра на вас похожа и очаровательна до безумия. – Любвеобильный сильно кобель твой друг! – Рассердившись, она резко, перешла на «ты». – Меня ниже талии ухватил. Объясни ему, что я не девушка легкого поведения. У меня внуку второй год пошел. – Ну?! Он мне только про сестру говорил. – Значит, еще расскажет. Наврет наверняка. – Сестра такая же строгая, как ты? – сыграл восхищение Коля. – Будешь строгая, – повторила она и посмотрела на него воинственно. – Давай я тебя прихвачу кой за что! – И пошла к нему, протянув руку. Он невольно попятился. – Сдаюсь! – крикнул Коля и поднял руки вверх. – Уважаю. Могу к тебе козлом отпущения наняться, по совместительству. Будешь меня бить от обиды. – За что? – Она не поняла юмора. – За что угодно. Из-за любой досады. Чтобы не сердилась. Сломала шпильку и – на меня с кулаками. Меня женщина одна так избила. Она рассмеялась и долго не могла успокоиться. – За что? – спросила сквозь смех. – За свои же грехи. – А ты что? – Терпел. Дал «высказаться». Так что давай! Наступай! – Настырных не люблю! – сказала как отрезала. – Сестра еще более сумасшедшая на этот счет. – Почему? – Ой, Коля! – Женщина смягчилась. – Истерия после смерти мужа настигла. Из костела не выходит, идея какого-то греха преследует. Какого греха?! Два голубка. Я, правда, не застала их идиллию. Поляк один мне на поминках изложил. Пример человеческой жизни продемонстрировала, можно сказать. Мне потом призналась, что все женское из нее враз исчезло. Ничего не чувствует и не желает. Врач говорит – гормоны принимать придется. Боится, начнет толстеть. – Она обернулась к окну, что-то увидела. – Флора из костела вернулась. Коля глянул на улицу. К дому подрулил «Олдсмобиль». – Та-а-ак ты, значит, та самая Клавдия, в кого влюбился Уоррен! – присел от «прозрения» Коля. – Почему же он тебя Фло кликнул? – Очки, наверно, не протер. Не знаю, в кого он влюбился. Если бы он к ней полез, думаю, она бы ему показала, где раки зимуют. – Ты языка совсем не знаешь? Она улыбнулась. – Пытаюсь учить. Дальше «Хау ду ю ду» не продвинулась. Язык – не просто набор слов. Американцы по-другому все понимают. – Также они понимают, не усложняй, – успокоил Коля. По отдельности сестры действительно были похожи – разница чувствовалась, только когда они находились рядом. Лицо Флоры напрягала забота, и глаза оттенились темными складками страданий. – Нам квартиранта Уоррен привез, Колю, – сказала Клавдия. – Что? – переспросила Флора, глядя на Колю. – Ты русский забыла совсем! Говорю, познакомься с Николаем, – повторила Клавдия. – Разговаривать было не с кем, – объяснила Флора и протянула Коле руку. – Ты показала комнату? – Показала. – Чувствуйте себя как дома, Николай, – сказала Флора и направилась в кухню. Мужчина в кресле ожил, захватил в руки пакеты, двинулся за ней: – Фло, я устриц принес. – Спасибо, Билл, – ответила Флора, не оборачиваясь, – положи в холодильник. Клав, иди сюда. – Если их замочить в чесноке… – заговорил на ходу Билл и скрылся в кухонном проеме. Коля постоял, оглядывая новое жилье, и пошел на улицу – забирать из машины вещи. – Ты бы не снимал очки, – сказал Коля, появившись в офисе на другой день. – Женщин путать начинаешь. Я другой сестре в твоей любви объяснился. Говорю Клавдии, Уоррен так в вашу сестру влюбился, что мозги потерял. Не знает, как жить без нее. – Как – Клавдии? – вытаращил зрачки Кимбл. – Она ревновать, – не отвечая, развлекался Коля. – Кобелем тебя назвала. Видеть, говорит, не хочу подлеца! – продолжал он терроризировать шефа. Тот не на шутку испугался. – Кто так говорит? – Клавдия, – доигрывал Коля. – Сильно он любвеобильный кобель, кричит! Кимбл уронил на стол папку, которую читал. – Ты с Флорой пошел говорить! – В том-то и дело, что не с Флорой. Перепутал ты их. Они похожи, хоть не близнецы. Ты девушку за задницу хватал? Кимбл виновато опустил глаза. – Нарвался ты на глушь! Но первое признание, считай, сделал, – нравоучительно похвалил он шефа. – Что теперь? – испуганно спросил тот. – Не знаю. Волосы, наверно, друг другу сестры рвут из-за тебя. Кимбл не оценил шутку, расстроился. Коля пожалел его: – Если у тебя серьезно, присмотрись. Видишь, баба на первый взгляд не по этому делу. Обойди кругами, подмани чем-нибудь. Цып, цып, цып, скажи! – Знаю я! Языка нет. – Продумаем, что и как, – упокоил Коля. – Кто такой Билл? Он весь вечер сидел, телевизор смотрел. Утром, смотрю, нет его. – Воздыхатель Флоры. Привыкай как к члену семьи. Он три раза в неделю будет телевизор смотреть. Ресторан собственный имеет. У сестер сейчас беда. Флора год не работает. Уволили, что ли, по здоровью, не знаю. Денег нет, дом огромный. Тебе поэтому комнату сдали. Билл продукты бесплатно таскает. Пользуется случаем – сидит рядом. Но Флоре не до него. Жаловалась мне, что у него одна тема для разговора: как пищу готовить. Он ей часами поварское искусство преподает. Но она и без него все знает. – Высидит он ее. Вот как женщин берут, учись! Год просидит и возьмет. – Год! Год не вытерплю. – Если так забрало, давай думать. – Коля улыбнулся. – Ее хорошо бы испугать чем-то, потом «спасти». Что у вас тут рискованного есть? – Голливудские деятели страшилки разные понастроили. – Для детей? На первый случай годится. – Коле самому стало интересно. – Ты видел? – Нет. Рассказывали. Вошел клиент. Кимбл занялся с ним. Со всех сторон к сидящим в зале бежали динозавры на громадных куриных ногах и откусывали людям головы. Клавдия в первые минуты держалась стойко. Потом тихо ойкала, взвизгивала, хваталась то за Колю, то за Уоррена, но глаз не закрывала и ничуть не боялась. Зрелище было для ее нервной системы вполне приемлемое. – Нравится? – спросил Коля, шарахаясь от голографического крокодила. – Наворотили! – восхитилась Клава. К концу сеанса из темного подвала со скелетами зал вырвался на простор горной местности. Посетители неслись с головокружительной скоростью в вагонетке по рельсам среди бурой травы и камней. Впереди обозначился обрыв. Он приближался неотвратимо, с безумной скоростью. Зал вылетел с рельсов над Большим Каньоном. Некоторое время по инерции планировал. Полет замедлился, и все стали падать вниз в долину, быстрее, быстрее, стремительно… Кимбл закрыл глаза. Коля схватился за подлокотники. Дно каменной пропасти приблизилось и ушло в полную темноту. Раздались истерические, «предсмертные» вопли людей и удар железа о камни. Загорелись лампы, освещая улыбающегося Колю, открывающего глаза бледного Кимбла и вцепившуюся в него, оглядывающуюся по сторонам Клавдию. Люди поднимались с мест. Кто улыбался, кто вытирал бумажкой пот, кто осматривал соседа. – Рехнуться можно! – прошептала Клавдия. – Вот и напугали, считай, – засмеялся Коля. Пользуясь незнанием спутницей языка, «инструктировал» шефа: – Вцепилась в тебя, значит, доверие оказала. Теперь делай с ней, что задумал. Все поднялись, Кимбл остался сидеть. Сидел молча. На бледном лице выступил пот. – Что с тобой? – спросил Коля. – Я высоты не переношу, – сказал он, выплевывая слюну в платок. – С детства на балкон выше третьего этажа боялся выходить. Повязку на глаза взял, не успел надеть. – Еще и тебя перепугали в результате! – Не напугался я. Фобия. – Идем! Идем. Сейчас отдышишься. – Не могу я. Ноги ватные, как будто отсидел. – Что случилось? – спросила Клавдия. – С ногой у него что-то. Кимбл виновато озирался. Подбежал администратор: – Вызвать врача? – Не надо. Он больную ногу отсидел, – сказал Коля. Обернулся к шефу, подставил спину. – Хватайся! Кимбл уцепился за его шею. Коля перехватил руки и потащил Уоррена из павильона, как рюкзак, на загривке. На улице дул ветер. После душного помещения холодил. Они запахнулись в куртки и шли между шелестящих листвой пальм к автостоянке. Клавдия держала Колю под руку и шла рядом. – Ворончик, все будет о’кей, – обернулась она к Кимблу, который все еще сидел на Колином загривке. На стоянке Уоррен пришел в себя, влез на заднее сиденье «Шевроле» самостоятельно. – Отошел? – спросил Коля. – Отошел, спасибо! Спешить некуда. Проводим мисс, заедем в мой любимый подвальчик, я сухим вином отопьюсь. Помогает мне. – Что он говорит? – спросила Клавдия. – Говорит, что если бы ты за него не ухватилась так крепко, он бы с кресла сполз и мог нос разбить. Руки у тебя красивые. – Да-а! – Клавдия посмотрела на руки и бросила взгляд на Кимбла. – Были красивые, детские пеленки все унесли. Ему ногу надо дома растереть мазью. – Что она говорит? – спросил Кимбл. – Клава говорит, что ты мужественный мужчина, не стонал, не охал, как ребенок, – «перевел» Коля. Клавдия повернулась с заднего сиденья и кивала в подтверждение Колиных слов. – Ногу предлагает растереть мазью, – добавил Мавроди. – Не надо, скажи, – заволновался Кимбл. – Меня белое вино на ноги поставит. – Ну и дурак! – сказал Коля и перевел Клавдии: – Он говорит, что напиться с горя хочет, так он перед тобой опозорился. Клавдия заволновалась. – Совсем не опозорился! С каждым может случиться. – Она достала рукой до головы Кимбла, подтянула к себе и чмокнула в висок. – Не переживай! – Что она сказала? – нетерпеливо спросил Кимбл. – Сразу не переведешь, – сказал Коля, подавляя улыбку. – Нежно слово звучит, интимный женский фольклор. Смысл такой, что ты – «лапушка», «душка», «сердечко». Как хочешь фантазируй. Кимбл разволновался, искал в кармане очки, нашел. Надевать не стал. Смотрел на Клавдию блаженными глазами. – Клава, – произнес тихо. Подвальчик, куда привел Кимбл, представлял собой узкую щель от входа до винтовой лестницы. Вдоль стены – стойка бара. В проходе – столик на двоих. Они сели. – Здесь опрокинуть рюмку и идти, – сказал Коля. – Смешной бизнес! – Китайские дела, – кивнул Кимбл в строну бармена. – Все не здесь, наверху делается. Главное, вина тут – свежайшие, сейчас оценишь. Китаец принес кувшин с белым вином, бокалы, ломтики сыра, тарелку ракушек, рыбные палочки и скрученные тосты. Разлил вино по бокалам. Кимбл поднял бокал и, кивнув Коле, выпил до дна. – Уф! Еле дождался. Под сердцем комок стоит и стоит. Сейчас отпустит. Коля сделал несколько глотков. Кислое вино он не любил и оценивать не стал. – Клавдия старше тебя лет на десять, – сказал между прочим. Кимбл налил второй бокал, поднял глаза и посмотрел на Колю странным, виноватым взглядом. – Нет, я ничего не имел в виду, – покачал головой Коля. Кимбл выпил. – Отпустило! – Он погладил себя по животу. Глаза у него заблестели, губы растянулись «до ушей». С рыжим ежиком и покрасневшими ушами Кимбл стал похож на чертика, каких рисуют в детских книжках. – Очень хорошо, что старше, – сказал он уверенно, покачиваясь на стуле. – Почему? – заинтересовался Коля. – Я женщин старше себя предпочитаю. Оценил раз и навсегда. – Вот те раз! У тебя комплекс? Кимбл замотал головой. – Опыт, – сказал, высасывая ракушку. – Когда жизнь с ноля начинаешь, женщина с опытом уверенность вселяет. Она перебесилась, сама набила шишки и ценит отношения, не отвлекает глупостью. Женщинки с татуировкой и колечками в пупке, они что, для жизни годятся? – Так ты не бери совсем молодняк. Постарше смотри. – Постарше они хищными становятся. Мир так устроен. Почему ты не женат? – Я пытался. Не получилось, – неохотно ответил Коля. – Измотала, небось, тебя ревностью или ерундой какой. Ни йоту в тебя не вложила. Ни к чему не прислушалась. Как тут к цели дойти? Не хочу я никого воспитывать, нет смысла. Мир жестоко устроен. Я до своих ровесниц не дожил еще. – Кимбл засмеялся и налил третий бокал. – Оставим, у каждого свое. Почему ты не пьешь? – Не идет белое. – Давай красное возьми. Мясо закажи. Я оплачу от фирмы как представительские. – Я за рулем, прости. Сухим не столько напьешься, сколько пахнуть будешь. Кимбл выпил полбокала, заел рыбкой и оживился. – На ровеснице я в юности опозорился, – пустился он в откровения. – Да так опозорился, что решил: я – больной. Ночами плакал. Чуть пипиську не оторвал. А мужчиной меня соседка сделала. Волшебная женщина! Джиной звали. Старше меня лет на двадцать. Да, ей тридцать пять, тридцать шесть было. Эта любовь до сих пор мне снится. Она коз держала. Я из Вайоминга сам. Пришла как-то, я один сижу, за пипиську в штанах держусь. Посмотрела на меня. «Что с тобой?» – спрашивает. «Заболел», – говорю. «Чего у тебя, ну-ка?! – Бесцеремонно меня осмотрела. – Почему красный весь?» Я признался. «Зачем ты его тянешь?! Попортишь себя. Он у тебя, как банан, не по возрасту. Пойдем я козьим жиром смажу». Пока мазала… – Кимбл беззвучно прыснул. – Я, Ник, три года к ней бегал. Отец на работу, я – к ней. В зрелой женщине есть что-то такое… Не определишь словами. От них стабильностью чувств веет. Молодежь для меня – как козы. Кожа и тело. – Ты что-то недопонял в жизни, – сказал Коля и принялся есть, почувствовав голод. …Коля оторвал глаза от папки с полисами. Клиентов не было. Кимбл сидел над бумагами мрачный. – Ворончик! – использовал Коля словечко Клавдии, стараясь вывести Кимбла из «мрака». – Благодари судьбу за фобию. Ваши шансы возрастают, сэр! Уоррен не понял. – Что имеешь в виду? – серьезно спросил он. – Тебя пожалели. Ворончик – ласкательное имя. Женщина тебя пожалела. Жалость – начало уважения и любви. Теперь, чтобы загладить свой неверный заход, ты должен выкинуть что-нибудь «для удивления». – Что «выкинуть»? – Жизнь, например, свою погубить. Сжечь себя. Не до конца, конечно, – издевался Коля. – Почему ты все время ерничаешь? – спросил Кимбл с раздражением. – Ты меня ерундой занял! – Коля неожиданно вскипел. – Время теряем. Когда дело начнем делать? На лице Кимбла замерла нечитаемая гримаса. Он посмотрел на Колю. Мгновение – странно, мгновение – вопросительно, мгновение – переваривая сомнения. Переварил в выражение будничной деловитости. – Получишь лицензию, начнем. Что ты сейчас делать можешь?! Не торопи события. Будь разумным. – Он вернулся к началу разговора, спросил, восстанавливая тему: – Для чего ей моя погубленная жизнь? – Чтоб страдала все оставшиеся годы. Детям и внукам в пример тебя ставила. – Ты что предлагаешь? – трезво спросил Кимбл. – Нечего на меня злиться. Просил помочь – помогаю, как могу. Но скоро тебе самому придется действовать. Она язык подучила. «Сколько стоит?» – может спросить и туалет «комнатой отдыха» уже называет. Кимбл занервничал. – Не обижайся, Ник. Ты – плейбой, можно сказать. Больших проблем не имеешь. У меня комплексы, говорил тебе. Клавдия мне нравится. Мучаюсь, дурака под твоим руководством валяю. Согласился помогать, помогай. Коля успокоился: – Придумал я кое-что. Для себя берег. Кандидатуры сейчас нет достойной. Жертвую для босса. – Чем жертвуешь? – Идеей! Ехал я как-то вдоль берега. Поесть захотелось. Зашел в кафешку. Сижу ем. Накануне фильм по телевизору гоняли. Кадр мне один запомнился, красиво так снято. Закатное время. Солнце красное отражается. Вдали океан. Полный прилив прошел. И у меня тоже – все, как в кино! Смотрю и глазам не верю. Рыбак в сапогах со спиннингом подошел к воде, повозился с ведром и… – Он замолчал, взглянул заговорщически. – Только вот что. Притвориться странным придется… На крыше кафе красовался большой красный краб. Втроем они расположились за столиком с пивом. Кимбл смотрел в окно на краснеющее над океаном солнце. – Уоррен задумчивый сегодня. Пиво не пьет, – сказала Клавдия, отодвигая высокий бокал. – Мы с тобой вдвоем назюзюкаемся. – Он не задумчивый. У него – напасть, – загадочно произнес Коля. – Что с ним? – Не знаю, стоит ли рассказывать тебе… Можешь не понять. – Чего не понять? Говори, я любопытная. Не скажешь, обижусь и уйду, – пригрозила она. – Его дедушка в резервации индейцев родился от белого мужчины, – таинственно заговорил Коля. – У Кимбла, если присмотреться, глаза хоть и маленькие, но раскосые немного. Скулы острые, и сам рыжий, видишь? Мать дедушки выгнали из резервации. Грех у них считается. Они потом долго по стране блуждали, прежде чем осели в где-то Вайоминге. Клавдия посмотрела на Кимбла. Тот тряс мизинцем в ухе. – Почему надо сегодня переживать об этом? – спросила. – Он не переживает. Дослушай. – Когда дед повзрослел, его мать рассказала, что она – из рода шамана, вождя племени. Он, таким образом, – наследный… Я не знаю, как у них называется… В общем, наследный «принц» руководителя их народа. Клавдия посмотрела на Кимбла. Тот тряс мизинцем в другом ухе. – Дело давнишнее, – продолжал Коля. – Уоррен мне бы не рассказывал, если бы не нападала на него, как он говорит, «невесомость». Сначала в ушах звенит, потом нападает. Клавдия очнулась и улыбнулась. – Коля, на тебя болтун напал. Болтун ты! Нарочно не придумаешь! – Что она говорит? – спросил Кимбл. – Восхищается тобой. «Ты – такой скромный!» – говорит. Приготовься идти. Я скажу когда. – Что он говорит? – спросила Клавдия. – Говорит, я зря рассказываю. Его личное несчастье, кому какое дело! – Какое несчастье? – встревожилась Клавдия. – Невесомость. Чтобы снять приступ, надо по воде ходить. – Пусть походит. Вода рядом. – Неудобно, говорит, уходить, вместе приехали. Не на пять минут уйдет. Надолго. – Чего тут неудобного!? Уоррен, иди, если надо. Я с Колей побуду. – Что она? – спросил Кимбл. – Иди, как договорились. Солнце садится, поспеши, темнеет. Не улыбайся и будь «не в себе». Кимбл дотряс в ухе, встал и ушел. Через минуту он появился на спуске, раздеваясь на ходу. – Не простудится в такой холод? – спросила Клавдия. – Не простудится, – уверенно сказал Коля. – Ему в невесомости ничего не страшно. Клавдия отвернулась от морской панорамы, потянулась за крабом. – От тебя чего только не наслушаешься! – хмыкнула и занялась крабом. Не успела она разделать морское животное, как Коля легонько толкнул ее в плечо. – Смотри! – таинственно прошептал он. – Говорил тебе, не верила. Клавдия повернулась к окну. Солнце наполовину скрылось. Берег погружался в серость. Кимбл шел по поверхности воды, расставил руки, смотрел вдаль. Шел и уходил все дальше и дальше. – Обалдеть можно! – сказала она, вытаращив на Колю глаза. – Далеко он уйдет? – спросила шепотом. – Пока не скроется. Клавдия хлопала ресницами, забыв про краба в руке. Послышалось стрекотание вертолета. В небе появилась полицейская служба. На Кимбла упал луч прожектора. Голос «с неба» грозно приказывал: – Немедленно возвращайтесь на берег! Купаться запрещено! Здесь купаться запрещено! Кимбл поднял голову, посмотрел вверх, прикрываясь ладонью, раскорячился и полетел в воду. Клавдия вскрикнула. – Бежим туда! Фло говорила, зимой акулы плавают. Она рванулась к выходу. Коля поспешил за ней. Кимбл плыл к берегу. На полпути он нащупал дно и пошел, разгребая бедрами воду. – Ворончик! Как ты? – хлопотала Клавдия вдоль кромки воды. – О’кей! О’кей! – повторял он, выходя на камушки. – Прошло? – спросила она с беспокойством. – Что? – переспросил Кимбл. – Болезнь, спрашивает, прошла? – перевел Коля. Кимбл закивал, заулыбался. Клавдия увидела накрытый водой прилива помост. Коля присел от смеха. – Хохмачи! – вскричала она. – Я-то, дура, глаза разинула, дыхание сперло! Балбесы! Шуты гороховые! Связалась с молодежью! – Клава шибанула присевшего Колю по голове. – Товарища простудишь, акула могла тяпнуть! – Я – при чем? Он сам! – хохотал Коля. – Что она говорит? – спросил Кимбл. – Говорит, что мы – балбесы и недоноски! – честно перевел Коля смысл Клавдиных слов. – Ты давай дрожи как следует. Я однажды на дрожи такую женщину поимел. – Я дрожу, как обещал. – Что с Уорреном? – дома спросила Флора. – Искупаться решил, – сказал Коля. – Зачем рисковать?! Зимой голод акул гонит к берегу. Кимбл перестал смеяться. – Я забыл совсем. – Он хлопнул себя по голове. – Ну, Ник! – Откуда я знал? – оправдывался Коля. – Чего дрожишь?! Жив остался! – Он подмигнул. – Простудиться мог, – сказала Клавдия. – Сейчас чай с медом принесу, и пусть полежит, прогреется. Кимбла положили на диване в гостиной. Клавдия растирала его водкой. – Что она говорит? – спросил он. – Говорит, что кормить тебя сейчас начнет, – переводил Коля, глядя в его непонимающие глаза. – В общем, разогрели бабу, теперь не теряй темп. Соображать начинай, обхаживай! Контакт налажен. Теперь от тебя зависит. Больного завернули в одеяло и напоили чаем. Кимбл начал «соображать». За неделю до Рождества он появился в доме с продуктовым пакетом. Водрузил ношу у ног сидящего в кресле Билла. – Вау! – воскликнул Коля. – Правильный самостоятельный ход. По-кавалерски, ничего не скажешь! – Ты говорил, Клавдия борщи любит готовить, – сказал Кимбл. – Мясо, капуста и свекла. Билл все ракушки таскает и рис. – Почему ракушки? – обиделся Билл. – Тут свинина копченая, бананы для жарки, груши, киви, папайя, соки. Между «воздыхателями» обозначилось соревнование. По лестнице спустились сестры. Кавалеры вскочили с мешками, устремились навстречу и засеменили на кухню. У кухонной стойки зашуршали пакеты. Четыре «хозяйки» засуетились у плиты и холодильника. Коля сел в кресло, включил телевизор. На экране вертолет обдувал лица чиновников. Прилетал или куда-то улетал президент. Коля перелистал другие каналы. На одном – шипели на сковородке куриные окорока, на другом – голливудская кинозвезда Чак Норрис качал мышцы на тренажере для ног, на третьем – выжимало слезы мексиканское «мыло». Не было ничего интересного. Коля набрал телефон Гиви. – Как хорошо, что звонишь! – воскликнул тот. – Я тебе собрался набирать. – Голос у него звучал бодро. – Надо прилететь, Коля. Срочно! – Завтра лицензию получаю. Под Кристмас прилечу. Прямо с утра. – Жду. Только не откладывай. Очень важно. Да, оденься, как на парад. Может быть, сразу на прием придется ехать. – Какой прием? – Увидишь, секрет! Гиви встретил в аэропорту. Из-под куртки выглядывал костюм с крахмальной рубашкой и бабочкой. – Что за парад?! – воскликнул Коля. – Почему по телефону нельзя сказать? – Стал бояться. Прочел статейку о мистере Пелликано. – Кто такой? – Детектив в Голливуде. Теперь знаменитость. Бизнес сделал, представить невозможно! В частном порядке создал прослушку телефонов. Снабжал Первую леди компроматом на любовниц президента. На ФБР теперь работает. Телефон перестал быть безопасной игрушкой, в нашем деле особенно. – И что у тебя секретное такое? – У нас все отлично идет, – не отвечал, тянул резину Гиви. – Можно стряхнуть ручки, как рекомендовал Краснов. Первая сумма на счету. Живем! – Что секретное, я спрашиваю? – нетерпеливо повторил Коля. – О главном – подробно, не торопи. Мы прямо сейчас едем. Я волновался, вдруг самолет задержится или ты потеряешься. – Куда потеряюсь? «Конкорд» вырулил на шоссе и шел к городу. – Слушай, новый бизнес начнем, – загадочно сказал Гиви. – Да какой бизнес! Ты запрыгаешь. Тут Колю так качнуло в сторону, что он ударился о дверь. – Поосторожней! Что с тобой делается? Слышишь, гудят! Гиви был возбужден. «Конкорд» шмыгал между машинами под гудки водителей. Наконец Гиви сбавил скорость. – Началось все с анекдота! Возился я с веном, считал, во сколько обойдется ремонт. Поднял глаза, смотрю – въехала белая «Инфинити» последней модели. Вышла женщина, на голове копна волнистых волос, легкое белое пальто с белым пушистым мехом. То ли пальто создано под цвет автомобиля, то ли автомобиль – под пальто. Все, как говорится, от одного портного. Гармония… Коля внимательно слушал. «Женщина бросила на Гиви беглый взгляд. В рабочей робе он стоял неподалеку. Этого короткого взгляда оказалось достаточно – Гиви затрепетал и безответственно возмечтал. Бездна в их социальном положении была непреодолимой. Гиви отошел к стене мастерской, где на гвозде висело черное длиннополое пальто. Он сбросил рабочий халат и надел пальто. В «приличном виде» приосанился, вернулся к вену. К женщине подскочил менеджер, стал выслушивать претензии. – С голоса машина плохо работать стала. Говорю, открой заднее окно, или не открывает, или все стекла опускает. – Проверим и отрегулируем, мэм, – сказал менеджер. Гиви забыл про калькуляцию вена. Он стоял и механически черкал в ведомости на багажнике. Белую «Инфинити» механик угнал на стенд диагностики. Женщина оказалась без дела. Она стояла среди холодного железа, опять посмотрела на Гиви. Тот осмелел. – Как такую королеву, – сказал Гиви и кивнул в сторону автомобиля, – «он» может не слушаться! Хозяйка машины охотно повторила жалобу: – Открой заднее стекло, командую. Он все стекла опускает. Гиви пошутил: – Может быть, он английский нехорошо знает? – Знает. Он все раньше понимал. Ты с Востока? – Нет, из Грузии. – Ты из Джорджии? – Не из Джорджии. Из Грузии. Была такая республика в России. – Так ты – русский! – Хорошо, русский, русский я. Она решительно подошла и посмотрела ему в глаза. От ее взгляда Гиви смешался, а еще больше – от того, что сказала она без лишних предисловий: – Я хотела бы сделать с тобой любовь. Она прямо так и сказала «сделать любовь». – Шутишь и разыгрываешь? – Не шучу. – Что хочет женщина – хочет мужчина! – ответил кавказский человек Гиви. – С машиной они провозятся часа два. Поедем пообедаем. – Поедем. Только чтобы мы были вдвоем. Черно-белая пара, вдохновленная общей целью, под руку бодро зашагала к «Конкорду». – Тебя как зовут? – спросила она в машине. – Гиви. – Элизабет, – протянула она руку в золотом браслете с брелочками из бриллиантов. Гиви поцеловал руку и завел мотор. В его квартире Элизабет исчезла в ванной. Гиви побросал в шкаф причиндалы одинокой жизни и отфутболил из-под ног ботинки. Покрыл чистые простыни на кровать. Достал из бара виски и содовую воду. Направился в кухню. Элизабет появилась из ванной и остановила его. Тонкое шерстяное платье без рукавов было надето на голое тело. Она налила в виски минеральной воды, чокнулась со стоящим на столике бокалом, обняла Гиви за шею, прижалась телом. – Подожди, я прямо из мастерской, – сказал он. Когда Гиви вернулся из ванной, Элизабет лежала в постели. Он с жадностью бросился на кровать». «Конкорд» с приятелями выехал из города и летел по девяносто пятому шоссе. – Будешь смеяться, – сказал Гиви. – Я влюбился с первого взгляда. Очень хотел ей понравиться. Аж взмок от напряжения! Одурел совсем! – Она уйдет, и останется одно воспоминание, белый дым, – цинично оборвал романтический рассказ приятеля Коля. Гиви не возразил. – Так могло случиться, – сказал и вновь погрузился в «романтику». «Стемнело. Гиви зажег свечи и приготовил кофе, коньяк и фрукты. Она отказалась выпить, курила. Перебросились фразами. – Русский – отличный любовник! – Да, – согласился Гиви. – Русский – отличный. И он предпринял попытку снова затащить ее в кровать. Элизабет забеспокоилась, взглянула на часы. – О, нет. Я должна забрать машину. Мастерская до которого часа? – Мастерская работает вечно. – Нет, нет, отвези меня! «Инфинити» была отремонтирована. Элизабет расплатилась кредитной картой, потребовав чек «для отчета». Гиви представил себе образ ее мужа, человека из большого бизнеса, который ассоциировался у него с жухлой физиономией Березовского. Она записала номер телефона Гиви, не оставив о себе никаких данных. Он подавил расстройство и проводил Элизабет улыбкой. – Я позвоню, – сказала она и захлопнула дверь. «Белый дым» исчез в потоке автомобилей и растворился в свете огней уличного движения вечерней улицы». – Анекдот-то в чем? – нетерпеливо спросил Коля. – Сейчас поймешь. «Дома, подойдя к столику, за которым они сидели, Гиви протянул руку за бокалом и обнаружил на видном месте стодолларовую купюру. Поднял ее, молча посмотрел и бросил на место. В гневе вскинул руку, налил бокал коньяка, выпил, глотнул холодного кофе и ушел спать. Купюра лежала на столе три дня. Гиви ходил мимо, вскидывал руку и ничего на столике не трогал. Элизабет позвонила. – Послушай! – закричал Гиви в трубку. – Ты что, меня за проститутку приняла?! Может, у тебя купюры не оказалось, чтобы остаться на ночь! – Гиви, остановись. Я могу приехать к тебе сегодня и быть до утра, если ты желаешь. Мы можем с тобой завтра где-нибудь пообедать. Мы… Гивин запал испарился. – Конечно, приезжай! Сегодня мы пообедаем дома». Не тронув натюрморт с купюрой, Гиви пошел в магазин, купил деликатесов, сладостей, фруктов. Засунул баранью ногу в духовку. Включил музыку и прилег ждать…» Коля повернулся к товарищу, когда тот замолчал. – Дальше-то что? – Погоди минуту. Тут знак бы не проехать. – Гиви внимательно всматривался в дорогу. – Вот он! – воскликнул радостно. Гиви свернул с девяносто пятого шоссе на въезд в лесной массив. Они катили в тишине пригорода по узкому, петляющему среди деревьев шоссе. – Пришла? – спросил Коля. – Пришла. Провели потрясающий вечер. У меня на нее вдохновение нашло. Полежим, поболтаем, и опять хочу. – Он снова на какое-то время замолчал. Видимо, переполняли душу воспоминания и связанные с ними эмоции. – Не спали до самого утра. Я не сразу ее понял. Она заходится так тихо, что я не знал – когда. Все, думаю, мало. Проспали полдня, поехали обедать в «Мариотт». Почему в отель, потом поймешь. За обедом она мне рассказывает…» – Ладно, – прервал Коля Гивины откровения. – Сотню она забрала, у вас совет да любовь. По делу-то что? – Я вспомнил твою идею с «Салоном». Пришел момент. – Наконец-то! – обрадовался Коля. – Раньше никак не мог увлечь тебя этой идейкой. – Кажется, набрел на путь, как осуществить ее без «массажек». – Он на минуту задумался. – Знаешь, кем Элизабет работает? Менеджером в компании, владеющей цепочкой отелей по югу страны и на островах. Штаб-квартира в Новом Орлеане. Шеф – оттуда. – Ого! – Фирма до Нью-Йорка добралась. Отель возводит. Шеф ее, мисс Спэрроу, владелец фирмы, рабочий штат в отеле «Мариотт» разместила. Сама люкс занимает. У них взаимоотношения – не просто шеф и менеджер. Они подруги. – Лесбиянки? – Нет, сложнее. – Гиви посмотрел на товарища. – Знаешь, куда мы едем? Элизабет ждет нас. Мисс Спэрроу – вдова и заводная баба. Постоянно по миру катается, хозяйство инспектирует. Любит, чтобы ее мужчина сопровождал. Элизабет мужиков подбирает. Для главной мисс такое дело несподручно и опасно. Денег до хрена – мало ли на кого можно нарваться. Она приспособила менеджера-подругу мужиков отбирать. Купила домик в горах. – Старушке с импотентами неохота забавляться? – заулыбался Коля. – Точно. – Экзамен ты выдержал и признан годным? – продолжал Коля допытываться. – Точно. – Так у тебя теперь две богатые чувихи! Одна – для удовольствия, другая – для денег? – Не совсем. Миллиардерша заказала русского. Для Элизабет монгол по-русски заговорит – уже русский. Она географию вообще не изучала и карту мира никогда не рассматривала. Для американцев типично. Спэрроу по миру ездит, может знать больше… – Так ты меня на смотрины везешь? Или на пробу? Гиви рассмеялся. – Ты всегда был сообразительным. Миллиардерша меня не видела, хотя, как сказала Элизабет, заинтересовалась. Коля, нам нельзя, чтобы случай сорвался. Чем без дела сидеть или копаться в грязных делах, лучше на приемах блистать и по курортам ездить. Как думаешь? Коля развеселился: – Значит, сама мисс будет? – Сама. – Надо было тебе цветов купить, для первого-то раза. – Или тебе! Да, да, дорогой. Почисти перышки и хохолок навостри. Женщина выбирать захочет. Сзади, на сиденье, новая рубашка и бабочка. Надень. Коля повернулся, взял пакет, вытащил рубашку и красную бабочку, начал переодеваться. – Ну, ты меня подставил! – Представь, в каком она обществе вращается и сколько там таких, как она! Если нащупаем рынок, вот тебе и «салон». Хочешь, сам работай, хочешь, команду создай. В эскорте для дам гонорары немалые. Я говорил с Элизабет. У нее глаз оживился. Квартиру подобающую снимем. Я таких парней соберу! Из Грузии выпишу. Все законно и без нашей вонючей братвы с проститутками. За окном автомобиля проплывали отдельные домики, небольшие поселки с единственной коммерческой улицей, на которой, как обязательный элемент пейзажа, стоял антикварный магазин. – Смотри! Городок маленький, а столько антикварных лавок! – сказал Коля. – Мы уже третий проезжаем. – Антиквариат – хобби здешних жителей. Вокруг поселков, в лесах, в домах за оградами живут «сперматозоиды», как их в шутку называют. Наследники громадных состояний. О деньгах и бизнесе они не думают. – Гиви замолчал, рассматривая дорогу, затем вернулся к прежней теме. – Эскорт богатых – бизнес для Америки накатанный. В него прорваться трудно. Несколько лет назад читаю в русской газете объявление: «Фирме «Красавец» требуются мужчины разных возрастов». Очередная, думаю, деньговыжималка. Под видом съемок в кино соберут тщеславный народ, наделают фотоальбомы – «порт-фолио» за приличные гонорары, поразвлекутся с девицами. На том кино и кончается. Почему, думаю, только мужчины? Женщины по такому случаю деньги несут охотнее. Поехал узнать. Оказывается, парень задумал русский эскорт организовать. Деньги потом он собрал с нашего брата приличные. Вот только куда девать команду русских ковбоев, не нашел. Начались крупные неприятности. Пришлось бегать от «красавцев». Коля! К нам приближается светлое будущее с массой удовольствий! – патетически завершил речь Гиви. Компаньоны проехали очередной лесок. Шоссе побежало мимо засыпанного снегом поля и привело к клумбе – круглому пятачку земли, окаймленному бетонной дорожкой. От пятачка радиально расходились проезды. В центре клумбы торчал столбик с именами улиц. Сверив по бумажке название, Гиви повернул в нужный проезд и через минуту остановился перед внушительным строением, простиравшимся на двух уровнях. Через стеклянную стену виднелась галерея, идущая вдоль второго этажа. На площадке сбоку от входа в дом стояло несколько автомобилей. Дверь оказалась незаперта. Они вошли. Интерьер напоминал холл дорогого курортного отеля. В него рукой дизайнера были вписаны кубы белого бетона с кустами вечнозеленых растений. Покрытый мягким ковром коридор уводил взгляд в глубину покоев за двустворчатую дверь с абстрактным витражем. Элизабет появилась наверху, на галерее, в легком костюмчике от Кардена. Спустившись вниз и поздоровавшись, она остановила взгляд на Коле и принялась разглядывать его так, как разглядывают дорогую вещь при покупке. Удовлетворенно подняв бровь, она провела мужчин в гостиную и усадила у раскрытого бара на полукруглом диване. – Мисс Спэрроу отдыхает, – сообщила Элизабет. – Предлагаю легкий аперитив, – она кивнула в сторону бара. – Выпейте кофе. Посмотрите видео. Придется подождать. Я вернусь, – и ушла. Пожилая служанка в белом переднике прикатила столик с чашками, большим кофейником, кувшинчиком со сливками и вазой с разнообразным печеньем. Пожелала: – Приятного времяпровождения! – и тоже ушла. Ждать пришлось долго. Гиви выбрал видеокассету и вставил в плеер. На экране пошла комедия с приключениями неудачного любовника. В доступной видимости холла иногда мелькали фигуры обслуживающего персонала. Наконец появилась Элизабет: – Мисс Спэрроу спускается. Будем знакомиться. В глубине коридора за витражной дверью мелькнули тени, створки раскрылись, и появилась та, которую долго ждали. Вдова Спэрроу, бальзаковского возраста дама, загорелая, одетая в спортивный костюм, казалось, только что сошла с рекламной страницы журнала фешенебельного яхт-клуба. Она лучезарно и широко улыбалась. У компаньонов вытянулись лица. «Заводную бабу», как охарактеризовал Гиви миллиардершу со слов Элизабет, везла в кресле на колесиках медсестра. Мисс Спэрроу помахала рукой, приветствуя гостей, и покатила в сторону, к бюро у окна. – Бетти, – позвала она. – Иди сюда! Элизабет спорхнула с дивана. Колю прихватил смех. Чтобы подавить приступ, он натужно закашлялся и потянулся к недопитой чашке кофе. – Пришло светлое будущее с удовольствиями, – шептал-прыскал он. – Элизабет не предупредила, – тихо пробубнил Гиви. – Бизнес есть бизнес, Гиви. Работа – не всегда удовольствие, – шепотом добивал Коля товарища. Гиви оправился от замешательства и ехидно заулыбался: – Я тебя расхвалю. Мисс на меня и не посмотрит. Она русского хочет. Я скажу, что я – не русский. Ха, ха, ха. – Глупо будет с твоей стороны, – защищался Коля. – Спортивные женщины в твоем вкусе. Но Гиви уже чувствовал себя на коне. – Коля, бизнес – не всегда удовольствие. Надо и поработать, – почти в точности повторил он слова компаньона. Коля не сдавался: – Посмотрим, кто из нас «счастливчик». Женщины склонились у бюро над журналом и что-то обсуждали. Элизабет подняла голову, повернулась в сторону компаньонов, подозвала рукой. Джентльмены в бабочках предстали перед глазами хозяйки. Она посмотрела на Гиви и спросила: – Обсудили мои женские достоинства? Гиви замялся. Коля опустил глаза. Повисла короткая пауза. – Обсудили! – заключила Спэрроу, торжествуя, и снова спросила: – В чьем я вкусе? – В его! – выпалили они одновременно, указывая друг на друга пальцами. Спэрроу расхохоталась. – Лжецы-ы! Эх, лжецы! – Она некоторое время разглядывала «джентльменов». – Мужчин надо проверять, – наконец заговорила миллиардерша, взглянув на Элизабет. – Жалко, мы магнитофончик не догадались подбросить. Сейчас бы от души посмеялись. Ну, что приуныли? Проходите в спортзал, – указала она рукой направление, – вниз по лесенке. Потом будем обедать. Кандидаты в любовники с недоумением глянули друг на друга и пошли, куда указали. Помещение в цоколе вместило бассейн и спортзал, затянутый ковром. По стенам стояли тренажеры. – Зачем им такое количество спортивного оборудования? – удивился Коля. – Не знаю. Элизабет прикатила хозяйку. – Мистер Гиви, – представила она. – Патриция, – мисс Спэрроу протянула руку. Гиви наклонился и поцеловал. – Это мистер… – Элизабет замялась, глядя на Колю. – Ник, – пришел на помощь Гиви. – Николай, по-русски. – Заулыбавшись добавил: – Николай Угодник. Женский угодник. Чудотворец некоторым образом! – Да-а?! – воскликнула мисс и протянула Коле руку. – Интересно! Коля нагнулся к руке. – Раздевайтесь, джентльмены! – сказала мисс Спэрроу и посмотрела на них властным взором. Те уставились на Элизабет. – Патриция хочет проверить, кто из вас сильнее. Вам придется бороться на ковре, – невозмутимо пояснила Элизабет. Коля и Гиви переглянулись. – А что? – тихо сказал Коля. – Даже интересно! – Бороться так бороться! – Гиви заулыбался. – Я из армии кое-что вывез. Они скинули одежду и забегали вокруг женщин в плавках, разминая мышцы. Вспоминалась спортивная практика. Гиви разбежался и без предупреждения прыгнул на Колю со спины. – Не по правилам! – запротестовал Мавроди. Он схватил приятеля за ноги и повалился на ковер. Поначалу боролись всерьез, кряхтели, напрягались, краснели. Поднимали друг друга, кидались в нападение и замирали в обороне. Потом стали перешептываться. – Ты подставляешься? – хрипел Гиви. – Нет, ты. Борцы проделали несколько поворотов и зажимов. Гиви оказался вверху, Коля – на мосту, на голове и руках. Опять заговорили. – Что замер? Жми, – цедил Коля. – Я жму, ты крепкий у нас. – Врешь! – Не я вру! – Я на лопатках уже мог быть. – Ах ты сука, как вывернулся. – Твоя взяла! Гиви, ты победитель! – сказал Коля с усмешкой. – Коля, – прохрипел Гиви. – Если ты меня не победишь сейчас, салоном заниматься не буду. Идея твоя, нужен твой первый вклад! – Скотина, шантажом занялся! Нашел больное место! – Бизнес – не всегда удовольствие, сам утверждал. Коля перевернулся и собрался «сдаться», то есть выиграть схватку, как услышал свисток. – Время! – произнесла хозяйка. – Все мне ясно! Пожалуйте в душ. Бассейн – в вашем распоряжении. Наверху будем обедать. В столовой их ждал другой сюрприз. Гиви с Колей оцепенели. Мисс Спэрроу ловко встала с каталки и бойко прошла к сервированному столу. Элизабет тихо давилась от смеха. – Браво! – Гиви захлопал в ладоши. – Умная женщина! Остроумная женщина! Он потянулся к ней целовать руку, неловко уронил бокал и чуть не залез локтем в салат. – Тихо, тихо, тихо, – отстранялась она. – Один – темпераментный! Другой – любвеобильный… Жуть! После обеда хозяйка заторопилась в город и уехала. За ужином Элизабет сообщила: – Решение Патриция объявит накануне поездки. Они ехали по городкам «сперматозоидов», погруженные в светлые размышления. Дверка, приоткрывшаяся в мир благополучия и достатка, манила невообразимыми высотами жизненных стандартов. Алчные мозги, жадные на земные блага, погрузили каждого в обширное пространство необузданных планов. Гиви горел идеей эскорта и рассчитывал, как все устроить, а главное, ускорить. Он решал, какое помещение надо снять в городе. Квартиру, этаж или дом? Сколько потребуется денег? Стал перебирать возможных кандидатов в мужчины-проститутки. Коля, возжелавший красивой жизни, погрузился в безответственные фантазии. Нудная работа в страховом офисе, проблемы Кимбла и сестер отдалились и жили далеко сами по себе. Он представлял блистательные приемы в столицах самых разных стран. Патриция с картинки неведомого яхт-клуба теперь общалась с ним, кокетничала, взрывалась смехом на его остроумные реплики, возбуждая в нем реальное физическое желание. Мешала Лори. Мозг упрямо подсовывал ее в «сюжет». Она постоянно появлялась в неожиданных местах, не давая покоя. Вот они с Патрицией сидели на палубе «белого парохода» у бассейна с голубой водой и радовались тропическому закату. А Лори с мужем расположилась поблизости, что-то серьезно с ним обсуждая. Коля вынужден был наблюдать, как Лори потеряла очки в воде, а муж нырял за ними, вытаскивал всевозможные ракушки и морских звезд, чтобы ее повеселить. Она искренне радовалась, собирая их в сумку. Самое неприятное – Лори целовалась с мужем в воде… Коля чертыхнулся и завозился на сиденье. – С магнитофончиком она здорово нас уела, – прервал Колины мысли Гиви. – Надо соображать, когда идешь на такие тесты! – Патриция могла и слушать, – предположил Коля. – Ты думаешь? – Не особенно думаю. Ты навел на мысль. Леса кончились, машина выехала на шоссе и поползла в сторону Нью-Йорка в тесном потоке автомобилей. Дорога в город была перегружена. Когда они въехали в столицу метрополии, в кармане Гиви ожил мобильник. Он с трудом выудил телефон из-под куртки, включил связь: – Алло! – Сначала слушал спокойно, потом побледнел. – Кто говорит? – спросил напряженным голосом. Опять долго слушал, стал что-то искать в бардачке. Увидел огрызок карандаша, взял и записал номер прямо на панели. Сказал: «Хорошо» и отключил телефон. Он, нервничая, чуть не уткнулся в стоящий на перекрестке автомобиль. Светофор переключился на зеленый. Гиви не замечал. Нетерпеливые гудки сзади вывели его из оцепенения. – Что случилось? – забеспокоился Коля. – Звонил… Я не запомнил имя, представился агентом ФБР. – С чего вдруг? Что хотел? – Потребовал доехать до отделения полиции, тут где-то. Подойти к полицейскому и сказать, что я арестован. – Ерунда какая-то! – Говорю, как слышал. – Они так не арестовывают. По нескольку человек приезжают. – Ехать придется, – в голосе Гиви чувствовалось напряжение. – ФБР лучше не сопротивляться. – Может, кто-то пошутил? – неуверенно предположил Коля. – Оставил телефон, – Гиви указал на панель. Он был сам не свой. Подъехали к отделению. Увидели полицейского. – Знаешь что, – сказал Гиви, – ключ от квартиры я тебе приготовил. Возьми. Если что, дождись моего звонка. Они домой разрешают звонить. Машину на улице где-нибудь припаркуй. – Подожди ты паниковать! – Все. Я пошел. Да. Перепиши мне телефон – вон, на панели написан. Коля разыскал клочок бумаги и переписал номер. Гиви пошел к полицейскому. – Здравствуйте, – сказал он. – Здравствуйте, – ответил полицейский и был весь внимание. – Мне позвонили на мобильник и сказали, что я – арестован. Велели подъехать к отделению. Полицейский посмотрел с удивлением. – За что? – спросил. – Не знаю. Вот он звонил, – и протянул бумажку с телефоном. Коля наблюдал из машины. Получив бумажку, полицейский набрал номер на переговорнике и некоторое время слушал трубку. Выслушав, убрал переговорник, кивнул Гиви, они ушли в здание. Коля просидел в машине долго. Ждал, что Гиви вернется. Тот не возвращался. Идти в участок было боязно. Полицейские стали выходить на ланч. Коля завел мотор и уехал. Долго блуждал по незнакомому району. На квартиру товарища он прибыл далеко за полдень. Открыв дверь, Коля обнаружил в комнате хозяина. Гиви сидел в полумраке с расстегнутым воротником. Галстук-«бабочка» болтался на лямке. – Только что привезли, не успел тебе позвонить, – сказал он. – Я – под домашним арестом. Вчера приезжали, не застали дома. Он показал браслет с прибором, замкнутый на ноге повыше ботинка. – Так все-таки за что? – Сказали, обвинение предъявят позже. Думаю, автомастерскую накрыли. Коля, не снимая куртку, опустился на стул. Сидели молча, не зная, что предпринять. Гиви нарушил молчание: – Говорила она мне! – Кто? – Ева. Требовала, чтоб мы забрали деньги назад. Я психанул. – Гримаса беспомощности смяла его лицо. – «Мэри Кристмас!», как говорится. Вот такой получился праздничек… – Гиви сорвал болтающуюся на шее бабочку. – Гуд бай, эскорт. Гуд бай, Патриция. Гуд бай, Элизабет, – обреченно сказал он. – Эти дамы быстро будут в курсе. Уезжай, Коля, и все забудь. После этих слов в Колином сознании вдруг сверкнуло здание салона, который он все мечтал открыть. Солнечные лучи, отражавшиеся в его окнах, стали тускнеть и вскоре совсем исчезли. Окна почернели, здание дрогнуло и начало уменьшаться, уходить, теряясь среди других домов. Те слились в единые уличные барьеры. Большой город отвалился в серую пасмурную дымку… События догнали его, как только он переступил порог офиса. – Тебе пришло письмо из Федерального суда, – сказал Кимбл, изнывая от любопытства и протягивая конверт. Колино сердце как будто провалилось. Скрывая беспокойство, он разорвал конверт и прочитал бумагу. Письмо было повесткой-вызовом к следователю в качестве свидетеля. – Что-то серьезное? – Куда более. Я потерял все деньги, вложенные в бизнес. Свидетелем вызывают приехать. – Покажи, – потребовал босс. Любопытство Кимбла вызвало у Коли раздражение. – Ты не поможешь. – Мы работаем плечом к плечу. Я должен знать о твоих делах, особенно судебных. Коля протянул повестку. Кимбл пробежал глазами скрепленные скобкой листки. – Я сниму копию? Попробую узнать что-нибудь для тебя полезное. – Сними. С этой минуты Коля не мог думать ни о чем, кроме как о предстоящем разговоре в прокуратуре. Стонал в душе от неясного страха. Тихо сидел за столом и формально перелистывал папки с полисами. Жизнь соединилась в один длинный день ожидания поездки в Нью-Йорк к назначенному сроку. С наступлением сумерек уезжал «додумывать» дома. В один из вечеров позвонил Кимбл. – Ник, тебя вызывают по поводу расследования миллиардного преступления. Приезжай немедленно. Расскажи подробности, – потребовал он. …Они встретились в «его» китайском баре. Выслушав Колин «детектив», Кимбл нахмурился. – Серьезное положение. Если они расценят, что ты знал, на что шел, можешь стать обвиняемым. Его слова добавили Коле страха. – Не следует выявлять долгую дружбу с твоим приятелем, – продолжал Кимбл. – Да, знакомы. Чем он занимается? Не знаю. Не видел. Не присутствовал. Не стремись повидаться в тюрьме. Будь осторожен. Всех остальных ты не знаешь. Я познакомлю тебя с моим адвокатом. …На другой день напротив Коли за столом сидел пожилой человек в роговых очках. – Не соглашайтесь на интервью по-английски, – говорил он. – Только через переводчика. – И те же советы, как некогда от адвоката Давида. – Никаких деталей и размышлений. Если не спрашивают, не высказывайтесь. Иначе запутаетесь. Коротко отвечайте: «нет», «да», «не помню». Если арестуют, ни слова. Требуйте права звонить адвокату, давать показания через него. Звоните мне. …Коля зашел в китайский бар один, сел, закурил. Постоянно входили люди, шли к винтовой лестнице и поднимались наверх. Мимо Коли шуршали их плащи и пальто. До ушей донесся короткий разговор. – Кто у тебя за столиком? – спрашивал бармена человек в шляпе. – Человек страхового агента. Коля не стал поворачиваться. Все стихло. Не радовало весеннее солнце. Коля лежал на кровати в комнате, уставившись в потолок. Стукнули в дверь. Он вздрогнул, как от выстрела. – Открыто! Вошла Клавдия со стопкой свежего белья, прошла в ванную. Оттуда она долго наблюдала за ним через зеркало, отражавшее кровать через открытую дверь. Грустно смотрела, с тоской. Коля услышал ее вопрос: – Что-то тебя долго не было. Где пропадал? Коля отмолчался. – Приставал ко мне твой Кимбл в Новый год, – сообщила она, выходя, и посмотрела на Колю с вызовом. – Успешно? – безразлично спросил Коля. – Что – успешно?! – Она рассердилась. Коля повернулся в ее сторону. – Шучу, Клав, – загладил он свою «вину». – Ты у нас серьезная дама, недотрога. – Я объясняла, как могла. Вроде понимал. Потом опять: «мэйк лов», «мэйк лов»! Разве можно такое говорить?! – У них это не вульгарно и не оскорбительно, как «пойдем прогуляемся!» Клавдия усмехнулась. – Ты тоже так предлагаешь? – посмотрела она на Колю. Вопрос поставил его в тупик. – Я – другое дело, – помолчав, ответил он и снова вернулся к созерцанию потолка. – Что у вас случилось? – С бизнесом проблемы, – уклончиво ответил он. – Решаем. Я улечу в Нью-Йорк на следующей неделе. Не скучайте тут. – Коля улыбнулся. – Мы в поездку по стране собираемся, – заговорила она, уходя. – Билл Флоре путевку подарил. Я за нее рада. Ей так надо отвлечься. Кимбл проводил Колю в аэропорт. – Держи в памяти, что тебе адвокат советовал. Звони ему по любому вопросу. – Спасибо. Без твоей поддержки я бы с ума сошел. Извини, что раздражался. – Мы повязаны оказались, – неожиданно сказал Кимбл. – Чем? – Женщиной. Коля вытаращил глаза. – Какой? – Клавдией. – Я старался. – Твои старания ненапрасны. Она на тебя поглядывает. – Ты взревновал! Успокойся, не прикоснусь. Мои дела ты знаешь. Мне не до романов. – Придется прикоснуться, – настойчиво сказал Кимбл. – Она нам очень нужна. – Как?! – удивился Коля. – Столько времени потратили, чтоб тебя оженить! Ты чуть не погиб среди акул! Кимбл странно засмеялся. Коля не понял смех, забалагурил. – Поедешь в Белоруссию. Откроешь контору для желающих выехать в Штаты. Сделаешь большие бабки. Там народу недовольного собралось, жуть! – Ник, – прервал его Кимбл. – Минуту разговора всерьез, можешь? – Могу, если надо. – Жениться я не собирался. Если ты желаешь обеспечить свое будущее, придется сблизиться с Клавдией. Я намекнул, что ты мечтаешь ее трахнуть. Объявили посадку на рейс «Майами – Нью-Йорк». Коля из слов шефа ничего не понял. Он поднял сумку и продолжал «не серьезничать». – Так ты ей «мэйк лов» со мной предлагал! – засмеялся он. – Знай я, что ты рисковый парень, не было бы такой канители, сразу бы дело начали. – Какое дело, Уоррен? – «отрезвел» Коля и собрал брови. Кимбл посмотрел ему в глаза. – Не хочу заранее забивать тебе голову. Лети. Разберешься с ситуацией в суде, поговорим. |
||
|