"Разговор с чужой тенью" - читать интересную книгу автора (Днепров Анатолий)4После этого случая я несколько дней подряд был подчеркнуто сух со всеми сотрудниками лаборатории, особенно с Галиной. Иногда я делал ей резкие замечания, и, когда она укоризненно и удивленно смотрела на меня, я отводил взгляд в сторону. Но больше всего от меня доставалось дипломникам. По нескольку раз я заставлял их переделывать матрицы памяти, перепаивать схемы, по-новому решать монтажи. Угрюмо и беспрекословно они выполняли все мои распоряжения. С профессором Касьяновым я держался официально и сдержанно. Старик, наверное, понял, что я обижен, и однажды, задержав мою руку в своей, промолвил: – Да полноте же, Виктор! Я уже все забыл, а вы дуетесь. Забегайте ко мне после работы, я приготовил против вас такой аргументик, что вы просто ахнете! Кстати, как ребята справляются с новыми типом вероятностной памяти? Как идет у них работа? – Медленно, – угрюмо ответил я. – Мало того, что мы получили не очень качественные радиокомпоненты. Из сотни туннельных диодов добрую половину нужно отсеивать… – Я вас очень прошу проследить за тем, чтобы этот блок ребята сделали как следует. От него зависит очень многое. Так зайдете после работы? Но к Касьянову после работы я не пошел, и вот почему. Когда сотрудники разошлись и в лаборатории воцарилась полная тишина, я вдруг почувствовал, что я не один. Мне даже стало немного жутко. Я огляделся и в самом дальнем углу, за шкафом с химической посудой, за маленьким столиком увидел Галину. Я поспешно подошел к ней. Она сидела, уронив голову на руки, и тихонько плакала. – Галя, что с вами? – спросил я, трогая ее за плечо. Она вскочила и отшатнулась. – Не подходите ко мне, не трогайте меня, – прошептала она. – Хорошо, хорошо. Но объясните, почему вы плачете? Кто вас обидел? – Вы. – Я? – Да, вы. Я была на вашей стороне. Я защищала ваши убеждения, как могла… А вы на меня накричали… И теперь ваше отношение ко мне стало таким странным… Мне тяжело… Очень тяжело… Удивительна душа человека! Она призналась, что ей тяжело, и мне сразу стало очень легко. Как тут не вспомнить Лермонтова: «Мне грустно оттого, что весело тебе…» Я ласково засмеялся. – Не принимайте все так близко к сердцу. Она вдруг заговорила взволнованно и убежденно: – Я молода и глупа. Я не знаю и тысячной доли того, что знаете вы или профессор Касьянов. Очень часто то, что я говорю, идет не от разума, а от сердца… Когда человек мало знает и еще не научился самостоятельно мыслить, он все принимает на веру. Я вам всегда так верила, так верила… Она снова закрыла глаза руками и заплакала. – Да полно, Галя! Не надо так… Конечно, вы молоды, но зато у вас все впереди. И знание, и самостоятельная работа, и большое чувство. Понемногу она успокоилась. Я предложил пойти погулять, и она согласно кивнула и даже улыбнулась. Мы пришли на ту самую скамейку над рекой. К Галине вернулось ее прежнее спокойствие, а ее глаза, как мне показалось, стали более ласковыми и добрыми. Мы поговорили о каких-то пустяках, потом замолчали. Когда зашло солнце и спустились короткие осенние сумерки, я подвинулся к ней и тихонько положил ладонь на ее руку. Рука у нее была очень маленькая и холодная. Я снял пиджак и набросил его на плечи девушки. Она не пошевельнулась. – И это Касьянов хочет переложить на язык формул, – прошептал я. – Не надо больше об этом, – ответила она тоже шепотом. – Милая… Она вдруг вся напряглась и отвела мою руку в сторону. – Не нужно… Мы еще так мало знакомы… – Вы знаете, почему я на вас рассердился? – спросил я. – Знаю. Потому что вы увидели меня в обществе этих ребят, ваших дипломников. Вы ревнивы. – Да. Вы правы. Это было глупо и гадко. – В тот вечер они просто решили показать мне новую лабораторию. Как много в институте интересного… Особенно отдел художественного оформления. Такой отдел действительно был создан в институте, я немало дивился этому обстоятельству, но так и не успел познакомиться с его задачами. Говоря откровенно, само его название ассоциировалось у меня с чем-то комическим и легкомысленным, и я вспоминал о нем, как о каком-то курьезе. Когда мы поднялись со скамейки, кусты позади громко затрещали. Я вдруг увидел, как там, в полумраке метнулась неясная тень. Опять дипломники? Ну что за наглецы… – Неслыханная дерзость, – прошептал я. В ответ Галина странно засмеялась. Домой проводить себя она не разрешила. |
|
|