"Нефть: Чудовище и сокровище" - читать интересную книгу автора (Остальский Андрей)

В защиту нефтяных спрутов

27 октября 1962 года на северо-западе Италии поднялась буря. Летевший с юга, из Сицилии, небольшой самолет марки «Моран-Солнье MS-760» потерял управление и упал, не долетев каких-нибудь десяти километров до миланского аэропорта. Все находившиеся на борту погибли, в том числе знаменитый на весь мир итальянец – Энрико Матеи.

Так началась одна из главных итальянских «теорий заговора», которая жива и до сих пор – многие в Италии и за ее пределами отказываются поверить, что это был несчастный случай.

Матеи был бессменным начальником всех итальянских углеводородов (по-итальянски звучит очень красиво, но наоборот, идрокарбури – «водороуглерод»).

То есть его должность называлась: председатель и генеральный директор «ЭНИ» (Ente Nazionale Idrocarburi), он руководил этой нефтегазовой государственной монополией Италии с самого момента ее создания.

Собственно он, Матеи, ее и создал своими руками.

Сразу же после окончания войны Комитет Национального Освобождения – орган итальянских партизанназначил его начальником фашистской нефтяной монополии «АГИП» с заданием ее расформировать. Но Матеи организация понравилась, и он решил, напротив, ее укрепить, сделать еще более влиятельной. И это ему более чем удалось. В 1949 году он объявил, что в долине реки По найдены богатейшие запасы нефти и природного газа и что, следовательно, итальянцы скоро станут очень богатыми.

Для измученных войной, недоедавших итальянцев не могло быть более замечательного известия. Матеи не сходил с первых полос газет и вскоре стал популярнее президента, премьер-министра и вообще всех политиков, стал в один ряд с любимыми народом актерами и актрисами. А компания «ЭНИ» превратилась в символ народной надежды, а потому в очень влиятельную силу.

Популизм Матеи вызывал раздражение консервативных кругов, но пользовался большой поддержкой левых. К тому же, получив монополию на добычу и торговлю нефтепродуктами и газом в стране, его концерн стал достаточно богат, чтобы позволить себе прямо или косвенно поддерживать, подкармливать политиков и журналистов. Матеи даже однажды сострил: «Я пользуюсь партиями, как такси – сажусь, оплачиваю проезд, и потом выхожу».

На практике углеводородов в Италии оказалось не так уж много, но Матеи уже вошел в роль народного трибуна. Правда, для поддержания имиджа ему постоянно нужны были коварные враги, с которыми он мог бы вести титаническую борьбу и которых он мог бы разоблачать. Кроме того, чтобы не оказаться в положении «голого короля», необходимо было найти какую-то замену несостоявшимся национальным углеводородным богатствам.

И он блестяще справился с обеими задачами. Во-первых, он стал заключать с развивающимися странами сделки о добыче ископаемых на гораздо более выгодных условиях, чем это делали обычно западные компании. Отчасти это происходило поневоле: ведь «ЭНИ» опоздала к дележке пирога и теперь могла вырывать концессии для себя только такими способами, подрывая общую стратегию нефтяных супермажоров. Во-вторых, он достиг особого, сепаратного соглашения с СССР, выбив себе тем самым для «ЭНИ», а значит, и для Италии льготы при покупке и перепродаже советской нефти и газа. Вызвал тем самым еще больший гнев и западных правительств, и нефтяных корпораций, позиции которых в результате оказались ослабленными. Но это было ему даже на руку – теперь он мог предстать в роли народного защитника в борьбе против засилья англо-американских монополий.

Из этой позиции как-то логично вытекала и другая – принципиального союзника стран «третьего мира». Именно он добивался громогласно коренного изменения структуры распределения нефтяных доходов – и добился, того, что 75 процентов в пользу хозяев стали общепринятой нормой. Так что это правда – большим нефтяным компаниям Запада было за что его не любить.

Но были у Матеи и другие враги. И некоторым влиятельным итальянским кланам, в том числе, и связанным с мафией, он наступал на больные мозоли. И с военными, и со спецслужбами ссорился. И активно вмешивался в ситуацию в Алжире, поддерживая его борьбу за независимость. Он даже публично и в свойственной ему театральной манере отказался участвовать в разработках месторождений природного газа в этой стране до тех пор, пока ей не будет предоставлена полная независимость. И тем заслужил раздражение французского правительства и ненависть членов ОАС – военизированной организации французских националистов, не брезговавшей террористическими методами. От оасовцев Матеи регулярно получал угрозы расправы.

Будоражащие страну слухи о деле Матеи поддерживаются появляющимися время от времени заявлениями раскаявшихся бывших «мафиози» о том, что убийство это – дело рук мафии, выполнявшей заказ «каких-то иностранцев».

Причем в деле действительно есть загадочные обстоятельства. Например, расследовавший гибель Матеи журналист Мауро ди Мауро бесследно исчез после того, как собрал какие-то данные о последних днях главы «ЭНИ» на Сицилии. А некоторые полицейские, расследовавшие затем исчезновение ди Мауро, в свою очередь потом погибли.

Так что вполне возможно, что за всем этим действительно кроется что-нибудь зловещее.

Кто знает, может быть, Матеи действительно был убит, а не пал жертвой дурацкого несчастного случая и собственного лихачества – а он не раз заставлял своего летчика летать в бурю. Если бы это было доказано, то первым подозреваемым была бы ОАС. Но для поклонников «теорий заговоров» ОАС – это слишком скучный вариант. Им подавай что-нибудь поострее – ЦРУ или американские нефтяные монополии, а еще лучше – их вместе, вступивших в настоящий всемирный заговор. К которому, естественно, приписывают также Джулио Андреотти, тогдашнего министра обороны, а в будущем – главу итальянского правительства. И человека, многократно обвинявшегося в связях с мафией.

Матеи был без сомнения талантливым лидером и организатором и немало сделал для своей страны. Он был во многих отношениях могущественнее и президента, и премьер-министра, и их обоих вместе взятых. Его никто не выбирал и на то не уполномочивал и, тем не менее, его «независимое государство» проводило свою собственную внешнюю и внутреннюю политику, определяемую в соответствии с личными вкусами и пристрастиями своего начальника.

Учитывая его популярность, убрать Матеи с его поста было практически невозможно. Нельзя, разумеется, обвинять без доказательств итальянские власти в причастности к его гибели, но мало кто в правящих кругах был сильно опечален его смертью.

В любом случае общественному мнению больше хочется верить в американский заговор, в зловещую роль главных нефтяных «семи сестер».

Тем более что сам Матеи как раз и придумал этот термин, взяв его из древнегреческого мифа. Правда, для уха обычного человека в термине этом ничего особенно обидного нет – разве что намек на некую семейную зависимость, и единый корень нефтяных корпораций.

Семью сестрами, впрочем, чего только не называют – и семь старейших женских колледжей на Восточном побережье США, и горную гряду в Шотландии, и семь «сталинских высоток» в Москве. И вообще – огромный список. И где-то посредине него – семь наиболее могущественных нефтяных компаний.

Ими были: «Стандард ойл оф Нью-Джерси» (будущая «Эссо», а потом и «Эксон»); «Ройял Датч Шелл»; «Англо-Иранская нефтяная компания» (будущая «Бритиш Петролеум», ныне ВР); «Стандард ойл оф Нью-Йорк» (СОКОНИ, будущий Мобил); «Стандард ойл оф Калифорния» (СОКАЛ, будущий «Шеврон»); «Галф Ойл», растворившаяся ныне между «Шевроном» и ВР; и, наконец, «Тексако», также поглощенная ныне ненасытным «Шевроном».

Если просто перечислять всю хронику слияний, разъединений и новых воссоединений «семи сестер», то на это уйдет несколько страниц. Конечно, и в них будет немало любопытного – хроника мировой экономики, взлетов и падений нефтяных цен, рассказ о том, как изобретательно, иногда на грани фола (некоторые скажут – и за гранью!) боролись компании за свое выживание и за положительное сальдо на своих балансовых счетах, за приличную норму прибыли, ведь дирекция прямо отвечает перед акционерами за их финансовое благополучие.

Но сохранилась общая тенденция, которая в грубой форме наметилась в первые декады ХХ веканефтяники то купаются в деньгах, то оказываются чуть ли не на грани банкротства. Государства, богатые нефтью, страдают так называемой «голландской болезнью» (см. Главу «Экскременты дьявола»), но ее разновидностью болеют и нефтяные компании. Они пытаются, (но в полной мере не могут) следовать примеру государств, наловчившихся подкладывать «подушки», создавать стабилизационные фонды на случай резкого ухудшения положения. Но попробуй-ка отложи на черный день, когда акционерам вынь да положь хорошие дивиденды здесь и сейчас, в хороший год, иначе они могут и забрать свои деньги. Причем достославные времена, когда Детердинг мог платить по 60, а то и 70 процентов годовых инвесторам «Ройял Датч», давно канули в лету. (Разве что в странах молодого капитализма, вроде России, нечто подобное может иногда еще происходить, но это особый случай).

А западным нефтяным корпорациям надо вертеться, крутиться, чтобы не оплошать, чтобы какой-нибудь молодой хищник не подкрался (см. главу «Т.Бун Пиккенс – романтик нефтяных бирж»), чтобы компенсировать огромные потери в плохие годы или в страшные моменты национализации (таких кошмаров пришлось пережить немало). Вкладывали, вкладывали, рисковали, вели разведку на нефть, инженеров заставляли трудиться и в жару и в холод, выжимали соки из рабочих, доставали кредиты на развитие. Наконец находили нефть, (в одном случае из многих) или не находили (гораздо чаще). Потом налаживали производство, вели трудные переговоры с правительствами, с местными властями, с вождями племен, с конкурентами торговались. И вот наконец-то нефть течет, можно вздохнуть спокойно. И тут – бац! Национализация. Вы нашли нефть не для себя, а для местных дядей.

Какой-нибудь Саддам Хусейн под бурные аплодисменты населения, а также стран победившего социализма, а также прогрессивной интеллигенции Запада национализирует одним ударом «Ирак Петролеум компани». Теперьура! Народ Ирака взял в свои руки по праву принадлежащие ему богатства.

То есть на практике это означает, что у Саддама достанет теперь средств на создание одной из самых больших в регионе армий, на семь секретных служб, на несколько мраморных дворцов, на ядерный реактор (израильтяне его правда разбомбят) и на войну с Ираном. И на создание химического оружия. И на убийство диссидентов за рубежом. Нефть она много чего может профинансировать.

Я вовсе не хочу сказать, что «сестры» всегда правы, а государства, национализирующие свою нефть, всегда виноваты. Вовсе нет. Каждый, разумеется, защищает свои интересы, как может. И нефтяные корпорации совсем даже не белые и пушистые, но мир сложная штука и с трудом делится по черно-белому принципу на правых и виноватых. Например, появление огромных денег в руках того или иного авторитарного режима далеко не всегда оборачивается благосостоянием и процветанием для народа страны и укреплением международного мира.

Это правда, что перед лицом всех этих проблем и опасностей «сёстры» не раз пытались создавать подобия картелей, сговариваться. Вместе выступать – то единым фронтом против большевиков, то против ОПЕК, то в попытке обуздать сходящие с ума рынки. Но толком из этого ничего не выходило.

Но сколько раз, просто удивительно, в американском конгрессе инициировалось расследование против американских же нефтяных компаний – за их деятельность, в том числе, и за рубежом.

Характерный пример – слушания, происходившие в конгрессе в начале 1974 года, вскоре после введения арабского нефтяного эмбарго. Их вел очень сильный профессионал, мастер политического театра сенатор Генри Джексон (тот самый, автор знаменитого закона Джексона-Вэника, отказывавшего СССР и до сих пор отказывающего России в торговых льготах).

Допрашивая перед телекамерами руководителей «семи сестер», Джексон умело ловил их на противоречиях и неумении популярно объяснить сложную бухгалтерию нефтяных расчетов. А бухгалтерия сводилась вот к чему.

В 1974 году доходы нефтяных супермажоров действительно подскочили – почти в полтора раза – и это на фоне роста цен на нефть, вызванного эмбарго! Тому было несколько причин. Во-первых, у компаний было довольно много резервов, накопленных в докризисные времена. Покупали по 2 доллара 90 центов, продавали – по 11,65. К тому же доллар сильно ослабел в результате эмбарго, и экспорт химической продукции тоже приносил немалые прибыли. Но, пытались объяснить Джексону директора-нефтяники, это временный всплеск, за который придется расплачиваться. Спрос неизбежно резко упадет и впереди – тяжелые времена. Они просто отсрочены, так работает наш бизнес.

Но Джексон не хотел ничего понимать. «Ваши прибыли непристойны», метал он гром в телекамеру, и обиженная страна внимала с удовольствием. Арабы там, где-то далеко, пусть за них ответят их друзья – нефтяные компании. «Не является ли так называемый нефтяной кризис лишь предлогом? Не есть ли он лишь прикрытие для попытки ликвидировать конкурентов – независимые компании? Способ поднять цены, добиться отмены законов об охране окружающей среды, и принятия новых налоговых льгот?», обличал Джексон, и страна говорила «да», не дожидаясь ответов на эти риторические вопросы. Никогда так близко не походили к краю пропасти «сёстры» – в какой-то момент 45 сенаторов из ста проголосовали за расчленение компаний, за лишение их главного преимущества и способа выживания – их вертикальной интеграциии. Если бы этот закон был принят, то он бы разделил корпорации на добывающие, транспортирующие, нефтеперерабатывающие и торгующие. Весь рокфеллеровский опыт был бы уничтожен. В этом случае на каждом этапе возросли бы накладные и непроизводительные расходы, за которые в итоге пришлось бы расплачиваться потребителю. А за границей компании США уже не смогли бы конкурировать с мощными государственными компаниями. 55 сенаторов все-таки, кажется, поняли это.

А каково этовбухать миллиард долларов в развитие горючих сланцев, только для того, чтобы в один прекрасный момент понять: конъюнктура меняется, гнать нефтепродукт из них больше невыгодно, придется всё бросить. Директор ночами не спит: простят ли такое акционеры или выбросят его вон? А с другой стороны ничего не делать, не искать альтернативных путей тоже нельзя, ведь со всех сторон пугают: нефть кончается, нефть кончается, вот-вот начнет кончаться! Да и объективные данные говорят о том, что новых месторождений открывается всё меньше, а старые неминуемо истощаются.

Крайне не модно в современном мире выглядеть защитником нефтяных транснациональных корпораций – считается, что такое можно делать только за деньги.

Но мне вот не удалось даже получить нормальных интервью у представителей бывших «сестер». Обещали, обещали, а потом не выполнили обещаний. Почему?

Моя гипотеза – боятся. Их опыт показывает: скорее всего, ничего хорошего не выйдет. Автор напишет очередное разоблачение. И интервью ему нужны лишь для того, чтобы придать книге видимость объективности. Если же вдруг паче чаяния возьмет и выдаст что-то не совсем отрицательное для компании, то все равно ему не поверят. И скажут: заплатили, конечно, иначе, с чего это…

Действительно. Из книг-разоблачений, написанных на всех языках, можно составить уже огромную библиотеку – и за всю жизнь не прочитаешь. Целая индустрия, верный заработок. Полистал один из последних подобных международных бестселлеров – и поразился. Не журналистика, а что-то вроде триллера. Но настолько примитивного, что если бы не обличительный пафос, никто бы эту книгу не покупал.

Жалеть «сестер» трудно – они по-прежнему, несмотря ни на что, весьма успешные капиталистические предприятия и их инвесторам можно позавидовать. Чем значительная часть населения и авторов, видимо, и занимается. Но жалеть и не нужно. Просто одно общее соображение.

На совести нефтяных корпораций за их долгую историю накопилось немало грехов. И манипулировать общественным мнением они пытались (не очень успешно). И в ценовые игры-войны играли. И об экологии не думали, или мало думали (одни нефтяные пятна в море чего стоят!).

Но всё же, абстрактной справедливости ради: богатства не с неба на них свалились. И не просто так из-под земли фонтаном выплеснулись. Для того чтобы стать тем, чем они стали, много им понадобилось сконцентрировать человеческой энергии, талантов, умения рисковать и тяжко работать. Целые поколения незаурядных людей этим занимались.

А что касается стран, которым выпал такой счастливый жребий – оказаться сидящими на миллиардах баррели нефти, понятно, что они делиться с остальным миром не собираются.

Если бы я выиграл в лотерею большую сумму денег, то я тоже вряд ли бы от нее отказался – у моей семьи много прорех и нужд. Но вряд ли стал бы этим фактом случайного выигрыша сильно гордиться.

…Но вообще-то «Семь Сестер» это Плеяды, дочери мятежного титана Атланта, в наказание за мятеж вынужденного вечно держать на своих плечах небесный свод. Есть много разных вариантов этого древнегреческого мифа, но все онис печальным концом. Семь сестер то умирают от тоски, жалея отца, то кончают самоубийством, то погибают преследуемые злобным охотником Орионом. Но в итоге так ил иначе превращаются в семь ярких звезд в созвездии Тельца.

По одной из версий сестры некоторое время находятся в услужении у верховного бога Зевса в виде голубиц и носят ему амброзию. А амброзия, если кто вдруг подзабыл, кто давненько не едал этого яства, это – такая смесь елея и жира, пища богов, дающая им бессмертие и вечную молодость. Производит амброзию каждый день луна. Приходит в голову: наверно, попахивает сероводородом. И что это вообще за аллегория? Не о нефти ли речь?