"Жили-были. Русские инородные сказки – 7" - читать интересную книгу автора (Фрай Макс)

Женьке – шапку

«Женьке – шапку, – бормотала Катерина, меся сапогами грязь двора, – хорошей шерсти, можно с вышивкой. Ленке чайник. Маме бусы, папе тоже бусы, тьфу, нет, папе шахматы. А Семенову что?»

Пыльный снег падал с утреннего неба и таял в воздухе, не долетая до земли. Машины гудели, люди бежали, бежевые брюки надевать не стоило.

«Черные в стирке, – напомнила Катерина сама себе, – не юбку же, в такую погоду».

Брюки позволяли прыгать через лужи. Женьке – шапку, и если с вышивкой, то с какой-нибудь мальчиковой, а то он расстроится, что опять не танк. Ленке чайник. В прошлый раз она подарила Катерине подушечку для булавок. Из-за этого Катерина сначала собиралась подарить ей наперсток, но потом передумала. Не налезет на нее наперсток, какой ни выбирай. Ни на палец, ни на ноготь. А чайник – совсем другое дело. Чайник можно хоть на голову надевать.

Между машиной и тротуаром было мокро и грязно. Катерина попробовала взглядом вскипятить грязь, чтобы она испарилась, но грязь равнодушно лежала на земле и никуда не исчезала. Это была очень устойчивая грязь.

«Маме – бусы», – подумала Катерина, перелетела полоску бурой жижи, удачно приземлилась на каблук и открыла машину. Зеркало отразило торжествующий нос, немножко забрызганный грязью.

«Ерунда, – сообщила Катерина зеркалу и стерла грязь рукавом пальто. – А если бусы будут тонкие, как в прошлый раз, то к ним придется еще браслет».

Машина выехала со стоянки и поплыла по черному шоссе. У водителя в левом ряду Катерина заметила серебряную елочку, укрепленную на ветровом стекле.

Масло проверить опять забыла. Что там Семенов говорил про эту встречу? Уникальная возможность экономического прорыва? Сказал бы проще – могут дать денег. Впрочем, это он тоже сказал. И добавил: «Катерина! Опоздаешь – утоплю».

Угроза имела реальную почву. Неделю шли дожди, и дороги были похожи на каналы. «Ну просто Венеция», – эстетически наслаждалась Катерина, на что некультурный Семенов кивал: «Вот в канале и утоплю. Как Дездемону».

Бессмысленно было ему объяснять, что Дездемону не топили, – он просто пообещал бы придушить. Катерина изо всех сил старалась не опоздать и даже обогнала справа грузовик, тащившийся по ее полосе. Зазвонил мобильный телефон.

– Женьке – шапку, а маме бусы, только не из малахита. На малахит у нее аллергия. Алло.

– Катька, ты где? – заговорил мобильный голосом Семенова.

– Я уже подъезжаю, – ответила Катерина и посмотрела на светофор. Светофор щелкнул и отключился. Тут же образовалась пробка. – Ты от меня чего хочешь в подарок на Новый год?

– Катерина, я тебя серьезно предупреждаю. Эти люди – миллионеры. Но они не идиоты. И деньги они дают только тем, кто производит на них огромное впечатление. Поняла?

– Для огромного впечатления тебе нужно было Ленку брать.

– Будешь выступать там со своими шуточками – продам на мясо, – мрачно ответил Семенов и отключился.

«Лучше на мозг, – подумала Катерина, объезжая пробку, – за мясо в наше время немного дают. Да и сколько там во мне того мяса».

Семенов ждал возле входа в огромное здание с глухим фасадом.

– У них там что, спецприемник? – спросила Катерина, подходя.

– У них там сто миллионов в год на развитие отрасли. – Семенов оглядел Катерину с ног до головы и поморщился: – Что это за беж?

– Это не беж, – с достоинством ответила она, – это брюки.

– Я вижу, что не балетная пачка. Но почему они светлые?

– А что, нельзя? В этот рай впускают только нагишом?

Семенов взял Катерину за руку и потащил за собой, не переставая шипеть:

– Ты ничего не понимаешь. Ничего. Ты в политике фирмы смыслишь как свинья в цветах. Ты способна припереться в грязных штанах на встречу, от которой зависит наша судьба на ближайшие десять лет.

«Женьке – шапку, – думала Катерина, стараясь наступить Семенову на ногу каблуком, – и лучше, если на ней будет вывязан какой-нибудь рисунок. Хорошо бы пушистый танк, но где ж такой найдешь. У Женьки уши вечно мерзнут, нос от холода морщится, смотреть невозможно, до чего жалко. А он любит танки. А какие в наше время танки?»

– Вить, ты не знаешь, где можно достать пушистый танк?

– В армии, – сказал Семенов и взвыл от боли. – Ты что, сдурела? Ты что, не видишь, куда ногу ставишь?

– Извини, – кротко ответила Катерина. Бусы лучше покупать в ювелирном, а вот шахматы в ювелирном не купишь. Или купишь? – Вить, в ювелирных продаются шахматы?

Они прошли по широкому коридору, бегущему мимо стеклянных стен и дверей светлого дерева, и дошли до открытой двери с табличкой «Для заседаний». За дверью стоял круглый стол и сидела молодая женщина. Она пила минеральную воду.

– Здравствуйте, – солидно сказал Семенов, заходя. – Я Семенов, руководитель фирмы «Инспиратор». У нас встреча с президентом фонда.

– Да-да, пожалуйста, – кивнула женщина, – располагайтесь, налейте себе попить, президент сейчас придет.

Катерина огляделась по сторонам. Комната была выдержана в светлых тонах, у мягкой мебели мягко светились металлические ручки. На стене висел большой плакат: «Проективное инспирирование – основа промышленного развития». Семенову можно ножик подарить. Но тогда он постоянно будет грозиться меня им зарезать. А если пояс, то выпороть. Может быть, подарить ему кровать?

Семенов негромко задавал женщине какие-то вопросы. Катерина достала пудреницу. Семенов толкнул ее под столом ногой. Она подняла глаза.

– Убью, – одними губами произнес Семенов, отечески улыбаясь, и повысил голос: – Екатерина Александровна, вы не подскажете, сколько предприятий были нашими клиентами в прошлом году?

– Тридцать два, – машинально ответила Катерина, с сожалением убирая пудреницу. – И еще на четырнадцати мы провели консультации по общей инспирации.

Женщина открыла блокнот и что-то записала. Семенов налил себе минеральной воды. Катерина толкнула его под столом ногой. Он скрипнул зубами, взял второй стакан, наполнил его и пододвинул ей.

– Спасибо, Виктор Яковлевич.

– Пожалуйста, Екатерина Александровна.

Вошел президент. Катерина ожидала, что он будет сиять отличными зубами, но он суховато кивнул и молча сел. Женщина обернулась к нему, радостно улыбаясь. Катерина могла поклясться, что она толкнула его под столом ногой. Президент подал голос:

– Евгений Евгеньевич.

Голос у президента фонда был под стать его внешности: сухой и никакой. Странный мужик, подумала Катерина. Все на месте, а посмотреть не на что.

Семенов откашлялся и открыл лежащую перед ним папку.

– Фирма «Инспиратор» является одной из крупнейших фирм отрасли в нашем регионе. Только за прошедший год процент проективной инспирации по району вырос практически до сорока процентов, и это исключительно благодаря тому влиянию, которое наша фирма…

Женьке – шапку. Или, может быть, все-таки танк? Хорошо бы и шапку, и танк. Но когда ему даришь два подарка, он сразу плачет, что не знает, чему радоваться. А шапка ему нужнее, у него уши мерзнут. Мама любит зеленое и голубое. На малахит у нее аллергия, но можно подарить бирюзу. Из бирюзы бусы бывают либо тоненькие, либо очень густые, но густые мама не любит, а на тоненькие обидится. Значит, еще браслет. Браслет, значит, тоже из бирюзы, то есть нужно искать набор. Где наборы лучше всего? Можно съездить в «Красавицу», а можно в «Каменный век». В «Веке» камни лучше, «Красавица» ближе, а времени нет ни черта. Папе шахматы. Может быть, тоже каменные? Интересно, продаются ли шахматы в «Каменном веке»? Этот Евгений Евгеньевич сидит с таким лицом, будто это он продается в магазине «Каменный век». И чего он пришел на эту встречу? Витька распинается, а этот слушает, как памятник. И отчество «Евгеньевич» ему не идет. Ему нужно какое-нибудь необычное отчество, а то у него все такое обычное, хоть маслом заедай.

Катерина задумалась, какое отчество пошло бы президенту фонда. Евгений Евграфович? Евгений Султанович? Евгений Варфоломеевич? Евгений Разгуляевич?

«Шубу незачем, – думал Евгений Разгуляевич, президент фонда. – Шубу незачем, а серьги у нее уже есть. Штук сто, если парами считать. И кольца есть, и браслеты, и игра „Дартс“ для младшего школьного возраста. Может быть, купить ей очки? Хорошие темные очки приличной фирмы. Будет носить вместо своих восьми других. Или обидится?»

– …одновременно в двух областях: первичного инспирирования и трансференциального инспирирования. Первичное инспирирование, являющееся, как известно, основным способом воздействия на процесс мышления и развития в ситуативной проблематике, занимает нас как отдельная тема, так и в качестве базы для трансференциального инспирирования. В нем мы достигли особенных результатов, потому что уровень трансференциального воздействия, предоставляемого нашей фирмой, на двадцать восемь процентов выше, чем…

«А можно купить ей зонтик. От солнца. В январе. И пусть подавится».

При мысли о том, как можно подавиться зонтиком, Евгений Алибабаевич вздохнул.

– Да, да, – закивал Семенов, – это звучит несколько необычно, но я готов продемонстрировать цифры. Идейное инспирирование – пятнадцать процентов от общего бюджета, инсинуационное инспирирование – тридцать процентов, инспирирование маниакальной стадии – пять процентов и депрессивно-аутичное инспирирование – пятьдесят процентов. Таким образом, вы можете легко убедиться, что бюджет раскладывается…

«Унитаз. Раскладной. Портативный. Держать в кармане».

Катерина скучала. Бесстрастное лицо президента ее не инспирировало. «Глаза какие-то рыбьи. Может, он на самом деле Евгений Кальмарович?» Семенов пел изо всех сил. Семенова было жалко.

– Скажите, Евгений Евгеньевич, – вмешалась Катерина, пока Семенов переводил дыхание, – а вас как мама в детстве называла?

Президент фонда удивился и поднял левую бровь. Но Катерина смотрела на него с таким вежливым интересом, что долго держать паузу он не стал.

– Геша, – ответил президент фонда.

– А у меня сын тоже Евгений, – сказала Катерина, – только я его Женькой зову. А у вас дома Женькой, наверное, вашего папу звали?

– Звали, – согласился президент. – Он был Женька, а я Гешка. Нас так различали.

– Вы на папу похожи, – с одобрением сказала Катерина.

– Вы знали моего папу?

– Нет. Но если он назвал сына своим именем, его явно отличала большая любовь к стабильности и порядку.

Президент рассмеялся.

– Вообще-то меня назвали в честь деда. Папа тоже был Евгеньевичем.

– Понятно, – вздохнула Катерина, – у вас вся семья такая.

– Такая, – согласился президент.

– И мама? – полюбопытствовала Катерина.

– И мама.

Семенов написал записку и подсунул ее Катерине под локоть. Записка гласила: «Дура. Миллионы». Президент незаметно вытянул шею, чтобы увидеть текст, но Катерина предусмотрительно загородила записку ладонью.

– А вы уже придумали, что подарить маме на Новый год? – спросила она.

– Да не могу никак, – оживился президент, подаваясь вперед. – Никаких идей нет.

– А бусы?

– Есть у нее бусы. У нее стенд бус, на всю стену. И серьги есть, и машина.

– Важен не подарок, важно внимание, – встрял Семенов.

Катерина пнула его под столом ногой в колено.

– Подарок тоже важен, – сказал президент Геша.

– Ммм, – согласился Семенов.

– Подарите ей черепаху, – сказала Катерина.

– Почему черепаху? – спросил президент.

– Потому что это единственное, чего она от вас не ждет. Или смените отчество.

Президент расхохотался.

– Отчество-то зачем?

– А вам не надоело? – поинтересовалась Катерина.

– Нет, – растерянно ответил президент. – Я как-то привык.

– Тогда не меняйте, – разрешила Катерина, – тем более в подарок маме. Она ведь тоже привыкла, за столько лет. А черепаху можно еще и расписать. Красками. Будет расписная черепаха в подарок маме. Напишите на ней: «С Новым годом!» – и поставьте дату.

Семенов с удрученным видом складывал в стопочку свои бумаги.

– Да, кстати, – сказал президент, задумавшись о черепахах, – насчет вашей фирмы. Хорошая, по-моему, фирма.

– Хорошая, – согласилась Катерина.

– Отличная! – сказал Семенов.

– Я передам дело в бюджетную комиссию. С положительной рекомендацией.

– А я вам открою тайну, где продаются черепахи, – сказала Катерина.

– Откройте, – улыбнулся президент и подумал: «Я напишу на ней: „Подавись“. И распишусь».

На улице Семенов закурил.

«Женьке – шапку, думала Катерина, но только из ангорской шерсти, остальные не теплые вообще. Шахматы могут быть из малахита, а вот бусы нельзя».

– Витька, я придумала, что я тебе подарю! От всей души!

– Подари мне пять минут покоя от твоей души.

– Ага. Я давно знаю, что тебе не нравится моя душа. Поэтому я подарю тебе свое тело.

Семенов посмотрел с интересом.

– Я тебе в подарок напишу завещание, – сказала Катерина, засовывая руки в карманы. – И когда я умру, ты сможешь пользоваться всеми моими органами. Для чего захочешь.

Семенов тяжело вздохнул. Уже темнело. С неба сыпался бледный усталый снег, и ярко освещенные витрины плавали в воздухе, как аквариумы, набитые рыбами без названий.