"Всадники смерти" - читать интересную книгу автора (Абнетт Дэн)

II. ЖДЕВКА

От Чойки до Ждевки полтора часа быстрой езды.

К полуночи отряд капитана Стауэра был готов выступить из города. Лил холодный проливной дождь. Четыре лансера, проделавшие путь до Ждевки и обратно, смогли вздремнуть в сарае на тюках с подгнившей соломой всего три часа. У Карла от сырости ныли суставы, Фридел тер покрасневшие глаза и без конца жаловался на недосып.

На городской площади не было ни души. Было так темно, что лансеры не могли разглядеть ничего, кроме тусклых огоньков фонарей в фургонах своего отряда. Никто, ни один житель Чойки не вышел проводить их и не осветил путь факелами, как они того ожидали. Всадники нащупывали во мраке дорогу, кони нервничали, холодные доспехи лишали последнего тепла.

Капитан Стауэр был мрачнее тучи, отчасти из-за нехватки сна, отчасти из-за невеселого рапорта Герлаха о настроении Нейбера. С особым вниманием капитан выслушал соображения маршала о скоплении врага на северной границе.

Стауэр вскочил в седло, шепнул своей кобыле несколько успокаивающих слов и подозвал к себе Герлаха. Знаменосец выехал вперед и поднял штандарт.

— Отряд построен? — спросил Стауэр.

— Построен и готов к походу, капитан.

По кивку Стауэра Воллен протрубил сигнал к выступлению, и отряд демилансеров, разбрызгивая грязь из-под копыт, поскакал в кромешную темноту ночи. Воллен знал, что капитан намерен привести их в Ждевку к рассвету. Стауэр хотел как можно скорее прояснить все вопросы с маршалом Нейбером.

Продвижение отряда оказалось на удивление легким. Дождь кончился, в небе появилась мутная луна. Она словно бы выпрыгнула из-за вершины огромного кургана. По земле стелился туман.

Казалось, что добраться до цели к рассвету не составит большого труда, но дождь размыл дороги, и фургоны с провиантом и снаряжением отставали и то и дело увязали в грязи. Всадники вынуждены были возвращаться назад, спешиваться и вытягивать фургоны из трясины.

К тому времени, когда они преодолели самую трудную часть пути, в небе на востоке появилась серая полоска света. До рассвета оставалось меньше часа.

Стауэр придержал коня и поравнялся с Герлахом Хейлеманом.

— У нас мало времени, — сказал он. — Ты поведешь отряд, знаменосец.

— Капитан?

— Поведешь их в лагерь. Знаешь куда, ты видел карту. Я поскачу с рапортом в Ждевку. Так мы сэкономим время.

Приказ временно взять командование отрядом на себя застал Герлаха врасплох, он постарался не демонстрировать свой энтузиазм и как можно спокойнее спросил:

— Вы уверены, капитан?

— Меньше всего я хочу опростоволоситься перед маршалом.

— Честно вам скажу, я сомневаюсь, что он встанет так рано.

— Неважно. Он сказал — на рассвете. Ты справишься?

— Это честь для меня, сир, — ответил Герлах и приподнял знамя.

— Я возьму верховых. Увидимся через несколько часов.

Стауэр поскакал по дороге, ведущей на запад. В качестве сопровождения он взял с собой Фридела, Энмейера и Воллена. По уставу горнисту полагалось оставаться с полевым командиром при любых обстоятельствах, но Карл понимал, что капитан оставил его при себе, потому что предвидел, что придется иметь дело с картами и жалованными грамотами.

Знаменосец повел отряд на восточный фланг линии фронта.

Хроники Года, Который Никто Не Забудет, полные и подробные. Это была, как написал в своих воспоминаниях Энспрахт из Нулна, «живая история». Этим он хотел подчеркнуть, что в то время будущее Империи зависело от ежедневного, ежечасного развития событий. История вершилась в таком темпе, что ее ход можно было проследить. Это не было похоже на растянутый и безмятежный поток времени, который настолько медленно движется к неизбежному, что живущие в нем просто не замечают его течения. Это было время, когда на раскаленной наковальне судьбы выковывается будущее.

Каждая мелочь, каждая особенность фиксировались Энспрахтом, Готтимером, аббатами Вриеса, старейшиной Оквелдом, Таладином из Бретонии и многими, многими другими, включая писцов и летописцев Старых Рас.

И все же описание Битвы при Ждевке практически не встречается в сжатых хрониках того времени. Упоминания об этом событии можно найти в сносках в трудах Энспрахта и в кратких примечаниях к записям Оквелда. Битва при Ждевке была лишь незначительной частью всеобъемлющего процесса, вошедшего в историю под названием Весеннее наступление. Таким обманчиво мягким термином именуется страшный, жуткий период — наступление, от которого Империя с трудом смогла оправиться. Примечательно, что, хотя город Ждевка крайне редко упоминается в исторических текстах, это название без труда можно найти на бесчисленных надгробьях, мемориальных камнях, церковных плитах и в родословных семей по всей Империи.

Битва при Ждевке унесла людские жизни. Великое множество жизней.

Все началось перед самым рассветом. Именно в эту пору реакции человека замедленны, а тело не хочет расставаться с теплом, обретенным во сне. Капелланы еще только готовились к утренним молитвам, а повара начинали разогревать котлы для завтрака. Дождь, пришедший с востока, смыл все следы лунного света. Все вокруг тонуло во мраке, рваные полосы тумана расползлись по земле.

Ничто не предвещало грядущего кошмара.

В артиллерийском подразделении, расположенном на северной окраине города, за земляным валом сидел в пикете младший караульный из Нулна. Он и заметил, что тени далекого леса начали шевелиться и растекаться по равнине. Караульный поспешил с докладом в палатку командира, но тот был занят поисками утерянного амулета, который подарила ему любимая жена, и приказал солдату подождать.

Между тем часовой, стоявший на посту к востоку от артиллерийского подразделения, заметил те же движущиеся тени и тут же зазвонил в колокольчик. Еще двое часовых подняли тревогу, зазвонив в колокольчики, и перебудили солдат из своих отрядов. Одновременно в палатках на поляне за артиллерийскими подразделениями пробудились лучники. Командующий караульными прибежал на сигналы тревоги, и ему доложили о происходящем. В штаб-квартиру маршала, к полевому командиру кавалерии и к горнистам, что расположились у городских амбаров, были посланы гонцы.

Инвер Скотт, адъютант маршала, выйдя к гонцам, сообщил им, что маршал нездоров. Однако, осознав серьезность сложившегося положения, он лично отправился к горнистам. Горнисты решительно заявили, что исполняют приказы, отданные маршалом лично. Командующий кавалерией сознавал, что, будь угроза реальной, горнисты непременно подали бы сигнал тревоги, и, не в состоянии принять решение, он также послал своих гонцов в штаб-квартиру маршала.

И никто, что явствует из хроник, не верил в возможность внезапной атаки противника. Рейды и стычки могли происходить спонтанно, без предупреждения, но настоящее сражение и неожиданность в то время считались несовместимыми понятиями, только не между двумя армиями. Войны так не велись.

Даже в битвах с варварскими племенами Севера соблюдались определенные правила и обычаи. Правила могли быть несовершенными, но они были понятны обеим сторонам. Армии выходили в поле и становились друг против друга. Затем они окапывались и принимались воинственно орать, бряцать оружием и выкрикивать оскорбления в адрес противника. Все это могло продолжаться в течение нескольких часов, а иногда и суток, до тех пор, пока столкновения было не избежать. Надо сказать, что зачастую битвы и сводились к одним только воинственным крикам и ругани. Если какая-то из армий была чересчур воинственна или слишком велика, другая покидала поле битвы и реального столкновения не происходило.

В основе этого обычая лежала простая истина — чтобы столкнуть между собой несколько сотен вооруженных людей, необходима достаточная мотивация. Отдельное подразделение может совершить внезапный налет на противника, но чтобы масса людей бросилась в бой, их надо постараться уговорить и умаслить. До бешенства армию могут довести занудные речи, настойчивая барабанная дробь и щедрая выпивка. Армию необходимо из состояния закипания довести до настоящего бурления. Тогда, и только тогда, тысячи отдельных личностей бросятся в атаку как единое целое.

И даже если невозможное все же каким-то образом превратится в реальность, необъявленное наступление из чащи леса в холодный предрассветный час вряд ли может быть успешным. Такой бросок потребует от солдат огромного напряжения, энергия их иссякнет, а решимость сойдет на нет.

Так никто никогда не сражался.

Первая волна северян накатила на внешнюю линию обороны армии Империи через девять минут после того, как младший караульный заметил странное движение в лесу. Варвары продолжали бежать, даже когда преодолели целую лигу по пересеченной заболоченной местности. Это были не берсеркеры, которые сломя голову несутся впереди основных сил. Это был авангард, гребень огромной волны рогатых теней, хлынувшей на равнину из леса. Бой барабанов разрывал занимающийся день. Под этот грохот вздымались и опускались боевые молоты нападавших. По словам уцелевших, картина, представшая перед глазами, и звук были ужасны.

Ночной кошмар наяву. Невозможное стало возможным.

Пушечный вал был взят еще до того, как успели зарядить тяжелые мортиры и бомбарды. Плетеные брустверы были просто смяты массой нападавших. Караульный, первым забивший тревогу, первым же и погиб — его изрубили на куски обоюдоострыми мечами и боевыми топорами. Командир караульного так и не нашел амулета любимой жены, палатки и фургоны охватил огонь.

К этому моменту копьеносцы из Виссенланда со своими земляками из отряда лучников были единственными солдатами Империи, которые хоть как-то смогли мобилизоваться. Они предприняли отчаянную попытку организовать линию обороны на северной границе города и выстроились в ощетинившуюся пиками стену. Волна северян ударилась о них, как о нос галеры, и прокатилась вдоль флангов. Солдатам методично срубали головы. Падающие головы насаживались на пики убитых, и орда варваров уносила эти ужасные трофеи вперед, словно обломки кораблекрушения. Лучники успели ответить несколькими залпами, но их быстро смяли, искалечили и оставили умирать в грязи, предварительно целенаправленно отрубив руки.

А потом орда ворвалась в саму Ждевку, и началась настоящая резня. На западном фланге имперской армии командующий караульными сумел собрать вокруг амбаров два отряда копьеносцев из Нордланда и алебардщиков и аркебузеров в черно-желтой униформе Аверланда. Их разбудил грохот приближения первой волны северян, но сутолока и неразбериха привели солдат в замешательство и раскидали в стороны, многие даже не успели полностью одеться. Наемники к этому времени в ужасе бежали, оставив после себя разбросанную по улице одежду и снаряжение.

Командующий караульными с помощью очумевшего старшего сержанта быстро выстроил стену из копьеносцев к северу от амбаров. Длинные копья чередовались с более коротким оружием алебардщиков, а чуть южнее за ними заняли позицию аркебузеры. Клубы дыма и волны тумана ползли с окраины города, заполняя холодный утренний воздух.

Адский грохот прорвался сквозь дымовую завесу и материализовался в шеренги бегущих фигур. Копьеносцы напряженно замерли, стискивая в потных ладонях свое оружие. Впервые солдаты Империи воочию увидели своего врага. На них бежали косматые растрепанные варвары с раскрашенными лицами в накидках из звериных шкур, в черных кольчугах и кожаных латах. В их смазанные жиром волосы были вплетены зубы, кости и другие трофеи, а на голые руки нацеплены металлические кольца, выкованные из оружия поверженного противника. Почти на всех варварах были рогатые или шипастые шлемы, вооружены они были боевыми топорами и широкими мечами. Они бежали вперед. Бежали с дикими воплями. Они вселяли ужас.

Часть нордландцев сломались и разбежались в стороны. Оставшиеся сгрудились вокруг знамени и приняли удар. Варвары шеренгами бросались на пики, они гибли, но тела погибших сгибали пики и с хрустом ломали древки. Аркебузеры дали нестройный залп, перезарядили оружие и выстрелили еще раз. Эти два вялых залпа поразили три дюжины северян и оставили после себя плотную стену белого дыма.

Аркебузеры только начали перезаряжать оружие, когда их поглотила бушующая волна противника. Кто-то успел отступить и, выхватив мечи-катцбалгеры с изогнутыми рукоятками, начал пробиваться к остаткам стены копьеносцев.

Командующий кавалерией поднял шестьдесят человек, по большей части это были демилансеры. Небольшой отряд ринулся в атаку на запад по главной улице Ждевки и напал на правый фланг противника с одними лишь кавалерийскими пиками, так как никто не успел зарядить пистолеты. Эта дерзкая акция нордландцев дала возможность их собратьям прийти в себя. Копьеносцы выровнялись и устремились вперед — копья, как на учениях, наклонены под одним углом. Они дружно наносили удары и сумели отбросить врага на двадцать шагов назад.

Но вот уже с запада сплошным потоком, раскручивая над рогатыми шлемами боевые топоры, хлынули северяне. Они вырвались из тумана и, словно гигантские клещи, сомкнулись со своими соплеменниками. Командующий караульными продержался достаточно, чтобы успеть выстроить каре из своих солдат, но шеренги копьеносцев к тому времени поредели, и их отчаянное сопротивление продолжалось не дольше четырех минут. Каре рухнуло, копьеносцев порубили всех до одного.

Командующий кавалерией развернул своих демилансеров вокруг конюшен за амбарами и отдал приказ атаковать. Многие потеряли пики, и теперь в дело пошли сабли. Кто-то из лансеров умолял командира покинуть поле боя, но он, не останавливаясь, встал в стременах и помчался на врага, держа меч прямо перед собой. Его люди последовали за своим командиром. Все, никто не отступил. Они убили около сорока вражеских солдат, прежде чем потеряли преимущество в скорости и пространстве.

Лансеры увязли в массе варваров, их опрокинули — и всадников, и лошадей — и изрубили острыми клинками.

— Что это за звук? — вдруг спросил Тракс.

Герлах придержал коня и прислушался. До восточного фланга, куда им было предписано прибыть, было еще четверть лиги. В предрассветной темноте трудно было что-то разглядеть, но Тракс был прав.

Герлах слышал отдаленный шум. Воздух и земля вибрировали. Приглушенные крики людей и бой барабанов.

Инстинкт взял верх над разумом.

— Встать в седле и приготовиться! — заорал Хейлеман.

Лансеры вокруг знаменосца закашлялись от смеха.

— Исполнять! — взревел он.

Постепенно странные звуки начали доходить до ушей лансеров, и веселье улетучилось.

Стауэр приказал привести отряд на восточный край фронта и соединиться с кислевским полком. И Хейлеман твердо решил выполнить приказ, чего бы это ему ни стоило. Взмахнув рукой, он выстроил своих лансеров в линию и прикрикнул на тех, кто не торопился обнажить мечи.

Лансеры поскакали вперед, положив мечи на правое плечо.

— Прямо на передовую, зарядить пистолеты! — крикнул Герлах.

Ему самому хотелось выхватить меч из ножен и зарядить пистолеты, но долг знаменосца — высоко держать знамя отряда. Отряд набирал скорость. Сначала шагом, потом рысью и вот уже галопом, вперед, сквозь туман навстречу с невидимым миром. Часть лансеров сбилась с шага, и Герлах засомневался в их мастерстве наездников.

— Плотнее! Держаться плотнее!

Хейлеман набрал такую скорость, что ветер загудел медным басом в глотке дракона на древке штандарта. Раздвоенное полотнище развевалось за спиной знаменосца.

Внезапно из тумана прямо на них выехали люди на лошадях. В какой-то момент Герлаху показалось, что это враги, но потом он опознал в них кислевитов. Всадники-оборванцы улепетывали с поля боя на своих обезумевших от страха пони.

— Трусы! — пронзительно крикнул Хейлеман вслед дезертирам, которые нарушили и без того несовершенный строй его отряда.

Второй отряд епархии демилансеров мчался вперед. Копыта били с такой силой, что Герлах уже не слышал зловещего грохота и не мог определить — был это бой барабанов, стук копыт или топот ног.

Лансеры, влекомые гудящим драконом на штандарте отряда, проскакали на заливной луг и там столкнулись лоб в лоб с противником.

Вражеская кавалерия. Рогатые всадники, темные, как сумерки, верхом на тяжелых боевых конях, каждый конь не меньше семнадцати ладоней, с оперением на копытах. Северяне уже опрокинули боевые порядки армии Империи и теперь, нахлестывая коней, устремились в погоню за бежавшими с поля боя.

Пятьдесят корпусов в длину, тридцать коней голова к голове в ширину. Стук копыт по мокрой траве тонул в диком вое и улюлюканье варваров, но низкое гудение дракона заглушало для знаменосца все остальные звуки.

На десять корпусов в длину и растянувшись во весь фронт, отряд лансеров, как на учениях, дал залп. Кто-то из лансеров стрелял из пистолетов с двух рук, кто-то палил из кремневых ружей, уперев приклад в нагрудные щитки. Вражеские лошади задергались и заспотыкались, наездники растерянно заорали. Демилансеры промчались сквозь них, по ним и многих затоптали.

— Меч и копье! — кричал Герлах, стараясь держать знамя как можно выше.

Одамар и Тракс скакали по бокам от знаменосца — копья расчехлены и опущены в боевое положение.

Лансеры сошлись со второй волной северян. Серия мощных столкновений, тяжелых ударов — и всадники выбиты из седла. Одамар пронзил копьем варвара — фонтан крови забрызгал доспехи Герлаха.

А потом Одамар исчез. Какое-то смазанное движение, отрывистый крик, и жеребец Одамара ускакал прочь без седока.

Герлах быстро огляделся по сторонам и увидел высокого варвара в медном шлеме, который, размахивая окровавленным топором, мчался на него с левого фланга. Герлах отпустил удила, выхватил один из пистолетов и выстрелил врагу прямо в лоб. Северянин взмахнул своими ручищами, словно взывая к Богу, голова его запрокинулась, и он завалился на бок. Конь варвара споткнулся, на секунду потерял равновесие, а потом сбросил мертвого ездока и галопом ускакал прочь.

Изогнутое дугой тело с неловко поджатой под спину рукой лежало в грязи у ног Хейлемана. На побелевшем лбу варвара зияла опаленная по краям дыра с запеченной кровью по центру.

«Я убил человека, — подумал Герлах. Сама эта мысль показалась ему абсурдной. Сознание его целиком сконцентрировалось в центре отверстия с запекшейся кровью. — Я убил человека. Я забрал жизнь в бою».

Саксен взбрыкнул, почуяв свободу. Резкое движение коня вернуло Герлаха к реальности. Он подобрал удила и выше поднял штандарт.

— Перегруппироваться! Перегруппироваться! — кричал знаменосец сквозь шум и дымовую завесу боя.

Еще один варвар несся на него по лугу. Меч противника со свистом рассекал воздух.

Герлах спокойно вернул разряженный пистолет в чехол и вытащил из другого чехла его брата-близнеца. Из ствола пистолета вырвалось горячее облачко дыма, и еще один северянин рухнул с коня на землю.

Вокруг собратья-лансеры бились саблями с конными северянами. Он видел друзей и товарищей, зарубленных, со вспоротыми животами, сброшенных наземь ранеными конями.

Герлах выхватил саблю и направил Саксена вперед. Подгоняя коленями коня, он старался как можно выше держать знамя и клинок.

— Лансеры, вперед! За императора! — кричал знаменосец.

Два северянина ринулись на Герлаха, привстав в седле и опустив головы и мечи. Хейлеман успел развернуть Саксена и рубануть одного из нападавших по спине, а потом его крутануло от удара мечом по щитку на правой руке.

Герлах выронил штандарт, и он под углом воткнулся в землю. Сыпля проклятиями, знаменосец развернул коня и обменялся ударами со вторым северянином. Сталь и железо — жуткий лязг.

Герлаху удалось рассечь щеку противника, тот завопил, и в ту же секунду знаменосец проткнул ему грудь.

Труп врага повалился с коня на землю, и Хейлеман едва успел выдернуть из него свой клинок. Саксен заржал и испуганно шарахнулся в сторону, так что к тому времени, когда Герлах совладал со своим конем, он уже оказался в нескольких шагах от знамени.

Тракс вырвался из гущи сражающихся и, выдернув из земли штандарт, поднял его высоко над головой, чтобы каждый лансер мог видеть символ своего отряда.

Герлах на секунду представил, как горд был бы капитан Стауэр за достойный поступок своего храброго солдата.

А потом Тракс начал корчиться и дико кричать. Это был жуткий, неестественный звук. Варварское копье торчало из живота лансера, алая кровь хлестала во все стороны. Тракс вцепился в древко копья и с душераздирающим воплем повалился на землю.

Упало и знамя.

Стауэр со своим отрядом сопровождения въехал в Ждевку как раз в тот момент, когда затрубили горнисты. Южная часть города была безлюдной, в воздухе стоял странный гул, какая-то пульсация.

— Барабаны, — уверенно сказал капитан.

Карл согласно кивнул. Он старательно пытался распознать сигналы горнистов — резкие, отрывистые, сумбурные, неуверенно посланные звуки.

По главной улице им навстречу неслись лошади без всадников с расширенными от ужаса глазами. Это были лошади имперской армии. Лансеры были вынуждены придержать своих коней, чтобы не столкнуться с неуправляемыми животными. Лошади промчались мимо и исчезли за южными воротами города.

Отряд легким галопом скакал за своим командиром. Всадники насторожились. В воздухе пахло гарью, пульсирующий звук стал громче. Энмейер обнажил саблю.

— Убери! — резко скомандовал Стауэр.

— Где все люди, капитан? — спросил Йоханн Фридел.

— Пистолеты, — прорычал Стауэр и достал из притороченной к седлу кобуры пистолет.

Энмейер и Фридел последовали примеру командира. У каждого из троих было по пистолету с обеих сторон седла. У Воллена было только кремневое ружье в чехле из козьей кожи с правой стороны седла, с левой стороны было оставлено место для горна. Все четверо убедились в том, что оружие заряжено, и взвели затворы.

— Приготовиться, — приказал Стауэр.

Лансеры опустили собачки, удерживающие бруски пирита, из которого колесико высекает искры.

Вдруг откуда-то выскочил мужчина и побежал им навстречу. Он широко расставил руки и издавал какие-то странные мяукающие звуки. Судя по одежде — черно-желтому плащу, — это был рядовой стрелок или аркебузер из Аверланда. Один башмак он потерял. На одной ноге у него был тупоносый башмак, а на второй болтался рваный серый чулок. Солдат как-то странно семенил, словно только-только начал учиться ходить.

Он пищал, как младенец, и бежал, раскинув руки, прямо на Стауэра.

— Великий Сигмар! — вдруг воскликнул Энмейер.

Под подбородком у солдата виднелся темный узкий клинышек, который поначалу лансеры приняли за бородку. Но они ошибались — это был наконечник стрелы с черным оперением. Когда солдат повернулся боком, они увидели древко стрелы длиной с руку, пронзившее его шею.

Аверландец вцепился в ногу капитана, Стауэр оттолкнул его от себя, лошадь капитана отшатнулась в сторону. Из горла солдата вырвался фонтан крови и залил плечо капитанской лошади. Солдат привалился к лошади и сполз по скользкой шкуре на землю.

Он умирал. Лицо его повернулось в сторону, пятки судорожно заколотили по земле, изо рта повалила розовая пена.

Стауэр сделал знак «шали», а Энмейер сплюнул и коснулся железа, чтобы отогнать злых духов. Воллен и Йоханн Фридел не отрываясь смотрели на мертвого солдата.

— Поехали! — рявкнул Стауэр. — Карл, вперед! Веди нас к маршалу!

Воллен пришпорил Гэна, и они поскакали в сторону зала. Похожий на луковицу купол зала возвышался над всеми городскими строениями.

Миновав несколько домов, демилансеры подъехали к залу, и вдруг за северной границей города им открылась картина разыгравшейся битвы. В действительности они видели лишь клубы дыма, но даже желторотый новобранец мог без труда догадаться, что это такое.

Для Карла Райнера Воллена, который, как и Герлах Хейлеман, всю свою сознательную жизнь мечтал принять участие в настоящем сражении, открывшееся его глазам зрелище показалось странным. Путаница, разобщенность, неразбериха — видны были лишь отдельные фрагменты, и понять, что происходит на самом деле, молодому лансеру было не под силу. Лошадь без всадника носится кругами; мужчина стоит на коленях и рыдает, прикрыв голову руками; черные рогатые всадники на вороных конях мчатся так быстро, что дым водоворотом клубится у них под копытами; мертвый солдат сидит, вытянув ноги и склонившись вперед, насколько это позволяет пронзившее его копье; мужчина в горящей одежде, волоча ноги, бредет с поля боя.

Все это было так не похоже на сюжеты гобеленов в доме Хейлемана, не было это похоже и на гравюры в книгах по истории, которые Воллен изучал в юности.

«Так вот она какая, — подумал Карл, — настоящая правда — дым, сумятица, солдаты, теряющие разум от ужаса, или боли, или от того и другого одновременно».

— Вперед! — взревел капитан Стауэр.

Рогатые всадники ворвались в город и атаковали зал. Кто-то из варваров спешился и принялся рубить топорами с длинными рукоятками парадные двери зала.

— Пли! — рявкнул капитан, когда лансеры приблизились к варварам с тыла.

Кто-то из северян обернулся и завопил. Одному из конных язычников выстрелом разорвало горло, и он, перекувырнувшись через спину, вылетел из седла. Карл ощутил легкий толчок, отдачу в грудь, и только тогда понял, что выстрелил из ружья. Это он убил варвара. Это его свинцовая пуля разорвала глотку врага.

Времени перезаряжать оружие не было. Карл воткнул ружье обратно в чехол и наскочил на следующего варвара. Гэн растоптал копытами севет рянина. Одновременно Карл выхватил саблю.

Стауэр и Энмейер разрядили в противника пистолеты и теперь орудовали мечами. Фридел промазал. Два варвара развернули коней и помчались на него галопом. Йоханн закричал от страха и выпустил удила. Его лошадь встала на дыбы, и лансер рухнул на землю.

Карл развернул своего коня, перескочил через потерявшего ориентацию Фридела и столкнулся с двумя рогатыми всадниками. Горнист в броске выставил саблю вперед и практически случайно перерубил удила и рассек щеку одному из варваров.

Северянин схватился за лицо и свалился с коня. Второй варвар нанес размашистый удар длинным мечом, и голова горниста резко дернулась от удара по шлему.

Карл попытался развернуться и ответить врагу, но все навыки фехтования вылетели у него из головы. Гэн словно обезумел, он был готов встать на дыбы и умчаться с поля боя. От смешавшихся в воздухе запахов пороха, крови и навоза было не продохнуть.

Горнист умудрился-таки развернуть своего коня, но в процессе пропустил еще один удар по шлему, а Гэн получил ранение в бок. Противник Воллена выглядел очень внушительно, его торс и руки бугрились мускулатурой, на плечи была наброшена развевающаяся за спиной медвежья шкура. Вороная со спутанной гривой лошадь воина была не меньше девятнадцати ладоней ростом. На массивные руки варвара была нацеплена дюжина колец из трофейного металла, а забрало на рогатом шлеме из темной меди было выковано в форме волчьей морды.

Карл нанес резкий удар саблей и перерубил трофейные кольца на левой руке варвара. Железный клинок полторы пяди в длину и три пальца в ширину просвистел в воздухе. Карл «нырнул». Он почувствовал острую дергающую боль в основании черепа, и воздух вокруг вдруг заполнился обрывками перьев. Меч варвара отсек кокарду на шлеме горниста.

Воллен отчаянно дернул за удила и, размахивая саблей, заставил Гэна отступить. Рогатый варвар, завывая под своим волчьим забралом, отбил удары Воллена и сильно рубанул по правому щитку горниста. Боль пронзила руку, и Карл едва не выронил саблю.

Он пригнулся, пустил коня вперед, и тут на него обрушился еще один удар. Меч северянина пробил кольчугу лансера на спине, его остановила только войлочная подстежка, Карл почувствовал, как перерубленные стальные кольца соскальзывают по спине вниз.

Карл развернулся и нанес очередной удар. Острый конец сабли ушел в голое плечо воина с волчьим забралом на добрую ладонь. Горнист выдернул клинок, и одновременно из раны варвара хлынула кровь. Здоровяк северянин заорал и выпустил удила. Массивный конь несся прочь, в то время как раненый наездник пытался удержаться в седле.

Воллен встряхнулся и выпрямился в седле. Спина и предплечье болели так, будто их сломали.

А потом Гэн завалился на бок и сбросил его на землю.

Воллен встал. Гэн лежал на боку и судорожно дергал ногами. Кровь хлестала во все стороны. Рана, нанесенная варваром, оказалась гораздо серьезнее, чем поначалу показалось Карлу.

Он ничего не мог поделать. Гэн бил и бил копытами, голова его задралась, зубы оскалились, кровь била фонтаном. Всего минута — и любимец Воллена умер.

Чувствуя, как злые слезы заливают лицо, Карл подбежал к Фриделу и потащил его ко входу в зал. Йоханн стонал и плакал. Он наложил в штаны.

— Возьми меч! Меч возьми! — кричал Карл.

— Я обделался! Мне так стыдно, Карл! Я обгадился!

— Заткнись, Йоханн! — орал Воллен, он боялся, что его вот-вот вывернет от вони. — Доставай свой меч и поднимайся!

Энмейера убили. Он лежал ничком в грязи, его руки, плечи и голова были изрублены в нескольких местах. Видно, он пытался закрыться руками от неутомимого смертоносного меча. Стауэр лишился коня. С саблей в одной руке и с разряженным пистолетом в другой он как лев сражался с обступившими его варварами. Левый щиток на левом плече капитана болтался на кожаном ремешке, из множества ран сочилась кровь.

Карл стоял на крыльце зала всего день назад, а казалось, что с тех пор прошли месяцы. Тогда он был с Герлахом, и их окликнул адъютант маршала Скотт.

И сейчас по какому-то жуткому совпадению Скотт снова был на крыльце, именно в том самом месте. Только теперь он был мертв, его перерубили мечом до самого позвоночника.

Солдаты в пестрых одеждах — стражники маршала Нейбера — бились у дверей, ведущих в зал. Двое из десяти уже пали, но остальные продолжали стойко сражаться с врагом.

Как и полагается маршальской страже — это были отборные бойцы. Они орудовали клинками особенной формы, которые назывались катцбалгерами, это были короткие широкие мечи с изогнутым лезвием и двойными желобами. Богатые украшения отражали высокий статус стражников маршала. Они уже уложили больше дюжины врагов.

Карл присоединился к страже маршала. Он потерял из виду хнычущего Фридела, но все еще продолжал выкрикивать имя товарища. Карл оказался рядом с одним из стражников, это был пожилой мужчина в богатых доспехах и пестрых чулках. Они сражались плечом к плечу. Воллен почувствовал, как его меч рассек что-то мягкое, и осознал, что только что убил еще одного северянина.

На одного из стражников накинулись сразу несколько варваров, он вскрикнул, и его зарубили.

— Как тебя зовут? — крикнул стражник, сражающийся рядом с Карлом.

— Карл Райнер Воллен!

— Беги, Карл! Беги в зал! Найди маршала и присмотри за ним!

— Но…

— Ради святого Сигмара, мы не можем дать ему погибнуть! Я послал человека, чтобы он привел коней к западному входу. Проводи маршала туда! Выведи его из зала! Мы прикроем вход!

Карл колебался. Стражник без устали размахивал катцбалгером, одежда его была вся в крови.

— Прошу тебя… — взмолился стражник.

Карл решился и побежал в зал.

Внутри было странно тихо. Грохот сражения на улице превратился в приглушенный гул. Воллен прошел через внешний зал. На полу валялась треснувшая при падении лютня. Карл услышал тихий методичный звук и, опустив глаза, увидел, что это кровь капает с его клинка на каменные плиты.

Воллен сорвал с головы шлем и отбросил его в сторону.

— Маршал? Маршал Нейбер? Сир?

Очаг в главном зале уже погас. Было холодно и тихо. Время от времени балки вздрагивали от доносившегося снаружи шума. Открытый дорожный сундук стоял на полу, в атласных отделениях не хватало двух бокалов.

Карл положил саблю на стол, взял один из оставшихся гравированных бокалов и плеснул в него вина из открытой бутылки. Он опрокинул бокал и почувствовал некоторое облегчение. Балки снова вздрогнули.

Карл поставил бокал на стол и взял саблю.

— Маршал Нейбер?

Воллен отбросил концом сабли бархатный полог и заглянул внутрь.

Пусто.

Он прошел дальше и опять саблей открыл дверь в кухонное помещение. На кухне не было ни души, над очагом вился слабый дымок.

Воллен зашел в опочивальню и там нашел Нейбера.

Маршал был мертв. Он лежал на кровати в одних чулках. Нейбера убили, воткнув ему в глотку его собственный маршальский жезл. Лицо его распухло и почернело.

Карл подошел к кровати. Ситуация была настолько нелепой, что он громко расхохотался.

Стражники готовы были драться до последней капли крови, чтобы защитить своего маршала, и вот он перед Карлом — мертвый.

Карл напрягся. Смерть не наступила сама по себе. Нейбера убили.

Воллен резко развернулся, взмахнув саблей. Как раз вовремя, чтобы успеть отразить удар напавшего на него из полумрака врага. Это был гибкий голый мужчина в кожаных ремнях, на голове у него был шлем с тремя изогнутыми асимметричными рогами и медной маской в форме морды быка.

Получив удар по бычьей морде, северянин упал, но тут же вскочил и снова прыгнул вперед, держа в каждой руке по ножу. Он выглядел глупо и пугающе одновременно. Его голова была защищена шлемом с маской, на ремнях болтались шнурки с бусинами, ракушками и осколками костей. Однако его ноги, грудь, руки и пах — все было открыто. Все уязвимые части тела, которые люди обычно прячут под одеждой и доспехами, у этого варвара были обнажены, и только голова скрыта под металлом. Северянин кинулся на Карла, его босые ступни шлепали по каменным плитам, тихонько побрякивали бусы.

Карл ухватился за рукоять сабли двумя руками и нанес удар. Удар пришелся по шлему северянина и отбросил его в тень. Варвар выронил ножи. Шнурок с бусами и костяшками порвался, и вся эта мелочь раскатилась по полу.

Карл побежал. Он побежал к западному входу. Стражник сказал, что там должны быть лошади.

Карл распахнул двери.

За дверями стоял северянин в шлеме с волчьей маской. Его силуэт вырисовывался на фоне пожарища, по плечам варвара стекала кровь. На этот раз в руках у него был топор. Он сделал выпад вперед и сбил Карла с ног. Горнист лежал на спине, варвар замахнулся топором, целя ему в голову.

Утреннее небо было мрачным, как погребальный покров. Полосы черного дыма спиралью извивались по земле, ветер разгонял его, как клочья тумана. Ждевка горела.

С восточной части поля Герлах видел яркие языки пламени, вылизывающие стены городских домов и балки крыш. Огонь, пожирающий ясеневую Дранку на куполе зала, был раскаленного бело-голубого цвета.

Панорама горящего города то появлялась, то исчезала в клубах черного дыма, который ветер гонял по полю. Пахло горелым деревом, ржавым железом и тухлым мясом. У этого запаха был соленый привкус.

Герлах понял, что у дыма нет никакого вкуса. Солеными были его слезы. Он плакал какое-то время и сам того не замечал.

Саксен бил копытом, перебирал ногами, мундштук у него был в пене. Герлах развернул коня и легким галопом поскакал сквозь волны черного дыма. По всему полю на вытоптанной траве лежали мертвые тела. Мужчины, лошади, смятые доспехи, сломанные колья. В черных завихрениях дыма, как призраки, метались лошади без всадников. Герлах попытался разыскать штандарт отряда, но нашел лишь насажанный на копье труп Тракса.

Вдали слышалась беспорядочная стрельба. Вдруг откуда-то выехали Линсер и Димитер. Линсер лишился своего шлема, Димитер, весь в крови, едва удерживал равновесие в седле. Увидев Герлаха, они придержали коней.

— Знаменосец! — крикнул Линсер.

— Где проходит фронт? — командным тоном спросил Герлах.

Линсер пожал узкими плечами и обтер лицо рукой в перчатке. На лице остались кровавые полосы.

— Фронт? — переспросил он, словно не понимал значения этого слова.

— Мы должны соединиться с пехотой и реформ… — начал Герлах.

— Нет никакой пехоты, — спокойно сказал Димитер. Он держался руками за живот, лицо его было пепельно-серым от боли. — Сигмар! Ты чертов дурак! Нет никакой пехоты! Нас разбили!

Каус Димитер был самым тихим и вежливым в отряде демилансеров. Вот почему Герлаха застал врасплох этот неуважительный тон.

— Каус, мы должны соединиться. Ты забыл клятву? Мы…

— Черт тебя подери, Хейлеман. Будь ты проклят совсем, ты — маленький, напыщенный кретин.

— Каус.

Димитер сплюнул кровью и тяжело посмотрел на знаменосца:

— Если повезет, если нам действительно повезет, мы сможем добраться до переправы. Вернемся в Чойку. Если вернемся, возможно, доживем до завтрашнего дня. Но если мы останемся здесь, останемся только потому, что ты помешан на уставе, мы не проживем и часа.

— Он прав, Герлах, — сказал Линсер. — То, что ты предлагаешь, — безумие.

Из-за дымовой завесы донеслись свист и крики. Лансеры замерли. Мимо, едва различимые в сером тумане, пронеслись всадники в рогатых шлемах.

— Проклятие! — выругался Герлах и взглянул на товарищей.

— Ты можешь вывести меня отсюда? — спросил Каус Димитер. — Меня и Линсера. Можешь провести нас к переправе? Я не хочу умирать, Герлах. Я хочу еще повидать свою девушку.

Хейлеман шлепнул Саксена по крупу и дернул за удила.

— За мной! — крикнул знаменосец.

Они пустили лошадей галопом и поскакали по усеянному трупами полю, то и дело увиливая от потерявших своих хозяев лошадей. Ветер усилился, дым на какой-то момент рассеялся, и Герлах заметил группу конных северян. Варвары развернули коней и поскакали по опаленной траве в их сторону.

— Быстрее! — крикнул знаменосец.

До врага было больше тридцати корпусов, и у них был шанс оторваться от северян. В поле зрения появился еще один демилансер. Он скакал параллельно их курсу, стараясь как можно быстрее присоединиться к товарищам по оружию. Это был Гермен Волкс.

— Сюда! — крикнул знаменосец.

К югу от них, прямо по курсу плотной пеленой стелился по земле дым. Там, под его прикрытием, стоял отряд всадников — клинки и боевые топоры покоились поперек лук их седел. На всадниках были черные доспехи, чешуйчатые кольчуги и медные шлемы с опущенными забралами и длинными рогами. Доспехи воинов были измазаны дегтем.

Северяне одержали победу. Теперь они зачищали поле боя — вспугивали уцелевших противников, а потом безжалостно уничтожали. Герлах не раз охотился в парках графа-выборщика. Он знал, как выслеживать добычу, как ее вспугивать, как загонять и, в конце концов, убивать.

Теперь Хейлеман почувствовал, каково быть оленем.

— Поворачиваем! — скомандовал Герлах, и четыре лансера по широкой дуге начали уходить влево, копыта их лошадей чавкали по мокрой траве и поднимали фонтаны жидкой грязи.

Шеренга северян не двигалась с места, преграждая им отход в правую сторону. Хейлеман оглянулся назад и увидел, что дальний край шеренги начал редеть — один за другим рогатые воины присоединялись к группе всадников, преследовавших лансеров. Их было двадцать, потом — тридцать, больше тридцати…

Это совсем не было похоже на боевые действия. Это противоречило всему, к чему готовили Герлаха. Все это скорее походило на дурацкую, жестокую шутку, на каприз бога Раналда — этого фокусника-шутника, который упивается человеческими страданиями.

Как-то капитан Стауэр рассказал Хейлеману о своем ночном кошмаре. Капитан оказался на поле боя. Он был совсем один и не в том месте, где должен быть. Но, что хуже всего, — капитан был голый и без оружия. Затем налетели враги. Конец неизбежен — страшная смерть загнанного в тупик беспомощного человека. Но не это делало кошмар ужасным, ужас был в бесчестье. Стауэр, уязвимый, как и любой человек, не мог даже вступить в бой. Унижение — вот что было самым страшным кошмаром демилансера.

То, что происходило с Герлахом под Ждевкой, напоминало ему сон капитана. Такое не может происходить наяву — ты загнан на поле смерти с выжженной, дымящейся травой превосходящими силами противника, а кругом изрубленные, изуродованные тела убитых друзей и собратьев по оружию; ты — добыча, которую выследили и гонят навстречу смерти безликие существа в рогатых шлемах.

Преследователи оттеснили лансеров от пути к спасению и вынудили снова повернуть в луга, на север. И хотя лансеры старались держаться плотнее, Димитер начал отставать. Герлах почувствовал, что его Саксен сбивается с ритма, будто устал или, что еще хуже, охромел или потерял подкову.

Впереди показался небольшой перелесок, который переходил в другой в нижней части луга. Жидкие деревца уходили на восток и становились все гуще, пока не переходили в чащу леса.

Герлах повел лансеров в сторону этого перелеска. За их спинами все громче трубили боевые рога, а мечи угрожающе стучали по щитам.

Три северянина на вороных конях выскочили из-за деревьев и помчались наперерез лансерам. Разойтись было невозможно. Герлах выхватил копье и бросился на первого варвара. Глухой удар — и северянин вывалился из седла. Его нога запуталась в стременах, и лошадь потащила его дальше по мокрой траве.

Волкс умудрился найти время зарядить пистолет, благослови его Сигмар. Но теперь, пока он возился с оружием, на него неслись два варвара.

Герлах круто развернул Саксена вправо и бросился на помощь товарищу. Копье опущено вниз и направлено в бок одного из варваров. Копье прошло мимо цели, но кони воинов протаранили друг друга. От удара северянин вылетел из седла, а Герлах выронил копье. Придя в себя, знаменосец обнаружил, что продолжает скакать вперед.

Лансеры ворвались в перелесок и ринулись дальше сквозь молодые деревца, ломая голые ветки, разбрызгивая вокруг росу и щепы коры. Слева от себя Герлах увидел Волкса и Димитера справа.

Линсера с ними не было.

Герлах оглянулся назад. Третий варвар ударом меча выбил Линсера из седла и зарубил его жеребца. Несколько охотников-варваров закружились вокруг пешего лансера. Герлаху было видно, как Линсер, подняв руки, с криками мечется туда-сюда в сужающемся кругу северян, пытаясь увернуться от тычков мечами и взмахов топоров. Варвары хохотали и поддразнивали свою жертву, как охотники дразнят раненого борова. Герлах видел, как Линсеру отсекли часть руки. Дикий крик пронзил воздух.

О Сигмар! О Сигмар, пощади его!

— Хейлеман!

Герлах огляделся по сторонам. Это Волкс подгонял его в сторону леса. Димитер сидел, привалившись к шее своей лошади, а Волкс вел ее за удила.

— Давай же, Герлах! Ради святого Сигмара!

Один из преследователей — который решил не принимать участие в расправе над Линсером — ворвался в перелесок вслед за лансерами. Герлах махнул рукой, и Волкс поскакал влево, сквозь лабиринт голых ясеней и темных сосен, уводя за собой Димитера.

В воздухе густо пахло перегноем и сырой древесиной. Рыхлый, как губка, ковер потемневшей листвы замедлял скорость. Хейлеман слышал за спиной топот копыт по влажной земле — погоня продолжалась.

Теперь, когда они были вынуждены ехать медленнее, Герлах решил перезарядить пистолеты. Сжимая коленями круп Саксена, он возился с затворами пистолетов. Такую операцию следовало проводить стоя на месте, верхом на гарцующем коне справиться с этой задачей было непросто. Герлах просыпал достаточно пороха и уронил три пули, пока зарядил пистолеты. Но к тому времени, когда они выехали из перелеска, оба пистолета были заряжены и взведены. Волкс умудрился совершить ту же операцию со своим кремневым ружьем.

За перелеском было безветренно и серо. Деревья прикрывали это место от надвигающегося из мертвого города дыма пожарища. Дым стелился по сырой траве и подползал к лесу с правой от демилансеров стороны.

Волкс повернул свою лошадь в сторону леса и потянул за собой Димитера.

— Герлах! Давай, друг! Лес! — крикнул он, обернувшись к знаменосцу.

Герлах не слушал. Он смотрел на запад, в сторону горящего, укрытого дымом поля смерти, оставшегося за перелеском. Он словно забыл о преследующих их варварах.

— Герлах! Ради всего святого!

Где-то в половине лиге на запад множество варваров — всадников и пехотинцев — собрались вокруг своего предводителя. Многие несли на пиках срубленные головы противника и торжествующе размахивали ими в воздухе. Кто-то хвастал захваченными флагами и знаменами. Остальные толкали впереди себя и подгоняли хлыстами пленных — обессилевших, истекающих кровью солдат в форме императорской армии. Герлах разглядел Вильяма Вейтца, Гунтера Столема, Курта Вомберга…

Вспышка золота. Пять всадников мчались галопом с северной стороны поля боя, чтобы бросить к ногам своего вождя очередной трофей.

Штандарт отряда второй епархии демилансеров. Его штандарт.

— Герлах? — позвал Волке. — Давай же, друг!

— Наше знамя, — сказал Герлах.

— Да, но…

— Это наше знамя, Гермен.

Волкс посмотрел на знаменосца, в его глазах стояли слезы.

— Я вижу, но…

Герлах выхватил саблю. Варвары наступали им на пятки.

— Черт тебя подери, не будь дураком, знаменосец! — крикнул Волкс.

— Да, — сказал Димитер, вдруг привстав в седле, — не стоит быть умным, знаменосец. Нам нечего терять, кроме чести. — Герлах удивленно посмотрел на товарища. Димитер на секунду поднял руки, нижняя часть его доспехов была перерублена, из широкой щели вываливались розовые, покрытые кровавой пеной кишки. — Я не повидаю мою девушку, верно? — сказал Димитер.

Герлах тряхнул головой.

— Давай сделаем это. — Димитер, одной рукой удерживая внутренности в животе, второй осторожно вытащил из чехла копье.

— Волкс?

Гермен Волкс достал пистолет:

— Ну что ж, вперед, пока я не решил, что вы оба свихнулись.

Лансеры пришпорили коней и помчались на запад. Они выехали из перелеска — двое держали наготове огнестрельное оружие, третий — копье. Варвары-охотники скакали следом.

Саксен набирал скорость, Герлах встал в стременах. Северяне, завладевшие их знаменем, услышали стук копыт за спиной и обернулись.

Тревожные, удивленные крики — и в воздухе блеснули выхваченные из ножен мечи.

Герлах на всем скаку разрядил пистолет и выбил одного северянина из седла. Он убрал пистолет и потянулся за вторым, в этот момент Волкс пальнул из своего ружья. Один из варваров схватился за плечо и отшатнулся назад, лошадь его встала на дыбы.

Герлах разрядил второй пистолет. Дробина прошла ниже цели и поразила лошадь северянина. Лошадь замертво рухнула на землю и сбросила ездока. Варвар попытался встать, но туша мертвой кобылы придавила его к земле.

Противники сошлись в ближнем бою. Герлах отбросил пистолет и выхватил саблю. Он рубанул по варвару, который нес его штандарт, и, возможно, ослепил его, но Саксен несся вперед, и удар Герлаха пришелся выше цели. Варвары крутились вокруг оси, лошади дико ржали. Герлах почувствовал тупой удар в бок, Саксен шарахнулся в сторону. Фонтаны грязи, треск сломанного копья, брызги пены из пасти лошадей.

Герлах умудрился на секунду вывести своего коня на свободное пространство, и тут пеший северянин кинулся на него, размахивая боевым топором с длинной рукояткой. Варвар бешено вращал глазами, на макушке его шлема развевался конский хвост ржавого цвета. Герлах нагнулся вперед и нанес удар — показательный удар саблей Кавалерийской школы.

Хейлеман выдернул клинок из врага, и тот замертво рухнул на землю. Рядом конный северянин как-то странно дернулся и, как показалось Герлаху, безо всякой причины свалился с коня. Кто-то ткнул в знаменосца рогатиной, но не достал. Герлах пришпорил Саксена и бросился в гущу сражающихся, направо и налево раздавая удары. Кто-то завопил нечеловеческим голосом.

В хаосе схватки Герлах заметил Волкса. Лансер держал штандарт отряда за древко и, волоча его за собой, пытался пробиться на свободное пространство. Герлах, скрипя от натуги зубами, еле отбил саблей удар широкого меча, нацеленный ему в голову. Саксен вдруг начал паниковать. Варвар, напавший на Герлаха, направил своего массивного вороного жеребца в бок Саксена и попытался нанести еще один удар. Конь северянина кусался и брыкался. Герлах рубил саблей, но нанести настоящий удар в такой тесноте было невозможно. Он даже не понял, удалось ли ему попасть в цель, но варвар вдруг пропал из виду.

— Волкс! — кричал Герлах. — Выбирайся!

Он больше не видел товарища, но над продолжающими сражаться воинами, по-прежнему развевался штандарт отряда — голова дракона, развевающийся «хвост звезды» и хлопающее на ветру знамя.

К месту схватки, отделившись от толпы вокруг вождя, мчались северяне. Димитера Герлах не видел с начала боя. Что-то сильно ударило его по правому плечу, и одновременно он почувствовал резкую боль в левом бедре. Завывающий, зловонный враг окружил Хейлемана со всех сторон, как стая жаждущих крови волков. Сабля его была скользкой и липкой от крови.

Внезапно появилось солнце. Возможно, переменилась погода, а может, это боги решили на секунду вмешаться и заставили природные силы среагировать на экстраординарный момент схватки. Во всяком случае, именно так истолковал для себя появление светила Герлах. Должно быть, это Ульрик, свирепый бог отваги, возрадовался виду кровавой драки, или Мирмидия, богиня войны, приветствовала доблестных воинов, или тот же Раналд с радостью отогнал полумрак, которым владел его кузен Морр — бог загробного мира.

Солнце сияло, как доспехи Сигмара. Лучи холодного весеннего светила пронзали черный дым пожарища и серые тучи. Блестело все — клинки, бисер пота, кровь, доспехи. Лучи коснулись всего, и черные доспехи варваров стали еще темнее, как ночные тени становятся темнее в контрасте с дневным светом.

Со стороны западного склона приближались всадники. Они были уже почти совсем рядом с местом схватки, когда за лязгом оружия Герлах услышал топот копыт их лошадей. Всадников было не меньше сорока, они скакали тяжело и быстро и в лучах солнца были похожи на посланцев небес. Увидев их, Хейлеман ощутил трепет, превосходящий ужас, который внушали своим видом северяне. И чувство это не исчезло, даже когда он понял, что это не враги.

Это были лансеры. Лансеры-кислевиты. На каждом всаднике были надеты серебряная кольчуга и куртка из ткани, прошитой золотой нитью и переливающейся в лучах утреннего солнца, как морские волны. Рубахи и штаны у них были алого и синего цветов, на плечи многих были накинуты бело-черные шкуры снежных барсов. За спиной кислевитов вертикально поднимались роскошные орлиные крылья по две пяди в высоту, их перья дрожали от скорости, набранной всадниками. Копья опущены и готовы к атаке.

Истории, которые рассказывали Герлаху о доблестных всадниках, вселяющих своим великолепием благоговейный ужас, оказались правдой.

Волна лансеров с такой силой хлынула в гущу варваров, что Герлах почувствовал, как задрожала земля. К силе копий, направляемых опытными, крепко сидящими в седле кислевитами, прибавлялась мощь и напор их лошадей. Копья пронзали щиты, тела, коней — все, что встречалось им на пути. Северяне и лошади без ездоков как обезумевшие разбегались в стороны.

Основная масса варваров развернулась навстречу кислевитам, но их топоры и изогнутые мечи проигрывали по длине безжалостным копьям последних. В считаные секунды первый ряд северян был уничтожен и выбит из седел.

Герлах слышал отданные громоподобным голосом приказы и звук костяного рога. Волна кислевитов, сбавив скорость, мастерски разбилась на «двойки» и «тройки» и вступила в бой. Лансеры оставили копья за спиной, воткнув их в землю, и переключились на мечи и дротики из притороченных к седлам чехлов. Тонкие легкие дротики летели как стрелы и уносили души северян туда, где им было уготовано место после смерти. У каждого лансера было по два дротика. Герлах поразился мастерством, с каким они владели своим оружием. Кислевиты с размаху метали дротики, а затем подскакивали к жертве и выдергивали их из мертвого тела, чтобы тут же снова пустить в ход.

Пространство вокруг Герлаха расчистилось, земля была усеяна трупами варваров. Он огляделся, в надежде увидеть Волкса или Димитера — хоть кого-то из них, — но видел лишь последствия смертоносной атаки кислевитов. Мимо ковылял оглушенный варвар, и Хейлеман без труда его прикончил.

Слепая ярость, что подтолкнула знаменосца ринуться в бой, спала, он едва мог отдышаться, перед глазами все плыло, руки дрожали.

Еще раз затрубил рог. Солнце снова скрылось за тучами, свет потускнел, словно боги решили, что смотреть больше не на что. Крылатые лансеры прекратили атаку и возвращались. Им удалось пробить глубокую брешь в рядах варваров, но, если бы не бешеный натиск кислевитов, северяне без труда бы их одолели за счет превосходства в численности.

И вот кислевиты с победными криками двигались в сторону Герлаха, привстав в стременах. Всадники поочередно склонялись и выдергивали из земли оставленные ими копья. Первый всадник вез штандарт — орлиные крылья, прибитые к деревянному щиту, и знамя с трепещущими на ветру красными и белыми полосами.

Хейлеман, наконец, увидел Волкса и Димитера. Отрядный штандарт был у Гермена, лансер старался держать его как можно выше.

Герлах погнал Саксена навстречу к возвращающимся кислевитам, к Волксу. Враг, потрепанный в первой стычке с кислевитами, ринулся в погоню, пуская стрелы из луков.

Хейлеман развернулся и оказался в рядах кислевитов. Он снова потерял из виду своих товарищей и теперь скакал рядом с предводителем крылатых всадников и их знаменосцем. Герлаху оставалось попытаться удержаться рядом с невысокими быстроногими лошадками кислевитов. Но понемногу он начал отставать.

Предводитель кислевитов, лицо которого было скрыто за забралом с вырезом для глаз в форме сердца, повернулся в седле, что-то крикнул и призывно махнул рукой. Несколько стрел с черным оперением воткнулось в мокрую землю с вытоптанной травой у его ног. Одна из стрел угодила кому-то из всадников в грудь между щитков, и тот, вскинув руки и не издав ни звука, упал с лошади.

Герлах напрягся и подался вперед.

— Пошел! Пошел! — орал он Саксену. Теперь они мчались по восточному склону луга в сторону леса.

Стрела с такой силой ударила в правый плечевой щиток, что Герлаха развернуло в седле. Он потерял равновесие. Мгновение невесомости, а потом страшный удар потряс тело Хейлемана. Оглушенный, он лежал на земле, не вполне сознавая, что происходит.

Герлах встал на ноги. Враг был всего в нескольких десятках ярдов ниже по склону. Стрелы рассекали воздух. Герлах посмотрел на восток. Еще двух кислевитов сразили варваровские стрелы. Один из них был знаменосцем, первая стрела попала ему в горло, вторая в спину. Лошадь перескочила через своего хозяина, но сбилась с шага и трясла головой, позвякивая серебряной уздечкой.

Герлах побежал к ней, подняв руки, чтобы успокоить, но лошадь шарахнулась в сторону и рванула к лесу до того, как он успел схватить ее за удила.

— Яха! Яха! — кричал низкий голос. Справа к нему мчался предводитель кислевитов. Он возвращался и вел за собой Саксена.

— Давай! Давай! Яха! — кричал лансер.

Герлах на секунду остановился, потом наклонился и подхватил с земли штандарт кислевитов. Хейлеман поднял «крылатый» щит над головой и побежал к приближающемуся кислевиту.

— Хватай! Держи эту чертову деревяшку! — крикнул он, швыряя знамя всаднику, и запрыгнул на Саксена. Они развернулись и помчались к лесу вслед за основным отрядом кислевитов. Орущая черная масса неслась следом.

Кислевиты растворились в сумрачном лесу. Герлах видел мелькающие между поросших зеленым мхом стволов деревьев красные, серебряные и золотые пятна одежды и доспехов кислевитов. Под кронами деревьев эхом разносились крики людей, топот копыт и бряцание доспехов. Герлах гнал Саксена по торфянику, между валунами и торчащими из-под земли узловатыми корнями. Ветки хлестали его по лицу. Сучком до крови разодрало щеку. По лесу разносился гул погони.

Герлах нагнал двух лансеров. Один из них, предводитель, держал штандарт, вертикально прижав его к телу, чтобы знамя не запуталось в ветвях деревьев. Вместе они перескочили через ручей и свернули направо вдоль усыпанной листьями извивающейся канавы. Герлах просто ехал с кислевитами. Он понятия не имел куда, знал только, что на восток.

Где-то через час они сбавили шаг, чтобы дать коням отдохнуть. Звуки погони стихли.

Потом кислевиты выехали на заболоченную местность, окруженную темным лесом. Там и собрались крылатые лансеры, они выставили посты и поили лошадей.

Герлах отпустил удила и устало откинулся в седле. Руки у него все еще дрожали от напряжения. Рядом остановился предводитель лансеров и, подняв забрало, снял шлем. Потом сдвинул на плечи кожаный капюшон. Его голова была гладко выбрита, если не считать длинный хвост, завязанный узлом на макушке, и длинных, обвислых усов. Когда он улыбнулся, оказалось, что у него нет передних зубов.

Это был Билидни.

— Ну и денек, а? Да, Вебла? Ну и денек!

Раскат грома прокатился над заболоченной поляной, над границей леса, и гранитно-серое покрывало из туч перечеркнула молния. Кто-то из «крылатых» лансеров, отгоняя духов грозы, коснулся железной рукояти меча, остальные напрямую обратились к небу, начали выкрикивать заклинания и молиться кислевскому богу грома.

Хейлеман наблюдал, как Билидни обтирает грязное, потное лицо и голову манжетой перчатки.

— Я не узнал тебя, — сказал Герлах.

— Шо? — прищурившись, переспросил Билидни.

— Я не узнал тебя… Не понял — кто вы. По вашим доспехам. — Герлах указал на длинную кольчугу с тонкими серебряными пластинами тонкой работы, на отделанные золотом латы и ворот, на великолепное оперение кислевита. При их последней встрече Билидни и его люди, закутанные в тряпье и шкуры, скорее были похожи на нищих, а не на воинов.

Билидни улыбнулся:

— Для битва мы одеваться. Надевать чешую, и шишак, и крылья. Когда надо драться, мы показываем наше лучшее. Одеваться… и бриться, обязательно.

— Бриться? А это зачем?

— Шо?

— Я… ничего. Откуда вы появились на поле битвы?

Предводитель лансеров немного подумал и ответил:

— Драться мы начали на востоке, с полком.

— Как?

— Восток… часть… часть… Вы говорите — часть, да? Восточная часть луга. Там собирался полк.

— Что значит «полк»?

Билидни заулыбался и широко развел руки.

— Полк… это… битва… — Кислевит старался подобрать правильные слова. — Много. Много драться. Рота круг Йетчитч — часть полка Санизы. Много рота вместе собирается полк… Одна, две роты, еще много!

— Рота, — пробормотал Герлах. Ему уже приходилось слышать это слово. Он огляделся по сторонам, пытаясь отыскать среди собравшихся на поляне всадников Гермена Волкса и Кауса Димитера.

— Да! Рота! Вы говорите для этого… «знамя». Так? Зна-мя? Ты хорошо спас знамя Йетчитча, Вебла. Взял с земли, когда Михаил Росса упал мертвый. Ты спас наша честь.

Билидни вдруг стал очень серьезным. Он протянул Герлаху руку. Тот неуверенно предложил свою, и кислевит чуть не сломал ее в своей огромной клешне.

Легким галопом подскакал высокий стройный лансер со шрамом на левой щеке. Он склонился к Билидни и что-то шепнул ему на ухо. Ротный потемнел лицом.

— Иди, Вебла. Пошли, — сказал он.

На черной глине у края болота, рядом со своей лошадью лежал Димитер. Вокруг толпились крылатые лансеры. Двое стояли рядом с Димитером на коленях. Герлах соскочил с Саксена и склонился над товарищем.

— Каус?

— Хейлеман? Это ты? Я плохо вижу. Темно.

— Это гроза надвигается…

— Нет, вы все как в тумане.

Пробитые доспехи по краям ужасной раны в животе Димитера были залиты кровью.

— Где Волкс? — спросил Герлах.

Димитер облизал губы, сглотнул и ответил:

— Ты не видел его? Я видел, Герлах. Он был так близко. Они убили его у самого леса. Мы почти въехали в лес. Столько стрел прямо в спину.

— А штандарт? Каус, штандарт?

Сухой свист вырвался из груди Димитера. Он умер.

Герлах поднялся на ноги и стянул перчатки. Они смогли спасти никчемный флаг кислевитов и потеряли собственный штандарт во второй раз. Знаменосец почувствовал приступ тошноты. Из всего отряда второй епархии демилансеров остался он один. Даже их гордость — штандарт остался на поле боя. Он потерял всех и потерял честь знаменосца, не сумев спасти символ отряда. Лучше бы он погиб под Ждевкой. Лучше бы кислевиты дали ему умереть с честью.

Снова грянул гром, на северном склоне неба под разбухшими черными тучами заплясали молнии. Билидни и его люди, все смотрели на Герлаха.

Надо было спасти хоть что-то. Сохранить хоть крупицу достоинства.

— Едем, — сказал он Билидни. — В Чойку или в какой-нибудь город на Линске. Надо ехать туда. Предупредить…

Билидни поскреб подбородок и пожал плечами.

— Мы должны туда ехать! — настаивал Герлах. — Северяне уже уничтожили Ждевку! Они идут на юг, к реке! И дальше! Сигмар не дал нам погибнуть. Мы должны использовать этот дар!

— Нет, — сказал Билидни. — На восток.

— Проклятие! Армии Империи движутся на север к границе! К реке! Если мы их не предупредим, они попадут в мясорубку!

— Нет, Вебла. Нам лучше идти на восток. Уходить. Потом вернемся.

— Нет…

— Одна дорога, да? Мы скачем на запад или на юг и умрем каждый раз. Здесь смерть, здесь смерть, и здесь тоже смерть. Мало что сможем сделать. Но на восток, а? Мало и много, много по чуть-чуть. Как в сказке — у человека была галька, он хотел замок. По чуть-чуть он…

— Заткнись! Где твоя верность клятве? Где твоя честь, черт возьми?

Затрубил рог. Северяне широким фронтом приближались через лес. Лансеры побежали к своим лошадям. Билидни посмотрел на Герлаха.

— Мало и много, Вебла, много по чуть-чуть, — сказал он и оседлал свою лошадь.

— Скачи, Вебла. — Билидни указал на Саксена. Бока боевого коня Герлаха покрывал слой засохшей грязи и пота. — Скачи и будешь жить. Когда ты жив, ты можешь выбирать, как умирать.