"Заговор маршалов. Британская разведка против СССР" - читать интересную книгу автора (Мартиросян Арсен Беникович)

Вместо эпилога

Чем отличается ум от мудрости? В не лишенной юмора трактовке ум всегда найдет выход из безвыходного положения, мудрость же никогда не позволит себе роскоши в нем оказаться.

У ориентированного на совершение государственного переворота с последующим установлением военной диктатуры в России (тогда СССР) заговора части советских высоко доставленных военных во главе с маршалом Тухачевским как у ключевого компонента военно-геополитического заговора, преследовавшего цель создания альянса военных диктатур Берлин — Москва — Токио, не было никаких шансов избежать провала.

Потому как не было ни ума, ни мудрости, чтобы не игнорировать Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики — ведь исстари же известно, что «Dura lex, Sed lex!» («Закон суров, но это закон!»), — который с древнейших времен гласит: вне какой-либо зависимости от целей и причин ее обретения, монополия пути сообщения уже самим фактом своего появления безальтернативно принуждает к автоматическому установлению своей монополии заселения, но именно теми способами, которыми была достигнута первая. В то же время в абсолютно равной степени монополия заселения в прямой зависимости от целей и причин ее утверждения самим этим фактом не менее безальтернативно принуждает к установлению своей монополии пути сообщения именно теми способами, которые безусловно гарантируют безусловную незыблемость монополии заселения, а также достижение целей, ею преследуемых.

Тот самый Закон, над которым никто и ничто не властны, но под его сенью протекает вся история человечества. Его неумолимо суровая логика — в генетике основных геополитических инстинктов всех государств мира, тем более великих держав. Он может снести с лица земли любые империи и иные государственные образования и народы, и даже эпохи, но может в то же время и привести к образованию новых империй, новых государств, новых их коалиций и даже положить начало новым эпохам в мировой цивилизации.

Воистину нужна высшая мудрость, чтобы хотя бы на уровне державно-геополитических инстинктов заблаговременно почуять, пускай даже и чисто интуитивно, что у этого закона есть одна, до чрезвычайности страшная особенность: с тех же самых незапамятных времен его читают как справа налево, так и слева направо, как с конца и до начала в порядке обратной логики, так и наоборот, причем вне какой-либо зависимости от какой бы то ни было системы письменности.

Но как только в Высшей Мировой Геополитике и Политике этот закон начинают читать именно так, то человечеству неизбежно гарантированы особо трагичные, кровавые последствия. А если к тому же от слишком вольного в своей корысти «прочтения» переходят к «делу», то в таком случае чрезвычайные, вплоть до масштабов тектонического характера, последствия социально-экономических и политических потрясений и катаклизмов настолько неизбежны, насколько неизбежны ожесточенные, кровавые столкновения сил, порождающих спецификой своего корыстного «прочтения» неизбежность таких последствий, с силами, вынужденными противостоять неизбежности таких последствий.

…Классическим проявлением этого закона в истории и современности является арабо-израильский конфликт, особенно его сердцевина — палестино-израильский конфликт.

Выстроивший современный Израиль политический сионизм пришел в Палестину под лозунгом «Народу без земли — Землю без народа». Хотели ли, планировали ли такой конечный результат сами лидеры сионизма, это уже давно перестало что-либо значить, потому как одним только фактом этого лозунга в действие пришел жестокий, жизнедробильный механизм Высшего Закона, и беспрецедентностъ кровопролития на Ближнем Востоке оказалась гарантирована, как выходит, на века. Потому что лидеры «народа без земли» самим фактом такого лозунга открыто обозначили задачу ликвидации монополии тысячелетнего заселения палестинцев вместе с их автоматически сложившейся тысячелетней монополией пути сообщения на этих же землях.

Классикой этого проявления Закона является то обстоятельство, что даже поиски мира ведутся также в рамках его логики. Особенно со стороны палестинцев — «Мир в обмен на земли!», чем только еще жестче гарантируют «стабильность» кровопролития. Потому как этого принять не может уже само израильское государство, потому что это означало бы уже ликвидацию сложившейся за XX век монополии израильского заселения с автоматически же установленной израильской монополией пути сообщения.

И какой бы вариант решения проблемы ни пытались рассматривать обе стороны, открыто продиктованное логикой закона ожесточение дошло уже до такой степени, что конца этому трагическому кровопролитию попросту не будет. Во всяком случае до тех пор, пока не иссякнут демографические ресурсы одной из сторон и в результате не ослабнет либо монополия заселения, либо стремление к ее захвату. Потому что, как это ни печально, но при любом варианте одна из сторон всенепременно посчитает себя явно ущемленной, а результатом будет опять кровь невинных людей.

Таковы же и все т. н. межэтнические и этноконфессиональные конфликты, в т. ч. и на постсоветском и постюгославском пространствах, в сути которых нет абсолютно ничего от этносов в них участвующих, кроме как человеческих жертв, ни от религий, ими исповедуемых, кроме жертв, приносимых на алтарь религиозного фанатизма. Зато налицо и в избытке глубинные геополитические причины, как правило, из арсенала ожесточенного противоборства по оси Запад — Восток.

Обладает кровавой «классикой» и история России, особенно XX века. Нападение гитлеровской Германии на Россию (тогда СССР) в геополитических дефинициях означало: нацистам необходим был «лебенсраум» («жизненное пространство»), свободный от недочеловеков. Но при всем при этом в одинаковой, если не в большей степени в действиях Гитлера играла роль и логика первой части Высшего Закона — об установлении своей монополии пути сообщения на Восток, что только до крайности обострило все и без того до чрезвычайности кровавые последствия агрессии.

В целом же следует отметить, что с тех же незапамятных времен Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики обладает мириадами форм проявления в любых областях политики, экономики, финансов, военного дела, транспорта, социальной и повседневной жизни каждого отдельно взятого индивидуума или целого общества, не говоря уже о его уникальнейшей особенности проявлять эти же мириады в комплексе, вследствие чего и без того кроваво-трагические последствия усугубляются до запредельности.

В блестящем аналитическом историко-публицистическом эссе «Триумф и Трагедия Эразма Роттердамского» Стефан Цвейг (кстати говоря, близкий друг Карла Хаусхофера) чрезвычайно точно определил эту уникальнейшую особенность действием следующей «триады»: «Когда национальное и социальное объединяются ненавистью религиозного экстаза, и возникают подземные толчки чудовищной силы, потрясающие мир…»

Вся история человечества, особенно ее главная составляющая — история бесчисленных войн, т. н. «революций, движений, восстаний», заговоров, неоднократно зафиксированного «белого» и «красного» геноцида различных народов (ассимиляция, в т. ч. и насильственная, и непосредственное физическое уничтожение) и т. п. — ярчайшее тому доказательство.

Именно этой «триадой», в частности, дважды за один век разрушали Россию — сначала ту, царскую, потом советскую…

Такие трагические последствия проявления Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики обусловлены прежде всего логикой жизнедробильного механизма, которая порождает также и абсолютно непримиримое, основополагающее противоречие между Западом и Востоком, прежде всего между англосаксонским Западом и Россией, как единственной в мире единой, подлинно трансконтинентальной евразийской державой. И дело тут в следующем.

В целом Запад складывался в прочные государственные образования (а также коалиции из них — например, англо-французская времен Крымской войны 1853–1856 гг., или НАТО в XX веке) в рамках логики первой части Высшего Закона, т. е. в основном от установления вооруженным путем своей монополии пути сообщения и заселения. Восток же прошел свой путь принципиально иначе, особенно на последнем, финишном этапе 2-го тысячелетия от Рождества Христова, т. е. в XX веке. Он институционализировался в прочные государственные образования в рамках логики второй части этого же Закона, т. е. от утверждения, в т. ч. и вооруженным путем, своей монополии заселения на своей же территории к отстаиванию, в т. ч. также вооруженным путем, своей монополии пути сообщения на своей территории.

…Классикой в этом смысле со стороны Запада является история строительства Великобритании и особенно ее империи. Вовне — многовековая, свирепо-ожесточеннейшая, особо коварная борьба с окружающим миром за установление своей абсолютной морской гегемонии, внутри — варварская свирепость насильственного насаждения протестантизма и перехода к капитализму, особенно в части, касающейся утверждения частной собственности на землю, в результате чего не только физически была уничтожена одна десятая тогдашнего населения Англии, но и на длительное время был предрешен отрицательный демографический рост в стране, вплоть до конца XVIII века.

Логика первой части Высшего Закона настолько прочно въелась в саму генетику государственного самосознания Запада, особенно его крупнейших государств, что даже в самых мирных, казалось бы, явлениях она полновластн проявляет себя. Объединение Германии под конец XXвека происходило, например, в строгом соответствии именно с ней — поглощение Западной Германией Восточной было осуществлено именно как установление своей монополии пути сообщения на территории всего ареала послевоенного компактного проживания германского народа, своего рода мирный «дранг нах Остен».

Классикой же пути Востока можно и нужно считать исторический путь России. В переводе на язык принципиальных геополитических дефиниций Высшего Закона это означает: от отстаивания вооруженным путем своего права на жизнь через утверждение, в основном также вооруженным путем, своей же монополии заселения, как непосредственной гарантии от физического уничтожения, консолидированное стремление к чему Запад стал демонстрировать едва только началось 2-е тысячелетие от Рождества Христова (первая серьезная агрессия произошла уже в 1018 г.),[40] к формированию своей государственности как прямому воплощению своего же права на свою же монополию пути сообщения в пределах границ действия своей же монополии заселения.[41]

Не случайно поэтому, что у истоков зарождения Русского централизованного государства, а проистекают они из победы русского воинства в Куликовской битве 1380 г., самое отчаянное вооруженное сопротивление неизбежному зарождению русской государственности оказал именно Запад. Еще за 176 лет до этого Запад уже уразумел магистральный вектор развития Руси, объявив ей в 1204 г. крестовый поход. На Куликовом поле вместе с Мамаем в битве участвовала и генуэзская пехота, как представитель объединенного антирусского фронта Запада, простиравшегося тогда от Балтийского до Черного моря (на севере — шведы и крестоносцы, в центре — поляки, Литва и крестоносцы, на юге — Мамай).

Соображениями именно безопасности монополии заселения основного, государствообразующего (русского) народа и было продиктовано как само создание Русского централизованного государства, так и его последующее движение вширь по всем азимутам, вплоть до естественных преград — морей, океанов, горных хребтов или же до границ ареалов иных миров и цивилизаций. Но именно потому, что это движение вширь практически всегда было продиктовано соображениями именно безопасности, потому-то Россия, в отличие от великих держав Запада, и довела до 3-го тысячелетия все те народы, которые по разным причинам и разными же путями были интегрированы в ее состав…

И если теперь все эти принципиальные геополитические схемы свести к одному знаменателю, то получим то самое основополагающее противоречие между Западом и Востоком: в то время как в основе созидания Запада лежит именно Агрессия, она же и фактор его бытия в целом, то в основе процветания и бытия Востока, особенно континентального — Безопасность.

Вот почему сам Маккиндер еще в самом начале XX века откровенно предупредил правящую элиту Великобритании и Запада, что никакая социальная революция не сможет изменить отношение России к великим географическим границам ее существования, потому как они абсолютно тождественны понятию безопасности ее бытия вообще, а не только как государства — следовательно, и возможности процветания.

Вовсе не случайно, что именно певец британского империализма Редьярд Киплинг, указывая в поэтической форме на непреложность того факта, что «Запад есть Запад», а «Восток есть Восток», особо подчеркнул, что «и с мест они не сойдут».

Уж слишком принципиально это различие между Агрессией и Безопасностью! От того-то тот же Киплинг далее и подчеркнул, что «пока не предстанет небо с землей на страшный Господень суд».

Тем более не случайно, что представитель классического ядра Атлантического Центра Силы (т. е. Запада) — Великобритании, государства, прошедшего столь классический путь созидания себя и своей империи в рамках логики первой части Высшего Закона, — Норман Энджел с полным на то основанием прямо указал, что всем смыслом существования «баланса сил» по-британски, а следовательно, и всем смыслом существования «старой доброй» Великобритании является именно Агрессия. Причем агрессия, как упреждающий выпад, как якобы превентивная, защитная мера. Именно поэтому едва лишь на горизонте мировой геополитики и политики еще расплывчато начинают проявляться смутные контуры могущего, в гипотетическом будущем, вырисоваться намека даже на призрачную угрозу «балансу сил», Великобритания обрушивается на эту тень призрака всей мощью коварства своей агрессии и не успокаивается до тех пор, пока не останется даже и призрака от тени на тень.

Любопытно, что незадолго до разгрома заговора выдающийся защитник интересов Великобритании и Британской империи Уинстон Черчилль так объяснял советскому послу в Лондоне суть агрессии по-британски. По его словам, начиная со времен Генриха VIII и Елизаветы Англия всегда боролась против той державы на континенте, которая становилась слишком могущественной, и не успокаивалась до тех пор, пока эта держава не была разгромлена. И хотя Англия постоянно имела возможность заключить выгодную сделку с гегемоном континента, политика «дальнего прицела» неизменно побеждала.

Вот одно из основных слагаемых наиглавнейшей причины изначальной предрешенности неизбежного провала двойного (и особенно тройного) заговора. Потому что проигнорировав Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики, заговорщики, особенно российские, оперировали в своих геополитических «пасьянсах» не имеющей аналогов в мире непреходящей геополитической и геостратегической ценностью единой трансконтинентальной евразийской территории России, которую планировали использовать как разменную монету.

Именно в этой точке, по причине совершенно очевидной угрозы нарушения «баланса сил», произошло парадоксальное, но тем не менее геополитически вполне логичное, временное совпадение высших геополитических интересов Лондона и Москвы, приведшее к тому самому главному парадоксу, с которого и началась эта книга — к тому, что именно британская разведка, хотя и с чужого плацдарма, чужими руками и под чужим флагом, но тем не менее оказала серьезное содействие Сталину в разоблачении заговора Тухачевского.

Потому что если в понимании наиболее прозорливых политических деятелей той же Великобритании (например, У. Черчилля) тот, «кто готов ограничиться концепцией «западной безопасности», тот развязывает Германии руки не против большевизма (СССР сейчас достаточно силен для того, чтобы отстоять себя от атаки со стороны Германии), а для создания «Серединной Европы», от Северного и Балтийского морей до Средиземного…»Серединная Европа» означала бы смерть для Британской империи». В любом из этих вариантов Западу, особенно Великобритании, грозила перспектива лишиться империи, но в то же время, хотя и без колоний, однако живой осталась бы сама метрополия, а вот для России это означало бы смерть и как государства, и как страны. Ведь отводившаяся ей решающе ключевая роль «главного коренника», в случае успехов заговора, превратила бы ее в бесправного «двуликого Януса». С одной стороны, она становилась «свободным тылом», который обеспечивал бы Германии и Японии свободу экспансии на интересующих их направлениях, причем «свобода» такого тыла должна была гарантироваться колоссальными территориальными уступками. С другой стороны, превращалась в «дойную корову» для бедных ресурсами союзников (особенно Японии).

Не случайно поэтому, что участники и военного, и более широкого правотроцкистского заговоров вели переговоры (в основном через Троцкого) о колоссальных территориальных уступках своим контрпартнерам по глобальному военно-геополитическому заговору: Германии планировали отдать Украину, Японии — Дальний Восток, особенно Сахалин с его нефтяными запасами, столь необходимыми ВМФ Японии для экспансии, а также Сибирь вместе со всеми их природными и иными богатствами.

Однако в этом временном совпадении высших интересов Великобритании и СССР содержался на первый взгляд парадокс, а на самом деле вполне логичный для Великобритании геополитический подход к возникшей угрозе с позиций коварной агрессии — именно такой геополитической смерти для СССР и как государства, и как страны, смерти, которая многократно, вплоть до непреодолимости, умножила бы силы и без того на антибританской основе союзничавших Германии и Японии, Великобритания категорически не могла допустить.

Что толку, если вместо столь ненавистной России (СССР) появятся мощные Германия и Япония с «дойной коровой» в лице той же России, да еще и при возможности глобального маневра силами и средствам через ее трансконтинентальную евразийскую территорию. Перспектива гибели империи очевидна. А «старой доброй» Англии нужно было совсем иное — чтобы те же Германия и Япония растерзали Россию в вооруженном столкновении. Ведь Великобритания с нетерпением ждала войны не позднее 1938 г., чтобы затем обессиленных в кровавой драке Германию и Японию подчинить себе, а у ослабленной России взять сколько заблагорассудится. Тот же Черчилль даже во время войны, уже пребывая в союзнических отношениях с Москвой в рамках антигитлеровской коалиции, еще в 1942 г. отнюдь не скрывал настроений высшего эшелона правящей элиты Великобритании, подчеркнув, что он предпочел бы видеть германскую армию в гробу, а Россию — на хирургическом столе!

Правда, до этого, в страхе за судьбу своей чертовой Великобритании, тот же Черчилль держал перед Сталиным совсем иные речи: «Направленной против нас коалиции Германии, России и Японии — вот чего мы опасались больше всего». А давно понявший этот патологический страх Великобритании Сталин искусной игрой буквально загнал Лондон, а затем и Вашингтон в положение союзников Москвы против их же геополитической воли.

Сам факт, хотя и временного, хотя и частичного, однако на несколько исторических мгновений все-таки и объективного совпадения высших геополитических интересов самой Великобритании с интересами России (СССР), в итоге вылился в историческое явление: при абсолютно диаметрально противоположных мотивах и преследуемых целях, вследствие вытекающей из высшего закона геополитической закономерности, позволяющей иногда, хотя бы на несколько исторических мгновений, всего лишь снизить остроту основополагающего, исторически непримиримого противоречия между Западом и Востоком, это кратковременное, частичное и коварно агрессивное, со стороны Великобритании, совпадение высших интересов двух держав привело к тому, что у обоих момент истины в осознании смертельной опасности тройного заговора настал практически одновременно — осенью 1936 г.!

В предыдущих главах уже много говорилось о том, что делали Великобритания и её разведка, так что остается лишь напомнить квинтэссенцию ее действия по заваливанию заговора военных.

Осенью 1936 г. Канарису была дана «отмашка» — судя по всему, по каналу Мензис — фон Треек, — и именно тогда же «хитроумный грек» через весьма предусмотрительно подставленного чехословацкой военной разведке майора абвера Пауля Тюммеля (агент А-54) стал осторожно «сливать» достоверную информацию о заговоре советских военных Праге, заведомо зная, что через Бенеша она достигнет и Сталина — главного конечного адресата информации. Особо важно подчеркнуть, что весь процесс «реэкспорта» информации через Чехословакию контролировался британской разведкой на всех этапах. В Праге — через регионального резидента СИС майора Гарольда Гибсона, в Лондоне — через канал Уинтерботэм — де Ропп, в Москве — через очень ценного агента, имевшего доступ к высшему руководству страны (только в 1940 г. его наконец «завалил» один из блестящих агентов «кэмбриджской пятерки» — Энтони Блант), в Париже — также через очень ценного агента № 178, он же Дмитрий Навашин, — видного российского масона еще с дореволюционных времен, и негласного банкира Троцкого, тесно связанного с руководством советской разведки и дипломатии (Навашин был очень близок и с Артузовьм, и с Литвиновым).

На редкость «своевременно» — 25 января 1937 г. — Навашина отправили к праотцам. Но вот что важно — вопреки традиционной склонности эмигрантов все списывать на «длинную руку» НКВД, родственники Навашина категорически отвергали даже тень намека на эту версию, но в то же время глухо ссылались на некий «европейский след». Не менее удивительно и то, что практически одновременно с его убийством на тот же свет был отправлен и британский разведчик Виктор Лич, который в свое время завербовал Навашина.

Как уже было указано выше, и у Сталина момент истины наступил также осенью 1936 г. — именно тогда маховик механизма разгрома заговора военных (да и в целом внутренней оппозиции) стал ускоренно набирать обороты. Именно с конца лета, но в основном с наступлением осени 1936 г. начались аресты лиц из ближайшего окружения Тухачевского — Шмидта, Примакова, Путны и других. Осенью же 1936 г. была произведена замена руководства НКВД СССР — Ягоду сменил Ежов, официально вступивший в должность наркома 1 октября 1936 г. Тогда же немедленно последовали приказы нелегальным резидентурам, особенно во Франции, о срочном негласном изъятии секретных архивов Троцкого — первая их партия прибыла в Москву уже в самом конце 1936 г.

Кстати говоря, весьма оригинально с архивами подыграла и британская разведка. Дело в том, что у бывшей любовницы Горького, тесно связанной с британской, а также и с советской разведками, знаменитой по тем годам Марии Будберг-Бенкендорф долгое время хранился архив переписки писателя со многими видными деятелями СССР и эмиграции. Длительное время Мура — так ее звали при жизни — категорически отказывалась отдавать эти архивы Москве, ссылаясь на категорический запрет самого Горького. Но как только его не стало, то к осени 1936 г. архив был уже у Сталина. Между тем компромат там содержался чрезвычайный. Но что самое интересное, так это то, что убедил Муру отдать этот архив Сталину не кто иной, как британский разведчик Роберт Брюс Локкарт!

Ну и, конечно, особое значение имеет свидетельство В. М. Молотова, который в одной из бесед с писателем Ф. Чуевым заявил, что начиная со второй половины 1936 г., т. е., по сути дела, с той же самой осени 1936 г., Тухачевский стал торопить с переворотом. А это, в свою очередь, означает, что Сталин и так уже обладал достаточной информацией о заговоре, иначе ни о какой, даже приблизительной фиксации периода в целом, когда «стратег» вдруг начал торопить с переворотом, не могло бы быть и речи.

…В этой связи нельзя не упомянуть, хотя бы вкратце, о некоторых агентах и сотрудниках разведки, которые внесли весомый вклад в разгром заговора.

Это и австрийская графиня и коммунистка Руг фон Майенбург из военной разведки, которая в период с 1934 по 1938 г. выполнила серию ответственных заданий ГРУ в Европе и к 1938 г. была уже полковником РККА (всего за четыре года!). Рут фон Майенбург сумела внедриться в оппозиционно настроенные круги вермахта, прежде всего благодаря близкой дружбе с генералом фон Гаммерштейн-Эквордом. Ценность добывавшейся «красной графиней» информации была настолько велика, что она удостоилась личной благодарности наркома обороны Ворошилова. Да и сам факт того, что за четыре года она «доросла» до звания полковника, тоже о многом говорит: запросто так в разведке звания не присваивают!

Это и дочери самого генерала фон Гаммерштейн-Экворда: Хельга и Мария Луиза, которые вначале были информаторами разведывательного аппарата Компартии Германии, а затем стали сотрудничать и с разведкой.

Это и другой информатор разведаппарата КПГ — саксонский аристократ, бывший офицер, сохранивший связи в военных кругах Арнольд Фит фон Гольсенау (впоследствии стал известен как писатель Людвиг Ренн).

Это и работавший по Германии и Австрии агент ГРУ под псевдонимом «Эльза» (идентифицировать имя по литературе не представилось возможным) — известно, что добывавшаяся ею ценнейшая информация наверх «почему-то» не докладывалась, причем самый последний доклад «Эльзы», представленный буквально накануне разгрома и ареста руководства заговора, также не был доложен ни Ворошилову, ни Сталину, а с самой «Эльзой» почти на год «потеряли» связь, хотя все это время она находилась в Москве.

Это же и дочь американского посла в Берлине — Марта Додд, ценность которой с точки зрения разоблачения заговора заключалась в том, что ее отец — Уильям Додд, посол США в нацистской Германии, — поддерживал неплохие личные отношения с ближайшим соратником Гитлера Эрнстом Ханфштенглем по кличке «Путци», впоследствии эмигрировавшим в США и ставшим советником президента Рузвельта. Кстати говоря, эмигрировал он именно после начала провала заговора военных. Как выясняется из зарубежных материалов, обвинение, которое бросил Сталин в адрес Тухачевского в связи с тем, что тот передал немцам мобилизационный план, было связано именно с Ханфштенглем. Надо обратить внимание на следующее обстоятельство: Сталин заявил об этом 2 июня 1937 г. на расширенном заседании Военного совета при наркоме обороны, а о том, что именно Ханфштенглю Тухачевский передал советский мобилизационный план за рубежом, широко стало известно только из статьи «Что же происходит в России?», опубликованной в газете «Эко де Пари» 30 августа 1937 г. Между тем ушедшему на Запад 17 июля 1937 г. предателю И.

Рейссу еще тогда, когда он вроде был на посту, уже давалось задание изыскать возможность для вступления в контакт с Ханфштенглем, на что будущий предатель заявил, что он не намерен делать глупости. А это означает, что у Сталина были данные о том, что факт передачи советского мобилизационного плана немцам имел место. Более того, учитывая, что сам Сталин имени Ханфштенгля в своем выступлении не назвал и к тому же все списал на рейхсвер, фактически свидетельствует в пользу того, что у него действительно были агентурные данные, которые он вынужден был зашифровывать. Кроме того, если учесть, что Рейссу давалось поручение изыскать возможность для вступления в контакт с Ханфштенглем, то помимо возможности для вполне обоснованного утверждения о том, что источником первоначальной информации на эту тему была именно же Марта Додд, это еще и основание для следующего вывода: во-первых, выдан был мобилизационный план на 1936/37 г., во-вторых, именно с фактом наличия этого плана у германских военных связаны те самые «удивительные» командно-штабные учения вермахта, на которых Минск был «взят» на пятый день после начала агрессии! Кстати говоря, с августа 1937 г. новый начальник Генштаба Б. М. Шапошников немедленно занялся разработкой нового мобилизационного плана.

Это и широко известный ныне «наш человек в гестапо» — агент «Брайтенбах», он же Вилли Леман и выдающийся ас советской нелегальной разведки, впоследствии генерал-майор Василий Михайлович Зарубин, у которого «Брайтенбах» был на связи. Этот аспект их совместной деятельности никак, даже вполслова не упоминается ни в одной из публикаций. Но ведь «Брайтенбах» был одним из наиболее ценных агентов советской разведки в Германии того времени, а его информация всегда охватывала столь широчайший круг вопросов — от проблем внешней политики, милитаризации, новых видов вооружений до чисто разведывательных и контрразведывательных вопросов, — что такое явное умолчание вклада этого агента в разгром заговора наводит на размышления. И вот почему. Когда в марте 1935 г. по разведывательным каналам промелькнул слух о возможном возвращении знаменитого Вальтера Николаи в абвер, то едва только принявший «Брайтенбаха» на связь Зарубин первым долгом поставил ему задачу срочной проверки реальности этого слуха. Не надо быть профессионалом разведки, чтобы уяснить простую истину, что при всей своей важности этот слух по сравнению со слухами и просто данными о назревающем заговоре не более чем мелочь. И что же, «Брайтенбаха» никак не использовали в проверке данных о заговоре, тем более, если учесть его высокое положение именно в том отделе IV управления РСХА, которое отвечало за контрразведывательное обеспечение и ВПК, и военного руководства Германии, не говоря уже о его широких дружеских связях в абвере? Это исключено, потому как таких агентов как раз и используют в таких делах. Я уж не говорю о том, что сам «Брайтенбах» был великолепным асом контрразведки, чтобы самостоятельно понимать, что интересует Москву. Более того, В. М. Зарубин выехал из Германии в конце марта 1937 г., а уже в мае того же года был награжден орденом Красного Знамени, не так уж и часто в те годы выдававшимся, тем более разведчикам. Нет никаких сомнений, что и в то тяжеленное время этот выдающийся разведчик и патриот своей Родины совершенно заслуженно получил свою высокую награду, но если исходить из широко известных фактов, например: времени его работы в Германии — с марта 1935 по март 1937 г., кураторства над агентом «Брайтенбах», времени отъезда из Германии — март 1937 г., времени награждения высокой правительственной наградой — май 1937 г. и, наконец, из ничем не мотивированных попыток некоторых антисталинистов привязать Зарубина к «миссии Канделаки», то получается, что более не с чем идентифицировать мотивировку реляции к награде, кроме как его, Зарубина (вместе с «Брайтенбахом»), вкладом в разгром заговора военных.

Это же, конечно, и злостно опороченный генерал Николай Скоблин, он же «Фермер» (ранее ЕЖ-13) — руководитель разведки и контрразведки Российского Общевоинского Союза (РОВС).

Это и А-270 — австрийский барон Курт Позаннер, профессиональный разведчик, руководящий сотрудник разведки НС ДАН, одним из первых сообщивший о заговоре. Это и его агент «Сюрприз» — австрийский военный разведчик Адольф Хайровский.

Это и Винцент Антонович Илинич, также одним из первых сообщивший о заговоре.

Это и генерал П. П. Дьяконов, имевший прямые выходы на высшее руководство вооруженных сил и спецслужб Франции, особенно Второго бюро Генштаба, а также располагавший широкими связями в русской эмиграции в Европе, особенно среди бывших военнослужащих царской армии.

Это и агенты советской разведки в непосредственном ближайшем окружении самого президента Чехословакии Бенеша — Людмила Каспарикова и Яромир Смутный.

Это же и доблестный представитель «кэмбриджской пятерки» — Дональд Маклин, имевший прямой допуск ко многим материалам британского МИДа, в том числе и по германской тематике.

Это и многие, многие другие агенты и сотрудники советской разведки, своевременно добывавшие и передававшее в Москву сведения о заговоре. И конечно же, агентура контрразведывательных органов госбезопасности СССР, о которой в принципе достаточно известно из ряда публикаций.

Конечно, как бы ни хотелось все рассказать, но в рамках одной книге это сделать нереально. Однако на фигуре одного из тех, чье имя вообще никогда не увязывалось с разоблачением заговора военных, хотелось бы задержать внимание.

Речь идет о выдающемся патриоте России, знаменитом военном разведчике еще с царских времен, Генерального штаба генерал-майоре (с 15.07.1916), генерал-лейтенанте Советской армии — графе Алексее Алексеевиче Игнатьеве, до октября 1917 г. являвшемся военным агентом России во Франции.

Дело в том, что Алексей Алексеевич и его младший брат — Павел Алексеевич — также профессиональный разведчик, по личному приказу Николая II занимались с 1915 г. тщательным расследованием обстоятельств активно инспирировавшихся за рубежом слухов о сепаратных переговорах между Германией и Россией, о готовящемся «дворцовом перевороте» прогерманского толка, о грядущей революции под германским патронажем и т. п.

Братья Игнатьевы, как истинные патриоты России, проделали тогда огромную работу и очень многое смогли установить достоверно. И не их вина, что добытая ими информация не пошла на пользу России.[42]

Но что интересно: после октябрьского переворота Алексей Алексеевич перешел на сторону большевиков и в 1924 г. — обратите внимание, после смерти Ленина — передал в распоряжение СССР все банковские счета и лежавшие на них немалые валютные средства, а сам остался работать в советском торгпредстве в Париже. Павел Алексеевич и вовсе остался жить в эмиграции (умер в 1930 г.).

Однако в руках у братьев остались практически все нити агентурных и иных оперативных контактов и связей для негласного наблюдения за действиями германской разведки и тайных обществ, а также их агентуры против России. В 1937 г. Алексей Алексеевич возвратился в СССР и из сотрудников торгпредства, несмотря на 60-летней возраст, был зачислен на действительную военную службу инспектором по иностранным языкам Управления военно-учебных заведений РККА.

Почему именно в 1937 г. он возвратился в СССР? Не боясь, хотя за рубежом уже в массовом порядке гуляли всевозможные слухи и сплетни об арестах в Москве? Почему его, уже достигшего 60-летнего возраста, зачислили на действительную военную службу, в то время когда из РККА увольняли куда более молодых? Из одной радиопередачи от 9 мая 2002 г. по случаю Дня Победы случайно выяснилось, что Игнатьев был очень близок к Сталину и мог обращаться к нему напрямую. Кстати говоря, из бывших царских высших офицеров, к тому же разведчиков, он был второй, первый — маршал Б. М. Шапошников. И оба живыми и невредимыми пережили 1937 г., причем один впоследствии получил звание маршала, другой — в 66-летнем возрасте — генерал-лейтенанта!

Так что же столько лет после революции делали высокопрофессиональные русские разведчики Алексей и Павел Игнатьевы, особенно Алексей? Судя по всему, они занимались активной разведывательной деятельностью, причем явно минуя все разведслужбы СССР, выходя прямиком на Сталина. Об обоих братьях длительное время был своеобразный заговор молчания. В лучшем случае о них, в основном об Алексее Алексеевиче, вспоминали только в связи с передачей им всех банковских счетов. Но именно факт умолчания — один из самых верных признаков, что они сыграли значительную роль в разоблачении заговора военных. Потому как подобный прием — негласное использование бывших сотрудников бывших спецслужб бывшего государства — вообще очень характерен для мира разведок, а для личной разведки Сталина — особенно. И вот еще что. Архив А. А. Игнатьева до сих пор находится в Париже на хранении у французского государства. Почему? Почему его хотя бы сейчас не заберут в Россию? Ведь Россия в порядке реституции отдала Франции десятки тонн архивных материалов масонских лож: и 2-го бюро Генштаба. Неужели нельзя поставить вопрос о возврате архива выдающегося патриота России? А может, все дело в том, что эти архивы крайне нежелательны для т. н. демократии? Похоже на то, потому что если посмотреть, как «оригинально» в России переиздается знаменитая книга А. А. Игнатьева «50 лет в строю», то поневоле придешь к такому выводу. А почему Сталин не репатриировал эти архивы — понятно: во избежание расшифровки агентуры и доверенных лиц Игнатьевых, которые продолжали работать, в т. ч. и на Сталина.

Однако уже в феврале 1937 г. традиционно русофобское коварство превентивной агрессии Великобритании одержало победу над временным совпадением, и «добрая старая» Англия с превеликим удовольствием разменяла и так уже предрешенный провал заговора вояк на экономическое умиротворение Гитлера за счет уже спроектированной будущей Мюнхенской сделки по сдаче в аренду Чехословакии в целях ускорения его нападения на СССР.

Сталин же в феврале 1937 г. провел Пленум ЦК ВКП(б), на котором впервые было озвучено, что в Кремле знают о заговоре военных и готовы со всей решимостью расправиться с заговорщиками.

Но, оказывается, и это еще не все. Далее произошло следующее: по мере приближения Великобритании к апогею момента истины, а СССР — по мере придания процессу разгрома заговора необратимого характера, без какого-либо сговора, совершенно случайно, но вполне объективно получился совместный англосоветский удар по США, причем во спасение США. Вот то самое заявление У. Черчилля, в котором он говорил об угрозе «Срединной Европы» высшим интересам Великобритании, относилось ведь не к британским поклонникам нацизма, а к президенту США. Потому как явилось прямой ответной реакцией У. Черчилля как персонифицированного выразителя настроений имперских сил на декабрьское 1936 г. заявление главы Белого дома Ф. Д. Рузвельта в Буэнос-Айресе о решимости США к обеспечению «коллективной обороны» западного полушария от эвентуального (превентивного) нападения из других регионов, имея в виду фашистские режимы.

Столь громким заявлением Черчилль бросил Соединенным Штатам в лице президента Рузвельта серьезное обвинение в стремлении добиться гибели Британской империи. (Тут он был прав, и все равно это произошло с предрешенной заранее неизбежностью, и монополия пути сообщения, или, как это принято говорить в Атлантическом Центре Силы, глобальная морская гегемония перешла к США.) Правящая элита Великобритании не пришла в восторг от рузвельтовских пассажей. Уже в январе 1937 г. в США появился тот самый специальный представитель британского правительства сэр Рэнсимен, а британский посол в Вашингтоне Линдсей на фоне его визита «докладывал» Госдепартаменту о том, что у Лондона с Парижем есть новый «совместный общий план действий по достижению полного соглашения с Берлином».

Заявление Рузвельта, очевидно, не только покоробило имперскую гордость угасавшей от своих интриг бывшей «владычицы морей», но и явилось достаточно мощным катализатором в выработке проекта будущей Мюнхенской сделки, и с этим проектом Рэнсимен пожаловал в Вашингтон.

Однако в чем на самом деле глубинная, коренная причина срочного вояжа Рэнсимена в США, да еще и в ранге специального представителя британского премьер-министра? А она, оказывается, в том, что британская разведка прекрасно знала, кто главный вдохновитель и «дирижер» основных заговоров оппозиции в СССР, в первую очередь военного заговора. А что из себя представляет Троцкий с его прагматичным «германофильством» сугубо проамериканского толка, ей объяснять не надо было. Понимала она и то, что все эти геополитические игры с Германией и Японией, которые пытался организовать Троцкий, по большей части хитроумная ширма, потому как в итоге планировался прорыв американского капитала в Европу на плечах германо-советского «дуэта» в тройном заговоре. Короче говоря, выходило, что для Лондона получалась все та же погибель — что от гитлеровского варианта «Серединной Европы», что от варианта заговорщиков хоть по двойному, хоть по тройному заговору.

И без того на редкость невеселая перспектива омрачалась еще и тем, что вышеуказанную позицию Рузвельта, которую он изложил в своем выступлении в Буэнос-Айресе, поддержали очень влиятельные силы континентальной Европы — крупнейшие масонские ложи и объединения Франции, Испании, Бельгии, Австрии, Дании, Люксембурга, Венгрии, Румынии, Чехословакии, всего 16 государств. То есть влиятельнейшее силы континентальной Европы солидаризовались с позицией Рузвельта о целесообразности гибели Британской империи.

Такая «солидарность» не могла привести Великобританию в восторг. Именно поэтому, прибыв в Вашингтон, Рэнсимен с порога ошарашил Рузвельта заявлением о том, что Лондон ждет войны не позднее 1938 г., и имея в виду содержавшийся в его, Рэнсимена, уме уже явно выработанный на Даунинг-стрит проект будущей Мюнхенской сделки, стал выпытывать позицию главы Белого дома по различным вопросам европейской и дальневосточной политики. И вот при обсуждении дальневосточных вопросов Рэнсимену явно удалось изменить позицию США, как непосредственно по проблемам Дальнего Востока, так и Европы. К сожалению, по тем документальным данным, которые опубликовала Служба внешней разведки России в приложении к 3-му тому «Очерков истории российской внешней разведки» очень трудно напрямую вычислить, как это удалось Рэнсимену, — одно только ясно, что Рузвельт явно неспроста столь подробно объяснял гостю из Лондона политику США на Дальнем Востоке. Однако, если сопоставить то, что опубликовала СВР — т. е. разъяснения Рузвельта — с тем, что затем практически незамедлительно последовало, можно с полным основанием уверенно говорить, что Рэнсимен раскрыл перед Рузвельтом тройной заговор, подав его дальневосточный сюжет как яро антиамериканский, склонив тем самым главу Белого дома к срочному «экономическому умиротворению» Японии сугубо в антисоветских целях при одновременном разъяснении, что примерно то же самое Великобритания проделает с Германией.

И вот как это выглядело (реконструкция): сначала Рузвельт заявляет, что «в азиатской войне Америка останется нейтральной до тех пор, пока не будут задеты непосредственно американские интересы».

Затем поясняет, что «захват Японией крупной китайской территории без согласия Китая должен рассматриваться как нарушение американских интересов».

А теперь посмотрите, что произошло буквально сразу же после этих слов: после такого «пояснения» Рузвельта, в том же 1937 г., точнее за оставшиеся в нем 11 месяцев (беседа происходила в конце января), американские поставки стратегического для ВПК Японии сырья возросли по сравнению с 1936 г. в среднем в 2–3 раза, а по отдельным позициям аж в 16 с лишним раз!

Если весь экспорт США в Японию в 1937 г. возрос по сравнению с 1936 г. на 41 %, то экспорт военных материалов — на 124 %, а в целом военные материалы заняли 53,5 % от общего объема экспорта. И Япония уже в ночь на 8 июля 1937 г. двинулась в агрессию, не просто захватывая китайские территории, но прямиком прокладывая себе коридор на Север, в направлении СССР. И если в целом японские историки утверждают, что в тот момент «Америка находилась в положении, позволяющем определять судьбу японской экономики», ибо на долю США приходилось 33,6 % всего японского импорта, то вот в геополитическом раскладе именно США находились в том самом положении, позволявшем им определять азимут континентальной агрессии Японии в сторону СССР (через год — в 1938 г. — произойдет уже первое вооруженное столкновение Японии с СССР) при условии, что правительство Японии возглавит сторонник германо-японского союза, антиатлантист и евразиец — принц Коноэ!

Все это означает, что Рэнсимену действительно удалось всерьез повлиять на позицию президента США. То есть удалось склонить президента к политике «экономического умиротворения» Японии, чтобы быстро и резко повлиять на переориентацию Страны восходящего солнца с нанесения ударов по британским и американским позициям в регионе, что было бы неизбежно в случае успеха тройного заговора, на агрессию против СССР. А так повлиять на главу США можно было только в одном случае — разложив перед Рузвельтом все карты пасьянса тройного военно-геополитического заговора, как сценария того самого «Последнего Дня Англосаксов», о котором говорил еще Гомер Ли. Да еще подвернуть под это дело, что примерно то же самое Великобритания проделает и с Германией — т. е. также «экономически умиротворит» любимого коричневого бастарда в Берлине через «сдачу ему в аренду» Чехословакии, в т. ч. и в первую очередь в качестве магистрального плацдарма для нападения на СССР!

То обстоятельство, что Рузвельт в конце концов произнес, что «если СССР окажется под угрозой германских, чисто империалистических, т. е. территориальных, стремлений, тогда должны будут вмешаться европейские государства, и Америка станет на их сторону», а Рэнсимен в ответ поддакнул, что «в основе каждого нападения фашистов или их вассалов на СССР будут лежать именно «ипериалистические мотивы», — есть суть того, что и между ними произошел сговор в рамках проекта будущей Мюнхенской сделки, потому как ни о каких территориальных стремлениях Германии к СССР на тот момент не могло идти и речи, ибо тогда Германия сидела еще в версальских границах. Заявлять это по состоянию на конец января 1937 г. можно было только в одном случае — при достигнутом между США и Великобританией полном согласии о том, что первые своей военно-экономической помощью Японии разворачивают Страну восходящего солнца против СССР, а вторая — обеспечивает Гитлеру проход к границам СССР за счет Чехословакии, с помощью ВПК которой также быстро и резко производится накачка милитаристских мускулов Германии. И тогда война, которую с нетерпением ожидает Великобритания в 1938 г., станет настоящей реальностью!

Самое интересное заключается в том, что в результате переговоров Рузвельта с Рэнсименом сложилась ситуация, когда оказалась полностью измененной подлинная суть Антикоминтерновского пакта — с изначально антибританской и в целом антианглосаксонской, едва только прикрывавшейся термином «антикоминтерновский» на подлинно антикоминтерновскую, точнее, антисоветскую, что впоследствии позволило той же Великобритании открыто заявить Гитлеру, что она не прочь присоединиться к этому пакту.

Что же до того, как Великобритания спасла США, то здесь следует иметь в виду одно обстоятельство — неважно, знала ли британская разведка или нет, но ведь наши военные подумывали о том, как бы и вовсе «кинуть» самого Троцкого, т. е. ставка определенных сил США на Троцкого могла бы оказаться битой еще в самом начале. Факт о том, что у военных заговорщиков действительно была такая мысль, выплыл уже на последнем московском процессе в мае 1938 г.

Что же до Сталина, то он и в самом деле спас и Великобританию, и США, потому как в случае успеха заговора «Последний День Англосаксов» наступил бы неизбежно. Вот почему посол США в СССР Дж. Дэвис и написал президенту Рузвельту в упоминавшейся телеграмме, что и он, и конечно же президент, точно знают, что предъявленные заговорщикам обвинения не являются фабрикацией. Конечно, ни Великобритания, ни США ни в коей мере не оценили того, что для них сделал Сталин. Ибо обе страны оказались очень сильно замазанными в Мюнхенской сделке.

Но и Сталин в долгу не остался — когда потребовалось, то он собрал остатки разгромленных заговоров и использовал их уже в интересах СССР: именно из этой «шинели» выросли и Договор о ненападении с Германией от 23 августа 1939 г., и Договор о ненападении с Японией от 13 апреля 1941 г. А Америке, в знак «особой благодарности», двумя разведывательными операциями — «Снег» и «Рамзай» — подарил Пёрл-Харбор, тем более что Рузвельт и сам его «заказывал»…

Вот какой гигантский муравейник планетарных проблем, проистекающих из Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики, разворошил изначально безумный заговор военных во главе с Тухачевским.

В заключение вот еще о чем. Отлично понимая, что нижеизлагаемое вызовет может быть наибольшие нарекания, тем не менее не могу не сказать об этом, хотя бы в порядке сугубо личного мнения.

Результаты произведенного разведывательно-исторического расследования дают все основания утверждать, что безумная военно-геополитическая интрига военных во главе с Тухачевским, на ликвидацию которой были брошены самые могущественные силы Запада, привела к тому, что за счет прямо сопряженного с процессом заваливания заговора «экономического умиротворения» Гитлера резко было ускорено нападение Германии на СССР. Ведь первоначально Гитлер планировал напасть не ранее 1942–1943 г., о чем Сталин знал и под эти сроки планировал все свои действия.

Однако ликвидация заговора военных объективно разрушила систему перекрещивавшихся советско-франко-чехословацких договоров о взаимопомощи, так как позволила Западу, особенно Франции, начисто отказаться от них под надуманными предлогами, и в итоге Мюнхенская сделка стала возможной. То есть провал заговора стал прямым и непосредственным прологом к Мюнхенской сделке, а та, соответственно, — к 1 сентября 1939 г. Вторая мировая война стала жестокой реальностью. Оказавшись на краю погибели, Великобритания сделала все, чтобы вновь за счет ущерба России спасти свою шкуру…

Вот чем заканчиваются безумные геополитические интриги «стратегов» — поклонников наполеоновской заповеди «сначала влезть в драку, а потом думать». Но они над этим никогда не задумывались. А зря…