"Искушение" - читать интересную книгу автора (Деверо Джуд)

Глава седьмая

Четыре дня, думала Темперанс, опуская швабру в ведро. Четыре самых ужасных дня в ее жизни она мыла и терла. Руки у нее загрубели и потрескались.

– Вам надо что-нибудь посильнее, да? – спросила Гриссель, служанка, на исходе первого дня, наблюдая, как Темперанс сражалась с кухней сначала с помощью щетки, затем швабры, затем ножом пытаясь отскоблить многолетнюю ржавчину, которая не желала соскабливаться.

Единственной целью Темперанс было выбраться из этого ужасного места и избавиться от этих ужасных людей. Конюхи ухмылялись, увидев ее. Две древние служанки ходили за ней по пятам и смотрели на нее так, словно она приехала, чтобы развлекать их. Но они и пальцем не пошевелили, чтобы помочь ей отмыть старый вонючий дом.

Что же касается Джеймса Маккэрна, то она не видела его с того утра, как проснулась в его постели.

На второй день пребывания Темперанс в доме Джеймса Маккэрна прибыла повозка с посылками от мамы и сундуками с одеждой. Никогда в жизни не испытывала Темперанс такого удовольствия при виде своих сундуков, потому что, с тех пор как она приехала, на ней было невысыхающее дорожное платье. Еще прибыли большие деревянные бочонки с тающим льдом, обернутые марлей и бумагой свертки, две корзины с овощами и фруктами, несколько бутылок вина.

Конечно, все работающие у Маккэрна в доме, собрались вокруг повозки и с любопытством заглядывали внутрь.

– Это говядина? – небрежно спросил мужчина, которого, как она теперь знала, звали Алеком.

Темперанс уже настолько устала и была сыта по горло жизнью в замке, что на любезности ее не хватало.

– Хочешь попробовать – помогай мне! – произнесла она тоном, не терпящим возражений.

В следующую секунду ее оттеснили ринувшиеся к повозке конюхи. Манус подтащил один тяжелый сундук к краю повозки, подхватил его и взвалил на спину.

– Куда это отнести? – спросил он у Темперанс.

– Она спит в королевской комнате, – весело произнесла старуха Эппи.

Эти слова ошеломили Темперанс. Та жуткая старая комната, которую она нашла после первой ночи, называлась королевской? Какой королевы? Из какого века?

– Только четыре продержались так долго, – сказал Рамси.

– Четыре кто? – спросила она.

– Экономки, – ответил мальчик. – Большинство уезжали после первого дня. А когда вы уедете?

– Когда закончу работу, – ответила она, поджав губы.

– А-а... – сказал мальчик, – так значит, вам нужно здесь остаться. Вы хотите...

– Если ты сейчас спросишь меня, хочу ли я замуж за Маккэрна, я с тебя спущу, шкуру.

Мальчик улыбнулся так, что Темперанс сразу стало ясно – женщины еще наплачутся, когда он вырастет. Прищурившись, она посмотрела на него.

– Ты умеешь мыть полы, или вам, шотландцам, чтобы помыть полы, нужно размазать конский навоз по всей комнате?

Рамси поднял руки ладонями вверх, признавая поражение.

– Только две экономки принимались за уборку.

– С тех пор, как они это делали, прошло немало времени, – парировала она и ушла в дом.

В повозке было еще одно письмо от матери. Она сообщала, что через два дня к ним прибывает мисс Мишель Эдельстен. Уверена, что она именно та, что требуется, писала мать.

Темперанс попыталась вспомнить, какой тип жены для человека, которого она никогда не видела, она описывала матери. Ах, да: хорошенькая, не слишком умненькая, чуть-чуть образованная, а еще лучше – и совсем необразованная. Теперь Темперанс надеялась, что женщина вдобавок окажется близорукой.

Следующие два дня Темперанс изо всех сил оттирала, чистила и скребла. Она отдавала приказания конюхам, обеим старухам, мальчику, расплачиваясь с ними говядиной, которую прислала мать.

Пытаясь соскрести острым концом топора прилипшие и засохшие кусочки с кухонного стола, она внезапно подумала, что было бы неплохо организовать курсы кулинарии для своих женщин. Возможно, такое маленькое преимущество сыграет для них большую роль. Странно, что матери вообще пришла в голову эта идея насчет еды. Темперанс раньше не воспринимала маму как помощницу. По мнению Темперанс, с тех пор как умер отец, Мелани О'Нил нужен был человек, который заботился бы о ней, а не наоборот.

Приближался день приезда мисс Эдельстен, и Темперанс нервничала. Ей удалось оттереть четыре комнаты: кухню, парадную, столовую и маленькую спальню на случай, если женщина останется на ночь. Конечно, было бы замечательно, если бы она увидела дом только при свечах.

Хотя, глядя сейчас на чистые комнаты, Темперанс гордилась тем, что сделала.

Стоя на пороге, она провела рукой по косяку двери. Как красиво, подумала она, увидев на потолке херувимов, выглядывающих из-за нарисованных облаков. Этот дом можно любить... Но у нее слишком много работы, чтобы думать о красоте.

Ей нужно свести мисс Эдельстен и Джеймса Маккэрна и...

И что? Что она знала о любви? Она никогда не влюблялась «без памяти», как делали остальные, превращаясь в идиотов. Темперанс была далека от понимания этого чувства и не мечтала о любви после всего увиденного и услышанного.

Однако соединить Джеймса Маккэрна и его будущую невесту она обязана, и если еда действовала на конюхов, почему бы ей не подействовать на их хозяина?

Но Темперанс не умела готовить, и, судя по всему, обе старухи тоже. Интересно, насколько это сложно? Открыв подаренную мамой поваренную книгу мисс Фармер, Темперанс села и маминой стальной ручкой написала меню, которое Рамси должен был отвезти мистеру Маккэрну, где бы тот ни находился.

Суп-пюре из кресса

Фрикасе из ягненка

Рисовый картофель

Тушеные томаты

Салат из фасоли и редиски

Яблочный пирог.

Рамси вернулся через час, запыхавшийся, сказать, что Маккэрн приедет к обеду, как только стемнеет. Затем мальчик вытащил из-за седла очаровательного маленького ягненка и вручил его Темперанс.

– Это на обед, – сказал он, развернул свою большую лошадь и ускакал.

Темперанс посмотрела на ягненка, и он лизнул пару раз ее лицо. Затем она опустила его на чистые камешки перед конюшней, но он побрел за ней на кухню. Когда он поднял мордочку и посмотрел на нее большими глазами, она налила в миску молока и поставила ее перед малышом.

Темперанс взяла экземпляр меню на вечер и, вычеркнув «Фрикасе из ягненка», написала «Лосось в огуречном соусе», затем позвала Рамси, дала ему багор для ловли рыбы и приказала без улова не возвращаться.

Затем она села и стала размышлять, как ей готовить по рецептам книги.

Когда Джеймс Маккэрн приехал к закату на обед, Темперанс уже очень устала и сильно нервничала. Где, интересно, та женщина, которую послала мать? Она что, повстречалась с жителями Мидлея и решила тотчас уехать? Если никто не появится, Темперанс никогда не найдет жену для Маккэрна и никогда отсюда не уедет. А может, ей придется вернуться в Эдинбург и жить под началом Ангуса Маккэрна?

Когда Джеймс вошел на кухню, хлопнув дверью и впустив холодный порыв ветра, она прикрикнула на него.

– Закрывайте дверь! И почему вы входите через кухню? Вы не знаете, что вы лорд и должны входить через парадное?

– Мне показалось, что вы не нанимались быть моей женой, – ответил он удивленно.

Темперанс оставалось только рассмеяться. На ней был фартук, но на одежде осталась мука и кусочки лососевой кожи. Одно она знала наверняка: не она будет давать уроки кулинарии.

Джеймс молча осматривал кухню, словно никогда не видел ее раньше. В большом старом камине горел огонь, дубовый стол посередине кухни сиял чистотой и был заставлен горшочками с едой.

– Это тот, которого я послал вам на обед? – спросил он, глядя на ягненка, дремавшего на овчине возле камина.

– Вроде того, – Темперанс отвернулась, чтобы он не видел ее румянца.

Какие такие экономки режут к обеду ягнят?!

Когда Джеймс вошел, кухня словно сжалась. Он был весь в грязи и в ветхом кильте, но, возможно, женщина, которая должна приехать – если она вообще приедет, – найдет его голые колени очень романтичными.

– Обед будет сервирован в столовой, – сказала Темперанс, поворачиваясь к нему спиной и выходя с супницей в руках из кухни.

Поставив супницу на стол в столовой, Темперанс повернулась и увидела, что лорд стоит в проходе, заполнив все пространство своим большим телом и, раскрыв рот от удивления, смотрит по сторонам.

– Как вам это удалось? – спросил он, имея в виду чистую комнату, серебряные подсвечники, красиво сервированный, вымытый стол и пылающий огонь в камине.

– Мужчины помогали, – резко ответила она и пошла на кухню, но он не дал ей пройти.

– А почему на столе только один прибор? И где вы взяли посуду?

– Если я расскажу, вы не поверите, – раздраженно ответила она.

– Сейчас мне больше нечем заняться, поэтому я послушаю, – тихо произнес он, глядя на нее сверху. – И я не буду есть один. По крайней мере, фрикасе из ягненка точно не буду.

Внезапно Темперанс поняла, как сильно ей хочется с кем-нибудь поговорить. С тех пор как она приехала сюда, она только и знала, что приказывала. А еще она устала. Ей хотелось просто немного посидеть. И если эта идиотка, в конце концов, появится, Темперанс извинится и уйдет к себе.

– Хорошо, – ответила она, – я составлю вам компанию.

– За письменным столом? – спросил Джеймс, доедая последний кусок лосося.

– Я заметила, что внизу не так глубоко, как наверху, поэтому поняла, что там тайник. Рамси взял ломик, вытащил доски, и под ними оказалась посуда. Посуда Веджвуд.

– Она дорогая? – спросил он, взяв бутербродницу и направив ее к свету.

– Зависит от рисунка и века изготовления. Она не испортилась, поэтому что-нибудь да стоит. Как вы думаете, зачем ее так спрятали?

Он отхлебнул вина, которое прислала мать Темперанс.

– Моя бабушка любила тратить деньги. Когда я был маленьким, мой отец говорил нам, детям, что бабушка покупала вещи и прятала их от своего мужа.

– У меня есть такая знакомая, – ответила Темперанс, – Ей тридцать пять, она не замужем, потому что ее отец отказал одиннадцати претендентам на ее руку, и поэтому... В общем, она начала тратиться.

– У вас, женщин, много способов причинить боль нам, мужчинам, – сказал он с. некоторой горечью.

– У нас! – Темперанс чуть не подскочила. – Вы не имеете ни малейшего представления о том, что видела я, и о том, что перенесли женщины по милости мужчин!

– Ха! На вашу одну историю у меня две. У меня есть друг, у которого одиннадцать детей.

Джеймс отправил в рот салат из зеленых бобов.

– Ну и что?

– Он попал в аварию, когда мы были еще мальчишками. Не буду посвящать вас в кровавые подробности, но с тех пор он не может иметь детей.

Темперанс молча посмотрела на него, затем улыбнулась.

– Понятно. Если он скажет, что дети не его, придется объяснять, откуда он об этом узнал. А если скажет, что его, прослывет настоящим жеребцом.

– Дилемма, не так ли? – сказал Джеймс с улыбкой. – Что бы сделали вы?

– Будь я на его месте или на месте его жены?

– А где бы вы хотели оказаться? – быстро спросил он, и оба рассмеялись.

В этот момент раздался стук в дверь, и Темперанс еле удержалась, чтобы не воскликнуть: «Наконец-то!»

– Кто это в такой час? – спросила она, выбегая к входной двери и открывая ее.

На пороге стояла самая хорошенькая девушка, которую когда-либо встречала Темперанс. Маленькое личико сердечком, большие голубые глаза и крошечный носик над пухлыми, словно надувшимися губками. Очаровательные светлые локоны выбились из-под бирюзово-голубой шляпки, точь-в-точь под цвет глаз. Невысокая, с тонкой талией и огромной грудью... Девушке было от силы лет восемнадцать. Темперанс подумала, что перед таким изяществом не устоит ни один мужчина.

Но девушка открыла свой восхитительный ротик и заговорила без всяких остановок и знаков препинания.

– А вы должно быть Темперанс а я Мишель но все друзья называют меня Милочкой потому что я именно такая а ваш отчим сказал что вы старая дева но вы симпатичнее чем я думала несмотря на ваши морщинки под глазами но моя мама сказала что если я не буду смотреть искоса и смеяться то у меня никогда не будет таких морщинок и еще она сказала что почти все свое детство она хохотала поэтому я никогда ни над чем не смеюсь но многие вещи мне кажутся смешными а он здесь потому что я еще не видела людей королевской крови но ваша мама сказала что он не совсем королевской крови но в Америке откуда я родом а вы тоже приехали из Америки не так ли он дико красивый правда все это так романтично и поэтому мой кучер взял молоток и отломал колесо у кареты чтобы мы как будто застряли здесь а что на обед правда еда в этой стране не очень хорошая да я хочу сказать что дома я могу есть все что захочу но вам не кажется что весенние свадьбы это чудесно а король приедет а он здесь?

Прошло несколько секунд, прежде чем Темперанс поняла, что девушка действительно замолчала. Темперанс почувствовала себя так, словно в голове прошлись веником, и сейчас в ней ничего нет.

– Я хочу с ним познакомиться и понравиться ему потому что я очень нравлюсь всем мужчинам и ваша мама сказала что я именно то что он хочет или что вы хотите чтобы у него было я уж не помню точно но когда я выйду за него замуж я не буду жить в этом ужасном месте поэтому я хочу все сразу решить пока я с ним еще не познакомилась чтобы я знала наверняка...

– Мишель! – громко вмешалась Темперанс, боясь, что Джеймс услышал ее возглас. – Можно, я скажу? Не то, чтобы вы не...

– Милочка потому что я и есть такая и все так считают но я позволю вам сказать потому что вы гораздо старше меня поэтому я притворюсь что вы моя мама потому что вы очень на нее похожи но вам точно нужно что-нибудь сделать с этими морщинками под глазами я вам дам один крем который у меня с собой но в вашем возрасте вам надо пользоваться мазью которой пользуется моя мама потому что она говорит что...

– Тихо! – зашипела Темперанс, затем обняла Мишель за талию и подтолкнула к столовой.

О чем, черт побери, думала ее мама, когда посылала сюда эту идиотку? Как может хоть один мужчина влюбиться вот в это?

Но потом Темперанс увидела, как ходит эта девушка, как волнуются бедра под тоненькой-тоненькой талией, и подумала, что, если ей удастся заставить ее держать язык за зубами, она, может быть, понравится Джеймсу. Мужчины всегда ставили внешность выше ума, поэтому, может быть, не стоит беспокоиться.

По пути в столовую она заглянула в зеркало на стене. Оно уже пожелтело, но ясно показало морщинки возле глаз Темперанс, о которых непрестанно говорила Мишель. Подумаешь! – с отвращением сказала себе Темперанс и поспешила вперед, чтобы успеть войти в столовую раньше, чем Мишель.

Она распахнула дверь в столовую.

– Похоже, у нас гости, – весело объявила Темперанс. – Разрешите представить вам – мисс Мишель Эдельстен. Лорд Джеймс Маккэрн.

Темперанс понятия не имела, ставится ли перед именем Джеймса титул лорда, но звучало отлично.

– Карета мисс Эдельстен сломалась, она увидела свет и пришла сюда. Я думаю, что мисс Эдельстен отобедает с нами, пока ее слуга чинит карету.

– Конечно, – бодро отозвался Джеймс и подскочил, отодвигая для гостьи стул.

А для меня он стул не отодвинул, подумала Темперанс и сказала себе, что его учтивое поведение по отношению к Мишель замечательно. Подняв крышку подноса, она обнаружила, что весь лосось уже съеден. Она приготовила больше чем на двоих и поразилась, увидев, что они с Джеймсом за разговорами съели всю рыбу.

– Как насчет супа? – спросила она и зачерпнула половником остатки супа-пюре.

– Что же привело вас в эти места? – спросил Джеймс.

Мишель открыла рот, но Темперанс громко произнесла:

– Пейзаж! И история! Мисс Эдельстен нравится и то, и другое!

И снова Мишель попыталась заговорить, но Джеймс, глядя на Темперанс, с подозрением спросил:

– А откуда вы знаете, что она любит историю? Вы встречались раньше?

– Никогда! – честно призналась она. – Но я многое узнала, пока мы шли в столовую.

– Если вы не возражаете, пусть теперь она мне что-нибудь скажет, – Джеймс снова посмотрел на Мишель, и его взгляд смягчился. – Так на чем мы остановились?

– Она любит историю кланов, – громко произнесла Темперанс, – но и я ее тоже люблю. Может быть, мы все втроем завтра отправимся на прогулку, и вы покажете нам, где здесь шли бои.

Джеймс посмотрел на нее так, будто она сошла с ума.

– О каких боях вы говорите?

– Я думала, что по всей Шотландии происходили сражения. Клан против клана, что-то вроде этого. Разве здесь не было норманнского завоевания?

– Нет, – негромко отозвался Джеймс. – И вообще, мисс О'Нил, норманнское завоевание было в Англии!

– Ой, – ответила Темперанс, но, увидев, что Мишель опять собирается говорить, быстро затараторила: – Клянусь, что мисс Эдельстен об этом известно. Она специалист в области истории! Думаю, что вы завтра расскажете нам обо всем, что происходило в этой части Шотландии, и...

– Мисс О'Нил, – тихо произнес Джеймс, – если вы сейчас же не дадите слово этой молодой леди, я посажу вас на лошадь и отправлю обратно к моему дядюшке. Я ясно выразился?

Темперанс глубоко вздохнула, села за '. стол и слабо улыбнулась Джеймсу. Он повернулся к Мишель.

– Ну, мисс Эдельстен, расскажите мне о себе.

– О нет меня никто не называет мисс такая-то потому что я Мишель для всех и моя мама говорит что меня удачно назвали потому что я могу умилить птичек и они вылетят ко мне из-за ветвей если бы захотела но не знаю захотела бы я это сделать потому что птицы могут сильно напугать не так ли а я ничего не знаю об истории и не понимаю зачем Темперанс придумала это потому что я сама хочу вам представиться потому что вы лорд и все что я знаю вы видите насквозь я имею в виду сквозь мозг а не сквозь одежду ой я пошутила но я не могу смеяться иначе у меня появятся морщинки как у Темперанс а мне нельзя потому что...

Джеймс посмотрел на Темперанс, но та сидела не поднимая глаз. Конечно, он не знал, что именно Темперанс говорила маме о такой молодой леди, и что именно мама прислала ее, и все равно Темперанс было совестно. Не получится из меня игрока в карты, думала она, уставившись в стол.

– ...а еще я очень хочу осмотреть все это место и встретить этого юнца потому что мне очень интересно что получится если назвать его малышом потому что носит ли он чепчик ой я опять пошутила видите как нелегко мне иногда сдержаться и не засмеяться когда у меня такое чувство юмора и моя мама говорит что мне нужно записывать все что я говорю потому что я так много шучу но...

Темперанс повернулась, когда Джеймс встал из-за Стола. Он уходит, подумала она, но вместо этого он подошел и открыл окно. В столовой было душновато, а может, ей просто трудно было дышать.

– ...а ваши слуги называют вас лордом я почему спросила потому что интересно как будут звать вашу жену слуги которые работают в замке но ведь это не замок да я никогда не была в замке в котором раньше кто-то жил а как вы считаете будут ли ваши слуги называть вашу жену миссис Лорд или вы думаете что ее будут звать ой мамочки вы уже влюблены в меня не правда ли ваше высочество но ведь все мужчины так реагируют на меня и...

Темперанс изумленно наблюдала, как Джеймс Маккэрн наклонился, взял на руки мисс Мишель Эдельстен, а затем понес ее к окну. Надо отдать ей должное – Мишель не останавливалась. Очевидно, мужчины каждый день носили ее на руках, и для нее это было обычным явлением, подумала Темперанс.

– ...но моя мама говорит что мужчина не может в меня не влюбиться потому что я такая миленькая что все что нужно сделать это раскрыть ротик и мужчины тут же в меня повлюбляются и вот она сказала что я может быть стану миссис Лорд или Леди Лорд или как еще не знаю будут звать вашу жену потому что...

Джеймс выбросил Мишель из окна с такой осторожностью, как если бы бросал мешок с картошкой. Для такого маленького создания она неожиданно тяжело приземлилась.

Затем Джеймс закрыл окно и задернул красную тяжелую портьеру из Дамаска, стряхнув с нее пыль.

Словно ничего не произошло, он вернулся за стол и посмотрел на Темперанс, взглядом запрещая ей произнести хоть слово о случившемся.

– Эти портьеры нужно постирать, как вы думаете?

Он на секунду отвернулся, и Темперанс увидела, что на его губах заиграла едва заметная улыбка. Когда он снова взглянул на «экономку», она спросила:

– Яблочный пирог подавать холодным или теплым?

– Тихим! – ответил он, и оба расхохотались.

Мамочка, дорогая!

У милейшей Мишель ничего не получилось. Пришли еще какую-нибудь женщину, такую же хорошенькую, но не такую глупую, хотя бы немного образованнее. И чуть-чуть постарше.

Любящая тебя,

Темперанс.

Было около шести, когда Темперанс проснулась, вздрогнув от мысли – нужно выяснить, какой он видит свою жену.

У Темперанс очень хорошо получалось разлучать мужчину и женщину. Она имела дело с мужчинами, которые пропивали свои скудные заработки, оставляя семьи на произвол судьбы. Она пыталась найти работу для женщин, которых избивали или насиловали, а затем бросали. Но ей никогда не приходило в голову, что мужчину и женщину стоит попытаться соединить.

Одеваясь, она неотрывно смотрела на сундуки с одеждой. Ночью слышались очень подозрительные звуки, похожие на мышиную возню. Думать о слове «крысы» Темперанс не собиралась.

Она надела шерстяную юбку, которая опускалась только до лодыжек («Разврат!» – так оценила юбку мама), хлопковую блузу с длинными рукавами, широкий кожаный ремень и плотные ботинки по щиколотку, затем спустилась вниз.

– Так где он проводит все свое время? – спросила она, войдя на кухню.

Удивительно, как быстро кухня превратилась в центр жизни, едва Темперанс убрала ее. Заходя сюда, она неизменно заставала одну или обеих женщин и, по крайней мере, одного из мужчин. Рамси кормил ягненка из большой детской бутылочки, он даже дал ему имя – Исаак, по библейской притче о ребенке, которого не убили.

Мальчик, двое мужчин и обе женщины открыли рты, чтобы ответить на вопрос.

– Если я услышу имя «Грейс», останетесь без обеда!

Все пятеро тут же закрыли рты. Темперанс сосчитала про себя до десяти, затем медленно произнесла:

– Он говорил, что пасет овец и удит рыбу. Где он этим занимается?

Рамси с облегчением ответил:

– На вершине горы. Он сегодня будет там весь день. Но если вы задумали туда подняться, то у вас ничего не получится.

– Почему? – спросила она, боясь услышать в ответ, что Маккэрн, имеющий здесь неограниченную власть, устраивает там оргии вместе с Грейс.

– Для леди из города идти пешком слишком тяжело, – ответил Алек.

Темперанс отмахнулась. Они упорно думали, что если женщина выросла в городе, то и проку от нее никакого нет.

– Если покажете, куда идти, я совершу ленивую городскую прогулку в этом направлении. После того, как приготовлю что-нибудь на обед.

Через час она сложила в холщовый рюкзак пирожки по-корнуэльски, апельсины и глиняную бутылку с теплым вином. Все на кухне с интересом смотрели на нее, когда она измельчала мясо и овощи и раскатывала тесто. В семь утра Темперанс сказала:

– Рамси, я готова! – и надела рюкзак.

Она не удивилась, выйдя из дома и увидев большого коня, уже оседланного и пританцовывающего от нетерпения. Хотя на кухню никто не входил и оттуда никто не выходил, всем словно заранее было известно, что она сделала или только запланировала.

Рамси вскочил на коня и подал Темперанс руку.

Она еще ни разу не уезжала из замка, поэтому сейчас с интересом рассматривала окрестности. А когда Рамси погнал крупного, норовистого коня вверх по узкой скалистой тропке, с одной стороны которой был отвесный холм, а с другой – пропасть, она еле сдержалась, чтобы не закричать, что хочет слезть.

Должно быть, Рамси почувствовал ее страх – он повернулся и улыбнулся ей.

– В городе такого не увидишь, да?

– Там есть высокие здания, – ответила Темперанс, пытаясь не подать виду, что перепугана до смерти, и вцепившись в седло так, что побелели косточки на руках.

Один неверный шаг коня – и они разобьются насмерть.

– Там внизу деревня, – тихо сказал Рамси и, к ужасу Темперанс, остановил коня.

Она собралась с силами, чтобы посмотреть влево, а когда сумела это сделать, неожиданная красота поборола страх.

Далеко внизу, словно на картинке из детской сказки, лежала прекрасная маленькая деревушка. В ней было не больше двадцати домов, которые стояли по обе стороны узенькой дороги, поднимавшейся к вершине горы, где они сейчас остановились. Дома были побелены, их покрывали соломенные крыши. Из нескольких труб струился дым, по дороге гуляли куры. Она увидела несколько человек, женщины несли корзинки, а дети играли на улице.

Возле каждого дома было что-то вроде садика на заднем дворе, еще Темперанс заметила несколько амбаров и огороженные загоны для домашнего скота.

– Как красиво... – прошептала она. – Но деревня такая уединенная... Наверное, дети уезжают отсюда, когда вырастают?

– Да, конечно, – грустно ответил Рамси, трогая коня с места.

– Но не ты?

Почему-то Рамси вдруг удивился.

– Нет, не я, – ответил он, словно ответил на шутку. – Вы не такая, как остальные.

– Можно считать это комплиментом?

В ответ мальчик лишь пожал плечами и пришпорил коня, а Темперанс стиснула зубы, вцепившись в седло. Этим людям, видно, небеса запрещают говорить комплименты. Несмотря на то, что им очень нравится чистая кухня, да так, что они не хотят оттуда уходить, любой из них, вероятно, скорее умрет, чем скажет: «Хорошая работа, старушка!» – или как они еще изъясняются в Шотландии.

Казалось, прошло немало времени, прежде чем они достигли вершины горы, и мальчик остановился.

– Слезайте здесь, – сказал Рамси, помогая ей спуститься. – Маккэрн не должен увидеть коня.

Пытаясь устоять на подкашивающихся ногах, она взглянула на мальчика.

– Почему?

Он улыбнулся и развернул коня.

– Слишком опасно для его призовых лошадей. Они могут упасть, на чем тогда он будет обгонять других лордов? Мы небогаты, но выигрываем скачки, – ответил Рамси.

В его глазах появился злой блеск, он стегнул коня и помчался по крутой и очень узкой тропинке на такой скорости, что у Темперанс перехватило дыхание.

– Будь он моим сыном, я бы... – она отогнала от себя эту мысль.

Как бы она проследила за таким большим мальчиком?

С минуту Темперанс стояла не шевелясь, глядя на луг, покрытый весенними цветами, слушала пение птиц и вдыхала свежий, чистый воздух.

– Не так, как в городе, да?

Голоса за спиной. Повернувшись, она увидела рядом Джеймса.

– Да, не так, но и у города есть преимущества. Балет, опера и...

Развернувшись, Джеймс пошел прочь. Спотыкаясь о камни и кустики травы, Темперанс пыталась не отстать от него.

– Скажите, мистер Маккэрн, все шотландцы такие грубые или только здесь?

– Какую лошадь взял мальчик? – кинул он через плечо.

– Лошадь? – переспросила Темперанс, не желая навлечь на Рамси неприятности.

– Вы хотите убедить меня в том, что пришли сюда пешком?

Джеймс остановился и внимательно посмотрел на нее. Врать было бесполезно.

– Большую, красноватого оттенка, с белым пятном на правой задней ноге, – пробормотала Темперанс.

Коротко кивнув, Джеймс двинулся дальше.

– А почему вы пришли сюда? – спросил он. – Что вам нужно от меня?

Темперанс заметалась в поисках ответа. Ведь нельзя заявить, что ей необходимо выяснить, какой женщине он бы сделал предложение, чтобы именно такую выписать через маму и убраться отсюда поскорее!

– Просто стало скучно. Мне нужно осмотреться.

– Хм! А все американцы думают, что шотландцы тупые?

– Надеюсь, что только я, – сказала она не подумав, и услышала его смех. – Чем вы занимаетесь весь день? Вы здесь один?

Услышав последний вопрос, он остановился, повернулся и взглянул на нее, подняв бровь.

– Вы приехали побыть со мной наедине?

– И не мечтайте! – ответила она.

Джеймс улыбнулся и снова зашагал.

Они спустились в маленькую долину, затем снова поднялись. Темперанс увидела, что весь южный склон покрыт сотнями овец. Мелькали собаки, покусывающие их за ноги, и несколько человек ходили по отвесному склону горы.

– Увы, мы не одни, – произнесла Темперанс несчастным голосом. – Похищение не состоится!

Джеймс посмотрел на нее с изумлением и расхохотался. Он определенно красив, подумала Темперанс. Будь она из числа женщин, ведущих вольный образ жизни, к нему она бы прибежала в первую очередь. Услышав сверху хохот, двое мужчин остановились и подняли головы.

– Спорим, они не могут поверить, что я не Грейс.

Джеймс нахмурился.

– Слишком много они сплетничают. А как насчет того, чтобы помочь мне? – и он повел ее вниз по тропинке.

За небольшой изгородью кустов лежала большая овца, часто и тяжело дыша.

– Она умирает? – спросила Темперанс.

– Может, нам удастся ее спасти...

Темперанс осенило: овца рожает.

– А не лучше ли позвать ветеринара?

– Да-да! Чтобы потом он прислал нам счет. Держите ее. Плод лежит неправильно, и мне нужно повернуть его.

Джеймс попытался рукой достать ягненка из овцы, он обнаружил, что внутри близнецы, и что для его большой руки не хватит места.

Сидя на корточках, он взглянул на Темперанс.

– У меня не получится. Придется вам.

– Мне?! Я не могу...

Темперанс с трудом верила в происходящее.

– Снимите свою рубашку, чтобы не испачкаться, и вытащите ягнят. Иначе умрут все трое.

– Снять мою...

– Скорей! – крикнул Джеймс. – Вас никто не увидит.

– А вы? – произнесла Темперанс, глядя на него поверх задыхающейся овцы.

– А я, по-вашему, никогда не видел, как устроена женщина? – спросил он с отвращением. – Девочка, помогите ей побыстрее!

Возможно, она послушалась именно потому, что он назвал ее девочкой.

Темперанс мгновенно расстегнула блузку, вытащила ее из юбки и бросила на кусты, оставшись в очаровательном маленьком бюстгальтере: беленьком, с ручной вышивкой.

Минут сорок ушло на то, чтобы повернуть первого ягненка в овце. Схватка наступала каждые несколько минут, и тогда руку Темперанс сжимало в матке так, что на глазах ее выступали слезы.

– У вас отлично получается, – мягко сказал Джеймс. – Расслабьтесь.

Большими руками он разминал ей плечи во время схваток.

– Найдите ногу. Есть? Теперь тащите. Ей сейчас слишком больно, чтобы она поняла, что вы делаете. Вот, хорошо! Тащите. Сейчас помедленнее. Так. Тащите, тащите. Сильней!

Вдруг ягненок выскочил из овцы и упал Темперанс на ногу. Он весь был мокрый, в крови и слизи, но Темперанс казалось, что он самый красивый на свете. Держа маленькое создание на руках, она вопросительно посмотрела на Джеймса.

– Там еще один, – сказал он, улыбаясь. – Достаньте его, потом мы их почистим и попытаемся сделать так, чтобы мать покормила их.

Второй пошел легче, но Темперанс почувствовала, что схватки стали не такими сильными, и с тревогой посмотрела на Джеймса.

– Сначала ягнята. Потом будем волноваться о матери.

Через несколько минут на коленях Темперанс лежал второй ягненок, и она увидела, как Джеймс, набрав полные горсти травы, пытался освободить новорожденных от слизи. Недолго думая, Темперанс взяла свою белую рубашку с кустов и принялась очищать второго ягненка.

Ягненок, которого держал Джеймс, инстинктивно начал искать сосцы у матери, но она, тяжело дыша, лежала, не вставая.

– Она умирает, – тихо произнес Джеймс. – Мне жаль, что это случилось на ваших глазах именно сейчас.

– Именно с моей первой овцой, – отозвалась Темперанс, положила ягненка и прикоснулась к большому животу овцы.

– Мне приходилось наблюдать за родами женщины три раза, – сказала она, массируя живот овцы. – Однажды послед застрял, и акушерка давила и давила на живот роженицы, пока...

Она усердно занялась овцой. Джеймс отодвинул ягнят в сторону, встал на колени возле Темперанс и тоже принялся мять живот овцы. Через некоторое время овца исторгла из себя огромный послед, который звучно плюхнулся на землю. Овца словно перестала дышать на какое-то время, затем открыла глаза и подняла голову.

– Она хочет подняться! – ликующе произнес Джеймс.

Они помогли овце встать на ноги, и она, сделав несколько неуверенных шагов, побежала прочь со своими ягнятами.

– Неблагодарные! – засмеялась Темперанс, глядя на Джеймса.

Он держал в руках то, что еще совсем недавно было ее чистой рубашкой. Темперанс с улыбкой забрала ее, взяв двумя пальцами.

– В чем я теперь спущусь в замок?

Усмехнувшись, Джеймс быстро снял свою рубашку. Ее манжеты закрыли кисти рук Темперанс, а полы достали до коленок. Джеймс закатал рукава, завязал манжеты вокруг запястья и кивнул головой на ее рюкзак, брошенный на землю.

– Там есть какая-нибудь еда?

– Пирожки. Это...

– Даже здесь, в отсталой Шотландии, мы слыхали о такой заморской еде, – он улыбнулся. – Пойдемте, я знаю, где можно поесть.

Она побежала вслед за ним, пытаясь примериться к его широкому шагу, поглощавшему метр за метром горы, где пастухи следили за овцами.

Они подошли к старому дереву, вокруг которого земля была покрыта камнями, смертельно острыми на вид, но Джеймс спустился прямо по ним пару метров, затем протянул ей руки и сказал:

– Прыгайте, я поймаю вас. Здесь слишком круто для такой юбки.

Она хотела отказаться, но тотчас почувствовала, что доверчиво падает в его руки. Он поймал ее и поставил на тропинку, шириной не более десяти сантиметров. Поставь она ногу хотя бы один раз не туда – сразу упадет.

– Если вы боитесь, держитесь за мой ремень, – сказал он, делая первый шаг.

– Снимите рубашку, держитесь за ремень! – передразнила она. – Неудивительно, что вы не хотите жениться, раз ко всем девушкам обращаетесь с такими просьбами.

Она улыбнулась, услышав смех Джеймса. Ей нужно прекратить вести себя так вызывающе! Но, если честно, какое облегчение оказаться рядом с мужчиной, который не умоляет ее оставить свою работу и выйти за него замуж.

Джеймс так внезапно остановился, что Темперанс рукой дотронулась до его обнаженной спины, чтобы не потерять равновесие. Какая у него теплая кожа... Темперанс нехотя убрала руку.

– Ну, как? – спросил Джеймс, оборачиваясь к ней.

Она огляделась. Под ними была деревня, то же захватывающее зрелище, которое они видели с Рамси на коне. Налево – нечто вроде маленькой пещеры.

– Красиво! – честно ответила она.

Джеймс мгновенно исчез за поворотом, и она поспешила за ним, чтобы не отстать. В пещере, около шести футов глубиной и восьми футов шириной, находились грубая дощатая кровать, покрытая овчиной, и маленький каменный круг, где были видны следы многочисленных костров.

У Джеймса было такое мальчишеское выражение лица, словно он действительно очень хотел познакомить ее с его тайным убежищем.

– Присаживайтесь, – весело предложил он и сбросил овчину на пол, – и расскажите мне о себе.

– Ну, – невинно начала Темперанс, – мама говорит что я такая восхитительная а еще я знаю это потому что все мальчишки всегда мне говорили это и поэтому я хочу замуж за лорда стать принцессой и...

Улыбаясь, Джемс достал пирожок, оперся на локоть и откусил.

– Ни одной женщине еще не удавалось так часто меня смешить, – задумчиво произнес он.

Внезапно Темперанс будто очнулась. Они совершенно одни в маленькой пещере, он голый наполовину и...

– Так почему вы здесь на самом деле? – спросил он, искоса глядя на нее.

– Вам нужна экономка, а мне нужна работа.

Она обрадовалась, что можно думать о чем-то еще, помимо его обнаженного тела.

– Вы такая же экономка, как я священник. Что вам сказал мой дядя?

Темперанс не смогла быстро придумать новую ложь.

– Чего он на этот раз от меня хочет? – спросил Джеймс, глядя на ее профиль. – Может, он думает, что я буду сражен вашей красотой и возьму вас в жены?

– Нет! – ответила она слишком быстро.

– Ага, значит, тут что-то есть... Кроме уборки моего старого дома. Люблю загадки. Хоть есть о чем поразмышлять. Интересно, что вынудит американку из города приехать в богом забытое место в Шотландии и скрести полы? Не романтика гор, так ведь? Может, жизнь рядом с лордом клана?

Темперанс посмотрела на свой пирог. Запеченные в тесте говядина, лук и картошка. Наверное, у нее и правда есть способности поварихи.

Несмотря на то что она притворялась скучающей, слушая, как он пытается разгадать загадку, это был самый интересный разговор с тех пор, как она приехала в Шотландию.

– Подсказать? – спросила она.

– Ха! День, когда я не смогу раскрыть женский секрет, будет днем, когда я сдамся.

Она отвернулась, пряча улыбку, затем снова посмотрела на него. И лучше бы она этого не делала. На нем ничего не было, кроме кильта, широкого кожаного пояса и мягких кожаных ботинок до середины голени. Она решила, что будет безопаснее, если она станет рассматривать деревню.

– Что же произошло между вами и моим дядей? Похоже, мой дядя позаботился о вас, но вы, кажется, его ненавидите.

Джеймс наклонился к рюкзаку, и у Темперанс перехватило дыхание от его близости. Теперь я понимаю, что такое вожделение, подумала она. Однако я могу контролировать свои бурные эмоции.

– ...и женитьба, – произнес Джеймс.

– Простите, я не расслышала...

– Я сказал, что мой дядя намерен женить меня, а я не хочу жениться.

– Вообще никогда? – с большим интересом спросила Темперанс, поворачиваясь к нему.

– Ты женишься – и у тебя больше нет свободы! Жена хочет, чтобы ты был дома к обеду. Она хочет, чтобы ты ездил с ней в Эдинбург по магазинам.

Казалось, его вот-вот стошнит. Темперанс не выдержала и рассмеялась.

– Бедный, вас будто пытали! А что вы ожидаете от нее? Чтобы она залезла на гору и помогла овце рожать?

– Да, – сказал он так тихо, что Темперанс едва услышала.

Ей стало сложно, оторваться от его темных и яростных глаз, но она постаралась говорить как можно беззаботнее.

– Не влюбляйтесь в меня, Маккэрн! Ваш дядя платит мне, чтобы я хорошо выполнила свою работу, и как только я накоплю достаточно денег, то уеду в Нью-Йорк. У меня там дела. Меня ждут люди.

Джеймс улыбнулся ей так, что по ее груди заструился пот.

– Я не хочу жениться на вас, я хочу, чтобы вы снова оказались в моей постели.

– Вы, я и Грейс? Не слишком ли много народу?

Джеймс снова расхохотался.

– Вы мне нравитесь! Вы не такая, как остальные женщины. Так что же вам захотелось обо мне узнать, раз вы даже поднялись сюда?

Ну и догадлив же он... Ничего не скроешь. Поэтому чем ближе она будет к правде, тем лучше.

– С вашим дядей у меня был только один разговор. Он сказал мне, что если я пробуду вашей экономкой в течение... – она замолчала, – в течение шести месяцев...

По правде говоря, Ангус не ограничил сроки ее пребывания здесь, и иногда ее пугало это. А если ей не удастся подыскать Джеймсу жену за десять лет?!

– ...он отправит меня обратно в Америку и даже спонсирует одно из моих дел.

– Ваших дел?

– Я помогаю брошенным женщинам.

– А-а, как вы сами! Такой брошенной, что даже пришлось наниматься мыть полы!

– Ваш дядя – низкий, лживый негодяй, который отказывается снизойти выслушать или... – не выдержала Темперанс.

– Да, он именно такой, даже хуже. Вы мне ничего нового сказать про него не сможете, я все про него знаю. Но что он сделал вам?

– Описал эту работу как самую замечательную: лорд, большой дом в деревне. Я думала, что буду управлять штатом прислуги и что работа у меня займет не больше нескольких часов в день.

– А вместо этого у вас мы, – заключил Джеймс.

– Почему вы держите такими чистыми конюшни, а дом таким... таким...

Джеймс пожал плечами и потянулся за еще одним пирогом.

– Дом для меня ничего не значит, но я каждый год выигрываю на скачках деньги, поэтому лошади имеют слишком большую ценность.

– Но если бы вы женились разок...

– Одного раза с меня вполне достаточно.

Темперанс улыбнулась, подтянула коленки к груди, прижала их и посмотрела на деревню.

– Теперь я все понимаю! Несчастная любовь... Поэтому вы презираете всех женщин. Где-то я уже читала об этом.

Джеймс странно смотрел на нее, не отрываясь.

– Вы не поладили с моим дядей? Ему не нравятся женщины, которые видят вещи такими, какие они есть, правда?

Темперанс рассмеялась:

– Верно! А вы расскажете мне о своей жене?

– Нет, – ответил он, – вы же видите все насквозь, зачем вам о чем-то спрашивать?

Темперанс была готова откусить себе язык. Нужно было поинтересоваться между прочим, словно невзначай...

– А почему ваш дядя так одержим идеей женить вас? Потому что вам нужен наследник?

Джеймс усмехнулся.

– Ну, конечно, поскольку после моей смерти поднимется страшная драка из-за этой развалюхи!

– Тем более непонятно, почему он так настаивает на вашей женитьбе...

– Я думаю, дяде Ангусу просто нравится женитьба сама по себе. Он написал мне, что совсем недавно женился. Я ее не видел, но он пишет, что она лучшая из его жен, очень добрая, с мягким характером. Ангусу нравятся мягкие женщины.

– А какие женщины нравятся вам? – обрадовалась Темперанс.

– Не слишком любопытные! – заявил он. – Мне пора к стаду, – и поднялся.

– А Грейс? – решительно спросила она, поднимаясь.

– Какое вам дело до Грейс?

– Никакого. Я просто очень часто слышу ее имя рядом с вашим.

Он вышел, остановился на солнце и посмотрел на нее сверху вниз.

– Люди слишком много болтают, а вы слишком много слушаете. Вы собираетесь каждый день приносить мне обед?

– А вы дадите мне в помощь кого-нибудь в дом? Я не могу починить крышу или выгнать кур из спален.

– Какая разница, чисто ли в доме? Почему бы просто не получать деньги от моего дяди и отсидеть здесь полугодовой приговор?

Что она могла на это ответить? Что любая потенциальная невеста, которую пришлет мама, сбежит отсюда, сверкая пятками, увидев, в каком состоянии находится дом?

Темперанс отвернулась, чтобы скрыть румянец. Джеймс отлично чувствует: она скрывает от него что-то и пытается понять, что именно.

Она пошла за ним по узкой тропинке. Он забрался наверх и помог ей залезть по крутому подъему склона до старого дерева.

– Идите прямо по широкой тропе и придете в деревню. Возьмете влево и окажетесь дома.

– А как быть с вашей рубашкой? – спросила Темперанс.

Он стоял с обнаженной грудью, а она, наверное, очень странно смотрелась в его большой рубахе, которая доставала ей до колен.

– У меня есть еще одна, – ответил он, не глядя на нее. – А теперь идите, вы и так отняли у меня много времени!

– А вы у меня!

Ее раздражало, что он относится к ней, как к помехе. Она стала спускаться, размышляя о том, что происходит между Джеймсом и его дядей, почему последний так мечтает женить племянника? Дело в деньгах? Судя по ее опыту работы в многоквартирных домах, все конфликты сводятся к деньгам или сексу.

– Я выясню все, – громко прошептала она и принялась составлять в уме письмо матери.

Но когда она дошла до места, где крутая тропка раздваивалась, все мысли о маме вылетели у нее из головы. Налево был грязный дом, на который нужно потратить месяцы, чтобы превратить его в жилой. Направо деревня. Вяжут ли там женщины свитера, которые продают потом в Эдинбурге? Чему она может научиться у этих людей?