"Нежное предательство" - читать интересную книгу автора (Битнер Розанна)

Глава 13

Ли остановил черного мерина, нанятого в ко­нюшне Батон-Ружа. Пришлось заплатить за ло­шадь двойную цену, и Ли подозревал, что владе­лец конюшни завысил цену из-за того, что у приезжего не оказалось луизианского акцента.

– Что, черт возьми, понадобилось здесь ян­ки? – со злостью вопрошал он. И долго бурчал в том же духе, высказав предположение, что Ли поддерживает Линкольна. И что этот чертов Ав­раам Линкольн хочет разрушить страну.

Ли понимал, что нет смысла спорить с этим человеком, как о политике, так и о цене лошади. Он просто заплатил требуемое и ушел, не прислу­шиваясь к тому, что ворчит хозяин конюшни ему вслед. Но теперь молодому человеку стало понятно, как должна была чувствовать себя Одри в Коннектикуте. Ему казалось, будто он покинул пределы Соединенных Штатов и находится в чу­жой враждебной стране.

Все, что он видел и слышал вокруг, убеждало, что он должен возвращаться домой как можно быстрее и не встречаться с Одри. Но он уже стоял перед железными воротами поместья Бреннен-Мэнор и удивлялся, как далеко его занесло. Во­рота оказались открытыми, словно приглашая войти. Конь тихо заржал и тряхнул черной гри­вой, будто предупреждая, чтобы всадник остано­вился. Ли вынул из кармана носовой платок и вытер со лба пот. Он вспомнил, как прошлым летом уверял Одри, что лето в Коннектикуте «гораздо приятнее, чем на' Юге. Оказывается, он был тогда совершенно прав. Может, для тех, кто родился здесь, невыносимая жара привычна. Но ему очень хотелось очутиться сейчас на пляже в Мэпл-Шедоуз, нырнуть обнаженным в воды про­лива Лонг-Айленд и с наслаждением почувство­вать на коже дуновение прохладного ветерка с моря.

Но здесь не было ни прохладного ветерка, ни моря, ни крикливых чаек. Перед ним возвышался дом, прекрасный, словно сказочный дворец. К дому вела дорога, вымощенная булыжником, дли­ной около четверти мили. Из-за густого влажного воздуха над дорогой висела туманная дымка и дом казался миражом. По обочинам росли цветы. Их разнообразие и пестрое многоцветие радовало глаз. Кусты темно-розовых и красных азалий благоухали. Везде работали негры, они ухажива­ли за цветами, обрезали, поливали и сажали. В воздухе витал сильный аромат жасмина и лилий, это было настолько приятно, что подействовало на молодого человека успокаивающе.

Он направил коня по дороге к дому. Дорога была затенена раскидистыми ветвями старых ду­бов, защищающих от жаркого солнца благоухающие цветы. Старые толстые стволы деревьев вы­строились, как стражи, по краям дороги, ветви деревьев увиты испанским мхом[3], словно круже­вом. Стояла тишина, которую нарушал только неумолчный звон цикад. Было так жарко, что даже птицы не пели, а негры, работающие на лугу, двигались неторопливо, разморенные и пот­ные. Кое-кто из них взглянул на него, но тут же люди отворачивались и продолжали копаться в земле.

Да, здесь была совсем другая жизнь. Он отме­тил это, наблюдая за пассажирами, когда плыл на корабле из Чикаго, и еще явнее, когда приехал в Батон-Руж. По сравнению с жизнью в Нью-Йор­ке, здесь все происходило неспешно, замедленно.

У некоторых жителей Батон-Ружа был такой сильный акцент, что Ли еле понимал смысл ска­занного. Никто никуда не спешил. Возможно, люди, живущие здесь, привыкли все делать не­торопливо, чтобы не переутомляться от жары. А кроме того, у них были негры, которые рабо­тали на них. Негры были везде. Ему никогда не приходилось видеть сразу столько негров, и каждый из них был занят какой-либо работой. Неграм отдавали приказы, как обученным соба­кам. В душе Ли снова закипал гнев. Молодой человек опять засомневался, стоило ли приезжать сюда? Но сердце стучало сильнее, тревожнее, он волновался от плохих предчувствий, от надежды, от радости, – наконец-то он приближается к дому.

Из Нью-Йорка он выехал поездом до Чикаго, где принял участие в съезде Республиканской партии, видел Авраама Линкольна, которого вы­двинули кандидатом в президенты. Сначала он намеревался не посещать съезд, но потом решил, что может быстро добраться до Луизианы, все равно, как по морю, так и по суше. Так или иначе, но самая короткая дорога пролегла через Чикаго, а затем через Сент-Луис, далее пароходом по Миссисипи до Батон-Ружа. Ли подумал, коли ему не миновать Чикаго, он посетит съезд, и как только Линкольн будет выбран, тут же отправит­ся поездом в Сент-Луис. Наконец он прибыл на родину Одри и уже ощущал ее присутствие. В Батон-Руже у служителей отеля узнал, как найти Бреннен-Мэнор.

– Любой в городе укажет вам, как проехать туда, – сказал ему служащий. – Бреннен-Мэнор, а чуть севернее – Сайпресс-Холлоу – две самые крупные плантации в Луизиане. Вы должны были миновать эти владения, если приплыли сюда по реке.

Это замечание напомнило о живописных кар­тинах, которые он видел с палубы парохода. Па­роход медленно плыл мимо обширных хлопковых полей. На полях виднелось много негров, работа­ющих мотыгами под палящим безжалостным сол­нцем.

Служащий отеля смотрел на Ли недоверчиво и недружелюбно.

– Вы янки, не так ли? – спросил он таким тоном, будто Ли опасно болен. После тирады владельца конюшни эти слова разозлили молодо­го человека, но пока что ему удавалось сдержи­вать себя. Он просто и спокойно ответил, что прибыл из Нью-Йорка и постарался не упоминать имя Одри. К янки здесь относились, словно к зачумленным. Если у него ничего не получится, не хочется, чтобы в Батон-Руже судачили после его отъезда, что какой-то янки навестил ее.

– У меня дело к мистеру Бреннену, – солгал он. – Мой отец владелец ткацкой фабрики. Мы поставили товар оптом в Новый Орлеан, я только что прибыл оттуда. Сейчас нам требуется сырье – хлопок, джентльмен из Нового Орлеана сказал мне, что мистер Бреннен именно тот человек, который мне нужен.

– Удивительно, что вы не встретились с ним в Новом Орлеане. Он и другие плантаторы нахо­дятся сейчас там, участвуют в большом полити­ческом событии. Возможно, они уже возвра­щаются домой. Надеюсь, что все проблемы, возникшие из-за вас, янки, не разрушат хлопко­вый бизнес. Мистер Бреннен и другие владельцы плантаций на Юге уже ищут рынки сбыта за океаном. Вы должны знать, что кое-кто из про­мышленников-янки угрожает бойкотировать нас, если мы не прекратим разговоры о выходе из Союза.

И снова Ли постарался ускользнуть от полити­ческих дебатов, что становилось все труднее, как на Севере, так и на Юге. Но он обрадовался возможности застать Одри одну до того, как при­дется встретиться с ее отцом. Ему объяснили, как добраться до Бреннен-Мэнор. Поместье находи­лось севернее Батон-Ружа. Пришлось ехать вер­хом почти весь день. Он взял с собой дорожную сумку со сменой одежды на случай, если не смо­жет вернуться назад до темноты и был рад, что поступил предусмотрительно. Пока он достиг по­местья, день склонился к вечеру. Конечно, он не сможет вернуться назад сегодня. Судя по разме­рам дома, стоящего перед ним, в нем должно быть достаточно свободных комнат. Но если Джозеф Бреннен дома, он, возможно вышвырнет неждан­ного гостя за порог. Тогда Ли придется спать в помещении для негров.

Молодой человек внимательно рассматривал дом Бренненов, подъехав поближе. Теперь он понимал, что имела в виду Одри, когда сказала, что Мэпл-Шедоуз «почти» такой же красивый, как Бреннен-Мэнор. Трехэтажный особняк окру­жали мраморные колонны, поддерживающие бал­коны и галереи второго и третьего этажей. Веран­ды, балконы, галереи окружали дом со всех сто­рон и были ограждены ажурной железной решет­кой, окна были затенены ставнями. Он заметил, что на третьем этаже негр моет окна, а негритянка подметает веранду.

Очевидно, дом и земли вокруг прекрасны и содержатся в безукоризненном порядке, благода­ря рабам. Интересно, держал бы Джозеф Бреннен столько людей, если бы нужно было платить за почасовую работу. Из главного входа появилась негритянка, она несла прохладительные напитки. Затаив дыхание, Ли следил за ней. Женщина прошла на веранду, поставила напитки на стол. За столом кто-то сидел. Одри? Он еще не мог рассмотреть, кто же это.

Не станет ли от его визита больно и ей, и ему? Если он увидит ее сейчас, посмотрит в зеленые глаза, но встретит равнодушие и поймет, что он больше не нужен, возможно, вернувшись домой, будет спать спокойно и прекратит пить. К тому же он написал Одри письмо, хотя теперь понимал глупость своего поступка. Но он должен выпол­нить обещание, данное Одри. Он предупредил, что собирается приехать, поэтому для Одри и ее отца его визит не будет неожиданностью.

Он чувствовал себя так, словно лезет в пасть разъяренному льву: янки едет, чтобы поговорить с одним из самых влиятельных плантаторов в Луизиане. Хочет забрать у того дочь, не хочет, чтобы девушка вышла замуж за человека еще более влиятельного, чем Джозеф Бреннен! Черт возьми, они могут повесить его, и никто не поду­мает вступиться за него, всем будет абсолютно безразлична судьба какого-то янки. Он знал, что такие плантации, как Бреннен-Мэнор, представ­ляют собой замкнутые мирки, оторванные от ре­альности, небольшие городки с собственными за­конами. Плантаторы ведут себя, как настоящие короли. Джозеф Бреннен и Ричард Поттер, воз­можно, могут сделать с ним все, что заблагорас­судится. Такие люди, как эти плантаторы, прино­сят несчастье всему Союзу. Гордые, упрямые южане не любят, когда им указывают, как жить.

Они привыкли сами устанавливать собственные законы, к черту остальной мир, включая Феде­ральное правительство. Ли покачал головой, по­нимая, что уже вступил в спор с человеком, с которым не успел познакомиться.

Но он прибыл сюда, и отступать уже некуда. Когда он увидит Одри, то будет знать, что делать дальше. Но если он останется здесь, то случится такое не потому, что захотел остаться, а потому что Джозеф Бреннен решил похоронить его.

Теперь Ли был так близко к дому, что ясно разглядел, кто сидит за столом. Это была женщи­на с рыжими волосами…

Одри неторопливо пила лимонад, не сводя глаз с приближающегося всадника. Он не походил ни на кого из Сайпресс-Холлоу или соседних плантаций, а так как отца и Ричарда нет дома, она и представить не могла, кто и зачем сюда едет. Это кто-то чужой. Одри уже хотела приказать Лине, чтобы та позвала надсмотрщика или кого-то из негров. Но прежде чем успела произнести слово, мужчина подъехал ближе. У Одри перехватило дыхание. Она быстро поставила стакан, все еще не веря своим глазам.

– О Боже, – испуганно прошептала женщина. И почувствовала, как потемнело в глазах. Ух­ватившись за край стола, медленно поднялась, все так же не сводя глаз с всадника. Молодая негри­тянка вошла на веранду, держа в руках большой веер из перьев, чтобы обмахивать Одри. Но хозяй­ка отправила служанку назад. Девушка быстро ушла в дом. Одри стояла неподвижно, оцепенев от неожиданности.

Ли? Боже, что он делает здесь? Неужели это возможно? Она поняла, что он тоже узнал ее. Ли подвел лошадь к столбу, спешился, привязал ко­ня и не спеша направился к ступеням, ведущим на веранду. Никогда еще он не казался ей таким красивым. Стоял жаркий дань, Ли был без пид­жака, жилета и галстука. Рубашка расстегнута у ворота. Темные вьющиеся волосы на груди. Его появление возбудило в ней воспоминания о том времени, о котором ей было бы лучше забыть навсегда. Черные хлопчатобумажные брюки лад­но сидели на нем, на ногах были высокие блестя­щие сапоги из черной кожи. Спешившись, он снял шляпу, волосы влажные от жары, прилипли ко лбу.

Неужели это правда? Неужели Ли Джеффриз действительно приехал в Бреннен-Мэнор? Поче­му? Зачем? И почему приехал только сейчас, когда она не может прикоснуться к нему, когда ей нельзя проявить давно похороненные, но все еще теплящиеся в душе чувства? Разве он не знает, что она замужем? Она смотрела в глаза Ли, в голубые прекрасные глаза, которые когда-то так любила. Эти глаза изучающе рассматривали ее. Она видела в них то, чего не хотела видеть – любовь и нежность.

Совсем недавно она мечтала встретиться с ним, надеялась, что ее жизнь сложится по-другому. Любовь и дружба ушли в никуда. Нет, дружба все-таки сохранилась. Почему ей кажется, что они расстались не так давно? После всего, что ей довелось испытать в супружеской жизни с Ричар­дом, как можно еще хранить в памяти встречу с Ли? Почему она вспоминает обо всем с благогове­нием и радостью? Ричард превратил их близость в грязь и пошлость. А теперь перед ней стоит человек, который только своим присутствием за­ставил ее забыть уродливость супружеских отно­шений с Ричардом.

– Здравствуй, Одри, – сказал Ли, не решаясь подойти ближе.

Одри встряхнулась. Оцепенение прошло. И лю­бовь, и ненависть всколыхнулись в душе одновре­менно. Только не сейчас! Как мог он приехать сейчас? Почему он поступил так жестоко? Ей казалось, что она сумела похоронить воспомина­ния, она надеялась – навсегда.

Ли внимательно смотрел ей в глаза. И что-то в них ему не понравилось. Да, она, наверное, сер­дится на него. Богу известно, у нее есть на это причины. Он сам просил забыть его, а теперь решился приехать. Но в ее зеленых глазах было что-то еще, кроме гнева и удивления. Мечты об этих глазах преследовали его весь год. Почему же в них столько боли и страдания? Может, у нее умер отец? Она выглядела больной и очень поху­девшей.

– Я… Мне необходимо было увидеть тебя еще раз, – сказал он, чувствуя себя поглупевшим и растерянным. – Я думал, нам необходимо уви­деть друг друга… чтобы решить все окончательно. Я недавно побывал в Мэпл-Шедоуз и нашел кое-что. Подумал, что это предназначается мне. Я должен был приехать и все выяснить, – он закрыл глаза и вздохнул, от волнения руки сжались в кулаки.

«Ты еще прекраснее, чем я запомнил тебя, « – хотел он сказать ей. Но, может быть, это его уже не касается. Что он натворил, так нео­жиданно появившись здесь? К чему приведет его визит?

Одри была прекрасна, как прежде. Но белое льняное платье висело на ней свободно. Бле­стящие рыжие волосы просто зачесаны в пучок. Под глазами темнели круги, и взгляд был совсем не такой, каким был у невинной де­вушки, в которую когда-то влюбился Ли. Что-то изменилось. И в этом было нечто непонятное, совершенно новое, и ему стало за нее страшно. Он понимал, что ошеломил ее своим появле­нием. Оцепенение Одри сменилось чувством раскаяния.

– Одри, разве ты не получила мое письмо? Она поднесла ладонь к горлу.

– Письмо?

Ли нахмурился, подошел к ней ближе.

– Одри, я дважды писал твоему брату. Разве он не говорил тебе об этом? Я и послал тогда письмо тебе. Еще в январе. Мне хотелось дать тебе достаточно времени все хорошенько обдумать. Не получив никакого ответа, я написал снова. Я даже немного рассердился из-за того, что ты не соизво­лила ответить. Нам необходимо поговорить, поэ­тому я…

– Мы не получали ни одного письма, – пере­била она, все еще глядя на него, как на привиде­ние. – Ни я, ни Джой.

– Но я…

Не получили ни одного письма? Неужели отец скрыл от них его письма? В душе молодого чело­века поднимался гнев. Ли понял, что отец Одри не 'хотел, чтобы она переписывалась с янки. Не­понятно одно, какой вред могли принести его письма Джою? Он знал, как мальчику важно чувствовать, что кто-то заботится о нем.

– Одри, я действительно писал тебе. Ты дол­жна была тщательно продумать все, что стоит на пути нашего счастья. Мне нужно многое тебе сказать, но я не решился писать об этом в письме. Боялся, что ваш отец может прочитать и непра­вильно понять смысл. Поэтому самое важное ре­шил сказать тебе только при встрече. Надеялся, что мы с тобой посоветуемся, а потом я поговорю с твоим отцом. Я просто чувствовал, что нам надо встретиться еще раз.

Одри тихо застонала и отвернулась от Ли, прижав ладонь к животу, словно ей невыносимо больно.

– Одри, извини, что я приехал неожиданно. Но сначала я предупредил о визите, чтобы ты могла обдумать все без меня. Не понимаю, почему ты не получила письма?

О, как он был ей нужен, но приехал слишком поздно. Слишком поздно! А теперь ей только хуже от его присутствия.

– Я никогда не видела никакого письма, – тихо сказала она. – Думала, что никогда больше не увижу тебя, – голова кружилась, может, от жары? А, возможно, потому что ее любимый Ли стоит перед ней на веранде? Она должна прогнать его, закричать на него, как он посмел заявиться? Но он же сначала предупредил письмом. Он не виноват, что письма пропали. Если бы она по­лучила хоть одно послание, то не разрешила бы ему появляться здесь. Или, может быть, наобо­рот? Вероятно, умоляла бы его поторопиться. Вполне возможно, что тогда бы у нее хватило мужества не выходить замуж за Ричарда, даже если бы у отца из-за ее отказа случился сердечный приступ. Слава Богу, что дома не оказалось ни Ричарда, ни отца. Еще есть время спровадить Ли отсюда. Они ничего никогда не узнают о его приезде.

Ли злился на себя, чувствуя, как ей сейчас больно.

– Совершенно ясно, что кто-то скрыл от тебя мои письма. Одри, неужели ты думала, что я смогу так легко забыть тебя? Неужели ты пове­рила, что я могу изгнать твой образ из сердца? Неужели считаешь, что мне было лень написать письмо Джою? Я ждал его ответа, надеясь хоть что-то узнать о вас.

Одри задыхалась. Она подошла к железной решетке и крепко вцепилась в нее.

– Да, – начала говорить она, – когда-то ты сказал, что нам нужно забыть друг друга, Ли. А после этих долгих месяцев… – она крепко за­жмурилась. – Тебе не нужно было приезжать. Ты не представляешь ничего…

– Одри…

– Ли, уезжай домой.

– Что с тобой случилось, Одри?

Главная дверь открылась, Ли обернулся. Очень красивая пожилая негритянка вышла на веранду. Так же, как и когда впервые увидев Тусси, Ли был поражен необычайно прекрасным лицом жен­щины. Она была одета в простое коричневое платье и фартук. Волосы зачесаны и заколоты высоко на макушке. Несмотря на подчеркнуто простую одежду, в женщине чувствовалась при­родная утонченность и грация. Ли кивнул ей, немного смутившись.

– Здравствуйте, мэм. Меня зовут Ли Джеффриз. Я приехал навестить мисс Бреннен. Дома ли Джозеф Бреннен? Я хотел бы поговорить с ним.

Лина внимательно рассматривала мужчину, изумленно распахнув глаза. Она еще никогда не видела такого красивого белого молодого челове­ка. Итак, это Ли Джеффриз! Не удивительно, что Одри так сильно влюбилась в него. Лине никто об этом не рассказывал, но нетрудно самой обо всем догадаться. А сейчас она увидела отчаянное лицо Одри, и поняла, что ее догадка верна.

Лина пристально смотрела на молодых людей. Все чувствовали себя напряженно и немного не­уверенно. Лина не знала, как и что сказать, но догадывалась, о чем они говорили до ее прихода. Зачем появился здесь этот человек? Сейчас его визит совершенно некстати.

– Лина, – наконец спросила Одри. – Ты видела какие-нибудь письма от мистера Джеффриза мне или Джою?

Женщина покачала головой, сообразив, что происходит. Должно быть, Ли писал Одри, что собирается приехать. Но Одри, судя по выраже­нию ее лица, не получала ничего. Может быть, Джозеф перехватил послания? Это очень похоже на него, хотя Лина не должна осуждать хозяина и вмешиваться в семейные дела Бренненов.

– Нет, мэм.

Прежде чем они успели сказать что-нибудь еще, из дома выбежал Джой и радостно кинулся к Ли.

– Здравствуй, Ли! – протянул он руку. – Н-не могу поверить! Ты приехал повидать нас!

Ли обрадованно схватил и пожал руку юно­ше. С тех пор, как он очутился в Луизиане, впервые его встречают приветливо. Через се­кунду они уже, весело смеясь, обнимали друг друга.

– Как ты вырос, Джой! Выглядишь, как впол­не самостоятельный мужчина! – Ли отстранил юношу и осмотрел с ног до головы. – Я думал, что ты напишешь мне. Черт возьми, я отправил тебе два письма.

– П-правда? – Джой сразу стал серьезным. Он вопросительно взглянул на Одри.

– Я уже сказала ему, что мы не получали никаких писем, – ответила Одри. Джой повер­нулся к Ли.

– Это п-правда, Ли. Я никогда не получал писем, – он постеснялся объяснить другу, что отец запретил с ним переписываться. – Я считал, что т-ты слишком занят и, м-может, совсем забыл обо мне. Я т-тоже был занят, учился. Отец и Ричард позволяли мне заниматься делами п-план-тации. Я п-просто никак не мог собраться напи­сать тебе. Извини меня, Ли.

– Ладно, все хорошо. Я рад, что у тебя появи­лась возможность поучиться управлять планта­цией.

«Ричард? Ричард Поттер?» – подумал Ли.

Итак, этот человек принимает активное уча­стие в их жизни. Возможно, Одри уже помолвле­на, и свадьба назначена. Для чего же тогда он прибыл сюда? Ему не нужно говорить правды, надо притвориться, что он просто решил наве­стить Джоя. Ли решил пробыть здесь пару дней и уехать.

– Джой часто рассказывал о вас, мистер, Джеффриз, – заговорила Лина, подходя бли­же. – У меня такое впечатление, что я хорошо знаю вас. Даже моя дочь Тусси часто говорила о вас. Как мило, что вы решили нас навестить. Мистера Бреннена нет дома.

«Как жаль, – подумала она, – как жаль, что Одри не вышла замуж за этого прекрасного чело­века, неважно, что он янки.»

Одри ничего не рассказывала о своем муже, но когда Лина случайно увидела кровоподтеки на ее теле, не понадобилось никаких объяснений. По какой-то причине Ричард Поттер хотел подавить ее волю и очень преуспел. Может, жестокость Ричарда имеет какое-то отношение к этому кра­сивому янки? Лина всегда подозревала, что Ри­чард может быть очень жестоким. Была невыно­симой мысль о том, что Поттер причиняет боль Одри.

– Он уехал в Новый Орлеан вместе с мисте­ром Поттером, – сказала негритянка. – Уже довольно поздно. Вы измучены жарой и устали. Присядьте, пожалуйста, выпейте немного лимо­нада, а затем поужинаете с нами. Мисс Одри в отсутствие отца и мужа осталась в доме за главную. Я уверена, она пригласит вас перено­чевать здесь и прикажет приготовить для вас комнату. Вы, наверное, остановились с Батон-Руже?

– Муж? Муж Одри? – женщина намерен­но подчеркнула это слово, на случай, если молодому человеку неизвестно, что Одри заму­жем. Ли казалось, что вся кровь хлынула ему в голову.

– Я… да.

– Уже слишком поздно, чтобы возвращаться назад. Стемнеет быстрее, чем вы доберетесь до города. Садитесь и хорошенько отдохните, Лина положила руки на плечи Джою. – Джой, ты сможешь поговорить с мистером Джеффризом во время ужина. Должно быть, ему нужно погово­рить с твоей сестрой наедине.

– Но… – Джой переводил недоумевающий взгляд с Одри на Ли и заметил, какие у них напряженные лица. Они смотрели друг на друга так, словно только что потеряли самое дорогое в жизни. И он вдруг ясно понял настоящую причи­ну визита Ли. Как жаль, что Ли не приехал раньше. Одри совсем не казалась ему счаст­ливой, вернувшись после медового месяца из Сайпресс-Холлоу. Ему хотелось расспросить сестру, но он не решался заговорить на эту щекотливую тему.

– Иди в дом, Джой, – поторопила Лина и оглянулась на Ли. Молодой человек все еще не сводил взгляда с Одри. – Я распоряжусь, чтобы принесли еще лимонаду.

Молодой человек ничего не ответил, словно не услышал, о чем она говорит. Он чувствовал себя совершенно несчастным. Он приехал слишком поздно!

– Мне очень жаль, Одри. Извини меня. Ты говорила, что не выйдешь за Ричарда раньше августа, – он снова разъярился. – Твой отец изрядно постарался, лишь бы ты не узнала, что я собираюсь приехать.

– Папа? Он никогда бы не сделал такого.

– Разве? Ты уверена? – Боже, как она бледна. Как удалось отцу и Ричарду Поттеру уговорить ее выйти замуж раньше срока?

Одри приложила к щеке ладонь, стараясь ос­мыслить сказанное.

– Я уверена, твои письма просто не дошли, – настаивала она.

Ли тяжело вздохнул, решив не спорить и ни­чего не доказывать.

Какая теперь разница, если она уже вышла замуж. Мысль о том, что она спит в постели с другим мужчиной, лезвием полоснула по сердцу. Почему ему так нестерпимо больно? В конце концов, он знал, когда направлялся сюда, что, возможно, поездка окажется безрезультатной. Но он вовсе не ожидал, что будет так тяжело увидеть Одри. Во всяком случае, если бы она была весела и счастива, было бы легче. Но зеленые глаза Одри выглядели затравленными, испуганными и столь печальными, какими не были, когда она уезжала из Мэпл-Шедоуз.

– Что, черт возьми, здесь происходит? Ты выглядишь ужасно. Если решилась выйти замуж за Ричарда Поттера, то должна была хоть немного любить его. Ты выглядишь так, словно потеряла мужа, а не вышла замуж!

Одри растерянно заморгала и отвернулась. Ей надо было подумать.

«Это твоя вина, – хотелось сказать ей. – Ричард мучает и унижает меня, потому что я спала с тобой. Потому чтоя испорченная женщи­на!»

Но тогда близость с ним казалась такой пре­красной… Подспудно Одри понимала, что они не совершили ничего ужасного и отвратительного. Хуже другое. Увидев Ли так близко, она чувство­вала, как ее снова охватывает желание. Боже мой, как она все еще любит его! После того, что сделал с ней Ричард, она считала, что никогда в жизни у нее больше не возникнет чувств ни к одному мужчине, даже к Ли.

– Я… Я болела, вот почему, – ответила она и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки и выглядеть счастливой новобрачной. Ли Джеффриз человек с характером. Если он узнает о том, что происходит, то не будет разби­раться, чья здесь вина – ее, отца или Ричарда. Он обязательно попытается каким-то образом по­мочь ей. Такой у него характер. Он – янки, он защищает Союз, он – аболиционист. Сейчас он находится на территории, принадлежащей лю­дям, преданным идеям рабства. Кроме того, Ричарду уже известно, что Ли Джеффриз тот мужчина, с которым она спала. Если Ричард застанет его здесь… Одри содрогнулась. Стычка между ними может закончиться ужасно, особен­но для Ли, который, ничего не предполагая, по­падет в беду. Нужно постараться отправить его отсюда, пока не вернулся Ричард. Они отсутствуют уже неделю и могут появиться в любой день.

Одри взглянула на Ли, стараясь казаться уве­ренной.

– Что сделано, то сделано. Я совершенно сча­стлива, – сказала она. – Конечно, жаль, что я не получила твоего письма, но теперь это ничего не изменит. Я уже давно была обещана Ричарду Поттеру, а когда вернулась домой, то поняла, что именно здесь мое место. Я была уверена, что ты никогда не сможешь быть счастливым здесь. Мой отец очень счастлив и доволен тем, что я вышла замуж за Ричарда. Ричард во многом помогает Джою и относится к мальчику очень хорошо. – Одри подошла к столу, села и указала ему на стул. – Садись, Ли. Здесь так жарко, не правда ли? Я помню, как ты уверял меня в прошлом году, насколько приятнее лето в Коннектикуте. Думаю, наверное, ты прав. Но я намного легче переношу жару, чем ты.

Ли молча смотрел, как Одри сидит и пытается вести светскую беседу. Боже мой, неужели она думает, что возможно обмануть его? И письма здесь совершенно не при чем. Он не доверял ее беспечным словам. Стоит только внимательнее взглянуть на нее! Что-то непонятное в ее замуже­стве.

Он решил послушать ее, не перебивая. Пусть выговорится. Она хочет сделать вид, что все сло­жилось прекрасно, протянула ему руку и показа­ла сверкающее кольцо.

– Мы поженились тринадцатого мая… О, это была грандиозная свадьба! У нас есть вырезки из газет, где напечатано об этом. Я покажу их тебе потом. Мы с Ричардом планируем устроить в Бреннен-Мэнор еще один котильон, когда они с отцом вернутся. Мы пригласим на танцевальный вечер всех соседей, чтобы еще раз отпраздновать свадьбу. Свадьба состоялась в Батон-Руже. Когда закончатся выборы и в Белом Доме будет человек, защищающий идею рабства, мы с Ричардом от­правимся в Европу, продолжим наш медовый месяц.

Ли подошел поближе, сел на стул, стал рас­сматривать кольцо.

– Красивое, – заметил он равнодушно. – А что Ричард и мистер Бреннен делают в Новом Орлеане?

Одри убрала руку, чтобы он не взял ее в свою. Она не должна позволять ему касаться ее. О, но как хотелось, чтобы он обнял ее и защитил! Ли сделал бы все, если бы она попросила. Но именно ему она ни за что не расскажет, в каком аду живет.

– Там проходит встреча самых влиятельных людей Луизианы. Они обсуждают, что необходи­мо предпринять, как добиться выдвижения от Демократической партии человека, защищающе­го права рабовладельцев. Ты знаешь, наверное, что на первом съезде они не смогли прийти к согласию по поводу кандидатуры. Скоро состоит­ся другой съезд, на этот раз в Балтиморе. Отец и Ричард не смогут поехать туда, но сделают все от них зависящее, чтобы был выдвинут нужный человек.

– Это уже ничего не изменит, – ответил он. – Авраам Линкольн собирается одержать победу.

– Никогда! Юг объединится и не позволит Линкольну занять Белый Дом.

«Какое это имеет сейчас значение?– подумал Ли. – Именно сейчас я вижу перед собой самую несчастную женщину на свете».

Лина принесла лимонад, налила для Ли в стакан. Вернулся Джой и набросился на гостя с вопросами. Ли упомянул, что побывал на съезде Республиканской партии. И Джой, и Одри попро­сили его рассказать о съезде, о городе Чикаго. Прошло совсем немного времени, а они уже раз­говаривали, как старые друзья, какими были в Коннектикуте. Ли показалось, что Джой стал более раскованным, более веселым. Может быть, этот Ричард Поттер по-доброму относится к юно­ше. Возможно, даже обращается с мальчиком лучше, чем с собственной женой.

Жаль, что он не смог вернуться в Батон-Руж уже сегодня и не убрался отсюда к черту. Боже мой, он все еще хотел ее! Имеет ли он право вмешиваться в ее жизнь? Тринадцатое мая. Черт возьми, всего семнадцать дней назад. В этой по­спешной свадьбе было что-то очень плохое. Одри выглядела нервной, подавленной и угнетенной. И похудела, очень похудела. Если она и не любит своего мужа, но он добр, нежен и преду­предителен, то должна быть относительно счаст­ливой.

Может, она действительно больна? Возможно, уже беременна? Но он боялся, что причина ее нервности и возбужденности совершенно иная, гораздо хуже.

Ли уже проклинал Беннета Джеймса за то, что тот убедил его поехать сюда. Никогда он не чув­ствовал себя так глупо и таким лишним. Черт возьми, здесь повсюду мелькают негры. Одни косят траву на лугу, другие ухаживают за цвета­ми. Одному из рабов Одри приказала позаботить­ся о лошади Ли и внести в дом его дорожную – сумку. Молодая негритянка пришла, чтобы обма­хивать их веером. Ли слышал, как Лина прика­зывает кому-то готовить ужин.

– Почему бы тебе не посмотреть Бреннен-Мэнор? – предложила Одри. – Мне хотелось бы отдохнуть немного. Я не знаю, что случилось. После нашей великолепной свадьбы, через не­сколько дней, я заболела, у меня совершенно пропал аппетит. Поэтому я и похудела. Одежда висит на мне и выглядит ужасно. Если мне не удастся поправиться, придется отдать Генриетте на переделку все платья. Генриетта – самая толстая женщина в мире! – Одри засмеялась, но Ли почудилось, что она смеется натянуто, словно сдерживая слезы. И на самом деле, губы у нее скривились, на глазах показались слезы.

Она быстро поднялась и отошла в сторону, глубоко вздохнула, чтобы сдержаться, поверну­лась к брату и попросила:

– Джой, иди надень ботинки. Я хочу, чтобы ты показал Ли сад, дом, окрестности.

Ли видел на ее глазах слезы, она уже не улыбалась. Джой убежал в дом, Одри сцепила пальцы, подняла голову, стараясь принять гор­дый и независимый вид.

– Конечно, невозможно показать тебе всю плантацию.

Ему послышалось, что она тянет слова больше, чем обычно, словно хочет подчеркнуть южный акцент, чтобы Ли почувствовал их различие.

– Нужно не менее двух дней, чтобы осмотреть все. Я думаю, завтра ты, конечно, уедешь.

Это был недвусмысленный намек, что ему луч­ше завтра же уехать.

– Да, возможно, я уеду.

Она взглянула на него так, словно умоляла: уезжай как можно быстрее!

– Я уже сказала, потребовалось бы несколько дней, чтобы все посмотреть в Бреннен-Мэнор и Сайпресс-Холлоу. А сейчас я отвечаю сразу за две плантации, пока Ричард в отъезде. Знаешь, те­перь я самая богатая женщина в Луизиане. По­смотрел бы ты, сколько зрителей собралось, что­бы поглазеть, как наш свадебный кортеж направ­ляется из церкви в дом тети Джанин. Мы сидели в белом экипаже, запряженном белыми лошадь­ми. Все красиво и романтично. Ричард хотел, чтобы все выглядело замечательно. Он согласился большую часть года жить в Бреннен-Мэнор, чтобы я была рядом с Джоем.

Одри подошла ближе к Ли, улыбка медленно таяла на ее похудевшем лице.

– Мне действительно очень жаль, Ли, что я не получила письма от тебя. Должно быть, ты чувствуешь себя неловко, но ты же не виноват ни в чем. Я никогда не забуду тебя. Ты это хорошо знаешь. Я очень ценю, что ты решил приехать. Если бы я знала, если бы получила от тебя вес­точку, то ответила бы, убедила бы тебя, что при­езжать не нужно. Мы оба понимаем, что Ричард Поттер – самая удачная партия для меня. Я поняла это, как только вернулась домой. Все случилось так, как ты предполагал. Мне нужно было побывать дома, чтобы решить, чего я хочу в действительности.

Ли поднялся, не спуская с нее глаз.

– Ты совершенно не умеешь лгать, – резко сказал он. – Я еще никогда не видел счастливой невесты, у которой такой жалкий вид. Что-то здесь не так, Одри. Я никуда не уеду, пока не узнаю, в чем дело. Возможно, причина во мне. Может быть, мне удастся уладить все до отъезда.

После таких слов у нее расширились зрачки, в них появилось выражение ужаса.

– Нет! Утром ты должен уехать, Ли. И никогда больше здесь не появляться! Я поговорю с Джоем, с домашними слугами, чтобы никто не прогово­рился отцу и Ричарду о твоем приезде.

Ли вздрогнул, гневно и резко спросил:

– Но почему, Одри?

– Потому что ты – янки. Что же еще? В данный момент отец и Ричард разозлятся, если узнают, что здесь без них побывал янки.

– Дело вовсе не в том, и ты прекрасно это знаешь. Я пойду погулять с Джоем. И поужинаю с тобой вечером. И, может быть, уеду завтра утром, потому что вижу по твоим глазам, как ты напугана. Ты боишься, что я задержусь здесь, и совсем не потому, что тебе страшно за меня. Скорее всего, ты боишься за себя, верно? В чем дело, Одри? Что происходит?

Она замкнулась.

– Моя жизнь тебя не касается, верно? Я за­мужняя женщина и все дело именно в этом! Ты сам говорил, что так должно случиться. Не сле­довало тебе приезжать сюда. Пожалуйста, отправ­ляйся утром. И давай закончим разговор. Ты не должен больше думать обо мне.

– Нет, еще не все кончено. Если бы ты по­лучила мои письма, все могло сложиться иначе.

– Боже мой, Ли! – она властно подняла подбородок. – Случилось бы то же самое. Огля­нись вокруг, ты здесь совершенно чужой человек. Если бы ты даже очень постарался вжиться в наш мир, все равно ничего бы не получилось. Почему ты не хочешь оставить все, как есть?

Он достал из кармана брюк несколько листков бумаги и сердито бросил их на стол.

– Вот почему! Я нашел это в Мэпл-Шедоуз и подумал, что, возможно, это знак мне. Я должен сделать еще одну попытку, независимо от наших различий, я по-прежнему люблю тебя, Одри Брен-нен! И Богу известно, что ты тоже любишь меня!

Одри безмолвно смотрела на знакомые ли­стки. Трясущейся рукой взяла их, внимательно посмотрела на строчки, выведенные собственной рукой:

– Боже милостивый, – прошептала она. – Я забыла, оставила стихи в столе… – нет, нет, она не должна плакать! – Я… я была ребенком, когда писала это, Ли. Это написано даже до того, как мы…

Кровь прилила к лицу и не от того, что стоял невообразимо жаркий день.

– Нужно было сжечь… – по щекам Одри покатились слезы.

Ли взял у нее из рук странички, свернул их бережно и снова положил в карман брюк.

– Никогда, – ответил он. – Ведь у меня от тебя больше ничего не осталось, – он провел по волосам ладонью и отвернулся, чтобы собраться с мыслями. – Моя вина в том, что ты несчастна. Я потерял тебя, Одри! Прости меня.

– Мы потеряли друг друга и… самих себя, но нам известно, что так и должно было произойти. Этот дом, Джой, отец – они для меня самое главное в жизни.

– И поэтому ты вышла замуж за Ричарда Поттера, чтобы защитить Бреннен-Мэнор и Джоя, – он снова посмотрел ей в лицо. – Иногда то, что мы считаем дорогим для себя, не стоит цены, которую приходится платить. Если бы я мог приехать раньше, возможно, нашел бы доводы, способные убедить тебя в правоте моих слов.

О, если бы она могла позволить ему обнять себя, хотя бы на мгновение. Какой защищенной показалась бы она себе в его сильных руках!

– Пообещай, что ты завтра уедешь.

Он протянул руку, стер со щеки слезу.

– Никаких обещаний, Одри. Если ты дума­ешь, что я испугаюсь твоего отца или Ричарда Поттера, значит ты совершенно меня не знаешь. Но ты очень боишься, не правда ли?

Одри не могла отвести от него глаз. Ничто не доставляло ей большего наслаждения, чем видеть его здесь, рядом. Но почему-то все складывалось так безысходно.

– Н-нет! – неуверенно ответила она.

Он наклонился ближе, схватил ее за руку.

– Я не уеду отсюда, пока не узнаю правду о твоем замужестве, Одри. Нам с тобой нужно по­говорить!

Джой вернулся к ним, гордый и довольный, что сможет показать Ли Бреннен-Мэнор. Ли отпустил Одри, но по его взгляду она поняла, что разговор еще не окончен. Он вышел вместе с ее братом. Она смотрела вслед, удивляясь, почему они тогда были такими глупыми. По­чему решили, что не смогут найти никакого выхода?

Стихи… Она собиралась написать песню и оставила черновик в ящике письменного стола… Там, в Мэпл-Шедоуз. С того самого дня, как вернулась домой, она отчаянно отгоняла воспоми­нания о Мэпл-Шедоуз. Ее мучили сомнения, не совершила ли она самую большую ошибку, оста­вив эти листочки в Мэпл-Шедоуз? И не сделал ли он самую большую ошибку, приехав сюда из-за ее песни?