Конрад Фиалковский Бессмертный с Веги

Торможение было настолько мягким, что Томпи его даже не почувствовал. Потом загремели шлюзы.

— Привет, Томпи! — дверь с треском распахнулась, и Фукс просунул в люк терроплана свою рыжую голову.

Томпи выбрался из кабины, и они зашагали по широкому коридору внешней галереи спутника.

— Эти сигналы… они все еще продолжают поступать? спросил Томпи. — Да. Мы все время сидим на приеме. — И что, удалось вам установить местоположение? — Да, установили еще вчера вечером. Источник сигналов находится где–то в созвездии Лиры. — Все как будто сходится…

— Угу… Но, видишь ли… — Фукс помолчал. — Он подает еще какой–то сигнал, дополнительный сигнал, я хочу сказать…

— Может быть, у него расстроились автоматы? Ведь прошло уже столько лет…

— Возможно, но маловероятно. В то время когда он вылетал, нейроника была уже на довольно высоком уровне

— А ты проверил, это действительно он?.. — А кому же еще быть?..

— Не знаю… Следовало бы свериться с хрониками.

— Уже сверялся. По хроникам получается, что это именно его позывные. В хрониках его космолет числится пропавшим.

— Ну что ж, случается, что и пропавшие космолеты возвращаются.

— Да, но не через столько лет… В каком году он должен был вернуться?

— Точно не припомню. Подсчитай сам. Он покинул солнечную систему за двадцать лет до тебя, Томпи. — Вот именно, а летел он всего лишь до Веги. — Ты говоришь так, точно Вега лежит тут же, за орбитой Плутония. Ведь до нее как–никак двадцать шесть световых лет.

— Я летел значительно дальше. Он должен был вернуться за несколько десятков лет до меня.

— Должен был, но не вернулся, — Фукс пожал плечами.

— В этом–то как раз ничего неожиданного нет. Космолеты иногда гибнут… сгорают в тучах космической пыли или входят в атмосферы неведомых планет, чтобы никогда не выйти из них. Но он возвращается — вот что абсолютно непонятно. Допустим, он возвратился бы на пять, на десять, даже на пятнадцать лет позже — это тоже бывает… Но через сто лет?

— А что, если его задержали исследования системы Веги? вопрос Фукса прозвучал неуверенно.

— Абсурд! Ведь целых сто лет! Сто лет активной жизни, а не анабиоза! Он уже давным–давно умер бы.

— А может, он пробыл там как раз в состоянии анабиоза?

— В анабиозе? Нет, это нелепица. Ведь даже для того, чтобы просто повернуть космолет к Земле, необходимо выйти из анабиоза. Нужно на много часов вернуться к нормальной жизни. Ты можешь возразить, что он мог вернуться к жизни позднее, через несколько лет, уже на Веге. Но это тоже невозможно. Ведь у него был витализационный автомат, такой же, как и у меня, когда я летел к Регулюсу. А если такой автомат один раз отказал и не вернул его к жизни сразу же после достижения Веги, то ему уже не сделать этого ни через десять, ни через сто лет. Ведь мы живем не в какой–то космосказке, и автоматы не ведут себя, как капризные принцессы.

— Конечно, ты прав, — согласился Фукс. — Дело совершенно непонятное. И незачем себя обманывать. Мы просто не знаем, что могло произойти. Я повторяю это пятнадцать раз на день всем этим корреспондентам из видеотронии, но они не желают мне верить. У них в голове не умещается, что мы и наши автоматы можем чего–то не знать. Сами они выдвигают предположения одно нелепее другого, но мне не верят.

— Ну что ж, повторим теперь им это в шестнадцатый раз, теперь уже вместе… Но ведь не ради этого вызывал ты меня с Земли?

— Нет, не ради этого. Здесь дело в другом. Видишь ли, Томпи… Ты теперь единственный из знакомых с ним людей, оставшийся в живых… — Неужели?!.

— Да. Я узнал, что ты несколько семестров слушал курс космогонии еще в марсианском институте.

— Возможно, но что из этого? — Томпи вопросительно посмотрел на Фукса.

— Просто я думаю, что лучше тебе находиться здесь, когда он вернется. — Далеко он сейчас?

— Его космолет уже входит в солнечную систему, и сейчас он находится примерно в полумиллионе километров от Земли.

— Значит, мы вскоре перейдем на визуальную связь?

— Да, его можно будет увидеть на экране, как только он поравняется с Луной. — А скорость?

— Выключена в соответствии с программой полета.

Томпи подошел почти вплотную к экрану космоэмитора и тихо спросил: — А имя?.. Как его звали?

— Не помнишь разве? — Фукс глянул на него, на минуту оторвавшись от экрана. — Его звали Бан.

_ Бан?.. Да, теперь припоминаю. Мы еще называли его Бананом. — Томпи неожиданно улыбнулся. — Банан? Что это?

— Фрукт такой. Можешь полюбоваться на него в музее ботаники. Да, в наше время, два века назад, нам, кроме искусственных продуктов, случалось едать и настоящие бананы…

— А он был похож на этот… как его… банан? — Нет, скорей всего нет. И подумать только! Старый Банан подлетает к Земле теперь, когда имена его учеников позабыты даже их собственными внуками!

— Бессмертие — привилегия космонавтов. — Бессмертие? Нет, они далеко не бессмертны… Просто, они спят, запертые в тесных ящиках космолетов, хоть и удаляются с каждой секундой на десятки тысяч километров от звезды, которая некогда была их солнцем. Да, в анабиозе…

По мере приближения космолета Бана к Земле связь улучшилась настолько, что автоматы сочли возможным перевести ее на видео. Томпи вместе с Фуксом стояли перед экраном видеотрона, когда он засветился блеклым светом, показывая кабину космолета. Там под путаницей проводов в прозрачном герметическом контейнере лежал Бан. Автоматы уже начали выводить его из состояния анабиоза. Главный координатор был настолько перегружен, что передавал только данные, необходимые для поправок в прокладывании трассы космолета.

— Все протекает нормально. Автоматы не обнаружили никакой аварии… — Фукс бормотал это скорее про себя.

— В таком случае подай сводку. Может, тогда корреспонденты, наконец, успокоятся и улетят на Землю.

— Придется дождаться, когда Бан заговорит. Впрочем, они и так не улетят, пока Бан не объяснит им причины своего столетнего запоздания.

— Интересно… — после минутного молчания снова заговорил Фукс. — Как ты думаешь, почему все отсеки, предназначенные для проб, пусты?

— Ты проверял?

— Да, еще до того, как мы перешли на видеосвязь.

— А может быть. Ban поместил эти пробы где–нибудь в другом месте?

— Где? Космолет не лабиринт с тысячью укромных местечек.

— А что, если он вообще не брал никаких проб? — решился спросить Томпи.

— Что же в таком случае он делал все эти сто лет?

— Подожди еще минутку и услышишь все это от самого Бана. Судя по его внешности, Бан жил активной жизнью не более десяти лет. Все остальное время он, вероятно, был в состоянии анабиоза. Приглядись к нему повнимательнее. Ведь он выглядит явно моложе меня…

— Ты видишь его на экране. Не забывай, как сильно омолаживает видеотрон.

Тем временем автоматы переложили Бана на кресло. Автовитализатор придвинулся к нему и покрыл его голову десятками электродов. Почти одновременно автоэмитор приступил к повышению температуры тела Бана. Продолжалось это минут пятнадцать. Наконец автоматы отступили.

— Привет тебе на Земле! — произнес Фукс традиционную формулу приветствия возвращающихся космонавтов.

— Где… где я?.. — По–видимому, Бан не расслышал приветствия и растерянно разглядывал кабину спутника, появившуюся на его экране.

— Ты движешься по замкнутой орбите вокруг Земли, сообщил ему Фукс.

— А Вега?

— Что Вега?

Бан с минуту помолчал, а потом неуверенно сказал:

— Ведь я должен был лететь на Вегу. Почему вы вернули меня на Землю?

— То есть как это «вернули»? — удивился Фукс.

— Конечно, вернули, ты ведь говоришь, что я нахожусь в солнечной системе.

— Естественно. Ты ведь возвращаешься…

— Откуда возвращаюсь?

— С Веги, конечно!

На этот раз молчание Бана длилось долго. Наконец он произнес:

— Я не был на Веге.

— Как это не был?

— Не был. Я не видел системы Веги…

— Откуда же ты в таком случае возвращаешься?

— Не издевайтесь надо мной. Ведь вам это известно лучше, чем мне, — на щеках Бана проступил румянец.

— Ничего нам не известно. С момента твоего вылета прошло более двухсот лет. Двести лет! Слышишь? Откуда нам знать, что с тобой происходило?

Фукс почти сорвался на крик.

— Не может быть… Двести лет… Неужели?

Томпи почувствовал, что Бан им не верит.

— Это правда. Поговори с каким–нибудь, автоматом — и сразу убедишься, — вмешался он. — Интересно только, что с тобою происходило все это время…

— Я ничего не помню. Я ни разу не витализировался и наверняка не видел Веги.

— Вот в том–то и дело, но кто же направил твой космолет к Земле, если ты ни на минуту не выходил из анабиоза? подхватил Фукс.

— Не знаю. Говорю вам, что не знаю. Это вы, вы должны мне объяснить все, вы, которые оборудовали этот космолет автоматами…

— Скорее уж наши предки. Это ведь они строили его два века назад, — мрачно заметил Фукс.

— Но если даже космолет вернулся сам по себе, то что же происходило с ним целых сто лет?

Томпи не ожидал ответа на свой вопрос. Да никто, в сущности, и не пытался ему ответить. Бан сидел в витализационном кресле, уставясь в одну точку. Фукс что–то мучительно обдумывал, наморщив лоб.

— Бан! — тихо окликнул Томпи. — Бан! — позвал он громче.

Бан поднял голову и поглядел на него с экрана. — Бан, я когда–то слушал твои лекции.

— Ты — мои лекции? Но ведь ты же старше меня.

— Я меньше пробыл в анабиозе…

— Да, конечно… Как–то вылетает из головы, что возраст — вещь относительная.

— Я несколько семестров слушал твои лекции — повторил Томпи.

— Ну и как, запомнил что–нибудь? — Запомнил. Но почти все это уже стало достоянием истории. Ты и не представляешь себе, как далеко вперед ушла космогония. Да и не только она. Другие науки — тоже…

— Я догадываюсь… А мы… мы что теперь, тоже достояние истории?

— Почти. Здесь сейчас такие автоматы…

— Какие?

— Знаешь, мне иногда кажется, что они разумнее нас. Они читают мысли.

— Это, должно быть, неприятно.

— Все как–то привыкли и не обращают внимания.

— А ты? Фукс не дал Томпи ответить.

— Не принимай этого чересчур всерьез, Бан. Томпи у нас пока еще только осваивается. Когда летишь в космос, следует заранее быть готовым к тому, что мир за время твоего отсутствия несколько продвинется вперед в своем развитии. Это цена, которую приходится платить за участие в экспедициях, цена открытия новых звезд.

— Я ничего не открыл, — Бан произнес эти слова внешне совершенно спокойно.

— Да, не повезло тебе. По–видимому, случилась какая–то авария, но мы сейчас все разузнаем. Проверим записи в запоминающих устройствах автоматов… Что… Что это? Бан!.. Бан!..

Фукс и Томпи всматривались в серую пустоту экрана, с которого лишь мгновение назад на них глядел Бан. Потом изображение съежилось, как зажженный листок бумаги, и исчезло.

— Радар! Поищи его радаром! — крикнул Томпи.

— Нет, все в порядке, он здесь! — Фукс отпустил клавишу радара.

— Да, я здесь. А что, собственно, произошло? Оба одновременно обернулись. С экрана на них смотрел Бан.

— Какая–то помеха в связи, — ответил Фукс. — Вызови автомат управления и спроси его на всякий случай, что случилось, — посоветовал Томпи.

Фукс кивнул в ответ и нажал кнопку вызова. На пульте засветилась контрольная лампочка.

— Координатор управления полетов у аппарата, — голос звучал металлически, как и у всех автоматов, которым не часто приходится разговаривать с людьми.

— Доложите о причинах перерыва в связи. После вопроса Фукса воцарилась тишина, и только мигание красной лампочки свидетельствовало о том, что координатор подготавливает ответ.

— …Облачко газов атомного двигателя неизвестного селеноплана, плотности порядка земной ионосферы… по вхождении в него космолета аннигиляция… излучение в полном спектре частот… причина неизвестна.

— Ты понимаешь хоть что–нибудь? — спросил Томпи.

— Да. Он подает информацию в ускоренном темпе и не соблюдает правил грамматики. Мне непонятен только самый смысл… По–видимому, имеется в виду нечто вроде ядерной реакции… — Где? В реакторе?

— Нет, на броне космолета. И в этом–то самое странное.

— То есть как это на броне? — спросил Бан.

— Сам не понимаю… Погоди–ка! — И Фукс нажал кнопку вызова.

— Концепциотрон, — скомандовал он в микрофон.

— Земной концепциотрон. Вас слушают, — ответ прозвучал почти мгновенно.

— Исследуйте гипотетические причины ядерной реакции на броне космолета. Исходные данные возьмите у мнемотронов нашего спутника. Срочно! — подчеркнул Фукс.

— Задача ясна, — отозвался концепциотрон. — По получении результатов сразу же перехожу на передачу.

— Сейчас мы узнаем причину, — Фукс ободряюще улыбнулся Бану. — Концепциотрон — это подлинное произведение нашей эпохи. Он выполняет работу, которой прежде могли заниматься только великие ученые.

— Значит, теперь уже и великие ученые не нужны? спросил с экрана Бан.

— Ну, это не совсем так. Ведь должен же кто–то создавать концепциотроны и помогать им в автоконсервации.

— А космолеты тоже имеют собственные концепциотроны?

— Да.

— У моего космолета его нет.

— Вполне естественно: ведь двести лет назад они еще никому и не снились. Твой космолет годится теперь только в музей истории техники.

Бан ничего не ответил. Томпи прекрасно понимал его в этот момент.

— Бан, это ведь в порядке вещей. Техника все время идет вперед… — попытался он хоть как–нибудь утешить Бана.

— А как же я?.. Я тоже теперь пригоден только для музея? — спросил Бан.

— Ну что ты! Ты ведь человек. — Ты быстро освоишься, прибавил Томпи. От пультов послышалось жужжание зуммера. Как будто майский жук пробовал перед полетом крылья.

— Извини, Бан. Мне придется на минутку прервать связь. Нужно заняться твоим приземлением. А ты тем временем подготовься к прощанию с космолетом.

Экран погас. В ту же минуту Фукс вскочил с кресла и бросился вдоль зеленых рядов экранов к пульту управления. Там он нажал какую–то кнопку.

— Готово, — сказал он в микрофон.

— Что готово? — не выдержал Томпи.

Он изумленно следил за нервными движениями Фукса.

— Не мешай. Здесь что–то очень важное. Концепциотрон не решился передавать открытым текстом.

— И часто он так?..

Концепциотрон вдруг заговорил голосом дешифрующего его автомата:

— Судя по данным о плотности газа и количестве выделенной при этом энергии, на броне космолета происходил процесс аннигиляции газа.

— И что же?.. — Фукс порывисто нагнулся вперед, да так и застыл в этом положении.

— Либо выхлопные газы ракеты, либо броня космолета представляют собой антиматерию. Правдоподобность второй возможности в несколько сот тысяч раз больше. Все.

— Из антиматерии… — прошептал Фукс. — Как это из антиматерии? Покрыть корпус ракеты броней из антиматерии невозможно. Ведь в любом случае при соприкосновении материи с антиматерией равные их части превращаются в энергию в соответствии с законами Эйнштейна…

— Разумеется…

— В таком случае, концепциотрон ошибается. — Броню из антиматерии нельзя накладывать на обычный космолет, но ею можно покрыть космолет из антиматерии…

— Ну, а как же тогда Бан? Он–то никак не может находиться в космолете из антиматерии.

Фукс как–то странно поглядел на Томпи.

— Да, но только в том случае, если он сам не состоит из антиматерии. С минуту они оба молчали.

— Неужели ты и вправду считаешь это возможным? — спросил, наконец, Томпи.

— Не я, а концепциотрон.

— Этого он не говорил. Я все слышал.

— Не говорил потому, что его об этом не спрашивали. Это вытекает из сказанного.

— Но ведь это же какая–то бессмыслица!

— Ты знаком с работой «Межзвездные перелеты»?

— Конечно. Она была опубликована еще до моего отлета.

— Там есть фраза: «Среди звезд есть вещи, которые и не снились нашим автоматам».

— Я помню. Тогда говорили даже, что кто–то уже в древности сказал нечто подобное.

— Едва ли… В древности не было автоматов.

— Хорошо, но согласись и ты, что история с Баном полная нелепица.

— Более чем нелепица. Это нечто небывалое в истории человечества.

— Вот именно поэтому я и думаю, что концепциотрон ошибается…

— Концепциотрон не ошибается.

— Ты слишком веришь в его непогрешимость.

— Он заслуживает доверия. Это сконденсированные знания многих поколений людей. Он безотказен, как безотказно движение Земли по ее орбите вокруг Солнца. Ты, Томпи, родился не в наше время, и только этим объясняются твои сомнения…

Томпи пожал плечами.

— Хорошо. Пусть твой концепциотрон прав. И космолет и Бан — из антиматерии. Но что дальше?.. Ведь это ничего не объясняет…

— В любом случае это дает основания для выдвижения интересных гипотез.

— Каких еще гипотез?

— Этим займутся концепциотрон и ученые.

— Но ведь Бан ничего не знает и ничего не сможет им сказать.

— Зато знаем мы. Мы знаем, что двести лет назад космолет Бана покинул пределы солнечной системы и направился к Веге. Он возвращается с опозданием на сто лет и состоит из антиматерии. Можно предположить, что космос в окрестностях Веги обладает свойством зеркального преобразования материи. Не знаю, насколько подобное предположение находится в противоречии с основными принципами физики, но если даже оно им и не противоречит, то сразу же возникает сомнение относительно…

— Относительно его возвращения?

— Вот именно. Вероятность того, чтобы космолет попал в солнечную систему, практически сводится к нулю, а ведь Бан не направлял его к Солнцу. — Так чем же ты объясняешь все это?

— Фактором X.

— Не понимаю.

— Не понимаешь? Неужели ты всерьез полагаешь, что подобная трансмутация могла произойти случайно? Я считаю, что здесь в игру входит фактор Х–чужая цивилизация, или называй это как хочешь. Но она есть, и она… она хочет нас уничтожить… — добавил он тихо.

— Уничтожить? Зачем?

— Не знаю зачем. Но посуди сам: если бы не это облачко газов, то космолет Бана через полчаса вошел бы в земную атмосферу. При этом произошел бы взрыв, который уничтожил бы половину планеты!

— Ты преувеличиваешь…

— Ты так считаешь? Космолет Бана составляет массу многих тысяч тонн антивещества. А пятидесяти килограммов антивещества достаточно, чтобы нагреть до точки кипения водяной шар диаметром в два километра. Подсчитай сам…

— Но в таком случае Бану нельзя приземляться в пределах солнечной системы. Разве что на Юпитере или Сатурне.

— Да, нельзя. А он даже не знает об этом… — Фукс в отчаянии переводил взгляд с одного экрана на другой.

— Но он не знает и того, что происходило там, на Веге. Не знает про этот самый «фактор X», не знает, что они разбирали атом за атомом его космолет, а затем и его тело. Они ставили на их место совершенно идентичные атомы, только в их ядрах вместо протонов были антипротоны, а вокруг ядер вместо электроновпозитроны. По сравнению с их техническим уровнем наша цивилизация — эпоха палеолита… Это ужасно… — Томпи умолк.

— Не менее ужасно, чем то, что Бан теперь античеловек, сказал Фукс. — Он не знает, что тело его опаснее для нас, чем атомная бомба древности… Психологически он тот же человек, который покинул Землю двести лет назад. Мышление его, не претерпев изменений, вполне соответствует его личности. У него те же привычки, склонности, воспоминания, только записи эти сделаны теперь на антиматериальной основе. И поэтому… поэтому ему нельзя возвращаться к нам на Землю.

— Ты хочешь сказать ему об этом?

— Пожалуй, придется…

— Но ведь он… Бан… Фукс беспомощно пожал плечами…

— Посмотрим! — И он включил видеотрон. Бан все еще продолжал сидеть на витализационном кресле. Он даже не изменил позы. В кабине тоже ничто не изменилось… А ведь это была антиматерия.

— Все готово, — сказал Бан, увидев Фукса и Томпи.

— Бан, ты не будешь приземляться! — Фукс выговорил это одним духом.

— Почему не буду?

— Ты из антиматерии.

— Я из антиматерии? Ты шутишь.

— Нет, это серьезно.

— Мне не до шуток, Фукс. Честно говоря, мне и без того невесело.

— Ты из антиматерии, — упорно повторил Фукс.

— Ты ошибаешься, я нормальный человек. Нормальный! Слышишь?

— Это не мое мнение. Автоматы…

— К черту автоматы! Они обманывают вас, они ненадежны, а вы в них верите, как в божества.

— На этот раз они не ошиблись.

— Ошиблись, наверняка ошиблись!

— Нет.

— Посмотрим.

— Что ты собираешься сделать?

— Я войду в верхние слои атмосферы. Если вы правы…

— Этого нельзя делать. Представляешь ли ты себе силу взрыва?

— Я все прекрасно представляю, но это не антиматерия. Я — из антиматерии?.. Подумать только…

— Ты полагаешь, что должен чувствовать какую–то перемену?

Вопрос этот поставил Бана в тупик.

— Нет… Пожалуй, нет… — отозвался он, помолчав.

— Вот видишь, а мы не можем так рисковать. Земля — это не испытательный полигон.

— Так что же делать?

— Выходи на замкнутую орбиту вокруг Земли, а автоматы тем временем займутся выработкой решения.

— Нет! Хватит с меня ваших автоматов! — Бан поднялся с кресла, но Фукс предупредил его. Он бросился к эмитору и передвинул какой–то рычаг.

— Управление твоим кораблем мы взяли на себя.

— Не выйдет!

— Вышло. Имеется специальное приспособление для этого. Иногда пилоты возвращаются из космоса с нарушениями психической деятельности, а нам приходится заботиться о Земле, — пояснил Фукс, печально улыбнувшись.

Бан с минуту постоял в нерешительности, а потом медленно уселся в кресло.

— Делайте, что хотите, — сказал он и закрыл глаза.

— Бан… Бан… — прервал Томпи тягостное молчание. Неужели ты и в самом деле ничего не помнишь о своем пребывании на Веге?

— Ничего, — ответил Бан почти шепотом.

— А может быть, они велели тебе уничтожить… Знаешь, такая трансформация мозга, при которой определенное действие становится необходимостью, — быстро добавил Томпи.

— Да нет же, нет! Я чувствую себя обыкновенным человеком, таким, как ты.

— И все–таки они хотели нас уничтожить… — произнес Фукс.

— Что заставляет тебя так думать?

— Самый факт отправления корабля из антиматерии…

— А не кажется ли тебе, что им намного проще было бы выслать излучатель антипротонов?

— Возможно, им хотелось захватить нас врасплох. Мы принимаем на Земле твой космолет, возвращающийся с Веги, а он уничтожает Землю.

— Я с тобой не согласен, Фукс, вмешался Томпи. — Ты приписываешь им свои мысли. А они — если только они действительно существуют — должны мыслить совершенно иными категориями. Захватить врасплох? С таким же успехом они могли иметь намерение оповестить нас о чем–то… Возможно, что подобное изменение материи космолета как раз и призвано служить каким–то сигналом… Может быть, для них это общеизвестная вещь. Может, им и в голову не приходит, что мы не в силах справиться с антиматерией…

— Да какие там сигналы! Ведь вы считаете, что они собирались уничтожить Землю, а противника не предупреждают о задуманном ударе.

— Бан! Как я раньше не подумал об этом! — вдруг воскликнул Фукс. — Ты, кажется, подсказал мне способ проверить их намерения. Я совершенно забыл о сигнале. Может быть, все дело именно в нем. Они же передавали сигнал. Тот дополнительный сигнал, о котором я говорил тебе, Томпи, когда ты только прилетел сюда… Если в сигнале нет никакой информации…

— Тогда это будет означать, что они действительно стремились к нашему уничтожению… — закончил Томпи.

— Координатор!

— Координатор слушает, — отозвался автомат.

— Передать концепциотрону дополнительный сигнал, принятый нами. Необходимо проверить, не содержит ли он в себе какой–либо информации.

— Задача ясна.

— Результаты доложить немедленно, — добавил Фукс.

— Ну вот, Бан, через минуту все и выяснится…

Томпи внезапно умолк. Экран был пуст.

— Бан! Бан! Он исчез! Скорее радар!

Фукс с минуту повозился с видеосвязью, но экран оставался пустым, только на трассе, ведущей к Луне, поблескивали маленькие светлячки грузовых ракет.

— Это конец… — сказал Фукс. — Должно быть, в него попал метеор. Пусть даже самый крохотный, но из материи произошла аннигиляция, и космолет испарился…

— А если все–таки попробовать радар, — неуверенно предложил Томпи.

— Ни к чему!

В этот момент они услышали голос автомата.

— Поступила информация, — автомат четко и не спеша выговаривал слова. — Исследование равнозначно воссозданию. Альтернатива выбора. Если да- конец. Если нет — вторичное воссоздание с перемещением во времени. Конечная цель получение положительного ответа.

— Значит, они все–таки хотели что–то сообщить нам… голос Фукса сорвался на крик. — Но что именно? Я ничего не понимаю.

— Сейчас узнаем. Необходим комментарий! — приказал он аппарату. Ответ поступил мгновенно.

— Исследование объекта связано с его уничтожением. После чего объект воссоздается из материи или антиматерии.

— Наверное, в зависимости от того, куда его высылают, тихо заметил Томпи.

— Космолет был воссоздан и выслан по направлению к Земле. Если он создан из нужного типа материи, пусть остается на Земле. В противном случае следует послать сигнал на Бегу. Тогда его воссоздадут из материи с противоположным знаком и пришлют через какое–то время. Конец.

— По–видимому, они разлагают на атомы все, что обследуют, — Фукс задумчиво смотрел на экран. — А потом заново синтезируют, но это уже значительно сложнее.

— Еще бы, — согласился Томпи. — Правда, если этот процесс отнимает у них целых сто лет… то он и для них твердый орешек…

— Это ничего не доказывает. Может быть, эти существа очень долговечны по сравнению с нами и сто лет — всего лишь маленькая частица их жизни. Да и не в этом дело. Важнее всего то, что они не стремились нас уничтожать!

— И все–таки Бан погиб. Я теперь самый старый человек в солнечной системе, вернее, раньше всех родившийся.

— Это не совсем так. Не забывай, что через двести лет Бан вернется с Веги.

— Вернется?!

— Несомненно. Это они и обещают в своем сигнале. Он, Бан, — это бессмертный с Веги. Он бессмертен благодаря их технике, ибо они записали структуру его тела, его мозга и могут воссоздать Бана в любой момент. Как только сигнал дойдет до них, они примутся за новое воссоздание Бана и космолета, а двести лет спустя наши потомки вторично будут встречать его на пути к Солнцу.