"Повести и рассказы" - читать интересную книгу автора (Аверченко Аркадий)Глава X ПОДХОДЦЕВ УХОДИТ. ЭЛЕГИЯГде-то между двумя подушками, где лежала голова Громова, послышался тихий стон: — Подходцев, серьезно женишься? — Серьезно, братцы… Ей-богу. Надо же. — Подходцев! Не женись, пожалуйста. — Вот, ей-богу, какие вы странные! Как же так можно не жениться?.. — Подумай ты только, — подхватил Клинков. — С нами ты живешь — что хочешь, делай. Затеял ты легкую интрижку — пожалуйста! Мы тебе поможем. Напился ты пьян — сделай одолжение! И мы от тебя не отстанем. — Пожалуй, и перегоним, — подтвердил Громов. — Ну, вот видишь. А жена! Ты думаешь, это шутка — жена? Да вы лучше меня спросите, братцы, что такое жена! — Ты-то откуда знаешь? — Я-то? Я, братцы, все этакое знаю. — Разве ты был женат? — Собственно говоря… как на это взглянуть. Если хотите, то… Да уж, что там говорить — знаю! Пришел пьян — бац лампой по голове! Завел интрижку — бац тарелкой по спине. Сидишь дома — нервы, вышел из дому истерика. А в промежутках — то у нее любовник сидит, то она платье переодевает, то ей какое-нибудь там кесарево сечение нужно делать. — Странное у тебя представление о семейной жизни. — Да уж поверь, брат, настоящее! — Постой, Клинков, не трещи, — остановил его солидный Громов. — А не приходило тебе в голову, Подходцев, такое: просыпаешься ты утром после свадьбы — глядь, а сбоку чужая женщина лежит. И сам ты не заметил, как она завелась. То да се — хочешь ты к нам удрать — «Нет-с, говорит, постойте! Я твоя мужняя жена, и ты из моих лап не вырвешься». Ты в кабинет — она за тобой; ты на улицу — она за тобой. Ночью пошел в какой-нибудь чуланчик, где грязное белье складывается, — чтобы хоть на полчаса одному побыть — не тут-то было! Открывается дверь, и чей-то голос пищит: «Ты тут, Жанчик? Что же ты от меня ушел? Ну, я тут с тобой посижу! Зачем ты меня одну бросил, Жанчик?» Ну, конечно, ты ей возразишь: «Да ведь двадцать-то пять лет ты жила же без меня, дрянь ты этакая?! Почему же сейчас без меня минутки не можешь?» — «Нет, Жанчик, — скажет она, — было бы тебе на мне не жениться… Раз женился — так тебе и надо!» Повеситься захочешь, и то не даст — из петли вынет, да еще поколотит оставшейся свободной веревкой: «Как, дескать, смел, паршивец, вдову без прокормления оставлять!» Пауза. — Подходцев! — Ну? — приостановился Подходцев. — Не женишься? — робко спросил Громов, считая почву достаточно подготовленной. — Женюсь! — вздохнул Подходцев. — Жалко мне вас, но что же делать… женюсь! А который теперь час?.. Ой-ой… Пять! А мы в половине шестого должны кататься. Друзья! До свиданья! Целую вас мысленно. — Подавись ты своими поцелуями. — Громов! Можно надеть твой серый жилет? — Нельзя. Он мне сейчас будет нужен. — Для чего? — Чернилами буду обливать. — Гм!.. Ну, прощайте, братцы. Бог с вами. Клинков поманил его пальцем. — А подойди-ка… Видишь, какой ты неаккуратный: кончик платка опять вылез. — Осел ты пиренейский, — завопил Подходцев. — Да ведь так же и нужно, чтобы он торчал. А ты его уже в третий раз засовываешь. Клинков уткнулся в подушки, и плечи его запрыгали: неизвестно было смеялся он или оплакивал гибнущего друга?.. Стараясь не встречаться взглядом с оставшимися, Подходцев вышел в двери как-то боком, виновато. По уходе его Клинков тяжело встал с кровати, подошел к зеркалу и с плаксивой миной стал разглядывать себя. — Клиночек! Что с тобой? Охота тебе всякую дрянь разглядывать! Уже не думаешь ли и ты жениться?.. — Знаешь, что я сейчас почувствовал, Громов? — обернулся к нему Клинков, и углы губ его передернулись. — Ну? — Стареем, брат, мы… Подходцев женится, а у меня уже седые волосы на висках появились. — А с ребрами благополучно? — С какими ребрами? — Беса в ребре не ощущаешь? — Какого беса? — Ну, говорят же: седина в бороду, а бес… и так далее. Клинков кротко, печально улыбнулся. — Не острится нынче что-то… — Голова не тем наполнена. — Ну, в отношении себя ты преувеличиваешь. — Почему? — Она у тебя ничем не наполнена. — Нет, Клинков, — улыбнулся Громов еще печальнее, чем давеча Клинков. И у тебя ничего не получается. Не остри, брат. — Плохо вышло? — Чрезвычайно. — Да, действительно. Что-то не то… И долго сидели так, осиротевшие, каждый на своей постели, пока не окутали их синие сумерки… |
||
|