"Сон в Нефритовом павильоне" - читать интересную книгу автора (без автора)Глава десятая О ТОМ, КАК В ПОКОИ ФЕИ ПРОНИК НЕЗНАКОМЕЦ И КАК ПРОДАВАЛА ВОЛШЕБНОЕ ЗЕЛЬЕ СТАРУХАУслышав о приходе Феи, Хуан позеленела от ненависти. Но спохватилась, подумав: «Если ловят рыбу — на крючок наживляют завлекательную приманку, если ловят зайца — силки хорошенько укрывают. И я не глупее других: где нужно — посмеюсь, а где нужно — поплачу, но сумею обвести эту певичку. Быть ей у меня в руках!» С приветливым видом госпожа Хуан пригласила Фею к себе. Та первым делом посмотрела на лицо госпожи — оно было странным: белое, но почему-то с зеленоватым оттенком, глаза на нем холодные, как далекие звезды, а губы тонкие! Хуан улыбнулась, даже встала навстречу гостье и говорит: — Я много слышала о тебе, а теперь вот и вижу. Да, вкус у моего супруга неплохой, ничего не скажешь! Значит, отныне нам с тобой жить одной семьей, а нет лучше, чем жить душа в душу, ничего друг от друга не тая, верно? — Спасибо вам за доброту, — поклонилась Фея. — Нам, жалким гетерам, не часто доводится слышать любезные, ласковые речи. Я, наверно, и ответить вам не сумею, как надо. Простите мое невежество и мою невоспитанность. Госпожа Хуан рассмеялась. — Ты только дурочкой не прикидывайся, я этого не люблю. А на прощанье запомни: если мне кто-нибудь приглянется, ему хорошо будет, а если кто не по сердцу придется, того я возле себя не потерплю. Фея откланялась и вернулась к себе в раздумье: «Некогда Ли Линь-фу[177] тоже улыбался, а за пазухой нож держал. Так и госпожа Хуан: разговаривала со мной ласково, а в словах ее чудился мне подвох. Нужно быть настороже, чтобы не попасться в ловушку». На следующий день Хуан сама пожаловала к Фее во флигель. Возле Феи сидели две служанки. — Кто эти девки? — начала разговор Хуан. Это служанки, которых я привезла с собою, — ответила Фея. Хуан внимательно оглядела служанок. — Похвально, что ты не бросила своих старых слуг. Им повезло. А как их звать? — Одну Су-цин, ей тринадцать лет, она — умница. Вторую — Цзы-янь, ей одиннадцать, она хорошая девочка, но пока еще мало в чем смыслит. — И у меня две служанки, Чунь-юэ и Тао-хуа, — рассмеялась госпожа Хуан. — Обе мне преданы, но и глупы обе. Через несколько дней Фея в сопровождении Су-цин зашла к госпоже Хуан. Та взяла гостью за руки и говорит: — Как хорошо, что ты пришла, — одной очень тоскливо! И добавляет, обращаясь к Чунь-юэ: — Сегодня мы с госпожой Цзя будем беседовать целый день. Во флигеле скучает Цзы-янь, пойди к ней и пригласи ее погулять в саду. Служанка госпожи Хуан поклонилась и ушла. — Расскажи мне про гору Лазоревого града и про вашу реку, как она называется? — первым делом спросила служанка у Цзы-янь. — Гора высокая, вся покрыта густым лесом, а река называется Сюньянцзян. На берегу — павильон. А вокруг очень красиво. Жаль, что ты не видела, — ответила она. — А чем твоя госпожа занималась в Цзянчжоу? — Принимала гостей в зеленом тереме, играла в своем домике на лютне. Все веселей, чем здесь. — А какой домик был у твоей госпожи? — Обыкновенный: по углам четыре столба, стены из глины и бумагой оклеены, дверь спереди, дверь сзади. — А наш молодой господин Ян Чан-цюй часто там бывал? — Чуть не каждый день приходил, а уходил на рассвете. — А сколько раз он у вас ночевал? — Откуда мне знать! — Не ври. Я же тебе подруга, никому не скажу, — хихикнула Чунь-юэ. — А я и не вру, — обиделась Цзы-янь. Все так же хихикая, Чунь-юэ приблизила губы к уху Цзы-янь и что-то шепнула ей. Та отстранилась и сказала: — Что он говорил — не знаю, а что моя госпожа сказала, я слышала. «Считайте меня своим другом!» — вот как она сказала. Чунь-юэ хотела спросить еще о чем-то, но увидела вышедшую в сад Лянь Юй, сейчас же встала и ушла, бросив на ходу: — Засиделись мы. Наверно, меня уже хозяйка ищет. Все это время госпожа Хуан беседовала с Феей и играла с нею в «шесть-шесть».[178] Вдруг хозяйка отодвинула доску и говорит: — Я вижу, ты образованная. Наверно, и каллиграфию знаешь? Покажи, как ты пишешь. — Гетеры умеют писать только записочки своим возлюбленным, тут не до каллиграфии, — улыбнулась Фея. Но госпожа Хуан не отступилась и велела служанке принести кисть и тушечницу. — На днях я сама занялась от нечего делать каллиграфией, — сказала она. — Покажи, как у тебя это получается. Фея опять отказалась. Хуан криво усмехнулась, взяла кисть, изобразила несколько знаков, поморщилась и говорит: — Плохо у меня получается, у тебя наверняка лучше выйдет. Отступив перед такой настойчивостью, Фея начертала строку. Хозяйка посмотрела и похвалила. — Да ты мастерица этого дела. Напиши-ка еще что-нибудь, только в другом стиле. Цзя отложила кисть. — По-другому у меня не получится. — Ну ладно, — улыбнулась Хуан. — Мы хорошо провели с тобою время. Приходи завтра снова. Однажды старый Ян позвал вторую невестку к себе. — Твой отец занемог, и мать захворала — они просят отпустить тебя к ним. Приготовь им лекарства и поезжай, а дня через два-три вернешься. Молодая Хуан отбыла в отчий дом, к родителям. Сановный Хуан встретил ее словами: — Мы получили письмо, в котором ты пишешь, что очень больна. Я хотел было забрать тебя, да мать уверяла, что из мужнина дома жену не отпустят. Посоветовала написать, будто мы расхворались, — тогда, мол, не будут препятствовать. Я так и сделал. Что же с тобой? По твоему виду не скажешь, что тебе плохо. Зачем ты вздумала нас пугать? — У меня страдает душа и не дает мне покою ни днем, ни ночью. От этой болезни нет лекарств. Даже мать с отцом едва ли в силах помочь мне, — печально сказала дочь. — Да что же это за болезнь такая у тебя? — поразился отец. — Отец мой! — разрыдалась дочь. — Вы любите меня и хотели найти мне хорошего мужа, но он оказался прелюбодеем и сластолюбцем. Упал Сорочий мост в Серебряную Реку, и никого нет рядом с Чан-э в Лунном дворце, и несчастная, отпевая свою загубленную молодость, поет теперь «Седую голову»![179] Разбита моя жизнь, белый свет не мил! Хуан совсем растерялся, а дочь продолжала свой рассказ: — Будучи в Цзянчжоу, в изгнании, муж мой сошелся с какой-то гетерой и привез ее в дом. Теперь эта гнусная тварь путается со всеми, даже старцами не брезгует, всех в доме оскорбляет, слуг подначивает воровать, служанок отклоняет от праведности и чистоты. А мне она так сказала: «Вы, госпожа, у Яна появились после меня — так почему это должна я считать вас выше себя?» Терпению моему пришел конец: либо она, либо я — иначе я жить не хочу и не могу! — Ах, наглая девка! — разгневался сановный Хуан. — Мою дочь выдал замуж сам император. Этот мальчишка Ян обязан любить и уважать законную жену! А он — подумать только! — гетеру предпочитает! Сейчас еду к Янам и потребую прогнать девку прочь! — Успокойся, супруг мой, — вмешалась госпожа Вэй. — Пока полководец Ян на войне, они ее не выгонят из дому. Нужно придумать что-нибудь половчее. Дней через десять дочь Хуана собралась ехать в дом мужа. Со слезами на глазах уселась в экипаж и укатила. Долго не мог успокоиться сановный Хуан — все жалел дочь и выговаривал жене за ее суровость. Шло время. Минуло уже несколько лун, как Ян отправился на войну. Прошло лето, настала осень, задул холодный ветер, ударили морозы. Фея день за днем проводила в своем флигеле у окна. Дикие гуси полетели на юг, по ночам иней покрывал землю и ясная луна появлялась меж облаков. Фея вздыхала. — Как жаль, что у меня нет крыльев и я не могу улететь вслед за дикими гусями! Увы мне! И одна и еще одна слезинка скатились из глаз Феи на кофту. Вдруг вбегает Чунь-юэ. — Госпожа Хуан просит у вас на время Су-цин и Цзы-янь. Фея обращается к своим служанкам со словами: — Госпожа часто вас хвалит, поэтому, если даст вам сделать работу, постарайтесь ей угодить. Служанки поклонились и вышли, а Чунь-юэ подошла к Фее и говорит: — Всю жизнь вы были на людях, а теперь вот сидите здесь во флигеле одна-одинешенька, потому что наш господин ушел на войну. Фея улыбнулась и промолчала, а коварная служанка продолжает: — Я с детства в доме богатых людей, много видела красавиц, но такой, как вы, не встречала. Все в доме говорят, что вы красивее моей госпожи! — Десять лет я провела в зеленом тереме, — ответила Фея, — образования там не получила, зато в речах научилась разбираться. Тебе меня не провести! Чунь-юэ смутилась и замолчала. А в это время Су-цин и Цзы-янь вошли в покои госпожи Хуан. Та приветливо улыбнулась им. — Помогите приготовить окуней. Прислали мне их из родительского дома — должно быть, вкусные, да вот беда: не умеют мои служанки готовить рыбу. Служанки поклонились и вместе с госпожой отправились на кухню. Итак, Фея догадалась, что Чунь-юэ льстит ей неспроста, но не понимала зачем. Чунь-юэ помолчала-помолчала и говорит: — Пойду-ка я посмотрю, куда это ваши Су-цин и Цзы-янь запропастились. Она ушла, а Фея прилегла, но ей не спалось. Вдруг кто-то испуганно закричал, и в комнату вбежали Су-цин и Цзы-янь. Фея бросилась к окну, потому что крик несся со двора, и увидела: неизвестный мужчина перелезает через ограду, спрыгивает вниз, подбегает к воротам, распахивает их и начинает метаться по двору. Чунь-юэ бегает за незнакомцем и кричит: — Помогите, во флигель забрался чужой мужчина! Старый Ян дремал, когда послышался этот истошный вопль. Он выглянул в окно, и глазам его представилась такая картина: высокий толстый мужчина в светлой одежде бежит через двор, Чунь-юэ догоняет его и хватает за пояс. Незнакомец вырывается и выскакивает за ворота. Старик послал было догнать незваного гостя, но того уж и след простыл. Тогда он созвал всех слуг и приказал: — Никому не спать — охранять дом! Это, наверно, был грабитель. Ворота крепко-накрепко заперли, и старик снова лег, но слуги, среди которых выделялась Чунь-юэ, шумели вовсю. Кто-то из них громко сказал: — Из сумки вора пахнет духами. Видно, успел флакончик стащить. Старый Ян высунулся в окно, обругал болтунов и прогнал. Те отошли в сторонку и открыли сумку. В ней оказалось письмо, написанное на надушенной бумаге с красивыми узорами. Чунь-юэ захихикала: — А вор-то грамотный, только письмо украл. Пойду покажу его хозяйке. Она вошла в дом и разыскала госпожу Сюй. Та спросила, из-за чего весь этот шум, и услышала такой рассказ: — Су-цин и Цзы-янь еще утром ушли к госпоже Хуан и долго оставались у нее. Я пошла позвать их и задержалась на крыльце. Вдруг из флигеля вышел босиком красавец юноша. Наткнувшись на меня, он молчком бросился бежать и пытался перелезть через ограду, но не сумел. Тогда он кинулся к воротам, открыл их и скрылся. Я хотела его поймать, схватила за пояс и сорвала сумку. Вот она, шелковая, дорогая. А в ней мы нашли письмо, — хотите прочесть?! Госпожа Сюй улыбнулась. — Вора прогнали, — зачем же мне его вещи? Только она это сказала, как появилась Хуан и недоуменно спрашивает, что случилось. Госпожа Сюй удивилась в свой черед. — А ты что не спишь, невестка? Та пожала плечами и говорит: — Разве при таком гомоне заснешь? Слуги сказали, будто в вашу спальню забрался вор. Вот я и прибежала сюда. Госпожа Сюй нахмурилась. — Ах они, болтуны! Вор забрался во флигель, а не ко мне. А сейчас его прогнали, и он убежал. Успокойся и ступай спать. Хуан обернулась к Чунь-юэ. — Странно, во флигеле нет ничего ценного — зачем бы лезть туда вору? — Бабочка летит к цветку, потому что он издает аромат. Разве одни шелка да драгоценности прельщают мужчин?! Хуан расхохоталась и спросила: — А что это у тебя в руке? Чунь-юэ со смешком протянула ей письмо. Хуан подошла к светильнику, чтобы прочесть написанное, но госпожа Сюй строго сказала: — Я думаю, молодой женщине из знатной семьи неприлично читать чужие письма. Хуан смутилась и вернула письмо Чунь-юэ. Из своей спальни как раз в это время вышла госпожа Инь. Чунь-юэ сунулась было со своим письмом к ней, но та резко проговорила: — Я не желаю брать в руки вещи вора. Сейчас же убери это. Хуан, видя, что ничего не получается, громко сказала: — Наверно, наша Фея перепугана происшествием. Пойду успокою ее. Она прошла во флигель, где Фея со своими служанками сидела возле огня, еще не придя в себя от испуга. Хуан взяла Фею за руку и нежным голосом проворковала: — С первого дня в этом доме тебя не очень балуют лаской, а тут еще эта беда. Испугалась? — Я многое повидала в жизни, — улыбнулась Цзя, — всякие невзгоды со мной случались. Мужчин я давно не боюсь. Меня беспокоит только то, что это произошло во флигеле и я стала невольной виновницей тревоги и шума. Хуан промолчала, не найдя, что ответить. Но тут в разговор встряла нахальная Чунь-юэ. — Этот вор в самом деле просто баловник. Но в его сумке мы кое-что нашли, а вот это уже не баловство! — Что же? — поинтересовалась Фея. Чунь-юэ вытащила из сумки письмо. Хуан увидела его и начала махать руками. — Зачем нам письмо вора? Кому оно нужно? Брось его в огонь, да поскорее! Но Фея, заподозрив в словах Хуан какой-то подвох, взяла у служанки письмо и прочитала его. На хорошей бумаге с узелком, знаком любовного послания, было красиво написано вот что: «Не видеть Вас один день — все равно что потерять три года жизни. Мерцает огонек светильника, моим думам о Вас нет конца. Бессердечный воитель Ян Чан-цюй уехал далеко на юг, а в пустом осеннем саду осыпаются последние лепестки с цветов, горит в небе ясная луна, и звук Ваших шагов волнует меня. Полководец Ян не муж мне, а только друг, и я остановилась в его доме, чтобы полюбоваться красотами столицы. Наша клятва на верность глубока, как река Сюньянцзян, и высока, как гора Лазоревого града. Я открою Вам ворота, сыграю на лютне, и под зелеными соснами, бамбуком, красивыми хризантемами и кленами мы снова обретем наше счастье. Жду от Вас признаний в любви, жду новолуния!» Окончив читать, Фея спокойно сказала: — Это вовсе не письмо вора, это письмо Феи. Не удивляйтесь, госпожа Хуан, обыкновенное любовное письмо! Та открыла от изумления рот, постояла молча и ушла. А Фея легла, но не могла заснуть из-за тягостных дум: «Даже в зеленом тереме никто не был жесток со мной. Теперь злые люди поспешили опозорить меня, и нет спасения от беды. Как я несчастна! Они сумели подделать мой почерк, однако не так удивительно это, как то, что они прознали о горе Лазоревого града и о павильоне у реки Сюньянцзян, где я встречалась с Яном. От кого, откуда? О, на какую подлость способны люди!» Она расплакалась и тут вспомнила: «Уезжая, Ян советовал мне в трудный час обратиться к госпоже Инь. Завтра же пойду к ней, открою свое горе и спрошу совета!» Едва рассвело, она направилась к Инь. Та встретила гостью ласково. — Поверь, я не меньше твоего огорчена событиями прошлой ночи. — Проделав путь в многие тысячи ли, — печально сказала Цзя, — я приехала к господину Яну не ради плотских утех, а из-за своей любви к нему. Но не успела я поселиться в этом доме, как грязные слухи и подозрительные происшествия омрачили чистоту этого дома и взбудоражили благородное семейство. Если бы я не боялась огорчить нашего господина, я уехала бы к себе немедля — оставаться здесь мне просто страшно. Посоветуйте, что делать, госпожа Инь! — Я не настолько умна, чтобы давать советы. Но говорят, что в беде нужно прежде всего быть самим собой. Успокойся, возьми себя в руки, крепись телом и духом, поступай, как подсказывает тебе твой разум! — ответила та. Однажды, когда Фея, как обычно, была у себя во флигеле, на дворе появилась старушонка. Фея видела ее впервые. — Кто вы, бабушка? — спросила она. Торговка, — ответила та, — продаю разный женский вар. Подскочила Цзы-янь и спрашивает: — А красивые украшения у вас есть? — Все есть, — заулыбалась старуха, — и светлый, будто ясная луна, жемчуг, и веера в драгоценных камешках, что будто звездочки, и кораллы ярче огня, и серебро, и агат всех цветов. Выбирай на любой вкус! Она принялась выкладывать свой товар, а Цзы-янь схватила маленький, круглый, как бусинка, ароматный шарик и спрашивает: — А это что, бабушка? — Средство от злых духов. Если держать эту горошину при себе, можно даже ночью ходить, где хочешь, — злые духи не пристанут. А если мор начнется, никакая хворь тебя не возьмет. Знатные дамы в это не верят, а служанки, те пользуются моим средством. Купи и ты. Цзы-янь взяла одну горошину, показала Фее и попросила купить средство от злых духов. Фея открыла кошелек и спросила Су-цин: — Тебе тоже купить? Та в ответ: — Если достойно себя ведешь, злые духи не пристанут; если соблюдаешь чистоту, никакие хвори не страшны. Не нужно мне это. Раз как-то Цзы-янь стояла возле ворот флигеля. К ней подошла Чунь-юэ и со смехом говорит: — Я слышала, у тебя есть чудодейственное средство от злых духов. Дай посмотреть! Цзы-янь полезла за пазуху и достала из кофты свою горошину. Чунь-юэ захихикала: — А зачем ты ее за воротом носишь? Цзы-янь в ответ: — Так мне старушка посоветовала: если держать горошину на себе, тогда злые духи к тебе не прицепятся и никакая хворь тебя не одолеет. Поздним вечером в дверь флигеля громко постучали — это с фонарем в руке была Чунь-юэ, просившая впустить ее. Фея поднялась и открыла служанке. Та выпалила: — Мне госпожа Хуан велела вам передать: «Я неожиданно и тяжело заболела, — может, никогда больше и не увидимся!» — Что случилось с твоей госпожой? — испугалась Фея. Чунь-юэ что-то невнятно пробормотала и, поставив на пол фонарь, попыталась разбудить Су-цин и Цзы-янь. — А зачем им вставать? — спросила Цзя. — Чтобы отвар целебный приготовить. — Я сама приготовлю. Чунь-юэ убежала, а Фея все-таки разбудила Су-цин и велела идти с нею к госпоже Хуан. Служанка стала одеваться, второпях надела не свою кофту, а Цзы-янь, и пошла следом за госпожой. Хуан лежала пластом и стонала. Увидав Фею, она слабо улыбнулась. — Сейчас мне приятны только самые близкие люди. Я очень рада твоему приходу. Фея осмотрелась и увидела, что в спальне, кроме хозяйки и их двоих, никого нет; на жаровне стоит котелок, в котором, переливаясь через край, бурлит какое-то снадобье. — Где же ваши служанки? — удивилась Фея. — Чунь-юэ я послала известить стариков, а Тао-хуа куда-то запропастилась. Странно, что ни одной до сих пор нет. Фея помешала в котелке и сказала Хуан, что снадобье как будто готово. Хуан попросила: — Не хочу тебя утруждать, скажи Су-цин, чтоб налила мне отвару. Су-цин подошла с чашкой к Хуан, но та вдруг повернулась на бок и принялась на чем свет поносить Тао-хуа. Тут вбежала Чунь-юэ и испуганным голосом закричала: — Кто наливал вам отвар? — То ли госпожа Фея, то ли Су-цин, — ответила Хуан. Чунь-юэ, тоже ругая Тао-хуа, выхватила чашку у Су-цин, подула на снадобье и подала хозяйке. Хуан с трудом приподнялась, понюхала снадобье и вдруг упала навзничь без чувств. Перепугавшиеся служанки и Фея бросились к ней, но она не шевелилась. И тут Чунь-юэ, запрокинув голову, завопила: — Госпожу Хуан отравили! Она вытащила из волос серебряную шпильку, окунула ее в отвар, — серебро тотчас позеленело. Чунь-юэ закричала еще громче, призывая Тао-хуа. Когда та появилась, Чунь-юэ принялась бить ее по щекам, приговаривая: — Где же ты шлялась? Пока тебя не было, наша госпожа попала в руки злодеек, и они ее погубили! Она подбежала к Су-цин и принялась ощупывать ее одежду. Су-цин, расстегивая кофту, заплакала: — Если Небо решило покарать госпожу Фею и меня, то разве не может оно обойтись без такого срама? Она расстегнула последнюю пуговицу, и на пол упала горошина, которую купила у старухи Цзы-янь. Чунь-юэ схватила маленький шарик и всплеснула руками. — Наша госпожа доверилась этим двум злодейкам, принимала их, как родных, а они ее, невинную, молодую, убили! О всемогущее Небо, как можешь ты терпеть такое! Су-цин и ее хозяйка — убийцы! Держи их, пока я схожу за людьми, — велела она Тао-хуа. В это время вошла госпожа Сюй, и Чунь-юэ с плачем рассказала ей, что госпожу Хуан отравили, и, размазывая по щекам слезы, продолжала так: — После ужина госпожа Хуан занемогла. Я и Тао-хуа приготовили две чашки снадобья. Одну чашку я дала ей своими руками, вторую мы оставили на потом, а сами вышли по делам. Неожиданно в спальню заявилась Фея и ее служанка и поднесли госпоже оставшийся отвар. Та была в бреду и, сделав один глоток, тут же упала без чувств. Я опустила в чашку серебряную шпильку, и, видите, она вся позеленела. Тогда я обыскала Су-цин и нашла у нее в кофте яд. Ошеломленная госпожа Сюй не могла вымолвить ни слова. Она пошла к другой невестке и привела ее в спальню Хуан, потом склонилась над больной. — Что с тобой, дитя мое? Хуан в ответ только простонала, притворяясь, что ей совсем худо. Госпожа Сюй не на шутку встревожилась и воскликнула: — Ну сделайте же что-нибудь, бедняжку надо спасать! Чунь-юэ бросилась с кулаками на Фею, крича: — Это она отравила госпожу! Негодная, и еще смеет сидеть здесь, как ни в чем не бывало! — Веди себя пристойно, служанка! Не распускай руки! Без тебя во всем разберутся. Есть в конце концов наш молодой господин! — заступилась Инь за несчастную Фею. Умная Инь начинала догадываться, в чем дело. Отослав из комнаты Су-цин и Цзы-янь, она вместе с госпожой Сюй внимательно осмотрела Хуан и увидела, что никакой опасности нет. Улучив момент, когда госпожа Сюй отвернулась, Инь подмигнула Фее, и та, забрав свою служанку, ушла во флигель. Наконец появился старый Ян. Ему рассказали, что произошло. И он, подойдя к Хуан, потрогал ее руку. Затем подозвал Чунь-юэ и Тао-хуа и приказал: — Будьте неотлучно возле своей хозяйки. Если сболтнете кому-нибудь о том, что здесь было, я вас из дому выгоню! А оказавшись наедине с женой, он сказал: — Не верю, что ее отравили. Даже больше: не верю, что она больна. Странные дела творятся в нашем доме! Вот как коварная Хуан пыталась оклеветать наложницу Цзя! Свекра и свекровь до смерти перепугала, себя не пожалела, только чтобы красивую соперницу извести! Прикинувшись очень больной, она продолжала ждать результатов своей игры. Но никто — ни слуги, ни господа не упрекали ни в чем Фею. Тогда хитрая Хуан послала Чунь-юэ к своим родителям, где служанка припала к ногам вельможи с криком: — Горе, горе! Нашу госпожу безвинную погубили! — Что ты говоришь такое? — схватился за голову сановный Хуан. — Как так — погубили? Когда? За что? И Чунь-юэ пересказала то, что уже говорила госпоже Сюй про две чашки с отваром и пилюлю, найденную у Су-цин, служанки Феи. Лицо госпожи Вэй исказилось от горя. — Значит, моя дочь умерла! Но я говорила, что лучше умереть, чем жить опозоренной, как ужасно, мое несравненное дитя загублено подлой гетерой! Сановный Хуан грохнул кулаком по столу. — Сейчас собираю слуг и иду в дом Янов покарать убийц! Госпожа Вэй схватила мужа за руки. — Вы же слышали рассказ Чунь-юэ. Ясно, что эти Яны и их слуги покрывают злодеек. Они с самого начала были против нашей дочери. Не ходите туда себе на позор! Но Хуан вырвался и закричал, не помня себя от гнева: — Женщина, отойди — не твое это дело! Он кликнул слуг и помчался к Янам. А что произошло в их доме, вы узнаете из следующей главы. |
||||
|