"Русский Рэмбо для бизнес-леди" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Александр)Глава 16Скиф долго не заходил в подъезд. Сидел на поломанной карусели и временами кидал взгляд на дом Ани. Первый снег прикрыл город подвенечным нарядом Скиф поднялся по ступенькам и вошел в исписанный матерщиной лифт. Аня встретила его с нескрываемым испугом. – Добрый вечер, Аня… – Вы уезжаете? – Завтра. Хотел бы с вами поговорить, извиниться за вчерашнее. – Тогда пройдемте к вам, моя хозяйка телевизор смотрит. Не хочется мешать. Телевизор был включен на полную громкость. – Не стоит… – Скиф приложил палец к губам, затем к уху и показал на стены. – Вы давно не были в кино? У вас как раз кинотеатр недалеко. Аня понятливо кивнула и суетливо схватилась за пальтишко. Они долго шли по пустырю молча. В самом темном и пустынном месте Скиф приблизил Аню к себе. Со стороны казалось, будто парочка целуется. – Аня, передайте вашему руководству, что явочная квартира провалена. – Какое руководство, какие явки! – слабо запротестовала она. – Аня, прошу вас отнестись к моим словам серьезно. Передайте, что за квартирой следили по наводке сверху. Пытались взять Засечного и меня. – Вы что-то путаете. Меня один друг семьи попросил принять вас на время. Он вас знает, но просил меня пока его вам не называть. Сказал, он вас потом сам найдет. Насчет гостиницы на дому я все выдумала, когда вы на меня.., ругались. – Вот и передайте мои слова этому другу семьи. Я тоже не мастер конспирации. В кино шли только американские боевики и эротические фильмы. – Я насмотрелась крови на работе, – сказала Аня. – Вы медсестра в операционной? – Нет, врач-травматолог на "Скорой". Я всегда как на войне. – А я голодный, – сказал Скиф. – Пойдемте домой, я вас накормлю. – Нет, пойдемте в кафе, я вас накормлю. – Скиф галантно подставил ей локоть. Аня смутилась: – Я уже забыла, как под руку с мужчинами ходят. В чистеньком кафетерии на десяток столиков сидели всего лишь три школьницы за стаканчиками с мороженым Спиртного и пива тут не подавали. – Вы, пожалуйста, не пейте. Иногда сюда мужики выпивку приносят. Их милиция с позором гонит. Лучше дома выпейте, у меня кое-что найдется, – сердобольно произнесла Аня. – Я так похож на алкоголика? – Нет, но… После лагеря мужчины часто помногу пьют. – Что-то у нас не о том разговор, Аня. Вы простите меня за вчерашнее. Мне очень горько за эту обиду, я ведь знаю вашего отца. – И я вас еще девчонкой видела. Вы к нам с мамой заходили, когда в отпуск приезжали. От отца посылку передали. Дыни, помню, были сушеные. – Но тогда вы жили в Ясеневе в трехкомнатной квартире на Литовском бульваре возле кинотеатра "Ханой". – Там сейчас мама с сестрой живут. А я ведь уже побывала замужем. Эту квартиру нам сделали родители мужа, разменяли свою пятикомнатную. Скиф не так представлял себе этот разговор. Он думал, что Аня примется рассказывать о знакомых, однополчанах, но она была его лет на двенадцать моложе. Что у них могло быть общего? Его обманула ее чересчур взрослая внешность. Иногда ее можно было принять почти за его ровесницу. – Я хотел бы, – наконец-то осмелился Скиф подойти к главному, – встретиться с полковником Павловым, если вы не против. Скорбные огоньки заметались в глубине ее глаз. – Папа погиб при выводе войск из Афганистана. – И, чего-то смутившись, она зашторила эти огоньки взмахом ресниц. – Вчера я встречался с однополчанами. Мне никто не сказал об этом. – Все предпочитают об этом молчать, Скиф. Он погиб в Москве. Застрелился в машине, когда его везли из аэропорта. Так сказали люди из прокуратуры. – Могу сказать лишь одно, Аня: гвардии полковник Павлов офицерскую честь на медные пятаки не менял. – И мужа моего вы знали. Леша Белов, после вас командовал батальоном. – Лешка Белов такую женщину бросил?! – Леша Белов… Майор Белов погиб в Чечне в первую же неделю войны. Тело так и не нашли. Похоронили какие-то тряпки военные. В церкви свечку поставила… Застучали дробные молоточки в голове Скифа – последствие контузии под Скопле, – сжались ладони в кулаки. Бетонной плитой навалилась вдруг на плечи тоска. Тоска и щемящая жалость к сидящей напротив, красивой и распятой за чужие грехи, как сама Россия, молодой женщине – дочери его боевою командира. – А вы не бандит и не рэкетир? – вдруг с наивной простотой спросила Аня. Преодолевая боль в висках, Скиф оторопело посмотрел на нее. – Не обижайтесь, – спохватилась она. – Столько наших общих знакомых пошли так зарабатывать. Даже меня по старой памяти подкармливать грязными деньгами пытались. – Не взяли? – Страшно, – она, как маленькая, зябко повела плечами. – И про вас мне такие страхи рассказывали. Будто вас уже и повесили за зверства на Кавказе и что вы в Сибири какую-то армию собрали и грабите железную Дорогу. Я когда вашу жену по телевизору вижу, так все эти россказни вспоминаю. Скиф по-настоящему рассмеялся. – Мне очень жаль, что я ненароком впутал вас в эти игры, которые крутит кто-то там за моей спиной. А так бы хотелось хоть изредка наведываться к вам в гости. – Правда? – обрадовалась Аня. – Так ходите почаще, пожалуйста. – Я на вас только беду накличу, – невесело покачал головой Скиф. – Куда уже больше, – улыбнулась Аня. Дома их встретил Засечный, голый по пояс, с завернутым в полотенце пацаном на руках. Тот изо всех сил дрыгал ногами. – Ты откуда это, Семен, родню завел? – Это Борька по кличке Баксик. В гаражах на тряпках спал. Чернее негра ночью… Вот взял, чтоб отмыть добела Знакомьтесь. – Да мы уже по гаражу знакомы. Семен, его родители всполошатся, еще с милицией начнут разыскивать. – Его родители сами, как черт от ладана, от милиции шарахаются. Батя его сел, и, видать, надолго, а мать мы на Курском вокзале навестили. Валяется на полу в переходе, морда коричневая, как у торговки в Мозамбике. – Давайте-ка его мне, – сказала Аня. – Вы столько грязи на нем оставили. – Мало тебе, что сам чуть пулю в голову не получил, так еще и мальчишку хочешь погубить. – Не бойся, Скиф, я уже с Лопой договорился. Он его к себе в этот детский сад на службу в казачки возьмет. – Мал он еще для службы. Ему учиться надо, – вконец расстроился Скиф. – Может, к деду Ворону его подкинуть, – сказал он, вспомнив, как на зоне старик часами просиживал у окна, наблюдая за детскими играми по ту сторону колючей проволоки. – Ага-а, твой Ворон его быстро воровским авторитетом сделает! – возмутился Засечный. – Много ты понимаешь в людях, Семен, – окрысился Скиф. – Знал бы ты, скольких таких подранков дед оглоедам на зоне растоптать не дал. Боясь простудить мальчишку, на ночь форточку открывать не стали. Наутро от трех мужиков в комнате стоял такой казарменный дух, что Аня с непривычки поморщилась. С нею простились коротко. Скиф – с надеждой встретиться с единственным в Москве человеком, с которым чувствовал себя, как с родными в далеком детстве. Расчет Скифа оправдался. Ворон, нахохлившись, выслушал короткую историю мальчишки и в сердцах бросил: – Итит иху мать, людей мордуют, аки тварей безгласных! Видно, и впрямь дожили до дня судного… – Так что, птица вещая, берем пацана в сыновья полка? – спросил Скиф. Ворон сердито сверкнул глазами из-под кустистых бровей. – Какого еще полка? – положил он на голову Баксика свою клешню. – Обойдемся как-нибудь без ваших полков. Он учиться будет, а вы уж воюйте без него, коль охота такая у вас. Одному из своих вертухаев Ворон сунул пачку долларов с наказом тут же смотаться в "Детский мир" и купить дитю все, что тому положено по возрасту его и по статусу его паханского внука. Часа через два гостиная деда была завалена фирменными коробками с одежкой, обувью, с игрушками: с автоматами, танками, пушками и детскими конструкторами. Не забыл Ворон даже про компьютерные игры, для "умственного" развития найденыша, и снова погнал вертухая в компьютерный магазин. Еще полдня дед, сам сев за швейную машинку, подгонял, подшивал обновы мальца. А после обеда взял притихшего от всего Баксика за руку и повел показывать ему свою гордость – оранжерею. Снежинки хороводили вокруг фонарей. Засечный сидел за рулем "Жигулей" и вприщур посматривал в сторону Скифа, который у "Мерседеса" договаривался с покачивающимися бугаями в квадратных малиновых пиджаках. Засечный ожидал сигнала тревоги, который должен был подать Скиф в случае опасности – три поднятых пальца. За спиной у Засечного сидели Димыч и Дымыч, готовые в любой момент выскочить на подмогу ночному извозчику. Первые три поездки окончились мирно, четвертая тоже не обещала приключений. Хотя такса была не самая скромная – сто долларов. Засечного клонило ко сну, братья Климовы тоже откровенно позевывали. Вот, впустив в машину каких-то юнцов, впереди тронулся "мере", за ним, держась на солидной дистанции, подался и Засечный. Публика попадалась Скифу-извозчику, как приметил Засечный, мелюзга одна. Писатели, оставшиеся без правительственных гонораров; киноактеры, вышедшие в тираж, как и качественное, гуманное кино, совсем еще теплые нувориши, разбогатевшие только вчера, чтобы спустить все подчистую завтра. Настоящие "новые русские" гоняли, не соблюдая правила, с эскортом из двух машин и в услугах извозчиков не нуждались. Но и "мелюзга" была при деньгах. Скифу исправно отсчитывали сотню долларов. Безденежных клиентов и отказников за всю ночь не встретили. Засечный от скуки перебрался в "Мерседес" и теперь клевал носом за спиной Скифа, а в "жигуле" дружно зевали братья Климовы. Падали и кружились вокруг фонарей похожие на назойливых насекомых снежинки. За годы скитаний по южным краям Скиф отвык от русского снега и морозов. От этого мысли шли в голову какие-то невеселые, тоже словно примороженные. Больше всего Скифа раздражала явная слежка, которую устраивали им неизвестные машины на темных улицах Москвы. "Кто они такие? Что надо им от нас?" – спрашивал он сам себя и не находил ответа. Засечный тоже не знал ответа и спросонья матерился, как одесский биндюжник, не имея возможности по-мужски выяснить отношения с преследователями. Только оторвутся от "Вольво", эстафету подхватывает "Пежо", "Пежо" сменяет какая-то "Шкода", потом снова появляется "Вольво". Скиф нервно крутил баранку, высматривая в зеркале заднего обзора очередной "хвост". И злость подкатывала к горлу тугим комком и хотелось, как Засечный, выматериться в полный голос. "Ох, Россия, ты, Россия! Мать – российская земля!" – лишь чертыхнулся он. Вот мерзнет под аркой постовой милиционер в полушубке и валенках. Не порядку он страж, а надзиратель. Одним словом – вертухай тюремный. А свободы как не было, так и нет. И, верно, никогда ее в России не будет. Кто бы ни пришел там, наверху, к власти, первым делом золотит цепи, привешивает к ним бубенчики, чтоб веселей звенели, и потуже на безгласных рабах затягивает кандалы. Из века в век русская "птица-тройка" летит очертя голову, на дышле своего закона. Меняются цари и их псари, а во все времена сквозь строки русского закона явственно проступают древние письмена "Крепостного уложения". Написано – гражданин, а читай – холоп, смерд презренный. Даже тридцать седьмой год и Великая война ничему не научили Уже в эпоху "прав личности" и "парламентаризма" танки лупят прямой наводкой кумулятивными снарядами по тобой избранному парламенту – радуйся, радуйся царской милости, смерд презренный. И радуется пьяный смерд и "уррраа-а!" орет как оглашенный… Пьяному-то море по колено, что ему Россия – она страна не законов, а обычаев… А они, обычаи-то наши, тоже ни на что не похожи: "Закон что дышло – куда повернул, туда и вышло". Вот и дожили, что Родина превратилась в красивую икону-"новодел" с дыркой на месте лица, куда во времена смут и потрясений каждый очередной кандидат в правители сует свой лик нерукотворный, как в декорации дешевой фотостудии, претендуя на роль отца и спасителя Отечества. Остановившись на красный светофор у "Президент-отеля", Скиф разглядывал выходящих из ресторана покачивающихся посетителей, за плечами которых возвышались массивные фигуры качков-телохранителей. Кто-то из посетителей, вдохнув свежего воздуха, торопился к мусорной урне, кто-то выяснял отношения с себе подобными, перед кем-то, более чиновным, ломали по-пьяному шапку и сгибались в три погибели. "И вот эти сморчки ныне творят судьбу тысячелетней России? – скрипнул зубами Скиф. – А вся нищая Москва вливается по утрам в торговые толкучки с китайским и турецким барахлом и с заморскими эрзац-продуктами, от которых даже в Африке уже носы воротят… Как знать, быть может, эта шантрапа под "рок на баррикадах" снова будет кликать на царство нового отца нации, с таким же сизым носом". |
||
|