"Наш Современник 2006 #2" - читать интересную книгу автора (Современник Журнал Наш)

Николай Рыжков Разрушители Державы

Первый съезд первых демократически избранных народных депутатов, как известно, открылся в Кремлевском Дворце съездов 25 мая 1989 года в 10 часов утра… Сегодня нет Советского Союза, нет съезда и Верховного Совета СССР. Избранники народа спрятали в ящики свои депутатские значки — внучатам на память. Но всем полезно бы помнить, что роспуск съезда и Верховного Совета СССР был первым этапом в череде “демократического” насилия в России после августа 91-го года. И сделал это Верховный Совет РСФСР — тот самый, который всего через два года будет расстрелян из танковых пушек…

Два не очень веселых воспоминания о съезде. Первое — нежелание поддержать вполне разумное, в духе общего демократического настроя, предложение академика Сахарова выслушать платформы кандидатов на пост председателя Верховного Совета СССР. Настрой остался настроем, но предложение не прошло. Поскольку, как вскоре выяснилось, кандидат был всего один и он предпочел сначала быть избранным, а уж потом выступить с докладом. И хотя еще до выборов с трибуны Дворца съездов прозвучали сомнения в целесообразности совмещения двух постов, депутаты эти выступления не поддержали. Их можно было понять: в те дни альтернативы Горбачеву не видели. Известный писатель, авторитетный депутат Чингиз Айтматов и внес его кандидатуру на пост председателя Верховного Совета СССР.

Выборы на пост председателя обещали быть чисто формальным актом, вот почему общий смех вызвало самовыдвижение на тот же пост депутата А. Оболенского. Никому не известный житель города Апатиты, сотрудник лаборатории полярного геофизического института, вознамерился помериться силами с самим автором перестройки… Но в том-то и дело, что этот неизвестный человек своим истинно гражданским поступком хотел всего лишь укрепить едва рожденную демократию. Напомню его слова: “Ведь я прекрасно понимаю, что шансов в борьбе с Михаилом Сергеевичем Горбачевым у меня никаких. Я хочу, чтобы в нашей истории, в нашей с вами практике возник прецедент проведения выборов. Пусть это и не совсем альтернативная основа, но это — выборы”.

Он даже не попал в бюллетень для голосования. Мы, депутаты, не захотели или, точнее, еще не сумели понять, что однажды рожденная и объявившая об этом событии демократия требует ежечасного, ежеминутного, ежесекундного подтверждения собственного существования. Даже в мелочах. Тем более в мелочах! И коли говорить о неприятно резанувшем, так это то, что Горбачев счел за лучшее промолчать. Не пытаюсь угадывать мотивы его молчания, но думаю, он тоже не смог правильно оценить смысл поступка Оболенского.

Пытался угодить своему земляку-соратнику Б. Ельцину народный депутат из Свердловска Г. Бурбулис, внеся его кандидатуру на пост председателя Верховного Совета СССР. Примечателен невнятный ответ Ельцина на это предложение: “В связи с тем, что я со вчерашнего дня безработный, я мог бы, работая серьезно и признавая перестройку, согласиться на какое-то предложение. А сейчас я беру самоотвод”.

Когда Ельцин пришел к власти, он не забыл услуг этого “без лести преданного” человека: назначил его государственным секретарем — на доныне непонятную и ненужную должность. Поистине, долг платежом красен.

Вот, пожалуй, и все о неприятном, так, булавочные уколы совести на фоне действительно памятных дней. Для меня тем более памятных: на заседании нового Верховного Совета СССР утром 7 июня, а потом и на заседании съезда вечером того же дня меня назначили и утвердили в должности председателя Совета Министров страны. Это было не формальное назначение. Долго я стоял на трибуне в тот день, докладывал о программе предстоящей деятельности правительства и отвечал на многочисленные вопросы.

Я стал первым и последним председателем правительства СССР, утвержденным именно съездом. Не стоит думать, что это пустяк, рутинный процесс. Все на том съезде было первым. И первые ошибки, и первые радости. К слову, позднее, во время назначения Верховным Советом предложенных мной членов правительства, депутаты в полную силу показали свой норов — строптивый и не слишком логичный.

По ходу работы съезда все яснее становилось, что на нем происходит организационное оформление оппозиции: стали очевидными ее “кадровый состав”, политическая направленность и методы борьбы за захват власти в стране, и также изменение общественного строя. Расскажу об этом поконкретнее, потому что многое уже в памяти общества подернулось дымкой времени, а молодым людям неизвестно вообще.

Итак, одной из важнейших задач съезда было формирование съездом Верховного Совета СССР. По Конституции он состоял, как и прежде, из двух палат — Совета Союза и Совета Национальностей. Обсуждение этого вопроса было длительным и нудным — десятки выступающих по процедуре составления списков, квот от республик, порядка выдвижения, голосования и т. д. В конце концов все вопросы утрясли и поставили представленные списки на тайное голосование. В бюллетень по выборам в Совет Национальностей от РСФСР было внесено 12 кандидатур, включая Ельцина. За него проголосовали 1185 человек, против — 964. Все остальные кандидаты получили значительно меньше голосов “против”. Особенность же голосования по РСФСР была в том, что при квоте для каждой республики в 11 человек у нее в списках кандидатов было 12. Таким образом, Ельцин в состав Верховного Совета не вошел.

Памятны события, происходившие при формировании Совета Союза. Голосование по кандидатурам таких народных депутатов, которые вели себя нахраписто, нарушая регламент, не покидали трибуну и не отходили от микрофонов в зале, критиковали все и вся, было еще более выразительным. Например, за академика Татьяну Ивановну Заславскую, автора “теории” неперспективных деревень, проголосовали “за” 591 человек, “против” — 1558. Илью Заславского поддержали 829 человек, “против” — 1320. Позднее он “прославился” неблаговидными коммерческими махинациями в Москве на Калужской заставе, а затем сгинул с политического горизонта. Таким же образом “пролетели” на выборах в Верховный Совет Г. Попов, С. Станкевич — будущие неудачливые градоначальники столицы, Ю. Черниченко — известный публицист-аграрий, который критиковал наших селян и в то же время держал в кармане печать им созданной — правда, почти без членов — аграрной партии.

В общем, по итогам выборов в Верховный Совет можно сделать вывод, что большинство народных депутатов не поддерживали зарождавшуюся оппозицию, подспудно понимая или чувствуя, какую опасность она представляет для страны.

Через несколько дней народный депутат, уже избранный в Совет Национальностей, доцент кафедры трудового, экологического и сельскохозяйственного права Омского государственного университета А. Казанник обратился к съезду с предложением вместо себя “включить без голосования в состав Совета Национальностей Бориса Николаевича Ельцина… Я опасаюсь, товарищи, что если назначат повторное голосование, то Бориса Николаевича опять “завалят”, а это совершенно недопустимо”.

Предложение было принято, и Ельцин таким странным образом стал членом Верховного Совета СССР и председателем комитета в нем. В благодарность за этот поступок, будучи президентом России, он назначил А. Казанника генеральным прокурором страны. Но этот наивный и, по-видимому, порядочный человек все-таки разобрался, в какую компанию попал, и быстро вернулся в свой родной Омск.

На третий день работы съезда, после поражения на выборах в Верховный Совет СССР активных ниспровергателей всего существующего в стране, слово взяли Ю. Афанасьев, ректор Московского государственного историко-архивного института, и Г. Попов, главный редактор журнала “Вопросы экономики”. В своих выступлениях они вошли в открытую конфронтацию с властью и большинством съезда. Маски были сброшены!

В своей речи Афанасьев заявил, что съезд сформировал сталинско-брежневский Верховный Совет, избрав в него депутатов низкой квалификации. Им было брошено в зал обвинение “агрессивно-послушному большинству”, которое блокирует прогрессивные начинания на съезде. Кстати, эта формулировка вошла в оборот в ходе работы всех съездов народных депутатов СССР.

Другой будущий лидер оппозиции, Г. Попов, выразил свое разочарование началом работы съезда, обвинив в этом “неразумное большинство” депутатов, не признающих плюрализм мыслей и действующих под диктовку аппарата. Правда, было непонятно, о каком аппарате идет речь — государственном, партийном или парламентском. Поступало же так “неразумное большинство” съезда, по мнению незабвенного Гавриила Харитоновича, только для того, чтобы сформировать послушный воле аппарата Верховный Совет и продолжать оказывать давление на “прогрессивное крыло” руководства страны уже от имени ВС. Поэтому, по его словам, остается подумать об изменении позиций. Во-первых, группа региональных московских депутатов от научных организаций, от творческих союзов считает необходимым выйти из общемосковской делегации. Он предлагал подумать о формировании межрегиональной независимой депутатской группы и приглашал к ней присоединяться.

В конце июля 1989 года в Москве, в Доме кино состоялось первое собрание Межрегиональной депутатской группы (МДГ). Были избраны сопредседатели — Афанасьев, Ельцин, Пальм, Попов, Сахаров. Собрание межрегиональщиков широко освещалось средствами массовой информации, особенно телевидением. Был создан Координационный совет, в который вошли такие депутаты, как Собчак, Травкин, Станкевич, Полторанин, Бурбулис и др. Депутаты от прибалтийских республик выразили желание, чтобы их членство в группе формально не фиксировалось.

Так оформилась легальная оппозиционная структура в нашей стране. Она объединила многих из оппозиционно настроенных депутатов, стала основной силой, организатором разрушительных процессов в конце 80-х годов, закончившихся распадом государства. Лидеры группы и Координационного совета года через два вошли во власть, возглавили Россию, Москву и Ленинград.

Вначале, из тактических соображений, по-видимому, руководство группы продекларировало умеренные цели — оказывать воздействие на республиканские и местные органы власти. В их документах говорилось, что группа будет готовить поправки к документам Верховного Совета СССР и съезда, выдвигать новые проблемы, “не противопоставлять себя Верховному Совету, а напротив, радикализовать сам Верховный Совет, чтобы он скорее начал в полной мере выражать то, что требует народ”.

Прошло немного времени, и стало ясно, что МДГ как депутатская фракция не намерена была ограничивать себя рамками только депутатской деятельности. Она все больше и больше претендовала на особую роль в политической жизни страны. С первых же собраний группы было ясно, что она вступила в конфронтацию со Съездом народных депутатов, с Верховным Советом СССР, с местными органами власти и депутатами, которые не вошли в ее состав. Явно прослеживалось, что группа, объединяющая меньшинство депутатов, претендует на то, чтобы отражать мнение большинства народа и стать реальной силой, противостоящей “партократическим замашкам”. На II съезде межрегиональщики заявили о принципиальном расхождении между ними и большинством депутатского корпуса. По поручению МДГ Афанасьев с трибуны съезда сделал официальное заявление и назвал те разногласия, которые побудили группу перейти в оппозицию.

Практически сразу МДГ встала на антисоветские и антисоюзные (называя СССР “империей”) позиции и начала поддерживать лидеров национальных сепаратистов. Можно вычленить из всей шелухи их притязаний два главных требования, которые затем сыграли роковую роль в разрушении великой Державы. Это — отмена 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС и легализация забастовок. Группа выдвинула лозунг “Вся власть Советам!”, с тем чтобы подорвать гегемонию КПСС, а впоследствии объявила Советы прибежищем партократов и в октябре 1993 года ликвидировала их вообще.

Вскоре между руководителями Межрегиональной группы началась борьба за лидерство. Попытка Афанасьева встать “над группой” закончилась неудачей. Немаловажную роль в этом сыграла его поездка в Японию, где он “подарил” ей наши острова, так называемые “северные территории”. По этому поводу и сейчас ведутся сложные переговоры, в ходе которых нынешнее руководство России категорически не дает согласия на передачу островов Японии. А в то время позиция Афанасьева вызвала восторг правых сил и негодование практически всего народа.

Пик известности Ю. Афанасьева пришелся на момент его выступления на I съезде. В дальнейшем, хоть он и оставался сопредседателем МДГ, его общественная деятельность померкла, он увлекся заграничными поездками, интервью, представительством на различных политических тусовках. Да и свои депутатские обязанности, насколько мне известно, Ю. Афанасьев стал выполнять спустя рукава. В общем, вместо работы он купался в лучах свалившейся на него славы.

До всех этих событий Афанасьев в течение многих лет руководил пионерской организацией страны, воспитывал детей в духе социализма, любви к нашей партии и государству. Вот такие люди с двойной моралью и положили начало череде предательств в годы гласности и плюрализма.

В стенах руководимого Афанасьевым института учились дети известных партийных и государственных деятелей. Эти “потомки” затем с огромным удовольствием топтали то, что создавали их родители. Кончилось все тем, что институт, с согласия его руководства и Министерства образования, за 100 миллионов долларов купил олигарх Невзлин, став во главе этого учебного учреждения, к которому не имел никакого отношения. Правда, его “руководство” длилось недолго. Сейчас он взирает на нашу Родину с “благословенной земли” Израиля.

Понимал ли Афанасьев, что именно так будут развиваться события в его институте, да и во всей стране? Судя по последним интервью, его постигло горькое разочарование.

Руководителям МДГ для расширения поставленных задач необходимо было создать работоспособную структуру. Не получив поддержки своей идеи создать собственную газету, они организовали на базе многотиражной газеты “Советский физик”, издаваемой в Институте атомной энергии имени И. В. Курчатова, выпуск специальных номеров под названием “Народный депутат”. При газете была создана редколлегия и образован фонд депутатских инициатив. Многочисленные группы экспертов и помощников стали, по существу, аппаратом МДГ.

Активность МДГ снизилась из-за внутренних противоречий, она не внесла конструктивного вклада в работу I cъезда, да и ко II-му (в декабре 1989 года) не сумела разработать реальную программу действий. Но она стала ядром, вокруг которого объединились всяческие оппозиционные силы, в январе 1990 года официально образовавшие радикальное движение “Демократическая Россия”. В основу своей идеологии и деятельности оно открыто положило махровый антикоммунизм.

Интересные выводы о создании и деятельности МДГ делали в то время зарубежные средства массовой информации. Канадская “Торонто стар” писала: “Создание группы свидетельствует о том, насколько глубок кризис внутри самой компартии и в процессе перестройки”. “Таймс оф Индиа” утверждала, что МДГ представляет собой “смесь анархистов, коммунистов, либералов, националистов и социал-демократов”, и делала вывод: “Пожалуй, эта группа слишком мало связана, чтобы быть достаточно эффективной”. Британская “Дейли телеграф” отметила, что требования группы “идут гораздо дальше реформ, которые продвигает президент Горбачев. Уверенность новой группы в своих возможностях была укреплена успехом забастовки шахтеров, которая поставила на колени партию и правительство. Эта акция ясно показала радикалам, что их цели совпадают с целями рабочих. Создание группы подтверждает углубляющуюся поляризацию в партии”.

Межрегиональная депутатская группа на первом этапе ее существования, как уже было сказано, взяла на вооружение лозунг “Вся власть Советам!”. Думаю, это не было случайностью: ведь в сознании многих и многих людей само слово “советы” до сих пор воспринимается как власть народа. Именно поэтому бывшие коммунисты, в одночасье ставшие антикоммунистами, уже без малого два десятка лет всячески поносят советскую власть в печати, по телевидению и радио.

К сожалению, ход событий привел к тому, что с годами властные функции советов становились все более формальными, поскольку они, эти функции, постепенно сосредоточивались в органах партийного руководства. И поэтому вполне естественно, что когда в связи с перестройкой встала задача фактически вернуть нашему обществу подлинно социалистический характер, то одним из важнейших направлений ее решения явилась всесторонняя демократизация страны, и в первую очередь — возвращение реальной власти Советам народных депутатов. Так в 1988 году в политической жизни страны вновь зазвучал лозунг “Вся власть Советам!”. Его выдвинул Горбачев на XIX партконференции, и в то время этот призыв означал — в отличие от предреволюционной ситуации начала XX века — передачу власти из рук ЦК КПСС в руки Советов народных депутатов.

Конечно, само требование, выраженное словом “вся”, в обстановке 80-х годов было абсолютно неприемлемым и, по большому счету, ошибочным. Однако лозунг этот отражал главное: у советов постепенно открывалось второе дыхание. Начиная с 1989 года они постепенно освобождались от исторически возникших слабостей и недостатков и, переживая трудности возрождения и развития, становились все более реальной, все более эффективной властью…

Вера в огромный потенциал обновленных советов была тогда присуща многим политикам страны, в том числе и мне. Я часто вспоминаю выступление на съезде народного депутата, академика А. Сахарова. Неважный оратор, с плохой дикцией, он, как всегда сумбурно — и вместе с тем вполне отчетливо, — говорил о роли советов, о том, что они должны взять в свои руки власть в республиках, областях, районах, селах.

Один из сопредседателей МДГ, Андрей Дмитриевич Сахаров оставил большой след в общественной жизни страны. Я знал его, но близких отношений у меня с ним не было, да и политические взгляды у нас во многом не совпадали. И вот этот человек, посвятивший себя науке, один из создателей водородной бомбы, как народный депутат с первых же дней работы съезда стал играть там заметную, важную роль. Он, слывший “отцом демократии”, связывал ее именно с советской формой государственного устройства, что и зафиксировал в своем проекте Конституции*. У меня сохранилась копия этого документа с пометками автора. И как же тогда понимать тех, кто, клянясь именем Сахарова, в одночасье уничтожил власть советов?…

Напомню, что советы родились в нашей стране и стали характерным признаком ее политической организации. Они самым естественным образом выросли из многовековых соборных, коллективистских традиций народа. В нашем менталитете “мы” доминирует над “я”, и именно советский строй существенно укрепил эту особенность психологии граждан СССР и большинства государств, появившихся на его территории.

Сейчас правящие круги насильственно насаждают в стране капиталистический строй. А он, вопреки нашим традициям, с неизбежностью выдвигает на первое место в сознании каждого человека “я”, к тому же чудовищно гипертрофированное и противопоставляемое отброшенному на задворки “мы”. И можно сказать, что с этой точки зрения вполне естественно, что именно советы стали первой жертвой оголтелых отечественных идолопоклонников дикого капитализма.

…Наступили сентябрьско-октябрьские дни 1993 года. Конституция, на которой лежала рука президента России при его инаугурации, им же попрана. Представительная власть в лице Советов народных депутатов распущена на всех уровнях. Лозунг, который открыл демократам путь к управлению страной, выброшен на помойку.

Я часто думаю: если бы Сахаров был жив, как повела бы себя оппозиция? Эволюционным ли путем менялось бы государство или революционными методами — “разрушить до основанья, а затем…”? Оценивая сложившуюся ситуацию в стране, разбуженной гласностью и “плюрализмом”, я получил единственный ответ: эволюция народом в то время не воспринималась. Это я ощутил на собственном примере: все мои предложения по переходу экономики на рыночные отношения при развитой системе социальной защиты населения и с государственным регулированием рынка встречались в штыки: дай все сегодня, через 500 дней, а не через 6-8 лет!

По-видимому, это была достаточно адекватная реакция людей на долгое ожидание земных благ, о которых партия говорила на протяжении многих лет до перестройки. Да и неуемные обещания генсека и президента Горбачева также подорвали у народа доверие к власти. И это было одной из причин того, что люди приветствовали и поддержали предложенного им нового лидера Б. Ельцина, с его бонапартистскими замашками и примитивным, но действенным популизмом. Народ увидел в нем нового мессию, как когда-то, в 1985 году, понадеялся на Горбачева.

Что касается Ельцина, то я напомню лишь несколько фактов из его так называемой эпохи: у большинства людей еще свежи в памяти его клоунские замашки на посту президента страны, чудовищное воровство тех, кого называли “семьей” главы государства, а главное — разгром народного хозяйства, ограбление, обнищание и вымирание населения, деградация всех сфер духовной жизни, расцвет преступности, вплоть до массового террора, и т. д., и т. п. Потребовались годы, чтобы народ отделил “зерна от плевел ”. И слишком дорого он за это заплатил.

В 1989 году Ельцин совершил поездку в США.

Поскольку миллионы людей на горьком опыте убедились, что вся его “демократическая” деятельность представляет собой грубое варево из глупейших, зачастую пьяных ужимок самовлюбленного провинциального актера-самоучки, сплошной демагогии и наглого вранья по любому поводу, я не стану приводить здесь его собственные рассказы об этой поездке, а процитирую небольшие отрывки из статьи итальянского журналиста В. Дзукконы, не слишком известные у нас в стране.

“Американская ночь “перестройки” пахнет виски, долларами и освещается светом прожекторов. Борис Ельцин, народный герой Москвы, Кассандра Горбачева, обличитель гласности, проносится над Америкой как вихрь; его слова вылетают и возвращаются обратно. Он оставляет за собой след в виде предсказаний катастроф, сумасшедших трат, интервью и особенно запаха знаменитого кентуккского виски “Джек Дэниэлс” с черной этикеткой. Пол-литровые бутылки он выпивает в одиночестве за одну ночь в своем гостиничном номере в Балтиморе, куда он приехал по приглашению факультета политических наук Университета Джона Гопкинса. Ошалевшего “почетного профессора”, который рано утром приехал за ним, чтобы отвести в конференц-зал университета, Ельцин одарил слюнявым пьяным поцелуем и наполовину опорожненной бутылкой виски. “Выпьем за свободу”, — предложил ему Ельцин в половине седьмого утра, размахивая наполненным стаканом, одним из тех, в которых обычно хранятся зубные щетки и паста в ванной комнате. Но выпил он в одиночестве…”.

И еще один факт, далеко не всем известный; это уже из меморандума Д. Гаррисона, координировавшего поездку Ельцина по США: “Когда самолет приземлился, Ельцин спустился с трапа, но вместо того чтобы приветствовать ожидавшую его делегацию, он прошел по взлетно-посадочной полосе к хвосту самолета и, повернувшись спиной к нам, стал мочиться на задние шасси самолета. Потрясенные, мы стояли в неловком положении, не зная, что и думать. Ельцин вернулся, не сказав ни слова, пожал руки должностным лицам, получил букет цветов от молодой женщины и сел в ожидавший его лимузин”.

Скажу откровенно, мне не доставляет удовольствия цитировать эти отрывки из прессы. Противно читать о распоясавшемся за океаном нашем соотечественнике: этот движимый животными инстинктами человек через два года станет “всенародно избранным” президентом Российской Федерации!

Читая иностранные публикации тех дней, обращаешь внимание, как наш будущий президент развязно и недопустимо говорил о своей стране. Хочу напомнить, что у политиков существует неписаное правило: о своих, отечественных проблемах следует говорить у себя в стране.

Вспоминается, как канцлеру ФРГ Г. Шмидту во время его визита в Москву был задан вопрос о его политическом сопернике Г. Коле. Он ответил лаконично и однозначно: “Я приехал в Москву не затем, чтобы высказываться о господине Коле. Это я сделаю в Бонне”.

В своей книге “Президент, или Уотергейт по-русски” В. Г. Губарев, бывший в то время заместителем главного редактора газеты “Правда”, довольно ярко описывает реакцию читателей и общественности на репортажи об американском вояже Ельцина: “Такого не может быть, это клевета на хорошего человека” и т. д. Показали по телевидению запись пребывания Ельцина в США — грубая фальсификация, специальная подделка, смонтировали растяжение слов и т. п. А то, что трибуна, с которой он должен был выступать в университете в Балтиморе, стоит нормально, а человек возле нее, мягко говоря, держится неустойчиво — это технический монтаж. Создается специальная комиссия Верховного Совета СССР, производятся ярые нападки на руководство страны, проходят митинги — все это направлено на поддержку дорогого защитника народа — Бориса Николаевича.

Да, тогда трудно было переубедить людей: они ждали такого “борца с привилегиями”, как Ельцин (или кого-то подобного) — и моментально, не задумываясь, сотворили себе кумира. Негатив о Ельцине отвергали с порога. Произошло “купание в мешке” — навет; проспал в самолете встречу с президентом Ирландии в Шенноне — враки. Но когда он в непотребном виде дирижировал оркестром в Германии и все это было показано по телевидению, иллюзии у многих наконец улетучились.

Осенью 1990 года по стране прокатились массовые митинги. Они были организованы лидерами “Демократической России”. На вооружение был взят более радикальный вариант завоевания власти в стране.

Я с содроганием вспоминаю ту осень. Полки магазинов пусты, в морских портах стоят суда с продовольствием и товарами народного потребления, а желающим принять участие в их разгрузке вручают деньги и отправляют восвояси. На железных дорогах создаются пробки, практически перекрывающие жизненные артерии страны. На полях гибнут хлеб, овощи, в садах гниют фрукты. На страну обрушилось сразу всё: всевозможный дефицит, преступность, обострение межнациональных отношений, забастовки. Фактически в государстве наступила полная дестабилизация экономической, да и политической жизни.

Кому это было выгодно? Тем, кто ни с чем не считался в своих действиях по дискредитации государственной власти и кто рвался к ней сам. В итоге власть была парализована. С тех пор на протяжении более полутора десятков лет, чтобы задним числом оправдать приход к власти “демократов”, по телевидению показывают одни и те же кадры: пустые полки продуктовых магазинов. Но нынешние “независимые” властители СМИ стыдливо умалчивают о том, почему они пустовали.

У меня часто возникает вопрос: а что если бы это случилось “при Ельцине” или даже при нынешней власти? Сколько лет эти люди провели бы в местах не столь отдаленных, чтобы остудить свои головы? Отвечаю: много! И это правильно — не играйте судьбой народа и своего государства.

Митинги проводились везде, практически без всяких разрешений. В стране брала власть охлократия. Но кто накалял и без того сложную, тяжелую обстановку до крайнего предела, кто организовывал массовые демонстрации, превращая их в средство разрушения структур, а с ними и самого нашего государства? Пожалуйста, вот список основных “игроков” судьбами своего народа, опубликованный, например, в листовке, объявляющей о митинге на Манежной площади 16 сентября 1990 года: “Участвуют: Ю. Афанасьев, И. Заславский, Т. Гдлян, А. Мурашев, Г. Попов, А. Собчак, С. Станкевич, Г. Якунин. Приглашен Б. Ельцин”. Правда, после прихода этой публики к власти Манежную площадь очень быстро перерыли и изуродовали, мягко говоря, безвкусно оформленным торговым центром, дабы никто уже не мог проводить там митинги уже в “демократическое” время.

Некоторые из этих имен (и иже с ними) уже забываются, а напрасно: они и составляли первый эшелон тех, кто сделал то, чего не сумел добиться Гитлер: привел страну к величайшему в ее истории краху. Скажу несколько слов лишь о некоторых из них.

Гавриил Харитонович Попов заявил однажды, что именно он уничтожил Коммунистическую партию Советского Союза. Как всегда, он явно завысил свою роль, но отрицать его активный вклад в этот губительный для страны процесс не приходится. В дальнейшем разочаровался в своем ставленнике Ельцине, но до этого побывал в кресле градоначальника столицы и максимально использовал этот пост в своих личных целях: реквизировал хороший “кусок” партийной и государственной собственности, на базе которой создал большое частное учебное заведение — международный университет — и стал его руководителем. Я часто читаю его статьи в центральных газетах и не узнаю прежнего Попова: теперь он выступает под маской государственника, защитника русского народа. Натура, однако, всё равно проявляется: недавно он выпустил книжонку, в которой собрал из разных источников все самое дурное о Красной Армии в период Великой Отечественной войны, о поведении некоторых солдат и офицеров в Германии, ни словом при этом не обмолвившись о том чудовищном, что творили гитлеровские изверги в нашей стране.

На заседаниях Верховного Совета СССР часто вступал в дискуссию молодой, аккуратненький и благообразный народный депутат Станкевич. Он, как и его коллега Собчак, объявил себя “романтиком” новой демократии. Станкевич использовал этот “благородный имидж” и свое служебное положение московского вице-мэра для личного обогащения. Трогательные отношения с криминальными структурами, взятки, присвоение квартиры бывшего советского министра Н. Патоличева и прочие “художества” характеризуют этого “романтика-демократа”. Немудрено, что уже в период депутатства Станкевича в первой Госдуме правоохранительные органы предъявили ему обвинение в получении взятки. Депутаты тогда не дали согласия на лишение его иммунитета. Но, как известно, чует кошка, чье мясо съела — и в оставшееся до истечения депутатских полномочий время сей “романтик” потихоньку с дипломатическим паспортом выехал за пределы страны. Потолкался в США, Германии и, наконец, подался в Польшу, где Интерпол и напал на его след. И снова “либеральные” шавки подняли лай по поводу того, что “темные силы” якобы чинят расправу над демократом первой волны.

Примерно то же самое можно было бы сказать практически обо всех “демократах” и “либералах”, оказавшихся у власти. Мало, позорно мало оказалось тех, кто выдержал искушение ею. Да и сами “демократические” убеждения оказались политической шелухой. Вот лишь один пример: в “тоталитарных” условиях митинги проводились по любому поводу, в любое время и в любом месте, включая Лужники. При “демократической” власти появились различного рода жесткие ограничения, административные запреты, применение насилия, спровоцированные столкновения работников правоохранительных органов с демонстрантами. Сейчас идет судебный процесс над 39 молодыми людьми, которых приводят в суд в наручниках, так как они ворвались в комнату приема посетителей Администрации президента. Их обвиняют в том, что они организовали “массовые беспорядки”… Сравните Лужники, Манежную площадь — и комнату в приемной!

16 мая 1990 года в Большом Кремлевском дворце открылся I съезд народных депутатов РСФСР. В соответствии с Конституцией открыл его председатель Центральной избирательной комиссии по выборам народных депутатов РСФСР, ныне покойный В. И. Казаков. На день открытия съезда были избраны 1059 депутатов, свободными оставались 9 мандатов. В. Казаков сообщил, что на съезде присутствуют М. Горбачев, Н. Рыжков и А. Лукьянов, члены Президентского совета, члены и кандидаты в члены Политбюро, секретари ЦК КПСС.

Разгорелась острая борьба вокруг повестки съезда, избрания председателя Верховного Совета РСФСР. Депутаты разделились на два открыто и резко враждебных лагеря: ориентирующихся на КПСС и приверженных блоку “Демократическая Россия”. Памятен этот съезд также марафоном по избранию председателя Верховного Совета РСФСР. Только 29 мая им стал Б. Ельцин, набравший 535 голосов при необходимом минимуме 531 голос. Четыре голоса — это примерно полпроцента депутатов съезда — в конечном счете определили его дальнейшую политическую судьбу, а вместе с тем и судьбу России!

Вопрос о руководстве Верховного Совета РСФСР еще на стадии подготовки к съезду неоднократно обсуждался на Политбюро. На мой взгляд, оно, особенно секретари ЦК под руководством Горбачева, допустили грубые ошибки в этом важнейшем кадровом вопросе. Они рекомендовали явно непроходные в сложившейся обстановке кандидатуры — А. Власова или И. Полозкова. На одном из заседаний Политбюро я твердо сказал: это неплохие товарищи, но их не поддержат на съезде. Мы будем вынуждены отдать этот пост Ельцину, не скрывавшему своего стремления стать во главе высшего в то время органа власти республики, которая практически определяла жизнь всего государства. В своем выступлении я сказал, что мы должны рекомендовать любого общесоюзного руководителя на этот высший пост России — Рыжкова, Лигачева или кого-то из других членов Политбюро и секретарей ЦК. Однако конкретного решения по этому поводу так и не было принято.

С самого начала работы съезда встал вопрос о суверенитете РСФСР. Дискуссия была жаркая и продолжалась три дня — 22, 23 и 24 мая 1990 года. Просматривая сейчас стенограмму обсуждения, хочу отметить: депутаты занимались в основном частными вопросами. По-настоящему ни один из депутатов ни разу не возразил против того шага, который стал роковым в истории Советского Союза, поскольку практически создал почву для его распада. В дискуссии приняли участие 40 человек, затем работала редакционная комиссия. Различные варианты Декларации о государственном суверенитете РСФСР с многочисленными поправками, в том числе о верховенстве законов республики над союзными, обсуждались и голосовались два дня — 11 и 12 июня. Итоговое голосование состоялось 12 июня. За принятие Декларации проголосовали 907 депутатов, против — 13, воздержались — 9. Политическая слепота, неспособность просчитать последствия такого шага охватила даже коммунистов. Итог подвел уже председательствовавший Ельцин:

— Решение принято. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Возгласы: ура! ура!)

— Поздравляю всех народных депутатов и все народы Российской Федерации. (Аплодисменты.)

Так первый съезд народных депутатов России стал главным разрушителем великой Державы, а 12 июня 1990 года, объявленное “демократами” великим праздником, стало днём вселенского позора.

За общими словами, как обычно в политике, стояли реальные интересы. Они были различными, но их носителей объединяла, на мой взгляд, одна задача — любой ценой освободиться от “опеки” центральной власти — и партийной, и государственной.

Передо мной лежат стенограмма этих заседаний и список итогового поименного голосования. Много знакомых фамилий людей, которые голосовали “за”. Позднее, через несколько лет, я задавал некоторым из них вопрос: почему тогда они поддержали Декларацию о суверенитете России? Единственный ответ гласит: мы даже не предполагали, что она приведет к разрушению СССР.

Но для того чтобы российский суверенитет сыграл отведенную ему роль в уничтожении СССР и существовавшего в нем строя, нужно было придать этой идее практически работающий механизм. И он был создан в виде идиотского, с точки зрения нормальной логики, положения о верховенстве российского законодательства над общесоюзным. Другими словами, “часть” была объявлена стоящей выше “целого”. Это означало, что организационные, а с ними и материальные, финансовые и прочие ресурсы выходили из-под управления общегосударственного Центра, что фактически делало бессмысленным само его существование. Вот этого уже нельзя было, извините, не понимать до, во время и после голосования.

Тринадцатого июня 90-го года, рано утром, я провожал премьер-министра Великобритании М. Тэтчер в аэропорт. Она находилась с визитом в Москве и вылетала на открытие школы, построенной ее страной в разрушенном Ленинакане (в Армении).

Не успели сесть в машину, как она начала разговор:

— Господин Рыжков, я вчера вечером узнала по вашему телевидению, что российский парламент принял закон о суверенитете, и самое главное — о верховенстве российских законов над федеральными. Вы в курсе дела? Как Вы к этому относитесь?

— Да, конечно, в курсе, — ответил я. — Можно было бы согласиться с самим понятием “суверенитета”, так как Россия практически имела меньше прав, нежели другие республики Союза. Но никак нельзя оправдать его наполнение — в том числе верховенство республиканских законов над союзными. Это начало разрушения единого государства. Оно не сможет в этих условиях функционировать, тем более что вслед за Россией немедленно сделают то же самое остальные республики.

Так была поставлена точка в вопросе расчленения единого государства. Первый съезд народных депутатов Советской России стал главным разрушителем великой Державы, а новое руководство России выступило здесь в роли троянского коня. Воистину, великие государства создают великие люди, а разрушают презренные пигмеи.

(Продолжение следует)