"Остановка на планете 'Долгий Год'" - читать интересную книгу автора (Пол Фредерик)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Мерси МакДональд отправилась проведать Бетси арап Ди, она нашла свою подругу в Нижнем Общем зале звездолета, занимающейся изготовлением очередной самоделки: на сей раз это была вышивка, но внимание ее было приковано к изображению планеты Долгий Год, проецируемому на настенный экран.

— Теперь мы получаем уже хорошую картинку, — откоментировала это Мерси, лихорадочно думая, как начать разговор. От планеты их отделяло несколько световых дней; еще четыре-пять недель полета, и они будут на орбите, а потом начнется сумасшествие с переброской товаров и собственно торговлей.

Мерси потянулась, чтобы достать до экрана и обвела кончиком пальца очертания единственного на планете континента. Он был в чем-то похож на грушу, самая широкая часть которой располагалась прямо по экватору.

— Как ты считаешь, куда приземлятся посадочные партии? — спросила она. Бетси только неопределенно пожала плечами, поэтому Мерси ответила сама: — Скорее всего, прямо возле их города, вот здесь. — И она указала пальцем на то место, откуда поступали радиосигналы. — Должно быть, мы прилетаем в самое лучшее время года. Они называют его весной.

Бетси наконец нашла в себе несколько слов, но лучше бы она их не произносила:

— Для малыша это было бы очень здорово, — тихо сказала она, склонившись над вышивкой.

Мерси прикусила губу и решила подойти с другой стороны.

— А как насчет того, чтобы ты мне немножко помогла? — вкрадчиво начала она. — Надо бы проверить кое-какие специальные программы по складу, чтобы мы могли узнать, что у нас есть на продажу.

— Зачем? — глянула на нее Бетси. — Ведь мы уже делали это, Мерси.

— Понимаешь, мне хотелось бы сделать это еще раз, чтобы быть уверенной на все сто. Нехорошо получится, если внезапно выяснится, что мы просмотрели что-нибудь, когда уже улетим, так?

Бетси вздохнула и отложила свое рукоделие. Потом она подняла глаза на подругу.

— Я знаю, зачем ты это делаешь. Ты пытаешься занять меня чем-нибудь, чтобы я не унывала, ведь правда? Только не стоит беспокоиться. Я могу занять себя и сама, ты же видишь.

— Я вижу, что ты все еще в депрессии, — рассудительно заметила Мерси.

Бетси согласно кивнула.

— Естественно. Я все еще нахожусь на этом проклятом корабле. Но я обещаю тебе, что когда-нибудь еще оживу.

Мерси МакДональд вскинула брови.

— Ты что, и вправду считаешь, что те несколько недель, что мы будем на планете, как-то помогут?

— Кто говорит о нескольких неделях? Я остаюсь там.

Мерси с удивлением глянула на подругу. То, что Бетси арап Ди собиралась «спрыгнуть» на планете Долгий Год было как раз неудивительно подобные мысли посещали чуть ли не каждого, всякий раз, когда они готовились к высадке на очередную планету. Необычным было то, что она высказала это вслух, пусть даже и своей лучшей подруге.

— Хореджеру не понравилось бы то, что ты сейчас сказала, предупредила Мерси. Капитан уже целых пять своих радиопроповедей посвятил тому, что никто не имеет права оставить звездолет, упоминая и то, какие наказания ожидают того, кто хотя бы попытается это сделать.

Бетси засмеялась, причем смех ее был совершенно безрадостным.

— А ты считаешь, что меня хоть как-то волнует понравится ли это Гансу? — спросила она. — Неужели это ты, Мерси?

Когда у Мерси МакДональд появлялись проблемы, требующие обсуждения, в первую очередь доверенным ее собеседником становилась Бетси арап Ди. Но, поскольку сейчас у Бетси и своих проблем было невпроворот, нужно было обратиться к кому-нибудь другому. И этот некто должен быть другом. Настоящим.

Список возможных кандидатов был не слишком велик. Небольшая вселенная «Нордвика» была слишком мала, чтобы в ней оставались незнакомые, но большинство населявших эту вселенную не были друзьями. Понятное дело, друзьями самой Мерси МакДональд. Конечно же, верной подругой была Бетси, но сейчас она потеряла ребенка. Еще одним верным другом был капитан «Нордвика» — естественно, не нахальный и грубый Ганс Хореджер, а настоящий капитан, Арнольд Хокинс. Еще были три старых штурмана-астрографа: Мойра Гноретти, Иегуда бен Аарон и Дикки Детвейлер. Все они стали членами экипажа очень давно, как капитан и сама Мерси МакДональд; все они голосовали против Ганса Хореджера. Но, как и капитан, все они были слишком старыми по возрасту, чтобы быть близкими друзьями.

А потом уже шли те — их было гораздо больше — кого, в той или иной степени, Мерси обычно считала своими приятелями, но они проголосовали за Хореджера и теперь уже друзьями не были. В их число входили почти все инженеры и биологи, оба медика и еще один тип, который занимался разведением растений и животных на борту. После них стояли только те, кто никогда не был приятелем Мерси МакДональд. Конечно же, этот список и не мог быть длинным. Долгое время в нем был только один человек, и, естественно, это был заместитель капитана Ганс Хореджер. Мерси никогда не думала о нем как о приятеле (хотя ей и было стыдно признаться, что в какое-то время она видела в нем возможного любовника). Бывали такие моменты, когда ей хотелось, чтобы он вообще убрался куда-нибудь с корабля или даже сдох — все из-за грубых и беспардонных сексуальных домоганий, из-за того, что он подсидел старого капитана Хокинса, а в большей мере, из-за того, что он сделал с Бетси арап Ди.

Капитан Хокинс…

Да, решила Мерси, это единственный, с кем можно поговорить. Оставалась проблема его найти. Понятно, что на мостике его не было; теперь это уже была территория Хореджера. Когда Мерси пришла в небольшую каюту, которую Хокинс делил со своей постаревшей женой, та была дома, но самого старого капитана не было. Марджори Хокинс, хотя она и не очень-то любила Мерси (впрочем, так она относилась ко всем незамужним женщинам на борту корабля, хотя и понимала, что возраст капитана мог бы избавить ее от ревности), ворчливо сообщила, что мужа можно найти в его мастерской.

Но его не было и там. Постучав безрезультатно нескольько раз, Мерси толкнула дверь. Мастерская была не заперта, и МакДональд заметила, что капитан оставил ее не так уж давно. Хокинс трудился над мозаичным панно, требовавшим огромного терпения, времени и порезанных пальцев. Фрагменты мозаики были разложены по всей комнате, кусочки стекла сотни различных оттенков покрывали каждый свободный клочок пространства. К тому же, настенный экран оставался включенным, подтверждая, что совсем еще недавно капитан был здесь.

Уверенная, что Хокинс ушел не далее ближайшего туалета, Мерси уселась в мастерской, чтобы подождать его возвращения. Она заметила, что экран капитана показывал то же самое, что и у Бетси арап Ди — планету, к которой они летели. Но картинка была другая; скорее всего, это было изображение, передаваемое носовыми камерами «Нордвика». На экране теснились тысячи звезд, но не было сомнений, какая из них была солнцем планеты Долгий Год. Сам корабль находился от нее еще довольно-таки далеко, гораздо дальше, чем расстояние от Плутона до Солнца. И все равно, звезда Долгого Года была самой яркой в этой части неба. Мерси присмотрелась повнимательней: а вдруг удастся заметить саму планету, но безуспешно. Она была еще очень маленькой и, возможно, пряталась в сиянии своей звезды.

Мерси знала достаточно много о том, что собой представляла сама планета. Как и всякий другой на «Нордвике» она провела несколько часов за ее описаниями, отчасти из любопытства, а частично потому, что выискивала резоны — сделать планету своим домом на всю оставшуюся жизнь или нет.

Ей уже было известно, что самым плохим на планете было именно то, за что ей и дали имя. Период обращения Долгого Года вокруг звезды и вправду был очень большим — приблизительно девятнадцать стандартных лет.

К счастью для всех форм жизни, орбита планеты представляла собой почти идеальную окружность. Но только «почти». Та небольшая разница между эллиптической и круговой орбитами была уже критической, А это означало, что на планете были зимние и летние периоды, И когда вы говорили «зима», прикусив губу, думала Мерси, это вовсе не означало три-четыре холодных месяца. В данном случае можно было говорить уже об отвратительном климате. Область афелия[1] планета проходила медленно-медленно, будто игрушка йо-йо, застывшая в верхней точке своего подъема; в ней планета находилась почти пять стандартных лет. Пять земных лет ужасных морозов, когда нужно было прятаться под землю, подальше от поверхности, где царили снег, стужа и бесплодие. Мерси МакДональд, не испытывавшая настоящей зимы с тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, вспомнила информацию, говорящую о том, что обычно зимой на планете температура по ночам снижалась до -70 градусов Цельсия, а днем не превышала -10; одно это уже бросало ее в дрожь.

Конечно же, «Нордвику» очень повезло. Сейчас на планете была не зима. Звездолет прибыл в поздний весенний период. Так что у Мерси была целая куча времени решить, оставаться здесь или нет, еще до того, как наступят холода.

Обнаружив Мерси у себя в мастерской, капитан Хокинс улыбнулся, извиняясь.

— Рад тебя видеть здесь, Мерси, — радостно сказал он. — Извини за то, что тебе пришлось меня ждать, но со старостью приходит и не такое. — Хокинс скорчил мину, которая должна была показать, как это паршиво — быть стариком, а потом сменил тему. — Как это тебе нравится? — спросил он, указывая рукой на почти что законченное панно. Это было изображение их звездолета, выполненное из тысяч тщательно обрезанных и закрепленных на пластиковой панели кусочков стекла. Под картинкой вились ярко-красные буквы:

— Эту штуку можно продать, — сказала Мерси, давая свою профессиональную оценку. — А что здесь написано?

Капитан мечтательно провел пальцем по буквам.

— Это по латыни, — сказал он с гордостью. — И означает: «К звездам через преграды».

Мерси улыбнулась, а капитан проницательно глянул на нее, догадываясь, что могут значить для нее эти слова. Потом он вздохнул:

— Правда, я не думаю, чтобы на планете Долгий Год хоть кто-нибудь помнил латынь. Но мы сможем перевести — хотя, ты не находишь, что так интересней?

— Ну конечно, — ответила Мерси, радуясь возможности сказать старику не только приятное, но и правду. Она любила капитана. Да, он был уже старым и немощным, и она не могла простить ему того, что он отдал бразды правления в лапы Ганса Хореджера, но все равно — он был чудесный человек. Вот если бы он был еще хоть чуточку моложе…

Но молодым Хокинс уже не был. Ему уже было сорок с лишним, когда он принял командование звездолетом, еще там, на орбите вокруг Земли. Сейчас же, когда ему было далеко за восемьдесят, единственными его активными занятиями оставались самоделки да еще дремота.

Капитан Хокинс уже принялся за свою мозаику, перебирая кусочки пурпурного стекла, чтобы выбрать самый подходящий для фона. Мерси откашлялась:

— Капитан?

Хокинс взглянул на нее с понимающей улыбкой.

— Ведь ты пришла сюда не для того, чтобы посидеть со стариком, ведь правда? Похоже, что-то случилось?

— С Бетси арап Ди, — уточнила Мерси. — Не знаю, имеете ли вы понятие о ее неприятностях?

— Да, конечно, — ответил капитан Хокинс, подобрав нужную стекляшку и сажая ее на цемент. — Она несчастна. Ей совсем не хотелось этого ребенка, потому что его отцом был Ганс; а он, конечно же, сделал вид, что ни при чем; к тому же, малыш родился мертвым. Теперь она всех ненавидит.

— Только не меня, — запротестовала Мерси, потом поправилась: — Ну, не совсем так. Догадываюсь, она ненавидит сам корабль. И она говорит о том, что собирается «спрыгнуть» на планете Долгий Год.

— Так, — кивнул капитан, закрепляя на панно очередную звезду.

— И я тоже, — закончила Мерси.

Хокинс ласково поглядел на нее.

— Ну конечно же, и ты, Мерси. Ты просишь моего благословения? Я даю его тебе. И Бетси тоже. Здесь у вас нет будущего.

Он подвинулся поближе к своей гостье и накрыл ее руку своей, слабой, покрытой старческими пятнами.

— Я бы и сам поступил так же, — признался он, — если бы был хоть чуточку моложе. Если бы согласилась Морин. А так я даже не знаю, спущусь ли я вообще.

Мерси удивилась. Никогда такого не случалось, чтобы капитан не спускался на новую планету.

— Но вы же обязаны!

— Глупости, Мерси. Я вам не нужен. Вы и сами прекрасно справитесь с торговлей, а я собираюсь оставаться на орбите.

— А, вы хотите проследить за заправкой топливом? — спросила Мерси, пытаясь понять, чего хочет Хокинс. — Но ведь этим может заняться и Хореджер…

— Нас должна беспокоить не только заправка. Ремонт. Гляди сюда, Мерси. — И Хокинс вызвал на экран схему «Нордвика». Весь звездолет, в основном, был изображен белыми линиями, но некоторые места светились желтым светом или даже пульсировали красным. — Возьми нашу систему воздухоснабжения. Частично она уже отказывает; если удастся, мы попытаемся ее отремонтировать или купить на планете; правда, если у них имеется что-то такое, что мы сможем использовать. Система регенерации воды тоже дышит на ладан, и — ну да ладно — Морин говорила, что у нас почти закончились запасы ткани для пошива одежды и постельного белья; надо будет глянуть, что они смогут нам предложить. Нам много чего надо. Так что тебе, Мерси, предстоит провернуть приличную работенку для нас.

— А если я не смогу?

Капитан Хокинс на миг задумался, просматривая инженерные отчеты на экране.

— Сможешь. — Затем он выключил экран. — Ты должна. Иначе мы не сможем улететь с планеты. — Хокинс поглядел на выражение ее лица и по-доброму улыбнулся. — Похоже, что там, внизу, тебе будет не так уж плохо. Там, на своей планете, они едят жуков, ты не знала этого? Конечно, они выращивают и едят овец, но единственная местная форма жизни, которая годится в пищу это членистоногие. Хотя там имеются и свои формы рыб или что-то похожее на рыб. Но у них нет ни коров, ни свиней. Так что можно будет предложить им имеющийся у нас замороженный генетический материал… А этот их паршивый климат… В общем, мне кажется, что это довольно-таки отсталый мир, но ты сможешь устроить в нем свою жизнь.

Мерси глядела на него, и только в этот миг до нее дошло. Да, мысленно она уже проигрывала идею «спрыгнуть» с корабля… Но у нее имелся выбор. Теперь же… А вдруг она не сможет? А вдруг Долгий Год будет для нее последней остановкой? Устраивать жизнь на планете, где один год равняется почти двадцати нормальным? Ужасно холодные зимы и жаркое лето; единственное время, когда можно чем-то заниматься — в промежутках между таянием того, что замерзло, а теперь ждет своей очереди сгореть, и наоборот, от летнего пота до превращения его в ледышки. Что это может быть за жизнь?

Но, в таком случае (вопрос без спросу влез к ней в мысли), какую жизнь ведет она теперь?