"Жестокий шторм" - читать интересную книгу автора (Жемайтис Сергей)

ГИБЕЛЬ ТАНКЕРА

После завтрака старшина Асхатов включил приемник и, покрутив ручку настройки, поймал волну базовой радиостанции. Радист Крутиков передавал приказание командиру самоходной баржи мичману Малагину взять в рыбачьем поселке бригаду художественной самодеятельности и доставить на базу.

— Сегодня у нас концерт, — печально сказал Горшков.

— Подумаешь, — старшина наигранно усмехнулся, — видали мы эту самодеятельность и еще, Алексей, не раз увидим. А вот никто из наших не совершал такого плавания. Ну что, не правда?

Горшков и Авижус сумрачно молчали.

— Ну что вы носы повесили? Концерт вам надо — пожалуйста, сейчас поймаем, джаз или еще что.

— Ты погоди, Ришат, — остановил Петрас, — наших еще послушаем. Что это Крутиков как будто застучал морзянкой?

— Сводку передает, — сказал Горшков. — В это время он всегда сводки передает. Нас вот что-то забыл…

— Не забыл. — Асхатов сурово глянул на Горшкова. — У нас не забывают о товарищах.

— Так что же он?..

— Может, уже вызывал или еще вызовет… Ага! Ай да Крутиков! Ну что!

Послышался слабый голос базового радиста:

— КР-16… Слушайте меня, КР-16!.. К вам на помощь вышли корабли. Попытайтесь исправить рацию. Держите с нами связь… Все посылают вам привет. До свидания, товарищи. До скорой встречи…

— Вот так, друзья! — ликующе глянул на матросов старшина. — Теперь уже скоро мы увидим своих. — Он потер руки и подмигнул. — Отличные у нас деда. Интересно, откуда разведчики покажутся? Могут с кормы, могут и с бортов. Скорость-то у них адская, они, может, уже полокеана обшарили, а невдомек, что мы вот уже где чапаем. Ну а теперь, ребята, по этому случаю давайте устроим концерт. — Он завертел ручку настройки. Сразу зазвучала японская речь, потом застонала китайская певица.

— Поищите Владивосток, — попросил Горшков.

— Стараюсь. Вот, наверное, Манила, а это Гонолулу — гавайские гитары. Где же наши? Постойте, братцы… — Старшина прислушался к словам английского диктора. — Постой, постой, ребята, я как будто разбираю. Передают австралийцы. — Он долго слушал. Выключил приемник и сказал: — Вот такие пироги, ребята. В английском я не так уж силен, в парламенте выступать не смогу, а понимать — понимаю, особенно когда внятно читают, а сегодняшний диктор прямо все разжевывал. Попадались, правда, и незнакомые слова, да общий смысл я уловил.

— Что-то о гибели танкера? — спросил Горшков.

— Да, Алеша. Название только не разобрал.

— «Олимпик», — подсказал Авижус.

— Ишь ты! — удивился старшина. — Разве и ты в английском кумекаешь? Может, и тоннаж разобрал?

— Двести пятьдесят тысяч тонн как будто.

— Ну вот это верней — как будто.

Авижус покраснел и стал смотреть в окно, обиженный тоном старшины.

— Ты, Петрас, не дуйся, — сказал Асхатов.

— Я и не дуюсь.

— Люблю самокритичных людей. Так вернемся к танкеру. Странная история. Судно погибает при тихой погоде и спокойном море, и танкер, как я понял, совсем новехонький.

— Так в чем же дело? — спросил Горшков. — Налетел на скалы?

— Нет. Капитан посадил команду на шлюпки и пустил судно по ветру, на рифы. Тут дело связано со страховкой, братцы. Хозяева — какие-то греки, судя по фамилии. Ты не расслышал, Петрас, кто именно?

— Костакис.

— Точно, Костакис. У него не один танкер. А сейчас у них кризис. Задержка с перевозками с Ближнего Востока. Суда стоят без дела, а это влетает в копеечку. Так что набегает немало тысяч, ну и этот грек, пораскинув мозгами, решил утопить «Олимпик».

— Это его дочь, — сказал Петрас. — Старик умер в прошлом году.

— Припоминаю. В самом деле отдал концы. Так, стало быть, оставил толковую дочь. Такая не пропадет.

Горшков с удивлением спросил:

— И вы думаете, что эта тетка отхватила несколько десятков миллионов?

— Все может быть. Судно застраховано. Погибло. Попробуй докажи, что машины были в исправности.

— Не докажешь, — подтвердил Авижус. — Прибоем все искорежило. Мы тоже однажды пытались спасти иностранца в Индийском океане, да затянулись переговоры с капитаном судна. Это был французский пароход «Фламмарион». Двенадцать тысяч тонн. Шел с грузом пшеницы из Австралии. Пока договорились, начался шторм. Не подойти к рифам. Так на глазах и переломило судно пополам.

— А люди? — спросил Горшков.

— Один кочегар погиб. Каким образом — неизвестно. Все как будто сели в шлюпки, и вдруг уже у нас, на «Нептуне», одного недосчитались. На пароход наш капитан послал людей. Так и не нашли. Такое бывает: испугается человек, запаникует, а там и волной смоет запросто. В такой суматохе потерять человека легко.

Весь день разговоры возвращались к погибшему танкеру.

— Знаете, что собой представляет танкер грузоподъемностью двести пятьдесят тысяч тонн? — спросил старшина.

— Огромное судно, — сказал Горшков.

— Да чуть не полкилометра длиной. Сколько на него стали пошло! Какие машины! Электроника! Матросы на таких судах по палубе на велосипедах ездят, потому пробежишь из конца в конец — и язык высунешь, да и время теряешь. Видал я такие суда и в море, и в Японии, в Осаке. — Старшина Асхатов усмехнулся и попросил Авижуса подать гвозди; они с ним ремонтировали мачту.

Из рубки откликнулся Горшков:

— Взяла бы и продала по дешевке свой танкер в слаборазвитую страну — в Гану или в Анголу.

Старшина с Авижусом переглянулись.

— Эх, Алеха! — сказал старшина, вгоняя гвоздь в доску. — Не знаешь ты законов капитализма. Ну отдаст она танкер — и лишится своих пятидесяти миллионов…

— А сколько стоит наш катер? — спросил Горшков.

Старшина ответил, пожав плечами:

— Тысяч двадцать, видимо, не меньше, по государственной цене.

Поделив в уме пятьдесят миллионов на эту сумму, Горшков сказал:

— На страховку можно построить две тысячи пятьсот таких катеров. Целый вспомогательный флот.

— Зачем мелочиться, — сказал Авижус, — хватит десятка на три кораблей-пятитысячников, а то и больше.

Стоял уже полдень, солнечный свет лился через кисею тумана, океан катил на юго-восток бесконечные валы, на них вспыхивали пеной гребни. Поскрипывала самодельная мачта под напором паруса. КР-16 старательно резал носом синюю воду, торопясь в неизвестность.