"Большая лагуна" - читать интересную книгу автора (Жемайтис Сергей)

НАШЕСТВИЕ

На лаге накручивается ровно шесть миль. Гарри-робот, штурвальный, хорошо отлажен и держит эту скорость уже вторую неделю. Если северо-восточный пассат стихает, Гарри тотчас же убирает рифы или ставит добавочные паруса, если же усиливается, то молниеносно свертывает лишнюю парусину, нажимая клавиши на доске управления. Ни один морской патруль не может похвастаться чем-либо подобным. Есть стандартные установки разной степени надежности, но таких, как Гарри, нет! Он — наше детище, и мы гордимся им. Мы — это наш капитан Айкити Тосио, или Тоси, Тосик, но чаще всего Тосио-сенсей, что значит — «прежде рожденный» или «учитель». Действительно, Тосио-сенсей пользуется у нас непререкаемым авторитетом, как потомственный моряк и незаурядный биолог моря. Второй член экипажа — Костя, мой старый друг, третий — я, затем — Гарри. Он один заменяет четырех матросов.

«Золотая корифена» скользит по ослепительно синей воде Большой Лагуны. Слева по борту, затянутый нежной дымкой, виднеется австралийский берег — горы, укутанные зеленым ковром тропического леса; справа, тоже в сверкающем мареве, — Большой Барьерный риф. Сейчас прилив, и почти все коралловые сооружения под водой. Пассат еле доносит шум прибоя. Волны Кораллового моря дробятся за много километров от нас. В Лагуне тихо. Мелкая волна бьет в золотой бок яхты. Солнце перевалило зенит, и паруса кладут на палубу оранжевую тень. Нас перегоняют и расходятся на встречных курсах катера, яхты, корабли среднего тоннажа — Лагуна не особенно подходящая дорога для судов водоизмещением более пятидесяти тысяч тонн. Иногда хочется посостязаться в скорости с достойным противником, обходящим нас как стоячих, да нельзя, — мы на работе.

Вот и сейчас мимо нас проносится трехсоттонный «Мустанг» и на экране видеофона появляется прокопченная физиономия Дэва Тейлора с выгоревшими добела волосами. «Мустанг» давнишний наш соперник. Последний раз, по ту сторону Барьерного рифа, мы обошли его на целую милю.

— Пройдемся? — предлагает Дэв. — Мы сейчас убавим парусины, чтобы вам не тащиться в хвосте до самой Гвинеи.

Сенсей парирует:

— Что может быть приятней, чем тащиться в хвосте за таким великолепным «Мустангом», только простите, великодушный Дэви-сан, что наша жалкая лохань не может сегодня доставить вам такое приятное удовольствие.

— Мне все понятно, — глаза Дэва насмешливо щурятся, — вы уже участвуете в гонках.

— Для нас это новость! С кем, позвольте задать вопрос?

— С «Катрин», конечно. Бедные девочки, они безнадежно отстали. Я предлагал им помощь, но ведь ты знаешь их темперамент.

— Сочувствую тебе, Дэв. Уверен, что помощь им не нужна, просто они заняты делом.

— Я и забыл — их занимают рифовые рыбки и полипы?

— Да, рыбки и, естественно, полипы, а нас — звезды. Что занимает тебя, Дэв?

— Тоже рыбы, только крупней — акулы, и главное — ветер и океан…

Между Тоси и Дэвом и прежде происходили подобные перепалки, но особенно они участились после того, как в Лагуне появилась «Катрин» с командой из одних девушек-студенток и капитаном Наташей Стоун.

— Я желаю тебе удачи, Дэв, — печально сказал Тоси. — Океан необъятен, и ветра хватит для всех.

— И тебе удачи, Тосио-сенсей. Ты прав — ветра хватит для всех, но если бы только можно было довольствоваться одним ветром!

— Человек ненасытен в своих желаниях.

— Ты прав,сенсей.

— Я повторяю только чужие мысли.

— Ты же сам говорил, что хорошая чужая мысль становится достоянием человечества…

Дэв неплохой парень, только жизнь он воспринимает как парусные гонки, в которых он обязательно должен приходить первым. Всякий проигрыш его глубоко огорчает.

Между Тосио и Дэвом при каждой встрече происходят ожесточенные словесные турниры, в которых наш сенсей, как правило, берет верх.

У Тейлора часто не хватает выдержки в спорах, а его противник холоден и расчетлив.

Сегодня Дэв что-то уж очень покладист, мы с Костей подозреваем, что он опасается, не следят ли за их перепалкой «морские амазонки» с «Катрин». Между прочим, для такого чудовищного обвинения у нас нет никаких оснований. Все дело, видимо, в том, что мы подходим к Дэву с излишней подозрительностью, не учитывая благотворного влияния на него нашего сенсея.

Вот и сейчас, излучая благожелательную улыбку, он советует Дэву внимательно следить за барометром: служба погоды только что предупреждала о шквалах, которые могут пересечь Лагуну на нашем курсе.

— Знаю, — ответил Дэв. — Благодарю, сенсей.

— Все же есть смысл убрать марсели и взять рифы у грота.

— Успеем. Видимость отличная. Желаю удачи!

— Ровного тебе ветра.

— И тебе, сенсей, ровного ветра и пути, усыпанного звездами. Что-то об этих звездах много разговоров, и чем скорее вы их обнаружите, тем лучше. Если будет нужна наша помощь, то в любое время дня и ночи мы к вашим услугам. Мы идем к Желтому рифу, там появилось несколько мако, у меня распоряжение инспектора выловить их и, представь, не повредив ни одного плавника у этих милых созданий, доставить их в Коралловое море и освободить с глубокими извинениями. Инспектор считает, что мако необходимы для экологического равновесия в океане.

Тосио сказал:

— Инспектор всегда прав.

— Да, он непогрешим, — кротко ответил Дэв и помахал рукой.

Костя не преминул заметить:

— Пай-мальчик, прямо с обложки детской книжки.

Тосио, улыбаясь чему-то, обвел взглядом даль и задержался на показавшихся из-под горизонта ослепительно белых парусах «Катрин». Его грудная клетка расширилась в глубоком вздохе.

— Лихо идут сегодня девочки! — сказал Костя, тоже посмотрев на белые паруса яхты, и снова быстро перевел взгляд на обзорный экран, занимающий всю переднюю сторону рубки ниже ветрового стекла, теперь спрятанного в стенку.

На экране движется на нас дно канала. Необыкновенное зрелище!

Залитые солнцем коралловые заросли!

Рои рыб, словно изваянных из драгоценных камней, перламутра и солнечных закатов.

Трепещущие кружева водорослей, поляны морских перьев, лилий, рощицы колоний неподвижных животные, напоминающих кустарники! Анемоны!

И все это — в бесконечном коралловом лесу, цветущем алыми, желтыми, зелеными, фиолетовыми цветами бесчисленных оттенков. Можно рассматривать эту волшебную картину сколько угодно, мягкие пастельные тона и бесконечно разнообразные формы животных и растений не утомляют глаза, а только приносят радость и восторг перед трепещущей жизнью. Невольно возникает гордая мысль, что ты — господин всей этой красоты, обилия жизни и от тебя зависит ее существование.

Иногда на экране мелькает упругое тело одного из наших дельфинов. Все мои друзья с радостью приняли предложение патрулировать Большую Лагуну. Тут и Пуффи. Он сильно вырос, и теперь мы только по привычке зовем его маленьким; характер его мало изменился, он такой же шалун и хвастунишка.

На дельфинов все наши надежды. «Подводные глаза» фиксируют незначительный участок дна, у дельфинов шире диапазон, от них ничто и никто не может укрыться на дне. Нам еще не приходилось встречаться с тигровой звездой. Мы только видели видеозаписи с ее изображением. Зловещее и в то же время прекрасное создание. Звезда, пойманная у Новой Гвинеи, достигала четырех метров в размахе своих тридцати трех «рук», на ее бугристом радужном теле симметрично расположены длинные ядовитые шипы. У нее ядовита каждая клеточка.

У тигровой звезды нет врагов. Все способное плавать или ползать при ее приближении спешит укрыться в коралловых ветвях. Даже акулы обходят ее на почтительном расстоянии. Она же пожирает все живое. При такой полной безнаказанности у тигровой звезды не выработалась защитная окраска, да и не могла выработаться за такой короткий срок ее жизни как нового вида: она появилась, по всей вероятности, всего каких-нибудь сто лет назад! И может быть, у этой выскочки поэтому такая наглая, яркая внешность — кармин, золото, перламутр пошли на ее наряд. Ночью она излучает нежный голубоватый свет. Ко всему следует добавить, что она взяла все самое дурное от своего предка. Алик Фультон из Сиднейского океанологического центра считает, что предок тигровой звезды — довольно распространенная в тропических водах очень красивая рогатая морская звезда, названная древними полинезийцами «подушкой акулы» или «подушкой ведьмы». Мутант усилил свойства прародительницы. Страшные шипы и ворсинки, покрывающие «руки» тигровой звезды, очень ядовиты. С колоссальным трудом удалось найти противоядие, изготовить сыворотку. Все охотники за звездами теперь получают прививки.

Десять лет назад нашествием тигровых звезд были уничтожены коралловые полипы на территории в тысячу пятьсот квадратных километров. За медленно двигающейся лавиной звезд оставались мертвые скелеты застывших ветвей. Потребовались неимоверные усилия многих тысяч людей, чтобы уничтожить хищниц и восстановить жизнь на рифах.

С тех пор встречались лишь единичные экземпляры тигровых звезд. В борьбе с ними неоценимую услугу оказали дельфины. Приматы моря несли постоянную службу в опасных районах и немедленно сообщали о появлении тигровых звезд; сами они не могли справиться с ними, обычные средства не годились для борьбы. Рассеченная на части тигровая звезда, как и другие виды морских звезд, из каждой части восстанавливала все утраченные органы; можно было только способствовать ее размножению. Потребовались яды, специальное парализующее оружие, и нужно было обязательно извлекать ее со дна, иначе, разлагаясь, эта тварь отравляла все вокруг. Поэтому в районе поисков курсировали специальные рефрижераторы.

Борьба с гигантской тигровой звездой вошла во Всемирную программу сохранения экологической среды. Нашему поколению приходилось еще очищать реки, озера, гигантские водохранилища от ила, насыщенного ядовитыми отходами, извлекать со дна стволы спиленных деревьев, находить средства для использования гор мусора из неистребимой пластмассы и многое другое, оставленное нам в наследство во времена неразумного использования земных благ, в ту пору, когда люди еще сжигали каменный уголь, нефть, древесину, перенасытили атмосферу углекислым газом, что привело к резкому изменению климата и резко отразилось на биосфере.

Сейчас, в светлом коммунистическом мире, нам выпало на долю исправлять ошибки прошлого. Многое уже сделано, и все же нет-нет, да появляются такие сюрпризы, как тигровая звезда или синезеленая водоросль.

Снова в большом количестве тигровые звезды появились вблизи рифов Лахоу. Есть предположение, что звезды вызревают в глубинах океана и, достигнув трех-четырех метров в диаметре, отправляются в свои пиратские набеги. Молоди не было замечено в лавинах тигровок при первом их налете.

Некоторое время мы все трое смотрели на бегущее на нас морское дно, думая каждый о своем.

Тосио сказал:

— Надо найти места, где звезды проходят начальные циклы своего развития, надо ставить сети в местах вероятного вторжения. Как мы мало подготовлены к отражению нашествия!

Пользуясь правом капитана, Тосио кивнул нам, что значило: гляди, ребята, в оба, а сам прошелся по левому наветренному борту, подошел к Гарри, похлопал его по пластиковой спине, затем уселся на палубе в тени грота и стал смотреть на приближающиеся паруса «Катрин». Созерцание парусов длилось минут пять.

Мы с Костей устали от мелькавшего перед глазами дна Лагуны, да и нас тоже не меньше, чем капитана, интересовала «Катрин». Костя, подмигнув мне, переключил наблюдение за дном на всевидящее око — прибор подаст сигнал, как только «увидит» звезду, ее образ введен в его программу, — и мы подсели к капитану.

Собственно, сел только я, а Костя вначале прошелся на руках вокруг Гарри и только потом, перекувырнувшись, лег рядом со мной.

— Ты правильно поступаешь, — сказал Тосио, — хождение на руках, а также стояние на голове, помимо доставляемого удовольствия от сознания своей силы, необходимо и в физиологическом плане — усиливается приток крови к головному мозгу, особенно к мозжечку. Древние путем логических умозаключений пришли к таким же выводам и ввели их в жизнь как одно из условий сохранения бодрости и долголетия.

— Я знаю, — ответил Костя, — читал и слышал от тебя восемь раз.

— Девять. Но не в такой интерпретации. Все же, Костя, прости, что я надоедаю тебе повторениями. Извинением может служить моя работа о поведении человека в замкнутом пространстве, его реакция на привычные раздражения.

— Знаю. Ну, и как? Что дают тебе твои наблюдения над моей особой?

— Очень немного. Ты на редкость уравновешен. От избытка накопившейся энергии, от недовольства различными явлениями жизни ты избавляешься очень легко и просто; например, вот сейчас прошелся на руках и подумываешь: а не порезвиться ли мне в обществе дельфинов?

— Ты прав, сенсей! — Костю будто подняла невидимая сила и перебросила через борт.

Через минуту с четвертью он вынырнул далеко за кормой, возле него весело закувыркались несколько дельфинов; он обхватил двух, и они все вместе припустились догонять яхту. Костя помогал дельфинам, отрабатывая ногами так, что оставлял за собой густой пенный след.

Внезапно Костя с посуровевшим лицом появился у борта, поднялся по штормтрапу и, не говоря ни слова, бросился в рубку. Выйдя оттуда, он сказал:

— Я отметил место на карте. Тоси, надо лечь в дрейф!

— Тигровки? — спросил Тосио.

— Пока только следы в сторону берега.

— Вот почему промолчало «всевидящее око».

— Да, оно реагирует только на звезду. Я сейчас включу в программу и реакцию на обглоданные кораллы.

Тосио отдал команду Гарри. Через минуту паруса были убраны, и «Корифена», теряя ход, закачалась на мелкой волне.

Костя объяснил:

— На дне я видел следы нескольких звезд. Они начисто обглодали небольшой риф и ушли. След довольно старый; думаю, что они побывали здесь с месяц назад. До сих пор на рифе нет жизни. Сейчас Гера со своим семейством обследует окрестные коралловые заросли. — Костя провел рукой по коротко стриженой голове, и мельчайшие кристаллики соли сверкнули на солнце.

Тосио сказал:

— Придется задержаться в этом квадрате и хорошенько его обследовать. Надо установить направление движения звезд, Гарри!

Наш рулевой был нем. Он ответил низким ворчливым гудком, что означало: «слушаю, кэп».

— Поднять грот и фок!

Тосио ушел в рубку, и мы слышали, как он разговаривает с нашим флагманом, сообщая о следах тигровок.

Теперь приходилось глядеть в оба. На всякий случай мы не выключали «всевидящее око», хотя оно расходовало много энергии. Тосио сказал, глядя на летевшую на нас «Катрин»:

— Ничего, сэкономим в последующем, а сейчас весьма острая ситуация… Слишком много несет парусов, а шквал нас захватит. Гарри! Возьми два рифа!

Горизонт на северо-востоке затянуло искрящейся мглой, ветер стал стихать, паруса заполоскались.

На экране видеофона сразу появилась вся команда гоночной яхты «Катрин». Девчонки с нарочитой суровостью «старых просоленных моряков» смотрели на нас. У всей команды, включая капитана, нос украшали разноцветные колпачки — предохранители от солнца.

Мы хором поздоровались.

В ответ улыбнулась вся команда «Катрин», а Наташа спросила:

— Дрейфуете, мальчики?

В тот миг ее грудной голос заставил затрепетать наши сердца. Все мы тогда были влюблены в нее, не говоря уж о нашем капитане, чувство которого, по выражению Кости, достигало двенадцатибалльной силы и продолжало усиливаться.

— Вы поджидаете нас, чтобы начать гонки? — спросила Наташа Стоун. — Если так, то поднимайте всю вашу парусину. — Она спросила своих девчат: — А не дать ли им фору? Хотя бы с километр.

— Конечно!.. Дать!.. Можно и побольше! — ответили вразнобой матросы «Катрин».

И я заметил, что Костя любуется ими. Стройные, длинноногие, орехового загара, они могли соперничать со своим капитаном.

Тосио ответил:

— О Натали-сан, фора нам не нужна! Мы счастливы были бы идти в кильватер с вами до Счастливых островов!

Наташа улыбнулась.

— Кто же мешает, сенсей?

— Звезды…

— Ах, звезды усеяли ваш путь и мешают движению «Корифены»? Все-таки, может, найдется у вас часок, пройдем только вон до того атолла, что машет нам кронами пальм?

— Не успеем, Натали-сан.

— Но что может случиться за это время?

— Налетит шквал. Посмотри на северо-восток. Барометр падает, Натали-сан.

— Пустяки, Тосик. Мы ждем этого легкого вихря.

— Уберите хоть верхние паруса, а у нижних возьмите два рифа.

— Спасибо, Тосик, но только такие меры не входят в наши планы. Ты разве не знаешь, что наша яхта как раз и ищет бури! Нам бы тайфунчик средней силы, не так ли, девочки?

В ответ команда «Катрин» хором запела протяжную полинезийскую песню. Слов я не знал, но, судя по серьезным лицам исполнительниц, в ней содержался по крайней мере вызов богам моря и неба. Тосио подтвердил мои догадки, сказав:

— Ваше желание скоро исполнится. Движется на нас не обыкновенный шквал, а нечто посерьезней. Не теряйте времени, уберите все лишние паруса, оставьте только штормовые.

— И не подумаем! — ответила Наташа Стоун. — Прощайте, осторожные молодые люди! Берегите себя — и доживете до двухсот лет… — Она сказала еще что-то, снизив голос, лукаво посматривая на нас.

В ответ команда дружно разразилась хохотом.

Тосио невозможно было смутить, да еще в такие минуты, когда уже видно было, как ураганный ветер мнет воду и черный гребень штормового облака навис над нами, закрыв солнце.

Наш капитан сказал, улыбаясь:

— Если вы хотите испытать прочность такелажа, то не следует рисковать вам самим. Поручите «Катрин» автопилоту, а сами закройтесь в рубке, а еще лучше — спуститесь в кубрик и задрайте люк. Надеюсь, Наташа-сан, тебя не оскорбит совет коллеги? Впрочем, ты можешь поступать, как подсказывает тебе опыт и всем известное благоразумие.

Мы с Костей отвернулись от экрана, чтобы не выдать своей улыбки.

— Благодарю, сенсей, за столь высокое мнение о нашем опыте и благоразумии. Если вопрос только в этом, то ты превзошел нас в этом качестве: лег в дрейф, когда шквал показался возле Соломоновых островов. Боюсь, что нам далеко до тебя. Желаем благополучно перенести ураган, если он захватит вас своим крылом.

Порывом ветра сорвало с Наташиного носа предохранитель от загара, и на какое-то мгновение на экране сверкнул ее облупившийся носик.

Оставшись перед выключенным видеофоном, Тосио причмокнул губами, что у него выражало глубочайшее огорчение.

Все мы пережили несколько незабываемо жутких мгновений: «Катрин», шедшая с нами параллельным курсом, неожиданно вильнула и устремилась на «Корифену». Казалось, еще несколько секунд — и она врежется нам в борт! Яхта прошла в каких-нибудь четырех метрах по корме.

Наташа весело хохотала, держась за штурвал. Несмотря на выступивший холодный пот, мы залюбовались этой сумасшедшей девчонкой в красных шортах, в кофточке из тончайшего пестрого шелка, с рыжей гривой волос, треплющейся от бешеного ветра за плечами. Она хохотала, а ее команда «морских амазонок» вторила ей, махая нам руками.

Костя, не в силах сдержать восторг, бросился на бак и стоял там, потрясая руками над головой.

Тосио сказал:

— По всей видимости, в ее роду были камикадзе.

Затем он приказал Гарри включить двигатель и идти вслед за «Катрин», потом, подойдя к гидрофону, стал вызывать дельфинов, оставшихся с нами:

— Гера, Хох, Протей, Нинон!

Ему пришлось повторить вызов несколько раз, пока дельфины не показались у борта.

— Прошу не уходить далеко и очень внимательно следить за яхтой, идущей впереди нас. Люди могут упасть за борт. Окажите им помощь.

— Любому существу, попавшему в беду, кроме акулы, следует оказывать помощь! — Судя по ответу, слова принадлежали Хоху, необыкновенно обидчивому и самолюбивому дельфину.

— Ты прав, Хох. Я не хотел тебя обидеть. Прими мои извинения. Не спускай глаз с «Катрин».

Ответ слился с ревом налетевшего вихря. Хотя «Корифена» встречала шквал с голыми мачтами, ее сильно положило на борт, и если бы мы не находились в рубке, то на палубе удержаться можно было бы только чудом. Бухту тяжелого троса, хорошо принайтованного к палубе, вихревой поток воздуха сорвал и выбросил за борт, размотав на всю длину. Сразу стало темно. Яхта судорожно заметалась на клокотавшей поверхности Лагуны. К свисту ветра и гулу волн примешивался густой, тяжелый рев прибоя у ближнего атолла.

Палубу затопила зеленая клокочущая волна. Вода бурлила возле мачт и надстроек, словно силясь снести все за борт.

За себя мы не боялись. На невозмутимого Гарри можно было положиться. Вся электроника работала безукоризненно, нас почти не сбивало с курса.

Все наше внимание приковал обзорный экран носового локатора. Вцепившись в поручни, то лежа на боку, то чуть ли не стоя на голове, мы ухитрялись следить за «Катрин». Девчонки так и не убрали паруса.

С минуту «Катрин» судорожно билась, лежа на боку, сквозь пену краснел ее тяжелый киль. Затем яхта поднялась и стала вращаться на месте. Паруса из «вечной, нервущейся ткани» летели клочьями. Мы вглядывались в палубу, залитую водой, стараясь увидеть хоть кого-либо из этой сумасшедшей команды. На вызов рубка «Катрин» не ответила.

Тоси крикнул в гидрофон:

— Гера, Гера! Скольких вы спасли?

— Никого не спасли. Никого нет в воде…

Мелькнула страшная мысль: а не унес ли их вихрь? Такие случаи бывали…

Выглянуло солнце, но серый шлейф дождя еще закрывал от нас «Катрин». И тут на экране видеофона появились все девушки, промокшие до нитки. Испуг еще держался в их глазах, они смущенно улыбались. Улыбались все, кроме их капитана.

Наташа спросила:

— Как дела, мальчики? Никто не простудился?

— Вы находились на палубе? — простонал Тосио.

— Где же мы еще могли находиться? — Тут Наташа улыбнулась, а девчонки захохотали. — Спасибо тебе, сенсей, за заботу. Убери своих дельфинов. Как видишь, все остались живы. Только паруса разлетелись в клочья. Но не беда, поставим новые, конечно, с вашей помощью.

— У них с рубки колпак сорвало! — восторженно крикнул Костя. — Ну и девчонки! Ну молодцы!

— Видишь, сенсей, как необходимо нам было испытывать «Катрин»… — сказала Наташа. — Мы еще ни разу не были в приличной переделке. Представь, что мы попали не в этот жалкий шквалик, а в настоящий тайфун! Что бы ты тогда сказал, Тосик?

— Не знаю. Видимо, сказать мне было бы некому. А сейчас я, как начальник патруля, должен буду сообщить обо всем на Центральный пост службы безопасности плавания в Коралловом море…

— …и в его окрестностях, — добавила Наташа, к восторгу своего экипажа. — Доложи также, Тосик, что ткань, поставляемая фирмой «Нептун», годится разве для зонтиков, и то в тихую погоду. Я знаю, сенсей, ты выполняешь свой долг, и выполняй его на здоровье, напиши полный отчет с приложением иллюстраций, кое-что мы тебе дадим, в частности колпак от рубки, нам его рекомендовал поставить сам начальник порта Лусинды. Вон, смотри, как его колпак толкают носами твои дельфины — нетонущий пластик, зато и вылетел, как пробка из бутылки.

Тосио покрутил головой (ох уж это женское многословие!) .

— Будем надеяться, Натали-сан, что гнев начальников пронесется над нами, как недавний вихрь. Мы поможем поставить на «Катрин» и колпак и новые паруса, только необходимо вернуться, — он посмотрел на карту, — на десять миль, в квадрат, где обнаружены тигровые звезды.

— Ах, звезды! Девочки, вперед, к звездам! — воскликнула Наташа Стоун, и команда ответила ей дружно и радостно.

Что говорить, пережили они немало за четверть часа и сейчас находились в приподнятом настроении.

К разговору подключился Дэв Тейлор.

— Я и вся моя команда восхищены! — сказал он, появляясь на нашем экране рядом с Геей, боцманом «Катрин».

— Чем? — спросила Наташа Стоун, хмуря брови.

— Как чем? Вашим поведением во время шквала нельзя не восхищаться…

— Слышите, девочки? Ему понравилось, как мы, дрожа от страха, обламывая ногти, цеплялись за все, за что можно уцепиться, призывая древние божества смилостивиться над нами. Твои слова, Дэв, мы можем расценить только как неуместную шутку.

— Позволь… Натали, я искренне восхищен…

Наташа приказала боцману:

— Гея, выключи связь с «Мустангом» и не отвечай на его вызовы.

— Есть выключить связь с «Мустангом»!

— Но позволь! Ната… — Голос бедного Дэва оборвался на полуслове.

Гея вначале убрала только звук, и бедный Дэв еще несколько секунд беззвучно раскрывал рот, умоляя понять и выслушать его.

— Тоже мне джентльмен! — сказала Гея. — Он, видите ли, восхищен, наблюдая в сторонке, как нас вытряхивают с палубы за борт! То ли дело вы, ребята!

Последнее, судя по взгляду Геи, устремленному на Костю, относилось исключительно к нашему другу, все же и мы с Тосио расправили плечи.

Гера со своим семейством и еще подошедшим отрядом дельфинов все еще не возвращалась с разведки и не сообщала о результатах поисков. В ожидании мы с Костей перебрались на палубу «Катрин», чтобы помочь девушкам в такелажных работах, хотя, как мы, к своему удовольствию, выяснили, помощи не требовалось: на яхте оказалось все необходимое для смены парусов, включая робота-такелажника, который за какой-нибудь час поставил новый фок.

Мы сидели, свесив ноги с фок-реи.

— Вы заметили, — спросила Гея, — что у нас остались целехонькими верхние марселя и кливер?

— Бывает, — ответил Костя. — Ветер устраивает и не такие штуки. Со мной, например, он выкинул совсем фантастический трюк. Помнишь, Ив?

— Ну еще бы! — поддержал я, чтобы не уронить Костино достоинство в глазах Геи. — Как же: случай на острове Трегросс?

— Нет, то был сущий пустяк. Там, Гея, меня сонного сбросило вместе с домом в Лагуну. Дело обычное. Я имею в виду случай на смотровой башне, когда нас с Ивом и Антоном поднял в воздух смерч и плавно опустил на близлежащий островок. Единственное, что сделал вихрь, — это начисто срезал у всех пуговицы, а мы вырядились в парадную форму по случаю Дня моря. Вот, Гея, какие вещи случаются в этой части Мирового океана!

Я закашлялся.

— Не кашляй, Ив. Нормальное чудо. С Костей чудеса случаются ежедневно. Вот, например, сегодня он появился над нами в самую критическую минуту и помахал ручкой.

— Припоминаю, — нашелся Костя и был награжден взглядом большущих Геиных глаз.

— У нас обошлось без чудес, — сказала Гея серьезно. — Уцелевшие паруса сшиты из особо прочной ткани. Их практически нельзя разорвать никаким вихревым потоком. Это знаменитая восьминулевка. Теперь мы поставим только эту ткань.

— Кто бы сказал, что Наташа Стоун может вершить такие дела!

— О, вы ее еще мало знаете! — сказала Гея. — Всем кажется, что она мятущаяся душа, человек, не нашедший своего места в нашей социальной системе. Какое несправедливое обвинение! За что бы ни взялась Наташа, она везде на месте. И заметьте, во всем она талантлива. Она — наш идеал. — Гея посмотрела на Костю, на меня, спросила: — Вы другого мнения? Да?

Костя взял Гею за руку:

— Ну конечно же, нет! Мы в восторге от всего экипажа вашей необыкновенной яхты.

— Оставь в покое мою руку, я могу уколоть тебя иглой, все-таки покачивает. Натяни потуже кромку. — Она заколола иглу в блузку и стала учить Костю, как прихватывать сезнями парус к рее.

Я перебрался к грот-мачте, где на палубе девушки во главе со своим капитаном кроили паруса, помогая единственному роботу. Мне тут же поручили распутывать линь и стали расспрашивать о Плавающем острове, где мы с Костей проработали прошлые каникулы, — девушки мечтали попасть в такую лабораторию. Минут десять я занимал их рассказом о Черном Джеке, знаменитой косатке-пирате. Затем Тосио вызвал Наташу Стоун к видеофону. Переговорный аппарат почему-то оказался подключенным к селекторной связи, и все, умолкнув, слушали их диалог:

— Извини, Наташа-сан, что я отвлекаю тебя от неотложной работы.

— Какие пустяки, Тосик! Ты же знаешь, как я рада слышать твой голос и получать мудрые и полезные советы.

— Советы полезны только в том случае, когда им следуют.

— Несомненно, сенсей. Но ведь мудрое слово как золото — ценно само по себе.

— Да, так говорил Конфуций.

— Вот видишь. Следовательно, придет время, и золотой слиток твоей мудрости будет использован. Ну, не сердись, сенсей, я же шучу. Сегодня такой удачный день!

— Весьма. Как там мои ребята?

— Отлично ведут себя.

— Не мешают?

— Ну что ты! Костя сидит с Геей на рее, болтает ногами и учится крепить парусину. Из него может получиться недурной моряк, Гея — отличный боцман.

— А Ив?

— Ив млеет в окружении остального экипажа «Катрин» и, как всегда, импровизирует на тему «морские ужасы». Что ты, собственно, хотел от меня?

— Помимо желания услышать твой голос — просить больше не рисковать так, как сегодня.

— Обещаю, милый Тосио-сенсей, тем более что ничто в мире не повторяется, как тебе известно.

— Вот и прекрасно. Теперь у меня нет сомнений, что девушка с такой ясностью взгляда должна пойти по правильному пути.

— Да, в конце концов такое может случиться, к тому же, если я увижу этот путь.

— Ты уже на тропе к нему.

— Благодарю, сенсей.

— И еще одна просьба: не называй меня учителем. Какой я учитель? Просто еще ученик, тоже ищущий свой путь.

— Не могу обещать: привыкла, и ты действительно учитель. Это у тебя в крови. Правда, что твои предки были буддийскими жрецами?

— Да. Один из них, по материнской линии, был даже странствующим монахом. Ходил с корзиной на голове и играл на флейте, выпрашивая подаяние.

— Как интересно! У тебя тоже есть склонность к мистическим построениям?

— О нет. Просто я стараюсь вникнуть в психологию древних, понять их мысли и чувства, а это возможно только тогда, когда проникнешься их духом. Иногда мне удается настроиться, и я начинаю понимать, что они были не так уж несчастны. Природа и человек, управляемые бесчисленными божествами, добрыми и злыми, гораздо лучше, понятнее, чем до сих пор непостижимые силы вроде гравитации или элементарных частиц, не говоря уж об излучениях далеких галактик, открытых Вашатой. Каждый час, день, год у древних находился под влиянием божественных сил. Например, у нас в Японии огромное значение придавалось выбору места для жилища…

— Позволь! И сейчас не строят где попало.

— Да, наши архитекторы учитывают множество факторов, прежде чем возвести строение. Например — ландшафт, воздушные течения, близость воды и прочее, и все же в эти необходимые условия не входит основным компонентом счастье людей, которые станут жить в этом доме. Учти, не условия, обеспечивающие возможное счастье, а само счастье вне зависимости от удобств и прочего. Тогда существовали иные понятия о связи архитектуры и счастья. Например, в 1983 году счастливая судьба ожидала того, кто построит свое жилище так, чтобы все его окна и двери обязательно выходили на юг.

— Ну, а если на север?

— Тогда рой несчастий обрушится на маловеров или людей, которые не удосужились проконсультироваться с прорицателем и возвели строение вопреки указаниям высших сил.

— Сенсей!

— Я слушаю тебя, Наташа-сан.

— Ты язычник. И с тобой приятно вести беседу. Действительно, сколько уверенности дает даже мнимое знание! Построил дом окнами на юг — и кажется тебе, что счастье навек поселилось в твоем доме. К сожалению, твоим предкам только казалось, что они знают, как стать счастливыми.

— Долгое время счастье, то есть полнота жизни, для многих оставалось мечтой, недосягаемой мечтой. И все-таки они боролись за счастье, и часто не за свое, а за счастье будущих поколений. За наше счастье.

— Действительно, сенсей. А мы забываем об этом. Нам кажется, что всегда было так. Иногда мне хочется перенестись в прошлое. Очутиться среди людей, которых мы видим в старых хрониках, бороться на баррикадах или идти по льду к Южному полюсу. Ведь чем больше трудностей, тем жизнь прекрасней? — Не дождавшись ответа, она воскликнула: — Смотри, какие альбатросы реют над рифом!

— Прекрасные птицы…

Они помолчали, любуясь полетом альбатросов, морем, цветом воды, и все мы невольно прониклись красотой окружающего мира. Затем Наташа попросила:

— Тосио-сенсей, мне очень нравится, когда ты говоришь о старине, о верованиях и чувствах наших предков, особенно когда ты становишься прорицателем. Скажи, что ждет нас, какие радости, а может, беды? Помнишь, на лекции по философии ты писал нам астрологические гороскопы. Тогда, кажется, был год Уси — быка, предвещавший многие трудности, отвратимые только нашим трудом. Ты составил мне прекрасный гороскоп.

— Сейчас это так просто. Наша жизнь сбалансирована. Нам не угрожают болезни, голод, все подходы к наукам открыты, нам вручена судьба Земли, осталась только вечная проблема личного счастья…

Кто-то из девушек шепнул, что надо немедленно выключить селектор, но тут Наташа опять направила разговор в безопасное для Тосио русло:

— Не мог бы ты, о Тосио-сенсей, оставить столь острую проблему и сказать, чего можно ждать от этого года?

— Мы вступили в год под знаком «Тора», — торжественно провозгласил Тосио.

— Тигра?

— Да, Наташа-сан, Тигра! Нас ждет много испытаний. Одно из них ты уже перенесла.

— Ах, ты о шквале? Ну, какое это испытание! Ерунда.

— Не говори так! Не гневи богов. Относись к ним с благодарностью.

— За что?

— Хотя бы за то, что они в качестве возмездия за неосмотрительность ограничились только парусами, а не посадили яхту на риф и никого не сбросили за борт.

— Продолжай, сенсей. Я и мои подруги вынесли многое из этого урока.

— Приятно слышать. Прорицатели рекомендуют в год Тора держаться старого пути и проявлять терпимость.

— Но, сенсей, как можно рекомендовать «старые пути»!

— Во-первых, рекомендую не я, а во-вторых, «старые» — значит испытанные, проверенные опытом поколений. Разве мы не следуем этому примеру почти во всем?

— Только «почти». Относительно терпимости — хорошая рекомендация для некоторых моралистов.

— Ты заблуждаешься, о Натали-сан! Терпимость не к недостаткам ближних, а также к своим, терпимость в преодолении целей.

— Такая редакция меня устраивает. Продолжай!

— Считается, что год Тигра подобен кривой осциллографа, он состоит из взлетов и падений, как и бег самого полосатого. Год, полный «титанических усилий» и «свирепых свершений».

— О, бедное человечество!

— Тревожиться особенно нечего, Натали-сан: неприятностей можно избежать благодаря упорству, силе духа, вере в торжество справедливости.

— Общие слова. Мне больше нравятся «свирепые свершения». Подразумевается что-то страшное, да?

— Безусловно. Времена, когда составлялись подобные пророчества, не отличались гуманизмом. Шли беспрестанные войны, возникали эпидемии, поджидал голод, стихийные бедствия — так назывались неконтролируемые явления природы. Но обрати внимание, Натали-сан, как предельно сжато давался прогноз вероятных событий.

— И какие отличные рекомендации! Все же «свирепые свершения» у меня не выходят из головы. Да у нас нет никаких шансов совершить что-либо подобное. Вот у тебя другое дело — ты уже напал на след тигровых звезд. Действительно, вам предстоят «свирепые свершения»!

— По всей вероятности.

— Ты недоволен?

— Уничтожение даже враждебной жизни не доставляет радости.

— Бедный Тосик! Действительно, неприятная миссия. Но такова воля богов!

— Да, с богами трудно спорить…

— Спасибо тебе, Тосик.

— За что, Натали-сан?

— Как за что! Где бы я и мои подруги узнали о годе Тора? Слышишь, они аплодируют тебе, ведь наша деловая беседа транслируется по селектору. Ты не согласишься ответить на некоторые вопросы экипажа «Катрин»?

В голосе Тосио послышались скорбные нотки:

— Конечно. Я рад… Очень рад поделиться крупицами знаний, рассыпанных в древних книгах. Хотя… Извините, вернулся с разведки Протей — сын Протея. Слышите?

— Какие ужасные звуки! Что с ним?

— Ничего особенного, просто Протей чрезвычайно рассеян. Сейчас он опять забыл, что пытается передать информацию в ультразвуковом диапазоне, на который не рассчитан гидрофон. Я догадываюсь, что Протей — сын Протея принес какое-то неприятное известие, и потому прошу моих помощников немедленно прибыть на «Корифену».

У гонца были все основания волноваться: в двадцати километрах лавина тигровых звезд уничтожала коралловые полипы и все живое на дне. Хищники двигались с востока, где они вышли из глубин моря и ползли по рифу, оставляя за собой пустыню. Приплыла Гера с остальным отрядом дельфинов. Она установила ширину движущейся массы тигровых звезд, которая достигала километра.

Тосио сообщил о нашествии Чаури Сингху. На экране появились инспектор и директор рифа — так коротко мы называли начальника Главного института Большого Барьерного рифа Джагдаша Чандра Боса, потомка того самого Чандра Боса, который в XIX веке открыл координирующую систему ответных реакций растений.

С полного, тщательно выбритого лица директора не сходила мягкая, доброжелательная улыбка. Казалось, он выслушивал не доклад о бедствии, а забавный случай, но мы знали, что все это дается ему нелегко: он отвечал перед миллиардами людей за сохранность одной из житниц Земли. Выслушав Тосио, он сказал:

— К утру на исходные позиции выйдут все боевые суда, аэролеты, рефрижераторы. Ни одна хищница не должна остаться на рифе. Поблагодарите наших друзей дельфинов и будьте крайне осторожны, помните, что тигровые звезды могут напасть и на человека. Проверьте оружие. Желаю успехов!

Солнце собиралось коснуться вершины зеленого хребта на австралийском берегу, бакланы летели на свои гнездовья. Близилась ночь.

Костя сказал, копируя директора рифа:

— Желаю успехов, мои дорогие друзья. — И затем горестным тоном: — По всей видимости, ночка предстоит веселая, а мы-то с Ивом собрались на танцы. Сегодня большой бал на Жемчужном берегу.

Действительно, мы рассчитывали, что инспектор разрешит нам провести ночь в небольшой бухточке, где сейчас уже замелькали огни; к ночи там набивалось множество туристских судов. Туда направилась и «Катрин», ее новенькие паруса, пропитанные лучами закатного солнца, розовели на темном фоне скалистого берега.

Тосио сказал с таким видом, будто его внезапно озарила блестящая мысль:

— Костя, Ив! Вот что, ребята, мы целую неделю не были на берегу и при такой ситуации вряд ли скоро там будем. Берите катер и догоняйте «Катрин». Даю вам шесть часов. Ну, быстро!

— А ты? — спросил Костя.

— Нет настроения, и кому-то надо торчать у экрана. Мы с Гарри прекрасно проведем время, тем более что мне хочется, не отвлекаясь, посмотреть, как полетит в космос последняя ракета с радиоактивной золой.

Я сказал, что порядком устал и тоже не прочь посмотреть запуск ракеты.

Костя покрутил головой:

— Похоже, что вы сговорились сплавить меня на сегодняшний вечер.

— Ну, хотя бы, — сказал я. — Имеем мы право от тебя отдохнуть?

— Вполне. Только прошу прекратить плохо подготовленный скетч на тему «два пай-мальчика». Конечно, мне хотелось потанцевать сегодня с Геей и Наташей, да только при условии, что инспектор разрешит провести всем нам ночь на берегу.

— Всем нельзя: звезды могут появиться и здесь. Мы часовые, Костя. Твоя вахта будет с четырех до шести. Костя стиснул руку Тосио:

— Говоришь, с четырех? Благодарю, только я раздумал. Девочки извинят. Смотрите, какой фейерверк на западе!

Действительно, закат даже для тропиков поражал щедростью красок и необыкновенной фантазией в их размещении по небосклону. Краски медленно меняли тона, становились изысканней, тоньше. В картине стала чувствоваться усталость, обреченность, вдруг откуда-то из-под плавленого золота брызнул изумрудный луч.

Поверхность воды в Лагуне мерцала, как северное сияние. Неожиданно в поле зрения вполз длинный рефрижератор, а за ним — транспорт, и сразу чарующая картина стала похожа на туристскую рекламу.

Краски погасли. Настала ночь. Звезды плавно закачались над головой. Пассат почти стих.

Сидя на палубе, мы просмотрели мировую хронику событий за истекшие двенадцать часов: раскопки на Марсе, один из лунных поселков, конгресс любителей тишины, проходивший в абсолютном молчании (доклады и сообщения передавались с помощью немого кино), демонстрация летательного аппарата с машущими крыльями, новые виды злаков, еще один проект дома-города для мелководных заливов, запуск гигантской ракеты с радиоактивными отходами атомных станций. Ракету направили на Солнце.

Едва Костя выключил телевизор, как на экране видеофона появилась Наташа Стоун:

— Добрый вечер! Или у вас он не особенно добрый? Скучаете? Почему не зайдете в бухту? Девочки пошли танцевать. Ах, этот Чандра! Заставил вспахивать Лагуну? Кстати, он и нас подключил к вам, теперь мы тоже разведчики. С рассветом выходим на поиск тигровых звезд. Чандра сказал, что у вас слишком большой отряд дельфинов. Что, если мы попросим Людей Моря помочь нам? Как думаете, они согласятся?

Костя сказал:

— Это я беру на себя. Согласятся. Им понравилось, как вы держались во время шквала.

— Мы польщены. Похвала Людей Моря что-нибудь да значит. И еще просьба, ребята: вы должны нам установить свою запасную подводную телекамеру.

— Замечательно! — воскликнул Костя, вскакивая. — Я давно предлагал вести поиск большими группами.

— Чандра — мудрый руководитель, — как-то неопределенно сказал Тосио. Наташа поняла его.

— Ты хочешь сказать, что дело слишком опасно для нас, девчонок?

— Не так категорически и не в такой форме. Я бы привлек вас и поручил работу не менее сложную, но не такую специфическую, рассчитанную на очень подготовленных аквалангистов…

— Эх, Тосик! — Наташа сверкнула глазами. — Вы только посмотрите на него! Пусть он скажет, кто был моим тренером на уроках плавания.

— Я, Натали-сан.

— Без всяких «сан», Тосик! Я запрещаю тебе с этой минуты произносить это чопорное «сан».

— Боюсь, что мне будет трудно перейти так сразу, но я попробую, Натали-сан…

Все засмеялись, включая Тосио.

— Ну хорошо, — сказала Наташа, — теперь ответь мне, чем мы не подходим для ловцов звезд.

— Видишь ли, Натали… требуется очень большая…

Наташа продолжила:

— …осторожность, которой я не отличаюсь? Не так ли?

— Иногда, Натали…

— Все это в прошлом. Кому-то надо было испытать паруса, и не в аэродинамической трубе, а в настоящем вихре. С этим покончено. Теперь я буду следовать всем твоим советам, распоряжениям, приказам… — Она умолкла, прислушиваясь. Спросила: — Вы слышите музыку? Играют что-то новое. Какой зажигательный мотив!

Костя вскочил и, не спуская глаз с изображения Наташи, пустился в пляс, гулко отбивая такт голыми пятками.

К нашему общему огорчению, рядом с Наташей появился Дэв Тейлор и, снисходительно кивнув нам, стал объяснять причину своего появления на палубе «Катрин»:

— У меня сдал локатор переднего обзора, и вообще надоело болтаться в Лагуне, вот мы и зашли в тихую гавань и совершенно случайно очутились рядом с «Катрин». Ребят как ветром сдуло на берег…

— А тебя — на палубу «Катрин», — заметил Костя.

— Представьте, да. Долг вежливости одного капитана — отдать визит другому капитану. Да, ребята, перед самым закатом мы догнали «Фермопилы» и, представьте, обошли рекордсмена на четверть мили.

Не дожидаясь наших комментариев по поводу этой выдающейся гонки, Дэв стал делиться, преимущественно с Наташей, своими планами на конец месяца:

— Мы обогнем мыс Горн. Вот где можно по-настоящему испытать паруса «Нептуна»…

Нам стало тошно смотреть на Дэва и слушать его болтовню. Тосио совсем сник, наблюдая, как Дэв увивается вокруг капитана «Катрин». Чтобы прекратить мучения нашего сенсея, Костя хотел выключить видеофон. Наташа едва заметно повела головой и сказала:

— Мыс Горн мы огибали уже три раза, мне больше нравится Большая Лагуна, ее синева, безобидные шквалы и вот такие вечера, вернее, начала ночи. Смотрите, как низко опустились звезды и как портит картину неба спутник, эта маленькая луна: все созвездия возле него меркнут в его нахальном свете. А вот там, — она подняла руку, — слабо мерцает одна из галактических туманностей. Кто-то из астрономов предлагал туда направить ракету с радиоактивным мусором. Но поднялась буря протестов. Я тоже всегда была против варварского загрязнения космоса. Недалеко то время, когда наши люди полетят за пределы Солнечной системы, а затем к другим галактикам. И могут попасть в область, зараженную этим ядовитым мусором: вдруг ракета столкнется с астероидом, а еще хуже, если ракета пройдет пылевое облако и попадет в притяжение планеты с гуманоидной или иной жизнью и уничтожит там все.

Дэв сказал:

— Опасения твои вполне обоснованны, пришла пора заботиться и о Большом космосе! Ты, Костя, не согласен с нами?

— С «нами» — нет, а с Наташей могу согласиться, хотя я не особенно часто думаю, что будет через сотни тысяч или миллионы лет, а раньше ракета не доберется до жилой планеты. К тому времени может исчезнуть наша цивилизация или возникнет новая, совершенно иная. Гуманоиды не могут существовать вечно, и сейчас уже наблюдаются тенденции к сдвигам в генетическом коде, они могут стать необратимыми.

Дэв, обескураженный холодным приемом на борту «Катрин», сказал с плохо скрываемой неприязнью:

— Ты, Костя, известный скептик (откуда он это взял?), у тебя мрачный взгляд на будущее человечества. По крайней мере, мы будем существовать в течение ближайших десяти миллионов лет и даже больше.

— По существу, вечно, — сказала Наташа, — частички нашего «я» могут сохраняться в жидком гелии сколько угодно. Фантастично! Опыты показали, что воспроизводятся точные копии.

Костя сказал:

— Так что не будем падать духом. Все мы можем встретиться в таком же составе на планетах Лебедя или Весов, а не то, когда Солнце погаснет, в глубинах Земли, в подземных залах и коридорах, а может быть, в какой-нибудь лужице, которую тогда станут называть, по старой памяти, морем или лагуной.

Такое мрачное пророчество почему-то вернуло всем хорошее настроение. Костя предложил Наташе:

— Давай потанцуем!

— С удовольствием, да мы так далеко друг от друга!

— Ерунда, при нашей-то технике! Будем танцевать поодиночке и в то же время вместе. Вот я обнимаю тебя за талию, ты кладешь мне руку на плечо и…

— Позвольте, но я ближе… — взмолился Дэв.

— Ты будешь оркестром. Исполни нам «Раздумья у костра», — приказала Наташа.

Дэв исчез с экрана видеофона. Скоро раздалась ритмичная дробь по дну кастрюли и дикие завывания: это Дэв исполнял «Раздумья у костра». Вообще Тейлор не такой уж плохой парень; временами все портит его самодовольство, уверенность, что ему все можно, что ни одна девушка не устоит перед ним, да еще его бахвальство рыбака и яхтсмена, которое, впрочем, мы ему прощали как вполне дозволенные человеческие слабости.

Сейчас, глядя, как он, зажав между коленей кастрюлю, барабанит по ней ладонями, мы многое ему простили. Мы — то есть я и Костя, о сенсее — особый разговор. Тосио сам признавался, что еще не окончательно подавил в себе инстинкты предков. Танец прервали одновременно сигнал подводного локатора и голос из гидрофона, оповещавшие о появлении тигровых звезд.

Гигантские иглокожие устилали дно. Они двигались к берегу сплошной лавиной, ширину которой мы еще не могли определить. Чаури Сингх сложил ладони и прижал руки к груди, услышав сообщение Тосио, и попросил показать ему дно под «Корифеной». Наташа и Дэв также подключились к нашему подводному экрану. Мы слышали их тихие, взволнованные голоса. Действительно, картина дна, покрытого хищницами, заставляла снижать голос до шепота. Было что-то наводящее ужас, неотвратимое в хрустящем движении этих нагло красивых извивающихся «рук». Найдя пищу, хищница замирала, обтекая всем телом коралловый куст, впадину, где нашли приют моллюски, возвышение с распустившими пышные венчики-щупальца анемонами или морскими лилиями, запускала «руки» в трещины; парализованные ее ядом рыбы медленно опускались на дно или неподвижно застывали, словно ожидая, пока одна из рук с двумя ярко-оранжевыми глазами на тупом окончании не заметит ее и не схватит ленивым движением.

Хотя все дельфины получили прививки, их нежная кожа и особенно глаза не были полностью защищены от яда тигровых звезд, и все же отряд Геры продолжал свою опасную работу. Держась близ границы главного потока хищников, дельфины подавали все новые сведения о мелких отрядах и одиночных экземплярах, движущихся в одном направлении — к австралийскому берегу.

Новое сообщение потрясло нас: капитан разведывательного корабля «Лотос» передавал, что коралловые полипы на рифах к западу от островов Трегросс полностью уничтожены и что у них погибло четыре дельфина, попавших в подводное течение, отравленное ядом иглокожих.

Тосио взял управление яхтой на себя: надо было очень часто менять курс, а Гарри был хорош только при прямолинейном движении. Костя налаживал кинокамеру, с которой у нас была вечная возня, я не спускал глаз с подводного экрана, чтобы не прозевать, когда покажется авангард иглокожих: там должны находиться самые крупные экземпляры, есть предположение, что они достигают пяти метров в диаметре! Мне хотелось увидеть такое чудовище не на кинопленке (Костя как раз включил кинокамеру), а своими глазами.

Тосио увеличил скорость, на меня летело ярко освещенное дно, густо усеянное звездами.

Раздался предупредительный сигнал, предшествующий чрезвычайно важному сообщению.

Директор рифа старался говорить как можно спокойней:

— Прошу внимания! Двадцать минут назад близ юго-восточного берега острова Эшельби тигровые звезды атаковали шхуну «Даная». Команда шхуны очистила палубу от иглокожих с помощью электрогарпунов и пистолетов, стреляющих анестезирующими ампулами. Три человека серьезно пострадали, они направлены в береговой санаторий, где им оказывают помощь. Прошу усилить вахты. На стоянках все время просматривать дно и следить за якорными канатами и бортами, включить все локаторы. Рекомендую повысить бдительность и судам, находящимся в движении в водах Лагуны Большого Барьерного рифа. Как одно из средств борьбы с тигровыми звездами Институт морской биологии рекомендует применять воду, нагретую до семидесяти градусов и выше…

Чандра Бос просил немедленно сообщать ему обо всех случаях появления опасных иглокожих, рекомендовал вести себя особенно осмотрительно в эту ночь, пока не приняты все меры безопасности, пожелал спокойной ночи и, устало улыбнувшись, растаял на экране.

— Вот, пожалуйста, — сказал Костя, — они стали нападать и на людей! А мы не знали! Неужели наши ученые не могли определить диапазон их агрессивности? Мы-то думали, что они питаются одними полипами и рыбой, и вот сюрприз — серьезно пострадали трое! Интересно, кто! Там у меня есть знакомые ребята…

Я тоже знал кое-кого на «Данае», и мы стали перечислять знакомые имена, а сами глядели на экран видеофона. После появления Чандра он снова автоматически подключился к волне «Катрин», только выключился звук. Наташа стояла к нам спиной, Дэв сидел на палубе и что-то рассказывал ей, она смеялась. Сцена была немой: видеофон, так же как и съемочная камера, был слабым местом «Корифены»: не проходило недели, чтобы эти аппараты или не «слепли» или не «глохли». Сейчас полностью исчез звук.

На вопросительный взгляд Тосио, брошенный на Костю — он у нас отвечал за исправность электроники, — тот сказал:

— Контакты. Большая вибрация корпуса. Пора наш видик заменить на космический вариант, вот как у девочек.

— Но и они нас не слышат!

— Естественно, у нас выходит из строя и прием и передача. Но ты не волнуйся, я сейчас…

Дэв и Наташа стали танцевать. На это стоило посмотреть, и Костя не тронулся с места. Тосио, казалось, погрузился в глубокие размышления о бренности мира и смотрел куда-то в синюю темноту над фосфоресцирующей Лагуной.

Здорово они танцевали в тот вечер! Дэв нисколько не уступал Косте. Они танцевали на палубе возле рубки при свете, падавшем с берега и от других судов.

Внезапно Тосио вскрикнул и, показывая рукой на экран, сказал:

— Немедленно исправь звук! Смотри!

И мы увидели, как из тени у грот-мачты в световое пятно выползает множество извивающихся «рук» тигровой звезды.

Костя бросился вниз, мы с Тосио стали кричать, тщетно предупреждая об опасности.

Они не слышали, отбивая такт по палубе, кружились, держась за руки. Наташа смеялась, откинув голову назад.

А звезда приближалась к их ногам, на кончиках дрожащих «рук» горели, как угли, красные глаза. Наташа чуть было не наступила на эти глаза, рука звезды метнулась за ее ногой и затрепетала, промахнувшись.

А Костя медлил в своей каюте… Если бы сейчас они услышали наши голоса! Мы с Тосио не переставая кричали, и казалось, они слышат, но им нравится играть со смертью. Вот Дэв ловко прошелся между трех «рук» тигровой звезды, не спуская глаз с сияющего лица Наташи.

Они остановились у самой стенки рубки и тут увидели в каком-нибудь метре от себя первую звезду и еще одну, ломающую поручни фальшборта.

Что они могли сделать в несколько секунд, которые еще оставались у них?

И они смогли!

Дэв мгновенно схватил Наташу и забросил ее на крышу рубки.

Это заняло четыре секунды и три секунды — чтобы подняться туда же самому Дэву.

Тигровые звезды пытались влезть по гладкой стене, но обрывались и падали на палубу.

Мы теперь слышали тяжелые удары о палубу. Затем исчезло изображение, а звук стал совсем чистым, слышалась тихая музыка и порывистое дыхание Наташи и Дэва.

Наташа сказала:

— Ну и ну! Как прав был Тосик, предсказывая, что нам предстоят «свирепые свершения»! Как ты меня ловко забросил! — И она залилась звонким смехом.

Тосио расплылся в улыбке:

— Какое непостижимое существо!