"Наёмники" - читать интересную книгу автора (Болдуин Билл)

Глава 7. Приказ

Брим проснулся в шикарном номере одной из центральных гостиниц Мажора. Золотые рассветные лучи лились сквозь щели резного ставня. Золотой локон Марго щекотал ему ухо. Только слабый запах тайм-травы стоял еще в воздухе: она приняла небольшую дозу в соседней комнате.

Осторожно высвободив руку из-под ее головы, он сел и окинул взглядом контуры ее тела под простыней. Во многих отношениях она сделалась еще прекраснее. И она занималась с ним любовью с тем же пылом и страстью, что прежде. Вселенная свидетель, это так! Его даже смутила немного ее изобретательность. Она изо всех сил старалась подарить ему потрясающую ночь, словно отыгрываясь за все потерянные годы.

И все же в этот рассветный час он ощущал, что в их любви чего-то недоставало. О, его страсть никуда не делась. И — если, конечно, у принцессы… то есть баронессы не открылся потрясающий артистический талант — ее тоже. И все же чего-то не хватало. Он никак не мог понять, чего именно, но инстинктивно чувствовал, что именно это было главным в той любви, что они раньше испытывали друг к другу. А без этого в душе его оставалась странная пустота, которой раньше не было.

Что же это было?

Мысли его путались от недосыпа, так что он даже не мог определить, действительно ли это, или про-, сто он так долго мечтал о воссоединении с Марго, что реальность так и не оправдала надежд? И если уж на то пошло, почему Труссо отнеслась ко всему этому так скептически? Все почему-то сделалось лишенным смысла — все то, чего он с таким нетерпением ждал всего несколько метациклов назад. Обернулось разочарованием.

Пока он раздумывал, Марго открыла глаза, сонно улыбнулась и откинула простыню до колен.

— Доброе утро, любимый, — прошептала она, и обоняния его коснулся легкий аромат ее духов. — Проходит ночь, а с ней ее восторги, — процитировала она все тем же шепотом. — И голос нежный, и тепло груди… Ох, Вилф, почему нам остается так мало этого счастья? Так наполни же меня своей мужской силой еще раз, пока мне не надо возвращаться в другую жизнь!

Брим молча любовался ее телом.

— Если бы нам не надо было возвращаться… — вздохнул он наконец.

— Если бы… — повторила Марго. — Наверное, это самые печальные слова во Вселенной. — Она глубоко вздохнула и зажмурилась. — Я выкурила последнюю щепотку травы после того, как мы занимались любовью в последний раз — я дождалась, пока ты уснешь. И через… — она бросила взгляд на маленький хроноиндикатор, — через три метацикла мне нужно вернуться на корабль и выкурить еще — или испытать все муки ада. Это лучше цепей, Вилф. Так им даже не нужны сторожа. Они знают, что я никуда не денусь. — Она протянула к нему руки. — Ну же, любовь моя! Помоги мне забыть, что я больше не властна над собственным телом.

Борясь со слезами, Брим опустился на колени между ее широко раздвинутых ног и осторожно поднял ее голову с подушки.

— Марго, дорогая, — прошептал он, ощущая знакомое желание. — Ты одна знаешь про эту… эту болезнь. Неужели от нее нет спасения?

— Есть. Смерть, — прошептала Марго так, словно слово это доставляло ей наслаждение. — Это теперь моя единственная надежда. — Прикусив губу, она притянула его к себе. — Да… о да! — выдохнула она, когда он оказался наконец в маленькой Вселенной ее влажной плоти. — ДА! — простонала она сквозь стиснутые зубы. Голос ее осекся на мгновение, потом она зажмурилась и отчаянно стиснула его в объятьях. — Наполни меня СЕЙЧАС ЖЕ!

Несколько метациклов спустя Брим мрачно смотрел в ветровое стекло маленького катера, сидя рядом с ведущей его Труссо. С самого их старта единственным звуком, нарушавшим тишину в рубке, был приглушенный рокот генератора. Наконец маленький офицер повернулась к нему.

— Шкипер, — сказала она. — Что-то вы слишком тихи для человека, который, как я предполагаю, провел всю ночь, занимаясь любовью. Простой недосып или что-то еще?

Брим склонил голову набок.

— Вы тоже не слишком разговорчивы, старпом, — парировал он, не в силах стряхнуть плохое настроение.

— Ну, в моем случае это просто здоровая нехватка сна, — ответила Труссо, бросив быстрый взгляд на штурманский экран. — Ваш друг Молдинг дал себя соблазнить очень быстро. — Она чуть нахмурилась. — Вы и сами могли бы заметить, мой дорогой шкипер, какая довольная у меня физиономия — чего никак нельзя сказать о вашей. Или я не правильно поняла, чем вы занимались этой ночью?

— Нет, старпом, — буркнул Брим, продолжая упрямо смотреть в набегающие на ветровое стекло облака. — Мы с принцессой соблазнили друг друга почти сразу же и повторили это не раз. — Он горько усмехнулся. — Я даже приятно устал от всего этого.

— Но… — подсказала Труссо.

— Что — «но»?

— Судя по вашему тону, следующим словом должно было стать «но». Брим фыркнул.

— Да, — неохотно признал он. — Должно было. Только я решил его не говорить.

— Вы хотите сказать, вам не хочется говорить об этом? — не отставала Труссо.

— Нет, — помолчав, ответил Брим. — Мне кажется, я даже рассказал бы об этом, если бы мог точно определить, в чем же, черт побери, дело.

— Не понимаю, — нахмурилась Труссо.

Брим кивнул.

— В том-то и проблема, старпом. Я тоже. Вот мы занимались любовью… и чего-то не хватало. — Он повернул лицо к ней. — И это «что-то» — чем бы это ни было, — должно быть, ужасно важно, иначе я не возвращался с таким ужасным ощущением пустоты.

Труссо щелкнула тумблером автопилота и откинулась на спинку кресла.

— Любопытно, — сказала она. — Эта разница между вчерашним вечером и прошлой вашей встречей на балу у Мустафы. Если я правильно поняла, в первый визит ее сопровождала целая толпа облачников. Правда?

Брим кивнул.

— Правда, — согласился он, радуясь тому, что разговор сменил тему. — Те еще типы. Четверо вардольдов.

— Вселенная! — пробормотала Труссо. — Действительно, страшилища. Такое впечатление, что эти жукиды пытались удержать принцессу от общения с людьми.

— Тогда мне тоже так показалось, — кивнул Брим. — Но в эту поездку они явно отказались от всей этой ерунды. Вы же сами видели: только пять фрейлин, и все с Торонда.

— Угу, — произнесла Труссо, прищурившись. — Как-то все это до странного бессмысленно.

— В наше время много чего кажется бессмысленным, — ответил Брим, сморщив нос.

Труссо выключила автопилот, подправила курс и начала снижаться сквозь плотный слой облаков.

— Может, это и так, — сказала она, помолчав. Потом повернулась и заглянула ему в лицо. — А может, Вилф Брим, — добавила она с неожиданной серьезностью, — может, в этом очень даже много смысла. Мгновением спустя она вышла на приводной маяк Варнхольма, и времени на разговоры у них больше не оставалось.

Примерно через неделю после этого разговора «Саша Муромец» прилетел снова, и опять почти неожиданно. С ним прилетели: еще одна партия ценных запасных частей и оборудования. Ник Урсис (ныне — капитан Флювийского Флота) и коммодор Бакстер Колхаун в новеньком белом мундире ИДК, словно он всего-то отлучался на официальный прием в Мажор.

— Коммодор! — вскричал встречавший их у трапа Брим, не веря своим глазам. — Ну и заставили вы нас поволноваться последние несколько месяцев!

— Слухи о моей кончине… как это?., сильно преувеличены, — невозмутимо ухмыльнулся Колхаун, салютуя в ответ. С царственным видом, уперев руки в боки, он ступил на твердую землю. — Ник сказал мне, что ты тут неплохо поработал, — заметил он, окидывая хозяйским взглядом ряды рокочущих гравибассейнов, на которых в тщательно продуманном беспорядке — для сведения к минимуму потерь при воздушном налете — стояли одиннадцать готовых к взлету крейсеров. — Отличная работа, сынок, — улыбнулся он. — И то сказать, — добавил он, подмигивая, — ничего другого я и не ждал — особенно с Барбюсом и твоей красоткой Труссо на подхвате. Поди, они вдвоем все и провернули, а?

— Да я и пальцем-то не пошевельнул, — сардонически сказал Брим.

— В этом, парень, я и не сомневался, — хохотнул Колхаун, хлопнув его по плечу. — Но как бы то ни было, вы тут без меня здорово двинули все с места. Можно сказать, я горжусь вами.

— А я даже не могу сказать, как рад передать все это хозяйство обратно вам… ну, кроме «Звездного огня», конечно, — признался Брим.

— Ах, так ты, стало быть, рад? — удивился Колхаун. — А с чегой-то ты взял, что я соглашусь это принять? И вообще ты видел, чтоб со мной спускался кто из флювийских офицеров… ну, не считая братца Урсиса, само собой?

Брим нахмурился.

— Нет, не видел, — признал он.

— Так что, сынок? — подмигнул Колхаун медведю.

— Не знаю, конечно, — ответил Брим. — Но почему-то мне кажется, что вы задумали передать часть власти.

— И это только верно, — кивнул Колхаун. — Я намерен распределить управление этим чертовым местом между несколькими из вас — на собрании личного состава, которое состоится ровно в три в трюме «Саши». Идет?

— Надеюсь, — вздохнул Брим.

— Куда делась твоя страсть к приключениям, сынок? — расхохотался Колхаун.

— Коммодор, — признался Брим. — Обыкновенно, когда в глазах у вас появляется такая искорка, это означает, что пора прятать свою задницу.

— Обижаешь, — ухмыльнулся старший карескриец.

— А ты что скажешь, Ник? — обратился Брим к медведю.

Урсис закатил глаза.

— Возможно, и пора прятать, — ответил он. — Но поскольку мы с тобой оба работаем теперь на него, у нас нет особенного выбора.

— Значит, три ноль-ноль, в трюме «Муромца», — повторил Брим. — Ладно, соберу всех.

Он отсалютовал и повернул обратно к гравибассейну. Как обычно, у него было слишком много дел и слишком мало времени.

За двадцать минут до намеченного срока, в 2.40, в огромном трюме «Саши Муромца» собрались почти тысяча сто человек, свободных от вахты. Практически все слышали про легендарного Бакстера Колхауна, хотя мало кто мог похвастать тем, что видел его.

Импровизированная трибуна из пустых укупорок была расположена у передней переборки. Наемники из ИДК сидели на полу или стояли группами по три — по четыре. В 2.58 на трибуну взобрался Барбюс.

— Встать! Смир-р-на! — рявкнул он, выдержав паузу.

Потребовалось некоторое время, пока все вскочили на ноги и вытянулись по стойке «смирно», но ровно в три ноль-ноль коммодор Флювийского Флота Бак-стер Колхаун в гробовой тишине поднялся на трибуну. Некоторое время он тоже молчал — такой же цветущий и неподвластный времени, как в тот день, когда Брим впервые встретил его на борту К.И.Ф. «Непокорный» в самом начале трагически недолгой карьеры этого славного корабля. Потом он кивнул и улыбнулся, словно то, что он увидел, ему понравилось.

— Вольно, — скомандовал он, почти не повышая голоса.

Выждав, пока в трюме снова установится тишина, он упер руки в боки и расставил ноги пошире, словно капитан древнего плавучего аппарата.

— Слушай меня, братцы, — начал он сильным, уверенным голосом. — Мы с вами подрядились на опасное, можно сказать, безнадежное дело. Так что не берите в голову, какого цвета на вас мундир — синий ли, белый, — враг у нас все равно один. Скажу вам: он мало изменился с той войны. Облачники способны, храбры, а главное — беспощадны, вот оно как. Это я вам говорю — а я-то повидал их вблизи. Их и ихние корабли. Хорошие корабли, опасные. — Он помолчал, давая этим словам дойти до сознания слушателей. — Тут многие считают, что их и не побить вовсе. Так вот, — он возвысил голос, — ПОБИТЬ ИХ ОЧЕНЬ ДАЖЕ МОЖНО! Я сам видал, как слабые корабли малым числом били их в хвост и в гриву. Вот я здесь затем, чтобы показать вам, как это делать…

Весь следующий метацикл он подробно описывал облачников, их вооружение и используемую ими тактику.

— Чтоб побить их, — настаивал он, — учитесь у каперов. Каперы завсегда бьются в меньшинстве, но добычи своей редко когда упустят.

Он описал, как каперы дерутся парами, прорываясь сквозь вражеский строй на маленьких, но быстрых кораблях, нанося меткий удар и тут же уходя, пока защитники не опомнились и не обрушили на них всю свою огневую мощь. По мнению Колхауна выходило, что серьезные повреждения у большого количества вражеских судов вернее ведут к победе, чем полное уничтожение меньшего их количества. И по его словам, этот принцип еще раз подтвердил себя, когда малочисленный флот Бета Яго нанес тяжелый урон торондским эскадрам.

— А ведь бедолаги бета-яганцы использовали старье времен прошлой войны, — подчеркнул он. — Ваши «Звездные» прям как нарочно сделаны для такого боя!

Когда он закончил свой доклад, собравшиеся звездолетчики устроили ему настоящую овацию, не стихавшую до тех пор, пока улыбающийся Колхаун не поднял руку, требуя тишины. Когда шум убавился по меньшей мере настолько, чтобы он слышал хотя бы сам себя, он пригласил на трибуну Брима и Маккензи.

— Так вот, — продолжал он, — начиная с нынешнего дня, я делю ваши корабли на две эскадры… назовем их пока Синей и Красной. Старина Брим будет командовать красной, из восьми судов, и задачей их будет атака. Синие крейсера Маккензи будут патрулировать над планетой, защищая базу, ну и в резерве, выходит, тоже они…

Сразу же по окончании совещания Брим предложил Молдингу возглавить вторую ударную эскадрилью.

— Возможно, я предлагаю тебе чистое самоубийство, — сказал он, шутя лишь наполовину. — Но если подумать, ты и так уже совершил его, записавшись в ИДК.

Аристократическое лицо Молдинга перекосилось в мрачной улыбке.

— Во времена гонок на Кубок Митчелла мы с тобой составляли чертовски классную команду, — ответил он. — Было бы просто стыдно позволить Негролу запугать нас такой глупостью, как смерть.

Они начали свою кампанию следующим же утром.

На протяжении следующих трех недель девять из одиннадцати «Огней» получили повреждения при боевых тренировках, а тридцать членов ИДК отправились домой, не выдержав условий Варнхольма. Колхаун настойчиво требовал от Брима с Маккензи, чтобы те отрабатывали со своими экипажами самые рискованные маневры; это продолжало приводить к несчастным случаям, поскольку никто еще не умел управлять новыми мощными кораблями на экстремальных режимах. Один из капитанов — судя по всему, большой шутник, — даже нарисовал над входным люком своего крейсера пять флювийских флагов: невольно спровоцированная им авария на неделю вывела из строя разом пять других судов. Будь он облачником, за такое достижение он удостоился бы звания аса. Даже опытный Молдинг, привыкший к крутым, почти вертикальным приземлениям на гоночных «Шеррингтонах», едва не разбил свой корабль после особенно утомительного учебного поединка. Однако постепенно число инцидентов пошло на убыль, и эскадры ИДК превратились в настоящие боевые соединения.

Увы, тренировки стоили Колхауну изрядной доли запасных частей, которые с таким усердием сберегал Брим. А ведь ни один из кораблей еще не видал настоящего боя…

Отношения между Флюванной и Лигой быстро ухудшались, причем поводом к этому служили, с точки зрения последней, практически все дипломатические ходы Мустафы. Почти ежедневно Министерство Общественного Согласия обергалитира Ханны Нотром выступало со вздорными претензиями к Флюванне.

В один прекрасный день К.К.Ф.Ф. «Рюрик», древний флювийский броненосец, бесследно исчез вблизи района, где Лига и Торонд проводили совместные военные учения. А когда в точку, откуда он посылал последнее донесение, прибыли спасательные корабли Флювийского Флота, они были встречены огнем новых, незнакомых боевых судов с корпусами в форме двойного шеврона. И это было отнюдь не предупреждение: вражеские разлагатели стреляли на поражение.

Прошло еще несколько недель. Старый корабль был списан и занесен в долгие списки пропавших без вести судов. Впрочем, ни старину «Рюрика», ни его экипаж не забыли — ни на Флюванне, ни в Имперском Адмиралтействе. А из одного конца Галактики в другой и обратно прокатывались шепотом зловещие обвинения…

Ситуация быстро менялась из плохой в еще более плохую, когда Брим неожиданно получил новое послание Амбриджа, шофера Марго. Принцесса вновь собиралась посетить Мажор с тем, что старый слуга назвал «последней, отчаянной попыткой сохранить мир». Разумеется, она надеялась, что Брим сможет выкроить время для свидания с ней, и обещала связаться с ним по прибытии.

Когда эта тема всплыла следующим утром в кают-компании «Звездного огня», Труссо отнеслась к этому резко отрицательно.

— И я не одинока в этом, шкипер, — объявила она. — Шефу это тоже не нравится. Я спрашивала.

Брим нахмурился.

— Шефу? — переспросил он. — Да что Барбюс понимает в этом? И потом, вы-то как об этом узнали. Если я вам ничего не говорил?

— Шкипер, — улыбнулась Труссо. — Вам это известно не хуже, чем мне. Когда по КА'ППА-связи приходит личное послание, его содержание становится известно всему экипажу — особенно если оно адресовано шкиперу. Это называется «птичка нашептала».

— Птичка? — свирепо переспросил Брим. — Какая еще, к чертовой матери, птичка?

— Ну такая, в перышках, — хмуро улыбнулась Труссо. — Но вы меня поняли. Вспомните, как быстро все узнали содержание секретной КА'ППА-граммы насчет бедолаги «Рюрика».

— Зам-мечательно! — возмутился Брим. — Есть на этом корабле хоть какое укромное местечко? Труссо улыбнулась:

— Во всяком случае, не рубка связи. Брим открыл было рот для новой реплики, но Труссо остановила его, положив руку на его плечо.

— И я не договорила, мистер Вилф Брим, — продолжала она. — Про нашего связиста договорим в другой раз. А пока, раз уж, кроме нас с вами, в кают-компании никого нет, мне хотелось бы поговорить с вами насчет этой вашей принцессы. Видите ли, мне не верится, чтобы она думала в первую очередь о вас, — это мягко говоря.

— И что вы хотели мне сказать? — взорвался Брим.

— Это смотря кто меня спрашивает — капитан Брим или мой друг и сослуживец Вилф?

— Ну, Вилф, — буркнул Брим.

— Раз так, — продолжала Труссо, глядя ему прямо в глаза, — моя обдуманная точка зрения состоит в том, что ваша Марго Эффервик — или тот, кто стоит за этой Марго Эффервик, — собирается сюда с целью серьезно навредить вам.

— Навредить? Марго?

— Именно это я вычитала в ней при единственной встрече, — отвечала Труссо. — Навредить — и серьезно. Я уверена, связь с ней просто опасна.

— Ох, ладно, Надя, — раздраженно поморщился Брим. — Я помню, как сам говорил насчет того, чего не хватало при нашем прошлом свидании в постели. Но это никак нельзя обозвать опасностью, верно?

— Я ничего не могу вам доказать, Вилф, — вздохнула Труссо. — Но раз уж и шеф считает, что тут что-то не так, может, вам стоит хотя бы поговорить с ним, прежде чем вы выкинете наши предупреждения из головы?

Это было уже слишком. С трудом удерживая гнев, Брим вскочил и воззрился сверху вниз на свою миниатюрную помощницу.

— Надя, — прорычал он. — Я понимаю и даже приветствую вашу заботу о моем благополучии. Вашу и шефа. Но, черт меня побери, я не потерплю, чтобы вы и дальше совали нос в мою личную жизнь — с какими добрыми намерениями вы бы это ни делали. Ясно?

— Вам виднее, Вилф, — пожала плечами Труссо. — Больше вы не услышите от меня ни слова на эту тему. Простите, если я огорчила вас.

Брим повернулся к выходу.

— Вовсе я не огорчен, — буркнул он и зашагал на мостик. Но он, конечно, огорчался. И оба следующих, дня избегал любых не связанных с работой встреч и с Труссо, и даже со старым другом Барбюсом…

Как и обещал Амбридж в своем письме. Марго позвонила Бриму вскоре после прибытия на Мажор с борта еще одного из мощных торондских «Дампьеров».

— Сегодня, — прошептала она в трубку. — Я сказала своей свите, что хочу пообедать в «Палмерстоне» — одна. Ты придешь?

— Конечно, — отвечал Брим. Все было вполне логично. Клуб «Палмерстон», расположенный на краю посольского квартала Мажора, был излюбленным местом тех, кто хотел отдохнуть от экзотики отдаленного доминиона и соскучился по более цивилизованным городам родных планет. Бриму он всегда напоминал тихие элегантные клубы парковых районов Авалона. — Это было бы прекрасно… — вздохнул он.

Так и вышло.

Он успел на полуденный рейсовый челнок на Мажор и прибыл в город почти одновременно с ней. Они сдали взятые напрокат глайдеры лакеям в белых перчатках и, взявшись за руки, счастливо побрели по дорожке ко входу в клуб. Внутри их встречал еще более торжественный мажордом в кружевной сорочке, ливрее с длинными фалдами, бархатных чулках и белоснежных башмаках — он низко поклонился им и обратился к ним по именам.

— Капитан Брим, баронесса Ла-Карн, — нараспев произнес он. — Ваш визит — огромная честь для нашего скромного заведения!

— Спасибо, Вестли, — отвечал ему Брим. — Мы всегда рады посетить «Палмерстон».

Не выпуская руки Марго, он следов за мажордомом проследовал по длинному коридору с древними пейзажами на стенах и оказался в низком, освещенном только свечами зале. Здесь пахло изысканными яствами, духами и дымом — как от камина, так и от самых экзотических сигарет. Массивные деревянные балки потолка создавали иллюзию древности. Негромкая музыка струнного оркестра мешалась со звоном посуды и приглушенными разговорами на дюжине разных языков. Брим со своей спутницей пробирались между столиками, за которыми сидели представители самых разных разумных рас: люди, медведи, рептилии и даже древовидные жители Спиритуса, только недавно завязавшие торговлю с Галактикой. Заказанный столик оказался недалеко от горящего камина — идеальное место для приятного уединения.

— Мне здесь нравится, Вилф, — прошептала Марго, когда официант поставил на стол графин старого логийского.

— Мне тоже, — тихо согласился Брим. В теплой полутемной зале царил редкий в эти беспокойные времена уют.

— Тебе это ничего не напоминает? — вдруг спросила она.

Брим нахмурился, размышляя.

— Ну, — начал он, отхлебнув вина, — это очень похоже на заведения вокруг Кортленд-Плаза на Авалоне.

Марго улыбнулась и кивнула.

— Ну да, это и спроектировано в подражание им. Но разве это не напоминает тебе еще одно место?

Брим окинул помещение взглядом. Он обедал здесь несколько раз, и каждый раз оно казалось ему странно знакомым. Но за долгие годы он видел столько подобных мест… и тут до него дошло.

— Таверна «Русалка» в Гиммас-Хефдоне! — воскликнул он. — Ну конечно!

— Вот здорово! — мечтательно вздохнула Марго. — Столько хороших воспоминаний! Помнишь нашу первую встречу там? — Ее взгляд устремился куда-то в прошлое. — Ты тогда еще проглотил один из этих дурацких транспондеров, и как раз когда ты собирался отвести меня наверх, тебя вызвали на задание…

— А я так и не узнал, — с грустной улыбкой произнес Брим, — согласилась бы ты тогда пойти со мной наверх?

Марго загадочно улыбнулась.

— А вот это моя тайна, — заявила она. — Но признаюсь, я прикидывала все «за» и «против» — на случай, если ты попросишь.

Брим театрально вздохнул.

— Жизнь слишком коротка, чтобы упускать такой шанс.

— Ну, с тех пор мы использовали не один шанс, тебе не кажется? — улыбнулась Марго.

— И даже пару раз в таверне «Русалка», если мне не изменяет память, — ответил Брим. — И все равно я не уверен, что мы закончили бы этим в тот вечер. Ты только подумай. — Он заглянул Марго в глаза. — Был единственный вечер в нашей жизни, когда мы не знали, как поведет себя другой. Это был вечер… открытия, что ли? Потрясающий вечер. — Он взял ее за руку. — Ко времени, когда мы с тобой легли в одну постель, мы уже были старыми друзьями, и мне кажется, мы оба понимали, что это рано или поздно произойдет. Помнишь? Тогда, в посольстве, у тебя под платьем уже и белья-то не было, так что нам хватило и нескольких циклов…

— Да, — прошептала Марго, раскрасневшись. — Я весь вечер ни о чем другом не думала. — Она улыбнулась. — Я не могла дождаться мгновения, когда почувствую тебя в себе. У меня трусики намокли уже после первого танца.

— Даже когда я наступал тебе на ноги?

— Да разве я замечала это тогда, коммандер Брим? — рассмеялась она. — Или тех, с кем я еще танцевала в тот вечер — кроме тебя. Но если мне не изменяет память, милый, ты тоже был тогда наготове.

Брим кивнул, краснея как мальчишка.

— Должен признаться, я и сейчас начинаю чувствовать себя так же, — сказал он, ощущая знакомую тяжесть в паху. — И если разговор и дальше пойдет в таком духе, я потеряю интерес к ужину — по крайней мере до того, как мы… э…

Марго улыбнулась, покраснев еще сильнее.

— Обязательно, любимый мой, — кивнула она, поднимая свой кубок. — Но для начала не разжечь ли нам немного огонь нашей страсти?

— На мой взгляд, вполне здравая идея, — согласился Брим, чокаясь с ней. — Так нам не придется прерываться позже. И кроме того, — добавил он с улыбкой, — «Палмерстон» — самое лучшее место для ужина.

— Я выбрала его по нескольким причинам, — сказала она и, прищурившись, пригубила вино из кубка. — Во-первых, конечно, атмосфера и еда — но и расположение: оно идеально отвечает и другим нашим потребностям.

Брим нахмурился.

— Разве у них здесь есть номера? — удивился он, инстинктивно поднимая взгляд к потолку.

— Ну, — хихикнула Марго, — не то чтобы наверху, мой нетерпеливый возлюбленный, но совсем недалеко отсюда. По ту сторону небольшого парка расположена славная сельская гостиница, перестроенная из древней водяной мельницы; там, внутри, даже сохранился жернов. Кстати, это тоже часть «Палмерстона». — Она чувственно облизнула губы. — Поскольку вечер, начавшись в таком месте, не может не закончиться в постели…

—..вполне естественно, что они предусмотрели и эти постели, — с улыбкой договорил Брим.

— Вот именно, — кивнула Марго. — Иначе это было бы пустой тратой времени и денег. Вот почему, коммандер Брим, заказывая этот столик, я заказала и номер.

Поскольку и эта проблема разрешилась почти сама собой, Бриму ничего не оставалось, кроме как отдать должное превосходному ужину. Воистину, некоторые инстинкты заметно сильнее других.

Брим ощущал в голове и желудке некоторую тяжесть, когда они с Марго рука об руку пересекли улицу и вошли в маленький парк, начинавшийся прямо напротив входа в «Палмерстон». Далеко впереди маячила в неярком свете уличных фонарей живописная маленькая гостиница.

— Расскажи, как сегодня твои трусики, — шепнул он ей на ухо, жадно вдыхая аромат ее духов.

— Скоро увидишь сам, — хихикнула она, сунув руку ему под пояс. — А как твои?

— Возможно, именно поэтому у них здесь так темно, — ответил он, ощущая на лице дуновение свежего ветерка. — А то многие из нас могли бы и осрамиться.

Они подходили к купе молодых деревьев и кустов, посаженных вокруг чего-то, напоминавшего здоровый валун. Далеко впереди слышался мерный шум мельницы. Он прислушался. Сквозь шелест воды и скрип жернова ему показалось, что у валуна что-то стукнуло. Он напрягся.

— Ты слышала? — прошептал он. Марго положила руку на горло.

— Н-нет, Вилф, — ответила она голосом, в котором явственно прозвучал страх. — Ничего.

Звук повторился. На этот раз Брим мог поклясться, что это ему не померещилось. Он замер на месте.

— Что-то не так. Марго, — прошептал он и толкнул ее в кусты. — Стой здесь и не шевелись, — приказал он и выхватил свой табельный бластер. В это же мгновение он заметил две темные фигуры, бесшумно бросившиеся на него откуда-то слева. Резко повернувшись, он повел стволом бластера, и они сложились, едва не забрызгав его кровью: луч плазмы буквально рассек обоих надвое.

Почти сразу же он услышал шорох, доносившийся из подворотни за спиной. Бросившись на землю, он увидел, что на него бегут трое, на ходу стреляя из лучевых пик с глушителями! Едва он успел перекатиться за куст, как то место, где он только что лежал, расцвело огненным цветком. Он приподнялся и выпустил еще одну длинную очередь, но заряд прошел впустую: все трое рассыпались, схоронившись за каменными тумбами у тротуара.

И тут индикатор заряда его бластера пискнул: ПУСТО!

— Чтоб тебя Вут побрал, жалкий жукид! — обругал он себя в бессильной ярости, понимая, что виноват во всем сам. Забыв про Устав, он привычно уделял состоянию своего табельного оружия мало внимания. В конце концов, официально сейчас мирное время, правда? Прежде чем нападавшие успели прицелиться, он рывком бросился к булыжнику и нырнул за него. Окружающий мир взорвался бесшумными огнями, воздух наполнился горящей листвой и раскаленными осколками камня. Задыхаясь, он вытащил старый энергоблок и вставил свежий, потом постарался успокоить дыхание. Выждав мгновение, он выскочил из-за валуна, поливая нападавших огнем, но те снова словно испарились.

Действительно ли?

Он бросился на землю, и тут же целый веер бесшумных разрядов разрезал воздух на месте, где он только что стоял. Выстрелив вслепую, он снова укрылся за валуном и остался сидеть там, дрожа как лист. Насколько он представлял себе обстановку, из центра парка в его сторону бежали никак не меньше десяти человек, поливая его бесшумным огнем.

Брим облизнул пересохшие губы и нахмурился. Решительность и внезапность уже не раз спасали ему жизнь — и оставались теперь единственной его надеждой. Решительность, внезапность и последний оставшийся энергоблок. Времени беспокоиться за Марго у него не было. Он двинул регулятор бластера на минимальную мощность — на таком расстоянии любое попадание выведет из строя — и начал осторожно красться к противоположному краю валуна. Почти сразу же он застыл на месте: кто-то бежал к нему с этой стороны, громко топоча по земле и шурша листвой. Кто бы это ни был, он явно не рассчитывал встретить в Бриме достойного противника в рукопашном бою.

Первое, что показалось из-за камня, был раструб лучевой пики, удлиненный почти на ирал ребристой болванкой глушителя. Брим схватился за него и едва не заорал от боли: пальцы мгновенно примерзли к сверхохлажденному металлу. Однако он, стиснув зубы, не ослаблял хватку. Начиная с этого момента, события развивались быстро и без лишнего шума. Он изо всех сил дернул за глушитель и продолжал тянуть. Застигнутый врасплох налетчик пошатнулся и едва не упал, но все же удержался на ногах и даже попытался выдернуть пику обратно. С хладнокровием бывалого бойца Брим сделал шаг к своему противнику, схватил его за локти и изо всех сил двинул коленом между ног. Тот выронил пику и, задыхаясь от боли, скрючился пополам. Прежде чем тот успел издать хоть один звук, Брим выпрямился, согнул руку в локте и нанес резкий удар снизу вверх под челюсть. Острая боль пронзила его руку до плеча, но он услышал хруст сломанного позвоночника — и его соперник мешком повалился на землю.

Высвободив пику, Брим поставил ее в режим самопроверки и наскоро оглядел тело. В маске. Крепко сложен. Одежда черная, без знаков различия. Профессионал, решил он — возможно, один из Легиона Агнорда; год назад они уже пытались убить его. Только госпожа Удача да еще обычное для облачников пренебрежение к противнику спасали его пока в сегодняшней второй попытке.

Пика тихонько тренькнула, закончив самопроверку. Три четверти заряда. Это нанесет врагам больше ущерба, чем его бластер. Сунув собственное оружие обратно в кобуру, он услышал у входа в парк скрип тормозов. Стараясь шагать бесшумно, он вернулся в свое укрытие, когда захлопали дверцы и послышался залп. Кто-то заверещал от боли. Грохот выстрелов стих, сменившись топотом и стонами. Брим едва успел выйти из-за валуна и тут же застыл — на этот раз от страха. Сердце отчаянно колотилось в груди.

Вот теперь он допустил смертельную оплошность — и расплата за беспечность была близка…

На открытом месте всего в десяти иралах от него стоял человек, освещенный фарами двух глайдеров. Глушитель его бластера был направлен прямо в лицо Бриму, но стрелять он почему-то не спешил. Пока карескриец стоял в ожидании скорой смерти, тот медленно опустил оружие, словно передумал.

Не сводя с Брима взгляда из-под маски, он медленно наклонился и опустился на колени. Выпавший из руки бластер лязгнул по булыжнику мостовой. Через пару тиков, показавшихся Бриму годами, он с шумом втянул воздух и опустился на руки. Все так же медленно — и в полной тишине — он склонил голову, не обращая на Брима больше никакого внимания. Послышалось странное бульканье, потом руки его ослабли, он упал лицом вниз и затих, будто уснул. Из спины у него, как раз между лопатками, торчала рукоятка метательного ножа, а в двух десятках иралов дальше виднелся массивный силуэт неподвижно стоявшего, широко расставив ноги, Утрилло Барбюса.

У входа в парк валялись под ногами у Нади Труссо и двух старшин из команды Барбюса еще шесть тел.

Судя по позам, в которых они лежали на траве, смерть их была не из легких. Странное дело, но короткая схватка не встревожила никого в «Палмерстоне», до которого было не больше четырех-пяти сотен иралов. Глядя на тела, Брим снова начал дрожать. Любой из них запросто мог застрелить его! Потом — так же неожиданно — он пришел в себя.

— Великая Вселенная! — воскликнул он. — А где Марго?

— Верно, — сказала Труссо, застегивая кобуру и шаря взглядом по темному парку. — Где эта Ла-Карн?

Брим бросился к кустам, где оставил ее, но там было пусто. Только примятая трава напоминала, что здесь кто-то недавно находился.

— Ты ее видел, шеф? — спросил он.

— Никак нет, кэп, — отозвался Барбюс. — Когда мы выгрузились из глайдеров, видать было только толпу энтих агнордов да пальбу.

— Пресвятая матерь Вута! — выругался Брим. — Ее надо найти!

— Вы хотите сказать, это нам надо ее искать? — снова буркнула Труссо, холодно глядя на него. Прижав кончики пальцев к переносице, она зажмурилась и начала медленно поворачивать голову из стороны в сторону. Так продолжалось несколько тиков, потом она застыла. — Там, — произнесла она, ткнув пальцем в сторону маленького сарая у дальней стены. Она сделала два шага в ту сторону. — Приведите ее сюда, — скомандовала она.

Двое старшин немедленно бросились туда, нырнули в низкую дверь и почти сразу показались обратно, поддерживая под руки фигуру, которая не могла быть никем, кроме Марго Ла-Карн. Ее шатало словно пьяную.

Ошеломленный — как способностями Труссо, так и видом Марго в руках рослых матросов, — Брим мог только хлопать глазами.

— Как вам удалось это, старпом? — с трудом выдавил из себя он.

— Я… Мне… Я просто успела увидеть, как она мелькнула в дверях, — отвечала та, старательно отводя от него глаза.

— Вздор, — тихо возразил Брим. — Вы ведь зажмурились.

— Прошу прощения, капитан, — решительно сказала она, — но таково мое объяснение. Хотите — верьте, хотите — нет, сэр; сейчас не время для споров.

Брим нахмурился, но кивнул.

— На пока приму его, старпом, — сказал он. Собственно, другого выхода у него и не было. Пока они поджидали Марго, из-за деревьев показались еще трое матросов Барбюса. Двое поддерживали под руки явно раненого бандита, третий тащил за ноги еще один труп. Не сговариваясь, Брим с Барбюсом подхватили раненого, поставив его прямо.

— Что скажете, кэп? — спросил старшина, стягивая с лица раненого маску. — Похоже на агнорда.

— Ничего другого мне в голову не приходит, — согласился Брим, стараясь унять дрожь в голосе.

Мужчина застонал, когда Барбюс повернул его лицо к свету. Из угла рта вытекла тонкая струйка крови.

— Сейчас проверим, — сказал Барбюс и тихо прошептал тому что-то в окровавленное ухо.

Что бы он ни сказал, слова его, казалось, мгновенно оживили пленника. Тот прохрипел что-то в ответ и снова уронил голову на грудь.

— Точно агнорд, кэп, — кивнул Барбюс. — Я их достаточно повидал, пока служил у Босса. Выражаясь ихним языком, я не дал ему исполнить «Первую Заповедь».

— «Первую Заповедь»?

— Смерть до плена, — пояснил Барбюс. — У них убийства все равно как религия. Для них хуже нет позора, чем в плен попасть. Те, каких я знал до сих пор, скорее бы померли.

— И что он сказал? — спросил Брим. Матросы принялись стаскивать тела к мосту и сбрасывать через парапет в воду.

— Просил меня добить его, — равнодушно ответил Барбюс.

— Возможно, он пытается скрыть от нас какую-нибудь важную информацию, — заметила Труссо, глядя на медленно приближающихся Марго и ее конвоиров.

Барбюс покачал головой.

— Не думаю, чтобы ему было чего скрывать, мэм, — возразил он. — Насколько я знаю ихнюю братию, агнорды только исполняют чужие приказы.

— И что теперь? Неужели вы убьете его? — спросила она слегка напуганно.

— Так точно, мэм, — тихо ответил Барбюс. — Если, конечно, вы или коммандер не прикажете мне отставить. Должны же мы с ним чего-нибудь поделать, верно? Облачники нипочем не признают, что видели его раньше. А тащить его в Варнхольм в таком виде — гиблое дело. Кто-нибудь да спросит, как это его ранило… если только раньше не спросят документы.

— А почему нам просто не оставить его здесь? — спросил Брим. Старшины тем временем остановили Марго перед Труссо.

— Ну, — рассудительно сказал Барбюс, — коли мы оставим его здесь, а он помрет, будет всего-навсего еще одно тело, которое надо сбросить с моста.

— А если он не умрет, — договорил за него Брим, — он доставит нам уйму хлопот, обвинив в нападении. И даже если мы сможем объяснить все, одно расследование уже навредит ИДК. Тут, на Флюванне, к этому относятся достаточно серьезно.

— Именно так я это себе и представляю, кэп, — кивнул Барбюс. — И раз уж этот джентльмен из Лиги действительно не хочет жить, я не вижу причины отказывать ему в этом.

Брим вдруг вспомнил про Марго — та старательно избегала встречаться взглядом со всеми присутствующими, не исключая и его. Волосы ее были всклокочены, и от нее исходил слабый запах тайм-травы. Теперь он понимал, почему ее шатает. Подавив приступ тошноты, он кивнул Барбюсу.

— Убей его, — сказал он.

— Есть, кэп, — отозвался тот, задумчиво потер лоб запястьем, потом осторожно подхватил раненого агнорда под руки и потащил за кусты.

— Что вы делали в том здании, Ла-Карн? — приступила к допросу Труссо. — Вы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь капитану. Почему?

— Я… я сделала все, что могла, — тусклым голосом ответила Марго, все еще не глядя на Брима. — И у меня не было оружия, — продолжала она, покачнувшись. — Я… я побежала в гостиницу звать на помощь. П-полицию.

— Занятно, — фыркнула Труссо. — И где она, эта полиция? Даже флювийцы могли бы уже прибыть на место происшествия.

— Н-ну, я не смогла достучаться в дверь, — ответила Марго. — Н-но я с-стучала…

Краем глаза Брим увидел, как Барбюс вышел из-за кустов и на плечах потащил обвисшее тело к мосту.

— Так, значит, никто не открыл? — переспросила Труссо. — Ну и вздор! Администраторы у «Палмерстона» дежурят круглосуточно. Я-то знаю, я сама оставалась здесь несколько раз на ночь! — Она тряхнула головой, потом сердитым взмахом руки отпустила баронессу. — Пустите ее, — приказала она конвоирам. — Я услышала все, что хотела.

Старшины отпустили пленницу, та отступила, шатаясь, на несколько шагов, потеряла равновесие и рухнула на траву.

— Зам-мечательно, — прорычала Труссо, пока Брим пытался помочь Марго встать. — И как вы можете, шкипер, заботиться об этой блондинистой жукидине после того, как она затащила вас в западню к агнордам?

— Не можем же мы бросить ее просто так, — пробормотал Брим, едва живой от стыда.

— Кэп прав, мэм, — вмешался Барбюс, вытирая лезвие ножа потемневшим носовым платком. — Сдается мне, нам лучше отвезти принцессу на ихний корабль, а то… — Он развел руками.

— Ну да, — злобно фыркнула Труссо. — Еще один межпланетный инцидент. Так?

— Так точно, мэм, — тихо ответил Барбюс. Пока Брим беспомощно поддерживал тело женщины, которую некогда любил, парк осветился светом мощных фар, и шум мотора почти оглушил его. В самый последний момент взвизгнули гравитормоза, и огромный лимузин остановился в каких-то двадцати иралах от него. Из салона вывалились четверо рослых Контролеров и, не обращая внимания на устремленные в их сторону бластеры, бросились к Бриму и Марго.

— Баронесса! — вскричал один из них так, словно в парке больше никого не было. — Дорогая, где вы были? Мы так беспокоились…

Марго бесцельно провела рукой по волосам и медленно повернулась к зловещим фигурам в черном.

— Я… я т-тут обедала, — пробормотала она, покорно шагнув к нему.

— Мы сейчас же отвезем вас на корабль, Ваше Высочество, — сказал Контролер, протягивая ей руку.

— Убери от нее свои грязные лапы, — зарычал было Брим, но тут рядом с ним привидением возник Барбюс и мягко, но решительно взял его за руку.

— Так оно лучше будет, кэп, — негромко сказал он. — Все равно ей скоро потребуется тайм-трава.

Брим стиснул зубы, борясь со слезами досады. Барбюс был прав. Так будет лучше.

Привалившись к рослому Контролеру, Марго в последний раз повернула к нему лицо, и ему показалось, что он почти коснулся ее души. Почти… Взгляд ее погас, она нетвердым шагом подошла к лимузину и забралась внутрь. Еще через мгновение она снова исчезла из его жизни, оставив за собой только вихрь возмущенных гравитонов да таявшие в ночи красные огни стоп-сигналов.

Брим устало поплелся в клуб распорядиться насчет взятого напрокат глайдера, потом забрался в салон армейской машины. Всю дорогу в порт его старпом сердито молчала — за исключением одной-единственной фразы.

— Эта Ла-Карн больше не друг вам, Вилф Брим. Помяните мои слова. Она пыталась вас убить.

На протяжении трех недель, прошедших после «инцидента» с Бримом, отношения между Лигой Темных Звезд и Флюванной ухудшались еще быстрее, чем прежде. Странным — по крайней мере для Брима — казалось то, что сами облачники продолжали раздувать историю с исчезновением «Рюрика». Утверждая, что древний броненосец спрятан собственным Адмиралтейством Флюванны, они обвиняли противника в том, что на деле это был корабль-шпион. Более того, старый корабль якобы служил для выполнения тайных операций против Лиги и ее союзников, в первую очередь Торонда. Все это казалось лишенным смысла; впрочем, это же можно было, с точки зрения Брима, отнести и к политике вообще.

Как-то утром, незадолго до рассвета, Брим возвращался к себе на «Огонь» после обычной утренней пробежки, когда у бассейна номер один (на котором стоял ошвартовавшийся только этой ночью содескийский транспорт «Максим Литвинов») повстречал поджидавшего его Урсиса. Лицо медведя выражало изрядную степень тревоги.

— Привет, Ник, — выпалил Брим, пожимая медвежью лапу. — Что-то вид у тебя очень уж озабоченный.

Урсис кивнул и положил шестипалую лапу ему на плечо.

— Прости, что прерываю твою утреннюю зарядку, Вилф Анзор, — прорычал он, перекрывая рев гравигенераторов, — но коммодор Колхаун просил тебя зайти к нему безотлагательно.

Брим нахмурился, заметив беспрерывную череду светящихся колец, срывающихся с высокой КА'ППА-башни транспорта. Что-то случилось.

— А что случилось? — спросил он. — Не нравится мне все это.

— Случилось неизбежное, — отвечал медведь. — Впрочем, подойдет и слово «несчастье». Короче, мой лишенный меха друг, война началась, или… — он достал из нагрудного кармана старомодный хроноиндикатор в форме луковицы, — начнется через два часа. — Он покачал головой. — Содескийская разведка — лучшая во Вселенной, но и у нее бывают неудачи. Когда бы не они, мы бы обладали информацией, которую тебе предстоит узнать, еще двое стандартных суток назад. А теперь мы знаем, что должно произойти, но у нас уже нет времени предотвратить это, не раскрывая своих источников. — Он покосился на высокий мостик транспорта, поклонился и махнул рукой в сторону трапа. — Коммодор Колхаун приглашает тебя — пусть даже в твоем взмыленном состоянии — в рубку связи.

Брим кивнул. Утро вокруг него сразу сделалось серым и холодным. Через пару циклов они с Урсисом уже шли по длинному коридору в недрах огромного корабля.

— Странно для военного судна размещать рубку связи между машинными отделениями, — с улыбкой заметил Брим.

— Военного? — буркнул Урсис, с наигранным удивлением поднимая брови. — Это как это? Мы, содескийцы, мирные существа.

— Только пока вы не рассердитесь, — заметил Брим.

— Тоже верно, — с улыбкой согласился Урсис, потом назидательно поднял указательный палец. — Молнии и горные расселины, как говорится, редко портят мех молодых волков.

— Как говорится… — закатив глаза к потолку, повторил Брим.

— Я так и знал, что ты поймешь, — блеснул алмазными коронками медведь.

В рубке связи Брима немедленно проводили в секретный шифровальный отсек. Колхаун сидел за одним из пультов КА'ППА-связи, лично набирая послание на старомодной клавиатуре. Рядом с ним на креслах, наскоро принесенных из кают-компании, разместились Молдинг и Маккензи с кружками горячего кф'кесса в руках. Махнув Бриму в сторону третьего кресла, Колхаун завершил переговоры — если обмен древними условными знаками можно назвать «переговорами» — и, нахмурившись, повернулся к ним.

— Если ты покуда не знаешь, Брим, — сердито буркнул он, — через несколько метациклов Трианский начнет войну с Флюванной. — Он с досадой покачал головой. — А мы и поделать ничего с этим не можем.

— Я не понимаю… — начал Брим.

— Сейчас поймешь. И потом живо выводи корабли в космос. Я уж приказал твоей Труссо готовить Красную эскадру к срочному старту.

— Я все равно… — не успокаивался Брим, но Колхаун взмахом руки остановил его.

— Эти двое джентльменов тоже покуда не знают, — сказал коммодор. — Я ждал тебя, парень.

Он повернулся к экрану КА'ППА-связи, некоторое время всматривался в мелькавшие на экране иероглифы, потом снова крутанул кресло так, чтобы сидеть лицом к трем капитанам.

— Вот поживете с мое, джентльмены, так научитесь видеть все разом. Но покуда хватит с вас и моих выводов — не хотите же вы упустить суть событий.

С этими словами он поведал им историю такого коварства, что Брим не сразу поверил своим ушам.