"Три Ганнибала" - читать интересную книгу автора (Мэддок Ларри)

5 «А ТЫ ОЖИДАЛ УВИДЕТЬ ГРЕГОРА МАЛИКА?»

Вначале был хаос. В хаосе родился Паньгу, который создал небо из ярких и чистых элементов и землю — из темных, нечистых элементов. Каждый день небо становилось на один чжан выше и земля на один чжан толще, а Паньгу тоже на один чжан выше. Он прожил ровно восемнадцать тысяч лет, к этому времени небо стало очень высоким, а земля огромной, а Паньгу прекратил свой рост. Его слезы стали могущественными реками Хаунхэ и Янцзы, а тело после смерти распалось, и из него выстроились Пять Священных Гор; его глаза стали луной и солнцем, его жир стек, чтобы наполнить моря, а его волосы покрыли землю растительностью.

Долго-долго Желтый император, Хуан Ди, правил Поднебесной, простиравшейся от горных истоков Желтой реки до ее впадения в Желтое море. В 2697 году до нашей эры Хуан Ди основал Первую династию, при которой его прекрасная супруга Ци-Сяньнюй создала шелковичных червей, веретено и ткацкий станок, чтобы люди могли совершенствоваться в искусствах шелкопрядения и ткачества. Через одиннадцать сотен лет после того император Чэн-хуан построил город Ао в пяти милях к югу от вялой, илистой Хуанхэ, сделав его столицей династии Хань.

Город процветал уже восемьдесят лет, когда туда прибыла Луиза Литтл. Информация, полученная ею по церебральному полю, была довольно ограниченной и пополнить ее являлось задачей резидента. Поскольку основная линия земной истории, приведшей к созданию высокоразвитой цивилизации, в конечном счете принятой в Галактическую Федерацию, охватывала Ближний Восток и Средиземноморье, а потом, в основном, — Европу и Америку, большая часть резиденций ТЕРРЫ работала в этих районах. Самая ранняя точка размещалась в Египте в 1800 году до нашей эры. Другими важными резидентскими постами были 1550 году до нашей эры остров Крит, Афины классического периода, Финикия и так далее по темпоральной линии развития европейской культуры.

Китай же был изучен плохо. Самый ранний период истории страны, в котором работал постоянный резидент, — эпоха Чингисхана, в тринадцатом веке нашей эры. Луиза Литтл должна была начать исследовательское фундаментальное изучение этой территории с древнейших времен. А первой быть труднее всего.

Но Луиза и Ронел уже имели опыт такой работы в Мохенджо-Даро, где до них резидента не было.

Подготовительная команда захоронила компьютер, аккумуляторы, передатчик и направленный излучатель для межзвездной связи примерно в четырех милях от города Ао. На вооружении Луизы имелось устройство дистанционного управления этим оборудованием, а также средства сенсорной записи. В ее череп были вживлены сотни микросенсоров, которые передавали на портативный видеомагнитофон все, что она видела, слышала, обоняла. Для записи информации у нее имелась масса дискет вместе с полным ассортиментом других приспособлений. И все это было замаскировано во всякого рода предметах, соответствующих материальной культуре Древнего Китая. Самое ценное оборудование было скрыто в небольшой, украшенной орнаментом шкатулке, которую вполне могла иметь с собой китайская красавица из высших слоев общества в 1481 году до нашей эры.

Шансы на то, что имперцы вмешаются в земную историю во время работы в Китае, были ничтожными. Но еще более ничтожными казались шансы на то, что там появится Дрейн Вокайени, он же Ганнибал Форчун. Только самый глупый романтик станет бесполезно постоянно напоминать себе о том, как им было хорошо вместе; Луиза была немного романтичной, но хорошо понимала, что лучшее лекарство от разлуки — это работа. Поэтому она полностью отдалась делу, позволив году, проведенному на «Вне Времени», затеряться в глубинах памяти. Тем приятнее будет позже встретиться и начать все снова, чем теперь строить неопределенные планы. У нее и у Ронел было много забот, чтобы нормально действовать в условиях культуры, социальная структура которой оставляла мало свободы для женщины. Луиза должна была хорошо усвоить традиции и порядки того времени, чтобы обратить их в свою пользу. Информация подготовительной команды заключалась в записи языка и народных обычаев. Вникнуть в суть этой чужой, незнакомой жизни Луиза должна была сама. Ведь даже общей письменности у китайцев тогда еще не было. Не говоря уж о философии. Пройдет еще тысяча лет, прежде чем ее создаст знаменитый Конфуций. Таким образом, у Луизы было слишком много дел, чтобы еще загружать себя мыслями о той любовной связи.

Когда она поняла, что для успешной работы ей требовалось найти себе какого-нибудь влиятельного покровителя, то обсудила эту проблему с Ронел. Следующую неделю симбионт провела в полетах над домами самых именитых семей в городе. С телепатическими талантами Ронел было относительно нетрудно отыскать несколько подходящих кандидатов и затем изучить их характеры, убеждения, аппетиты и темпераменты достаточно глубоко, чтобы Луиза могла решить, кто из них является потенциально наиболее подходящим для нее. После аккуратного взвешивания всех факторов, она сделала свой выбор и разработала план действий.

Так, Чень Цзеюн, старший сын Чень Цзепина, богатого владельца медного рудника в полумиле южнее города, однажды погнался за необычной птицей и нашел вместо нее, к своему удивлению и удовольствию, хорошенькую девушку, настоящую принцессу. Она рассказала ему, что направлялась ко двору императора с далекого юга. На ее караван напали разбойники, которые убили или забрали в плен всех ее спутников. В компании со своей ручной обезьянкой испуганной девушке чудом удалось спастись, сохранив только небольшую лакированную шкатулку с ее драгоценностями. Молодой Чень поверил в эту историю и был совершенно очарован красивой, но беспомощной девушкой, явно аристократкой. Она была не только молода и привлекательна, но и отменно воспитана. Так что этот равный ей в социальном положении сын богача совершенно забыл о странной птице, на которую собирался поохотиться.

Для молодого рабовладельца, каким являлся Чень Цзеюн, благородное происхождение девушки только повышало ее ценность, как приза. Нравы того времени позволяли ему легко не допустить Луизу Литтл ко двору, а сделать своей собственностью, рабыней, с которой он мог делать все, что захочет.

Китай, как обнаружил Ганнибал Форчун, — огромная страна. Помня, что город, где должна была находиться его подруга, стоит на большой реке, он потерял день, исследуя Янцзы, пока не догадался, что ему нужна Хуанхэ. Дополнительная сложность состояла в том, что ему было трудно сразу узнать Луизу, ведь после хирургической операции она неотличима от местных жителей.

И все же у Луизы был один признак, по которому ее можно было найти. Это сенсорные датчики в мозгу. На машине времени были приборы для обнаружения их сверхслабых излучений.

Покинув берега Янцзы, Форчун отправился на северо-восток. Плодородные китайские равнины оказались заселены еще не так густо, как в более поздние времена. Городов встречалось немного. Который же из них нужный?

Основной задачей Луизы было подтвердить гипотезу археологов о том, что именно в эпоху Хань в Китае произошла техническая революция и появились уникальные технологии в изготовлении изделий из бронзы и других металлов. Каждый подобный качественный скачок был крайне важен для общей истории планеты. До времени правления императора Чжэнь И, сына основателя Ао, встречались довольно примитивные археологические находки.

Все другие культуры Бронзового века развивались поступательно, но здесь имел место внезапный загадочный технологический прорыв.

Становясь собственностью Чень Цзеюна, чей отец владел не только рудником, но и мастерскими, Луиза получала идеальную возможность изучить, как это произошло.

Невидимый аппарат Форчуна завис над древним городом Ао. Составлявшая по площади менее трети Карфагена, эта северо-китайская столица казалась сверху почти идеальным квадратом, со стороной примерно в милю, и ограждалась высокой стеной. Ее улицы были построены с геометрической правильностью, что напомнило Форчуну римский лагерь, но содержали какую-то особую красоту, присущую простоте, которую будут исповедовать в более поздние века художники эпохи Цинь.

С расстояния сразу бросалась в глаза гроздь ярко-желтых крыш в центре города. Желтый цвет в Китае издревле был императорским. Большинство остальных зданий имели серые крыши, некоторые — голубые и зеленые. Где-то в этом городе, как подсказывали приборы корабля, находилась Луиза Литтл. Форчуну потребовалось всего несколько минут, чтобы выделить частоту, на которой работали ее мозговые передатчики. Оставаясь невидимым, он подлетел ближе.

Ее стратегия сработала довольно хорошо, хотя не обошлось без проблем. Несмотря на ограничения, которые налагали на нее традиции общества из-за ее пола, и второстепенную роль, которую она должна была играть в своих взаимоотношениях с молодым Чень Цзеюном, у нее был целый штат слуг и полная свобода передвижения. Она навряд ли могла выбрать лучшего покровителя'. Он не только был привлекателен, но и оказался внимательным, эрудированным собеседником.

Иногда она вспоминала о Дрейне Вокайени, но не часто. Отношения с ним научили ее, когда нужно — целиком отдаваться безрассудству любви, но когда нужно — отодвигать любовь на второй план и заниматься делом. Она была уверена, что Дрейн думал точно так же, вряд ли можно было ожидать от него что-либо иное.

Сигнал поступал от одного из семи небольших строений, образовывавших букву «П» вокруг одного гораздо большего здания. Все восемь домов явно составляли одно владение богача. Неужели Луиза всего за год достигла такого экономического положения, чтобы позволить себе такую роскошь? Он вспомнил, что в Мохенджо-Даро резидент ТЕРРЫ жила тоже неплохо и достигла этого за еще меньший срок. И все же, элементарная осторожность подсказала сначала осмотреть все вокруг. Форчун пожалел, что с ним сейчас нет Уэбли, телепатические таланты которого очень бы пригодились. Спустившись ниже, агент включил обратный просмотр сегодняшнего дня, но не узнал ничего нового, кроме того, где обычно находится Луиза.

Вернувшись в реальность, Форчун увидел, как над городом быстро сгущаются сумерки, а усилившийся ветер несет штормовые облака. Это было ему на руку. Разразилась сильная гроза, обрушившая на маленький город потоки воды, и хлопок от материализовавшейся машины был заглушён жуткими раскатами грома. Ганнибал Форчун совершенно промок, пока добрался до широкого окна комнаты, где сидела Луиза. Он постучал. Окно распахнулось.

Из комнаты раздался голос женщины, говорившей отнюдь не по-китайски:

— Влезай и закрой окно, Дрейн. Я надеюсь, ни кто не видел, как ты прибыл?

— Луиза? Девушка засмеялась.

— А ты ожидал увидеть Грегора Малика? Она подняла масляную лампу повыше, чтобы посмотреть на него.

Промокший, бородатый, трясущийся в своем карфагенском плаще, Ганнибал Форчун чихнул. Дождевая вода струилась с его завитых волос и капала с носа.

— Наконец-то, — сказала Луиза, подавляя сме шок, — ты больше не похож на профессионального героя. Где Уэбли?

— В Карфагене.

— Да?

— Он не знает, что я здесь. Я приехал повидаться с тобой.

Тебе не стоило это делать. — Тон ее голоса не ожиданно стал серьезным; в нем появились нотки испуга, когда она продолжила: — Если кто-нибудь увидит тебя, это может разрушить все, что я создала за целый год работы.

— Никто меня не видел, — быстро заверил он ее. — Я не новичок в таких играх.

— Но может увидеть в любой момент.

— Это так ты меня встречаешь?

— А что ты ожидал? Ты хочешь, чтобы я пог ладила тебя по головке и сказала, какой ты умный мальчик?

Смущенно переступив промокшими ногами, Форчун грустно посмотрел на нее. Ощущение отчуждения, которое он впервые почувствовал, когда увидел на ТЕРРЕ ее измененное лицо, вернулось. Ганнибал Форчун, герой, уменьшился до замерзшего, трясущегося Дрейна Вокайени, как дублер, так и не взятый на главную роль. Как Дон Кихот, разочаровавшийся даже в ветряных мельницах.

— Ты сумела забыть все, да?

— Извини, — сказала она. — Это жестоко с моей стороны. Мне было очень тяжело без тебя в первые несколько недель. Я любила тебя.

— Любила… — повторил он, и в голосе его слышалась безнадежность.

Луиза кивнула.

— Я больше не могу себе этого позволить, — твердо сказала она. — И ты тоже.

Он глубоко вздохнул, не зная, что ответить. Видя, как он мучается, Луиза смягчилась.

— У меня были и хорошие чувства, и плохие. В конце концов я решила, что глупо будет продол жать жалеть об этом.

— Я так скучал по тебе, — сказал Форчун, стараясь, чтобы это прозвучало как можно искреннее.

— Я тоже сначала скучала по тебе, — спокойно сказала она. — Но я пережила это.

— Спасибо.

Дорогой Дрейн, я не видела тебя больше года. Для тебя прошло всего — сколько? Два дня? Три? Поверь мне, любимый, ты переживешь это. Нужно только время, и все.

— Ты права, — неуверенно согласился он. — Глупо было с моей стороны ожидать чего-либо другого.

— Каждый имеет право иногда ошибаться. — Она улыбнулась, вспомнив что-то. — Я написала стихи несколько месяцев назад. Так, ерунда.

— Я желал бы почитать. Ему хотелось любой ценой продолжить свидание. Она разыскала стихи безнадежно быстро. Он развернул лист бумаги и прочитал — тоже слишком быстро:

Форчун свернул листок и сунул его за пазуху.

— Когда ты это написала?

Луиза пожала плечами. — Шесть, семь месяцев назад.

— Понятно. Ты хорошо пишешь. — Внутренне он содрогнулся от банальности своих слов.

— Это слабые стихи. И мне не совсем нравится конец.

— Мне тоже… Я все еще хочу тебя, Луиза.

— Я знаю. Но правда, все кончено. Все ушло, не старайся вернуть это. Никогда не бывает хорошо, когда пытаешься вернуть прошлое.

— Кто это тебе сказал?

Она улыбнулась:

— Мы знали с самого начала, что люди вроде нас не могут себе позволить влюбляться. Я знаю, что ты чувствуешь, Дрейн, но я ничем не могу тебе помочь.

— Не думаю.

— Может, и нет, — согласилась она, пожимая плечами. — Но это ничего не меняет. Ты здесь быть не должен!

— Это все, что тебя беспокоит?

— Разве этого недостаточно? У меня здесь работа.

— Я думаю, я имею право быть раздраженной всем, что составляет опасность для моей резиденции.

Форчун усмехнулся:

— Если была бы какая-нибудь опасность, я бы, конечно, не пришел.

— Я не верю.

Он потянулся к ней, но она быстро отвернулась.

— Ты все еще хочешь, чтобы я ушел?

— Да.

— Луиза…

— Я хочу, чтобы ты ушел, — настаивала она. — Возвращайся туда, где ты должен быть, и оставь меня в покое.

— Хорошо, — медленно сказал Форчун. — Если ты этого хочешь…

— Я этого хочу, — заверила она его. — И постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Здесь неласково относятся к незнакомцам, путающимся с чужими женщинами.

Она задула лампу. Не говоря ни слова, Ганнибал повернулся и вылез через окно.