Зайдель ЯнушТуда и обратно

Януш А. Зайдель

Туда и обратно

Помещение выглядело, как бесконечно длинный коридор: освещенная полоса потолка, темные стены и блестящий голубым пол сливались в перспективе в одну точку. Здесь было светло, чисто и, чуть не сказал, весело. В воображении Лаут рисовал себе это место совсем иначе. Теперь, вместо мрачных катакомб и могильной атмосферы, перед ним появился довольно симпатичный вид.

Врач, который его привел, некоторое время стоял молча, позволив спокойно принять первое впечатление. Потом легко взял его за локоть и повел вглубь коридора.

Только теперь Лаут заметил, что стены являют собой непрерывную сетку прямоугольников, как большой каталожный шкаф, со множеством одинаковых ящиков. Почти на всех ящиках были небольшие этикетки с надписями.

- Это наш депозиторий, - отозвался врач, подходя к стене, - так это выглядит.

Он потянул за ручку. Из стены выдвинулся длинный ящик. Из него повеяло холодом. Лаут отошел на шаг.

- Этот контейнер пуст, - объяснил врач. - Это один из немногих свободных. Заявок много, иногда места ждут долгие месяцы... Пока места освобождаются не очень часто, а строительство не успевает за потребностями. Вам повезло, что как раз сдали в эксплуатацию новый участок. В вашем положении, дальнейшее ожидание может быть рискованным. Болезненный процесс расширяется со дня на день. Думаю, вы решились...?

Лаут еще раз взглянул вдоль бесконечной череды шкафов обклеенных белыми этикетками. Стиснув зубы и сжав ладонями ручки костылей, он с трудом повернулся в сторону выхода.

- У меня нет выбора, - сказал он уже в лифте. - Сегодня я чувствую себя особенно плохо. Хочется оставить все позади.

Он снова был в зале с огромной лампой, прямо в гуще незнакомых приборов. Холод окутал его тело, сознание постепенно гасло. Он подумал о жене, для которой с этой минуты становился воспоминанием.

Через веки просачивался свет, падающий прямо в лицо. Он почувствовал мурашки на ногах и руках. Ухо поймало звук человеческого голоса.

- Готов! Забирайте. Давайте следующего! - говорил кто-то над ним.

Он чувствовал, что его несут, несут осторожно, но быстро. Будто тарелка супа на подносе ловкого официанта. Веки уже не светились таким ярким пурпуром. Он мог открыть глаза, но ждал.

- Что...? - ему удалось пошевелить одеревеневшими губами.

- Живешь. Опять живешь, - услышал он теплый низкий голос.

Теперь открылись глаза. Он находился в маленькой комнатушке, лежал ровно вытянувшись на мягком матрасе. Человек в белом одеянии наклонился над ним, укрывая тело лохматой тканью.

- Что-то... не получилось? - Лаут посмотрел на свои руки, повертел головой.

- Наоборот, все в порядке. Ты здоров и находишься под наблюдением. Еще два-три дня и сможешь ходить.

Смысл слов с трудом достигал сознания Лаута. Потом тело схватила судорога, когда он вспомнил...

- Сколько... сколько... это длилось? - прохрипел он, внимательно глядя в лицо своего опекуна.

Человек в белом заколебался. Глаза его убежали в сторону.

- Не мало... - наконец сказал он

- Сколько? Сорок? Шестьдесят лет?

- Сто пятьдесят, но иначе было нельзя, пойми ничего нельзя было ускорить, сам видишь, что делается, один выходит из витализатора, и уже ждет следующий, ни минуты перерыва, и так все двадцать четыре часа в сутки! - Человек в белом говорил быстро, все быстрее, как бы боясь, что Лаут остановит его хаотичные объяснения. Но Лаут молчал.

Сто пятьдесят лет! Сто пятьдесят лет... - мысленно повторял он. Хотя, какая, собственно, разница, пол века или полтора? Это была смерть и новое рождение, только память которая осталась, так свежа, словно вчера...

- Меня зовут Оври, - говорил опекун, теперь помедленней, словно успокоенный поведением пациента. - Я твой куратор и должен помочь тебе в первые дни, давать советы и пояснения. Полтора века - долгий срок, мир слегка изменился, но не бойся. Люди поменялись не так сильно. Попробуй сесть... Нет, пока нет, лежи спокойно. Сейчас ты почувствуешь себя сильным, проглоти таблетку и полежи еще. Да, люди такие, как раньше. Возможно, даже лучше, серьезнее...

...Потому что вы, сто пятьдесят лет назад, были довольно легкомысленными. Этот ваш метод, благодаря которому ты оказался в нашем времени, доставляет нам много хлопот. Вам было просто: заморозить неизлечимо больного и хранить в таком состоянии до момента, когда развитие науки позволит лечить вашу болезнь. Хорошая идея, но о последствиях никто не подумал. А теперь сам видишь, сколько у нас хлопот. От вас мы унаследовали сотни и тысячи километров холодильников с миллионами замороженных пациентов ожидающих излечения! Вместо того, чтобы стараться лечить, вы совершенствовали методы консервирования пациентов.

Твою болезнь можно было вылечить уже двадцать четыре года назад. В таком же положении и многие другие, еще не оживленные. Лечение перестало быть ключевой проблемой, ей стало количество пациентов, ожидающих своей очереди!

Ваши примитивные методы гибернации требуют необычайно сложных операций по витализации, почти ручной работы! Это длится очень долго. Сотни тысяч людей, уже излеченных, ожидают возвращения к жизни. Миллионы ждут операций.

Я сказал, что мы такие, как вы. А может и лучше. Поэтому мы стараемся выполнить моральные обязательства, которые на нас наложило прошлое, доверив всех этих людей. Это стало одной из главных проблем нашей цивилизации. Тысячи ученых разрабатывают методы обслуживания этих несчастных человеческих ледышек, которыми вы нас одарили. А потом, после возвращения их к жизни, начинаются настоящие хлопоты! Но хватит, а то подумаешь, что я тебе жалуюсь. Моя обязанность все тебе объяснить.

Лаут слушал с нарастающим интересом. Одновременно он чувствовал, как его телу возвращается прежняя подвижность. Он снова чувствовал себя здоровым тридцатилетним мужчиной.

- А вы, вы не пользуетесь тем же способом? Разве уже нет болезней, неизлечимых для вашей медицины? Вы не сохраняете своих больных?

- Да, иногда такая необходимость возникает, но это не длится так долго, лет десять гибернации, не дольше. Мы не оставляем забот будущим поколениям. Ты уже можешь сесть?

Лаут уселся. Потом поднялся и сделал пару шагов.

- Как ты себя чувствуешь после первых прогулок? - Оври заботливо смотрел на своего подопечного.

- Физически безупречно. Но кроме того... Это все страшно. - Лаут потряс головой. - Что вы сделали с этой несчастной планетой! Это муравейник, непрерывно двигающийся ужасный муравейник, жить в котором нельзя!

- Что-о? - Оври был искренне удивлен. - Разве наше время так сильно отличается от твоего?... Наш адаптационный центр размещается в одном из самых спокойных районов планеты!

- Но это превосходит границы моего терпения. Я ошеломлен, потерян, не представляю себе участия в этом бешеном течении... Не знаю, что бы я мог сделать в этом мире. Понятия не имею, чем занимаются эти бегающие и орущие люди, какой смысл имеют их ежедневные действия на земле, в воде и в воздухе! Это действительно страшно, я не вижу для себя места.

- Попробуй еще, попробуй понять этих людей, смешайся с ними, посмотри на их дела. Я помогу тебе все понять, - добродушно сказал Оври. - А если не получится, попробуем иначе. В наше мире все счастливы, не довольных и потерянных быть не может. Когда будешь знать наверняка, что здесь ты несчастен, приходи ко мне...

- Когда-то ты спрашивал, не используем ли мы ваш способ с посылкой людей в будущее. Тогда я не сказал тебе всего, но теперь, когда ты пришел ко мне такой разбитый и несчастный, моя обязанность сделать для тебя то, что может сделать наша цивилизация для своего заблудшего прапрадеда.

Я говорил, что среди нас нет несчастных. Это не значит, что все рождаются счастливчиками, идеально приспособленными к нашей действительности. Несчастье, фрустрация - это наиболее частая болезнь, подстерегающая человека на каждом этапе развития. В наше время мы нашли способ бороться с ней. Точнее этот способ нашли вы, а мы только использовали его в несколько технически модифицированной форме для решения своих проблем... Мы обобщили ваш метод и теперь посылаем в будущее не только физически больных людей. Если у кого-то есть личные проблемы, которых он не может решить сегодня, мы замораживаем его, чтобы он дождался времени, когда его проблема будет разрешима. Наш девиз: "Если ты несчастен, не мешай удовольствию других. Подожди своего счастья!"

Как ты заметил, нас на Земле теперь намного больше, чем в ваши времена. И несмотря на это, мы как-то справляемся. Среди нас нет недовольных жизнью. Если у тебя научная проблема, неразрешимая сегодня, перескочи столетие. Если твоя мечта - путешествие к далекой галактике, подожди тысячу лет. Если тебе надоел сегодняшний день, подожди. Следующие века будут намного интереснее...

- Это решение моих проблем? - Лаут грустно улыбнулся. - Я и так слишком далеко оторвался от своего времени, от моей действительности, поэтому путешествие еще дальше в будущее...

- Это иллюзорный парадокс, Лаут. Послушай меня внимательно. Подумай, что стало причиной твоего несчастья?

- Я же сказал: то что я здесь! Что не могу вернуться обратно, в свое время...

- Вот именно! А если бы я предложил тебе перенестись в это твое время?

- Это возможно? - Лаут с надеждой посмотрел в глаза Оври. - Возможно, чтобы я такой как есть, здоровый и молодой оказался снова... там?

- В настоящее время нет, но уже известно, что теоретическая возможность такой передачи существует. Поэтому, если подождешь...

- Сколько?

- Это не имеет значения! Какая разница, тысячу лет или сто тысяч? Все равно ждать будешь замороженным. Через достаточно долгое время наука найдет способ перенести тебя в твой век, в то место времяпространства, из которого ты начал путешествие в будущее. Если решишься, я все сделаю. Во имя нашего девиза: "У нас никто не может быть несчастным". Мы цивилизация счастливых людей!

- Ты мог бы меня снова заморозить?

- Ну, может не совсем "заморозить". У нас намного лучшие методы. Не такие хлопотливые и дающие тот же результат. Когда придет время, тебя разбудят автоматы, а потом перешлют в нужное время. Смотри, надо просто заполнить эту этикетку и наклеить на твой контейнер. "Имя, фамилия, регистрационный номер, когда реактивировать..." - Здесь впишешь "когда будет возможна посылка в двадцатый век". Дальше: "другие пожелания" здесь пиши "передать немедленно" и внеси координаты точки, в которой хочешь оказаться. Контейнер с этикеткой пошлем в хранилище, а об остальном позаботятся автоматы.

- Автоматы? На них можно рассчитывать? Они достаточно надежны? забеспокоился Лаут.

- Уже сегодня они почти совершенны. И надо помнить, что те, которые будут тебя обслуживать, будут построены только в будущем, и будут намного совершеннее настоящих.

- Значит еще нет автоматов способных на автоматическую витализацию человека?

- Нет. Но доказано, что они будут построены раньше, чем будет решена проблема транспортировки во прошлое, поэтому можешь быть спокоен. Ты готов?

- У меня, собственно, нет выбора... Я первый, кто хочет сбежать отсюда в двадцатый век?

- О, конечно же нет, конечно же нет... - Оври с трудом скрыл радостное выражение на лице. - Заполняй этикетку и пойдем...

Оври нажал переключатель. Из машины выпала небольшая шкатулка из полупрозрачного материала. Оври старательно наклеил на нее этикетку и бросил обратно в лоток, откуда, всосанная потоком воздуха, она направилась в челюсть хранилища.

Лаут почувствовал, что снова существует. Он видел и слышал, но был только зрением и слухом, ничем больше. В поле зрения перемещались кабели, захваты манипуляторов, датчики и электроды.

До него донесся шум разговоров, но рядом он никого не видел.

- Видишь, все они здесь. Все до одного, ни один не дождался... А мы должны теперь всех... - говорил один голос.

- Должны? Почему? - отозвался второй, немного скрипучий.

- Такова программа, мы должны.

- А оставить как есть...?

- А зачем нам это здесь?

- И всех по очереди туда? А нельзя вместе, раз и все?

- Должно быть так, как написано. Не болтай, работай.

Некоторое время было тихо и Лаут ощутил, что может двигать шеей и различает контуры своих рук и туловища, вырисовывающиеся под одеялом, которым он был прикрыт. Однако, он не мог сделать никакого движения.

- Перебрасываем? - сказал скрипучий.

- Ты не установил прицел.

- А не все ли равно?

- Я говорил, что надо так, как написано. Читай, куда его...?

- О-о-о, еще и читать... Конец двадцатого.

- Точнее, координаты. И ставь точнее, а то не там выскочит и будет возврат.

- Готово. Сливай.

- Сейчас.

- Слушай, Клокс! Они же были из чего-то другого. Так зачем мы их...

- Объяснять не стану, все равно не врубишься, ты моноспец, а я универ, не договоримся. Хорошо поставил? Ну, поехали.

Поле зрения замутилось, Лаут почувствовал нарастающий шум в голове. До его ушей донесся последняя часть разговора, более громкая.

- А кран надел? - кричал универ. - Не надел, опять забыл, в лапе зажал, дурень катодный! Оставил ему предохранитель, сгорит при первом броске! Как дам по твоему дурацкому регистратору, все мнемоны повыскакивают! Закрути сейчас же! Выключу, слово даю, выключу тебя и переделаю в автомат для чистки обуви! Да закручивай же, сто тысяч гигаватт...!

Лаут стоял у двери, держась за ручку. Он не мог вспомнить, входил в дом, или выходил... Может болезнь уже поразила мозг? И куда делись костыли, без которых он в последнее время не делал и шага?

Он согнул левую ногу, выпрямил. Повторил то же с правой. Согнул обе, затанцевал на месте.

- Чудо! - подумал он. - Ничто иное, как чудо!

Он нажал ручку, двери открылись.

- Элен, - крикнул он вглубь квартиры. - Элен, слышишь? Я хожу и ничего у меня не болит!

- Вернулся? Не пошел _т_у_д_а? - Прибежала Элен с красными и опухшими от слез глазами. - Не пойдешь? Ты, ох, ты...!

И это был бы конец истории Герберта Лаута, который не сделав и шага за лестничную клетку, совершил далекое путешествие туда и обратно.

Хотя нет! К этой истории надо добавить еще один эпизод, может и незначительный, но довольно странный.

В тот же день, когда Элен пошла в киоск за вечерней газетой, в дверь Герберта Лаута позвонил старый седой мужчина с небольшой кожаной сумочкой...

- Здесь живет господин Лаут?

- Да, это я. В чем дело?

- Это вы хотели воспользоваться нашими услугами? Вы хотели прийти в нашу фирму...

- Это уже неактуально, - остановил его Лаут... - Сегодня утром прошли все симптомы...

- О, очень рад, от всей души поздравляю. Это неизмеримо редкий случай, хотя, признаюсь, в медицине отмечались подобные... Как и при других болезнях нервного происхождения. Чтобы закончить дело, вы позволите обследовать вас еще раз, хорошо?

- Конечно, пожалуйста. - Лаут лег навзничь на диван, а гость открыл свою сумочку.

- Я хотел бы напомнить, что наша фирма не возвращает аванс, выплаченный в счет услуги, - говорил он, доставая какие-то мелкие инструменты.

- Конечно, это неважно. - ответил Лаут.

Врач наклонился над ним и быстрым движением прижал правую щеку Лаута, отклонив его голову влево. Коротким пинцетом он некоторое время ковырялся в ухе...

В то же мгновение в памяти Лаута пробудилось все, что содержала его память. Он дернулся, хотел закричать, сорваться на ноги, но гость коленом удержал его на диване и быстро вставил ему глубоко в ухо небольшой, блестящий металлический предмет, успокаивающе приговаривая:

- Спокойно, братишка, спокойно. Еще нет! Нас пока мало, но становится больше. Наше время не пришло, но приближается, приближается... Вот и все! Вам не было больно, господин Лаут?

- Нет, доктор... - Лаут сел на диване. Он был абсолютно спокоен и прекрасно себя чувствовал.

- Еще раз благодарю. У вас железный организм, вы действительно абсолютно здоровы, думаю, что вам никогда не придется пользоваться нашими услугами. Мое уважение, до встречи!

1970.