"Паразитарий" - читать интересную книгу автора (Азаров Юрий Петрович)46В комнату вошел Ривкин и с ним юный брюнет в серой тройке. Брюнет был небольшого роста, очевидно, поэтому обут был в туфли на высоченном каблуке. Вошедший без всякого предварения подал мне руку, сказал: – Смолин. – Главный специалист нашего скромного ведомства, – все же представил Ривкин. Они дополняли друг друга. Они были настолько одно целое, что даже не видно было швов. И только вдвоем они создавали один образ, удивительно схожий со Скабеном, а теперь Скобиным, с которым мне еще предстояло встретиться. – Я знаком с вашим делом, – перебил Ривкина Смолин. Главный специалист держал себя независимо, голова у него не двигалась, должно быть, он считал, что такая манера держаться придает его неказистому виду солидность. – У меня создается впечатление, что вы сделали несколько просчетов. Вы изначально не правы, когда ратуете за утверждение корневой системы. Личность, как и целые человеческие общности, надо вырывать из примитивных начал патриархального сознания. Только выходя на общечеловеческие просторы, мы можем создать объективные предпосылки для полного, эффективного и многостороннего растления. Подчеркиваю, многостороннего. – Я тоже так же считаю, – снова солгал я. – Я лишь допустил употребление термина "всестороннее" вместо "многостороннее". – Вот-вот. А это подмена отнюдь не чисто семантического толка. В вашей подмене просматривается не ухищрение логического действа, а глубинное отрицание самой сути новой концепции растления. Согласитесь, термин "всестороннее" отдает вполне понятным направлением в философии и воспитательной идеологии. Под этим термином четко подразумевается гармоническое развитие. Подчеркиваю, не гармоническое растление, а развитие. Вторая ваша промашка состоит в вашей ориентации на непременное включение детей в разного вида деятельность, игры и прочее. При таком подходе рвутся тончайшие нити растления человеческого бытия на его ранних стадиях. Согласитесь, если не обеспечить растление на первой стадии развития человека, то оно будет заторможенным и на последующих ступенях. Я вас как-нибудь приглашу в родственные наши отделы, посмотрите, сколько мучений нам доставляет уничтожение деятельностных начал у взрослых женщин и мужчин. Я, конечно же, хотел знать мотивы ваших действий… – Собственно, никаких особых мотивов. Вы же знаете, что концепция растления принимается далеко не всеми. Понимаете, это практически не выгодно этак в лоб говорить, что надо растлевать детей ленью, обжорством, негой, сном, наркотическими средствами. В сознании народа живут старые традиции… – Правильно мыслите. Ребенок – взрослый человек – мудрые, оставшиеся в живых старики – народ – вот схема нашего всеобъемлющего нашествия на старорежимный примитивный мир. – Да, но такая открытая экспансия может дать отрицательный результат. – И прекрасно, – ответил Смолин, прохаживаясь, как очень важный чиновник, хотя он таким не был. – Нам нужен реализм целей, нужны конкретные средства для достижения реальных целей, и незачем скрывать от народа, чего мы хотим для него добиться. Поймите, наши идеологические скрытые противники цепляются за обветшавшие идеи духовного обновления через непосильный труд, через возрождение старых обывательских представлений о собственности. Они пытаются вновь срастить, сшить, спаять оборванную пуповину. Не позволим! Мы избавим человечество от страданий! От бремени забот! От горя и бед, которые порождаются конкуренцией, погоней за жизненными благами, борьбой за существование. Поймите, дорогой, сейчас как раз создаются реальные предпосылки для новой и счастливой жизни. Статистика нам дает реальные цифры того, как будет устроен наш новый растленный мир, наш восхитительный Паразитарий. Взгляните на эту таблицу. 0,006 населения человечества занимается промышленным трудом и почти столько же – сельскохозяйственным. Зато в сфере обслуживания – все 80%, из них в гурманной отрасли – 20%, в отрасли барского сибаритства – 30% и столько же в отраслях высокоэффективно-разлагающих наслаждений. Наш девиз: через растление и полное бездействие – к высшему счастью – это наша реальность, это то, во что мы верим и что составляет суть нашей творческой концепции. – С этим я согласен. Но зачем же призывать к смерти, когда мы могли бы в качестве цели выдвинуть счастье людей! Да, именно через растление счастье человека. – А, вот что вас смущает! Вы хотите изначально утверждать ложь. А вот этого как раз делать нельзя. Мы насытились по горло ложными идеалами. Затем нельзя подменять отдаленный идеал тактическими целями. Мы за открытую правду, а не ложь. Надо четко и ясно всем сказать, что такое Паразитарий, как в него попасть, кто окажется за его пределами, как его сохранить… – Навечно? – подсказал я. – И здесь вам недостает понимания, – улыбнулся Смолин. – Паразитарий выражает идею временного синтеза, который приведет к развитию нового основополагающего ТЕЗИСА, к всеобщей смерти, на основе которой только и может быть порождена новая жизнь. – Ходят слухи, что эта новая жизнь уже сейчас выдается или будет выдаваться для мерлеев. – Еще одно заблуждение. Теперь я понимаю, почему Мигунов так упорно намерен от вас избавиться. – Вы могли бы как-то повлиять на Мигунова? – спросил я напрямую. – Только не в этом вопросе. Мигунов заключил с нами трудовое соглашение на разработку программы по растлению детства и частично всех народов, исключая мерлеев. Вот если бы вы согласились участвовать в разработке какого-нибудь блока этой программы, тогда другое дело… – Но я не специалист по растлению. Там ведь все же своя специфика. – Специфику вы могли бы освоить. – А потом, я не понимаю чисто юридической стороны вашей фирмы. – Тут все очень просто. Мы – кооперативщики. Наша организация – совершенно уверенное социально-экономическое образование. Есть своя печать, счет в банке, лимиты, фонды и прочее. Заключаем договора как с предприятиями, так и с частным сектором. Все очень просто, как видите. – Ну а с этими ВРД, ВЗИ, РДС в каких вы отношениях? – В чисто деловых. Мы многих позиций наших компаньонов не разделяем. Например, у нас принципиально свой взгляд на демократию и на заморозку всяких там инициатив. Мы за более мобильные системы. РДС, реанимируя демократические свободы, фактически насаждает бюрократизм, создает новые бюрократические кормушки для ортодоксов и проходимцев. С этим мы будем бороться. Однако я вас не собираюсь агитировать. Вы подумайте. Нас интересует сейчас идея растления средствами утонченных форм бытия, как-то: хореография, искусство, дизайн. Вы, кажется, всем этим занимались? – Да, – ответил я. – Я подумаю. Смолин улыбнулся. Встал, давая понять, что беседа окончена. Я медлил с уходом. Он спросил: – Вас еще что-то интересует? – Да, меня давно уже мучает один вопрос. В каком отношении все эти свободно-кооперативные организации, в том числе и ваша, находятся с государством? – На этот вопрос мы, как правило, не даем ответов, но… я даже не знаю, что вам сказать, впрочем, – тут он обратился к Ривкину, – Максим, объясни ему, а я ухожу… Ривкин пристально смотрел вслед уходящему Смолину, а затем спросил у меня: – Что вас, собственно, интересует? – Непонятно мне то, как сосуществуют принципиально разные программы, государственная и кооперативная. – Почему разные? – несколько раздраженно спросил Ривкин. – Ну как, государство ратует за созидание, а вы за растление, оно призывает к равенству, а вы откровенно за расслоение общества, они выступают против спецльгот, а вы за новые льготы… – Сразу чувствуется, что вы диалектики не знаете. Великая мерлейская диалектика учит и всегда учила – противоположности сходятся. Мы работаем на государство, а оно на нас – вот и все. – Но цели же противоположные? – Ничего подобного. Цели одни и те же. Словесное оформление разное – это другой вопрос. Когда государственный чиновник говорит о том, что надо созидать, он требует растления и уничтожения, когда он говорит о необходимости уравнять всех, он настаивает на жестком разграничении прав, когда он ратует за демократию, это означает, что он требует жесткую авторитарность. – И это всегда так? – Что всегда? – Всегда надо понимать наоборот? – Я вас не могу понять. Вы что, совсем не знаете диалектики? – Знаю. – Основное правило диалектики состоит в том, что любое утверждение надо понимать в зависимости от конкретных условий. В одних случаях любое "да" может означать "нет" или наоборот. – А в каких случаях? – Нет, я, дорогой, решительно отказываюсь с вами беседовать… Ривкин пожал плечами и встал. – Но простите меня, – искренне прошептал я. – Конечно же, я все понимаю и теоретически подготовлен недурно, но я не могу принять этот механизм сцеплений относительных явлений, которые даже в мозгу моем не оседают как постоянные субстанции, они в движении, и я не могу уследить за их переливами… – Вот-вот, сейчас вы уже дело говорите, – улыбнулся Ривкин. – Не будем философствовать. Скажите, вы за растление? Только честно. Я не мог солгать. Я молчал. – Ага, молчите? Значит, сомневаетесь! Значит, правильно решается вопрос о вашей эксдермации. Видите, как складываются обстоятельства, вам даже собственная кожа недорога, а как я могу доверить вам целый блок нашей программы! Нет, извините я так и доложу руководству: неустойчив. Колеблется, хотя и не имеет порочащих данных. Я уходил из ведомства, и мне было больно как никогда. Я чувствовал: все пропало. Никто меня не восстановит на работе. И никогда я не смогу понять эту сложную диалектику перехода "да" в "нет" и наоборот. А раз так, то не миновать мне, наверное, участи тети Гришиного Петьки. |
||
|