"Славянский стилет" - читать интересную книгу автора (Врангель Данила)Глава 8. Ночь возле эндшпиляМузыкант лежал в фаянсовой ванне круглой формы и гигантских размеров, раздумывая о бытии. Из-под плотной пены была видна лишь его голова. Протянул руку, включил гидромассаж. Да, вода — это хорошо. Телефон экстренной связи с шефом стоял тут же, неподалеку. Молчал. И вдруг зазвонил особой тональной мелодией, означающей, кто звонит. Шеф. Звонил шеф. И правда, пора бы уже. — Коля, добрый вечер. — Добрый вечер, Николай Николаевич. Хотя, в общем, у нас полдень. — Слушай, какой там Николаевич? Мы что, на телевидении? — Я понял, Коля. Понял. — Значит, так: что у нас со списком? — Список закончен. — Ты выполнил все пункты? — Даже больше. Список расширен и закончен. — Музыкант облокотился о край ванной и уронил телефон в воду. Пошарил на дне, вытащил: — Алло? — Что «алло»? Я спрашиваю, как расширен? — Кроме всего остального, я был внутри и сделал четырехмерную томограмму. — Ты был внутри? — Пришлось рискнуть. Но дело стоит того. Схема маршрута ориентировочно готова. — В телефоне прошла пульсирующая волна: сменились кристаллы защиты от прослушивания. — Я рад, я очень рад. Спасибо, Коля! Ты просто молодец. Все пункты! Ладно, как у тебя дела? — У меня дела в порядке. Отдохнул хорошо. Объект изучил. К местности адаптировался. Жду указаний. — Сегодня вечером я буду в Токио. Мы встретимся и кое-что обсудим. Пришло время серьезной работы. Сейчас у вас полдень? В девять я тебе позвоню и скажу, куда подъехать. Будь здоров. Привет даме! — Бизон отключился. Ну и ну! Музыкант поглядел на Бэтти: — Тебе привет! — Мне? — Бэтти в кимоно сидела в шезлонге напротив бассейна и феном укладывала волосы. — Ну, не я же дама. — При случае твоему шефу — тоже привет. Он, наверное, так начитался своего Барона Мюнгхаузена, что видит все сквозь границы и стены. — Да, Бэтти! Он такой. Музыкант нырнул, проплыл под стеной и оказался в помещении для переодевания. Вытерся большим полотенцем, привел себя в порядок, надел легкий летний костюм белоснежного цвета и вышел к Бэтти: — Ну, как ты себя чувствуешь после гидромассажа? — Мне было маловато. — Больше нельзя, наступает привычка. — Думаю, у меня это произошло бы нескоро. — Вся суть не в скорости, а в том, чтобы этого вообще не произошло. Иначе окаменевшее тело идет ко дну. И его вылавливают сетями. — Сколько слов! Коля, может, лучше без слов? А повтор массажа... Раздался звонок внутреннего телефона. Музыкант подошел и поднял трубку. — «Извините, к вам посетитель». — «Кто?» — «Мистер Катаяма». — «Будьте добры, пропустите его». Через пару минут прозвонил мелодичный колокольчик, Музыкант открыл дверь и зашел Катаяма. Огляделся и сел в кресло. Посмотрел на коктейли, на розовую Бэтти в кимоно. — Выпьешь? — предложил Музыкант. — Да нет, спасибо. Руль. — Да ладно, РУЛЬ! Мой фирменный, из российских секретных ведомостей, рецепт. Впрочем, как угодно. Но я тебе его все равно приготовлю. — Спасибо. Я поймал свою француженку. Повезло: пару часов — и опоздал бы. Не хотел вам про нее говорить, чтобы не сглазить. Ну, и все решилось. Она очень интересная дама, и все хорошо понимает. Самое любопытное, что у нее четыре паспорта — и все действительные. На одном из них вы и впрямь с ней похожи, сударыня. Такие же стодолларовые косички а ля де негро папуасо. Он протянул Бэтти паспорт. Та взяла документ и вгляделась в псевдосебя. Лицо славянское. Серые глаза. Чувственные губы. Взгляд... Да, красавица. Бэтти почувствовала неясное волнение. Она села у косметического столика и, не обращая ни на кого внимания, стала медленно-медленно ретушировать, выравнивать и вскоре совсем исчезла в зеркале. Катаяма взял паспорт и прочел: Мария Анатуэтта Марсо. Звучит, как в титрах Голливуда. Японец внимательно оглядел Бэтти: — Вы можете быть совершенно спокойны. Паспорт ваш. Марсо подарила вам его в знак дружбы и женской солидарности. У нас здесь этот номер пройдет и в полиции, и на таможне. Мы же не в Израиле. Уверяю, никто даже не будет вглядываться в изображение на фотографии. Зачем? Оригинал гораздо любопытней. — Вы уверены? — озабоченно спросила Марсо. — Да, я уверен. Даже больше. Поверьте русско-японскому стереовзгляду. Но не увлекайтесь. Красота — страшная сила. Катаяма встал с кресла: — Я поехал, мне надо спешить, увидимся позже. Телефон Марсо на листочке в паспорте. Может, когда-нибудь пообщаетесь. Номер введи в память своего телефона. И не забывай кодировать банк телефонных номеров. Шифр должен состоять из не менее чем шестнадцати символов. И установи режим блокировки после третьего неправильного ввода кода. А листок сожги. Хао, я все сказал. И вышел. Директор параллельного управления «Славянского Триумвирата» и его начальник разведки сидели в ресторане на вершине Эйфелевой башни, возвышаясь над всем Парижем. Башня Эйфеля была очень хорошо защищена в плане помехоустойчивости и подавления всех сканирующих сигналов предполагаемого прослушивания в системе координат аудио-видео. Эта здоровенная железяка не раз выручала при необходимости замутить сигнал записи речевого общения до полной невозможности калибровки и перевода ее в цифровую. А аналог — это неинформативная запись. Это современный гусиный чернилоноситель: что успел, то и записал. Короче, ничего. Странное совпадение, но Эйфель, не зная о будущих технологиях и спутниковых разведывательных сканерах, соединил детали башни в такой конфигурации, что спутники даже не настраивали на нее резонансные контуры своих радаров. Уловить было невозможно ничего. На столе лежал генератор-глушитель всех систем звукозаписи. Тем не менее, они говорили вполголоса и старались не шевелить губами, чтобы не сняли информацию семиотически — с движения губ. Охрана сидела через два стола и пила минеральную воду. Все были в черных очках повышенной чувствительности к отражению оптики, чтобы заранее определить бинокль или оптический прицел. — Феликс, — проговорил разведчик. — По моей линии все готово. В Токио обеспечен прием на самом высоком и качественном уровне. Когда наш друг последний раз выходил на связь? — Вчера вечером. Через два часа я должен назначить ему место встречи. Где-нибудь рядом, не слишком далеко — это его слова. После нас он собирается еще попасть на благотворительный вечер в Монте-Карло. Меня удивляет, насколько он уверен в себе. Это поразительно! Но это действует. Я начинаю машинально подумывать о мирном исходе конфликта. Да нет, нет, это только в теории, — быстро среагировал Феликс на круглые глаза разведчика. — И еще нюанс. Неделю назад он зарегистрировал фирму — акционерное общество. На имя дочери. Не в Лихтенштейне, не на Мальте, а в Нью-Йорке. Теперь ясно, судя по многому, что он давно к этому готовился. Угадай название фирмы. — "Славянский Бизон". Феликс повернулся и посмотрел на разведчика удивленным взглядом: — Правильно! Ты знал? — Если б знал, я бы доложил. Нет, просто профессиональная интуиция. — Акционерное общество открытого типа... Что бы это значило? А деньги? Со счетов триумвирата он не может взять ничего. Неужели и правда продал быка? Да шучу я, шучу. Но деньги у него явно есть. И столько, сколько нужно. — А сколько нужно? — Много. — Все понятно. Еще полгода назад я начал замечать, как теперь оказывается, его деятельность. Я не знал, что это он. Мы же отслеживаем весь рынок вообще. Появилась реклама новой символики. Мы, как обычно, присвоили ей порядковый номер, и все. Номер «Питон-236». И под этой комбинацией у нас проходит, оказывается, «Славянский Бизон». Интересно, интересно... — Разведчик пошлепал пальцами по своему миниатюрному ноутбуку: — Я тебе, в таком случае, сообщу еще кое-что. «Питон-236» эмитировал акции номиналом десять долларов за штуку. Готовился долго, мы отслеживали. И дело, как вижу, стоило того. Ты знаешь, каков объем пакета акций? — А есть такая информация? — Есть. Только первый пакет он эмитировал количеством 50 000 000 акций. — Пятьдесят миллионов акций..? Что он затеял? — А вот это я хочу у тебя спросить. Стратег — ты. — Ты вполне уверен, что «Питон» — это Бизон? Разведчик странным взглядом посмотрел на шефа: — Вполне. Могу дать распечатку всей проделанной работы. «Питон» — это Бизон однозначно, к сожалению. — Не весьма ты меня обрадовал такими бородатыми разведданными. Нет, я понимаю, что ты сделал все, что мог. Но... поздновато произошла идентификация. Скажи хоть, что ты лично думаешь по этому поводу? Разведчик не выдержал, вытащил уже забытую трубку и прикурил ее, как маленькую никотиновую мину кумулятивного действия, внедряемую всем окружающим в дыхательные пути. За соседним столиком закашлялись. Выпустив клуб дыма и сразу став спокойней и сосредоточенней, начальник разведки вдумчиво сказал: — Непонятная ситуация! — и прищурился, разглядывая дымовые разводы. — Но ясно одно: ему есть чем торговать. Эт-то очень любопытно. Помолчали, разглядывая Париж. — Я тебе сообщу еще более любопытные вещи, — сказал в ответ Феликс. — По моим данным из глубоко закрытых источников, он собирается работать с компьютерными технологиями. Донесения, правда, были туманные. Из Лондона. Тогда я всему этому не придал значения. Он же бывший специалист по электронике. И еще пришла информация. Из России. Там он собрал большой отряд инженеров по сверхвысоким технологиям. Суперкомпьютер там у него один из лучших. Такой, наверное, только у ФБР. И они работают на его секретном заводе на юге России. Это его зона влияния, но мы выяснили, что он там разрабатывает, — Феликс отпил из бокала и грустно сбил пепел в пепельницу. Вздохнул: — Ты знаешь, возможно, таким путем и происходят прорывы в сбыте товара. В конце концов, почти все начинали с мелочевки. Но я, наверное, уже недостаточно молод, чтобы понять все это. И все-таки я генерал, а не коммерсант и не чиновник. Не знаю... Бизон не дурак, он думает, что делает, — Феликс посмотрел на разведчика. — У него полным ходом идет работа над электромясорубкой, управляемой самим мясом. Сервис для домохозяек. Подробности — в докладе. Разрабатывается электронный датчик определения настроения у собаки. Ну, наверное, нужная вещь. Потом, что там еще? Конструируют приспособление, подключаемое к компьютеру и способное через датчики на голове записать яркий сон, чтобы — в спящем состоянии, естественно, — воспроизвести его еще раз, с большой долей правдоподобия. Любопытно, правда? Разведчик, прищурившись, смотрел на Феликса и слушал. — И последнее. Ты не поверишь — идет полным ходом разработка электрических летающих ворон, — Феликс печально посмотрел на разведчика. — Последняя разработка, откровенно говоря, меня добила окончательно. Он что, хочет этими штуковинами заманить акционеров? Я повторяю: это информация моих внедренных людей. А я им верю. Мясо, прокручивающее само себя? Я похож на сумасшедшего? А мне кажется, что я не в себе. А точнее — Бизон сошел с ума после той неразберихи с ракетами возле Явы. Впрочем, он там сам посводил кое-кого с ума. Кто догадывался, что он прячет в кустах зенитные комплексы последнего поколения? — Феликс помолчал, помешал трубочкой в бокале с шампанским. — Летающие вороны на электротяге... Этакого бреда я еще не видывал. А живые куда делись? Кто купит электрическую ворону? Зачем она нужна? Ну, фламинго, скажем, или павлин, страус, наконец, но — ворона..? Хм. Наш друг устал, я вижу. Устал. Не может же быть у него военного заказа на партию ворон? Как ты думаешь? — он задумчиво посмотрел на начальника разведки. Тот подцепил на вилку лангуста и стал вертеть, разглядывая: — Заказ на партию ворон? Феликс, да ты соображаешь, что спрашиваешь? Нет, не может у него быть такого заказа хотя бы потому, что он шел бы через триумвират. Я уже не говорю о самой ненормальности вопроса. Ты уверен в точности донесения? — Да. Это надежный человек. — Значит, Бизон рехнулся. — Бизон рехнулся. М-да-да... Бизон... сошел... с ума. Бизон сошел с ума? Минут пять оба молчали и обдумывали ситуацию. Разведчик стал сосредоточено выбивать трубку. Наконец Феликс отодвинул шампанское и, налив себе из квадратной бутылки имбирной водки, залпом выпил и кинул в рот огурец: — Бизон сошел с ума? Ха-ха! — захрустел огурцом, налил еще рюмку и снова выпил. — Не верю! Не ве-рю!!! У меня есть своя, последняя ступень точности разведданных — вот здесь! — он постучал по голове. — И она мне говорит: Феликс, тебя разводят. Филя, тебя разводют! Он, как юный следопыт и верный ленинец, может заниматься всем, чем угодно, — но только не эмитировать акции на такую бешеную сумму под производство мясорубок и ворон. За акции надо платить. А платить просто так, вернее — дарить деньги Бизон не любит не менее всего остального человечества. Не верю! — Что-то ты, Феликс, загнул. Может, там все попроще? У оперативной работы глаза велики. Надо прищуриться — и сразу все станет понятнее. Если ты так убежденно говоришь, что тебя разводят, дурачат то есть, — значит, тебя в самом деле разводят. Это же так просто. Зачем столько эмоций? Мы же с тобой знаем, что все разводят всех, и это совсем не новость. Новость — это когда к тебе пришла правда на своих коротеньких ножках. Она такая маленькая и хрупкая, что ты своими воплями ее просто убьешь. Но ты же знаешь, какова ее цена, этой маленькой и хрупкой неврастенички. Она бесценна. И поэтому не спеши со своим «Не верю!!!». Не спеши! Агентура из Лондона — высшего уровня. Ей верить можно. Хотя она толком ничего не сообщила, но и бредовых электроворон не повыдумывала. А у нас в России ментальность еще столь не удобрена поколениями испуганных сомнамбул, основой разведывательного дальнего обнаружения. Наша братия серьезно не подходит ни к какому вопросу, кроме финансового. Внедрение дезинформации — обычное явление. И даже дезинформация тоже имеет свои котировки, в зависимости от убедительности. Работа русской агентуры ой как специфична! Ой как специфична! Мне ли и тебе ли это рассказывать? Ты же все прекрасно знаешь, да подзабыл маленько, наверное. Вороны электрические! Надо хорошо проанализировать подобные донесения, даже при полнейшем твоем доверии к агентуре. Она сама не ведает, что сообщает. Лондон одно слово, и то коротенькое, выдавит, а девяносто девять оставит в уме — перепроверить. Ну, а у нас же все наоборот. Думают, что и правда — чем дальше в лес, тем больше дров. — Ты прав, ты прав. В общем, мы выяснили, что толком ничего не выяснили. Это уже большой результат. Данные по российскому заводу будем уточнять. Лондонский источник должен расширить свою мысль. Компьютерные технологии включают в себя слишком много. Пусть конкретизирует, — согласился Феликс. — Переведи этот источник на меня. Я думаю, у меня он даст более ясный текст. — Хорошо, мы это решим. Но меня волнует один вопрос, всплывающий сейчас, в свете нового проекта Бизона. Я могу тебе напомнить контрактные условия существования нашего сообщества «Славянский Триумвират». Один из пунктов, подписанных много лет назад, гласит: если один из трех управляющих занимает на рынке личную позицию, троекратно превосходящую по прибыли весь триумвират, то статус корпорации, именуемой «Славянский Триумвират», аннулируется, и она переходит в синдикат под управлением этого управляющего. Управление всеми активами трансформированного предприятия осуществляется централизованно и единоначально. А именно — директором синдиката. Все это, конечно, маловероятно, точнее — даже невероятно. Но закреплено юридически. Точно, определенно, без малейшей возможности разночтения. Ну, как пунктик? — Знаю, знаю я об этом параграфе. И понимаю, что ты имеешь в виду. А чем он может торговать на таком бешеном рынке? Определителями настроения у собак? Или мясорубками? Да неужто еще и компьютерными технологиями? И не просто торговать, а так, как никто не торгует уже давно. Пятьдесят миллионов акций. Хорошая цифра, но где найти столько дураков? Или ты встречал инвесторов-филантропов? — продолжал сомневаться разведчик. — Не знаю. Я не знаю, на чем там можно подняться, кроме наркотиков, да и то уже не поднимешься. Его туда и не пустят, в конце концов. Но Бизон недаром выбросил кучу денег на эмиссию. Что-то удумал, верно? А ты можешь себе вообразить ситуацию, что он и правда нашел какую-то лазейку, и его акции прыгнут, как арабские скакуны, и помчатся в гору? А? Куда тогда поскачем мы? Акций на полмиллиарда долларов только в первом транше. А каков второй? Все же Бизон до идиота-дилетанта не дотягивает. Феликс впился зубами в хрустальный фужер с шампанским и стал медленно делать глотки и думать, думать. Это иногда помогало. Пятьдесят миллионов акций номиналом десять долларов размещены на Нью-Йоркской фондовой бирже. Он включил компьютер в сотовом телефоне, нашел курс акций «Славянского Бизона». Покупок — продаж нет. Курс — десять долларов. Шампанское медленно поступало в организм и пыталось расшевелить предвидение будущего. Ничего не прорисовывалось. Разве что Бизон держал какого-то кота в особом мешке. В простом — не утаишь. Бизон с Музыкантом сидели в столовой и пили чай. Столики были заняты таксистами, госслужащими, курьерами, полубродягами и сонными полицейскими, сменившимися со службы. Были также молодые семейные пары. Время ужина, а готовить не надо — есть дешевая столовая. На каждом столе стоял автомат, из которого за монеты можно было извлечь многое. Стаканчик теплой водки — сакэ. Дымящийся горячий бутерброд или пиццу. Жареную рыбу. Чашку чая, кофе или бульона. Тарелку креветок. Кинул набор монет или сунул иеновую купюру, нажал нужную кнопку — и все. Не надо надрываться «Гарсон!!!». Необходимый продукт, не торопясь, выползет по ленте из глубины кухни, расположенной этажом ниже. Японское двухсотлетнее одиночество научило рационально мыслить. Эта рациональность вползла даже в такие сферы, где места ей определенно не могло быть. Нашлось! Нашлось место и там! Презервативы, поющие тоненькими голосами «Сегодня день для девочек, девочек, девочек...». Хорошо это или плохо? Буддизм, синтоизм ответа не дают. Прячутся за улыбку неясного происхождения. А смеяться-то по какому поводу? По поводу того, что какой-то озабоченный химик с другом электронщиком, желая заработать чужие деньги, советуют, как, что, где, когда и кому делать с женой (или не женой) в постели (да хотя бы и в поле)? И эти штуковины продаются в помещениях, где люди принимают пищу. Начало декаданса цивилизации, не меньше. Но все равно приятно зайти, сесть за столик, задвинуть штору — и кидай в автомат монеты, пей, ешь, сколько хочешь, а кругом — никого. Как у себя дома. Лучше! Жены нет. Никого нет. Ты один — и мысли. Красота! Японцы соображают, как объединить духовное с материальным. Исключительно при помощи еды, принимаемой в одиночестве. ...Бизон внимательно осмотрел Музыканта. Оценил его серьгу с крошечным бриллиантиком и свежесть лица, не отягощенного тупыми буднями — ступенями, ведущими в ад. Негромко спросил, кинув монету в автомат, заказывающий пиццу: — Как настроение, Коля? Ты, я вижу, здесь полный адепт. Кието-сан? Или что-то аналогичное? — Настроение в порядке. Ник-Колай, вот так многим почему-то нравится. Что-то вроде Миклухо-Маклая. Бизон улыбнулся: — Ты знаешь, вот прошел бы мимо тебя вплотную на улице — и не узнал бы. Не узнал бы совершенно. Ты изменился. Имидж не при чем. Перемены идут медленно, но верно. Изнутри. Так же, как растут деревья. И результат так же необратим. Старая истина. В общем, Ник-Колай, ты вырос в представителя концерна «Славянский Бизон». Не совсем медленно, но верно. — А что это такое? — Это то, о чем мы с тобой еще долго будем говорить. Теперь к делу. Где все схемы и план? — В ячейке хранения. Как и решили. — Ты сделал все, как положено? — Да, даже больше. Я сделал томограмму всего дома. Сквозное четырехмерное сканирование помещений. Я имею в виду также время прохода по всем маршрутам в доме. Персонал определен. Два человека. И, возможно, я теперь знаю об этом доме-дворце больше, чем строители и тот, кто там бывает. Но там никто не бывает! Очень редко выходят на рынок за продуктами. Правда, в последний день — вчера, — стало ясно, что кого-то ждут. Появилось движение. Все увидишь сам на видеоотчетах. — Это радует. Да, тебе привет от Мерилин. — Спасибо, спасибо. Как она? — В порядке. Сейчас путешествует. Она любит экзотику. — М-да! Кто ее не любит, экзотику. Когда все в порядке... — вздохнул Музыкант. — Ну, порядок дело такое. Это идет от головы. — Знаю, Коля, знаю, что ты хочешь сказать. Но у нас маленький выбор. — Да, ты прав. Хорошо, хоть вообще какой-то есть. Я иногда сомневаюсь и в этом. — И мне на эту тему в самолете лекцию уже прочитали. — Ладно, я тебе тут подарок привез. — Подарок? — А что, мы же сколько лет знакомы? Вот-вот. Ты вроде бы, помню, грешил живописью. И у тебя очень неплохо получалось. Особенно космические сюжеты. Луна у тебя хорошо получалась. Чего это ты бросил? — Выдохся. Устраивает? — Вполне. А я тебе картину купил на исторической родине. — Картину? Коля, ты шутишь. Жидкокристаллическую? — Да нет, обыкновенную. В Киеве, в подземном переходе возле консерватории. Ты знаешь, не удивляйся. Но она, эта картина, меня чем-то взяла. Хоть я, ты сам знаешь, как эти вещи вижу. Никак я их не вижу. А эту — увидел. Глухонемой художник продал. И ты знаешь, уперся: такую цену заломил, что я вначале плюнул, а потом подумал, что настоящая самооценка стоит настоящей цены. Картина дома осталась, в сейфе. Таможня — сам знаешь, зачем тащить туда-сюда шедевр. Я тебе привез фотографию, — Бизон полез в карман и вытащил фото. — Держи. Любуйся. Музыкант взял в руки отпечаток и стал смотреть. На картине был волк в форме полковника Советской Армии и своенравно глядел на него. Позади был пейзаж. Внизу подпись: Яша. — Любопытная картинка. Спасибо, спасибо... Прямо с подтекстом каким-то. Собака в военном кителе. М-да-а! Бизон взял из рук Музыканта фотографию и удивленно стал ее рассматривать. — Ты знаешь, эти «кодаки» и «полароиды», по-моему, полную шару начали гнать. Да на картине такого нет! Тут что-то мутно снято, глаза плохо видно, и вообще... Ладно, выбрось. Поглядишь оригинал. Там изображен полковник, типа тебя, с характером. Только немного форма одежды нарушена. Китель не застегнут и под ним — свитер. Но взгляд, взгляд! — Бизон внимательно посмотрел на Музыканта. — Ты же знаешь, что я не куплю неинтересную вещь. Этот глухонемой и сам стоит того, чтобы с ним пообщаться. Чувствуется свой парень. Яша! Добрая душа. Но две тысячи содрал. — Сколько? — Две тысячи. — Наших? — Да нет, общих. — С ума сойти. Спасибо, Коля, за подарок. — Ладно, у нас есть немного времени. Проедемся до твоего отеля. Они вышли, сели в автомобиль, тот плавно отъехал со стоянки и влился в горящую огнями автостраду. Немного помолчав, Музыкант сказал: — Коля, я делал все в соответствии с твоими указаниями и не прокололся ни разу... — внимательно оглядел пышногрудую рекламу. — Кроме одного. Бизон чуть не остановил машину: — Что ты имеешь в виду? Быстро рассказывай! — Это совершенно не касается моей миссии. — Все, что ты здесь делаешь, включая утреннюю гимнастику и вечернюю молитву, касается твоей миссии. — Да-да, ты прав, — и Музыкант рассказал историю про буддистку-стенографистку-снайпершу. Бизон помолчал, обгоняя машины: — И что было дальше? — Мы ушли. Следов остаться не должно было. Может быть, ты скажешь, что надо было застрелить официанта, но мы этого не сделали. Кончились патроны. Но, я думаю, и при их наличии узкоглазого кончать не стоило бы. Это была бы уже не гипотетическая разборка, а чуть ли не ограбление кофейни. Здесь этого не любят. Когда стреляют в пианистов... — Охотно верю историческим словам. А дальше? — Гильзы от револьвера я выбросил далеко от кафе. А мадам буддийская ведунья тридцать второго калибра сидит у меня в номере и теперь она — Мария Анатуэтта Марсо. Новый французский паспорт. В миру же Бэтти Тейлор. Она наполовину русская. Ищет же ее банда буддийских монахов во главе с так называемым Сыном Будды, — это некий Сандрони, не японец, неместный, — откуда только черти приперли. Экземпляр многокровный и довольно редкий. На четверть цыган, на четверть японец, ну и еще там пара четвертей примешалась. Умный, хитрый и злопамятный. Ищут ее по всему Токио, и ищут с пристрастием. Все люди Сандрони в самом деле жаждут ее найти, ну, и разорвать на части, наверно. Не венок же на голову. Тут уж такое у них воспитание. Секта — группировка обширная. Полный контакт с якудзой — местной мафией. Население якудзу боится, а этих вроде бы уважают. За святость. И у них шанс вполне есть. Сумму премии они отвалят немалую. Сандрони придется показать размах. Иностранную убийцу священников будут искать семьями по вокзалам, кинотеатрам, барам, казино и туалетам. Каково? И это вполне реально! Кто же не любит деньги? Особенно в Японии. Да они за одну иену удавятся, лишь бы она им досталась! Теперь наша Бэтти суперстар намбе Ван... — А где ты взял французский паспорт? — Знакомый достал. Знакомый таксист. Сидел в России на зоне, язык выучил, ну, мы и подружились. Отличный парень. Правда, совсем одинокий. Катаяма-сан. Ты его увидишь, если захочешь. У него с французами, из посольства, тоже связи наладились. И тоже через русскую зону. Ты представляешь — скрытый центр подготовки знакомств в экстремальных ситуациях! Неиспользованный потенциал! Ты прогони, конечно, этого Катаяму по своим суперкартотекам, но я сразу тебе скажу: не мучай машины. Это чистый человек. Пообщаешься — поймешь. Машина на большой скорости обошла мотоциклиста. Бизон усмехнулся: — Коля, я тебя не узнаю. Передо мной другой человек. Ведь это ты, Коля? — Я-я. — И какая метаморфоза с тобой произошла? Ты же так не хотел ехать в эту командировку. — Что тебе сказать... Привычки — цепи. А пилы — в чужих руках, к сожалению. Но ты запустил необратимый процесс. Сорвавшийся с цепи бешеный пес несется вдаль по дикой дороге, ни лева ни права не ведая, а лишь горизонта линию, а смысл-то и вовсе не в линии, а только в процессе бега. — Это ты что, о себе так? — Да и о тебе, наверное. — Да, на тебя Япония влияет с каким-то уклоном. — Ты прав, тут у всех свой уклон, иначе на таком маленьком пространстве не поместилось бы столько людей. И каждый клонит в свою сторону. Любопытная цивилизация. Я уверен, это результат двухсотлетнего железного занавеса. Был у них такой. Двести лет здорово цементируют. И учат прагматично думать. А идиллические церемонии — для дураков. Чтобы поумнели. — Да-а, ты становишься специалистом, очень быстро... — Просто учитель хороший — Катаяма. И его эликсир мудрости — священное японское пиво. — Коля, да ты, оказывается, гений тактической психологии. Гений был в тебе скрыт в зародышевом состоянии, и я это чувствовал. Но вот он дождался соответствующих условий и не стал зря терять время. Я рад, что у тебя все удачно сложилось с планом. Но твоя форс-мажорная подруга может нам доставить много проблем. Ты это понимаешь вполне хорошо. Я, конечно, не могу предложить выкинуть ее на улицу, и пусть добирается домой, как сумеет... — И что же ты тогда предлагаешь? Бизон помолчал, следя за дорогой. Прикурил сигарету, включил вытяжку: — Предлагаю вести себя осмотрительно. Много не есть, много не пить и максимально преобразиться в свою Марсо — это раз. Ну, и берем ее в свою группу — это два. Я прав? — Шеф, ты всегда прав! — В конце концов, специалист по санскриту, так хорошо владеющий револьвером, думаю, нам помехой не будет. Говоришь, шесть выстрелов из «Магнума» — ни одна пуля мимо и два трупа? — Еще каких! У нее идеальные инстинкты. — Да, ты тут поработал. Тебя можно на Марс высаживать. А, ты еще и куришь! Они подъехали к отелю с муравьедами. Здание светилось цветными арочными окнами. — Быстро забирай ее, я вас жду здесь. Музыкант вышел, зажав в руке коробку с патронами для «Магнума». На всякий случай, все бывает. В номере взял у Бэтти револьвер, заполнил патронами и положил ей в сумочку: — Собирай вещи, красавица. Мадемуазель Марсо будет спасена от злобных лап японских цирюльников. — А кто это — цирюльники? — Это те, кто отрезает головы надоевшим им красоткам. — Ой! Я сейчас, быстро! — Вот и я о том же. Спускаясь по лестнице, Музыкант отметил выпученные глаза администратора. Марсо была неотразима. Бизон сидел в своей машине, смотрел в окно и ждал вызова Феликса на компьютер. Генерал засекреченных финансовых потоков рассчитывал, что его планы верны, и потому Феликс предложит ему встречу в Токио. Множество фактов указывало именно на такой вариант. Если же тот предложит встречу в другом месте — валится вся операция. Бизон знал, что у Феликса в Токио есть недвижимость, принадлежащая ему и доставшаяся в наследство. Много лет назад здесь жил его родственник по линии матери. Эта информация считалась закрытой. На этом и основывался базис, на котором строились все последующие расчеты. Феликс довольно часто бывал в Токио. Здесь у него были личные финансовые интересы неясного происхождения и, предположительно потому, в Японии он чувствовал себя вполне уверенно. Более того — во времена его работы во внешней разведке он имел конкретное отношение к Токио и его району. Бизону это было доподлинно известно. Дом был выстроен в русском стиле, с башенками по углам и слуховыми окнами. Дворец — называл его Музыкант. Именно этот дом он изучал и фотографировал все время, что находился в Японии. И даже однажды ранним туманным утром, когда управляющий и повариха уехали на рынок, сумел посетить его, усмирив бдительных псов одним очень эффективным средством, проверенным на бешеных быках: усыпил мохнатых, хоть и злобных, но любителей хорошо поесть и сладко поспать. Четыре пса размером с теленка лежали по периметру усадьбы и что-то ворчали, не открывая глаз, — наверное, вспоминали детство. Это было смело! Музыкант рискнул: обошел все здание, проверил все двери и записал на видеокамеру изображение во всех спектрах излучения. Больше тайн не было. Покидая здание и проходя по газону, наступил на хвост собаке, здоровому черному псу. Тот взвыл, повернулся на другой бок и, подвывая, продолжал спать. Музыкант имел дело с животными, но сердце все же заколотилось. Тихонько перелез через забор и растворился в тумане, закутавшись в кимоно. Родственник Феликса много лет назад использовал здание для каких-то религиозных обрядов по системе известной в определенных кругах сударыни Блаватской. И держал в глубокой тайне его местоположение, считая теософию самой великой и поэтому засекреченной системой оккультных эзотерических знаний. Полурелигиозные познавательные встречи закончились странной смертью (или полусмертью — детали неясны) того родственника. После чего кружок любителей общения с духовным космосом распался и, так как все были русские, — растворился и исчез навсегда в бескрайних просторах российской пустынной пучины. А дом остался. Феликс не афишировал своего иностранного наследия. Все следы, как смог, уничтожил и считал дом точкой отхода, берлогой, норой, блиндажом без адреса, известного в деловом мире. Исключая Бизона. Тот прознал о японском пристанище, но молчал. У всех свои интересы и, в конце концов, Бизону было все равно — есть или нет недвижимости у Феликса в Японии, а вот глядь — и пригодилось. В этом просторном строении с хитроумной архитектурой и нетрадиционными нововведениями Бизона можно было прикончить безо всяких проблем вместе с его охраной. Чего стоили только отодвигающиеся и переворачивающиеся полы, потолки в туалетных комнатах, опускающиеся до пола при блокировании дверей (любопытно, а причем здесь теософия?), камины, накапливающие в специальных емкостях угарный, очищенный от запахов газ, выпускаемый ими в помещение в определенное время, инфразвуковые генераторы, сводящие с ума и способные заставить человека умереть от страха, закрытые террариумы с голодными плюющимися кобрами, подающимися по трубопроводам в любую комнату в нужном количестве, и наконец, банкетный зал, где к каждому стулу вокруг круглого стола была подключена линия сверхвысокого напряжения, а пульт управления был прямо тут же, у места хозяина. Веселенький домишко. Бизон, дочитывая отчет Музыканта, даже начал смеяться. Вот в такое гостеприимное место получил приглашение прилетевший в Токио гость. Не уничтожить его Феликс не может. Это было бы полной глупостью после истории в районе Явы. Бизон знал Феликса. Да и тот Бизона знал. Вот и сказочке начало. Но конца каждый из них желал только по своему сценарию. И считали, считали, считали... Да вот беда — все были далеко не идиоты. Понимали, что поведение человека и ситуацию прямого действия с ним на 100% просчитать невозможно. А если нет 100%, то это уже не операция военно-технического характера, а использование религиозной доктрины в военных целях. Ведь в удачное завершение планируемой разработки приходится Бизон знал о событиях, происходящих в данный момент в мире. Знал о них и Феликс. И совсем они его не радовали. Прорисовывался тупой цейтнот, не говоря о дальнейшей участи шахматной фигуры. Нет никакого желания находиться в таком положении — хоть это-то было для него достаточно ясно. Бизон имел распечатки некоторых разговоров параллельного управления. Было понятно, что принято решение о его физической ликвидации. О чем же тогда они хотят с ним разговаривать? Наивный вопрос? Кто его знает... Впрочем, о чем бы они ни рассуждали, все это уже неинтересно. Разговор теней. Но проблему решать надо. А вот уровень экстремальности решения зависит только от них. Все-таки Бизон несколько другой человек, чтобы позволить придавить себя в туалете потолком. Маразм посттеософского движения. Из подъезда вышли Музыкант и француженка Бэтти. — Бонжур, мадам! — поздоровался Бизон. — «Бонжур», — ответила она. Ник-Колай представил их друг другу. — Рад вас видеть в таком прекрасном состоянии. Вы — шедевр. — Спасибо. Но состояние не так уж прекрасно. — Не переживайте, мадемуазель, не волнуйтесь. Мы вас в обиду единоверцам не дадим. Христиане, особенно православные, имеют опыт по этой части. — Да какие они единоверцы! Это псы, цепные псы, а не люди. Животные. Извините, вам Коля, наверное, рассказывал эту нехорошую историю. — Да, в основном. — Разве могут такие люди иметь хоть малейшее отношение к буддизму? Нет, не могут. Это секта, прикрывающаяся святым именем Гаутамы и его каноническими текстами и традициями. Это религиозная пирамида! Вы знакомы с принципом пирамиды? — Да, знаком. В финансовом плане. — Здесь то же самое. Я имею в виду прибыль. Только формула минимизирована: адепт — секта — деньги. Рентабельность не снилась никому. — Я вижу, вы знакомы с принципами перераспределения благ. — Да, знакома вполне. Бизон завел двигатель, и машина помчалась по вечернему Токио. Со всех сторон светили огни рекламы и везде женщины, женщины, женщины... На каждом щите. С тюбиком зубной пасты у рта. И улыбается. С электроутюгом у груди. И улыбается! А это что? А, и не заметил. На голом теле красавицы примостилась магнитная зубная щетка. Как раз между грудей. Ну, как тут не улыбаться! О! А это что? Так и не понял, проскочили. Но улыбка была! Электронная империя с электронными деньгами, электронными газетами, электронными стимуляторами и электронными женщинами. Зря все-таки научились сбивать электроны с орбит. Материя может этого не простить. Мир, пронизанный дрожью. Виртуальность, искуснейшим образом вползающая в реальность, — и реальность, пытающаяся всеми силами стать виртуальностью. Грядущий апофеоз эфемерности! Синтоизм такое допускает. Двести лет одиночества. А если бы триста? Да, эти сослагательные воображения могут нарисовать картины и поэкзотичней женщины, закопанной по шею в песок и пьющей воду из сухого чайника. Кто не успел — тот опоздал. Так просто! На первый взгляд. По дороге шли люди с работы. Уже не такие шустрые попрыгунчики, как утром. Нет, теперь они ползли, как осоловелые улитки, стайками. Заползала такая стайка, человек пять-семь, вроде нормальные, в заведение. А километров через пятнадцать, ну, точно такая же выползала, держась за стены. Может, и прав Эйнштейн? Время как-то связано с пространством?.. Охрана Бизона держалась далеко позади, метрах в двухстах. Такое было указание. В обоих автомобилях охраны рядом с водителем находился внушительный японец в темных очках и с непроницаемым лицом государственного служащего. На полицию это оказывало определенное влияние. Те думали, что это якудза, и только что платочками вслед не махали (но служба, служба не давала!). Давил, давил Токио. Этот страшный конгломерат стабилизированного псевдососуществования, засыхающей сакурой и плетеными коврами маскирующийся для тех, кто верит, что они для чего-то еще необходимы. Вообще-то, на флаге этого специфического морского пирата с электронно-космической разведкой давно пора бы изобразить борца сумо, килограммов под пятьсот, с сотовым телефоном в одной руке и чистым листом контракта, еще не заполненного, в другой. Истина бродит где-то там, если ее еще не прикончили электрошокером. Х-файл 4 Впереди по курсу виднелся клочок суши размером в несколько квадратных миль. Расположенный западнее острова Садо, он представлял собой жерло вулкана, потухшего миллионы лет назад. Островок имел форму почти идеально круглого кольца с высотой краев около пятидесяти метров и внешним диаметром почти две мили. Такой себе естественный Колизей посреди океана. В центре горловины кратера блестело пресноводное озеро, на котором серой лентой вытянулись металлопластиковые понтоны взлетно-посадочной полосы. С западной стороны часть стены кратера отсутствовала: ее обрушили направленным взрывом, образовав проход шириной около сотни метров. Сюда и надлежало влететь пилотам-снайперам. Сверху кратер был затянут крепкими нейлоновыми нитями и покрыт сверхлегкой и особопрочной защитной пленкой базальтового цвета; она не пропускала инфракрасные лучи, дающие информацию спутникам. Во время последней войны Японии с Америкой в Океании здесь находилась секретная база камикадзе, так и не раскрытая союзными войсками и затерявшаяся в суете послевоенных лет. Император Хирохито был лично осведомлен о ней, но более об островке никому известно так и не стало. Специальный отряд островной охраны по приказу императора сделал харакири, а все камикадзе взлетели в небо без права на посадку. С недавних пор это место среди волн Японского моря обрело новых хозяев и новое, стратегическое, положение в мире. Остров был арендован Ватиканом и отныне являлся секретным центром, где встречались представители всех крупнейших мировых конфессий. Такие встречи ранее проводились довольно редко. Но теперь двух-, трех-, четырехсторонние переговоры шли тут почти постоянно, хотя весь религиозный мир планеты собирался на тайном острове лишь во второй раз. Первый такой собор имел место во время российско-советской империи в 1991 году. Священный Равновесный Собор давал всем участникам единый статус и право голоса при голосовании. Впрочем, прибывшие на него лидеры официально не покидали каждый своей территории. Кто-то сказался больным. Кто-то уединился петь псалмы. За кого-то молился двойник. Высшие иерархи, как никто, знают силу информации, а также цену ее утечки. Поэтому никто из близких соратников не ведал, где находится, к примеру, католикос всех армян или тибетский далай-лама. Кристаллизация человеческой цивилизации просто-таки вменяла в обязанность появиться столь сверхмасштабному клубу пастырей. Именно туда «Дельта-12» с Фазером и Верховным Магистром неслась на бреющем полете. Франсуа Хаммаршель сцепил зубы и вцепился в штурвал мертвой хваткой. Такого сюрприза первый пилот не ожидал. Он им что, форвард французской национальной сборной по футболу? Попасть самолетом с размахом крыльев двадцать пять метров в ворота размером 100 на 50 метров — и все это на скорости 150 миль в час?.. Да, он тренировал такие варианты посадки на остров, и неоднократно. Ясно теперь, зачем. Но реально лететь в эту каменную пасть?.. — Адриано, — проговорил Хаммаршель хриплым полушепотом. — Как баланс горизонта? — Хэм, баланс идеальный. Можно включать автопосадку. — Дай резинку... — Сжевал. Больше нету. Осталась порнуха. — Еще раз так пошутишь — будешь смотреть ее до скончания дней. В психушке. — А почему в психушке? — Посмотри, куда мы летим. Только псих может зайти на посадку в таких условиях. «Дельта-12» шла на минимальной скорости, воя реверсом двигателей и выпустив закрылки. Самолеты сопровождения остались далеко позади. «Харриеры» вообще зависли над водой в миле от острова и выжидали. «Торнадо» находились ярдах в пятистах и двигались следом. — Хаммаршель! — в динамике раздался тенор командира группы сопровождения. — Не тяни кота за хвост! Мы тут не на «вертушках», и «Торнадо» — не «Дельта». Сейчас под зад получишь, если не впрыгнешь на полосу. И отваливай сразу на рулежку: наши закрылки долго держать не будут. Вперед! Помни, с тобой Фазер! — О, Господи, придурок нефранцузский, — пробормотал Хаммаршель и влетел своей «Дельтой» в каменные ворота. Самолет ударился о пластик взлетно-посадочной полосы, взвыли тормоза — и, выпустив тормозной парашют, авиалайнер прокатил метров триста, остановился и замигал всеми опознавательными сигналами. Потом медленно проехал вперед и свернул на рулевую дорожку. Через секунду под купол острова влетели «Торнадо», мчась друг за другом на расстоянии ста метров. Истребители чуть притормозили и лихо свернули на боковую рулежную, где осторожно ползла «Дельта». Глухо подвывая турбинами, медленные, как осы, за ними вслед влетели «Харриеры». Повисели в воздухе, подняв облако из водяной пыли, развернулись и мягко упали прямо на стоянку, миновав посадочную полосу. «Дельта» уползла в самый дальний уголок искусственного аэродрома и притаилась там. В конце аэродромной стоянки уже находилось около сорока самолетов различных модификаций. Все они были без опознавательных знаков, не считая бортовых номеров. Здесь же стояла вышка с антеннами приводной станции, радарами слежения и спутниковыми тарелками. — Слава Всевышнему, приехали, — устало бросил швейцарский француз и выключил двигатели. — Теперь часа четыре будем валять дурака. Выходить из кабины нам запрещено. Было видно, как подошел служащий в оранжевом комбинезоне и стал подсоединять шланг для дозаправки топливом. — Интересно, сколько им здесь платят? — спросил Адриано, рассматривая оранжевую фигурку. — Сколько бы не платили — все равно мало. В этой дыре нужно платить индульгенциями за будущие грехи. Исходя из принципа ротации, на соборе председательствовал архиепископ Александрийский. За громадным круглым столом восседало несколько десятков человек — представители религиозных конфессий со всей планеты. На тайный собор Фазер прилетел инкогнито. Он был здесь в роли своего собственного начальника тайной канцелярии. Для этого и отпускал бороду. Махарашвили, — архиепископ, — формально являлся креатурой Фазера. Артур и Маргарита представляли церковь сайентологов апостола Хаббарда, передавшего им полномочия астральным импульсом. Так значилось в официальной заявке дианетиков. — Братья! — хорошо прочувствованным тоном начал председательствующий. — Хочу от своего имени поздравить всех с благополучным прибытием на землю обетованную, стоящую среди волн мирских скорбей и алчности. Цель нашей экстренной встречи известна всем, и мне лишь остается объявить Священный Равновесный Собор открытым! Архиепископ Александрийский взял в руки длинный жезл с медным шаром на конце и ударил в большой серебряный гонг, занимавший позади него чуть ли не полстены. От гула сверхнизкой частоты у всех заложило уши, так как зала с полированными стенами, вырубленная в вулканической породе, стала «гонять» звук из угла в угол и тем усиливать его. Тишина установилась минуты через две. Охрана немного расслабилась. Рыбаки на западном побережье Японии перестали глядеть на горизонт, опасаясь цунами из-за подозрительного шума. Много лет назад после такого же тревожно воющего звука нагрянула волна высотой в 20 метров и снесла четыре поселка. Председатель продолжил: — Представители буддизма, последователи великого Шакьямуни, уже сообщали нам о грядущих переменах. Они имеют свои резоны для столь серьезного заявления. Инициатива Священного Равновесного Собора исходила от них. Но все присутствующие здесь осведомлены, сколь неустойчив и хрупок стал плот нашей цивилизации в последние годы, с началом эры Водолея. Итак, буддийские намеки на Новый Мировой Порядок весьма созвучны со мнением основных конфессий. По данному поводу мы и собрались здесь, ибо в связи с этим возникли и требуют скорейшего разрешения две всеобщих проблемы, — архиепископ сделал паузу: — Первая — это проблема так называемой «Секретной конфессии», возглавляемой неким Верховным Магистром. Со второй проблемой, я уверен, уже столкнулись все присутствующие. Это ситуация вокруг «Славянского Триумвирата», а также Славянского Бизона и его дочери — потенциальной мессии, как уверяют аналитики ваджраяны[73] и синтоизма. Начнем с «Секретной конфессии». Это религиозный феномен ХХI века. Мне сложно о нем говорить, настолько неоднозначна эта тема. Если паства — море, церкви — спасительные острова в нем, то «Секретная конфессия» — это пиранья, пожирающая основания этих островов. Мы приложили все усилия, чтобы представители этого сообщества не узнали о существовании Священного Равновесного Собора и не попытались внедрить свою агентуру... Архиепископ взял на столе стакан и выпил воды. — Проблема «Секретной конфессии», — продолжил он, — обострилась после ее прямого вмешательства во внутренние дела Собора всех школ буддизма, созванного недавно в Амстердаме, и после попытки подменить собою Ватикан в вопросах внутреннего делопроизводства. «Секретная конфессия» — это ложа нового порядка, включающая в себя элиты многих сообществ, организаций, школ и даже конфессий. Это явная попытка переместить центр духовного тяготения на поле своих воздействий. Махарашвили тихонько хмыкнул. Верховный Магистр молча ткнул его коленом. Председатель продолжал: — Впрочем, это пока лишь попытки, насколько нам известно. Они пошли достаточно далеко лишь в использовании тактики прямого действия, вплоть до операций военно-технического характера... Да-да, говорите!.. — архиепископ увидел поднятую руку. — Секретный советник Ватикана по вопросам нетрадиционного решения межконфессионных проблем иеромонах Фома Нурсийский, — представился Верховный Магистр. — Я хочу задать вопрос Вам, досточтимый председатель. Известно ли что-нибудь о личности Верховного Магистра и о степени его влияния в так называемой «Секретной конфессии»? Председатель прокашлялся, выпил еще воды и ответил: — Да, нам известно, что он незрячий, слеп от рождения. К тому же — горбун, причем парализованный вследствие болезни. Его возят на коляске. Кроме этого, он почти ничего не слышит — врожденная аномалия. Но зато очень хорошо говорит. В те моменты, когда не страдает от приступов эпилепсии, которые терзают его довольно часто. Вдобавок у него прогрессирующая болезнь Дауна... Махарашвили сострадательно посмотрел на магистра. — ...Но, несмотря на хрупкое здоровье, сильнейшие акты ясновидения сделали его фигурой, вокруг которой сплотилось небольшое, но весьма влиятельное сообщество. Степень его влияния оценивается как абсолютная. Впрочем, это естественно для дуализма[74]. — По Вашим данным, он дуалист? — продолжил допытываться Магистр. — Несомненно, несомненно. И не скрывает этого. Верхушка «Секретной конфессии» — апологеты дуализма, — последние слова архиепископ произнес зловещим тоном и снова выпил воды. — Неужели невозможно проследить связи и происхождение этого человека? — спросил Магистр изумленным тоном. — Не с Луны же он упал. — Все попытки проявить эту личность ни к чему не привели, — печально констатировал председатель. — По нашим данным, как только выяснились его способности как ясновидящего пастыря, он тут же исчез в виртуальности. Личная же биография до этого момента — вся уничтожена, включая счета об оплате за телефон. Доподлинно известно лишь одно: он из Европы. — Довольно широкое толкование места объективации, — вставил Магистр. — Ну, а в общем, — оптимистичнее продолжил архиепископ, — мы ждем его скорой кончины, учитывая множество заболеваний. И недобрым словом, надеюсь, никто его не помянет. Аминь. — У меня вопросов нет, — удовлетворился Магистр. — Есть у меня, — поднял руку бородатый негр. — Верховный жрец Гаити Джембо Катамба, — представился он. — Вудуизм[75] не делит мир на виртуальное и реальное. Наши взгляды, разделяемые Девой Марией, никогда не менялись в угоду конъюнктуре, формируемой кем-либо зачем-либо. Исходя из принципов прозрачности догматов нашего мировоззрения, я хочу предложить в целях информационной безопасности пройти всем нам тест на принадлежность к этой, как Вы говорите, «Секретной конфессии». Для настоящего вуду секретов в этом мире нет. Это мой секретарь, — встал громадного роста, черный до синевы одноглазый негр с золотым крестом в ухе. — И он есть стопроцентный вуду. Я хочу представить Вам его лично и его способности... — А в чем заключается тест? — спросил, представившись, рыжебородый «начальник тайной канцелярии Ватикана». — Это несколько специфично, но эффект — 100 процентов. На голову человека надевается мешок... — Все понятно... — в зале прошел легкий шумок. — С мешком на голове я лично сумею заставить человека признаться в чем угодно — даже в том, что он Папа Римский, — резюмировал рыжебородый и сел на свое место. — Отклоняется, — подтвердил председатель. — Контактные методы неприемлемы. — Мое дело предложить... — пожал плечами негр и умолк. — Я прошу утвердить повестку дня, — сделал заявление лидер мусульман-шиитов. Сунниты его поддержали возгласами. — И, по возможности, очертите картину ситуации и выявите конкретные цели. Иначе непонятно, зачем мы здесь собрались? У нас есть очень большой опыт по части усмирения предателей ислама. Мы готовы применить его в отношении этой «Секретной конфессии». Дайте нам нить, за нее мы вытащим клубок, а за ним — того, кто его держит. Он-то нам все и расскажет... — Согласен, ставлю на голосование повестку дня. Она перед вами. И начнем по порядку, — молвил архиепископ Александрийский, нажимая на кнопку. Результаты работы Священного Равновесного Собора не заставили себя долго ждать. Через полтора часа после удара архиепископом Александрийским в серебряный гонг волна, сгенерированная этим сакральным предметом и многократно усиленная кратером вулкана, — тот находился в точке резонанса земной коры, — достигла западного побережья Японии. Обрушась на узкий участок берега, она снесла там все прибрежные постройки и выбросила далеко на сушу мелкие суденышки и лодки рыбаков. Мощь объединенных конфессий проявилась внезапно и непредсказуемо. Ударив раз, волна цунами отхлынула и больше не появилась. Солнце продолжало светить, будто ничего не произошло. Совсем так же, как и в 1991-м. |
|
|