"Чаша Торна" - читать интересную книгу автора (Воронин Дмитрий)

Глава 12 НЕКРОМАНТ. РАЗГРОМ

Я знал, что храм, где хранится Чаша, уже близко. Учителю удалось определить его местоположение довольно точно, но чтобы найти в этих горах крошечное строение, потребуется время.

Я был уверен, что нахожусь на верном пути, к тому же вчера я получил подтверждение этому — неожиданное и даже несколько пугающее, важное. Мой отряд проходил через глубокую расселину — в отличие от заросших лесом ложбин и распадков, что встречались нам до этого, здесь был только песок и скалы, нависающие со всех сторон.

Зомби двигались более или менее стройными рядами, двигались достаточно быстро — лишь немногим медленнее, чем торопящийся человек. Я ехал сзади — ветер дул в спину, поэтому полагающееся мне, как полководцу, место во главе колонны было, мягко говоря, некомфортным. Трехдневное путешествие при довольно жаркой погоде превратило мое воинство в источник такого смрада, что охрана, буде таковая найдется, просто разбежится при их приближении. Лично я старался держаться подальше, да и то, кажется, вонь впиталась в каждую нить моей одежды, в каждый волос на моей голове, в каждую частичку кожи — я искренне сомневаюсь, что смогу когда-нибудь отмыться от этого запаха.

Песок впереди задержал продвижение отряда — он был рыхлым, и ноги зомби увязали в нем. Я придержал коня, чтобы не слишком приближаться к ним. Лэш, конечно, была рядом — стражу солнце нипочем. Будь иначе, я бы уж, наверное, с ума сошел — она же имеет привычку не отходить от меня. Представляете себе — зомби в спальне… Тьфу…

Когда первый из зомби, зацепившись за что-то, грохнулся на песок, «уронив» еще двоих, я не придал этому значения. И только позже, когда сам доехал до этого места, увидел, что из песка торчит выбеленная временем кость. Меня поразили размеры этой кости — ни одно из известных мне животных не могло обладать таким огромным скелетом. Конечно, времени у меня не так уж и много, солнце доставляет массу хлопот и постепенно может превратить мою армию в ничто, но… Учитель не раз говорил, что все в этом мире достойно внимания и проходить мимо загадочного — значит в чем-то себя обделять.

Я остановил отряд и заставил солдат немного поработать. Лопат у нас, конечно, не было (зомби таскали песок на щитах, заполняя их руками, или в шлемах), но солдат было много, и дело шло довольно быстро. Один от усердия даже развалился — видать, Учителю он достался в подпорченном состоянии… Ладно, одним больше, одним меньше… И все же я, возможно, несколько поторопился. Пожалуй, стоило подождать осени или даже зимы. По крайней мере я не терял бы солдат без всякого толка — для моей армии холод весьма и весьма полезен. Поторопился… а зачем, спрашивается? Кто меня гнал? Подумаешь, мастера прибили — ну и что, переехал бы в очередной раз куда-нибудь в другую местность, не впервой. Что ж, не судьба — в следующий раз буду умнее.

Часть скелета отрыли за какой-нибудь час, но я все еще не мог понять, что вижу перед собой. И только когда из песка показалась огромная, увенчанная клыками и усеянная огромными зубами пасть, я понял…

Легенды гласят, что Вихрь, великий дракон, убит при попытке добраться до сердца Торна. Кто знает, сколько правды в древней легенде, записанной еще тогда, когда человека в этом мире не было и в помине, но если рассматривать фразу «сердце Торна» с определенной точки зрения, то… Думаю, речь вполне могла идти о Чаше, а здесь, прямо передо мной, погруженный в песок, лежал скелет великого — ошибиться было просто невозможно. Какие уж тут ошибки — спутать дракона с чем-то иным не смог бы, пожалуй, и ребенок.

Я наблюдал, как из песка постепенно появляются фрагменты огромного костяка. Лапы… крылья… хвост… Зомби откопали его почти полностью, когда я приказал им прекратить работу. В конце концов этот скелет мне особо не нужен, важно одно: раз он лежит здесь, значит, я, скорее всего, уже недалеко от цели. Мне стоит поторопиться — еще несколько дней, и мое воинство само собой начнет разваливаться на куски. Собственно, уже начало.

* * *

Эта местность изобиловала лощинами, распадками, небольшими, зажатыми среди скал долинами и прочими «удовольствиями». Временами то жалкое подобие дороги, по которой мы брели, казалось мне совершенно непроходимым, и все же медленно, но верно мы продвигались вперед.

Ни Учитель, в смысле, его память, ни я сам не были уверены, что дорога… или, лучше сказать, тропа, ведет нас именно туда, куда я стремился. В который раз я пожалел о том, что в моем отряде нет летающего разведчика, но поиски гиппогрифа заняли бы слишком много времени, а никакой иной крылатый союзник, способный нести всадника или на худой конец более или менее связно рассказать об увиденном, не приходил мне в голову. Не ждать же, в самом деле, союза с грифонами. На таком союзе можно нажить только кучу проблем, а проблем мне и так хватает.

Полуденная жара оставляла за собой шлейф вони, и я совершенно напрасно пытался предугадать направление ветра, чтобы хоть полчаса подышать относительно чистым воздухом. Здесь, среди нагромождений скал, ветер не подчинялся даже магическим приказам, прихотливо изменяя свое направление и силу, с тем чтобы доставить мне максимум неудобств. Временами я начинал подозревать его в разумности — слишком уж старательно он мне пакостил.

В последние часы меня не оставляет ощущение, что за мной следят, — пренеприятнейшее чувство, которое не становится менее острым от мысли, что мне, магу, мало кто или что решится серьезно угрожать. Я все время утешаю себя, что наблюдают, видимо, стражи — если допустить, что мы и в самом деле приближаемся к Чаше. Увы, ни Учитель, ни тем более я не знали, что представляют из себя эти стражи, намерены ли они пугать путников или нападать сразу… Хотя, если у них в головах есть хотя бы капля мозгов, они будут нападать — и слепому ясно, что армия зомби находится здесь не на прогулке… Да и видно нас было издалека — по крайней мере по той привлеченной запахом падали стае стервятников, которая упорно кружилась над нашими головами.

И они уже несколько раз дождались удобного момента — я имею в виду стервятников.

Зомби, конечно, могут идти и всю ночь, но лично я не намерен отказываться от ночлега. И не из-за усталости — благодаря полученным от Учителя знаниям я уже почти забыл, что такое физическая измотанность. Простое заклинание быстро возвращало силы, и не спать я мог бы и неделю. Уставал мозг и настоятельно требовал отдыха, конечно, не до такой степени, как тогда, когда пришлось подряд активировать несколько десятков трупов, но кто его знает, что ждет впереди, — я должен быть ко всему готов. В общем, на ночлег мы исправно останавливались, и в первую же ночь стервятники, раздразненные видом не желающего спокойно лежать ужина, напали — мы приобрели с полсотни дохлых птиц, потеряли десяток глаз, не считая более обширных, но менее «неудобных» повреждений. К сожалению, на численности птиц их потери особенно не сказались.

Я, разумеется, понимал, что никакой речи о скрытном приближении быть не может, и поэтому каждый раз, вступая в поросшую лесом лощину, ожидал атаки.

Атака началась, когда мы находились на ровном как стол плато…

* * *

Я даже успел крикнуть команду — зомби, разбитые на десятки, встали в оборонительную стойку и ощетинились сталью. Это им не слишком помогло: нападающих было много, и они явно с презрением относились ко всему на свете, в том числе и к собственной жизни.

Здоровенная тварь, в холке ростом почти с меня, приземлилась прямо посреди толпы моих воинов, сразу подмяв нескольких под себя, и принялась с победными воплями раздавать удары направо и налево. Ее длинный суставчатый хвост, увенчанный огромным жалом, яростно хлестал по подступающим зомби, нанося им страшные раны, а то и разрывая на куски. Но этим мантикора не ограничилась — ее когти, менее впечатляющие, но от этого не менее опасные, непрерывно находились в работе — впиваясь в очередную жертву, они вырывали из тел моих солдат огромные куски плоти, зачастую вместе с костями. Перепончатые крылья чудовища тоже не остались без дела, разбрасывая бойцов в разные стороны, заставляя их падать самих и сбивать с ног стоящих позади.

Мантикоры… Страшные твари, безразличные к смерти, легко впадающие в неуправляемую ярость… Я знал, что они опасны, я знал, что им удалось в свое время победить даже великого дракона… правда, после этой победы, говорят, род их почти вымер. Но я никогда не думал, что эти живые боевые машины настолько смертоносны.

Если бы в моем отряде были люди, да и не только люди, хотя бы даже и закованные в броню гномы, — все было бы кончено в считанные секунды. Едкий яд скорпионьего хвоста стремительно разъедает плоть, любое живое существо через мгновение уже вопило бы от боли и каталось по земле в тщетных попытках избавиться от отвратительной зеленой жидкости, с легкостью пожирающей и одежду, и дубленую кожу, и живое тело. Лишь сталь и кость могли устоять перед ней, но удар скорпионьего хвоста мог пробить панцирь рыцаря, не говоря уж о кольчуге или кожаном нагруднике. А и не пробьет — немногим лучше: брызги яда наверняка найдут дорогу через сочленения доспехов. И останется только ждать скорого конца. К тому же люди, сколь бы отважными они ни были, подвержены панике, и особенно в такой схватке, когда вероятность уцелеть незначительна. Страх смерти куда сильнее, чем все мыслимые понятия о чести, долге и прочих глупостях.

Зомби все это не волновало — они нападали молча, с готовностью принимая удары взбешенных мантикор, падали под рвущие их лапы, но, если от зомби сохранялась хотя бы верхняя половина туловища, руки все же пытались вогнать меч в брюхо твари. Иногда им это удавалось. Я не мог не радоваться тому, что находился в безопасности, — привычка держаться в некотором отдалении от отряда в этот раз оказалась спасительной. Мы с Лэш еще не вышли из-под защиты скал, и теперь мне оставалось только наблюдать за боем.

Яростная схватка все продолжалась. Это был странный бой, необычно тихий, нарушаемый лишь глухими звуками ударов и редким победным кличем мантикор, поражавших очередного противника. Зомби гибли (интересно, можно ли сказать так о трупе, который все равно мертв?) десятками, но им время от времени удавалось все же вогнать лезвие в бок, брюхо или грудь кого-нибудь из нападавших.

Мантикоры были не намерены отступать, да и не смогли бы уже, пожалуй. Все они были ранены более или менее тяжело, но главное — их крылья пострадали особенно сильно. Не думаю, что хотя бы одна из них смогла бы подняться в воздух.

Но они и не пытались, напротив, чем больше ран появлялось на теле мантикоры, тем более яростно она атаковала. Я заметил, как одна из них, с перебитым позвоночником, ободранными крыльями и обрубленным хвостом, все же ползла вперед, волоча за собой непослушные задние лапы, пытаясь дотянуться до противника. И ведь дотянулась же, тварь…

Арбалетчики делали залп за залпом, но в большинстве своем стрелы застревали меж ребер других зомби или же высекали искры из камней — мои солдаты не отличались меткостью. Иногда они все же попадали, и тогда над побоищем проносился отчаянный визг раненой твари… Один выстрел был особо удачен — стрела попала прямо в лоб мантикоре, проломив кость и уйдя глубоко в мозг. Она еще дернулась несколько раз, ее хвост нанес два-три конвульсивных удара… не промахнувшись при этом, но уже через несколько секунд все было кончено. Увы, передышка продолжалась недолго: одна из мантикор, видимо опоздавшая к началу битвы, плюхнулась буквально на головы арбалетчикам, разметав стрелков и в мгновение ока перебив чуть не половину из них.

Моим бойцам удалось прикончить почти половину мантикор, но заплатили они за это дорогой ценой: хорошо если четверть армии оставалась на ногах, а ведь это был еще не конец. Мне смертельно не хотелось выходить из-под защиты скал, но выхода не было — еще несколько минут, и я стану полководцем без армии. О том, чтобы пустить в дело Лэш, не могло быть и речи — яд мантикоры уничтожит ее с той же легкостью, как и обычного зомби, — а я слишком дорожил Лэш, чтоб так глупо потерять ее.

Я взобрался на камень — до места битвы было всего с полсотни шагов, но связанные боем мантикоры не могли до меня добраться, у них и так хватало противников. Огненный шар ударил прямо в морду одной из злобных тварей…

Мантикоры не восприимчивы к магии — это знают все, хоть раз читавшие достославный «Бестиарий»… Я и не рассчитывал на то, что слегка раненная тварь превратится в комок пламени — эффект скорее был обратный: вспышка зацепила парочку моих бойцов, наверняка лишив их как минимум глаз. Но потом случилось именно то, чего я ожидал. Мантикора испуганно и, как мне показалось, даже обиженно взвизгнула и на мгновение замерла, пытаясь разглядеть врага, посмевшего опалить ее усы… Этой заминки оказалось вполне достаточно — десяток мечей и копий вошли ей в бока, и тварь забилась в судорогах на груде изодранных останков моих бойцов.

Все остальное произошло достаточно быстро. Огненный шар — замешательство — впивающиеся в львиное тело клинки — предсмертные конвульсии. И вскоре последняя тварь прекратила трепыхаться, но я потерял армию…

* * *

Я задумчиво смотрел на своих солдат, помятых, изъеденных ядом… у некоторых отсутствовали руки, кое-кто лишился глаз или скальпа. Двадцать пять… это все, что осталось от почти трехсотенной армии. Сначала Серый Паладин, да не упокоится его душа в ледяных чертогах Чара во веки веков, потом эти мерзкие создания… Нет, уже двадцать четыре — у одного из стоящих в строю зомби внезапно отвалилась нога — видимо, яд разъел-таки сустав.

Мы перебили всех мантикор — или по крайней мере всех напавших на нас мантикор, но кто знает, сколько еще этих монстров таят здешние горы. Я в глубине души надеялся, что больше их не будет, но в то, что этим и исчерпывалась стража Чаши, я не верил ни секунды.

Два десятка мантикор уничтожили всю мою армию — эти жалкие остатки назвать армией уже нельзя. То, что, будь их противниками живые существа, они уложили бы не одну тысячу, меня не утешает. Двигаться дальше, имея в наличии лишь двадцать четыре… Чар их подери, уже двадцать три бойца, — чистейшей воды безумие.

Больше всего меня сейчас злит отсутствие собеседника. Лэш, конечно, могла сказать пару слов, но ее лексикон состоял преимущественно из выражений типа «да, господин» и «будет исполнено, хозяин». Никакого вразумительного ответа от нее было невозможно ожидать, — если страж и имеет великолепные рефлексы, скорость и неуязвимость, то умение быть приятным собеседником в число ее достоинств не входит. Или даже хоть каким-то собеседником. Я часто с тоской даже вспоминал мастера Улло — с ним можно было бы поболтать. Сейчас его тело валяется где-то в этой куче, разодранное на куски одной из мантикор. Я даже пожалел, что приказал Лэш в свое время убить его.

Отложить дело? Пойти по кладбищам и вымершим от болезней деревням в поисках новых воинов? Это займет слишком много времени. Я не могу себе этого позволить — сейчас, когда я так близко к цели. Мысль о том, что кто-то, возможно, сумеет добраться до Чаши раньше меня, особенно теперь, после того как я фактически расчистил дорогу, — эта мысль привела меня в ужас. Нет, мне необходимо придумать способ…

Идея лежала на поверхности, следовало только догадаться. Я мудр. Я догадался…

* * *

Три дня мои многострадальные пальцы ныли от монотонной, зачастую ювелирной работы — и никакие заклинания, восстанавливающие силы, уже не помогали. Я не спал третью ночь подряд. Не знаю, что именно приказывало мне торопиться — сознание Учителя или моим собственным разумом рожденные предчувствия, — но почему-то я твердо знал: времени не так уж много. И вновь, с трудом заставив себя проглотить кусок мяса или хлеба с сыром, брался за опостылевшую работу.

Спина страшно болела — часы, проведенные почти в одной и той же позе, давали о себе знать.

Хуже всего, что я не мог поручить эту работу никому другому, она требовала иногда большой ловкости, ожидать которую от зомби по меньшей мере смешно. Да и Лэш, как оказалось, для моих целей не вполне подходила, может, в обращении с оружием ей и нет равных, но, когда дело касается тонкой проволоки, все ее попытки сделать что-то полезное вызывают лишь глухую злость. Единственное, для чего мне удалось ее использовать, так это распустить несколько кольчуг. Слава Торну, для этого не требовалось особого ума, а проволоки мне было нужно очень много.

Я отложил в сторону кость и принялся снова точить корд. Не знаю, из чего у него сделаны кости, но тонкий, как спица, трехгранный кинжал из прекрасной закаленной стали тупился, как будто я ковырял им камень.

Конечно, дело двигалось — как бы то ни было, но любое дело, за которое берется великий маг, не может не увенчаться успехом. Я не льстил себе, я действительно был великим магом, может, одним из самых сильных на свете… Жаль, что занимался я сейчас работой, с которой успешно справился бы, пожалуй, любой ученик, да что там ученик, смерд, не обремененный даже зачатками Силы. Иногда мне приходило в голову, что некромантия хороша далеко не всегда, иногда куда лучше иметь дело с живыми существами. К тому же с ними можно поговорить.

Я взглянул на острие корда и удовлетворенно хмыкнул — что ж, хватит еще на несколько раз. Потом снова придется точить. Жаль, что такой корд у меня один, можно было бы заставить заниматься заточкой Лэш, это она умеет весьма неплохо. Одно время у меня была мысль попробовать просверлить кость собственным когтем, но прощальный «подарок» Учителя, как оказалось, совершенно не годился для тонкой работы, более того, когти изрядно мешали мне, и их пришлось срезать. Отрастут, никуда не денутся. Поначалу я всерьез думал, что мои измененные руки могут оказаться неплохим оружием… Увы, все это не более чем декорация — когти мягкие, быстро тупятся, а при первой возможности еще и ломаются, глубоко врезаясь в плоть. Да и то сказать — стоило ли ожидать от проклятия, следующего за слиянием разумов, чего-то полезного? Когда это проклятие пользу приносило?

Прежде чем снова приступить к упрямой кости, я в очередной раз заставил себя прожевать кусок мяса с хлебом и сделать несколько глотков теплого, прокисшего вина из уже порядком опустевшей фляги. Затем снова согнулся над неподатливым позвонком и принялся сверлить в нем отверстие. Конечно, имей я настоящее сверло… я видел эти штуки и у кузнецов, и у мастеров, изготавливающих разные поделки из дерева и кости. О, если бы они побывали на моем месте, с каким бы трепетом они относились к своим инструментам!

Но что толку жалеть о том, чего не исправить. И я яростно продолжал ковырять твердую кость. Впереди ждало еще немало работы, но я надеялся успеть дотемна — тело настойчиво просило отдыха, но отдыхать я буду только после того, как закончу.

* * *

Я с наслаждением разогнулся, не обращая внимания на боль в спине. У меня получилось! Я сумел!

Передо мной лежал целехонький скелет дракона — огромного дракона, — собранный до последней косточки. Каждый позвонок, каждая фаланга пальцев, увенчанная костяным когтем, — все было аккуратно скреплено проволокой, и теперь скелет составлял единое целое. Лапы поджаты, словно приготовились оторвать дракона от земли, крылья, кости, когда-то составляющие крылья, прижаты к бокам, как будто вот-вот распахнутся и вознесут его вверх, в темное небо. Огромная пасть распахнута, выставляя на обозрение кинжалы клыков.

Завтра… остальное завтра утром. Сейчас я слишком устал, и сотворить это заклятие, пожалуй, мне уже не под силу. Мне надо отдохнуть, но утром я буду в должной форме, и тогда у меня снова появится армия… хотя и состоящая из одного-единственного существа. Приди мне эта мысль раньше, не было бы устроенного мантикорами побоища, я прошел бы сквозь них как нож сквозь масло. Железо и кость… Твари бессильны против этого.

Ладно, нечего горевать об упущенных возможностях. Перебитой армии не воротишь, но теперь меня не остановит ничто и никто. Не родилось еще существо, способное победить мое создание.

Не только у тех выскочек, что называют себя Пламенными, Сердобольными или иными магами, заклинания делятся на классы. И у некромантов есть простые умения вроде активации зомби, не требующие ни особых знаний, ни особых сил. Есть и другие — посложнее, поэффектнее. И есть высшие заклятия, самые сложные, на которые способен далеко не каждый магистр-некромант. Учитель способен, следовательно, я тоже сумею.

Что-то похожее возродило к жизни Серого Паладина — похожее, но не тождественное. Его душу освободили от бренного тела, чтобы заковать в магические доспехи. Я должен буду сделать нечто прямо противоположное, но тоже очень сложное — я должен буду оплести магической плотью мертвый костяк, и если это получится…

Учитель был уверен, что о существовании такого заклинания никто даже и не догадывается. Мы многое утратили за прошедшие века, с этим необходимо согласиться. И по сей день маги совершают «открытия» — обнаруживают в древних, не человеком писанных, манускриптах давно забытые знания, с удовольствием выдавая их за собственные достижения.

Если бы знать язык заклятий… Учитель тоже работал над этим, и это дело было, пожалуй, единственным, в котором он не преуспел. Тот, кто овладел бы этим языком, стал бы могущественнее всех других магов, сравнявшись по силе с самим Торном. Увы, пока это никому не удалось.

Но годы, потраченные на поиски ответов, дали немало и другого. Древние храмы, построенные неведомо когда неведомо для каких богов, подземелья гномов, грозящие ловушками на каждом шагу, эльфийские леса, где до последней секунды не знаешь, откуда прилетит отравленная стрела, — все это не раз давало пищу для ума. Иногда Учителю удавалось найти что-то особо ценное — как тот манускрипт, спрятанный под статуей неизвестного, лишенного головы божества в заброшенном, полуразрушенном храме в горах. По словам Учителя, это было жуткое место, и он поспешил оттуда убраться, а мало что могло напугать мастера-мага.

Там было золото, но унес он только книгу. Книга оказалась сильно повреждена временем, и все же из нее удалось извлечь заклятие, всего одно, но неизвестное никому из нынешних магистров. Учитель не раз рассказывал о книге, хотя и не показывал ее. Наверное, она и сейчас лежит в нашем доме, в тайнике — теперь-то я знаю, где находится этот тайник.

Страшно подумать, какие еще тайны содержит эта книга. По словам Учителя, единственное уцелевшее заклятие — седьмого уровня, не меньше, — было лишь примером, на котором объяснялись куда более сильные формулы. Увы, время неумолимо. У меня сохранились смутные воспоминания Учителя о том, что мог он узнать, окажись манускрипт целым, — тайны бессмертия, умение вдыхать подобие жизни в мертвый камень… Может быть, даже легендарные заклятия смешения стихий. Кто знает? Когда я вернусь в наш дом, я попробую сам просмотреть полуистлевшие страницы, возможно, молодость победит там, где спасовала старость.

Иногда становится больно от мысли, что маги из поколения в поколение мельчают. Что толку кричать, что из всех деревенских парней ты можешь поднять самый большой камень, если твой прадед умел двигать горы? А они ведь умели… Да что там говорить! Сегодня вызов элементаля является чуть ли не показателем мастерства, экзаменом на звание магистра, а гномы между тем вовсю командовали духами земли, прокладывавшими для них тоннели. И эльфам, отправляющимся на войну с подземными жителями, не приходилось беспокоиться о своих лесах — духи природы вполне справлялись со своими обязанностями. Взять ту же мантикору — вряд ли найдется сегодня маг, способный вдохнуть жизнь в подобное создание, и не просто вдохнуть, а превратить кое-как сшитые куски разных животных в живую, дышащую, размножающуюся, а то и разумную химеру. Тем, кто сейчас называет себя магистрами, это не под силу. Но ведь это было сделано сотни и сотни лет назад. И не Торн приложил к этому руку.

Но все скоро изменится. Я доберусь до Чаши и стану не просто лучшим — я стану Единственным, самым могучим магом мира, все будет мне по плечу, все тайны раскроются, — Чаша даст мне давно утраченное знание, знание самого Торна. Это будет!

Но это будет не сегодня… О Торн, как я устал! Спать… спать…

* * *

Я стоял пред скелетом дракона, произнося заклинание. Это было сложное заклинание — я, пожалуй, не знал ни одного, которое было бы сложнее. Память Учителя подсказывала слова и жесты, я чувствовал, как утекает энергия, вливаясь в невидимые конструкции словоформулы, чтобы разом освободиться в момент завершающего действия. На лбу выступил пот, собираясь в капли, он тек по лицу, колени дрожали от напряжения, но не понятные никому из смертных слова лились ровно, без запинок и задержек. Любая неточность, любой неосторожный жест могли в мгновение ока развалить всю конструкцию и вынудить меня начать строить ее заново. А в том, что мне хватит сил сделать это, я был совершенно не уверен.

Завершен первый этап, и взмах руки направляет скопленную мной энергию в цель. Скелет ощутимо вздрагивает, вокруг костей начинается слабое, пока еще еле видимое глазу движение — это вихри энергии формируют подобие связок, мускулов, шкуры…

Я продолжал бросать в бой фразу за фразой, один заряд энергии за другим. Вихри становились непрозрачными, принимая конечную форму. Теперь я видел уже не скелет — передо мной находилось действительно подобие дракона, лишенного шкуры, но постепенно кожа покрывала длинное тело, обтягивая перепонкой длинные тонкие кости крыльев. Чешуи не будет, заклинание предельно функционально и создает лишь то, что требуется для движений и полета, не более. Да и к чему чешуя, лишь затрудняющая движения, если ни копье, ни меч, ни магия не способны нанести моему творению сколько-нибудь существенный урон.

Еще несколько пассов, еще несколько капель пота — что-то забрезжило в запавших глазницах чудовища, это начали формироваться глаза дракона. Я знал, что он не будет видеть так же хорошо, как настоящий, — магия не сможет восстановить его истинный облик, она лишь даст какую-то замену тысячелетия назад утраченным органам…

Я чувствовал, что еще немного — и я лишусь сознания, так интенсивно убывал запас Силы, но остановиться не мог. Возможно, я немного переоценил себя и все же был полон решимости довести дело до конца. Иначе не стоило и начинать. Предстояла последняя стадия заклинания, самая тяжелая и — это давало мне шанс завершить его — самая короткая. Активация…

Я рухнул на колени, тело сотрясала рвота, выплескивая съеденный завтрак. Ноги не держали меня, пот заливал лицо, рот пересох так, что, казалось, весь истрескался, а руки тряслись так, будто бы я много часов ворочал тяжеленные бревна. Смертельно хотелось лечь и уснуть.

Я с трудом поднял голову — дракон двигался. Его крылья шевелились отнюдь не от ветра, его голова на длинной шее повернулась в мою сторону, и красные глаза внимательно изучали меня… Возможно, дракон размышлял: не проглотить ли ему крошечное существо, стоящее перед ним на коленях? Но сил на то, чтобы подняться, у меня не было. Дракон заблуждался — заклинание, произнесенное мной, делало меня его господином, и он скоро это поймет…

Пока же мне предстояло сделать одно дело, важнее которого сейчас не было ничего. Я должен — нет, я просто обязан отдохнуть.