"Умереть — непозволительная роскошь" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей, Воронина Марина)Глава 3В это августовское утро двухтысячного года главный редактор еженедельной газеты «Новый век» Петр Гришин пребывал в приподнятом настроении и весьма отличном расположении духа. Даже его вечно засаленные, свисающие, как у запорожских казаков, длинные усы топорщились от удовольствия. Наконец-то можно было «выстрелить»! Вот уже несколько месяцев он возглавлял газету «Новый век», но ничего стоящего на страницах еженедельника так и не появилось. Да, были отдельные материалы и статьи о Чечне, о провинциальной коррупции и о парочке громких, но местного порядка мафиозных разборок… Однако это была второсортная или изрядно запоздавшая информация: конкуренты успели уже ее обсосать и выжать из нее все, что можно. Но сегодня был его день, его триумф! Не зря же он приехал покорять первопрестольную из провинциального украинского городка Жмеринка! Петр Миронович Гришин сидел в своем маленьком кабинете за огромным обшарпанным деревянным столом, громко посапывая, перечитывая какую-то статью и просматривая фотографии. По правде сказать, статья была дерьмовая, Гришин это прекрасно понимал, но это его не смущало. Главное — фотографии, которые сделала Кэт! Возможно, они бы так и остались невостребованными, если бы сегодня утром в Баренцевом море не случилось несчастье: 118 человек погибли на атомной подводной лодке «Курск». Петр для приличия нахмурился и горестно вздохнул, как бы оправдываясь перед всевышним судом и скорбя о происшедшем, но спустя пару минут он уже расплылся в широкой улыбке. — Мертвым — мертвое, а живое — живым! — подытожил он вслух. — Главное — выгоднее продать фотографии этому засранцу-американцу! Главный редактор перевернул одну, потом другие фотографии, на обратной стороне которых подряд значились две буквы "Е" — инициалы автора снимков. Гришин удовлетворенно причмокнул толстыми слюнявыми губами и посмотрел на часы, висящие на стене напротив его рабочего места. Прошло уже двадцать пять минут после его звонка Патрику Глену. Гришин был уверен, что минут через пятьдесят дверь отворится и тот явится с «блюдечком с голубой каемочкой», на которой будут лежать зелененькие стопочки… И Петр Миронович, со своим хохляндским чутьем, не ошибся: дверь в самом деле открылась в одиннадцать тридцать по московскому времени… Редакция газеты «Новый век» находилась в маленьком переулке, неподалеку от метро «Новослободская» в здании научно-исследовательского института современных технологий и занимала в левом крыле здания в подвальном помещении несколько больших комнат и парочку поменьше. Единственной выгодой для редакции было то, что вход сюда был со двора и отдельно от главного. Сюда заглядывали только работники газеты, которых, к слову сказать, было человек шесть штатных да с пяток внештатных корреспондентов и фотографов. Многие прохожие даже и не подозревали, что тут находится редакция одной из малотиражных, но довольно скандальных газет «Новый век». Главный редактор подумывал о том, чтобы достойно оформить фасадную часть входа, и даже отдал кое-кому из своих работников необходимые распоряжения относительно рекламного и дизайнерского решения… Приблизительно в полдвенадцатого дня в зеленый скверик тихо въехала кофейного цвета иномарка и остановилась метрах в пятнадцати от входа в редакцию. Из «Форда» вышли двое зрелых крепких мужчин во главе со щуплым маленьким старичком, лет шестидесяти пяти — семидесяти. Все трое были в темных очках и низко надвинутых на глаза фетровых шляпах мышиного цвета. Медленно и внимательно осмотревшись по сторонам, старичок сухо и кратко сказал своим спутникам: — Макар со мной, а ты, Таньга, останешься на входе. Мужчины молча кивнули тяжелыми головами. — В нашем распоряжении пять-семь минут, — сообщил главарь тройки и, задрав рукав плаща, посмотрел на часы. — А быть может, и того меньше, — недовольно добавил он. — Понятно? — Как день божий, — усмехнулся мужчина с азиатским разрезом черных глаз. — Без клоунады, Таньга! — Заметано, Шлема! Разговор происходил по пути следования в редакцию. Мужики спокойно и неторопливо подошли к входной двери и позвонили. Дверь открыл охранник, а по совместительству грузчик редакции, Юрка Байдаков — высокий молодой парень. — Вы кто? — недовольно спросил охранник и подозрительно посмотрел на непрошеных гостей. — ЦРУ! — съязвил старичок и достал удостоверение. Байдаков успел только заметить магическую аббревиатуру «ФСБ» и отворил железную дверь. — Проходите, — испуганно предложил Юрий. — Где главный редактор? — спросил старичок, войдя в узкий полумрачный коридор. — У себя.., последняя дверь налево. — Много еще людей в редакции? — поинтересовался здоровый мужчина со шрамом на левой щеке. — Как обычно. Макар недовольно кашлянул в огромный кулак. — Конкретно! Молодой охранник неуверенно пожал плечами: было видно, что он стушевался перед людьми из силового ведомства и не знал, как себя вести с ними. — Человек пять… — Хорошо, — сказал старик, — никого в помещение не впускать ближайшие полчаса. Понял? Юрий кивнул головой. — Понял. Шлема повернулся к узкоглазому напарнику. — Останься. — Есть! — козырнул Таньга. Старичок прошел с Макаром вперед по коридору, а узкоглазый мужчина остался с Байдаковым. В кабинет вошли без стука… Петр Гришин не успел даже спрятать фотографии, которыми любовался. Перед ним выросли двое мужчин: один малый щуплый, с пронизывающим взором старик, а другой — здоровый высокий мужчина в годах с каменным выражением на бледном лице. — Петр Миронович? — сразу приступил к делу старичок. — Да-а… — растерянно ответил главный редактор, — а в чем дело, господа? Вы по какому делу? — поинтересовался Гришин, собирая воедино фотографии и пряча их в ящик стола. — По государственному, — сухо отчеканил старик. Гришин удивленно поднял широкие брови, и его прошиб холодный пот. Предчувствие его не обмануло: он понял, что пришли по его душу. Еще полчаса назад он говорил Патрику Глену: «…или пан, или пропал!» — С кем имею честь? — взволнованно спросил Гришин, стараясь изобразить на своем круглом лице деловитость и важность своей персоны. — ФСБ, контрразведка, — отчеканил старик и сунул под нос перепуганному Гришину удостоверение с гербовой печатью, — полковник Сухой. От волнения и страха Петр успел только заметить двуглавого орла. Его запорожские усы, еще несколько минут назад гордо топорщившиеся, моментально потеряли «эрекцию» и сиротливо обвисли на лощеном подбородке. — Чему обязан? — с трудом выдавил из себя главный редактор. Старик подошел вплотную к столу и добродушно усмехнулся, отчего главного редактора передернуло: эта улыбка не предвещала ничего хорошего хозяину маленького кабинета. — Не догадываетесь? — Нет. Высокий мужчина, молча расхаживающий по кабинету и зорко рассматривающий все вокруг, грубо и раздраженно бросил непонятливому клиенту: — Фотографии! Руки у хозяина редакции затряслись. Однако он решил оттянуть время, чтобы понять, насколько серьезны их намерения… — Какие? Глаза старика, несколько секунд назад добрые и ласковые, вдруг стали злыми и колючими. Он приподнялся на носочки и, нагло усевшись на край стола, процедил сквозь зубы: — Те, за которыми должен прийти Патрик Глен, американский резидент и ваш сообщник! У Гришина после таких заявлений отвисла челюсть, а в области копчика нудно засвербило. — Ка-кой ре-зи-дент… — пролепетал Гришин. — Американский резидент, — усмехнулся старик, — ваш хозяин! Или вы не знаете такого? — Нет, — замахал руками главный редактор, — я не знаю никакого хозяина! Вернее, я знаю Патрика Глена, но то, что он американский шпион, слышу впервые от вас… У нас чисто деловые отношения! Я.., я… — Вот и прекрасно, — начал терять терпение гость, — мы вам верим. А теперь — быстро материал и фотографии, которые вы обещали Патрику Глену! Гришин понял, что отпираться бесполезно и трясущимися руками полез в ящик стола. Теперь самым главным для Петра Мироновича было отвести все подозрения от своей особы. В принципе он ничего такого не сделал, чтобы так сильно мандражировать, но все произошло так внезапно, что он не успел трезво оценить ситуацию и правильно сориентироваться. — Вот, пожалуйста, — сказал он как можно услужливее и веселее, протягивая гостям пачку фотографий, среди которых были снимки совсем из другой области, а именно порнографические. Полковник Сухой взял фотографии у главного редактора и впился в них. Да, это было то, что он искал. Облегченно вздохнув, он улыбнулся, увидев среди прочего компромата порнографические снимки. — Любитель? Гришин не понял, что подразумевал гость под словом «любитель», и глупо улыбнулся. — Не понял… — Это неважно, — махнул рукой старик. — Кто снимал? Гришин прекрасно знал автора снимков, но по своей натуре был расчетлив и прижимист. Конечно, он мог бы сдать Кэт с потрохами, но ему пришла на ум мысль, что, лишившись фотографий, он все же сохранит негативы. — Не знаю, — прикинулся простачком Петр Миронович, — прислали в редакцию по почте. Полковник Сухой недоверчиво покачал головой и, хитро скривив тонкие губы, нагло усмехнулся. — По почте? — Да. Вдруг полковник проворно (чего Гришин никак не мог ожидать от старика) наклонился к нему и с силой схватил за грудки. — У меня нет времени на кроссворды! — прорычал Сухой. — Что это за инициалы «Е. Е.»? Гришин не знал, что и ответить, но, соврав однажды, он невольно продолжал вести свою игру. — Не знаю. — Шлема, — вдруг окликнул товарища Макар, — посмотри… Старик отпустил уже плохо соображавшего главного редактора и повернулся к бугаю. Тот держал листок бумаги, указывая толстым пальцем в одну точку. — Что это? — Ведомость. Полковник бросил взгляд в указанное место в ведомости и прочитал вслух: — Елизавета Ефимова. Макар утвердительно кивнул головой. — Два "Е", — самодовольно усмехнулся он, — разгадка с двумя неизвестными! Старик удовлетворенно хлопнул приятеля по широкой спине и повернулся к редактору. — Ефимова здесь? — Да, но… — Заткнись! — приказал Шлема. — Кто еще знает про эти фотографии? Гришин энергично затряс вспотевшим двойным подбородком. — Никто. — Точно? — Клянусь! Старик повернулся к подручному. — Найди два "Е", — холодно приказал полковник Макару. Он посмотрел на часы. — Все! Время вышло! — Понял, — коротко ответил здоровяк. — Не оставляй хвостов. Макар криво усмехнулся. — Не сцы, командир! Бугай сунул руку в карман и решительно вышел из кабинета. Решимость и недосказанность гостей, а возможно, и последняя фраза, брошенная суровым фээсбэшником, повергли в шок интеллигентного редактора. — Что.., что он сказал? — пробормотал пересохшими губами побледневший хозяин кабинета. Шлема злорадно оскалился. — Не сцы в муку, не делай пыли! — философски процитировал старик любимую фразу и нащупал в кармане плаща холодную рукоять пистолета. Гришин побледнел и постарался всем своим крупным телом вдавиться в спинку кресла. — Вы-ы-ы что?.. Старик мило улыбнулся. — А ты что? — вопросом на вопрос ответил бывший советский чекист несостоявшемуся миллионеру… Таньга стоял возле молодого охранника и не спускал с него глаз. Правда, он успел скосить и без того косые азиатские глазки в зеленый дворик, куда подъехал «Жигуленок», да прислушаться, что творится в соседних помещениях редакции. — А что, собственно, случилось? — попытался разговорить сурового ордынца Юрий Байдаков. — Меньше знаешь — лучше спишь! — обрубил здоровяк парня, давая тому понять, что вопросы лучше держать при себе. Байдакову не понравился ответ, а если говорить откровенно, то ему вообще не нравилась вся ситуация. На душе было как-то тревожно. Молодому человеку не приходилось сталкиваться с чекистами лоб в лоб, но все же он имел кое-какой жизненный опыт и почувствовал, что в этой истории что-то не так. Однако что мог сделать горе-охранник, у которого не было при себе даже газового пистолета! Неожиданно для Юрия азиат сам обратился к нему. — Это кто? — спросил фээсбэшник и указал узкими глазками в сторону девушки, которая, сделав пару снимков во дворе, оставила черный кофр в салоне автомобиля и решительной походкой направилась в редакцию. — Не знаю, — солгал Юрий, хотя прекрасно знал миловидную женщину-фотографа в лицо: она работала в газете внештатным фотокорреспондентом и частенько забегала к главному редактору, — может, очередная шалашовка нашего шефа… Мужчина с подозрением взглянул на своего подопечного и недоверчиво хмыкнул. — Шалашовки с профессиональными фотоаппаратами по Москве не носятся, — заметил опытный службист. Байдаков оказался в затруднительном положении: он прекрасно понимал, что Ершовой лучше всего в эту минуту находиться за сто верст от редакции газеты «Новый век». — Так что мне делать? — спросил он у своего «надзирателя». Таньга своим профессиональным нюхом почувствовал, что эта миловидная стройная молодая женщина имеет непосредственное отношение ко всей заварившейся каше, и решил пропустить жертву в мышеловку. — Пропусти! Байдаков пытался возразить: «Может, и пол-Москвы сюда пригласить?» Вместо ответа азиат только грозно зыркнул, отчего у Юрия побежали мурашки по спине и весь воинственный пыл молодого человека сразу же остыл. — Ладно. Когда решение было принято и найдено обоюдное согласие, а врата мышеловки любезно открылись для новой «случайной» жертвы и женщине осталось сделать несколько метров, ее неожиданно окликнул мужской голос: — Катя! Байдаков и узкоглазый фээсбэшник, услышав окрик, выглянули из приоткрытой двери на улицу. Из салона «Жигуленка» в открытое окошко дверей высунулся мужчина с фотоаппаратом. Женщина обернулась, и среди тишины раздался щелчок затвора аппарата. — Быстрей возвращайся, — крикнул спутник Екатерины, — мы уже опаздываем! — Положи фотоаппарат! — негодующе крикнула женщина. Мужчина виновато улыбнулся и ответил: — На счастье! Екатерина покачала аккуратной головкой и, махнув рукой в ответ на шалость своего спутника, стала спускаться по крутым цементным ступенькам. Не желая светиться перед лишним свидетелем, азиат вдруг резко отпрянул в сторону и энергично замахал огромными руками Юрию. — Не пускай! — мгновенно изменил он решение. — Отошли ее отсюда под любым предлогом! Байдаков кивнул. — Ладно! Опытный службист вовремя сориентировался: присутствие женщины могло все испортить, а точнее, главной помехой стал ее спутник. Времени было в обрез, его напарники должны были выйти с минуты на минуту, и непредвиденная парочка могла поднять шум, привлечь внимание и отнять драгоценные секунды, которых и так уже не осталось. — Привет! — непринужденно поздоровалась молодая женщина и толкнула решетку на входе, однако та тоскливо скрипнула, не пропуская гостью внутрь. — Привет, — сухо поздоровался Байдаков. — Открывай, — недовольно сказала Екатерина, — я и так уже опаздываю на поезд. Юрий развел руками. — Не могу. Женщина удивленно вскинула брови вразлет. — То есть как «не могу»? Охранник виновато пожал плечами. — Очень просто… Неприемный день сегодня. Гостья нервно надула розовые полные губки и с силой толкнула решетку. — Не дури! — чуть ли не выкрикнула она. — У меня встреча с Гришиным в половине двенадцатого! — Ничего не знаю, — вяло отнекивался молодой парень, — Петр Миронович только что уехал. Женщина широко раскрыла светло-карие большие глаза и часто захлопала длинными ресницами. — Куда? — То ли в налоговую, то ли в ФСБ… Азиат, следивший за разговором молодых людей, недовольно покачал головой, делая знаки рукой, чтобы Юрий Байдаков заканчивал ненужный базар с девушкой. — А что случилось? — Ничего, — ответил Юрий. Катя угрюмо склонила темно-русую голову, но тут же вскинула ее вверх и с надеждой спросила: — А он ничего не просил передать? Охранник отрицательно мотнул головой. — Нет! — Вот жлоб! — не выдержала посетительница и от досады хлопнула изящной красивой ручкой по решетке. — Сам же, гад, позвонил мне, назначил встречу и слинял! Байдаков понимающе вздохнул. — Видно, серьезные дела, — предположил парень. Неизвестно, сколько бы продолжался этот бесполезный разговор, но вдруг раздался сигнал «Жигуленка». Из автомобиля вышел спутник женщины и махнул рукой. — Катя, опаздываем! Спутница повернулась на голос и также нетерпеливо махнула мужчине рукой. — Да, бегу, бегу, Илья! Екатерина повернулась к охраннику. — А когда он будет? — Не сказал. Расстроенная женщина надменно щелкнула пальчиками и выпалила: — Передай своему шефу, что он мудак! Молодой человек не ожидал от такой интеллигентной и обаятельной женщины подобного выражения и, выпучив глаза, на секунду растерялся. — Кто-о?.. — Да он сам знает! — бросила на ходу Екатерина, поднимаясь по ступенькам. Байдаков только сокрушенно покивал головой вслед удалявшейся посетительнице, а сам про себя подумал, что, может, Петр Миронович и мудак, но такие откровения пусть передает сама! Екатерина добралась до машины и быстренько забралась в салон. — Ну, сколько можно… Женщина разочарованно махнула рукой. — Ай! — Надул? Катя недовольно зыркнула на молодого симпатичного мужчину, словно во всем был виноват он. — Не твое дело! — огрызнулась она. — Ты лучше, Илья, дави на педаль. Не то я точно опоздаю. Илья Мещерский ничего не ответил, а только сильно нажал на газ, и машина резко рванула с места. Таньга бросил проницательный взгляд вслед уходящей машине. — Во бабенка! — то ли с восторгом, то ли с негодованием процедил сквозь зубы азиат, но тут же повернулся на звук тяжелых шагов своих «коллег»… …Дело было сделано: материал и фотографии «конфискованы». Старик и Макар быстро возвращались по сумрачному длинному коридору. Однако думали они о разном: старик прикидывал, сколько потянет их работа, а Макар думал о молоденьком компьютерщике в наушниках, который был так увлечен работой и музыкой, что ничего не слышал. Профессиональный киллер стоял несколько минут с взведенным курком пистолета за спиной мальчишки, ожидая, когда тот повернется и тем самым подпишет себе смертный приговор. Однако Сергей Слесаренко так и остался неподвижным… Макар решал, подарить сопляку жизнь или оборвать ее одним слабым движением указательного пальца — «перста божьего». Почему-то его забавляла отрешенность паренька от всего мира. — Да, — удивленно произнес вслух умудренный жизненным опытом бывший кэгэбист, — другая пошла молодежь! У них другой мир, другие идеалы… Может, и мой пацан где-то вот так сидит в «виртуальном мире»! Макар глубоко вздохнул и окинул комнату пронзительным взглядом, словно хотел найти ангела-хранителя этого зеленого мальчишки — невольного свидетеля. Однако мужчина никого не обнаружил. И вдруг ему показалось, что ангел-хранитель — это он сам! — Хер с ним, — прошептал Макар и, пятясь назад, не опуская пистолета с глушителем, медленно и тихо вышел из комнаты… Таньга встретил сообщников коротким вопросом: — Как? Старик утвердительно кивнул головой. — Порядок, — усталым голосом произнес он и кивнул головой на притихшего охранника. — Как у тебя? — Тихо. — Рассчитайся с товарищем! Азиат вытянулся. — Слушаюсь! Старик и Макар молча вышли, а Таньга подошел вплотную к Байдакову. — Как тебя зовут? — Ю-рий… — не понимая, куда клонит странный фээсбэшник, тихо и робко произнес молодой паренек. — Так вот, Юрий, — весело произнес мужчина, — молчание — золото! Понял? Байдаков утвердительно закивал головой. У него сразу же отлегло от сердца, словно оттуда свалился тяжелый камень, нещадно давивший его последние десять минут. — Да. — Молодец, сынок, — усмехнулся азиат и дружески похлопал парня по плечу, — усвой это навсегда! — Постараюсь. — Надеюсь… — одновременно с негромким хлопком процедил безжалостный киллер. , Молодой человек не успел и вздохнуть, как новая, доселе неизвестная волна боли захлестнула его и кольнула в самое сердце. Юрий вздрогнул и медленно осел. Из левого уголка рта потекла тонкая алая струйка… |
||
|