"Ищи врагов среди друзей" - читать интересную книгу автора (Воронин Андрей, Гарин Максим)

Глава 20

Двумя часами позже в тот же день Владлен Михайлович Самарин сидел за столом в своем офисе и чистил трубку. Слева от него мерцал голубоватым светом экран компьютера, а справа неподвижно висели в мертвом прокуренном воздухе кабинета вертикальные полоски жалюзи. За окном был день, но в кабинете горел свет: Владлен Михайлович не стал поднимать роллеты. Гибкая непроницаемая броня на окнах давала ощущение покоя и полной отрешенности от внешнего мира, помогая сосредоточиться на ожидании. Дмитрий, который давным-давно должен был позвонить и доложить о том, что работа сделана, почему-то задерживался со звонком и, более того, не отвечал на звонки Владлена Михайловича.

Усилием воли Самарин заставил себя не дергаться: он, как никто, знал, что убийство – дело тонкое.

Потребовалось почти два месяца, чтобы выследить этого Дорогина, и по сравнению с бесконечными семью неделями лишняя пара часов выглядела сущим пустяком. Но именно этот пустяк не давал Самарину покоя, тревожа, как заноза, и мешая заняться текущими делами. Дмитрия могла задержать тысяча обстоятельств. Например, Дорогина могло просто не оказаться дома: он – птица вольная, летает, где хочет, вот только непонятно, на что живет. Неужели он не врал, говоря, что его основная специальность – киллер? Если это соответствовало действительности, то молчание Дмитрия и его напарника представало в несколько ином, довольно зловещем свете.

Владлен Михайлович раздраженно отбросил металлический стерженек, которым чистил трубку, и полез в ящик стола за табаком. Набив трубку до половины, он отшвырнул и ее: он больше не мог курить, сколько же можно курить, в самом-то деле…

Он протянул руку и утопил податливую клавишу селектора, вызывая секретаршу. Он заметил, что рука не дрожит, и коротко усмехнулся уголком рта: все его тревоги и страхи во все времена были лишь легким волнением на поверхности океана, никогда не затрагивавшим темных непрозрачных глубин и уж тем более не способным поколебать гранитное ложе океанского дна. Так было всегда и так останется на все времена: он тверд, как гранит, и терпелив, как морское дно, знающее, что через миллионы лет вода высохнет и оно увидит солнце.

Аглая Викторовна вошла, неслышно ступая, и остановилась у стола, ожидая распоряжений.

– Аглая Викторовна, голубушка, – сказал Самарин, – будьте так добры, сделайте мне кофейку – покрепче и без сахара. Да, и приберите здесь, если вас не затруднит, – видите, как я насвинячил. Только сначала, пожалуйста, кофе.

Аглая Викторовна молча кивнула и вышла, грациозно перебирая суховатыми ногами на высоченных шпильках. Владлен Михайлович, не сдержавшись, криво усмехнулся: он всегда испытывал странное удовольствие, отдавая своей секретарше подобные распоряжения. Конечно, она была всего лишь секретаршей, но предлагать ей собрать рассыпанный по полу табак было все равно что заставлять королеву Великобритании чистить себе ботинки. Было в ней что-то от престарелой гейши на новый лад: то же величие и та же молчаливая покорность воле хозяина – разумеется, строго в рамках служебных обязанностей.

Аглая Викторовна вернулась через несколько минут, молча поставила на край стола подносик с кофе, так же молча присела, подобрала с пола трубку и стальной стерженек, положила все это рядом с подносиком, снова вышла и вернулась с пылесосом. Лицо ее во время всех этих манипуляций оставалось бесстрастным и вежливым, словно она не прибирала за распоясавшимся экс-подполковником, а перепечатывала на машинке приказ о повышении собственного жалованья.

– Кстати, – сказал Владлен Михайлович, – Аглая Викторовна. Скажите мне, как это выходит, что за все время нашей с вами совместной работы вы ни разу не попросили прибавки к жалованью?

– Мне больше нравится выражение «заработная плата», – спокойно сказала Аглая Викторовна, выключая пылесос. – А что касается прибавки, то меня вполне устраивает то, что я имею. Кроме того, вы и так увеличиваете мне зарплату чуть ли не каждый месяц.

– Это потому, что я вас ценю, – серьезно сказал Самарин. – Хотите получать тысячу долларов в месяц? Скоро я смогу себе это позволить. Кстати, что там с нашим объявлением?

– Звонят, – ответила Аглая Викторовна, спокойно пропустив мимо ушей намек насчет тысячи долларов в месяц. – Никогда не думала, что в Москве столько аквалангистов. За утро поступило около сотни звонков. Я предлагаю всем составить резюме и переслать на наш почтовый адрес.

– Правильно, – сказал Самарин и пригубил кофе. – Мммм, вкусно! И как это вам удается? А насчет аквалангистов вы абсолютно правы – пусть присылают резюме. Нам не нужны сотни аквалангистов. Нам нужна парочка, но самых лучших и желательно немых.

– Немые инструкторы? – позволила себе корректно удивиться Аглая Викторовна.

– Н-да, – согласился Самарин, – это я, пожалуй, сморозил. Я имел в виду людей, которые не станут совать нос в дела фирмы и потом болтать языком.

– Кстати, одного такого я только что выставила за дверь, – со скромной гордостью призналась Аглая Викторовна. – Назойливый тип в темных очках. Он просто замучил меня расспросами: а каков характер предстоящей работы, а каков оклад, а правда ли, что владелец фирмы – сам Самарин…

– Вот как? – сказал Владлен Михайлович, которому последний пункт почему-то не понравился, как и упоминание о темных очках. Судя по рассказу Аглаи Викторовны, было в этом визитере что-то от мента-провокатора. А если это не мент, то откуда он узнал адрес головного офиса? Вообще-то, посетителей здесь не принимают… – Интересно, как он нас нашел?

– Понятия не имею, – ответила секретарша. – Я могу идти?

– Конечно, Аглая Викторовна. И вообще, можете быть свободны до завтра.

– Благодарю вас. До свидания.

– До завтра.

Секретарша ушла. Самарин допил кофе, который вдруг утратил вкус и аромат, сделавшись похожим на раствор мазута в ацетоне, и без удовольствия выкурил трубку. Странный аквалангист в темных очках никак не выходил у него из головы. Как он нашел офис? И, если уж на то пошло, как он сюда вошел?

Охранник у входа не пропустит никого, у кого нет веских оснований на то, чтобы войти. Черт бы его побрал, этого аквалангиста! Вот не было печали…

Не усидев на месте, Владлен Михайлович положил дымящуюся трубку в пепельницу и вышел из кабинета. Миновав предбанничек Аглаи Викторовны, где в углу нелепо возвышался накрытый чехлом компьютер, он вышел в общую комнату. Как всегда, при его появлении все встали, не отрывая при этом сосредоточенных взглядов от мерцающих мониторов, и, как всегда, он вернул всех на места взмахом руки.

В вестибюле было пусто. Владлен Михайлович удивленно подвигал бровями, борясь с растущим беспокойством. В конце концов, у охранника могло схватить живот. Это, конечно, проблематично – кишечные инфекции у дуболомов из службы охраны, но зато очень мирно и буднично, без всяких этих ужасов и страстей. Просто обгадился человек и убежал в сортир, прохлопав при этом посетителя… Только долго он там сидит, пора бы уже и выйти.

Владлен Михайлович плотно сдвинул брови к переносице и свернул в неприметный тупичок, заканчивавшийся дверью сортира. Толкнув дверь, он вошел в умывальную комнату. Здесь было царство кафеля и хрома, мраморной плитки и сияющего чистотой фаянса – ни дать ни взять операционная. Самарин прошел дальше и осмотрелся.

Здесь тоже было чисто – как всегда, и, как всегда, приятно пахло. Сортирной вони Владлен Михайлович не терпел, и уборщице это было превосходно известно.

Кабинок было три. Две стояли нараспашку, демонстрируя именно то, чему и положено в них находиться, а третья закрыта и, надо полагать, заперта изнутри: в щели под дверью виднелись носки грубых армейских башмаков со шнуровкой, которые в последнее время пришли на смену родным кирзовым говноступам.

Владлен Михайлович вздохнул с некоторым облегчением и наладился покинуть туалет, но в последнюю секунду передумал и, приблизившись к запертой кабинке, требовательно постучал в дверь.

Ответом ему была мертвая тишина. Владлен Михайлович постучал снова, опять не дождался ответа и, замирая от дурного предчувствия, потянул дверь на себя. Дверь открылась легко, и Самарин увидел охранника.

Вопреки его ожиданиям, охранник был цел и с виду невредим, но пребывал в глубоком ауте и вдобавок связан по рукам и ногам обыкновенной бельевой веревкой. Рот у него аккуратно залеплен лейкопластырем, а на груди с помощью того же пластыря укреплен лист бумаги, на котором виднелась сделанная размашистым почерком надпись. «Поныряем за золотом, козел?» – гласила она, а вниз от надписи тянулась небрежно нарисованная стрелка: судя по всему, Владлену Михайловичу предлагали нырнуть за золотом прямиком в унитаз.

Самарин сорвал с груди охранника это издевательское объявление войны и яростно разодрал в клочья.

В том, кто полчаса назад побывал у него в офисе, сомневаться не приходилось. Владлен Михайлович похолодел, представив, чем мог бы закончиться этот визит, если бы Дорогин просто свернул шею секретарше и без стука вошел в кабинет. Один выстрел, один удар ножом – и все. Владлен Михайлович был далек от того, чтобы недооценивать противника. Он видел Дорогина в деле и понимал, что справиться с ним в открытом поединке не удастся. Лет десять-пятнадцать назад он бы еще рискнул, но не теперь. Теперь шансов у него было мало.

Самарин выскочил из туалета и, стараясь не бежать, покинул офис. «Лексус» стоял прямо напротив дверей, приветливо поблескивая серыми боками.

Там, внутри, в бардачке, под ветошью и ворохом дорожных атласов, лежал пистолет, и еще один хранился в тайнике под приборной доской. И еще там была педаль газа. Если на нее нажать, машина поедет, давая ему возможность скрыться, перегруппировать силы и нанести еще один удар. Но почему, черт его подери, Дорогин не закончил дело одним махом? Неужели решил навести на «Москвичку» ментов?

Он боком упал на водительское сиденье и со второй попытки вставил ключ в замок зажигания. Слева вдруг подъехал какой-то автомобиль, притормозил и дал короткий сигнал. Владлен Михайлович повернул голову и сквозь два стекла увидел глядящее на него в упор темными линзами очков ненавистное лицо Дорогина. Дорогин улыбнулся, но двигатель «лексуса» уже завелся, и Владлен Михайлович рывком бросил машину вперед, сразу взяв приличную скорость.

Впереди, на углу Жукова проезда и Летниковской, зеленый сигнал светофора замигал, готовясь смениться желтым. Владлен Михайлович увеличил скорость, зеленый погас, желтый помигал и погас тоже, но серый «лексус», пронзительно взвизгнув покрышками, уже проскочил перекресток. Владлен Михайлович взглянул в зеркало и увидел, что Дорогин тут как тут – идет, соблюдая дистанцию, на расстоянии трех метров от его заднего бампера. Владлену Михайловичу показалось, что он видит улыбку своего врага, и он прибавил газу, рассчитывая попасть под «зеленую волну».

Не снижая скорости, он свернул на Дербеневскую, направляясь к Новоспасскому мосту. Дорогин не отставал. Самарин еще увеличил скорость, хорошо понимая, что такая гонка находится за пределами его возможностей. «Лексус» летел, как управляемая ракета, и Владлен Михайлович полностью сосредоточился на управлении машиной, лавируя в густевшем по мере приближения к мосту транспортном потоке.

Ему показалось, что машина плохо слушается руля (у того был слишком большой люфт, непривычный для классной иномарки), но раздумывать об этом было некогда. Он приблизился к запруженному транспортом пересечению Дербеневской и Шлюзовой набережной. Все три полосы были заняты. Дорогин висел на хвосте, и Владлен Михайлович, скрипнув зубами, выскочил на тротуар. Бешено сигналя и распугивая пешеходов, он стремительно обогнул пробку, снова соскочил на проезжую часть, свирепо оскалившись, пролетел под носом у рейсового автобуса и только теперь увидел, в чем причина пробки: на мосту велись ремонтные работы, и он был закрыт.

Владлен Михайлович ударил по тормозам, но педаль провалилась в пол, не оказав сопротивления.

Ему показалось, что он слышит издевательский смех Дорогина и его ненавистный голос: «Нырнем за золотом, козел?». Он яростно крутанул руль, машина неохотно подалась влево, и тут под днищем что-то лязгнуло, и «лексус» окончательно потерял управление. Перед тем как хромированный бампер врезался в парапет набережной, Владлен Михайлович понял, что проиграл.

В следующее мгновение парапет с грохотом разлетелся на куски, и «лексус» тяжело рухнул в воду вместе с потоком каменных обломков и цементной пыли.

Дорогин приблизился к пролому одним из первых и посмотрел вниз. С парапета все еще сыпался в воду мелкий каменный мусор, на поверхности реки медленно колыхалось облако сероватой пыли. Внезапно из глубины поднялся огромный пузырь и с сытым булькающим звуком лопнул на поверхности. Дорогин постоял еще минуту, потом еще, но, кроме пузыря, из глубины Москвы-реки ничего не появилось.

– Не выплыл, – со вздохом сказал кто-то за спиной у Сергея.

– Еще бы, – подхватил другой голос, – ты видал, как он в парапет вмазался? Наверное, до воды уже мертвый долетел.

– Да, – сказал кто-то еще, – это, братцы, судьба. От нее не уйдешь.

Дорогин быстро оглянулся, но определить, кто это сказал, так и не сумел. Тогда он боком выбрался из толпы и, сев в машину, поехал прочь от этого места.