"Попытка возврата (Книга вторая)" - читать интересную книгу автора (Конюшевский Владислав Николаевич)

Глава 18

Шустрый, пухлый майор, потрясая руками проскочил мимо нас вопя на ходу:

— Где, где этот мудак с физическим именем?! Это же нужно быть таким долбаком! Где этот сын Карпат? Где эта трембита недодуденная?! Я его сейчас додужу!

Глядя вслед круглому, орущему метеору, я только удивлённо поднял брови и спросил у местного сержанта, который передавал Захарову «уазик»:

— Это, кого он так? И почему собственно — «мудак с физическим именем»?

— А это, тащ капитан, он Иона Катаряну снова гоняет — молдаванина нашего. Тот видно опять что-то отчебучил...

и с гордостью за командира добавил

— Наш майор, он до войны учителем физики был, вот и рассказал нам, что ион, это мелкая частица, током заряженная. А с греческого, ион переводится как — «ищущий». Ну, точно Катаряну — мелкий и всё время на свою жопу приключения ищет...

Крики майора доносились уже с другой стороны гаражей. Потом послышался торжествующий вопль и всё затихло.

Сержант удовлетворённо кивнул и констатировал:

— Поймал... он его всегда ловит! Сейчас «убивать» будет...

Я, встав со скамейки и идя к машине, позавидовал:

— Как у вас тут всё живенько. Весело, а главное с огоньком... Поймал, убил и съел...

Сержант только кивнул улыбаясь и вытирая ветошью руки отошёл от «УльЗиСа», показывая, что теперь за машину в ответе Захаров. Я плюхнувшись рядом с водителем поинтересовался:

— Ну что Миха, как аппарат?

— Новье, товарищ капитан, обкатку нормально сделать — до Берлина дойдёт!

— Смотри, ты принимал, тебе и трахаться потом...

— Да всё нормально, тащ капитан, отличная машина, тут даже печка есть! Сейчас движок прогреется — сами почувствуете!

— Тогда рули домой.

Домой, это значит в Кибартай, небольшой городок прямо на границе с Восточной Пруссией. От Вилкавишкиса, где находились армейские склады и авторемонтные мастерские, и где мы получили машину, до нашей базы было пара часов езды. Тем более по хорошей рокадной дороге. Её правда немного покоцали танками, но ездить можно... «Уазик», выплёскивая жидкую грязь из-под колёс, резво рванул с места, а я, сначала вертел головой во все стороны, а потом, пригревшись от печки, потихоньку расслабился и начал обдумывать очередной поворот, который совершила моя судьба...

Когда наутро пришёл в контору, меня сразу вызвал Иван Петрович. Командир имел вид серьёзный и даже где-то задумчивый. Предложив сесть, он несколько секунд молчал, барабаня пальцами по столу. Я, глядя на Колычева сразу почуял, как зачесалась давно заросшая дырка в боку. Ох, не зря генерал-полковник тянет. Он точно так же себя вёл, когда меня в Измаил засунул. Так же мялся, жался и вздыхал. Вот и теперь, явно какую-то гадость предложить хочет. Но вместо гадости, командир неожиданно спросил:

— Илья, как ты смотришь, опять с Гусевым поработать? В смысле — с его командой?

Ёпрст! Я такого подарка даже не ожидал! Поэтому не усидев, подпрыгнул и чуть не завопил:

— Иван Петрович, да я только — за! Хоть говно ложками хлебать, лишь бы с мужиками, вы же знаете!

Командир на этот крик души улыбнулся и показав на стул, приказал:

— Садись, чего скачешь... Предатель... Значит меня на Гусева, готов променять не раздумывая?

и видя, что я готовлюсь лопнуть от возмущения, примирительно добавил

— Ладно, ладно, не выпучивай глаза. Это я пошутил. А теперь давай серьёзно...

И пошло серьёзно... В общем, Колычев, как обычно начал издалека. Дескать в Третьем рейхе творятся какие-то странные дела. Геббельс во всеуслышание начал бредить про чудо-оружие. Он и раньше, ещё с полгода назад, плёл что-то про вундерваффе, но сейчас, аж ножкой дрыгает и заливается соловьём. Наши, прикинув, что может являться в его устах вундервафлей, пришли к мнению, что это ФАУ обыкновенная, недоделанная. Перспективы у этих ракет конечно громадные, но надеяться, что они хоть как-то смогут переломить ситуацию на фронтах не просто глупо, а сказочно глупо. Разведка, по указанию сверху, очередной раз проверила, как в Германии обстоят дела с атомной бомбой. Выяснилось, что в общем то тоже никак, то есть, работы ведутся, но это и всё что можно сказать. В этом вопросе мы опередили не только немцев, но и американцев, а ведь даже у нас вместо ядрёной бомбы, получается кукиш с маслом. Учёные репу чешут, но невзирая на украденные у америкосов документы, что — то у советских ядерщиков не клеится.

Зато когда разведка разнюхивала возможность создания бомбы немцами, она накопала интересный факт, причём вовсе не со стороны прогресса в ядерной физике. На засекреченных немецких объектах, были замечены появившиеся во множестве бритоголовые азиаты, в шафрановых одеяниях. Они были так же похожи на арийцев, в немецком понимании этого слова, как старый папуас на Любовь Орлову, только это совершенно им не мешало раздавать ЦУ крупным нацистским чинам. И кстати, именно после появления этих лысых выходцев с востока, фрицы стали готовить экспедицию на Тибет. А так как немцы вообще повёрнуты на мистике и в этих вопросах продвинулись достаточно далеко, то Верховный, проявил некоторую озабоченность. Он оказывается, тоже не чужд разной эзотерике (наверное, обучение в семинарии не прошло бесследно) и поэтому приказал разобраться, чего ещё можно ожидать от прытких колдунов из Аненербе. То есть, нашей группе следует брать на карандаш все возможные места сосредоточения арийских мистиков, а потом, следуя за передовыми частями Красной Армии, отлавливать недоразбежавшихся магов, желательно вместе с документами и брать их за цугундер.

Вот так нихренаськи! Я настолько удивился, что придётся заниматься ловлей современных Калиостро, что даже не возмущался странности задания, а только хлопал глазами. Колычев, глядя на мою физиономию, в конце концов не выдержал:

— Ну чего ты морды строишь? Гусев, уже полностью проинструктирован, что и как делать. Если у тебя есть вопросы — задавай.

— Иван Петрович, что-то я совершенно не понял, как мы будем брать языков, причём именно из этого общества. Если бы у них на груди плакат висел — «Аненербе» ещё куда ни шло, а так... Да и вообще, где мы их искать будем? По всей Восточной Пруссии, бегать? И сколько мы так пробегаем? Это же дело агентурной разведки — документы добывать...

— Ты Илья до конца никогда не дослушаешь, а сразу пыхтишь. «Тихони», будут давать координаты наиболее интересных мест, а дальше, дело за вашей группой. Этим, помимо вас будет заниматься целый отдел ГУГБ НКВД, но именно команда Гусева должна будет при приближении к ним линии фронта, проверять сведения агентурных разведчиков и при подтверждении этих сведений, препятствовать эвакуации подобных объектов.

Я, закрыв глаза представил, как именно несколько человек советских разведчиков, могут остановить эвакуацию особо секретного подразделения немцев. Картинка получилась феерическая. Разведчики все были размером со Святогора и раскидывали фрицевские танки щелбанами. А потом, собрав наиболее ценные магические экземпляры в авоську, радостно топая, так что земля тряслась, приносили добычу аналитикам. Видно даже с закрытыми глазами, вид у меня был очень многозначительный, поэтому Колычев стал раздражаться:

— У тебя опять фантазии не в ту сторону пошли? Так можешь их прекратить! Поясняю для особо впечатлительных — ты с группой, по наводке «тихонь» идёшь за линию фронта. Там, на месте смотришь что и как, и там же принимаешь решение. После чего, если это реализуемо, вызываешь десантников, для захвата объекта. Потом — эвакуация документов, языков и либо прорыв к своим, либо вы на месте дожидаетесь подхода передовых частей. Всё понятно?

— Так точно!

Ну это другое дело! Теперь действительно всё стало понятно, а то в начале я зависал от необъятности задачи. Одно неясно, а за каким чёртом нам эти мистики вообще нужны? По-моему, гораздо более прагматичней, за конструкторами да изобретателями таким образом охотиться. Того же Вернера Брауна отловить — и в космос мы уже лет через восемь выйдем. Кстати про Брауна — когда я у «царской морды» спросил, не является ли известный инженер его родственником, то получил отрицательный ответ. У них там оказывается Браунов, как у нас Петровых — немеряно. А жаль... Было бы замечательно бескровно заполучить себе такого инженера. Они бы на пару с Королёвым, таких дел наворотили...

Но ведь отца ФАУ можно просто похитить? Тем же макаром, как мы собираемся колдунов ловить... Сколько там в Панемюнде может быть войск прикрытия? А такая фигура как Браун, стоит десантной дивизии, отданной за его поимку. Поэтому, несколько помявшись, спросил про немецких изобретателей у командира — мол почему не их ловим? Оказывается и это планируется, только несколько позже. Аналитики всё просчитали и выяснилось, что такими вещами, оптимальнее всего будет заниматься, когда наша армия войдёт в Германию. Шансов на удачное завершение операции гораздо больше получится. Тут главное не протянуть — а то все инженеры сменят документы, да как тараканы разбегутся в разные стороны — лови их потом поодиночке... Но аналитики и это учли... Так что наша задача сейчас — чёткое выполнение приказов. Сказано ловить мистиков — ловим их. Скажут брать Брауна — возьмём его.

Покивав на эти слова Ивана Петровича и видя его благодушное настроение, набрался наглости и опять поинтересовался:

— Товарищ генерал-полковник, а что с Гальдерихом и заговорщиками? Когда они фюрера своего шлёпнут? Ведь, больше двух месяцев прошло...

Колычев сначала было вскинулся по привычке, но потом обмяк и пожевав губами ответил:

— Похерены переговоры. Там сейчас волна арестов прошла. Гальдерих и ещё несколько человек застрелились, но кое-кого гестапо взяло

и, видя, что я пытаюсь что-то спросить, успокаивающе махнул рукой

— Гельмут фон Браун сейчас в Швейцарии, от него мы всё и узнали. Кстати доктор этот, как его... ну твой родственничек будущий — там же. Так что можешь не переживать...

Вот гадство! Ведь как догадывался, что не зря темнят и не говорят о результатах французской миссии. Я только что не сплюнул, прямо в генеральском кабинете а потом уточнил:

— Англичане сдали? Блин, и как они вообще про это узнали? Неужели от немцев утечка произошла?

Командир хрупнул карандашом, который крутил в пальцах и сказал:

— Кто сдал — неизвестно. Скорее всего, именно лимонники, но у нас доказательств нет... А вот утечка произошла не от немцев... Это, из нашего НКИДа в МИ-6 информация ушла. Шпионов сейчас чекисты допрашивают и уже много чего выяснилось... Литвинов, сука, оказывается давно с англичанами снюхался. Ещё до первой мировой, когда в Лондоне жил... Его Шпильман сдал с потрохами, а сейчас, когда Литвинова из Америки вызвали, он и сам начал петь как соловей. Такие дела теперь проясняются — жуть берёт... Б...ь!

Охренеть... Я думал это только нам с Шеварднадзе так повезло, а у него оказывается, предшественники были... На всякий случай уточнил:

— Так Литвинов, это же бывший министр иностранных дел! Выходит островитяне про Союз знали всё, причём информация шла с самого верха?!

— Вот именно... А ты говоришь — враги народа, репрессии, уничтожение генералитета, Сталин — людоед... Эх!

Колычев только рукой махнул, а я ощетинился:

— Вот и надо было не по доносам работать, а нормально, как все контрразведки работают и не простых людей к стенке ставить да на лесоповалы гнать, а настоящих шпионов ловить! А то пересажали туеву хучу народа и теперь выясняется что не тех!

— Фу-у-у-х

командир устало выдохнул

— Илья, ты не знаешь — не говори. Под репрессии попадали и невинные люди, но дела их или уже пересмотрены, или пересматриваются. А шпионов, причём самых разных мастей, действительно была отловлена как ты говоришь — туева хуча... Но, как выясняется — не всех вычислили... И эта недоработка, теперь будет стоить нам сотни тысяч жизней людей на фронте...

Иван Петрович замолчал, устало потерев щёку, а я только сейчас увидел как он осунулся. Да уж... На фронте Колычев даже в самые тяжёлые моменты бодрячком бегал, а сейчас что-то вымотался. С другой стороны он ведь является не только начальником УСИ. Ко всему прочему, генерал-полковник — первый зам Берии, да ещё и в Политбюро ЦК входит. Нагрузили человека как лошадь, вот и стал сдавать...

C командиром просидели почти до обеда, а потом, он, когда уже хотел меня отпустить, вдруг хлопнул рукой по лбу и протянув какой-то конверт сказал:

— Ты меня совсем заморочил. Вот ведь, чуть не забыл — держи и займись этим делом!

— Что это?

Колычев ехидно ухмыльнулся и ответил:

— Ты ведь с покупкой квартиры, так и не угомонишься, знаю я тебя. А нам криминал не нужен, поэтому рассмотрев этот вопрос, решено предоставить Алексею Пучкову его прежнюю квартиру, благо сейчас там никто не живёт, и восстановить Ирину Михайловну Пучкову в институте. Её ведь со второго курса отчислили? Вот на второй и восстановят. У тебя до отъезда неделя, как раз за это время и перевезёшь девчонок в Москву. Поможешь обустроиться, покажешь где что, да и вообще... Машину возьми нашу — полуторку с будкой. Там и вещи и людей можно перевозить. Начгар в курсе, я ему уже дал распоряжение. На заводе, где Ирина работает, тоже извещены, так что с завтрашнего дня она уволена.

От этого известия, я чуть со стула не свалился, а потом влюблено глядя на собеседника, прижал руки к груди и искренне произнёс:

— Спасибо Иван Петрович! Век не забуду!

— Не забуду, не забуду

пробурчал командир скрывая улыбку, а потом наставив на меня палец добавил:

— Но перед отъездом, свой долг в бухгалтерию чтобы внёс. Тысяча восемьсот пятьдесят марок по курсу это — семьсот восемьдесят четыре рубля. Или ты думаешь, что я всё забыл?

— Никак нет, товарищ генерал-полковник! Сегодня же внесу! А полуторку когда забрать можно?

— С 15:00 она в твоём распоряжении.

— Разрешите идти?

— Иди уж...

И я двинул — сначала домой за бабками, а потом, разобравшись с этим делом, рванул в гараж. Летучка была готова, бак заправлен, водила накормлен, так что в начале четвёртого мы уже выдвинулись в сторону Тулы. Правда, расстояние в двести километров, на грузовике преодолевали больше пяти часов. Этот рыдван разгонялся только до сорока, да ещё и дорога не ахти, так что я не особенно гундел на Рыбина — водителя этого пепелаца.

В Туле, сначала зарулили в облотдел НКВД. Там себе вытребовал провожатого, чтобы не искать по темноте улицу Железняка. Я здесь всего один раз был и то, больше года назад, так что проводник не помешает. Пропетляв по частному сектору, остановились около нужного мне дома. Именно тут жила Лехина тётка и его сестрёнки. Сказав Рыбину, чтобы он отвёз провожатого и сам возвращался обратно, я постучал в калитку. За заборчиком забухала здоровенная дворняга, а через минуту дверь открылась и на крыльце появилась бесформенная фигура держащая свечку. Фигура оказалась бабкой, в накинутом полушубке, которая не подходя к калитке, надтреснутым голосом вякнула:

— Да когда же ты угомонишься ирод? Нет Иринки дома! В ночную работает! И не приходи сюда больше! Моду взял — девке прохода не давать, до слёз доводить!

Мда... Шекспировские страсти прямо... Только интересно, кто это Лехину сестрёнку до слёз доводит? Ничего, сейчас всё узнаем.

— Глафира Архиповна, это я Лисов, Лешкин сослуживец. Я к вам в гости в позапрошлом году приходил, помните?

— Ох господи! Сейчас я открою...

Загнав собаку в будку, меня провели в дом. А там, с двух сторон, на гостя набросились и Ирка, которая как оказалось, была вовсе не на заводе, и младшая — Ольга. Они испугались, что с их братцем что-то случилось, но я девчонок успокоил, а потом сообщил, для чего вообще сюда приехал. Все тут же заохали, заахали, потом начали шмыгать носами. Пришлось это мокрое царство успокоить, заодно поинтересовавшись, от кого Иринка прячется. Оказывается есть тут один местный гопник — Дубно Макар. Живёт недалеко, где работает — никто не знает, зато ходят слухи, что он якшается с блатными. Появился чуть больше полугода назад, и сразу положил глаз на Лешкину сестру. Сначала вёл себя более-менее корректно, но потом, вообще распоясался. А прознав, что она дочка врага народа, окончательно оборзел. Архиповна пожаловалась на него местному участковому, и после беседы с ним Макар, было притих, но неделю назад, попытался затащить к себе домой Ирку, возвращавшуюся со смены. Народу на улице не было, и только вмешательство Ольги помешало Дубно. Мелкая, гордо вздёрнув нос рассказывала, как она услышав шум, выскочила и успела огреть ухажёра по спине дровиной, валявшейся тут же.

— Он заругался и Ирку отпустил, а мы сразу к нам во двор убежали и Полкана с цепи отпустили. А этот дурак матерился и грозился, что Ирку всё равно поймает.

Мда... Вот чёрт, а ведь я практически рядом всё время жил. Кто мне мешал раньше сюда приехать, просто проведать девчонок? Всё блин, времени не было... Ну да ничего, ещё не поздно разобраться с этим Макаром. И пусть завра Пучковых тут уже не будет, только скотство, один хрен надо наказывать. Поэтому поинтересовался:

— А где этот Дубно живёт?

Ответить мне не успели. За окном послышался голос:

— Эй, Ирка, шалава дранная, всё прячешься?

Девахи, при этом вопле сжались, а бабка всплеснув руками проговорила:

— Ой господи, я же Полкана в будке оставила!

Пришедший, видно тоже понял, что собаки нет, поэтому, пройдя через калитку, подошёл на крыльцо и там начал куражиться:

— Архиповна, зови Ирку, поговорить надо! Зови, б...ь!

Я встал и сказал:

— Глафира Архиповна, впустите его. Видите — человек очень хочет...

Та, немного поупиралась, но я её подтолкнул к дверям, а сам встал возле печки, чтобы вошедший меня сразу не увидел. Через несколько секунд, в дом ввалился парень в полушубке. Увидев Пучкову, довольно хихикнул и сказал:

— Что падла белогвардейская, дошло, что от меня не спрячешься? А то ишь ты — дочь врага народа, а ведёт себя как фифочка-целочка. Да я тебе вообще одолжение делаю, когда с тобой говорю, а ты тут кобениться будешь? Да...

Тут он заткнулся, так как увидел меня. Я молча подошёл ближе и приветливо улыбаясь, врезал между ног позднему гостю. Девчата ойкнули, бабка быстро перекрестилась, а Макар всхлипнул и мешком осел на пол.

— Архиповна, у вас сарай есть?

— Есть Илья Иванович, как не быть? А ты его не убил часом, а то так по хозяйству пнул, что он аж побелел весь... И даже не стонет... Господи...

— Пока не убил. Мне ещё с ним поговорить надо. Так что, покажите где сарай.

После осмотра помещения я удовлетворённо кивнул и перетащив в него Дубно, выгнал женский пол, после чего зажёг свечку. Потом подвязал слабо шевелящуюся тушу к потолочной балке и стал ждать, когда он более менее очухается. Ждать пришлось долго. За это время приехал мой водитель, потом мы попили чай, и только через час, я снова вернулся в сараюшку. Пленник к тому времени уже пришёл в себя и встретил обидчика угрозами, подвываниями и неизобретательным матом. Некоторое время послушав этого урода, вздохнув, заткнул ему рот его же шапкой и зафиксировав её шарфом, начал месть висящее тело руками и ногами. Через пару минут прекратил. Вот теперь этот гаврик, точно соответствует своему липовому «белому билету». Даже немного больше. Почкам практически амбец, ливеру тоже. На девчонок ему смотреть нынче тоже без надобности. Во всяком случае, детей у этого козла — гарантировано не будет. Да и твёрдую пищу, пока раскрошенная челюсть не срастётся, ему ещё не скоро жевать получится.

Блин, я знал, что у нас в тылах разные люди встречаются, но с подобным не сталкивался. Здесь ведь народ, не то что в девяностых — люди как-то более дружнее держаться и подобных типов обычно обламывали сами. Только в процессе чаепития выяснилось, что на улице Железняка, на данный момент, проживают всего четверо мужиков. На четверых у них пять ног и шесть рук. То есть, все инвалиды — фронтовики. Макара, после жалобы Архиповны они пробовали поймать, и даже один раз начистили рожу, только он с ними предпочитал не связываться и норовил гадить втихаря, пытаясь зажать Иришку, когда никто не видит. Бабы, зная о домогательствах Дубно, тоже следили за ним, но ведь за всем не уследишь? Тот же участковый, мог только грозиться, но пока нет реального преступления сделать ничего не мог. Зато теперь, этот прыщ, никому угрозы представлять не будет. В последний раз, глянув на безжизненно висящего мудака, вздохнул и отвязал его от балки. Если до утра не сдохнет — его счастье. Ну а на нет — и суда нет... После чего вернувшись в дом успокоил всех и мы поужинав, начали готовиться ко сну.

А наутро, была сцена прощания. Девчонки уговаривали бабку ехать с ними, но та всячески отпиралась, аргументируя это тем, мол как бросить хозяйство? Того хозяйства было — несколько куриц, петух да коза, но Архиповна за него держалась крепко и в конце концов, отмазалась от переезда. Потом, они хором поплакали и начали собирать вещи. После увязки всех узлов, снова стали реветь, наверное на дорожку, а я с Рыбиным, пока суть да дело, закинули Дубно в будку. Этот хмырь был живёхонек — зарылся на ночь в сено, да и тулуп у него был хорош, вот ночь и провёл без вреда для себя. Кстати из-за тулупа, ливер я ему не очень попортил, это выяснилось, когда мы его в машину запихивали. Почки, конечно, опущены, яйца и челюсть вдребезги, но в остальном — будет жить. Другой вопрос — как? Если бы он просто хотел Иринку поиметь, то я бы ему челюсть свернул и на этом успокоился — ну мало ли кто как ухаживает? И после экзекуции отпустил бы домой. Только, это мурло упирал на то, что она дочь врага народа и именно этим её пытался сломать. Вот теперь и заполучит на всю катушку. Не нравятся мне такие подленькие наезды. Поэтому, когда всё наконец загрузились и по сотому разу расцеловались, мы сначала заехали в облотдел НКВД. Там я сдал скрюченный трофей дежурному и вызвав начальника объяснил:

— Вот этот человек обвиняется в нападении на члена семьи сотрудника НКВД. Так что вы уж разберитесь с ним сами. А то у меня сейчас времени нет, но если вопросы появятся, позвоните по этому телефону.

— Слушаюсь товарищ подполковник!

А когда я вернулся к машине, то меня ожидала удивлённая Ира и крутящаяся возле неё Ольга. Мелкая, идя следом, слышала мой разговор с начальником, который тут же передала сестре и теперь у старшей Пучковой, появились закономерные вопросы:

— Илья, а почему вы сказали про офицера НКВД? Лёша мне писал, что он в разведке воюет, да и у вас петлицы пехотные...

Кхм... Да уж, недодумал... Но ничего страшного, я так думаю не будет, если скажу, где их братик служит. Поэтому, загрузившись в тёплую будку, я объяснил в какой именно организации работает Леха. Рассказал так же, почему он не мог сказать правды. Ольга восхищённо хлопала глазами, а Иришка наоборот насупилась и сказала:

— После того, что НКВД сделало с нашим папой...

но не закончив, озарённая внезапно пришедшей идеей вдруг спросила

— а вы не знаете что с ним? Вы ведь считаетесь крупным чином? Подполковник, это же старший комсостав, не может быть, чтобы вы не знали что с папой!?

Чёрт! И как им сказать... Я ведь давно это узнал, да и Лехе сказал тоже... А этот жук оказывается, молчал в письмах, что Михаил Владимирович Пучков умер в лагере ещё в начале сорок первого. Нет уж... Пусть сам такие вещи говорит... Исходя их этих мыслей, правду открывать не стал, а покачав головой ответил:

— Нет, не знаю. Мы пробовали найти следы, но он хоть и заключённый, а всё-таки специалист — путейщик, поэтому был отправлен на строительство укрепрайона в Белоруссии. Потом война, и всё пошло кувырком. Так что вполне может быть, что он сейчас жив.

— Но ведь Белоруссию освободили, а про него так ничего и не слышно?

— Э-э-э, видишь ли Ира, немцы тоже ценили грамотных спецов, и его вполне могли угнать в Германию. Так что, сама понимаешь...

Та кивнула и снова спросила:

— А как же Алексея взяли в НКВД? Туда же членов семей врагов народа не берут?

— С чего ты взяла, что твой отец враг народа? В сорок первом, дело Пучкова было пересмотрено и доказано, что вашего папу оклеветал его же заместитель — Михалёв.

— Дядя Серёжа? Не может быть!

Ольга выразилась более кратко и эмоционально :

— Вот же гад! А ведь в гости к нам ходил, конфетами угощал!

Я же, подтвердив какую роль в их жизни сыграл «дядя Серёжа», и в этот раз не соврав не единым словом, задумался над странным феноменом подобной ситуации. Как в моё время все кричали про тридцать седьмой год... А я тогда ещё думал — по каким критериям гэбэшники арестовывали людей? Ну ведь, не по телефонной книге, в самом деле? А оказывается, вот так и арестовывали — по доносам коллег и «друзей». Кто-то хотел комнату в коммуналке получить, кто-то убрав начальника, сам на его место метил, кто-то вообще доносил из любви к искусству. То есть, на каждого посаженного, был свой стукач... Хотя, в основном было именно так, что получив донос и проверив его несостоятельность, дело просто прекращали. Только один хрен — количество стукачей просто поражает... Хорошо хоть сейчас, эту лавочку прикрыли — как ввели статью за ложный донос, и перестали рассматривать анонимки, так сразу количество бумагомарателей сошло на нет. Так что, дело не только в «кровавой гэбне» и каждый репрессированный, внимательно оглядевшись вокруг, всегда может найти в своём ближайшем окружении человека, которого надо благодарить за путёвку на Соловки... Как там говорили в древности — «о времена, о нравы»? Ну, прямо про нас сказано...

А потом, я размещал Лешкиных сестрёнок по школам и институтам. Там всё прошло быстро и без заморочек. Нигде давить авторитетом не пришлось — люди оказались душевные и с пониманием. Декан факультета, даже назвал хороших репетиторов, чтобы Иринка могла освежить знания, забытые за эти годы. И уже уезжая, я не слушая возражений, вручил старшей Пучковой пачку денег:

— Здесь пятнадцать тысяч. На первое время хватит, а потом ещё подкину. И не брыкайся! Вам сейчас надо питаться нормально, мебель купить да и вообще — ты теперь не рабочая, а студентка, поэтому деньги вовсе не лишними будут!

— Илья, вы с ума сошли! Зачем нам такие огромные деньги?! Алексей свой денежный аттестат нам перевёл — этого вполне хватает!

— Считай это подарком на новоселье! И хватит пререкаться! Ты лучше письмо Лехе напиши, я ведь его через три дня увижу.

Хе, как я её отвлёк резко! Что значит умение общаться с барышнями. Сразу перестала спорить и убежала эпистолярным жанром заниматься. А то — «не возьму, не возьму»... Тоже мне — нашла миллионы. Да я бы и больше дал, только вот опаска взяла — девчата молодые, как бы от крупных бабок не одурели. Хотя на них это не похоже, но лучше подстраховаться и подкидывать по мере надобности. А сейчас — пусть себя побалуют немного, тем более что на базаре цены просто несусветные, а на карточки учащихся не пожируешь... Смешно даже — на то колечко с брильянтом, что я Хелен подарил, здесь на базаре мог бы купить аж четыре бутылки водки, или три ведра картошки. Офигеть... Дела то теперь обстоят, как у нас, в конце восьмидесятых — в магазинах шаром покати и товары по карточкам, зато в коммерческих есть всё, только цены совершенно космические. Причём, именно на продукты питания и поэтому, к примеру, хороший шмат сала можно легко поменять на отличный шифоньер. Но сейчас здесь война идёт, и всё это считается временными трудностями, а почему в конце двадцатого века так получилось — непонятно...

И ещё вспомнился интересный факт — ведь всегда все «слуги народа» получали зарплату, которая немногим выше средней по стране. Вроде те же копейки, что и остальной народ, а ведь не пухли с голоду. И всё потому, что получали специальный паёк и доступ к интересующим их товарам именно по госцене. То есть, оклад какого-нибудь третьего секретаря, превращался со смешных полторы штуки рублей, в полновесные тысяч сорок, так как разница между барахольной и государственной ценой, была раз в пятнадцать. Да уж... Есть за что попу рвать и быть довольными существующим положением вещей. Вот за это и не люблю коммунистов. За рвачество, лицемерие и неудержимый звездежь... Сам то я, когда впервые в УСИ мне выдали положенную пайку — здоровенную коробку со всевозможными деликатесами и по копеечной цене, сначала даже не врубился, откуда такая роскошь? Тупому фронтовику объяснили откуда. Оказывается, служащие управления попадали под какую-то из категорий, существующую для «слуг народа», поэтому положенное, надо получить и быть счастливым от принадлежности к касте избранных.

Я тогда подивился извращённому подходу р-р-революционеров к распределению разнообразных ценностей, но орать и возмущаться не стал, а просто забрав паёк домой, честно разделил его на три части. Одну оставил себе ( кто же от халявы отказывается), а две других отнёс Селиванову и нашей домоправительнице. Они конечно брыкались, но я проявил большую упертость, вплоть до повышения голоса и всучил — таки эти продукты, попутно успокоив совесть.

Пока я это вспоминал, Иришка успела написать всё, что хотела и мне было вручено письмо с объёмистой посылкой, которая должна была порадовать воюющего Пучкова. Забрав всё это, тепло распрощался с Лешкиными сестрёнками и отбыл к себе домой — собираться.

А ещё через день, меня отвезли на аэродром, где загрузили в самолёт идущий до Смоленска. Там дозаправка и посадка в Минске. Потом Вильнюс, откуда уже на По-2 добрался до Вилкавишкиса. В штабе фронта, нашёл начальника СМЕРШ третьего Белорусского — Зеленина Павла Васильевича. Он насчёт меня был в курсе и предложил, либо вылететь завтра самолётом до Кибартая, где располагается спецгруппа ставки, либо выехать сегодня, но машиной. Причём, водитель приданный спецгруппе, находится здесь же.

— Да тут езды пару часов, так что, товарищ генерал-майор, я лучше на машине.

— Ну, смотрите как вам удобнее, только на дорогах ещё неспокойно. Район ведь недавно освободили и немецкие окруженцы с литовскими националистами, вполне могут обстрелять одиночную машину.

— Даже днём?

— Тут леса вокруг... так что советую дождаться воинской колонны и с ней добраться до места.

— Спасибо за совет, я так и сделаю. А где мне нашего водителя найти?

— Вы в секретариате узнайте, вам подскажут.

Правда, из секретариата меня послали к операм, которые и показали где искать водилу из спецгруппы. Заодно познакомился с тамошними ребятами и разжился у них автоматом, а то с одним ТТ по здешним дорогам, ездить как-то стремно. Ну а потом, с Михаилом Захаровым получили в гараже новенький «УльЗиС» и, пристроившись к колонне тяжело гружённых «Студеров» и «ГАЗонов» покатили в сторону Кибартая.