"Самолет по имени Серёжка" - читать интересную книгу автора (Крапивин Владислав Петрович)Две башниОбратно я не сразу пошел по «треугольнику». Сперва долго летел над рельсами на восток. В сторону половинчатой луны. Было мне грустно и хорошо. Я знал: Серёжка скажет, что я молодец. Но в то же время чувствовал: что-то кончилось в нашей сказке. А может, ничего печального в этом нет? Улетела Сойка от сумасшедшей бабки, радоваться надо. Но большой радости не было, и почему-то неотступно звучала в голове Сойкина песня: Странная песня, да? Но такую уж придумал далекий Сойкин брат. А может, и я кое-что добавил – вместо забытых строчек. Ведь я и раньше иногда пробовал писать стихи, даже поэму сочинял, когда лежал в больнице. Наконец я ушел в высоту, к вершине пространственного треугольника. И опять сквозь облачно-лунные миры «съехал» к обычной земле – сонной, с огоньками. Это были огоньки нашего города. И посадочные костры я тоже различил. Пора приземляться. Но не хотелось. Словно я не все еще сделал, что должен был этой ночью. А песня продолжала звучать во мне. Была в ней и тревога, и печаль, но было и хорошее ожидание. Потому что ведь правда – дорога не кончена! Сказка не кончена! Скоро вернется Серёжка. А еще до этого я слетаю к Сойке, узнаю, как она там… Да, но где же я там сяду?! Если сегодня не смог, то и потом… Вот балда! Надо было условиться, чтобы Сойка нашла площадку, зажгла костры… Но ведь она говорила: «Бугры…» А может, прямо в воздухе превратиться в мальчишку с парашютом? Хорошо, если получится. А если… Но допустим даже, что опущусь. А как взлетать? Откуда? «Приедет Серёжка, и все решим», – сказал я себе. Но приедет он только через несколько дней. А я… почему я сам ничего не могу решить? Почему опять жду Серёжку, как няньку?.. Если уж я отправил Сойку в Дорожкино, должен и дальше в этом деле разбираться сам. А то, как глупый кот, который забрался на дерево, а слезть не умеет. Ведь сумел же я построить в Пространстве треугольник для сокращения пути! Один, без Серёжки. Наверно, можно построить и посадочную полосу у Сойкиной деревни. Может это будет лента, как бы вырезанная из Туманных лугов. Полоса светящегося тумана, под которой надежная твердость. Но как эту полосу перенести на землю? Я чувствовал: есть у Безлюдных пространств законы и правила, которые могли бы мне помочь. Нам с Серёжкой иногда казалось, что мы ходим у самого краешка, за которым разгадка многих тайн. Это когда мы бродили по заброшенной территории и звенела тишина. Остановись, прислушайся к этому звону, напряги нервы – и что-то откроется, станет ясным, видимым, разрешенным. Словно распахнется во всю ширь четвертое измерение. Ведь мы и так уже знали и умели вон сколько! Но не получалось. Отвлекало нас то одно, то другое. А может быть дело в том, что Безлюдные пространства чересчур оберегали свои тайны. Ведь недаром они разрешили приходить к себе только окольным путем и не пускали через главный вход. И вдруг я понял! Разом! Что сейчас – время! На полной скорости, на бреющем полете промчаться между башнями и оказаться И Серёжка тогда навечно останется со мной, и дорога к Сойке станет короткой и легкой, и все-все в жизни будет хорошо. Только надо решиться! Ширина между башнями – как размах моих крыльев. Зацеплю? Но ведь в нужный момент можно сделать крен: одна пара крыльев – в небо, другая – к земле. Тогда уж проскочу точно! А иначе… сколько можно «биться в дверь заколоченную»? Я сделал над ночным городом разворот. Небо от ущербной луны просветлело, а территория Безлюдного пространства космато чернела впереди. Я снизился, пошел над крышами. Две башни встали впереди, как два тупых клыка. Ну, давай, Ромка! Ты ведь уже не балконный житель. Ты – летчик и самолет, знающий в Безлюдных пространствах многие пути! Открывай же самый главный путь! Башни вырастали, неслись навстречу… Крен! Клочья тьмы мелькнули передо мной. Я понял, Но я не разбился насмерть. Я долго лежал оглушенный. Потом со стоном поднялся. Встал. Я – Ромка, мальчишка. Шатало меня, голова гудела. Левая рука висела, пальцы не сгибались, колючая боль сидела в плече. Такая, что капли сами бежали из глаз. Я поморгал, подышал сквозь зубы. Переступил в траве: работают ноги-то? Они работали… Ох, а сколько топать до дому! И надо спешить, скоро рассвет, сумрак уже делается серым… В этом сумраке я увидел, как идет ко мне кто-то худой, высокий. Шелестела трава. Я не испугался, но весь напрягся. Не знаю почему, но сразу понял – это Старик. Он подошел, положил на мое плечо узкую ладонь. И боль угасла. Я шевельнул пальцами. И разбитыми губами: – Спасибо. – Давай сядем, Рома, – сказал Старик глуховато. Я сел на лежавшую в траве балку. Колени высунулись из продранных штанин. Новый спортивный костюм был… Ох, мама! Старик сел рядом. Серёжка правду сказал: он похож был на пожилого дирижера или артиста. Я это разглядел даже в предрассветной мгле. И такая вот поза, когда он сидел на низкой балке, не очень ему подходила. Но Старика это не смущало, он поддернул брюки, спросил по-житейски: – Сильно грохнулся? – Еще бы… Я бы не зацепился, но тени черных орлов! Я вообще про них уже не помнил, а они… – Какие тени?.. А! Вы вот как называете – А на самом деле, что это такое? – Как вам сказать… Подвижные участки закрытого поля. – Зачем они? – спросил я хмуро. – Чтобы непрошеные гости не совались куда не надо. – А кто сунулся, того башкой в землю. Да? – Я чувствовал, что начинаю ненавидеть Старика. Но он ответил мне мирно: – Кто же знал, что вы сунетесь сюда с размаху? Я просто не успел. Вы в чем-то и сами виноваты… Я сник. Прошептал: – Теперь я уже не смогу быть самолетом? Старик вздохнул: – Сможете. Но не сумеете взлететь. У вас повреждено крыло. Скажите спасибо, что хоть рука на месте… – И нельзя починить? Крыло-то? – В принципе можно. Только пришлось бы вызывать бригаду с авиазавода. А как это сделать? К тому же такой ремонт – на один раз. Когда станете мальчиком, а потом вновь самолетом, окажется, что крыло опять искорежено… Так что оставьте такую затею. Летайте уж лучше с этим… с вашим другом. Тогда я спросил в упор: – Почему вы не любите Серёжку? – Я? – отозвался он с грустной усмешкой. – Не люблю? Кто вам сказал? – Но вы же прогнали его! – Да. Чтобы уберечь… – От чего? – От… его торопливости. Он, сам того не понимая, позволял себе такое, чему еще не пришел срок. И рвался туда, куда не следует… вроде вас… Он, безусловно, талант, но он ломал весь налаженный механизм. Мы пытаемся соединить в систему все Безлюдные пространства, создать стройную теорию, построить модель, и вдруг… Представьте себе посудную лавку, а в ней… – Вот уж неправда! Серёжка – не слон! – Я не сказал про слона. Представьте… этакого кенгуренка, который не желает умерить свою прыть и ничего не знает о ценности тончайших бокалов и фарфоровых ваз, которые стоят повсюду… Впрочем, я несправедлив. Теперь-то я знаю, что у вашего друга была цель. – Какая? – Поставить на ноги некоего Рому Смородкина. И этой цели он блестяще достиг… Но он пошел дальше – повел Рому за собой в неведомые миры. И тут вы оба не рассчитали… – Он не виноват! – Никто не виноват, Рома. Я не об этом… Старик замолчал. Я вдруг подумал: он вежливый такой, говорит мне «вы», но ничуть не похож на Евгения Львовича. И пахнет от него не одеколоном, а трубочным табаком и… да, машинным маслом, как от дяди Юры. Может быть, Старик смазывает этим маслом громадные механизмы, которые поворачивают Вселенную? Я спросил осторожно: – Скажите… Вы – Бог? Старик помолчал удивленно. Потом засмеялся. – Что вы, Рома! Ну какой же я Бог! Я одни из многих, кому поручено разобраться в этой каше из многомерности и параллельности миров. А конкретно – с Безлюдными пространствами. Одна из самых трудных задач – отделить их от – Это после взрывов реакторов? И бомб? – Да… А Безлюдные пространства ждут. Чего-то и кого-то… На первый взгляд это может быть самая безжизненная, выжженная территория, но если присмотреться – она не мертва. Есть в ней ожидание. А какое?.. Это все неясно, не укладывается в общее строение Мира. Безлюдные пространства, как заметное явление, возникло неожиданно, и надо понять – зачем? – Значит, вы тоже не смогли бы пройти между башнями? Он опять засмеялся: – Ну, эта задача не из трудных… Кстати, ведь и вы пробились между ними. Хотя и не без урона. Да! Только тут я сообразил, что я – на заброшенный территории. Все же прорвался. Но… что из того? Так я и спросил: – А что из того? Какой прок? – Ну, кое-какой все-таки есть. Например, на берегу реки у деревни Дорожкино протянулась теперь полоса очень твердого песка. Вполне пригодная для посадки и взлета. Вы с вашим другом вполне можете прилетать туда. – Это хорошо, – вздохнул я. И подумал: «Но никогда я уже не взлечу на собственных крыльях». Старик, разумеется, прочитал мою мысль. – Это ничего, Рома. Главное, что вы не разбились. |
||
|