"Самолет по имени Серёжка" - читать интересную книгу автора (Крапивин Владислав Петрович)Две палочкиЯ проснулся и несколько секунд чувствовал, будто в моей руке рука Серёжки. Другое ощущение держалось дольше – гудящая усталость в ногах. Я не сразу понял, что это уже не сон. А понял – и обмер от радости: раз гудят, чувствуют, значит… И шевельнул ногами. Вернее, попробовал шевельнуть. И тут пропало все – и усталость, и сами ноги. То есть стало привычно казаться, что их нет. «Сейчас разревусь!» Я уткнулся лицом в подушку… А какой смысл плакать-то? Мало, что ли, я уже слез пролил на больничных койках и дома? Я полежал, подышал тихонько и почувствовал, как горе уходит. Что ни говорите, а все-таки мне повезло! Ведь во сне-то я стал здоровым! И снова будет ночь, и снова мы с Серёжкой пойдем по Туманным лугам и, может быть, опять окажемся в Заоблачном городе – таком красивом, таком загадочном… Вошла мама. С этого дня она была в отпуске и собиралась в профилакторий. А перед отъездом, как известно, масса хлопот. – Вставай и завтракай без меня, я стираю… Дай-ка и рубашку твою выстираю. Почему она у тебя такая мятая и в мусоре? Трава какая-то прилипла… – (В самом деле, почему?) И в кармане сор… – Мама вытряхнула на одеяло плоскую желтую палочку. С мелкими черными буквами! Белый свет поплыл вокруг меня. – Мама, не выбрасывай!! Дай!.. Палочка – длиной с мизинец. Один конец закругленный, другой обломан. И отпечаток на свежем дереве: «…бр. Сидоровыхъ». – Собираешь всякую дрянь, – вздохнула мама. А я стиснул плоскую лучинку в кулаке. Кулак прижал к груди. А сердце там: бух!.. бух!.. бух!.. Словно эхо гулких барабанов Космоса… После этого я все утро жил как во сне. Вернее, в полуобмороке. Вроде бы все делал как надо: отвечал на мамины вопросы, умывался, разогревал гречневую кашу, жевал ее… Но мысли были об одном: скорее бы пришел Серёжка! И он пришел! Веселый такой, чуть запыхавшийся. – Здрасте, Ирина Григорьевна! Ромка, привет… Мама заулыбалась – Серёжка явно ей нравился, хотя сегодня явился он не в «парадном виде», а обычный, слегка растрепанный. Я молча потянул его в свою комнату. – Садись… Он послушно сел на край моей постели, понял что-то. Я разжал кулак. Палочка лежала на ладони буквами вверх. Серёжка с полминуты смотрел на палочку, и лицо его делалось все строже, тоньше как-то. Даже красивее. Потом он запустил два пальца в свой нагрудный карман и достал такую же плоскую лучинку. Мы не сговариваясь соединили обе палочки. "Компанiя бр. Сидоровыхъ» было написано на них. Серёжка чуть улыбнулся, поскреб своей щепочкой подбородок и глянул мне в глаза: «Ну, вот видишь! Теперь ты все знаешь…» Гулкие барабаны Космоса снова зазвучали во мне. – Значит, не сон? – шепотом сказал я. – Значит… – А почему ты сразу не объяснил? – Ну… – Он опять заскреб подбородок. – Я думал, вдруг ты не поверишь, если узнаешь раньше срока… Да я ведь намекал! – Когда? – Да тыщу раз! Объяснял, что сон бывает не просто сон, а переход в другое пространство… Да, правда. Но тогда… Однако спросить о себе сразу я не решился. Спросил про другое – и с легкой опаской: – Серёжка, ты кто?.. Инопланетянин? Он округлил глаза, белесые ресницы растопырились. – Я?.. Ты с какой печки упал? Я – Серёжка Сидоров с улицы Партизанской. И больше никто… Просто мне повезло: забрался однажды на эстакаду и нашел дорогу в Заоблачный город… – Я не про Город. Ты умеешь превращаться в самолет! Серёжка пфыкнул губами. Скинул кроссовки, сел на моей тахте по-турецки. С подчеркнуто небрежным видом. – Подумаешь! Да это каждый пацан сможет, если приспичит… Ну, не каждый, но многие… Я же объяснял – это с перепугу! – Не ври, что с перепугу… Разве ты каждый раз пугаешься перед тем, как превратиться? – Теперь-то нет, конечно! Теперь это просто… Ты тоже сможешь научиться, если захочешь. Горькая печаль накатила на меня. И я спросил наконец и о том, что мучило: – Но если это не сон, если все по правде… тогда почему Серёжка сразу затуманился. Спустил с тахты ноги: – Я не знаю… Наверно, это зависит от Старика. – Какая? – Может быть, Старик не всесилен. В том пространстве сумел тебя вылечить, а до нашего его сила не достает… – Серёжка… а он и – Не знаю, – сказал Серёжка неохотно. – Он изучает Безлюдные пространства и, кажется, даже управляет ими. То есть не совсем управляет, но пытается там что-то переделать… какие-то структуры… Он сам такая же загадка, как эти пространства. – А они… Пространства эти… Серёжка, они зачем? Серёжка опять сел по-турецки – ноги калачом. Но уже не с дурашливым видом, а серьезный такой, будто маленький мудрец. – Это, наверно, неправильно спрашивать: зачем?.. А зачем Земля, звезды? И все на свете?.. Оно есть, вот и все. И эти Пространства – тоже… Старик говорил, что сейчас они отдыхают. Как поля… – Какие поля? – Ну, когда идет весенний сев, не все поля засевают, некоторые оставляют, чтобы земля отдохнула! Называется – пар… Старик объяснял, что и пространства в разных измерениях должны отдыхать от людей. Тем более, что люди постоянно делают глупости: воюют, природу портят… Второй раз пустынные пространства вредных людей на себя не пустят. Знаешь почему? Потому что каждое Безлюдное пространство сделалось живым. Люди ушли, а оно как бы сохранило человеческую душу… – Да, ты говорил… – Ну вот! Злых людей Пространство будет отталкивать! – Серёжка! А нас-то почему башни не пускают в проход между собой? Ведь от тебя и от меня – никакого зла… – Дело не в нас. Просто главный вход заперт для всех. Чтобы люди там раньше срока не разгадали тайны. – Какие? – Кабы знать… Мне отчаянно захотелось опять туда, на заброшенную заводскую территорию, с ее дремлющими нераскрытыми тайнами. И как раз мама заглянула в комнату. – Милостивые государи! Я не буду возражать, если вы отправитесь на прогулку. Сейчас придет Надежда Михайловна, и мы займемся генеральной уборкой. – Мы можем помочь! – героически предложил Серёжка (вот уж усердие не по разуму!). – Конечно, можете! Самая лучшая помощь, если вы исчезнете из дома до обеда и не будете путаться под ногами. Сначала мы отправились к Сойке – я взял для нее «Остров погибших кораблей» (она ведь любит про море). На крыльце бревенчатого, осевшего в землю Сойкиного дома стояла седая старуха в засаленном бархатном халате. Она была похожа на актрису-пенсионерку, которая на старости лет приохотилась к выпивке. Сразу ясно – Сойкина бабушка. Серёжка бесстрашно сказал: – Здрасте! Сойка дома? Старуха глянула на нас с горделивой скорбью: – Да, молодые люди, да! Моя девочка дома. Но общение с ней, к сожалению, невозможно. Врач признал у нее корь. Моя кормилица схватила инфекцию, когда пыталась добыть для меня кусок насущного хлеба… А теперь нам не на что даже купить лекарство… Она явно врала. Но Серёжка деловито сказал: – Давайте рецепт. Мы лихо смотались в аптеку. У Серёжки и у меня нашлись кое-какие деньги, на таблетки и порошки хватило. Мало того, мы у лоточницы на углу Сварщиков и Паровозной купили желтый банан. И отдали его Сойкиной бабке вместе с книгой и лекарствами. Отставная театральная контролерша благодарила нас величественно, как народная артистка. Мы обещали заглянуть завтра и наконец отправились туда, куда так стремились моя душа… По правде говоря, я был даже доволен, что Сойки нет с нами. Жаль, конечно, что она заболела, но… зато никто не помешает нам с Серёжкой быть вдвоем и говорить о самом главном – о тайнах Безлюдных пространств и о полетах в заоблачных мирах. Чтобы успокоить совесть, я сказал: – Корь – это ведь не очень опасно. Только красная сыпь появляется, и надо, чтобы в комнате не было много света. Я болел, знаю… Серёжка промолчал. Он, кажется, читал все мои мысли. Мы прошли на заброшенную территорию в обход башен и опять оказались в стране уснувших механизмов, замерших локомотивов, пустых цехов и ржавых эстакад. Опять – звенящая тишина, бабочки, чертополох и розовый кипрей выше головы. Мы находили удивительные вещи. В каменной будке тихо качался большущий – от пола до потолка – маятник с чугунным, изъеденным оспинами диском. Качался сам собой, без всякого механизма и гирь. – Не трогай, – прошептал Серёжка, когда я хотел коснуться толстого стержня. Я отдернул руку. Потом мы увидели бетонную трубу – с метр в поперечнике и метров пять длиной. Труба наклонно лежала на подпорках с поржавевшими роликами и была похожа на громадный, нацеленный в небо телескоп. Мы заглянули в трубу снизу… и разом ойкнули. Небо, которое виднелось в трубе, было темно-синим и звездным! Среди звезд неспешно проплыл светящийся диск. Летающая тарелка? Мы говорили вполголоса, и ощущение, что что всюду с нами ходит кто-то третий – молчаливый хозяин, – не оставляло нас… В просторных цехах с пробитыми крышами и сводчатых ангарах чуткое эхо повторяло наш самый тихий шепот. А рупор-динамик на решетчатой мачте сварливо сказал: – Московское время четырнадцать часов. Передаем последние известия… Обедать не пора, а? Мы даже присели. По знакомому телефону в кирпичной будке я позвонил маме, сказал, что мы гуляем по окрестным переулкам, немного увлеклись и поэтому опоздаем к обеду. Мама не рассердилась. Мы выбрались на просторную, в белых зонтичных цветах лужайку, Серёжка закатил меня с креслом в тень пробитой цистерны, а сам сел напротив – на вросшее в землю вагонное колесо. И тогда я сказал то, что раньше никак не решался. Потому что, если Серёжка откажется, значит, никаких Туманных лугов, и Заоблачного города, и Старика – ничего нет. Сломанная палочка – разве доказательство? – Ты можешь прямо сейчас… вот здесь… превратиться в самолет? Серёжка отозвался совсем обыкновенно: – Превратиться-то – пожалуйста. Только взлететь нельзя, мало места. Да и опасно – увидят… – Не взлетай, просто превратись! Хоть на секунду! Он вскочил, отбежал… И появился над соцветиями-зонтиками бело-голубой самолет! С блестящими лобовым стеклом, с надписью «L-5» и белой морской звездой на борту. И с такой же звездой на стабилизаторе – голубой в белом круге. И все это – в один миг, бесшумно, только воздух качнулся, пригнул траву. А потом – опять настоящий Серёжка. Бежит ко мне, смеется: – Ну как? – Чудо!.. Серёжка, но если это были не сны… тогда, в те ночи… то… – Что? – Значит, когда мы летали, меня в постели не было? – Не было. – А если бы мама вошла ночью в комнату? Серёжка сдвинула бейсбольную кепку на лоб, заскреб затылок: – Вообще-то я кой-какие меры принял. Чтоб она спала покрепче. Сказал одно заклинание, которое в школе у Старика выучил… – Какое там заклинание, если мама почует, что со мной что-то не так! – Да-а… Это я дал маху. Вот бестолочь… – Ну, ничего, – утешил я Серёжку. – Мама скоро уедет. А тетя Надя по ночам спит как убитая… |
||
|