"Сокол и цветок" - читать интересную книгу автора (Хенли Вирджиния)

Глава 16

Замок Ноттингем. Сердце Англии. Казалось, все общество собралось здесь – яркий кружащийся водоворот людской толпы... Почему-то очень напоминающий адскую обитель. Графов и баронов здесь было больше, чем блох у бродячей собаки. Каждую минуту ожидали приезда графов Ноттингема, Дерби, Лейстера, Варенна и Честера. Всех сопровождали жены, за исключением, конечно, Честера, который недавно развелся с золовкой короля Джона.

Простых дворян и их дам тоже было столько, сколько гусениц в капусте, а аббаты, священники и прелаты стояли бок о бок с шерифами, бейлифами, рыцарями и судьями. Странствующие менестрели, жонглеры и шуты собрались в Ноттингем со всех концов страны, за каждым обедом гостей развлекали акробаты, канатные плясуны или ученые собаки. Среди собравшихся были и те, которые привыкли добывать хлеб, полагаясь только на ловкость рук или языка: нищие, карманные воры, шлюхи. Многие притворялись не теми, кем были на самом деле, – проститутки старались выглядеть как знатные леди, и, странное дело, некоторые леди пытались не показать, что в действительности ничем не лучше шлюх.

Губы госпожи Уинвуд весело дернулись, когда она случайно подслушала обрывок разговора:

– Но ты не можешь выдавать себя за графа, – протестовала жена какого-то человека, на что тот весьма правдиво ответил:

– Этот сброд не может отличить графа от навозной кучи!

Джезмин не выходила из отведенной ей комнаты на четвертом этаже замка, стараясь успеть дорисовать колоду карт таро для королевы. Неожиданно в окне появился мужчина, вцепившийся в веревку; он ловко, словно пантера, приземлился на середине комнаты. Джезмин, слишком пораженная, чтобы закричать, только молча хлопала ресницами, удивленная, что кто-то мог пробраться на такую высоту.

– Простите, демуазель, мне казалось, это комната Мэри Энн.

Незнакомец откинул с головы черный капюшон. Джезмин никогда не видела более привлекательного мужчину – густые вьющиеся волосы, веселые голубые глаза и прекрасные белоснежные ровные зубы, блестевшие улыбкой, от которой могло перевернуться сердце любой девушки. Бугры мышц перекатывались под загорелой дочерна кожей. На нем были высокие сапоги, облегающие брюки и куртка-безрукавка из мягкой оленьей кожи. На плече висели длинный лук и колчан со стрелами.

– Вы Роберт, лорд Хантингтон, – воскликнула Джезмин, обрадовавшись, что может познакомиться с возлюбленным Мэри Энн.

– Миледи, теперь я изгой. За мою голову назначена награда.

– О милорд, вам грозит смертельная опасность. Здесь король Джон, и замок буквально кишит стражей и солдатами.

– Знаю, – весело улыбнулся Роберт.– Я его носом чую.– Девушка рассмеялась.– У меня нет права рисковать вашей жизнью, но если бы вы могли позвать Мэри Энн, я буду у вас в вечном долгу.

– Сейчас попробую найти ее, но, милорд, пожалуйста, спрячьтесь, иначе вас арестуют.

Джезмин нашла подругу в кругу семьи. Только сейчас прибыл ее дядя, Роберт Фитцуолтер из Данмоу, с женой и дочерьми. Мэри Энн познакомила их с Джезмин, представив напоследок юную кузину:

– Джезмин, это Матильда. Ей сегодня исполнилось двенадцать. Она хотела отпраздновать свой день рождения, приехав сюда, чтобы увидеть короля и королеву.

Матильда оказалось одной из самых красивых девушек, когда-либо виденных Джезмин. Чудесные густые волосы цвета красного золота свисали до талии длинными, вьющимися от природы буклями. Она была так мала, что курчавые пряди окутывали ее, словно покрывалом. Огромные глаза сияли с фарфо-рово-белого личика – в отличие от большинства рыжеволосых, у нее совсем не бьшо веснушек. Взглянув поверх головы Мэри Энн, Джезмин лишь губами произнесла одно слово – Роберт. Мэри Энн поспешно присела перед теткой и, задохнувшись, сказала:

– Я должна бежать, чтобы попытаться найти вам хоть какие-то покои. Конечно, Нотгингемский замок очень велик, но скоро, клянусь, люди будут спать друг у друга на головах.

Она буквально взлетела по ступенькам и остановилась, только оказавшись в объятиях любимого. Джезмин была очень смущена тем, что приходится слышать нежные слова, которыми обменивались любовники, но уйти было нельзя – нужно сторожить у двери, чтобы предупредить их об опасности.

– Ралф Мердок, шериф Ноттингемшира, назначил награду за мою голову, – сказал Роберт, – Я говорю тебе об этом сейчас, дорогая, чтобы ты не волновалась, узнав все из чужих уст. Они не знают, кто я. Для них я всего лишь разбойник, получивший прозвище Робин Гуд из-за капюшона, который ношу я и все мои люди.

Мэри Энн прижалась к нему.

– Пожалуйста, пожалуйста, Роберт, уходи из этого места. По слухам, король Джон настолько жесток, что любит присутствовать на пытках и забавляется мучениями людей.

– Но как же я могу не повидать тебя, любимая, – рассмеялся Роберт.– В такой толпе никто ничего не увидит.

– Нет, нет, любовь моя. Я сама приду к тебе. Возможно, Джезмин проводит меня завтра утром. Я знаю, в лесу мы будем в безопасности... Это твое королевство, и ты правишь всеми, кто туда приходит.

– И последнее время приносит большой доход. Каждый путешественник, желающий попасть в Ноттингем, проходит через один из больших лесов – Эррик, Дерби или Шервуд.– Он обнял невесту и подвел к окну.– Поезжай туда, в направлении реки Трент, потом сверни на север, в Шервудский лес, и окажешься в моих объятиях.

– Счастливого пути, Роберт, – пожелала сияющая от счастья Мэри Энн.

Джезмин дорисовывала последнюю карту таро, колесо Фортуны. На верху колеса Эзекиела сидел сфинкс, слева свернулась змея, справа стоял египетский бог с головой шакала. По углам девушка изобразила ангела, орла, льва и быка. У всех были крылья, и труднее всего оказалось нарисовать перья.

В комнату ворвалась Мэри Энн, только теперь в глазах стояли слезы.

– О Джезмин, я хочу умереть!

– Что случилось, Мэри Энн?

– Я разрываюсь между верностью и любовью к родителям и Роберту. Q, как я несчастна!

Она бросилась на постель и уткнулась лицом в подушку. Джезмин подошла и пригладила прекрасные каштановые волосы девушки. Мэри Энн приглушенно сказала:

– Пока я провожала Роберта, шериф Ноттингем-ский арестовал отца, чтобы допросить его о личности и местонахождении разбойника Робина Гуда, которого часто видели около нашего поместья в Маласете. Отцу удалось убедить шерифа, что он ничего не знает и последние несколько недель пробыл при королевском дворе, так, что его освободили. Но отец, конечно, знает, о ком идет речь, знает, что это бывший лорд Хантингтон, который ухаживал за мной. Джезмин, я не могу ехать завтра к Роберту, возможно, за мной следят. Шериф желает поднести королю голову Робина на блюде.

– Я поеду, – со спокойной решимостью объявила Джезмин, – и предупрежу его.

– О Джезмин, что, если тебя поймают?! И подвергнут пыткам? Я не могу просить тебя о таком!

– Чепуха! Немедленно слезай с постели и умойся! Один взгляд на тебя – и каждый прочтет на твоем лице отчаяние и угрызения совести. Сегодня на пиру ты должна выглядеть счастливой. Скрывай страх и думай о том, как отпраздновать день рождения маленькой Матильды. Я сделаю отвар, от которого ты успокоишься и почувствуешь себя беззаботной и веселой.

Мысли Джезмин лихорадочно метались. Она знала, что должна сделать все возможное сегодня ночью, когда будет гадать королеве на картах. Один неверный шаг, одна крохотная ошибка – и ее жизнь и будущее окажутся в опасности.

Огромный трапезный зал с открытыми очагами освещался большими квадратными свечами, которые назывались кварионы и вставлялись в железные кольца, привинченные к стенам. Сотни восковых свечей поменьше горели в металлических канделябрах, свисавших с потолка. Повсюду суетились слуги, спотыкавшиеся под грузом тяжелых блюд, увертываясь от тычков гостей, пытавшихся уберечь от брызг праздничную одежду. Джезмин надела одно из новых платьев, купленных отцом специально для поездки ко двору. Оно было сшито из мягкой шерстяной ткани бледно-лилового цвета и льнуло к изгибам ее фи гуры, подчеркивая груди, талию и бедра, а мотом пышными складками падало на пол. Серебряный позолоченный пояс охватывал талию, перекрещивался на спине и скреплялся впереди, пониже живота, как раз над лонной костью. Она не замечала, что сверкающий треугольник приковывал глаза всех мужчин. Ее сопровождала госпожа Эстелла, облаченная в одеяние, расшитое кабалистическими символами, что выделяло старуху из всех собравшихся. И тут Джезмин заметила идущего к ним чрезвычайно высокого незнакомца в ермолке и развевавшейся серой мантии. Борода и лохматые брови были такого же серого цвета. Он выглядел в точности как Мерлин, возникший из туманов Авалона. Его нос был длинным и острым, да еще и немного свернут на сторону, словно владелец, страдая постоянным насморком, все время вытирал его тыльной стороной руки. Эстелла внимательно наблюдала, как он лебезит перед королем и королевой вместе с дюжиной остальных придворных, бесстыдно льстивших монаршей чете и, казалось, готовых лизать им задницы, как и подобает истинным паразитам. Воинственное возбуждение охватило Эстеллу при мысли о предстоящей долгой жестокой схватке за первенство. Еще увидим, кому выпадет стать главным прорицателем и колдуном при дворе короля Джона!

– Я должна представить вас Ориону, астрологу короля и известному мудрецу и пророку, – объявила графиня Ноттингем, завидев подошедшего мага. Тот взглянул на Эстеллу и надменно процедил:

– Я слышал, и вы балуетесь оккультными науками?– По-видимому, он рассчитывал поставить на место дерзкую соперницу, но просчитался. Эстелла расхохоталась и громко, на весь зал заявила:

– Орион? Орион?! Вернее уж О'Райен, судя по невобразимому ирландскому жаргону, на котором он изъясняется!

И все присутствующие при этой неприкрытой схватке согласились, что госпожа Уинвуд выиграла первый раунд.

Джезмин с бабкой вышли вперед, чтобы приветствовать королевскую чету. Изабелла с завистью разглядывала бледно-лиловое платье девушки, хотя знала, что такой цвет ей вряд ли пойдет. Сама она выбрала королевский пурпур, прекрасно оттеняющий темные волосы и смуглую кожу, а ожерелье из алмазов и аметистов приковало взгляды всех собравшихся к груди королевы.

Джон тоже пожирал Джезмин глазами, выкатившимися почти так же, как тугой ком в гульфике штанов. Его раздражало, что старуха столь бдительно наблюдает за внучкой: ее полуприкрытые веками проницательные глазки, казалось, без труда читали его мысли.

– Вы двое, видно, приросли друг к другу? – язвительно спросил он.

Но король не учел острого ума и ехидного языка старухи.

– Нет, я соединена с Джезмин только узами крови, как, впрочем, и вы, ваше величество, – ответила она, желая пристыдить Джона за преступное вожделение к собственной племяннице.

– Карты готовы? – блестя глазами от возбуждения, осведомилась Изабелла.

– Да, ваше величество, – кивнула Джезмин.– На последней сохнет краска.

– Превосходно. Ты сможешь нас развлечь. После ужина Орион собирается показать кое-какие волшебные трюки, чтобы повеселить нас, а потом ты погадаешь на картах, так что вечер не пройдет впустую! Орион отказался читать гороскопы.– Изабелла совсем по-детски облизала губы.– Возможно, вы со гласитесь заменить его, госпожа Уинвуд?

Эстелла гордо выпрямилась во весь свой малый рост и мгновенно приняла зловеще-величественный вид. Высокомерный взгляд утихомирил королеву так же быстро, как любую деревенскую девчонку.

– Я никогда не осмелилась бы оскорбить тайные силы, используя их для забавы! Я колдунья, а не шарлатанка с мешком фокусов! – Она гордо проплыла мимо, увлекая внучку за собой.– Запомни, Джезмин, ни одна стерва не устоит против ведьмы.

Фолкон де Берг, стоя на галерее для менестрелей, обозревал все происходящее, сам оставаясь незамеченным. Его оруженосец Жервез доложил, что видел мужчину, спустившегося из окна спальни Джезмин на рассвете. Когда де Берг попросил описать его, Жервез подлил масла в огонь, сказав, что тот прекрасно сложен и ловок, как пантера. Фолкон не верил, что у Джезмин есть любовник, но в этом замке немало придворных претендовали на эту роль, начиная с короля или кончая им... в зависимости от того, какого вы мнения о подобном монархе. Глаза Фолкона подозрительно сузились при виде графа Честера, приветствовавшего короля. Контраст между этими людьми был поразительным: высокий долговязый неуклюжий Честер и пышно одетый коротышка король, вечно смеющийся над очередной грубой шуткой, размахивающий руками так, что драгоценные камни в многочисленных перстнях переливались всеми цветами радуги. Но все же между ними было и много общего. Оба любили власть и богатство и не заботились, какими способами добыто то или другое. Де Берг считал это чисто нормандской чертой – он и сам добивался власти, разница была в одном он никогда не забывал о чести. Де Берг не мог взять в толк, почему знатные лорды не могли короновать самого благородного человека в королевстве, такого, как Уильям Маршалл, например? Это был бы истинный король! А теперь Англией правило ничтожество, да притом еще и безумное ничтожество!

Взгляд Фолкона задержался на самом известном из наемников короля, Фолксе де Брете. Фолкс был таким же капитаном, как и сам де Берг, закаленным солдатом, свирепым бойцом, не щадившим никого и не просившим милосердия ни для себя, ни для своих солдат. Он тоже был наделен проклятием нормандцев – жаждой власти и богатства и, судя по всему, почти достиг желаемого и скоро ляжет в холодную постель мертвеца. Он обнимал вдову графа Девона, владевшего при жизни замками по всему Мидленду[11]. Женщина бесстыдно терлась об него, как сука в течке.

Иисусе, как подлы женщины! Де Берг в тысячный раз проклял себя за то, что позволил сердцу взять верх над разумом при выборе невесты. Перед его глазами был наглядный пример того, как честолюбивый человек мог свить уютное гнездышко и наложить лапу на многочисленные земли и замки. Все, что ему необходимо сделать, – жениться на вдове старого графа и затрахать ее до полусмерти! Но тут Фолкон заметил Джезмин, и в горле у него мгновенно пересохло. Она была так прелестна, без единого изъяна! Необыкновенные бледно-золотистые волосы выделяли ее из всех женщин. Волшебное видение, принцесса из сказки. Изящная, хрупкая, грациозная, желанная... Сила Господня! Что это на ней надето?! Платье льнуло к изгибам тела так, что девушка казалась обнаженной, и, хуже всего, странный серебряный пояс подчеркивал холм Венеры, обрисовав его словно рамкой. Кровь Христова, если этот наряд предназначен для обольщения любовника, Фолкон и два счета разрушит их планы, и сегодня ночью, если ловкая пантера вернется, двуручный меч де Берга мигом разделает его, как свиную тушу.

Фолкон спустился с галереи и сразу же отыскал Джезмин. Он не собирался искать обходных путей. Остановившись перед ней, Фолкон словно отсек девушку от всех присутствующих. Зеленые глаза неприязненно оглядели ее с ног до головы.

– Что означает это представление? – мрачно спросил он. Но Джезмин отказывалась говорить в подобном тоне.– Ты, никак, оглохла? Или онемела?

– Ни то, ни другое, милорд, просто не понимаю, что вы имеете в виду, – холодно осведомилась она.

– Ты маленькая лгунья. Прекрасно понимаешь, о чем я. Твое платье и пояс специально надеты с одной целью – возбудить похоть в мужчинах. Немедленно пойди наверх, переоденься и больше не смей надевать его, кроме как в спальне и только для меня одного.

Услышав столь бесцеремонный приказ, девушка охнула от ярости и как всегда, с готовностью подняла брошенную перчатку:

– Не смейте приказывать мне, господин Сторожевой Пес! У меня нет настроения вам повиноваться!

– Мне безразличны ваши настроения, мадам, немедленно идите и переоденьтесь, – угрюмо бросил он.

– Ни за что, – отчеканила Джезмин и, гордо по-пернувшись, хотела отойти, но с ужасом услыхала треск рвущейся ткани. Опустив глаза, она, не веря себе, обнаружила, что Фолкон попросту наступил обутой в тяжелый сапог ногой на подол и предоставил ей доделать остальное. Платье было разорвано от подмышки до бедра, и девушка отчаянно пыталась прикрыть наготу.

– Я предупреждал тебя, но ты не обращала внимания. Иди и надень что-нибудь такое, в чем ты больше походила бы на благородную девицу, чем на шлюху!

Бешеный гнев охватил Джезмин. Ей хотелось кричать, проклинать де Берга, вопить о своей ненависти, но девушка решила, что месть ее будет гораздо утонченнее. Подхватив порванное платье, она отошла от Фолкона мелкими шажками, грациозной кошачьей походкой.