"Похищение" - читать интересную книгу автора (Вильмонт Екатерина)Глава XII ЗНАМЕНИТЫЙ АРТИСТОбед в «Макдоналдсе» прошел очень весело, и все остались страшно довольны. Но больше всех был доволен Гошка. – Знаете, – сказал он под конец, – я хочу вам пообещать, что в следующий раз я приглашу вас всех сюда уже на собственные деньги! Заработаю и приглашу! – Тогда это еще не скоро будет! – заржал Леха. – Посмотрим, может, я что-то придумаю, – загадочно улыбнулся Гошка. Дело в том, что одна мамина подруга обещала летом взять его на работу в свое туристическое агентство. Однако никто не принял его слова всерьез. Да и сам он не слишком верил этим обещаниям, просто ему вдруг стало неловко, что он вроде как хвастается деньгами отца. Но неловкость довольно быстро прошла, потому что все радовались. Только Маня сидела тихо, не сочиняла стихов, все больше помалкивала. Но никому и в голову не пришло, что она что-то замышляет. Сашка была занята Зориком, Ксюша Никитой… И в какой-то момент, когда все уже ели сладкие пирожки, запивая их молочным коктейлем, Маня вдруг наклонилась к Гошке и прошептала: – Гошка, мне надо уйти, я с одной девчонкой договорилась… – Иди, – равнодушно ответил Гошка, не сводивший ревнивых глаз с Саши и Зорика. У Мани в груди все перевернулось от обиды, ей захотелось облить Гошку кока-колой или еще лучше шоколадным коктейлем, но она сдержалась и ушла. Дома она первым делом набрала телефон отца. Как ни странно, он был дома. И очень обрадовался дочке. – Манечка, умница, что позвонила. Как дела? Как каникулы проводите? А Сашка дома? – Нет, пап, ее нету. Папа, у меня к тебе дело, – таинственно проговорила она. – Дело? Что-то случилось, Маня? – Ой, папа, столько всего случилось… Но дело не в этом! Мне нужна твоя помощь. – Погоди, погоди, что значит дело не в этом? – встревожился папа. – Сама же говоришь, что-то случилось. – Пап, это не с нами случилось, понимаешь? – Господи, с кем же? С мамой? – Нет, пап, ты подожди, дай сказать, не исключено, что ты еще и не сумеешь помочь. Это был хитрый ход. Маня хорошо знала отца. И сомнение дочки могло подтолкнуть его пойти у нее на поводу, если, конечно, он завтра не занят. – Ну, так в чем же дело? – Пап, ты завтра утром свободен? – Предположим. А что? – Ты мог бы съездить на машине за город, в дачный поселок Барсове? – Зачем? – Понимаешь, надо забрать оттуда маленькую девочку… – Какую еще девочку? – Это дочка нашей соседки, вообще это долгая история… Папа, скажи прямо, ты можешь или нет? – Ну, в принципе могу, – с сомнением в голосе ответил он. – Папочка, миленький, спасибо! Только одна просьба! – Еще одна? – Нет, просто дополнение… ты про это Сашке не говори пока, ладно? – Почему это? – Ну, папа, пожалуйста! – Так и быть! И маме тоже не говорить? – Естественно. Пока. Потом скажешь, когда уже съездим. – Ив котором часу я должен прибыть? – поинтересовался папа. – Часов в девять. Годится? – Маня, ты изверг! – Пап! – Ладно, к девяти приеду. – Только во двор не въезжай, жди на уголке. – Ты одна поедешь? – Нет, с одной девушкой… Она нянька той девочки. – Ну Бог с тобой, согласен. – Папочка, я тебя обожаю! – А бескорыстно нельзя меня обожать? – засмеялся папа. – Какая же тут корысть? – удивилась Маня. – Просто нужна помощь. – Хорошо, Маня, до завтра! Маня была в восторге. Все устраивается самым лучшим образом! И она понеслась сообщить об этом Але… Когда та открыла дверь, вид у нее был кошмарный: бледная, с красными глазами, губы трясутся. Маня испугалась. – Что? Что еще стряслось? – Маня… Ой, Манечка! Элеонора Федоровна звонила! – Ой, – всплеснула руками девочка. – И что? – Слава Богу, я хоть тут была… – Вы ей сказали? – Нет, ну что ты, как я могла? Она же там с ума сойдет! Спрашивала, как дела. Я сказала, что все нормально… Теперь вся надежда только на тебя. – А когда она прилетает? – Через три дня! – Я договорилась насчет машины, завтра в девять утра мой папа за нами заедет. – Ты ему все сказала? – Нет, просто сказала, что нужна машина, чтобы перевезти с дачи ребенка. И все. – И он согласился? – Да! – с гордостью ответила Маня. – Как тебе кажется, получится у нас что-нибудь? – Теперь, когда папа согласился, все должно получиться. – Твои бы слова да Богу в уши, – тяжело вздохнула Аля. – Ой, Маня, а разве тебе завтра в школу не нужно? – Ой, черт, я про школу забыла. – И что же теперь? – помертвела Аля. – Да ничего, школа без меня не развалится. Наше дело важнее. Вы не волнуйтесь, я вас не брошу, – пообещала она. Аля взглянула на нее с благодарностью и надеждой. – Ну, как твой Зорька? – поинтересовалась Маня, когда с сестрой готовились ко сну. – Не Зорька, а Зорик! – Втрескалась? – Что? – Ты в него втюрилась? – Почему сразу втюрилась? – неискренне возмутилась Саша. – Просто он – интересный человек. – Три ха-ха! Воображала! Латынь изучает! Выпендрюльник! – Манька, прекрати задираться. Я про твоего Гошку толке могу много чего наговорить… – Ага! Призналась! Призналась! – А он тебе не понравился? – Да нет, вроде ничего… Собака у него классная! Вот собака это да! – Между прочим, это он ее выдрессировал! – Надеюсь, он и тебя будет дрессировать! Сашка, к ноге! Сидеть! Лежать! Фас! Сашка, фас! – веселилась Маня. – Дура! Набитая дура! Ничего не понимаешь! – Ну, где уж мне! Я же не такая возвышенная натура, я на все проще смотрю. А вообще Зорик, это твое личное дело. Я хочу спать! – Ну и спи, дурища! – От коровы слышу! Так закончился этот знаменательный день в жизни Саши. Сегодня она по-настоящему влюбилась. Утром их провожала в школу мама. – Вы поссорились? – спросила она, пристально глядя на дочек. – Нет, мама, что ты… – покачала головой Саша, надеясь, что у Мани хватит ума не тревожить маму. – Нет, мамочка, – улыбнулась Маня. – Просто я не выспалась, и у меня отвращение к школе. – Отвращение? – улыбнулась мама. – Ничего, детка, придется потерпеть. – Придется, – тяжело вздохнула Маня и опустила глаза в тарелку с овсянкой, щедро сдобренной изюмом. Она уже все продумала. Занятия в школе начинаются в половине девятого. По дороге она под каким-нибудь предлогом отстанет от сестры и вернется, но не домой, а к Але. А в девять они вместе сядут в папину машину. Мама сегодня уйдет только в половине одиннадцатого, и в окно пялиться наверняка не станет. К счастью, так все и получилось. Они с Алей без помех вышли из подъезда, но не вместе, а врозь. Маня побежала вперед, Аля за ней. Но папиной машины на условленном месте не было. Маня похолодела. Неужели папа забыл? Или проспал? Или просто почему-то не смог? И как тогда быть? – Да ты не волнуйся, Маня, приедет твой папа, обязательно приедет, – успокаивала ее Аля. – Да, конечно, – без всякой уверенности ответила девочка. – Сейчас знаешь, какие пробки везде? А уж в час пик особенно. Прошло четверть часа. Папы все не было. Маня готова была разрыдаться от такого предательства. – А может, у него колесо спустило или еще что сломалось, – все подбадривала ее Аля. Но вот наконец она заметила папину синюю девятку! – Приехал! – просияла она. – Что я тебе говорила? – облегченно перевела дух Аля. Она тоже боялась, что все сорвется. – Прошу прощения, я попал в кошмарную пробку! Невозможно рассчитать время. Маня уселась рядом с отцом, а Аля на заднем сиденье. – Ну, я могу наконец узнать, что это за история? – строго спросил папа. «Нет, – подумала Маня, – потом узнаешь». И ответила: – Да никакой истории. Надо просто вывезти с дачи ребенка, вот и все. – Что-то ты темнишь, Манька! А вас, девушка, как зовут? – Алевтина. Аля, – смущенно ответила она. – А я вас в кино видала, сколько раз! – Да? И в каком же фильме? – Ну, где вы шпиона играли… И еще барина такого старинного… Мне очень понравилось! Вот не думала, что приведется так, в одной машине… – она засмущалась и покраснела, а потом надолго замолчала. Маня беседовала с отцом на посторонние темы. Но при этом жутко волновалась: как все пройдет в этом Барсове? А вдруг старуха не пожелает их даже в дом впустить? Или куда-то уйдет вместе с Инночкой? Но вот наконец и Барсове. Маня оглянулась на Алю. Та сидела бледная, с крепко сжатыми губами. Они немного поплутали, так как одно дело идти на лыжах от станции и совсем другое ехать на машине. Но все-таки они нашли нужный дом. – И что теперь прикажешь делать? – спросил папа. – Мы сейчас, пожалуйста, подожди нас, папочка! – И долго ждать? – Надеюсь, не очень. Аля, идемте! Они быстро вылезли из машины и направились к калитке. Она оказалась запертой. Тогда Аля просунула руку между штакетниками и отодвинула щеколду. И вот они на участке. – Смотри, вон она! – тихонько ахнула Аля и бросилась вперед по дорожке. Тут и Маня заметила Инночку в красном комбинезончике, которая лопаткой сгребала в кучу снег. И вдруг девочка оглянулась, застыла, а потом с воплем: «Ая! Ая!» кинулась навстречу любимой няньке. Та с рыданиями подхватила ее на руки. – Инночка, маленькая моя, дай я на тебя погляжу… Маня растерялась. Как теперь быть? Почему-то такого варианта она не предусмотрела. Ей представлялось, что они войдут в дом, скажут Агриппине Яковлевне, что приехали за ребенком. А что делать теперь? Проще всего, подхватив Инночку, дать деру! Но ведь старуха поднимет тревогу, кто-то из соседей вполне может заметить номер папиной машины и тогда… Девочку прошиб холодный пот. – Аля, идемте в дом, надо предупредить старуху! – Лучше не стоит, а? – Нет, это нечестно, идемте! – расхрабрилась вдруг Маня и первой взбежала на крыльцо. Аля с Инночкой на руках нехотя плелась за ней. На стук дверь распахнулась. На пороге стояла пожилая женщина. Седая, худощавая, с неприятным морщинистым лицом. – В чем дело? Вы кто такие? Отпустите ребенка! – хриплым прокуренным голосом потребовала она. – Инна, иди к бабушке! Но девочка только крепче прижалась к Але. – Здравствуйте, Агриппина Яковлевна! – начала Маня. – Разрешите войти? Нам надо с вами поговорить! – А ты что за птица? Эту халду взрослую я узнала! Ничего не скажешь, надежную няньку нашла моя дочурка! Идиотка! Курица безмозглая! Как вы меня нашли? – Неважно. Агриппина Яковлевна, вы похитили ребенка! – Похитили? Никого я не похитила, я спасла свою внучку! Спасла от безмозглой и беспечной матери, от нерадивой няньки! Глаза у старухи сверкали каким-то зловещим огнем. «Надо поскорее уматывать отсюда», – подумала Маня. – Знаете, это вам надо было обсудить с Элеонорой Федоровной, а вот так, выманить Алевтину из дома и в это время выкрасть ребенка… – Что это за прокурорша тут выискалась? А ну, заткнись, пигалица! – рявкнула на нее старуха. Но Маня была не робкого десятка: – Вы, конечно, можете кричать и ругаться, сколько угодно, а Инночку мы заберем! Только пожалуйста, верните ее игрушку, Пушистика, а все остальное оставьте пока себе. Просто вы же сами знаете, как Инночка эту игрушку любит, вы ведь специально за ней возвращались? – Убирайся отсюда, сопля! Сопля? Это уж слишком! – Да мы и сами не хотим задерживаться! Аля, идем, обойдемся и без Пушистика! – Я ж говорила, надо было сразу… – пробормотала Аля и шагнула к двери. Маня за ней. – А ну стоять! Стрелять буду! – раздалось сзади. Они невольно обернулись и замерли. Старуха целилась в них из охотничьего ружья. Ничего себе сюрпризик! Маня даже не столько испугалась, сколько обалдела. Аля только крепче прижала к себе Инночку. – Отпусти ребенка, халда! – Не отпускай! – шепнула Маня. – Отпусти, кому говорю! Не отпустишь, я сейчас эту наглячку продырявлю! И она ткнула ружьем в Маню. У той душа ушла в пятки. Старуха явно сумасшедшая и в состоянии привести угрозу в исполнение. Побелевшая как полотно Аля осторожно поставила Инночку на пол. – Так, хорошо! Руки вверх! И тут вдруг громко разрыдалась Инночка. Она плакала так отчаянно, так горько… Однако на старуху это, видимо, не подействовало. – Так, сейчас я вас пристрелю к чертовой матери! – – Что это здесь происходит? Что за идиотские шутки? – раздался вдруг из дверей голос Маниного папы. – Вы что, с ума сошли? Сию минуту бросьте ружье! От неожиданности Агриппина Яковлевна резко повернулась, а знаменитый артист Малыгин вдруг выхватил из кармана небольшой пистолет и навел на старуху. – Одно движение, мадам, и я всажу вам пулю в лоб! – произнес он. – Не посмеете! Вы же интеллигент, сразу видно! – пролаяла старуха. – Еще как посмею! – Нет, вас же посадят! – Никто и никогда! Я спасаю себя и свою дочь! К тому же, у меня будет свидетель. Маня, убери ребенка! Совершенно ошалевшая Маня схватила Инночку и поволокла на кухню. Но неужели папа и вправду ее убьет? У него сейчас было такое выражение лица, что, кажется, и до старухи дошло: он может выстрелить. Она опустила ружье. – Вот, уже лучше, – произнес Малыгин, – а теперь положите его на пол. Так, так. Отойдите подальше и сядьте! Старуха подчинилась. Малыгин спрятал пистолет, поднял ружье, разрядил его и патроны сунул в карман. – Вот так. А теперь попрошу объяснить мне, в чем дело? Маня! Что все это значит? – Это значит, что эта девка и ваша дочь вознамерились украсть мою внучку. Вот и пришлось прибегнуть к оружию. – А других аргументов у вас не было? – Я их все уже исчерпала! – Но с какой стати им понадобилось красть вашу внучку? – Папа! – Подожди, Маня. Я вас спрашиваю, мадам? – Потому что у них, у всех уже мозги набекрень! Гуманисты, спасители человечества! А что один маленький ребенок страдает, им наплевать! Что у ребенка мать хуже самой поганой погани, что она бросает его на такую вот халду, которую ничего не стоит обмануть, которая первому попавшемуся мужику все о себе вываливает, которая бросает ребенка одного и мчится на свидание неведомо к кому… – Папа, не слушай, это все не правда! – в отчаянии закричала Маня. – Погоди, Маняша, я сперва выслушаю одну сторону, а потом уж… – Нет, – подала вдруг голос молчавшая до тех пор Аля, – это все правда, только я же не знала, что все подстроено… Что она хочет выкрасть Инночку… – Ничего не понимаю! Кто у кого украл девочку? – Я! Я выкрала ребенка у преступной матери, которая бросила ее на преступно легкомысленную няньку! Я спасала девочку! И не отдам ее. Вы унесете ее только через мой труп! – Ладно, это все восклицания! Слишком много эмоций. Маня, попробуй-ка ты мне все объяснить! – Папа, перед самым Новым годом мама Инночки уехала по делам в Бразилию. Она вообще довольно часто уезжает и оставляет Инночку с Алей. И всегда все было нормально, а тут… И Маня, изредка всхлипывая, изложила отцу всю историю, не упоминая однако о Василисе, о родственнице Майи Курмашевой Ядвиге Станиславовне и о том, что Аля поначалу ударилась в бега. Агриппина Яковлевна слушала все это молча, только одну за другой смолила папиросы «Казбек». Малыгин слушал дочь, время от времени качая головой с непонятным выражением лица. Когда Маня закончила свой рассказ, он сказал: – Ну, преступная мать или не преступная оттого, что уезжает по делам, не мне судить, однако оставлять ребенка с вами, мадам, было бы истинным преступлением. Мало того что вы чуть что хватаетесь за ружье, причем заряженное, угрожаете не просто безоружным людям, а ребенку! – Это по-вашему ребенок? – фыркнула старуха, презрительно взглянув на Маню. – Да, это ребенок! – Это террористка! Похуже любого взрослого. Наглая, мерзкая девка! – Потише, мадам, прошу учесть, что это не просто ребенок, это мой ребенок! И я не позволю ее оскорблять, тем более что она всего-навсего хотела вернуть малышку матери и спасти от несправедливости эту девушку, виноватую разве что в том, что она поддалась на ваши провокации. Алевтина, соберите вещи девочки! – Но я не знаю, где… – растерянно проговорила Аля. – В таком случае заберем ее без вещей. И тут они услышали, как на крыльце кто-то топает, стряхивая снег с башмаков. Дверь открылась и вошел тот самый мужчина, который вчера беседовал с Зориком. – Здрасьте! Что тут… – Леонид! – вспыхнула вдруг Аля. – Как же вы… – Он не Леонид, а Леонгард, – хмыкнула Агриппина Яковлевна. – Но что это значит? – Вот, они приехали забрать Инночку! – со слезой в голосе проговорила старуха. – ) Твоя преступная сестра… – Забрать Инночку? Слава тебе Господи, наконец-то Я от ее рева уже близок к помешательству! Спасибо, покорнейше благодарю – Леонгард, ты в своем уме? – хрипло пролаяла старуха. – В своем, в своем, мама, в своем! – Ну что ж, я полагаю, нам тут больше делать нечего, – подвел итог Малыгин. – Леонгард, вы будете так любезны отдать нам вещи девочки? – Сию минуту! Только не зовите меня Леонгардом, я этого не выношу! – Он в мгновение ока принес сумку с вещами и Пушистика, который вдруг открыл свои красивые глазищи и громко проверещал: – О'кэй! – Предатель, слизняк, беспринципный тип, вшивый интеллигент, – честила сына Агриппина Яковлевна. Аля тем временем подхватила Инночку на руки, Леонгард взял сумку с вещами и двинулся за ней. – Всего наилучшего, мадам, – произнес на прощание Малыгин. – И советую вам обратиться к врачу. Идем, Маня! – Ох ты, морда киношная! Гад бессовестный! – раздалось ему вслед. – Все-таки она меня узнала! – рассмеялся он, когда они вышли на свежий воздух. – Ну и баба. Просто нет слов! – Папочка, откуда у тебя пистолет? – ослабевшим от всего пережитого голосом спросила Маня. – Да какой пистолет? Зажигалка! Мне вчера подарили, и я просто не успел ее вынуть из кармана. Терпеть не могу такие шутки, но вот видишь, пригодилось… Фу, я аж весь взмок! Они подошли к машине. Аля с девочкой уселась сзади и уже хотела захлопнуть дверцу, как вдруг Леонгард нагнулся и сказал: – Алечка, пожалуйста, простите меня. Я не хотел… Но… вы мне и вправду очень понравились… Можно, я позвоню вам? И тут Аля подняла голову, смерила его презрительным взглядом и сказала гордо: – Ваша мама права, вы – слизняк! – И она что есть силы захлопнула дверцу. – Ого! – воскликнул Малыгин. – Достойный финал всей сцены! Очутившись в безопасности, рядом с отцом, Маня вдруг дала волю слезам. Она прижалась к нему и горько плакала. – Ну ты что, Манечка, все уже кончилось, ну не плачь, прошу тебя. – Папа, папочка, ты… Ты… Ты такой молодец, ты так… так это сыграл… На мгновение он обиделся, а потом вдруг рассмеялся: – Да, наверное, ты права. Я так испугался, когда – увидел, что она тычет в тебя ружьем, что и тут, видно, сработал актерский инстинкт… – Папочка, это была твоя лучшая роль! – Несомненно! Я ведь спасал свою дочку. – И спас! – Честно говоря, теперь я думаю, что все было не так уж страшно. – Ты что, папа? Она же психованная! – Да, ты права, – посерьезнев, кивнул он и вытащил из кармана патроны. – Ты права, просто я легкомысленный человек, ты же знаешь. Ну, девушки, едем! …Когда Аля с Инночкой были доставлены домой, Маня с отцом поднялись домой. – Папа, спасибо тебе, ты… У меня просто нет слов. – А у меня есть вопрос! – Задавай свой вопрос! – Ты часто попадаешь в такие переделки, а? – Ну что ты, папа! Первый раз! А почему ты спросил? – Характер у тебя такой… Только обещай мне, что впредь… – Обещаю, папа! Думаешь, мне нравится, когда в меня целится сумасшедшая тетка? – Значит, ты обещаешь? – Конечно, обещаю! – А теперь второй вопрос, тебе нравится эта игрушка? – Пушистик? Очень. – Хочешь такую? – Папа, они ужасно дорогие. – Да? Ну ничего, я получу гонорар и куплю… – Нет, папа, не надо. Я уже большая… – Да? – в голосе папы слышалось разочарование. – Жаль. Она мне так понравилась, эта игрушка. …Когда папа ушел, выпив чаю и дав слово, что ничего не скажет маме, Маня посмотрела на часы; Странно, Сашки до сих пор нет дома. И тут она вспомнила про Зорика. Может, у них свиданка? Она набрала Ксюшин телефон. Та сняла трубку. – Ксень, привет! – Маня, ты? – А Сашка у тебя? – Нет. Ее Зорик у школы встречал. – Ни фига себе! – Да уж! – Ксень, а я что тебе скажу… – Ну? – Инночка дома! – Как? Хотя постой… Ты же сегодня прогуляла! Мне Сашка говорила. Ты за ней ездила, одна? – Нет, не одна. Там такое было! – Что? Что там было? – А где Гошка? – Причем тут Гошка? Он был в школе. – Да знаю я. А где он сейчас? – Понятия не имею, но причем тут Гошка? – Я хочу ему все рассказать! – А мне? – И тебе! Но не повторять же сто раз одно и то же. Твердить одно и то же, по-моему, негоже! – Маня, я тебя умоляю! – А Гошка не говорил, куда собирается? – Дома его нет? – Нет. – Может, он у Лехи? – У Лехи тоже никого нет. – Ну не знаю… Хотя подожди, Гошка сегодня на курсы пошел! Я вспомнила! – На какие еще курсы? – Ты забыла, он же ходит на курсы немецкого, к папашке в Германию собирается. – Но курсы же… да, понятно. – Маня, ты человек или нет? – А в чем дело? – Ты мне скажешь, что было на даче? Мгновение подумав, Маня ответила: – Расскажу, но при одном условии. – – При каком условии? – Если ты мне скажешь, что вы с Сашкой нарыли про маминого кавалера. Она почему-то молчит. Тут замолчала Ксюша. – Ксенька, ты меня слышишь? – Слышу, слышу. Понимаешь, мне вообще-то Сашка не велела. – Я ей не скажу, честное благородное, слово. Ксенька, это что-нибудь неприличное, да? Он что, бандит? – Да ты рехнулась, какой бандит, он просто… композитор. – Композитор? Ну и почему это надо скрывать? – с глубоким недоумением спросила Маня. – Потому что… потому что он иностранец. – Иностранец? Из какой страны? – Из Франции. – Французский композитор? – Ну да. – А почему это надо от меня скрывать? Что-то я не пойму. Сашка думает наверно: композитор – это скверно? – Не то, что композитор, а то что французский. Не понимаешь? – Она боится, что мама за него замуж выйдет и уедет во Францию? – Да! – Ни-ког-да! – твердо ответила Маня. – Никогда мама не уедет! – Почему ты так думаешь? – Потому что она… Она артистка. Настоящая! Что ей во Франции этой делать? И потом, говорят, что французы ужасные жадины, а у мамы две дочки, это невыгодно! – Ну ты даешь, – рассмеялась Ксюша. – Но все равно, я тебе ничего не говорила. Ну, теперь твоя очередь, рассказывай! И Маня поведала Ксюше обо всем происшедшем. – Мань, это все правда? – не поверила своим ушам Ксюша. – Ты ничего не приврала? – Ну знаешь! – возмутилась Маня. – Не веришь, спроси у Али! – Ладно, не обижайся, просто это так прямо как в кино. Она с ружьем, а тут врывается отец с пистолетом… Ну сама посуди! – Но так и было! – Ошизеть! На другой день под вечер, когда Маня и Саша делали уроки, в дверь позвонили. Саша пошла открывать. На пороге стояла Аля, держа в руках что-то круглое, плоское, прикрытое кухонным полотенцем и источавшее упоительной аромат. – А Маня-то дома? – спросила она, сияя улыбкой. – Дома. Да вы проходите. Что это у вас? На голос выбежала Маня. – Аля! Привет! – Манечка, это тебе. Я испекла! – Ой, что это? – Пирог с капустой. Я слыхала, ты любишь с капустой… И спасибо тебе, прямо не знаю, если бы не ты… – Аля, знаете, а давайте не будем ничего говорить Элеоноре Федоровне, как будто ничего и не было? Тетю Лену мы уговорим… – Нет, – решительно покачала головой Аля, – нет. Я решила, что пора уж отвечать за свои дела самой… Я сама все ей расскажу, а там уж как она решит. Но я одно точно знаю – если бы не ты, Маня, я сейчас не знаю, что делала бы, пряталась бы где-нибудь, как последняя воровка, скрывалась бы, от каждого милиционера шарахалась… Ведь я не преступница, а обыкновенная дура из провинции. А ты… ты мне всю душу перевернула! На глазах у Али выступили слезы, у Мани тоже. Они стояли с двух сторон вцепившись в круглое блюдо с пирогом, пока Саша не отняла его у них. – А вы Инночку одну оставили? – на всякий случай спросила Саша. – Ну уж нет! Она тут, у Елены Дмитриевны. …Когда Аля ушла, Саша сказала: – Манька, как быть с пирогом? Сами есть будем или наших позовем? – Конечно, позовем! И немедленно. Ты звони Ксюхе, а сбегаю за Гошкой. И пусть Ксенька позвонит Шмакову. Мы все заслужили этот пирог. – Погоди, Маняшка, я хочу тебе сказать… я тебя уважаю! Маня обернулась в дверях: – На фиг мне твое уважение? Мне нужна Гошкина любовь, вот! |
||
|