"Крик в ночи" - читать интересную книгу автора (Вильмонт Екатерина)Глава VIII У АРТИСТКИЛюдмила Михайловна Бенедиктова была очень известной артисткой. Только большинство зрителей знали ее в лицо, а фамилию мало кто запоминал. Она всегда играла простых женщин, городских и деревенских, играла прекрасно, сочно, ярко, могла «вытянуть» ничтожный эпизод так, что он запоминался иной раз на долгие годы. Веселая, жизнерадостная, в последние годы она жила одна. Ее взрослые дети жили далеко от Москвы. И она очень привязалась к дочкам Ирочки Истратовой, с которой тоже подружилась на съемках. К тому же они раньше жили по соседству. Но когда Ирочка разошлась с мужем, знаменитым артистом Малыгиным, и переехала в другой район, их связь не порвалась и Людмила Михайловна еще больше заботилась о девочках, тем более что матери частенько приходилось оставлять их одних. Вот и сейчас она по-настоящему встревожилась. Что там случилось у Мани? Саша всего на год старше Мани, но она разумная, спокойная, а Маня – порох! Легко может попасть и в дурную компанию, и вообще… Сейчас кругом столько страшного, не дай Бог… И что еще за три парня с ней? Но, с другой стороны, хорошо, что она их не скрывает, значит, скорее всего, ребята приличные… Ох, скорее бы уж приезжали… Но вот раздался звонок домофона. – Тетя Мика, это мы! – Открываю. Мальчики и вправду с виду были приличные, только у одного, белобрысого, в глазах плясали такие черти… – Ой, а я вас знаю! – воскликнул он. – Вы в «Чертовой кукле» дачную хозяйку играли! Кайф! Здрасьте! – запоздало поздоровался Леха. – А меня Лешей звать! – Очень приятно, а я Людмила Михайловна. Гошка с Никитой, конечно, тоже много раз видели Людмилу Михайловну на экране, только не могли припомнить, в каких именно фильмах.. – Проходите, проходите, ребятки. Вы голодные? Или сперва поговорим? Картошка еще не готова… – Поговорим, тетя Мика! – ответила за всех Маня. – Ну что ж, пошли пока в комнату! Вы садитесь, садитесь, ну, кто начнет? – Я начну! – отозвалась Маня. – А потом уж Гошка с Никитой продолжат. Возражать никто не стал. Как-никак именно Маня привезла их сюда, где есть шанс хоть что-то узнать о Елене Куценко. – Понимаете, тетя Мика, Гоша и Никита этой ночью прилетели с Майорки. – С Майорки? – нахмурилась Людмила Михайловна. – Это ведь там убили бедную Леночку? – Да, да! Именно поэтому мы к вам и пришли! – Поэтому? – поразилась Людмила Михайловна. – И при чем тут я? – Тетя Мика, они расследуют это дело! И вы помогите им, пожалуйста! – взмолилась Маня. – Погоди, Маняша! Что значит – они расследуют это дело? Я же не сумасшедшая, чтобы мне такую чушь втолковывать! Почему это дело расследуют ребятишки? У нас что, взрослых милиционеров нет? – Тетя Мика, тетя Мика, подождите! Вы помните, я вам рассказывала про художника Шишмарева, который хотел убить свою тещу и сестру бывшей жены? – Ну и что? – А то, что именно Гоша и Никита то дело распутали. Ну и я вместе с ними. – Так ты хочешь сказать… – Маня, позволь я объясню, – перебил девочку Никита. – Людмила Михайловна, это, конечно, громко сказано, что мы расследуем это убийство, на самом деле расследованием занимается испанская полиция. Но мы… мы не верим, что убийцу найдут… И нам кажется, мы в состоянии им в этом помочь. – Помочь испанской полиции? – Да нет… Нам кажется, что следы ведут сюда, в Москву! – Значит, вы хотите помочь нашей милиции? – Ну, в общем, да. – Тогда почему вы явились ко мне, а не на Петровку? – Чтобы не спугнуть преступников… – Час от часу не легче, боженьки мои… – Мы кое-что знаем… И у нас есть две версии. По одной она стала жертвой маньяка, хотя нам кажется, что это не так… – Скажите пожалуйста, у них две версии… Вы что, ребята, не шутите? Не прикалываетесь? Кажется, у вас так говорят? – Не, мы не прикалываемся, – помотал головой Леха. – Они там ее видели, Елену эту, красивая она очень, ну и вот… хотят за нее отомстить. – Боженьки мои, кому? – Убийце, ясное дело! – Но вы же дети! – Вот именно! – закричала Маня. – Кому в голову придет опасаться детей? И мы гораздо больше выясним, чем… поймите, мы будем вроде частных сыщиков, только лучше! – А что я твоей маме скажу? – Ничего, тетя Микочка. Маме – ни звука! – А ваши мамы в курсе? – обратилась она к мальчикам. – Нет, – в один голос ответили Никита и Гошка. – Черт знает во что вы меня хотите впутать… – покачала головой Людмила Михайловна. «Так я и знал, – подумал Гошка, – ничего хорошего из этого не выйдет. Как бы хуже не стало… Если эта тетка настучит Маниной маме…» – Ну, ладно, попробуем, чем черт не шутит… А вдруг вы и вправду что-то узнаете! Задавайте свои вопросы, а там посмотрим. Мальчишки переглянулись. – Никит, начинай ты! – сказал Гошка. – Хорошо. Людмила Михайловна, как вы узнали об этом убийстве? – Как я узнала? Мне кто-то сказал… Дай Бог памяти… Ага, мне сказала гримерша Зиночка. Ой, говорит, Людмила Михайловна, несчастье-то какое, Леночку Куценко зарезали. Она отдыхать на Майорку улетела, а там… Ну, мы поохали, поахали, а потом я спросила, не с мужем ли она туда поехала. Нет, одна. Вот, пожалуй, и все. А через два дня мне позвонила приятельница и сообщила, что муж Леночкин на Майорку вылетел специальным самолетом, чтобы забрать тело. И ее уже похоронили, на ее родине, в Пскове. – Специальным самолетом? – воскликнул Гошка. – А я-то голову ломал, как это ее успели похоронить, ведь на Майорку самолеты раз в неделю летают. А когда про мужа узнал, еще там на Майорке, ну, что он прилетел за… ней, то подумал, что он мог прилететь с пересадкой как-нибудь. Людмила Михайловна, а вы мужа ее знаете? – Видела несколько раз. Он из этих, новых русских, но с виду вполне приличный, воспитанный и вроде любил Леночку. Хотя, должна сказать, она в последнее время грустная была, все жаловалась на усталость. А потом вдруг позвонила, что улетает отдыхать сперва на Майорку, недельки на две, а потом муж к ней присоединится, и они хотят махнуть аж на Таити. – На Таити? Класс! – воскликнул Леха. Все посмотрели на него как на дурачка. Он смущенно откашлялся. – Я глупость сморозил, признаю… – Значит, вы с ней дружили? – спросил Никита. – Дружила? Ну, не то чтобы дружила, но она ко мне тянулась, говорила, я на ее бабушку похожа… Хорошая девочка была… И красивая очень… По-настоящему красивая, не сделанная, как некоторые. А то кое-кого из нынешних красоток если отмыть как следует, ресницы наклеенные оторвать, так и смотреть не на что будет, а Леночка, что называется, природная красавица. И с характером. Целеустремленная, так мечтала актрисой стать… Не сразу у нее получилось. Да в общем-то и не получилось. Не успела. Только-только удача ей улыбнулась… – Почему это? Она ведь и на конкурсе красоты победила, и муж у нее богатенький был… – подал голос Леха. – Так она замуж не за богатого вышла, это потом он разбогател… А ей завидовали, ох как завидовали… Гадости про нее говорили, впрочем, это неудивительно. Любят у нас гадости про удачников говорить, ох любят. А тут вам и красота, и деньги немеряные. – А вы конкретно кого-нибудь знаете, кто ей завидовал? – спросил Леха. Людмила Михайловна грустно улыбнулась: – Многие, ох многие. Но это ж какая зависть быть должна, чтобы до смертоубийства дойти… И потом, уж больно сложно. Зачем на Майорке это делать, нешто у нас в России мало убивают? Нет, не думаю я, что так это было, не думаю. И зря вы, ребятишки, с этим затеялись, только неприятности наживете, а толку никакого не будет. Ну, поговорили, и хватит. Пошли на кухню, надо же гостей кормить; Хозяйка скрылась на кухне. – Манечка, – позвала она через минуту, – помоги мне тут немножко. Маня побежала на зов. – Дохлятина! – произнес едва слышно Шмаков. – Ахи, охи. Ах, она была такая хорошая, ох, она была такая святая-пресвятая! Лажа все это, полнейшая лажа. Небось наркотой баловалась, с преступным элементом якшалась, вот и прирезали ее. – Послушай, ты! – вскипел вдруг Никита. – Ты же о ней ничего не знаешь, к тому же она… ее уже нет в живых, а ты о ней гадости говоришь! Не слыхал? О мертвых или хорошо, или ничего! – Да ты что, с пальмы спрыгнул? А если гад помер, так про него уже нельзя сказать, что он гад? Ну и понятия у тебя! Зашибись! – Ну, понятия у него как раз нормальные, – вступился за двоюродного брата Гошка. – И учти, если женщина говорит про другую женщину одно только хорошее, это неспроста. Значит, покойница действительно была хорошим человеком. – Дурные вы, как я погляжу! Какая женщина? Артистка! Она вам что хочешь сыграет! А сама, может, больше всех ей и завидовала! – Леха, по-моему, у тебя что-то с головкой! – возмутился Гошка. – Пришел в чужой дом, а сам… – Не, ты не понял… Я же не конкретно про эту артистку, – спохватился Леха. – Я вообще… – Вообще? А ты что со многими артистками знаком? – не без яда поинтересовался Никита. – Да ладно; вам, – примирительно произнес Леха, – чего к словам придираетесь, умные очень, да? Но тут их позвали на кухню. Кухня была просторная, сверкающая чистотой, а все стены увешаны деревянными досками и досочками. Каких тут только не было! Светлого и темного дерева, резные, расписные, с выжженным рисунком. – Ух ты, сколько! Это у вас коллекция? – спросил Шмаков. – Да, вроде коллекции. Первые еще мой муж делал, а потом уж я сама стала покупать, друзья начали дарить, вот и собралось… Да вы садитесь, садитесь! На столе стояла миска с печеной картошкой, соленые огурчики, квашеная капуста, нарезанный толстыми ломтями черный хлеб. – Налетай, молодежь! Просить себя дважды они не заставили и быстро смели угощение. Потом еще пили чай с пряниками. Говорили о многом, но Елены Куценко больше не касались. И вдруг Никита задал вопрос: – Извините, Людмила Михайловна, а где жила Елена? – На Большой Никитской, – машинально ответила Людмила Михайловна. – В доме, где магазин «Пышка». Номера я не помню. А зачем тебе? – Просто спросил… – А еще у них дача была, говорят, роскошная, я там не бывала. Какой-то поселок для новых русских, с охраной и… Да бросьте вы, ребята, это не для вас… – Да-да, конечно, только, если можно, ответьте еще на один вопрос, – тихо попросил Никита. – Ну, если на один… – Людмила Михайловна, а у Елены… подруги были? – Подруги? Были, как не быть. – Много? – Не знаю; не спрашивала, а вот две подруги были точно. – А как их зовут, вы не знаете? – Знаю, представь себе. Одну зовут Валентина, а вторую Соня. Они манекенщицы. Одна у Зайцева работала. – Кто? – спросила Маня. – Соня. – А фамилии? Фамилии их вы не знаете? – Чего не знаю, того не знаю. А вот фотографию могу показать. Людмила Михайловна поднялась из-за стола и ушла в комнату. – Фотки – это класс! – прошептал Шмаков. – По фоткам мы этих цапель враз отловим. – Каких цапель? – недоуменно взглянул на друга Гошка. – Ну, манекенщицы все эти длинноногие, как цапли, – объяснил Леха. – Тощие, мосластые, и чего в них хорошего? – На вкус и цвет товарищей нет, – сухо бросил Никита. – Вот, нашла, – с очками на носу вернулась Людмила Михайловна. Она протянула ребятам две цветные фотографии. На одной была запечатлена целая группа – три высокие девушки, одна красивее другой, двое мужчин, в одном из которых все сразу узнали знаменитого артиста Бойцова, и маленькая, полненькая хозяйка дома. А на второй только Людмила Михайловна и одна из девушек, блондинка. – Это Валентина! – сказала Людмила Михайловна. – Черненькая Леночка, а вот эта – Соня. – Тетя Мика, а вы нам не дадите на денек эти карточки? – умильно улыбаясь, попросила Маня. – Мы их только переснимем и сразу вернем. – Зачем это? – нахмурилась хозяйка дома. – Ну, тетя Микочка, пожалуйста! – Вы, значит, все-таки не успокоились? Собираетесь этим делом заняться? – Нет, то есть да… Ну, на всякий случай… – смущенно забормотала Маня. – А если с вами что-нибудь плохое приключится? Я же до смерти себе не прощу! – Да что с нами может случиться из-за фотографий, тетя Микочка? – Тогда зачем они вам? Никита, который во время разговора не отрываясь смотрел на фотографии, вдруг сказал: – Вообще-то вы правы, Людмила Михайловна. Не надо нам никаких фотографий. Мы не будем лезть не в свое дело. Пусть этим занимаются те, кому положено. Маня и Шмаков вытаращили глаза от удивления, а Гошка все сразу понял. У Никиты была превосходная зрительная память, и он наверняка узнает этих красоток даже через год. А пожилой артистке будет спокойнее. И перед Маниной мамой ей не придется чувствовать себя виноватой. Людмила Михайловна взглянула на Никиту с подозрением. Но у него был такой незамутненный честный взгляд, что она расплылась в улыбке: – Умничка! Правильно говоришь – пусть этим займутся те, кому положено. А дети тут ни при чем. У них своя, детская, должна быть жизнь. Нечего вам с таких лет нагружать себя всей этой гадостью. Успеете еще. Гадости на ваш век хватит. Маня испуганно взглянула на Гошку, а тот ей подмигнул. Она обрадовалась. Раз Гошка ей подмигивает, значит, у них есть общие тайны… |
||
|