"Поле бесчестья" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид)

Глава 21

– «Принц Адриан», это «Гефест-Центральный». Подтвердите запрос разрешения на вылет.

Кивнув рулевому – будь наготове! – капитан Алистер МакКеон нажал вмонтированную в подлокотник кресла кнопку коммуникатора.

– «Гефест» – диспетчерскому пульту. «Принц Адриан» запрос разрешения на вылет подтверждает.

– «Принц Адриан», вас понял. – Голос в коммуникаторе выдержал паузу, после чего сообщил: – Разрешение дано.

– «Принц Адриан» начинает работу по стартовому расписанию, – доложил МакКеон. – Приступаем к расстыковке.

Потом он повернулся к рулевому и приказал:

– Отдать швартовы.

– Есть отдать швартовы, – подтвердил рулевой и набрал короткую команду на клавиатуре. – Расстыковка произведена.

– Проверить зону вылета.

– Есть проверить зону вылета.

Вахтенный тактик занялся сенсорным обзором, а МакКеон терпеливо ждал. Ему довелось стать свидетелем того, как капитан одного крейсера проявил нетерпение, а в зоне отлета оказался сбившийся с курса челнок…

– Зона свободна, сэр. Имеется пять легких транспортников в направлении два-один-восемь-ноль-девять-пять, расстояние от двух до пяти километров. Координаты «Аполло» ноль-три-девять, расстояние семь и пять десятых километра.

– Подтверждено на маневровом дисплее и диаграмме участка, – доложил рулевой.

– Доклад принят. Малый вперед.

– Есть малый вперед.

Тяжелый крейсер задрожал и, покинув причальное гнездо, начал медленно отдаляться от базы. МакКеон видел на дисплее уплывающую прочь чудовищную громаду «Гефеста».

– Держать взятый курс! – скомандовал капитан.

Рулевой подтвердил приказ, и МакКеон включил собственный экран обзора. Как раз в тот момент, когда из своего причального гнезда вынырнул «Аполло». Оба военных корабля разошлись, избегая столкновения импеллерных клиньев, после чего МакКеон нажал кнопку вызова.

– Полковник Рамирес, – ответил низкий голос.

– Стартовали по расписанию, полковник. Время прибытия – расчетное.

– Спасибо, сэр. Благодарим за помощь.

– Это самое меньшее, что мы можем сделать, полковник, – ответил МакКеон и откинулся в кресле.

Полковник Томас Рамирес и майор Сьюзен Хибсон были потрясены чрезвычайно низкими результатами проверки боевой готовности личного состава. Обвинять при этом было некого. Просто-напросто батальону морской пехоты, приданному линейному крейсеру «Ника», недоставало серьезных тренировок. Множество произведенных замен и соответственно отток опытных кадров усугубили положение настолько, что командир батальона и его заместитель решили предпринять незамедлительные меры, вне зависимости от того, сколько еще времени «Ника» простоит на приколе. В конце концов, Королевская морская пехота не должна терять боевые качества из-за того, что флотских умников угораздило испортить свою посудину.

Соответствующий доклад по команде привлек к просьбе полковника внимание ни больше ни меньше как генерала, дамы Эрики Вондерхофф. Конечно, командование космопехоты не могло отдавать приказы Флоту, однако генерал предоставила Рамиресу право ходатайствовать от ее имени перед флотскими чинами о транспортной поддержке намечающихся учений.

Флот ответил согласием на просьбу вставить батальон Рамиреса в транспортный график, правда, десантироваться при этом предлагалось на Мантикору. Планета-метрополия находилась в непосредственной близости от «Гефеста» и располагала подходящими полигонами. Например, не устроит ли полковника Рамиреса заметенный сейчас снегами лагерь Джастин в Верхнем Слайго? А если полковник хочет испытать своих морпехов в жаркой пустыне – как насчет лагеря Маастрихт в герцогстве Западного Ветра?

Однако, по мнению полковника, настоящие учения можно было провести лишь на Грифоне. Если считаться с тезисом, что плачевное состояние вверенного ему подразделения можно изменить к лучшему лишь с помощью тренировок в нечеловечески тяжелых условиях, полковника можно было понять: во Вселенной встречалось немного мест, способных соперничать с зимним Грифоном. Своеобразный наклон планетарной оси обеспечивал планете экстремальные климатические условия, не говоря уже о том, что большая ее часть все еще оставалась девственной и необжитой.

Проблема, однако, заключалась в том, что Мантикора-Б, второй член в системе двойной звезды и светило планеты Грифон, находилась почти в одиннадцати световых часах от орбиты «Гефеста», то есть около двух с половиной мантикорских суток лету для корабельных катеров. А поскольку предельная продолжительность полета катера с полной загрузкой почти вдвое меньше, проблема казалась неразрешимой.

Однако пути Провидения неисповедимы: поделившись за рюмочкой своими невзгодами с капитаном МакКеоном, Рамирес внезапно узнал, что «Принц Адриан» и корабль капитана Веницелоса «Аполло» намереваются в рамках тестирования оборонительных систем совершить гиперпространственный прыжок к Мантикоре-Б. А значит, они вполне могут попутно доставить на Грифон отряд морской пехоты с «Ники» вместе с десантными катерами. Высшим командованием подобное сотрудничество между родами войск могло только приветствоваться. Рамирес, само собой, принял предложение с благодарностью, в результате чего боевые корабли Флота Ее Величества «Принц Адриан» и «Аполло», приняв на борт шесть сотен морпехов, точно по расписанию покинули базу «Гефест» и отбыли к Грифону.

– И все-таки, Скотти, почему вы вызвались лететь? – спросила Сьюзен Хибсон.

Лейтенант Скотти Тремэйн, помощник старшего тактика, исполнявший одновременно обязанности дежурного по шлюпочному доку крейсера, молча смотрел, как она разворачивает новую пластинку жвачки. Вообще-то Скотти считал привычку жевать жвачку отвратительной, но майору подобную вульгарность прощал. Давно зная эту женщину, он высоко оценивал ее действия во время рейда на «Ворон» и понимал, что ей слишком много времени приходится проводить в боевой броне. Такое могло испортить характер и манеры кому угодно: трудно расслабиться и отдохнуть, если твоя одежонка представляет собой аналог танка докосмической эпохи.

Сейчас она отправила пластинку в рот и принялась жевать, не сводя с лейтенанта тяжелого взгляда. Он пожал плечами.

– Полковнику нужен пилот, мэм.

– У него есть пилот, – сказала Хибсон. – Толковый малый, которого он прихватил с «Ники».

– Да, мэм. Но меня беспокоит навигационная система, – ответил юноша, выдержав взгляд майора с нарочитым простодушием. – старшина Харкнесс и я провели полную диагностику, но, вот ведь незадача, никакого дефекта не выявили. А мне кажется, что он есть.

– Вот как? – Хибсон задумалась. Никто не вводил молодого офицера в курс дела, но он, похоже, и сам сообразил, что к чему. – Надеюсь, речь не идет об аварийном состоянии?

– Никоим образом, мэм. Просто мы с ним предпочитаем держать систему под присмотром: так оно спокойнее. Случись какая неполадка – всякое ведь может быть, – а мы тут как тут. Мигом все починим… и занесем, что требуется, в протокол.

Хибсон приподняла бровь.

– А вы сообщили о своих подозрениях капитану МакКеону?

– Так точно, мэм. Капитан считает, что за десантные катера отвечает полковник Рамирес, но если он попросит о небольшой технической поддержке, то капитан, так и быть, прикомандирует нас на несколько дней к пехоте.

– Понятно… – Хибсон вытащила было жвачку изо рта, но снова отправила ее обратно и пожала плечами. – Что ж, поговорю с полковником. Если он разрешит вам участвовать в высадке, я не против.

– Внимание! Внимание! Личному составу Девятого батальона. Высадка через тридцать минут. Готовность номер один! Все по местам! Все по местам!

Как только репродукторы объявили готовность, мужчины и женщины на борту «Принца Адриана» и «Аполло» пришли в движение. Две роты морских пехотинцев с «Ники», которым по боевому расписанию предстояло десантирование с немедленным переходом в атаку, уже были облачены в броню. Их более удачливые товарищи, отставив кофе, отложив игральные карты или электронные книги, принялись натягивать скафандры, по укоренившейся в войсках традиции не жалея крепких словечек для конструкторов.

Флотские скафандры предназначались главным образом для длительной и достаточно сложной работы в вакууме. Скафандры морпехов, с другой стороны, хоть и несравненно удобнее боевых доспехов, были намного более громоздкими и сложными в обращении, поскольку включали в себя легкую броню и были предназначены не только для вакуума, но и для чуждой планетной среды. Правда, каждый морпех твердо знал, что на первом месте должно стоять не удобство, а безопасность, но настоящего боя вроде бы не намечалось. И даже самые закоренелые скептики не могли не признать, что для человека, облаченного во «вторую кожу», самый свирепый буран Грифона (а то и Сфинкса) будет представлять собой лишь неудобство. Что, учитывая краткосрочные метеопрогнозы, не могло не радовать.

Морпехи «Ники» выстроились в шлюпочном отсеке, где собралось немало их товарищей с «Принца Адриана», – как водится, одни пришли посочувствовать, другие позлорадствовать. Бойцы «Ники» отвечали напускной бравадой, утешая себя тем, что пехота без учений не живет и насмешники наверняка скоро окажутся в не лучшем положении. Кроме того, по батальону ходили упорные слухи насчет «особого» характера намечаемой операции.

Скотти Тремэйн занял место в кресле пилота-дублера «Ники-1», командного бота полковника Рамиреса. Майору Хибсон предстояло десантироваться на «Нике-2»: предполагалось, что в случае отказа системы связи полковника она примет командование операцией на себя. Следующий по старшинству офицер, находившийся на борту «Ники-3», готовившейся стартовать с «Аполло», капитан Тайлер, должен был при соответствующем стечении обстоятельств заменить майора.

Как только катер отстыковался и рулевой, старшина первой статьи Хадсон, взглянув на лейтенанта из-под полуопущенных век, подался вперед, чтобы включить внутренние цепи, в тесную кабину просунулась битая-перебитая, как у чемпиона по боксу, физиономия старшины Харкнесса.

– Пока все выглядит нормально, мистер Тремэйн, – заявил Гораций и незаметно подмигнул. – Но все же малюсенькая неполадочка в навигационной системе имеется. Я ее идентифицировал.

– Прекрасно. Я буду иметь это в виду, – нейтральным голосом отозвался Тремэйн.

– Да, сэр.

Физиономия исчезла, и вот в наушнике Тремэйна затрещал голос полковника Рамиреса:

– Хадсон, доложите готовность.

– Слушаюсь, сэр.

Нонком взглянул на панель, где как раз в этот миг красный огонек индикатора сменился зеленым.

– Отстыковка завершена. Внутренний люк закрыт, герметизация произведена. Наружный вакуумный люк открыт. Катер к старту готов.

– Хорошо. Доложите дежурному по шлюпочному отсеку и следуйте его указаниям.

– Есть, сэр! – ответил Хадсон и переключился с внутреннего коммуникатора катера на связь с кораблем.

Семь ботов отделились от тяжелого и легкого крейсера и на полной планетарной тяге начали снижение к бело-голубой поверхности. Десантирование производилось по усложненному варианту, предусматривавшему максимальную скорость и максимальную конспирацию. Легко засекаемые по возмущениям поля антигравитационные устройства не включались, а генераторы помех должны были сбить с толку любые системы обнаружения, хотя ничего похожего на пустынном материке не наблюдалось.

Вхождение в атмосферу оказалось столь резким, что раскаленные носы, крылья и стабилизаторы ботов засветились. За первым толчком последовала тряска: спускавшиеся в аэродинамическом режиме, без антигравитации боты подхватили мощные атмосферные вихри.

Разумеется, катера были рассчитаны на буйство стихии, но пока еще никто не нашел способа приспособить к таким условиям человеческие желудки. Некоторые солдаты лишь ухмылялись, однако многим с трудом удавалось удерживать завтрак внутри. А кое-кому и не удалось.

Двигатели ревели громче, чем буря: боты стремились как можно скорее проскочить самые динамичные слои атмосферы и приблизиться к заданному сектору приземления. Отслеживавший их траектории капитан МакКеон улыбнулся: шесть катеров ни на йоту не уклонились от курса, и лишь один каким-то безумным завихрением снесло в сторону.

Главный старшина Харкнесс снова засунул голову в захламленную кабину. На его физиономии сияла улыбка.

– Да, старшина? – произнес Тремэйн, не отрывая глаз от приборов.

Старшина Хадсон был поглощен тем, что отслеживал аэродинамические показатели.

– Я подумал, сэр, может быть, вам захочется узнать… Навигационная система, похоже, совсем сдала. Можете себе представить, получается, будто мы отклонились от курса аж на тридцать градусов.

– Это неслыханно, старшина. Совершенно неслыханно. Я полагаю, что вы можете отключить самописцы: какой смысл фиксировать неверный курс. Ну а мы со старшиной Хадсоном постараемся сделать все как надо. Мы очень постараемся.

Не отрывая глаз от дисплея, Томас Рамирес по укоренившейся привычке рассеянно проверил рукой оснащение. «Ника-1» с каждой секундой уклонялась от заданного курса все дальше: разумеется, оттого что буря оказалась слишком сильной. Полковник слегка улыбнулся, а потом, ощутив чье-то приближение, вскинул голову.

– В чем дело, боец? Почему не пристегнуты? – начал было он, но осекся, вздохнул и насупил брови. – Старший сержант Бэбкок, будьте так любезны, объясните мне, какого, собственно говоря, черта вы здесь делаете?

Айрис Бэбкок встала навытяжку.

– Осмелюсь доложить, сэр, я заблудилась. Приняла эту посудину за один из катеров «Принца Адриана».

– Ганни, неужто нельзя придумать что-то получше? На «Принце» нет Марк-Тридцать.

– Сэр, я…

– Лучше вам помолчать, Ганни!..–рявкнул полковник и повернулся к собственному батальонному старшине, старшему сержанту Франсуа Ивашко. – Надеюсь, Франсуа, старший сержант Бэбкок занесена в вахтенный журнал в качестве прикомандированного наблюдателя?

– Никак нет, сэр. Я…

– Исправьте это упущение Я просто удивляюсь. Неужели вы до сих пор не знаете, как много значат бумажки! Теперь мне придется оформлять присутствие Ганни Бэбкок задним числом, согласовывая с майором Естаченко и капитаном МакКеоном.

– Так точно, сэр. Виноват, сэр. Немедленно исправлюсь, сэр, – выпалил Ивашко с неожиданно лучезарной ухмылкой.

– И чтобы больше такого не случалось, – буркнул Рамирес. – Что же до вас, – повернувшись к Бэбкок, он погрозил ей пальцем, – то извольте сесть в кресло, пристегнуться, и чтоб без моего ведома – ни с места. Ясно?

– Так точно, сэр!

– «Ника-2» вызывает полетный контроль, – отчетливо произнесла в коммуникатор майор Хибсон. – Сообщаю, что в связи с утратой связи с «Никой-1» командование, согласно боевому распорядку, переходит ко мне до возобновления контакта.

Откинувшись в кресле, она с оттенком сожаления скользнула взглядом по своему пульту и пробормотала себе под нос:

– Обскакал меня полковник, но что делать? Придется остаться в лавке – не бросишь же ее без присмотра.

Сказать, что вокруг уединенного охотничьего приюта бушевала пурга, значило не сказать ничего. Свирепый ветер со скоростью шестьдесят километров в час обрушивал на заграждение сплошную снежную массу, завывая с такой безумной яростью, что здравомыслящий человек никогда бы не заподозрил, что в такую погоду кто-то может находиться снаружи.

И дал бы маху. Пятеро мужчин и женщин сгрудились под защитой навеса, вглядываясь в ночь и проклиная себя за то, что взялись за эту чертову работенку. Разумеется, их снабдили защитными костюмами с обогревом и всем необходимым снаряжением, но даже лучшая амуниция начала барахлить, когда скорость отдельных порывов ветра превысила сто километров в час. Это являлось очередным косвенным подтверждением того факта, что нанял их не иначе как чокнутый. Смешно даже думать, будто в такое ненастье кому-то приспичит подкрасться к дому.

Наверх они, разумеется, не смотрели и вынырнувшую с подветренной стороны крылатую тень не видели – тем более что свирепый вой ветра заглушал даже надсадный рев двигателей.

Посадка была произведена виртуозно. Ведомый твердой рукой старшины Хадсона катер, дрожа под напором урагана, завис на высоте трех метров, выпустил шасси и стремительно упал на массивную скалу, присмотренную с помощью донных радаров. Силу толчка поглотили амортизаторы: катер закачался, как пьяный, но тут же установленные донные крепления свели качку на нет и зафиксировали судно. Когда Хадсон деактивировал систему управления полетом, Тремэйн потрепал его по плечу:

– Здорово, старшина! Лучше, чем здорово!

– Рад стараться, сэр! – с улыбкой ответил Хадсон, и тут в кабину снова просунулась голова Харкнесса.

– Сэр, по-моему, вся эта пехтура собирается сойти с катера, – сказал он лейтенанту. – Как, по-вашему, не приглядеть ли за ними?

– Сойти? В такое ненастье? – откликнулся Тремэйн, отключая фиксатор, чтобы отодвинуть кресло от приборной панели. – Ну что ж, старшина, Флот просто не может оставить этих простофиль без присмотра. Без нас, при эдакой-то погоде, им нипочем не найти дорогу назад.

– Вот и мне, сэр, так подумалось, – пробормотал Харкнесс, протягивая лейтенанту парализатор. – Надеюсь, сэр, вы надели теплое белье?

Дрожащие от стужи охранники успели заметить лишь, как из снежного марева появились какие-то фигуры. Какие именно, им уточнить уже не удалось. Официальный план учений, разработанный полковником Рамиресом, предусматривал снятие часовых условного противника, а потому атакующий взвод получил помимо стандартных боевых лазеров еще и парализаторы. Охранники охотничьего домика оказались на снегу без сознания, так и не поняв, что подверглись нападению.

– С этими-то как, сэр? – спросил через коммуникатор скафандра старший сержант Ивашко, ткнув сапогом одно из обмякших тел.

– Ну, не на снегу же бросать, – отозвался полковник Рамирес. – Еще замерзнут.

Он огляделся по сторонам, силясь разобрать что-то сквозь снежную завесу, потом присмотрелся к электронной карте, составленной на «Принце Адриане» по данным орбитальной съемки, произведенной до ухудшения погоды, и кивнул:

– Ага, Ганни, вон там должен быть ангар. Оттащите их туда.

– Есть, сэр! – откозырял Ивашко и, выбрав по тактическому дисплею внутри шлема маяки двух ближайших бойцов, отдал приказ: – Култер, ты и Мальтус поработаете няньками. Тащите этих спящих красавчиков и красавиц под крышу.

Главный старшина Харкнесс не жаловал морскую пехоту. Это чувство, которому он и не пытался найти объяснение, было у него едва ли не врожденным, однако сегодня ему пришлось сделать исключение. Старшина шел по пятам Тремэйна, одним глазом приглядывая за своим лейтенантом, а другим наблюдая за людьми полковника Рамиреса.

Сняв наружную охрану, морпехи взяли охотничий домик в кольцо, обнаружили и вывели из строя наземную коммуникационную линию и блокировали спутниковую связь с помощью генераторов активных помех. На все это ушло меньше четырех минут. Тем временем полковник Рамирес собрал штабной взвод и закрепил за каждой дверью группу бойцов.

Лейтенант Тремэйн увязался за самим полковником – так же, отметил последовавший за лейтенантом Харкнесс, поступила и старший сержант Бэбкок. Харкнесс покачал головой – по всему выходило, что Ганни Бэбкок считает это дело личным, и никто не помешает ей принять в нем участие.

Подойдя к главному входу, полковник подергал за ручку. Дверь оказалась заперта, но Рамиреса это не остановило. Сунув под мышку парализатор – в его ручищах тяжеленное оружие казалось карманным пистолетом, – он снял с портупеи маленькую плоскую коробочку, приложил к замку и нажал кнопку.

Защелка отошла. Толчком ноги Рамирес распахнул дверь. Поток холодного воздуха ворвался в помещение, и оттуда донесся возмущенный возглас. Не моргнув глазом, офицер нажал на спуск парализатора и оказался внутри прежде, чем обездвиженное тело упало на пол.

– Один готов, – пробормотал он в коммуникатор. Следом за полковником вошла Бэбкок.

– Уже двое, – прозвучал в шлемофоне чей-то голос.

– Трое, – доложил еще кто-то, подключенный к той же линии. – О, уже четверо.

Тремэйн вступил в обшитое панелями помещение следом за Бэбкок, а замыкал шествие Харкнесс. Все остальные, каждая группа со своего направления, также проникли внутрь и продвигались в глубь здания, вырубая всех, кто попадался по пути.

Совсем даже неплохо, подумал Харкнесс, и тут позади него послышался изумленный голос.

– Какого че…

Харкнесс мгновенно развернулся и увидел здоровенного малого, уставившегося на него, разинув рот. Гораций выругался. Этот тип уже тянулся к кобуре, так что пускать в ход парализатор не было времени. Пришлось действовать прикладом: хороший удар в челюсть отправил противника на пол не хуже, чем полноценный заряд.

– Дерьмо! – послышался чей-то голос, когда удар сотряс коридор.

Харкнесс понимал, что шум поднялся из-за его оплошности, однако сожалеть и смущаться было некогда. Захлопали двери спален: проснувшиеся «гости» домика выскакивали наружу.

Одного из них сбил выстрелом парализатора полковник, другого – лейтенант Тремэйн. Кто-то из противников успел произвести выстрел из импульсного ружья – к счастью, только один и не достигший цели. Рамирес срезал сразу троих – двух мужчин и женщину – широкоугольным парализующим лучом, вообще-то не слишком эффективным, но неплохо сработавшим на малом расстоянии.

Одна дверь распахнулась под самым носом у Бэбкок: находившиеся за ней мужчина и женщина одежды на себе почти не имели, но и сна у них не было ни в одном глазу. Прежде чем Бэбкок успела отреагировать, женщина ухватилась за ее парадизатор и попыталась вырвать оружие.

Выругавшись, Харкнесс хотел вывести нападавшую из строя, но сцепившиеся женщины находились слишком близко друг от друга, и он не мог прицелиться. А спустя мгновение надобность в его помощи отпала: едва ее соперница вцепилась в парализатор обеими руками, Бэбкок оттолкнулась от пола, использовав удерживаемое врагом оружие, как гимнаст перекладину, и нанесла обеими ногами удар в живот. Учитывая, что на ней был боевой костюм седьмого размера с соответствующей обувью, удар получился впечатляющим.

Нападавшая покатилась по полу, едва не сбив с ног своего приятеля, который, не успев даже крикнуть, присоединился к ней: едва ноги Бэбкок коснулись пола, она вырубила этого малого резким ударом левого локтя по черепу. После чего старший сержант отступила на шаг и выстрелом из парализатора успокоила свою так и не успевшую восстановить дыхание противницу.

Один миг – и все было кончено. На глазах у несколько удивленного такой результативностью Харкнесса Бэбкок на всякий случай пальнула из парализатора в лежавшего без сознания мужчину и, покосившись на старшину через плечо, буркнула в коммуникатор:

– Ты бы еще в барабан с порога забил или в трубу задудел!

– Отставить, Ганни! – отрезал Рамирес.

Несколько мгновений полковник стоял неподвижно, задействовав на полную мощность акустические анализаторы скафандра, после чего расслабился.

– Вроде бы никого не угробили, – пробормотал он, быстро подсчитал разбросанные по коридору тела и сообщил по связи: – Дюжина, повторяю, уложена дюжина.

Замолчав, Рамирес обернулся к Харкнессу, и тот подобрался в ожидании взбучки, однако полковник молча погрозил ему пальцем и отвернулся.

«Черт побери, – подумал Харкнесс, – может быть, морпехи не так уж и плохи…»

Пять минут спустя, согласно отчетам, все посты охраны были сняты. Тем не менее Рамирес не пренебрег мерами предосторожности: полковник все делал наверняка. Расставив людей, чтобы перекрыть доступ к центральной лестнице, он двинулся вверх по ступеням в сопровождении Бэбкок, Ивашко и Тремэйна. Харкнесса никто не звал, однако и приказа остаться он не получил, а потому пристроился рядом с Бэбкок.

Дверь с лестницы была заперта. Рамирес попытался снова пустить в ход свою волшебную коробочку, однако малый, находившийся внутри, не доверял электронным замкам. Запор оказался старомодным, механическим, и полковник, пожав плечами, вручил свой парализатор Ивашко.

Итак, им не удастся просто погрузить этого типа в беспамятство и неподвижность на пару часов. Обстоятельства требовали более активных действий, и этот поворот событий Рамиреса не огорчил.

Отступив назад, к краю лестничной площадки, он приподнялся на носки и метнулся к двери. Места для разбега у него было всего три шага, но не существовало такой двери, которая смогла бы остановить Томаса Рамиреса. Деревянные планки разлетелись в щепки, и сквозь образовавшуюся дыру он влетел, как метеор.

Человек, спавший по ту сторону двери, обладал кошачьей реакцией. Еще не открыв глаз, он уже вскочил и сунул руку под подушку, но все же на долю мгновения опоздал. В тот самый миг, когда его пальцы коснулись рукоятки импульсного излучателя, могучая длань Рамиреса сгребла ворот его дорогой пижамы.

Мощный рывок сбросил Денвера Саммерваля с постели, причем рука, державшая оружие, задела за кроватный столбик. Завопив от боли, бретер перелетел спальню и ударился о противоположную стену, по дороге выронив излучатель. Поразительно, но даже будучи застигнутым врасплох во сне, даже после такого броска Саммерваль умудрился приземлиться на ноги и мгновенно встать в оборонительную стойку. Он потряс головой, чтобы оправиться от неожиданности и сфокусировать взгляд, и полковник не стал ему мешать. Он предпочел выждать: дать противнику возможность прийти в себя и перейти в атаку.

И она последовала. Денвер Саммерваль не любил рукопашного боя, считая точный выстрел лучшим способом решения самой сложной проблемы, однако ему не раз доводилось убивать людей и голыми руками. Только вот в быстроте и силе завзятый дуэлянт заметно уступал Рамиресу, не говоря уже о том, что в контактном скафандре драться сподручнее, чем в пижаме.

Отбив удар противника левой рукой, полковник с силой пушечного ядра вогнал правый кулак в его солнечное сплетение, а когда тот с воплем сложился вдвое, приложил его левым. Убийца снова отлетел назад, но Рамирес, не дав ему удариться о стену, поймал его на лету и швырнул животом вниз на край кровати. Последовал железный захват горла и залом запястья за спину.

В тщетной попытке освободиться Саммерваль дернулся и тут же взвыл от боли – Рамирес заехал ему по крестцу коленом.

– Право же, мистер Саммерваль, – тихо сказал полковник. – Барахтаться уже не стоит.

Убийца застонал, теперь не столько от боли, сколько от унижения, а Рамирес оглянулся через плечо. Ивашко положил на кровать маленькое записывающее устройство.

– Вы узнаете мой голос, мистер Саммерваль? – спросил полковник.

Не желая отвечать, Денвер стиснул зубы, но когда пальцы, способные крошить камни, вывернули его запястье, завопил снова.

– Я задал вопрос, мистер Саммерваль, – укорил Рамирес. – Нехорошо молчать, когда вас спрашивают. Это невежливо.

Саммерваль завопил, забился и, откинув голову как можно дальше назад, выкрикнул:

– Да! Да!

Его звучный, аристократический голос был искажен болью и ненавистью.

– Вот и хорошо. В таком случае вы наверняка догадываетесь, что привело меня сюда.

– Пошел ты!.. – прохрипел Саммерваль.

– Как грубо! – почти добродушно произнес Рамирес. – А я как раз собирался задать еще один вопрос. Итак, – голос полковника зазвучал холодно и сурово, без намека на недавнюю притворную мягкость, – кто заплатил вам за убийство капитана Тэнкерсли?

– Пошел к черту, ты, сукин сын! – выдохнул Саммерваль.

– Это неправильный ответ, – снова с укором сказал полковник. – Боюсь, мне придется проявить настойчивость. Уверен, вы мне все расскажете.

– С какой, черт возьми, стати? – пробормотал Саммерваль, исхитрившись выдавить полузадушенный смешок. – Скажу… так ты тут же… меня… прикончишь… Проваливай!..

– Мистер Саммерваль, мистер Саммерваль… – Рамирес вздохнул.–Я бы, может, и не прочь вас убить, но ведь капитан с меня за это голову снимет. Так что кончайте упрямиться и отвечайте на вопросы.

– Черта с два!

– Сдается мне, лучше бы вам подумать, – проговорил полковник таким зловеще вкрадчивым тоном, что Скотти Тремэйн побледнел и отвернулся. – Убивать вас, мистер Саммерваль, я, как и сказал, не стану. Но вот насчет того, что вам не будет больно, никаких разговоров у нас, помнится мне, не было.