"Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1" - читать интересную книгу автора (Боровичка Вацлав Павел)

ДЕЛО «БЕЛЫХ РАБЫНЬ»

Генуэзский порт – это обшарпанные борта грузовых судов, масляные пятна на поверхности воды и масса плавающего мусора, это аромат дальних странствий и вонь грязных углов. Генуэзский порт – это и узенькие улочки высокой эстакады автострады, ведущей на виа Грамши. Экскурсоводы предостерегают туристов от посещения этих мест. Они небезопасны. Особенно после наступления темноты.

Однако улочки портового района находятся всего в нескольких шагах от цивилизации, которой гордятся местные жители, и соседствуют с кварталами ослепительных витрин модных заведений и обитыми бархатом уютными ресторанами, в которых учтивые официанты обслуживают богатых посетителей. Улочки, соседствующие с широкими, залитыми огнями вывесок и рекламных табло бульварами, темны. Вероятно, чтобы свет не вскрывал пороки и грязь преступного мира, в котором правят продавцы наркотиков и торговцы «белыми рабынями».

Марсель и Генуя еще совсем недавно удерживали мировое первенство среди перевалочных пунктов торговли «белыми рабынями». Сегодня транспорт с дорогим товаром, следующий на восток или на запад, чаще появляется в международных аэропортах. Время от времени полицейским из «скуадра мобиле» удается провести успешную операцию против работорговцев атомного века.

…Патруль генуэзской полиции уже несколько дней следил за старым, видавшим виды моторным судном под бразильским флагом. Оно не разгружалось и не принимало товар. На палубе полеживали два-три матроса, и иногда прогуливался пожилой всегда со вкусом одетый господин. Именно он в один прекрасный день в сопровождении двух блюстителей порядка появился в портовом полицейском участке.

Один из полицейских нес чемоданчик иностранца. Он положил багаж перед комиссаром. Марио Коффино открыл чемоданчик и увидел сотни фотографий молодых девушек. Одни из них были сняты обнаженными, другие – в костюмах танцовщиц.

– Это все, что вы обнаружили? – спросил комиссар у подчиненных.

Полицейский в форме кивнул.

– Ваше имя, сеньор? – обратился комиссар к задержанному.

– Бартоломео Парзи, – спокойно ответил седоватый щеголь.

– Национальность?

– Я бразильский подданный, – ответил задержанный и протянул комиссару свой заграничный паспорт.

– Хорошо. Ваша профессия, позвольте полюбопытствовать?

– Я хозяин судна.

– Ас какой целью прибыли в Геную?

– Ожидаю груз.

– Можно узнать, какой? – спросил комиссар Коффино.

– Разве не все равно, какой груз?

– Разумеется, – сказал комиссар, потому что знал об иностранце больше, чем подозревал задержанный.

Уже несколько дней полицейские в штатском следили за Парзи, прогуливавшимся по припортовым улочкам. Он посещал кабаре, третьеразрядные бары и дешевые салоны со стриптизом, несколько раз за ним закрывались двери публичных домов, он допоздна задерживался в домах, где жили сутенеры. На судно, как правило, он возвращался под утро и всегда твердой, в отличие от большинства матросов, походкой, абсолютно трезвый. Поэтому с самого начала было ясно, что он посещает ночные заведения не для того, чтобы развлекаться. Когда его спросили, что он ищет в заведениях, имеющих дурную славу, иностранец не замедлил с ответом и с усмешкой сказал:

– Я антрепренер варьете, сеньор, ищу таланты – молодых и способных артисток, танцовщиц, которым могу предложить неплохую карьеру в Южной Америке. Если это не известно сеньору комиссару, то я могу сказать, что у нас европейские танцовщицы пользуются большой популярностью, особенно блондинки.

Сеньору комиссару это было хорошо известно, и именно поэтому он послал фотографии танцовщиц, найденные в чемоданчике Парзи, в центральное полицейское управление в Риме. С фотографий сделали копии, которые затем были отправлены в парижскую штаб-квартиру Интерпола, а также на Леон-гард-штрассе в Равенсбург (ФРГ), где расположен «Комитет по борьбе с торговлей девушками».

Уже через несколько дней поступила информация, что многие из изображенных на фотографиях девушек объявлены без вести пропавшими. Это подтвердили австрийский посол, Интерпол и западно-германская полиция. Теперь рассеялись последние сомнения в том, что Бартоломео Парзи – торговец девушками или, по меньшей мере, агент организации, занимающейся такой торговлей. Однако комиссар генуэзской полиции не имел никаких доказательств, поэтому был вынужден отпустить бразильца. Но конфискованные фотографии помогли объяснить несколько загадочных исчезновений девушек…

…Нина Санпьетри еще школьницей привлекала к себе внимание мужчин. У нее была точеная фигурка, зеленые искрящиеся глаза и пышные волосы. Бойкая и самоуверенная, она думала, что знает, чего хочет от жизни. Как и многие пятнадцатилетние девчонки Нина завидовала славе киноактрис, певиц и танцовщиц, мечтала о шикарных автомобилях, дорогих мехах и сверкающих драгоценностях, которые она видела на фотографиях модных «звезд». Когда Нине исполнилось шестнадцать и она уже пережила первую неудачную любовь, девушка прочитала в газете объявление балетмейстера Рафани, предлагавшего красивым девушкам курсы танцев в своей частной школе и обещавшего старательным ученицам головокружительную карьеру.

Рафани оказался семидесятилетним господином, и ни одной из его учениц не могло даже в голову прийти, что седой, страдающий ревматизмом, заслуженный балетмейстер преследовал тайные корыстные цели. Ученицы доверяли ему, делились с ним своими заботами и секретами и были благодарны, когда однажды он предложил им шанс добиться желанной славы – сообщил, что агент известного варьете подыскивает девушек для танцевального ревю.

Естественно, многие согласились и были готовы сделать все ради заманчивой карьеры. Легкомысленным, им и в голову не пришло ничего плохого, когда их почти обнаженными поставили перед фотообъективом. Они знали, что на пути в мир большого шоу-бизнеса и среди «звезд» танцевальных ревю нет места для излишней стыдливости.

Нина Санпьетри верила, что ей улыбнулась удача. Через неделю она подписала контракт с театральным агентством, пообещавшим ей ангажемент в одном из увеселительных заведений Генуи. Так она оказалась в «Скале» и уже через несколько вечеров поняла, что кабаре изнутри выглядит иначе, чем снаружи. Ей пришлось работать за пару сотен сначала солисткой-танцовщицей, затем исполнительницей стриптиза, а когда на улице начинало светать, она должна была подсаживаться к столикам пожилых господ и зарабатывать лиру за лирой, потому что получала от шефа комиссионное вознаграждение в зависимости от суммы, заплаченной гостями за выпивку.

Это типичная история. Красивая, но не очень умная девушка мечтала о блестящей карьере, увиденной в слащавых кинофильмах, в которых деревенская простушка становится женой миллионера или, по меньшей мере, всемирно известной «звездой», получающей сказочные доходы. Когда же девушка осознала, что она соблазнилась позолотой, мишурой, что реальность совсем иная, то, как и в большинстве аналогичных случаев, было уже поздно.

Нина Санпьетри до глубины души была несчастлива и, вероятно, поэтому во второй раз попалась на ту же самую уловку. Она готова была пожертвовать всем, чтобы расторгнуть контракт и покинуть ненавистное заведение, в котором должна была проводить ночи напролет. Именно в этот момент среди гостей кабаре появился элегантный, смуглый, черноволосый и симпатичный пожилой господин, который пришел в восторг от ее выступления и через официанта передал ей, что посчитает за честь пригласить сеньорину к своему столику.

Нина приняла приглашение. Он представился девушке агентом прославленного бразильского варьете и после непродолжительной светской беседы сделал ей заманчивое предложение. У нее заблестели глаза. Бартоломео Парзи показался ей сказочным принцем. Нина поведала ему о своем затруднении: она подписала договор, согласно которому вынуждена работать в заведениях агентства балетного антрепренера Рафани. Симпатичный латиноамериканец лишь небрежно махнул рукой.

Он не бросал слов на ветер: быстро договорился с хозяином кабаре «Скала» и с Рафани, назначил Нине встречу и принес счастливой девушке билет до Парижа. «Все улажено, путь к славе открыт», – сказал он. Остался, правда, один нюанс, но. это пустяк, сущая безделица: хозяину кабаре «Скала» и Рафани были заплачены отступные, иначе они не отпустили бы Нину. Речь идет о формальности, достаточно, чтобы Санпьетри подписала расписку, в которой обязуется выплачивать долг из будущего жалованья. Нина понятия не имела, что она подписывает. Не подозревала, что эти несколько десятков тысяч лир окажутся для нее кандалами, которые превратят ее в рабыню.

Сотрудникам Интерпола удалось отыскать следы пребывания семнадцатилетней Нины в Париже. Она жила в небольшом пансионе из так называемых «хоутел гарни», расположенном на одной из улочек, ведущих от площади Этуаль. По свидетельству хозяйки, ее часто посещали мужчины. Затем танцовщица выехала в неизвестном направлении. Девушка исчезла.

Лишь спустя два года ее родители получили письмо, в котором Нина сообщила, что живет в Рио-де-Жанейро и что там ей хорошо. Однако ее мать почувствовала между строчек то чувство отчаяния и безысходности, которое охватывало ее дочь. Поэтому она сразу же написала ответ, в котором умоляла Нину вернуться домой в Падую. Через три недели письмо вернулось назад с отметкой почтамта «адресат неизвестен». Нину Санпьетри бесследно поглотил преступный мир. В картотеке Интерпола ее карточку из ящика с делами живых переместили в ящик с делами мертвых…

Копакабана – один из лучших пляжей мира, хотя находится в многомиллионном Рио и окружен многоэтажными отелями и увеселительными заведениями. В ночном баре «Маримба», каких здесь множество, сидит Джузеппе Данджело и с интересом наблюдает за искусством местных танцовщиц. Господин Данджело – швейцарец и самый что ни на есть специалист в этой области. Но и его, профессионала, смог увлечь захватывающий ритм бразильской самбы и многообещающие движения полуобнаженных танцовщиц.

Едва представление закончилось, он договорился с одной из исполнительниц о встрече. Они сели в машину и закончили ночь в номере отеля; И только после этого Джузеппе Данджело предложил танцовщице выгодный контракта билет в Европу. О себе он сообщил, что является агентом одной западногерманской фирмы и приехал в Рио, чтобы набрать двадцать – тридцать красавиц и привезти их в Европу. Ангажемент обеспечен, высокая плата гарантирована. Единственное условие: повиновение, дисциплина и согласие выступать «топлесс» – без верхней части одежды. Любая из бразильских танцовщиц не настолько стыдлива, чтобы ее смутило подобное условие, и девушка согласилась. К тому же гости небольшого кабаре «Маримба» на Копакабане также никогда не были особенно строги и прощали танцовщицам некоторую небрежность в костюмах, даже если они выступали в платьях из сетки.

Джузеппе Данджело выполнил данное ему поручение, нашел подходящих девушек и убедил их, что его предложение весьма выгодно, а затем, как товар, приготовленный к отправке, передал их западногерманскому хозяину ночных заведений Гейлборн-Фуксу и получил от него комиссионные. Позаботился он и о том, чтобы уладить выездные формальности.

Когда в день отлета двадцать три молодые девушки и плешивый хозяин ночных заведений на такси добрались до международного аэропорта Рио-де-Жанейро, о себе напомнила местная полиция и пригласила всю компанию в небольшой автобус. Вместо того, чтобы занять места в самолете, вылетающем в Европу, танцовщицы и Гейлборн-Фукс очутились в полицейском управлении. Предпринимателя обвинили в торговле живым товаром для публичных домов, и присутствующие красавицы были тому ярким подтверждением.

Но как бразильская полиция узнала о готовящейся акции? На этот раз она получила сообщения сразу из двух источников: от одного старого танцовщика, которому господин Гейлборн-Фукс не заплатил жалованье, и от отслужившей свой век исполнительницы стрептиза, которую хозяин западногерманских ночных заведений однажды без колебаний выставил на улицу.

Предприимчивый немец три дня провел за решеткой, затем был выдворен из страны. Полицейское управление направило в штаб-квартиру Интерпола в парижском предместье Сен-Клу просьбу оказать содействие в установлении судьбы других двенадцати бразильских танцовщиц, которых, благодаря усилиям деятельного пятидесятилетнего предпринимателя, удалось все же вывезти из Рио-де-Жанейро в Нюрнберг. Мулаток сопровождала из Бразилии его девятнадцатилетняя дочь Далия.

Девушки и раньше работали в ночных барах танцовщицами, исполняли стриптиз, поэтому не раздумывая подписали в Рио-де-Жанейро показавшиеся им выгодными договоры. После этого они оказались бессильными изменить свою судьбу. В этом деле участвовали не только агенты Интерпола, но и представители бразильского министерства иностранных дел. Так общественности стало известно об условиях, на которых танцовщицы согласились выступать в ФРГ. Подписывая контракт, они не задумывались над его сутью, а речь шла о явной эксплуатации, нарушении гарантированных прав человека.

Танцовщицы обязывались выступать в ансамбле или солировать где угодно и когда угодно – по желанию хозяина. Рабочее время от девяти часов вечера до семи часов утра, то есть десять часов. Они получали лишь половину мизерного заработка, вторую половину шеф удерживал за оплату залога, который, согласно договору, в сто раз превышал их дневной заработок.

Девушки быстро поняли, в каком положении оказались. Но никто насильно не заставлял их подписывать договор, они добровольно прилетели в ФРГ, где стали рабынями своего хозяина. Нетрудно догадаться, каким образом им в соответствии с профессией пришлось зарабатывать на жизнь.

Бразильский посол в Федеративной Республике Германии Фаусто Кардон заявил по этому поводу:

– Я не могу запретить им работать здесь, если они сами этого хотят, но я должен позаботиться о том, чтобы их труд был оплачен надлежащим образом.

Девушки не возвратились на родину. Продолжали работать. Привыкли. Их не заботило ничто, кроме того, как заработать побольше денег. Забыв о человеческом достоинстве, ради популярности и сомнительной славы, они стали рабынями атомного века, невольницами эпохи, когда западные средства массовой информации непрестанно цитируют Билль о правах человека.

Проблема порабощения женщин и проституции в капиталистических странах стала темой многих международных совещаний на высшем уровне.

Статистика, публикуемая в капиталистических странах, просто вопиюща! Она взывает к действию. Как минимум пятьдесят тысяч девушек и женщин исчезают ежегодно в Европе, а о том, что происходит на остальных континентах, существуют лишь предположения. Число украденных, совращенных и порабощенных, наконец, без вести пропавших, растет из года в год. Авиация облегчила рабовладельцам атомного века их деятельность, а наркотики стали их лучшим помощником. Сегодня им не нужны кандалы и темницы в трюмах кораблей, достаточно таблетки, парализующей волю девушки, и авиабилета на другой конец света.

Красивая девушка, немного вялая из-за принятого перед полетом порошка от тошноты (их предлагают пассажирам стюардессы), садится в самолет со своим сопровождающим в парижском аэропорту и в тот же вечер исчезает в улочках Танжера или через день в Буэнос-Айресе. Отыскать безвестную девушку, когда часто даже ее родители не знают, что она уехала, и, тем более, куда уехала, практически невозможно.

Генеральный секретарь Интерпола Марсель Сико попытался разобраться в причинах, приводящих молоденьких девушек на наклонную плоскость, по которой они затем скатываются все ниже и ниже. Они наивны, легковерны, не осознают всей опасности преступного мира, готовы рисковать всем, думают, что их ждут веселые приключения, чувствуют себя слишком самостоятельными и не долго раздумывают перед отъездом в далекие страны в одиночку или в сопровождении незнакомых мужчин.

Современные работорговцы, не брезгующие ради денег ничем, применяют новейшие методы. Они разыскивают свои жертвы не только в кварталах распутства европейских городов, но и в многочисленных танцевальных залах, студенческих кафе, на концертах поп-музыки, среди независимых студенток, пытающихся познать обратную сторону жизни при помощи марихуаны. Если работорговцу удается приучить девушку к наркотикам, а путь к этому легкий и быстрый – он победил. За единственную сигарету с марихуаной девушка безвольно, и не утруждаясь моральными запретами, пойдет за ним на край света.

Нелегко писать о так называемых «бэттери герлз». Речь идет о системе эксплуатации, которой не место в жизни цивилизованного мира. Система «бэттери герлз» противоречит основным правилам человека, ведет к деградации чувства человеческого достоинства.

Позвольте процитировать слова Стефана Бэрли:

«Подобно тому, как бройлерный метод промышленного выращивания птиц, когда куры помещаются в отдельные боксы для повышения их яйценоскости или для более быстрого прироста в весе, ввел в обиход выражение «бэттери хенз» («бройлерные куры»), так и торговцы девушками обогатили английский язык выражением «бэттери герлз». Речь идет о девушках, которых «хозяева» постоянно пичкают наркотиками и держат их взаперти в маленьких каморках, напоминающих клетки.

Необходимо объяснить еще одно новое выражение современного английского языка: если девушка позволяет пичкать себя наркотиками, то знатоки в этой области говорят, что она «заряжает батарею». Такая «заряженная» девушка затем планомерно «разряжается» для услуг клиентов».

Система «бэттери герлз» – новинка, пришедшая в восьмидесятые годы откуда-то из азиатских стран в лондонский Ист-Энд. Здесь она стала поистине золотой жилой для подпольных бизнесменов, всех местных негодяев. Стоит прободрствовать ночь на улицах Уайтчепела и Олдгейт-Иста, на Кейбл-стрит, выпить пару кружек имбирного пива с завсегдатаями кабаков в окрестностях Коммершел-роуд и Брик-лейн, и перед вами откроется потрясающая картина. Только в этой части Лондона живет несколько сот «бэттери герлз».

Установить точное число этих современных рабынь не представляется возможным. Многие из них совсем не выходят на улицу, клиентов водят к ним прямо в каморки. Среди «бэттери герлз» есть и работающие женщины, или так называемые «спутницы», приехавшие в Лондон на работу из-за границы. Они живут в других районах, а вечером приезжают в злачные места «зарядиться» наркотиками, а затем одурманенные в течение нескольких часов обслуживают клиентов.

У рабовладельца простая «работа». Он должен лишь доставать наркотики, а девушки за ними приходят сами, потому что без них уже не могут. Утверждают, что те, кто хоть, однажды пережил опьянение гашишем, марихуаной или героином, считают сексуальное возбуждение житейской банальностью. Привыкшие к сильному возбуждению уже не могут жить без допинга и готовы ради получения очередной дозы наркотиков на все.

Еще раз процитируем Стефана Бэрли: «В окрестностях Брик-лейн и Кейбл-стрит есть немало домов, в которых в трех, четырех или пяти комнатах проживает до двадцати «цветных», в большинстве своем переселенцев, прибывших в страну из-за границы в поисках работы. Рабовладелец «заряжает» вечером свою «батарейку» и берет ее с собой в один из таких домов, где одурманенная наркотиками девушка в течение ночи поочередно вступает в связь со всеми желающими. «Бэттери опэрейтэ» (battery operator) находится неподалеку, чтобы контролировать сделки и взимать плату, а также следить за тем, чтобы вовремя «зарядить свой аппарат», если действие наркотика начнет прекращаться раньше, чем девушка обслужит всех жильцов дома».

Кажется невероятным, что в цивилизованном мире находятся люди, занимающиеся подобными делами. Но они есть и утверждают, что такая система менее жестока, чем принуждение девушек к согласию голодом и побоями, потому что девушка сама, как они считают, «добровольно» освобождается от своего естественного сопротивления.

Как только девушка впервые попробует наркотики, каждый, кто может предоставить ей новую их порцию, значит для нее куда больше, чем отец, друг, любовник. Девушка становится совершенно безучастной и легко управляемой, а в отношении гарантированных человеку прав – абсолютно бесправной.

Несколько лет назад в мировой печати можно было встретить сообщения о судьбе шведа Лундберга и его невесты Гунеллы. Эти двое молодых людей, любившие друг друга, решили вместе провести отпуск. Купили авиабилеты и с согласия родителей вылетели на Ближний Восток.

Сначала путешествие проходило по намеченному плану. Молодые люди чувствовали себя, как в сказке из «Тысячи и одной ночи». Мечети, минареты, узкие улочки, по которым безмолвно проскальзывают закутанные в разноцветные ткани женщины – все это для европейцев, тем более северян, было впечатляющим зрелищем.

Но жениху и невесте недоставало опыта путешественников. Им и в голову не пришло, что в этом экзотическом мире ценные вещи и документы следует носить с собой. В один прекрасный вечер, вернувшись в отель, они обнаружили, что их чемоданы опустошены.

Современные молодые люди не теряются. Йеран Лундберг и его невеста Гунелла заявили о краже директору отеля и в местную полицию, но сразу поняли, что деньги им никто не вернет, поэтому решили найти работу и заработать деньги на обратную дорогу.

Неизвестно, почему они искали работу в барах и ресторанчиках. Если бы они хоть немного были знакомы с местными нравами, то обходили бы их стороной. В ресторанчиках и ночных заведениях на Востоке работают исключительно мужчины. Девушка, решившая получить здесь место, должна быть отупевшим, бесчувственным созданием, потому что некоторые арабы абсолютно не стыдятся проявления своих мужских желаний.

Лундбергу не удалось найти работу, зато удалось его невесте. Хозяин ресторанчика, говоривший по-английски, заверил белокурых шведов, что они не должны ничего бояться, ведь его заведение из числа приличных, и он сам будет присматривать за подругой господина Лундберга. К тому же молодой человек может ежедневно провожать девушку на работу утром и встречать вечером.

Несколько дней все вроде бы было в порядке, хотя заработка Гунеллы едва хватало на оплату номера в отеле и дешевую еду. Надежда приобрести билет на самолет в Стокгольм таяла. Лундберг действительно сопровождал свою невесту на работу и обратно, а все остальное время пытался найти работу. Ему не везло. А в конце недели на поиски работы у него уже не оставалось сил.

Однажды, как и в предыдущие дни, Йеран пришел к ресторанчику около одиннадцати часов вечера. Немного походил туда-сюда, потом подумал, что уже довольно поздно, а Гунеллы все нет, и вошел внутрь. Ресторанчик уже был пуст. Он сел за столик и заказал пиво, думая что Гунелла еще занята на кухне. Официант не говорил по-английски, но знал Лундберга. Он принес пиво и письмо. Конверт он молча положил возле кружки с пивом. Швед вскрыл конверт и извлек несколько банкнотов и письмо от своей Гунеллы, написанное по-английски.

Это было невероятное сообщение: его возлюбленная, с которой он жил как молодожен в медовый месяц, лаконично сообщала, что познакомилась с человеком, которого полюбила, и решила остаться с ним.

Письмо было подозрительным сразу по нескольким причинам. Прежде всего, почему Гунелла писала по-английски? Почему девушка, которая еще вчера пылала к Йерану любовью, вдруг решила променять его на кого-то другого, да еще именно тогда, когда их обокрали в отеле? Этому было одно объяснение: Гунелла действовала не по своей воле и написала письмо под диктовку человека, знавшего только английский язык.

Естественно, Лундберг первым делом отправился в полицию, где по его заявлению составили протокол и попросили у него фотографию Гунеллы. Затем несчастному молодому человеку было обещано сделать все, что будет в их силах. Но так полицейские говорят даже в безнадежных случаях. День за днем Лундберг ходил по улицам города, осматривал ресторанчики и ночные заведения, показывал хозяевам и официантам фотографию Гунеллы, но все лишь отрицательно качали головой. В отчаянии, не зная что и предпринять, он снова отправился в полицию.

Комиссар порылся в бумагах на столе и нашел рапорт, в котором сообщалось, что указанная шведская подданная работает в одном из баров, заключив обычный контракт, что согласно существующим предписаниям, она официально обратилась с просьбой разрешить ей работать. Прошение было удовлетворено.

Вскоре Лундберг разыскал свою невесту. На ней было незнакомое ему платье, она сидела у стойки бара, смотрела невидящим взглядом, разговаривала с ним равнодушно и безучастно, словно с чужим человеком. И снова повторила то, о чем сообщала в письме: ей хорошо, она останется в баре и не вернется к нему. Гунелла говорила, как заведенный автомат, как во сне, вероятно, она сама не осознавала своих слов. Молодой человек понял, что кто-то за несколько дней приучил ее к наркотикам и превратил ее в «бэттери герлз».

Финал этой истории очень напоминает концовку приключенческого романа, но это не выдумка, Лундберг сам все рассказал газетчикам. Сначала он попробовал насильно увести ее из бара. Но в тот момент, когда Йеран тащил Гунеллу к выходу, появился «вышибала», сдавил ему горло и вышвырнул на улицу. Невесту шведа отвели назад и вновь усадили у стойки бара.

Тогда Лундберг решил действовать иначе. На следующий день он купил соломенную шляпу, надел темные очки, явился в бар и сходу спросил у бармена, можно ли ему получить блондинку у стойки и за сколько. Он заплатил вперед. Это были те самые деньги, которые он нашел в «прощальном письме» Гунеллы. Оказавшись один на один со своей невестой в комнатке на втором этаже над баром, он попытался объяснить Гунелле создавшееся положение. Но девушка находилась под действием наркотиков и не понимала, что происходит. Не внимала она и его доводам. Ее заботило только одно – вовремя получить очередную дозу наркотика.

Лундберг не растерялся и использовал это обстоятельство, пообещав девушке отвезти ее в другое заведение, где она получит все, что захочет. Затем он усадил Гунеллу в такси и отвез прямо в консульство. Вызвали врача. Его вмешательство было своевременным. После прилета в Стокгольм Гунеллу сразу положили в больницу. Лечение наркоманов – сложное дело, даже если врачи имеют дело с новичком, для которого употребление ядовитого зелья еще не стало многолетней привычкой.

Расчеты работорговцев просты и крайне циничны. «Доза» наркотиков стоит несколько десятков долларов, но наркоманки порой не могут заплатить ни цента. Поэтому они, получив «дозу», готовы лечь в постель с любым клиентом, а «хозяева» получают за свои наркотики прибыль в десятикратном размере. Это выгодный бизнес, но ужасное преступление, позор цивилизации.

Однако в некоторых случаях охотники за женщинами прибегают к более изощренным методам. Дело матери и дочери – Анны и Хельги Нейман из Линца является тому классическим подтверждением. По сути, речь в данном случае идет не о каком-то нововведении, а о веками практиковавшемся трюке брачных аферистов: респектабельный господин во цвете лет, изображая из себя истинного джентльмена, втирается в доверие к одинокой женщине и легко использует ее в своих целях.

Перед рождественскими праздниками госпожа Анна Нейман решила провести свой зимний отпуск в швейцарском центре горного туризма Санкт-Мориц. Там она, естественно, посещала ночные заведения, которых в перворазрядном городке туризма предостаточно, и в одном из них на танцевальной площадке познакомилась с интересным, немногословным, со вкусом одетым сорокалетним мужчиной, представившимся ей оптовым торговцем Анри де ла Бурдоннэ.

В жизни Анны Нейман – миловидной тридцатисемилетней женщины, не было большого семейного счастья. Замужество ее не было продолжительным. После развода она сама воспитывала дочь Хельгу. Потянулись долгие годы, посвященные дочери. Теперь Анна находилась в возрасте, когда женщина особенно благодарна за малейшее проявление внимания. Анри де ла Бурдоннэ не был красноречив, но его слова как целительный бальзам ложились на израненную женскую душу.

– Я весь вечер смотрел на вас, мадам… С той минуты, когда заметил вас, я понял, что судьба благосклонно ниспослала мне женщину, о которой до сих пор я напрасно мечтал…

Разумеется, это всего лишь избитые фразы. Но в четыре часа утра на танцевальной площадке, освещенной мягкими разноцветными лучами прожекторов, под томные звуки музыки эти банальные слова приобретали колдовскую силу.

Бутылка «шабли», непродолжительная поездка на такси, и они входят в со вкусом обставленные апартаменты в приюте, расположенном высоко в горах. Анна Нейман забывает обо всем на свете и прежде всего о долгих годах одиночества. Она была счастлива, что встретила интересного, красивого и богатого француза. Их роман продолжался всего несколько дней, затем любовник уехал. Бизнес есть бизнес.

Несколько недель спустя месье де ла Бурдоннэ появился в дверях квартиры Анны Нейман в Линце. Она бросилась ему на шею и представила своей шестнадцатилетней дочери Хельге.

Это' была привлекательная блондинка с белоснежной кожей. С первой же минуты торговец понравился ей. Это чувство было взаимным. Через несколько дней мать узнала, что дочь полюбила ее любовника со всей страстью вдруг пробудившейся в ней женщины.

Прежде чем распрощаться с семейством Нейман, месье Анри пригласил мать с дочерью на несколько дней к себе в Париж. Они долго ожидали сообщения, когда им можно приехать. В феврале Нейман получили телеграмму, содержание которой не только обрадовало их, но и возбудило жажду приключений, дальних странствий. Месье Анри сообщал, что должен осуществить неотложную поездку в Дамаск и был бы счастлив, если бы дамы смогли взять отпуск и отправиться вместе с ним. Он обо всем позаботится, материальные расходы берет на себя. Какая женщина устоит перед таким предложением? О Дамаске говорят, что это красивейший город в мире. Мысль о том, что из опостылевшей февральской слякоти они перенесутся под синее небо, в край, залитый солнцем, и к тому же в обществе милого Анри, не позволила им долго колебаться. Они сели в самолет и через несколько часов уже были в аэропорту Дамаска. Это произошло в конце февраля.

Затем события развивались как в хорошо поставленном фильме. Просторная американская машина с водителем в ливрее, прекрасно обставленная вилла на окраине города. Прислуга в пестрых галаби[3], расшитых золотом, изысканные блюда, джентльменское поведение красивого собеседника. Восточное великолепие, воздух, пропитанный возбуждающим запахом духов, и вкусный, как птичье молоко, десерт. Все это казалось двум женщинам из Линца сном наяву.

Месье Анри не ел десерта – многие мужчины не любят сладкого. Но мать и дочь отведали его. Затем обе потеряли сознание.

Они очнулись на полу грузовика со связанными руками и ногами и с кляпом во рту. Долго, бесконечно долго они тряслись по жаре среди песков, губы без воды у них потрескались. Наконец машина остановилась в небольшом порту, где у причалов стояло несколько старых грузовых судов. Мужчины в галаби выгрузили женщин, словно тюки с товаром, отнесли под брезентовый тент и вытащили изо рта кляпы. Осмотревшись, Нейман увидели, что они не одни. Под брезентом посадки да судно ожидал другой «товар»: еще полдюжины европеек.

Затем приехал изысканно одетый араб, перед которым все низко кланялись. Он приказал дать женщинам воду, чтобы они могли умыться, и на хорошем английском велел им привести себя в порядок. В тот же день к деревянному причалу пристала белая яхта, с которой на берег сошел еще один восточный «набоб», сопровождаемый вооруженной охраной. Они зашли под брезент и принялись осматривать женщин. Покупатель не ограничился одними лишь взглядами. Он ощупывал «товар», осматривал зубы, проверял на ощупь шелковистость волос. Затем он удовлетворенно кивнул, и сделка состоялась. А где-то далеко, на шикарной вилле получил комиссионные за двух хорошеньких рабынь вполне приличный с виду француз, назвавшийся Анри де ла Бурдоннэ.

Несколько месяцев спустя в мировой печати появилось сообщение французского репортера и его подруги-журналистки. Во время своей поездки на Ближний Восток они брали интервью у одного арабского шейха – богатого нефтяного магната. В его резиденции они случайно встретили обеих похищенных женщин. В гареме шейха мать и дочь жили в необычайной восточной роскоши и материальном достатке, но были всего лишь бесправными рабынями своего господина, который по отношению к ним мог позволить себе абсолютно все. А что полиция? Она считала, что у нее нет оснований для принятия каких-либо мёр, так как мать и дочь Нейман стали «законными» женами влиятельного господина, прекрасный дворец которого, расположенный среди садов, охранялся вооруженным отрядом.

Торговцы живым товаром изобретательны, высокие барыши стоят того, чтобы немного пошевелить мозгами. И все же многие из них терпят неудачу. Несколько лет тому назад в югославском городе Суботица перед судом предстал австрийский подданный венгерского происхождения Иштван Мольнар. Полиция обратила внимание на этого богатого коммерсанта, проживавшего в лучшем отеле, по двум причинам: за короткое время он третий раз появился в городе, что само по себе необычно (ведь Суботица не является ни курортным, ни туристским центром), и каждый раз давал в газеты объявления, в которых обещал девушкам выгодную работу в венских заведениях. Единственное условие – возраст от шестнадцати до восемнадцати лет.

Мольнар выдавал себя за владельца ресторанов и увеселительных заведений, однако у комиссара местной полиции возникли небезосновательные сомнения, что работа, которую почтенный дядюшка из Вены предлагал неискушенным девушкам, больше подошла бы прошедшим Крым и Рим девицам. Комиссар приказал начать наблюдение за подозрительным гостем, а сам основательно познакомился с его прошлым. Оказалось, что Иштван Мольнар не хозяин ресторанов и ночных баров, не владелец отеля, как сообщил гость швейцару в гостинице, а всего лишь обыкновенный коммивояжер, кочующий от деревни к деревне в небольшом грузовом автомобиле и предлагающий свои товары каждый день в новом месте.

Однако господин Мольнар предлагал не только товары, разложенные на столике у машины, но и фотографии полуобнаженных девиц, а также живых, согласных на все, натурщиц. От этой деятельности до вербовки девушек для ночных заведений Вены оставался один шаг. И Мольнар его сделал. Бывшему коммивояжеру пришлось держать ответ перед судом в Суботице за совершение уголовного преступления, так как югославская полиция установила, что он поставлял девушек в заведения венского дельца Адольфа Марковича.

Жуан Альварадо сидел за рулем грузовика дальнего следования и сонно смотрел на серую дорогу. Стояло безрадостное пасмурное октябрьское утро. Только что рассвело. Он выехал еще затемно из гаража в Пелотасе и вез груз в Базилио (штат Риу-Гранди-ду-Сул).

Недалеко от Олимпии, где дорога начинает подниматься к невысоким холмам и проходит неподалеку от уругвайской границы, он увидел трех девушек. Две из них сидели на обочине, склонив головы на колени, а третья отчаянно «голосовала». В намерения Жуана Альварадо не входило делать остановку, поскольку было еще очень рано и поблизости не было ни одной деревни. Но когда Жуан проезжал мимо девушек, у него возникло ощущение, что с ними не все в порядке, и он остановился.

Девушки не бежали к машине, как другие «голосующие» на дорогах, а плелись к ней из последних сил. Они были молоды, но очень истощены. В глубоко запавших глазах читались безысходность и ужас. Руки девушек были в синяках и кровоподтеках, а на Лицах виднелись свежие царапины. Белокожие незнакомки говорили по-английски. Перекрикивая друг друга, они рассказывали о чем-то, а в глазах их застыл страх.

Жуан Альварадо не понимал ни слова по-английски, а девушки не знали португальского. Все же он понял, что они пережили какую-то трагедию, и видел, что девушки находятся в том состоянии, когда необходима медицинская помощь.

Водитель сделал галантный жест: развернулся и поехал назад в Пелотас. Грузовик остановился возле полицейского участка.

Рассказ трех девушек был потрясающим.

Они оказались американками – единственными, оставшимися в живых из танцевальной группы из десяти человек, за два года до этого отправившейся из Голливуда в турне по Латинской Америке. Остальные девушки не вынесли мук и садистского обращения хозяйки балетной школы мадам Карпентер.

Американский консул в дальнейшем узнал, что ранее ни одна из девушек не имела опыта танцовщицы. Они отозвались в Голливуде на объявление, прошли краткий курс обучения, получили от мадам Карпентер небольшой аванс на экипировку и подписали контракт на долгосрочное турне по Латинской Америке.

Их карьера началась в одном из ночных заведений Рио-де-Жанейро, откуда они затем переехали в глубь Бразилии. С самого начала хозяйка принуждала их после представления уделять внимание гостям. Кто отказывался – оставался без еды и питья и сразу после выступления отправлялся в домашнюю темницу, где «провинившихся» ожидала жестокая экзекуция, а попросту говоря, побои.

Мадам Карпентер, с которой девушек связывал договор, обращалась с ними, как с животными. Непокорных воспитывала суровыми наказаниями, одну из американок, не желавшую покориться, «ассистенты» на глазах у всех забили до смерти. Танцовщицы выступали в ночных заведениях на периферии, но мадам Карпентер не удалось получить новый ангажемент, и она поместила девушек в убогом домике с красными фонарями у входа, толкнув их туда, откуда возврата нет.

Три девушки решились на отчаянный шаг. Движимые сознанием, что им нечего терять, они обезвредили одну из надзирательниц публичного дома, забрали ключи, открыли входную дверь и убежали. Когда Жуан Альварадо нашел их на обочине дороги, ведущей в Базилио, они уже совершенно выбились из сил.

Девушки вернулись в Соединенные Штаты, и их делом занялось ФБР. Расследование начали с изучения полицейской картотеки, размещенной в современном здании на вашингтонской Пенсильвания-авеню. Следователям с самого начала было ясно, что мадам Карпентер не новичо к и не любитель в своем деле. Вскоре была найдена карточка с ее фотографией, которую показали девушкам, опознавшим свою хозяйку. Затем в течение нескольких минут компьютер ФБР выдал информацию: Хелен Карпентер и Маделейн Мэруайн – одно и то же лицо, на совести которого уже были кое-какие грехи.

Британская подданная Мэруайн, которую не только английская, но и французская, и западногерманская полиция знала также под фамилиями Кларк и Гилер, уже много лет занималась контрабандной торговлей «белыми рабынями». Она привлекала их при помощи старого испытанного способа – объявлений, затем уезжала с «труппой» в турне, которое заканчивалось где-нибудь в Касабланке, Танжере, Бейруте или Триполи. Там девушкам предлагалась заманчивая возможность участвовать в новых ансамблях, но они должны были выплатить сумму, указанную в договоре. Тут появлялся некий солидный господин, одалживавший танцовщицам деньги, и они оказывались в его руках.

Мэруайн провела несколько таких операций. Одна ее «балетная труппа» исчезла в Северной Африке, о чем узнали агенты полиции. Но у многоопытной мадам был свой человек в полиции. Ее вовремя предупредили, она успела упаковать чемоданы и через несколько часов уже сидела в самолете, вылетевшем из Триполи в Южную Америку, где пропала из поля зрения полицейских.

Однако вскоре она все же предстала перед судом. В Нью-Орлеане (штат Луизиана, США) ее задержали при попытке похищения четырнадцатилетней девочки и приговорили к тюремному заключению сроком на тринадцать дней. После выхода на свободу она выехала в Монтевидео, где стала вербовщицей для публичных домов Бразилии и Аргентины.

Интерпол начал расследование. Во все стороны разлетелись фотографии работорговки. Ее арестовали на другом краю света в австралийском городе Сиднее с паспортом на имя Хелен Карпентер.

Опытная преступница отпиралась, но затем вынуждена была сдаться под давлением улик. Она «заговорила», и сотрудники Интерпола вышли на след международной организации с разветвленной сетью филиалов и центром в Монтевидео, торговавшей «белыми рабынями».

Шефом прибыльного предприятия был Ральф Лигуори. Двух его ближайших помощников звали Моралес и Бриньони. Альберта Моралеса уже давно разыскивали Интерпол и ФБР, и через несколько дней, по требованию парижской штаб-квартиры Интерпола, он был арестован в Монтевидео уругвайской полицией. Этот делец подпольного бизнеса тоже «заговорил». Через несколько дней комиссар Кабрис начал крупномасштабную операцию. Уругвайская полиция окружила дом, в котором находилась резиденция международной организации работорговцев.

Пресса того времени сообщала о сильной перестрелке. Полиция была вооружена автоматами и гранатами со слезоточивым газом, но преступники яростно защищались, открыв огонь из автоматического оружия. С обеих сторон были убитые. При помощи пожарной лестницы полицейским удалось проникнуть в вентиляционную шахту и забросать гангстерское гнездо гранатами со слезоточивым газом. За решетку к Моралесу попал и Бриньони. Их сообщник Роберто Дордо, раненный в ходе перестрелки, умер по дороге в больницу. Но Ральфу Лигуори повезло. Он ушел из дома незадолго до того, как прибыла полиция.

Целый год полицейские пытались напасть на его след. Его арестовали с документами на имя Бенедетто Арены в номере отеля в Осло. Он предстал перед присяжными и был осужден. Однако любое наказание не могло компенсировать поруганную честь и исковерканные судьбы нескольких сотен невинных девушек из разных стран мира, которых объединяло только то, что они были молоды, красивы, доверчивы и очень наивны.

По сообщениям мировой печати, взятым из статистических данных, периодически публикуемых Интерполом, постоянными членами подпольного синдиката по торговле девушками было несколько тысяч преступников. Они занимались вербовкой наивных красоток, их выучкой, доставкой, а также охраной рабынь.

Поскольку спрос на девиц для удовлетворения сексуальных запросов определенной части мужской половины населения планеты в международном масштабе достиг кульминационной точки, то синдикат усовершенствовал методы работы и свою систему и расширил торговлю не только «белыми», но теперь уже и «черными», «желтыми», «коричневыми рабынями», и не только женщинами, но также мужчинами и детьми. Термин «белая рабыня» уже давно не отражает сути проблемы. Более точным является определение «сексуальное порабощение».

Мэри Эллисон, занимающаяся изучением этой проблемы, пишет: «Кое-кто может подумать, что при сексуальном порабощении, когда зависимость, по сути, основана на вымогательстве, речь идет не о порабощении в прямом смысле слова, поскольку жертва при определенном риске может изменить свое социальное положение. Но если принять во внимание цену этой свободы, то сразу отвергается такая возможность. Если при классическом рабстве речь в основном идет о лишенной свободы жизни, то при сексуальном порабощении – об угрозе социальному и общественному статусу личности».

Решение начать новую жизнь, принимаемое девушками легкого поведения, что, между прочим, случается довольно редко, во многих случаях равняется моральному самоубийству. А иногда и физическому. Это едва ли можно назвать свободной возможностью изменить свою судьбу в лучшую сторону.

В каирском аэропорту оживленное движение было уже в пятидесятых годах. Африканский мегаполис издавна притягивает к себе туристов, а также торговцев подозрительным товаром, аферистов и других темных личностей. Каир испокон веков считался перекрестком цивилизаций, а также ярмаркой распутства, центром мошенничества, преступности и безудержной погони за наживой.

Воскресным утром к зданию аэропорта подкатило несколько такси. Из них вышли молодые красивые девушки, на первый взгляд, европейки. Под пристальным взглядом присутствовавших местных арабов они вошли в ресторанчик. Попивая прохладительный сок, девушки смотрели в окна на взлетную полосу, словно не могли дождаться своего самолета. Шестнадцать красавиц одновременно! Даже для популярного ресторанчика это было не рядовое событие, поэтому вскоре все места в зале оказались занятыми арабами. Под их жадными взглядами нервное напряжение девушек возрастало.

Прошло немало времени, прежде чем появился смуглый человек в длинном галаби, поклонился, скрестив руки на груди, что-то сказал одной из девушек и снова исчез. Вскоре он вернулся с человеком в летной форме, который также поклонился и тихо произнес:

– Господин Цзень Ли просит прощения у дам, что заставил их так долго ждать. К сожалению, не было свободного самолета. Но теперь уже все в порядке. Самолет готов. Вскоре начнется посадка. Как только будут улажены формальности, взлетаем.

Когда почти час спустя от посадочной полосы оторвался небольшой и не особенно комфортабельный самолет, вероятно принадлежавший частной компании, девушки верили, что все неприятности для них кончились. Не сегодня-завтра они будут у цели своего путешествия – в Шанхае. Там их ждет слава и успех.

От Каира до Шанхая около восьми тысяч километров – солидное расстояние. До города с худой славой девушки не долетели. Вместе с самолетом частной компании и пилотом-сиамцем они исчезли в дороге. Господин Цзень Ли неделю ожидал девушек в Шанхае, потом терпение у него лопнуло, он отправился в полицию и заявил о пропаже. Дело в том, что шестнадцать европейских красавиц были танцовщицами из Парижа, которым он предоставил ангажемент в своем кабаре. Он предвидел большой успех, заказал рекламу, закупил газетные полосы для информации. Теперь же он сетовал о своих значительных убытках.

Британская полиция приступила к расследованию. Безрезультатно. Пилота звали Лао-Таи, документы его находились в полном порядке, он надлежащим образом прошел регистрацию, на самолет также были оформлены соответствующие документы. Существовало только две версии: либо произошла катастрофа над каким-либо пустынным местом, либо самолет вместе с девушками кем-то похищен. Поскольку в Шанхае и прилегающих к нему районах продавалось фактически все, то британские полицейские не исключали возможность, что пилот сошелся с гангстерами и за хорошее вознаграждение согласился на преступление: похитил европейских девушек и вместо того, чтобы приземлиться в Шанхае, направил самолет куда-нибудь на тайный, замаскированный аэродром в горах. Там могли исчезнуть и самолет, и девушки, и он сам.

Полиция делала все, что было в ее силах, но не обнаружила никаких следов пропавших. Когда все возможные варианты были исчерпаны, дело передали в архив.

Однако год спустя эта история получила сенсационное продолжение. В одном из полицейских участков появилась девушка, которая заявила, что она одна из шестнадцати исчезнувших танцовщиц, и рассказала для протокола о событиях рокового полета. Вот выдержка из этого протокола:

«По собственной воле в местное управление британской полиции явилась Мадлен Дюфу двадцати двух лет, которая засвидетельствовала свою личность подлинным французским заграничным паспортом и заявила, что по профессии она танцовщица и находилась среди девушек, вылетевших год назад исчезнувшим самолетом. Затем она засвидетельствовала:

«Сразу после взлета пилот сообщил, что обнаружилась мелкая неисправность самолета. Однако полет проходил нормально, и ничего особенного не происходило. У нас было прекрасное настроение, как всегда, когда мы были вместе, а некоторые из нас, летевшие впервые, радовались, как дети. Когда прошел восторг от полета, в салоне наступило сонное спокойствие. И в этой тишине вдруг послышался взволнованный голос нашей руководительницы Жаннетты.

– Девушки, посмотрите на солнце! – громко сказала она. – Оно с другой стороны. Самолет летит назад.

Нам стало ясно, что мы не попадем в Шанхай. Но почему? Что, собственно, происходит? Что с нами хотят сделать? Мы спрашивали об этом пилота, но он словно воды в рот набрал и не отвечал ни на один вопрос. Не знаю точно, сколько времени мы летели. Когда приземлились, снова оказались где-то на Североафриканском побережье».

Затем Мадлен Дюфу рассказала, что на неизвестном аэродроме их ожидало несколько больших автомобилей и вооруженные мужчины. Девушек заставили сесть в машины, и они помчались в ночной тьме. Во время одной из коротких вынужденных остановок где-то в пустыне Мадлен выскочила из машины и убежала в темноту. Какое-то время она бежала, затем потеряла сознание, и больше ничего не помнит.

Показания француженки выглядели неправдоподобными. Где похищенная танцовщица пропадала целых двенадцать месяцев и откуда теперь явилась? Почему не попыталась связаться с полицией раньше? Знала больше, но боялась говорить? Ей угрожали, запугали и теперь она боится мести? Полиция пыталась разрешить загадку, и на одной из стадий расследования уже казалось, что разгадка проста, ибо через несколько дней после появления девушки в полицейском участке в газетах появилось сообщение, что «разыскивается Мадлен Дюфу – белокурая француженка, которой удалось сбежать из дома для душевнобольных. Разыскиваемая страдает галлюцинациями».

Мадлен Дюфу действительно была одной из танцовщиц и, вероятно, пережила сильное нервное потрясение, потому что не могла вспомнить всего, что с ней произошло. Она действительно лечилась в психиатрической клинике, откуда ее выпустили около года назад. Значит, она попала в больницу сразу после своего побега в пустыне. Но где девушка находилась после больницы? Ведь должна же она была где-то и на что-то жить?

Мадлен утверждала, что ничего не знает. Что это? Симуляция утраты памяти или действительно после стольких месяцев проявились последствия пережитого ею нервного потрясения? Врачи, обследовавшие ее, утверждали, что она здорова, но слишком впечатлительна. Некоторые не исключали, что она принимает наркотики. За девушкой следили, наводили справки о ее прошлом, однако больше не продвинулись в расследовании дела ни на шаг, словно на эти десять-одиннадцать месяцев она покидала поверхность Земли. Не был найден и человек, подавший в газету текст объявления.

Скоро и еще одна версия оказалась ложной. Мадлен Дюфу утверждала, что самолет приземлился где-то на Североафриканском побережье, и это звучало правдоподобно, однако китайский военный патруль вскоре случайно наткнулся в безлюдной местности недалеко от Шанхая на брошенный четырехмоторный самолет. Судя по его состоянию, он простоял там довольно долго. Эксперты утверждали, что от десяти до двенадцати месяцев. Самолет принадлежал театральному менеджеру Цзень Ли, который подтвердил, что это действительно его похищенная машина. Вот и все, что удалось установить. Так и не были никогда найдены ни сиамский пилот, ни французские танцовщицы. До сегодняшнего дня остается загадкой, где приземлился самолет после взлета в Каире, не говоря уже о том, на чьей совести судьбы пропавших танцовщиц.

Полковника американских военно-воздушных, сил Джорджа Грина полиция разыскивала долго. Наконец он был арестован и предстал перед судом, приговорившим его к пятнадцати годам тюремного заключения.

Его дело началось вскоре после окончания второй мировой войны и закончилось в 1958 году после того, как американская армия вторглась в Ливан, чтобы антиимпериалистическая революция в Иране не перекинулась и на эту страну.

Где армия, там процветают бары и публичные дома. В Бейруте два американских предпринимателя Уистел и Рэймон открыли ночное заведение с французским названием «Шез Анни» («У Анечки»). Когда на рейде Бейрута бросили якоря корабли Шестого флот а США, в это кабаре ворвались двое американцев в штатском – сотрудники разведслужбы американских военно-воздушных сил (Intelligens Division of the Air Staff), выхватили пистолеты и потребовали немедленно выплатить пятьдесят тысяч долларов, которые скрыли от них их бывшие компаньоны Рэймон и Уистел.

Произошла перестрелка. Оба хозяина кабаре Рэймон и Уистел лежали мертвые на полу, а один из нападавших умирал рядом с ними в луже крови. Четвертый участник перестрелки – полковник Джордж Грин – скрылся с места происшествия, прихватив с собой богатую добычу – восемьдесят четыре тысячи долларов.

Вскоре после этого в печати появилось сообщение, что оба хозяина ночного заведения «Шез Анни», американские подданные Рэймон и Уистел, работали на враждебную США разведывательную службу. Когда офицеры контрразведки ВВС США предприняли попытку арестовать шпионов, последние оказали сопротивление и во время перестрелки были убиты. Об этом инциденте прочитали и забыли. В действительности же дело бейрутского ночного заведения «Шез Анни» и американского полковника Джорджа Грина выглядело совершенно иначе.

Интерпол и американская военная полиция разыскивали исчезнувшего Грина и лишь спустя несколько месяцев, в декабре 1958 года, нашли его далеко от Бейрута в небольшом, ничем не примечательном селении Вестертимке в Федеративной Республике Германии. В ходе допросов и во время расследования других-обстоятельств дела стала известна невероятная история.

Недалеко от Вестертимке федеральное правительство организовало лагерь для беженцев с Востока. Он предназначался исключительно для девушек в возрасте от четырнадцати до двадцати четырех лет, которых в то время немало убегало в ФРГ из Германской Демократической Республики или из Венгрии в надежде найти на Западе счастье и материальное благополучие.

Излишне вновь вдаваться в подробности, рассказывая об этих лагерях беженцев пятидесятых годов. О них было написано в свое время немало. Никакой гигиены, скромное питание и весьма сомнительный социальный статус. Плюс огромное психологическое давление. Формальностям не было конца и пребывание в лагере вскоре для беженцев становилось невыносимым. Через несколько месяцев жизни в старых солдатских казармах за колючей проволокой девушки были готовы на все, лишь бы вырваться на свободу. Именно тогда и появлялся на сцене спаситель – полковник американской разведывательной службы Джордж Грин.

Он работал в лагере, так как американская разведслужба допрашивала всех беженцев, подыскивая среди них будущих агентов. С молодыми девушками, подавляющее большинство которых сбежало на Запад отнюдь не по политическим мотивам, у полковника не было много работы. Возможно, именно поэтому у сотрудника американской разведывательной службы созрел план собственного и очень выгодного предприятия.

Он выбирал среди девушек привлекательных; а также тех, кого не надо было долго уговаривать, некоторое время наблюдал за ними, а когда чувствовал, что они уже «созрели», вызывал к себе и заявлял, что может предложить им хорошо оплачиваемую работу, которая поможет им увидеть мир. Плата – несколько тысяч марок в месяц. Правда, эта профессия требует определенной моральной толерантности. Говоря по-простому, американская армия, у которой во всем мире множество баз, всесторонне заботится о своих солдатах и офицерах. Поэтому способствует или, по крайней мере, поддерживает идею о создании увеселительных заведений для военнослужащих, в которых, разумеется, невозможно обойтись без красивых девушек. Понимаете, барышня? Американский военный – нормальный молодой здоровый парень, поэтому он нуждается в нормальной здоровой молодой девушке. В противном случае он может стать наркоманом или гомосексуалистом.

Одним девушкам импонировало откровение полковника, и они расспрашивали, что и как. Когда же называлась сумма, то они/как правило, соглашались. Другим просто не оставалось ничего другого, и они соглашались только для того, чтобы выбраться из лагеря, где у них существовала единственная возможность заработать: за несколько пфеннигов в час чистить хлев или стирать в окрестных деревнях.

Полковник Грин не был желторотым юнцом и знал что делал. Он условился о поставках девушек с владельцами одного голландского театрального агентства Маттейсом и Эллен Хурнвег, и их фирма в дальнейшем заключала соответствующие контракты с подобранными полковником «артистками». Так возникла «балетная труппа», с которой менеджеры гастролировали в странах Среднего Востока, в Греции, Ливане, Турции. Состав труппы постоянно обновлялся, потому что одни танцовщицы выгодно выходили замуж, другие убегали с кем-либо из богатых местных жителей, третьи просто исчезали. Без угрызений совести руководитель «балетной труппы» отправлялся в ближайший полицейский участок, сообщал о побеге девушки и вдобавок ко всему заявлял, что она должна ему пять тысяч западногерманских марок, якобы израсходованных на обучение танцовщицы. Всего подобным образом полковник Грин сгубил несколько сот девушек, которых завербовал в лагере беженцев в Вестертимке.

Работорговцы делили прибыль поровну: одна половина выручки шла Грину, вторая – супругам Хурнвег. Затем они попали на еще больших проходимцев – владельцев бейрутского кабаре «Шез Аини», которые решили купить девушек в Вестертимке. Уистел и Рэймон получили «товар» и. не заплатили полностью. Очевидно, сумма сделки была велика, если только задолженность составила целых пятьдесят тысяч долларов.

Позже авантюристу представился удобный случай расквитаться. Когда американские войска в августе 1958 года вторглись в Ливан, среди направленных на Ближний Восток сотрудников разведслужбы оказался полковник Джордж Грин. Он дождался первого удобного случая и вместе с приятелем отправился в кабаре «Шез Анни», где застрелил Уистела и Рэймона и прикарманил восемьдесят четыре тысячи долларов наличными.

За соучастие в разбойном нападении военный Трибунал приговорил Грина к пятнадцати годам заключения. За сводничество и торговлю живым «товаром» его не судили. Дело в том, что никто не подал на полковника в суд и не потребовал привлечь авантюриста к ответственности за столь серьезные преступления.

Если вы повернете в Лондоне у вокзала «Виктория» на улицу Воксхолл-Бридж-роуд, то все еще останетесь в самом центре города. У расположенных здесь солидных строений есть своя история, а у некоторых даже имена. Деннисон-хаус под номером 49 примечателен прежде всего офисом, расположенным на третьем этаже. В восьмидесятых годах двадцатого века – в эпоху, когда за четыре часа можно попасть из Европы в Америку, здесь за письменным столом восседает капитан Патрик Монтгомери, секретарь Антирабовладельческого общества (Anti-Slavery Society) – организации, поставившей своей целью уничтожить работорговлю и изо всех сил пытающейся сберечь репутацию нашего цивилизованного общества.

Эта организация была создана в 1823 году, но ее основатели даже не подозревали, что ей суждено активно действовать и через полтора столетия. В архивах общества имеются потрясающие документы. Здесь собраны материалы о множестве фактов порабощения человека человеком. Anti-Slavery Society опубликовало невероятные данные: в современном мире насчитывается около десяти миллионов невольников.

Это не рабы с кандалами на ногах. Современные работорговцы пользуются самыми «прогрессивными» методами закабаления человека: нищетой и принудительным трудом. Есть области, где человек вынужден работать десять-двенадцать часов ежедневно и все равно не зарабатывает даже на самое скромное существование. В таких случаях хозяин в нужную минуту проявляет «милосердие» и одалживает бедняге небольшую сумму денег. Естественно, под расписку. Долг, который должник никогда не сможет погасить, и становится теми самыми невидимыми, но от этого не менее прочными кандалами, которые навсегда приковывают раба к рабовладельцу.

В некоторых наиболее отсталых регионах Экваториальной Африки родители, например, вынуждены продавать своих дочерей, как только те подрастают. Агенты публичных домов приезжают в африканские селения, родители демонстрируют свой «товар» и договариваются о цене, словно продают цыплят. Десяти-, одиннадцатилетние девочки стоят, по меркам местных жителей, порядочных денег – примерно около семисот швейцарских франков. Девочки не сопротивляются. Они понятия не имеют об основах морали цивилизованного общества, к тому же в родных деревнях им не было бы лучше, чем в публичных домах, где девочки могут хотя бы поесть и выспаться в постели. «Отслужив» несколько лет и постарев, они возвращаются в свои хижины из пальмовых листьев. Они легко выходят замуж, потому что к тому времени уже имеют кое-какие сбережения и видели «большой» мир. И никто никогда не осудит их в родных селениях за то, что они провели свою молодость в качестве рабынь.

В некоторых африканских странах можно купить девушку за те же деньги, что и телевизор или фотоаппарат. В других местах красивая рабыня стоит в десять раз больше. А некоторые арабские шейхи, особенно нефтяные магнаты, готовы заплатить бешеные деньги, когда речь идет о европейской девушке с белоснежной кожей. Даже если, по нашим меркам, она не является красавицей, цены стремительно летят вверх.

Шейхи или султаны не стыдятся своих гаремов, они гордятся ими. Гаремы вполне легальны. Религия, выступающая высшим моральным авторитетом, не возражает против многоженства. Своих жен они покупают. В их странах с женщинами никогда иначе и не поступали.

Несколько лет тому назад в одном из лучших лондонских отелей произошел громкий скандал, ставший темой разбирательств в парламенте. Некий султан, имя которого, разумеется, не называлось в прессе, прибыл в Великобританию на лечение. Его сопровождала многочисленная свита, поэтому он снял в отеле целый этаж. В большинстве номеров жили красивые молодые женщины – черные и белые, коричневые и желтые. Каждый вечер одна из них скрывалась в апартаментах султана. Через несколько дней горничная сообщила управляющему, что на этаже, занимаемом султаном, происходят безнравственные вещи и репутация отеля может пострадать.

Англичане были рады, когда врачи наконец вылечили султана, и он со своим гаремом покинул их страну. Они не знали, как разрешить проблему рабынь, не имевших кандалов, но являвшихся собственностью своего господина. Современные юридические нормы входят в противоречие с обычной практикой восточных правителей, однако шейхи и поныне не допускают посягательств на свои извечные права, несмотря на то, что Организацией Объединенных Наций была принята резолюция об осуждении и ликвидации всех форм рабства.

Жертвами работорговцев становятся не только невежественные девушки из туземных хижин. В их сети попадают и женщины с высшим образованием.

Однажды неподалеку от Танжера в безлюдной местности пастух овечьего стада нашел исписанную бумагу. Поскольку в местности, где далеко в округе нет ни души и где никто не умеет ни читать, ни писать, такая находка – событие, пастух спрятал письмо на память. Когда примерно через месяц он вернулся домой, то похвастался находкой перед друзьями. Один из них сказал, что на листе бумаги написаны английские слова. Записка переходила из рук в руки, пока не попала в полицию, где ее и прочитали. Это был отчаянный крик о помощи попавшего в неволю человека и начало конца аферы капитана военно-воздушных сил США Кэлвина Гранта.

«Спасите нас! Ради бога, спасите! Меня зовут Мэри Смит. Меня хотят продать в рабство. Человек со шрамом на лице, выдающий себя за представителя одной из африканских газет, пообещал взять меня на работу редактором и обманным путем заманил меня и еще тринадцать девушек в самолет. Мы все англичанки. Мы боимся, что нас хотят продать в гарем или в публичный дом».

Пастух нашел записку в безлюдном месте. Естественно, ни полиция, ни он не знали, что именно там месяц тому назад приземлился таинственный самолет и выгрузил запрещенный «товар». Несколько автомобилей с вооруженными мужчинами во главе с человеком со шрамом на лице – капитаном Кэлвином Грантом – уже ожидали прибытия четырнадцати обманутых девушек. Никто с прилетевшими не церемонился. Готовые к применению пистолеты красноречивее любых слов говорили о том, что протестовать не имеет смысла. Когда ночью автомобили тронулись в путь, Мэри Смит написала свою полную мольбы записку и выбросила ее, надеясь, что кто-нибудь ее найдет.

Позднее удалось установить, что машины прибыли в предместье Танжера и остановились у виллы «Касабьянка». Здесь находился роскошный публичный дом для местной элиты. Когда-то он принадлежал содержанке и известной куртизанке Кристине Уэст. Она переселилась из Англии в местность, где сводничество еще хорошо оплачивалось, особенно если хозяйка публичного дома могла предугадать желания клиентов и умело преподнести постоянным гостям приятные сюрпризы. Ее компаньон капитан Грант регулярно поставлял свежий «товар». После доставки очередной партии «груза» в вилле на окраине Танжера устраивалась праздничная вечеринка – посвящение новеньких. На нее приглашались только самые видные клиенты, которым, естественно за солидный гонорар и презент для мадам, предоставлялось право первого выбора.

У капитана Гранта было бурное прошлое. Во время войны он был в числе тех удачливых военных летчиков, которым посчастливилось выжить. В сорок пятом он не захотел расставаться с авиацией и нашел место пилота в авиакомпании «Танжер лайн». Однако полеты на старых, отживших свой век грузовых самолетах были не тем занятием, о котором мечтал амбициозный американец, стремившийся разбогатеть. Поэтому он очень обрадовался, когда узнал, что нефтяному магнату, сказочно богатому шейху Хаджи Селаспи требуется личный пилот.

Капитан Грант был представлен шейху, и его приняли на службу. Он получил красивую форму и облетел со своим господином весь мир. А поскольку он летал не только с шейхом, а время от времени переправлял и грузы, то, как истинный американец, у которого бизнес в крови, начал зарабатывать на торговых сделках, брал комиссионные вознаграждения и взятки. Нефтяной магнат сорил деньгами и предавался светским развлечениям и не только им. Капитан Грант проявил необычайное умение удовлетворять прихоти своего господина. Ему удавалось закупать в Париже, Лондоне или Риме самые изысканные «деликатесы», прежде всего аппетитных блондинок с молочно-белой кожей и голубыми глазами.

Сначала капитан Грант закупал девиц в публичных домах. Однако продажные женщины сами называли цену и требовали деньги вперед. Хотя капитан Грант мог называть шейху гораздо большую цену, чем на самом деле стоил «товар», это был не тот крупный бизнес, о котором он мечтал.

Некоторое время капитан извлекал выгоду из поставок проституток. Когда же он сколотил на этом небольшой капитал, решил основать собственное «дело». Ему было хорошо известно, что лучшим «товаром», на котором можно хорошо заработать, па Среднем Востоке является женщина. Особенно для тех, кто обогатился на продаже нефти. Такие люди не жалели никаких денег, чтобы разнообразить свои плотские утехи.

Записка Мэри Смит не обеспокоила местную полицию так, кик парижский центр Интерпола, куда она вскоре была доставленна. Агенты в штатском начали активные поиски и вскоре установили личность человека со шрамом на лице. В то же время они обнаружили след, который привел их на окраину Танжера в заведение Кристины Уэст.

Капитан Кэлвин Грант к тому времени давно оставил службу у шейха и занялся собственным бизнесом. Это было непросто. Раньше у него сбыт любой партии «белых рабынь» был обеспечен: шейх и его сыновья были благодарными покупателями. Капитану не надо было заботиться о том, что делать с закупленными блондинками, которые в нефтяных эмиратах становились своего рода свидетельством истинного богатства своих хозяев, ибо гаремы нефтяных шейхов не могут обойтись без европейских красавиц. И чем они образованнее и выше находятся на общественной лестнице, тем лучше. Теперь же капитану Гранту пришлось подыскивать новых клиентов.

Танжер издавна слыл городом контрабандистов, аферистов, торговцев наркотиками и проституток. Не было товара, который бы здесь не продавался, или сделки, которую невозможно было бы заключить. Местные торговцы имели разветвленные связи, помогали друг другу. Там капитан Грант и познакомился с Кристиной Уэст. Известный американский пилот сошелся с известной куртизанкой, которая давно, еще до Кристины Килер и Марии Ниттрибит, служила для утех европейских знаменитостей. Грант и Уэст нашли общий язык. Они подыскали на побережье недалеко от Танжера средних размеров отель и превратили его и ночное заведение для богатых любителей «клубнички» под названием «Касабьянка» («Белый дом»). И Кэлвин Грант впервые в новой роли отправился за «товаром» в Европу.

Бывший американский летчик купил самолет и обосновался в Трапани на Сицилии. Там он дал в местные газеты объявление: «Торговый дом ищет молодых девушек с красивой фигурой дня работы манекенщицами». Уже на следующий день явились первые претендентки. Кто из сицилийских девушек не хотел бы попасть в Рим? Капитан Грант имел достаточно жизненного Опыта, чтобы сыграть роль серьезного торгового менеджера. Он выбирал лишь красивых девушек с законченным средним образованием, ни одна из которых не была старше двадцати четырех лет. С двенадцатью отобранными красавицами он вел себя словно заботливый дядюшка, и ни одна из его жертв даже не подозревала, с кем имеет дело. Когда все было готово к отлету, он помог девушкам сесть в самолет, сам занял место в кабине пилота. Короткий разбег, и машина в воздухе.

Лишь после часа полета, когда самолет уже находился где-то над Северной Африкой, девушки поняли, что летят не в Рим. Сначала они были удивлены и испуганы, затем осмелели и стали протестовать, требовать объяснений. Капитан Грант был неплохим психологом. Он не стал извиняться и скрывать цель полета, а прямо сказал, что происходит. И добавил, что если кто-нибудь из них будет ему мешать, то он вынужден будет применить самые суровые меры. И двенадцать итальянских девушек, шокированных сообщением капитана, не оказали ему сопротивления.

Угрозы, побои, голод и безвыходное положение девушек – вот методы, при помощи которых работорговцы добиваются уступок от своих жертв. Кристина Уэст знала что делает. Сначала девушки теряли волю к сопротивлению, затем одни пытались найти утешение в спиртном, другие – в наркотиках, и вскоре все они оказались в руках у мадам. Из «Касабьянки» не было пути назад – в нормальную жизнь.

Капитан Грант совершил еще несколько полетов в Европу. Ему были нужны блондинки, поэтому он отправился в Федеративную Республику Германии и в Австрию. И там он также дал объявления в газеты, в которых сообщал, что подыскивает сотрудниц для работы в конторах новой нефтяной компании на Среднем Востоке. Девушки соблазнялись выгодными в материальном отношении условиями, а также перспективой попасть на сказочный Восток. Они были полны энтузиазма, верили, что им улыбнулось счастье. Когда же девушки очутились в Танжере и поняли, о какой работе идет речь, то было уже поздно.

Кэлвин Грант завербовал Мэри Смит во время своего третьего вояжа в Европу. На этот раз Кристина Уэст вспомнила о своей старой родине и отправила его «охотиться» в Великобританию. Мэри Смит отозвалась на объявление, в котором представитель одной из африканских газет подыскивал журналисток с высшим образованием. Она подписала договор и в конце концов глубокой ночью оказалась в автомобиле, увозившем ее и других девушек в неизвестность.

Детективы Интерпола шли по следу до тех пор, пока не обнаружили белый дом в пригороде Танжера. Агенты в штатском при содействии местной полиции осмотрели публичный дом. Кристина Уэст предъявила разрешение на открытие дела. Бумаги были в порядке. Кроме того, выяснилось, что среди постоянных клиентов этого заведения было немало местных, а также европейских знаменитостей. Скандал удалось замять, и у капитана Гранта и мадам Уэст оказалось достаточно времени, чтобы уложить чемоданы и скрыться от правосудия.

Работорговля, как и проституция – социальная проблема, перед которой капиталистическое общество бессильно. В Азии, а также на Среднем Востоке и в некоторых африканских странах за свою работу рабыни нередко получают только еду. Многие оказались в плену алкоголя и наркотиков.

Торговцы девушками занимаются своим ремеслом без каких-либо угрызений совести. Один офицер гитлеровской армии, некогда участвовавший во вторжении нацистов в Северную Африку, так и остался там, став в Триполи королем среди торговцев «белыми рабынями». Однажды он цинично заявил ирландскому журналисту О’Каллагену:

«Я занимаюсь экспортом и импортом. Не вижу ничего плохого в том, что вывожу и привожу девушек. Как правило, они глупы и ограниченны, на родине они все равно стали бы рабынями. А здесь им лучше. Девушки легкого поведения в гамбургском Сар-Паули вынуждены в любую погоду на улице и в подворотнях зазывать клиентов. Если они не найдут клиента, то останутся голодными. Здесь они обеспечены приличным жильем и питанием. Получают еду три раза в день. Они должны много работать, это верно, но у них гораздо больше возможностей для развлечений. Они носят дорогую элегантную одежду, которую едва ли когда-либо имели, узнали мир – о таком шикарном образе жизни можно только мечтать. Вы говорите о свободе. Но что это такое? Каждый из нас в большей или меньшей степени является рабом. И вообще, надо осознать, что эти девушки немногим отличаются от животных. Они красивы, но в том смысле, в каком мы говорим о красоте лошади. Они не думают, просто не умеют думать. Или вы полагаете, что в противном случае они могли бы клюнуть на обещания о сказочной карьере в кабаре? Вы действительно убеждены, что умная и интеллигентная девушка не смогла бы сбежать из гарема, если бы захотела? Ей достаточно было бы пойти в консульство и все рассказать».

Извращенная мораль эксплуататоров. Чудовищное обвинение западной цивилизации. Такие слова из уст бывшего нацистского офицера – потрясающее свидетельство беспощадности преступников, ломающих все представления о свободной жизни человека, свободных людей, унижающих человеческое достоинство самым невероятным способом.

Под рождество на дорогах мало машин. Автострада, соединяющая Западный Берлин с Федеративной Республикой Германии (Берлин – Хельмштадт), была почти пустой. С утра стояла погода, в которую, как говорится, хороший хозяин собаку на улицу не выпустит. Шел густой мокрый снег.

Серый автомобиль прошел контроль и на полной скорости помчался по автостраде. За рулем сидел представительный, хорошо одетый мужчина, рядом с ним находилась девушка, которая могла бы стать его дочерью, если, бы не вела себя как его любовница. Пограничник посмотрел вслед удаляющемуся лимузину и покачал головой: у современных девушек нет вкуса – такая молодая и со стариком.

Пожилой мужчина остановил лимузин на месте, предназначенном для отдыха, и закурил. Он достал сигарету из почти полной пачки. Его спутница тоже попросила сигарету. Он достал еще одну, но на этот раз из кармана пиджака. Девушка несколько раз, затянулась. Вдруг у нее закружилась голова, она хотела что-то сказать, попыталась встать, но тут же обмякла. Мужчина достал из портфеля алюминиевый флакончик, осторожно открутил пробку, достал ватный тампон и подержал его возле лица девушки. В машине запахло хлороформом. Мужчина открыл окно. Затем аккуратно закупорил флакончик и спрятал его в портфель, включил зажигание и тронул машину с места.

Два-три километра он проехал в сторону от автострады по проселочной дороге и остановился в сосновом лесу, сплошь покрытом свежим снегом. Достал из портфеля толстую книжку в мягком переплете и полистал ее. Уточнив по расписанию время отправления скорого поезда до Магдебурга, открыл дверцу машины, поднял девушку, находившуюся в бессознательном состоянии, и потащил ее через лес.

На песчаных равнинах возле Берлина]растут лишь редкие сосновые леса. Мужчина тащил свою жертву между деревьями, затем по пологому косогору. Вскоре показалась железнодорожная насыпь. Он остановился, еще раз посмотрел на часы, а затем на небо, затянутое тучами, засыпавшими снегом землю. Закурил, осмотрелся и взглянул на неподвижное лицо девушки. Лицо было ледяным. Она тихо дышала. Так дышат-люди в глубоком сне.

Мужчина подтащил девушку к насыпи и положил ее на железнодорожное полотно. Снова взглянул на часы. Вскоре издалека сквозь завывание вьюги послышался гудок экспресса, следующего в Магдебург. Мужчина еще раз взглянул на свою жертву, поднял воротник пальто и по лесу пошел к машине. Густой снег скрывал его следы.

Девушку звали Мари Вернер, а ее убийцу – доктор Марк-вар дт. Получивший высшее академическое образование, в прошлом гинеколог с обширной практикой, лишенный затем за незаконные действия диплома врача, доктор Марквардт был уверен, что спланированное и осуществленное им преступление никто и никогда не сможет раскрыть. Но так думают многие преступники.

Акция, напоминающая эпизод из фильма ужасов, не вывела доктора Марквардта из душевного равновесия. Он спокойно сел за руль автомобиля и вернулся в Западный Берлин.

Было рождество. Он позвонил в дверь солидной виллы. Открыла горничная. Очевидно, она хорошо знала доктора, потому что молча провела его в дом.

Дом Шарлотты Барановски, по прозвищу Баронесса, был достоин прозвища хозяйки. Баронесса чувствовала себя в своей резиденции, переполненной роскошным антиквариатом, настоящей аристократкой. Кивнула – и горничная скрылась за шторой, хлопнула в ладоши – и появился слуга с серебряным подносом, молча приготовивший кофе. Когда он бесшумно вышел из просторного холла, доктор Марквардт смог побеседовать с Баронессой наедине.

Их знакомство было непродолжительным: но они уже провели не одну совместную акцию. Хотя Марквардт был лишен диплома врача-гинеколога, он продолжал практиковать. Естественно, ради денег. Дело в том, что он и Баронесса занимались очень выгодным бизнесом, интересы которого и свели их на рождество 1959 года.

Шарлотта Барановски была хозяйкой прибыльного предприятия. У нее было разрешение заниматься посреднической деятельностью, которая при известных обстоятельствах без труда может превратиться в сводничество. Во времена, когда потерявшие голову молодые девушки убегали на Запад, где, как они думали, их ожидает манна небесная, у Баронессы было много работы. Как наивные и неопытные, так и прожженные, знающие жизнь девицы долгие недели проводили в сборных лагерях возле Мариенфелда и Шпандау, ожидая своего, часа. Появлялась по-матерински внимательная и ласковая дама, заводила разговоры о будущем, о прекрасной карьере, обещала возможность получить образование, но тут же и подчеркивала, что красивая девушка, умно использующая данное ей от природы, не должна жить в постоянных заботах.

Опытные и легкомысленные девушки понимали о чем идет речь и соглашались. Баронесса подписывала с ними контракт, улаживала формальности с полицией, добывала пропуска из лагеря, отводила их на обязательный медосмотр, приносила справку о медицинском обследовании. Она водила девушек к своему врачу, поскольку, как заявляла вербовщица, будущий хозяин настаивал на проведении медосмотра. Позже выяснилось, что именно во время этих «медосмотров» девушек фотографировали скрытой камерой, разумеется без одежды, для дальнейшей рекламы в заведениях.

Доктор Марквардт, один из компаньонов голландского театрального агентства супругов Хурнвег, пришел на рождество к Баронессе с четкой целью: ему нужна была сообразительная, красивая и услужливая девушка, которая могла бы отправиться с «балетной труппой» в намеченное турне вместо Мари Вернер, но по ее документам.

Баронесса задумалась и сказала, что у нее есть такая девушка. Если она изменит прическу и коротко подстрижется так же, как Мари Вернер, подкрасится, то никто не заметит, что Вернер – это не Вернер.

Мари Вернер, деревенской девушке, сбежавшей на Запад из ГДР, было девятнадцать лет. Ее, наивную и доверчивую, доктор Марквардт получил от Баронессы как одну из претенденток на место в «балетной труппе». Она еще ничего не знала о жизни и, вероятно, верила, что после занятий в балетной школе станет «звездой» эстрады. Мари влюбилась в Марквардта и стала его любовницей, то ли от того, что чувствовала себя одинокой, то ли потому, что постоянно хотела быть возле него. Без сомнения, ей импонировали эрудированность Марквардта, его жизненный опыт, манеры человека высшего света. И ему, по-видимому, было приятно присутствие молодой и красивой девушки.

Бывший гинеколог и очаровательная Мари жили вместе. Однажды девушка случайно обнаружила материалы, касающиеся «балетной труппы»; включая фотографии, сделанные во время «медосмотра». Мария привыкла к откровенным разговорам. Она спросила, что все это значит, и доктор вынужден был хотя бы частично признаться, в чем дело. В итоге ему пришлось пообещать, что он оставит нечестный бизнес, что акция с «'балетной труппой» будет последней, что после ее окончания они куда-нибудь уедут и заживут вместе в тишине и спокойствии, как люди без угрызений совести.

Мари Вернер была наивна и поверила обещаниям Марквардта, преступнику, для которого не существовало ничего святого. Он одурманил Мари заранее приготовленной сигаретой, затем усыпил хлороформом и в бессознательном состоянии уложил на железнодорожное полотно под колеса экспресса. Обстоятельства были в его пользу. Густой снег быстро скрыл все следы. Самоубийство разочаровавшейся в жизни девушки, перешедшей через границу из Восточной Германии, не было редкостью в те годы. Это был не первый и не последний подобный случай: еще кто-то не вынес разочарования, вот и все.

Марквардт продумал все до мельчайших деталей, сделал все, чтобы Мари не смогла выдать тайну его грязного бизнеса, нашел ей дублера и отправился на почту звонить компаньонам в голландский город Маастрихт, что все в полном порядке: «груз» отправится в условленный день.

Когда он зашел в кабинку для междугородных разговоров, один из находившихся в зале мужчин медленно пошел за ним, другой отошел от двери, где читал газету, а третий – от окошечка телефонистки.

Доктор Марквардт не успел закончить свою беседу с супругами Хурнвег. Сначала он возмутился, но когда один из мужчин показал полицейское удостоверение, то стал что-то бормотать об ошибке и неприятностях, которые возникнут у полицейских из-за его опрометчивого ареста. Но преступнику не оставалось ничего другого, как сесть с детективами в ожидавшую на улице машину.

Марквардт допустил ошибку, когда перед зданием полицейского управления попытался бежать и скрыться в толпе. Его поймали, надели наручники, и он уже не мог утверждать, что не знает, почему он задержан.

Сначала его спросили, кому он звонил. Доктор ответил, что супруги Хурнвег его хорошие знакомые, он собирается ехать и Голландию и хотел сообщить им о своем приезде. Затем рассказал о своей работе, признался в несчастном случае, произошедшем несколько лет тому назад при подпольной операции, не скрыл, что у него отобрали диплом врача, но подчеркнул, что несмотря на это он хоть как-то причастен к своей профессии: представляет одну фармацевтическую фирму и продает лекарства. В том числе в Голландии. Поэтому и собирался в дорогу.

Марквардта спросили о Мари Вернер, но он решительно покачал головой. Нет, это имя ему неизвестно. Когда же полицейские сообщили ему, что все им известно, что он не только знает эту девушку, но и вез ее под рождество на своей машине, доктор заявил, что действительно подвозил какую-то девушку. Но она ему незнакома. Просто «голосовала», стоя у дороги. Шел сильный снег… Он не знает ее имени, ему не известно, куда она ехала. Он остановился возле ресторана «Митроп» на дороге, пригласил девушку на кофе, она поблагодарила и сказала, что дальше не поедет. Они расстались…

Доктор Марквардт еще некоторое время продолжал все отрицать, но только потому, что следователи не мешали ему делать это. Когда им надоели его отговорки, комиссар вызвал полицейского.

– Пожалуйста, приведите девушку.

Вошла… Мари Вернер!

– Вам знаком этот человек? – спросил комиссар.

– Это доктор Марквардт, – произнесла девушка, голос ее дрожал.

Доктора Марквардта приговорили к пятнадцати годам тюремного заключения за покушение на убийство. Только на процессе, во время допроса свидетелей, он узнал, почему провалилось его тщательно спланированное преступление.

Одурманенная Мари Вернер лежала на путях. Если бы экспресс, следовавший в Магдебург, действительно переехал ее, то вряд ли кто-нибудь стал сомневаться в самоубийстве. В тот вечер шел сильный снег. И именно поэтому на белой нетронутой поверхности темное пятно ее зимнего пальто было особенно заметно. Доктор Марквардт выбрал место для преступления недалеко от автострады, одна ветка которой проходила по виадуку над путями. И именно под этим виадуком рабочие не успели под рождество закончить ремонт железнодорожного полотна. Уходя они зажгли красный предупредительный сигнал для машинистов поездов. Поэтому магдебургский экспресс проезжал место, где лежала Мари Вернер, очень медленно, и машинист внимательно просматривал путь. Увидев в свете прожекторов темное пятно на рельсах, он сообразил, что это тело человека, и успел остановить поезд. Так Мари Вернер оказалась сначала в больнице, а затем – в полицейском управлении, где рассказала, что с ней произошло до того, как она потеряла сознание.

Супруги Маттейс и Эллен Хурнвег также были приговорены к лишению свободы. Их заведение вынуждено было прекратить свою деятельность. Но торговля рабынями продолжалась и в последующие годы, потому что эти преступники были лишь одними из многих, к тому же, всего лишь мелкими сошками.

Специалисты сходятся во мнении, что лучшими организаторами подпольной торговли «белыми рабынями» являются гангстерские кланы и мафия Соединенных Штатов. Они же удерживают ведущие позиции в международных синдикатах. Одним из самых крупных известных центров по поставке «товара» является Голливуд. По некоторым данным, менеджеры преступного мира вербуют здесь ежегодно тысячи девушек, мечтающих о славе киноактрис.

Они съезжаются сюда со всей Америки, мечтая о карьере кинозвезд, готовы на все, ищут влиятельные связи, без которых в Голливуде никому не пробиться, и наталкиваются на профессиональных вербовщиков. Девушки часто оказываются без денег и в таком подавленном состоянии, что готовы почти на все.

Торговля романтическими личностями, потерявшими надежду на успех, приняла такие масштабы, что стала темой расследования подкомиссии сената Соединенных Штатов. Сенатор от штата Арканзас Мак Клеллан обратил внимание министра труда на эту проблему и потребовал принять неотложные меры, чтобы театральные агентства и, прежде всего, Профсоюзный комитет артистов эстрады США («American Guild of Variety Artist» – AGVA) придерживались постановлений закона. Дело в том, что по данным подкомиссии сената выяснилось, что именно эта организация покрывает импорт девушек из Канады в американские ночные заведения на условиях, которые нельзя назвать иначе как рабскими. Девушки, прельщенные перспективой прекрасной карьеры при свете рамп, попадали в душную атмосферу ночных заведений, третьеразрядных стриптиз-баров и были вынуждены подчиниться воле своих работодателей, с которыми подписали контракт.

После расследования подкомиссии сената США стало известно, что девушки, завербованные в Канаде, доставлялись в Кливленд, Балтимор, Филадельфию и Чикаго. О том, как обращались с этими, в некоторых случаях еще несовершеннолетними, девушками, комиссии сената рассказал сотрудник иммиграционной службы США Райз. Так, одиннадцать девушек были заперты в публичном доме в городе Харли (штат Висконсин). Они не имели права выходить на улицу и должны были обслуживать гостей согласно указаниям владельца заведения. Если кто-либо из них проявлял строптивость, босс передавал девушку в другое заведение, расположенное под Чикаго и напоминавшее тюрьму.

Все подобные аферы покрывал профсоюз AGVA, так как порабощенные девушки регистрировались владельцами «белых рабынь» в Профсоюзном комитете артистов эстрады США. Так дельцы подпольного бизнеса обеспечивали себе прикрытие.

Торговцы девушками не довольствуются рынками США и отправляют свои жертвы прежде всего в Латинскую Америку. Но и там идет «охота» на рабынь. На вокзалах в Буэнос-Айресе, в аэропортах и портах аргентинской столицы пожилые милые дамы заговаривают с оказавшимися на перепутье девушками и на выгодных условиях предлагают им жилье. Затем все развивается по уже известному сценарию. Утверждают, что только в Буэнос-Айресе ежедневно исчезают, как минимум, четыре девушки.