"Хлопок одной ладонью. Том 1" - читать интересную книгу автора (Звягинцев Василий)

ГЛАВА 26

Левашов долго шарил по территории Москвы и окрестностей своими хронолокаторами, сконструированными на основе шара, некоторых блоков СПВ-установки и сохранившегося в мастерской пеленгатора Лихарева, пытаясь засечь место, из которого работало то, что вызывало столь сильные временные возмущения.

К его удивлению, получить топографическую привязку не удавалось. То есть сам процесс хаотических скачков напряженности хронополя отмечался с достаточной периодичностью, не реже, чем каждые два-три дня, и продолжался от часа до двух, но вот пространственно локализовать источник возмущений не получалось. Сказывался пресловутый принцип неопределенности.

Впрочем, еще товарищ Сталин любил повторять: «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики, вооруженные самой передовой теорией…»

Пришлось попросить Воронцова вывести в Тихий океан «Валгаллу», чтобы использовать ее СПВ-установку и антенны в качестве второго, вспомогательного локационного поста, а крейсер «Изумруд» - в Индийский, в том же качестве.

Никто из привлеченных к операции «братьев» в хронофизике, разумеется, не разбирался даже на уровне ПТУ, не говоря о том «высшем пилотаже», который требовался для отслеживания показаний загадочных приборов и их интерпретации в режиме реального времени (для каждой установки - своего).

Зато в распоряжении Олега были славные воронцовские роботы, пусть и не способные к настоящему творчеству, но готовые на высочайшем уровне исполнить любую практическую задачу, была бы она только правильно поставлена.

Все это заняло достаточно времени, и Левашову пришлось лично посетить оба корабля для отладки аппаратуры и инструктажа «операторов», но в итоге получилось то, что нужно.

Пеленгационные станции, образующие вершины треугольника нужной конфигурации, в разнесенных на половину земной окружности географических точках двух теоретически пересекающихся мировых линий.

Как говорил один известный пароходный шулер: «При таком закладе фраерам нет спасения».

И действительно, первое же синхронно-синфазное включение локационного комплекса принесло искомый результат.

Чужой генератор, творение туземного гения, был засечен при очередном выходе в «мировой эфир» с великолепной точностью. Дата - 12 февраля тамошнего 2004 года. Место - окрестности города Пятигорска, в радиусе не более восьми километров от центра города.

Теперь можно было выезжать «в поле» и для окончательного выявления объекта иметь при себе всего лишь «шар» с блок-универсалом. Ну и сформировать «группу захвата».

Тряхнуть стариной вызвался, естественно, Шульгин.

И, само собой, Сильвия. Реванш ей, наверное, взять захотелось. За все свои проигрыши, в том числе и в далеком тридцать восьмом. Найти своего бывшего агента Лихарева, самого из всех тогдашних перспективного, было бы очень здорово. Ощущались в этом заманчивые, не до конца понятные даже ей перспективы.

Но ведь мог там оказаться и не Лихарев. Что если «некто», представитель третьей силы, или четвертой, в нужный момент устранил Валентина простейшим, из сталинского арсенала, способом? Если знаешь, с кем имеешь дело, особого труда это не составит. Навалились со спины в рассчитанный момент умелые «волкодавы», сорвали с руки гомеостат, выдернули из кармана блок-универсал. И все. Нет больше могущественного координатора, есть только «утративший доверие товарищ», с которым делай, что хочешь. Отчего бы и нет, в конце-то концов? Потому он и не проявлял себя больше нигде и никак.

А после учиненного «братьями» вкупе с Антоном «разгрома аггрианского фронта», на полвека, кстати, позже исчезновения Лихарева, кое-кто из разбросанных по планете двух десятков координаторов (да и стажеров) ведь мог уцелеть чисто физически? Как сама Сильвия, как Ирина, Дайяна. И разнести их по окрестным мирам могло не хуже, чем русских белоэмигрантов после Гражданской или функционеров НСДАП и СС в сорок пятом. Если случится ей встретить там своего человека, его ведь тоже можно будет приспособить к делу.

Ну, а Левашов работал и там, и там. В Пятигорск он прибыл, что называется, в краткую командировку, оставаясь одновременно и на основной работе в Столешниковом.

Привлекать кого-нибудь еще из Братства не было необходимости. Да и кого привлечешь? У Новикова свои, не менее важные заботы, у Берестина тоже. Ростокина или того же Кирсанова (он вообще-то мог бы пригодиться в серьезной операции) перекондиционировать на новую задачу в совершенно чуждом для них времени - долго и нерационально. Гораздо проще взять с собой на задание верного слугу Шульгина - Джо Кеннеди, который великолепно зарекомендовал себя в России двадцать первого года. Точнее, не обязательно именно его, а любого биоробота из экипажа «Валгаллы», на которого будет наложена ранее использованная матрица внешнего вида и внутреннего содержания. С необходимыми коррективами, конечно, потому как манеры, да и облик английского слуги, пережитка викторианской эпохи, скопированного по типажу с описания в романе Жюля Верна «Пять недель на воздушном шаре», вряд ли будут уместны в XXI веке.

Но это вопрос чисто технический. Новиков легко настроил робота-инженера на роль своего компаньона для путешествия по Австралии в 2056-м, и тоже все получилось, как надо.

Внешность ему подобрали для здешнего места и времени совершенно нейтральную, тридцатилетний парень без броских примет. Правильные славянско-нордические черты лица привлекательны ровно настолько, чтобы не вызывать у окружающих как негативных, так и излишне позитивных эмоций. Достаточно крепкий и спортивный, чтобы быть принятым на должность шофера-телохранителя, по манерам - приспособившийся к новой роли обер-офицер в отставке, речь ровная, негромкая, немногословен, отвечает, когда спрашивают или возникает настоятельная необходимость сообщить нечто важное нанимателям. С посторонними, находясь при исполнении, обучен общаться по заветам Христа: «И пусть слова ваши будут да - да, нет - нет, а остальное от лукавого».

Водительские способности - на уровне чемпиона мира по ралли, стрелковая подготовка - за пределами классификаций, просто из любого прилично пристрелянного оружия попадает в любую цель в пределах его конструктивных возможностей. Даже в летящую утку из пистолета - свободно! Боевыми искусствами владеет, так сказать, в маскировочных целях, чтобы создать впечатление «обычного человека», поскольку на самом деле за счет реакции, силы удара и собственной нечувствительности к механическим воздействиям с противником любого класса он мог справиться с первого, или с какого прикажут хозяева, удара без всяких восточных или спортивных техник.

Назвали его, для простоты, Иваном Ивановичем, у них в компании и в близком окружении таких не было, так что не ошибешься.

Чтобы не тратить время на дорогу, в Пятигорск переправились известным способом, вместе с тяжелым пикапом «Медведь-13» повышенной проходимости, загруженным стандартным набором чемоданов[71], а на месте без затруднений сняли сроком на месяц дом в ряду таких же меблированных коттеджей на крутой улице Машукской, примерно посередине между Павловским источником и Лермонтовским мемориалом.

Февраль в этом году здесь выдался бесснежный, но холодный. Бездонно-синее небо над городом и близкими горами, и пронзительный, вышибающий слезу ветер.

Но отопление в коттедже работало исправно, по соседству помещался принадлежащий той же фирме ресторан, где постояльцы могли питаться с порядочной скидкой, а также и заказывать обслуживание на дом, так что погодными условиями можно было пренебречь.

Не прогуливаться в Цветнике и не взбираться на Эолову арфу они сюда прибыли.

Сильвия, когда они разместились и Левашов принялся распаковывать и монтировать приборы по нужной схеме, пригласила Шульгина в свою комнату на втором этаже с видом на склон Машука и узкую, вымощенную желтой брусчаткой дорогу.

Полулежа на диване с баночкой своего любимого розового джина (который в этом мире отчего-то отсутствовал в российских магазинах), она поставила его в известность о том, о чем они и так догадались.

– Я собираюсь просканировать окрестности на предел досягаемости моего блока. Он помощнее, чем Иринин, и по-другому настроен. Вдруг действительно здесь прячется кто-то из бывших? Что такое для наших агентов двадцать-тридцать лет? Но главную ставку я все же делаю на Лихарева. Единственный, кстати, координатор почти моего класса, да вдобавок настолько приближенный к Сталину, что с твоей помощью мог бы заставить работать на себя весь научно-промышленный комплекс СССР. И чего, в таком случае, он мог добиться? Трудно вообразить. Я понимаю, тогдашний научно-технический уровень исключал возможность физических переходов между сформированными реальностями, даже с Таорэры этого не умели. И все же…

Если не растворился в безвременье, где-то он прячется? Не так импульсивно и глупо, как попыталась это сделать Ирина, а тщательно подготовившись и многослойно прикрыв свои тылы и фланги. Зачем? А вот это мы и выясним, если удастся.

Тут Шульгин и задал ей вопрос, который удивительным образом, за всеми их заботами как-то выпал раньше из внимания. Да и то, думать о судьбе какого-то инопланетного, причем вражеского агента, когда клубилось мироздание и их самих поджидала ежеминутная гибель? Совершенно как если бы Берестин, вернувшись из сорок первого года, сидя за ужином в Замке или уже в Крыму, вдруг заинтересовался: «А что случилось с теми немецкими летчиками, что перед войной обедали со мной за соседним столиком в гостиничном ресторане?» Он, может, и вспомнил когда-нибудь о них, но на отдельный разговор тема точно не тянула.

– А твой Георгий-Джордж куда делся? Он, как я помню, по должности подстраховывал российскую резиденруру? И в охоте на Левашова очень старался, и в моих «проблемах» живую заинтересованность проявил. Я его отпустил, а тебя с собой забрал. Так не мог ли он к нынешним делам руку приложить? Очень, кстати, жизнеспособная версия. Восемьдесят четвертый, ты исчезла, в его распоряжении не худшая, чем у тебя, техника, та вилла в Андах и собственное «укрывище» у Жоры наверняка было. Чего же не развернуться в полную силу?

– Не должен был он выжить. В своем подлинном качестве. Исчез наш ореол обитания, понятно, нет? В лучшем случае выродился Джордж в обычного человека, и служебная память его рассосалась. То же самое со мной и с Иркой бы случилось. Имели бы вы двух подружек полурастительного типа с обрывками ложных воспоминаний. Зря, что ли, ваш Антон заставил тебя притащить леди Спенсер в Замок? Знал, чем кончится. Потому и не возражал, что ты Джорджа отпустил…

Не желая больше говорить на не совсем приятную для нее тему, Сильвия, будто невзначай, повернулась так, что соскользнувшая пола длинного халата приоткрыла ногу до самого верха. Никогда, по крайней мере при общении с ним, аггрианка не носила колготок, только чулки, то гладкие, то с кружевами. И столь же изысканные пояса к ним.

Не первый уже раз Сашка сталкивался с ее манерой обольщения, и ножки эти знал наизусть со всеми изгибами, и остальные прелести тайны не составляли, а все равно - срабатывало.

Инстинкты на то и инстинкты.

Шульгин с безразличным лицом отвернулся к столу, потянулся к далеко лежащей пачке сигарет.

– Игнорируешь? - с иронией в голосе спросила Сильвия, садясь на диване. Теперь уже обе ноги предстали Сашкиным глазам во всей своей вызывающей красе, и коричневая гипюровая оторочка панталончиков в тон широкому краю чулок. И узкие полоски белой кожи, продольно пересеченные полосками резинок.

– Не днем же, коней не расседлав, этим заниматься. Да, если ты помнишь, я вообще человек женатый…

И тут же сам неожиданно подумал, что ведь и его первая жена тоже теперь вновь существует в параллельном к этому мире (должна, во всяком случае, пятьдесят четыре для женщины ее типа не возраст). Пытаться найти ее он не собирался, а все-таки интересно, как она устроилась там после его бесследного исчезновения?

– Ах, конечно, ах, конечно! - ирония Сильвии отчетливо перешла в сарказм. - Я вот только запамятовала, кто это однажды говорил, что сам по себе факт сексуального контакта с женщиной, с которой тебя связывают служебные или дружеские отношения, к понятию «измена» не имеет никакого отношения. Велика, мол, разница, просто разговаривать с дамой на служебные или нейтральные темы, но при этом искоса пялиться на ее коленки и воображать, что ж там такого интересного дальше (при должной выдержке или, наоборот, робости характера эта мучительная коллизия может продолжаться месяцами, и, что самое ужасное, даже лежа с законной женой, ты в своем воображении будешь иметь не ее, а ту, другую), или же разом избавиться от искушения и впредь ощущать себя свободным от похоти человеком?

Высказавшись, она тоже, кажется, преодолела минутный порыв (или отложила рассчитанную провокацию), запахнула халат и взяла из пачки сигарету.

Действительно, нечто подобное Шульгин в свое время изрекал, но, кажется, совсем не Сильвии, а Ларисе. А там кто его знает, мог и повториться.

Сашкина сдержанность оказалась совсем не лишней, потому что буквально через минуту или две в комнату без стука ввалился Левашов и торжественно объявил, что источник возмущений хронополя установлен окончательно и находится здесь. Он ткнул острием карандаша в подробный, 1:10000[72], план города.

– Остается выяснить, что именно в этой точке находится. Условный знак - «одинокое строение». Это, Саш, пожалуй, твоя работа.

– Без вопросов. Прямо сейчас и отправлюсь. Давай сюда твою карту. Только, упаси бог, ничего не рисуй, - увидев, что Олег собирается обвести искомый объект жирным кружком, почти вырвал лист из его рук.

– Я и так запомнил, а лишние следы нам вовсе ни к чему.

– Может, и я с вами съезжу? - спросила Сильвия.

– Пока не стоит. Ты лучше с Олегом насчет собственной идеи помозгуй. Вдруг да двух зайцев разом…

Выяснить, кто является владельцем каменной виллы, уединенно расположенной рядом с дорогой, плавно огибающей подошву Машука от Лермонтовского разъезда до Провала, неподалеку от места дуэли Лермонтова, не составило труда.

Уважаемый в городе человек, профессор на кафедре физики и математики местного фармакологического института Виктор Вениаминович Маштаков, мужчина сорока одного года от роду, у одной части населения имеющий репутацию городского сумасшедшего, у другой - человека хитрого, себе на уме и опасного. По преимуществу - для всего, что относится к противоположному полу, миловидно и младше сорока лет. И он же - талантливый изобретатель, механик, радиотехник и прочая, и прочая, и прочая…

Шульгин собрал эту информацию в течение всего лишь двух суток, а мог бы и быстрее, но не считал нужным «гнать лошадей». Пристав участка, на котором располагалось домовладение профессора, несколько сотрудников института, мужчин и женщин, от секретарши декана факультета до ассистента его же кафедры, несколько студентов, теперь уже исключительно парней - не слишком много собеседников, но материала для размышлений и оперативной работы они дали сколько угодно.

Разговаривать просто нужно уметь, с каждым человеком о том, что в данный момент интересует именно его. И попутно - что хочется узнать тебе.

Данное общество в указанном смысле ничем не отличалось от советского двадцатью годами раньше. Да и от интеллигенции Хеттского царства - тоже.

Полученные от антиквара пять золотых десяток да, по счастливому стечению обстоятельств, еще и разных годов выпуска и даже разного дизайна и степени сохранности позволили, не преступая принципов, то есть не занимаясь прямым воровством из чужих хранилищ, решить свои финансовые вопросы в этой местности.

Сотня килограмм высыпавшихся в лоток дубликатора золотых кружков позволяла больше не занимать себя посторонними мыслями. Только в подвешенном к поясу кошеле носить их было бы неудобно. Так любое отделение самого захолустного банка охотно обменивало червонцы на бумажки, иногда даже с приличной маржей.

Своим информаторам Шульгин, в меру настроения и психологических особенностей собеседника, платил или тем, или другим.

А чаще - просто накрытым столом в духане или кафетерии, в изобилии рассыпанных на всех четырех примыкающих к главному корпусу института кварталах. Обычно он выдавал себя за ревнивого мужа, приехавшего навестить жену на курорт и обнаружившего ее в обществе такого-то и такого-то господина. Иногда, в основном с институтскими преподавателями, за представителя другого, чуть более престижного, но тоже провинциального учебного заведения, которому якобы посоветовали переманить профессора Маштакова, так вот хотелось бы перед прямым разговором с ним узнать кое-что приватно. И так далее…

Именно эта агентурная деятельность, почти забытая за последние два года, доставляла Сашке истинное наслаждение. Как писал один поэт-юморист: «Работа-то на воздухе, работа-то с людьми». Правда, в исходном тексте эти слова относились к палачу, трудившемуся на Гревской площади, или Лобном месте, неважно.

Загадкой поначалу для Шульгина было одно. Какого черта талантливый физик, математик и изобретатель, выпускник Петербургского мехмата похоронил себя в далеком курортном городке? В столицах его ждала бы блестящая карьера.

А потом сообразил. Мужик-то - их плана и характера. «Служить бы рад, прислуживаться тошно!» Ничего бы он там не наработал.

Ну, может, приват-доцентское звание, вряд ли больше. А здесь все же профессор! Звучит в масштабах Пятигорска. Но главное даже не это. Тут ведь тоже нужно иметь соответственно настроенный глаз, чтобы уловить тонкость.

Маштаков при своей ярко выраженной сексуальной агрессивности имел здесь нехоженые охотничьи угодья. Две с половиной тысячи одних студенток, по преимуществу со Ставрополья и прилегающих краев и областей, где девицы и дамы славятся своими статями и экстерьером. Большинство обучаемых барышень крайне мало понимают в точных науках, но тем не менее желают их сдать на хорошо и отлично, для стипендии и красиво выглядящего диплома. А кроме «кадрового состава» к его услугам бесконечное количество «переменного контингента», то есть курортниц, приезжающих и отъезжающих каждые две недели-месяц. Многие за приключениями и едут, риск нарваться на хищницу, подстерегающую потенциального мужа, минимальный.

Смело можно уподобить профессора безбашенному охотнику, с ружьем и неограниченным запасом патронов проникшему в заповедник вроде Аскания-Нова или Серенгети. В отсутствие егерей и смотрителей.

Что ж, с таким человеком и нам нескучно будет пообщаться, подумал Шульгин, возвращаясь домой.

Собрал коллег, доложил. Поинтересовался попутно, а как у Сильвии с поиском соотечественников.

– Ты будешь смеяться, Саша, но кое-что просматривается. Не знаю, то ли именно, что меня интересует, однако какие-то нестандартные сигналы локатор ловит. На грани восприятия.

– Дай бог. Еще веселее может получиться. А у меня дела обстоят таким вот образом…

– Можно прямо сейчас заглянуть к нему на хазу и посмотреть, что он там наизобретал, - предложил склонный к простым решениям Левашов.

– Я бы, знаешь, не советовал, - ответил Шульгин. - Мне гораздо более интересной и перспективной представляется идея сделать его нашим другом. Без всяких методик плаща и кинжала. Мы ж ведь нормальные люди, а иначе начнется второй или третий круг аггро-форзейлевской эпопеи. Ты как думаешь, леди Си?

– Да как пожелаете, так и будет. Если я не совсем дура, следующим шагом ты наметил подвести к нему меня?

– Нет, ну с этими людьми совершенно невозможно работать, - ударил Сашка кулаком по подлокотнику кресла. - Вольфы Мессинги какие-то! Ну пусть тебя. Был бы он гомиком, я сам бы с ним интригу начал… Но ты не против? - осторожно спросил он, склонив к плечу голову. - Если против, мы другую схему включим.

– Не против, не против. Мне самой тоже интересно, что тут за царь Соломон в провинции объявился. Мудрец и одновременно гарем в две тысячи наложниц…

– Нет, ну, может, две тысячи - это гипербола. На каждом курсе десяток-полтора красивых и согласных девчонок найти можно. Значит, в год - полста от силы, Если не повторяться… Только вот, - засомневался Шульгин, наливая себе и всем вина, на Кавказе он почти отстранился от крепких напитков, - ты-то потянешь? Клиент давно и крепко подсел на двадцатилетних, вдруг он иного уже не понимает?

– Сомневаюсь, - игривым жестом Сильвия поправила прическу. - Двадцатилетние - расходной материал. Женщины в соку - красная дичь[73]. Вот и посмотрим…

Шульгин с удовлетворением отметил, что нужной цели он достиг, и завтра получит искреннее удовольствие, наблюдая, как именно станет кадрить Маштакова специалистка с двухсотлетним опытом.

– Но за тобой, Саша, - мило улыбнулась она, - все техническое обеспечение.

«Чтоб не слишком рот разевал не по делу», - продолжил он про себя невысказанные Спенсершей, но вполне подразумеваемые слова.

С техническим обеспечением, само собой, никаких проблем не возникло. Единственного Ивана Ивановича хватило на то, чтобы обеспечить разведку прилегающей к вилле Маштакова местности и ее оперативное прикрытие по первому классу сложности. На что в обычных условиях потребовалось бы до десятка хорошо подготовленных сотрудников. Остальное Шульгин брал на себя. В знакомом городе и знакомом месте он тоже спокойно мог исполнить функции минимум пятерых.

Два пистолета, под мышкой и в кармане, специальный нож, с которым он не расставался добрый десяток лет, еще несколько приспособлений, а главное - собственные руки у него всегда были при себе.

Сильвия подхватила клиента, когда он в урочное время, после окончания четвертой пары лекций, вышел на проспект, в понятном состоянии человека, у которого болит язык, пересохла глотка и вообще голова туманится обрывками никому по большому счету не нужных истин и формул.

Парочка девиц, не то чтобы так уж заинтересованных в сдаче очередного зачета, а просто уже привыкших сопровождать своего учителя, почти что под руки вывели его на угол, каждая про себя размышляя, посадить ли его в трамвай и на этом проститься или все же сопроводить до самого дома, вдруг и там потребуются их услуги и помощь? И если да, то ехать ли вдвоем, или же одной - остаться, а другой - поехать. Но - кому именно? Особого желания разделить с профессором постель не испытывала ни та, ни другая, а с другой стороны…

– Спасибо, девочки, спасибо, сегодня меня провожать не нужно, до завтра… - пресек попытку одной из девушек взять у него портфель Маштаков, поскольку именно в этот момент увидел вывернувшуюся из-за угла женщину… Нет, ЖЕНЩИНУ такого типа и класса, которых Виктору Вениаминовичу в этих краях видеть еще не доводилось.

Словами это впечатление передать трудновато, - ну, как если бы на школьный танцевальный вечер (в шестидесятые годы (нашего времени) вдруг заглянула бы двадцатилетняя Джина Лоллобриджида[74]).

Совершенно естественным образом Виктор Вениаминович сначала просто уперся в нее взглядом, а потом, поймав ответный, заинтересованный и вполне благожелательный взгляд, двинулся следом, словно бы влекомый неким мощным, подавляющим волю притяжением.

Не следует думать, что отвергнутые Маштаковым девушки ничего не уловили и не поняли. Старшая из них посмотрела вслед профессору и выразилась кратко:

– Нет, ну и козел!

Вторая выразительно сплюнула на мокрый асфальт:

– А то ты не знала?

После чего обе не спеша направились в противоположную сторону, в общем-то довольные, что можно заняться собственными делами, более подобающими настроению и возрасту.

А профессор, словно крыса, услышавшая дудочку Гаммельнского крысолова, направился за Сильвией следом, ловя глазами взмахи пол ее кожаного плаща и то, что время от времени показывалось из-под них.

Пусть и не столь уж многое, просто облегающие ноги, как лайковая перчатка, высокие сапоги на тонких каблучках.

Сильвия привела его за собой в ресторанчик, помещавшийся в угловом доме, как раз там, где трамвай резко поворачивал вниз, на Серноводскую улицу.

Вошла, повесила плащ на общую для всех гостей вешалку слева от двери, села за столик у окна. Властным жестом пригласила единственную на все заведение официантку. (Тут есть тонкость - в трактирах половые, в ресторанах, даже самых простеньких, - официанты.)

Маштаков какое-то время помялся на улице, наблюдая через окно за поведением очаровавшей его незнакомки и соображая, каким образом приступить к осаде. Опыт у него был колоссальный, просто требовалось из множества вариантов и схем выбрать самое подходящее именно для этого случая.

Наконец решился и твердым шагом полководца, прибывшего принимать капитуляцию противника, вошел в зал.

Обвел орлиным взглядом помещение, поздоровался с давно знакомыми официанткой и барменом, остановил взгляд на явно нездешней и явно скучающей даме.

Подошел, учтиво поклонился, назвал себя и немедленно сообщил, что является местным старожилом и краеведом, знает в этом городе и окрестностях все и всех, но вот прекрасную… э-э-э… видит впервые.

– Называйте меня Сильвия. Я действительно только что приехала и ничего здесь не знаю. За предложенную помощь безусловно признательна. Да вы присаживайтесь, что же так стоять? А у вас тут и университет есть? Никогда бы не подумала…

– Какой там университет, - пренебрежительно махнул рукой Маштаков. - Так, заштатный институт. Правда, - не желая быть несправедливым и одновременно ронять собственный авторитет, тут же поправился он, - специалистов мы выпускаем хороших, и конкурс у нас ненамного ниже, чем в столицах…

Сильвия умело руководила их застольем, причем так, что Виктору Вениаминовичу казалось, будто все происходит исключительно по его воле и инициативе и именно его чары делают новую знакомую все более общительной и раскованной. И по всему выходило, что вполне может получиться прямо сегодня достичь искомого результата, и, если все пройдет удачно, приятное времяпрепровождение обеспечено на весь срок ее здесь пребывания.

Правда, Маштаков совершенно не заметил, как и когда он сумел напиться почти до полной потери управляемости.

Он еще кое-как сохранял равновесие, когда Сильвия под внимательным взглядом официантки повела его к выходу.

– Как вы считаете, - сочла нужным осведомиться она, чтобы отмести малейшую тень подозрения в чистоте своих намерений, - если я доведу этого господина до стоянки такси, он сможет найти свой дом?

– Да наверняка, Виктор Вениаминович - господин положительный. Это сегодня он что-то перегрузился, а так все всегда было прилично…

Маштаков игриво сделал официантке и бармену ручкой и почти вывалился на улицу.

Вообще, наверное, кое-какие сомнения у ресторанной обслуги остались. С какой это радости дама из «очень непростых» вдруг взялась провожать случайного знакомца до такси? Оставила бы его за столиком и шла бы по своим делам. Или пожалела, не захотела, чтобы настоящий профессор свалился под стол к вящей забаве черни?

Дальше все было совсем просто. В машине Маштаков окончательно отключился, Шульгину и Ивану Ивановичу пришлось нести его на руках, а процессию возглавляла Сильвия, позвонившая в звонок у калитки и взявшая на себя переговоры со сторожем.

Убедить крепкого, бородатого пятидесятилетнего мужика в том, что они являются близкими друзьями хозяина, который несколько не соразмерил силы на корпоративной вечеринке, оказалось несложно. Тем более что все заботы они брали на себя и согласились даже переночевать в доме, чтобы не оставлять профессора без присмотра.

Маштакова уложили спать, а сами занялись изучением записей и аппаратуры, которой был забит его рабочий кабинет и мастерская в подвале.

Для психологической подготовки разговора, который должен был состояться утром, когда изобретатель придет в пригодное для общения состояние, Сильвия переоделась в предусмотрительно захваченную с собой пижаму, свой же костюм, белье и чулки разбросала по ковру и стульям в его спальне, на стол поставила почти пустую бутылку коньяка, два бокала, пепельницу с докуренными по преимуществу едва до половины, испачканными помадой окурками. Так, чтобы создалось впечатление бурно проведенной ночи.

Техники в доме Маштакова было столько, и вид большинства приборов настолько необычен, что в тупик стал и обученный на инженера робот. Шульгин же умел только оперировать с пультами управления тех устройств, с которыми приходилось иметь дело «по службе».

Так на то и привлечен был к акции Левашов. Он до наступления утра успел осмотреть и скопировать все, что его заинтересовало. В том числе с большим остроумием и использованием ранее неизвестных Олегу принципов сконструированный «протохроногенератор». Полноценным агрегатом для овладения тайнами пространства и времени он пока еще не стал, но исковеркать имеющиеся континуумы был уже в состоянии.

Но кроме этого Олег обнаружил несколько устройств явно военного предназначения. Это в корне меняло дело. Сумасшедший изобретатель, на коленке монтирующий вечный двигатель или действующую модель машины времени, - одно, он же, забавляющийся радио взрывателями и блоками наведения баллистических ракет, - несколько другое.

И разговор с ним придется вести в ином ключе, чем ранее намечалось, и роль ему в планируемой игре отведена будет другая.

Пробуждение профессора было нелегким, потому что он вообще был человеком малопьющим и после вчерашнего испытывал все прелести алкогольного отравления, а тут еще смутно знакомая женщина в комнате, едва одетая, и ее же вещи, которые она хотя и собрала в одно место, но, сваленные вперемешку на диване, выглядели все равно вызывающе и не совсем прилично.

– М-м? - вопросительно произнес он, с трудом двигая глазами.

– Вот именно, - ответила Сильвия. - Это называется - повеселились. Вы хоть что-нибудь помните?

– Мало, - честно признался Маштаков.

– Тогда умывайтесь, брейтесь, приводите себя в хотя бы относительный порядок, будем завтракать и вспоминать вместе…

Мысль о завтраке показалась отвратительной, но в ванную он поплелся.

Сильвия за время его отсутствия оделась со сноровкой и быстротой горного егеря третьего года службы, восстановила макияж и поправила прическу.

Профессор, не до конца обретший координацию движений, вошел в столовую, где Сильвия с Шульгиным наскоро собрали легкий завтрак. Присутствие незнакомого мужчины в его доме опять повергло Маштакова в тягостные раздумья. Вообще испытываемая им сейчас гамма чувств была достаточно широка. С красавицей-незнакомкой у него, по всем признакам, наверняка получилось. Только что радости, если он совершенно ничего не помнит? Несколько мазков губной помады на шее и щеке да легкий запах духов на ладонях - вот и все следы бездарно забытого им приключения.

– А это мой коллега, Александр Иванович, знакомьтесь, Виктор Вениаминович… - представила дама мужчин друг другу, несколько вопреки этикету. - Когда я увидела, насколько далеко мы заехали от центра города, я попросила Александра Ивановича, чтобы он меня отсюда забрал. Не такси же вызывать… Уловить, почему нельзя вызвать такси, Маштаков не сумел.

– Да вы садитесь, садитесь, - она почти силой заставила его опуститься на стул. А Шульгин тут же поднес ему до краев полную стопку.

– Что вы, я не стану. - От запаха его замутило.

– Нет, нет, непременно выпейте. Иначе вы до вечера в себя не придете, а я таким временем не располагаю. Нам буквально за часик нужно все порешать, а потом ехать…

Маштаков, давясь, выпил, подчиняясь убедительности тона, а еще более - взгляда очередного нового знакомого. Сначала его чуть не вывернуло, но почти сразу же полегчало. Тошнота отступила, тупая, пульсирующая в ритме метронома боль в голове сменилась легким, несколько далее приятным шумом. Он наскоро закусил соленьями, и Шульгин тут же налил ему вторую. Стало совсем хорошо.

– Вот интересно, - задумчиво сказала Сильвия, - ночью вы как-то и не производили впечатления сильно пьяного. Напротив, такая предприимчивость, такая активность… Я сопротивлялась вашему напору, сколько могла, но потом, увы…

«Шантажисты! - с ужасом понял Маштаков. - Напоили, заманили, а теперь начнут обвинять в изнасиловании и требовать денег. Вот зачем здесь этот мужик…»

Эта мысль явственно отразилась на его лице, но Сильвия рассмеялась успокаивающе и похлопала его по руке.

– Что вы, что вы, Виктор! Я совершенно не в том смысле выразилась. Да, я не устояла, но ведь перед напором страсти, отнюдь не грубой силы. А так вы были даже достаточно деликатны. Синяков, по крайней мере, у меня нигде не осталось.

«В таком случае, чего она вообще касается этой темы? При постороннем господине… Или он ей не посторонний? Она шлюха, он сутенер? И расплачиваться все же придется?»

Шульгин хмыкнул.

– Расплачиваться всегда приходится, без этого просто не бывает. Когда чем, правда…

Маштаков даже не удивился синхронности своих мыслей и слов незнакомца. Скорее всего, он ее просто не заметил. Не до того…

– О деньгах даже и не думайте, их у нас самих больше, чем вы можете вообразить. Да и предмет нашей, так сказать, беседы находится несколько в стороне от чувств нежных и возвышенных. Короче, все, что вы себе вообразили, забудьте.

– Тогда в чем же дело? - никак не мог въехать в тему Маштаков. Зато третья поданная Шульгиным рюмка вылилась сама собой и доставила истинное удовольствие. В немалой степени потому, что самое страшное, как ему вообразилось, было уже позади.

– А, так вы, наверное, от Шамиля пришли? Хотите заказать что-нибудь? Хотя обычно он меня заранее предупреждает. Или я и это забыл? Мы вчера на эту тему говорили?

Шульгин снисходительно усмехнулся и сам наконец выпил еще ту, первую рюмку, что налил себе вместе с Маштаковым, да так и оставил до сих пор нетронутой.

– Конспиратор из вас, Виктор, прямо совершенно никакой. Серьезными делами занимаетесь, а ума и осторожности - как у пятиклассника. Ну, кто такой Шамиль и для чего ему игрушки, которыми вы на досуге балуетесь? Это ведь, если что, статья куда посерьезнее, чем за невинные шалости Амура…

Маштаков побледнел, теперь уже по-настоящему, хотя минуту назад весьма раскраснелся от выпитой водки.

В следующие полчаса Шульгин вытянул из него всю интересующую информацию. Про Шамиля, который работал проректором их же института и не первый год подкидывал профессору выгодные заказы, поначалу из разряда хитрой бытовой электроники, недоступной современной массовой промышленности, а постепенно и имеющие отчетливо военное назначение.

Предназначались эти портативные и остроумные устройства, по словам Маштакова, для помощи многочисленным родственникам и друзьям проректора, ведущим бесконечные клановые и освободительные битвы со столь же многочисленными врагами далеко за пределами России. Где-то там - в Курдистанских горах, Трансиордании, арабских эмиратах и княжествах, по которым рассеялись адыгские племена за последние двести лет.

В общем-то, ничего плохого, тем более - противозаконного профессор в своей деятельности не видел, ибо какое ему дело, зачем и в какую сторону летают управляемые его микропроцессорами противотанковые и зенитные ракеты?

Шульгин согласился, что данная позиция находит у него понимание, к примеру - с точки зрения высокой геополитики. Только ведь и статей российских и международных законов, предусматривающих строгое наказание за кустарное изготовление оружия, взрывчатых веществ и боевой техники, а также за военную контрабанду, никто не отменял и в ближайшее время вряд ли собирается.

– А сроки там - ой-ей-ей! Впрочем, нас с Сильвией это тоже не касается. Интересы наши и правосудия лежат в разных плоскостях и пока не пересекаются, - поторопился добавить он, чтобы клиент не грохнулся в обморок. - Мы, так сказать, проходим по другому ведомству.

Вы просто перечислите мне, когда и какие именно заказы вашего проректора выполняли, сколько и в какой валюте получили. Собственноручно написанных показаний и подписи на каждой странице я от вас не потребую, так что обвинением против вас эта информация служить не может. Если сами не проболтаетесь. А вот от этого я вас предостерегаю самым категорическим образом. Никогда, никому о нашем визите, но главное - о содержании состоявшейся беседы - ни слова. Это единственная гарантия продолжения безбедного и радостного существования, Мы вам тоже кое-что заплатим за беспокойство.

Но все это был, лишь, как говорится в мире спорта, подход к снаряду.

Само собой, возможность выйти на агентурную цепочку «Черного интернационала», размотать ее до самого жвака-галса[75], а затем использовать в любых потребных целях (например, внедрять в ряды неприятеля уже собственную электронику) - большое дело. Но в любом случае - вспомогательное по отношению к главной задаче.

Левашов снабдил Шульгина достаточной информацией по поводу характеристик и предполагаемых возможностей хроногенератора, чтобы тот теперь мог завести с Маштаковым разговор, похожий на квалифицированный.

То есть, для чего он вообще пытается работать в этом направлении и каких результатов надеется достичь в итоге? Конечно, для этой роли гораздо лучше подходил сам Левашов, и добиться он от профессора мог бы гораздо большего, и должное взаимопонимание установить за пять минут, только вот, по схеме, время для его введения в партию пока не пришло.

Как всякий достаточно сдвинутый на своей идее гений, Маштаков с восторгом отнесся к предложению обсудить некоторые (а лучше - все сразу) аспекты его всеобъемлющей, ничуть не уступающей, а во многом и превосходящей эйнштейновскую, теории. И совершенно упустил из виду лежащий на поверхности вопрос - а откуда все это вообще известно его собеседникам?

Но Шульгин умел вовремя останавливать таких энтузиастов.

– Вы мне конкретно и попросту скажите - этот ваш генератор, только он - будучи доведенным до ума и запущенным в эксплуатацию, он что сможет сделать? Практически! На философию вопроса пока отвлекаться не будем. Что? Перенести нас в прошлое, в будущее, каким-то образом деформировать существующий континуум? Открыть путь в шестое измерение? Обеспечить человечество даровой энергией? Я приучен обсуждать вопросы в таких именно категориях.

– Да что угодно, Александр Иванович! Все, что высказали, и многое сверх того. Только я сейчас не могу этого выразить в общедоступных образах. До уровня популяризации своего открытия я еще не дорос… Понимаете ли, я пошел с совершенно противоположного направления, чем все мои предшественники. Помните, используется такой наглядный пример на вводных лекциях: рисуется большой круг, а потом много кружочков поменьше. Одни только касаются окружности, другие проникают за ее границу наполовину и больше, третьи - целиком внутри. Большой - это природа, мироздание в целом, а маленькие - наши отдельные науки, знания о мире. Я доступно излагаю?

– Вполне.

– А теперь представьте, что я нашел возможность высадиться сразу в центре большого круга, ну, как бы на Северном или Южном полюсе Земли. Вы согласны, что с него видны и параллели, и меридианы, и вообще половина глобуса.

– Вот именно, глобуса, - усмехнулся Шульгин. - Вы, наверное, недавно наведывались в кабинет преподавательницы географии, а там у нее стоит большой-большой красивый глобус… И ежели вы смотрите вниз с того места, где на ось медный шарик прикручен, оттуда действительно много видно! А вот если вас же поставить по колено в снег на льдину, проплывающую в сей момент над натуральным полюсом, хрена с два вы увидите, кроме мутной поземки и пары километров Белого безмолвия. А то вдруг и медведь, тоже белый, подгребет на запашок. Вот вам и вся картина мироздания.

– Это вы уж чересчур упрощаете. Однако при здравом размышлении и в ваших словах есть истина. Не все, что нам представляется в рамках теории, может оказаться таковым и на практике. Но я лишь хотел сказать, что в некоторой точке, условно аналогичной той, где произошел так называемый «Большой взрыв», находится своеобразный «узел времени». Математик Кантор, изучая теорию множеств, пришел к выводу, что существует некая «точка Алеф», находясь в которой можно одномоментно обозреть все прошлое, настоящее и будущее мира, именно в том смысле, что я говорил о полюсе глобуса. Теперь понятно?

– Да, теперь, пожалуй, больше половины. Но углубляться в дебри высокой математики нам сейчас недосуг. Очередной симпозиум мы проведем несколько позже, Но обязательно, это я вам обещаю. И в самом недалеком будущем…

Шульгин своей чрезмерной для нормального человека интуицией, еще более развившейся после того, как он научился включать одновременно со своей ретикулярной формацией еще и матрицу Шульгина-Шестакова, доставшуюся ему в наследство, ощутил приближение опасности. И даже примерно представил, какого именно рода.

– Значит, Виктор, так поступим. Вот вам две тысячи рублей - это приличные деньги в компенсацию за полученную от вас информацию. Плюс вы вдобавок получили не предусмотренное контрактом удовольствие. И голова больше не болит. Правильно?

Маштаков кивнул, но к деньгам не прикоснулся, они так и остались лежать на краю стола. Очевидно, где-то он слышал, что в сомнительных случаях поступать следует таким именно образом.

– В общем, не теряйте бодрости и запомните крепко накрепко - по собственной инициативе о нашем знакомстве никому ни слова. Ни вашим, ни нашим. Если же кто-то, и очень настойчиво, начнет расспрашивать о нашем визите и вам станет понятно, что он о нем знает, и достаточно много, используйте две версии. Исходя из обстановки. Первая - которая пришла вам в голову с самого начала. Незнакомка в ресторане, какой-то одуряющий напиток, вы просыпаетесь в своей комнате в ее обществе, и вас шантажируют на тему изнасилования. Мою внешность можете описывать как угодно подробно, это не повредит.

Версия вторая - на самый крайний случай и только для ваших «заказчиков». Начало с женщиной и выпивкой то же самое, но потом появившиеся ее «друзья» от вас начали требовать, чтобы вы снабжали и их тоже. Тем же, но в гораздо больших количествах. Вы было собрались немедленно бежать к Шамилю, или кому там еще, но буквально на полдороге вас перехватили их же люди, пообещали в ближайшем переулке отрезать уши и засунуть в задницу. И еще сказали, что они служат Ибрагиму, который своих в обиду не сдает.

В этом случае, я уверен, никакая опасность вам не грозит. Разве что действительно придется работать в два раза больше. Вы хорошо все запомнили? Вы математик, у вас должна быть хорошая память, тем более что от неё сейчас зависит ваша жизнь. Ни слова о генераторе и нашей заинтересованности именно им! Ни слова! Даже на дыбе.

И последнее - если вы выполните все мои советы, мы вас, в случае чего, вытянем из любой неприятности. Главное - не дайте убить себя сразу.

После этой обнадеживающей сентенции Шульгин и Сильвия спустились вниз, к ждущему их автомобилю.

Садясь в машину, Сильвия гораздо выше, чем требовалось, поддернула юбку, слегка подмигнула профессору и изобразила одну из очаровательнейших своих улыбок.