"Возмутительный страусёнок" - читать интересную книгу автора (Фёдоров Вадим Дмитриевич)

Сказка о том, как страусёнок узнал, что такое полуправда

Всё окружающее казалось страусёнку необычайно интересным. И, разумеется, требовало его участия. Страусёнок представить себе не мог, что где-то и что-то может произойти без него и без его вмешательства.

Поэтому, когда однажды, проснувшись, он обнаружил рядом с собой восхитительно, красивое страусиное яйцо, восторг его был неподдельным. Ему было так весело, что он кружился на своих длинненьких ножках вокруг этого невесть откуда взявшегося яйца с нетерпением поджидая маму-страусиху, чтобы узнать, откуда оно взялось. И вдруг… – страусёнок даже похолодел от страха! – вдруг он совсем нечаянно толкнул его слегка. О, это действительно было совсем, совсем слегка, это яйцо, и оно – трэк! – раскололось пополам. В яйце… О, в яйце что-то было! Но что? Растерявшийся страусёнок не посмел рассмотреть как следует. И, конечно, тут же как из-под земли появилась рассерженная мама-страусиха, которая взглянув на яйцо, воскликнула:

– Что ты наделал, негодник?!

– Это не я! – пискнул страусёнок. – Я только совсем чуть-чуть задел его, а оно само как-то развалилось.

– Я так и знала, что этим кончится. Стоило мне на несколько минут удалиться, и вот, пожалуйста, результаты налицо. Ну, что мне с тобой делать, горе ты моё, что?!

Страусёнок хотел сказать маме, что ничего особенного с ним делать не надо, потому что всё получилось нечаянно, но с языка у него сорвалось нечто совсем другое:

– Я думаю, что это яйцо было действительно каким-то порченым, иначе с чего бы ему самому разваливаться пополам?

Мама-страусиха от негодования даже клюв раскрыла, а потом больно – а это случалось очень редко – клюнула его в одно местечко, которое со временем должно покрыться замечательно красивыми перьями, и сердито – действительно сердито – сказала:

– Несносный ребёнок! Мало того, что ты шкодлив и не даёшь никому покоя! Так ты ещё и правды не говоришь?! Стыдись!

– Я же не хотел… – хныкнул страусёнок.

– Не хотел, но сделал. А сделал, имей мужество признаться, – строго сказала мама-страусиха. – Надо всегда и всюду говорить правду. И только правду. Тогда тебя все будут любить и хвалить. Запомнил, что я тебе сказала?

– Запомнил, – пискнул страусёнок и вдруг спросил: – Мама. а что такое правда?

Мама-страусиха хотя и успела привыкнуть к причудам своего непоседливого ребёнка, но всё же была несколько озадачена его вопросом. Поэтому она сначала произнесла:

– Ох, ну какой ты у меня, право…

Но «какой» именно, не сказала, потому что, наверное, уже думала, что ответить страусёнку…

– Видишь ли, говорить правду – это говорить, не утаивая, о чём ты думаешь, что знаешь, что слышал и что делал…

– Да? – обрадовался страусёнок. – А можно я попробую говорить правду нашим знакомым?

– Ну, конечно… – не слишком уверенно подтвердила мама, – ты можешь так поступить.

– Тогда я побегу скорее, – заторопился страусёнок. – А то мне очень, очень, очень этого хочется… Ужасно хочется…

– Ну что ж, иди, – отпустила его мама-страусиха и беспокойно добавила: – Только… Но что она хотела ему сказать дальше, мы никогда не узнаем, потому что страусёнок со всех ног уже мчался через равнину в поисках родственников и знакомых.

И первой встретил он Чёрную Пантеру, которая отдыхала у подножия дерева, щуря янтарные глаза и лениво вылизывая бок. Завидя бегущего страусёнка, пантера прервала свой туалет и благодушно спросила:

– Не слишком ли быстро ты бежишь, мой птенчик? Уж не случилось ли в этом мире чего-либо необычного?

– Здравствуйте, – останавливаясь, почтительно произнёс страусёнок, ибо его очень дальняя и к тому же безусловно сводная родственница сумела внушить уважение к себе не только родственникам, но и вообще малознакомым обитателям леса и равнин. – К сожалению, случилось.

– Да? – пантера немигающими жёлтыми глазами уставилась на страусёнка. – Тогда почему я этого ещё не знаю, моя крошка?

– Я ищу знакомых и родственников, чтобы сказать им правду в глаза, что думаю о них, что слышал и что знаю…

– Боже мой, как это интересно, – мурлыкнула себе в усы пантера и, обратившись к страусёнку, сказала: – Тебе повезло, дружок, раз ты нашёл меня. Скажи мне правду обо мне, а то я просто умираю от любопытства.

– Хорошо, – согласился страусёнок, – сейчас я подумаю и вспомню.

– Подумай, мой птенчик, если это тебе, конечно, не повредит, – мурлыкнула пантера и села, чтобы удобнее было слушать страусёнка.

– Н-ну, например, я слышал, что говорила о Вас обезьянка Шка-Кро, которая живёт на дереве баньян.

– Как же, как же, я знаю это премилое существо. И что же, интересно, она говорила?

– Во-первых, она сказала, что ждёт не дождётся, когда Вашу шкуру натянут на барабан, и уверяла, что этот барабан будет издавать замечательные звуки, под которые она будет танцевать целый день.

– Вот как? Она так и сказала? Ах, значит, мою шкуру на барабан… – Пантера даже привстала от возбуждения. – А ещё ничего не говорила эта крошка Шка-Кро? Это всё так любопытно. Ты даже не представляешь, как это всё интересно.

– Ещё она сказала, что Вы похожи на обугленную головёшку, которую вынули из костра, так как она дурно пахла.

– Да? – изумилась пантера и сладко потянулась. – Значит, я – головёшка, и к тому же дурно пахнущая. Ну, спасибо, мой птенчик, за правду. Ты очень и очень мил, передай мои слова твоей маме. А мне ещё надо сходить по делам. Пойду поищу эту крошку Шка-Кро. Всё это очень-очень интересно, – мурлыкнула она и, чёрной тенью скользнув среди деревьев, исчезла из виду.

Страусёнок постоял ещё, покачиваясь на своих длинненьких и тоненьких ножках, мысленно задавая вопрос, всё ли он сделал правильно, как велела мама, и с удовлетворением отметил, что всё.

И вдруг страусёнок услышал, как кто-то спросил его сверху:

– Ты давно не встречал обезьянку Шка-Кро?

– Давно, – машинально ответил страусёнок и поднял голову. На ветке дерева, под которым только что возлежала Чёрная Пантера сидела птица-тукан.

– Теперь ты не увидишь обезьянку Шка-Кро ещё дольше. – И, щёлкнув клювом, вздохнула: – Бедная Шка-Кро.

– Почему? – простодушно изумился страусёнок. – Ведь я сказал только правду. Она действительно говорила обо всём этом мне.

Птица-тукан вдруг рассердилась:

– Безмозглый, противный дурачок. То, что ты слышал, Шка-Кро говорила тебе. И не для того, чтобы ты передал это ей. Ты употребил правду во зло. Разве такая правда может пойти на пользу маленькой Шка-Кро?! Зачем нужна такая правда? Лучше бы ты молчал. Не сказать или недосказать – это ещё не значит поступить плохо или сказать неправду. Эх, ты… Да что с тобой говорить, надо торопиться – вдруг я успею предупредить обезьянку Шка-Кро о беде, которой она обязана исключительно тебе. Может быть, она сумеет укрыться от твоей очень дальней и безусловно сводной родственницы.

И, громко захлопав крыльями, птица-тукан улетела. А страусёнок простодушно удивился:

– Вот чудеса-то. Делал, как велела мама. А получилось что-то совсем не так. Надо, пожалуй, попробовать ещё.

И он отправился дальше.

Среди высокой травы страусёнок увидел Хромую Антилопу, которая пугливо вздрогнула при его неожиданном появлении.

– Ах, – сказала она, – ты меня так напугал.

Страусёнок любил добрую антилопу. Он знал, что ещё совсем недавно она была грациозна и неутомима. Как ветер носилась она по саванне. Но случилась беда – человек стрелял в неё и повредил ногу. С тех пор она сделалась хромой и стала прятаться от всех в надежде, что нога заживёт. Звери и птицы жалели её и старались укрыть антилопу от врагов, но все знали, что дни её сочтены и выжить ей до сих пор помогала случайность. Знал это и страусёнок и очень жалел бедняжку.

– Здравствуйте, – сказал он и прибавил, потому что это было действительно так: – Я очень рад Вас видеть.

– Спасибо за добрые слова, – ласково ответила антилопа, – чем это ты так озабочен, малыш?

– Видите ли, мама учила меня говорить правду о том, что я думаю, знаю и слышу. Она сказала, что тогда меня все будут любить и хвалить. Но я встретил Чёрную Пантеру…

При этих словах Хромая Антилопа вздрогнула, что очень удивило маленького страусёнка.

– И я рассказал ей, что говорила о ней обезьянка Шка-Кро. И хотя пантера поблагодарила меня, но что-то вышло не совсем так, как я думал. И вот я решил попробовать ещё раз и пошёл дальше чтобы найти кого-нибудь. И встретил Вас…

– Что ж… – задумчиво сказала Хромая Антилопа. – Попробуй ничего не утаивая, рассказать, что ты знаешь обо мне.

Страусёнок вздохнул и сказал:

– Мне всегда бывает жалко, когда я вспоминаю Вас. И мне жалко, и моей маме, и ещё многим другим нашим родственникам и знакомым. Все они знают, что в Вашей ноге повреждена кость и Вы навсегда останетесь хромой. И когда солнце иссушит траву в саванне и Вам негде будет укрыться, Вы станете лёгкой добычей хищника. Поэтому дни Вашей жизни сочтены и никто не в силах помочь Вам и спасти.

Хромая Антилопа низко опустила голову и тихо сказала:

– Я знала, что мне будет плохо. Но я надеялась, что нога моя поправится. Своей правдой ты отнял у меня надежду. Лучше бы ты ничего не говорил. Ведь я не знала, что так скоро погибну. Быть может, ты омрачил последние дни моей жизни. Лучше бы мне ничего не знать. Я знаю, что сделал ты это не от злого сердца. И поэтому не сержусь на тебя. Но скажу тебе на прощанье, – ведь мы, наверное, видимся в последний раз! – жалость и сострадание позволяют иногда скрыть правду от того, кому она несёт лишь страдание. И это не есть неправда. Вот и мне – зачем мне нужна такая правда? Лучше бы мне ничего не знать, – вздохнула она и, сказав страусёнку «Прощай!», скрылась, хромая, в густой траве.

Потрясённый страусёнок долго стоял, покачиваясь на своих тоненьких ножках, вытянув шейку в сторону, куда удалилась Хромая Антилопа. Ему было стыдно и больно, потому что своим маленьким сердцем он ощутил, что его правда, которую он простодушно открыл Хромой Антилопе, принесла ей горечь и боль. Первым его желанием было броситься вдогонку доброй Антилопе, чтобы как-то объяснить, извиниться, сказать что-то такое (а что, он и сам точно не знал), чтобы ей стало легче.

Но что-то удержало страусёнка. Он вдруг неожиданно понял, что сказанного не воротишь, сделанного не поправишь. И от этого ему стало так плохо, что он заплакал, и первый раз мелькнула в его головке мысль, что правда хоть и одна, но каждый воспринимает её по-своему, и, стало быть, надо соблюдать осторожность, когда сталкиваешься с ней.

Расстроенный встречей с Чёрной Пантерой и Хромой Антилопой, страусёнок медленно брёл вперёд, не разбирая дороги. Неожиданно, шумно пыхтя, навстречу ему вышел носорог. Страусёнок остановился и сказал: «Здравствуйте».

– Ну, здравствуй, – буркнул носорог, подозрительно рассматривая страусёнка своими маленькими сумасшедшими глазками.

– Вот я, я иду… – начал страусёнок.

– Вижу, что не летишь, – перебил его носорог.

– … и мне плохо, – закончил печально страусёнок.

– С чего бы? – с этими словами носорог подошёл поближе страусёнку, чтобы лучше его видеть.

– Я пробовал говорить правду своим знакомым о том, что я слышал и знаю о них или думаю.

– Ну и что? – засопел носорог.

– Но ничего хорошего не получилось. От этого всем стало только хуже.

– Странно, – хрюкнул носорог. – Скажи-ка тогда что-нибудь обо мне, и мы посмотрим, кому из нас будет плохо.

– Но я не знаю ничего о Вас. Что же я могу сказать Вам?

– Жаль, – носорог пошевелил ушами и, помолчав, спросил: – А может, всё-таки слышал?

– Нет, ничего, кроме того, что Вы есть и что бываете очень сердитым.

– Ну, а что ты думаешь обо мне? Вот, например, ответь правду, нравлюсь я тебе или нет?

– Н-ну, если говорить правду, – начал страусёнок.

– Конечно, правду, – подбодрил носорог.

– … то не очень.

– Почему это не очень? – оторопел носорог. – Ну-ка, объясни.

– Н-ну… безобразный Вы очень. Туловище, как бочка, а ноги как будто ватой набиты. И рог у Вас кривой, – вдохновляясь, пояснял страусёнок. – Лоб низковат, а хвост просто несолидный какой-то…

– Та-ак, – мрачно протянул носорог, – ну, а теперь скажи честно, что тебе во мне нравится?

– Честно?! – воскликнул страусёнок.

– Честно! Честно! – угрожающе хрюкнул носорог.

– Ну, если честно, то ничего не нравится. Вид у Вас – отвратительный… Бр-рр, даже смотреть на Вас противно.

Носорог засопел так сильно, будто из него выпустили пары. Он опустил голову к самой земле и двинулся на страусёнка. Да так стремительно, что, не будь страусёнок проворен, как все страусы, несдобровать бы ему. Едва успел он отскочить в сторону, как разъярённый носорог пронёсся мимо, сметая с дороги кусты и подминая траву.

А страусёнок, вытянув вперёд свою длинненькую шейку, кинулся бежать со всех ног в другую сторону. А надо сказать, что все страусы отменные бегуны и догнать их непросто даже более подвижным и быстроногим животным, чем носорог. Страусёнок бежал быстро и долго до тех пор, пока силы не покинули его, и тогда он пошёл шагом. Сердце колотилось в его груди, а мысли вихрем проносились, сменяя друг друга, и были они невесёлые…

«Трижды я сказал правду, и трижды это не принесло пользы. Первый раз обезьянке Шка-Кро, второй раз – Хромой Антилопе, а третий – мне самому. Странно как-то получается. И совсем не так, как говорила мама. Может быть, она что-то спутала? Может быть, лучше говорить неправду, чтобы тебя любили и хвалили? Или вообще ничего не говорить? Или, – если мама не всё перепутала, только немного, – надо говорить полуправду?»

Размышляя таким образом, страусёнок все шёл и шёл, пока не увидел впереди знакомой высокой горы, покрытой белым… сахаром, в чём страусёнок был абсолютно уверен.

У подножия горы сидел жёлтый и немного коричневый Лев, самый справедливый из львов. Он был один, и, увидев страусёнка, подходящего к нему, он произнёс своё любимое: «Гм…». Страусёнок, растерянный и поникший, подошёл к повелителю равнин и сказал:

– Моя мама учила меня всегда и всюду говорить правду. Она говорила, что нельзя скрывать того, что знаешь, что слышал и что думаешь. Трижды я говорил сегодня правду, и трижды это не принесло никому пользы.

И страусёнок рассказал повелителю Великой равнины о своих встречах. Лев выслушал его внимательно и сказал:

– Видишь ли, правда слишком драгоценна, чтобы ею можно было пользоваться как разменной монетой. Не следует также обращаться с правдой к тому, кто к ней безразличен, так как, переданная из уст в уста, она порождает сплетни. Поэтому не надо без особой нужды передавать то, что не нужно, тому, кому не нужно. Запомни это, – сказал Лев и замолчал.

– Я запомню это, – пискнул страусёнок. – А моя мама? Значит, она ошиблась?

– Слова редко вполне точно отражают смысл сложных понятий. Твоя мама не слишком точно объяснила тебе, что такое правда, а ты не слишком правильно понял сказанное.

– Но разве я сказал неправду Чёрной Пантере?

– Ты правдиво передал сказанное, которое на самом деле не было правдой, а лишь мнением или, точнее, пожеланием маленькой Шка-Кро. Но у каждого может быть своё мнение, и любой спор в этом случае бесполезен. Он не имеет смысла, так как в спорах рождается истина, а такой спор не способен её установить. Поэтому личное мнение может не быть правдой, запомни это.

– Я запомню. Но разве я сказал неправду Хромой Антилопе?

– Свою правду ты употребил во зло. На самом деле это лишь предположение. Может быть, Хромой Антилопе повезёт, нога её заживёт, и она отыщет своё место в стаде. В этом случае ты просто проявил жестокость.

– А как же носорог?! – воскликнул страусёнок возбуждённо. – Он сам просил меня сказать, нравится ли он мне. И я ответил правду.

– Ты действительно сказал то, что думал, только это не была правда. Многие, – тут Лев сказал своё любимое «Гм…» и, как показалось страусёнку, с сомнением ухмыльнулся, – возможно, нашли бы носорога красивым. Но правдой является лишь то, что он велик и раздражителен. И часто невежлив.

– Значит, я сказал полуправду, а он не сумел понять меня. И ещё это означает, что даже взрослые не всегда умеют отличать правду от полуправды и неправды. Ведь так? Ох, и трудная вещь правда. И такая запутанная, что не все взрослые, и даже моя мама, легко узнают её.

– Видишь ли, малыш, правда отражает лишь то, что безусловно есть. И не надо путать с правдой точность передачи слов, мнений и даже событий. Всё это слишком сложно для тебя, но когда ты вырастешь, ты обязательно всё поймёшь. Это говорю тебе я, Лев, повелитель равнин.

– А когда я совсем, совсем вырасту, я буду как все знать, что где можно и нужно говорить, да? – не унимался страусёнок.

– Может быть и так, лишь бы ты никогда не говорил неправды

– Значит, я буду жить в мире полуправды?!

– Что ж? Можно сказать и так. Ведь не сказать правды – это ещё не значит солгать. А сказать её можно не всегда. Гм, – произнёс задумчиво самый справедливый из львов и, тряхнув гривой, сказал: – А теперь ступай домой, малыш. И скажи маме, что ты скоро вырастешь и не будешь доставлять ей и другим столько хлопот, сколько доставляешь сейчас. Ступай, малыш. – И самый справедливый из львов отвернулся, как бы давая понять, что не задерживает страусёнка больше.

И страусёнок побежал домой. Потому что он очень торопился рассказать маме, что сказал ему о правде жёлтый и немного коричневый Лев, самый справедливый из львов.

– Наконец-то! – возбуждённо воскликнула мама-страусиха. – Изволил явиться! И где же ты пропадал?

Но её замечательный малыш молча подошёл к ней и уткнулся в крыло. И так уж устроено материнское сердце, что все правильные и воспитывающие слова, которые она собиралась сказать страусёнку, как-то сразу вылетели из её головы, и она нежно и обеспокоенно его спросила:

– Что-нибудь случилось, мой мальчик? – и своим большим клювом коснулась его длинненькой и тонкой шейки.

– Нет, – тихо ответил страусёнок. – В общем, ничего не случилось. Я только узнал, что не всегда, не везде и не всем надо говорить правду. Надо жить в мире полуправды.

– А что означает слово «полуправда?»

– Оно означает только то, что никогда не надо говорить неправды. А правду можно говорить или не говорить. Всё зависит от обстоятельств.

– Так рассуждают взрослые. От кого ты узнал об этом, мой мальчик?

– Ото всех понемногу, мама. Потом я тебе обязательно обо всём расскажу. Но главное – я говорил с жёлтым и немного коричневым Львом, самым справедливым из львов. И он тоже думает так.

– О-о! Ты видел повелителя равнин? – изумилась мама-страусиха. – И даже говорил с ним?

– Да, мама, – ответил страусёнок. – Но я так страшно устал, что хочу уснуть. А потом я тебе всё-всё расскажу… Только ты меня не ругай, ладно, а? А то мне придётся и тебе говорить полуправду, а ты ведь, наверное, не хочешь этого? Да?

– Да, – задумчиво сказала мама-страусиха, прикрывая страусёнка своими крыльями. – Я этого действительно не хочу. И поэтому ругать я тебя не буду. А теперь спи, пожалуйста.

И вдруг она с удивлением увидела, что страусёнок уже заснул. Она поудобнее уселась над ним и подумала о том, что так поздно иногда понимают родители: «Он становится взрослым. Как всё быстро приходит… и проходит».