"Лорд поневоле" - читать интересную книгу автора (Уоллес Эдгар)Глава 4. ЧИК ОТВЕРГАЕТ ДОЧЬ МИЛЛИОНЕРА На следующий день Лейзеру позвонил мистер Беском Джарвис — «хорошая жизнь», даже «прекрасная жизнь» — к которому Лейзер питал всяческое уважение, ибо заработал на нем кругленькую сумму. Джарвис продавал британскому правительству одеяла и простыни, сапоги, масло и свиное сало. Он устремлялся на помощь и американскому правительству с походными кроватями, поясами, ящиками и мешками… Мистер Джарвис любил повторять, что с практической точки зрения никто, кроме него, не выигрывал войны. И в награду за это он получил так мало от государства… Правда, мистер Беском Джарвис приобрел за время войны великолепный старинный замок Гаттеруэй-холл, стоящий посреди восхитительного парка, и объезжал свои владения в роскошном собственном автомобиле. Не приходилось сомневаться, что деньги он получил большие, как говорят, баснословные. Несмотря на то, что его состояние перевалило за миллион фунтов, он встретил большие препятствия на пути получения титула, отвечающего его заслугам, так как не имел друзей там, где их нужно иметь в подобных случаях. У мистера Джарвиса была супруга, которая тоже путешествовала по окрестностям усадьбы в своем лимузине, отделанном розовым шелком, что, по мнению миссис Джарвис, было признаком утонченности. Третьим членом семейства была Минни Джарвис, его дочь и наследница. Минни была сильно подкрашенной молодой леди с большой склонностью к ярким и пышным одеяниям. Она не блистала красотой, у нее было широкоскулое плоское лицо и жидкие мышиного цвета волосы. Но поскольку установлено, что ни одна женщина не считает себя лишенной привлекательности, постольку Минни гордилась тем, что обладала некоторым таинственным качеством, именуемым «обаянием». Это не имело отношения ни к ее золотому поросенку с рубиновыми глазами, ни к изумрудному трилистнику, ни даже к бриллианту «13», который красовался на ее браслете. Она слышала, как люди говорили о девушках, не обладавших счастливой наружностью: «О, да… но у нее есть свое обаяние!» И она пришла к заключению, что «обаяние» является естественной компенсацией за невзрачность. Отец питал на ее счет некоторые честолюбивые надежды, и купил свой замок у последнего представителя знатной фамилии с намерением предоставить ей возможность блестяще устроить свою жизнь. Он дал большой бал в ее честь и пригласил на него всю местную аристократию. Но по несчастному стечению обстоятельств все представители местной аристократии оказались или уже приглашенными в другое место, или больными, или путешествующими за границей. Мистер Джарвис уже оплакивал понесенные им расходы, когда случайность и многосильный автомобиль занесли его в деревню Пальборо, находившуюся в пятидесяти милях от его усадьбы. Хозяин постоялого двора в Пальборо рассказал ему забавную историю чудака-доктора и его племянника. — Маркиз Пальборо, — задумчиво проговорил мистер Джарвис, — и без гроша в кармане! Гм! Он помчался домой кратчайшим путем, прошел в библиотеку и стал рыться в газетах. «Служит в конторе мистера Лейзера, известного агента страхового дела», — он присвистнул. Во время войны не раз случалось, что ему почему-либо было неудобным заключать контракты на свое имя. Лейзер за полпроцента комиссионных не раз выступал подставным лицом в сделках Джарвиса и был ему многим обязан. Мистер Джарвис тотчас позвонил в Лондон. — Да, он здесь, — сообщил Лейзер, понижая голос, — он в соседней комнате, мистер Джарвис. — Что он из себя представляет? — О, он — ничего! Он — как следует быть… — Молодой? — О, да! — Женат? — Нет, ей-Богу, нет! Мистер Джарвис глубоко задумался. — Не смогли бы вы прислать его сюда на несколько дней, Лейзер? — Конечно, — ответил тот, прикидывая. — Я пошлю его по делам страхования. — Отлично, пришлите его сегодня же! И слушайте, Лейзер, вы можете рассказать ему целую историю обо мне, о моих капиталах и о том, сколько я стою… Понимаете? — Конечно, — ответил Лейзер, недоумевая. — Двести тысяч фунтов для моего зятя. — О! — воскликнул Лейзер. — Я понимаю! — И пять процентов комиссионных тому, кто провернет это дело, э?.. — Я вас понял, мистер Джарвис… Да, да, я понимаю! Я отправлю его, если не сегодня, то завтра наверное! Мистер Джарвис повесил трубку. Он заложил фундамент — миллионы, а завершить остальное должно «обаяние». Особенно большая ответственность возлагалась на «обаяние». Он просмотрел утреннюю прессу. — Он даже оратор, вдобавок ко всему, — удовлетворенно хмыкнул он, потирая руки. В это время Чика беспокоило здоровье Сэмюэля. Вчера вечером Чик никак не смог его успокоить. Гвенда и миссис Фиббс долго совещались между собой, обнаружив маленькие красные пятнышки на грудке Сэма, после чего был приглашен доктор. Он явился и изрек коротко и ясно: «Корь!». Гвенда узнала эту новость, вернувшись из театра. — Не нанять ли сиделку? — спросил Чик. — Глупости! — Это практичная миссис Фиббс вошла в комнату как раз вовремя, чтобы дать ответ. — Зачем вам понадобилась сиделка? На второй день болезни Сэмюэля Чик завтракал с Гвендой на Стренде. — Я отправляюсь в Глостершир, — объявил ей Чик, — и буду отсутствовать дня два или три. На ее вопрос о цели этой поездки он ответил со всей обстоятельностью: — Один из наших клиентов желает ознакомиться с деталями нового вида страхования, введенного недавно страховым обществом «Лондон — Нью-Йорк — Париж», и мистер Лейзер желает, чтобы я поехал к нему и рассказал все, что надо… — И на это требуется два или три дня, Чик? — спросила Гвенда, подумав о мистере Лейзере. — Кто этот человек? — Это джентльмен, сделавший большие деньги на военных поставках. Очень щедрый человек. — Кто это вам сказал? — Мистер Лейзер. В самом деле, этот мистер Джарвис положил в банк на имя своего будущего зятя двести тысяч фунтов! — Вот как! — проговорила Гвенда. — А кто его зять? — Не знаю, — ответил Чик, покачав головой. — Думаю, что очень счастливый парень, если, конечно, девушка хороша. Гвенда взглянула на него с любопытством. — Предположим, а если эта девушка вовсе не хороша, Чик? — Она должна быть хороша, иначе он не захотел бы на ней жениться! Гвенда повертела обручальное кольцо на своем пальце. — Хотелось бы мне знать, какими качествами должна, по вашему мнению, обладать девушка для этого? — спросила она лукаво. — Какими? — Чик медлил с ответом. — Ну… например, если она похожа на вас, Гвенда, если она миловидна, и если у нее добрый нрав… — Итак, дорогой Пальборо, — напутствовал его Лейзер, — надеюсь, вы отлично проведете время у моего старого приятеля Джарвиса. Что это за человек, Пальборо! — продолжал он в каком-то экстазе. — Какой хозяин! Какой щедрый и благородный друг! Двести тысяч фунтов своему зятю, а? — Надеюсь, что он заслуживает этого, — ответил Чик. — О, я в этом убежден! Подумайте, ведь это миллион долларов! Десять миллионов франков по нынешнему курсу! Десять тысяч фунтов годового дохода, считая из пяти процентов годовых! Все это — зятю! — Как его зовут? — поинтересовался заинтересованный Чик. Мистер Лейзер кашлянул. — Собственно говоря, я не знаю, есть ли у него зять. Я даже не знаю, помолвлена ли с кем-нибудь мисс Джарвис. Но какая это удивительная девушка! Какие глаза! Какая прелестная маленькая фигурка!.. Мистер Лейзер никогда не видел Минни, иначе ему пришлось бы как-нибудь обойти эту щекотливую тему. — Она, должно быть, очень хороша собой, — заметил Чик. — Надо будет застраховать и ее… Мистер Джарвис оказал честь, встретив его на станции. Но эта честь была единственной и последней. Мистер Джарвис принадлежал к тому сорту людей, которые не считают целесообразным признавать кого-либо стоящим выше себя. — Мы не сделали для вас никаких приготовлений, старина, — сообщил он, — и вам придется валяться кое-как. — Не беспокойтесь, — ответил Чик, воображая себя лежащим в конюшне. — Я думал, что мистер Лейзер сообщил вам о моем приезде… — Ну да, он мне говорил, что вы приедете… Что вы думаете об этом автомобиле, а? Они только что вышли из здания вокзала, перед которым стояло несколько машин. — Мне он нравится, — отвечал Чик. — Правда, «форд» многим не нравится… — Совсем не этот! — грубо перебил Джарвис. — Другой, самый большой! Одно шасси стоило свыше трех тысяч! Чик издал звук, который должен был выразить восторг и удивление. — Я хочу, чтобы вы познакомились с моей дочерью, — решительно заявил мистер Джарвис, когда они уселись в лимузин. — Она очень милая девушка. — Мне говорили об этом, — вежливо ответил Чик. — И уже помолвлена. Я поздравляю вас, мистер Джарвис! Джарвис вопросительно посмотрел на него, а Чик продолжал: — Быть может, это не совсем подходящий момент для того, чтобы затрагивать такую тему, когда молодая леди стоит, так сказать, на пороге своей новой жизни, — не найдете ли вы предусмотрительным, ради нее самой, оформить на ее имя страховой полис? Есть один вид страхования, который я мог бы порекомендовать вам. — Он порылся в карманах. — Он страхует против болезни, несчастных случаев и смерти. Этот вид страхования имеет еще и то преимущество, что распространяется на всю жизнь первого ребенка вплоть до девятилетнего возраста! — О! — пробормотал мистер Джарвис, приходя в себя от изумления. — С чего это вы взяли, что моя дочь помолвлена? — Я так понял, — смущенно пробормотал Чик. — Я очень сожалею, если выдал секрет мистера Лейзера… — Это может быть только моим секретом, и никого другого, — отрезал Джарвис. — Вы правы, мистер Джарвис. — Она очень, очень милая девушка, моя дочь… — Да, мне говорили. Очень хорошенькая, если будет позволено так выразиться. Это должно быть приятно, мистер Джарвис, быть отцом красивой дочери… — Ну… с первого взгляда вы не назовете ее красивой, — заметил мистер Джарвис. — Правда, первый взгляд бывает ошибочным, что делать… Но у нее есть то, что я назову «обаянием». — А! — неопределенно произнес Чик. — И обаяние лучше, чем красота. — Уверен в этом, сэр, — вежливо согласился Чик. — Ведь большинство красивых людей вместе с тем и обаятельны, не правда ли? — Что нужно для нашей страны, — рассуждал мистер Джарвис, — так это союзы между сильными и здоровыми дочерьми народа и сыновьями гордой, но истощенной аристократии! — Вы совершенно правы, — согласился Чик серьезно. — Я сам скорее демократ, мистер Джарвис, и в глубине души никогда не признавал аристократию, за исключением аристократии ума и таланта. Я часто думал, когда бывал в сельской местности: как жалко, что все эти прекрасные девушки обречены на жизнь в маленьких деревушках, не имея возможности… — Я говорю вовсе не о прекрасных девушках, живущих в деревне, — перебил его Джарвис. — Я говорю о моей дочери! Чик вежливо улыбнулся. — Ваша шутка, мистер Джарвис, напомнила мне снова о том, что я взял с собой все те схемы и проспекты, с которыми вы желали познакомиться. Мистер Лейзер полагает, что форма «А» полиса, только что выпущенного обществом «Лондон — Нью-Йорк — Париж», как раз подходит для вашего случая. — Я не желаю говорить о страховании. Меня интересует обсуждение вопроса о браках между аристократией и тем, кого я назову богатым, очень богатым, — сказал он с ударением, — средним классом. Я намерен дать двести тысяч фунтов тому молодому джентльмену, который женится на моей дочери. Как вы это находите? — Я думаю, что вы очень великодушны, — заметил Чик убежденно. — Это чрезвычайно щедрый дар! Но вы, конечно, хорошо знаете своего зятя. Я убежден, что вы бы не стали рисковать, давая все эти деньги в руки какого-нибудь расточителя. Мне бы хотелось с ним познакомиться. — Я надеюсь, что вам представится случаи, — недовольно проворчал Джарвис, когда автомобиль остановился у ворот замка. Он провел гостя в большую, отделанную дубом, приемную. Сидевшая там девушка встала и побежала вприпрыжку им навстречу. Чик посмотрел на нее с любопытством. «Вероятно, друг семьи», подумал он и отметил, что кричаще изумрудное платье мало подходило к ее слишком яркому гриму. Не проронив ни слова, она улыбнулась сначала Чику, потом отцу. — Иностранка! — подумал Чик. — Вот моя дочь, лорд Пальборо! — провозгласил мистер Джарвис, вспомнив теперь его титул. Чик растерялся от неожиданности. — Ваша… ваша дочь? — пробормотал он. — Это Минни. Минни, надеюсь, что ты постараешься сделать визит лорда Пальборо приятным для него. — Ну, конечно, папа! — с готовностью ответила она. Пока трое слуг эскортировали маленькую сумку Чика в его комнату, Минни с детской доверчивостью взяла его под руку и повела через зал с колоннами, напоминавший ему кулуары палаты лордов, в гостиную. Там было до шестисот различных предметов, включая ярко-красные подушки на розовом диване. Обед был таким, что он вспоминал его всю жизнь. Мистер Джарвис принадлежал к тому типу хозяев, которые уверены, что гостеприимство заключается в усиленном наполнении желудка гостя. — Теперь, лорд Пальборо, вы должны съесть еще кусочек фазана, я настаиваю! О, лорд Пальборо ничего не ест! Джон, подай лорду Пальборо еще телятины! Чик добросовестно старался опорожнять свою тарелку, но всякий раз, когда ему это удавалось, перед ним возникало какое-нибудь новое блюдо. Он несколько неуверенно поднялся из-за стола, чувствуя себя наподобие чудовищных фигур, которые рекламируют достоинства пневматических шин. — Теперь, мой мальчик, идите покурить на террасу. — Благодарю вас, я не курю, — ответил Чик. — Хорошо, тогда идите пить кофе на террасу! Чик, несколько удивленный такой настойчивостью, спросил: — А разве там не холодно? Но оказалось, что та часть террасы, куда его приглашали, застеклена и отапливается. — Вы идете, сэр? — спросил Чик. — Я должен ненадолго отлучиться, — загадочно обронил Джарвис. — Бегите же, мой молодой друг! Но Чик не был способен бежать куда бы то ни было. Он проковылял в этот уютный уголок на террасе и со вздохом облегчения опустился в огромное кресло. Терраса была пуста, но вдруг откуда ни возьмись появилась Минни Джарвис и водворилась на ручке его кресла. Чик вскочил. — О, не вставайте, пожалуйста, лорд Пальборо! — воскликнула она игриво. — Мне очень, очень удобно! — Позвольте предложить вам стул. Но Минни продолжала проявлять свое «обаяние». — Вы очень скверный мальчик, — пропела она. — Садитесь на свое место. Чик из вежливости подчинился. Но когда ее рука небрежно опустилась на его плечо, он поморщился. Когда он почувствовал всю тяжесть этой милой ручки, то вздрогнул. — Какой вы смешной! — воскликнула она. — Почему вы не сидите спокойно? — Может быть, вы бы предпочли, чтобы я подал вам этот стул? — спросил Чик, озираясь в надежде, что, может быть, придет мать или отец этой леди и облегчит его трудное положение. Но мать леди раскладывала пасьянс в гостиной, а отец леди находился в библиотеке, предаваясь своим надеждам. Чик старался начать разговор на испытанную тему о страховании. Он был несколько обеспокоен тем, что до сих пор еще не имел возможности обсудить форму «А» с ее отцом, и теперь старался заинтересовать дочь превосходными достоинствами этого полиса. — Не будьте глупеньким, глупеньким, глупеньким! — выкрикивала Минни, дергая его за ухо. — Я не собираюсь еще выходить замуж! И не думаю об этом! — Я полагал, что вы помолвлены, мисс Джарвис. — Еще нет, — ответила она жеманно. — Настоящий жених еще не пришел, а если лорд пришел, он еще меня не просил… — Разве он лорд? — спросил заинтригованный Чик. — Я думаю, что вы глупенький мальчик, — заметила мисс Джарвис. — Но, может быть, вы так богаты, что вам не нужно двухсот тысяч фунтов? — Мне? — удивился Чик. — Никто мне не собирается давать двести тысяч фунтов… И вдруг ему открылся весь комический ужас его положения. Он вскочил с места, бледный от негодования. — Я… я не хочу ни на ком жениться, — почти закричал он, — ни за какие миллионы и миллионы фунтов! Я думаю, что это ужасная вещь — жениться из-за денег! Я бы не женился на самой прекрасной женщине в мире… из-за денег! — Я вас и не спрашивала, — поморщилась Минни. — Я вас не просила вовсе, вы — самодовольный черт, вот вы кто! Такого человека стоит отравить! Приезжать сюда, важничать… без гроша в кармане… оскорблять девушку… Она расплакалась и пошла искать утешения у своей мамы. На следующее утро он нашел, что поданный ему чай имеет какой-то странный вкус. Ему живо припомнились все прочитанные им рассказы о женской мести. Чашка осталась недопитой. Когда поезд отошел от станции, Чик испытал радость. Он знал, что предал интересы своего патрона, но даже это не так беспокоило его, как то, что чувствовал он себя как-то странно. В ушах звенело, в горле першило, во рту пересохло, его попеременно бросало то в жар, то в холод. — Она меня отравила! — прошептал Чик, — как жаль, что я сам не застраховался! Неделей позже дородный и очень сердитый джентльмен явился в контору мистера Лейзера и без предупреждения ворвался в комнату хозяина. — О, мистер Джарвис, какая приятная неожиданность! — сказал мистер Лейзер. — Приятная, черта с два! — прорычал Джарвис. — Этот ваш бездельник, лорд «как его звать», этот молодой негодяй… Мистер Лейзер поднял брови. — Я его не видел со времени возвращения… Вы, конечно, знаете… — Знаю? Я знаю о нем больше, чем я хотел бы знать, Лейзер! — прервал его рассвирепевший магнат. Челюсть у мистера Лейзера невольно отвисла. Видение пятипроцентных комиссионных померкло в туманной дали. — Разве он не дал ей своего слова? — спросил он с пафосом романтика. — Какое слово! — рявкнул его гость. — Моя дочь больна! Где он теперь? Мистер Лейзер покачал головой. — Маркиз заболел. У него корь, — ответил он. Мистер Джарвис в ужасе отшатнулся и застонал. — Так вот где она подцепила ее! |
||
|