ДУРАК УМЕР, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДУРАК!

Дональд УЭСТЛЕЙК

Глава 9

Света было более чем достаточно. Он лился из окружавших меня со всех сторон окон. Через сад вилась выложенная камнем дорожка, но я не стал следовать ее изгибам, а пробежал напрямик к дощатому забору и взобрался на стоявший под ним металлический дачный стульчик. Остаток пути наверх я преодолел, подтянувшись на руках, после чего плавно спустился с забора по другую его сторону и угодил в хитросплетение из миллиона витков ржавой проволоки. Это были какие-то пружины; они цеплялись за ноги и сжимались подо мной, издавая полнозвучные «прынги», а я выплясывал на них в стремлении обрести равновесие, хотя понимал, что падение неизбежно. Вскоре я рухнул, произведя громкий грохот, сопровождаемый лязгом и звоном.

Я замер, дожидаясь тишины, которая в конце концов наступила, но тотчас была нарушена скрипом распахиваемого окна и сиплым мужским криком:

– Брысь! Проклятые кошки! Брысь! Брысь отсюда к бесам!

Я не шелохнулся. Обладатель сиплого голоса застыл в ожидании и приблизительно через полминуты испустил еще пару-тройку вялых «брысь», после чего закрыл окно.

Пошевелиться без звуковых эффектов не было ровным счетом никакой возможности. Под левым коленом бухало, под грудью пухало, где-то рядом с правым плечом чухало. Под многочисленные «трень» и «брень» я отполз от забора и вездесущих пружин и освободился от большинства из них, за исключением тех, которые прицепились к ремню и манжетам. С приглушенными «дрнннн» и «брнннн» я поотрывал от себя и их, после чего поднялся на дрожащие ноги.

Здесь тоже был дворик, но гораздо темнее, чем у мистера Гранта, и далеко не такой ухоженный. Здание, к которому я стремился, стояло прямо передо мной, ощерившись заколоченным досками окном и запертой дверью. Окна наверху кое-где светились, но весь первый этаж был погружен во мрак.

Только теперь я подумал, что, возможно, буду вынужден пройти через одну из квартир этого дома, поскольку его планировка, скорее всего, ничем не отличалась от планировки нашего здания, и черный ход тут был только один в квартире первого этажа. Но мне определенно везло: судя по отсутствию света, в этой квартире никого не было, ибо вряд ли ее жильцы ложились спать в половине девятого вечера.

Прежде мне ни разу не доводилось взламывать двери, и я очень смутно представлял себе, как это делается. Начал я с того, что подергал дверную ручку, и к своему вящему удовлетворению убедился, что замок, подобно любому другому замку в городе Нью-Йорке, надежно заперт.

Но потом я заметил, что одно из окошек в двери разбито и заделано картонкой (временно, надо полагать). Воистину, закрытая дверь всегда сулит открытие. Ну насколько прочно можно прикрепить лист картона? Я слегка надавил на него, и лист подался, поскольку был приклеен липкой лентой. Я просунул внутрь руку, открыл замок и опасливо шагнул в кромешную тьму.

Единственным ориентиром мне служил тусклый серый прямоугольник окна.

Если он все время будет у меня за спиной и если я стану передвигаться с величайшей осторожностью, то, наверное, с успехом совершу путешествие по квартире и рано или поздно покину здание через парадную дверь. Поэтому я крадучись двинулся вперед: шшшик, шшшик... Шаркнув ногами раз шесть, я услышал скрип, остановился и прислушался.

Вспыхнул свет. Это был торшер, он стоял прямо передо мной. На кнопке выключателя все еще лежали тонкие пальцы. Я увидел длинную белую руку и покосился направо, где на двуспальной кровати сидела обнаженная женщина и таращилась на меня. В глазах ее читалось недоумение, присущее людям, которые никак не могут понять, что же их разбудило. Рядом с женщиной, чуть поодаль от торшера, громоздился прикрытый одеялом курган, все еще окутанный сонным оцепенением.

Впрочем, так продолжалось недолго. Не отводя от меня глаз и не снимая руку с выключателя, женщина принялась тыкать в курган кулаком и кричать:

– Джордж! Джордж! Проснись! Тут взломщик! Джордж!

Я застыл, утратив дар речи, и, следовательно, не мог ни бежать, ни предложить каких-либо объяснений. Я просто стоял на месте, будто пресловутая жена Лота.

Курган стремительно попер вверх и превратился в мужчину с на удивление тяжелым подбородком и на диво волосатой грудью. Он даже не стал смотреть на меня. Вместо этого мужчина повернулся к соседке по кровати и вкрадчиво, с угрозой в голосе, спросил:

– Что еще за Джордж?

Женщина посмотрела на него, захлопала глазами и, спрятав лицо в ладонях, воскликнула:

– О, господи, это Фрэнк!

Я не стал дожидаться продолжения, поскольку вдруг обнаружил, что ноги мои вновь обрели способность двигаться. Справа от кровати была дверь. Я бросился к ней, распахнул и со всего маху врезался в стенной шкаф, набитый дамским платьем. Отплевываясь и отбиваясь от этого шмотья, я попятился назад и обнаружил, что Фрэнк мало-помалу начинает осознавать мое присутствие, хотя, конечно, до сих пор не понимает, кто я такой. Он наблюдал, как я, спотыкаясь, мечусь перед ним с белой блузкой на шее, и, наконец, спросил:

– Джордж? Это Джордж?

Единственным путем к спасению был путь обратный. Запустив во Фрэнка блузой, я развернулся, выскочил за дверь и помчался через двор к родному забору, возле которого снова угодил в Саргассово море ржавой проволоки.

Размахивая руками, я продирался через него, когда где-то за спиной вновь распахнулось окно, и послышался все тот же сиплый старческий голос:

– Ну, коты, ну, скоты, получайте же!

Я достиг забора, но и только. Подняться на него мешали прилипчивые пружины. Мешком привалившись к доскам, я ждал развития событий, и оно не замедлило последовать. На пороге только что покинутого мною дома выросла голозадая фигура Фрэнка.

– Иди сюда, Джордж! – заорал он. – Ты мужчина или нет? Иди сюда, и давай сразимся!

Тем временем подоспела и женщина. Обхватив Фрэнка руками, она заверещала:

– Фрэнк, я все объясню! Это недоразумение! Фрэнк, прошу тебя!

В этот миг послышался еще один женский голос:

– Гарри! Не надо! А то легавые нагрянут!

– Пусти меня, Мейбл! – сипло взревел Гарри. – На этот раз они у меня получат!

– Гарри, не надо!

– Фрэнк, прошу тебя!

– Ты подонок и баба, Джордж!

Где-то сзади раздался тихий хлопок, и тотчас рядом со мной послышалось «дрзынннььь». Потом опять. Сначала «пупффф» сзади, затем «дрзынннььь» совсем рядом.

И снова. И снова. «пупффф-дрзынннььь, пупффф-дрзынннььь». Я не понимал, в чем дело, до тех пор, пока после очередного «пупффф» не почувствовал резкую боль в задней части правого бедра, значительно выше колена. Казалось, меня ужалила оса. Теперь я, наконец, осознал, что происходит. Гарри стрелял в меня из духового ружья.

«Пупффф-дрзынннььь».

Внезапно открыв в себе новый источник сил, я перемахнул через забор и кулем рухнул на дачный стульчик. Спустя минуту-другую я перевел дух, поднялся, отодрал от себя несколько пружин, зашвырнул их за забор, породив новую яростную смуту в зазаборном мире, и поковылял по дорожке к задней двери квартиры мистера Гранта.

В ответ на мой стук дверь приоткрылась ровно на дюйм, и мистер Грант с легким удивлением посмотрел на меня.

– Уже вернулись? – спросил он.

– Пришлось изменить планы, – выдохнул я.

Грант посмотрел в сторону источника шума и гама. Казалось, за забором развернулось что-то весьма похожее на военные действия: оттуда доносились вопли, визги и иные громкие звуки.

– Что все это значит? – с веселым изумлением осведомился мистер Грант.

– Вечеринка пошла вразнос, – объяснил я. – К нам это не имеет никакого отношения.

Я протиснулся мимо него в квартиру и добавил:

– Большое вам спасибо. Ну, что, я пошел?

Он был очень, очень удивлен.