Уэйс Маргарет Хикмен ТрейсиДраконы зимней ночи (Сага о Копье - 2, книга 3)

Маргарет УЭЙС и Трейси ХИКМЭН

САГА О КОПЬЕ II

ДРАКОНЫ ЗИМНЕЙ НОЧИ

КНИГА ТРЕТЬЯ

1. "ПОТРЯСАЮЩИЕ ЧУДЕСА АЛОГО МАГА"

По пыльным столам таверны "Свинья и Свисток" медленно перемещались тени. Морской бриз, налетавший с залива Балифор, пронзительно свистел в плохо подогнанных оконных рамах; этот свист давно стал отличительной чертой гостиницы. Именно ему она была обязана второй половиной своего названия. Что же до первой половины, то достаточно было одного взгляда на физиономию ее владельца. Местное предание гласило, что этот последний, Уильям Пресная Вода (душа-человек во всех отношениях) в раннем младенчестве пал жертвой проклятия: бежавшая мимо свинья якобы перевернула колыбель с новорожденным и так перепугала бедняжку, что некие черты сходства с обидчиком остались на его лице навсегда.

Как ни удивительно, несчастное сходство ничуть не испортило доброго нрава Уильяма. Он много лет плавал на кораблях, а когда вышел в отставку, то смог наконец воплотить мечту своей жизни и завести собственную гостиницу. Мало кого в Порт-Балифоре любили и уважали так, как Уильяма Пресную Воду. Еще бы! Он первый готов был смеяться над любой шуткой, упоминавшей о свиньях. А как замечательно он похрюкивал на радость постояльцам и гостям! Другое дело, что со дня безвременной гибели Колченогого Эла никто его "Хрюшкой" называть не дерзал... Последнее время Уильяму все реже приходилось забавлять гостей хрюканьем. В "Свинье и Свистке" царило то же уныние и упадок, что и повсюду. Немногочисленные завсегдатаи, еще заглядывавшие в таверну, обычно теснились в каком-нибудь уголке и угрюмо переговаривались вполголоса. Ибо Порт-Балифор был захвачен армиями Повелителей, чьи корабли в один прекрасный день вошли в его гавань, везя в трюмах целые орды мерзопакостных драконидов... Одним словом, у порт-балифорцев - а население городка состояло большей частью из людей - была нынче масса причин для жалости к себе самим. Так, во всяком случае, им казалось. Знай они, что творилось в окружающем мире, они бы поняли, что впору было возносить благодарственные молитвы. Ибо их город не сжигали огнедышащие драконы, да и дракониды большей частью жителей не тревожили: восточная часть Ансалонского континента не слишком интересовала Повелителей. Населения здесь было немного - лишь разрозненные общины людей да еще Кендермор, родина кендеров. Для того, чтобы сравнять и то и другое с землей, хватило бы одной-единственной стаи драконов, но Повелители направляли все свои силы на север и запад. Да и не было у них особой нужды разрушать селения Гудлунда и Балифора, - работали бы гавани, и ладно.

И надо сказать, что, хотя из числа прежних завсегдатаев в "Свинью и Свисток" последнее время заглядывали немногие, дела Уильяма Пресной Воды шли в гору. Повелители очень неплохо платили своим воинам - гоблинам и драконидам, а страсть к крепким напиткам была присуща и тем и другим. Уильям, впрочем, держал таверну отнюдь не ради денег, а скорее из любви к обществу друзей старых и новых. Так вот, новые хозяева ему были положительно не по нраву. Когда они появлялись в таверне, другие посетители немедленно ее покидали. И Уильям, недолго думая, стал брать с драконидов ровно втрое дороже, чем с обычных горожан. К тому же он взял за правило разбавлять эль. Соответственно, к нему, кроме нескольких старых друзей, никто более не заглядывал. И Уильяма это устраивало как нельзя лучше.

С этими-то друзьями - в большинстве своем старыми моряками, столь же просмоленными и обветренными, сколь и беззубыми - он и беседовал в тот вечер, когда в его таверну вошли незнакомцы. И сам Уильям, и его клиенты поначалу воззрились на них неприветливо и с подозрением. Но затем, видя, что перед ним стоят не воины Повелителей, а всего лишь пропыленные и усталые путешественники, Уильям сердечно приветствовал их и сам проводил за столик в уголке.

Незнакомцы взяли эля - все, кроме человека в алых одеждах, заказавшего чашку кипятку. Потом, после короткого разговора полушепотом, главным предметом которого являлся потертый кожаный кошелек с некоторым количеством монет, они попросили Уильяма принести им хлеба и сыра.

- Нездешние! - потихоньку сообщил Уильям друзьям, цедя эль из особого бочонка, упрятанного под стойку (драконидам он наливал совсем из другого). И, если я что-нибудь понимаю, бедны, точно моряк, просидевший недели на берегу.

- Беженцы, - задумчиво глядя на спутников, предположил один из приятелей хозяина.

- Однако и странная же компания, - вступил в разговор другой отставной моряк. - Акула меня съешь, если вон тот рыжебородый - не полуэльф. А у здоровяка, по-моему, хватит оружия, чтобы перещелкать все войско Повелителей...

- И пусть мне отдавит якорем ногу, если он уже не насадил пару-тройку поганых тварей на свой меч, - проворчал Уильям. - Спорю на что угодно, что эти ребята спасаются от погони. Вы только гляньте, как бородатый косится на дверь!.. Что ж, против Повелителя я им помочь не могу, но о том, чтобы они с голодухи не сдохли, уж как-нибудь позабочусь!

И он отправился обслуживать нежданных клиентов.

- Уберите-ка свои гроши, - ворчливо велел он нашим героям, ставя перед ними на стол не только хлеб с сыром - целый поднос всевозможных закусок. И решительно отпихнул предложенные монеты: - Я же вижу, что вы в беде. Это так же очевидно, как и то, что мой нос смахивает на пятачок... Одна из женщин благодарно улыбнулась ему. Подобных красавиц Уильям поистине еще не видал: бледно-золотые волосы так и светились из-под капюшона, а синие глаза напоминали океан в безветренный день. Когда же она улыбнулась ему, по жилам Уильяма разбежалось блаженное тепло, как если бы он хватил стопочку отменного бренди.

Но высокий, суровый темноволосый мужчина в меховом плаще, сидевший подле красавицы, пододвинул отвергнутые деньги обратно:

- Мы не примем дармового угощения, хозяин.

- В самом деле? - огорчился увешанный оружием богатырь, пожиравший глазами аппетитную ветчину.

- Речной Ветер... - прекрасная женщина ласково взяла спутника за руку. Бородатый полуэльф тоже, казалось, собирался что-то сказать, но в это время человек в алых одеждах, который еще заказывал кипятку, протянул руку и взял со стола одну из монет.

Поставив денежку на тыльную сторону кисти и каким-то чудом уравновесив ее на ребре, он вдруг безо всякого видимого усилия пустил блестящий кружочек плясать по костяшкам своих длинных, худых пальцев, обтянутых металлически-желтой кожей. Глаза Уильяма чуть не вылезли из орбит. Двое его приятелей покинули стойку и тоже подошли посмотреть. Монетка появлялась и исчезала, подпрыгивала и кружилась. Вот она взлетела высоко в воздух, пропала неведомо куда - и тотчас же шесть одинаковых монеток закружились вокруг головы мага, покрытой капюшоном. Один его жест - и монетки пустились в полег вокруг головы Уильяма. Старые моряки следили за чудесами, раскрыв от изумления рты.

- Возьми хоть одну за труды, - прошептал маг.

Уильям нерешительно попытался поймать мелькавшие перед глазами монетки, но его рука прошла прямо сквозь них. Шесть монеток тут же пропали, и осталась всего одна, спокойно лежавшая на ладони алого мага.

- Прими же плату, - с лукавой улыбкой сказал тот. - Кабы только она тебе дырку в кармане не прожгла... Уильям с немалой опаской взял у него денежку и, держа ее двумя пальцами, принялся рассматривать. Неожиданно монетка полыхнула огнем! Испуганно вскрикнув, Уильям уронил ее на пол и поспешно затоптал ногой. Двое его друзей хором расхохотались. Уильям поднял монетку и обнаружил, что она была совершенно холодна и ни в коей мере не пострадала.

- Право же, это окупает угощение! - расплылся в улыбке хозяин гостиницы.

- А также ночлег! - И приятель-моряк вывалил на стол целую пригоршню монет.

- Похоже, - тихо сказал Рейстлин, оборачиваясь к друзьям, - я придумал, как решить все наши проблемы... Вот так и родились "Потрясающие Чудеса Алого Мага" - странствующий аттракцион, о котором посейчас еще рассказывают старожилы от Порт-Балифора на юге до самых Руин на севере.

В тот же вечер кудесник в алых одеждах дал первое представление для узкого круга приятелей Уильяма. Зрители были в полном восторге; неудивительно, что слухи быстро распространились по городу. А когда пошла вторая неделя ежевечерних выступлений в "Свинье и Свистке", даже Речной Ветер, поначалу неодобрительно отнесшийся к подобной затее, вынужден был признать, что благодаря ей успешно решалась не только денежная проблема, но и другие, не менее насущные.

Как ни поджимало спутников отсутствие денег, голодная смерть, даже в эту зимнюю пору, им не грозила - и Речной Ветер, и Танис были опытными охотниками. Но им предстояло чем-то расплачиваться за проезд на корабле до Санкриста. К тому же деньги должны были дать им возможность невозбранно путешествовать по занятой врагами стране... В юности Рейстлин частенько пользовался своим талантом жонглера, зарабатывая на кусок хлеба брату и себе. И немало в том преуспел, хотя его наставник-маг и считал подобное занятие неподобающим и даже грозился отчислить подростка из своей школы волшебных наук. Зато теперь развившаяся магическая сила позволила Рейстлину достичь небывалых высот. Он в буквальном смысле околдовывал аудиторию то фокусами, то сногсшибательными иллюзиями.

Одно его слово - и по стойке "Свиньи и Свистка" пускались в плавание белокрылые корабли, из супниц взлетали птицы, а в окна заглядывали драконы, обдававшие перепуганных гостей призрачным пламенем. В конце же представления маг сам сгорал в бушующем пламени вместе с великолепными алыми одеяниями, которые сшила для него Тика - сгорал только для того, чтобы мгновением позже преспокойно войти в переднюю дверь и под бешеные аплодисменты поднять стакан белого вина за здоровье присутствующих.

Надо ли удивляться, что одна только первая неделя его выступлений доставила Уильяму прибытку больше, чем весь прошлый год! А кроме того, друзья Уильяма смогли хотя бы на время отвлечься от забот и печалей, и для доброго трактирщика это было гораздо важней.

Вскоре, однако, кроме желанных гостей стали появляться и нежеланные. Впервые заметив в толпе зрителей гоблинов и драконидов, Уильям Пресная Вода пришел в ярость, но затем поддался уговорам Таниса и нехотя разрешил им присутствовать.

Таниса же их приход только обрадовал. С точки зрения полуэльфа, им со спутниками это было весьма даже на руку: ведь если воинам Повелителя понравится представление, слух о нем немедленно разлетится окрест, а значит, они смогут повсюду путешествовать без опаски!

Ибо, посоветовавшись с Уильямом, они решили направиться в Устричный -город, расположенный севернее Порт-Балифора, на берегу Кровавого Моря Истара. Уильям объяснил им, что в Порт-Балифоре они корабля не найдут: все местные судовладельцы были либо зачислены на службу Повелителю, либо у них попросту отобрали суда. Другое дело Устричный; этот порт испокон веку считался прибежищем деловых людей, равнодушных к политике... Так или иначе, друзья безбедно прожили в "Свинье и Свистке" целый месяц. Уильям так и не взял с них ни гроша ни за постой, ни за пропитание. Наотрез отказался он и от доли выручки, которую они попытались было ему предложить. Когда же Речной Ветер спросил, не разорит ли его подобное великодушие, Уильям ответил, что возвращение прежних посетителей было для него самой желанной наградой.

Рейстлин же, войдя во вкус, знай расширял и оттачивал свой номер. Заметив, как быстро утомлялся он во время представления. Тика предложила выступать с танцами, чтобы дать ему передышку. Рейстлин усомнился, получится ли, но Тика тотчас сшила себе костюмчик, да такой, что тут уж едва не взбунтовался Карамон. Тика только посмеялась. Ее танец имел бешеный успех; выручка возросла столь заметно, что Рейстлин без разговоров включил ее в представление.

Обнаружив, что наметившееся разнообразие пришлось публике по вкусу, маг разразился новыми идеями. Несмотря на девичье смущение Карамона, отчаянно красневшего богатыря заставили демонстрировать перед зрителями чудеса силы, причем в качестве коронного номера он одной рукой поднимал далеко не худенького Уильяма над головой. Танису пришлось потрясти публику эльфийской способностью видеть в темноте. Но даже и Рейстлин удивился, когда однажды вечером, когда он подсчитывал выручку, к нему подошла Золотая Луна.

- Я бы спела во время следующего представления, - сказала она.

С трудом веря собственным ушам, маг повернулся к Речному Ветру, и варвар неохотно кивнул.

- Твой голос обладает удивительными свойствами, - сказал Рейстлин, ссыпая деньги в мешочек и плотно затягивая тесемку. - Насколько я помню, прошлый раз мы слышали твое пение в "Последнем Приюте". Тогда оно стронуло такую лавину... Золотая Луна невольно покраснела, припоминая песню, благодаря которой они с Речным Ветром и познакомились со спутниками. Ее муж положил руку ей на плечо.

- Пошли! - резко проговорил он, зло глядя на Рейстлина. - Я тебя предупреждал... Но Золотая Луна лишь упрямо тряхнула головой и знакомым повелительным движением вскинула подбородок.

- Я буду петь, - сказала она спокойно. - А Речной Ветер будет мне аккомпанировать. Я сочинила песню...

- Отлично, - кивнул маг, убирая мешочек с деньгами. - Попробуем.

...В "Свинье и Свистке" было не протолкнуться. Зрители собрались самые разнообразные: маленькие дети и их родители, моряки, дракониды, гоблины и несколько кендеров, в присутствии которых все прочие то и дело хватались за кошельки. Уильям и двое его помощников сбились с ног, разнося еду и напитки. Потом началось представление.

Публика восторженно встретила Рейстлиновы вертящиеся монетки, до слез хохотала над иллюзорным поросенком, лихо отплясывавшим на стойке бара, и в ужасе вскочила с мест, когда в окно с грохотом вломился исполинский тролль. Откланявшись, маг удалился передохнуть. Его сменила Тика, и зрители, в особенности дракониды, шумно приветствовали ее, стуча кружками по столам.

Потом перед ними появилась Золотая Луна, одетая в простое голубое платье. Бледно-золотые волосы окутывали ее плечи, словно водопад, мерцающий в лунных лучах. Зрители мгновенно притихли. Золотая Луна молча села на стул, установленный на спешно сооруженном Уильямом возвышении. И так она была прекрасна, что публика ни единым шепотом не нарушала торжественной тишины. Все ждали чего-то необыкновенного.

Речной Ветер сел на пол у ее ног. Поднес к губам собственноручно вырезанную флейту - и заиграл, и спустя несколько мгновений с голосом флейты сплелся голос Золотой Луны. Слова ее песни были незамысловаты, мелодия прелестна и гармонична, причем то и другое запоминалось удивительно легко, как бы само собой. Однако Танис после первого же куплета обменялся тревожными взглядами с Карамоном, а Рейстлин, сидевший около полуэльфа, схватил его за руку.

- Вот этого-то я и боялся! - прошипел маг. - Что сейчас будет...

- А может, как раз ничего и не будет, - сказал Танис, внимательно приглядевшись к толпе. - Посмотри на них!

А посмотреть было на что. Женщины склонили головы на плечи мужьям; притихшие дети, и те смотрели только на жрицу. Что же до драконидов, их, казалось, сковывали некие чары: так иногда музыка завораживает кровожадных зверей. И только гоблины, скучая, шаркали ножищами. Но и они, до смерти боясь драконидов, протестовать не решались.

Золотая Луна пела о древних Богах. И о том, как Боги наслали на Кринн Катаклизм, наказывая Короля-Жреца Истара, да и весь народ, за гордыню. Она пела об ужасе той ночи и еще многих, последовавших за первой. Она напоминала слушателям о том, как, почувствовав себя покинутыми, народы обратились к ложным Богам. Завершалась же песня вестью надежды: истинные Боги вовсе не отвернулись от Кринна, они лишь ждали, чтобы хоть кто-нибудь услышал их голос... Вот умолкла Золотая Луна, стих жалобный плач флейты, и большинство слушателей встряхнулось, словно пробуждаясь от недолгого, но невыразимо прекрасного сна. Когда впоследствии их расспрашивали об услышанной песне, мало кто мог толком ответить.

Дракониды как ни в чем не бывало заказывали пива; гоблины громко требовали, чтобы вышла Тика и сплясала по новой. Но Танис замечал там и сям лица, на которых еще лежал отсвет только что услышанной песни. Полуэльф не особенно удивился, когда к Золотой Луне робко подошла молодая темнокожая женщина.

- Прости за назойливость, госпожа, - достиг ушей Таниса ее голос. -Твоя песня растревожила мою душу Я... Я хотела бы побольше узнать о древних Богах... Об их учении... Золотая Луна улыбнулась ей и ответила:

- Приходи ко мне завтра. Я научу тебя всему, что знаю сама.

Так мало-помалу начала распространяться по свету благая весть истины. К тому времени, когда спутники покинули Порт-Балифор, медальоны Мишакаль, Богини-Целительницы, вослед Золотой Луне стала носить та молодая женщина, юноша с тихим голосом и еще несколько человек. В глубокой тайне разошлись они из Порт-Балифора в разные стороны, возжигая во тьме светочи надежды... К концу месяца друзья разбогатели настолько, что смогли позволить себе купить фургон с упряжкой лошадей, припасы в дорогу и верховых коней. Оставшиеся деньги были отложены на оплату проезда до Санкриста на корабле. Предполагалось также пополнить казну по дороге, выступая в сельских поселениях между Порт-Балифором и Устричным.

Алый Маг покидал Порт-Балифор перед самым праздником Середины Зимы, и провожать его явился чуть не весь город. Добротный фургончик вместил не только костюмы, съестные припасы на два месяца и бочонок эля, подаренный Уильямом, в нем нашлось место еще и для Рейстлина, собиравшегося путешествовать и спать в повозке. Там же хранились и пестрые полосатые палатки, которые должны были приютить остальных.

Танис только качал головой: ну и видок! Уж чего-чего с ними не приключалось, но это превосходило всякое вероятие. Танис посмотрел на Рейстлина: тот сидел рядом с братом, правившим лошадьми. Одеяние мага, усыпанное алыми блестками, так и горело на ярком зимнем солнце. Ссутулив хилые плечи - его донимал ветер, - Рейстлин смотрел прямо вперед, храня таинственный вид, страшно нравившийся толпе. Карамон, наряженный в костюм из цельной медвежьей шкуры (опять-таки подаренной Уильямом), опустил на лицо капюшон, скроенный из шкуры с головы зверя: ни дать ни взять настоящий медведь правил фургоном. Дети визжали от восторга, когда он оборачивался к ним и с притворной яростью рычал по-медвежьи.

У самых городских ворот процессию неожиданно остановил драконидский военачальник. Танис выехал вперед; сердце полуэльфа колотилось у горла, рука искала рукоять меча. Но драконид лишь высказал пожелание, чтобы они непременно посетили такое-то и такое-то место, где стояли войска: он-де похвалился приятелю увиденными чудесами, и теперь вся армия жаждала на них поглазеть. Про себя Танис поклялся, что и близко не подойдет к упомянутому драконидом селению, носившему вдохновляющее название - Кровавая Стража. Но вслух, конечно, пообещал всенепременно там побывать.

И вот наконец ворота. Сойдя с седел, они сердечно простились с новым другом. Уильям каждого обнял, причем начал с Тики и Тикой же кончил. Хотел было сгрести в охапку и мага, но посмотрел ему в глаза - и со всей поспешностью отступил прочь.

Спутники вновь сели на коней, а Рейстлин с Карамоном вернулись в фургон. Горожане махали руками и требовали, чтобы они вновь посетили их в дни весеннего праздника Боронования. Стражники распахнули ворота, желая друзьям доброго пути... Путешественники миновали их, и ворота закрылись. Дул холодный ветер. Серые облака роняли редкий снежок. Дорога, которая, согласно всеобщим заверениям, так и кишела путниками, простиралась вдаль сколько хватало глаз, и на ней не было видно ни души. Рейстлин затрясся в ознобе и начал кашлять. Потом и вовсе скрылся в фургоне. Остальные натянули на головы капюшоны и поплотнее закутались в меховые плащи.

Карамон по-прежнему правил лошадьми, мерно ступавшими по изрытой, грязной дороге. Вид у великана был необычно задумчивый.

- Знаешь, Танис, - сказал он под звон колокольчиков, которые Тика привязала к гривам коней, - ну до чего же я рад, что наши друзья этого не видали! Представляешь, что сказал бы Флинт? Да он бы меня со свету сжил, старый ворчун! А Стурм? Нет, ты только вообрази себе!.. - И он мотнул головой, не находя подобающих слов.

Да уж, подумал Танис. Где ты теперь, Стурм, друг мой? Как же мне не хватает тебя, твоего спокойного мужества, твоего возвышенного благородства! Жив ли ты?.. Сумел ли добраться до Санкриста? Рыцарь по духу и сердцу своему, принял ли ты давно заслуженное Посвящение?.. Суждено ли нам еще свидеться? Или мы расстались, "чтобы никогда более не встретиться в этой жизни", как предсказал Рейстлин?..

Они уезжали все дальше. День клонился к вечеру; погода испортилась окончательно, грозя бурей. Речной Ветер держался рядом с подругой. Тика привязала коня к задку фургона и уселась рядом с Карамоном. Рейстлин спал внутри повозки. Танис ехал в одиночестве, склонив голову на грудь, и мысли его витали далеко-далеко...

2. РЫЦАРСКИЙ СУД

- ... И наконец, - негромко и веско довершил Дерек свою речь, - я обвиняю Стурма Светлого Меча в трусости перед лицом врага.

Рыцари, собравшиеся в замке государя Гунтара Ут-Вистана, начали вполголоса переговариваться. Трое, сидевшие отдельно, за массивным столом из черного мореного дуба, наклонились друг к другу, о чем-то тихо советуясь.

Согласно предписаниям Меры, за этим столом должны были бы сидеть: Великий Магистр, Верховный Жрец и Верховный Судья. Так оно и делалось в давно минувшие времена. Теперь, однако. Великого Магистра попросту не было, да и Верховный Жрец не назначался со времен Катаклизма. Верховный же Судья - государь Альфред Мар-Кеннин - хотя и присутствовал, но чувствовал себя в своем кресле весьма ненадежно, ибо вновь избранный Великий Магистр будет вправе немедленно его заменить.

Но каково бы ни было положение в Главенстве Ордена, дела Рыцарства должны были идти своим чередом. Государь Гунтар Ут-Вистан не был достаточно влиятелен для того, чтобы занять весьма заманчивую должность Великого Магистра, однако с магистерскими обязанностями справлялся успешно. Потому-то он и сидел здесь сегодня, в самый канун праздника Середины Зимы, возглавляя разбирательство по делу молодого оруженосца -Стурма Светлого Меча. И по правую руку от него сидел государь Альфред, Верховный Судья, а по левую - государь Микаэл Джефри, отправлявший обязанности Верховного Жреца.

А перед ними - и это тоже было предписано Мерой - сидело двадцать других Соламнийских Рыцарей, спешно призванных с разных концов Санкриста в главный зал замка Ут-Вистан в качестве свидетелей Рыцарского Суда. И вот теперь они переговаривались и качали головами, а главы Ордена совещались между собой.

Вот государь Дерек поднялся из-за стола, развернутого к троим членам Рыцарского Суда, и поклонился государю Гунтару. Ритуальное Свидетельство было произнесено; осталось выслушать Ответ Рыцаря и вынести Приговор. Дерек вернулся на свое место в зале. Вокруг него завязался оживленный разговор, послышался даже смех.

И только один человек во всем зале хранил молчание. Не дрогнув ни единым мускулом, выслушал Стурм Светлый Меч убийственные обвинения Дерека. Если верить Хранителю Венца, Стурм проявлял неподчинение старшему, отказывался исполнять приказы, рядился рыцарем... Застывшее лицо Стурма было лишено всякого выражения, сцепленные руки неподвижно лежали на крышке стола.

С самого начала судилища государь Гунтар почти не сводил глаз со Стурма. И под конец невольно задумался, а был ли тот вообще жив - так неподвижно и бледно оставалось его лицо, так неизменна поза. Стурм вздрогнул всего один раз: когда прозвучало обвинение в трусости. Тяжкая судорога прошла по его телу, лицо же... Гунтару пришлось когда-то видеть такое выражение лица у человека, только что проткнутого копьем.

Стурм, впрочем, мгновенно оправился - и снова застыл.

Гунтар был так поглощен этими наблюдениями, что едва не потерял нить разговора, который вели двое, сидевшие рядом с ним.

- ... Не разрешать Ответ Рыцаря, - коснулся его слуха обрывок фразы, произнесенной государем Альфредом.

- С какой стати? - так же тихо, но довольно резко спросил государь Гунтар. - Согласно Мере, это его право.

- Подобного случая у нас еще не бывало, - ровным голосом ответил государь Альфред, рыцарь Ордена Меча. - В прежние времена, когда оруженосец представал перед Советом Ордена, дабы получить рыцарское Посвящение, вместе с ним приходило множество свидетелей его дел. Ему предоставлялась возможность объяснить причины тех или иных своих поступков, но никто не сомневался в том, что эти поступки были совершены. А здесь? Единственный способ, которым Светлый Меч может отвести обвинения Дерека, это...

- Это заявить нам, что Дерек лжет, - довершил за него государь Микаэл Джефри, рыцарь Ордена Короны. - Но это немыслимо! Чтобы слово оруженосца перевесило свидетельство рыцаря Ордена Розы?..

- И тем не менее молодому человеку будет дана возможность высказаться, сказал государь Гунтар, сурово взглянув сперва на одного, потом на другого. Таков Закон, предписанный Мерой. Быть может, вы сомневаетесь в его справедливости?

- Нет, но...

- Конечно же, нет, но...

- Ну вот и отлично. - Гунтар разгладил усы и, наклонившись вперед, легонько постучал по столу рукоятью меча - Стурмова меча, лежавшего перед судьями. Двое других переглянулись за его спиной. Один поднял брови, другой слегка передернул плечами. Это не избегло внимания Гунтара, как не избегали его внимания тайные заговоры и интриги, исподволь разъедавшие Рыцарство. Другое дело, что Гунтар закрывал на это глаза.

Будучи наиболее влиятельным и уважаемым среди всех рыцарей, заседавших ныне в Совете, но все же недостаточно влиятельным, чтобы потребовать для себя никем не занятую должность Великого Магистра, Гунтар принужден был сквозь пальцы смотреть на многое, что, дай ему волю, он рад был бы выжечь каленым железом. Поведение Альфреда Мар-Кеннина не стало для него неожиданностью этот рыцарь давно был в числе сторонников Дерека. Но Микаэл... Стало быть, и до него Дерек добрался... Пока рыцари рассаживались по местам, Гунтар наблюдал за Хранителем Венца. Дерек с его влиянием и богатством был единственным, кто мог оспаривать у него, Гунтара, право сделаться Великим Магистром, С какой радостью вызвался он предпринять опаснейшее путешествие на поиски баснословных "глаз дракона" - а все потому, что успех в этом предприятии должен был доставить ему новых приверженцев. И у Гунтара не было особого выбора, кроме как отпустить его. Откажи он ему, и это было бы немедленно расценено как страх перед растущим влиянием Дерека. Что ж, если судить исключительно с точки зрения требований Меры, Дереку не было равных. Но Гунтар, издавна знавший его, рад был бы удержать его от этого путешествия. Не то чтобы он боялся его. Он ему попросту не доверял. Слишком уж жаждал он славы и власти. И, если уж на то пошло, хранил верность в первую очередь себе самому.

И вот теперь было очень похоже, что триумфальное возвращение Дерека с Оком склонило-таки в его сторону чашу весов. Многие, прежде просто симпатизировавшие ему, превратились в его ярых приверженцев. Переметнулись к нему даже иные из тех, кого Гунтар считал "своими".

Только молодые рыцари из самого младшего ордена - Ордена Короны -по-прежнему противостояли Дереку. Молодым людям не по душе было окостенело-жесткое толкование Меры, едва не с материнским молоком всосанное старшими. Юные требовали перемен - за что государь Дерек Хранитель Венца и порицал их со всей надлежащей суровостью. Еще немного, и кое-кто из них вполне мог лишиться рыцарского достоинства. Эти-то молодые рыцари и были вернейшей опорой государя Гунтара Ут-Вистана. Оставалось только сожалеть о том, что их было мало. К тому же верным сердцам слишком редко сопутствовали набитые кошельки... Как ни близко к сердцу принимали эти юноши дело Стурма Светлого Меча, Дерек все же сделал мастерский ход, с горечью говорил себе Гунтар. Один ловкий удар - и не станет ни ненавистного ему человека, ни самого влиятельного соперника... Все знали о дружбе предков государя Гунтара с родом Светлых Мечей: дружба эта длилась уже не первое поколение. И не кто иной, как Гунтар, твердо поддержал Стурма пять лет назад, когда молодой человек, появившийся из ниоткуда, стал разыскивать отца - и наследство. Стурм тогда предъявил письма матери и тем доказал свою принадлежность к роду Светлых Мечей. Кое-кто, правда, усомнился в законности его появления на свет, но Гунтар в зародыше истребил поползшие было слухи. Самому ему достаточно было посмотреть на Стурма один раз, чтобы убедиться - перед ним в самом деле был сын его старинного друга.

И вот теперь он вновь собирался поддержать Стурма, отлично представляя себе, чем это было чревато для него самого.

Гунтар вновь посмотрел на Дерека, который, улыбаясь, пожимал руки друзьям... Да, нынешний суд грозил поставить его, государя Гунтара Ут-Вистана, в исключительно глупое положение. Но что гораздо хуже, -косясь на Стурма, с грустью сказал себе Гунтар, - весьма похоже, что будет непоправимо изломана жизнь очень достойного человека. Человека, готового со славой продолжить дело отца... Когда в зале установилась тишина, Гунтар сказал:

- Слышал ли ты выдвинутые против тебя обвинения, Стурм Светлый Меч?

- Слышал, господин мой, - ответил Стурм, и его низкий, звучный голос как-то странно отдался под сводами зала. А в огромном камине за спиной Гунтара неожиданно лопнуло в огне толстое бревно: хлынула волна жара, взвился рой искр. Гунтар помолчал, выжидая, пока слуги поправят огонь. Когда они вышли, он продолжил ритуальное вопрошание:

- Понял ли ты, Стурм Светлый Меч, выдвинутые против тебя обвинения? Осознаешь ли ты, что тяжесть этих обвинений может побудить настоящий Совет признать тебя недостойным звания рыцаря?

- Понял и осознаю, - ответил Стурм. Все же голос его сорвался, и, кашлянув, он повторил: - Понял и осознаю, господин мой.

Гунтар провел рукой по усам, соображая, как лучше построить вопрошание. Кому, как не ему, было знать, что любое слово Стурма, обращенное против Дерека, могло быть использовано во вред ему самому.

- Сколько тебе лет, Светлый Меч? - спросил Гунтар. Стурм, никак не ожидавший подобного вопроса, ответил не сразу, и Гунтар продолжал: -Тридцать уже есть, я полагаю?

- Да, господин мой.

- Судя по рассказу Дерека о ваших подвигах в замке Ледяной Стены, ты отменный боец и...

- Этого я не отрицал, государь, - вновь поднимаясь на ноги, вмешался Дерек. В голосе его звучало раздражение.

- Однако ты обвинил его в трусости, - отрезал Гунтар. - Если память мне не изменяет, ты сказал, что, когда на вас напали эльфы, он отказался выполнить твой приказ и не вступил в бой.

Лицо Дерека налилось кровью:

- Позволю себе напомнить, государь, что речь идет не обо мне...

- Ты обвиняешь Стурма Светлого Меча в трусости перед лицом врага, -перебил Гунтар. - Однако мы не враждуем с эльфами вот уже много лет.

Дерек замешкался, да и другим рыцарям сделалось явно не по себе. Ибо эльфы были членами Совета Белокамня, хотя права голоса не имели. И они обязательно будут присутствовать на Совете, который должен был вскорости состояться. Мало хорошего, если до них дойдет слух о том, что-де Соламнийские Рыцари считают их своими врагами...

- Возможно, "враги" - в самом деле слишком сильно сказано, государь, Дерек быстро оправился от растерянности. - Но если я и оговорился, то лишь из-за привычки во всем неуклонно следовать Мере. В тот момент эльфы, не являющиеся, конечно же, нашими врагами, так или иначе делали все, чтобы не позволить нам вывезти Око на Санкрист. И поскольку моя миссия состояла именно в этом, а эльфы мешали мне ее выполнить, я, согласно Мере, и определил их как "врагов".

Хитер, ублюдок, помимо воли восхитился Гунтар. Дерек же отдал поклон, принося извинения за то, что взял слово вне очереди, и уселся на место. Многие из рыцарей старшего поколения одобрительно кивнули ему.

- Мера также гласит, - медленно проговорил Стурм, - что мы не должны отнимать жизнь понапрасну, что мы вступаем в бой лишь защищая себя или других. Эльфы же убивать нас не собирались, так что и защищаться необходимости не было.

- Как так? Ведь они в вас стреляли! - Государь Альфред пристукнул по столу затянутой в перчатку рукой.

- Верно, господин мой, - отвечал Стурм. - Но все мы знаем, что эльфы непревзойденные стрелки. Если бы они вправду хотели убить нас, они бы не всаживали стрелы в деревья.

- Как по-твоему, что произошло бы, если бы вы все-таки напали на эльфов? спросил Гунтар.

- Произошла бы трагедия, господин мой, - тихо сказал Стурм. - Впервые за много поколений эльфы и люди стали бы убивать друг друга. Еще я думаю, что это очень порадовало бы Повелителей Драконов... Молодые рыцари зааплодировали.

Государь Альфред сердито посмотрел на них, возмущенный столь серьезным нарушением правил поведения, предписанных Мерой.

- Позволь напомнить тебе, государь Гунтар, что здесь судят не Дерека Хранителя Венца. Его-то доблесть засвидетельствована на полях сражений бессчетное число раз. Думается, мы вполне можем положиться на его слово в отношении того, что является враждебной акцией, а что не является. Так значит, Стурм Светлый Меч, ты утверждаешь, что обвинения, выдвинутые против тебя государем Дереком Хранителем Венца, ложны?

- Господин мой, - начал Стурм, облизывая пересохшие, потрескавшиеся губы. - Я не обвиняю рыцаря во лжи. Я говорю лишь о том, что он неправильно истолковывает мои поступки.

- А зачем бы? - спросил государь Микаэл.

Стурм помедлил.

- Я предпочел бы не отвечать, господин мой, - наконец проговорил он, но так тихо, что сидевшие в задних рядах не расслышали и обратились к Гунтару, требуя повторить вопрос. Вопрос прозвучал снова. Ответ был тем же, только на сей раз громче.

- Какова же причина, побуждающая тебя не отвечать на этот вопрос, Светлый Меч? - строго спросил Гунтар.

- Потому что - в соответствии с Мерой - он затрагивает честь Рыцарства, сказал Стурм.

Лицо государя Гунтара было очень серьезно.

- Это тяжкое обвинение. Понимаешь ли ты, произнося такие слова, что нет ни одного свидетеля, способного их подтвердить?

- Понимаю, господин мой, - сказал Стурм. - Именно поэтому я и не хочу отвечать.

- А если я тебе прикажу?

- Я буду повиноваться приказу.

- Тогда говори, Стурм Светлый Меч. Слишком необычно все это дело, и я не вижу, каким образом мы сможем разобраться, не узнав доподлинной правды. Итак, почему ты считаешь, что государь Дерек неправильно истолковывает твое поведение?

У Стурма выступили на скулах красные пятна. Сплетая и расплетая пальцы, он поднял глаза и прямо посмотрел на троих судей. Он сознавал, что его дело было проиграно. Никогда ему не сделаться рыцарем, не достичь того, что было для него дороже и важнее самой жизни. И добро бы произошло это в силу его собственных упущений и недостатков. Но чтобы так... И он произнес роковые слова, которые, он знал, должны были сделать Дерека его врагом до гробовой доски:

- Я считаю, господин мой, что государь Дерек Хранитель Венца неверно объясняет мои поступки, дабы подвигнуть свои честолюбивые замыслы. Разразилась буря. Дерек вскочил на ноги; друзьям пришлось удерживать его силой, не то он, пожалуй, схватился бы со Стурмом прямо в зале Совета. Гунтар ударил рукоятью меча по столу, призывая к порядку, и через некоторое время порядок был восстановлен, - правда, не прежде, чем Дерек бросил Стурму вызов на поединок.

Гунтар смерил его ледяным взглядом:

- Тебе отлично известно, государь Дерек, что мы пребываем в состоянии войны, а значит, выяснять вопросы чести в поединках - запрещено! Уймись и не принуждай меня удалить тебя с нашего собрания!

Дерек сел. Он тяжело дышал, лицо его было покрыто багровыми пятнами. Гунтар повременил еще немного, выжидая, чтобы все успокоились, и продолжил вопрошание:

- Можешь ли ты сказать еще что-либо в свою защиту, Стурм Светлый Меч? Нет, господин мой, - ответил Стурм.

- Тогда удались, пока мы не завершим совещания.

Стурм встал и поклонился судьям. Потом повернулся и поклонился собравшимся. И вышел из зала, сопровождаемый двумя рыцарями, которые отвели его в комнату ожидания. Там они милосердно оставили его наедине со своими мыслями, а сами, встав у двери, завели негромкий разговор, не имевший никакого отношения к судилищу.

Стурм опустился на скамью у дальней стены комнаты... Он выглядел собранным и спокойным, но чего ему это стоило, знал только он сям. Нет, он не собирался показывать этим рыцарям, что за буря происходила в его душе. Он знал - надежды не было никакой. Чтобы понять это, достаточно было один раз взглянуть на лицо Гунтара. Оставалось лишь выяснить, какой именно приговор ему вынесут. Что это будет? Ссылка? Конфискация земель и имущества?.. Стурм горько улыбнулся. Отнимать у него было нечего. Ссылка же будет бессмысленна - он и так прожил вне Соламнии почти всю жизнь. Смерть?.. Ее он почти приветствовал бы. Все лучше, чем нынешнее существование - бессмысленное, пронизанное тупой пульсирующей болью... Так прошло несколько часов. Из-за закрытых дверей доносились три голоса, схлестнувшиеся в споре - и спор их порою делался яростным. Большинство других рыцарей покинуло Зал: все равно приговор имели право вынести лишь трос Глав Ордена. Все прочие резко разошлись во мнениях. Молодые рыцари в открытую хвалили Стурма за благородное поведение и мужество, умолчать о котором не посмел даже Дерек. Стурм, по их мнению, был совершенно прав, когда отказался драться с эльфами. Ибо в эти грозные дни Соламнийские Рыцари как никогда нуждались в союзниках. Зачем попусту обращать против себя дружественный народ?

У стариков на все был один ответ: Мера. Дерек отдал Стурму приказ. Стурм отказался повиноваться. Заповеди Меры гласили, что извинения этому не было и быть не могло... Давно миновал полдень, но конца-края ожесточенным спорам не предвиделось. И вот наконец, поздно вечером, раздался звон маленького серебряного колокольчика.

- Светлый Меч... - позвал один из рыцарей.

Стурм поднял голову:

- Пора?..

Рыцарь кивнул.

Стурм помедлил еще мгновение, прося Паладайна ниспослать ему мужества. Потом поднялся на ноги. Стоя рядом со стражами, он ожидал, пока все присутствующие вернутся в зал и рассядутся по местам. Он знал: переступая порот, они тотчас же узнавали о приговоре... Потом дверь отворилась, Стурму сделали знак войти. Он вошел, сопровождаемый стражей, и сразу посмотрел на стол, за которым сидел государь Гунтар.

Его меч - отцовский меч, когда-то принадлежавший самому Бертилю Светлому Мечу, древний клинок, которому, согласно легенде, суждено было сломаться лишь в том случае, если будет сломлен его владелец, - этот меч лежал на столе. И Стурм опустил голову, чтобы никто не увидел слез, внезапно обжегших ему глаза.

Клинок был увит черными розами, издревле служившими символам вины.

- Подведите сюда этого человека, Стурма Светлого Меча, - возвысил голос государь Гунтар.

Этого человека. Не рыцаря... Стурма с новой силой охватило отчаяние. Потом он вспомнил, что в зале был и Дерек, и гордо вскинул голову, сморгнув слезы с ресниц. Не годится показывать боль врагу, ранившему тебя в битве. Вот и Дерек его страдания не увидит. Держась вызывающе прямо и глядя только на государя Гунтара - ни на кого более! - обесчещенный оруженосец приблизился к судейскому столу, ожидая решения своей судьбы.

- Стурм Светлый Меч! Мы нашли, что ты виновен. Мы готовы произнести приговор. Готов ли ты его выслушать?

- Да, господин мой, - коротко ответствовал Стурм.

Гунтар подергал себя за усы, - жест, хорошо известный всем, кто когда-либо был с ним на войне. Государь Гунтар всегда теребил усы перед тем, как броситься в битву.

- Наш приговор гласит, что ты, Стурм Светлый Меч, отныне не имеешь права носить никаких принадлежностей и украшений, содержащих символику Соламнийского Рыцарства.

- Да, господин мой, - сглотнув, тихо произнес Стурм.

- А стало быть, ты не будешь более получать платы из сокровищницы Рыцарей и утрачиваешь право на Какие-либо дары... Сидевшие в зале беспокойно заерзали. К чему клонил Гунтар? Со времени Катаклизма ни один из членов Ордена никакой платы не получал. Все поняли - что-то затевалось. Так в воздухе, бывает, пахнет грозой, хотя туча только еще подходит.

- И наконец... - Государь Гунтар сделал паузу. Наклонившись вперед, он перебирал пальцами черные розы, которыми был увит старинный славный клинок. Проницательный взгляд его обежал замерших слушателей. Пускай, пускай поволнуются... И он достиг, чего хотел: к тому времени, когда он заговорил вновь, даже огонь в камине за его спиной не решался потрескивать.

- Стурм Светлый Меч и вы, благородные Рыцари. Знайте же, что Совету еще никогда не приходилось рассматривать подобного дела. Что, впрочем, не так странно само по себе, ибо времена, наступившие в мире, удивительны и темны. Перед вами стоит юный оруженосец - да, Стурм Светлый Меч совсем юн по меркам нашего Ордена, - но, несмотря на молодость, успевший прославиться боевым искусством и доблестью в битвах. Чего, кстати, не отрицает даже его обвинитель. Оруженосец обвиняется в неисполнении приказа и трусости перед лицом врага. Сам же он утверждает, что его поступки были неправильно истолкованы. Мера предписывает, что слову испытанного рыцаря, каким является Дерек Хранитель Венца, следует отдать предпочтение перед словом человека, еще не заслужившего рыцарского достоинства. Но Мера также учит, что человек этот может призвать свидетелей, готовых присягнуть в его пользу. Волею обстоятельств Стурм Светлый Меч подобных свидетелей представить не может. Но и Дерек Хранитель Венца не может предъявить свидетелей, которые подтвердили бы его слова. Итак, по общему согласию мы остановились на следующей, отчасти необычной, формуле приговора... Стурм стоял перед Гунтаром, совершенно сбитый с толку. Что вообще происходило?.. Он бросил быстрый взгляд на двоих других судей. Государь Альфред даже не пытался скрыть гнева. Похоже, Гунтарово "согласие" было добыто в нелегкой борьбе...

- Совет постановил, - продолжал государь Гунтар, - принять этого молодого человека в низший из орденов Рыцарства - в Орден Короны. Порукой же за него моя честь... Весь зал ахнул одновременно.

- А кроме того - назначить его третьим по старшинству военачальником армии, долженствующей вскоре отплыть в Палантас. Как предписано Мерой, среди командующих армией должны быть представители всех орденов. Итак, Дерек Хранитель Венца От Ордена Розы назначается верховным командующим. Государь Альфред Мар-Кеннин будет представлять Орден Меча, а Стурм Светлый Меч, за которого, как я уже сказал, я ручаюсь своей рыцарской честью, представит в командовании Орден Короны.

В зале царила потрясенная тишина. Стурм чувствовал слезы, бежавшие по щекам, но скрывать их более не было нужды. Он слышал, как позади него кто-то в ярости вскочил на ноги; грохнули об пол ножны меча. Это устремился к выходу Дерек, и за ним потянулись его сторонники. Остальные приветствовали Стурма радостным криком. Слезы застилали Стурму глаза, но все-таки он рассмотрел, что ему аплодировала почти половина зала, и особенно рьяно - молодые рыцари, которых ему и предстояло возглавить. Душевная боль вновь охватила Стурма. Он одержал победу, но мысль о том, во что превратилось Рыцарство, доставляла ему непреходящую муку. Бесконечные интриги, какие-то группы и фракции, возглавляемые жаждущими власти вожаками... Стурм ясно видел, что от былого славного братства осталась лишь видимая оболочка.

- Поздравляю, Светлый Меч, - чопорно проговорил государь Альфред. - Я полагаю, ты сознаешь, что государь Гунтар для тебя сделал...

- Сознаю, господин мой, - поклонился Стурм. - И я клянусь отцовским мечом, - тут он возложил руку на древний клинок, - что жалеть о проявленном доверии ему не придется.

- Да уж, постарайся, молодой человек, - сказал государь Альфред и направился к выходу из зала. Государь Микаэл последовал за ним, не сказав Стурму ни слова.

Но того уже обступили юные рыцари, спешившие высказать ему самые горячие поздравления. Стурм тепло отвечал на рукопожатия, только улыбнуться себя заставить так и не смог. Слишком еще свежа была боль. Потом, почтительно и неторопливо, он отодвинул в сторону черные розы и убрал меч в ножны на поясе. Взяв одну из роз, он заправил ее за ремень. - Я должен поблагодарить тебя, господин мой... - обратился он к Гунтару, и голос его задрожал.

- Не за что меня благодарить, сынок, - Гунтар оглядел зал и зябко передернул плечами: - Пошли-ка отсюда куда-нибудь, где потеплее... От стаканчика горячего вина со специями ты, надеюсь, не откажешься?

И двое рыцарей зашагали по каменным коридорам старого замка Гунтара. Позади слышался затихающий цокот подков по каменной вымостке двора, веселые крики, даже воинственные песнопения - это молодые рыцари разъезжались восвояси.

- Я должен поблагодарить тебя, господин мой, - решительно повторил Стурм. - Ты очень многим рискуешь. Право же, я надеюсь, что не посрамлю... - Рискую? Мальчик мой, что за чепуха! - Потирая замерзшие ладони, Гунтар провел Стурма в маленькую комнату, уже разукрашенную к предстоявшему празднику Середины Зимы алыми зимними розами, выращенными в теплицах, перьями зимородка и маленькими, изящными золотыми коронами. Ярко горел огонь в камине. Гунтар подозвал слуг, и те мигом принесли две кружки с дымящейся жидкостью, распространявшей пряный аромат и тепло.

- Сколько раз твой отец заслонял меня своим щитом и спасал мне жизнь, когда меня валили наземь в бою! - сказал Гунтар.

- Но ведь и ты делал для него то же самое, - ответил Стурм. - Тебе незачем считать себя его должником. Ты поручился за меня своей честью, и это значит, что, если я оплошаю, поплатишься ты. Ты лишишься и звания, и титула, и земель... Уж Дерек о том позаботится, - добавил он угрюмо. Гунтар потягивал вино, внимательно наблюдая за молодым человеком. Он видел, что Стурм едва пригубил, и то больше из вежливости; рука, державшая кружку, сильно дрожала. Гунтар дружески взял Стурма за плечо и заставил его опуститься в кресло.

- Бывало ли так, чтобы ты подводил кого-нибудь, Стурм? - спросил он. Стурм вскинул голову, карие глаза вспыхнули:

- Нет, господин мой. Клянусь!

- Так зачем мне тревожиться о будущем? - улыбнулся Гунтар и поднял кружку: - Пью за твои успехи в битвах, Стурм Светлый Меч.

Стурм зажмурился... Вот когда сказалось пережитое напряжение. Он уронил голову на руки и заплакал. Мучительные рыдания потрясли его тело. Гунтар крепко стиснул его плечо.

- Как я тебя понимаю... - тихо проговорил он. Перед глазами вновь встал тот далекий день, когда в точности так же плакал Стурмов отец, только что проводивший молодую жену и маленького сына в изгнание. Ему не суждено было увидеть их еще раз.

Измученный Стурм так и уснул прямо в кресле, положив голову на стол. Гунтар долго сидел подле него, прихлебывая вино и вспоминая давно прошедшие времена. Потом и его одолел сон.

Дни, остававшиеся перед отправлением армии в Палантас, для Стурма промчались как один миг. Помимо прочего, ему было необходимо подыскать себе доспехи, и притом ношенные, поскольку новые ему были не по карману. Отцовские он тщательно упаковал: если уж ему было запрещено их носить, он собирался по крайней мере возить их с собой. Кроме того, он должен был присутствовать на всевозможных собраниях, запоминать порядок боевых построений, изучать накопленные сведения о неприятеле... Битва за Палантас обещала стать кровавой и упорной: победитель получал господство над всем севером Соламнии. Относительно стратегии разногласий не возникало. На стены предполагалось вывести городскую армию. Сами же рыцари займут Башню Верховного Жреца, запиравшую дорогу через Вингаардские горы... Однако единомыслие троих командующих тем и исчерпывалось. Встречаясь друг с другом, они держались напряженно, холодно и отчужденно.

И вот настал день отплытия. Рыцари садились на корабли. Семьи стояли на берегу; женщины были бледны, но лишь немногие плакали - большинство держалось так же сурово, как и их мужья. Иные жены и сами носили на поясах мечи. Все знали: если битва на севере будет проиграна, вражеского нашествия долго ждать не придется... Гунтар, облаченный в сверкающие латы, стоял на пристани, разговаривая с рыцарями и прощаясь с сыновьями. Вот они с Дереком обменялись несколькими ритуальными фразами, предписанными Мерой. Вот они обнялись с государем Альфредом, постаравшись при этом едва коснуться друг друга... Потом Гунтар разыскал Стурма. Молодой рыцарь в простых, видавших виды доспехах стоял в стороне от толпы.

- Послушай, Светлый Меч, - негромко сказал ему Гунтар. - Я тут собирался спросить тебя кое о чем, да все было недосуг. Помнится, ты обмолвился, что эти твои друзья тоже собирались на Санкрист. Есть ли среди них такие, чье свидетельство могло бы воздействовать на мнение Совета? Стурм ответил не сразу... В первый миг он подумал о Танисе, который неизменно вспоминался ему все эти дни. Он ведь даже надеялся, что Танис приедет... Потом надежда исчезла. Где бы ни был теперь Танис, наверняка у него хватало своих собственных трудностей и тягот... Было и еще одно существо, с которым Стурм, невзирая ни на что, упрямо надеялся свидеться. Непроизвольным движением рыцарь нашарил Камень-Звезду, висевший у него на груди. От Камня исходило почти осязаемое тепло, и Стурм каким-то образом знал - Эльхана, находившаяся далеко-далеко, в то же время всегда была здесь... С ним... Он сказал:

- Лорана!

- Женщина? - нахмурился Гунтар.

- Да, но это дочь Беседующего-с-Солнцами, принцесса Правящего Дома эльфов Квалинести. Она и ее брат Гилтанас вряд ли откажутся свидетельствовать в мою пользу.

- Правящий Дом... - задумался Гунтар. Потом просиял: - Великолепно! Тем более что нам стало известно: сам Беседующий скоро прибудет на Совет Белокамня. Короче, мальчик мой, если все пойдет так, как мы надеемся, я непременно пришлю тебе весточку, и ты снова сможешь надеть свои доспехи. Ты будешь оправдан и станешь носить их, ничего не стыдясь!

- А ты будешь свободен от своего поручительства, - сказал Стурм, крепко и благодарно пожимая ему руку.

- Чепуха! Даже и не думай об этом, - и Гунтар возложил руку на голову Стурму - точно так, как и своим собственным сыновьям. Молодой рыцарь почтительно опустился перед ним на колени. - Прими мое благословение, Стурм Светлый Меч... Отцовское благословение, которым я напутствую тебя, ибо твоего батюшки с нами нет. Исполняй свой долг, юноша, и будь достойным сыном своего отца. Да пребудет с тобою дух государя нашего Хумы...

- Спасибо, господин мой, - Стурм поднялся на ноги. - Прощай!

- Прощай, Стурм, - сказал Гунтар. Быстро обняв молодого рыцаря, он повернулся и отошел.

Воины взошли на корабли. Наступал рассвет, но в свинцовом зимнем небе не было солнца. Серые тучи низко висели над темными морскими волнами. Все молчали, только и слышны были команды, которые отдавали капитаны судов, да ответы матросов. Скрипели лебедки, поднимая наверх якоря. Паруса хлопали на ветру.

Один за другим белокрылые корабли покидали причал и брали курс на север. Вот последний парус скрылся за горизонтом, но никто не спешил уходить с пирса - даже когда внезапно налетел дождь и, вымочив всех ледяными каплями, затянул холодное море серой пеленой...

3. ОКО ДРАКОНА. ОБЕТ ВЕРНОСТИ

Рейстлин стоял в узкой двери фургончика, озирая золотыми глазами залитый солнцем лес. Все было тихо. Праздник Середины Зимы миновал; ничто не нарушало неподвижности снежного одеяла, укрывшего землю. Спутники, и те разошлись по делам... Рейстлин мрачно кивнул. Великолепно! Повернувшись, он скрылся в фургончике и плотно притворил дверь.

Вот уже несколько дней друзья никуда не трогались с этой поляны в лесу на окраинах Кендермора. Путешествие подходило к концу; везло им пока невероятно. Сегодня они двинутся дальше и под покровом ночной темноты направятся в Устричный. У них было достаточно денег, чтобы нанять целый корабль, и еще оставалось, чтобы купить всевозможных припасов и прожить с неделю в гостинице. Нынче после полудня они дали свое последнее представление.

Перешагивая через кое-как набросанное имущество, молодой маг прошел в заднюю часть фургона. Взгляд его привлекло сверкающее блестками алое одеяние, висевшее на гвозде. Тика порывалась убрать костюм, но маг на нее зарычал, и она, пожав плечами, оставила одеяние на месте и ушла в лес. Она знала, что Карамон не даст ей долго скучать в одиночестве.

Худая рука Рейстлина потянулась к одеянию, длинные пальцы с сожалением погладили переливчатую, расшитую блестками ткань. Ему было жаль, что все кончилось.

- Я был счастлив... - пробормотал он вполголоса. - Как странно! Много ли было в моей жизни дней, о которых я мог бы сказать - "я был счастлив"? В детстве?.. Нет. А эти пять лет - после того, как они искалечили мое тело... Исказили мое зрение? С другой стороны, я и не стремился к счастью, ибо что есть счастье по сравнению с моей магией!.. И все же... Все же... Каким блаженным покоем были полны эти несколько недель! Несколько недель счастья. Вряд ли это когда-нибудь повторится... Особенно после того, что я сейчас совершу... Какое-то время Рейстлин еще держал в руках облачение, потом скомкал его и отшвырнул в угол. И прошел немного дальше, туда, где он отгородил себе занавесками отдельный покойчик. Войдя внутрь, он плотно задернул за собой занавески.

Ну вот и отлично. Никто не потревожит его здесь в течение ближайших нескольких часов, вернее сказать, до темноты. Танис с Речным Ветром отправились на охоту. Карамон тоже собрался якобы на охоту, хотя все знали это был только предлог для того, чтобы побыть в лесу с Тикой наедине. Золотая Луна готовила съестное в дорогу. Да, никто не должен был его побеспокоить... Маг удовлетворенно кивнул.

Усевшись за небольшой откидной столик, сооруженный для него Карамоном, Рейстлин бережно вытащил из самого сокровенного кармашка своих одежд неприметный с виду мешочек - самый обычный мешочек, если не считать того, что в нем хранилось Око Дракона. Худые, обтянутые кожей пальцы дрожали, распутывая тесемку. Потом Рейстлин запустил руку вовнутрь, нащупал Око и извлек его на свет. И, положив на ладонь, стал рассматривать - нет ли какой перемены.

Перемен не было. Зеленый туман все так же клубился внутри. Око было по-прежнему холодно на ощупь - ни дать ни взять гигантская градина. Улыбнувшись, Рейстлин запустил свободную руку под стол, нашаривая трехногую деревянную подставку. Найдя, он поставил ее на стол. Сделана она была довольно скверно, - уж то-то расфыркался бы Флинт, доведись ему увидеть ее. Что поделаешь, мастерить из дерева Рейстлин не умел и не любил. Он втайне трудился над этой подставкой несколько долгих дней, пока их фургончик катился вперед по тряским дорогам. И ему было наплевать, красива она или нет, - лишь бы послужила.

Он положил Око на подставку и стал ждать. Око казалось игрушечным и смешно выглядело на крепкой треноге, но Рейстлин был терпелив. Через некоторое время, как он и ожидал. Око стало расти. А может быть, это уменьшался он сам?.. Рейстлин не взялся бы утверждать наверняка. Он знал только, что Око было как раз такого размера, какого следовало, а сам он был слишком мал, слишком незначителен даже для того, чтобы просто находиться с ним в одном помещении... Маг решительно тряхнул головой. Он знал, что не должен был поддаваться на подобные хитрости. Что ж, скоро это будут уже не хитрости, а... Горло стиснул спазм. Рейстлин закашлялся, проклиная свои несчастные легкие. Судорожно вздохнув, он заставил себя дышать ровно и глубоко. Успокойся, приказал он себе. Я должен успокоиться. Я не стану бояться. Я полон сил! Я столько совершил!.. И он мысленно воззвал к Оку: "Внемли, какой волшебной силы я сподобился! Зри, что я совершил в Омраченном лесу! Зри, что сделал я в Сильванести! Я силен. Я тебя не боюсь".

Внутри Ока клубился цветной туман. Оно не отвечало ему.

Маг ненадолго закрыл глаза, чтобы не видеть Ока. Потом, укрепившись душою, вновь посмотрел на него и вздохнул. Решительный миг приближался. Око достигло своих истинных размеров. Рейстлин почти наяву увидел иссохшие, сморщенные руки Лорака, обхватившие шар... Молодой маг внутренне содрогнулся... Нет! решительно сказал он себе. Прекрати!

И прогнал видение прочь.

Он снова принудил себя успокоиться, ровно дыша и не сводя с Ока глаз. Потом медленно простер к нему тонкие пальцы, отливавшие металлической желтизной. Помедлив еще миг, он возложил руки на холодный хрусталь и нараспев произнес древние слова:

- Аст билак Мойпаралан Сух аквлар тантангузар!

Откуда он знал, что именно следовало говорить?.. Откуда пришли старинные слова, которые должны были сообщить Оку о его присутствии, заставить Око понимать его речь? Рейстлин не знал. Он знал только, что слова эти всплыли откуда-то из глубины его разума. Что подсказало их? Тот голос, что говорил с ним в Сильванести?.. Возможно. Впрочем, это не имело значения.

Он повторил:

- Аст билак Мойпаралан Сух аквлар тантангузар!

Переливчатую, мерцающую зелень Ока медленно поглотили мириады сменяющихся красок, от вида которых у Рейстлина закружилась голова. Хрусталь до боли холодил его ладони. Рейстлин был уверен, что, вздумай он оторвать сейчас руки от поверхности Ока, на гладком хрустале останутся лохмотья кожи и мяса. Стиснув зубы, он запретил себе обращать внимание на боль и снова прошептал колдовские слова.

Пятна и полосы цвета перестали кружиться. В центре шара стал разгораться свет, содержавший в себе все цвета - и ни одного. Рейстлин сглотнул, сражаясь с готовым разразиться приступом кашля.

И вот из источника света явились две руки! Рейстлину отчаянно захотелось отдернуть свои собственные, но прежде, чем он смог хотя бы пошевелиться, эти руки сплелись с его руками в могучем пожатии. Око же исчезло! Исчезла и комнатка! Рейстлин ничего не видел кругом себя. Ни света, ни тьмы - ничего! Ничего, кроме двух рук, крепко державших его. Ужас подстегнул Рейстлина, и он сосредоточил все свое внимание на этих руках.

Человеческие? А может, эльфийские? Старые или молодые?.. Невозможно сказать. Пальцы были длинными, изящными, но хватка их была смертоносна. А выпусти - и будешь плыть в пустоте, пока не сомкнется вокруг милосердная тьма. Цепляясь за эти руки со всей силой, которую придал ему страх, Рейстлин вдруг осознал, что они медленно тянули его куда-то, затягивали его в... В... И Рейстлин очнулся, как если бы ему плеснули в лицо холодной водой. Нет! твердо сказал он разуму, присутствие которого ощущалось в движениях неведомых рук. Я не поддамся! Как ни страшно было разрывать спасительное пожатие, оказаться затянутым туда было страшней. Я не отпущу тебя, но и не поддамся, яростно сообщил он чуждому разуму. Собрав все силы, маг рванул руки к себе!

Все замерло. Две воли схлестнулись, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Рейстлин чувствовал, как уходили силы из его тела, как слабели его руки, как на ладонях выступил пот. Руки Ока вновь начали потихоньку притягивать его к себе. Нет!.. Рейстлин собрал воедино все свои духовные силы и до предела напряг каждый мускул хилого тела. Он не поддастся!

И наконец - медленно-медленно, когда он уже думал, что бешено колотящееся сердце вот-вот выпрыгнет из груди либо взорвется объятый пламенем мозг, Рейстлин почувствовал, что те, чужие руки перестали его куда-то тащить. Они все еще держали его - как и он их - мертвой хваткой. Но они более не состязались друг с другом. В их пожатии было уважение, а не борьба.

Восторг победы и ощущение магической силы окутали Рейстлина теплым золотым светом. Наконец-то он смог расслабиться. Дрожа всем телом, он ощутил, что руки Ока поддерживали его, вливали в него новые силы.

"Что ты такое? - молча спросил он. - Ты доброе? Или злое?"

"Я ни то ни другое, - пришел неслышный ответ. - Я все и ничто. Я сущность драконов, плененная много столетий назад..."

"Как же ты действуешь? - спросил Рейстлин. - Как ты повелеваешь драконами?"

"Прикажи - и я заставлю их явиться ко мне. Они не могут противиться моему зову. Они исполнят приказ".

"Но обратятся ли они против своих нынешних хозяев? Станут ли они мне подчиняться?"

"Это зависит от силы хозяина и от связи между ними двоими. Иногда она столь прочна, что дракон остается во власти хозяина. Но большинство исполнит все, что ты велишь. Они просто не смогут иначе".

- Надо будет обдумать это, - пробормотал Рейстлин, чувствуя, что слабеет. - Что-то я не понимаю...

"Ни о чем не волнуйся. Я тебе помогу. Теперь, когда мы с тобой связаны, ты сможешь часто прибегать к моей помощи. Я знаю множество тайн, утраченных давным-давно. И все они могут стать твоими..."

"Какие тайны?.." - Рейстлин почувствовал, что теряет сознание. Страшное усилие слишком дорого ему обошлось. Он пытался удержать руки, но понял, что его ладони были готовы вот-вот соскользнуть.

Руки Ока поддерживали его бережно, точно руки матери, держащей младенца.

"Успокойся, я не дам тебе упасть. Усни. Ты очень устал".

"Расскажи мне! - молча закричал Рейстлин. - Я должен знать!.."

"Пока я могу сказать тебе лишь одно: ты должен отдохнуть. В Палантасе, в библиотеке Астинуса есть книги - многие сотни книг, принесенных туда древними магами во дни Проигранных Битв. Непосвященным они кажутся всего лишь энциклопедиями, скучными жизнеописаниями волшебников, давно умерших и позабытых..."

Рейстлин увидел подкрадывающуюся тьму и что было сил ухватился за руки.

- Что же в них на самом деле? - прошептал он. И вдруг понял, и накатившая тьма тотчас накрыла его подобно океанской волне.

Тика и Карамон лежали обнявшись в небольшой пещере неподалеку от того места, где остановился фургон. Рыжие кудри Тики беспорядочно, разметались. Всем телом прижавшись к Карамону, она гладила ладонью его лицо, прикасалась губами к его губам.

- Карамон, милый, - шептала она. - Я хочу быть твоей. Я же чувствую, что нас тянет друг к другу. Я ничего не боюсь. Я хочу быть твоей... Карамон зажмурился. Его лицо блестело от пота, сердце разрывала невыносимая страсть, подобная боли. Он знал способ - блаженный способ -прекратить эту боль. Он заколебался... Душистые волосы Тики щекотали его нос, ее губы ласкали его шею. Это было бы так просто... Так чудесно... Но Карамон со вздохом обхватил могучими ладонями запястья девушки и оторвал ее от себя.

- Нет, - сказал он, пытаясь не задохнуться от переполнявшего его чувства. И поднялся, чтобы повторить: - Нет. Прости меня. Прости, что все зашло так далеко...

- За что прощать? - воскликнула Тика. - Говорю тебе, я не боюсь! Я люблю тебя и ничего не боюсь!

Да уж, подумал он, прижимая ладонью заходившееся сердце. То-то ты в моих объятиях трепещешь, точно кролик в силке.

Тика принялась поправлять завязки своей белой блузки с рукавами-фонариками. Слезы слепили ее, и она дергала тесемки, пока не порвала.

- Вот видишь, что ты наделал! - И она бросила на пол пещеры обрывок шелкового шнурка. - Я из-за тебя блузку испортила! Придется чинить! И все, конечно, поймут, что у нас было! Или подумают!.. Я... Я... И Тика, отчаянно расплакавшись, закрыла руками лицо.

- А мне наплевать, что там они скажут! Или подумают! - проговорил Карамон, и голос его отдался эхом под низкими сводами. Богатырь не стал утешать Тику. Он знал: если он к ней прикоснется, то совладать со своей страстью уже не сможет. - Да и что они могут подумать? Они же наши друзья. Они нас любят...

- Да знаю я, знаю! - всхлипнула Тика. - Все дело в Рейстлине, правда ведь? Я не нравлюсь ему. Он меня ненавидит!

- Не говори так. Тика, - голос Карамона был тверд. - Но даже если бы... И даже будь он сильнее... Какое это имело бы значение? И вообще, какое мне дело, кто там что скажет... Все только и хотят, чтобы мы были счастливы. Они никак в толк не возьмут, почему мы не... Ну... Почему мы еще не вместе. Танис, тот прямо в глаза меня дураком обозвал...

- И правильно! - Волосы, падавшие Тике на лицо, промокли от слез.

- Может быть. А может быть, и нет.

Что-то в голосе Карамона заставило девушку утереть глаза. Он повернулся к ней, и она подняла глаза.

- Послушай, Тика. Ты ведь не знаешь, что стряслось с Рейстом в Башне Высшего Волшебства. Никто из вас не знает. И никогда не узнает. А я знаю. Я там был. И все видел. Они заставили меня смотреть! - Содрогнувшись, Карамон провел рукой по лицу. Тика смотрела на него, замерев. Карамон тяжело вздохнул. - "Его сила спасет мир", сказали они. Какая сила? Внутренняя, наверное. Потому что его внешняя, телесная сила - это я... Я... Я не очень-то понял, но тогда, во сне, Рейст сказал мне, что мы с ним - одна личность, которую Боги, прокляв, поместили в два разных тела. И мы нуждаемся друг в друге - по крайней мере сейчас... - Лицо великана омрачилось. - Быть может, когда-нибудь это изменится. Быть может, когда-нибудь он приобретет и внешнюю силу... Карамон замолчал. Тика сглотнула и вытерла ладонью лицо.

- Я... - начала было она, но Карамон перебил:

- Подожди, дай договорить... Я люблю тебя. Тика. Очень люблю. И очень хочу, чтобы ты была моей. Не будь мы замешаны в этой дурацкой войне, ты бы стала моей прямо сегодня... Сейчас... Но я не могу. Потому что с этой минуты я должен был бы посвятить тебе всю свою жизнь. Я в первую очередь думал бы только о тебе, ведь ты этого заслуживаешь. Так вот. Тика, я не могу дать подобного обета. Мой первый долг - это долг перед братом... Тика снова заплакала, жалея на сей раз не себя, а его.

- Я хочу, чтобы ты была свободна, - сказал великан. - Ты еще встретишь мужчину, который...

- Карамон!.. - встревоженный зов Таниса нарушил мирную послеполуденную тишину. - Карамон, скорее сюда!

- Рейстлин! - ахнул тот и, не добавив более ни слова, кинулся из пещеры наружу. Тика проводила его взглядом и начала приглаживать растрепанные кудри.

Карамон тем временем ворвался в фургончик:

- Что случилось? Рейст?..

Танис угрюмо кивнул:

- Я только что его обнаружил... - И полуэльф отдернул занавески, отгораживавшие комнатку мага.

Рейстлин лежал на деревянном полу. Лицо у него было белое, из угла рта текла кровь. Он чуть заметно дышал. Карамон опустился рядом с ним на колени и бережно поднял его.

- Рейстлин... - прошептал он. - Братик... Что случилось?

- Вот что, - Танис вытянул руку.

Карамон вскинул голову, и на глаза ему тотчас попалось Око Дракона. Он увидел, что оно вновь приняло свои первоначальные размеры, памятные ему по Сильванести. Око покоилось на вытесанной Рейстлином подставке и переливалось яркими живыми цветами. Карамон взмок от ужаса, мгновенно вспомнив Лорака. Лорака невменяемого, умирающего...

- Рейст!.. - простонал он, прижимая брата к груди.

Рейстлин чуть шевельнул головой. Его веки затрепетали. Потом дрогнули губы.

- Что ты сказал? - Карамон склонился над ним. Слабое дыхание мага холодило его кожу.

- Мои... - прошелестел Рейстлин. - Заклинания... Древних... Они мои... Мои... Его голова бессильно мотнулась, голос умолк. Но лицо излучало спокойствие и даже умиротворение. Он ровно дышал, а тонкие губы раздвинула победная улыбка.

4. НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ

Проводив рыцарей, отплывших в Палантас, государь Гунтар отправился в свой замок, надеясь поспеть домой к празднику Середины Зимы. Поездка, занявшая несколько дней, оказалась не из легких: дороги развезло, грязь была по колено. Конь то и дело спотыкался, и Гунтар, любивший верного коня едва ли меньше, чем собственных сыновей, время от времени спешивался и вел его под уздцы. Надо ли удивляться, что в замок он прибыл насквозь мокрым, измученным и замерзшим.

Главный конюх сам принял у него скакуна.

- Пусть его хорошенько почистят, - наказывал Гунтар, не без труда покидая седло. - Приготовь теплой овсянки и... Конюх терпеливо кивал, выслушивая подробнейшие наставления, хотя, правду сказать, выглядели они так, словно он в своей жизни живой лошади не видал. И верно, Гунтар готов был лично вести любимца в конюшню, но тут из дому появился старый слуга. Звали его Уиллс.

- К тебе пришли, господин, - сказал он, почтительно проводя Гунтара в замок. - Двое. Прибыли несколько часов назад...

- Кто такие? - спросил Гунтар без особого интереса: экая невидаль гости, особенно под праздник. - Небось, государь Микаэл? Мы с ним ехали врозь, но я просил его заглянуть...

- Какой-то старик, господин, - сказал Уиллс. - И с ним кендер.

- Кендер?.. - переспросил Гунтар не без тревоги.

- Боюсь, что так, господин. Но волноваться не о чем, - поспешно добавил слуга. - Я запер серебро в шкаф, а драгоценности госпожа отнесла в погреб.

- Прямо как в осаде! - фыркнул Гунтар. Однако прибавил шагу, идя через двор.

- Когда имеешь дело с подобными созданиями, никакой предосторожностью нельзя пренебрегать, господин! - Старый Уиллс поспевал за ним трусцой.

- Кто все-таки эти двое? Нищие, наверное? Зачем ты вообще их впустил? Государь Гунтар начинал чувствовать раздражение. Он так мечтал о горячем вине со специями и о нагретом белье, да чтобы жена растерла спину, как она одна только умела. - Накорми их и дай денег, и пусть убираются. Да не забудь обыскать кендера!

- Я так и собирался поступить с ними, господин, - оправдывался Уиллс. - Но дело в том, что какие-то они больно уж странные, в особенности старик. Сумасшедший, по-моему. Притом что умный - страсть! Знает что-то, только вот пойдет ли это знание впрок нам и ему...

- К чему ты клонишь, Уиллс?

Они как раз миновали массивные деревянные двери, что вели в жилые апартаменты замка. Остановившись, Гунтар пристально смотрел на Уиллса. Он знал цепкую наблюдательность старого слуги. И точно - оглядевшись, Уиллс придвинулся к нему вплотную:

- Старец велел мне передать тебе, господин, что у него какие-то безотлагательные новости, касающиеся Ока Дракона!

- Око Дракона!.. - потрясенно пробормотал Гунтар. Прибытие Ока держалось в строжайшем секрете. По крайней мере, так он считал. Кто, кроме Рыцарей, мог узнать о нем? Неужели Дерек кому-то выболтал? И если так -было ли это очередной его хитростью?.. - Ты, как всегда, поступил мудро, Уиллс, - наконец проговорил Гунтар. - Где они?

- Я оставил их в твоей военной комнате, господин. Я решил, что, сидя там, они вряд ли чего натворят.

- Я переоденусь, пока не простыл насмерть, и сразу к ним приду. Надеюсь, ты их устроил со всеми удобствами?

- Конечно, господин, - ответил Уиллс, поспешая за Гунтаром, вновь двинувшимся по коридору. - Им подали горячее вино, мясо и хлеб. Надобно полагать, кендер уже припрятал тарелки... Гунтар и Уиллс немного помедлили перед дверью военной комнаты, подслушивая доносившийся изнутри разговор.

- Положи обратно! - сурово приказал чей-то голос.

- И не подумаю! Это моя. Лежала у меня в сумке!

- Ну да. А то я не видел, как ты ее пять минут назад туда положил.

- А вот и неправда, - обиделся другой голос. - Она моя. Тут даже мое имя выгравировано...

- "Гунтару, любимому супругу, в светлый день Дарения Жизни", -произнес первый голос.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Побледневший Уиллс напрягал слух. Потом пронзительный голосок смиренно проговорил:

- Наверное, Фисбен, она просто закатилась ко мне в сумку. Точно! Смотри, она стоит как раз под столом! И очень хорошо, потому что кружка непременно разбилась бы, упади она прямо на пол... Государь Гунтар, мрачнея, распахнул дверь. - С праздником, господа мои, - сказал он. Изведшийся Уиллс просунул голову внутрь и торопливо обежал комнату взглядом.

Незнакомцы обернулись; старик держал в руках фаянсовую кружку. Уиллс поспешно выхватил ее у него и, бросив на кендера уничтожающий взгляд, водворил кружку на каминную полку, где кендер нипочем не сумел бы до нее дотянуться.

- Будут еще поручения, господин? - спросил старый слуга. - Может быть, мне остаться и присмотреть за вещами?

Гунтар открыл рот, собираясь ответить, но тут старик небрежно махнул рукой:

- Да, да, спасибо, дружочек. Будь добр, принеси нам еще эля. Только, смотри, не того пойла из бочонка для слуг! - Он сурово смотрел на Уиллса. Вот что, нацеди-ка ты нам из бочки, что стоит в погребе, в темном углу под лестницей. Знаешь, та, вся обросшая паутиной... Уиллс смотрел на него, изумленно раскрыв рот.

- Иди, иди. Что зеваешь, точно рыба, вынутая из воды? - напутствовал его старец. И обратился к Гунтару: - Он у тебя плоховато соображает, по-видимому?

- Н-нет, - растерялся тот. - Давай, Уиллс. Пожалуй, я тоже не откажусь от кружечки... Из той, м-м-м, бочки под лестницей. Но ты-то откуда про нее знаешь?.. - подозрительно спросил он старика.

- Очень просто: он маг, - сказал кендер. Пожал плечами и уселся, не дожидаясь, пока его пригласят.

- Маг? - старец обернулся. - Где? - Тас что-то прошептал, толкнув его локтем. - Правда? Это я?.. Хотя, если подумать, действительно... Точно! Припоминаю одно заклинание: огненный шар. Как бишь там... И старый волшебник произнес несколько таинственных слов.

Встревоженный кендер вскочил с места и схватил его за руку:

- Не надо, не надо! В другой раз!

- Ты так думаешь? - опечалился старец. - А жалко: ну до чего действенное заклятие...

- Не сомневаюсь, - пробормотал Гунтар, окончательно сбитый с толку. И тряхнул головой, напуская на себя строгий вид: - А теперь потрудитесь объясниться. Кто вы такие и почему здесь? Уиллс упоминал об Оке Дракона... Меня зовут... - и маг, умолкнув, беспомощно заморгал.

- Фисбен, - подсказал кендер со вздохом. Поднявшись, он вежливо протянул Гунтару маленькую ладошку: - А я - Тассельхоф Непоседа. - И он хотел было сесть, но, спохватившись, вновь выпрямился: - С праздничком тебя, господин рыцарь.

- Благодарствую, благодарствую... - Гунтар пожал им руки, рассеянно кланяясь. - Так что там насчет Ока Дракона?

- Ах да. Око! - Старческой дурашливости Фисбена как не бывало. На Гунтара смотрели ясные, проницательные глаза. - Где оно? Мы одолели немалый путь, разыскивая его.

- Боюсь, сообщить вам о его местонахождении я не могу, - отвечал Гунтар невозмутимо. - Если даже допустить, что такая вещь действительно существует...

- Существует. И она здесь побывала, - сказал Фисбен. - Ее доставил тебе некто Дерек Хранитель Венца, рыцарь Ордена Розы. С ним был еще Стурм Светлый Меч...

- Это мои друзья, - видя отвисшую челюсть Гунтара, пояснил Тассельхоф. Между прочим, я тоже помогал раздобыть Око, - добавил он скромно. - Мы отобрали его у злого чародея, жившего в ледяном дворце. Это совершенно замечательная история! - И кендер передвинулся на самый краешек кресла: Хочешь, расскажу?

- Нет, - сказал Гунтар, со все возрастающим изумлением глядя на странную пару. - Но что из того, даже если я поверю в ваши россказни... Хотя погодите... - И Гунтар обессиленно откинулся в кресле: - Стурм в самом деле упоминал какого-то кендера!.. Кто там еще был вместе с вами?

- Гном Флинт, кузнец Терос, Гилтанас, Лорана...

- Точно! - вырвалось у Гунтара. Но спустя мгновение он снова нахмурился: Вот только мага он что-то не упоминал...

- Ну да, так ведь я же погиб, - сказал Фисбен и положил ноги на стол. У Гунтара округлились глаза. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, вошел Уиллс. Строго глянув, на кендера, старый слуга поставил кружки перед хозяином замка.

- Вот три кружки, господин. С той, что на каминной полке, будет четыре. Надеюсь, их по-прежнему будет четыре, когда я вернусь!

И он вышел, твердой рукой притворив за собой дверь.

- Я за ними присмотрю, - торжественно пообещал Тас. И спросил Гунтара: - А что, у вас тут все время кружки воруют?

- Что? Нет. То есть как погиб? - Почва стремительно уходила у Гунтара из-под ног.

- Долго рассказывать, - ответил Фисбен, одним глотком осушая кружку и утирая пену с губ концом бороды: - Замечательно! Так о чем мы?..

- О том, как ты погиб, - подсказал Тас.

- Ах да. Увы, сейчас нет времени рассказывать эту историю. Нас ждет Око. Так где оно?

Гунтар рассерженно поднялся, намереваясь кликнуть стражу и приказать выдворить нахальных гостей не только из комнаты, но и из замка вообще... Пристальный взор старого мага приковал его к месту.

Соламнийские Рыцари от века испытывали страх перед чародейством. Они не участвовали в разрушении Башен Высшего Волшебства, ибо это противоречило бы Мере, но и изгнание магов из Палантаса не слишком их опечалило.

- Зачем тебе это знать? - запинаясь, выговорил рыцарь. Он чувствовал, как подминает его волю странная сила старого мага, и кровь леденела у него в жилах. Медленно, неохотно опустился он назад в кресло.

Глаза Фисбена блеснули.

- На то у меня свои причины, - сказал он негромко. - С тебя же хватит и того, что я пришел разыскивать Око. Его ведь создали маги -давным-давно. И это далеко не все, что я знаю о нем... Гунтар помедлил. В конце концов. Око бдительно охранялось. И если уж старец в самом деле о нем откуда-то знал, что особенного случится, если сказать ему, где оно находится? А кроме того, Гунтар чувствовал, что у него просто не было особого выбора.

Фисбен между тем рассеянно поднес ко рту свою кружку и глубоко опечалился, обнаружив, что она была пуста.

- Око у гномов-механиков, - сказал Гунтар.

Кружка выпала у Фисбена из рук и с треском разбилась, ударившись об пол. Осколки разлетелись во все стороны, усеяв половицы.

- Ну вот! Я же говорил, - грустно заметил Тас.

Гномы-механики населяли гору Небеспокойсь с незапамятных пор - хотя, правду сказать, кроме них запоминать те времена было особо и некому. Во всяком случае, они уже жили там, когда Рыцари, только что основавшие королевство Соламнию, занялись строительством замков и крепостей вдоль западной границы своей страны и в один прекрасный день впервые посетили остров Санкрист.

Гномы-механики всегда с большим подозрением относились к чужестранцам. И потому неожиданное появление корабля, с которого сошли суровые, рослые и явно воинственные люди, весьма их встревожило. Решив любой ценой утаить свой подгорный рай от людей, гномы перешли к немедленным действиям. Будучи наиболее технически одаренной из всех рас Кринна (это ведь они впоследствии изобрели пружину и паровую машину), гномы-механики сперва думали спрятаться в подземных пещерах, но потом их осенила еще более благодатная мысль. Давайте-ка, решили они, спрячем саму нашу гору!

Величайшие гении народа прирожденных механиков неустанно трудились несколько месяцев, и наконец замечательный план был готов. Согласно этому плану горе предстояло исчезнуть.

Работы готовы были начаться, когда один из представителей Гильдии Философов задался вопросом: а что, если рыцари уже заметили их гору, благо на всем острове она была самой высокой? И, как следствие, не привлечет ли ее внезапное исчезновение нездорового внимания людей?..

Столь неожиданный взгляд на вещи привел гномов в смятение. Обсуждение проблемы длилось многие сутки. Гильдия Философов разделилась на два непримиримых лагеря. В одном из них утверждали, что, если в лесу упадет дерево, но звука его падения никто не услышит, факта возникновения громкого треска это обстоятельство ни в коем случае не отменяет. Другая группировка яростно возражала. На седьмой день начали выяснять, какое отношение имело это к обсуждаемому вопросу. Был избран комитет... Инженеры тем временем в припадке раздражения собрались запустить подготовленные механизмы... День, когда все это произошло, вошел в анналы Санкриста (уцелевшие, в отличие от многого и многого, в Катаклизме) как День Тухлых Яиц.

Утром того дня далекий предок государя Гунтара спросонья пытался сообразить, уж не провалился ли его сын сквозь крышу курятника. Подобное происшествие уже имело место несколько недель назад - мальчишка гонялся за петухом.

- На сей раз твоя очередь отмывать его в пруду... - сонно сказал Гунтаров предок жене, переворачиваясь в постели и натягивая на голову одеяло.

- Некогда мне, - столь же сонно отвечала ему супруга. - Ишь, как печка дымит!

И только тут супруги проснулись как следует, сообразив, что наполнивший комнату дым происходил не из печки, а богомерзкий смрад имел своим источником отнюдь не курятник.

Поселенцы выбегали из домов, задыхаясь от тошнотворной вони, усиливавшейся с каждой минутой. Ко всему прочему, ничего не было видно: все окутывал густой желтый дым, пахнувший яйцами, проложившими на солнцепеке не менее трех дней.

Вонь разила наповал, и поселенцы, кое-как подхватив одежду и одеяла, устремились на берег моря и там, с наслаждением глотая свежий соленый бриз, стали гадать, удастся ли им когда-либо вернуться в свои дома. Рассуждая об этом, они поглядывали на желтое облако, затянувшее горизонт: оставалось только надеяться, что оно рано или поздно рассеется. И в это время из смрадного тумана появилось что-то вроде армии коротышек, которые, с трудом добравшись до берега, замертво попадали у ног Рыцарей. Благородные соламнийцы, разумеется, поспешили на помощь. Вот так и произошла историческая встреча двух рас, избравших Санкрист местом своего обитания.

Встретившись, они вскоре стали друзьями. Четыре вещи были для Соламнийского Рыцаря превыше всего: личная честь. Кодекс, Мера - и любовь к технике. А посему тогдашние чудеса технической мысли гномов-механиков -винт, блок и шестерня - произвели на них немалое впечатление.

Во время той первой встречи и получила свое имя гора Небеспокойсь. Рыцари сразу обнаружили, что, хотя гномы-механики были приземисты и коренасты, их сходство с другими томскими племенами на том и кончалось. Это был смуглокожий, белобрысый народ, весьма норовистый и нервный. Говорили же они до того быстро, что рыцари поначалу просто не понимали их речи, принимая ее за некий неведомый дотоле диалект. Впоследствии выяснилось, что это был попросту невероятно ускоренный Общий. Причина же такого ускорения обнаружилась, когда один из старейшин рыцарей по неведению спросил у гномов, как называлась их гора.

Приблизительный перевод в общих чертах гласил следующее: "Огромная, Широкая, Высокая Гора, Состоящая Из Нескольких Напластований Камня Разных Пород, А Именно, Гранита, Обсидиана, Кварца С Включениями Камня Иных Пород, Еще До Конца Не Исследованных, Имеющая Естественную Отопительную Систему, Которую Мы Изучаем В Надежде Когда-нибудь Повторить, Ибо Она Разогревает Камень До Такой Температуры, Что Он Плавится, Переходя В Жидкое И Даже Газообразное Состояние, Периодически Вырываясь На Поверхность И Стекая По Склону Огромной, Широкой, Просторной Горы, Которая..."

- Не беспокойся, я все понял, - заторопился старейшина.

"Не беспокойся"!.. Гномы были потрясены. Люди проявили фантастическую способность уложить описание гигантского, обладающего мириадами свойств объекта всего в два слова! Название "Небеспокойсь" так и прилипло к горе -к вящей радости и облегчению гномской Гильдии Картографов.

С того дня гномы и рыцари жили на Санкристе в мире и полном согласии. Рыцари обращались к гномам с вопросами технического свойства, требовавшими срочного разрешения. Гномы, в свою очередь, бесперебойно снабжали их новейшими изобретениями.

С обретением Ока Дракона рыцари задались целью выяснить, как оно действовало. И передали его гномам, приставив двоих молодых рыцарей в качестве охраны. Им и в голову не приходило, что Око могло быть связано с волшебством...

5. ПОЛЕТ ИЗ КАТАПУЛЬТЫ

- ... И запомни: ни один гном, умерший или ныне живущий, начав говорить, ни разу в своей жизни не остановился по собственной воле. А посему единственный способ с ними столковаться - это перебивать. И не бойся показаться невежливым. Они воспринимают это как должное... Но тут старого мага самого прервало появление гнома, одетого в длинную коричневую хламиду. Гном почтительно поклонился.

Тассельхоф разглядывал его с живым интересом: он никогда прежде не видел гнома-механика, хотя древние легенды, повествовавшие о Серой Драгоценности Гаргата, намекали, что их расы состояли в отдаленном родстве. И правда, в молодом гноме чувствовалось что-то кендерское: изящные руки, нетерпение, написанное на лице, и ясные, разумные глаза, казалось, замечавшие все на свете. Но тем сходство и исчерпывалось. Кендерской беззаботности не было и в помине: гном выглядел нервным, деловым и страшно серьезным.

- Тассельхоф Непоседа, - вежливо представился кендер, протягивая ему руку. Гном схватил руку Таса, внимательно к ней присмотрелся и, не приметив ничего интересного, вяло ее пожал. - А это... - Тас хотел представить ему Фисбена, но слова замерли у него на языке, потому что гном неожиданно протянул руку и сцапал его хупак.

- Ага! - сказал гном, и глаза его засияли. - Вот что, пришлитекасюда когонибудьизГильдииОружейниковчтобы... Страж, охранявший вход на нижний уровень горы, не стал дожидаться, пока он кончит. Он потянул за рычажок, и тотчас взвыла сирена. Тассельхоф крутанулся на месте, уверенный, что рядом с ними приземлился дракон и надо защищаться...

- Свисток, - сказал Фисбен. - Привыкай.

- Свисток? - заинтригованно переспросил Тас. - Во отпад!.. О, да из него дым идет! Интересно, как он ра... Эй! Вернись! Отдай сейчас же хупак!.. закричал он, видя, что его хупак исчезает в глубине коридора, уносимый тремя нетерпеливыми гномами.

- Испытательнаялаборатория, - сказал гном. - НаСкимбоше...

- Что?..

- Испытательная лаборатория, - перевел Фисбен. - Прочего я не понял. Говори помедленнее, дружок! - И он погрозил гному своим посохом.

Тот кивнул, не сводя блестящих глаз с посоха старца. Потом, видя, что это была всего лишь простая, потрепанная и исцарапанная деревянная палка, гном вновь обратил взор на самих гостей.

- Ну да, вы ведь чужестранцы, - сказал он затем. - Постараюсь иметь в виду... - Он говорил теперь медленно и раздельно. - Не волнуйся за свое оружие, с ним ничего не случится: мы всего лишь снимем чертеж.

- С ума сойти! - Тас чувствовал себя польщенным. - Если хотите, могу показать, как оно действует... У гнома так и засияли глаза:

- Этобылобывесьма...

- А скажи пожалуйста, - перебил кендер, радуясь, что, кажется, освоился с их манерой общения, - как тебя зовут?

Фисбен сделал предостерегающий жест, но опоздал.

- Гношошалламариониниллисийфашетдисдиссликсди... Гном остановился перевести дух.

- Это твое имя?.. - изумился Тас.

Гному, уже набравшему полную грудь воздуха, пришлось выдохнуть вхолостую.

- Да, - ответил он с легким смущением. - Вернее, самое его начало. Если позволите...

- Погоди! - воскликнул Фисбен. - Как тебя называют твои друзья?

Гном вновь набрал полную грудь воздуха:

- Гношошалламариониниллис...

- А как зовут тебя рыцари?

- Ну... - совсем расстроился гном. - Гнош, с вашего позволения...

- Вот и отлично, - быстро кивнул Фисбен. - Слушай, Гнош, мы вообще-то торопимся. Война и все такие прочее. В послании государя Гунтара было оговорено, что мы должны взглянуть на Око Дракона... Темные глазки Гноша замерцали. Он нервно сплетал и расплетал пальцы: - Конечно, вы имеете полное право взглянуть... Раз уж сам государь Гунтар... Позвольте, однако, спросить, что, кроме обычного любопытства...

- Я маг и... - начал Фисбен.

- Маг! - От волнения гном мигом позабыл, что говорить следовало медленно. - Идемтескореевиспытательнуюлабораторию, ведьОкоивсамомделекогда тосоздалимаги... Тас и Фисбен переглянулись, не в силах понять.

- Ладно, идемте, - сказал гном.

И прежде, чем они сообразили, что происходит, он потащил их внутрь горы, включая по дороге бесчисленные звонки и свистки.

- "Испытательная лаборатория", - поспешая за Гношем, вполголоса сказал Фисбену Тас. - Что хоть это значит? Они вправду не повредили?..

- Не думаю, - пробормотал Фисбен. Его кустистые белые брови зловеще сошлись к переносице. - И потом, Гунтар приставил рыцарей...

- Тогда о чем ты беспокоишься? - спросил Тас.

- "Глаза драконов" содержат в себе много странного и очень могущественного, - сказал Фисбен скорее про себя, нежели отвечая Тасу. -Больше всего я страшусь, как бы они не попытались воспользоваться...

- Но в книге, которую я читал в Тарсисе, говорилось, что Око способно повелевать драконами! - прошептал Тас. - Разве не здорово? Я к тому, что Око ведь не злое? Или как?

- Злое? Нет, оно не злое, - покачал головой Фисбен. - Но тем-то как раз оно и опасно. Оно не злое и не доброе. Оно - никакое! Или, правильнее сказать, - всеобъемлющее... Тас понял, что так и не добьется толкового ответа. Мысли Фисбена явно витали где-то очень далеко. И ради разнообразия кендер обратился к проводнику:

- Что означает твое имя?

Гнош расплылся в счастливой улыбке:

- "В Начале Времен Боги Создали Гномов, И Один Из Первых, Созданных Ими, Носил Имя Гнош, И Вот Каковы Были Главнейшие События Его Жизни: Он Женился На Мариониниллис"... Тас понял, что погиб.

- Погоди, - перебил он гнома. - И насколько длинно твое имя?

- Оно занимает во-от такую книгу в библиотеке! - Гнош гордо развел руки. Ибо наш род весьма древен, в чем ты и убедишься, когда я...

- Нет-нет, не стоит. Как-нибудь в другой раз, - поспешно отказался Тас. Под ноги при этом он не смотрел и запнулся о веревку; Гнош помог ему подняться. Проследив взглядом, куда уходила веревка, Тас обнаружил, что она соединялась с целой паутиной шнуров и канатов, разбегавшихся во всех направлениях. Невольно Тас задумался, для чего они могли быть предназначены.

- Мое имя содержит весьма примечательные места, - с надеждой сказал Гнош, подводя своих спутников к массивной стальной двери. - Я мог бы сразу перейти прямо к ним. Например, к рассказу о том, как прапрапрабабушка Гнош изобрела кипяток...

- Я бы с удовольствием послушал, - Тас был близок к отчаянию. - К сожалению, нам некогда...

- Увы, похоже на то, - сказал Гнош. - Мы стоим у входа в главный зал, так что, если позволите... И с этими словами он потянул за шнурок. Заверещал свисток. Зазвонили два колокольчика, потом ударил гонг. Взвилось облако горячего пара, едва не сварившее всех троих прямо на месте, и стальные двери, вделанные в скалу, начали раскрываться. Впрочем, их почти сразу заклинило. Откуда ни возьмись, высыпали несметные полчища гномов. Все они указывали пальцами и громогласно спорили, выясняя, кто же виноват.

Тассельхофу Непоседе случалось уже прикидывать, куда он отправится после того, как завершится нынешнее приключение и все драконы будут уничтожены (кендер старался быть оптимистом). Для начала он собирался посетить своего друга Сестана и пожить несколько месяцев у него в Пакс Таркасе. Овражные гномы вели исключительно интересную жизнь, и Тас не сомневался, что ему будет там хорошо - по крайней мере, если не придется есть их стряпни.

Но стоило ему проникнуть в недра горы Небеспокойсь, как он твердо решил: все-таки первым делом следовало вернуться именно сюда и пожить у гномов-механиков. Чудес, подобных здешним, кендер никогда еще не видал.

- Впечатляет, а? - спросил Гнош восторженно замершего Таса.

- Я бы выразился несколько иначе... - пробормотал Фисбен.

Они стояли в самом центре гномского города. Выстроенный в жерле потухшего вулканического кратера, город достигал нескольких сот ярдов в поперечнике, в высоту же - нескольких миль. Состоял он из многочисленных жилых уровней, лепившихся по стенам. Взгляд Таса скользил все выше, выше, выше...

- И много у вас этажей? - спросил кендер. Пытаясь их пересчитать, он так запрокинул голову, что едва не потерял равновесия.

- Тридцать пять и...

- Тридцать пять! - поразился Тас. - Ох, не хотел бы я жить на самом верху, на тридцать пятом. Это сколько же вам небось приходится по лестницам лазать?..

- Лестницы! - фыркнул Гнош. - Примитивные устройства, от которых мы давным-давно отказались. Посмотрилучше, - он вытянул руку, - наэточудо техническоймыслислужащеедля...

- Ага, вижу, - сказал Тас, разглядывая площадку нижнего уровня. - Вы, наверное, готовитесь к решительной битве? В жизни не видел такого количества катапульт! Я... Кендер не договорил. Прозвучал свисток, ухнула сработавшая катапульта, и в воздух взвился... Гном! Тас, оказывается, созерцал вовсе не боевые машины. Перед ним были устройства, заменившие механикам лестницы!

Нижняя площадка была сплошь заставлена метательными орудиями всех типов, когда-либо изобретавшихся гномами. Там были баллисты, похожие на гигантские арбалеты, были отдаленные родственницы скромной пращи и еще устройства из пружинящих ивовых ветвей. Были даже паровые катапульты, но сии экспериментальные установки пока находились на стадии доработки -гномы подбирали точную температуру воды.

А вокруг катапульт, над ними, под ними и даже сквозь них тянулась невообразимая паутина, насчитывавшая многие мили веревок. Веревки бежали по блокам, вращали лебедки и зубчатые колеса, и все это жужжало и скрипело на тысячу голосов. Из пола, из стен, из самих машин торчали всевозможные рычаги. Десятки гномов тянули их и толкали - а иногда и то и другое сразу. - Надобно полагать, - безнадежным голосом спросил Фисбен. - Испытательная лаборатория расположена не на первом этаже?

Гнош покачал головой:

- На пятнадцатом.

Старый маг испустил вздох глубочайшей, прочувствованной скорби. Неожиданно раздался ужасающий скрежет, от которого у Таса заныли зубы.

- Ну вот, для нас все готово. Идемте, - сказал Гнош.

Тас вприпрыжку последовал за ним, и Гнош подвел их с Фисбеном к гигантской катапульте. Какой-то гном поторопил их раздраженным движением руки, указывая на длинную вереницу соплеменников, ожидавших своей очереди у машины. Тас мигом взлетел на сидение и стал с предвкушением смотреть вверх. Оттуда, с балконов, расположенных на разной высоте, на него смотрели гномы. Каждого окружали исполинские механизмы. Там были свистки, тьмы канатов и еще какие-то бесформенные тюки, свисавшие со стен наподобие летучих мышей.

Гнош вскочил на катапульту следом за Тасом, отчитывая не в меру проворного кендера:

- Старшихнадопропускать, юноша, такчтослезайкаотсюданемедленно... - и он, проявив немалую силу, за руку стащил Тассельхофа с сидения. - Старый магдолженотправитьсяпервым...

- Да что вы, что вы, не стоит, - засопротивлялся Фисбен. Пятясь, он запнулся о веревку и с размаху сел в бухту каната. - Кажется, я припоминаю заклинание, которое вознесет меня прямиком наверх. Левитация, понимаете ли. Как бишь там?.. Сейчас, минуточку...

- Кажется, вы торопились, - строго сказал Гнош, сердито глядя на Фисбена. Гномы, стоявшие в очереди, разразились криком и принялись толкаться.

- Ладно, ладно... - И с помощью Гноша маг забрался на сидение. Гном, управлявший спусковым рычагом катапульты, повернулся к Гношу и прокричал нечто, звучавшее приблизительно так:

- Ктрыйурнь?

Гнош вытянул руку вверх, указывая, и прокричал в ответ:

- Скимбош!

Оператор шагнул к одному из нескольких пультов, от которых тянулось чудовищное количество веревок, уходивших в бесконечную высоту. Бедолага Фисбен обреченно сидел на сидении. Он все еще пытался вспомнить заклятие. - А сейчас, - прокричал Гнош, отводя Таса в сторонку для наилучшего обозрения, - сейчас он подаст сигнал. Ага, есть!

Оператор дернул одну из веревок.

- Зачем это? - спросил Тас.

- На Скимбоше, то есть на пятнадцатом уровне, зазвонил колокольчик, и они знают, что надо встречать пассажира.

- А что, если колокольчик не прозвонит? - громко спросил Фисбен.

- Тогда сработает второй, и они узнают, что первый не зазвонил и...

- А как мы здесь узнаем, позвонил он или не позвонил?

- Никак. ЭтокасаетсяСкимбошаавовсененасипотом...

- Меня так очень даже касается, знают они, что я лечу, или не знают! крикнул Фисбен. - Я что, прямо так и упаду им на головы?

- Нет, - гордо сказал Гнош. - Видишьлимы...

- Вылезаю! - заявил Фисбен.

- Погоди! - разволновавшийся Гнош говорил все быстрей и быстрей. -Ониготовытебявстретить...

- Кто готов?

- Скимбош! Ониготовыпойматьтебясетью...

- Нет уж! - побелел Фисбен. - Ни за какие коврижки!

И он спустил ногу с сидения. Но слезть не успел: оператор взялся за рычаг, раздался скрежет, и катапульта начала поворачиваться. Фисбен едва не потерял равновесия, шляпа съехала ему на глаза.

- Что происходит? - завопил Тас, силясь перекрыть шум.

- Прицеливаются! - ответил Гнош. - Все вычислено заранее, осталось толькозанятьпозициюизапуститьпассажира...

- А что там насчет сети?

- Маг взлетит прямо на Скимбош - нет-нет, никакой опасностинетив помине, нашиисследованияподтверждают, чтолетатьгораздобезопаснее, нежели ходить, так вот, в верхнейточкетраектории, когдаонтолькотольконачнет снижаться, Скимбош выбросит сеть и поймает его - вот так... - Гнош сделал рукой движение, словно ловил муху, - а потом подтянет его и...

- Тут, наверное, нужна потрясная точность! - восхитился Тас.

- Точность безупречна: мы изобрели специальный крючок, который ее обеспечивает, хотя... - Гнош поджал губы, брови сдвинулись к переносице. -Хотя иногда что-то вносит погрешность. Впрочем, этим занимается комиссия... Оператор дернул рычаг, и Фисбен с пронзительным воплем полетел вверх. - Ох ты, - глядя вверх, сказал Гнош. - Никак опять...

- Что? Что там? - завопил Тас, силясь разглядеть, что произошло.

- Сетка слишком рано раскрылась, - Гнош покачал головой. - Уже второй случай за сегодня, и опять на Скимбоше! Ох, и намылимжемыхолкуГильдииСетей наследующемсобрании... Тас не слышал его: он смотрел на Фисбена. Тот мчался все выше и выше, возносимый могучим броском катапульты. И тут кендер разглядел, о чем говорил Гнош. Вместо того, чтобы развернуться после пролета мага, сеть на пятнадцатом уровне развернулась до того. Вот Фисбен врезался в нее и на мгновение завис, раскинув руки и ноги. Потом полетел вниз.

В тот же миг ударили гонги и колокола.

- Это я и так понимаю, - вздохнул Тас. - Это тревога, означающая, что сеть не сработала.

- Вот именно, тревога, но тревожиться не о чем. Шутка, - хихикнул Гнош. По этому сигналу срабатывает устройство, раскрывающее сеть на уровне тринадцатом, как раз вовремя, чтобы... Поди же ты, не успели... Ну, на этот случай есть еще двенадцатый уровень...

- Сделайте что-нибудь! - заорал Тас.

- Говорю тебе, волноватьсярешительнонеочем! - рассердился Гнош. -Лучшепослушай, какиеунасещеесть запасныеустройстванаслучайаварии. Таквот они... Вот они как раз и сработали... И на глазах у изумленного Таса разом раскрылось шесть здоровенных бочек, висевших на третьем уровне по стенам, и площадку в середине зала засылал толстый слой мягких губок. Делалось это, видимо, на тот случай, если ни одна сеть ни на одном уровне не успеет сработать. По счастью, сеть третьего уровня в самый последний момент подхватила падавшего мага. И, опутав, подтянула его к балкону. Ругался он так, что гномы, стоявшие на балконе, долго не решались выпутать его из сети.

- Порядок, - сказал Гнош. - Атеперьтвояочередь...

- Еще вопросик! - уже с сидения прокричал ему Тас. - А что, если и та штука с губками не поспеет сработать?

- Гениальный вопрос! - обрадовался Гнош. - Если губки запаздывают, тревогаотключается, ипоэтомусигналу наполвыливается большаябочкаводы. И посколькугубкиужетам, этосильнооблегчаетуборку... Оператор дернул рычаг.

Испытательная лаборатория Таса разочаровала. Он предвкушал зрелище множества необычайных предметов, но, против его ожиданий, комната оказалась почти пуста. Освещалась она при посредстве скважины, пробуренной наружу сквозь толщу горы: через нее внутрь проникал солнечный свет. Это простое, но поистине гениальное приспособление было подсказано гномам-механикам заезжим гномом другого племени; он называл свое осветительное устройство "окном". Жители горы Небеспокойсь страшно им гордились.

В комнате стояло три стола - и почти ничего более. На среднем столе, вокруг которого стояло множество гномов, покоилось Око Дракона. Рядом с ним лежал хупак.

Тас с интересом подметил, что Око вновь приняло свои истинные размеры. На столе лежал большой хрустальный шар, а в нем перетекал и клубился молочный туман. Подле Ока стоял страж - молодой Соламнийский Рыцарь. Судя по всему, он жестоко мучился скукой. Впрочем, при виде незнакомцев выражение его лица мгновенно переменилось.

- Всевполномпорядке, - поспешно успокоил его Гнош. - Это те двое, о которыхговорилосьвписьмегосударяГунтара... - И Гнош повел своих подопечных к столу. Глаза гнома так и сияли: - Око Дракона! После стольких лет...

- Каких еще лет? - резко спросил Фисбен, останавливаясь на некотором расстоянии от стола.

- Понимаешь ли, - начал объяснять Гнош, - каждому гному при его появлении на свет назначается Цель Жизни, которую он впоследствии и стремится исполнить. Так вот, моейЦельюЖизнибылоизучениеОкаДраконаистех самыхпоркак...

- Но ведь "глаз дракона" никто не видел много-много веков! - сказал Тас недоверчиво. - Никто о них даже и не знал! Как же это могло стать твоей Целью Жизни?

- Ну, мы-то о них знали, - ответил Гнош. - Точно такая же Цель была у моего дедушки, а потом у отца. Оба так и умерли, ни разу даже не увидев Ока. Я думал, чтоимнеуготованотоже, итутоновдругпоявилось. Теперьможноне беспокоитьсяотом, чтомоясемьясчастливодостигнетпосмертия...

- Ты хочешь сказать, что твоя семья не получит... Э-э... Посмертия, пока Цель Жизни не будет достигнута? - спросил Тас. - Но тогда твои покойные...

- ... Вполне возможно, претерпевают большие неудобства, где бы они теперь ни были, - сказал Гнош и вдруг воскликнул: - Батюшки-светы!

С Оком Дракона произошла удивительная перемена. Оно замерцало ярчайшими красками - ни дать ни взять в большом возбуждении.

Бормоча странные слова, Фисбен подошел к Оку и возложил на него ладонь... Око мгновенно сделалось черным. Фисбен обвел комнату таким суровым, поистине пугающим взглядом, что даже Тас попятился прочь. Зато рыцарь сорвался с места и прыгнул вперед.

- Вон отсюда! - прогремел маг. - Все вон!

- У меня приказ: ни под каким видом не покидать Око, и я не... -рыцарь потянулся к мечу, но Фисбен еще что-то шепнул, и молодой воин, обмякнув, мешком повалился на пол.

Гномы уже испарились из комнаты. Остался один Гнош, мучительно заламывавший руки.

- Пойдем, Гнош! - дергал его Тас. - Я еще не видел его таким, так что давай-ка лучше сматываться подобру-поздорову! Как превратит нас в овражных гномов или еще во что похуже... Всхлипывая, Гнош дал кендеру вывести себя наружу. Переступая порог, он попытался еще раз обернуться, но дверь сама собой захлопнулась перед его носом.

- Моя Цель Жизни... - простонал гном.

- Не волнуйся, все будет в порядке, - сказал Тас, хотя на самом деле ни малейшей уверенности не ощущал. Выражение лица Фисбена ему весьма не понравилось. Более того: само лицо, казалось, принадлежало уже не Фисбену, а... Тас предпочел не строить догадок.

Тас внезапно продрог, а кишки в животе, похоже, завязались узлом. Гномы приглушенно переговаривались, бросая на него не слишком дружелюбные взгляды. Тас облизнул губы, пытаясь отделаться от горького привкуса во рту. Потом отвел Гноша в сторонку и тихо спросил:

- Успели вы что-нибудь выяснить насчет Ока, пока изучали его?

- Ну... - задумался Гнош. - Лично я установил, что там, внутри, что-то есть, или кажется, что есть, потому что один раз я долго, очень долго смотрел на него, но ничего особенного так и не заметил, и вот, когда я уже хотел уходить, там, внутри, в тумане, проплыли слова...

- Слова? - насторожил уши Тас. - Какие слова?

Гнош покачал головой.

- Не знаю, - проговорил он очень серьезно. - Я не сумел их прочесть. И не только я, но даже ученые из Гильдии Иностранных Языков...

- Магия, вероятно, - пробормотал Тас.

- Похоже, - печально согласился Гнош. - Я тоже об этом подумал... Дверь растворилась так, как если бы там, за нею, что-то взорвалось.

Гнош, охваченный ужасом, крутанулся на месте. На пороге стоял Фисбен; в одной руке он держал небольшой черный мешочек, в другой - свой посох и Тасов хупак. Гнош ринулся мимо него в комнату.

- Око!.. - заверещал он и от расстройства внезапно обрел краткость речи: Ты его забрал!

- Да. Гнош, - сказал Фисбен. - Именно так.

В голосе мага звучала усталость, и Тас сразу определил наметанным глазом, что он был на грани изнеможения. Лицо его посерело, глаза закрывались сами собой. Он тяжело опирался на посох.

- Пошли, мальчик мой, - сказал он гному. - И ни о чем не волнуйся. Твоя Цель будет достигнута. Но сперва Око должно предстать перед Советом Белокамня...

- Пойти? С тобой?.. - Гнош снова заломил руки, на сей раз от волнения. На Совет?.. И там, возможно, меня попросят сделать доклад?..

- Вне всякого сомнения, - сказал Фисбен.

- Сей момент! Дайтетолькособраться. Гдетаммоибумаги... И Гнош умчался. Фисбен обернулся к остальным гномам, которые потихоньку подкрадывались к нему, необычайно заинтересованные его посохом. И так грозно сдвинул брови, что гномы шарахнулись назад и исчезли за дверью лаборатории.

- Ну как, выяснил что-нибудь?.. - спросил Тас, не без опаски подходя к Фисбену. Старого волшебника, казалось, окутывала тьма. - Я надеюсь, гномы ничего с Оком не сделали?

- Нет, - вздохнул Фисбен. - К счастью для них. Потому что оно все еще жизнеспособно и очень могущественно. И теперь немногим предстоит принять решения, от которых будут зависеть судьбы многих. Быть может, даже целого мира...

- О чем ты? Разве не совет будет решать?

- Ты не так понял, сынок, - ласково проговорил Фисбен. - Давай-ка чуточку передохнем... - Маг сел на пол, прислонившись к стене. И продолжал, покачав головой: - Я сосредоточил на Оке всю свою волю, Тас... Нет, не затем, чтобы повелевать драконами, - добавил он, видя округлившиеся глаза кендера. - Я заглянул в будущее...

- И... И что там? - спросил Тас нерешительно. Лицо мага было слишком печально, и Тас вовсе не был уверен, что ему непременно хочется знать.

- Я видел две дороги, уходившие вдаль, - сказал Фисбен. - Если мы изберем ту, что полегче, сначала покажется, что все идет как надо, но в конце опустится тьма - опустится уже навсегда. Если же мы выберем другую дорогу, путь наш будет нелегок. Он будет стоить жизни иным из тех, кого мы с тобой любим, сынок. И, что гораздо хуже, кое-кто из них может поплатиться душой. Но лишь величайшими жертвами окупается надежда целого мира... Фисбен закрыл глаза.

- И во всем этом замешано Око? - дрожа, спросил Тас.

- Да.

- И ты з-знаешь, что н-нужно делать, чтобы... Чтобы выбрать тот т-трудный путь?

Тас с ужасом ждал ответа.

- Знаю, - ответил Фисбен негромко. - Но решать я не властен. Решать будут другие...

- Понятно, - вздохнул Тас. - Кто-нибудь важный, наверное. Какие-нибудь короли, знатные эльфы или вельможные рыцари...

"Будет стоить жизни иным из тех, кого мы любим", - отдавались у него в голове слова старого мага. Тас почувствовал, как перехватило горло, и опустил голову на руки. Нет, с этим приключением определенно что-то было не так! Ну вот куда, спрашивается, подевался Танис? И славный старина Карамон?.. И милая проказница Тика?.. Он тщетно старался поменьше думать о них, особенно со времени того сна...

...И Флинт. И зачем только я ушел без него, думал Тас, чувствуя себя очень несчастным. А вдруг он умер? А вдруг его больше нет? Жизни тех, кого любим... Это что же получится, если мы начнем погибать? Да я никогда об этом даже не думал! Я всегда был уверен, что уж вместе-то мы кого угодно побьем! А врозь? Зачем мы разлучились? Вот с тех пор все через пень-колоду и покатилось... Широкая ладонь Фисбена гладила его хохолок - красу и гордость кендера. Впервые в жизни Тас чувствовал себя маленьким. Слабым, испуганным и одиноким. Старый волшебник обнял его. Тас зарылся лицом в просторный рукав его одеяния и горько заплакал.

- Да, - сказал Фисбен. - Кто-нибудь очень важный...

6. СОВЕТ БЕЛОКАМНЯ. ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ПЕРСОНА

Совет Белокамня собрался на двадцать восьмой день месяца декабря. День этот в Соламнии называли Днем Голода - в память о страданиях народа в первую, самую тяжелую зиму после Катаклизма. Скорбную дату издавна было принято посвящать посту и размышлению. А посему государь Гунтар и счел возможным приурочить Совет именно к ней.

Вот уже более месяца миновало с тех пор, как армия отбыла морем в Палантас, и вести, приходившие оттуда, были неутешительны. Аккурат двадцать восьмого утром Гунтар получил очередное донесение. Прочтя его два раза подряд, рыцарь тяжело вздохнул, нахмурился и спрятал бумагу в поясной кошель... Предстоявший Совет был уже вторым за последнее время. Прошлый раз его собирали по поводу прибытия на Южный Эргот эльфийских изгнанников и появления на севере Соламнии армии Повелителей. О Совете было объявлено за несколько месяцев, с тем чтобы все его члены успели съехаться загодя. Правом решающего голоса на нем обладали Соламнийские Рыцари, гномы-механики, гномы холмов, темнокожие мореходы Северного Эргота и представитель соламнийских изгнанников, живших на Санкристе. Правом совещательного голоса располагали эльфы, горные гномы и кендеры. Они могли высказывать свое мнение, но участия в голосовании не принимали.

Несмотря на полное представительство, тот первый Совет прошел из рук вон скверно. Все вдруг начали припоминать друг другу прошлое и требовать возмещения старых обид. Так, Армана Хараса, делегата горных гномов, и Дункана Каменотеса, представителя гномов холмов, пришлось разнимать силой - иначе старинная вражда двух томских племен снова привела бы к кровопролитию. А Эльхана Звездный Ветер, в отсутствие отца выступавшая от имени Сильванести, вообще не произнесла ни единого слова до самого конца Совета. Она и приехала-то только ввиду того, что здесь был Портиос из Квалинести. Эльхана опасалась, как бы Квалинести не объединились с людьми, и желала предупредить подобный союз.

Беспокоилась она зря. Люди и эльфы настолько не доверяли друг другу, что все общение между ними исчерпывалось требованиями простой вежливости. Не произвела впечатления даже страстная речь государя Гунтара, основной мыслью которой было: "Наше единение принесет мир; наш раздор похоронит надежду!"

Портиос на это ответил, что в появлении драконов были виноваты, вне всякого сомнения, люди: пусть, мол, и выпутываются, как знают. Прослушав это заявление Портиоса, Эльхана высокомерно поднялась и покинула Совет; после этого двух мнений относительно позиции Сильванести быть не могло. Арман Харас, горный гном, заявил, что его племя и радо было бы помочь, но, пока не будет найден Молот Хараса, об объединении горных гномов не может быть и речи. И Гунтару пришлось исключить горных гномов из числа возможных союзников: кто тогда мог знать, что Молот совсем скоро будет найден!

Единственным, кто немедля и в открытую предложил Рыцарям помощь, был вождь кендеров, Кронин Чертополох. Но, поскольку "помощь" дружественной армии кендеров для любой нормальной страны была хуже всякого нашествия, предложение выслушали с вежливыми улыбками, зато за спиной Кронина произошел обмен взглядами, полными неподдельного ужаса.

Вот так - практически впустую - и завершился тот Совет. На нынешнее заседание Гунтар возлагал большие надежды. Обретение Ока, по его мнению, должно было добавить всем оптимизма... Уже прибыли представители от двух эльфийских народов. Приехал Беседующий-с-Солнцами и при нем человек, называвший себя жрецом Паладайна. Гунтар с нетерпением ожидал встречи с Элистаном, о котором ему столько рассказывал Стурм, А вот кто будет представлять Сильванести, Гунтар пока не знал. Вероятнее всего, думал он, это будет вельможа, назначенный регентом после таинственного исчезновения Эльханы... Эльфы прибыли на Санкрист два дня назад. Их шатры рассыпались по полям, пестрые шелковые знамена развевались в ненастном сером небе. Их, собственно, и ждали; слать гонца к горным гномам не было времени, а гномы холмов, по слухам, насмерть резались с драконидами, так что добраться до них было попросту невозможно... Гунтар очень надеялся, что сегодняшняя встреча сплотит эльфов и людей во имя изгнания драконидских орд с Ансалона. Но всем этим надеждам было суждено рухнуть еще до начала Совета.

Прочтя донесение из Палантаса, Гунтар покинул свой шатер, собираясь напоследок обойти Долину Белокамня и самолично проверить, все ли в порядке. Старый слуга Уиллс перехватил хозяина на полдороге.

- Господин! Скорее назад!

- Что такое? - спросил Гунтар, но запыхавшийся старик был не в состоянии ответить. Вздохнув, рыцарь вернулся к своей палатке, перед которой нервно прохаживался государь Микаэл в полном боевом снаряжении. Один взгляд на его лицо - и у Гунтара упало сердце.

- Что случилось?

Быстро шагнув навстречу, Микаэл схватил его за руку:

- Есть сведения, государь, что эльфы намерены потребовать возвращения Ока. Если же мы ответим отказом, они объявят нам войну!

- Что? - Гунтар не верил собственным ушам. - Нам? Войну?.. Что за чепуха, они же... Погоди, ты уверен? Насколько надежно это сообщение?

- Боюсь, государь Гунтар, оно вполне надежно, - ответил стоявший рядом с рыцарем человек.

- Позволь представить тебе Элистана, жреца Паладайна, - сказал Микаэл. Прости, что я не сделал этого сразу: доставленная им новость совершенно выбила меня из колеи...

- Весьма наслышан, - сказал Гунтар, протягивая руку жрецу.

Рыцарь внимательно разглядывал Элистана. Признаться, он воображал его себе совсем не таким. Почему-то он думал, что увидит близорукого эстета, худого и бледного от неумеренного сидения над книгами. Вместо этого перед ним стоял рослый, широкоплечий муж, которого легко было представить себе мчащимся в битву плечом к плечу с лучшими рыцарями Соламнии. На шее же у него висел древний символ Паладайна - платиновый медальон с выгравированным изображением дракона.

Стурм, помимо прочего, рассказывал Гунтару, что жрец положил немало сил, пытаясь склонить эльфов к союзу с людьми... Элистан устало улыбнулся, словно прочтя мысли рыцаря. И заговорил, отвечая на невысказанный вопрос: - У меня, к сожалению, мало что вышло. Я смог лишь убедить их не отказываться от посещения Совета. Хотя, боюсь, они прибыли сюда только затем, чтобы предъявить вам ультиматум: либо отдать Око миром, либо защищать его с оружием в руках... Гунтар сел, вернее, осел в походное кресло и вялым движением предложил садиться гостям. Перед ним на столе были разложены карты различных частей Ансалона. По картам расползались темные пятна, обозначавшие распространение вражеских армий. Взгляд Гунтара задержался на них... И внезапным взмахом руки он смел карты со стола, прорычав:

- Может, нам просто взять и сдаться без лишних хлопот? Давайте пошлем драконьим Повелителям записочку: так, мол, и так: не утруждайте себя истреблением наших народов, мы и без вас отлично справляемся... - И он в ярости швырнул на стол только что полученное донесение: - Вот, почитайте! Это из Палантаса. Тамошние олухи настоятельно предлагают рыцарям покинуть их город. Они, изволите видеть, ведут с Повелителями переговоры, и присутствие рыцарей их сильно компрометирует. А собственная тысячная армия палец о палец не ударит!

- А что предпринимает государь Дерек? - спросил Микаэл.

- Укрепляет Башню Верховного Жреца на южных подступах к городу, -ответил Гунтар. - При нем рыцари и тысяча пеших, большей частью это беженцы из захваченного Трогала. Башня охраняет единственный перевал через Вингаардские горы. Это на время защитит Палантас. Но если дракониды прорвутся... - Он замолчал. - Проклятие! - прошептал он затем, с тихим бешенством пристукивая кулаком по столу. - Да две тысячи воинов могли бы сколько угодно удерживать перевал! Ослы!.. А теперь еще и это!.. - И он махнул рукой в сторону эльфийских палаток. Голова его поникла на руки. -Может, посоветуешь что, жрец?

- В Дисках Мишакаль говорится, - после некоторого раздумья проговорил Элистан, - что Зло по природе своей склонно истреблять себя самое. - Его рука легла Гунтару на плечо. - Я не знаю, чем кончится нынешнее собрание. Мои Боги не пожелали мне этого открыть. Быть может, они и сами того не ведают; вполне вероятно, что судьба мира висит на волоске и все зависит от того, к какому решению мы нынче придем. Но одно я знаю совершенно определенно: не допускай поражения в свое сердце загодя, ибо это станет первой победой Зла... С этими словами Элистан поднялся и тихо вышел наружу.

После ухода жреца Гунтар долго сидел молча. И в какой-то миг ему померещилось, будто темнота объяла весь мир. Улегся даже ветер. Тяжелые облака неподвижно висели над самой землей. Казалось, они глушили все звуки: даже звонкий рог, отмечавший наступление рассвета, пропел на удивление безжизненно... Размышления Гунтара прервал шорох. Это Микаэл собирал раскиданные по полу карты.

Гунтар поднял голову, протирая глаза.

- Ну и что ты думаешь?..

- О чем? Об эльфах?

- О жреце, - сказал Гунтар, глядя на входную занавеску, за которой скрылся Элистан.

- Я не ожидал, что он окажется... Таким, - Микаэл тоже посмотрел в ту сторону. - Он больше напоминает жрецов древности, тех, что напутствовали Рыцарей во дни сражений до Катаклизма. Не то что нынешние шарлатаны. Этот, пожалуй, сам пойдет в битву и будет одной рукой призывать благословение Паладайна, а другой - крушить врагов булавой. А его медальон! Такого никто не видал с той самой поры, когда Боги от нас отвернулись. Но настоящий ли он жрец?.. - Микаэл передернул плечами. - Одного медальона тут маловато... Вполне согласен с тобой. - Гунтар поднялся на ноги и направился к выходу. - Ну что ж, похоже, пора. Останься здесь, Микаэл: вдруг придет еще какое-нибудь донесение... - Он уже шагнул было наружу, но в последний миг задержался. - Как странно, Микаэл, - пробормотал он, следя взглядом за удалявшимся Элистаном. Наш народ никогда не доверял магии, мы черпали надежду в вере и уповали на Богов. А теперь вся наша надежда - на магию, когда же появляется случай вновь обрести веру - нас одолевают сомнения... Государь Микаэл не ответил. Гунтар покачал головой и в глубокой задумчивости зашагал по направлению к Долине Белокамня... Гунтар говорил правду: соламнийцы издавна были верующим и богопослушным народом. Долина же Белокамня с незапамятных пор считалась святыней. Белоснежная скала посреди вечнозеленой долины влекла к себе и почитателей, и просто любопытных. Сам Король-Жрец Истара однажды благословил ее и посвятил Богам, объявив, что ни один смертный не должен был отныне к ней прикасаться.

Долина осталась святым местом даже после Катаклизма, когда пошатнулась вера в прежних Богов. Может быть, отчасти потому, что Катаклизм ее не затронул. Легенда гласила, что, когда с неба упала огненная гора, земля окрест растрескалась и содрогнулась, но самого Камня не коснулось ничто.

Белая скала производила столь странное впечатление, что даже и теперь никто не дерзал подойти и потрогать ее. Что за силы таились в ней, не ведала ни одна живая душа. Все знали только, что возле Белокамня всегда было тепло и в любое время года пахло весной. И трава в долине оставалась зеленой, несмотря на мороз.

Как ни тяжело было у Гунтара на душе, даже он почувствовал облегчение, стоило только войти в Долину и набрать полную грудь теплого, душистого воздуха. Ему даже показалось, будто рука Элистана вновь, легла на плечо, проливая в сердце мир и спокойствие... Быстро оглядевшись, Гунтар убедился, что все было готово. На зеленой траве стояли тяжелые деревянные кресла с затейливыми резными спинками. Пять из них, предназначенные для членов Совета с правом решающего голоса, стояли слева от Белокамня. Три кресла для обладателей совещательного голоса стояли по правую сторону. Свидетелям (как то предписывала Мера) предстояло разместиться на полированных скамьях напротив.

Иные уже занимали места. Большинство эльфов, сопровождавших Беседующего-с-Солнцами, заранее явилось в долину. Представители двух эльфийских народов сидели рядом, сторонясь людей. Рассаживались тихо: одни - в память о Дне Голода, другие, например, гномы-механики, не соблюдавшие этого дня, - из уважения ко всему окружающему. Места в передних рядах были свободны: здесь сядут почетные гости и те, кто имел право выступать на Совете.

Вот во главе свиты воинов-эльфов появился сын Беседующего, Портиос. Лицо молодого вельможи было сурово. Он сел в переднем ряду. Гунтар поискал глазами Элистана: рыцарь намеревался просить жреца выступить. Шарлатан или нет - в любом случае его слова произвели на Гунтара глубокое впечатление, и он хотел, чтобы их услышали все.

И пока он тщетно высматривал Элистана, на глаза ему попались три весьма странные личности, самовольно расположившиеся в переднем ряду: старый маг в измятой, сплющенной шляпе, его дружок-кендер и с ним гном-механик из горы Небеспокойсь. Эта троица прибыла накануне вечером. Гунтар снова обернулся к Белокамню. Вот появились члены Совета с правом совещательного голоса. Их было только двое: вельможа Квинат от Сильванести - и Беседующий. Гунтар с большим любопытством пригляделся к этому последнему, зная, что перед ним был один из немногих жителей Кринна, отчетливо помнивших ужасы Катаклизма.

Беседующий сутулился так, что выглядел чуть ли не горбуном. Волосы у него были совершенно седые, лицо измождено. Но когда он опустился в кресло и устремил взор на присутствующих, Гунтар увидел, что глаза эльфа были по-прежнему ясными и проницательными. С Квинатом, сидевшим подле него, Гунтар был знаком лучше. Про себя рыцарь считал его таким же самонадеянным и гордым, как Портиос, но гораздо глупее.

Что же до Портиоса, то он, пожалуй, Гунтару даже нравился. Молодой эльф обладал всеми качествами, которые традиционно ценили Рыцари, кроме одного: слишком уж он был вспыльчив... Тут Гунтару пришлось отвлечься ибо настало время занимать свои места главным членам Совета. Первым вышел Мир Кар-Тхон с Северного Эргота, темнокожий исполин с седеющей, серо-стальной шевелюрой. Затем появился Сердин Мар-Тазал, представитель Изгнанников на Санкристе. И наконец - он сам, государь Гунтар Ут-Вистан, Соламнийский Рыцарь.

Усевшись, Гунтар еще раз, последний, огляделся кругом. За его спиной возвышалась громада Белокамня. Солнце скрывали серые облака, и было заметно, что камень светился своим особенным светом. По другую сторону скалы сидел Беседующий, рядом с ним Квинат, а напротив, на скамейках -свидетели. Даже кендер вел себя относительно смирно, только болтал ногами - скамейка была для него слишком высока. Гном-механик торопливо перелистывал толстую пачку исписанной бумаги. Гунтар невольно поежился, искренне сожалея, что не хватило времени, просмотреть докладище и выжать из него кратенькое сообщение... Старый маг зевал и почесывал затылок, рассеянно озираясь.

Все было готово.

По знаку Гунтара вперед выступило двое рыцарей, несших золотую подставку и деревянный сундук.

Вынос Ока Дракона сопроводила тишина, казавшаяся гробовой.

Рыцари остановились прямо перед Белокамнем. Один из них утвердил в траве золотую подставку. Второй отпер сундук и, подняв крышку, осторожно извлек Око - хрустальный шар более двух футов в поперечнике.

Толпа начала перешептываться... Беседующий-с-Солнцами пошевелился в кресле, нахмурился. Его сын, Портиос, сказал что-то знатному эльфу, сидевшему подле него. Гунтар отметил про себя, что все эльфы явились вооруженными. Гунтар был отчасти знаком с эльфийским этикетом. Это был очень плохой знак.

Делать нечего, пора было переходить к делу. Призвав собравшихся к тишине, государь Гунтар Ут-Вистан объявил:

- Позвольте считать Совет Белокамня открытым!

...Минуты через полторы Тассельхоф окончательно убедился в том, что никакого порядка здесь не было и не будет. Государь Гунтар еще не докончил приветственной речи, а Беседующий уже поднялся.

- Я буду краток, - сказал эльфийский правитель голосом, как нельзя лучше подходившим к свинцовым облакам над их головами. - Вскоре после того, как Око было унесено из нашего лагеря, эльфы Сильванести, Квалинести и Каганести собрались на совет. Со времен Братоубийственных Войн это был первый наш общий сход... - Все заметили, как выделил он зловещие слова: Братоубийственных Войн. Помолчав мгновение, Беседующий продолжал: - Мы решили забыть о своих внутренних разногласиях, ибо твердо сошлись в одном: место Ока - в руках эльфов, но никак не в руках людей или какой-либо иной расы Кринна. А посему мы просим Совет Белокамня передать Око нам. Мы гарантируем, что унесем его в свою страну и там сохраним в неприкосновенности до тех пор, пока оно - буде придет такой случай - не понадобится.

И Беседующий сел, обводя темными глазами толпу, вновь начавшую глухо перешептываться. Другие члены Совета, те, что сидели около Гунтара, мрачно покачивали головами. Темнокожий вождь с Северного Эргота что-то шептал государю Гунтару на ухо, и сжатый кулак его неумолимо ходил вверх-вниз. Выслушав и кивнув, Гунтар поднялся для ответного слова. Речь его была спокойна и полна доброжелательства к эльфам. Между строк, однако, чувствовалось, что эльфы с их претензиями могут катиться прямиком в Бездну.

Беседующий, тотчас распознавший сквозь вежливые завитки холодную сталь, заговорил вновь. Он произнес всего одну фразу, но ее хватило, чтобы свидетели разом вскочили на ноги.

- Что ж, государь Гунтар, - сказал старый правитель, - от лица эльфов я вынужден объявить, что с этого момента между нами - война!

Люди и эльфы одновременно устремились к Оку, покоившемуся на золотой подставке; молочный туман неторопливо клубился внутри хрустального шара. Гунтар грохнул по столу рукоятью меча, властно призывая к спокойствию. Беседующий резко произнес что-то по-эльфийски, повелительно глядя на сына. Наконец было восстановлено подобие благопристойности, хотя в воздухе все ощутимее пахло грозой.

...Гунтар что-то говорил. Беседующий отвечал. Беседующий что-то говорил. Гунтар отвечал. Темнокожий моряк потерял терпение и весьма нелицеприятно отозвался об эльфах. Вождь Сильванести срезал его убийственным ответом. Несколько рыцарей покинуло Долину, чтобы вскоре вернуться вооруженными до зубов. Они встали за спиной Гунтара, держа руки на рукоятях мечей. Эльфы во главе с Портиосом тоже поднялись и окружили своих вожаков... До Гноша, стиснувшего в руке свой доклад, постепенно доходило, что выступать его уже не попросят.

Тассельхоф в отчаянии высматривал Элистана. Хоть бы пришел!.. Небось мигом бы их всех успокоил. Да что там, Лорана и та справилась бы... Тас пробовал разузнать у эльфов, что сталось с его друзьями, но ничего не добился, кроме холодного ответа: ничего, мол, не известно. И Лорана, и ее брат словно растворились в глуши. И зачем только я их оставил, клял себя Тас. Что я тут вообще делаю? Зачем, спрашивается, сумасбродный старый маг меня сюда притащил? Ну что с меня толку?

А может, Фисбен что-нибудь сделает?..

- Проснись, пожалуйста! - взмолился Тас, тряся его за плечо. - Нужно, чтобы кто-нибудь что-нибудь...

- Око Дракона вовсе не "ваше по праву"! - во весь голос выкрикнул Гунтар. - В момент кораблекрушения госпожа Лорана и ее спутники везли его нам! Вы же пытались силой удержать его на Эрготе. Твоя собственная дочь... - Не смей упоминать мою дочь! - прозвучал непреклонный ответ старого эльфа. - У меня нет дочери!

У Тассельхофа так и оборвалось что-то внутри. Смутной чередой промелькнули воспоминания: вот Лорана бесстрашно бросается на злого колдуна, хранившего Око... Вот Лорана рубится с драконидами... Вот она метит из лука в белую драконицу... Вот нежно заботится о нем, когда он, пришибленный балкой, с трудом оживал... Скольким она пожертвовала, сколько трудов положила, чтобы спасти свой народ... И этот самый народ ее же и отвергал!

- А ну прекратите! - услышал Тассельхоф свой собственный вопль. -Прекратите немедленно и послушайте, что я вам скажу!

Каково же было его изумление, когда все в самом деле умолкли и повернулись к нему. А он... Он не имел ни малейшего понятия, что он должен был сказать всем этим именитым вельможам. Но сказать что-нибудь было необходимо. В конце концов, мелькнуло у него в голове, весь сыр-бор происходит с моей легкой руки - ведь это я вычитал в книжке про "глаза", будь они неладны.

Он слез со скамейки и пошел к Белокамню, к людям и эльфам, непримиримо стоявшим друг против друга. Ему показалось, он разглядел под широкополой шляпой ухмылку Фисбена...

- Я... - замялся кендер. И тут его спасло внезапное вдохновение. - Я требую права представлять здесь мой народ! - гордо произнес Тассельхоф. -Я требую места среди совещательных членов Совета!

Перекинув через плечо каштановый хвост, кендер остановился против Ока. Громада Белокамня нависала над ними... С трудом оторвав от нее взгляд, Тас посмотрел на Гунтара... Потом на Беседующего... И внезапно понял, что ему следовало совершить. Понял и затрясся от страха - он, Тассельхоф Непоседа, никого и ничего не боявшийся! Он не дрожал так, даже оказавшись носом к носу с драконами. Но это... Это... Во рту пересохло, ладони похолодели, словно он лепил снежки, позабыв надеть рукавицы. Однако Тассельхоф был полон решимости. Надо было только заговорить их и сбить с толку, чтобы не поняли, что у него на уме...

- Вы никогда особо не принимали нас, кендеров, всерьез, - начал он, и собственный голос показался ему слишком пронзительным и громким. -Вообще-то, вы знаете, трудно вас за это строго судить. Чего уж там, мы, кендеры, народ довольно-таки безответственный, да и любопытны, говорят, не в меру... Только можно ли что-нибудь выяснить, не проявив любопытства?

Тас видел, как лицо Беседующего превратилось в стальную маску, как свирепо нахмурился Гунтар. Он еще на шаг придвинулся к Оку...

- Я догадываюсь, что мы порой доставляем окружающим массу хлопот, -поверьте, сами не желая того. Случается даже так, что мы нечаянным образом присваиваем нечто, не вполне нам принадлежащее. Но в одном кендеры уверены твердо... Не договорив, Тас рванулся вперед. Гибкий и проворный, точно мышонок, он с легкостью увернулся от хватавших его рук и в считанные мгновения достиг Ока. Лица сливались перед его глазами в смутные пятна Он видел раскрытые рты, что-то кричавшие... Кричавшие... Поздно!

Одним стремительным движением Тассельхоф выхватил Око из подставки и что было силы шарахнул его о Белокамень!

Ему показалось, что шар из блестящего хрусталя, внутри которого отчаянно метался белый туман, плыл по воздуху нескончаемо долго. Тас успел задуматься, уж не было ли Око способно задержать свой полет... Оно ударилось о скалу и разлетелось на тысячу сверкающих осколков. В воздухе завис плотный шар молочно-белого дыма: казалось, он изо всех сил пытался сохранить форму. Но вот откуда-то налетел теплый, пахнущий весенней зеленью ветерок и развеял его без остатка.

Воцарилась тишина. Ужасная тишина.

Кендер спокойно смотрел под ноги, на осколки вдребезги разбитого Ока. - Мы знаем... - он говорил тихо, но каждое слово падало в тишину, словно капелька дождя, - что сражаться нам надо с драконами. А не между собой.

Никто не двигался с места. Никто не произносил ни слова. Потом послышался шум падающего тела: с Гношем случился обморок.

И пошло дело! Тишина взорвалась, словно разбитое Око. Государь Гунтар и Беседующий подскочили к Тасу разом. Один схватил его за правое плечо, другой за левое.

- Что ты наделал!

На Гунтара было страшно смотреть.

- Ты всех нас погубил! Ты уничтожил нашу единственную надежду!

Худые пальцы Беседующего впились в плечо Таса, точно соколиные когти. - И за это он сам первый поплатится!

Портиос, высокий и мрачный, навис над съежившимся кендером. В руке эльфа поблескивал меч. Тас, зажатый между рыцарем и эльфийским королем, был бледен как мел, но голову держал высоко. Он знал, на что идет, и догадывался, что наказанием будет смерть.

Танис расстроится, узнав, что я натворил, подумал он грустно. Но ему, верно, расскажут, что держался я храбро...

- Ишь, размахались тут, - пробубнил сонный голос. - Тоже выдумали, погибать! Куда торопитесь?.. Да убери ты меч, Портиос! Не игрушка! Неровен час, порежешь кого-нибудь!

И сквозь частокол закованных в железо рук Тас разглядел Фисбена, который, позевывая, переступил через бесчувственное тело гнома и заковылял прямо к ним. Эльфы и люди почему-то перед ним расступались. Один Портиос загородил ему дорогу. Он был в такой ярости, что на губах пузырилась пена, а речь стала почти невнятной:

- Берегись, старец! Как бы тебе самому не...

- Я же сказал, хватит махать, - раздраженно буркнул Фисбен и погрозил пальцем.

Мгновение - и Портиос издал дикий крик и уронил оружие наземь. На рукояти меча, оказывается, выросли колючки. Фисбен подошел к молодому вельможе.

- Ты, Портиос, вообще-то неплохой малый, - сказал он строго. - Вот только уважать старших тебя почему-то не научили. Слушаться же надо, когда тебе говорят! Учти на будущее! - И Фисбен сердито повернулся к Беседующему. - А ты, Солостаран, был славным малым... Лет этак двести назад. Вырастил отличных троих ребятишек... Троих, говорю! Слышать не желаю никакой чепухи о том, что у тебя дочери, видите ли, нет! Есть, и преотличнейшая! Соображает, между прочим, гораздо лучше папаши. Наверное, в мать пошла... Так о чем бишь я? Ах да: ты же вырастил еще и Таниса Полуэльфа. И знаешь, Солостаран, не исключено, что эта четверка все-таки спасет мир... А теперь вот что: давайте-ка рассаживайтесь. Да, да, государь мой Гунтар, и ты тоже. Шагай, Солостаран, я тебя провожу. Нам ли, старикам, да не помогать друг другу! Вот если бы ты еще не был так ужасающе глуп... И Фисбен, бормоча что-то себе под нос, повел потерявшего дар речи правителя к его креслу. Портиоса подхватили его воины, и он с искаженным от боли лицом побрел, спотыкаясь, на свое место.

Мало-помалу эльфы и рыцари разошлись и расселись по скамьям. Они приглушенно переговаривались между собой и угрюмо поглядывали на осколки разбитого Ока, лежавшие у подножия Белокамня.

Фисбен усадил Беседующего в кресло. Государь Квинат, похоже, собирался что-то сказать, но встретился со старцем глазами - и вмиг передумал. Вполне удовлетворенный, маг вернулся к скале, перед которой, потрясенный и растерянный, все еще стоял Тас.

- Ты! - Фисбен смотрел на него так, словно впервые увидел. - Иди-ка позаботься о том бедняге!

И он указал Тасу на гнома-механика, все еще пребывавшего в глубокой прострации. У Таса подгибались коленки: он подошел к Гношу и присел подле него. Как хорошо заняться делом и больше не видеть этих злобных, испуганных лиц...

- Гнош... - прошептал он виновато, похлопывая гнома по бледной щеке. - Мне очень жалко, честное слово. Я к тому, что твоя Цель Жизни... Душа твоего папеньки и все такое прочее... Но ты пойми, мне же просто ничего другого не оставалось... Между тем Фисбен обернулся к собравшимся, поправляя съехавшую шляпу: - Придется, милые мои, прочитать вам нотацию. Благо вы вполне ее заслужили, так что оскорбленную невинность можете не изображать. У этого кендера, - и он ткнул пальцем в сторону невольно отшатнувшегося Тассельхофа, мозгов под смешным хохолком больше, чем у вас у всех, вместе взятых. Да знаете ли вы, что произошло бы, не наберись он духу расколошматить Око?.. Не знаете? Ну так я вам расскажу. Позвольте только присесть... - Фисбен рассеянно огляделся. - Ага, вот славное местечко... И, удовлетворенно кивнув, старый маг проковылял прямехонько к Белокамню и уселся на травку, прислонившись спиной к священной скале! Рыцари ахнули от ужаса. Гунтар, возмущенный неслыханным святотатством, так и взвился на ноги.

- Ни один смертный не смеет касаться Белокамня! - взревел он, делая шаг вперед.

Фисбен неторопливо повернул голову и посмотрел разъяренному рыцарю прямо в глаза.

- Еще одно слово, - проговорил он тихо, но веско, - и я сделаю так, что у тебя усы отпадут. Короче: сядь, пожалуйста, и заткнись!

Слова старика явно не были пустой угрозой, и Гунтару только и оставалось, что внутренне клокотать, опустившись в свое кресло.

- Так о чем бишь я говорил, когда меня перебил этот невежа?.. -Хмурясь, Фисбен огляделся кругом. Взгляд его натолкнулся на обломки разбитого Ока, поблескивавшие в траве. - Ах да. Я собирался кое о чем вам поведать. Так вот, один из вас, понятно, в конце концов присвоил бы Око. И унес его с собой либо для того, чтобы "уберечь", либо намереваясь "спасти мир". И оно в самом деле способно спасти мир - но только если знать, как с ним обращаться. А кто из вас обладает нужными познаниями, про силу духа я уже не говорю? "Глаза драконов" были созданы могущественнейшими магами древности. Всеми сообща понимаете вы это? Над ними вместе трудились и Белые Одежды, и Черные. Они вложили в них обе сущности - и зла, и добра. Алые же Одежды смешали две сути и связали их дарованной им властью. Немного осталось ныне таких, кто способен понять Око, постичь его тайны и подчинить его своей воле. Мало их... - глаза Фисбена блеснули, - и здесь я не вижу ни одного!

Тишина установилась над Долиной, глубокая тишина. Все внимали словам старого мага, чей голос, сильный и звучный, легко спорил с ветром, оттягивавшим прочь темные тучи.

- Ну так вот, один из вас завладел бы Оком и попробовал им воспользоваться. И тем накликал беду, после которой от вас осталось бы примерно столько же, сколько от этого шара. А касаемо разбитых надежд позвольте вам сообщить, что надежды некоторое время действительно не было. Но теперь она вновь родилась... Неожиданный порыв ветра унес шляпу у него с головы и играючи покатил ее по траве. Раздраженно запыхтев, Фисбен потянулся за ней... И как раз в тот момент, когда он наклонился, между разошедшихся туч потоком хлынуло солнце. Лучи его ослепительно вспыхнули на мелькнувшем серебре... И раздался чудовищный, грохочущий треск, как будто раскалывалась сама земля.

Ослепленные неожиданным светом, собравшиеся в ужасе созерцали представшее им чудо.

Белокамень был расколот от основания до макушки!

Старый маг лежал ничком у его, подножия, одной рукой держа пойманную шляпу, другой - испуганно прикрывая голову. Как раз там, где он только что сидел, из трещины разбитой скалы виднелось копье с длинным древком и наконечником, выкованным из сверкающего серебра. Метнула же его серебряная десница высокого темнокожего человека, который не торопясь вышел вперед и встал рядом с оружием. Рядом с ним шли трое: молодая эльфийка в кожаных латах, старый седобородый гном - и Элистан.

Чернокожий высвободил копье и высоко поднял его над головой.

Зазубренное серебряное жало ярко горело в лучах полуденного солнца.

- Я - Терос Железодел! - разнесся низкий голос кузнеца. - Весь прошлый месяц ковал я эти игрушки! - Он потряс копьем. - Я черпал расплавленное серебро из колодца, расположенного в самом сердце Изваяния Серебряной Драконицы. Серебряной рукой, данной мне Богами, ковал я чудо-оружие. Сбылось предсказанное легендой! Я принес вам, народы Кринна, то, что поможет нам объединиться и не дать Злу навеки погрузить Кринн во мрак. Я принес вам Копье!

И с этими словами Терос воткнул Копье глубоко в землю. Сверкая, высилось оно среди осколков разбитого Ока...

7. НЕПРЕДВИДЕННАЯ ПОЕЗДКА

- Мой долг исполнен, - сказала Лорана. - Больше меня ничто здесь не удерживает.

- Да, - медленно проговорил Элистан. - И я даже знаю, почему ты стремишься уехать... - Лорана вспыхнула и опустила глаза. - Куда хоть думаешь направиться?

- В Сильванести, - ответила она. - Там я видела его последний раз.

- Во сне?

- Это был не простой сон, - Лорану поневоле бросило в дрожь. - Все было настолько реально... И он был там. Я знаю, что он жив. Я должна его разыскать.

- Самое верное, девочка моя, - это остаться здесь, - посоветовал Элистан. - По твоим словам, тогда, во сне, он нашел Око. Если все так и было, он приедет на Санкрист.

Лорана помедлила с ответом... Мучась сомнениями, смотрела она в окошко замка, где она, Элистан, Флинт и Тассельхоф жили в гостях у государя Гунтара.

Вообще говоря, ей следовало бы присоединиться к эльфам. Перед отъездом из Долины Белокамня отец пригласил ее вернуться с ними на Южный Эргот. Лорана отказалась. Что-то подсказывало ей, что со своим народом ей не жить уже никогда... Отец не стал ее уговаривать, и, заглянув ему в глаза, она поняла, что он прочел ее невысказанную мысль. Эльфы старились гораздо медленнее людей, но для ее отца, казалось, время с некоторых пор помчалось галопом. На миг ей показалось, будто она смотрела на него глазами Рейстлина с их зрачками в форме песочных часов... Лорана пришла в ужас от одной мысли об этом. Тем не менее ей предстояло сообщить ему еще одну невеселую новость.

Она вернулась без Гилтанаса. Более того, она не имела права открыть отцу, куда отправился его возлюбленный младший сын, ибо путь, который они с Сильварой вознамерились одолеть, вел сквозь глубокую тьму и был чреват неслыханными опасностями. Лорана могла утешить отца лишь тем, что Гилтанас был жив.

- Ты знаешь, где он? - помолчав, спросил правитель.

- Да, - ответила Лорана. - Вернее - знаю, куда он направился...

- И не можешь сказать об этом даже мне? Отцу?

Лорана упрямо покачала головой.

- Нет, Беседующий, не могу. Прости меня. Дело в том, что предприятие это поистине отчаянное. Затевая его, мы поклялись не говорить о нем никому. Понимаешь, никому!

- Значит, не доверяете?

Лорана вздохнула и оглянулась на расколотый Белокамень.

- Отец, - сказала она. - Ты ведь только что объявлял войну единственному народу, способному нам помочь... Беседующий не ответил, но распрощались они без лишней сердечности, и, посмотрев, как опирался правитель на руку старшего сына, Лорана отчетливо поняла - отныне у Беседующего было лишь одно дитя... Терос уехал с эльфами. Копье произвело такое впечатление на членов Совета, что было единогласно решено наделать их побольше и сообща, силами всех рас Кринна, поднять чудо-оружие против Повелителей и их армий.

- Пока, - заявил Терос, - у нас есть лишь те несколько штук, что я сумел в одиночку выковать за этот месяц, да еще пара-тройка древних, припрятанных Серебряными Драконами во дни изгнания драконов из мира. Понадобится же много очень много. Мне необходимы помощники!

Помощников эльфы взялись ему предоставить; но вот соизволят ли они участвовать в сражениях...

- Мы должны обсудить это, - сказал Беседующий.

- Дообсуждаетесь, - хмыкнул Флинт Огненный Горн, - пока какой-нибудь Повелитель не сядет вам прямо на голову...

- Эльфы не нуждаются в поучениях гномов, - холодно ответил правитель. - А кроме того, откуда нам знать, насколько вообще действенны эти пики? Верно, легенда гласит, что лишь Серебряная Рука способна их выковать. Но та же легенда утверждает, что для этого потребен Молот Хараса. Как насчет Молота? обратился он к Теросу.

- Его невозможно было доставить сюда вовремя, не говоря уж о том, что Молот могли перехватить дракониды, - ответил кузнец. - А кроме того, это в древние времена без него действительно не могли обойтись, потому что мастерства тогдашних Кузнецов было недостаточно. Они не сумели бы сами выковать Копья. А мне удалось! - добавил он гордо. - Ты сам видел, что произошло со скалой.

- Посмотрим, что произойдет с драконами, - сказал Беседующий, и тем завершился Второй Совет Белокамня. Уже под занавес Гунтар предложил переправить привезенные Терос ом Копья рыцарям, оборонявшим Палантас... ...Вот какие картины проплывали перед умственным взором Лораны, смотревшей из замкового окна в унылые, безжизненные зимние дали. Государь Гунтар говорил, что скоро выпадет снег... Нет, думала Лорана, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Не могу я здесь оставаться. Я же с ума сойду!

- Я изучала карты, которые дал Гунтар, - пробормотала она почти про себя. - Я знаю, где стоят армии драконидов. Танису не добраться до Санкриста. А если при нем Око, он может и не знать об опасности, которую оно в себе несет... Я должна предупредить его...

- Подумай хорошенько, девочка, - мягко произнес Элистан. - Если Танису не добраться до Санкриста, то каким образом ты намерена добраться к нему? Давай рассуждать разумно, Лорана.

- А я не хочу рассуждать разумно! - Лорана даже притопнула ногой. -Тошнит меня от этой разумности! От этой войны!.. Я выполнила свой долг - и гораздо больше! А теперь я хочу разыскать Таниса!.. - Элистан с сочувствием смотрел на нее, и Лорана вздохнула: - Прости, друг мой, я знаю, что ты прав... - Ей было стыдно. - Но не могу же я просто сидеть сложа руки!

Была у Лораны и другая забота, о которой она предпочитала не говорить вслух. Та, другая женщина, Китиара... Где она? Может, они с Танисом снова вместе, как ей и привиделось тогда во сне?.. Вспоминать Китиару и Таниса, стоявших в обнимку, было куда тяжелее, чем даже видение собственной гибели.

И тут в комнату неожиданно вошел государь Гунтар.

- Ох, простите, - сказал он при виде Лораны и Элистана, занятых разговором. - Надеюсь, я не помешал...

- Входи, пожалуйста, - быстро проговорила Лорана.

- Спасибо, - кивнул Гунтар, входя и тщательно прикрывая за собой дверь. Лорана отметила, что прежде того он еще выглянул в коридор удостовериться, что поблизости никого не было. Войдя, он присоединился к ним у окна. - Вообще-то, - сказал он, - я как раз и собирался с вами поговорить. Я просил Уиллса вас разыскать, но так даже и лучше. Никто не будет знать о нашем разговоре... Опять интриги, устало подумала Лорана. Все время, пока они ехали к Гунтару в замок, она только и слышала, что об интригах, разъедавших некогда славное Рыцарство... Потрясенная и возмущенная рассказом Гунтара о судилище над Стурмом, Лорана выступила перед Советом Рыцарства со свидетельством, призванным его защитить. Присутствие женщины на Совете считалось делом неслыханным; тем не менее вдохновенная речь юной красавицы, полностью оправдывавшая Стурма, произвела на рыцарей глубокое впечатление. Сыграла свою роль и принадлежность Лораны к Правящему Дому, и тот факт, что именно она привезла Копья.

Даже сторонники Дерека - те из них, что не отбыли с армией - не сумели отмахнуться от ее слов. К единому решению, впрочем, рыцари так и не пришли. Человек, заменивший государя Альфреда, был ярым приверженцем Дерека, государь же Микаэл никак не мог примкнуть ни к тем, ни к другим, и Гунтар был вынужден вынести вопрос на общее голосование. Рыцари потребовали времени для размышлений, так что заседание пришлось отложить. Новый сбор был назначен на сегодня. И, судя по всему, Гунтар пришел прямо оттуда.

Лорана сразу поняла по выражению его лица, что все кончилось благополучно. Но коли так, зачем столько предисловий?

- Стурм прощен? - спросила она.

Гунтар улыбался, потирая ладони.

- Не "прощен", дорогая моя. Простить его - значит, признать, что он все же был виноват. Нет! Полностью оправдан, вот как! Я настоял именно на такой формулировке. Прощение нас никак не устраивало. Зато теперь его рыцарское посвящение подтверждено. Как и право командовать войсками. А вот Дереку грозят серьезные неприятности!

- Очень рада за Стурма, - сказала Лорана, но взгляды, которыми обменялись они с Элистаном, были тревожны. Лоране искренне нравился Гунтар, но она не зря выросла при дворе: она видела, что Стурм стал пешкой в чьей-то игре.

Гунтар уловил ледок в ее голосе, и его лицо стало очень серьезно.

- Госпожа Лорана, - проговорил он. - Я ведь знаю, о чем ты подумала. Что я использую Стурма. Дергаю, так сказать, за ниточки. Ладно, давай начистоту, госпожа. Рыцарство разобщено. Оно расколото на два лагеря -Дерека и мой. А что обыкновенно бывает с расколотым деревом? Обе половинки засыхают и гибнут. Нужно прекратить эту усобицу, пока ее последствия не стали трагическими... Я неплохо узнал и тебя, госпожа, и тебя, Элистан. Я полностью доверяю вашему мнению. Вы имели дело и со мной, и с государем Дереком Хранителем Венца. Ну и кто, по-вашему, более достоин возглавить Рыцарство - я или он?

- Ты, конечно, государь Гунтар, - сказал Элистан чистосердечно.

- Вполне согласна, - кивнула Лорана. - Вражда ваша погибельна для Рыцарства. И, судя по донесениям из Палантаса, нашему делу она тоже отнюдь не на пользу... Хотя в первую очередь меня, как ты понимаешь, волнует судьба моего друга!

- Понимаю. И рад слышать это от тебя, - сказал Гунтар с одобрением. -А значит, можно надеяться, что моя просьба не покажется тебе столь уж... -Гунтар взял Лорану за плечо. - Я хочу, чтобы ты отправилась в Палантас.

- Как?.. Почему? Ничего не понимаю!

- Позволь, я объясню... Сядь, пожалуйста. И ты тоже, Элистан. Вина, может быть?..

- По-моему, не стоит, - сказала Лорана, усаживаясь возле окна.

- Ну что ж... - Гунтар накрыл руку Лораны своей. - Мы с тобой, госпожа, в политике не новички. Буду полностью откровенен. Мы объявим, что ты едешь в Палантас учить рыцарей обращению с Копьями. Это ни у кого не вызовет подозрений: ведь, кроме Тероса, только ты да гном умеете ими пользоваться. А гном, чего уж там, ростом не вышел, чтобы как следует управляться с Копьем... - Гунтар откашлялся. - Итак, ты повезешь Копья в Палантас. Но, что более важно, ты доставишь туда Оправдательный Рескрипт, которым Совет полностью восстанавливает честь Стурма. Тем самым честолюбивым замыслам Дерека будет нанесен смертельный удар. Как только Стурм облачится в доспехи, все поймут, что Совет всецело на моей стороне. Я даже не особенно удивлюсь, если сам Дерек по возвращении окажется под судом...

- Но почему именно я? - недоумевала Лорана. - Я с удовольствием научу кого угодно, хоть того же государя Микаэла, пользоваться Копьем. Пускай бы он и вез их в Палантас. Он и Рескрипт Стурму может доставить...

- Так ты ничего и не поняла, госпожа. - Гунтар крепко сжал ее руку, заставляя девушку наклониться поближе, и почти прошептал: - Я не могу доверить этого Микаэлу! Я вообще ни одному из рыцарей этого доверить не могу! Дерек, скажем так, выбит из седла, но турнира еще не проиграл. Мне нужен кто-то, кому я мог бы доверять безраздельно! Кто-нибудь, кто знает истинную цену Дереку и притом всей душой болеет за Стурма!

- Я болею за Стурма, - спокойно сказала Лорана. - И притом гораздо больше, нежели за Рыцарство.

- Правильно, госпожа, только запомни, - заметил Гунтар, поднимаясь с кресла и целуя ей руку, - у Стурма один свет в окошке - Рыцарство. Как ты думаешь, что с ним будет, если вдруг оно рухнет? А если Дерек перехватит бразды?..

В конце концов Лорана согласилась ехать, - что Гунтар и предвидел с самого начала. Но чем ближе придвигалось время отъезда, тем чаще посещало ее дурное предчувствие: вот она уезжает в Палантас, проходит несколько часов - и на острове появляется Танис. Сколько раз она готова была отказаться! Но тут же представляла себе, с каким лицом она встанет перед Танисом и расскажет ему, что отказалась поехать к Стурму и предупредить его об опасности. Только это и удержало ее от поспешных поступков. Это - и ее отношение к Стурму.

Зато одинокими ночами, когда сердце ее рвалось к Танису, а руки жаждали его объятий, Лоране снова и снова мерещилась подле него та женщина с темными курчавыми волосами, огненными карими глазами и обворожительной лукавой улыбкой. И душа ее не знала покоя.

Друзья мало чем могли утешить Лорану. Элистан, тот и вовсе уехал, когда эльфы прислали гонца, прося его срочно прибыть к ним, желательно - в сопровождении представителя Рыцарей. Для долгих прощаний не было времени. На другой же день по прибытии гонца Элистан и с ним сын государя Альфреда серьезный, задумчивый юноша по имени Дуглас - отправились на Южный Эргот. Проводив наставника, Лорана почувствовала себя как никогда одинокой... Ждало расставание и Тассельхофа.

Вышло так, что в суете, вызванной появлением Копья, все как-то позабыли бедного Гноша и его Цель Жизни, тысячи блестящих осколков которой валялись в траве. Все - но только не Фисбен. Поднявшись, старый маг покинул подножие расколотого Белокамня и подошел к потрясенному гному, в полном отчаянии взиравшему на обломки Ока.

- Ну-ну, сынок, - сказал Фисбен. - Это еще не конец света.

- Ты так думаешь? - спросил Гнош, от горя утративший всю свою гномскую болтливость.

- Ну конечно же! Все зависит от точки зрения, не так ли? Вообрази: перед тобой единственная в своем роде возможность изучить Око... С изнанки!

У Гноша стали разгораться глаза.

- А ведь ты прав, - сказал он, подумав. - И спорю на что угодно, что сумею склеить...

- Конечно, конечно, - торопливо заверил его Фисбен, и Гнош ринулся вперед, переходя на привычную скороговорку:

- Первым долгом нужнособратьвсекусочки, незабывсоставитьчертеж, где какойизнихлежалназемле, чтобывпоследствии...

- Вот именно, - пробормотал Фисбен.

- В сторонку, в сторонку! - принялся командовать Гнош, отгоняя от обломков праздношатающихся. - Смотри под ноги, государь Гунтар! Нельзя ли поосторожнее? Нуконечноже, мыизучимегосизнанки! Уже черезнескольконеделья надеюсьсоставитьподробныйотчет... Вдвоем с Фисбеном они огородили место гибели Ока и занялись делом. Битых два дня Фисбен не слезал с Белокамня, составляя чертеж, на котором, по идее, должно было значиться точное местонахождение каждого подобранного обломка. Один из его набросков какими-то судьбами осел у Таса в кошеле, и кендер, обнаружив его там, убедился, что лист был исчерчен клеточками: маг резался сам с собой в "крестики-нолики" и явно терпел поражение за поражением... Тем временем совершенно счастливый Гнош ползал в траве, наклеивая нумерованные кусочки пергамента на осколки стекла, зачастую существенно уступавшие размерами этикеткам. В конце концов ровно две тысячи шестьсот восемьдесят семь осколков были собраны, уложены в корзиночку и препровождены в недра горы Небеспокойсь.

Потом Тассельхоф оказался перед выбором: остаться с Фисбеном - или ехать в Палантас с Лораной и Флинтом. Собственно, особого выбора и не было. Кендер отлично знал, что такие простофили, как эльфийка и гном, без него попросту пропадут. Со старым другом, однако, разлучиться оказалось не так-то легко. За два дня перед отплытием корабля Тас нанес Фисбену и гномам-механикам прощальный визит.

Еще один восхитительный полег из катапульты - и он обнаружил Гноша в Испытательной Лаборатории. Осколки Ока, строго пронумерованные и снабженные бирками привольно расположились на двух столах.

Гнош от волнения глотал куски слов:

- Птрсающе! Мысделалианализстекла: удивительныйматериал, ниначтоне похожий, величайшееоткрытие, событиевека...

- Так твоя Цель Жизни достигнута? - перебил Тас. - И душа твоего папеньки...

- Блаженноупокоена! - Гнош расплылся в улыбке, но тотчас вновь обратился к работе: - Всегдаискреннерадбудутебявидеть, такчтоесликогда нибудьбудешьпроезжатьмимо, всенепременнозаглядывай...

- Всенепременно, - улыбнулся Тас.

Фисбена он обнаружил двумя уровнями ниже.

Путешествие вниз тоже вышло необыкновенно занятным: кендер попросту выкрикнул номер желаемого уровня и ничтоже сумняшеся выпорхнул с балкончика в пустоту. Что тут началось! Захлопали, разворачиваясь, сети, ударили гонги, зазвонили колокольчики, запищали свистки. Кончилось тем, что последняя сеть подхватила Таса над самой землей, когда из аварийных бочек уже сыпались губки.

Фисбен, окруженный неподдельно восхищенными гномами, отыскался в Оружейном Отделе.

- Это ты, мальчик мой, - сказал он, рассеянно глядя на кендера. - Ты поспел как раз вовремя: сейчас мы будем испытывать самоновейшее оружие. Оно поставит с головы на ноги все военное дело. Пресловутые Копья вымрут, как...

- Потрясающе! - восхитился Тас.

- Никаких сомнений! - подтвердил Фисбен. - А теперь: ты - сюда... -Он махнул рукой какому-то гному, и тот, послушно перебежав, остановился посередине захламленного помещения.

Фисбен поднял нечто, показавшееся недоумевающему кендеру арбалетом, павшим жертвой ярости пьяного рыбака: вместо стрелы спусковой механизм удерживал обширную сеть.

- Допустим, ты - враг, - сказал Фисбен гному, стоявшему посередине комнаты. Тот немедленно состроил зверскую рожу и принял воинственный вид. Зрители одобрительно кивнули и стали ждать, результатов.

Фисбен прицелился и нажал на спуск. Сеть взвилась, но тут же зацепилась за крючок на конце арбалета и, отброшенная назад, опутала самого мага.

- Будь он неладен, этот крючок, - пробормотал Фисбен.

Гномы и Тас устремились на помощь и благополучно высвободили его.

- Вообще-то я пришел попрощаться, - сказал Тас, застенчиво протягивая ладошку.

- В самом деле? - изумление Фисбена не знало предела. - А что, я куда-нибудь уезжаю? Почему меня не предупредили? Я даже не собрал вещи... Это я уезжаю, - терпеливо пояснил Тас. - С Лораной. Мы повезем Копья и... Ой, мне не велели никому ничего говорить, - довершил он смущенно.

- Могила, - заверил его Фисбен гулким шепотом, отчетливо слышным в каждом углу комнаты. - Уверен, тебе понравится Палантас. Ах, что за город!.. Ну и, конечно, мои наилучшие пожелания Стурму... Да, Тассельхоф, - и старый маг хитро посмотрел на кендера, - ты сделал именно то, что следовало сделать...

- Ты так думаешь? - с надеждой спросил Тас. - Я очень рад... - И добавил, помявшись: - Я тут все думал... О том, что ты сказал мне тогда... Темный, тяжкий путь... Я, наверное, всту... А?

Фисбен посуровел лицом и крепко взял Таса за плечи.

- Боюсь, что так, мальчик мой. Но я знаю, что у тебя хватит мужества пройти его до конца.

- Будем надеяться, - вздохнул Тас. - Ну что ж, до свидания. Честное слово, я вернусь. Вот кончится война, и сразу вернусь.

- Ну, меня к тому времени может и не быть здесь, - Фисбен замотал головой так энергично, что шляпа слетела на пол. - Вот доделаем новое оружие, и я уеду в... - Он призадумался. - Погоди, а куда я собирался уехать? Что-то не припоминаю... Но волноваться не о чем, мы обязательно встретимся. По крайней мере на сей раз я не зарыт под курганом из перьев, - пробормотал он, шаря в поисках шляпы.

Тас поднял ее и вручил старику.

- До свидания, - с трудом выговорил он.

- Пока! Счастливо тебе! - замахал рукой Фисбен. Потом затравленно оглянулся на гномов и вновь притянул к себе Таса: - Слушай, сынок, я тут опять подзабыл... Как, ты говоришь, меня зовут?..

Элистан прогуливался по берегу Санкриста, ожидая корабль, который должен был отвезти его на Южный Эргот. С ним был Дуглас, молодой рыцарь, назначенный его сопровождать. Не тратя попусту времени, Элистан рассказывал юноше о древних Богах. Дуглас слушал его завороженно. Внезапно, подняв глаза, Элистан увидел перед собой рассеянного старого мага, запомнившегося ему по Совету. Все эти дни Элистан пытался встретиться и переговорить с ним, но тщетно: старик, казалось, его избегал. Поэтому жрец с немалым изумлением воззрился на Фисбена, шедшего навстречу ему по песку. Опустив голову, волшебник бормотал что-то себе под нос. Элистану начало уже казаться, что тот так и пройдет мимо, не заметив их, но туг старик поднял голову и заморгал:

- Тысяча извинений! Мы уже встречались или мне кажется?..

И Элистан внезапно утратил дар речи. Загорелое, обветренное лицо жреца покрыла смертельная бледность. Хрипло, с трудом, он наконец выговорил:

- О да, господин мой, мы встречались, только до сих пор я этого не понимал. Мне казалось, что нас только что познакомили; на самом же деле я знал тебя очень, очень давно...

- Правда? - старец подозрительно насупился. - Надеюсь, это не какая-нибудь шуточка по поводу моего возраста?..

- Нет, - улыбнулся Элистан. - Конечно же, нет!

Лицо волшебника прояснилось.

- Ну, тогда приятного путешествия. И безопасного, разумеется. Пока! -И, опираясь на кривой посох, знававший лучшие времена, старец заковылял прочь. Но потом неожиданно обернулся: - Да, кстати, меня зовут Фисбен!

- Обязательно запомню, - поклонившись, серьезно ответил Элистан. -Тебя зовут Фисбен.

Старый маг с довольным видом кивнул и пошел дальше по берегу, Элистан же, задумчивый и притихший, зашагал в другую сторону.

8. "ПЕРЕШОН". КОГДА ОЖИВАЮТ ВОСПОМИНАНИЯ

- Надеюсь, ты понимаешь, что это сумасшествие?.. - прошипел Карамон. Танис скрипнул зубами:

- Будь мы в здравом рассудке, мы бы вообще сюда не поперлись...

- Вполне согласен, - пробурчал Карамон.

Они стояли в темном переулке, в котором вполне можно было наступить на крысу, нарваться на пьяницу или споткнуться о мертвое тело.

Городишко назывался Устричным; правильнее, однако, было бы именовать его Мусорником. Он лежал на берегу Кровавого Моря Истара, точно куча отбросов, выкинутых волнами. И в мирное-то время населенный отребьем всех рас Кринна, Устричный был в довершение занят армиями Повелителей. По улицам шастали гоблины, дракониды и наемники всех мастей, привлеченные в армию Повелителей высоким жалованием и перспективой богатой добычи... Вот и наших героев выбросили в Устричном волны войны - как выразился Рейстлин - среди прочего хлама. Спутники надеялись отыскать здесь корабль, который взялся бы доставить их кружным путем вдоль северных побережий Ансалона на Санкрист. Или не на Санкрист, а... Ибо, как только Рейстлин оправился от болезни, цель их путешествия сделалась предметом постоянных споров. Спутники с беспокойством наблюдали за магом, и беспокоило их не только его здоровье. Что произошло, когда он взялся за Око? Какой новой бедой это было чревато для них?

- Бояться вам нечего, - заверил их Рейстлин своим шепчущим голосом. -Я далеко не такой слабак и глупец, каким был тот эльфийский король. Я подчинил Око себе, а не наоборот.

- Ну и чем оно может быть нам полезно? - спросил Танис. Ему не слишком нравилось ледяное выражение металлически-желтого лица молодого волшебника.

- На то, чтобы подчинить его, ушли все мои силы, - ответил Рейстлин, глядя в потолок над постелью. - И прежде чем начать пользоваться Оком, я должен еще многое изучить.

- Изучить Око? - спросил Танис.

Рейстлин бросил на него быстрый взгляд и снова уставился в потолок. - Нет, - сказал он. - Речь идет о книгах, написанных магами древности - теми самыми, что создали Око. Эти книги хранятся в Палантасе, в библиотеке какого-то Астинуса... Мы должны отправиться в Палантас.

Танис помолчал некоторое время, слушая, как клокочет воздух в легких мага, мучительно вбиравших воздух... На чем только держится эта жизнь, подумалось полуэльфу.

В то утро шел снег, скоро превратившийся в дождь. Танис слышал, как барабанили капли по деревянной крыше фургона. По небу ползли тяжелые тучи. Возможно, всему виной была темень и непогода, но, стоило Танису посмотреть на мага, как по телу прошел ледяной озноб, добравшийся до самого сердца.

- Значит, вот что ты имел в виду, говоря о заклятиях древних? -спросил полуэльф.

- А то о чем же еще, - Рейстлин закашлялся, потом спросил: - А когда это я... Говорил о заклятиях древних?

- Когда мы тебя здесь нашли, - ответил Танис, пристально наблюдая за магом. Он заметил, как лоб Рейстлина прорезала морщина, а в слабом голосе прозвучало напряжение:

- И что же я говорил?

- Немногое, - ответил Танис осторожно. - Что-то насчет того, что скоро, мол, они будут твоими.

- И все?

Танис ответил не сразу, но зрачки Рейстлина, напоминавшие по форме песочные часы, не покидали его лица, и он, поежившись, кивнул. Рейстлин отвернулся, закрывая глаза.

- Я хочу спать, - проговорил он тихо. - Запомни, Танис: Палантас... И Танису пришлось сознаться себе, что его стремление в Санкрист было продиктовано чисто эгоистическими мотивами. Он упрямо надеялся, что отыщет там Лорану, Стурма и остальных. Кроме того, он ведь обещал привезти Око именно туда. Однако и у Рейстлина были достаточно веские доводы. Может быть, в самом деле лучше сначала посетить библиотеку Астинуса и выяснить, как пользоваться Оком?..

К моменту прибытия в Устричный Танис так и не принял решения. Попасть бы на корабль, идущий на север, думалось ему. А там посмотрим... В Устричном, однако, друзей ждало жестокое потрясение. Драконидов, похоже, там было больше, чем во всем краю севернее Порт-Балифора. По улицам так и сновали до зубов вооруженные драконидские патрули, пристально интересовавшиеся приезжими. По счастью, спутники додумались загодя продать свой фургончик, что и помогло им затеряться в толпе. И весьма кстати: едва войдя в городские ворота, они увидели, как один из патрулей схватил какого-то человека и уволок его прочь "для выяснения"... Встревоженные увиденным, друзья поспешно сняли комнаты в первом же подвернувшемся заведении - захолустной гостинице на окраине города.

- Не вижу, каким образом мы проникнем в гавань, о найме корабля я уж молчу, - сказал Карамон, когда все устроились в своих обшарпанных комнатушках и собрались посоветоваться. - Что вообще здесь творится?..

- Хозяин гостиницы говорит, что в городе находится один из Повелителей, пробормотал Танис. Спутники переглянулись.

- Уж не нас ли разыскивают? - предположил Карамон.

- Глупости! - ответ Таниса прозвучал слишком поспешно. - Мы начинаем шарахаться от собственной тени! Откуда бы им знать, что мы здесь? И что мы с собой везем?..

- Мало ли... - мрачно сказал Речной Ветер, глядя на Рейстлина.

Маг спокойно выдержал его взгляд, не снисходя до ответа.

- Принеси мне кипятку для питья, - велел он Карамону.

- У меня на уме один способ что-то разведать, - сказал Танис, когда великан возвратился с дымящейся чашкой в руках. - Допустим, вечерком мы с Карамоном выйдем наружу и разденем парочку солдат... Нет, не драконидов, -успокоил он гадливо сморщившегося Карамона. - Каких-нибудь людей, наемников. Переоденемся и сможем ходить где хотим... После короткого обсуждения все сошлись на том, что этот план вполне мог сработать. Потом друзья перекусили, хотя и без особенного аппетита. Ужинали у себя, наверху: спускаться в зальчик было слишком рискованно.

- Как ты тут будешь без меня?.. - заботливо спросил Карамон брата.

- Я вполне способен сам о себе позаботиться, - сказал Рейстлин. И потянулся за колдовской книгой, но тут неожиданный приступ кашля согнул его вдвое. Карамон хотел подхватить его, но Рейстлин отшатнулся прочь. -Иди! - с трудом выдохнул маг. - Обойдусь и без тебя!

Карамон помедлил немного, потом кивнул:

- Ясное дело, Рейст, обойдешься.

И вышел из комнаты, бережно притворив за собой дверь.

Оставшись один, Рейстлин какое-то время стоял неподвижно, успокаивая дыхание. Потом медленно пересек комнату и положил книгу. Дрожащей рукой раскрыл он один из множества мешков и мешочков, положенных Карамоном рядом с его постелью, и осторожно извлек из него Око Дракона... Танис и Карамон причем полуэльф знай поправлял надвинутый капюшон, скрывавший его лицо и остроконечные уши - шли по улицам Устричного, высматривая пару стражников, чьи формы могли бы им подойти. Найти мундир для одного Таниса было бы несложно. Но где взять такой, чтобы налез на широченные плечи Карамона?..

Требовалось везение. И желательно - поскорее. Уже не единожды на них подозрительно оборачивались дракониды. Один раз их даже остановили и грубо поинтересовались, куда и по какому делу они идут. Карамон ответил на ломаном наречии, принятом у наемников, объясняя, что они-де с приятелем идут поступать на службу в войско Повелителя. Это помогло им отвертеться, но оба понимали, что рано или поздно их все-таки схватят.

- И что не сидится... - обеспокоенно пробормотал Танис.

- Может, Повелителям наконец припекли пятки, вот они и... - начал было Карамон, но тут же осекся: - Смотри! Вон там! Только что вошли в бар...

- Видел! Да, пожалуй, он примерно с тебя. Давай подождем, пока они выйдут, и... - Полуэльф сделал жест, словно сворачивая чью-то шею. Карамон согласно кивнул, и друзья скрылись во тьме переулка, откуда хорошо просматривалась дверь бара.

Дело было к полуночи. Темень стояла непроглядная. Дождь прекратился, но небо оставалось по-прежнему плотно затянуто тучами. Несмотря на теплые плащи, двое, прятавшиеся в переулке, вскоре уже дрожали от холода. Крысы шастали прямо по ногам, отчего обоим было еще неуютнее. Какой-то вдребезги пьяный хобгоблин, заблудившийся впотьмах, свалился в мусорную кучу совсем рядом с ними и остался лежать. Разило от него так, что Карамона и Таниса затошнило. Однако оставить столь выгодный наблюдательный пункт они не отважились.

Потом раздались долгожданные звуки: пьяный хохот и человеческие голоса, разговаривавшие на Общем. Стражники, которых они поджидали, вывалились наконец из бара и неверными шагами направились прямо к ним.

На стене дома в железной подставке горел факел. Вот наемники, покачиваясь, вступили в полосу света, и Танис смог разглядеть их поподробнее. Оба были офицерами, и у Таниса мелькнула догадка, что их, верно, только-только повысили, и они отмечали продвижение по службе. Доспехи сияли новизной, были относительно чисты и не украшены следами сражений. Танис и Карамон с удовлетворением отметили про себя отменное качество лат. Выкованные из синей стали, они даже напоминали чешуйчатую драконью броню самих Повелителей.

- Готов? - шепнул Карамон, Танис молча кивнул.

Карамон вытащил меч.

- Эльфийская мразь! - взревел он своим низким басом. - Попался наконец! Пойдем-ка со мной к Повелителю Драконов, шпион!

- Я не сдамся живым! - Танис тоже выхватил меч.

Заслышав их голоса, двое офицеров остановились, вперив мутные от выпитого вина взгляды во тьму переулка.

Танис и Карамон обменялись несколькими быстрыми выпадами. Когда же Карамон оказался к офицерам спиной, полуэльф неожиданным приемом обезоружил приятеля. Меч перевернулся в воздухе и лязгнул о мостовую.

- Скорее! Помогите схватить его! - крикнул Карамон. - За него награда назначена! Живым или мертвым!..

Наемники не раздумывали долго. Жестокое удовольствие исказило их рожи. Они ринулись к Танису, неверными руками нашаривая оружие.

- Руби его! - подзадорил их Карамон. Они миновали его и уже заносили для удара мечи, но тут могучие руки Карамона обхватили разом обе их шеи. Богатырь с силой ударил их головами друг о друга, и два тела повалились на землю.

- Поторопимся! - проворчал Танис. Схватив за ноги одного из убитых, он оттащил его подальше в темноту. Карамон подоспел со вторым. Не теряя даром времени, друзья принялись стаскивать с них латы...

- Тьфу! Мой, наверное, был полутроллем... - пожаловался Карамон, отмахиваясь от неприятного запаха.

- Скажи спасибо, что не чистокровным, - буркнул Танис, пытаясь разобраться в сложной системе застежек и пряжек. - Лучше помоги: ты ведь привык к доспехам...

- А то как же, - и Карамон, ухмыляясь, помог Танису облачиться в броню. Эльф в латах! И куда только катится мир?..

- Да уж, невеселые времена, - пробормотал Танис. - Так когда, говоришь, мы встречаемся с капитаншей, о которой говорил Уильям?

- Он говорил, что лучше всего прийти на рассвете и обещал, что мы найдем ее на борту.

- Зовите меня Маквестой Кар-Тхон, - женщина держалась спокойно и деловито. - Однако, сдается мне, мало похожи вы на офицеров ихней армии. Или они что, теперь уже и эльфов берут?

Танис, покраснев, медленно стащил с головы офицерский шлем:

- Неужели это настолько заметно?..

Женщина пожала плечами.

- Другой, может, ничего и не заметил бы, - сказала она. - Борода, конечно, помогает, - ты, наверное, полуэльф? - а шлем прячет уши. Но если ты не обзаведешься маской, эти твои прелестные миндалевидные глазки как есть тебя выдадут. С другой стороны, вряд ли дракониды станут особо заглядывать тебе в глаза... Маквеста разглядывала его, положив на стол ногу в морском сапоге. Танис расслышал сдавленное хихиканье Карамона и зарделся пуще прежнего. Они сидели в капитанской каюте на борту корабля, называвшегося "Перешон", а напротив восседала сама капитан. Маквеста Кар-Тхон была дочерью темнокожего народа, населявшего Северный Эргот. Десятки поколений ее предков бороздили моря, и распространенное суеверие гласило, будто они понимали язык дельфинов и морских птиц. Глядя на Маквесту, Танис поневоле вспоминал Тероса Железодела. Кожа сидевшей перед ним женщины была блестяще-черной, курчавые черные волосы сдерживал золотой обруч на лбу. Карие глаза прямо смотрели на Таниса, мерцая, как и кинжал на поясе, сталью.

- Мы пришли к тебе с деловым предложением, капитан Ма... - Танис запнулся, выговаривая непривычное имя.

- Не сомневаюсь, - ответила женщина. - Кстати, можете называть меня просто Мак. Да, не будь при вас письма от Свинорылого Уильяма, я бы и разговаривать с вами не стала. Но он пишет, что ребята вы надежные и деньги у вас есть, так что перейдем к делу. Так куда вы направляетесь? Танис переглянулся с Карамоном. В этом-то и состояла загвоздка, К тому же Танис был не вполне уверен, стоит ли вообще кому-то знать, куда они направлялись. Палантас был столицей Соламнии, Санкрист же - известным прибежищем Рыцарей...

- А ну вас, в самом-то деле! - огрызнулась Маквеста, заметившая его нерешительность. - Либо вы мне доверяете, либо - катитесь отсюда!

- А стоит тебе доверять? - спросил Танис.

Маквеста подняла бровь.

- И много у вас денег?

- Денег хватит, - сказал Танис. - Скажем так: мы идем на север и огибаем мыс Нордмаар. Если к тому времени у нас не возникнет желания расстаться друг с другом - двинемся дальше. Если же возникнет - мы расплатимся с тобой, и ты высадишь нас в каком-нибудь тихом местечке...

- Например, в Каламане, - Маквеста откинулась на стуле. Казалось, происходившее забавляло ее. - Этот порт безопасен... Если только есть еще таковые на свете. Значит, половина вперед, остальное - в Каламане. Дальше будем договариваться отдельно.

- В случае благополучного прибытия в Каламан, - поправил ее Танис.

- Кто может поручиться? - пожала плечами Маквеста. - В это время года океан частенько штормит... - И она томно поднялась на ноги, потягиваясь, точно кошка. Карамон глядел на нее с восхищением. - По рукам, - сказала она. Пошли, покажу вам корабль.

И она вывела их на палубу. Как ни мало смыслил Танис в кораблях, даже и ему "Перешон" показался отлично снаряженным и любовно ухоженным Маквеста же начала рассказывать о корабле, и ее голос, только что звучавший холодно и отчужденно, враз потеплел. Она говорила о своем судне примерно так, как Тика о Карамоне. И Танис пришел к выводу, что "Перешон" был и оставался пожизненной любовью капитана Кар-Тхон.

На палубе было пусто и тихо; по словам Маквесты, команда во главе с первым помощником была на берегу. Единственной живой душой на борту оказался чинивший парус матрос. Когда они проходили мимо него, он поднял голову, и при виде чешуйчатых лат его глаза испуганно округлились.

- Ночеста, Берем, - успокоила его капитан. И рубанула рукой воздух, указывая на Таниса с Карамоном: - Ночеста. Пассажиры. Деньги... Матрос кивнул и вновь углубился в работу.

- Кто он такой? - тихо спросил Танис Маквесту, когда они возвращались в ее каюту, чтобы завершить дело.

- Кто, Берем? - оглянулась она. - Мой рулевой. Вообще-то я не слишком хорошо его знаю. Появился здесь несколько месяцев назад... Ему нужна была работа, вот я его и взяла - палубу мыть. Ну, а потом мой рулевой погиб при небольшой размолвке с... Неважно с кем, и этот парень схватил штурвал и показал себя рулевым еще почище того, прежнего. Правда, со странностями. Немой, ни слова не говорит. И на берег не сходит, если можно без этого обойтись. Сам написал мне свое имя в корабельном журнале, а то бы я и того не знала... Ну, а тебе-то в нем что? - спросила она, заметив пристальный взгляд Таниса, устремленный на моряка.

Берем был высок и хорошо сложен. На первый взгляд его можно было посчитать человеком средних лет - по людским меркам. Волосы у него были седые, а чисто выбритое лицо покрывал глубокий моряцкий загар. Но ясные, блестящие глаза могли бы принадлежать юноше. Такими же были и руки, державшие парусную иглу, сильные, с гладкой молодой кожей. Эльфийская кровь, сказал себе Танис. А впрочем, черты лица...

- Где-то я его видел, - пробормотал Танис. - А ты, Карамон? Не припоминаешь?

- Да брось ты, - отмахнулся богатырь. - Уж кого только мы за этот месяц не видели. Может, на выступление приходил...

- Нет, - покачал головой Танис. - Посмотрев на него, я почему-то сразу подумал о Пакс Таркасе... О Стурме...

- Слушай, полуэльф, у меня куча дел, - сказала Маквеста. - Долго ты еще будешь пялить глаза на человека, занятого, в отличие от тебя, делом?

И она проворно спустилась в люк. Карамон неуклюже последовал за нею, громыхая латами и вложенным в ножны мечом. Танис тоже шагнул к люку, но потом все-таки оглянулся. И встретил странный, пронизывающий взгляд моряка...

- Ну ладно, ступай к нашим в гостиницу, а я пойду закупать припасы.

Выйдем в море, как только корабль будет готов. Маквеста говорит - дня этак через четыре...

- Я бы не отказался и пораньше... - пробормотал Карамон.

- Кто бы возражал, - отозвался Танис угрюмо. - Я тоже предпочитаю, чтобы драконидов кругом сшивалось поменьше. Однако делать нечего: надо ждать прилива или чего-то в этом роде. Значит, иди в гостиницу, и пускай все будут готовы. Да скажи брату, пусть запасется этим своим сеном для питья: небось, долго в море пробудем. А я, должно быть, подойду через несколько часов, как только все куплю... И Танис зашагал по запруженным толпой улицам Устричного. Никто на него, переодетого офицером, особого внимания не обращал. Танис, впрочем, с удовольствием избавился бы от лат: в них было тяжело и жарко ходить. Мало-помалу у него начало чесаться все тело. К тому же надо было не забывать отвечать на приветствия гоблинов и драконидов. Постепенно он пришел к выводу, что придушенные ими наемники, должно быть, занимали видные должности. Эта мысль отнюдь его не обрадовала. Чего доброго, кто-нибудь узнает доспех... С другой стороны, обойтись без лат было невозможно. Драконидов на улицах сегодня было еще больше обычного. В воздухе Устричного витало некое напряжение. Большинство горожан сидело дома, многие магазины были закрыты, и только таверны, как обычно, стояли с распахнутыми дверями.

Минуя одну за другой закрытые лавки, Танис начал беспокоиться, удастся ли ему купить все необходимое для дальнего плавания по океану... ...Он в глубокой задумчивости смотрел на очередную запертую дверь, когда чья-то рука внезапно схватила его за горло и опрокинула наземь. Неожиданное падение вышибло воздух из легких. Танис сильно ударился головой о мостовую, и боль на какой-то миг помрачила разум. Инстинктивно он лягнул нападавшего ногами, но хватка у того была крепкая. Он почувствовал, как его волокут в переулок... Танис затряс головой, пытаясь прогнать плававший перед глазами туман и разглядеть обидчика. Им оказался... Эльф! Одежда его была изорвана и грязна, точеное лицо искажено ненавистью и горем. Он стоял над Танисом, держа наготове копье.

- Драконий прихвостень! - зарычал он на Общем. - Твое мерзкое племя истребило мою семью! Мою жену и детей! Вы убили их прямо в постелях, смеясь над их мольбами о милосердии... Я пришел отомстить за них!

Эльф взмахнул копьем...

- Шак! Ит мо дракосали! - отчаянно выкрикнул Танис по-эльфийски, пытаясь сорвать с головы шлем. Но обезумевший от горя эльф уже не способен был ни услышать, ни тем более понять, Копье устремилось вниз... Но внезапно глаза эльфа остановились, а копье выпало из обессилевшей руки, ибо в спину ему вонзился чей-то меч. С коротким предсмертным криком эльф повалился на мостовую... А Танис смотрел на спасителя, начиная понимать, что угодил из огня в полымя. Над телом эльфа стоял Повелитель Драконов.

- Слышу - кричат, - сказал Повелитель. - Смотрю, один из моих офицеров в беде... И Повелитель протянул Танису руку в перчатке, помогая подняться. Голова у Таниса шла кругом. Зная только, что ни в коем случае не должен выдать себя, он взял протянутую руку и кое-как поднялся. Старательно пряча лицо и радуясь тому, что в переулке было темновато, Танис хрипло забормотал какие-то слова благодарности... И увидел, как глаза Предводителя изумленно округлились в прорезях шлема:

- Танис? Какими судьбами?..

Полуэльф содрогнулся всем телом, как если бы его все-таки пронзило эльфийское копье. Утратив дар речи, он мог только смотреть, как Повелитель Драконов стаскивает с головы синий с золотом шлем.

- Танис! - Повелитель обнял его за плечи.

Блестящие карие глаза, лукавая, обворожительная улыбка.

- Китиара...

9. ТАНИС ПЛЕНЕН

- Ну ты даешь, Танис! Офицер, да у меня же под командой! Право же, надо почаще устраивать смотр войскам... - И Китиара, смеясь, взяла его под руку. Эк тебя трясет! Похоже, здорово грохнулся! Ну, пойдем. Я живу тут в двух шагах. Выпьем, перевяжем рану, а потом... Поговорим!

Двигаясь, точно во сне, Танис дал ей вывести себя из переулка на улицу. У него в самом деле голова шла кругом, - правда, совсем не от удара о мостовую. Столько всего произошло за несколько коротких мгновений. Только что он шел покупать съестное в дорогу - и вдруг оказался идущим под ручку с Повелителем Драконов, который спас ему жизнь и... Оказался женщиной, которую он, Танис, так долго любил. Он не мог оторвать от нее глаз, и Китиара, чувствуя его взгляд, повернула голову, чтобы посмотреть на него из-под длинных, черных, как сажа, ресниц.

Танис поймал себя на мысли о том, что чешуйчатый, полночно-синий доспех Повелителя необыкновенно красил ее. Облегающая броня выгодно подчеркивала тонкую талию и длинные, стройные ноги... Дракониды окружили их плотной толпой; каждый надеялся заслужить хотя бы короткий кивок Повелителя. Китиара не обращала на них ни малейшего внимания и знай болтала с Танисом, болтала так непринужденно, как будто они расстались не пять лет назад, а только вчера. Танис почти не понимал слов. Разум его силился осознать случившееся, тело же... Тело ощущало ее близость - и трепетало.

Ее волосы пропитались потом под шлемом, влажные завитки то и дело прилипали ко лбу и щекам. Китиара машинально убирала их пятерней, но даже этот незначительный жест заставлял Таниса мысленно стонать от нахлынувших воспоминаний... Он затряс головой, пытаясь собрать воедино расколовшийся мир, и прислушался наконец к тому, что она говорила. Ведь от того, как он теперь себя поведет, зависели жизни его друзей.

- До чего жарко в этом драконьем шлеме! - пожаловалась Китиара. -Притом что я и без страшила на голове всех своих мужиков в ежовых рукавицах держу... А? - И она подмигнула ему.

- Н-ну... - пробормотал Танис и почувствовал, что краснеет.

- Старый добрый Танис, - шепнула она, крепко прижимаясь к нему. - Все краснеешь, как мальчик. Нет, никогда, никогда ты не походил на других... -Она притянула его к себе и обняла, закрывая глаза. Влажные губы коснулись его губ...

- Кит!.. - задохнулся Танис, отстраняясь. - Только не здесь! Не на улице!..

Она смерила его рассерженным взглядом, но потом передернула плечами и снова взяла его под руку. И он зашагал с ней дальше по улице, напутствуемый смешками и шуточками драконидов.

- Старый добрый Танис, - повторила Китиара, на сей раз с прерывистым вздохом. - И почему я тебе все спускаю? Сама не пойму. Любой другой мужчина, вздумай он мне отказать, уже валялся бы с выпущенными кишками... Ага, вот мы и пришли!

Перед ними был "Соленый Бриз" - лучшая гостиница Устричного.

Выстроена она была на высокой скале; из окон открывался вид на Кровавое Море Истара, чьи волны бились о камни внизу. Китиара вошла, и хозяин гостиницы поспешно выбежал навстречу.

- Готова ли моя комната? - спросила Китиара невозмутимо.

- Конечно, мой Повелитель... - с поклонами ответил хозяин. Китиара и Танис направились к лестнице, и хозяин помчался вперед, еще раз проверяя, все ли в порядке.

Войдя в комнату, Китиара огляделась и, найдя обстановку удовлетворительной, небрежно бросила драконий шлем на стол и принялась стаскивать перчатки. Потом, сев на стул, непринужденным и в то же время продуманным, исполненным чувственности движением вскинула ногу.

- Сними сапоги, - улыбаясь, сказала она Танису. Он сглотнул и, вымучив слабую улыбку, взялся за сапог. Когда-то, в дни их любви, это было игрой, обыкновенно завершавшейся... Чем завершалась эта игра, Танис старался не думать.

- Бутылку лучшего вина, - велела Китиара замершему в ожидании хозяину. - И два стакана. - Она протянула Танису вторую ногу, не сводя с него карих глаз. И чтобы никто не смел нас беспокоить...

- Но, госпожа... - осмелился подать голос хозяин. - От Верховного Владыки пришло уже несколько посланий...

- Если, принеся вино, ты еще раз сунешь в эту комнату нос, я тебе уши отрежу, - весело проговорила Китиара. И вытащила из ножен на поясе блестящий кинжал.

Хозяин гостиницы побледнел и, кланяясь, поспешно удалился.

Китиара рассмеялась.

- Ну вот! - сказала она, шевеля пальцами ног, обтянутых темно-синими шелковыми чулками. - А теперь я тебя разую...

- Мне... Правда нужно идти, - Танис обливался потом под своими доспехами. - А то командир меня...

- Твой главный командир - это я! - засмеялась Китиара. - А своим отрядом ты не далее как завтра сам будешь командовать. Или чем-нибудь побольше, если захочешь. Садись!

И Танису оставалось только повиноваться. А в глубине души он сознавал, что повиноваться-то ему и хотелось больше всего...

- Как славно, что мы с тобой все-таки встретились, - говорила между тем Китиара, опускаясь перед ним на колени и берясь за сапог. - Жалко, что я не смогла прийти тогда на сбор в Утеху. Как там все наши? Как Стурм? Надо полагать, сражается на стороне Рыцарей. Ничего удивительного, что вы с ним расстались. Чтоб я понимала, что вас вообще связывало... Она продолжала болтать, но Танис уже не слушал. Он мог только смотреть на нее. Оказывается, он успел позабыть, до чего она была хороша.

Эта чувственная, влекущая прелесть... Тщетно пытался он сосредоточиться мыслями на опасности, грозившей ему. В памяти всплывали только ночи с Китиарой, ночи, полные блаженства и страсти... Тут она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. И, захваченная горевшей в них ответной страстью, выронила на пол сапог, который держала в руках. Более не владея собой, Танис потянулся к ней... Привлек ее к себе... Китиара обвила рукой его шею и припала губами к его губам.

Ее прикосновение выпустило из узды плотские вожделения, мучившие Таниса все пять лет разлуки. Теплый аромат женского тела мешался с запахами дубленой кожи и стали. Ее поцелуй обжег его, словно пламя. Мука стала невыносимой, и Танис знал только один способ ее прекратить.

Когда хозяин гостиницы осторожно постучал в дверь, ответа не последовало. Восхищенно покачав головой - за последние три дня это был уже третий мужчина! - хозяин поставил вино на пол перед дверью и удалился на цыпочках...

- А теперь, - лежа в объятиях Таниса, сонно пробормотала Китиара, -расскажи-ка мне, что там поделывают мои меньшие братишки. Может, они здесь, с тобой? Когда я последний раз их видела, вы все улепетывали из Тарсиса с той эльфийкой...

- Так это была ты! - сказал Танис, вспомнив преследовавших их драконов.

- А то кто же! - Китиара теснее прижалась к нему. - Ух, до чего мне нравится твоя борода... - И она погладила ладонью его лицо. - По крайней мере, хоть прячет эльфийскую слабохарактерность. А каким образом ты попал в армию?

"И в самом деле, как?" - Танис лихорадочно пытался хоть что-то придумать.

- Мы... Угодили в плен в Сильванести. И один из офицеров сумел меня убедить, как глупо было с моей стороны пытаться противостоять Владычице Тьмы.

- А мои братья?

- Мы разлучились, - кое-как выговорил Танис.

- Ну что за незадача, - сказала Китиара со вздохом. - Я бы не отказалась на них посмотреть. Карамон теперь, наверное, настоящий великан! А Рейстлин, насколько я слышала, стал искусным волшебником... Как он -по-прежнему в Алых Одеждах?

- Да вроде бы... - пробормотал Танис. - Я, понимаешь, давно его не видал...

- Ну, это в любом случае ненадолго, - заявила Китиара самодовольно. -Рейст - весь в меня: вечно стремится к силе и власти...

- Лучше расскажи о себе, - попробовал Танис направить разговор в более безопасное русло. - Что ты делаешь здесь, в тылу? Бои ведь идут на севере...

- Я здесь затем же, зачем и ты! - глаза Китиары широко раскрылись. -Мы ищем Человека Зеленого Камня!

- Так вот где я видел его!.. - вырвалось у Таниса. Все внезапно встало на свои места. Тот матрос с "Перешона"! Тот человек в Пакс Таркасе, пытавшийся удрать с бедолагой Эбеном... Человек с зеленым самоцветом, вросшим в середину груди...

- Так ты что, отыскал его? - Китиара порывисто села. - Где, Танис?

Ее карие глаза горели охотничьим азартом.

- Вообще-то я не уверен, - запинаясь, выговорил Танис. - Может, это был и не он. Я... Нам дали только примерное описание...

- По человеческим меркам ему лет пятьдесят, - возбужденно напоминала Китиара. - При этом у него странные, очень молодые глаза и юношеские руки. А в груди сидит зеленая драгоценность. По слухам, его видели в Устричном. Потому-то Владычица меня сюда и послала. Он - наш ключ ко всему, Танис! Разыщи его - и нет такой силы на Кринне, которая остановила бы нас!

- Но почему? - Танис заставил себя говорить спокойно. - Что в нем такого, что помогло бы... Э-э-э... Нам одержать победу в войне?

- Кто знает? - Китиара пожала великолепными плечами и вновь уютно свернулась в его объятиях. - И что тебя так трясет? Дай-ка погрею... - Она поцеловала его. Ее руки блуждали по его телу. - Нам только сказали, что разыскать этого человека - самый быстрый и надежный путь к победе... Танис чувствовал, как отзывалась его плоть на прикосновение ее рук. - Только подумай, - шептала Китиара ему в ухо. Ее дыхание было теплым и влажным. - Если мы найдем его - мы с тобой! - весь Кринн будет лежать у наших ног! Владычица вознаградит нас так, как нам никогда и не снилось! И мы с тобой, Танис, всегда будем вместе... Ну что, пошли за ним?

Ее слова отдались в его сознании эхом. Вместе с ней... Навсегда... Кончить войну... Править всем Кринном... Нет! - сказал он себе, и спазм стиснул горло. Это безумие! Мой народ... Мои друзья... Но, с другой стороны, чем я им обязан? И людям, и эльфам? Кто, как не они, вечно высмеивал меня и больно отталкивал! Я всегда был изгоем! С какой стати думать о них? Не пора ли для разнообразия позаботиться о себе? Вот женщина, о которой я так долго мечтал. И она может стать моей навсегда. О, Китиара... Прекрасная, желанная...

- Нет! - вскрикнул он хрипло. - Нет, - повторил он уже тише. И снова притянул ее к себе: - Отложим до завтра! Если это в самом деле был он, никуда он не убежит. Я-то уж знаю... Китиара улыбнулась и со вздохом опустилась обратно на ложе.

Склонившись над ней, Танис страстно целовал зовущие губы. Издали доносился рокот волн Кровавого Моря, разбивавшихся о подножие скалы...

10. БАШНЯ ВЕРХОВНОГО ЖРЕЦА. ПОСВЯЩЕНИЕ В РЫЦАРИ

Буря, всю ночь бушевавшая над Соламнией, к утру прекратилась сама собой. Поднялось солнце - бледно-золотой, негреющий диск. Рыцари, несшие стражу на бастионах Башни Верховного Жреца, с радостью встретили смену и отправились спать, обсуждая между собой жуткие чудеса минувшей ночи: все сходились на том, что подобной бури над Соламнией не бывало со времен Катаклизма.

Те же, что сменили товарищей на стенах, выглядели почти столь же измученными. В эту ночь никто в Башне не сомкнул глаз.

Воины смотрели вдаль, на равнину, укрытую снегом и льдом. Там и сям мерцали языки пламени - это догорали разбитые молниями деревья. Но рыцари разглядывали отнюдь не эти таинственные костры. Их взор притягивали многие сотни дымков, видневшихся на горизонте.

Там, вдали, пятнали утреннее небо походные костры армии драконидов. Только одно отделяло Повелителя Драконов от завоевания Соламнии. Этой "костью в горле" (как часто называл ее сам Повелитель) была Башня Верховного Жреца.

Выстроенная когда-то давно Винасом Соламном, основателем Рыцарства, на гребне единственного перевала через увенчанные тучами и снегами Вингаардские горн, Башня защищала Палантас, столицу Соламнии, а также порт, именовавшийся Вратами Паладайна. Падет Башня - и Палантас окажется в руках захватчиков. Ибо этот прекрасный и очень богатый город издавна отвернулся от мира, предпочитая упоенно разглядывать собственное отражение в зеркале. Он не привык надеяться на военную силу и был практически беззащитен.

Захватив Палантас и его порт. Повелитель вскоре заморил бы голодом остальную часть Соламнии и принудил ее сдаться, а там уже ничто не помешало бы ему очистить Кринн и от Рыцарей.

Повелитель, вернее. Повелительница, известная в войсках как Темная Госпожа, сегодня в лагере отсутствовала: некая тайная миссия потребовала ее присутствия на востоке. Впрочем, ее замещали талантливые и верные полководцы. Полководцы, готовые на все, только чтобы заслужить ее одобрение.

Поговаривали, что из всех Повелителей именно Темная Госпожа пользовалась наибольшим расположением своей Богини, Владычицы Тьмы.

Потому-то отряды драконидов, гоблинов, хобгоблинов, людоедов и людей, сидевшие у костров, с удвоенной жадностью смотрели на далекую крепость, нетерпеливо ожидая сигнала к атаке и мечтая о подвигах, которые снискали бы им ее благосклонность... Однако взять Башню было не так-то просто. Ее защищал изрядный гарнизон Соламнийских Рыцарей, несколько недель назад явившихся сюда из Палантаса. А кроме того, все знали легенду, гласившую: Башня не будет взята, доколе защищают ее люди, исполненные веры. Недаром звалась она Башней Верховного Жреца. После Верховного Магистра это было наиболее почитаемым рыцарским званием.

В Век Мечтаний в Башне обитали жрецы Паладайна. Сюда приезжали молодые рыцари, дабы получить наставления в вере. И следы присутствия жрецов еще ощущались.

Но не только страх перед легендой удерживал драконидское войско от немедленного штурма. Его командиры и безо всякой мистики видели, что взятие Башни обойдется очень недешево.

- Время работает на нас, - собираясь улетать на восток, поучала Темная Госпожа своих полководцев. - Шпионы утверждают, что Палантас Рыцарям не очень-то помогает. А теперь, благодаря нам, они и с востока ничего не получат. Пусть-ка поголодают, сидя в своей Башне. Рано или поздно нетерпение и голод заставят их ошибиться. Вот тут-то мы их и...

- Дай мне стаю драконов - и я принесу тебе эту крепость на блюдечке, пробормотал молодой полководец. Звали его Бакарис; храбрость в битвах и смазливая физиономия весьма способствовали его продвижению на службе у Темной Госпожи. Повелительница задумчиво посмотрела на него, уже собираясь садиться на своего дракона - гигантского синего самца по имени Скай.

- Не говори "гоп", - сказала она спокойно. - Слышал ли ты о том, что нашими врагами вновь обретено древнее оружие - Копья?

- Детские сказочки! - засмеялся юноша, подсаживая ее на Ская, Синий дракон зло и ревниво смотрел на Бакариса огненными глазами.

- Не советовала бы я недооценивать "детские сказочки", - покачала головой Темная Госпожа. - Вспомни: то же самое говорили когда-то и о драконах... - Она передернула плечами. - Не волнуйся, мой баловник. Если я поймаю Человека Зеленого Камня, так и Башню штурмовать не понадобится. А не поймаю - может, и будет тебе твоя стая драконов... Синий гигант развернул крылья и унес ее на восток, в задрипанный городишко под названием Устричный, что затерялся на побережье Кровавого Моря Истара.

И вот армия выжидала, сидя в тепле и уюте вокруг бесчисленных костров, тогда как Рыцари в Башне - в полном соответствии с предсказанием Госпожи - все туже затягивали ремни.

Уже несколько месяцев минуло с того дня, когда они покинули Санкрист, и были эти месяцы полны испытаний и тяжких трудов. Молодые рыцари, которыми командовал Стурм Светлый Меч, положительно боготворили своего обесчещенного вожака. Ну и что с того, что он был подвержен меланхолии и часто выглядел нелюдимым! Его благородство, честность и душевная цельность неудержимо влекли к нему молодых. Юноши восхищались Стурмом и глубоко уважали его. И надо ли говорить, что Дерек пакостил ему, как только мог. Человек менее принципиальный, вероятнее всего, закрыл бы глаза на политические махинации Дерека или по крайней мере держал бы рот на замке -так, например, поступал государь Альфред. Стурм же Дереку постоянно перечил - перечил, прекрасно сознавая, что влиятельный рыцарь был вполне в состоянии основательно испортить ему жизнь.

Дерек между тем умудрился однозначно обратить против себя жителей Палантаса. Недоверчивые горожане выбрали момент вспоминать старые обиды и отказались поручить Рыцарям защиту их города; Дерек не придумал ничего лучшего, чем засыпать их угрозами. Тем самым он изрядно всполошил их и разгневал. Лишь благодаря терпению Стурма, взявшегося за переговоры, Палантас их кое-чем все же снабдил.

Не стало легче и тогда, когда они добрались до Башни Верховного Жреца. Нелады между рыцарями вызвали упадок духа среди пехотинцев, и без того страдавших от недостатка пищи. Довольно скоро в стенах самой Башни образовалось два лагеря: сторонники Дерека, то есть большинство рыцарей, открыто противостояли "прихвостням" государя Гунтара со Стурмом во главе. И если вооруженных схваток пока еще не было, то разве благодаря строгой приверженности рыцарей Мере.

Однако присутствие армии Повелителя, стоявшей совсем рядом, не говоря уже о постоянном недоедании, вовсе не способствовало терпимости и спокойствию.

Государь Альфред слишком поздно понял, какой опасностью было чревато подобное положение дел. Теперь он горько корил себя за то, что когда-то поддерживал Дерека. Он ясно видел: Дерек Хранитель Венца был на грани помешательства. Стремление к власти пожирало его рассудок день ото дня... Увы, государь Альфред уже не властен был что-либо предпринять. Рыцарство до того окостенело, что - в прямом согласии с требованиями Меры - на разжалование Дерека Совету понадобились бы многие месяцы.

Известие о полном оправдании Стурма стлало искрой, упавшей в сухие дрова. Как и предвидел Гунтар, честолюбивым устремлениям Дерека был положен конец. Но мог ли Гунтар знать, что тем самым будет положен конец и его здравомыслию... В то утро, когда отбушевала буря, глаза стражей, бдительно следивших за вражеской армией, нет-нет да и обращались вниз, во двор крепости. В бледном свете, струившемся с серого неба, холодно поблескивали доспехи Соламнийских Рыцарей, собравшихся для торжественной церемонии Посвящения. В вышине над их головами гербовые флаги Рыцарства безжизненно обвисли в холодном, неподвижном воздухе; казалось, их сковало морозом. Потом чисто и звонко, так, что кровь быстрее побежала по жилам, пропела боевая труба. Услышав этот зов. Рыцари горделиво вскинули головы и вышли во двор. Посередине площадки, в окружении свиты, уже стоял государь Альфред.

Облаченный в боевые доспехи и алый плащ, спадавший с одетых сталью плеч, он держал в руках древний меч в видавших виды, потрепанных ножнах. Ножны были украшены изображениями Зимородка, Короны и Розы - исконных символов Рыцарства. Вот Альфред поднял голову, с надеждой оглядывая собравшихся... И вновь опустил глаза, покачав головой.

Сбывались его худшие опасения. Он-то, старый дурак, тешился надеждой, что нынешняя церемония, быть может, сплотит рассорившихся рыцарей. Эффект, увы, оказался прямо противоположным. В Священном Кругу зияли прорехи, на которые с беспокойством поглядывали собравшиеся. Дерек и его сторонники -все как один отсутствовали.

Вновь пропела труба, и воцарилась глубокая тишина. Из Часовни Верховного Жреца вышел Стурм Светлый Меч, одетый в белую рубаху до пят. Минувшую ночь, как предписывала Мера, он провел в размышлении и уединенных молитвах.

Почетный Эскорт, сопровождавший его, выглядел весьма необычно. Впереди Стурма выступала молодая эльфийка, чья редкая красота, казалось, озаряла унылый день. Рядом с нею шел старый гном, седовласый и седобородый. А подле гнома шел кендер в ярко-голубых штанах и мохнатой безрукавке.

Рыцари разомкнули круг, пропуская Стурма и его спутников. Подойдя, они остановились перед государем Альфредом. Лорана, державшая в руках шлем, встала справа. Флинт, несший щит, - слева. Замешкавшийся Тассельхоф получил от гнома тычок в ребра и поспешил вперед, держа рыцарские шпоры. Стурм склонил голову. Длинные волосы, уже испятнанные сединой - хотя было ему только-только за тридцать, - падали на плечи. Он вознес беззвучную молитву, а потом, по знаку государя Альфреда, благоговейно преклонил колени.

- Стурм Светлый Меч! - торжественно провозгласил государь Альфред и развернул лист бумаги. - Заслушав свидетельство Лоранталасы, принцессы Правящего Дома Квалинести, а также свидетельство Флинта Огненного Горна, гнома холмов из Утехи, Совет Рыцарства признал выдвинутые против тебя обвинения несостоятельными. А посему, в ознаменование деяний, подтвержденных вышеуказанными свидетельствами, решением оного Совета ты объявляешься отныне Соламнийским Рыцарем... - Тут государь Альфред посмотрел на коленопреклоненного рыцаря, и голос его невольно смягчился: по щекам Стурма катились неудержимые слезы. - Ты провел ночь в молитвах, -тихо продолжал государь Альфред. - Считаешь ли ты, Стурм Светлый Меч, себя достойным сей великой чести?

- Нет, господин мой, - следуя древнему ритуалу, ответствовал Стурм. -Я могу лишь смиренно принять ее и поклясться, что положу свою жизнь на то, чтобы стать достойным... - Он поднял глаза к небу: - И да поможет мне Паладайн... В жизни государя Альфреда это была далеко не первая подобная церемония, но такого напряжения духа он не припоминал.

- Эх, был бы тут Танис... - пробурчал Флинт, обращаясь к Лоране. Та лишь коротко кивнула в ответ.

Она была одета в доспех, изготовленный в Палантасе по приказу государя Гунтара специально для нее. Волосы цвета льющегося меда волной ниспадали из-под серебристого шлема. Сложная золотая вязь покрывала нагрудник. Мягкая юбка из черной кожи, снабженная сбоку разрезом для удобства движения, касалась носков сапог. На бледном лице застыло суровое выражение. Правду сказать, ее положение в Палантасе, да и здесь, тому способствовало.

Она могла бы сразу вернуться на Санкрист. Более того: ей было приказано отбыть туда. Государь Гунтар получил от государя Альфреда тайное письмо, сообщавшее об отчаянном положении, в котором оказались Рыцари: в ответном письме Гунтар велел Лоране немедля вернуться.

Тем не менее, она решила остаться - по крайней мере, на время. Жители Палантаса приняли ее со всей любезностью. Как-никак, она была принцессой и к тому же совершенно очаровала их своей красотой. Они живейшим образом заинтересовались привезенными ею Копьями и попросили одно себе, желая выставить его в музее. Но когда Лорана заговаривала с ними о вражеских армиях и о войне, они лишь улыбались и пожимали плечами.

А потом прибыл гонец, от которого Лорана проведала о положении дел в Башне Верховного Жреца. Рыцари томились в осаде, а в поле перед ними ожидала чего-то многотысячная армия Повелителей. И Лорана решила отвезти туда Копья. Кто, кроме нее, мог доставить их в Башню и научить воинов обращению с чудо-оружием?

И распоряжение государя Гунтара - немедленно плыть на Санкрист - так и осталось невыполненным.

Поездка из Палантаса в Башню оказалась сущим кошмаром. Лорана выехала из города с двумя фургонами, вместившими убогие съестные припасы и бесценные Копья. Один из фургонов намертво застрял в сугробах всего в нескольких милях от города. Пришлось перекладывать добро во второй фургон и в переметные сумы рыцарей, сопровождавших обоз. Потом вторая повозка тоже застряла. Несколько раз ее откапывали из снега, но потом и ее пришлось бросить. Навьючив поклажу на лошадей, Лорана, Флинт, Тас и рыцари оставшуюся часть пути шагали пешком.

Они успели как раз вовремя: было очевидно, что после вчерашней метели из города к ним не пробьется уже никто, даже если и захочет. Дорога в Палантас сделалась непроходимой.

Было очевидно и другое: как ни урезай и без того тощий паек, еды в Башне оставалось всего на несколько дней. Драконидские же армии, казалось, готовы были безбедно прождать весь остаток зимы.

Копья, снятые с измученных лошадей, по приказу Дерека были сложены во дворе. Кое-кто из рыцарей оглядел их с любопытством... После чего о них попросту позабыли. Копья казались тяжеловесными и неуклюжими. Какой от них может быть прок?

Когда Лорана робко предложила обучить воинов обращению с ними, Дерек уничтожил ее презрительным фырканьем. Государь Альфред безучастно смотрел в окно, разглядывая костры вражеского лагеря, дымившие на горизонте. Лорана повернулась к Стурму... И увидела, что ее худшие опасения готовы были сбыться.

- Лорана, - сказал Стурм, грея в своей ладони ее холодную руку. -Мало похоже, что Повелитель вообще удостоит нас налета драконов. Если нам не удастся пополнить припасы, в Башне и так скоро останутся одни мертвецы. И Копья остались лежать во дворе, никому не нужные, позабытые, и белый снег засыпал светлое серебро.

11. ЛЮБОПЫТСТВО КЕНДЕРА. РЫЦАРИ ДАЮТ БОЙ

Вечером того же дня Стурм и Флинт прохаживались по бастионам, предаваясь воспоминаниям.

- Только представь себе этот колодец в самом сердце Изваяния - целый колодец сверкающего серебра! - с восторгом и благоговением рассказывал Флинт. - Из этого-то серебра Терос и выковал Копья.

- Как бы я хотел взглянуть на Усыпальницу Хумы... - тихо проговорил Стурм. Положив руку на древние камни стены, смотрел он на далекие огни неприятельского лагеря. Пламя факела, горевшего неподалеку, освещало его худое лицо.

- А что, и взглянешь, - сказал гном. - Вот разберемся с этим делом и вместе съездим туда. Тас и карту нарисовал, правда, толку с нее... И гном заворчал, нелицеприятно высказываясь о кендерах вообще и о Тасе в частности, в то же время с беспокойством приглядываясь к старому другу. Лицо рыцаря было задумчиво и печально, вполне в характере Стурма. Было, однако, и нечто новое: спокойствие, происходившее, впрочем, не от безмятежности, но от отчаяния.

- Обязательно съездим, и обязательно все вместе, - продолжал гном. -Мы двое, Танис, потом Тас - куда ж без него, - ну и Рейстлин с Карамоном, конечно. Отродясь не думал, что когда-нибудь соскучусь по этому шкильдяю, а вот поди ж ты... Да, слушай, ведь он нам тут весьма пригодился бы. А Карамон? Воображаешь, что с ним было бы - при наших-то разносолах?..

Стурм рассеянно улыбнулся: мысли его витали где-то далеко. Когда он открыл рот, стало ясно, что он не слышал ни единого слова, произнесенного гномом.

- Флинт, - проговорил он вполголоса. - Если выдастся хотя бы день оттепели, завалы на дороге растают. Обещай мне, что сразу заберешь Лорану, Таса - и уедешь. Обещай!

- По мне, нам бы всем не помешало убраться отсюда подобру-поздорову! огрызнулся гном. - Заставь рыцарей отойти обратно в Палантас. Спорю на что угодно, этот город можно будет отстоять хоть от драконов. Все здания там каменные, отличной работы... Не то что тут! - И гном обвел презрительным взглядом Башню, выстроенную людьми. - Палантас можно было бы легко защитить!

Но Стурм покачал головой:

- Горожане не захотят. Флинт. Они слишком любят свой город и сделают все, чтобы обойтись без драки - не то мы, чего доброго, где-нибудь что-нибудь поцарапаем. Нет, дружище, придется нам принимать бой здесь!

- Пропадете! - стоял на своем Флинт.

- Совершенно не обязательно, - сказал Стурм. - Нам бы только продержаться до подвоза припасов. Воинов в Башне достаточно... Думаешь, почему Повелитель не нападает?

- Есть и другой способ, - прозвучал чей-то голос.

Стурм и Флинт одновременно обернулись. Факел озарял изможденные черты человека, при виде которого лицо Стурма окаменело.

- Каков же этот способ, государь Дерек? - спросил он с подчеркнутой учтивостью.

- Вы с Гунтаром воображаете, что победили меня, - Дерек пропустил его вопрос мимо ушей. Он говорил негромко, но голос дрожал от ярости. - Рано вздумали радоваться! Одно героическое деяние - и Рыцарство у меня вот где! Рука Дерека в блестящей кольчужной перчатке сжалась в кулак. - И вам с Гунтаром - конец!

Взмах кулака подкрепил эти слова.

- Мне-то казалось, мы воюем с драконидами, - сказал Стурм.

- Меня тошнит от твоей болтовни! - зарычал Дерек. - Хоть бы ты подавился своим рыцарством. Светлый Меч! Ты, должно быть, немало за него выложил. Что ты пообещал эльфийке за ее ложь? Замужество, небось? Прикрыть грех?

- Мера запрещает мне поединок с тобой, - сказал Стурм. - Но и слушать, как ты оскорбляешь женщину, столь же добродетельную, сколь бесстрашную, я не намерен!

И он повернулся, чтобы уйти.

- Нет, постой!.. - выкрикнул Дерек. Прыгнув вперед, он схватил Стурма за плечо и рванул назад. Стурм крутанулся к нему, опуская руку на меч. Дерек тоже потянулся к оружию; казалось, еще миг - и Мера будет забыта. Флинт успел вмешаться и удержать друга. Стурм тяжело перевел дух и убрал руку с рукояти меча.

- Говори, Дерек, о чем собирался! - голос его готов был сорваться.

- Я говорю, что тебе конец. Светлый Меч. Утром я выведу Рыцарей в поле. Хватит отсиживаться в каменном мешке! Завтра к вечеру мое имя станет легендой!

Флинт встревоженно посмотрел на Стурма: от лица рыцаря отхлынула вся кровь.

- Дерек, ты сошел с ума, - тихо выговорил Стурм. - Их там тысячи! Они же от вас мокрое место оставят!

- На которое ты с удовольствием полюбовался бы, верно? - хмыкнул Дерек насмешливо. - Будь готов выступить на рассвете, Светлый Меч!

Тем временем Тассельхоф - продрогший, голодный и полумертвый от скуки пришел к выводу, что лучший способ хотя бы на время позабыть о сосущей пустоте в желудке - это исследовать крепость. Уж верно, думалось Тасу, здесь полным-полно тайников с самыми замечательными вещичками. И уж во всяком случае, здание это - самое странное из всех, какие он вообще видел! Башня Верховного Жреца высилась на скалах на западном склоне перевала Западные Врата, единственного более-менее проходимого каньона, пересекавшего хребет Хаббакук, который отделял Восточную Соламнию от Палантаса. Повелителю Драконов было отлично известно, что всякий, вздумавший достичь Палантаса иным путем, должен был либо пропутешествовать многие сотни миль в обход гор, либо пересечь пустыню, либо сесть на корабль. Корабль же, достигший Врат Паладайна, был бы с легкостью расстрелян из катапульт, сработанных гномами и способных метать огонь. Башня Верховного Жреца была выстроена в Век Силы. Флинт был отличным знатоком архитектуры той эпохи - еще бы, ведь большинство тогдашних строений было возведено его соплеменниками. Но Башню задумывали и строили не они. Флинт не уставал задаваться вопросом, кем вообще мог быть тот неведомый зодчий. Явствовало одно: свои чертежи он рисовал то ли с похмелья, то ли вовсе в припадке безумия.

Подножие Башни окружал восьмиугольник внешней стены с башенкой на каждом углу. Внутренняя стена также имела форму восьмиугольника, служившего фундаментом великому множеству башенок и контрфорсов, вздымавшихся все выше и выше; венчала их собственно Башня.

Устройство крепости, таким образом, было самым обычным. Что поражало гнома, так это полное отсутствие внутренних защитных рубежей. К тому же внешнюю стену прорезали не одни, а целых трое ворот - что было глупостью поистине вопиющей, особенно если учесть, сколько народу требовалось для их обороны. Каждая пара стальных створок раскрывалась в узкий двор, в дальнем конце которого красовалась опускная решетка, за которой начинался просторный коридор. И, - хоть плачь, хоть смейся, - три коридора сходились в самом сердце Башни!..

- Еще бы табличку повесили для врагов - "приходите чаек пить", -возмущался гном. - Может, и есть более дурацкий способ строить крепости, но лично я не видал!

Изначально Башня охраняла перевал, а не запирала его. Позже палантасцы выстроили дополнительные сооружения, перегородившие проход. В них-то, а не в самой Башне, и жили теперь рыцари и пехота.

В Башню не входила ни одна живая душа. Для Рыцарей она была свята, а посему - неприкосновенна. Лишь Верховный Жрец имел право входить в нес, а поскольку таковой отсутствовал, рыцари готовы были до единого полечь на стенах, но войти в священные залы им и в голову не приходило.

А вот Тассельхофу - пришло.

Ненасытное любопытство и голод заставили Таса пуститься в путь по внешней стене. Рыцари, стоявшие на страже, провожали его беспокойными взглядами, придерживая одной рукой меч, другой - кошелек. Но стоило ему проследовать мимо, как воины о нем забывали, и вскоре Тас незамеченным спустился по каменной лестнице в один из внутренних двориков.

Здесь не было ничего, кроме теней. Ни стражи, ни факелов. Широкие ступени вели к опускной решетке. Тас взбежал по ступеням к огромной, зияющей арке и сунул любопытный нос между стальными прутьями. Ничего!

Тас вздохнул. Тьма там, внутри, стояла чернильная - ну прямо что твоя Бездна.

С досады он дернул решетку вверх - в основном по привычке, безо всякой надежды, ибо для того, чтобы поднять ее, требовался добрый десяток рыцарей. Иди Карамон.

Каково же было изумление кендера, когда решетка мерзко заскрипела - и пошла вверх! Тас поспешно вцепился в нее, заставив остановиться. И со страхом оглянулся на бастионы - не слышал ли кто, не мчится ли к нему с топотом весь гарнизон... Но рыцари, похоже, прислушивались только к урчанию своих пустых желудков.

Тас снова занялся решеткой. Между острыми железными зубьями и каменной кладкой образовался небольшой промежуток - небольшой, но вполне достаточный для маленького и юркого кендера. Тас не стал попусту терять время, обдумывая возможные последствия. Распластался на земле - и проскользнул внутрь.

Он стоял посреди длинного и широкого - футов пятьдесят от стены до стены зала. Впереди была все та же непроглядная тьма, но Тас заметил в стенных скобах старые факелы и после нескольких безуспешных попыток допрыгнул до одного из них. Завладев факелом, он зажег его при помощи трутницы Флинта, попавшей неведомыми путями в один из его кошелей.

Теперь гигантский зал был виден во всех подробностях. Он действительно тянулся прямо вперед, к самому центру Башни. Странные колонны, смахивавшие на зубы, тянулись вдоль стен. Заглянув за одну из них, Тас не увидел ничего, кроме непонятно для чего предназначенной ниши. Больше в зале ничего не было. Разочарованный Тас зашагал дальше, надеясь рано или поздно найти что-нибудь интересненькое, и вскоре набрел на вторую решетку - к его вящему разочарованию, уже поднятую. "Все, что слишком просто, обыкновенно не окупает возни", - гласила старая кендерская поговорка. Тас миновал решетку и вышел в другой зал, поуже первого, футов этак в десять шириной. Те же странные зубчатые колонны стояли вдоль его стен.

Нет, зачем все же строить крепость, войти в которую - раз плюнуть, недоумевал Тас. Наружная стена была куда как внушительна, но, одолев ее, пятерка пьяных гномов вполне справилась бы со всем остальным... Тас посмотрел вверх. Ого! Потолок находился на высоте не менее тридцати футов! Для чего, спрашивается?

Может, рыцари тех времен были настоящими великанами, размышлял Тас, обходя зал кругом, заглядывая в раскрытые двери и пустые углы... В дальнем конце зала его ждала третья решетка. Она заметно отличалась от двух предыдущих и была столь же необычна, как и сама Башня. Она состояла из двух половин, сходившихся посередине! Но самое забавное, что как раз посередине была прорезана изрядная дырка!..

Проникнув в нее, Тас попал в комнату еще меньших размеров. В противоположной стене виднелись здоровенные двустворчатые стальные двери. Толкнув их на всякий случай, он с некоторым удивлением убедился, что они были заперты. А что же тогда решетки?.. Впрочем, они ничего не защищали... Ладно, по крайней мере здесь было кое-что, способное отвлечь его от мук голода. Забравшись на каменную скамью, Тас вставил факел в стенную скобу и принялся перетряхивать свои кошели. Наконец в руках у него оказался набор отмычек необходимая принадлежность кендера, свято чтившего древнюю мудрость своего племени: "Замок в двери оскорбляет ее, ибо попирает самое ее предназначение".

Тас живо выбрал подходящую отмычку и приступил к делу. Замок оказался проще некуда. Легкий щелчок - и Тас удовлетворенно спрятал свои инструменты, а дверь отошла вовнутрь. Кендер постоял некоторое время, прислушиваясь. Нет, ничего не слышно. Он заглянул через порог: темно, хоть глаз выколи. Вновь забравшись на скамейку, он взял факел и осторожно миновал стальную дверь.

Держа факел высоко над головой, обозревал он исполинскую круглую комнату... И в который уже раз у него вырвался вздох. Здесь тоже не оказалось ничего, если не считать заросшего слоями пыли предмета, напоминавшего фонтан и расположенного как раз посередине.

Идти дальше было некуда: в закругленной стене виднелись еще две двери вроде той, в которую он только что вошел. Они явно вели в коридоры, во всем подобные недавно обследованному. Вот оно, сердце Башни. Священное место. Вот ради чего городился весь огород.

Пусто!

Тас побродил немного туда-сюда, светя себе факелом. И собрался уже уходить, но напоследок решил все-таки обследовать странный "фонтан" посередине.

Подойдя поближе, он увидел, что это был далеко не фонтан. Вековые напластования пыли мешали рассмотреть его как следует. Видно было только то, что предмет этот примерно с самого кендера ростом, то есть высотой фута в четыре. Круглое навершие покоилось на изящном треножнике.

Со всех сторон осмотрев непонятную штуковину, Тас набрал полную грудь воздуху - и дунул что было сил. Пыль взвилась тучей: Тас с трудом прочихался, едва не выронив факел. Когда пыль осела, он смог наконец рассмотреть свою находку как следует... И сердце заколотилось у горла.

- Ох, только не это!.. - простонал Тас. Сунув руку в кошель, он вытащил носовой платочек и протер шар. Остаток пыли легко стерся, и последние сомнения были рассеяны. - Проклятие! - выругался он в отчаянии. - Ну и что прикажите с этим делать?..

Багровое рассветное солнце тускло светило сквозь дым, висевший над лагерем драконидов. Во дворе Башни Верховного Жреца еще лежали густые тени, но подготовка к сражению уже началась. Сотня рыцарей застегивала доспехи, надевала щиты, поправляла подпруги, садилась на коней. Тысяча пеших воинов сновала взад-вперед, ища свое место в строю.

Стурм, Лорана и государь Альфред стояли на ступенях, глядя, как государь Дерек выезжает во двор, смеясь и пошучивая со своими людьми. Он был великолепен в сверкающих латах, украшенных изображением розы. Воины его были в приподнятом настроении: близость битвы гнала прочь неотвязные мысли о еде.

- Ты должен остановить их, государь Альфред, - тихо сказал Стурм.

- Если бы я мог!.. - отозвался тот, натягивая перчатки. На осунувшемся лице лежала печать обреченности. Разбуженный Стурмом посреди ночи, он так больше и не заснул. - Согласно Мере, он волен решать сам... Он только что пытался спорить с Дереком, убеждая его повременить хотя бы несколько дней: ветер уже изменил направление, с севера отчетливо тянуло теплом... Все напрасно, Дерек был непреклонен. Он выедет за ворота и даст бой драконидам. Вопиющая разница в численности вызывала у него лишь презрительный смех С каких это пор паршивого гоблина стали приравнивать к Соламнийскому Рыцарю? Сто лет назад, когда гоблины и людоеды пытались штурмовать Вингаардскую Башню, их было не менее полусотни на каждого Рыцаря. И что же? Рыцари с легкостью одолели!

- Здесь дракониды, - предупреждал его Стурм. - Это тебе не гоблины. Они умны и искусны в бою. Среди них есть маги, да и вооружены они лучшим на всем Кринне оружием. Даже мертвые, они способны убивать... Дерек оборвал его на полуслове:

- Думаю, мы как-нибудь справимся, Светлый Меч. Буди-ка лучше своих людей...

- Я никуда не поеду, - ровным голосом отвечал Стурм. - И людям своим приказывать ничего не стану.

Побелевший от бешенства Дерек на какое-то время утратил дар речи. Государь Альфред испытал легкое потрясение.

- Стурм, - проговорил он. - Ты соображаешь, что делаешь?

- Да, господин мой, - сказал Стурм - Я знаю одно: мы - единственная сила, стоящая между драконидами и Палантасом. Если Башня обезлюдеет... Словом, мои воины останутся здесь.

- Неподчинение приказу! - грудь Дерека тяжело вздымалась. - Ты свидетель, государь Альфред. На сей раз он поплатится головой!

И Дерек зашагал прочь. Государь Альфред угрюмо последовал за ним, и Стурм остался один.

В конце концов Стурм предоставил своим воинам выбор. Они могли остаться с ним, притом не подвергаясь опасности наказания: в этом случае они всего лишь исполняли приказ непосредственного начальника. Кто хотел, мог присоединиться к Дереку.

- Такой же выбор, - сказал Стурм, - предложил своим воинам и Винас Соламн, когда Рыцари взбунтовались против растленного императора Эргота. Напоминание о легенде едва ли было необходимо, ее и так каждый знал с детства. И, как во времена Соламна, большинство решило остаться с человеком, снискавшим уважение и любовь подчиненных.

Хмуро стояли они, провожая товарищей и друзей, готовых выехать за ворота. Итак, произошел открытый раскол, подобного которому не было за всю многовековую историю Рыцарства...

- Может, все-таки передумаешь? - спросил государь Альфред Стурма, подошедшего подержать ему стремя. - Дерек прав: драконидам далеко до рыцарской выучки. Весьма вероятно, мы рассеем их, почти не вынимая мечей...

- Я буду молиться за то, чтобы так оно и сбылось, господин мой, -отвечал Стурм.

Альфред с грустью посмотрел на него.

- Если это сбудется. Светлый Меч, Дерек добьется твоего осуждения и казни. И на сей раз даже Гунтар ничего поделать не сможет.

- Я бы с радостью положил свою жизнь, господин мой, - сказал Стурм, чтобы только не произошло того, чего я опасаюсь.

- Проклятье! - не выдержал государь Альфред. - Неужели ты надеешься удержать Башню, если мы будем разбиты? Да ты со своим жалким воинством ее и от овражных гномов не отстоишь! Дороги откроются, говоришь? Как будто ты продержишься до тех пор, когда Палантас соизволит прислать подкрепление... По крайней мере, мы дадим палантасцам время уйти, если... Но в это время государь Дерек Хранитель Венца направил к ним боевого коня. Он вскинул руку, призывая к молчанию. Глаза его зло блестели в прорезях шлема.

- Согласно Мере, Стурм Светлый Меч, - начал он официально, - я обвиняю тебя в заговоре с целью...

- Да пошел ты в Бездну со своей Мерой! - терпению Стурма настал-таки конец. - Во что она нас превратила? В завистников и безумцев! Даже наш народ, соламнийцы, затевает переговоры с врагом, только бы не иметь с нами дела! Мера изжила себя!

При этих словах во дворе воцарилась могильная тишина. Лишь цокала подкова лошади, беспокойно рывшей копытом, да звякала амуниция воинов, ерзавших в седлах.

- Молись же, чтобы я погиб, Стурм Светлый Меч, - тихо произнес Дерек. Или, клянусь Богами, я сам перережу тебе горло на плахе!

И, не прибавив более ни слова, он развернул коня и галопом поскакал в голову колонны.

- Раскрывайте ворота!

Утреннее солнце выбралось из облаков дыма в ясную синеву Ветер дул с севера, развевая флаги, трепетавшие над верхушкой Башни. Блистали доспехи. Раздался грохот мечей, ударивших в щиты, пропела труба. Люди бросились разводить тяжелые створки ворот.

Дерек поднял над головой меч и, прокричав звенящим голосом рыцарское приветствие врагу, во весь опор помчался вперед. Рыцари, следовавшие за ним, эхом отозвались на его клич и вырвались в чистое поле, то самое, где некогда одержал славную победу великий Хума.

Вот, тяжело печатая шаг по каменной мостовой, двинулась за рыцарями пехота. Государь Альфред, казалось, хотел что-то сказать Стурму и молодым воинам, оставшимся во дворе... Но ничего не сказал и, отвернувшись, дал шпоры коню.

Ворота закрылись. Лег в проушины тяжелый запирающий брус. Воины из отряда Стурма бегом поспешили на бастионы.

Стурм молча стоял посреди двора, исхудалое лицо его было непроницаемо... Юный красавец, оставленный командовать армией в отсутствие Темной Госпожи, как раз собирался завтракать, встречая еще один скучный день... И тут в лагерь во весь опор ворвался конный разведчик.

Полководец Бакарис негодующим взглядом следил за его приближением. Всадник несся через лагерь сумасшедшим галопом: разлетались опрокинутые котелки, гоблины едва поспевали уворачиваться из-под копыт. Дракониды вскакивали на ноги, нещадно ругаясь и грозя вслед кулаками... Разведчик не обращал на них никакого внимания.

- Повелитель! - крикнул он, соскакивая с седла перед шатром. - Я должен видеть Повелителя!

- Госпожа уехала, - сказал помощник командующего.

- Я за нее, - рявкнул Бакарис. - В чем дело?

Разведчик быстро огляделся, не желая допустить оплошности. Ни грозной Госпожи, ни громадного синего дракона в самом деле не было видно.

- Рыцари выехали на битву! - объявил он.

- Что? - у полководца слегка отвисла челюсть. - Ты уверен?

- Да! - от волнения разведчик едва мог говорить внятно. - Сам видел! Сотни конных! Мечи, дротики... Тысячи пеших...

- Она все предвидела! - Бакарис восхищенно выругался про себя. - Эти дурни сделали-таки ошибку!

Кликнув слуг, он поспешил обратно в шатер.

- Трубите тревогу, - отдавал он приказания. - И чтоб через пять минут здесь были все командиры. - Трясущимися от возбуждения руками застегивал он пряжки доспехов. - Сейчас же послать крылана в Устричный с донесением Повелителю!

Прислужники-гоблины ринулись в разные стороны. Скоро по всему лагерю заревели рога. Полководец бросил последний торопливый взгляд на карту, разложенную на столе, и вышел наружу: там уже собирались офицеры.

"Какая жалость! - думал он на ходу. - Битва, небось, успеет кончиться к тому времени, когда ее известят. Она так хотела лично присутствовать при падении Башни Верховного Жреца. Но, как бы то ни было, - добавил он себе в утешение, - может, уже завтра мы будем спать в Палантасе - я и она... Я и она..."

12. СМЕРТЬ НА РАВНИНАХ. ОТКРЫТИЕ ТАССЕЛЬХОФА

Солнце поднималось все выше. Рыцари стояли на бастионах, до рези в глазах вглядываясь в снежную даль. Они видели только, как наползала живая черная туча, готовая поглотить узкий, сверкающий серебряный клин... И вот противники встретились. Рыцари напрягали зрение, но тщетно: откуда-то наползла серая пелена тумана. Издали доносился запах горячего железа. Туман сгущался, почти полностью затмевая солнечный свет.

Казалось, Башня одиноко плыла сквозь море тумана. Серая мгла заглушала даже звуки: сначала еще был слышен стук оружия и крики умирающих, но потом воцарилась тишина.

Давно миновал полдень. Лорана, беспокойно ходившая из угла в угол своей полутемной комнаты, зажгла свечи; фитильки шипели и трещали, неохотно разгораясь в сыром воздухе. Кендер сидел у нее, а в башенное окно виднелись силуэты Стурма и Флинта, стоявших на стене.

Слуга принес Лоране кусочек подгнившего хлеба и ломтик вяленого мяса весь ее дневной рацион. Обеденное время, сообразила она. Всего лишь!.. Потом ее внимание привлекло какое-то движение снаружи. Она увидела, как к Стурму подошел человек в заляпанном грязью кожаном одеянии. Посыльный, подумала Лорана и принялась поспешно надевать латы.

- Пойдем? - спросила она Таса, запоздало подметив, что кендер вел себя прямо-таки пугающе тихо. - Там гонец из Палантаса!

- Догадываюсь, - сказал Тас безо всякого интереса.

Лорана нахмурилась: неужели он настолько ослабел с голодухи?.. Тас перехватил ее озабоченный взгляд и покачал головой.

- Со мной все в порядке, - пробормотал он. - Просто... Этот дурацкий туман... Лорана тотчас позабыла про него, сбегая вниз по ступенькам.

- Какие новости? - спросила она Стурма, все еще пытавшегося разглядеть битву. - Я видела гонца...

- Ах да, - он устало улыбнулся. - Новости вообще-то неплохие. Дорога на Палантас открыта. Снег стаял, так что можно проехать. Я держу наготове всадника, который доставит весточку в Палантас, если мы будем раз... -Осекшись, он заставил себя поглубже вздохнуть. - Короче, я хочу, чтобы ты отправилась вместе с ним.

Лорана примерно этого и ждала; достойный ответ был давно заготовлен. А вот пришло время - и она так и не смогла его произнести. Казалось, самый воздух наполнял горечью рот... Я попросту насмерть перепугана, сказала она себе. Я очень, очень хочу обратно в Палантас. Подальше от этого страшного места, где в потемках прячется смерть... Она крепко стиснула кулак и ударила им по камню, собирая остатки мужества.

- Я останусь здесь, Стурм, - сказала она. Помолчала, чтобы справиться с голосом и не дать ему дрогнуть, и продолжала: - Я знаю, что ты собираешься мне сказать, так что лучше послушай сначала меня. У тебя каждый боец на счету, особенно умелый и опытный. А чего стою я, тебе самому отлично известно.

Стурм кивнул: она говорила сущую правду. Во всяком случае, лучше ее из лука стреляли немногие, да и с мечом она управлялась отменно. И она бывала в боях - в отличие, между прочим, от иных юных рыцарей под его началом. Тем не менее Стурм был твердо намерен отослать ее прочь.

- И потом, - сказала она, - только я обучена обращению с Копьями...

- Флинт тоже учился, - негромко перебил Стурм.

Лорана обратила на гнома пронизывающий взор Флинт, безмерно уважавший и любивший обоих, мучительно покраснел и откашлялся, прочищая горло.

- Верно, учился, - пробормотал он хрипло. - Но... Э-э... Видишь ли, Стурм... Как бы это выразиться... Ну... В общем, я и в самом деле малость не вышел ростом для таких дел!

Лорана метнула на Стурма торжествующий взгляд, но тот ответил спокойно:

- Покамест никаких признаков драконов не было видно. Они улетели на юг биться за Телгаард.

- Но ты и сам склоняешься к мысли, что рано или поздно они будут здесь! парировала Лорана.

- Возможно, - неохотно согласился Стурм.

- Врать ты не умеешь, так что лучше не пробуй, - сказала Лорана. - Я остаюсь. Танис на моем месте тоже так поступил бы...

- Проклятье, Лорана! - Стурм покрылся красными пятнами. - Да живи ты своей собственной жизнью! Ты-то ведь не Танис! И я не Танис! Его с нами нет! - И рыцарь отвернулся. - Его с нами нет, - повторил он с горечью. Флинт вздохнул, опечаленно глядя на Лорану, Никто из них не обратил внимания на Тассельхофа, с самым несчастным видом притулившегося в уголке. Лорана подошла к Стурму и обняла его.

- Я знаю, что вы с Танисом значите друг для друга, - сказала она. - Я и не пытаюсь занять его место подле тебя. Я просто пытаюсь помочь тебе, чем могу. И незачем обращаться со мной иначе, чем с любым из твоих рыцарей...

- Знаю, Лорана, - Стурм привлек ее к себе. - Прости, что я так на тебя рявкнул. - Он вздохнул. - И ты прекрасно знаешь, почему я все-таки должен тебя отослать. Если с тобой что-нибудь случится, Танис мне никогда этого не простит.

- Простит, - тихо ответила Лорана. - Простит и поймет. Однажды он сказал мне: приходит время жертвовать жизнью во имя того, что для тебя значит больше самой жизни. Понимаешь, Стурм? Если я уеду и брошу своих друзей, он скажет: да, да, конечно, так и надо было поступить. Но в глубине души он осудит меня. Ведь сам он никогда бы этого не сделал. А кроме того, - тут она улыбнулась, даже не будь на свете никакого Таниса, я бы все равно вас не бросила.

И Стурм, заглянув ей в глаза, понял, что дальнейшие уговоры бесполезны. Тогда он молча прижал ее к себе, а другой рукой обхватил за плечи Флинта. Тассельхоф вскочил на ноги и, давясь рыданиями, бросился к ним.

Они смотрели на него, не понимая, в чем дело.

- Что такое, Тас?.. - встревоженно спросила Лорана.

- Это все я виноват!.. Я уже расколошматил одно!.. У меня что теперь, должность такая - бродить по белу свету и разбивать эти штуки?..

- Ну-ка успокойся! - суровый голос Стурма оборвал нечленораздельный поток его стенаний. Взяв кендера за плечи, рыцарь крепко встряхнул его: -О каких "штуках" ты говоришь?

- Я еще одну нашел, - всхлипывал Тас. - Там, внизу, в большой пустой комнате...

- Да говори толком, безмозглый! - вышел из себя Флинт. - Еще одно -что?

- Еще одно Око Дракона!.. - безутешно зарыдал Тас.

Следом за туманом к Башне подползла ночь. Рыцари зажгли факелы, и отсветы пламени населили тьму призраками. Стража не покидала стен, надеясь что-нибудь увидеть или услышать... Хотя бы что-нибудь!

Они ждали победных кликов товарищей - либо рева вражеских рогов. Но ближе к полуночи послышалось всего лишь негромкое звяканье сбруи и фырканье лошадей, приближавшихся к крепости.

Бросившись к парапетам, рыцари посветили факелами вниз... Перестук копыт сделался медленнее, потом лошади остановились.

Стурм вышел на стену над воротами.

- Кто едет к Башне Верховного Жреца? - спросил он громко.

Одинокий факел разгорелся внизу. Лорана пристально вгляделась в туманную тьму... И колени у нее подломились. Она схватилась за каменную балюстраду, чтобы не упасть. Кто-то из рыцарей вскрикнул от ужаса. Всадник, державший в руке факел, был одет в сверкающие латы офицера армии Повелителей. Это был красивый блондин с безжалостным и жестоким лицом. Он вел за собой вьючную лошадь, через седло которой были небрежно перекинуты два искалеченных, окровавленных тела, одно из них - обезглавленное.

- Я привез вам обратно ваших полководцев, - глумливо выкрикнул блондин. Один, как нетрудно видеть, вполне мертв. Другой, кажется, еще жив. По крайней мере, был жив, когда я выезжал. Надеюсь, впрочем, что он еще не подох и сумеет правдиво поведать вам о маленькой заварушке, случившейся между нами сегодня. Честно говоря, я бы не рискнул назвать это битвой... Факел ярко освещал его. Спрыгнув с седла, он принялся свободной рукой отвязывать притороченные к лошади тела. Потом снова посмотрел вверх:

- Да, вы, пожалуй, можете меня застрелить. Я отличная мишень - даже в этом тумане. Но ведь не станете, а? Вы же у нас Соламнийские Рыцари. Ваша честь есть ваша жизнь. Как это вы выстрелите в безоружного врага, привезшего вам трупы ваших вождей... Он дернул веревки, и обезглавленное тело съехало наземь. Офицер стащил с лошади второе тело, потом бросил факел в снег рядом с ним. Факел зашипел и погас. Стало темно.

- Там, в поле, валяется несметное количество вашей чести, которая жизнь, крикнул он насмешливо. Рыцари слышали, как поскрипывала кожа, как звякали латы: офицер усаживался в седло. - Даю вам остаток ночи на размышление, и чтобы на рассвете флаг был спущен. Повелитель Драконов будет милосерден... Внезапно пропела спущенная тетива, потом раздался звук, с каким стрела втыкается в тело, и следом - яростная ругань из-под стены. Рыцари изумленно обернулись и увидели одинокого стрелка, с луком в руках стоявшего на стене.

- Я - не Рыцарь! - раздался чистый, звонкий девичий голос. - Я -Лоранталаса, дочь Квалинести. У нас, эльфов, свой кодекс чести, и, как тебе известно, мы отлично видим в темноте. Я могла бы убить тебя, но Предпочла, чтобы ты подольше не смог пользоваться правой рукой. Не удивлюсь, если ты никогда более не поднимешь меча!

- Можешь передать эти слова своему Повелителю. Другого ответа ты от нас не получишь! - хрипло выкрикнул Стурм. - Флаг будет спущен только тогда, когда в крепости останутся одни мертвецы!

- Ну так готовьтесь к смерти, - стискивая зубы от боли, сказал офицер и пустил коня галопом. Топот копыт вскоре затих в отдалении.

- Заберите тела! - приказал Стурм.

Рыцари осторожно приоткрыли ворота. Несколько воинов на всякий случай сразу выбежало наружу - прикрыть тех, кто осторожно поднял тела и унес их вовнутрь. Только тогда, пятясь, отступили они за ворота и вновь заперли их за собой.

Стурм опустился на колени подле обезглавленного тела... Приподняв его руку, он снял с окоченевшего пальца кольцо. Латы рыцаря были ужасно измяты и почернели от крови. Стурм уронил безжизненную руку на снег и скорбно опустил голову.

- Государь Альфред... - пробормотал он еле слышно.

- Господин, - обратился к нему один из юных рыцарей. - Второй - это государь Дерек, и гнусный офицеришка не солгал: он действительно дышит... Поднявшись, Стурм пошел туда, где на холодных камнях распластался Дерек. Лицо рыцаря было белей полотна, но открытые глаза лихорадочно блестели. На губах запеклась кровь, кожа была холодной и влажной. Один из юношей приподнял ему голову и поднес к его губам чашку с водой, но пить Дерек не смог.

Стурм с ужасом увидел, что Дерек прижимал ладонь к животу. Между пальцами сочилась кровь - сочилась непрерывно, но и не настолько быстро, чтобы приблизить милосердный конец.

Узнав Стурма, Дерек жутко улыбнулся и окровавленной пятерней стиснул его руку.

- Победа!.. - прохрипел он. - Они бежали! Мы преследовали их!.. Мы снискали славу... Великую славу! Я буду Великим Магистром!..

Он поперхнулся кровью, хлынувшей изо рта, и поник на руки поддерживавшего его рыцаря. Тот поднял глаза на Стурма, юное лицо озарилось надеждой:

- Может, все так и есть, господин? Вдруг это была хитрость?..

Но стоило ему встретиться со Стурмом глазами, и всякая надежда угасла. Юноша с жалостью посмотрел на Дерека:

- Он, похоже, с ума сошел, господин...

- Он умирает героем, как истинный Рыцарь, - сказал Стурм.

- Победа!.. - прошептал Дерек. Потом его глаза остановились, устремив в туман невидящий взгляд...

- Нет, ни в коем случае не вздумай его разбивать! - сказала Лорана.

- Но Фисбен говорил...

- Знаю я, что он говорил, - нетерпеливо отвечала Лорана. - Оно не злое и не доброе; оно ничто, оно все. - И поежилась: - Весьма в духе Фисбена... Вдвоем с Тасом они стояли у Ока. Оно все так же покоилось на своей подставке в центре круглой комнаты, по-прежнему покрытое слоями пыли, за исключением пятнышка, протертого Тасом, В комнате было темно и удивительно тихо - так тихо, что Тас и Лорана, не сговариваясь, перешли на шепот. Лорана пристально смотрела на Око, и на лбу ее залегла морщинка. Тас смотрел на Лорану, чувствуя себя очень несчастным. И со страхом думал, что, кажется, угадывал ее мысли...

- "Глаза" должны действовать, Тас! - наконец сказала Лорана. -Обязаны! Их ведь создали могущественные маги, люди той же закваски, что и наш Рейстлин, люди, не признававшие поражений и неудач! Если бы только знать, каким образом...

- Я знаю, - прошептал Тас.

- Как! - ахнула Лорана. - Ты знаешь? Но почему же тогда...

- Я... Как бы это сказать... Знать-то знал, но не знал, что знаю, -запинаясь, выговорил Тас. - Это... Просто пришло. Гнош... Ну, тот гном из горы... Он рассказал мне про слова, которые однажды проплыли внутри Ока, там, в тумане. Он не сумел их прочитать, потому что они были написаны на каком-то ужасающе древнем языке...

- На языке магии, скорее всего.

- Ну да, именно так я и подумал и...

- И какой нам от этого толк? Мы их и выговорить-то не сможем. Вот если бы Рейстлин...

- Обойдемся мы и без Рейстлина, - перебил Тас. - Выговорить я их не способен, а вот прочесть - пожалуйста. Я, ты понимаешь, все еще таскаю с собой те очки... Очки Истинного Зрения, это Рейстлин так их назвал. С их помощью я могу читать на любом языке, и даже на языке магии. Думаешь, зря он мне пригрозил, что, если застанет меня над каким-нибудь из этих его свитков, то превратит в сверчка и проглотит живьем...

- Значит, ты думаешь, что сможешь читать... Око?

- Я... Можно попробовать, - завертелся Тас. - Слушай, Лорана, Стурм ведь сказал, что драконов вероятнее всего не будет. Ну так надо ли нам связываться с этим Оком? Фисбен говорил, что лишь самые могущественные маги отваживались...

- Послушай меня, Тассельхоф Непоседа, - тихо сказала Лорана, опускаясь на колени, с тем, чтобы смотреть кендеру прямо в глаза. - Если сюда пришлют хотя бы одного дракона, нам крышка. Думаешь, почему они дали нам время "поразмыслить", а не бросились немедля на штурм? Наверняка они уже послали за драконами. Так что давай не будем терять времени попусту! "Трудный путь и путь легкий, - припомнил Тас слова Фисбена... И опустил голову. - Смерть тех, кого ты любишь. Но мужества у тебя хватит..."

Тас медленно опустил руку в карман мохнатой безрукавки, вытаскивая очки...

13. СОЛНЦЕ ВСТАЕТ, А ТЬМА ОПУСКАЕТСЯ

С наступлением утра туман рассеялся. День занялся ясным и солнечным, воздух же был до того чист и прозрачен, что Стурм видел с крепостной стены укрытые снегом луга своей родины - а родился он неподалеку от Вингаардской Башни. Теперь эти земли были во власти захватчиков.

Первые лучи солнца озарили над бастионами знамя Рыцарства: Зимородок, увенчанный золотой Короной, держал в когтях Меч, украшенный Розой. Древний герб ярко блестел в утреннем свете.

Потом рассветную тишину грубо взорвал нестройный рев рогов. Драконидские армии шли штурмовать Башню.

Молодые рыцари - всего около сотни числом - молча стояли на стенах, глядя, как переползает равнину несметное войско. Двигалось оно с неотвратимостью саранчи, пожирающей все на своем пути.

Предсмертные слова Дерека - "Они бежали!" - поначалу не давали Стурму покоя. С какой стати драконидам было бежать?. Потом он понял. Они применили простую и древнюю, как мир, хитрость, сыграв на тщеславии самих же рыцарей. Отступи перед врагом - не слишком быстро, но чтобы передние ряды изобразили какую следует панику Пусть враг поверит, будто они мечутся в ужасе. Пусть он ринется за ними в погоню, непомерно растянув строй. Тебе останется только замкнуть кольцо и... Тела погибших, втоптанные в багровый от пролитой крови снег, едва виднелись вдали, но Стурм и так видел, что не ошибся. Они пали, тщетно пытаясь перестроиться и дать отпор. Зарубленных некому было похоронить. Стурм невольно подумал - а будет ли кому присмотреть за его собственным телом, когда все кончится... Флинт выглянул в бойницу и проворчал:

- И на том спасибо, что хоть помереть на твердой земле... Стурм улыбнулся и погладил усы. Взгляд его обратился к востоку, туда, где была его родина. Мысль о близкой смерти заставила его подумать о доме - о доме, которого он почти и не знал. О стране, отправившей их с матерью в изгнание... И вот он собирался положить жизнь, защищая эту самую страну. Почему? Почему он не бросил все и не уехал в Палантас?..

Всю свою жизнь он следовал Кодексу и Мере. Эст Суларус от Митас, гласил Кодекс. Моя Честь Есть Моя Жизнь. Только Кодекс ему теперь и оставался. Меры, изжившей себя более не существовало. Окостеневшая, негибкая, она стала для Рыцарей панцирем паче стального. Лишенные помощи, вынужденные драться за выживание, Рыцари цеплялись за Меру, как утопающий за соломинку, не понимая, что она давно превратилась в камень на шее и только тянула на дно.

"А я? - думал Стурм. - Я-то почему не такой?" Впрочем, в глубине души он знал, почему. Ворчливый гном, кендер, маг, полуэльф... Все они научили его видеть мир иными глазами: раскосыми, маленькими... Даже со зрачками в форме песочных часов. Рыцари вроде Дерека воспринимали мир окрашенным в две краски: черную и белую Стурм видел всю радугу, все ее переливы.

- Пора, - сказал он Флинту, и они зашагали вниз по лестнице с высоко вознесенного наблюдательного поста. Отравленные вражеские стрелы уже взвивались над стенами.

Слышались дикие крики, завывали рога, мечи били в щиты. Драконидская армия шла на приступ Башни Верховного жреца.

Солнце поднималось все выше... К вечеру флаг над Башней развевался по-прежнему Башня выстояла.

Но половина ее защитников была мертва.

У живых не было времени закрывать им глаза и прибирать изуродованные предсмертной мукой тела. Живые изо всех сил старались остаться живыми. Ночь принесла временное облегчение; дракониды отступили из-под стен, чтобы передохнуть и дождаться утра.

Стурм ходил туда-сюда по бастионам, едва не валясь с ног от усталости. Он пытался прилечь, но уснуть так и не смог: переутомленные мышцы скручивала судорога, мозг продолжал лихорадочно работать. Вот он и ходил - туда и обратно, туда и обратно - размеренной, неторопливой походкой. Откуда ему было знать, что звук его шагов отгонял ужас прожитого дня от молодых рыцарей, прислушивавшихся к его поступи. Даже те, что скорбно трудились во дворе, отдавая последнюю дань товарищам и друзьям, слышали мерный шаг Стурма, и страх перед завтрашним днем покидал их сердца.

И только самого его некому было утешить и успокоить. Мысли Стурма были мучительны и черны. Поражение, бесславная, бесчестная смерть... И воспоминание о том давнем сне, в котором он видел себя самого изрубленным, разорванным на части толпой отвратительных тварей. Неужели это сбудется, вопрошал он, содрогаясь. Неужели под конец он действительно дрогнет, не сумев побороть страх? Неужели и Кодекс, подобно Мере, изменит ему?..

Шаг. И еще шаг. И еще шаг.

Ну-ка прекрати, зло сказал себе Стурм. Скора свихнешься, как Дерек, мир его праху. Рыцарь крутанулся на каблуке и... Неожиданно увидел перед собою Лорану. Их глаза встретились, и мрачные мысли Стурма улетучились сами собой. Нет, пока жила на свете подобная красота, в мире было место и надежде. Стурм улыбнулся девушке, и она улыбнулась в ответ. И не беда, что улыбка получилась немного вымученной - по крайней мере хоть стерла с ее лица морщины усталости и тревоги...

- Поспала бы, - сказал он ей. - Еле стоишь!

- Думаешь, я не пробовала, - сказала Лорана. - Если бы ты знал, что мне снилось! Руки, вмурованные в хрусталь! Драконы, летящие сквозь каменные залы... Она мотнула головой и в изнеможении села в уголке, куда не доставал пронизывающий ветер.

Стурм посмотрел на Тассельхофа, свернувшегося рядом с эльфийкой. Кендер спал сном праведника. Вид его вызвал у рыцаря невольную улыбку. Командуя боем, он несколько раз оказывался рядом с кендером и знал, что минувший день был для Таса днем немеркнущей славы.

"Представляешь, я еще ни разу не был в осаде!" - с восторгом поведал Тассельхоф Флинту. В следующий миг секира гнома снесла с плеч уродливую голову гоблина. "К твоему сведению, мы все скоро погибнем", - проворчал гном, обтирая с топора черную кровь. "То же самое ты говорил в Кзак Цароте, когда мы разбирались с той черной драконицей, - ответствовал Тас. - А потом в Торбардине, про лодку я уж вовсе молчу..." "Но в этот раз мы точно умрем! взревел выведенный из себя гном. - А тебя я сам лично пристукну!.."

Тем не менее оба были живы - по крайней мере пока. Что-то будет завтра, подумал Стурм и посмотрел на старого гнома. Прислонившись к каменной стене. Флинт обстругивал деревяшку. Вот он поднял голову и спросил:

- Ну и когда они снова начнут?

Стурм вздохнул и окинул взглядом восточный край неба.

- На рассвете, - сказал он. - У нас еще несколько часов.

Гном кивнул.

- Удержаться-то сможем?

Он говорил спокойно, словно о чем-то малозначительном, и рука, державшая нож, была тверда.

- Должны, - сказал Стурм. - Нынче ночью гонец достигнет Палантаса. Если они выступят сразу, то доберутся сюда после двухдневного марша. Значит, мы должны продержаться еще по крайней мере два дня.

- "Если они выступят сразу"! - хмыкнул Флинт.

- Знаю... - тихо сказал Стурм и снова вздохнул. - Уезжай, - обернулся он к Лоране, и девушка, будто выйдя из транса, вновь вернулась к реальности. Езжай в Палантас. Объяснишь им, насколько отчаянно наше положение...

- Это должен был сделать твой гонец, - ответила она устало. - А если он не сможет, то никакие мои слова...

- Лорана, - начал он, но она перебила:

- Нужна я здесь? Есть от меня толк?

- Сама знаешь, что есть, - сказал Стурм. Он не кривил душой: выносливость и мужество эльфийки, не говоря уже о се владении луком, внушали уважение не только ему.

- Значит, я остаюсь, - просто сказала Лорана. И закрыла глаза, кутаясь в одеяло. - Все равно не смогу заснуть, - пожаловалась она. Но прошло несколько минут, и дыхание ее стало тихим и ровным, в точности как у спящего кендера.

Стурм покачал головой, пытаясь проглотить застрявший в горле комок. Он посмотрел на Флинта, их взгляды встретились. Гном вздохнул и снова взялся за свою деревяшку. Оба молча думали об одном и том же. Если дракониды все-таки возьмут Башню, их обоих ждала нелегкая смерть. Но то, что эти твари скорее всего учинят над Лораной, могло присниться разве в дурном сне.

Небо на востоке бледнело, обещая скорый восход, когда рыцарей, пытавшихся задремать, разбудил рев боевых рогов. Воины вскакивали, хватая оружие, и мчались на стены, чтобы выглянуть в поле, еще залитое непроглядной тьмой.

Огни драконидского лагеря едва теплились: никто уже не подбрасывал в них дрова. Вражеская армия пробуждалась, словно громадный и страшный зверь. Рыцари в сотый раз проверяли оружие, ожидая его приближения... Потом озадаченно переглянулись.

Враг отступал! Даже в бледном утреннем полусвете было видно, что черный прилив медленно откатывался прочь. Ничего не понимая, Стурм смотрел вдаль, на армию, отползавшую за горизонт. Чутье, однако, подсказывало ему, что там она и остановилась.

Юные рыцари разразились победными кликами.

- Тихо вы! - сурово оборвал Стурм их веселье. Нервы его были напряжены до предела. Подошедшую Лорану немало удивил его вид: изможденное лицо казалось серым в неверном факельном свете, руки в перчатках, лежавшие на каменной балюстраде, то сжимались в кулаки, то вновь разжимались. Суженными глазами смотрел он на восток... Лорана ощутила снедавший его страх. Ей стало холодно. Она вспомнила свой разговор с Тасом и накрыла руку Стурма своей:

- Ты думаешь, это... То, чего мы так боялись?

- Молись, чтобы мы ошиблись! - ответил он тихо.

Время шло. Ничего не происходило. Флинт подошел к ним и взобрался на большой обломок камня, выглядывая за парапет. Потом проснулся Тас.

- Когда подадут завтрак? - зевая, спросил он жизнерадостно. Никто ему не ответил.

Все смотрели вдаль, ожидая чего-то. Ужас перед неведомым не миновал никого. Все без остатка высыпали на стены, глядя на восток и томясь ожиданием...

- Что происходит? - шепотом спросил Тас. Взобравшись на камень, он встал рядом с Флинтом и увидел краешек солнца, как раз выглянувшего из-за горизонта. Золотой огонь облил небо, гася звезды. Тас толкнул Флинта под ребра: - Слушай, куда все смотрят?

- Никуда, - буркнул гном.

- Тогда почему... - начал кендер и, охнув, осекся. - Стурм!.. -позвал он дрожащим голосом.

- Что такое? - рыцарь встревоженно обернулся.

Кендер застывшим взглядом смотрел вдаль. Остальные пытались понять, что он там заметил, но зоркостью с кендером им было не равняться.

- Драконы... - прошептал Тассельхоф. - Синие...

- Так я и думал, - негромко сказал Стурм. - Магический ужас. Вот почему они оттянули армии прочь. Воины из числа людей не вынесли бы его. Сколько их летит, Тас?

- Три, - ответила за кендера Лорана. - Теперь я тоже их вижу.

- Три, - повторил Стурм каким-то пустым голосом.

- Послушай, Стурм, - Лорана заставила его отойти от парапета. - Я... Мы не собирались ничего тебе говорить. Раньше это не имело значения, но теперь... Мы с Тассельхофом узнали, как пользоваться Оком Дракона!

- Оком?.. - слушая вполуха, рассеянно повторил Стурм.

- Оком, находящимся здесь, Стурм! - Лорана настойчиво встряхнула его. Там, под Башней, в центральном покое. Тас нашел его и показал мне. К нему ведут три длинных, широких коридора. Они... - Лорана умолкла. Теперь она понимала, что за удивительная картина всю ночь всплывала из ее подсознания: драконы, мчащиеся каменными коридорами... - Стурм!.. -закричала она, тряся его за локти. - Я знаю, как убить драконов с помощью Ока! Если только нам хватит времени... Сильные руки Стурма стиснули ее плечи. Он знал Лорану уже несколько месяцев, но такой красивой не видел еще никогда. Бледное, измученное лицо светилось вдохновением.

- Рассказывай! - велел он. - Скорее!

И Лорана принялась объяснять, додумывая половину прямо на ходу. Флинт и Тассельхоф слушали ее, стоя позади Стурма. Гном посерел от ужаса, зато кендер был суров и решителен.

- Но кто же подчинит себе Око? - медленно проговорил Стурм.

- Я, - сказала Лорана.

- Ты что! - крикнул Тас. - Фисбен говорил...

- Заткнись пожалуйста, Тас! - сквозь зубы выговорила Лорана. - Ну же, Стурм! Это наша единственная надежда! У нас есть и Копья, и Око!

Рыцарь посмотрел сперва на нее, потом на драконов, мчавшихся с востока.

- Ладно, - сказал он наконец. - Флинт, Тас, живо вниз! Соберите всех на главном дворе! Быстрее!

Тассельхоф бросил последний страдающий взгляд на Лорану и соскочил с камня. Флинт слез медленнее и подошел к Стурму.

"Ты непременно должен?.." - вопрошал его взгляд. Стурм ответил кивком. Потом с грустной улыбкой посмотрел на Лорану.

- Я сам ей скажу, - шепнул он гному. - Присмотри за кендером. Счастливо тебе, друг мой... Флинт трудно сглотнул, качая седой головой. На лице его застыло выражение скорби. Проведя узловатой рукой по глазам, он ткнул Таса в спину кулаком:

- Давай, двигайся!

Тас изумленно обернулся, но потом передернул плечами и вприпрыжку помчался вдоль стены, пронзительным голосом созывая рыцарей во двор.

Щеки Лораны возбужденно горели.

- Идем скорей, Стурм! - Она тянула его за руку, словно дитя, жаждущее показать родителю новую игрушку. - Если хочешь, я сама объясню людям, что к чему А ты расставишь всех по местам и скомандуешь...

- Командовать будешь ты, Лорана, - сказал Стурм.

- Что?!

Она замерла на месте. Ужас, сменивший надежду, был так велик и внезапен, что боль стиснула сердце.

- Сама же говоришь, что нам нужно время, - Стурм поправлял пояс с мечом, старательно избегая ее взгляда. - Совершенно верно. Тебе необходимо расставить людей и справиться с Оком, Вот я и собираюсь дать тебе время... Он поднял лук и колчан со стрелами.

- Нет! Стурм, не смей! - Лорана дрожала всем телом. - Не смей! Я же не умею командовать! Я не справлюсь без тебя! Не смей... Так поступать с собой! Ее крик превратился в шепот. - И со мной...

- Отныне командуешь здесь ты, - сказал Стурм. Взял в ладони ее лицо и, наклонившись, нежно поцеловал девушку. - Прощай, маленькая эльфийка, -сказал он тихо. - Твой светоч еще просияет в этом мире, а моему пришло время угаснуть. Не горюй, маленькая. Не плачь... - Он крепко прижал ее к груди. Помнишь, что сказала нам Хозяйка Омраченного Леса? Не стоит горевать о тех, кто исполнил свое предназначение. Ну так мое исполнено. А теперь поспеши, сердечко мое. Каждый миг на счету.

- Возьми хоть Копье... - взмолилась она.

Стурм покачал головой держа руку на рукояти древнего меча, завещанного ему отцом.

- Я все равно не знаю, как обращаться с Копьем. Прощай, Лорана. Скажи Танису... - Он не договорил и вздохнул. - Ладно, - сказал он и улыбнулся. - И так все поймет.

- Стурм... - Слезы душили Лорану, она могла лишь умоляюще смотреть на него.

- Иди, - сказал он.

Спотыкаясь и мало что видя перед собой, Лорана каким-то образом все же спустилась вниз, во двор. Сильные руки подхватили ее.

- Флинт, - зарыдала она. - Стурм надумал...

- Знаю, Лорана, - ответил гном. - Все знаю. По глазам понял... Сколько знаю его, именно это у него в глазах и стояло. Так что давай, девочка. Ты не должна его подвести.

Лорана глубоко вздохнула и вытерла глаза, пытаясь привести в порядок заплаканное лицо. Вздохнула еще раз - и вскинула голову.

- Я готова, - выговорила она твердо. - Где Тас?

- Тут, - отозвался жалобный голосок.

- Быстро вниз. Прочти слова внутри Ока еще раз. Не должно быть ни малейшей ошибки!

- Хорошо, Лорана!

И Тас, всхлипнув, умчался прочь.

- Рыцари собрались, - сказал Флинт. - Ждут твоих приказаний.

- Ждут моих приказаний... - одними губами выговорила Лорана.

Все еще медля, она посмотрела вверх. Алые лучи солнца играли на доспехах Стурма: рыцарь поднимался на высокую стену возле главной башни. Вздохнув, Лорана перевела взгляд на воинов, собравшихся во дворе. Набрала полную грудь воздуха - и пошла к ним. Красный султан развевался над ее шлемом, золотые волосы горели в лучах рассвета.

Холодное солнце разжигало в небесах кровавый пожар. Башню еще окутывала тень, лишь золотое шитье развевавшегося флага то вспыхивало, то погасало.

Стурм взобрался на вершину стены. Башня вздымалась над его головой. А слева и справа было по сотне футов гладкого камня. Негде укрыться, негде спрятаться.

Стурм повернулся на восток, навстречу драконам.

Они в самом деле были синими, а на спине вожака сидел сам Повелитель. Иссиня-черная чешуйчатая броня сверкала на солнце. Скалилась жуткая рогатая маска, черный плащ вился за спиной. Позади летело еще два дракона со всадниками. Стурм посмотрел на них мельком. Пусть их. Его интересовал только вожак.

Рыцарь еще раз глянул на двор, оставшийся далеко внизу. Солнечный свет едва трогал его стены. Стурм видел, как разбрасывали алые блики наконечники Копий в руках воинов. Вот вспыхнули золотом волосы Лораны. Он видел лица друзей, обращенные вверх, к нему. Он вытащил меч и поднял его над головой. Солнце полыхнуло на светлом клинке.

И Лорана ответила ему взмахом Копья. Слезы слепили ее, она плохо видела Стурма, но заставила себя улыбнуться ему.

И рыцарь, ободренный этой улыбкой, повернулся навстречу врагу.

Он стоял посередине стены - крохотная фигурка между землею и небом. Драконы запросто могли пролететь мимо него, не обратив внимания, не заметив... Нет. Они должны были принять его вызов.

Убрав меч в ножны, Стурм приложил стрелу к тетиве и тщательно прицелился в вожака. Он терпеливо ждал, придерживая дыхание. Промазать нельзя, сказал он себе. Еще немножко... Еще... И вот дракон подлетел достаточно близко. Стрела Стурма прорезала светящийся утренний воздух. Глаз его был верен: стрела ударила синего в шею. Она отскочила от чешуи, не причинив громадному зверю никакого ущерба, но раздраженный болью дракон вскинул голову, замедлив полег. Стурм тотчас выстрелил снова, на сей раз - по дракону, летевшему следом.

Стрела пробила крыло - чудовище вскрикнуло. Стурм вновь спустил тетиву. Вожак легко отвернул, но рыцарь уже добился, чего хотел: привлек внимание, заставил считаться с собой, вызвал на бой. А со двора доносился топот бегущих ног и пронзительный скрип воротов, поднимавших стальные решетки.

Стурм видел, как Повелитель Драконов поднялся в седле во весь рост. Седло было устроено наподобие колесницы - в бою на нем можно было и сидеть, и стоять. В руках, у Повелителя блестело копье. Стурм отшвырнул лук. Подняв на руку щит и обнажив меч, следил он за драконом, подлетавшим все ближе. Красные глаза, казалось, метали огонь, белые клыки сверкали в разинутой пасти.

И тут откуда-то донеслась звонкая песня боевой трубы, прозрачная и чистая, словно ветер, примчавшийся со снеговых вершин родины Стурма. Эта песня летела сквозь мрак, отчаяние и смерть, наполняя сердце пронзительным счастьем.

И Стурм ответил на зов трубы боевым кличем, салютуя врагу мечом. Алые лучи вспыхнули на длинном клинке.

Вновь пропела труба, и вновь Стурм ответил... Только на сей раз его голос дрогнул, ибо он вспомнил, что ему уже доводилось слышать эту трубу. Во сне! В Сильванести!

Рука Стурма, сжимавшая рукоять меча, мгновенно облилась потом. Дракон, казалось, загораживал небо, а на спине у него сидел Повелитель, и шипы его шлема отливали кроваво-красным. Он держал копье наготове... У рыцаря свело судорогой мускулы живота, кожа похолодела. Рог пропел в третий раз. Так же было и во сне, и после третьего рога он погиб. Магический ужас навалился на Стурма, в сознании билось одно-единственное: бежать!..

Но как бежать? Драконы спикируют прямо во двор. Рыцари наверняка еще не готовы. Они погибнут, и с ними Лорана, Флинт, Тас... Башня падет... Нет!..

Стурм собрал в кулак все свое самообладание. Его надежды, устремления, идеалы - все пошло прахом. От былого Рыцарства остались одни воспоминания. Мера - и та себя изжила. Жизнь стала бессмысленной, так пусть хотя бы его смерть... Он умрет, следуя Кодексу - больше у него ничего не осталось.

Он высоко поднял меч, по-рыцарски салютуя врагу. К его удивлению. Повелитель с суровым достоинством ответил на его салют. Потом дракон устремился вниз, широко разевая страшную пасть и готовясь перекусить рыцаря пополам острыми, как бритвы, зубами. Стурм встретил его мгновенным взмахом меча. Чудовище резко отдернуло голову, уворачиваясь от опасного удара в шею. Стурм надеялся, что оно потеряет равновесие, но нет - широкие крылья несли дракона вперед, и всадник направлял его уверенной и твердой рукой, держа копье наготове... Солнце било Стурму в глаза. Дракон казался ему сотканным из сплошной тьмы. Отвернув после первой сшибки, чудовище вильнуло несколько вниз, опустившись ниже уровня стены, и Стурм понял: синий собирался круто взмыть вверх, давая седоку необходимый простор для замаха.

Двое других всадников держались поодаль, наблюдая за схваткой. Если предводитель замешкается, приканчивая дерзкого одиночку, они только рады будут помочь.

...На миг скрывшись из глаз, дракон взмыл над стеной. От его вопля у Стурма разом лопнули в ушах перепонки, голову пронзила невероятная боль. Смрадное дыхание из разинутой пасти едва не сбило его с ног. Он пошатнулся, но устоял и ударил мечом. Древний клинок разрубил левую ноздрю дракона. Хлынула черная кровь. Дракон заревел от боли и ярости.

Но за этот удар была заплачена дорогая цена. Стурм не успел восстановить равновесия и... Повелитель Драконов поднял копье. Длинное жало ярко вспыхнуло на солнце. Повелитель ударил сверху вниз, с размаху, всем весом тела. Копье пробило доспехи и плоть.

Солнце Стурма разлетелось на тысячи горящих осколков...

14. ОКО ДРАКОНА. КОПЬЕ

Рыцари бегом бросились в Башню, занимая места согласно приказам Лораны Сперва они отнеслись к ее затее с изрядной долей сомнения; но, по мере того, как она объясняла свой план, скепсис сменялся надеждой.

Двор опустел Лорана знала, что и ей следовало поспешать. Ей нужно было бы уже стоять рядом с Тасом, готовясь к поединку с Оком Дракона. Но она все никак не могла расстаться с одинокой фигуркой в блестящих доспехах, застывшей в ожидании на высокой стене... Потом она увидела драконов, чьи силуэты резко выделялись на фоне восходящего солнца.

Меч и копье отразили солнечные лучи... У Лораны остановилось сердце. Время замедлило бег.

Вот из-под меча брызнула кровь, дракон вскрикнул. Целую вечность висело в воздухе занесенное копье. Солнце замерло в небе.

Удар.

Нечто сверкающее медленно слетело во двор с вершины стены. Это был меч Стурма, выпавший из безжизненной руки. Только он один и двигался в застывшей вселенной. Тело рыцаря все еще стояло, пронзенное копьем Повелителя. Дракон завис над стеной. Во всем мире более не было никакого движения.

Потом Повелитель рванул копье на себя и высвободил его, и тело Стурма рухнуло там же, где стояло, и осталось лежать неподвижно, темнея на фоне неба бесформенной грудой. Дракон яростно заревел; молния вырвалась из его пасти и поразила Башню Верховного Жреца. Каменная кладка с гулким грохотом, взорвалась. Взвившееся пламя на мгновение затмило солнечный свет. Два других дракона спикировали во двор. Меч Стурма ударился о мостовую и со звоном подпрыгнул.

Время возобновило бег.

Драконы мчались прямо к Лоране. Земля содрогалась у нее под ногами. Обломки камня дождем сыпались вокруг, воздух был полон пыли и дыма. Лорана стояла, не в силах сдвинуться с места. Сделать шаг - значило поверить. В сознании звучал бессмысленный голос, он нашептывал: стой неподвижно, и случившееся не случится... Но всего в нескольких футах от нее лежал меч. А Повелитель Драконов махал копьем, бросая на штурм свои армии, ожидавшие на равнине. Лорана услышала, как заревели рога, и перед ее умственным оком предстали бесчисленные орды, устремившиеся через заснеженное поле... Вновь вздрогнула земля под ногами. Еще миг помедлила Лорана, посылая духу рыцаря последнее "прости"... И, спотыкаясь, рванулась вперед. Качалась земля, молнии били кругом. Нагнувшись, Лорана подхватила Стурмов меч и воинственно воздела его над головой.

- Солиази Арат! - выкрикнула она по-эльфийски, и звонкий голос ее перекрыл звуки разрушения, бросая вызов атакующим драконам.

Всадники захохотали, с презрением и насмешкой отвечая на ее вызов. Драконы пронзительно закричали, исполнившись жестокой радости убийства. Два из них стрелой кинулись во двор - за Лораной.

Она уже бежала к опускной решетке - бессмысленному на первый взгляд входу в Башню. Каменные стены сливались перед глазами в серые полосы. За спиной слышался свист крыльев и хриплое дыхание пикирующего дракона. Только команда наездника помешала ему ворваться в Башню следом за ней... Отлично! - угрюмо порадовалась Лорана. Отлично... Промчавшись сквозь зал, она миновала вторую решетку. Там стояли рыцари, готовые опустить стальную преграду.

- Держите ее открытой! - задыхаясь, велела Лорана. - Помните!..

Они кивнули, и она побежала дальше, в полутемный покой с его странными колоннами, похожими на зубы. За колоннами из-под тускло мерцающих шлемов белели лица воинов. Там и сям поблескивали наконечники Копий. Завидев бегущую Лорану, рыцари высунулись навстречу.

- Стойте на месте! - прокричала она. - Все назад, за колонны!

- Что со Стурмом?.. - спросил кто-то.

Лорана лишь помотала головой - говорить она была не в состоянии. И вот третья решетка - та самая, странной формы, с отверстием посередине. Здесь стояло четверо рыцарей и с ними Флинт. Это была ключевая позиция; Лоране нужен был кто-то, на кого она могла полностью положиться. Она успела лишь переглянуться с гномом, но этого оказалось достаточно. Флинт все понял по ее лицу. И на миг опустил голову, закрыв ладонью глаза... Лорана бежала. Еще одна комната, потом двойные двери, выкованные из прочной стали... И наконец - зал Ока.

Тассельхоф успел тщательно протереть Око платочком, и стал виден красноватый туман, который вихрился внутри, вспыхивая мириадами цветных пятен. Кендер стоял подле Ока, пристально вглядываясь внутрь сквозь магические очки.

- Что я должна делать? - задыхаясь после отчаянного бега, выговорила Лорана.

- Ну пожалуйста, не надо! - взмолился Тас. - Я такое там прочитал!.. Если ты не сможешь подчинить себе драконью суть, заключенную внутри Ока... Придут драконы и станут управлять тобой!

- Живо говори, что я должна делать! - сурово приказала Лорана.

- Положи руки на Око, - запинаясь, ответил кендер. - Потом... Нет! Лорана, стой!..

Поздно. Изящные ладошки Лораны уже лежали на холодной поверхности хрустального шара. И тотчас из недр его полыхнула такая яркая, многоцветная вспышка, что Тас вынужден был отвернуться.

- Лорана! - завопил он во всю силу своего пронзительного голоска. -Слушай внимательно! Ты должна сконцентрироваться! Выбрось все из головы, кроме мысли о том, чтобы подчинить Око! Лорана!..

Слышала она его или нет, осталось неизвестным; ответа не последовало, и Тас понял, что поединок с Оком для нее уже начался. С ужасом вспомнил он предупреждение Фисбена: смерть тех, кого ты любишь... А кое-кому, что гораздо хуже, предстояло поплатиться душой... Тас с пятого на десятое разобрал страшные слова, огненными буквами начертанные в многоцветном тумане, но, как ни малы были его познания, он понимал - за проигрыш в этой схватке Лоране придется расплачиваться душой.

Страдая, следил он за девушкой, жаждая помочь и не смея ничего предпринять. Долго, долго Лорана стояла недвижно, прижав ладони к поверхности хрустального шара, и жизнь постепенно покидала ее лицо. Глаза ее были устремлены в светящиеся недра тумана. У кендера закружилась голова, он отвел взгляд. Снаружи донесся звук еще одного взрыва. С потолка посыпалась пыль. Тас беспокойно переминался с ноги на ногу. Лорана не шевелилась.

Потом глаза ее закрылись, голова поникла. Руки, сжимавшие Око, побелели от напряжения. Всхлипнув, она замотала головой, - Нет!.. - простонала она. Тасу показалось, что она отчаянно пыталась оторвать ладони от шара. Но Око держало крепко.

Тас заметался, не зная, что делать. Больше всего ему хотелось схватить ее и попробовать оттащить. И почему он не шарахнул поганую стекляшку сразу, как только нашел?.. Впрочем, теперь жалеть было поздно. Он мог только стоять рядом, беспомощно наблюдая... Тело Лораны скрутила жестокая судорога. Она упала на колени, по-прежнему сжимая Око ладонями... И на смену отчаянию пришла ярость. Она попыталась подняться, бормоча что-то по-эльфийски и используя Око как опору. Пот струился по ее лицу. Было видно, что все ее силы были напряжены до предела. И она поднялась - мучительно, медленно, но все-таки поднялась. Око вновь вспыхнуло, породив целый вихрь цветов - все и ни одного.

Потом из него заструилось чистое, белое сияние. Прямая и гордая, стояла перед Оком Лорана. Напряжение пропало с ее лица. Вот она улыбнулась... ... И без сознания рухнула на пол.

Драконы разрушали Башню Верховного Жреца, дробя в пыль камень за камнем Армия придвигалась все ближе; первыми шли дракониды, готовые ворваться сквозь проломы в стенах и истребить все живое внутри. Повелитель Драконов кружился высоко над пылью и хаосом, наблюдая за разрушением Башни; разорванную ноздрю синего вожака покрывала черная корка спекшейся крови.

Все шло хорошо... И вдруг ясный день прорезали яркие лучи белого света, вырвавшиеся из зияющих входов в главную башню.

Драконьи всадники мимолетно удивились этим лучам: к чему бы, мол? Драконы отреагировали совершенно иначе. Они вскинули головы, глаза их остекленели. Они услышали зов.

Сущность, запечатанная в хрусталь магами древности и покоренная эльфийкой, выполнила приказ. Она позвала. И у драконов не осталось выбора, кроме как подчиниться этому зову.

Тщетно силились перепуганные седоки повернуть своих летунов. Драконы больше не слышали их голосов - только Голос, исходивший из Ока. Два дракона помчались к поднятым в ожидании решеткам. Два всадника надрывали горло, неистово колотя пятками вышедших из повиновения зверей.

Белое сияние распространилось за пределы Башни, коснувшись передних рядов подходившего войска. И люди-полководцы схватились за головы: армия внезапно сошла с ума.

Драконы расслышали зов Ока ясно и четко. Для драконидов же небо перемешалось с землей: у них гремел в ушах оглушительный голос, отдававший немыслимые приказы, которые каждый к тому же понимал на свой лад.

Иные монстры падали на колени, болезненно зажимая лапами уши. Другие бросались наутек, напуганные неведомым ужасом, таившимся в Башне. Третьи бросали оружие и как безумные бежали... Вперед. Словом, несколько секунд -и четко организованная атака сменилась всеобщим помешательством и неразберихой. Тысячи драконидов с воплями разбегались кто куда. Видя это, гоблины кинулись спасать свои шкуры. Люди остались растерянно стоять посреди хаоса, ожидая приказов, которые некому было отдавать.

Синий вожак не последовал за собратьями: могучая воля Повелителя удержала его, хотя и с величайшим трудом. Но ни двух других драконов, ни обезумевшую армию спасти было уже невозможно. Повелителю оставалось только исходить бессильной яростью, пытаясь угадать, что же это за белое сияние, откуда оно исходит и можно ли его как-нибудь погасить.

...Синяя драконица достигла первой решетки и ринулась внутрь: всадник едва успел пригнуться, не то каменная притолока снесла бы ему голову. Повинуясь могущественному зову Ока, синяя мчалась сквозь просторные залы, едва касаясь концами крыльев каменных стен.

Вот осталась позади вторая решетка, и драконица ворвалась в зал, уставленный острыми, иззубренными колониями. Здесь она учуяла сталь и человеческую плоть, но голос Ока неудержимо влек ее вперед - драконица ни на что не обращала внимания. Этот зал был не так просторен, как первый; синяя прижала крылья к бокам, продолжая лететь вперед но инерции... Флинт внимательно следил за подлетавшей драконицей. Прожив чуть не сто пятьдесят лет, он ни разу еще не видел подобного зрелища... И очень надеялся, что не увидит. Магический ужас парализовал затаившихся людей. Юные рыцари прижимались к стенам, трясущимися руками сжимая древки Копий. Они прятали глаза, не в силах смотреть на чешуйчатую тушу, с ревом и грохотом несшуюся мимо них.

Гном тоже отшатнулся к стене, но все-таки не снял ослабевшей руки с механизма, который должен был уронить опускную решетку. Никогда еще ему не бывало так страшно. Лучше уж смерть, если только она прекратит этот ужас... Но драконица знай спешила вперед, стремясь к одной цели - к Оку. Ее голова сунулась мимо той последней, странной решетки... Инстинктивным движением, зная только одно - ни в косм случае нельзя дать ей добраться до Ока, - Флинт привел механизм в действие. Половинки решетки сошлись на шее драконицы, пригвоздив ее к месту. Голова чудовища застряла в маленькой комнате, а тело с прижатыми крыльями забилось в узком зале, где за колоннами стояли рыцари с Копьями наготове.

Слишком поздно поняла драконица, что угодила в ловушку. И завыла так, что начали трескаться камни. Громадная пасть раскрылась, чтобы выдохнуть молнию и уничтожить Око. Тассельхоф, суетливо пытавшийся привести в чувство Лорану, вдруг увидел совсем рядом с собой жуткую морду и два огненных глаза. Он увидел, как драконица разинула страшную пасть, услышал шум воздуха, вбираемого чудовищной глоткой... Молния ударила из горла драконицы. Кендера сбило с ног. Полетели камни. Око покачнулось на подставке. Тас лежал на полу, оглушенный взрывом. Он не мог сдвинуться с места, да, в общем, и не пытался - просто лежал и ждал следующей вспышки, которая прикончит и его, и Лорану... Если только эльфийка была еще жива.

Но вспышки так и не последовало.

Запоздало сработал еще один механизм, и стальная дверь с лязгом захлопнулась перед самым носом драконицы, запечатав ее голову в маленькой комнате, как в кувшине.

Сперва сделалось тихо... Зато потом центральный зал потряс невообразимо жуткий вопль. Пронзительный, душераздирающий вой, захлебывающийся мукой и яростью. Это рыцари выскочили из тайников за колоннами-зубами и вогнали серебряные Копья в корчащееся тело пойманной драконицы.

Тас заткнул пальцами уши, пытаясь заглушить этот кошмарный крик. И принялся снова и снова вызывать в памяти безжалостно разрушенные города... Изувеченные тела невинно погибших... Он твердил себе, что эта синяя драконица тоже их убивала. Она и его прихлопнула бы в один миг, если бы сама не попалась. Может, она и Стурма убила... Но тщетно пытался кендер укрепить свой дух. Уткнувшись в ладони лицом, Тассельхоф Непоседа заплакал.

Потом его коснулась чья-то рука.

- Тас... - послышался шепот.

- Лорана!.. - он вскинул голову. - Прости, Лорана! Пусть они делают с ней что хотят, и правильно, только я... Я не могу этого вынести!.. Зачем кто-то кого-то убивает?.. Я не могу!..

- Знаю, - прошептала Лорана. Воспоминание о гибели Стурма мешалось в ее сознании с криками гибнущей драконицы. - Не стыдись, Тас. Благодари Богов, что тебе дано ощутить ужас убийства и жалость к гибнущему врагу. Если мы утратим эту способность, мы проиграем наш бой... Страшные завывания сделались еще громче. Тас и Лорана обнялись, прижимаясь друг к другу, пытаясь не слушать... Не слышать. Потом раздался новый звук - это кричали рыцари, пытавшиеся предостеречь их. Во второй зал тоже ворвался дракон, в своем нетерпении добраться до Ока расплющивший о стену седока.

Одновременно с этим вся Башня содрогнулась от макушки до основания, поколебленная мучительной судорогой драконицы.

- Бежим! - крикнула Лорана. - Скорее вон отсюда!

Вздернув на ноги Таса, она побежала, спотыкаясь, к маленькой двери в стене, за которой скрывался выход во двор. Лорана растворила дверь как раз в тот момент, когда голова дракона всунулась в комнату. Тас не устоял перед искушением задержаться и посмотреть, что же будет Зрелище было завораживающее. Он совсем близко увидел горящие глаза обезумевшего от ярости синего самца, ведь это его подруга так страшно кричала, пронзенная Копьями. Вдобавок дракон уже понимал, что и сам угодил в ту же западню. Жуткий рык растянул губы чудовища. Вот оно втянуло в себя воздух... Вот двойная стальная дверь начала смыкаться... И застряла посередине.

- Лорана! Дверь заклинило! - завопил Тас. - Око!..

- Бежим! - Лорана рванула кендера за руку. Ударила молния. Тас ощутил на бегу, что комната за его спиной взорвалась в вихре огня. Сплошным обвалом хлынули камни. Белое сияние Ока погасло под грудами развалин: Башня Верховного Жреца обрушилась внутрь.

Воздушная волна сбила с ног и Лорану, и Таса, впечатала их в стену. Тас помог эльфийке подняться, и они побежали дальше - туда, где сиял манящий солнечный свет.

Содрогания земли прекратились. Утих гром катящихся глыб. Слышался только треск осыпавшихся камешков да временами - негромкий гул.

Остановившись передохнуть, Тас и Лорана посмотрели назад. Дальний конец прохода, заваленный обломками Башни был перекрыт наглухо.

- А как же Око? - ахнул Тас.

И услышал в ответ:

- Если пропадет, так и слава Богам... Увидев при свете дня, что сталось с Лораной, Тас ужаснулся. Лицо ее было мертвенно-бледным, даже губы. Жили только зеленые глаза - огромные обведенные темными кругами...

- Я все равно не смогла бы сделать это еще раз, - прошептала она, обращаясь больше к себе, нежели к Тасу. - Я почти сдалась... Руки... Нет, не могу даже говорить об этом!.. - Содрогнувшись, она закрыла глаза. - Но потом я вспомнила Стурма... И как он стоял там один на стене... Если бы я сдалась, его гибель потеряла бы смысл. А этого я допустить не могла. Я не могла его подвести... - Она покачала головой. Ее трясло. - И я заставила Око подчиниться, но я сразу поняла, что сумею сделать это только однажды. Я ни за что не решусь еще раз пройти через такое!..

- Значит... Стурм... Умер? - дрожащим голосом спросил Тас.

Лорана подняла голову.

- Ох, Тас... Ты еще не знаешь... Да, он погиб... В поединке с Повелителем Драконов...

- Он... Он... - задыхался Тас.

- Его смерть была быстрой, - сказала Лорана. - Ему не пришлось мучиться.

Тас склонил голову, но тут новый взрыв потряс развалины крепости.

- Армия! - спохватилась Лорана. - Бой еще не кончен! - И рука эльфийки метнулась к рукояти Стурмова меча, висевшего на ее тоненькой талии. - Скорее разыщи Флинта!

Выскочив из тоннеля во двор, Лорана заморгала на ярком свету. Ее почти удивило, что снаружи еще стоял день. Для нее это страшное утро растянулось на годы. А солнце, оказывается, только-только заглядывало во двор, поднявшись над стенами... Башня Верховного Жреца, некогда гордо высившаяся над перевалом, превратилась в груду развалин. Однако залы-ловушки не пострадали - разве что в тех местах, куда пришлись последние удары драконов. Внешние стены, местами проломленные, тоже стояли. Каменная кладка почернела, опаленная молниями.

Но никакое войско не спешило ворваться внутрь сквозь зияющие проломы. Лорана только тут сообразила, до чего тихо было снаружи. Только изнутри тоннеля еще долетали крики второго дракона да охрипшие голоса рыцарей, спешивших прикончить его.

Что же это произошло с войском, гадала Лорана, растерянно озираясь вокруг. Решили лезть через стену? И она подняла глаза, ожидая и страшась увидеть мерзких тварей, готовых спуститься во двор... Но вместо этого в глаза ей ударил луч солнца, отразившийся от серебристых лат. На гребне стены лежало нечто бесформенное, неживое. Стурм!. Она вспомнила сон и окровавленные лапы драконидов, рубивших на части его мертвое тело.

Этого не случится, сказала она себе с угрюмой решимостью. Выхватив Стурмов меч, она побежала через двор... Но тотчас поняла, что древний меч был слишком тяжел для ее рук. Ей не справиться с ним в случае схватки. Она огляделась... Ну конечно же! Копья! Выронив меч, она подхватила одно из Копий, валявшихся на мостовой. И, легко неся пику, предназначенную для пешего воина, бросилась вверх по ступеням.

Взбежав на самый верх бастионов, она первым делом посмотрела вдаль, на равнину, готовая к зрелищу черного прилива, готового вот-вот захлестнуть крепость... Равнина была пуста. Лишь там и сям виднелись группки растерянно озиравшихся людей.

Что за наваждение!.. Лорана, впрочем, была слишком измотана, чтобы соображать. Возбуждение битвы уступило место свинцовой усталости - и горю. Таща за собой Копье, с трудом переставляя ноги, подошла она к телу Стурма, лежавшему на окровавленном снегу... Опустившись подле него на колени, Лорана отвела с его лица взлохмаченные ветром волосы, вглядываясь в дорогие черты. В мертвых глазах Стурма застыло выражение покоя. За все время их знакомства Лорана ни разу не видела его таким умиротворенным... Она подняла его холодную руку и приложила к своей щеке.

- Спи, друг мой, - прошептала она. - И да не посмеют драконы потревожить твой сон... И опустила безжизненную ладонь на пробитую, покореженную броню. Тут на глаза ей попалась живая искорка, мелькнувшая в кровавом снегу. Лорана подняла ее, сплошь залитую кровью. Она не сразу поняла, что это было такое. Бережно обтерла... И увидела драгоценную брошь. Лорана недоуменно уставилась на нее... Но подивиться чуду не успела. На снег легла черная тень.

Лорана услышала шорох гигантских крыл и шум воздуха, наполнявшего обширные легкие. Эльфийка вскочила, как подброшенная, и в ужасе обернулась.

Царапая когтями податливый камень и поднимая крыльями ветер, на гребень стены усаживался синий вожак. Повелитель, сидевший у него на спине, сурово и холодно смотрел на Лорану сквозь прорези жуткого драконьего шлема.

Пораженная магическим ужасом, Лорана попятилась и выронила Копье. Камень-Звезда, выпавший из руки, вновь канул в снег. Лорана хотела бежать, но силы окончательно ей изменили. Поскользнувшись, она упала рядом с телом Стурма и осталась лежать.

Парализованная ужасом, она могла думать лишь об одном: о том давнем сне. Ведь она погибла - как и Стурм. Синие чешуи мелькнули перед глазами: дракон изогнул шею... Копье!.. Нашарив его в промоченном кровью снегу, Лорана схватилась за древко, желая пронзить синюю шею... Черный сапог наступил на Копье, едва не раздавив ей пальцы. Какое-то время Лорана смотрела на этот лоснящийся черный сапог, украшенный золотым шитьем, горевшим на солнце. Сапог стоял прямо в крови Стурма.

- Тронь его, и даже твой дракон тебя не спасет, - тихо выговорила Лорана. - Этот рыцарь был моим другом, и тебе не удастся осквернить его тело, убийца.

- А я и не собираюсь его осквернять, - прозвучало в ответ. Нарочито медленно Повелитель наклонился и закрыл глаза Стурма, незряче смотревшие на солнце. Выпрямившись, Повелитель обернулся к эльфийке, стоявшей на коленях в снегу. - Видишь ли, он был и моим другом тоже. Я узнала его в тот момент, когда наносила удар.

- Не верю, - глядя снизу вверх, сказала Лорана. - Не может этого быть.

Повелитель Драконов, а вернее Повелительница, неспешно высвободила голову из шлема.

- Возможно, ты слышала обо мне, Лоранталаса. Ведь это твое имя, не правда ли? - Лорана кивнула, поднимаясь на ноги. Повелительница Драконов улыбнулась чарующей лукавой улыбкой: - Ну, а меня зовут...

- Китиара.

- Откуда ты знаешь?

- Тогда во сне... - пробормотала Лорана.

- Ах да, сон. - Рукой в перчатке Китиара пригладила кудрявые темные волосы. - Танис мне рассказывал. Видимо, у вас в самом деле было общее сновидение. Он так и думал, что всем его друзьям, верно, приснилось одно и то же... - Она смотрела на тело Стурма, лежавшее у ее ног. - Не правда ли, как странно сбылась гибель Стурма? Танис, впрочем, говорил, что для него тоже кое-что исполнилось, по крайней мере, тот момент, где я спасала ему жизнь.

Лорану начала бить дрожь. Лицо, и без того бледное от усталости, стало прозрачным.

- Танис?.. Ты видела Таниса?..

- Два дня назад, - ответила Китиара. - Я оставила его в Устричном -заправлять делами в мое отсутствие.

Эти слова, полные ледяного спокойствия, пронзили душу Лораны также верно, как копье Повелительницы - плоть Стурма. Лоране показалось, что под ней зашатались самые камни. Земля перемешалась с небом. Сердце распорола острая боль. Лжешь! - в отчаянии подумала Лорана. Но что-то с безжалостной ясностью подсказывало ей: нет. Китиара была вполне способна на ложь, но теперь она говорила правду.

Лорана зашаталась и едва не упала. Лишь мрачная решимость - эта женщина не увидит моей слабости! - помогла эльфийке устоять на ногах. Впрочем, Китиаре было не до нее. Нагнувшись, она подняла оброненное Лораной оружие и стала разглядывать.

- Так это и есть знаменитое Копье? - хмыкнула она.

Затаив горе, Лорана заставила себя говорить спокойным, ровным голосом.

- Да, - ответила она. - И если хочешь узнать, на что оно способно, посмотри во двор. Вот что осталось от твоих драконов... Китиара покосилась вниз - мимолетно и без особого интереса.

- Это не оно заманило моих драконов в ловушку, - ответила она. Карие глаза оценивающе глядели на Лорану. - И не оно развеяло мою армию по ветру.

Лорана оглянулась на пустынную равнину, и Китиара увидела, что девушка поняла, куда она клонит.

- Да, - продолжала она. - Сегодня вы одержали победу. Сегодня. Радуйся же, эльфийка, ибо долго ликовать тебе не придется... - Привычная рука мгновенно перевернула Копье и нацелила его в сердце Лоране. Та не дрогнула, не отшатнулась; точеное лицо осталось неподвижно. Китиара улыбнулась и в самый последний миг остановила удар. - Благодарствую за эту безделицу, - сказала она, утвердив в снегу древко Копья. - Нам уже докладывали о них. Что ж, проверим, в самом ли деле так неотразимо это оружие... - И Китиара слегка поклонилась Лоране. Вновь надела на голову шлем и повернулась, чтобы уйти. Ее взгляд снова упал на тело Стурма. -Проследи, чтобы его похоронили, как подобает Рыцарю, - сказала она. - На то, чтобы привести в порядок армию, у меня уйдет, думаю, дня три. Даю тебе это время - с тем, чтобы ему было устроено достойное погребение!

- О своих мертвых мы позаботимся сами, - гордо ответила Лорана. - И без твоих милостей как-нибудь обойдемся.

Картина гибели рыцаря вновь встала у нее перед глазами, заставив позабыть о собственных невзгодах. Лорана встала перед телом Стурма, заслоняя его от Повелительницы, и прямо посмотрела в карие глаза, блестевшие за шлемом.

- Что ты скажешь Танису? - вдруг спросила она.

- Ничего, - просто ответила Китиара. - Ничего не скажу.

Повернулась и пошла прочь.

Лорана следила взглядом за неспешной, грациозной походкой Повелительницы. Черный плащ бился у нее за спиной, развеваемый теплым ветром, тянувшим с севера. Солнце посверкивало на Копье, которое она уносила. Лорана знала, что Копье следовало бы отобрать. Внизу ждали рыцари: позвать их и... Но усталый разум и измотанное тело отказывались служить. Все силы уходили только на то, чтобы не упасть. Лишь гордость еще удерживала Лорану на ногах... Уноси его, уноси, мысленно сказала она Китиаре. Поможет оно тебе, держи карман шире... Китиара подошла к ожидавшему ее громадному синему самцу. Между тем далеко внизу из тоннелей во двор высыпали рыцари, тащившие с собой отрубленную голову одного из драконов. Завидев это, Скай в ярости выгнул шею, в груди низким громом зарокотало рычание. Вскинув головы, рыцари увидели дракона, сидевшего на стене, а рядом с ним - Повелителя... И Лорану. Многие выхватили мечи, но Лорана повелительно вскинула руку, и воины остановились.

Только на этот жест и хватило у нее сил.

С презрением посмотрев на рыцарей, Китиара обняла Ская за шею, гладя и успокаивая его. Она не спешила: пусть видят, что она их не боится. Рыцари неохотно убирали мечи в ножны.

Вызывающе рассмеявшись, Китиара вскочила в седло.

- Счастливо оставаться, Лоранталаса!

И, взмахнув Копьем, Китиара послала Ская в полег. Синий гигант развернул крылья и легко взмыл в небо. Направляемый твердой рукой Китиары, он проплыл прямо над головой Лораны.

Подняв голову, эльфийка посмотрела прямо в красные огненные глаза. Мелькнула разрубленная, покрытая засохшей кровью ноздря и страшная, свирепо ощеренная пасть. Китиара уверенно сидела на его широкой спине, между громадными крыльями. Солнце играло на синих чешуях ее лат, на острых шипах драконьего шлема... И на жале Копья.

И вдруг Копье закувыркалось в воздухе, выпав из затянутой в перчатку руки Повелительницы. Лязгнув о камни, Копье упало прямо к ногам Лораны.

- Забирай! - звенящим голосом крикнула Китиара. - Еще пригодится!

Синий дракон поймал воздушный поток и скрылся из глаз, растаяв в солнечном сиянии...

15. ЧЕРТОГ ПАЛАДАЙНА

Зимняя ночь была темна и беззвездна. Ветер, превратившийся в сущий шторм, гнал снег пополам с дождем. Порывы его, подобные стрелам, ощущались даже сквозь латы. Стражу не выставляли: любой, заступивший на пост на бастионах Башни Верховного Жреца, рисковал застыть насмерть.

Но нужды в дозоре и не было. Весь день, пока не село солнце, рыцари всматривались вдаль, но никаких признаков возвращения вражеской армии так и не обнаружили. И даже после наступления темноты на горизонте зарделось всего несколько огоньков.

В эту зимнюю ночь под завывания ветра, подобные крикам умирающих драконов, Соламнийские Рыцари хоронили убитых.

Тела их отнесли в пещерную усыпальницу глубоко под фундаментом Башни. Последний раз ее использовали много столетий назад - еще в те времена, когда Хума принял на близлежащей равнине свой последний и самый славный бой. Древняя усыпальница, скорее всего, так и осталась бы позабыта, если бы не любопытство кендера, который ее и обнаружил.

Когда-то ее охраняли, а за гробницами бережно ухаживали. Время, однако, не миновало даже мертвых, ушедших в безвременье. Каменные гробы обросли за века слоем тончайшей пыли. Но даже когда се смахнули, прочитать надписи на каменных плитах так и не удалось.

Усыпальница издавна называлась Чертогом Паладайна. Разрушение Башни не коснулось этого большого прямоугольного зала, расположенного глубоко под землей. В него вели тяжелые железные двери, украшенные знаком Паладайна платиновым драконом, древним символом смерти и возрождения. За дверьми была узкая каменная лестница, ведшая вниз. Рыцари принесли с собой зажженные факелы и вставили их в ржавые скобы по стенам.

Каменные гробы давным-давно погребенных выстроились вдоль стен. Над каждым была прикреплена железная дощечка с указанием имени рыцаря, его рода и даты гибели. Проход, тянувшийся посередине, между рядами гробниц, вел к мраморному алтарю. В этом-то проходе, в самом центре Чертога Паладайна, рыцари сложили наземь тела погибших.

У них не было времени высекать из камня гробы. Все знали: армия драконидов скоро вернется. Нужно было использовать передышку для восстановления пробитых стен, а не на устройство последних пристанищ для тех, кому было уже все равно.

Длинными рядами лежали павшие Рыцари в Чертоге Паладайна, упокоенные на холодных каменных плитах, завернутые в древние пелены, заменившие саваны: их тоже некогда было шить. Каждому положили на грудь его меч, а под ноги - кому вражескую стрелу, кому коготь дракона.

Когда все тела были внесены и уложены в залитом факельным светом Чертоге, уцелевшие Рыцари окружили кто друга, кто товарища по оружию, а кто и брата. И только тогда, в тишине столь глубокой, что явственно слышны были удары сердец, в Чертог внесли три последних тела. Их несли на носилках, в сопровождении торжественного почетного караула.

Если бы все совершалось согласно предписаниям Меры, пышная церемония затмила бы иные королевские похороны. У алтаря, облаченный в церемониальные латы, стоял бы сам Великий Магистр. А рядом с ним -Верховный Жрец, окутанный поверх лат белыми одеяниями жреца Паладайна. Был бы здесь и Верховный Судья, и его доспехи покрывала бы черная мантия вершителя справедливых законов. Алтарь же был бы увит розами, а на нем сверкали бы золотом изображения Зимородка, Меча и Короны.

Но сегодня у алтаря стояла всего-навсего молоденькая эльфийка в замызганной, измятой и окропленной кровью броне. А рядом с ней - старый гном, сгорбившийся от горя, и кендер, с чьей мальчишеской рожицей так не вязалось выражение скорби.

А единственной розой, украшавшей алтарь, была засохшая черная роза, найденная в вещах Стурма Вместо символов Рыцарства подле нее лежало Копье в черных сгустках спекшейся крови.

Почетный караул приблизился к алтарю и благоговейно опустил тела наземь.

Справа покоились изрубленные останки государя Альфреда Мар-Кеннина; милосердные руки задрапировали их белым холстом. Слева лежал государь Дерек Хранитель Венца; он тоже был укрыт с головой, ибо улыбка, запечатленная смертью на его лице, была слишком страшна.

Посередине же покоился Стурм Светлый Меч, и его лицо было открыто. Он лежал в доспехах - отцовских доспехах, в которых ему суждено было пасть. Остывшие руки, сложенные На груди, держали древний меч, тоже завещанный ему отцом. А на пробитой груди лежало украшение, смысла которого никто из Рыцарей не ведал.

Это был Камень-Звезда, поднятый Лораной из лужи крови. Камень был темен; его мерцание затмилось, пока Лорана держала его в руке. Тем не менее, глядя на меркнувший Камень, Лорана многое поняла. Так вот, значит, каким образом разделили они тот сон о Сильванести. Понимал ли Стурм могущество Камня? Чувствовал ли нерасторжимость уз, связавших его с Эльханой?.. Вряд ли, печально сказала себе Лорана. Эльфы привыкли считать, что людям попросту не дано... А впрочем... Грустно и бережно опустила она Камень Стурму на грудь, скорбя о темноволосой эльфийке, которая наверняка уже знала, что сердце, против которого мерцал потускневший Камень, остановилось навеки.

Почетный караул отступил прочь. Склонив головы, Рыцари молча стояли так некоторое время. Потом повернулись к Лоране.

Ах, какую речь следовало бы теперь произнести, какие славные деяния вспомнить!.. Но долго-долго слышалось в тишине только приглушенное всхлипывание старого гнома, да Тассельхоф, отворачиваясь, жалко шмыгал носом. Лорана смотрела в умиротворенное лицо Стурма... И не могла выговорить ни слова.

В какой-то миг она даже позавидовала Стурму. Он больше не узнает ни боли, ни страданий, ни одиночества. Для него война завершилась. И он погиб победителем.

Зачем же вы оставили меня!.. - безмолвно кричала Лорана. Оставили совсем одну!.. Сперва Танис, потом Элистан, а теперь еще и ты!.. Как же я отпущу тебя, Стурм!.. Как ты мог погибнуть и бросить меня! Не смей!.. Не пущу!..

Лорана подняла голову - глаза ее блестели в факельном свете.

- Вы ждете высокопарных речей, - выговорила она, и голос ее дышал холодом могильного подземелья. - Благородных речей, прославляющих геройские деяния наших погибших. Ну так вот, от меня вы их не услышите! Рыцари хмуро переглядывались.

- Эти люди, которым хранить бы великое братство, выкованное еще во дни юности Кринна, умерли отягощенными взаимной враждой, гордыней, честолюбием и жадностью, Я вижу, вы смотрите на Дерека Хранителя Венца, но не он один в том повинен. Виновны вы все! Все! Все, кто в этой схватке за власть прикидывал и раздумывал, на чью сторону встать!

Иные из Рыцарей опустили головы, кое-кто побледнел от гнева и стыда. Слезы душили Лорану. Но вот рука Флинта стиснула ее ладонь. Лорана собралась с силами и продолжала:

- Лишь один из вас был превыше мелочных дрязг. Лишь один из вас сверял каждый прожитый день со священным для него Кодексом Чести. А ведь большую часть этих самых своих дней он формально оставался вне Рыцарства. Он был Рыцарем по духу и сердцу своему! А не по записи в каком-нибудь там списке!..

Протянув руку к алтарю, Лорана взяла с него покрытое засохшей кровью Копье и высоко подняла его над головой. Это движение словно бы освободило ее дух; тьма, окутавшая было эльфийку, была изгнана. И когда она заговорила вновь. Рыцари недоуменно вскинули глаза. Ее красота показалась им благословением, подобным веянию весеннего утра.

- Завтра я уеду отсюда, - негромко проговорила Лорана, устремив лучистые глаза на Копье. - Я отправлюсь в Палантас. Я расскажу им о том, что здесь случилось сегодня Я возьму с собой это Копье и голову дракона. Я швырну эту мерзкую, кровавую голову на ступени их великолепных дворцов! Я встану на нее, как на трибуну, и заставлю их услышать меня! И Палантас будет слушать! Его жители поймут, какая опасность им угрожает. А потом я поеду в Санкрист и на Эргот, я буду странствовать по всему миру, который никак не отбросит свои ничтожные свары, чтобы сообща бороться с врагом! Ибо, пока мы не уничтожим крупицы зла в своих собственных душах - как это сделал человек, о котором я говорю, - не видать нам победы и над тем великим Злом, которое собралось нас поработить!

Руки и глаза Лораны были устремлены к небесам.

- О Паладайн! - Ее голос звенел, как серебряная труба. - Мы пришли проводить к Тебе, Паладайн, благородные души Рыцарей, погибших в Башне Верховного Жреца. Даруй же нам, оставшимся пребывать в истерзанном войнами мире, такую же высоту духа, как та, что отметила жизнь и гибель этого человека!..

Лорана закрыла глаза, не замечая слез, хлынувших по щекам. Она более не горевала по Стурму. Она плакала о себе. Ей будет так не хватать его. И Танис... Какими словами расскажет она ему о гибели друга?.. Как станет жить в мире, из которого ушла такая душа?..

Медленно опустила она Копье на алтарь. И преклонила колени. Флинт обнял ее. Тассельхоф погладил ее по голове.

И, как бы отвечая молитве, за их спинами все громче зазвучали низкие голоса мужчин, слившиеся в скорбном рыцарском гимне.

О Хума, прими его душу в объятья!

Пусть он затеряется в солнечном свете,

В дыханий ветра, в небесном сиянье.

О Хума, прими его душу в объятья!

За гранью небес, равнодушных и гневных,

Введи его с миром в селенья блаженных,

Туда, где предел сокровенных мечтаний,

Где песне меча отзываются звезды.

Пускай отдохнет он, уставший сражаться,

В чертоге покоя, не зная печали,

Не ведая бега текущих столетий,

В обители Бога Добра, Паладайна.

Пусть гаснущий свет его глаз потускневших

Опять отразит безмятежное детство,

Все свежие краски широкого мира.

О Хума, прими его душу в объятья!

За тучи тяжелого дыма умчится,

Взыскуя святого бессмертия Неба,

Душа, так любившая бренную Землю

В ее вековых, вековечных заботах.

Коснувшись бессмертного звездного блика,

Письмен, что от века пророчат нам судьбы,

Она отрешится от горестей мира.

О Хума, прими его душу в объятья!

И вздохом последним душа удалится

Извечного боя за счастье и правду

Уходит герой, не познавший бесчестья,

В объятия Хумы, где сонмище древних

Превыше вороньего жадного крика,

Куда воспаряла мечта его сердцам

О радостным веснах, цветущих без страха,

За светлой бронею наследников Хумы.

Туда, где лишь сокол вещает о смерти,

Уходит воитель - он призван Богами

Из гаснущей жизни в обитель бессмертья

Из сумерек мира - дорогой рассвета,

В объятия Хумы, где сонмище древних,

Давно искупивших страдания плоти

И тщету ума, обреченного тлену,

В чертоги героев, в лучи Паладайна.

За гранью небес, равнодушных и гневных

Введи его с миром в селенья блаженных,

Туда, где предел сокровенных Мечтаний,

Где песне меча отзываются звезды.

О Хума!

Прими его душу в объятья

За гранью небес, равнодушных и гневных.

Пускай отдохнет он, уставший сражаться.

Пусть гаснущий свет его глаз потускневших

За тучи тяжелого дыма умчимся,

Коснувшись бессмертного звездного блика,

И вздохом последним душа удалится

Превыше вороньего жадного крика,

Туда, где лишь сокол вещает о смерти,

В объятия Хумы, где сонмище древних,

За гранью небес, равнодушных и гневных.

Песнь смолкла. Торжественным, медленным шагом подходили Рыцари отдать павшим последнюю дань и на краткий миг преклонить колени перед алтарем. И один за другим покидали Чертог Паладайна. Их ждали холодные постели, беспокойное подобие сна - и грозный рассвет завтрашнего дня.

Лорана, Флинт и Тассельхоф остались одни у тела своего друга. Они стояли обнявшись; сердца их были переполнены. Стылый ветер задувал в двери Чертога. За дверями ожидал почетный караул, готовый закрыть их и запечатать.

- Харан беа Реоркс, - по-гномски проговорил Флинт, проводя по глазам трясущейся узловатой рукой. - Мы вновь встретимся в кузне Реоркса... Порывшись в кошеле, он вытащил чудесную розу, искусно вырезанную из дерева. Флинт бережно опустил ее Стурму на грудь, рядом с Камнем-Звездой, подарком Эльханы.

- Счастливо тебе, Стурм, - подал голос Тас. - У меня... Только один подарок, который ты, верно, согласился бы принять. Я... Ты, наверное, не поймешь. Хотя теперь, может, ты уже все понимаешь. И даже куда лучше меня... И Тас вложил в холодную ладонь Рыцаря маленькое, беленькое куриное перышко.

- Квисалан элевас, - по-эльфийски прошептала Лорана. - Мы с тобой всегда будем вместе... Она никак не могла решиться оставить его одного в темноте.

- Идем, девочка, - ласково сказал Флинт. - Не будем его задерживать. Его ждет Реоркс... Молча, не оглядываясь, трое друзей покинули усыпальницу и, поднявшись по узкой каменной лестнице, вышли в промозглую зимнюю полночь, хлеставшую в лицо хлопьями мокрого снега.

Далеко-далеко от заснеженной Соламнии со Стурмом прощалось еще одно сердце.

Пролетевшие месяцы ничуть не переменили Сильванести. Хотя кошмарный сон Лорака давно прекратился, а тело короля эльфов легло в землю, которую он так любил, несчастный край по-прежнему томился под гнетом его сновидения. В воздухе пахло смертью и разложением. Деревья клонились и корчились в нескончаемой муке. Изуродованные звери бродили по лесу, ища конца невыносимому существованию.

Тщетно Эльхана, глядевшая из верхнего окна Звездной Башни, ждала хоть какого-нибудь признака перемен.

Верные грифоны вернулись к ней сразу после изгнания дракона. Вначале Эльхана собиралась без промедления вернуться на Эргот, к своему народу. Но грифоны принесли ужасающую новость: между эльфами и людьми вот-вот должна была разразиться война.

До встречи с Танисом и его друзьями Эльхану нисколько не огорчило бы такое известие. Она приняла бы его с ледяным спокойствием, а то и порадовалась бы. Однако знакомство со спутниками и долгие месяцы страданий сильно переменили ее. Она очень встревожилась и без труда распознала в происходившем очередные козни злых сил, бесчинствовавших в мире.

Она знала - ей следовало немедленно лететь назад: не исключено, что ей еще удастся остановить безумие. Но она убедила себя, дескать, погода была слишком опасной для путешествий. На самом деле она попросту не могла вынести мысли о потрясении и ужасе своих соплеменников, когда они узнают о горестной судьбе Сильванести и о ее обещании, данном умиравшему отцу: ведь ее клятва гласила, что эльфы помогут людям изгнать Владычицу Тьмы и ее слуг, а потом вернутся в родные края и воссоздадут свой истерзанный край. Конечно же, она сумеет их убедить. Ни малейшего повода для сомнений у нее не было. Но мысль о том, чтобы нарушить добровольное затворничество и вновь окунуться в суету и грязь мира за пределами Сильванести... Ко всему прочему, она страшилась - и жаждала одновременно - вновь увидеть человека, которого полюбила. Рыцаря, чей гордый, благородный лик так часто являлся ей в сновидениях, в чью душу она так глубоко заглянула благодаря Камню-Звезде... Она незримо стояла с ним рядом, когда он отстаивал свою честь перед судилищем. Она разделила его муку и изведала глубины его благородного духа. И она любила его все сильнее день ото дня. И день ото дня все больше страшилась этой любви.

Вот почему Эльхана откладывала и откладывала свой отъезд. Я уеду, говорила она себе, когда увижу хоть какой-нибудь знак, о котором я смогу поведать своему народу. Знак надежды. Иначе они не вернутся, сломленные отчаянием.

День сменял день... Эльхана смотрела в окно.

Знака все не было.

Зимние ночи постепенно становились длинней. Тьма сгущалась. И вот однажды Эльхана поднялась на самую вершину Звездной Башни и вышла наружу. Именно в этот момент у вершины совсем другой Башни Стурм Светлый Меч лицом к лицу встретил синего дракона и его Повелительницу по прозвищу Темная Госпожа. Внезапно Эльхану объяло странное и жуткое ощущение: ей показалось, будто прекратилось извечное вращение мира. Жестокая боль пронизала тело, заставив судорожно нащупать Камень-Звезду, который она носила на шее. Смертельное горе и ужас охватили Эльхану, когда Камень замерцал и стал гаснуть...

- Так вот он, мой знак! - вскрикнула она, глядя в небо и потрясая медленно меркнущим Камнем. - Надежды нет! Только отчаяние, и смерть!.. Стиснув Камень в ладони, так, что острые грани впились в нежное тело, Эльхана незряче спустилась в свою комнату. И в который раз оглядела свой умирающий край. Рыдания сотрясли ее тело. Она закрыла и заперла деревянные ставни... Пусть этот мир доживает свои дни, как умеет, подумала она с горечью. Пусть мой народ встретит неизбежный конец. Зло победит. Ничто не остановит его. А я умру здесь. Я лягу рядом с отцом... В ту ночь она в последний раз выбралась из Башни наружу. Небрежно набросив на плечи тонкий плащ, отправилась она к могиле, над которой нависало больное, искореженное дерево. В ладони ее был по-прежнему зажат Камень-Звезда.

Бросившись на землю, Эльхана принялась судорожно рыть ее голыми руками. Очень скоро мерзлые комья в кровь разодрали ей пальцы. Ей было все равно. Ничтожную боль тела переносить было гораздо легче, нежели ту, что терзала ей сердце.

Наконец она вырыла небольшую ямку. Алая луна, Лунитари, выползла в ночное небо, смешав свой кровавый отблеск со светом серебряной луны. Эльхана смотрела и смотрела на Камень-Звезду, пока слезы окончательно не застлали ее взгляд. Потом опустила талисман любви в ямку. Усилием воли заставила себя перестать плакать. Утерла слезы - и начала забрасывать ямку землей.

И вдруг замерла... Протянула дрожащую руку и смахнула землю с Камня-Звезды. Уж не свело ли ее горе с ума?.. Нет, в Камне действительно мерцал свет! Вначале едва заметный, он разгорался все ярче. И Эльхана подняла сверкающую драгоценность, оставив крохотную могилу пустой.

- Но ведь он... Умер, - тихо проговорила она, глядя на Камень, сверкавший и лучившийся в серебряном сиянии Солинари. - Я знаю, что его взяла смерть, и ничто этого не изменит. Так почему же свет... Неожиданное шуршание заставило ее испуганно обернуться. Сперва она шарахнулась прочь: ей показалось, что изуродованное дерево, сторожившее могилу Лорака, пыталось схватить ее скрипучими ветками. Но потом она увидела, что ветви, наоборот, перестали болезненно корчиться. Вот они застыли в неподвижности, а потом... Потом дерево вздохнуло и потянулось вверх, к небу. Ствол его выпрямился, кора вновь сделалась гладкой и заблестела в свете двух лун. Кровь перестала сочиться, раны закрылись. Прожилками листьев вновь побежали соки, несущие жизнь.

Ахнув, Эльхана неверными движениями поднялась на ноги и огляделась кругом. Нет, ничто больше не переменилось. Прекрасным, как прежде, стало только одно дерево, охранявшее последний покой Лорака.

Я схожу с ума, подумалось Эльхане. Страх стиснул сердце... Она быстро повернулась назад, к могиле. Дерево в самом деле исцелилось. Ей показалось, что оно становилось все краше прямо на глазах... И Эльхана бережно вернула Камень-Звезду на прежнее место - против своего сердца. Потом пошла к Башне. Нужно было сделать много дел, прежде чем лететь на Эргот.

Утром следующего дня, когда первые солнечные лучи едва озарили несчастный край Сильванести, Эльхана еще раз посмотрела на лес. Все оставалось по-прежнему. Тошнотворный зеленый туман окутывал замученные деревья. Так оно и будет, сказала она себе, пока не возвратятся эльфы и не изменят свою страну подвигом покаянного труда.

Только одно дерево... То самое, над могилой Лорака...

- До свидания, отец, - сказала Эльхана. - Мы вернемся.

Подозвав грифона, она взобралась на его могучую спину и твердым голосом отдала приказ. Грифон развернул крылья и взвился в небо, поднимаясь все выше над Сильванести. По слову Эльханы он повернул к западу и устремился в далекий путь - на Эргот.

Далеко внизу, среди черного ужаса, заполонившего лес, одно-единственное дерево шелестело на стылом зимнем ветру роскошной зеленой листвой. Напевая тихую песню, оно простирало зеленые ветви, защищая могилу Лорака от мрака и холода. Дерево терпеливо ждало весны...