Уэйс Маргарет Хикмен ТрейсиДраконы весеннего рассвета (Сага о Копье - 3, книга 1)

Маргарет УЭЙС и Трейси ХИКМЭН

САГА О КОПЬЕ III

ДРАКОНЫ ВЕСЕННЕГО РАССВЕТА

КНИГА ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

...Знай, Китиара: не было вовеки

Печальнее и безнадежней дней.

Тень облаков по городу крадется,

Бросая тень страданья и сомненья

На улицы и на мою страницу.

Как долго не решался я раскрыть

Уста и сердце и сказать тебе:

В разлуке

Еще прекрасней стала ты - и смертоносней.

Как запах орхидей в ночи безлунной,

Как кровь в волнах, где кроется акула,

Сжигает страсть четыре наших чувства,

Уберегая вкус.

Так пасть акулы

Рвет собственную плоть, уже не в силах

Кровавый пир прервать.

И, сознавая это,

Я все же славлю ночи исступленье

И поединок страсти, что венчает

Лишь перемирие - до новой ночи.

Мне выхода не хочется искать

Из сладостной ловушки.

Я готов

Раскрыть объятья мраку и...

...Но свет,

Свет, Китиара!

Солнца луч

Рассыпал блестки по каменьям улиц,

Ночным дождем умытым.

Пленка масла

Из уличных светильников, угасших

При наступленье радостного утра,

Горит на лужах радугой... И пусть

Вновь буря надвигается на город,

Неся с собою тьму, - я вспоминаю

О Стурме, о Лоране и о прочих,

Но все-таки живей всего о Стурме

Ведь он провидит солнце и в тумане,

И сквозь нагроможденья туч...

Могу ль я Их бросить?!

...Потому-то в тень,

Но не в твою тень, Китиара! - в сумрак,

Восхода солнца чающий с надеждой,

Под крылья бури, мчащейся по кругу,

Я ухожу...

ВЕЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

"Смотри-ка, Берем! Тропинка! Странно, правда? Сколько мы с тобой охотимся в здешних лесах - и никогда ее не видали..."

"А по-моему, ничего особенно странного. Сгорели какие-нибудь кусты, вот она и открылась. Подумаешь, звериная тропка..."

"Давай посмотрим, что там? Если это вправду звериная тропка, может, нам попадется олень! А то целый день ходим - и все без толку. До чего не люблю возвращаться домой с пустыми руками!"

Не дожидаясь моего ответа, она сворачивает на тропинку. Я пожимаю плечами и иду следом за нею. И правда, почему бы не побродить еще в такой хороший денек? Наконец-то лютая зимняя стужа уступила теплу. Солнце ласково греет шею и плечи. Легко шагать по лесам, опустошенным пожаром. Ни тебе плюща, лезущего под ноги, ни колючих кустов, царапающих одежду... Наверное, лес загорелся от молнии: не иначе, все та чудовищная гроза, что бушевала здесь прошлой осенью... Тропа, однако, тянется и тянется бей конца и начинает надоедать мне. Сестра ошиблась: тропу протоптали не звери. Человеческая это тропа. И старинная к тому же. Так что не будет у нас нынче на ужин свежего мяса... Все-таки идем дальше. Солнце высоко стоит в небе. Я устал и проголодался. Кругом не видно ни единого живого существа.

"Пошли домой, сестренка! Тут ничего нет!"

Она останавливается и вздыхает. Ей тоже жарко; я вижу, что она устала и отчаялась. Какая она худенькая! Слишком много работает - ей приходится делать и женские дела, и мужские. Вот и сегодня она охотится в лесу вместо того, чтобы сидеть дома и выслушивать нежные признания ухажеров. Она кажется мне красивой. Люди говорят, будто мы с ней похожи, но я-то знаю, что это не так. Просто мы с ней гораздо ближе друг другу, чем иные братья и сестры. Нам с ней поневоле приходится держаться друг за дружку: больно тяжела жизнь...

"Похоже, ты прав. Берем, - говорит она. - Ни следа не видать... Хотя погоди, братик! Что это?.. Там, впереди!"

Тут и я замечаю впереди какое-то трепещущее сияние, разноцветную радугу, пляшущую в воздухе, - ни дать ни взять все самоцветы Кринна сложили в корзинку и позабыли на залитой солнцем поляне.

У сестры округляются глаза:

"Врата Радуги!.."

"Ха-ха! Что за девчоночьи глупости!"

Я смеюсь, однако бегу следом за ней. Ее нелегко догнать: я, конечно, гораздо выше и сильнее ее, зато она проворна, как олененок.

И вот мы выбегаем на поляну. Если молния в самом деле поразила лес, должно быть, громовая стрела ударила именно сюда. Земля кругом разворочена и сожжена. Передо мной развалины какого-то здания: изломанные колонны торчат из обугленной земли, точно перебитые кости, выпирающие из тронутой тлением плоти. Тяжелая, давящая тишина висит над поляной. Ничто не растет здесь - и не росло вот уже множество весен. Я хочу бежать прочь... Но не могу.

Ибо перед моими глазами - великолепное, прекрасное зрелище. Оно прекрасней всего, что я видел в своей жизни, всего, о чем мечтал. Передо мной - обломок колонны, сплошь усыпанный драгоценными камнями! Я ничего не смыслю в камнях, но вижу с первого взгляда, что им поистине нет цены. Меня охватывает дрожь. Я спешу вперед и, встав на колени перед обломком, принимаюсь очищать его от грязи и пыли.

Сестра опускается на колени подле меня.

"Смотри, Берем! Разве не чудо? В таком жутком месте - и такие прекрасные камни... - Она оглядывается кругом, и я чувствую, что ее тоже начинает трясти. - Как ты думаешь, что здесь было раньше? - продолжает она. - Я чувствую что-то такое торжественное... Священное... Но и злое... До Катаклизма здесь, наверное, был храм! Храм темных Богов. Берем!.. Что ты делаешь?"

Я вытаскиваю свой охотничий нож и начинаю помаленьку выколупывать один из камней, искрящийся зеленым сиянием. Он величиной с мой кулак, а блестит ярче, чем солнце в зелени листьев. Податливая известка легко крошится под ножом...

"Остановись, Берем! - пронзительно вскрикивает сестра. - Это... Это же святотатство! Это место посвящено какому-то Богу! Не смей!.."

Камень под моей рукой холоден, как и полагается камню, но я чувствую исходящий из него зеленый огонь. Я не обращаю внимания на протесты сестры: "Ты сама только что говорила, будто это Врата Радуги. Смотри, так оно и есть! Легенда гласит, будто тот, кто пробежит под радугой, найдет горшок золота. Вот и мы нашли клад. Чего ты боишься? Если здесь и вправду некогда жил какой-нибудь Бог, так он, поди, давным-давно сбежал. Тут нет ничего, кроме мусора! Если бы этот храм был нужен Богам, они, верно, позаботились бы о нем. Да и не обеднеют они, если я приберу камешек-другой..." "Берем!.."

В ее голосе звучит страх. Девочка испугалась. Глупая девчонка. Право, она начинает меня раздражать. Я почти высвободил камень. Он уже шатается...

"Послушай, Джесла! - Меня трясет от возбуждения, я едва могу говорить. Нам с тобой не на что жить - после такой-то зимы, про пожар я уж молчу! Ты только подумай, сколько денег принесет нам на гаргатской ярмарки один этот камень! Мы сможем уехать отсюда! Мы станем жить в городе... Может, даже в Палантасе! Ты столько мечтала взглянуть на тамошние чудеса..."

"Нет! Берем, не смей! Это святотатство! Я запрещаю тебе!"

Ее голос строг и суров. Я еще не видел ее такой. На какой-то миг меня охватывает сомнение... Я отодвигаюсь прочь - прочь от сломанной колонны с ее радугой самоцветов. Я тоже начинаю чувствовать нечто темное и пугающее, некую тень, которая витает над этой поляной... Но камни слишком прекрасны. Они так сверкают и переливаются на солнце. Нет, говорю я себе. Здесь больше не живет никакой Бог. Никакой Бог не охраняет эти руины. Никакой Бог не хватится самоцвета - одного-единственного самоцвета, - вделанного в обломок колонны, валяющийся на всеми забытой поляне... И я вновь нагибаюсь, чтобы поддеть камешек концом ножа и вытащить его. Как прекрасна его глубокая зелень! Как весеннее солнце, льющееся сквозь молодую листву...

"Берем! Остановись!.."

Она хватает меня за руку. Ее ногти впиваются в мое тело. Мне больно. Я свирепею... И, как это часто бывает со мной в мгновения ярости, глаза застилает багровая пелена, а в груди раздувается горячий, удушающий ком. "Отвяжись!.." - слышу я свой собственный рев.

Я с силой отталкиваю ее... Она начинает падать... Время останавливается. Сестра падает целую вечность. Я... Но ведь я не хотел... Я пытаюсь подхватить ее - и не могу сдвинуться с места.

Она падает прямо на обломанную колонну.

Кровь. Кровь...

"Джес!.." - шепчу я, подхватывая ее на руки.

Она не отвечает мне. Кровь растекается по самоцветам, гася их огненный блеск. И точно так же меркнут ее глаза. В них больше нет света... И в это время под моими ногами разверзается твердь. Из обугленной, вывернутой наизнанку земли восстают и устремляются к небу колонны! Накатывает чудовищная тьма, а грудь пронзает невероятная, сжигающая боль...

- Берем!

Капитан Маквеста Кар-Тхон стояла на передней палубе, сердито глядя на рулевого.

- Сколько раз повторять тебе. Берем? Подходит шторм, пора заводить расчалки. О чем ты мечтаешь, хотела бы я знать? Стоишь, смотришь в море... Собираешься памятником работать? Давай-ка, шевели задницей! Статуям я жалованье не плачу!

Берем вздрогнул, лицо его побелело. Он так жалко съежился, напуганный гневом Маквесты, что капитан "Перешона" почувствовала себя неловко. Все равно что срывать зло на беззащитном ребенке.

Он и есть ребенок, сказала она себе. Пусть ему пятьдесят, если не все шестьдесят лет, пусть он лучший рулевой из всех, с какими она когда-либо плавала, - по умственному развитию он дитя.

- Ладно, Берем, - вздохнула Маквеста. - Извини, что я так на тебя рявкнула. Это все шторм... Да не смотри ты на меня так! Тьфу ты, если бы он только мог говорить!.. Я бы дорого дала, чтобы узнать, что там варится у него в голове... Если там, конечно, вообще что-нибудь варится. Ну все, проехали. Доделывай дело - и марш вниз. Все равно, пока шторм не утихнет, будем по койкам валяться... Берем улыбнулся ей - простой, невинной детской улыбкой. Маквеста улыбнулась в ответ, покачала головой - и унеслась прочь, энергично готовя любимый корабль к ударам готового разразиться ненастья. Краем глаза она заметила Берема, спешившего вниз, и тут же забыла о нем, ибо явился первый помощник и доложил, что успешно разыскал большую часть команды, и, более того, лишь треть экипажа успела нализаться до бесчувствия... Берем лежал в гамаке, растянутом в кубрике "Перешона". Гамак сильно раскачивался, отвечая движениям корабля. Плясавшего на волнах в гавани Устричного - так звался воровской городишко на побережье Кровавого Моря Истара. Закинув за голову руки - руки юноши, принадлежавшие пятидесятилетнему, - Берем неподвижно смотрел на светильник, болтавшийся под потолком...

"Смотри-ка, Берем! Тропинка! Странно, правда? Сколько мы с тобой охотимся в здешних лесах - и никогда ее не видали..."

"А по-моему, ничего особенно странного. Сгорели какие-нибудь кусты, вот она и открылась. Подумаешь, звериная тропка..."

"Давай посмотрим, что там? Если это вправду звериная тропка, может, нам попадется олень! А то целый день ходим - и все без толку. До чего не люблю возвращаться домой с пустыми руками!"

Не дожидаясь моего ответа, она сворачивает на тропинку. Я пожимаю плечами и иду следом за нею. И правда, почему бы не побродить еще в такой хороший денек? Наконец-то лютая зимняя стужа уступила теплу. Солнце ласково греет шею и плечи. Легко шагать по лесам, опустошенным пожаром. Ни тебе плюща, лезущего под ноги, ни колючих кустов, царапающих одежду... Наверное, лес загорелся от молнии: не иначе, все та чудовищная гроза, что бушевала здесь прошлой осенью...

1. ПОБЕГ. ИЗ ТЬМЫ - ВО ТЬМУ

Офицер драконидской армии медленно спускался по лестнице со второго этажа гостиницы "Соленый Бриз". Было заполночь, и большинство постояльцев уже расползлось по кроватям. Единственным звуком, достигавшим слуха офицера, был неумолчный рев волн, обрушивавшихся на камни внизу.

Достигнув площадки, офицер помедлил, окидывая быстрым, внимательным взглядом открывшийся зальчик заведения. Там было пусто, если не считать какого-то драконида, который громко храпел во хмелю, уронив безобразную голову на стол. Крылья человека-ящера трепетали в такт храпу. Деревянный стол скрипел и пошатывался.

Офицер горько улыбнулся и двинулся дальше. На нем была стальная чешуйчатая броня, сделанная в подражание доспехам Повелителей, составленным из настоящих драконьих чешуй. Глухой шлем закрывал голову и лицо, не давая разглядеть черты. Лишь рыжеватая борода, торчавшая из-под шлема, позволяла с первого взгляда причислить офицера к расе людей.

У подножия ступеней его ждал неприятный сюрприз в лице хозяина гостиницы, который все еще бодрствовал, зевая над амбарными книгами. Офицер ограничился легким кивком и хотел было выйти, не заговаривая с хозяином, но тот вдруг спросил его:

- Как по-твоему, вернется сегодня Повелитель?..

Офицер остановился. Не поворачиваясь к хозяину, он вытащил перчатки и натянул их на руки. Снаружи царил убийственный холод. На приморский городок навалился зимний шторм, каких, пожалуй, не бывало здесь за все триста лет, что Устричный простоял на берегу Кровавого Моря.

- В такую-то погоду?.. - хмыкнул наконец офицер. - Вот уж не думаю. С подобной бурей даже драконы вряд ли отважатся спорить...

- Что верно, то верно. Ну и ночка! Только дома сидеть - что зверю, что человеку, - согласился хозяин. И хитровато посмотрел на офицера: -Тебя-то что на улицу гонит? Поди, какое-нибудь неотложное дело?..

Офицер смерил его ледяным взглядом:

- Не уверен, что это тебя касается - куда я хожу и что делаю...

- Да я ничего такого не имел в виду, - быстро проговорил хозяин гостиницы, заслоняясь руками, словно ожидая удара. - Просто... Если Госпожа внезапно вернется и не найдет тебя здесь, я хотел бы ответить ей что-нибудь вразумительное...

- Не понадобится, - буркнул офицер. - Я... Оставил записку, в которой все сказано. К тому же я вернусь еще до утра. Мне... Просто надо подышать воздухом, вот и все.

- Разумеется, разумеется... - хозяин, не удержавшись, хихикнул. - Еще бы! Три дня взаперти просидеть... Вернее, три ночи... Нет-нет, сердиться не на что! - добавил он поспешно, поскольку шея офицера под шлемом налилась краской ярости и стыда. - Я просто не могу не выразить восхищения мужчине, который умудрился в три дня не надоесть Госпоже... Куда хоть она улетела?

- Повелительницу Драконов вызвали на запад, куда-то в Соламнию, помочь войскам совладать с маленьким затруднением, - буркнул в ответ офицер. - И на твоем месте я бы поменьше вмешивался в ее дела.

- Да уж, - поспешил согласиться хозяин. - Что верно, то верно. Ну что ж, доброй прогулки... Погоди, как тебя зовут? Помнится, Госпожа представила тебя, но я недослышал...

- Танис, - глухо прозвучало из-под шлема. - Танис Полуэльф. Доброй ночи.

И, холодно кивнув, офицер в последний раз поддернул перчатки, потом завернулся в плащ и шагнул через порог в ненастную тьму. Режущий ветер ворвался в комнату, задувая свечи и взвихривая бумаги. Какое-то время офицер сражался с тяжелой дверью, а хозяин гостиницы заковыристо ругался, ловя улетающие счета. Но вот дверь захлопнулась, и внутри вновь стало тихо, спокойно и тепло.

Глядя вслед ушедшему, хозяин видел, как тот прошагал мимо окна. Танис Полуэльф шел против ветра, пригибаясь и отворачивая лицо. Широкий плащ раздувался у него за спиной.

Хозяин, однако, не был единственным, кто проводил офицера глазами. Как только захлопнулась дверь, пьяный драконид оторвал голову от стола. Черные змеиные глаза монстра глядели совершенно трезво. Крадучись, поднялся он из-за стола, и шаги его были уверенны и тверды. Негромко постукивая по полу когтями, драконид подобрался к окну и выглянул наружу. Обождал немного... А потом тоже растворил дверь и исчез в бурной ночи. Хозяин видел в окно, что драконид зашагал в том же направлении, что и офицер. Подойдя поближе, содержатель гостиницы прильнул носом к стеклу. Снаружи клубилась несущаяся мгла. Пламя смоляных жаровен, освещавших ночную улицу, металось и мерцало под ветром и хлещущим дождем. Все-таки хозяину показалось, будто он видел, как офицер свернул на улицу, ведшую к центру города. Следом, прячась в тени, крался драконид. Покачав головой, хозяин пошел будить ночного слугу, дремавшего в кресле за столом.

- Чует моя душенька. Повелительница вернется-таки сегодня, шторм там или не шторм, - сказал он сонному слуге. - Немедленно разбудишь меня, если она появится, понял?

Прежде, чем идти к себе, он еще раз покосился в окошко... И содрогнулся, вообразив себе офицера, идущего по ночным улицам Устричного, а позади него темную фигуру драконида, прячущегося в потемках.

- А впрочем, - пробормотал он, - знаешь что, не надо меня будить.

Накрытый штормом, Устричный словно бы вымер. Питейные заведения, обыкновенно работавшие, покуда в их засаленные окна не вливался рассвет, -и те стояли запертые, с плотно закрытыми ставнями. На улицах не было ни души. Ни у кого не возникало охоты меряться силами с ветром, способным сбить с ног человека и, уж конечно, с легкостью пронизывавшим ледяным дыханием самую теплую одежду.

Танис шел быстрым шагом, нагнув голову и стараясь держаться поближе к домам, хоть как-то защищавшим от ветра. Вскоре его борода обросла льдом. Снежная крупа больно жалила сквозь прорези шлема. Полуэльф трясся от холода, проклиная металл лат, местами касавшийся кожи. Время от времени он оглядывался, проверяя, не привлек ли его уход из гостиницы чьего-нибудь нежелательного внимания. Дождь и несущийся снег, однако, не давали почти ничего рассмотреть. Танис едва видел даже ближайшие дома, не говоря уже о чем-либо ином. И довольно скоро он отказался от бесплодных попыток обнаружить возможную слежку. Лучше уж сосредоточиться на поисках дороги. Вдобавок он так замерз, что постепенно ему стало вообще безразлично, крадется кто-нибудь за ним или нет.

Он довольно смутно представлял себе, куда ему следовало идти. Он провел в Устричном всего четыре дня. Причем три из них - с ней... Запретив себе думать об этом, Танис вглядывался в уличные вывески. Его друзья находились в гостинице на самом краю города, на почтительном расстоянии от причалов, баров и публичных домов. Танис успел задуматься о том, что же делать, если он их не найдет. Он ведь нипочем не отважится расспрашивать... Однако ему повезло. Спотыкаясь и поскальзываясь на льду, брел он пустынными улицами, когда на глаза ему попалась-таки знакомая вывеска, бешено раскачивавшаяся на ветру. Танис всхлипнул, испытывая невероятное облегчение. Он успел позабыть название гостиницы, но, увидев, тут же вспомнил его. "Черныши".

До чего дурацкое название для гостиницы, мелькнуло у него в голове. Его так трясло от холода, что он едва сомкнул пальцы на ручке двери. Дверь отворилась, и ветер буквально внес его внутрь. Ему потребовалось усилие, чтобы закрыть ее вновь.

В этой занюханной гостиничке, в отличие от "Соленого Бриза", ночного слуги не держали. Огонь, дымно чадивший в облезлом камине, давал достаточно света, и Танис разглядел на столике огарок, явно предназначенный для таких, как он, полуночников. С трудом, трясущимися руками, он высек огня. Озябшие пальцы повиновались с трудом. Все-таки он зажег свечку и двинулся по ступенькам наверх.

Вздумай он обернуться и выглянуть в окно, он, возможно, приметил бы темный силуэт, затаившийся в дверной нише по ту сторону улицы. Но Танис оборачиваться не стал: он смотрел под ноги, опасаясь, как бы не упасть.

- Карамон!..

Богатырь мгновенно вскинулся на постели, рука инстинктивно метнулась к мечу. И только потом он вопросительно оглянулся на брата.

- Я услышал кое-что снаружи, - прошептал Рейстлин. - Как будто ножны лязгнули о доспех... Карамон мотнул головой, стряхивая остатки сна, и вылез из-под одеяла, держа меч наготове. Подкравшись к двери, он и сам расслышал звук, потревоживший его брата, - благо Рейстлин всегда спал чутко. По ту сторону двери тайком пробирался кто-то, облаченный в латы. Вот в поддверную щель проник слабый лучик свечи... Шаги остановились как раз напротив.

Отсвет в щели дрогнул: похоже, незваный гость перенимал свечу из руки в руку. Карамон осторожно и бесшумно отодвинул засов, выждал немного... Ничего не происходило. Пришелец медлил, вероятно, соображая, не ошибся ли комнатой. Сейчас выясним, сказал себе Карамон.

Резким рывком он отворил дверь и, метнувшись наружу, сгреб стоявшего за ней незнакомца и мигом втащил его внутрь. А потом швырнул его на пол так, что лязгнули доспехи: силы Карамону было не занимать. Огарок покатился в сторону и погас, и в наступившей тьме зазвучал голос Рейстлина: маг выпевал заклинание, долженствовавшее опутать схваченного липкими паутинами.

- Погоди, Рейстлин! Это я!.. - вскрикнул человек на полу. Узнав его голос, Карамон подскочил к брату и встряхнул его, стараясь нарушить сосредоточение мага:

- Стой, Рейст!.. Это же Танис!..

Содрогнувшись всем телом, Рейстлин вышел из транса и бессильно уронил руки. Потом схватился за грудь, и приступ кашля согнул его вдвое.

Карамон озабоченно глянул на брата, но тот, будучи не в состоянии говорить, отослал его прочь взмахом руки. Тогда богатырь наклонился и поставил на ноги поверженного полуэльфа, чтобы тут же сдавить его в медвежьих объятиях:

- Танис!.. Где ты пропадал? Мы тут с ума посходили!.. Во имя Богов, да ты сплошь в сосульках! Погоди, сейчас огонь разведу... Рейст, -обратился он к брату. - У тебя... Все в порядке?

- Поменьше думай про меня! - прошептал Рейстлин. Он сидел на кровати, тяжело переводя дух. Золотые глаза поблескивали: маг смотрел на полуэльфа, благодарно жавшегося к огню. - Сходи-ка лучше, позови остальных...

- Иду. - Карамон направился к двери.

- Мне кажется, не лишне было бы сперва что-нибудь надеть, - заметил маг ядовито.

Покраснев, как девушка, Карамон вернулся к постели и торопливо подхватил кожаные штаны. Натянув их, он облачился в рубаху и вышел, бережно притворив дверь. Танис и Рейстлин слышали, как он тихо стучал в дверь комнаты, где жили варвары. Вот раздался голос Речного Ветра и следом бас Карамона: великан торопливо и взволнованно объяснял, что случилось.

Танис оглянулся на Рейстлина. Зрачки золотых глаз, схожие формой с песочными часами, были неотрывно устремлены на него, и Танис, не выдержав странного, пронизывающего взгляда, вновь отвернулся к огню. Ему было не по себе.

- Где все-таки ты был, Полуэльф? - раздался тихий, шепчущий голос волшебника.

Танис нервно сглотнул.

- Я попался Повелителю Драконов... - Он загодя приготовил этот ответ. Как и следовало ожидать. Повелитель решил, что я - один из его офицеров, и велел мне сопровождать его к войскам, расположенным за городом... Мне пришлось повиноваться, не то он сразу заподозрил бы неладное. Только сегодня мне выпал случай улизнуть...

- Весьма интересно, - сказал Рейстлин и снова закашлялся.

Танис пристально посмотрел на него:

- Что именно кажется тебе интересным?

- Видишь ли, - ответил маг, - прежде я никогда не слышал, как ты врешь, Полуэльф. И я нахожу это... Очень занятным... Танис открыл рот, но тут вернулся Карамон, а следом за ним - Речной Ветер, Золотая Луна и Тика, отчаянно зевающая спросонья.

Золотая Луна без промедления бросилась к Танису и крепко его обняла. Друг мой... - неверным голосом выговорила она. - Как же мы за тебя волновались!..

Речной Ветер от души хлопнул Таниса по плечу, суровое лицо озарила нечастая улыбка. Осторожно высвободил он из объятий полуэльфа молодую жену но только для того, чтобы самому занять ее место.

- Брат мой... - сказал Речной Ветер на языке кве-шу и крепко прижал к себе Таниса. - Мы уж думали, тебя взяли в плен... Или убили... Откуда нам было знать...

- Так что все-таки с тобой случилось? Где ты был? - любопытно спросила Тика, в свой черед обнимая полуэльфа.

Тот, глядя поверх ее головы, нашел взглядом Рейстлина... Но маг, откинувшись на убогую гостиничную подушку, смотрел в потолок и, по всей видимости, не интересовался разговором.

Танис откашлялся и повторил свою историю, прекрасно зная, что Рейстлин не верит ни единому его слову. У всех прочих на лицах было написано сочувствие и искренний интерес. Потом посыпались вопросы: что за Повелитель? Какова численность армии? Ну хоть приблизительно? А где она расквартирована? Какого вообще рожна дракониды толкутся в Устричном? Неужели действительно ищут именно их?.. И как Танис сумел убежать? Полуэльф без запинки отвечал на вопросы. Повелителя он, вообще говоря, видел лишь мельком, а потому и не мог толком сказать, кто это такой. Армия невелика и расположена за городом. Да, дракониды в самом деле ищут кого-то, но не их. Их интересует человек по имени Берем да, именно такое странное, старинное имя... Тут Танис быстро посмотрел на Карамона, но, судя по лицу великана, это имя ему ничего не навеяло. Танис невольно перевел дух. Как хорошо, что Карамон не припомнил матроса, который штопал парус на палубе "Перешона"... То ли запамятовал, то ли не расслышал имени, которое назвала капитан... Ну и слава Богам.

Друзья кивали головами, нисколько не сомневаясь в услышанном. Сперва Танис косился на Рейстлина, но потом сказал себе: да какая разница, что там скажет или подумает маг! Все равно все поверят не Рейстлину, а ему, Танису, хотя бы он стал утверждать, что день - это ночь. И Рейстлин, конечно, тоже это понимал. Именно поэтому он и не стал подвергать россказни Таниса никакому сомнению... Чувствуя себя все гаже и гаже и моля Богов, чтобы наконец иссякли вопросы, а с ними и погружение в трясины лжи, Танис принялся зевать и постанывать, изображая немыслимую усталость.

Золотая Луна тут же поднялась на ноги.

- Прости, Танис, - сказала она виновато. - Ты устал и замерз, а мы, бессердечные, готовы заговорить тебя до смерти, только чтобы потешить свое любопытство. К тому же нам придется рано вставать, чтобы поспеть на корабль...

- Проклятье, Золотая Луна! Не мели глупостей! - не выдержав, сорвался Танис. - Какой корабль в такую погоду?..

Все уставились на него в немом изумлении, и даже Рейстлин сел на постели. Глаза Золотой Луны потемнели от обиды, на лице обозначились резкие морщинки, и полуэльф запоздало вспомнил, что с принцессой кве-шу, жрицей Мишакаль, никто и никогда еще не разговаривал таким тоном.

Речной Ветер стоял рядом с женой, лицо его было мрачно.

Молчание сделалось невыносимым. Наконец Карамон гулко прокашлялся.

- Ну, не завтра, так на следующий день, - сказал он примирительно. -Да не волнуйся ты так, Танис! Ни один драконид носу из дому не высунет, пока оно не утихнет. Нам ничто не грозит...

- Я знаю... Простите меня... - пробормотал полуэльф. - Я очень некрасиво рявкнул на тебя. Золотая Луна. Пойми, я... Я совсем извелся за эти несколько дней... Прямо в голову ничего не идет. Пойду-ка я к себе... - Хозяин уже поселил кого-то в твою комнату, - сказал Карамон. И торопливо добавил: - Ты можешь поспать здесь. Правда, Танис, ложись на мою кровать...

- Да ладно, я как-нибудь на полу... - И Танис, стараясь не встречаться глазами с Золотой Луной, принялся расстегивать пряжки доспехов. Пальцы дрожали и соскальзывали.

- Спи спокойно, друг мой, - тихо сказала Золотая Луна.

В ее голосе прозвучала искренняя забота, и Танис живо представил себе, как она обменивается с Речным Ветром сочувственными взглядами. Потом он ощутил руку варвара на своем плече: Речной Ветер дружески похлопал его по спине и вместе с женой вышел из комнаты. Тика пожелала ему доброй ночи и тоже вышла, закрыв за собой дверь.

- Дай помогу, - сказал Карамон. Он знал, что Танис, непривычный к латам, с трудом справлялся со сложной системой пряжек и ремешков. -Слушай, ты небось есть хочешь? Может, вина со специями подогреть?..

- Нет, - устало отказался Танис, с облегчением вылезая из панциря и стараясь не думать о том, что всего через несколько часов ненавистные железяки придется напяливать снова. - Спать, и больше ничего...

- Ну хоть одеяло возьми, - настаивал Карамон. - Ишь, как тебя трясет! Простынешь, неровен час...

- Спасибо... - Танис взял одеяло. Он, правда, не мог бы с уверенностью сказать, отчего с такой силой колотила его дрожь: то ли в самом деле от холода, то ли виною всему был мучительный душевный разлад... Улегшись, он закутался в одеяло, потом добавил сверху свой плащ. Закрыв глаза, он постарался дышать спокойно и ровно, отлично зная: Карамон, как заботливая наседка, нипочем не уснет, пока не удостоверится, что Танису тепло и уютно. Полуэльф преуспел: прошло некоторое время, и Карамон забрался в постель.

Огонь в камине прогорел, стало темно. Вскоре послышался рокочущий храп Карамона. На другой кровати покашливал Рейстлин.

Уверившись, что близнецы заснули, Танис вытянулся на полу и положил руки под голову. И долго лежал с открытыми глазами, глядя во тьму... Близилось утро, когда Повелительница Драконов, больше известная на севере Ансалона как Темная Госпожа, вернулась в "Соленый Бриз". Ночной слуга с первого взгляда понял, что Госпожа пребывала в исключительно скверном расположении духа. Она распахнула дверь с яростной силой, перед которой бледнело неистовство шторма, и обвела гостиницу таким взглядом, как если бы уют и тепло, царившие внутри, были для нее оскорбительны. Она и в самом деле казалась порождением бури, бесчинствовавшей снаружи. Слуге показалось, что это ее взгляд, а вовсе не ворвавшийся ветер, одну за другой тушил свечи, а темнота вползала следом за Повелительницей, как плащ. Он в ужасе вскочил на ноги, но Госпожа на него и не смотрела. Взгляд Китиары был устремлен на драконида, сидевшего за одним из столов. Едва заметный прищур его черных змеиных зрачков уже сказал ей - что-то не так. Глаза Повелительницы пугающе сузились в прорезях шлема, лицо стало ледяной маской. Какой-то миг она стояла в дверях, не обращая внимания на стылый вихрь, который со свистом летел по комнате, вздувая ее плащ.

- За мной, - коротко приказала она дракониду.

Монстр кивнул и последовал за ней, клацая когтями по деревянному полу.

- Могу ли я чем-нибудь... - начал слуга. И поневоле вздрогнул, когда ветер с оглушительным треском захлопнул наружную дверь.

- Нет! - оборвала его Китиара. Держа руку на рукояти меча и не глядя ни вправо, ни влево, проследовала она мимо трепещущего слуги и взошла по лестнице. Слуга потрясенно опустился, назад в свое кресло и смахнул со лба липкий пот... Нашарив ключ, Китиара рывком растворила дверь. Быстрый взгляд ее мигом обежал комнату... Пусто!

Драконид терпеливо и молча ждал за спиной.

Китиара в ярости рванула пряжку драконьего шлема и сдернула его с головы. Швырнула шлем на кровать и зарычала через плечо:

- Войди и закрой дверь!

Драконид неслышно повиновался.

Китиара так и не повернулась к нему. Положив руки на бедра, она мрачно созерцала смятую постель.

- Итак, он ушел! - Это было утверждение, не вопрос.

- Да, мой Повелитель, - прошепелявила змеиная пасть драконида, плохо приспособленная для человеческой речи.

- Ты проследил за ним, как я тебе приказала?

- Конечно, мой Повелитель, - драконид поклонился.

- И куда же он направился?

По-прежнему не оборачиваясь, Китиара провела рукой по темным кудрям. Не видя ее лица, драконид мог только догадываться, какие чувства она от него скрывала. И были ли они вообще, эти чувства.

- В одну из гостиниц, мой Повелитель. На краю города. Называется "Черныши"...

- Другая женщина? - в голосе Китиары прозвучала напряженная нотка.

- Не думаю, мой Повелитель, - дракониду удалось утаить улыбку. -По-моему, у него там друзья. Нам докладывали о чужестранцах, поселившихся в "Чернышах", но, поскольку ни один из них не подходил под описание Человека Зеленого Камня, мы не стали ими особенно интересоваться...

- За ним наблюдают?

- Разумеется, мой Повелитель. Тебе немедля сообщат, если он, или кто другой, выйдет из здания.

Еще какое-то время Китиара стояла неподвижно и молча, потом обернулась. Лицо ее было холодно и спокойно, хотя и очень бледно. Впрочем, эту бледность можно было объяснить несколькими причинами, подумалось дракониду. Во-первых, она только что одолела немалый путь, возвращаясь из-под стен Башни Верховного Жреца. По городу уже ползли слухи, будто ее армии потерпели там сокрушительное поражение. И немудрено: у врагов вновь появилось легендарное оружие - Копья, а также полумифические "глаза драконов". А во-вторых, она так и не сумела найти Человека Зеленого Камня, в котором отчаянно нуждалась Владычица Тьмы и которого, по неоднократным сообщениям, видели в Устричном. Да, забот у Повелительницы хватало. Эта мысль позабавила драконида. И дался же ей этот мужчина, сказал он себе. Можно подумать, у нее было мало любовников, притом куда более красивых и, в отличие от угрюмого полуэльфа, готовых всячески угождать. Взять хоть Бакариса...

- Ты все сделал правильно, - прервала его размышления Китиара. Сбросила доспехи - избытком скромности она отнюдь не страдала - и небрежно махнула ему рукой. Она выглядела почти прежней. - Тебя наградят, - сказала она. - А теперь пошел вон.

Драконид поклонился и, потупившись, вышел. Китиаре не удалось его провести: переступая порог, он заметил, как взгляд Повелительницы остановился на клочке пергамента, валявшемся на столе. Что до драконида, он заметил его сразу, как только вошел. Клочок был испещрен изящным эльфийским письмом.

Закрывая дверь, драконид услышал громкий лязг, донесшийся изнутри: это грохнула о стену часть доспеха, брошенная сплеча...

2. ПОГОНЯ

К рассвету буря начала выдыхаться. В наступившей тишине было отчетливо слышно шлепанье капель, падавших со свеса крыши. Равномерный звук болезненно отдавался у Таниса в голове, заставляя почти тосковать о свисте и завываниях ветра. Серое небо висело над самой землей, и его свинцовая тяжесть, казалось, ощутимо давила на полуэльфа.

- Волна, знать, нескоро уляжется, - глубокомысленно заметил Карамон. Некоторое время назад друзьям случилось остановиться в городке Порт-Балифор, в гостинице "Свинья и Свисток". Содержал ее милейший малый по имени Уильям Пресная Вода, бывший матрос. Наслушавшись его моряцких историй, Карамон нахватался кое-каких познаний и возомнил себя большим докой по части морских путешествий.

Никто не возразил Карамону: все остальные знали о море еще меньше богатыря. Один только Рейстлин кривил губы в ядовитой усмешке, когда его брат-близнец, всего-то несколько раз в жизни садившийся в лодку, принимался корчить из себя бывалого морского волка.

- Может быть, не стоит... - подала голос Тика.

- Мы уезжаем, и уезжаем сегодня, - мрачно отрезал Танис. - Нам надо уносить ноги из Устричного, хотя бы для этого пришлось прыгать в воду и плыть!

Переглянувшись, спутники снова уставились на Таниса. Он стоял к ним спиной и смотрел в окошко. Он не видел, как они обменивались взглядами и пожимали плечами, но вполне догадывался об этом.

Друзья опять собрались в комнате близнецов. До рассвета было еще не менее часа, но Танис разбудил всех, как только услышал, что рев ветра постепенно делается тише.

Вот он набрал в грудь побольше воздуху и повернулся в ним лицом.

- Не подумайте, что это каприз, - проговорил он. - Просто... Мне открылись опасности, о которых я не могу сейчас распространяться. У нас нет времени. Скажу вам только, что такой угрозы, как сейчас, над нами никогда еще не висело. Никогда! Надо уходить, и немедленно!

Он сам расслышал в своем голосе нотку истерики и поспешно умолк.

Последовала тишина. Потом Карамон, неловко поерзав, пробасил:

- Ясное дело, Танис. Надо так надо.

- Мы уже собрались, - сказала Золотая Луна. - Мы готовы идти, как только ты скажешь.

- Тогда идемте, - кивнул Танис.

- Сейчас сбегаю за вещами... - замялась Тика.

- Давай. Только побыстрее, - отпустил ее полуэльф.

- Я... Помогу ей, пожалуй, - негромко предложил Карамон.

И великан, одетый, как и Танис, в похищенный офицерский доспех, вышел следом за Тикой, желая, скорее всего, перед дальним путешествием улучить с ней минутку наедине. Эта мысль вызвала у Таниса необъяснимое раздражение. Золотая Луна и Речной Ветер тоже отправились за вещами. В комнате с полуэльфом остался один Рейстлин. Все, что требовалось колдуну, было при нем: Посох Мага да неприметная с виду сумка, в которой хранились Книги заклинаний, волшебные вещества, травы от кашля - и, конечно, бесценное Око Дракона, съежившееся до размера детской игрушки.

Танис все время чувствовал на себе неотступный взгляд странных золотых глаз молодого волшебника. Поневоле закрадывалось ощущение, что горящие эти глаза видели что-то во тьме, окутывавшей нынче душу полуэльфа... Однако маг предпочитал помалкивать. Почему? - с возрастающим раздражением спрашивал себя Танис. Ему уже почти хотелось, чтобы Рейстлин начал его расспрашивать. Или в чем-нибудь обвинил. Ему почти хотелось выплеснуть друзьям всю правду и избавиться от груза лжи... Притом что он знал, к чему приведет подобная откровенность... Но Рейстлин молчал - только кашлял почти беспрерывно.

Прошло несколько минут, и друзья вернулись в комнату, неся свои вещи. - Мы готовы, Танис, - вполголоса сказала ему Золотая Луна.

У Таниса перехватило горло. Сейчас я скажу им, решил он твердо. И будь что будет. Глубоко вздохнув, он обернулся... И увидел круг лиц, светившихся безграничной верой в своего вожака, И Танис понял, что не посмеет поколебать это доверие. Ведь им больше не за что было держаться, не на кого надеяться.

И приготовленные слова так и остались непроизнесенными.

- Пошли, - буркнул он и первым направился к двери.

Сладкий сон Маквесты Кар-Тхон нарушил громкий стук в дверь каюты. Привычная мигом вскакивать в любое время суток, капитан проворно свесила ноги с койки и потянулась за сапогами.

- Кто там? - крикнула она, в то же время чутко прислушиваясь к движениям корабля и стараясь оценить ситуацию. Взгляд, брошенный в маленький иллюминатор, показал ей, что штормовой ветер успел улечься, однако качка свидетельствовала, что волнение было порядочное.

- Пассажиры пришли, - прозвучал из-за двери голос первого помощника. Сухопутные крысы, подумала она и со вздохом уронила сапог, который как раз собралась натянуть.

- Скажи им, пусть убираются, откуда пришли, - приказала она, вновь откидываясь на койке. - Выход откладывается!

Снаружи, судя по всему, возникли некоторые разногласия: помощник разразился яростным ревом, и чей-то голос отвечал ему с не меньшей страстью, хотя, может быть, и не так громко. Маквеста поняла, что вставать все-таки придется. Ее первый помощник, Бас Охн-Кораф, был минотавром, а этот народ отнюдь не славился кротостью нрава. Сила у него была неизмеримая, а совесть отягощали убийства без видимых причин, - что, собственно, и сделало его моряком, ибо на судах, подобных "Перешону", не привыкли особо интересоваться прошлым членов команды.

Маквеста распахнула дверцу каюты и поспешила на палубу.

- Что происходит? - со всей суровостью спросила она, поглядывая то на звероголового старпома, то на его супротивника - бородатого парня в доспехах офицера армии Повелителя. Чуть раскосые карие глаза этого последнего показались ей знакомыми.

- Я же ясно сказал, полуэльф: выход откладывается, - повторила она, меряя его сумрачным взглядом. - Я...

- Надо поговорить, Маквеста, - быстро перебил Танис. Отпихнув с дороги минотавра, он хотел было подойти к ней, но Кораф схватил его за плечо и рванул назад, опрокинув на палубу. Второй офицер - редкостный здоровяк - испустил глухое рычание и двинулся на выручку приятелю. Глаза минотавра вспыхнули предвкушением, а в руке мигом появился кинжал, выхваченный из-за широкого, многоцветного матерчатого пояса.

Команда торопливо собиралась кругом, надеясь потешиться зрелищем драки.

- Карамон!.. - Танис предупреждающе вскинул руку.

- Коф!.. - рявкнула Маквеста, взглядом напоминая помощнику, что это были пассажиры, оплатившие проезд, а стало быть, не подлежащие грубому обращению по крайней мере в виду земли.

Минотавр грозно насупился, но кинжал исчез столь же быстро, сколь и появился. Презрительно повернувшись, Кораф - или Коф, как называла его Маквеста - отошел прочь, а команда разочарованно заворчала. К разочарованию, впрочем, примешивалась надежда: было ясно, что с такими пассажирами не соскучишься.

Маквеста помогла Танису подняться и впилась в него тем пристальным, изучающим взглядом, который был знаком всем желавшим вступить в ее команду. И от нее не укрылась разительная перемена, происшедшая с полуэльфом с того времени, всего четыре дня назад, когда вдвоем с приятелем-великаном они приходили договариваться насчет проезда.

Не иначе, сказала себе Маквеста, парня протащили в самую Бездну, а потом назад. С полуэльфом явно стряслась какая-то беда, но она, капитан Маквеста Кар-Тхон, выручать его отнюдь не собиралась. Во всяком случае, и мысли не держала рисковать для этого своим кораблем. Хотя... Ребята все-таки заплатили половину вперед. А денежки ей были во как нужны. Ну посудите сами, мог ли простой пират тягаться с Повелителями?..

- Ладно, пошли ко мне, - грубовато сказала Маквеста и первая направилась вниз.

- Побудь тут, Карамон, - приказал спутнику полуэльф. Великан молча кивнул. Бросив мрачный взгляд на минотавра, он отошел назад и присоединился к друзьям - те стояли молча, сгрудившись вокруг своего тощего багажа... Танис тем временем спустился по трапу и следом за Маквестой протиснулся в каюту. В крохотном помещении было тесно даже вдвоем. Да и весь "Перешон" был не ахти как велик - поджарое суденышко, быстрое, легкое и поворотливое. То есть именно то, что и требовалось для рода деятельности, избранного Маквестой. Ей приходилось быстро входить в гавани и незаметно покидать их, доставляя или принимая на борт грузы... Отнюдь не всегда ей принадлежавшие. Определенную часть дохода капитану Кар-Тхон приносили и торговые корабли - например, палантасские, - которые она на своем "Перешоне" без труда нагоняла, быстренько потрошила и столь же быстро отваливала.

Случалось ей (причем вполне успешно) состязаться в скорости и с кораблями Повелителей, хотя с этими последними Маквеста не связывалась принципиально. К большому несчастью, боевые корабли Повелителей все чаще "сопровождали" купцов и сами собирали с них дань. Маквесте это приносило сплошные убытки. Потому-то она и снизошла до того, чтобы перевозить пассажиров, - в обычных условиях это было для нее нечто неслыханное. ...Сняв шлем, полуэльф сел за стол - вернее, неловко шлепнулся на сиденье: он никак не мог приспособиться к движениям качавшегося корабля. Маквеста, привычная к качке, осталась стоять.

- Ну так чего тебе надо? - спросила она, зевая. - Я же ясно сказала, что сегодня в море не выйду. Волна...

- Нам необходимо отчалить, - сказал Танис.

- Послушай, - терпеливо проговорила Маквеста, мысленно напомнив теперь уже себе, что перед нею был пассажир, оплативший свой проезд в звонкой монете. Если у тебя какие-то трудности, так при чем тут я? Я не собираюсь рисковать ни кораблем, ни командой. Я...

- Трудности, - пристально глядя на нее, перебил Танис, - могут возникнуть не у меня, а скорее у тебя.

- У меня?.. - от изумления Маквеста даже откачнулась назад.

Танис положил руки на стол и постарался сосредоточить на них взгляд. Пляска корабля, стоявшего на якоре, помноженная на телесное и душевное напряжение минувших четырех дней, грозила морской болезнью. Зеленоватый оттенок его кожи и темные круги под провалившимися глазами навели Маквесту на размышления. В самом деле, иные покойники выглядели краше, чем этот полуэльф.

- Не поняла, - бросила она коротко.

- Я... Три дня назад я попался Повелителю Драконов, - тихо проговорил Танис, не отрывая взгляда от своих рук на столе. - Х-хотя... "попался" -слово неточное. Он просто увидел меня в этом обмундировании и принял за одного из своих офицеров. Мне пришлось сопровождать его к войскам. Я провел там несколько дней... И кое-чего наслушался. Так вот, я знаю, чего ради Повелитель и дракониды перетряхивают Устричный сверху донизу. Я знаю, что они ищут... Вернее, кого...

- Ну?.. - нетерпеливо подтолкнула Маквеста, чувствуя, как и ей понемногу передается его боязнь. Страх, как известно, штука заразная. - Не "Перешон" же им?..

- Им нужен твой рулевой, - Танис наконец поднял глаза. - Им нужен Берем!

- Берем?.. - потрясение переспросила Маквеста. - Да кому он может понадобиться? Он же немой! И притом полудурок! Да, рулевой он что надо, но во всем остальном - тьфу на ровном месте! Что он мог натворить такого, чтобы сам Повелитель Драконов...

- Не знаю, - отвечал Танис устало, борясь с подступающей тошнотой. -Этого мне выяснить не удалось. Я даже не уверен, знают ли это те, кто его ищет. Приказ у них, однако, самый недвусмысленный: во что бы то ни стало разыскать его и живьем доставить... - он прикрыл глаза, чтобы не видеть качающегося светильника, - самой Владычице Тьмы... Рассвет понемногу заливал багрянцем метавшиеся за иллюминатором волны. Вот он сверкнул на глянцево-черной коже Маквесты и на золотых серьгах, свисавших чуть не до плеч. Капитан нервно запустила пятерню в коротко остриженные черные волосы... Спазм сжал ей горло.

- Избавлюсь от него, - хрипло прошептала она и обеими руками оттолкнулась от стола. - Немедленно. Ссажу его на берег. Я всегда найду кого-нибудь вместо него...

- Погоди! Послушай! - Танис поймал ее за руку и заставил остановиться. Скорее всего, они уже пронюхали, что он здесь. Но даже если Берема схватят на берегу, "Перешону" их внимания не избежать. Есть, знаешь ли, много способов сделать разговорчивым даже немого. И стоит им прослышать, что он побывал здесь, на этом корабле, как тебя и всю команду немедленно арестуют. Или попросту перебьют... - Он выпустил ее руку, поняв, что все равно не сумеет удержать ее силой. - Думаешь, не решатся?.. Еще как решатся. Я-то уж знаю, так что поверь на слово. Мне сам Повелитель рассказывал... Целые деревни замученных, убитых... Все, с чем ни соприкоснется этот человек, обрекается смерти! Он хранит какую-то тайну... Страшную тайну... И они смертельно боятся, что она станет известна! Маквеста села.

- Берем... - прошептала она, не в силах поверить. - Чтобы Берем... Хранил...

- Шторм вынудил их попрятаться, - из последних сил продолжал Танис, -а Повелителя вызвали к армии, в Соламнию. Но сегодня Гос... Повелитель непременно вернется. И тогда... Не договорив, он уронил голову на руки, и судорога потрясла его тело. Маквеста не сводила с него настороженного взгляда... Неужели он говорил правду? Или, может, врал на ходу, чтобы заставить ее выручить его и друзей из переделки, в которую они влипли?.. Маквеста смотрела на бессильно обмякшего полуэльфа и тихо ругалась. Многоопытная капитан отлично разбиралась в людях: иначе она ни за что не управилась бы со своей буйной и своевольной командой. И она ясно видела, что полуэльф не солгал ей. Она подозревала, что он рассказал ей далеко не всю правду. Но то, что касалось Берема, выглядело правдивым. Хотя и диким донельзя.

А впрочем, все сходится один к одному, подумала она и вновь выругалась на сей раз в собственный адрес. Уж как она гордилась своим чутьем на людей, а вот поди ж ты - не пожелала замечать то странное, что окружало этого Берема. Почему?.. Маквеста насмешливо скривила губы. Следовало сознаться, что он ей чем-то понравился. Он был как дитя, светлое и невинное. И Маквеста упорно не обращала внимания ни на его нежелание сходить на берег, ни на его боязнь чужаков, ни даже на то, что он рад был служить у пиратского капитана и в то же время всякий раз отказывался от своей доли награбленного... Некоторое время Маквеста сидела неподвижно, прислушиваясь к движениям корабля. Снаружи, за иллюминатором, золотой солнечный свет заплясал на белых барашках, но солнце почти сразу поглотили низкие тучи. Выходить в такую погоду в самом деле было опасно, но если подойти к делу умеючи...

- В открытом море нынче в самом деле уютнее, - пробормотала она наконец, обращаясь больше к себе, нежели к Танису. - Еще не хватало, попасться на берегу, точно крыса какая... Приняв решение, Маквеста упруго вскочила на ноги и направилась к двери. Позади нее послышался стон. Маквеста обернулась и не без жалости посмотрела на Таниса.

- Пошли, полуэльф, - сказала она. Крепкими руками обхватила его за плечи и помогла подняться. - Выйдешь на воздух, сразу станет полегче. Да объясни дружкам, что к чему: они ведь небось думают, что на морскую прогулку попали... Ты хоть понимаешь, на какой риск мы идем?

Танис молча кивнул. И тяжело навалился на плечо капитана.

- Спорю на что угодно, что ты мне далеко не все рассказал, -вполголоса буркнула Маквеста, пинком растворяя дверь и помогая Танису одолеть ступеньки трапа. - Лопни моя селезенка, если Повелитель не разыскивает еще кое-кого, кроме Берема!.. Полагаю, однако, что это далеко не первый шторм, который благополучно одолела ваша команда. Что ж, остается надеяться, что удача и впредь вам не изменит!

..."Перешон" отчаянно раскачивался на волнах. Он шел под зарифленными парусами, с величайшим трудом пробиваясь вперед. Потом, по счастью, ветер переменился и устойчиво задул с юго-запада, гоня корабль прямо в Кровавое Море. Путешественники, правда, направлялись в порт Каламан, лежавший к северо-западу от Устричного, за мысом Нордмаар, так что ветер был не совсем попутный. Однако Маквеста радовалась и тому. Подальше бы от любых берегов - и слава Богам!

Она рассказала Танису, что в принципе существовала возможность вообще повернуть на северо-восток и отправиться в Митрас, на родину минотавров. Сколько-то минотавров, верно, сражалось в армиях Повелителей, но в целом этот народ не торопился присягать на верность Владычице Тьмы. По словам Корафа, минотавры выдвинули условие: власть над восточными пределами Ансалонского континента. А здесь уже был хозяин - недавно назначенный Повелитель, хобгоблин по имени Тоэд. Одним словом, минотавры, не больно-то жаловавшие эльфов и людей, не слишком ладили нынче и с Повелителями. Маквесте и ее команде случалось уже искать убежища в Митрасе. Капитан не сомневалась, что и теперь они будут там в безопасности. Хотя бы на некоторое время... Возможность такой задержки не привела Таниса в особый восторг, но он сознавал, что уже не властен был распоряжаться собственной участью.

Подумав об этом, полуэльф невольно нашел взглядом человека, в одиночестве стоявшего посреди водоворота огня и крови, захлестнувшего мир... Берем держал штурвал твердыми, уверенными руками, а на детски-безмятежном лице его застыло отсутствующее выражение... Танис повел глазами, и ему показалось, будто сквозь рубаху на груди рулевого пробивалось едва заметное зеленое мерцание. Танис отчетливо помнил увиденное несколько месяцев, тому назад, в Пакс Таркасе: зеленый самоцвет, вросший в живую человеческую плоть. Что за мрачная тайна билась в этой груди?.. Почему сотни драконидов не жалели сил и времени, разыскивая Берема, в то время как исход войны был еще далеко не решен?.. Почему даже смутного слуха о том, что его якобы видели в Устричном, оказалось достаточно, чтобы Китиара бросила свои войска в Соламнии на произвол судьбы и сломя голову кинулась в зачуханный городишко - лично присмотреть за его поисками?..

"Он - наш ключ ко всему! - вспомнились Танису слова Китиары. - Если мы схватим его, уже ничто не помешает Владычице Тьмы распространить свою власть на весь Кринн. Ничто не сможет противостоять нам!"

Дрожа всем телом и чувствуя, как ворочается внутри, норовя вывернуться наизнанку, желудок, Танис смотрел на Берема чуть ли не с благоговением. Казалось, тот пребывал настолько в стороне от всего - а может, превыше всего? - что мировые проблемы его как будто ничуть не затрагивали. Неужели он в самом деле был полудурком, как утверждала Маквеста?.. Танис вспоминал Берема и те несколько мгновений посреди ужаса Пакс Таркаса. Его лицо, когда он позволил предателю Эбену увлечь себя к воротам в отчаянной попытке бежать... Нет, оно не было ни тупым, ни безразличным, это лицо. Отрешенным - вот каким оно было! Как если бы он знал ожидавшую их судьбу - и покорялся ей. Когда же вдвоем с Эбеном они достигли ворот, прямо из стены им на головы обрушились громадные валуны -это сработал древний механизм, наглухо перекрывавший вход в крепость. Те валуны приподнял бы разве что могучий дракон - ни то ни другое тело так и не было найдено.

По крайней мере, тело Эбена. Второе же... Несколькими неделями позже, когда праздновалась свадьба Золотой Луны и Речного Ветра, Танис и Стурм вновь увидели Берема, причем совершенно живого! Они хотели расспросить его, но он поспешно скрылся в толпе. И больше уж не показывался. До тех самых пор, пока Танис не обнаружил его три... Нет, четыре дня назад, сидящим и преспокойно зашивающим парус на палубе "Перешона"...

...Берем уверенно вел корабль по курсу, и на лице его был мир. Танис перегнулся через фальшборт, и его вырвало.

Маквеста ничего не стала говорить насчет Берема команде. Причину же, понудившую ее срочно поднять якорь, она назвала самую простую - Повелитель Драконов-де начал проявлять повышенный интерес к ее кораблю, а посему следовало хотя бы на время скрыться долой с глаз. Вопросов задавать команда не стала. Матросы "Перешона" не питали особой любви к Повелителям. К тому же большинство уже просадило в Устричном все деньги... Со своей стороны, Танис тоже так и не открыл друзьям истинных причин спешки. Конечно, все они в свое время слышали о человеке с зеленым камнем в груди, и, хотя все они (за исключением Карамона) из вежливости помалкивали, Танис знал, о чем они думали: а именно, что тогда на свадьбе рыцарь с полуэльфом попросту слишком усердно поднимали тосты за новобрачных.

Они не допытывались у своего вожака, с какой, мол, стати им рисковать жизнью в море, где только что отбушевал шторм. Они верили в него безоглядно... Танис скорчился у фальшборта, глядя в морскую даль и чувствуя себя очень несчастным. Морская болезнь и нечистая совесть терзали его с одинаковой силой. Искусство Золотой Луны, которой Богиня Мишакаль даровала силу целительницы, отчасти помогло ему, хотя с дурнотой, происходившей от качки, еле-еле могла совладать даже и жрица. Что уж говорить о смуте душевной... Он сидел на палубных досках, глядя вдаль и страшась заметить там паруса нагоняющего корабля. Его спутники, успевшие выспаться в течение ночи, страдали от качки гораздо меньше его. Вот только волны, временами хлеставшие через борта, промочили всех до нитки.

Даже Рейстлин, к немалому удивлению Карамона, чувствовал себя вполне сносно. Маг сидел особняком, укрывшись за парусом, из которого моряки на скорую руку соорудили тент для пассажиров. Рейстлин не только не мучился тошнотой - даже кашель оставил его. Он напряженно размышлял о чем-то, и золотые глаза отражали свет утреннего солнца, которое временами проглядывало сквозь мчащиеся штормовые тучи... Маквеста лишь пожала плечами, когда Танис сказал ей о вполне вероятной погоне. Ее "Перешон" был гораздо проворней тяжелых и неповоротливых кораблей Повелителей. Во всяком случае, их отбытие из гавани заметили одни лишь команды стоявших там пиратских судов - таких же, как "Перешон". А в этом братстве вопросы задавать было не принято... Море постепенно становилось спокойнее; ровный ветер как будто приглаживал взъерошенные, неровные волны. Темные облака, грозно нависавшие над самой водой, к вечеру начали рваться и наконец исчезли совсем. Ночь выдалась ясная и звездная. Маквеста велела добавить парусов, и корабль понесся стрелой.

Зато утром проснувшихся мореходов ожидало одно из наиболее страшных зрелищ на всем Кринне.

Они достигли внешнего края Кровавого Моря Истара.

Золотой шар солнца только-только появился из-за восточного горизонта, когда "Перешон" заскользил по волнам, столь же алым, как облачение мага, алым, как кровь, что выступала у него на губах, когда он кашлял.

- Да уж, подходящее имечко... - сказал Танис Речному Ветру. Он стоял рядом с варваром у поручней и глядел вниз, в мутно-багровую воду. А прямо по курсу на кровавые волны ложились серо-свинцовые блики: там, над срединной частью моря, висел в небесах Вечный Шторм.

- Честно говоря, я не верил, - покачал головой Речной Ветер. -Помнишь, Уильям рассказывал?.. Я слушал его и думал, что это такая же чепуха, как морские драконы, глотающие целые корабли... Или водяные женщины с рыбьими хвостами вместо ног. А вот поди ж ты... И варвар, житель Равнин, вновь покачал головой, с суеверным беспокойством глядя через борт в кровавую воду.

- Неужели правда, будто здесь плещется кровь тех, кто погиб, когда огненная гора ударила в храм Короля-Жреца?.. - подходя к мужу, тихо спросила Золотая Луна.

- Что за чушь!.. - фыркнула Маквеста, слышавшая эти слова. И капитан зашагала к ним по палубе, не забывая в то же время зорко поглядывать, все ли возможное было выжато из корабля и команды. - Наслушались, видать, Свинорылого Уильяма! - расхохоталась она, подойдя. - Любит он попугать вас, сухопутных. Воду окрашивает земля, поднимаемая течениями со дна. Не забывайте, что там, внизу - не песок, как на нормальном океанском дне. Здесь ведь была когда-то суша - стольный город Истар, деревни и все такое прочее. Когда упала огненная гора, земля раскололась. Океанские воды хлынули внутрь и образовали новое море. Жуть подумать, сколько богатств осталось лежать под волнами... И Маквеста мечтательно уставилась за борт, словно желая пронизать взглядом толщу взбаламученной воды и разглядеть баснословные сокровища овеянного легендами города, триста лет назад ушедшего на морское дно. Тоскливый вздох вырвался у капитана, снискав ей негодующий взгляд Золотой Луны. У самой жрицы стояли в глазах слезы - слезы ужаса и скорби по всем тем, чьи жизни унесла страшная ночь Катаклизма.

- Но почему вода так перемешивается? - хмурясь, спросил Речной Ветер. - Я, конечно, понимаю - волны там, приливы всякие... Но все-таки муть должна была бы осесть - за триста-то лет...

- Верно подмечено, варвар! - Маквеста с искренним восхищением смотрела на рослого жителя Равнин. - Я слышала, твой народ - сплошь пахари, а значит, разбирается в земле. Сунь руку в воду, и ты почувствуешь на пальцах частицы почвы. Говорят, в самой середине Кровавого Моря бушует вечный водоворот: это он своим могучим вращением все время перемешивает воду и гонит наверх придонную муть. Однако правда это или опять россказни старины Уильяма, я тебе сказать не могу. Никто из тех, кого я знаю, его не видал, да и сама я, благодарение Богам, его не видала, - а я тут плаваю с детства, еще с тех пор, когда мой батюшка наставлял меня в ремесле. Нет уж! Такого дурака, чтобы по своей воле сунулся в Вечный Шторм, вы у нас не найдете!

- Ну и как мы в таком случае намерены попасть в Митрас? - проворчал Танис. - Судя по твоим картам, он лежит как раз по другую сторону моря... - Если за нами погонятся, мы отвернем к югу. А если погони не будет, мы пройдем вдоль западного побережья и выйдем прямехонько на Нордмаар. Не волнуйся, полуэльф! И темнокожая капитан великолепным жестом обвела полгоризонта: - Зато потом будешь хвастаться, что повидал Кровавое Море -одно из чудес Кринна!

Маквеста собиралась уже удалиться, когда ее окликнули из "вороньего гнезда" на мачте.

- Эй, на палубе! - прокричал сверху матрос. - Вижу парус на западе!.. Маквеста и Кораф мгновенно извлекли подзорные трубы и нацелили их на западный горизонт. Спутники сбились в кучку, обмениваясь встревоженными взглядами. Даже Рейстлин покинул свое место под тентом и подошел к борту, устремляя вдаль взор странных золотых глаз.

- Корабль?.. - вполголоса обратилась Маквеста к старпому.

- Нет, - буркнул минотавр, изъяснявшийся на грубом диалекте Общего. -Моя думай, облачко. Но лети быстро, сильно быстро! Быстрей всякого, какое моя когда-нибудь видь!

Теперь уже все разглядели темные точки у горизонта. Точки, росшие прямо на глазах.

И тогда у Таниса внутри взорвалась мучительная боль, как если бы его внезапно проткнули мечом. Он ахнул, хватаясь за плечо Карамона, чтобы не упасть. Друзья с тревогой оглянулись на него, а Карамон обнял полуэльфа железной рукой, помогая устоять.

Танис понял, кто мчался к ним над водой.

И он доподлинно знал, кто сидел на синей спине вожака.

3. МРАК СГУЩАЕТСЯ...

- Целая стая, - сказал Рейстлин, подходя и становясь рядом с братом. Пять штук, если только зрение мне не изменяет.

- Драконы!.. - выдохнула Маквеста. Какое-то время она сжимала поручень трясущимися руками, потом стремительно обернулась и приказала: -Поднять все паруса!..

Команда, однако, не двигалась с мест и только смотрела на запад, не в силах отвести глаза или отрешиться мыслями от приближавшейся напасти. Маквеста вновь возвысила голос, повторяя приказ: она еще надеялась спасти свой любимый корабль. И уверенная сила, звучавшая в голосе капитана, взяла верх над первыми отголосками магического ужаса, дотянувшегося до "Перешона". Один за другим, повинуясь многолетней привычке, матросы кинулись выполнять приказание. Кораф извлек откуда-то кнут, не милуя никого, кто, по его мнению, поворачивался недостаточно споро. Громадные паруса взвились в один миг, и ветер тотчас их наполнил. Рангоут зловеще заскрипел, ветер пронзительно завыл в такелаже...

- Держи поближе к краю шторма! - обращаясь к Берем у, прокричала Маквеста. Тот медленно кивнул, но трудно было сказать по рассеянному лицу рулевого, слышал он или нет.

Видимо, он все-таки слышал. Вскоре "Перешон" уже несся вдоль кромки Вечного Шторма, и клочья тумана, взвихренного ветром, цеплялись за его мачты.

На подобное можно было решиться только с отчаяния. Маквеста отлично знала: стоит сломаться рее, лопнуть парусу или хоть какой-нибудь снасти -и корабль будет беспомощен. Но обойтись без риска не представлялось возможным.

- Бесполезно, - заметил Рейстлин невозмутимо. - От драконов на корабле не уйдешь. Смотрите, как быстро они нас догоняют. Видать, тебя все-таки выследили, Полуэльф, - повернулся он к Танису. - Наверное, заметили, как ты покидал их лагерь. Или... - тут его голос превратился в шипение, - ... Или, может, ты сам навел их на нас?

- Нет! Клянусь, я... - начал Танис и осекся, не договорив. Тот пьяный драконид!.. Танис зажмурился, костя себя последними словами. Да неужели же Кит оставила бы его без присмотра!.. Идиот, самовлюбленный идиот!.. Вообразил, понимаете ли, будто он для нее в самом деле что-то значил. Что она любила его. Да кого она когда-нибудь любила, эта женщина? Способна ли она была кого-то любить?.. - За мной проследили, - наконец выговорил он сквозь зубы. - Поверьте мне... Да, я сделал глупость... Я решил, что в такую бурю за мной вряд ли кто последует. Но я никого не предавал! Клянусь!..

- Мы верим тебе, Танис, - сказала Золотая Луна, подходя к нему и гневно косясь на Рейстлина.

Маг ничего не ответил, лишь язвительно скривил тонкие губы. Предпочтя не встречаться с ним глазами, Танис вновь посмотрел на драконов. Громадные бестии были видны совершенно отчетливо. Невероятный размах крыльев, длинные, змеящиеся хвосты... И лапы с кривыми, отточенными когтями, свисающие под синее брюхо...

- Один несет всадника, - глядя в подзорную трубу, мрачно сообщила Маквеста. - На всаднике рогатая маска...

- Повелитель Драконов, - сказал Карамон, хотя и без него все уже все поняли. Великан хмуро посмотрел на полуэльфа: - Слушай, Танис... Рассказал бы ты нам, что к чему, а? Если Повелитель вправду принял тебя за своего подчиненного, какого беса ему понадобилось за тобой шпионить? Да еще и гнаться верхом на драконе?

Танис открыл было рот, но едва успел он промямлить несколько слов, как его голос напрочь заглушил нечленораздельный, почти животный рев страха и ярости, раздавшийся с кормы корабля. Даже драконы на какой-то миг были забыты. Хватаясь за оружие, спутники повернулись к корме, а матросы прервали лихорадочную работу. Кораф и тот замер на месте, и полузвериные черты его отразили величайшее изумление. Рев между тем делался все страшнее и громче... Здравый рассудок сохранила только Маквеста.

- Берем!.. - закричала она и бросилась на корму. Страх подарил ей миг ясновидения, позволив заглянуть в его разум... И то, что она там увидела, напугало ее еще больше. Капитан прыгнула к рулевому... Берем замолчал, глядя на приближавшихся драконов, и безумный ужас исказил его лицо. Потом он закричал снова, вернее, завыл, и тут уж кровь застыла в жилах даже у минотавра. Ветер туго натягивал паруса, снасти, казалось, готовы были полопаться. "Перешон" птицей перелетал с волны на волну, оставляя за собой вспененный след. И все-таки расстояние сокращалось.

Маквеста почти добежала до своего рулевого, когда, встряхнув головой, точно раненый зверь. Берем резко крутанул штурвал...

- Нет!.. Берем!.. - закричала Маквеста.

Поздно. Внезапный маневр едва не опрокинул корабль. Бизань-мачта не выдержала и со страшным треском сломалась. Рангоут, снасти, люди и паруса посыпались частью на палубу, частью - в волны Кровавого Моря.

Кораф успел схватить в охапку Маквесту и выдернуть ее из-под рушащейся мачты. Карамон швырнул брата на палубу и прикрыл его своим телом; в следующий миг их засыпало обломками мачты и спутанными канатами. О матросах, грохавшихся на палубу и на крыши надстроек, позаботиться было некому. Снизу, из трюма, доносился грохот и треск: канаты, крепившие груз, не выдержали рывка. Люди отчаянно хватались за все, за что только можно было уцепиться, - почти никто не сомневался, что Берем вот-вот утопит корабль. Паруса хлопали, точно крылья гибнущей птицы, снасти провисли. "Перешон" беспомощно дрейфовал... Но, даже и наполовину сойдя с ума от страха, рулевой все-таки не до конца утратил былое искусство. Он удержал штурвал и не позволил ему вращаться свободно. Дальнейшие движения Берема напоминали движения матери, выхаживающей больное дитя. И "Перешон" медленно выпрямился. Ожили и вновь надулись обмякшие паруса. Корабль развернулся и лег на новый курс.

Серый туман, несомый ветрами Вечного Шторма, постепенно окутал корабль. И люди на борту поняли, что морские волны, которых они только что избегли, сулили им, пожалуй, куда более скорую и легкую смерть, нежели та, что грозила им теперь...

- Он свихнулся! - поднимаясь на ноги, запекшимися губами выговорила Маквеста. - Он правит внутрь Вечного Шторма!..

Кораф оскалил зубы и двинулся к Берему, сжимая в руке крепежную скобу.

- Стой, Коф!.. - перехватила его Маквеста. - Погоди... Похоже, он прав. Да, это наш единственный шанс! Вряд ли драконы сунутся за нами туда.

И потом. Берем - единственный рулевой, способный здесь справиться... Если только он сумеет удержаться у кромки... Рогатая молния разорвала туман, и глазам мореплавателей предстало жуткое и величественное зрелище. Ревущий ветер нес черные тучи. Зеленые молнии вспарывали темноту. Едкий запах серы бил в ноздри. Алая вода вздыбливалась ужасающими волнами. Белые гребни напоминали пену у губ умирающего. Какое-то время никто не мог сдвинуться с места: замерев, все следили за игрой чудовищных сил, перед лицом которых человек ощущал себя всего лишь жалкой песчинкой... Потом на корабль обрушился ветер. "Перешон" вздымался на вершины водяных гор и снова проваливался. Сломанная мачта удерживала его, подобно плавучему якорю. Потом хлынул ливень, прогрохотал по палубе град... И серая пелена тумана опять сомкнулась вокруг.

Приказ Маквесты погнал матросов на ванты - зарифливать уцелевшие паруса. Другие рубили, канаты, чтобы освободиться от бизань-мачты, болтавшейся за бортом. Топоры стучали споро и дружно, и корабль обрел свободу. Даже утратив одну мачту, славный маленький "Перешон" все еще был способен на равных спорить со штормом.

Близость кораблекрушения заставила всех на какое-то время позабыть о драконах. Но теперь, когда непосредственная угроза миновала, спутники снова принялись оглядываться, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь сплошную завесу дождя.

- Неужели оторвались?.. - спросил Карамон. По лицу богатыря текла кровь: обломок мачты глубоко разорвал ему кожу на голове. Было видно, что он испытывал сильную боль, однако заботился, как всегда, не о себе. Рейстлин кое-как поднялся с палубы: он не был ранен, но кашель только что не валил его с ног.

Танис мрачно покачал головой. Быстро оглядевшись - не пострадал ли кто, он жестом собрал к себе спутников. Хватаясь за мокрые снасти, они подходили по одному и наконец окружили полуэльфа. Все смотрели назад, на волны, бешено вскипавшие за кормой.

Сперва никто не мог ничего разглядеть. В самом деле, брызги и дождь временами скрывали даже корму. Кто-то из моряков заметно приободрился, решив, что драконы сбились со следа.

Но Танис слишком хорошо знал - ничто, кроме смерти, не заставит Повелительницу бросить погоню. И точно. Радостные крики матросов сменились воплями ужаса, когда из низкой тучи вдруг вырвался синий дракон. В красных глазах Ская горела кровожадная ярость. Он широко разевал пасть, показывая чудовищные клыки... Дракон подлетал все ближе. Громадные крылья уверенно несли его сквозь ливень и град, сквозь крутящиеся смерчи. А на спине дракона восседала Повелительница. При ней не было видно оружия. Да и на что оно ей, с горечью сказал себе Танис. Сцапает Берема и велит своему дракону утопить остальных. Танис все ниже опускал голову, сломленный неотвратимостью судьбы и более всего тем, что это он был во всем виноват... Неожиданная мысль заставила его выпрямиться. А что, если не все потеряно? Что, если она не узнает Берема, а значит, не станет уничтожать их, чтобы не потерять драгоценной добычи?.. Но стоило ему один раз посмотреть на рулевого, и надежда, едва родившись, тут же умерла.

Похоже, против них сговорились все Боги. Ветер разорвал и распахнул матросскую рубашку, и даже сквозь дождевую мглу было видно сияние зеленого, камня в груди рулевого. Жуткий маяк, сияющий в штормовом мраке. Танису казалось, он сверкал ярче молний... Но Берем не замечал ничего. Он не видел даже дракона. Он пристально глядел вперед, в глубину шторма, ведя корабль безумными водами Кровавого Моря Истара... Сверкающую драгоценность разглядели лишь двое: Танис - и Темная Госпожа. Остальные, парализованные магическим ужасом, не могли оторвать глаз от синего чудовища, реявшего уже почти над их головами.

Карие глаза в прорезях драконьего шлема отразили зловещее свечение камня... Потом скользнули в сторону, и взгляд их скрестился со взглядом стоявшего на мокрой палубе полуэльфа.

Могучий порыв ветра заставил синего Ская чуть-чуть покачнуться в воздухе, но Повелительница даже не отвела глаз. И Танис прочитал в этих глазах неумолимую судьбу, которая их ожидала. Сейчас дракон спикирует вниз и когтистая лапа подхватит с палубы рулевого. Несколько невыносимо долгих мгновений Повелительница будет наслаждаться победой. А потом произнесет всего одно слово, и синий дракон выдохнет смерть... Все это читалось в ее глазах так же ясно, как и страсть, которую Танис видел в них несколько дней назад, когда руки их сплетались в объятии... По-прежнему не сводя с него взгляда. Повелительница подняла руку в перчатке... Что это было? Команда дракону - или последнее "прости" Танису Полуэльфу?.. Он так этого и не узнал. Надтреснутый голос перекрыл рев и завывание бури.

- Китиара! - неожиданно громко выкрикнул Рейстлин.

Отпихнув Карамона в сторону, хилый маг побежал по палубе навстречу дракону. Ветер, усиливавшийся с каждым мгновением, пузырил его алые одеяния. Вот особенно сильный порыв сорвал с его головы капюшон. Влажно блеснула металлически-желтая кожа, засветились в штормовой тьме золотые глаза... И Повелительница сгребла дракона за жесткую гриву и так рванула его вверх, что Скай протестующе рявкнул. Потрясенно смотрела Китиара на единоутробного брата, которого вырастила с колыбели... Потом рядом с близнецом появился и Карамон.

- Китиара?.. - прошептал он задушенным голосом, бледнея от ужаса при виде всадницы на синем драконе, который парил над ними, оседлав шторм. Голова в маске поворачивалась из стороны в сторону. Вот опять посмотрела на Таниса... Потом на Берема... Полуэльф затаил дыхание. Он видел, что за буря неистовствовала в ее душе.

Вот он, Берем. Но, чтобы добраться до него, ей придется своими руками убить меньшого братишку, которого она сама выучила обращаться с мечом. Придется уничтожить его тщедушного близнеца, которого она когда-то отстояла от смерти. Ей придется убить мужчину, которого она, пускай давным-давно, но все же любила... Однако потом ее взгляд снова стал ледяным, и Танис, отчаиваясь, покачал головой. Ее не остановит ничто. Она убьет и близнецов, и возлюбленного. "Если мы схватим Берема, - вновь вспомнились ему слова Китиары, - весь Кринн падет к нашим ногам. А Темная Владычица осыплет нас милостями, превосходящими всякое вероятие..."

...Китиара указала рукой на Берема и выпустила гриву дракона. Скай издал кровожадный вопль и приготовился к броску вниз. Но судьба распорядилась так, чтобы миг замешательства, дорого обошелся Китиаре. Стоически не обращая внимания на кружившегося дракона. Берем направлял корабль все дальше и дальше в глубь Кровавого Моря, к самому сердцу Вечного Шторма. Ревел ветер, обрывая снасти. Волны перекатывались через палубу. Дождь полосовал, словно ножом, а град смерзался на палубе, постепенно одевая ее льдом. И Скай вдруг обнаружил, что против подобного были бессильны даже его могучие крылья. Невероятный порыв ветра швырнул его в сторону. Потом еще и еще. Крупные градины барабанили по голове и угрожали прорвать перепонки крыльев. Лишь несгибаемая воля всадницы удерживала испуганного дракона, готового рвануться из грозовой круговерти в иные, менее опасные небеса.

Танис видел, как Китиара яростно указывала Скаю на Берема, как отчаянно пытался дракон подлететь поближе и ухватить рулевого... Потом на корабль обрушился очередной шквал. Огромная волна зависла над бортом и с грохотом обрушилась вниз. Бурлящие потоки сбивали людей с ног и волокли их по палубе. "Перешон" опасно накренился. Мореплаватели хватались за ванты, за обрывки снастей, чтобы не оказаться за бортом. Берем сражался со штурвалом, словно с живым существом, бешено рвущимся из рук. Трещали, лопаясь, паруса, люди со страшными криками исчезали в пучине. Скрипя и стеная, корабль медленно выпрямлялся. Танис поспешно поднял глаза к небу... Ни Китиары, ни дракона больше не было видно.

Освободившись от магического ужаса, Маквеста буквально бросилась в бой, пытаясь спасти гибнущее судно.

- Живо вниз, сухопутные крысы!.. - яростно гаркнула она на Таниса, перекричав даже рев ветра. - Хватит путаться под ногами!.. Бери своих - и живо вниз! В мою каюту!..

Танис, оглушенный и мокрый, кое-как сумел кивнуть в ответ. Все происходившее временами казалось ему дурным сном. Собрав друзей, он повел их вниз сквозь завывающую тьму... Карамон, шатаясь, прошел мимо него. Он нес на руках брата. Затравленный взгляд богатыря полоснул Таниса по сердцу. Зато золотые глаза Рейстлина ожгли его, точно огнем. Близнецы миновали его, спускаясь следом за остальными в крохотную каюту. Жестокая качка швыряла их от переборки к переборке, словно тряпочных кукол.

Убедившись, что все его друзья благополучно пробрались внутрь, Танис привалился к двери. Он стоял спиной к спутникам: повернуться лицом не хватало решимости. Болезненно-горький взгляд Карамона и злорадный восторг - ага, мол! - в глазах Рейстлина... Танис слышал, как сдавленно всхлипывала Золотая Луна. Я хочу умереть, сказал себе полуэльф. Я хочу умереть. Здесь. Сейчас.

Но этому не суждено было сбыться. Он медленно обернулся к друзьям. Речной Ветер стоял подле жены; потолок был слишком низок для долговязого варвара. На лице Речного Ветра лежала печать мрачной задумчивости. Тика кусала губы, по ее щекам текли слезы. Танис молча смотрел на них, прислонившись к двери спиной. Какое-то время никто не произносил ни слова. Сверху, с палубы, струйками сочилась вода. Вымокшие путешественники дрожали от холода и пережитого потрясения.

- Я... Очень виноват перед вами, - выдавил наконец Танис и слизнул с губ корочку соли. Горло немилосердно саднило, он едва мог говорить. - Я хотел рассказать...

- Так вот, значит, где ты пропадал эти дни, - негромко проговорил Карамон. - Ты был с ней. С нашей сестричкой... Валялся в кровати с Повелительницей Драконов... Танис опустил голову. Корабль вновь накренился, и он, потеряв равновесие, ударился о стол Маквесты, привинченный к полу. Полуэльф выпрямился, опираясь о его край. Сколько боли вытерпел он за свою жизнь -боль предрассудков, боль потери, боль от ран, причиненных ножами, мечами, стрелами. Однако он чувствовал, что нынешней ему не осилить. "Предатель!" - внятно говорили ему взгляды друзей, впивавшиеся в самую душу...

- Выслушайте меня... Поверьте мне... - пробормотал он и сам подумал: а с какой стати им верить мне? С самого своего возвращения я только и делал, что врал... - Я знаю, что у вас нет особой охоты верить мне, -продолжал он. Прошу вас об одном: хотя бы выслушайте. В каком-то переулке на меня напал эльф... Бедняга увидел мои доспехи и решил, не разобравшись, что я и впрямь офицер... Китиара спасла мне жизнь. Она узнала меня. Она вбила себе в голову, что я служу у нее в войске... Что, по-вашему, я должен был ей сказать?.. Танис трудно сглотнул и утер рукавом взмокшее лицо. - Она привела меня с собою в гостиницу... В "Соленый Бриз"... И... И... Он задохнулся, не в состоянии договорить.

- И ты оказался в страстных объятиях Повелительницы Драконов, -сказал Карамон. В голосе богатыря тяжко клокотала медленная ярость. Поднявшись, он нацелил на Таниса палец: - ...А когда истекли эти четыре дня, тебе, понятное дело, понадобилось маленько передохнуть! Тогда ты вспомнил про нас и решил убедиться, что мы все еще сидим там и по-прежнему ждем не дождемся, когда ты придешь! Ясное дело, мы тебя ждали. Этакая банда доверчивых идиотов...

- Да, я был с Китиарой! - внезапно рассвирепев, выкрикнул Танис. -Да, мы... Были близки. Никому из вас, я полагаю, этого не понять. Но я вас не предавал! Во имя всех Богов - я вас не предавал! И я воспользовался первым же случаем удрать - когда она улетела в Соламнию! Меня выследил драконид, которому Кит приказала смотреть за мной. Я, наверное, дурак... Но я не предатель, слышите?!.

- Фи, - сказал Рейстлин и сплюнул на пол.

- Послушай, ты, маг! - зарычал Танис. - Если я разболтал ей о вас, то почему она чуть не свалилась с дракона, когда разглядела на палубе вас с Карамоном? Если я разболтал ей о вас, почему она не прислала десяток драконидов в "Черныши" и не взяла вас тепленькими? Я, между прочим, тоже мог их прислать. За вами - или за Беремом на "Перешон". Ведь это Берема они искали - с ног сбились! Это из-за него весь Устричный стоит на ушах! Я знал, что он здесь, на корабле. Китиара предлагала мне править Кринном, если я помогу ей его отыскать. Вот насколько он им важен! Я всего-то должен был навести на него Кит, и Владычица Тьмы сама отблагодарила бы меня!..

- Только не говори нам, что ты не подумывал об этом!.. - прошипел Рейстлин.

Танис открыл рот... И закрыл его снова. Он знал, что вина, написанная у него на лице, бросалась в глаза не меньше, чем борода, никогда не росшая у чистокровного эльфа. Он медленно поднес руку к глазам, чтобы не видеть их взглядов...

- Я... Я любил ее, - пробормотал он потерянно. - Я любил ее все эти годы. Я не желал видеть ее такой, какова она в действительности. Но даже когда я узнал все... Я не мог... Ты знаешь, что такое любовь, - повернулся он к Речному Ветру. - И ты знаешь, - сказал он Карамону. Корабль снова мотнуло. Танис почувствовал, как уходит из-под ног пол каюты, и схватился за край стола. - Как бы вы поступили на моем месте?.. Она пять лет снилась мне по ночам... Никто не ответил ему. Карамон выглядел необычно задумчивым. Речной Ветер смотрел на Золотую Луну.

- Когда она ушла, - тихо, с мукой и болью продолжал Танис, - я лежал в постели... В ее постели... И ненавидел себя. Вы можете возненавидеть меня. У вас есть право на это. Но я презираю себя... Брезгую собой... В тысячу раз больше. Я думал о Лоране и... Танис осекся. Он вдруг заметил, как изменился ход корабля. Его друзья беспокойно заерзали, озираясь. Не нужно было быть опытным моряком, чтобы заметить внезапное прекращение качки. "Перешон" быстро и плавно мчался вперед. Быстро, плавно... И невероятно зловеще, ибо в этом движении так и сквозило нечто пугающе неестественное. Но прежде, чем кто-либо успел вслух подивиться происходившему, снаружи в дверь грохнули кулаком, да так, что она едва не слетела с петель.

- Маквеста велит ваша живо иди наверх! - проревел голос Корафа.

Напоследок Танис обежал быстрым взглядом лица друзей... Речной Ветер не отвел глаз, но взгляд его был пуст. С самого рождения варвар привык не доверять нелюдям. Потребовалось много недель опасностей и трудов, прежде чем он поверил Танису, более того - полюбил его, как брата. И что же, неужели все пошло прахом?.. Танис продолжал смотреть ему в глаза, и наконец Речной Ветер потупился. Он молча шагнул мимо Таниса в дверь, но все-таки остановился.

- Ты прав, мой друг, - сказал он и оглянулся на Золотую Луну, которая как раз поднималась на ноги. - Я любил.

И, не добавив ни слова, вышел наружу.

Золотая Луна молча вышла следом за мужем. В синих глазах жрицы Танис увидел понимание. И сострадание. Мне бы такое милосердие, подумал полуэльф. Такую способность прощать... Карамон помедлил, но потом прошел мимо него не глядя и молча. Рейстлин последовал за братом, только, в отличие от него, хилый маг не сводил с Таниса взгляда. Что таилось в глубине этих золотых глаз? Злорадство?.. Привыкший ко всеобщему недоверию, был ли он счастлив, обретя товарища по несчастью?.. Полуэльф не взялся бы сказать, что там делалось на уме у волшебника. Потом мимо него прошла Тика и, проходя, дружески стиснула его плечо. Она знала, что это такое - любить.

Оставшись один Танис стоял какое-то время неподвижно, и душа его была погружена в глубокую тьму. Затем вздохнул - и тоже двинулся на палубу. Едва высунувшись из люка, он понял, что произошло. Его спутники с бледными, напряженными лицами смотрели за борт, Маквеста бродила по передней палубе, мотая головой и цветисто ругаясь на своем языке.

Заметив Таниса, она вскинула голову. Ненависть пылала в ее черных глазах.

- Ты погубил нас!.. - полетело ему в лицо. - Ты и этот трижды проклятый рулевой!..

Она лишь выразила вслух то, что и так крутилось у него на уме. Танис даже не был уверен, кто произнес эти слова - Маквеста или он сам.

- Мы попали в водоворот!.. - крикнула капитан.

4. "БРАТИК..."

С легкостью морской птицы мчался по волнам "Перешон". Но крылья у этой птицы были подрезаны. И мчалась она в самое сердце гигантского водяного вихря, в кровавую тьму.

Страшная сила вращения выглаживала морскую воду, словно полированное стекло. Гулкий рев, не умолкавший столетиями, несся из черных глубин, а в небесах безостановочно вращались черные штормовые тучи, как если бы водоворот захватил всю природу и неумолимо мчал ее к гибели... Танис с такой силой вцепился в поручни, что руки заболели от напряжения. Он глядел в черный провал в центре водоворота, ощущая не ужас, не боязнь - лишь какое-то странное оцепенение. Страха смерти для него более не существовало. Он рад будет приветствовать ее - быструю и милосердную... Мореплаватели молча стояли на палубе обреченного корабля. Широко распахнутые глаза силились вместить разворачивавшееся перед ними. Они все еще были на довольно приличном расстоянии от середины: водоворот достигал многих миль в поперечнике. Быстро и плавно неслись его алые воды. Над головами по-прежнему завывал ветер, а в лица хлестали потоки дождя, но никто их более не замечал. Все видели только, что их неуклонно затягивало в середину, в бездонное жерло тьмы... Жуткое зрелище даже Берема вывело из обычной летаргии. Маквеста еще отдавала команды, и матросы пытались их выполнять, но все их усилия были тщетны. Стоило поднять парус, как ветер разрывал его в клочья. Снасти лопались одна за другой, и люди с криком падали в воду. Напрасно силился Берем повернуть корабль или еще как-то ослабить мертвую хватку водоворота. Могучий Кораф вместе с ним налегал на штурвал... Это было все равно, что пытаться остановить вращение Кринна.

И Берем прекратил борьбу. Его плечи поникли. Он стоял и смотрел в кружащуюся глубину и более не обращал внимания ни на Корафа, ни на Маквесту. Танис заметил, насколько спокоен был его взгляд. Ну в точности как тогда, в Пакс Таркасе, когда он позволил Эбену схватить себя за руку и увлечь под арку ворот, откуда должна была вот-вот хлынуть смертоносная каменная лавина. Зеленое мерцание камня в его груди мешалось с багровыми отблесками кровавой воды... Чья-то рука, с силой тряхнувшая Таниса за плечо, вывела его из оцепенения.

- Танис!.. Где Рейстлин?

Оглянувшись, Танис в первый миг не узнал стоявшего перед ним Карамона... Потом пожал плечами.

- Какая разница? - с горечью спросил он. - Пусть умирает там, где ему больше нравится...

- Да послушай же, Танис!.. - Карамон тряс его уже за оба плеча. -Танис! У него Око Дракона!.. Его магия!.. Может, он сумеет что-нибудь придумать... Выручить нас...

- Во имя Богов! - Танис словно очнулся. - А ведь ты прав, Карамон!

Полуэльф окинул палубу быстрым взглядом. Мага нигде не было видно. Танис почувствовал, как по спине побежали мурашки. Выручить всех?.. Не предпочел бы Рейстлин выручить себя одного... Танис смутно припомнил эльфийскую принцессу Эльхану, сказавшую ему однажды, что маги древности, создавшие "глаза драконов", наделили их сильнейшей волей к самосохранению...

- Вниз!.. - заорал Танис. И первым прыгнул к люку, слыша за собой торопливый топот Карамона.

- Что такое?.. - подал голос Речной Ветер, стоявший у фальшборта.

- Рейстлин!.. - уже через плечо крикнул Танис. - Око Дракона!.. Побудь здесь, наверху: мы с Карамоном, я думаю, справимся...

- Карамон! - взвизгнула Тика и припустила было следом за богатырем. Речной Ветер поймал ее и остановил.

А Карамон даже и не заметил. Он мчался за Танисом, двигаясь удивительно быстро для человека с его ростом и весом. Танис же, скатившись по трапу под палубу, сразу заметил, что дверь в каюту Маквесты не была заперта и раскачивалась на петлях в такт движению корабля. Полуэльф влетел внутрь... И замер на пороге, точно ударившись в глухую стену лицом. Рейстлин стоял посередине крохотного помещения. Он зажег светильничек, укрепленный на переборке, и в свете огонька свечи его лицо казалось металлической маской, а глаза полыхали золотым пламенем. Он держал в руках Око Дракона, добытое спутниками в Сильванести. Танис видел, что оно росло и достигало уже размеров детского мячика. Многоцветный туман клубился внутри. У Таниса закружилась голова. Он поспешно отвел взгляд. Карамон проскочил мимо Таниса и тоже встал перед магом. Лицо у великана было белое - ни дать ни взять как в том памятном сне, когда Танису довелось увидеть его мертвое тело.

Рейстлин закашлялся и прижал одну руку к груди. Танис шагнул было вперед, но волшебник тотчас вскинул глаза.

- Не подходи ко мне, Танис!.. - выдохнули окровавленные губы.

- Что ты делаешь?..

- Спасаюсь от неминуемой смерти, Полуэльф!.. - неприятно расхохотался маг. Всего дважды Танису доводилось слышать его смех. - А что еще я должен делать, по-твоему?

- Как же ты намерен спастись? - спросил Танис, чувствуя, как под взглядом золотых глаз по всему телу расползается ледяной холод. В зрачках колдуна отражались пляшущие огни Ока.

- С помощью моей магии, Полуэльф, с помощью магии. А также с помощью Ока. Все исключительно просто, хотя твой чахлый разум, всего вероятнее, бессилен это постичь. Видишь ли, я обрел способность высвобождать энергию плотского тела, в котором заключен ныне мой дух. Я намерен превратиться в чистую энергию... Во вспышку света, если тебе легче это представить. В этом качестве я промчусь небесными путями, подобно солнечному лучу, и вновь облекусь плотью в любом месте, где пожелаю!

Танис только покачал головой. Рейстлин был прав - его разум действительно отказывался воспринимать подобное. Тем не менее, в сердце шевельнулась надежда:

- Может ли Око сотворить это со всеми нами?

- Не исключено... - вновь закашлялся Рейстлин. - Однако я не уверен. И рисковать не собираюсь. Я знаю, что я могу спастись, и мне этого довольно. Остальные - не моя забота. Это ты заварил кровавую кашу, Полуэльф. Тебе и расхлебывать.

Ярость охватила Таниса, уничтожив страх:

- Ну хоть брата-то ты...

- Никого, - глаза Рейстлина сузились. - Прочь!

Отчаяние и гнев едва не помрачили сознание Таниса. Он должен был заставить Рейстлина прислушаться к доводам разума! Они должны были все вместе как-то использовать эту странную магию и спастись! Как ни слабо разбирался Танис в колдовстве, он знал: прямо сейчас произносить заклинание Рейстлин не станет. Попросту не отважится. Ему без остатка понадобится вся его сила, чтобы удержать Око в повиновении. Танис шагнул вперед... Неожиданный блеск серебра заставил его замереть. В руке мага возник небольшой кинжал, который он скрытно носил в особых ножнах повыше запястья. Танис остановился, глядя ему в глаза.

- Ладно, - сказал он, тяжело переводя дух. - Меня ты, вероятно, убьешь не задумываясь. Но брата своего ты вряд ли тронешь. Останови его, Карамон!

Карамон двинулся к близнецу, но Рейстлин лишь предупреждающе поднял серебристый Кинжал.

- Не надо, братец, - сказал он тихо. - Лучше не подходи.

Карамон заколебался...

- Вперед! - твердо велел Танис. - Я не верю, чтобы он ударил тебя!

- А ты расскажи ему, Карамон, - шепотом посоветовал Рейстлин. Теперь он смотрел прямо в глаза брату. Зрачки мага были расширены, золотые глаза опасно поблескивали. - Расскажи Танису, на что я способен. Ты ведь помнишь. И я помню. Мы вспоминаем об этом всякий раз, стоит нам только посмотреть друг на друга, а, братец?..

- О чем это он? - требовательно спросил Танис, в то же время пропуская мимо ушей половину того, что говорил маг. Если только Рейстлина удастся хоть ненадолго отвлечь... Он прыгнет... Карамон побелел еще больше.

- В Башне Высшего Волшебства... - пробормотал он, запинаясь. - Но ведь нам... Нам запретили рассказывать! Пар-Салиан...

- Какая теперь разница! - перебил Рейстлин своим замогильным голосом. Что мне Пар-Салиан!.. Когда я обрету то, что мне было обещано, никакой Пар-Салиан не осмелится заступать мне дорогу. Впрочем, это тебя не касается. Слушай же... Рейстлин умолк, тяжело переводя дух. Потом заговорил снова; странные глаза его были устремлены на брата. Танис по-прежнему пропускал половину мимо ушей, сам же мало-помалу придвигался к магу все ближе, подбираясь для стремительного прыжка... Но тихий голос Рейстлина оказался сродни заклинанию: помимо воли он завораживал, заставлял слушать.

- Последний поединок в Башне Высшего Волшебства, Танис, оказался поединком с собой. И я проиграл. Я убил его, Танис. Убил своего брата... -Рейстлин выговорил это совершенно спокойно. - По крайней мере, я думал, что передо мной был Карамон... - Маг передернул плечами. - Как выяснилось, это была всего лишь иллюзия, нарочно созданная, чтобы я познал глубины ненависти и зависти в собственной душе. Таким образом они намеревались очистить мою душу от скверны. Я же сделал из случившегося вывод, что еще недостаточно владею собой. Вдобавок это уже не входило в Испытание, а посему и не повлияло на его исход. Оно повлияло лишь на мои отношения с одним-единственным человеком...

- Я видел, как он убивал меня! - с болью вырвалось у Карамона. - Они заставили меня смотреть, с тем чтобы я научился понимать его... - Великан закрыл руками лицо и содрогнулся всем телом. - Я понимаю, - всхлипнул он. - Я сразу все понял... Не сердись, Рейст! Пожалуйста, не уходи без меня! Ты слабенький... Как же ты без меня...

- Нет, Карамон, - прошептал Рейстлин и еле слышно вздохнул. - Я больше не нуждаюсь в тебе.

Охваченный тошнотворным ужасом, Танис переводил взгляд с одного на другого. Разум отказывался воспринимать происходившее. Человек попросту неспособен на такое. Даже Рейстлин!

- Карамон! Вперед! - приказал он, внезапно охрипнув.

- Лучше не заставляй его приближаться ко мне, Танис, - словно прочтя его мысли, негромко предупредил Рейстлин. - Уверяю тебя, я вполне на это способен. Передо мной - то, к чему я стремился всю жизнь. И я никому не позволю остановить меня. Посмотри лучше на Карамона: уж он-то знает. Однажды я уже убил его и могу сделать это вновь. Итак, прощай, братик... Обеими ладонями маг обхватил Око и поднес его к пламени свечи.

Цветной туман заклубился в неистовой пляске и ослепительно полыхнул. Плотная аура силы окутала мага... Танис все-таки преодолел страх и сделал последнюю отчаянную попытку остановить Рейстлина. Он напрягся всем телом... И так и не сумел сдвинуться с места. Он слышал, как Рейстлин выпевал слова заклинания. Ослепительный свет внутри Ока разгорался все ярче. Танис вскинул руки к глазам, но свет легко проникал сквозь тело и плотно зажмуренные веки, пронзая мозг. Боль становилась невыносимой. Танис отшатнулся к двери и услышал где-то рядом мучительный вскрик Карамона. Потом на пол со стуком рухнуло тяжелое тело... Внезапно все кончилось. В каюте стало темно. Танис нерешительно оторвал от лица руки... Какое-то время он ничего не видел, лишь послесвечение гигантского раскаленного шара медленно остывало в мозгу. Потом его зрение приспособилось к холодной, сырой темноте. Потухшая свеча шипела, капли растопленного воска падали на пол. А на полу неподвижно лежал Карамон. Глаза воителя были широко открыты и смотрели во тьму отсутствующим взглядом.

Рейстлин исчез.

Тика Вейлан стояла на палубе "Перешона", глядя за борт на кроваво-красные волны и изо всех сил стараясь удержаться от слез. Мужайся! - повторяла она себе снова и снова. Я ведь не трусила в битвах. Карамон сам говорил, что я не трусиха. Что ж, попробую не оплошать и теперь. Лучше порадуюсь, что мы с ним по крайней мере умрем вместе. Он не должен увидеть, как я плачу от страха... Правду сказать, последние четыре дня хоть кого могли свести с ума.

Друзья носу не смели высунуть из задрипанных "Чернышей", боясь попасться на глаза драконидам, которыми кишел городишко. Таинственное исчезновение Таниса добавило им седых волос. Хуже неизвестности было только чувство полной беспомощности: они не смели не то что искать его - даже и расспрашивать. Долгих четыре дня они почти не покидали своих комнат, а значит. Тика волей-неволей все время находилась подле Карамона.

Это было пыткой. Их с неослабной силой тянуло друг к другу. Как же хотелось Тике прижаться к груди Карамона и ощутить его объятие, прикосновение могучего, мускулистого тела... Она не сомневалась, что и Карамон всем сердцем жаждал того же. Когда их взгляды встречались, в глазах великана светилась такая нежность, что Тика готова была рвануться ему навстречу и раствориться в любви, полнившей его сердце.

Но покуда за Карамона цеплялась эта хилая тень, именуемая его братом, ничего быть не могло. Тика вновь и вновь повторяла про себя слова, что сказал ей Карамон по дороге в Устричный: "Мой первый долг - это долг перед братом. Там, в Башне Высшего Волшебства, мне сказали, что его сила поможет спасти мир. Ну так вот, его телесная сила - это я. Я нужен ему. И, пока он нуждается во мне, я не имею права посвятить себя кому-то другому. А ты достойна того, чтобы стать для мужчины самым главным. Тика. И потому-то я хочу, чтобы ты осталась свободной. Ты еще встретишь мужчину, который сможет посвятить себя только тебе..."

На что он мне нужен, этот другой, грустно подумала Тика. И ощутила, что по щекам все-таки потекли слезы. Она поспешно обернулась, чтобы не увидели Золотая Луна с Речным Ветром. Чего доброго - не так поймут, решат, будто она разревелась со страху. На самом же деле она давно победила в себе страх смерти. Единственное, чего она боялась - это умирать в одиночку... Куда все-таки запропастились Танис с Карамоном, подумала она, торопливо утирая слезы ладонью. Течение все ближе подносило корабль к черному зеву водоворота. Где Карамон?.. Пойду разыщу его, решила Тика. Танис там или не Танис... Но тут полуэльф появился из люка, то ли поддерживая, то ли на себе таща Карамона. Один взгляд на белое лицо великана - и у Тики остановилось сердце. Она хотела окликнуть любимого, но голос ей изменил: получился невнятный, полный ужаса вопль.

Золотая Луна и Речной Ветер, смотревшие на водоворот, мгновенно обернулись. Увидя Таниса, шатавшегося под тяжестью богатыря. Речной Ветер бросился на подмогу. Карамон был похож на пьяного, остекленевшие глаза казались незрячими. Варвар перехватил его как раз в тот момент, когда у Таниса подломились колени.

- Со мной все в порядке, - поймав озабоченный взгляд Речного Ветра, пропыхтел Танис. - Золотая Луна! Карамону нужна твоя помощь!

- Да что с ним такое, Танис?.. - В голосе Тики звучал неприкрытый страх. Что произошло? А где Рейстлин? Он... - И девушка осеклась. Ибо взгляд полуэльфа был темен от увиденного и услышанного внизу.

- Рейстлин... Ушел, - ответил он коротко.

- Ушел? Куда?.. - Тика растерянно оглядывалась, наполовину ожидая увидеть тело мага всплывающим в мутно-багровой воде.

- Он солгал нам, - сказал Танис, помогая Речному Ветру укладывать Карамона на бухту каната. Карамон не произносил ни слова. Казалось, он вовсе не замечал ни их, ни того, что их окружало. Незрячие глаза были устремлены в алую глубину... - Помнишь, - продолжал Танис, - как он настаивал на том, чтобы отправиться в Палантас? Ему-де необходимо было научиться пользоваться Оком. Ну так вот - он и безо всякого Палантаса куда как насобачился с ним управляться. Оно-то и помогло ему смыться. Куда? В Палантас, наверное. А впрочем, не все ли равно... Посмотрев на Карамона, он горестно покачал головой, потом отвернулся и отошел к борту.

Ласковые руки Золотой Луны осторожно коснулись лба Карамона. Жрица называла его по имени - так тихо, что друзья почти не слышали ее голоса за шумом ветра и плеском воды. Карамон, однако, сперва вздрогнул от ее прикосновения, потом затрясся всем телом. Тика припала подле него на колени, отогревая его руки в своих. По-прежнему глядя прямо перед собой, Карамон молча заплакал. Крупные слезы скатывались из широко открытых, невидящих глаз. Золотая Луна и сама была готова заплакать. Она гладила его лоб и звала воителя, как мать зовет потерявшееся дитя.

Суровое лицо Речного Ветра было черно от горя и гнева.

- Что все-таки случилось? - мрачно спросил он полуэльфа.

- Рейстлин сказал, что он... Ох, не могу говорить об этом! Не сейчас!.. Танис содрогнулся и замотал головой. Перегнувшись через фальшборт, он посмотрел в стремительно мчавшуюся мутную воду. Тихо выругался по-эльфийски, а он нечасто употреблял этот язык, - и обхватил голову ладонями... Речной Ветер дружески положил руку ему на плечо.

- Вот все и сбылось, - проговорил он. - Тогда, во сне, маг тоже ушел и бросил брата на верную гибель...

- А я всех подвел, как и тогда, - неверным голосом пробормотал Танис. Это я во всем виноват... Это я навлек на нас весь этот ужас...

- Друг мой, - сказал Речной Ветер, растроганный мукой, звучавшей в его голосе. - Не нам судить о путях Богов...

- Да при чем тут Боги!.. - яростно выкрикнул Танис. Вскинув голову, он изо всех сил ударил по поручню кулаком: - Я, я это! Мой выбор!.. Все эти ночи, пока мы любили друг друга, пока я сжимал ее в объятиях... Знал бы ты, сколько раз я говорил себе: а почему бы и не остаться здесь, с ней, навсегда?.. Как после этого я могу осуждать Рейстлина? Чем я лучше него? Нас обоих поработила страсть... Всесжигающая страсть...

- Только не тебя, Танис, - ответил Речной Ветер. Могучими руками сгреб полуэльфа за плечи и заставил смотреть себе прямо в глаза. - Ты не пал жертвой своей страсти, как маг. Если бы ты вправду был рабом страсти, ты остался бы с Китиарой. Но ты же оставил ее, Танис!

- Да, я оставил ее, - с горечью прошептал полуэльф. - Я ушел крадучись, словно воришка... Да, я должен был бы гордо бросить ей в лицо правду... Она бы прикончила меня на месте, но зато вы были бы в безопасности. Вы могли бы спастись... Да и моя смерть оказалась бы куда легче, чем... Но у меня не хватило мужества, и вот результат... - Полуэльф стряхнул руки варвара со своих плеч. - Если бы мое малодушие погубило только меня... Он обвел глазами палубу. Берем, с отрешенным лицом, по-прежнему стоял у руля, сжимая бесполезный штурвал. Маквеста еще пыталась что-то предпринимать; она выкрикивала команды, силясь заглушить рев ветра и низкий, рокочущий гул, исходивший из пучин водоворота. Но команда, пораженная ужасом, более не слушала своего капитана. Кто-то богохульствовал. Кто-то молился. Кто-то плакал. Большинство хранило молчание, завороженно взирая на гигантскую воронку, неотвратимо увлекавшую их в бездонное черное жерло.

Вновь ощутив на своем плече руку варвара, Танис хотел отстраниться, но Речной Ветер удержал его.

- Танис, брат мой, - проговорил он. - Ты избрал этот путь еще в Утехе, в гостинице "Последний Приют", когда решил оказать помощь Золотой Луне. Гордыня побуждала меня тогда отказаться от твоей помощи и тем обречь нас обоих на гибель. Но ты не отвернулся от попавших в беду, и мир принял весть об учении истинных Богов. Мы вернули на землю дар исцеления. Мы принесли надежду... Помнишь, что сказала нам Хозяйка Омраченного Леса? Не горюйте о тех, кто исполнил свое предназначение в жизни. Подумай же сам: разве мы его не исполнили? Кто знает, скольких жизней мы коснулись в пути? Мы сеяли семена надежды, и семена эти взойдут великой победой. Что с того, что для нас битва окончится?.. Другие поднимут наши мечи и продолжат наш бой...

- Красно ты говоришь, житель Равнин, - огрызнулся Танис. - Скажи-ка лучше по совести: неужели смерть уж прямо так и не огорчает тебя? У тебя ведь есть, ради чего жить: Золотая Луна... Дети, которых она могла бы тебе родить... По лицу Речного Ветра прошла мгновенная судорога боли. Он стремительно отвернулся, но Танис заметил... И вдруг все понял. Он обреченно закрыл глаза...

- Мы с Золотой Луной не хотели говорить тебе. У тебя и без нас было довольно хлопот, - услышал он голос варвара. - Наше дитя должно было родиться осенью, когда листья валлинов становятся алыми и золотыми... Как тогда, когда мы с ней только появились в Утехе, неся голубой хрустальный жезл... Когда рыцарь, Стурм Светлый Меч, подобрал нас на дороге и привел в "Последний Приют"... Танис заплакал. Мучительные рыдания выворачивали наизнанку самую его душу. Речной Ветер обнял его.

- Тех валлинов больше нет, Танис, - продолжал он негромко. - Что мы смогли бы показать нашему ребенку? Лишь обугленные, гниющие пни. Зато теперь он увидит их такими, какими сотворили их Боги, в стране, где деревья не умирают... Не горюй, друг мой и брат. Ты помог дать людям настоящую веру. Надейся же на Богов... Танис высвободился из его рук. Он так и не смог заставить себя посмотреть Речному Ветру в глаза. Заглядывая в собственную душу, он видел ее подобной несчастным деревьям Сильванести, вечно корчащимся под пыткой. Вера?.. У него не было веры. Боги были ни при чем - все решения принимал он, и только он сам. Это он по собственной воле отрекся от всего, что ни было в его жизни дорогого - от своей эльфийской родины, от любви Лораны... Почти отрекся даже от дружбы... Лишь верность Речного Ветра - поистине, верность, достойная лучшего применения, - избавила его от этой последней потери... Эльфы не признавали самоубийств, почитая их святотатством и надругательством над даром жизни - величайшим из даров. Но Танис, глядя на багровые волны, нетерпеливо понукал их: "Скорее!.."

Пусть смерть будет быстрой, молился он неизвестно кому. Пусть кровавые воды сомкнутся над моей головой и позволят мне укрыться в их глубине. А если Боги в самом деле есть... Если они слышат меня... Прошу об одном: пусть о моем позоре никогда не узнает Лорана. Я и так слишком многим успел причинить боль... Но едва успел он вознести эту молитву - он надеялся, свою последнюю, как на палубу легла тень черней самой черной штормовой тучи. Танис услышал крик Речного Ветра и пронзительный вопль Золотой Луны... Рев воды тут же заглушил все голоса: корабль начал погружаться, засасываемый водоворотом. Все-таки Танис посмотрел вверх... И увидел прямо перед собой горящие красные глаза огромного синего дракона. Это был Скай. А на спине его сидела Китиара.

Зов бесценной добычи, обещавшей немыслимую победу, оказался сильнее опасностей, поджидавших их в сердце Вечного Шторма. Вдвоем преодолели они страшную бурю, и наконец, выпустив когти, Скай ринулся с грозового неба прямо на Берема.

Тот стоял неподвижно, словно пригвожденный к палубным доскам. И смотрел на пикирующего дракона беспомощно, будто во сне... Зато Танис точно проснулся. Прыжком пересек он палубу, которую уже заливала вода, и со всего размаха ударил Берема в живот, спиной вперед отшвырнув его прямо под опрокидывавшуюся волну. Танис вслепую ухватился за что-то и удержался на палубе. Когда волна схлынула, Берема не было. Над головой раздался яростный крик раздосадованного дракона.

Китиара что-то кричала Скаю, указывая на Таниса. Красные глаза чудовища обратились на полуэльфа. Вскинув руки в жалкой попытке защититься, Танис смотрел и смотрел в пылающие зрачки Ская, отчаянно боровшегося с безумными штормовыми ветрами... Это спасение, подумалось полуэльфу. Страшные когти придвигались все ближе. Это спасение. Я останусь жив, она вынесет меня из этого ужаса... Палуба окончательно ушла из-под ног, и Танис на какой-то миг завис между мирами. Он услышал свой собственный крик. Вода и дракон достигли его одновременно.

Кровь. Кровь повсюду... Тика съежилась подле Карамона; страха смерти более не существовало, была только боязнь за любимого. Но Карамон даже и не подозревал о ее присутствии рядом. Он смотрел в темноту, и слезы бежали по его щекам, огромные ладони сжимались в кулаки, а губы шептали и шептали одно слово, подобное заклинанию.

Мгновения растягивались, словно в кошмарном сне. Корабль балансировал на краю бездны, как если бы само дерево мучительно цеплялось за жизнь. Маквеста собрала в кулак всю свою волю, сливаясь с кораблем в этой отчаянной последней борьбе, пытаясь переменить неумолимые законы природы... Все было тщетно! "Перешон" застонал, как живой, и соскользнул в крутящуюся, ревущую тьму.

Жутко захрустели доски. Рухнули мачты. Люди один за другим исчезали в кровавой тьме, в бездонной пасти, заглатывавшей "Перешон".

И вот все исчезло, и лишь одно слово осталось витать в воздухе, подобно благословению:

- Братик...

5. БИБЛИОТЕКАРЬ И МАГ

Астинус, палантасский библиотекарь, сидел в своем кабинете. Рука его размеренно водила пером, и на пергамент ложились четкие, ровные строки.

Крупный, удивительно ясный почерк легко было разобрать даже на некотором расстоянии. Астинус стремительно заполнял лист за листом, лишь изредка останавливаясь поразмыслить. Наблюдая за ним, можно было прийти к выводу, что мысли, рождавшиеся в его голове, перетекали непосредственно в перо и с него на бумагу. Поток прерывался лишь в те моменты, когда перо обмакивалось в чернила. По даже и это движение Астинус давно уже совершал с тем же автоматизмом, с каким рука его ставила в нужных местах точки и запятые.

Дверь кабинета скрипнула, приотворяясь. Астинус не поднял глаз от работы, хотя в те часы, когда он занимался, к нему редко кто-либо входил. Подобные случаи можно было бы пересчитать по пальцам. Например, в день Катаклизма. Да, в тот день меня и вправду побеспокоили, подумал он, с отвращением припоминая разлитые чернила и испорченную страницу... Дверь отворилась, и на письменный стол упала какая-то тень. Тот, кому она принадлежали, набрал полную грудь воздуха, но заговорить не посмел. Тень заколебалась - чудовищность происходившего вселяла дрожь в ее обладателя... Это Бертрем, подумал Астинус. И по привычке определил эту мысль на одну из бесчисленных полочек, которыми столь богата была его обширная память: "Сегодня, на двадцать девятой минуте часа Поздней Стражи, в мой кабинет вошел Бертрем..."

Перо продолжало свой безостановочный бег. Достигнув конца страницы, Астинус тотчас поднял ее и положил поверх стопки точно таких же пергаментных листов, аккуратно сложенных близ края стола. Попозже вечером, когда он кончит работу и покинет свой кабинет, монахи-эстеты войдут сюда с почтительностью священников, входящих во храм. Они возьмут исписанные им листы и унесут их в библиотеку. И там эти страницы, исписанные крупным, разборчивым, почерком, будут разложены по порядку, пронумерованы и собраны в исполинские книги, именуемые ХРОНИКИ. ИСТОРИЯ КРИННА, ЗАПИСАННАЯ АСТИНУСОМ ПАЛАНТАССКИМ.

Бертрем выговорил дрожащим голосом:

- Мастер... Астинус сделал в тексте маленькое примечание: "Сегодня, на тридцатой минуте часа Поздней Стражи, Бертрем заговорил со мной..."

- Покорнейше прошу простить меня за беспокойство, мой Мастер, - еле слышно шепнул Бертрем. - Дело в том, что у твоей двери умирает какой-то юноша...

"Сегодня, за двадцать девять минут до наступления часа Отдохновения, некий юноша умер у моей двери..."

- Узнай его имя, чтобы я смог записать его, - сказал Астинус, не поднимая головы и не прерывая бега пера. - Да не забудь уточнить, как оно пишется. Выясни, откуда он и сколько ему лет... Если, конечно, он еще в состоянии отвечать.

- Я уже расспросил его, мой Мастер, - ответствовал Бертрем. - Его зовут Рейстлин. Он из города Утехи, что в Абанасинии.

"Сегодня, за двадцать девять минут до наступления часа Отдохновения, Рейстлин из Утехи..."

Астинус перестал писать и поднял глаза.

- Рейстлин? Из Утехи?..

- Да, мой Мастер, - с низким поклоном подтвердил Бертрем. Ему была оказана неслыханная честь: в первый раз за десять лет, что Бертрем состоял в Ордене Эстетов при великой библиотеке, Астинус почтил его взглядом. -Так ты в самом деле знаешь его. Мастер? Я потому и отважился побеспокоить тебя... Он очень хочет тебя видеть...

- Рейстлин... - Капля чернил стекла с пера Астинуса на пергаментную страницу. - Где он?

- На ступенях. Мастер. Там же, где мы его и нашли. Мы собирались позвать к нему кого-нибудь из этих новых целителей, последователей Богини Мишакаль... Историк раздраженно смотрел на черную кляксу. Взяв щепоть мелкого белого песка, он аккуратно засыпал им растекшиеся чернила, чтобы не перепачкать последующие листы. Стремительное перо снова двинулось в путь. - Ни один целитель не справится с болезнью, от которой умирает этот человек, - заметил Астинус, и голос его, казалось, исходил из бездн самого Времени. - А впрочем, внесите его внутрь и предоставьте ему комнату.

- Внутрь? В Библиотеку?.. - Изумление Бертрема не знало пределов. - Но, Мастер... Никто, кроме членов нашего Ордена...

- В конце дня я поговорю с ним, если у меня будет время, - продолжал Астинус, будто не замечая изумления Бертрема. - И, естественно, если к тому времени он будет еще жив.

Перо летело, оставляя на пергаменте строку за строкой.

- Да, мой Мастер, - пробормотал Бертрем и, пятясь, вышел из кабинета. Тщательно притворив за собой дверь, эстет поспешил прохладными мраморными коридорами древней библиотеки, не переставая дивиться про себя необычности случившегося. Его толстые, тяжелые одеяния мели пол, бритая голова лоснилась от пота: бегать он отнюдь не привык. Члены Ордена, попадавшиеся навстречу, провожали его недоуменными взглядами.

И вот наконец входная дверь. Сквозь толстое стекло было хорошо видно тело молодого человека, распростертое на каменных плитах.

- Белено внести его внутрь, - сообщил Бертрем собратьям. - Астинус навестит его вечером, если маг будет еще жив.

Эстеты потрясенно переглядывались, гадая, какое знамение судеб таилось в происходившем...

"Я умираю..."

Невыносимая мысль!

Лежа на постели в прохладной, чисто выбеленной келье, куда поместили его эстеты, Рейстлин проклинал свое хилое тело, проклинал Испытания, доконавшие это тело, проклинал Богов, давших ему такую судьбу. Наконец у него не осталось в запасе ни проклятий, ни даже сил, чтобы думать. Он лежал под белыми льняными простынями, все более напоминавшими ему саван, и сердце пойманной птицей трепетало в груди.

Второй раз в своей жизни Рейстлин был одинок - и испуган. Впервые он познакомился со страхом и одиночеством во время трехдневных мучительных Испытаний в Башне Высшего Волшебства. Но было ли тогдашнее одиночество настоящим?.. Рейстлин сильно сомневался в этом, хотя воспоминания путались.

Голос. Голос, обращавшийся к нему время от времени. Голос, казавшийся знакомым, хотя узнать его Рейстлину не удавалось. Подсознательно он связывал голос с Башней. Там он впервые помог ему - и с тех пор приходил на помощь еще не однажды. Благодаря ему Рейстлин и уцелел в Испытании... Но этого ему уже не пережить. Рейстлин знал, что умрет. Магическая трансформация отняла слишком много сил. У него все получилось - но какой ценой! Тело, измученное болезнью, окончательно надорвалось... Когда эстеты нашли его на ступенях библиотеки, его рвало кровью. Кое-как он сумел прохрипеть имя Астинуса, а потом и свое собственное - они спросили его, кто он такой. Затем он потерял сознание, чтобы очнуться уже здесь, в этой узкой холодной монашеской келье. Он сразу понял, что умирает. Он потребовал от своего тела больше, нежели оно могло дать. Быть может. Око еще спасло бы его... Если бы у него были силы обратиться к нему, если бы слова, способные пробудить магию Ока, не истерлись из памяти... Я слишком слаб и не смогу обуздать волшебную мощь Ока, подумалось ему. Стоит ему понять, что я ослаб, - и оно поглотит меня... Нет, у него оставался всего один последний шанс. Книги, хранившиеся в библиотеке. Око говорило ему: эти книги хранили секреты могущественных магов древности, магов, подобных которым не было и уже не будет на Кринне. Возможно, где-нибудь в этих книгах он и разыщет способ продлить свою жизнь. "Я должен увидеть Астинуса! Я должен попасть в великую библиотеку!.." - кричал он этим благодушным, самодовольным эстетам. Они только кивали: "Да, да, Астинус заглянет к тебе вечером, если выкроит время".

Если он выкроит время!.. Рейстлин зло выругался. Если он выкроит время!.. Маг чувствовал, как отпущенное ему время убегало, словно песок между пальцами. И не остановишь его, как ни пытайся.

Эстеты жалеючи смотрели на молодого волшебника, не зная, как помочь. Они принесли ему еды, но есть он не смог. Он не сумел проглотить даже горький травяной отвар, облегчавший его кашель. В бессильной ярости он отослал глупцов прочь и, откинувшись на жесткой подушке, стал следить за солнечным лучом, медленно переползавшим по стене его кельи.

Сосредоточившись на том, чтобы не подпустить смерть, Рейстлин заставил себя расслабиться и успокоиться. Он понимал, что ярость лишь выжжет в нем последние крохи жизни, ускоряя конец.

Он стал думать о своем брате.

Устало смежив веки, Рейстлин вообразил Карамона сидящим подле него. Почти наяву ощутил он прикосновение сильных рук, готовых приподнять и усадить его, чтобы легче дышалось. Он ощущал знакомый запах пота, кожи и стали - запах брата. Карамон позаботится о нем. Карамон не даст ему умереть... Нет, подумал он сонно. Карамон сам теперь мертв. Карамон и остальные глупцы. Все они умерли. Придется мне самому о себе позаботиться... Рейстлин понял, что вот-вот потеряет сознание. Он попытался воспротивиться наползающей темноте, но поединок был неравным. Последним отчаянным усилием он сунул руку в карман одеяния. Пальцы его сомкнулись на хрустальном шарике Ока, съежившегося до размеров большой бусины... И тьма поглотила его.

Рейстлина разбудили голоса и ощущение чьего-то присутствия в келье. Расталкивая плотные слои мрака, он медленно всплыл на поверхность и открыл глаза.

Стоял уже вечер. Алые лучи Лунитари вливались в окно. Пятно света на стене напоминало кровоподтек. У постели горела свеча, и Рейстлин разглядел двоих мужчин, склонившихся над его ложем. Один был эстетом - тем самым, что обнаружил его. Второй казался смутно знакомым...

- Он приходит в себя, мой Мастер, - сказал эстет.

- Вижу, - невозмутимо отозвался второй. Нагнувшись пониже, он вгляделся в лицо молодого мага и, улыбнувшись, слегка кивнул, как если бы к нему наконец прибыл некто, кого он давным-давно ждал. Это не укрылось ни от Рейстлина, ни от эстета - и удивило обоих.

- Я - Астинус, - сказал человек. - А ты - Рейстлин из Утехи.

- Да, - выговорил Рейстлин одними губами. Голос его напоминал едва слышное карканье. Глядя на Астинуса, Рейстлин почувствовал, как заново поднимается в нем гнев. Если у него будет время!.. Маг пригляделся к Астинусу внимательнее, и по спине пробежал неожиданный холодок. Он еще не видел лица столь холодного и бесчувственного, лица, словно бы никогда не отражавшего страстей и душевных движений, присущих роду людскому. Лица, которого не касалось время... Рейстлин задыхался, неотрывно всматриваясь в это лицо и пытаясь с помощью эстета сесть на кровати.

- Ты как-то странно смотришь на меня, молодой маг, - заметив его смятение, проговорил Астинус. - Твои зрачки имеют форму песочных часов. Скажи, что ты ими видишь?

- Я... Вижу... Человека... Который не умирает... Каждое слово требовало вздоха. Каждый вздох давался болью, трудом и борьбой.

- Естественно. А что, ты ждал чего-то иного? - мягко упрекнул эстет, подкладывая умирающему под спину подушки. - Когда родился самый первый из жителей Кринна, наш Мастер уже был здесь, чтобы внести это событие в свою книгу. И он пребудет на этой земле, дабы описать смерть последнего из ее жителей. Так учит нас Гилеан, Бог Книги!

- Это правда?.. - прошептал Рейстлин.

Астинус слегка передернул плечами:

- История моей жизни - ничто по сравнению с историей мира... Говори же, Рейстлин из Утехи, я слушаю. Чего ты от меня хочешь? Пока я предаюсь праздной беседе с тобой, в летописи возникают пробелы...

- Я прошу... Я умоляю... О милости! - Слова рвались из груди Рейстлина вместе с кровью. - Мне осталось...Жить... Несколько часов. Позволь же мне... Провести их... Занимаясь в великой библиотеке... Бертрем тихонько щелкнул языком, потрясенный безрассудной дерзостью юноши. Со страхом глядя на Астинуса, эстет ждал казнящего отказа, перенести который молодому магу будет не легче, чем если бы с него содрали кожу живьем.

Несколько долгих мгновений тишину в келье нарушало лишь натужное сипение в груди Рейстлина. Выражение лица Астинуса не переменилось ни на йоту. Наконец он холодно произнес:

- Делай что хочешь.

И, не обращая внимания на ошарашенный взгляд Бертрема, Астинус повернулся и пошел к двери.

- Погоди!.. - прохрипел Рейстлин. Он протянул вслед хронисту трясущуюся тощую руку, и тот остановился. - Ты... Спросил меня... Что я вижу, глядя на тебя. Вот и я... Хочу спросить тебя о том же. Я... Видел твой взгляд, когда ты... Наклонился ко мне... Ты вспомнил меня! Ты меня знаешь!.. Кто я?.. Что ты увидел?..

Лицо Астинуса было холодно, неподвижно и непроницаемо, как мрамор.

- Ты сказал, что видишь человека, который не умирает, - негромко ответил он магу. Помедлив мгновение, он снова пожал плечами и повернулся идти: - Ну, а я вижу человека, который умирает.

И перешагнул порог.

"Предполагается, что Ты, взявший в руки эту Книгу, успешно прошел положенные Тебе Испытания в одной из Башен Высшего Волшебства, а также доказал Свою Способность владеть и подчинить Себе Око Дракона или иной Магический Предмет, одобренный для этой Цели (смотри Приложение С). Далее, Ты доказал Свою Способность творить Заклинания..."

- Да, да... Да! - бормотал Рейстлин, торопливо пробегая глазами письмена, пауками бежавшие по книжным страницам. Потом нетерпеливо просмотрел Список Заклятий и обратился к Заключению:

"...Итак, влагаем в Руки Твои эту Книгу, ибо удовлетворяешь Ты Требованиям, установленным Старшими. Вооружись же Ключом и постигай с Прилежанием наши Тайны..."

С невнятным криком ярости Рейстлин отпихнул прочь толстый том в полночно-синем переплете с серебряными письменами на корешке. И трясущимися руками подтащил к себе следующий фолиант - их рядом с ним стояла целая стопка. Приступ кашля заставил его прерваться. Борясь за каждый вздох, он успел испугаться, что уже не сможет продолжить... Боль в груди было все труднее переносить. Как же хотелось ему соскользнуть в беспамятство и покончить с этой пыткой, которую он терпел ежедневно. Голова кружилась от слабости, и он опустил ее на стол, на скрещенные руки. Отдых... Благословенный отдых от боли... Он снова подумал о брате. Там, в посмертии, Карамон ждал своего братика. Рейстлин воочию увидел грустные собачьи глаза близнеца, заново ощутил его жалость... Он заставил себя выпрямиться и вновь потянулся к книгам. Встреча с Карамоном!.. Какие глупости. Что, ядовито укорил он сам себя, - уже ум за разум заходит?..

Смочив водой губы, покрытые корками запекшейся крови, Рейстлин подтянул к себе очередной пухлый том. Серебряные буквы так и вспыхивали при свете свечи, обложка и переплет были на ощупь холодней льда - как, впрочем, и у всех остальных, громоздившихся на столе. Книга очень походила на ту, которой он завладел в Кзак Цароте и давно выучил наизусть, впечатав себе в душу, - книгу величайшего мага всех времен, Фистандантилуса. Неверными движениями Рейстлин открыл фолиант. Воспаленные глаза вмиг вобрали первую страницу. Она содержала все те же скучные требования -только-де маги высшего Посвящения обладали достаточным самообладанием и искусством, чтобы изучать содержавшиеся в ней заклинания. Всем остальным, мол, текст покажется полнейшей бессмыслицей.

Что ж, требованиям Рейстлин удовлетворял. Сколько ни было на Кринне магов Алых и Белых Одежд, лишь он сам да великий Пар-Салиан могли сказать о себе это. И тем не менее - заглянув в книгу, Рейстлин обнаружил там лишь бессмысленные каракули!

"Открывай же наши Тайны, используя Ключ..."

Рейстлин закричал. Тонкий плачущий вой рвался из его горла, пока не захлебнулся в очередном приступе кашля. Гнев и досада сделали свое дело -Рейстлин рухнул на стол, рассыпав по полу книги. Потом снова закричал, царапая скрюченными пальцами воздух. И гнев подстегнул его, давая силы вершить магию, на которую у него только что не было сил.

Эстеты, коим случалось в тот час проходить мимо дверей библиотеки, испуганно переглядывались, слыша его ужасные крики. Потом к крикам мага добавился сухой треск, сопровождаемый гулкими раскатами грома. Встревоженные члены Ордена собрались перед дверью. Кто-то попробовал повернуть ручку, но дверь оказалась заперта изнутри. В следующий миг все шарахнулись прочь: из-под двери полыхнула мертвенно-синяя вспышка. Повеяло серой, но запах был тут же сметен титаническим шквалом, который едва Не высадил библиотечную дверь. И снова - хриплый крик ярости... Перепуганные эстеты кинулись бежать, отчаянно призывая Астинуса.

Явившись, историк обнаружил, что дверь запирало магическое заклятие. Это не особенно удивило его. Отрешенно вздохнув, он извлек из кармана одежд небольшую книжицу, уселся в кресло и принялся писать своим стремительным разборчивым почерком. Эстеты сгрудились вокруг него, вздрагивая при каждом новом звуке, доносившемся изнутри...

...Грохотал гром, потрясая здание библиотеки от крыши до фундамента.

Молнии били одна за другой - казалось, внутри комнаты стоял день, а не ночь. Завывания ураганов мешались с выкриками мага. Что-то бухало и тяжело шлепалось на пол, шуршали листы бумаги, несомые бешеным вихрем. Языки пламени выметывались из-под двери...

- Мастер!.. - вскрикнул в ужасе один из эстетов, указывая на огонь. -Он уничтожает книги!..

Астинус только покачал головой, не переставая писать.

Потом, совершенно неожиданно, все стихло и успокоилось. Проглоченные тьмой, угасли огни. Опасливо прислушиваясь, эстеты приблизились к двери... Но не услышали ничего, кроме какого-то тихого шороха. Бертрем осторожно надавил ладонью на дверь, и дверь подалась.

- Мастер!.. - позвал он. - Дверь открывается!

Астинус поднялся на ноги.

- Возвращайтесь к вашим занятиям, - велел он эстетам. - Вам здесь больше нечего делать.

Почтительно кивая, члены Ордена еще раз оглянулись на дверь и торопливо ушли по гулким коридорам, оставив Астинуса одного. Подождав немного и убедившись, что они действительно ушли, историк медленно растворил дверь в библиотеку.

Свет алой и серебряной лун вливался внутрь сквозь маленькие оконца. Аккуратные ряды полок, хранивших многие тысячи книг, терялись в темноте. Ниши для свитков усеивали стены, как соты. Луны освещали заваленный бумагами стол. Посредине его стояла оплывшая свечка, рядом лежала книга заклинаний в полночно-синей обложке, с белыми, как кость, пергаментными страницами. Другие книги валялись на полу.

Оглядевшись кругом, Астинус недовольно нахмурился. Стены были измараны черными следами копоти. Сильно пахло серой. В воздухе еще парили взвихренные страницы. Подобно осенним листьям, они медленно засыпали тело, распростертое на полу... Астинус закрыл и тщательно запер за собой дверь. Потом, перешагивая через разбросанные бумаги, подошел к телу. Он ничего не сказал и не нагнулся, чтобы помочь магу подняться. Просто стоял рядом с Рейстлином - и задумчиво смотрел на него... Но вот край его одежд коснулся беспомощно вытянутой металлически-желтой руки. Почувствовав прикосновение, маг шевельнулся и открыл глаза, которых уже коснулась тень приближавшейся смерти.

- Итак, ты не нашел того, что искал? - холодно глядя на юношу, спросил Астинус.

- Ключ!.. - прошептали белые губы, покрытые запекшейся кровью. -Затерялся... Во времени... Глупцы!.. - Его рука судорожно сжалась. Лишь ярость еще поддерживала в нем жизнь. - Как просто!.. Все... Знали его... И ни один... Не удосужился записать!.. Ключ... Он так нужен мне... Он пропал... Утерян...

- Стало быть, кончается твой путь, старый друг, - промолвил Астинус без малейшего намека на жалость.

Рейстлин оторвал голову от пола, золотые глаза лихорадочно горели.

- Ты знаешь меня!.. Кто я такой?

- Это более не имеет значения.

И Астинус повернулся, чтобы покинуть библиотеку. Но сзади раздался ужасающий крик, и костлявая рука ухватила историка за одежду, принудив остановиться:

- Ты отвернулся от мира, но от меня - не смей!..

- Отвернулся от мира?.. - тихо и медленно повторил библиотекарь, вновь оборачиваясь к мату лицом. - Отвернулся от мира!.. - Холодный голос Астинуса редко окрашивался чувством, но на сей раз гнев всколыхнул его безмятежно-спокойный дух, точно камень, брошенный в пруд. - Отвернулся от мира! Кто, я?!. - Голос Астинуса раскатился по залу, как незадолго до этого магический гром. - Аз семь мир! И ты, старый друг, прекрасно это знаешь! Сколько раз я рождался на свет! Сколько раз я умирал!.. Каждая слезинка этого мира была моей! Каждая капля пролитой крови! Все его муки и радости прошли через мое сердце!.. Я возлагаю руку на Сферу Времени - это ты сделал ее для меня, старый друг! - и путешествую по миру, записывая его историю. Я творил гнуснейшие непотребства. Я совершал благороднейшие подвиги самопожертвования. Я - человек, эльф, людоед! Я - мужчина и женщина! Я рожал детей. Я убивал детей. Я видел тебя, каким ты был. Я вижу тебя, каков ты сейчас. Я кажусь бесчувственным и бездушным? А что мне еще остается, если я хочу сохранить разум? Моя летопись - вот восприемница моей страсти! Те, кто читает мои книги, знают, каково это - жить во все времена, в каждом теле, дышащем на этой земле... Рука Рейстлина разжалась, выпустив край одеяния, и бессильно поникла на пол. Силы быстро оставляли его. Уже чувствуя, как стискивает сердце холод могилы, он продолжал цепляться за слова, оброненные Астинусом. Я должен прожить еще хотя бы мгновение, говорил он себе. Дай мне это мгновение, о Лунитари!.. - молился он, взывая к духу алой луны, дарующему силу магам Алых Одежд. Некое слово витало у самого края сознания. Слово, которое спасет его. Только бы продержаться... Астинус же не сводил с умирающего горящего взгляда, гневно бросая ему то, что копилось в его душе столетиями. Голос историка дрожал:

- В последний день, в день Совершенства, сойдутся вместе трое Богов: Паладайн в своем Сиянии, Владычица Такхизис, облаченная во Тьму, последним же - Гилеан, Господь Равновесия. И каждый будет держать в руках Ключ Познания. И Алтарь, куда будут возложены эти Ключи, примет и мои Книги, повествующие о каждом создании, когда-либо жившем на Кринне. Тогда наконец завершено будет творение и... Тут Астинус осекся и замолчал, ужаснувшись тому, что выговорили его уста, тому, что он наделал.

Но Рейстлин больше не видел библиотекаря. Странные зрачки его были расширены, золотые глаза нестерпимо сияли.

- Ключ... - шептал он в восторге. - Ключ! Я знаю!.. Я знаю!..

Двигаясь с величайшим трудом, он дотянулся до неприметного маленького кошеля, который висел у него на поясе, и вытащил Око, сжавшееся в крохотный шарик. Тускнеющие глаза мага всмотрелись в его радужную глубину...

- Теперь я знаю, кто ты такой! - прошептали немеющие губы. - Я знаю тебя и я призываю тебя - помоги мне, как ты помогал мне в Башне, а потом в Сильванести! Наш уговор... Помоги мне... Спаси меня - и сам будешь спасен!..

Силы окончательно оставили его. Рано поседевшая голова безжизненно мотнулась, глаза с их проклятым зрением - закрылись. Рука, державшая Око, обмякла. Но пальцы не разжались, удерживая хрустальный шарик судорожной хваткой, которую не могла бы ослабить и смерть.

Горстка костей, прикрытая кроваво-красными одеяниями - Рейстлин неподвижно лежал на усыпанном бумагами полу великой библиотеки... Несколько долгих мгновений Астинус смотрел на распростертое тело, залитое багровым светом двух лун. Потом, опустив голову, историк вышел из библиотеки, и, когда он закрывал и запирал за собой дверь, руки его зримо дрожали.

Он вернулся в свой кабинет и много часов просидел неподвижно, слепо глядя во тьму...

6. ПАЛАНТАС

- А я тебе говорю, что это был Рейстлин!

- А я тебе говорю - попробуй только выдать мне еще одну байку про мохнатого слона, переносящее кольцо или воздушные растения, - и я намотаю твой хупак тебе на хребет!..

Флинт был вне себя от возмущения.

"И все равно это был самый что ни на есть рейстлиновский Рейстлин!" -возразил про себя Тассельхоф. Кендер слишком хорошо знал, до какого именно градуса можно было доводить вспыльчивого гнома, не опасаясь последствий. А надобно молвить, что настроение у Флинта в эти дни было далеко не из лучших.

Приятели неторопливо шагали по широким проспектам блистательного Палантаса.

- Да не вздумай мне беспокоить Лорану своими дурацкими россказнями, -добавил Флинт, безошибочно угадав намерение кендера. - У нее и без твоих бредней хлопот полон рот!

- Но... Гном остановился и угрюмо уставился на кендера из-под пушистых белых бровей.

- Обещай!

- Ну что с тобой делать, - вздохнул Тас. - Обещаю... Все было бы еще ничего, не будь он настолько уверен, что видел именно Рейстлина. Они с Флинтом как раз проходили мимо лестницы, ведшей к знаменитой библиотеке, когда острые глаза кендера различили кучку монахов, сгрудившихся вокруг чего-то, лежавшего на ступенях. Как раз в это время Флинт остановился полюбоваться одним из зданий - "чудесная работа, только гномские каменщики способны...", - чем и воспользовался Тас, незаметно прокравшийся вверх по ступеням взглянуть, что же там приключилось. Невозможно передать его изумление, когда лежавший на лестнице человек оказался точь-в-точь копией Рейстлина, - алые одежды, металлически-желтая кожа и все такое прочее. Тас видел, как его подняли со ступеней и унесли внутрь. Увы, пока кендер бегал на ту сторону улицы за гномом, лестница опустела.

Подбежав к самой двери, Тассельхоф принялся колотить в нее кулаком и требовать, чтобы его впустили. Но эстет, выглянувший на стук, пришел в такой ужас от одной мысли о кендере в библиотеке, что обозленный гном попросту схватил Таса за руку и поволок его прочь.

Давая обещание Флинту, кендер тем не менее собирался все рассказать Лоране, - его народ имел весьма туманные понятия о клятвах и так называемых честных словах. Потом, однако, перед его умственным взором всплыло лицо Лораны - исхудалое и прямо-таки увядшее от горя, недосыпания и бесконечных тревог. И мягкосердечный кендер решил, что Флинт, возможно, был прав. Опять же, если это в самом деле был Рейстлин - почем знать, вдруг маг путешествует по каким-то своим тайным делам? Вряд ли его обрадует их неожиданный визит! Но, с другой стороны... Кендер тяжело вздохнул и побрел дальше, наподдавая ногой камешки и любознательно глазея вокруг. И поглазеть было на что! Чудеса и красоты Палантаса славились по всему миру еще в глубокой древности, в Век Силы. Не было такого города на Кринне, который можно было бы хоть отдаленно сравнить с Палантасом (так, по крайней мере, считало племя людей). Если смотреть с большой высоты, город напоминал колесо; там, где полагалось быть ступице, и в самом деле помещался "пуп" Палантаса. Все главнейшие общественные здания располагались именно здесь. Архитектура их была несравненна: громадные, великолепные лестницы и стройные колонны попросту поражали воображение.

От городского центра на восемь сторон света разбегались широкие проспекты. Они были вымощены замечательно подобранным и подогнанным камнем ("Говорю тебе, только гномы способны...") и окаймлены деревьями особой породы, чьи листья круглый год были подобны золотым кружевам. Северный проспект вел в порт, остальные семь - к семи воротам Старой Стены.

Все семь врат сами по себе были сущими шедеврами строительного искусства. Каждые защищало по две башенки, возносившиеся, подобно изящным минаретам, на триста футов вверх. Вся поверхность Старой Стены была покрыта замысловатой резьбой: сплошная цепь рельефов повествовала об истории Палантаса в Век Мечтаний. А за Старой Стеной раскинулся Новый Город. Застраивали его таким образом, чтобы ни в коей мере не нарушить первоначального плана: внешний обод палантасского "колеса" прорезали все те же семь широких, обсаженных золотыми деревьями проспектов. Вот только защитных стен вокруг Нового Города не было. Палантасцы не больно-то жаловали стены, заметно портившие общую планировку, а без учета этой самой общей планировки в Палантасе нынче не забивался ни один гвоздь.

Невыразимо прекрасен был силуэт древнего города, особенно на фоне заката... Если не считать одного-единственного места.

...Размышления Таса были самым грубым образом прерваны - Флинт ткнул его в спину кулаком.

- Да что с тобой сегодня?.. - обернулся обиженный кендер.

- Где мы? - подбоченившись, мрачно спросил Флинт.

- Мы... Ну... - Тас начал оглядываться. - Мы... То есть... Я думаю, мы... Хотя нет, навряд ли. - И он в свою очередь смерил Флинта испепеляющим взглядом: - Ну и куда мы по твоей милости забрели?

- По моей милости? - взорвался гном. - Это ты вызвался быть провожатым! Это ты у нас сильно шибко разбираешься в картах! Это ты клялся, будто знаешь этот город, как дом родной!..

- Я задумался, - с горделивой скромностью ответствовал Тас.

- О чем еще?! - взревел Флинт.

- О чем-то высоком!

Кендер был глубоко оскорблен.

- Да я тебя... Э, погоди-ка... - Флинт начал пристально разглядывать улицу. И нравилась она ему чем дальше, тем меньше.

- Правда, очень странное место? - сказал Тас, как бы отвечая его невысказанной мысли. - Совсем не видно народу... Не то что на других улицах! Он обежал любовным взглядом длинные ряды безмолвных домов. - А что если...

- Нет, - отрезал Флинт. - Ни в коем случае. Пойдем, откуда пришли!

- Да брось ты! Посмотрим, что там, дальше! - И Тас решительно зашагал по гулкой, совершенно пустой улице. - Ну давай пройдем хоть немножко! Ведь Лорана что нам сказала? Погуляйте, мол, изучите эту, как ее, форте... Фортафи...

- Фортификацию, - пробурчал Флинт, неохотно топая следом за легконогим Тассельхофом. - Между прочим, ее тут и на дух нету, слышишь, балбес? Это же центр, а Лорана говорила о стенах. Даже безмозглый дуралей вроде тебя должен знать, что стены бывают снаружи, а не внутри!

- А вот снаружи-то никаких стен как раз и нет! - с торжеством в голосе заявил Тас. - По крайней мере, кругом Нового Города. А если тут центр, то почему он покинут? Это следует выяснить!

Флинт только фыркнул. В рассуждениях кендера появились признаки здравого смысла. "Не прилечь ли где-нибудь в тенечке, пока он шныряет вокруг?.." задумался гном.

Еще некоторое время они молча шагали вперед, постепенно углубляясь в самое сердце города. Почти рядом, всего в нескольких кварталах, возвышался дворец палантасского Государя: на фоне ясного неба отчетливо выделялись шпили и купола. Зато впереди... Впереди ничего нельзя было рассмотреть. Там лежала какая-то тень... Минуя дом за домом, Тас не пропускал случая сунуть нос то в дверь, то в окошко. Они с гномом молча прошли целый квартал. Потом кендер наконец подал голос. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке:

- Слушай, Флинт... Эти дома... В них совсем никто не живет!

- Их бросили, - приглушенно отозвался гном. Рука его лежала на топорище неразлучной секиры. Пронзительный голосок кендера почему-то заставил его вздрогнуть.

- Как-то... Странно здесь все, - пробормотал Тассельхоф и придвинулся поближе к гному. - Я, собственно, не то чтобы боюсь...

- А я боюсь, - буркнул Флинт. - Пошли-ка отсюда!

Тас посмотрел на здания, возвышавшиеся справа и слева... Их поддерживали в неплохом состоянии. Видимо, палантасцы до того гордились своим городом, что не жалели денег даже на ремонт покинутых зданий. И жилье, и лавочки сохранялись в неприкосновенности. На чисто подметенных улицах не было ни мусора, ни грязи... И при всем при том - ни души!

А ведь здесь когда-то жили сплошь богатей, подумалось кендеру. Самый центр! Что же произошло? Почему, спрашивается, все вот так вдруг взяли да съехали?.. Почему в воздухе все отчетливее веяло жутью? Не так уж много, кстати, было на Кринне мест, о которых кендер выразился бы подобным образом "веяло жутью"...

- Даже крыс нет! Ушли! - пробормотал Флинт. И крепко взял кендера за плечо: - Посмотрели - и хватит!

- Да брось ты, пройдем еще! - сказал Тас. Высвободившись, он поборол странные ощущения и, расправив неширокие плечи, двинулся дальше. Шага через три до него дошло, что он остался один. Тас остановился и досадливо оглянулся на гнома. Тот стоял на месте и зло смотрел на него.

- Ну хоть вон до той рощицы! - Тас вытянул руку, указывая вперед. - Самая обычная роща самых обычных дубов. Парк, наверное. Или скверик. Или еще что-нибудь в этом духе. Присядем, перекусим на травке...

- Не нравится мне здесь! - с мрачным упорством заявил Флинт. -Знаешь, что оно мне напоминает? Омраченный Лес, вот что! Ту поляну, где Рейстлин разговаривал с привидениями...

- Да какие тут привидения! - фыркнул Тас, хотя, правду сказать, и сам только что вспомнил точно о том же. - Ясный день на дворе! Мы стоим в центре города! Так почему, во имя Реоркса...

- Может, ты мне объяснишь, почему тут холод собачий?

- Потому что сейчас зима! - всплеснув руками, за кричал кендер... И тут же встревоженно притих - уж больно занятное эхо пошло гулять между молчаливыми зданиями. - Ну что, идешь или нет? - спросил он громким шепотом.

Флинт набрал полную грудь воздуха, нахмурился, поудобнее перехватил топорище и пошел следом за кендером. Вид у него при этом был такой, как если бы он каждое мгновение ожидал нападения целой ватаги привидений.

- Не такая уж кругом и зима, - проворчал он углом рта. - Только тут!..

- До весны еще... - возразил Тас, радуясь хоть какому-никакому предмету для спора и надеясь, что это отвлечет его от тех странных штук, что выделывал его живот: кишки вдруг принялись завязываться узлами... Флинт, однако, спорить не стал. Плохой знак. Очень плохой. Двое путешественников молча крались по улице и наконец достигли конца квартала. Дальше начиналась дубовая роща. Как и говорил Тас, это была самая обычная роща. Правда, таких высоких дубов ни разу еще не видели ни кендер, ни гном - притом что оба отнюдь не мало странствовали по Кринну... И чем ближе подходили они к роще, тем больше охватывала обоих леденящая жуть. Поистине, такого холода не испускала даже вековечная Ледяная Стена. Этот холод непостижимым образом зарождался внутри! Ну откуда, спрашивается, мог взяться подобный мороз?.. Ярко сияло солнце; в небе не было видно ни облачка. Однако пальцы у обоих вскорости занемели. Флинт не мог больше удержать топора и был вынужден трясущимися руками спрятать его в чехол. У Таса стучали зубы, он совершенно перестал чувствовать свои остроконечные ушки. Его колотила крупная дрожь.

- П-п-пошли-ка от-т-тсюда... - заикаясь, синими губами выговорил гном.

- М-мы п-просто з-з-зашли в тень к-к-какого-то дома... - Тас едва не прикусил язык. - В-вот выйдем на с-с-солнышко, и с-сразу с-станет т-т-тепло...

- Еще нем-м-много - и ни од-дин к-костер на К-кринне нас уже не с-согреет! - огрызнулся Флинт, яростно топая, чтобы кровь прилила к застывшим ногам.

- Ну, х-хоть несколько футов... - Тас еще хорохорился, хотя коленки его так и стукались друг о дружку. Но, когда он шагнул вперед, его спутник остался на месте. Тас оглянулся, и ему показалось, что Флинта хватил внезапный столбняк. Гном стоял неподвижно, опустив голову - только вздрагивала длинная борода.

И вправду что ли вернуться, подумалось Тасу, но знаменитое кендерское любопытство возобладало. Любопытство, послужившее причиной гибели куда большего числа кендеров, чем все остальные причины, вместе взятые.

Однако на краю дубовой рощи мужество едва не изменило ему. Чувство страха было известно его племени только теоретически, - вот почему никто, кроме кендера, вообще не смог бы забраться сюда. Но даже и Таса вдруг захлестнула волна ни с чем не сравнимого ужаса. И источник этого ужаса помещался там, впереди, за дубами.

Деревья как деревья, клацая зубами, сказал себе Тас. Подумаешь!.. Я запросто болтал с призраками в Омраченном Лесу. Я разгрохал Око Дракона. Я и с настоящими живыми драконами дело имел. Раза три или даже четыре! А тут всего-навсего какие-то деревья. Да я у чародея пленником в замке сидел! Я демона из Бездны своими глазами видел! Подумаешь, деревья несчастные... Уговаривая себя таким образом, Тас дюйм за дюймом приближался к дубам. Но даже и первого, самого крайнего ряда деревьев миновать ему так и не довелось. Ибо он увидел то, что скрывалось в середине рощи.

Тассельхоф судорожно сглотнул, повернулся - и припустил во всю прыть... При виде кендера, несшегося во все лопатки. Флинт понял, что наступил конец света. Нечто Ужасное вот-вот должно было ринуться на них из-за деревьев. Гном крутанулся на месте с такой быстротой, что запутался в собственных ногах и растянулся на мостовой. Подоспевший Тас ухватил его за поясной ремень и рывком вздернул на ноги. Они помчались дальше как сумасшедшие, причем Флинт на полном серьезе спасался от смерти. Он почти слышал великанские шаги, громыхавшие за спиной, и не смел обернуться. Отчетливое видение чудовищной слюнявой пасти гнало его вперед, пока сердце не начало выпрыгивать из груди.

Но вот наконец последний дом заброшенной улицы... Было тепло. В небе сияло безмятежное солнце.

Отчетливо слышались живые голоса, долетавшие с проспектов, заполненных спешившей куда-то толпой. Флинт в изнеможении остановился, одышливо ловя ртом воздух. Отважившись наконец посмотреть назад, он с изумлением убедился, что улица за их спинами была, как и прежде, пуста.

- Ну и что... Ты... Там... Увидел? - дав сердцу несколько успокоиться, выговорил гном.

Мальчишеская рожица кендера по-прежнему была белее бумаги.

- Б-б-башню... - простонал он, отдуваясь.

Флинт вытаращил глаза.

- Башню?.. - переспросил он удивленно. - И я убегал! Реорксова борода!.. Да я чуть насмерть себя не загнал! Стало быть, я удирал от башни!.. Надеюсь, тут брови Флинта угрожающе сошлись к переносице, - ты не станешь утверждать, будто она за тобой погналась?..

- Н-нет, - дрожащим голосом согласился Тас. - Она там... Просто стояла. Но, честное слово, ничего страшнее я в жизни своей не видал!

И бестрепетный кендер вновь содрогнулся.

- Это, похоже, была Башня Высшего Волшебства, - поведал в тот же вечер Лоране палантасский Государь. Они стояли над картами в одной из комнат прекрасного дворца, венчавшего собой холм. - Не удивительно, что твой маленький друг так испугался. Странно, что он вообще сумел добраться до Шойкановой Рощи...

- Он - кендер, - улыбнулась Лорана.

- Вот как? Тогда понятно. Отчего мне до сих пор не приходило в голову нанять кендеров для различных работ в окрестностях Башни?.. Мы платим немыслимые деньги рабочим, которые раз в году посещают тамошние здания и наводят порядок. Другое дело, - энтузиазм Государя по зрелом размышлении пошел на убыль, - вряд ли неожиданное нашествие кендеров обрадует горожан... Амозус, палантасский Государь, заложив за спину руки, мерял шагами полированный мраморный пол. Лорана шла рядом с ним, изо всех сил стараясь не споткнуться о край длинного платья со шлейфом, подаренного ей палантасцами. По их дружному мнению, принцессе Правящего Дома Квалинести подобало именно такое одеяние, а вовсе не помятая, со следами крови боевая броня. Лоране пришлось уступить - не обижать же тех, чьей помощью она рассчитывала заручиться. Но кто бы знал, до чего беспомощной и беззащитной - да что там, попросту голой! - казалась она себе без привычной кольчуги и без меча на боку... Это неприятное чувство особенно усиливалось в присутствии палантасских полководцев, временных командиров отряда Соламнийских Рыцарей и знатных советников из городского Сената. Каждый взгляд этих мужчин неизменно напоминал Лоране, что с их точки зрения она была всего лишь женщиной, вздумавшей поиграть в солдатики. Они даже готовы были согласиться, что получалось это у нее неплохо. Она выиграла свою маленькую войну. А теперь - марш обратно на кухню...

- А что такого связано с вашей Башней? - спросила Лорана. После недели переговоров с палантасским Государем она убедилась, что человек этот был отменно умен, но мысль его имела обыкновение уноситься в неведомые дали: приходилось постоянно возвращать ее в основное русло беседы.

- Ах да. Башня... Ее можно увидеть прямо отсюда, из окна. Если ты действительно хочешь... Судя по голосу Государя, самому ему этого не хотелось.

- Не откажусь, - спокойно кивнула Лорана.

Пожав плечами, Амозус подвел эльфийку к окну, на которое она успела обратить внимание, ибо, в отличие от всех прочих, открывавших захватывающий вид на блистательный город, это окно было забрано плотными занавесками.

- Да, именно из-за Башни я и держу его закрытым, - со вздохом ответил Государь, когда Лорана спросила его о причине. - Какая жалость: согласно древним летописям, именно эта часть города некогда слыла прекраснейшей. Но вот уже много лет над Башней тяготеет проклятие... Лицо Государя омрачила глубокая скорбь. Дрожащей рукою отвел он плотные занавеси... Как и следовало ожидать, такое предисловие лишь подстегнуло любопытство Лораны. Но стоило ей посмотреть в окно, как у нее перехватило дыхание.

Солнце садилось за далекие вершины снежных гор, заливая все небо золотом и багрянцем. Закатный свет причудливо играл в белых стенах особняков, сложенных из редкостного полупрозрачного мрамора. Оказывается, мир людей был способен породить красоту, на равных спорившую с чудесами ее родного Квалиноста... Потом глаза Лораны обратились к пятну мрака, лежавшему посреди жемчужного сияния города. Там возносилась к небу высокая башня; горделивый дворец Государя стоял на холме, и, тем не менее, башня ненамного уступала ему высотой. Темный мрамор ее стен резко контрастировал со светлыми, пастельными тонами вокруг. Изящные минареты, когда-то украшавшие ее, лежали в руинах. Слепые окна напоминали пустые глазницы. Башню окружала ограда; она тоже была черна, а на воротах повисло нечто трепещущее. Это нечто казалось до того живым, что Лорана сперва приняла его за птицу. Она как раз собиралась указать на непонятный предмет Государю, когда тот содрогнулся и быстро задернул занавеси.

- Прости, - извинился он. - Вид ее каждый раз заново потрясает меня. А ведь она стоит здесь не первый век. Жить с этим...

- А мне этот вид почему-то не кажется таким ужасным, - серьезно сказала Лорана. Перед глазами у нее все еще стояла Башня и город вокруг. -По-моему... Башня здесь некоторым образом на месте. Ваш город прекрасен, но красота его до того совершенна и холодна, что временами ее просто перестаешь замечать... Она обвела взглядом остальные окна, и несравненный вид в который раз околдовал ее. - Зрелище этого... Изъяна... Как бы заново подчеркивает красоту Палантаса. Я, вероятно, неуклюже выразилась, но ты. Государь, конечно, понимаешь, о чем я?.. - Судя по озадаченному выражению столица, он не понял. Лорана только вздохнула и оставила попытки что-либо объяснить; занавешенное окно странно притягивало и завораживало ее. - Как вышло, что Башню прокляли? - спросила она.

- Это произошло, когда... Погоди! Сюда идет тот, кто расскажет тебе обо всем гораздо лучше меня, - с явным облегчением проговорил Амозус, когда дверь в комнату неожиданно растворилась. - Если честно, не очень-то я люблю пересказывать эту историю...

- Астинус, хранитель палантасской Библиотеки! - торжественно провозгласил герольд.

К немалому изумлению Лораны, все присутствующие немедленно поднялись на ноги - даже именитые вельможи и прославленные полководцы. Не слишком ли большая, подумалось ей, честь для простого библиотекаря?.. Ее изумление еще более возросло, когда Государь, полководцы и знать низко поклонились вошедшему. Следуя их примеру, растерянно поклонилась ему и Лорана, - а ведь ей, принцессе Квалинести, не пристало бы кланяться ни единой живой душе на Кринне, кроме отца, Беседующего-с-Солнцами. Тем не менее, выпрямившись и приглядевшись к историку, она вдруг поняла, что ему попросту невозможно было не поклониться.

Астинус держался так уверенно и просто, что можно было сразу сказать: этот человек ничуть не смутился бы, даже соберись перед ним скопом не то что все Криннские короли - сами силы небесные. По виду ему можно было дать лет пятьдесят... И вместе с тем чувствовалось в нем нечто вневременное, вечное, изначальное. Лицо его казалось изваянным из палантасского мрамора, и Лорану сперва отпугнула бесстрастная холодность его черт. Однако потом она заметила, какой огонь горел в его темных глазах. Огонь тысячи душ!

- Ты несколько задержался, Астинус, - дружески, но с подчеркнутым уважением сказал ему Государь. От Лораны не укрылось, что и сам он, и его полководцы, и даже гордые Соламнийские Рыцари оставались стоять, пока не уселся историк. Охваченная непонятным благоговением, опустилась она в свое кресло за большим, заваленным картами круглым столом...

- У меня было неотложное дело, - ответил Астинус голосом, шедшим, казалось, из бездонного колодца.

- Мы наслышаны о странном происшествии, потревожившем покой Библиотеки, палантасский Государь даже покраснел от смущения. - Прими, пожалуйста, наши извинения. Ума не приложу, и как только этот юноша мог оказаться на ваших ступенях в столь неподобающем состоянии! Зря ты не пожелал нас известить. Мы без лишнего шума удалили бы тело...

- Он не причинил нам особых хлопот, - коротко ответил Астинус и искоса взглянул на Лорану. - Мы справились сами, так что к настоящему моменту вопрос благополучно исчерпан.

- Но... Э-э-э... Как насчет... Э-э-э... Останков? - нерешительно спросил Государь. - Неприятно упоминать об этом, но существуют определенные постановления Сената по вопросам здравоохранения, которые должны быть соблюдены...

- Может быть, - поднимаясь из-за стола, холодно проговорила Лорана, -мне выйти вон и подождать, пока вы завершите эту беседу?

- Что? Выйти?.. - рассеянный Государь взирал на нее с искренним недоумением. - Но ведь ты только что пришла!..

- Я полагаю, эльфийской принцессе неприятен наш разговор, - заметил Астинус. - Как тебе хорошо известно, господин мой, эльфы относятся к дару жизни с глубочайшим почтением. Вряд ли вежливо было с нашей стороны столь бессердечно рассуждать о смерти в присутствии эльфа.

- О Боги, - простонал Амозус, еще пуще краснея. Он торопливо поднялся и взял Лорану за руку: - Я молю о прощении, милая принцесса. Воистину мерзко с моей стороны. Пожалуйста, сядь и не сердись больше. Вина принцессе! - махнул он слуге, и тот наполнил кубок Лораны.

- Когда я вошел, вы говорили о Башнях Высшего Волшебства. Что тебе известно об этих Башнях? - спросил ее Астинус.

Взгляд его, казалось, проникал в самую душу эльфийки. Под этим взглядом ее пробрала невольная дрожь; она пригубила вина, сожалея про себя, что заговорила об этом.

- Быть может, не стоит?.. - спросила она тихо. - У нас много дел, полководцы наверняка спешат вернуться к войскам, и я...

- Что тебе известно об этих Башнях? - повторил Астинус.

- Не... Немногое, - выдавила Лорана, вновь чувствуя себя школьницей перед лицом строгого учителя. - У меня был друг... То есть скорее просто знакомый... Который прошел Испытание в Вайретской Башне, но он...

- Рейстлин из Утехи, насколько мне известно, - сказал Астинус.

- Верно, Рейстлин!.. - изумление Лораны не знало границ. - Но каким образом...

- Я историк, принцесса. Знать такие вещи - мое ремесло, - ответил Астинус. - Я расскажу тебе историю Палантасской Башни. Не сочти это пустой тратой времени, Лоранталаса, ибо история ее прямо связана с твоей судьбой... - И, не обращая внимания на потрясение, ясно читавшееся на ее лице, он кивнул одному из полководцев: - Открой занавески! Они закрывают лучший вид на этот город, в чем, я уверен, еще до моего прихода пришлось убедиться принцессе. Итак, вот история палантасской Башни Высшего Волшебства.

Я начну свой рассказ с некоторых событий, которые по прошествии времени стали называть Проигранными Битвами... Это произошло в Век Силы, когда истарский Король-Жрец начал шарахаться от собственной тени. И вот однажды он со всей ясностью понял, кто был в этом мире первоисточником зла: ну конечно же, маги! Он боялся их, боялся их могущества. Он не понимал их силы, а потому видел в ней угрозу.

Ему не составило труда натравить на магов народ. К волшебникам всегда относились с почтением, но доверия к ним не питали - в основном потому, что среди них были представители всех трех Сил Вселенной: Белые Одежды Добра, Алые Одежды Равновесия и Черные Одежды Зла. Ибо, в отличие от Короля-Жреца, колдуны понимали, что именно эти три силы движут маятником Вселенной и нарушить их равновесие - значит пойти против законов мироздания и накликать грозную кару.

Итак, народ обратился против магов. Естественно, в первую очередь гнев толпы обрушился на пять Башен Высшего Волшебства - средоточие могущества Ордена. Те самые Башни, в которые молодые маги - я имею в виду тех, у кого хватало мужества решиться на это, - являлись пройти Испытания. Испытания исключительно тяжелы и, что хуже, смертельно опасны. Неудача означает одно: смерть...

- Смерть?.. - не веря своим ушам, переспросила Лорана. - Так значит, Рейстлин...

- ... Рисковал жизнью, идя на Испытания. И ему едва не пришлось с нею расстаться. Вернемся, однако, к событиям далекого прошлого. Страшная цена поражения послужила причиной темных слухов о Башнях Высшего Волшебства. Тщетно пытались маги уверить народ, что Башни были всего лишь научными центрами. Там хранились книги заклинаний, свитки и различные магические инструменты, а юные маги, рисковавшие в Башнях жизнью, делали это совершенно сознательно, взыскуя новых высот мастерства. Никто, однако, не желал этому верить. Зато Король-Жрец и его приближенные всячески способствовали распространению слухов о кровавых жертвоприношениях и мерзостных ритуалах, якобы там совершавшихся.

И вот настал день, когда народ от разговоров перешел к делу и поднял против магов оружие. Тогда-то, во второй раз за всю историю Ордена, все три его ветви собрались вместе... Когда это произошло в первый раз, были созданы "глаза драконов", заключающие в себе сути Зла и Добра, повенчанные Равновесием. После этого пути орденов разошлись, но общая опасность заставила их объединиться вновь.

Волшебники сами уничтожили две Башни, опасаясь, что ворвавшаяся чернь завладеет силами, недоступными ее пониманию, и в своем неведении натворит немыслимых бед. Уничтожение этих Башен превратило в пустыню их окрестности и не на шутку напугало Короля-Жреца, поскольку одна из уцелевших Башен располагалась непосредственно у него в Истаре, другая же - в Палантасе. Судьба третьей, поныне стоящей в Вайретском Лесу, Мало кого волновала -крупные центры цивилизации были слишком далеко от нее.

Поразмыслив, Король-Жрец решил проявить милосердие. Он предложил магам мировую: если, мол, они не тронут двух оставшихся Башен, он позволит им невозбранно уйти и унести волшебные книги и все прочее в Вайретскую Башню. И маги скрепя сердце приняли его предложение...

- Но... Почему они не сражались? - перебила Лорана. - Я сама видела, на что способен Рейстлин... И даже Фисбен, если его как следует обозлить!.. А уж настоящие-то сильные чародеи!..

- Не спеши с выводами, Лорана. Подумай сама: твой юный друг, Рейстлин, совершенно лишается сил даже от нескольких плохоньких заклинаний. К тому же всякое заклинание, будучи однажды произнесено, покидает его память навсегда вот почему ему необходимо ежедневно обращаться к своей книге, возобновляя забытое. Это относится ко всем магам, даже к тем, что достигли вершин. Таким образом Боги защищают Кринн от тех, кто в упоении могуществом возжаждал бы власти над миром и взалкал божеских почестей... Кроме того, магам требуется отдых и сон, иначе они не смогут должным образом сосредоточиться. Учитывая все это - как могли они выстоять против бесновавшихся толп? И потом - могли ли они пойти на истребление собственного народа?.. Нет, им оставалось только принять предложение Короля-Жреца. Даже Черные Одежды, мало склонные проявлять заботу о людях, сознавали возможность поражения и понимали, что вместе с ними погибнет и вся магия Кринна. Они покинули Истарскую Башню, и туда почти немедленно въехал со своим двором Король-Жрец. Чуть позже была покинута и Палантасская Башня. История ее поистине ужасна... В бесстрастном голосе Астинуса зазвучали суровые нотки, лицо его омрачилось.

- Я хорошо помню тот день, - произнес он, обращаясь, казалось, более к себе самому, нежели к собеседникам. - Они принесли ко мне свои книги и свитки и попросили сохранить их в Библиотеке. Ибо в Башне хранилось великое множество свитков и книг - куда больше, чем они могли унести с собою в Вайрет. Маги знали, таз у меня их книги пребудут в неприкосновенности. К тому же немалое число величайших древних книг было защищено особым заклятием. Ключ к которому был в ту пору уже утерян. Да, этот Ключ был утерян... Тут Астинус глубоко задумался о чем-то и некоторое время молчал. Потом глубоко вздохнул - и продолжал, словно бы отметя в сторону тяжелые мысли:

- Половина Палантаса собралась вокруг Башни, желая поглазеть, как глава Ордена Магов - предводитель Белых Одежд - запрет серебряным ключом золотые, несравненной ковки ворота. С особенным нетерпением следил за великим магом тогдашний палантасский Государь: все знали, что он собирался сам занять Башню, следуя примеру своего наставника - истарского Короля-Жреца. Жадно смотрел он на прекрасную Башню, ибо легенды о ее чудесах, добрых и злых, ходили по всему миру...

- Много в Палантасе замечательных, бесподобных дворцов, - пробормотал Государь Амозус, - но летописи гласят, что с Башней Высшего Волшебства не мог равняться ни один. Зато теперь...

- Что же произошло? - спросила Лорана. За окнами мало-помалу сгущалась ночная темнота, и у нее бегали по спине мурашки. Хотя бы кто-нибудь додумался позвать слуг и приказать внести свечи...

- Белый Маг уже хотел передать Государю серебряный ключ, - глубоким, печальным голосом продолжал Астинус. - И тут в одном из верхних окон появился колдун из числа Черных Одежд. "Эти врата пребудут закрытыми, а залы Башни пустыми, пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе!" прозвучало над объятой ужасом толпой. И с этими словами злой волшебник бросился вниз - прямо на острые зубья ворот. И, когда золотые и серебряные острия уже пронзали черную ткань его одеяний, он проклял Башню страшным проклятием. Когда же его кровь достигла земли, прекрасные решетки ворот начали корчиться, извиваться и наконец почернели. Великолепная Башня, белая с алым, сделалась льдисто-серой, а черные минареты обрушились. И Государь, и толпа народу - все бежали прочь в величайшем смятении и испуге. И до сего дня ни единая живая душа не решается приблизиться к Палантасской Башне. Даже кендеры, - тут Астинус чуть улыбнулся, - которые, как известно, не боятся никого и ничего в этом мире. Мощь проклятия удерживает на подобающем расстоянии всякого смертного и будет удерживать впредь...

- ...Пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе, пробормотала Лорана.

- Да он просто сошел с ума, тот древний маг! - фыркнул Государь Амозус. Может ли кто-нибудь повелевать прошлым и будущим? Разве только ты, Астинус!

- Я - не Властелин! - голос Астинуса прозвучал так гулко и грозно, что взгляды всех находившихся в комнате невольно обратились к нему. - Я всего лишь храню память о прошлом и записываю события настоящего по мере того, как они уходят в историю. Я не посягаю на власть!

- Ну, значит, тот колдун был безумен вдвойне, - пожал плечами Амозус. Подумать только, вот уже который век эта Башня торчит посреди города, как бельмо на глазу. Никто не может ни жить вблизи, ни приблизиться и разрушить ее...

- А мне кажется, было бы величайшим стыдом разрушить ее, - глядя в окно, тихо сказала Лорана. - Она по праву принадлежит Палантасу. Без нее он был бы не полон...

- Именно так, принцесса, - сказал Астинус, как-то странно глядя на девушку... Ночь между тем вступала в свои права. Вскоре Башню окутал непроницаемый мрак, зато остальной город украсился множеством огоньков. Палантас пытается затмить звездное небо, подумала Лорана. Но черное пятно в самом его сердце пребудет, пока...

- Грустная история и трагическая, - проговорила она, чтобы хоть что-то сказать: уж больно странно глядел на нее Астинус. - Значит, тот темный предмет, который я видела... Нечто, трепетавшее на прутьях ограды, это... И она в ужасе замолчала.

- Я же говорю - сумасшедший, - хмуро повторил Государь. - Да, по всей видимости, это остатки его бренного тела. Впрочем, никому еще не удалось приблизиться и убедиться воочию... Лорана содрогнулась. Внезапно заломило виски, и она поняла, что история Башни будет еще долго преследовать ее по ночам. Уж лучше бы ей и не слышать ее. Прямо связана с ее судьбой! Только этого ей еще не хватало. Рассердившись, Лорана попыталась выкинуть навязчивую мысль из головы. У нее попросту не было времени для всяких там древних пророчеств. Судьба же... Мало ей было всяких ужасов и несчастий, чтобы теперь еще и... Словно подслушав ее мысли, Астинус поднялся на ноги и велел зажечь свечи.

- ...Ибо, - холодно и спокойно проговорил он, глядя Лоране в глаза, -прошлое принадлежит прошлому, будущее же зависит от твоих собственных действий. До утра мы должны многое сделать...

7. ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ

- ...Для начала позвольте мне зачитать послание государя Гунтара, доставленное всего несколько часов назад. - Правитель Палантаса извлек из складок своего просторного, тончайшей шерсти одеяния свиток и бережно разгладил его на столе. И дальнозорко откинул голову, стараясь разобрать написанное.

Лорана нетерпеливо прикусила губу: она не сомневалась, что письмо это было прислано в ответ на ее собственное - вернее, подсказанное ею Государю Амозусу двумя днями ранее.

- Оно чуточку помялось, - извиняющимся тоном проговорил Амозус. -Грифонов, которыми столь великодушно снабдили нас эльфийские владыки... -тут он вежливо поклонился Лоране, и она поклонилась в ответ, еле удерживаясь, чтобы не выхватить грамоту у него из руки. - ... Так вот, грифонов никак не удается обучить переносить письма, не сминая пергамента. Ага, вот теперь разбираю... "От государя Гунтара - Амозусу, Государю Палантасскому, приветствие..." Милейший человек этот государь Гунтар, -Амозус оторвался от чтения и поднял глаза. - Он был у нас о прошлом годе, на празднике Весеннего Рассвета. Между прочим, этот праздник состоится через три недели, - повернулся он к Лоране. Не почтишь ли ты его своим присутствием, дорогая принцесса?

- С удовольствием, господин мой, - отвечала Лорана. - Если только через три недели хоть кто-нибудь из нас, сидящих здесь, будет еще жив.

И она крепко сцепила под столом руки, стараясь сохранить видимость спокойствия. Государь Амозус озадаченно моргнул, но потом снисходительно улыбнулся:

- Ах да. Драконидские армии... Что ж, продолжим. "С глубокой скорбью принял я известие о гибели столь многих из числа нашего Рыцарства. Утешимся же мыслию, что они умерли победителями, геройски изгоняя великое Зло, омрачающее наш край. Особую сердечную боль причиняет мне гибель троих прославленных вождей - Дерека Хранителя Венца, Рыцаря Розы, Альфреда Мар-Кеннина, Рыцаря Меча, и Стурма Светлого Меча, Рыцаря Короны..." -Дочитав до этого места, Государь вновь повернулся к Лоране: - Светлый Меч... Насколько мне известно, он был твоим ближайшим другом, не так ли, милая принцесса?

- Да, господин мой, - пробормотала Лорана и по детской привычке наклонила голову, чтобы волосы скрыли ее лицо и никто не увидел, какая мука стояла у нее в глазах. Ведь ей совсем недавно довелось навеки проститься со Стурмом в Чертоге Паладайна, под развалинами Башни Верховного Жреца, и рана в сердце все еще кровоточила.

- Читай дальше, Амозус, - прозвучал бесстрастный голос историка. - Я не могу отрываться от своих занятий надолго.

- Конечно, Астинус. Извини, пожалуйста. - Государь вновь покраснел от смущения и принялся торопливо читать: - "Кроме того, случившаяся трагедия поставила Рыцарство в необычное положение. Во-первых, наиболее многочисленным остался орден младшего посвящения - Орден Короны. Эти люди с честью выдержали испытания и по праву носят рыцарские щиты, но все они молоды и недостаточно опытны. Для большинства из них это была самая первая битва. И, как назло, именно сейчас они остались без достойных командиров -ибо, согласно Мере, в командовании должны быть представлены все три рыцарских ордена..."

Слуха Лораны достиг негромкий скрежет кольчуг и осторожный перестук по полу вдетых в ножны мечей - это Рыцари, присутствовавшие в комнате, беспокойно ерзали в креслах. Все они исполняли свои командирские обязанности лишь временно, пока вопрос не будет окончательно решен высшим начальством. И вот миг настал. Лорана вздохнула и молитвенно закрыла глаза. "Ну пожалуйста, государь Гунтар, - мысленно упрашивала она. - Пусть твое решение окажется мудрым. Сколь многие уже умерли, погубленные политическими интригами властолюбивых людей. Надо же когда-то положить этому конец!.."

- "...А посему я назначаю Верховным Главнокомандующим над всеми Соламнийскими Рыцарями Лоранталасу, принцессу Правящего Дома Квалинести..."

Государь Амозус запнулся и еще раз перечитал про себя последние строчки, опасаясь, не подвело ли его зрение. Ошеломленная Лорана смотрела на него широко распахнутыми глазами. И надо ли говорить о том, что переживали в этот миг гордые Рыцари. Но вот Астинус сделал нетерпеливый жест, и Государь заторопился дальше:

- "... Которая на сегодняшний день является наиболее опытным боевым командиром, а кроме того, единственная из всех обладает навыками и познаниями, необходимыми для использования Копий. Подтверждаю подлинность сего письма, налагая печать. Государь Гунтар Ут-Вистан, Великий Магистр Соламнийских Рыцарей, и прочая, и прочая". - Государь Амозус обернулся к Лоране: - Прими поздравления, милая принцесса... Вернее, мой полководец! Лорана сидела совершенно неподвижно... В какой-то миг ее обуяла такая безотчетная ярость, что она едва не ринулась вон из комнаты. Перед глазами проносились видения: обезглавленное тело государя Альфреда... Несчастный безумец Дерек, умирающий с победной улыбкой... Вечный покой в безжизненных глазах Стурма... Ряды и ряды тел рыцарей, павших при защите Башни Верховного Жреца... И нате вам - она должна встать во главе. Эльфийка из королевской семьи. Причем по эльфийским понятиям - несовершеннолетняя, то есть полностью состоящая под властью отца. Капризная девочка, удравшая из родительского дома следом за "женихом" своих детских игр, Танисом Полуэльфом. Что ж, та капризная девочка давно повзрослела. Пройдя страх, боль, горькие потери и великую скорбь, Лорана - и она сама сознавала это -была теперь некоторым образом едва ли не старше собственного отца.

Она видела, как переглянулись рыцарь Маркхэм и рыцарь Патрик. В Ордене Короны эти двое были самыми старшими. Оба - замечательные бойцы, ничем не запятнавшие своей чести. Оба мужественно бились на стенах Башни Верховного Жреца. Почему Гунтар не избрал одного из них, как она ему и советовала?..

Вот поднялся Патрик, и лицо его было угрюмо.

- Я не могу этого принять, - сказал он негромко. - Госпожа Лорана -доблестная воительница, но командовать на поле боя ей еще ни разу не доводилось...

- А тебе, юноша? - невозмутимо поинтересовался Астинус.

Патрик залился неудержимым румянцем:

- Тоже нет, но я - это совсем другое дело! Она - жен...

- Да будет тебе, Патрик! - засмеялся рыцарь Маркхэм. Это был беззаботный и жизнерадостный молодой человек, полная противоположность суровому и серьезному Патрику. - Шерсть на груди еще не означает полководческого таланта, продолжал он. - Право же, нашел, о чем волноваться! Это политика, и Гунтар, я считаю, поступил мудро.

Настал черед Лоране краснеть - она знала, что молодой рыцарь был прав. Все верно: надо же дать время Рыцарству перестроить изрядно потрепанные ряды, а Гунтару - покрепче усесться в магистерское седло...

- И все-таки это неслыханно! - не сдавался Патрик. Он старался не смотреть Лоране в глаза. - Я уверен, что Мера не допускает женщин даже и ко вступлению в Рыцарство...

- А вот и ошибаешься, - спокойно заявил Астинус. - Прецедент есть. Во время Третьей Войны с драконами молодая женщина, потерявшая отца и братьев, была посвящена в рыцари. Впоследствии, став Рыцарем Меча, она с честью погибла в бою, и братья-Рыцари оплакали ее гибель.

Эти слова сопроводила глубокая, тишина. Государь Амозус выглядел до крайности смущенным, - замечание Маркхэма насчет шерсти на груди едва не загнало его под стол. Астинус холодно взирал на юного Патрика. Маркхэм вертел в руках бокал, поглядывая на Лорану и улыбаясь. После короткой внутренней борьбы, вполне отражавшейся на его лице, Патрик угрюмо сел. Рыцарь Маркхэм высоко поднял бокал:

- За нашего Главнокомандующего!

Лорана не ответила на тост. Итак, она командует. Но чем?.. - спросила она сама себя с горечью. Разбитыми остатками Соламнийских Рыцарей, не пустивших драконидов в Палантас?.. Из нескольких сотен, прибывших сюда на кораблях, в живых осталось едва пятьдесят. Да, они победили... Но какой страшной ценой! Око Дракона погибло, а от Башни осталась груда развалин... - Да, Лорана, сказал вдруг Астинус. - Тебе придется собирать обломки и строить все заново.

Она испуганно вскинула голову: этот странный человек читал ее мысли! - Но я не хочу... - непослушными губами пробормотала она.

- Полагаю, ни один из нас, сидящих здесь, не хочет, чтобы то, что происходит теперь на свете, происходило, - довольно ядовито заметил Астинус. Но коли уж война началась, каждый должен сделать все, что в его силах, для победы.

Он встал. Палантасский Государь, полководцы и Рыцари сейчас же почтительно поднялись. Одна Лорана осталась сидеть. Она смотрела на свои руки, лежавшие на столе, и, чувствуя взгляд Астинуса, упрямо не поднимала глаз.

- Тебе непременно нужно идти, Астинус? - в голосе Амозуса прозвучала жалобная нотка.

- Непременно. Моя летопись не должна прерываться. И так уже я слишком долго отсутствовал... У вас же еще много работы, причем в основном рутинной и скучной. Я вам больше не нужен. У вас есть вождь... И он указал рукой на Лорану.

- Что?.. - краем глаза она все-таки заметила его жест и наконец подняла голову. Она посмотрела на историка, потом на Государя: - Я?.. Вы что, шутите? Меня назначили всего лишь командующим Ры...

- Что дает нам полное право вручить тебе командование палантасским войском, - сказал Государь. - И, коль скоро Астинус тебя рекомендует...

- Не так, - перебил Астинус. - Я никого не рекомендую. Я не вмешиваюсь в ход истории... - Тут он вдруг осекся, и Лорана с изумлением увидела, как в кои веки раз дрогнула бесстрастная маска, выдавая сожаление и глубокую боль. - Я стараюсь не вмешиваться в события. Но иногда даже я совершаю промахи... - У него вырвался вздох, и маска вновь вернулась на место: - Я сделал то, зачем приходил сюда. Я напомнил вам кое-что из прошлого. А уж пригодится это вам в будущем или не пригодится... И он направился к двери.

- Погоди! - вскакивая, крикнула Лорана. Шагнув следом за ним, она едва не споткнулась, встретив его холодный, суровый взгляд. Она налетела на этот взгляд, точно на глухую каменную стену. - Погоди, - повторила она. - Ты... Видишь все, что случается в мире? Видишь так, как оно есть?

- Да.

- Значит, ты можешь сказать нам, где стоят драконидские армии, что они собираются...

- Ты знаешь об этом ничуть не хуже меня.

И Астинус вновь повернулся к двери... Лорана быстро обвела взглядом комнату. Государь и полководцы с улыбкой наблюдали за ней. Да, она снова вела себя, точно капризная, избалованная девчонка... Но кое-какие вопросы ей все же следовало разрешить. Астинус был почти уже у двери; слуги спешили распахнуть ее перед ним. Вызывающе глянув на остальных, Лорана выскочила из-за стола и быстро пересекла мраморный пол, нещадно путаясь в длинных, мешающих юбках. Астинус услышал ее шаги и чуть задержался на самом пороге.

- Я должна задать тебе всего лишь два вопроса, - подходя к историку, тихо сказала она.

- Да, - сказал он, вглядываясь в ее зеленые глаза. - Один - у тебя в голове, другой - в сердце. Задай первый из них.

- Есть ли еще на свете хоть одно Око Дракона?

Мгновение Астинус помедлил. И вновь Лорана увидела боль в его взгляде, и лицо, которого не касалось текучее время, вдруг постарело.

- Да, - сказал он наконец. - Существует. Это я вправе тебе открыть. Одно Око еще существует, но не в твоих силах разыскать его и использовать. Так что лучше оставь эту мысль.

- Оно было у Таниса, - настаивала Лорана. - Означает ли это, что он его потерял? Где... - голос ее дрогнул - это был второй вопрос, вопрос ее сердца. - Где он?..

- Я сказал: оставь эту мысль.

- О чем ты?..

Лорану проняла дрожь - таким морозным холодом повеяло на нее от этих слов.

- Я не предсказываю будущего. Я вижу лишь настоящее - по мере того, как оно превращается в прошлое. Я вижу все с самого начала времен. Я видел любовь, которая в своем величии самопожертвования дарила миру надежду. Я видел любовь, которая пыталась превозмочь гордыню и властолюбие - и не могла. Ее поражение бросило на мир лишнюю тень, но это лишь тучка, ненадолго затмившая солнечный лик. Солнце, имя которому Любовь, светит по-прежнему... Видел я и любовь, затерявшуюся во тьме, любовь, доставшуюся недостойному, потому что любящий - и равно любящая - так и не смогли разобраться в своем собственном сердце...

- Ты говоришь загадками! - рассердилась Лорана.

- В самом деле? - спросил Астинус. И поклонился: - Прощай, Лоранталаса. Прощай и прими совет: думай только о долге... Историк вышел.

Какое-то время Лорана смотрела ему вслед. "Любовь, затерявшаяся во тьме..." - неотвязно звучало у нее в ушах. Была ли это вправду загадка -или она знала ответ и попросту не решалась признаться себе самой, на что и намекнул ей Астинус?.. "Я оставила Таниса в Устричном - заправлять делами в мое отсутствие", - сказала ей Китиара. Китиара. Повелительница Драконов. Китиара. Его человеческая возлюбленная... И внезапно сердечная боль - боль, занозой сидевшая там со времени разговора с Китиарой, - исчезла, оставив после себя лишь холод и пустоту, черный провал вроде того, что оставили в ночном небе исчезнувшие созвездия. Любовь, затерянная во тьме. Таниса больше нет. Вот, значит, что хотел сказать ей Астинус. Думай только о долге. Что ж, она будет думать о долге. Больше у нее в жизни ничего не осталось.

Приняв решение, она повернулась лицом к палантасскому правителю и его полководцам и гордо откинула голову - волна золотых волос отразила пламя свечей.

- Я принимаю командование армиями, - сказала она, и в голосе ее эхом отдалась ледяная пустота, зиявшая в сердце.

- Вот это, я понимаю, работа! - Флинт с удовлетворением притопнул ногой по каменным плитам Старой Стены. - Сразу видать, что эту стену строил не абы кто, а гномы. Смотри, как тщательно вытесаны и подогнаны камни! И попробуй отыщи хоть пару одинаковых!..

- Вот и я говорю: отпад да и только, - зевнул Тассельхоф. Его одолевала смертная скука. - А что, гномы и Башню построили? Которую мы с тобой...

- Не моги напоминать мне! - огрызнулся Флинт. - И потом, сколько раз твердить тебе, пустоголовому: ну не строили, не строили гномы Башен Высшего Волшебства! Их возвели сами маги, заставившие кости земли прорасти вверх монолитными скалами...

- Вот это да! - С Тассельхофа тотчас же слетел всякий сон. - И почему только меня там не было! Ведь это же...

- Это ничто по сравнению с искусством гномских каменотесов, столетиями шлифовавших свое мастерство! - свирепо глядя на кендера, перебил Флинт. Погляди хоть вот на этот камень, безмозглый! Долото в умелых руках придает камню особый...

- Лорана идет, - сказал Тас, страшно довольный, что удалось избежать очередной лекции по истории гномского зодчества.

Оторвавшись от созерцания камней. Флинт и в самом деле увидел Лорану, шедшую к ним по длинному темному коридору, выводившему прямо на бастионы. На ней вновь были доспехи, знакомые приятелям еще по Башне Верховного Жреца; с лат лишь счистили кровь да выправили вмятины и зазубрины. Длинные волосы цвета льющегося меда ниспадали из-под шлема с алым плюмажем, поблескивая в лучах Солинари. Лорана шла медленно и все косилась на восток, туда, где темные силуэты гор заслоняли звездное небо. Флинт посмотрел на девушку и невесело вздохнул.

- Как она переменилась, - тихо сказал он Тассельхофу. - А ведь эльфам не свойственны перемены. Помнишь, какой она была, когда мы только встретили ее в Квалинести? Всего-то полгода назад, осенью. А поди ж ты, как будто сто лет пролетело...

- Это все гибель Стурма, Флинт. Только неделя прошла, - так же тихо ответил Тас. Его шкодливая рожица была необычайно серьезна и даже задумчива.

- И это, и не только. - Старый гном покачал головой. - Тут еще и та ее встреча с Китиарой... Ну, тогда, на стене Башни... Видать, Китиара что-то сделала или сказала такое... Чтоб ей сдохнуть, проклятой! -выругался Флинт. Да чтоб я хоть вот настолько когда-нибудь ей доверял! Даже в старые добрые времена!.. И уж кто-кто, а я нисколечко не удивился, увидя ее в прикиде драконьего Повелителя! Я бы гору стальных монет отдал, чтобы узнать, что она такого брякнула нашей Лоране... Задула ведь девку, что твою свечку! Помнишь? Да она на свой собственный призрак похожа была, когда убрался синий дракон и мы принесли ее вниз со стены!.. - Гном подумал и добавил совсем уже тихо: Спорю на свою бороду, что тут и Танис каким-то боком замешан...

- А мне, знаешь, до сих пор не верится, что Китиара вправду подалась в Повелители. Она всегда была такая... Такая... - Тас тщетно подыскивал слово, ... Забавная!

- Забавная? - Брови Флинта сошлись к переносице. - Пожалуй. Но притом бесчувственная и себялюбивая, как я не знаю что. Умела быть сущей очаровашкой, когда ей это было нужно... - Флинт перешел на шепот, чтобы не услышала подходившая девушка. - Танис, например, так этого и не понял. Все верил, дурачок, будто в ней еще что-то есть, кроме видимости... Вообразил, понимаете, будто она залезла в этакую скорлупу и прячет в ней от мира свое ранимое, нежное сердце, и только он один разглядел... Ха! Ранимости сердечной в ней, как вот в этих камнях!..

- Ну, что новенького слышно? - жизнерадостно обратился Тас к эльфийке.

Лорана улыбнулась старым друзьям, но, как и говорил мудрый Флинт, улыбка эта не принадлежала более веселой юной девчушке, беззаботно гулявшей в зеленых осинниках Квалинести. Теперь ее улыбка больше напоминала зимнее солнце в морозный день: светит, да не греет. Наверное, оттого, что в глазах Лораны не было больше радости и веселья...

- Меня назначили командующей армиями, - сказала она просто.

- Поздра... - начал было Тас, но пригляделся к ее лицу - и не договорил.

- Не с чем поздравлять, - горько отозвалась Лорана. - Я командую жалкой горсточкой Рыцарей, засевших в разрушенной крепости далеко в Вингаардских горах... Да тысячей горожан, вышедших на стены! - Она стиснула обтянутый перчаткой кулак. Глаза ее были устремлены по-прежнему на восток: небо над горами начинало понемногу бледнеть. - Нам следовало бы сейчас быть там! Пока их армия еще не оправилась от поражения! Мы легко разбили бы ее окончательно!.. Так нет же, мы, видите ли, не смеем высунуться на Равнины. Даже с Копьями. Что-де толку от них против драконов в полете? Вот если бы у нас было Око... - Она замолчала, потом тяжело перевела дух. - Ладно, нет у нас Ока, и нечего толочь воду в ступе. Вот так и будем торчать на палантасских бастионах, пока нас не...

- Погоди, Лорана, - сипло прокашлялся Флинт. - Давай подумаем, может, не так уж все и безнадежно? Стены тут, я тебе доложу, что надо - поставь тысячу человек, и они их удержат. Гномы-механики с их катапультами уж как-нибудь присмотрят за гаванью. Рыцари стерегут единственный перевал в Вингаардских горах, и им уже посланы подкрепления. Есть у нас и Копья -немного, но есть, и Гунтар божится, что вот-вот вышлет еще... Ну и что, что в небе нам их не достать? Пусть только попробуют подлететь поближе к стенам...

- Если бы этого было достаточно. Флинт! - вздохнула Лорана. - Ну да, с недельку мы, должно быть, продержимся. Ну две. Ну даже месяц, хотя... А потом? Когда они захватят всю страну вокруг нас?.. Мы не можем на равных бороться с драконами. Все, что нам остается, - это затворяться от них в маленьких крепостях. Очень скоро этот мир захлестнет сплошной океан тьмы -останутся лишь крохотные островки света. Рано или поздно тьма поглотит их один за другим... Лорана прислонилась к стене и прижалась лбом к холодному камню.

- Скажи лучше, когда ты последний раз спала? - строго спросил Флинт. - Не знаю, - ответила она. - У меня все как-то перемешалось... Я то ли брожу во сне, то ли сплю наяву...

- Знаешь Что, иди-ка приляг, - сказал Флинт именно тем голосом, который Тас определял как "дедушковый". - Все равно как раз скоро наш черед стражу стоять...

- Не могу, - Лорана протерла глаза. Мысль о сне заставила ее осознать, насколько она выдохлась. - Я шла сказать вам, что над Каламаном видели драконов, летевших на запад.

- Значит, шпарят прямо сюда, - немедленно представив себе карту, авторитетно заявил Тас.

- А кто видел-то? - подозрительно спросил старый гном.

- Грифоны. И нечего воротить нос, - невольно улыбнулась Лорана, видя отвращение на лице Флинта. - Если бы не грифоны, прямо не знаю, что бы мы делали. Даже если эльфы ничего больше не совершат для войны...

- Грифоны - всего лишь зверье безгласное, - буркнул гном. - И лично я им доверяю не намного больше, чем кендерам. А кроме того, - продолжал он, не обращая внимания на возмущение Таса, - это вообще чушь! Повелители не посылают драконов без наземной армии, следующей по пятам!

- Остается предположить, что армия вовсе не в таком беспорядке, как нам казалось, - устало вздохнула Лорана. - А может, драконам просто велено натворить у нас беды, сколько сумеют. Ну там, выжечь окрестности и до смерти перепугать горожан... Почем я знаю. Э, смотрите-ка! Слух уже распространился... Флинт огляделся кругом. Солдаты, которым пора было идти отдыхать, оставались на местах и неотрывно смотрели на горы, чьи снежные пики понемногу розовели, встречая близкий рассвет. Солдаты негромко переговаривались. К ним подходили все новые и новые воины, только что проснувшиеся и уже услышавшие новости...

- Вот этого я и боялась, - вздохнула Лорана. - Только паники нам недоставало. Говорила же я Государю Амозусу, чтобы поменьше болтал! Да разве могут эти палантасцы что-нибудь сохранить в тайне!.. Ну? Видите?.. Стоя на высокой стене, друзья отчетливо видели, как улицы города начали заполняться народом - сонные, полуодетые горожане бестолково метались из дома в дом.

Лорана закусила губу, зеленые глаза неистово вспыхнули.

- Теперь мне придется снимать солдат со стен, чтобы они разогнали это стадо обратно по домам. Еще не хватало, чтобы они бегали по улицам, когда налетят драконы!.. Эй! За мной, живо! - И, махнув ближайшей кучке солдат, Лорана умчалась. Флинт и Тас видели, как она бежала вниз по ступеням, направляясь ко дворцу Государя. Очень скоро по улицам зашагали вооруженные патрули. Они убеждали людей вернуться домой, пресекая начавшуюся было панику.

- Держи карман шире, - фыркнул Флинт, наблюдая за тщетными усилиями патрулей. Народу на улицах прибывало с каждой минутой.

Тас глядел на восток, забравшись на каменную плиту. Вот, присмотревшись к чему-то, он медленно покачал головой...

- Уже все равно, - пробормотал он в отчаянии. - Глянь, Флинт... Гном поспешно присоединился к приятелю. Люди что-то кричали, указывая руками. Кто-то готовил луки. Там и сям посверкивали в факельном свете зазубренные наконечники серебряных Копий...

- Сколько хоть их?.. - щурясь, спросил Флинт.

- Десять, - медленно проговорил Тас. - Две стаи. А уж здоровы-то до чего... Алые, наверное. Вроде тех, что мы видели в Тарсисе. Какого цвета, покамест точно не разберу... Трудно против света... А вот всадников вижу отлично. Должно быть. Повелитель... Вдруг Китиара... Эге! - Тассельхофа посетила замечательная идея. - А вдруг на сей раз мне удастся с ней поболтать? Небось интересно быть Повели... Его голос заглушил звук набата: на всех городских башнях разом забили колокола. Народ смотрел с улиц на стены, на солдат, которые готовились к отчаянному последнему бою. Тас различил Лорану, вышедшую из дворца в обществе самого Государя и двоих полководцев. Насколько кендер мог судить по походке, эльфийка была в ярости. Вот она указала в сторону башен, на которых заходились колокола: судя по всему, она хотела бы немедленно прекратить трезвон. Слишком поздно! Палантасцы обезумели от ужаса. Неопытные молодые солдаты выглядели немногим лучше простых горожан. Визг, вопли, хриплые крики надрывали слух. Кендеру поневоле вспомнился Тарсис. Люди, сбитые с ног и затоптанные толпой. Дома, взрывающиеся в вихре огня... Тас отвернулся от города.

- А ну ее совсем, Китиару, - проговорил он тихо и провел рукой по глазам, глядя на приближавшихся драконов. - Не хочу я с ней разговаривать. И знать, как это - быть Повелителем, - тоже не хочу. Потому что это значит вляпаться во что-то черное, жуткое, страшное и ужасное... Ой!

Погодите-ка!..

Не в силах поверить собственным глазам, Тас вытянулся вперед, чуть не рухнув вниз со стены.

- Флинт!!! - заорал он, дико размахивая руками.

- Ну? Что еще?.. - буркнул гном. Схватил кендера за синие штаны и оттащил от края стены.

- Это как в Пакс Таркасе!.. - захлебывался Тас. - Как в Усыпальнице Хумы!.. Фисбен говорил... Они прилетели! Они прилетели!..

- Да кто прилетел-то, бестолочь?!.. - отчаявшись что-нибудь понять, взревел Флинт. Тас не ответил. Только запрыгал так, что взвились сумочки и кармашки, и умчался прочь, оставив гнома исходить беспомощным гневом: - Я тебя спрашиваю, бестолочь!.. Кто прилетел-то?..

- Лорана!!! - вопил Тас, и пронзительный голос его был отчетливо слышен в гуле толпы. - Лорана, они прилетели! Фисбен говорил! Они прилетели!.. Лорана!..

Проклиная несносного кендера на все корки. Флинт снова посмотрел на восток. А потом, торопливо оглядевшись, - не видит ли кто? - вытащил из кармана куртки очки и торопливо нацепил их на нос.

Теперь он видел кое-что большее, чем просто расплывчатое пятно розового зарева, рассеченное острыми силуэтами горных вершин... Гном присмотрелся, и у него вырвался судорожный вздох, а на глаза навернулись слезы. Быстро сдернув очки, он спрятал их в очешник и убрал очешник в карман. Очки сделали свое дело: дали ему увидеть, как играл розовый рассвет на крыльях драконов. Так могло блестеть лишь серебро.

- Опустите оружие, парни, - торжественно сказал гном, подходя к молодым солдатам и промокая глаза Носовым платочком, позаимствованным у кендера. Слава Реорксу! Теперь есть надежда. Теперь у нас есть надежда...

8. КЛЯТВА ДРАКОНОВ

Ослепительно переливаясь на утреннем солнце живым серебром, драконы один за другим садились у окраин великого города. Люди толпились на стенах, разглядывая великолепные создания со смесью восхищения и боязни. Вначале пересиливал страх: доведенные до отчаяния горожане едва не бросились на драконов. Плохо помогали даже уверения Лораны, что они, мол, прилетели не со злом. В конце концов сам Астинус вышел на свет из недр своей Библиотеки и лично убедил Государя Амозуса, - эти драконы никому не причинят зла. И только тогда палантасцы нерешительно опустили оружие. Лорана, впрочем, знала, что люди без разговоров поверили бы Астинусу, даже скажи он им, что солнце взойдет в полночь. Но вот доверять драконам... И только когда Лорана вышла из города и на глазах у его жителей бросилась в объятия молодого мужчины, приехавшего на одном из прекрасных серебряных драконов, - только тогда люди заподозрили, что добрые драконы водились не только в детских сказочках, но и наяву.

- Кто этот парень? - спрашивали горожане. - Кто привел к нам драконов? Почему они прилетели сюда?..

Они толкались и поднимались на цыпочки, стараясь разглядеть поподробнее; домыслы, один невероятнее другого, уже гуляли в толпе. Драконы величаво расправляли могучие крылья и хлопали ими, чтобы не озябнуть на утреннем морозце.

Пока Лорана обнималась с мужчиной, с шеи одного из драконов соскользнула юная женщина, чьи волосы отливали тем же серебром, что и чешуи зверей. Они с Лораной обнялись, как две подруги. А потом, к величайшему изумлению народа, Астинус самолично провел всех троих в Библиотеку и эстеты затворили за ними тяжелые двери.

Люди толпились на улицах и площадях, строили всевозможные предположения и с немалым сомнением поглядывали на драконов, сидевших у городских стен... Потом вновь забили колокола. Государь Амозус созывал общий городской сход. Народ поспешил со стен на главную площадь, расположенную перед дворцом, и правитель вышел на балкон, дабы разрешить все сомнения подданных.

- Это серебряные драконы! - прокричал он. - Благородные драконы, те самые, что некогда взяли нашу сторону в битве со Злом, как рассказывается в легенде о Хуме. Их привел сюда... Но голос Государя уже тонул в восторженном реве. Колокола заливались ликующим перезвоном. Толпа, запрудившая улицы, плясала и пела. Отчаявшись кончить речь. Государь объявил день праздничным и вернулся к себе во дворец.

Далее приводится отрывок из хроники, именуемой "История Кринна, записанная Астинусом Палантасским". Глава, из которой взят нижеследующий фрагмент, называется "Клятва Драконов".

Сообщая эти строки бумаге, я, Астинус, вижу сидящего передо мной эльфийского вельможу Гилтанаса, младшего сына Солостарана, Беседующего-с-Солнцами, правителя эльфов Квалинести. Гилтанас очень похож на сестру свою Лорану, и дело не только в фамильной схожести черт. У обоих точеные эльфийские лица, обоих словно бы не касается бег времени. Но есть и еще кое-что, что особенно роднит их, выделяя из всего эльфийского племени. На обоих лежит печать страдания и скорби, что отнюдь не свойственно криннским эльфам. Боюсь, впрочем, что ко дню окончания нынешней войны та же печать отметит еще не одно эльфийское лицо. Возможно, однако, что это и к лучшему: похоже, эльфы наконец-то начинают осознавать, что они - лишь часть этого мира, а не особая раса, вознесенная "над"... По другую руку от Гилтанаса сидит одна из прекраснейших женщин, когда-либо живших на Кринне. У нее внешность эльфийки из племени Диковатых Эльфов, но магические чары не могут ввести меня в заблуждение: это существо не было рождено женщиной и не принадлежит ни к роду эльфийскому, ни к роду людскому. Передо мной сидит серебряная дракониха сестра Той, что стала возлюбленной Хумы, Соламнийского Рыцаря. Сильваре, как и сестре ее, суждено было полюбить смертного. Только, в отличие от Хумы, этот смертный, Гилтанас, никак не смирится со своей судьбой. Вот глаза их встречаются... И вместо любви я вижу в его глазах тлеющую злобу, которая медленно отравляет их души.

Сильвара начинает свою повесть. Сладостной музыкой звучит ее голос. Пламя моей свечи играет на ее серебряных волосах и отражается в полночной синеве глаз...

- После того, как я даровала Теросу Железоделу силу ковать Копья и допустила его к сердцу Изваяния Серебряной Драконицы, - рассказывает Сильвара, - мы со спутниками провели немало времени вместе. Прежде, чем везти Копья на Совет Белокамня, я показала им Изваяние и картины, посвященные Войнам Драконов. Там были изображены благородные драконы -серебряные, бронзовые, золотые, - бьющиеся со злыми... "Где же теперь твое племя? - спрашивали меня спутники. - Куда скрылись благородные драконы? Почему они не спешат нам на помощь в час великой нужды?" Я уклонялась от ответа, доколе могла... Умолкнув, Сильвара обращает на Гилтанаса взгляд, идущий из самых глубин сердца. Эльф упорно глядит в пол. Вздохнув, девушка продолжает:

- И вот наконец у меня не стало больше сил выносить его... Их вопросы, и я рассказала им о Клятве... Когда Такхизис, Владычица Тьмы, и с нею злые драконы были изгнаны из пределов этого мира, добрые драконы тоже вынуждены были покинуть его, дабы сохранилось равновесие Зла и Добра. Погрузившись в сон, мы ушли во вселенную сновидений... Но потом разразился Катаклизм, и Такхизис вновь отыскала лазейку, чтобы пробраться на Кринн. Долго готовилась она использовать возможность вернуться, буде таковая представится, - и случая своего не упустила. И прежде, нежели Паладайн что-либо заподозрил, Такхизис пробудила ото сна злых драконов. Она повелела им проникнуть в глубочайшие тайники земных недр и похитить оттуда яйца добрых драконов, ибо благородное племя по-прежнему спало, верное клятве, и ведать не ведало, что происходит. Злые драконы похитили яйца и отнесли их в город Оплот, где уже собирались войска. Там яйца были спрятаны в жерлах вулканов, именуемых Властителями Судеб... Как горевал народ благородных драконов, когда Паладайн разбудил их и они узнали, что случилось с их потомством! Драконы обратились к Такхизис, пытаясь выкупить своих еще не вылупившихся детей. Владычица Тьмы назвала страшную цену. Она потребовала с нас клятвы: каждый добрый дракон должен был поклясться, что не примет участия в войне, которую она собиралась развязать здесь, на Кринне. Это ведь с нашей помощью она была побеждена в прошлый раз. Владычица хотела заранее обезопасить себя... Сильвара вновь замолкает и умоляюще смотрит уже на меня, как будто это я должен рассудить ее народ. Но я лишь качаю головой. Я не намерен прославлять кого-либо или осуждать. Я историк. Моя Хроника должна быть беспристрастной.

- Что нам оставалось?.. - спрашивает Сильвара. - Такхизис пригрозила истребить наших детей, спавших в своих скорлупках. И даже Паладайн не мог нам помочь. Мы сами должны были сделать свой выбор... Сильвара опускает голову, и волосы падают на лицо. Слезы душат ее. С трудом она выговаривает:

- И тогда мы поклялись... Она не в состоянии продолжать. Гилтанас бегло взглядывает на нее и, прокашлявшись, берет слово:

- Я... То есть Терос и мы с сестрой... В общем, мы наконец убедили Сильвару, что Клятва была ошибкой. Должен же найтись способ вызволить яйца, говорили мы ей. Отчего бы маленькому отряду не попробовать похитить их из вулканов? Сильвара так и не поверила в мою правоту, но в конце концов все же согласилась отвести меня в Оплот я хотел посмотреть все своими глазами и на месте решить, может ли у нас что-нибудь получиться... Путь наш был долог и невероятно опасен... Быть может, когда-нибудь я расскажу обо всем, но сейчас не могу!.. К тому же и времени у нас нет... Враг заново собирается с силами, и застать его врасплох можно, только если мы ударим немедленно. Я вижу, какое нетерпение снедает Лорану: моя сестра готова ринуться в погоню прямо теперь. Поэтому я буду краток. Скажу лишь, что Сильвара - в ее эльфийском обличье... горечь, звучащую в голосе молодого вельможи, невозможно передать никакими словами, - ...Сильвара и я были схвачены близ Оплота. Мы стали пленниками Повелителя Драконов -Ариакаса!

Гилтанас сжимает кулаки, на лице его - ярость и страх.

- Повелитель Верминаард по сравнению с этим человеком - ничто! Злая сила, исходящая от него, попросту непредставима. И разум его столь же изощрен, сколь и жесток - это его воля удерживает драконидские армии в повиновении, это его полководческий дар ведет их от победы к победе... Страдания же, которые мы претерпели от его рук... Молодого эльфа бьет жестокая дрожь. Сильвара протягивает руку, желая поддержать его и ободрить, но он отстраняется и продолжает:

- Наконец нам помогли бежать и мы оказались в Оплоте. Это поистине жуткий, уродливый город, выстроенный в долине между вулканами - Властителями Судеб. Вулканы беспрерывно курятся, отравляя в городе воздух. Все здания - недавно построенные. Стоят они, говорят, на костях сотен рабов. Прямо в склон одной из гор врезан храм, посвященный Такхизис, Владычице Тьмы. Мы знали, что яйца драконов хранятся в недрах огнедышащих гор. И мы с Сильварой пробрались в храм... Могу ли я описать это место?.. Это было святилище мрака и пламени! Громадные колонны, изваянные из пылающих скал, возносились под самые своды пропахших серой пещер. Все глубже и глубже спускались мы тайными тропами, известными только жрецам Такхизис. Не спрашивай, кто нам помогал: та, что нас выручила, и так ходит по лезвию ножа. Скажу лишь одно: не иначе, некий Бог простирал над нами хранительную длань...

- Паладайн, - чуть слышно произносит Сильвара, но Гилтанас только отмахивается.

- И вот мы достигли покоев, сокрытых в ужасных глубинах, и увидели там похищенные яйца. Сперва нам показалось, что все выйдет так, как мы и задумывали. У меня был план... Сейчас уже все равно, но я в самом деле придумал способ вызволить яйца. Мы осматривали пещеру за пещерой, любуясь драгоценными скорлупами - серебряными, бронзовыми, золотыми. Но потом... Юноша замолкает. Его лицо, и без того смертельно бледное, еще больше белеет. Опасаясь, как бы с ним не было обморока, я велю одному из эстетов подать ему вина. Выпив глоток, он собирается с силами и продолжает рассказ. Взгляд его устремлен вдаль, и я вижу, что он заново переживает ужас увиденного в храмовых подземельях. Что же до Сильвары... Однако всему свое время.

- В одной из пещер, - говорит Гилтанас, - мы обнаружили вместо яиц... Одни пустые обломки... Обломки разбитых скорлуп... Сильвара так закричала, что я испугался, как бы нас не обнаружили. Мы не поняли, что за этим крылось, но даже в страшной жаре вулканических недр нам вдруг сделалось холодно... Он вновь замолкает. Я слышу как тихо всхлипывает Сильвара. Гилтанас оглядывается на нее, и я впервые вижу любовь и сострадание в его взгляде. - Уведите ее, говорит он эстетам. - Пускай она отдохнет.

Эстеты бережно выводят девушку в другую комнату. Гилтанас облизывает пересохшие, потрескавшиеся губы и возобновляет рассказ:

- Того, что было дальше, я не позабуду до смертного часа. А может быть, и в посмертии. Каждую ночь я вижу это во сне. Стоит мне заснуть, как я вскрикиваю - и просыпаюсь... Пораженные горем и ужасом, смотрели мы на разбитые скорлупы, когда издали, из освещенных пламенем коридоров, до нас донеслись звуки песнопений. "Это слова заклинаний!" - сказала мне Сильвара. Осторожно начали мы красться в ту сторону... Как ни страшно нам было, некое чувство властно влекло нас вперед. Все ближе и ближе звучали магические слова... И вот наконец мы увидели... Он закрывает глаза; он готов разрыдаться. Лорана берет его за руку: сколько сопереживания в ее глазах!

- Там, в громадной пещере у самых корней гор, - продолжает Гилтанас, нашим взорам предстал алтарь Такхизис. Не буду строить догадок, какова была его первоначальная форма: черная слизь и потеки зеленой крови покрывали его сплошными слоями, превращая в подобие жуткого и отвратительного гриба, выросшего из самой скалы. Вокруг алтаря стояли люди в длинных одеяниях с капюшонами - темные жрецы Такхизис и маги из числа Черных Одежд. На наших глазах темный жрец принес отливающее золотом драконье яйцо и возложил его на свой омерзительный алтарь. Взявшись за руки, маги Черных Одежд и жрецы начали песнопение. Слова эти способны были поколебать разум. Мы с Сильварой в отчаянии прижались друг к другу, боясь сойти с ума в этом средоточии зла, которое мы чувствовали, но понять не могли... И вот... Золотое яйцо на алтаре стало темнеть! Сперва оно сделалось тошнотно-зеленым, потом почернело! Сильвара задрожала всем телом... Скорлупа раскололась, и наружу выбралось гнусное существо, похожее на головастика. Меня... Меня вырвало от одного его вида. Я хотел бежать от этого ужаса, но Сильвара настояла на том, чтобы остаться - она раньше меня поняла, что тут затевалось. Мы видели, как растрескалась и сползла с "головастика" покрытая слизью шкура и появились... Появились дракониды... Все слушающие ахают, потрясенные этими словами. Гилтанас роняет голову на руки. Он не в состоянии продолжать. Лорана обнимает его, я вижу, как он судорожно стискивает надежные руки сестры.

- Нас... Нас с Сильварой чуть не обнаружили там, - произносит ой наконец. - Нам помогли снова, и мы выбрались из Оплота. Мы были скорее мертвы, нежели живы. Путями, дотоле неведомыми ни человеку, ни эльфу, пробрались мы в древнюю обитель благородных драконов... Гилтанас вздыхает, и на его измученное лицо снисходит умиротворение. - По правде говоря, после тех ужасов, которых мы натерпелись, это путешествие было что добрый сон после удушающего кошмара... Когда же мы достигли жилища драконов, среди его красот и чудес было трудно даже представить себе все то, что нам совсем недавно выпало пережить. Когда же Сильвара поведала драконам о лютой судьбе, постигшей их яйца, они сперва отказались ей верить. Иные из них даже обвинили Сильвару во лжи - она-де выдумала все это, чтобы заручиться их помощью... Но в сердце своем они знали, что она говорила им правду. Тогда они поняли, что Такхизис их обманула, а значит, Клятва их более ни к чему не обязывала... Итак, благородные драконы вышли вместе с нами на битву со Злом. Они разлетаются по всему Кринну, разыскивая уцелевших защитников Света. Вернулись они и к Изваянию Серебряной Драконицы и помогают ковать Копья - совсем так же, как и во времена Хумы. Кроме того, они принесли с собой седельные Копья, которые можно укреплять на их спинах, - мы видели это на фресках внутри Изваяния. Теперь мы можем лететь в битву на крыльях! Теперь мы поспорим с Повелителями Драконов!..

Вряд ли стоит приводить здесь некоторые малозначительные подробности, которые он добавляет к своему рассказу. Сестра уводит его из Библиотеки, и вместе с Сильварой они направляются во дворец Государя. Нескоро еще оставит их ужас, нескоро еще они смогут спокойно спать по ночам... Если вообще смогут. Сколь многое в этом прекрасном мире уже пало жертвой Тьмы, распростершей над Кринном свои зловещие крылья. Как знать, не уготована ли их любви такая же участь?..

На этом кончается запись в летописи Астинуса Палантасского, касающаяся Клятвы Драконов. В примечании указано, что подробности путешествия Сильвары и Гилтанаса в Оплот и история их трагической любви была записана Астинусом позднее. Любознательный читатель может найти ее в последующих томах его Хроник.

...В ту ночь Лорана засиделась допоздна - ей необходимо было заготовить приказы на завтра. С момента прибытия Гилтанаса и серебряных драконов миновали всего лишь сутки, но план Лораны по уничтожению дрогнувшего неприятеля уже облекался плотью. Еще несколько дней - и она поведет в бой стаи драконов со всадниками, и у всадников будут в руках новые Копья!

Для начала она собиралась отвоевать Вингаардскую Башню и освободить пленников и рабов, томившихся в ее казематах. Затем она двинет армии на юг и восток, гоня драконидов, и наконец сокрушит их между молотом и наковальней: молотом послужат ее войска, наковальней же - Даргаардские горы, отделявшие Соламнию от Восточных Дебрей. Если же удастся взять еще и Каламан с его гаванью, драконидские армии лишатся путей снабжения продовольствием, необходимых им для выживания в этой части Ансалонского континента... Лорана настолько углубилась в свои планы, что не услышала ни звонкого оклика стража, охранявшего ее дверь, ни ответа подошедшего. Она не подняла глаз даже тогда, когда дверь отворилась, - она была уверена, что это вошел кто-нибудь из ее помощников, а приказы, которые следовало ему вручить, были еще не готовы.

И только когда посетитель уселся напротив нее за стол, Лорана удивленно вскинула голову.

- Ох, прости, Гилтанас, - сказала она, слегка покраснев. - Я занималась... Я решила, что это... Ладно, скажи лучше, как ты себя чувствуешь? Я за тебя беспокоилась...

- Все в порядке, сестренка, - ответил он коротко. - Я просто сам не понимал, до какой степени измучился. Опять же, с самого Оплота я почти не спал... Умолкнув, он стал рассматривать карты, разложенные перед ней на столе. Потом поднял свежезаточенное перо и принялся рассеянно гладить длинное опахало.

- Что с тобой, Гилтанас? - спросила Лорана.

Ее брат посмотрел на нее с грустной улыбкой.

- Ты слишком хорошо меня знаешь, - сказал он. - Помнится, даже в детстве я мало что мог от тебя скрыть...

- Неужели что-то с отцом?.. - испугалась Лорана. - Скажи, ты... Что-нибудь слышал?..

- Нет, о нашем народе у меня никаких сведений нет, - отвечал Гилтанас. - Я уже рассказал тебе все, что знаю - они объединились с людьми и вместе бьют драконидов на Санкристе и на Эрготе...

- А все благодаря Эльхане, - пробормотала Лорана. - Она сумела убедить их, что эльфы не могут более жить сами по себе, отвернувшись от мира. Она убедила даже Портиоса...

- Насколько мне известно, она убедила его не только в этом, - не глядя на сестру, проговорил Гилтанас. Взяв кусочек пергамента, он принялся ковырять его острым концом пера.

- Ходят разговоры о свадьбе, - медленно ответила Лорана. - Если это действительно так, их брак будет браком по сугубому расчету - он ведь накрепко свяжет наши народы. Я просто не могу представить себе, чтобы наш Портиос кого-нибудь полюбил. Даже такую красавицу, как Эльхана. Что же до самой принцессы...

- Ее сердце похоронено в Башне Верховного Жреца, вместе со Стурмом, вздохнул Гилтанас.

- Откуда ты знаешь?.. - изумилась Лорана.

- Я видел их в Тарсисе, - сказал Гилтанас. - Я видел его лицо. И ее. И о Камне-Звезде я тоже все знал. Но Стурм явно хотел сохранить свою тайну, и я не стал выдавать его... Какой все-таки человек! - с чувством добавил молодой эльф. - Я горжусь тем, что мне выпала честь с ним познакомиться... Мог ли я думать, сестра, что однажды скажу такое о человеке?..

Лорана сглотнула и быстро провела рукой по глазам.

- И все-таки, - сказала она погодя, - ты ко мне не с этим пришел.

- Верно, - ответил Гилтанас. - Хотя, в общем, все связано... - Он помолчал какое-то время, собираясь с мыслями. Потом тихо проговорил: - Вот что, Лорана... Там, в Оплоте, случилось кое-что, о чем я Астинусу не сказал. Одно твое слово - и я никому никогда...

- Зачем же тогда... Ты хочешь поведать это мне?.. - спросила Лорана. Рука ее задрожала, и она отложила перо.

Гилтанас, казалось, не слышал. Застывшими глазами смотрел он на карту.

- Когда мы... Совершали свой побег из Оплота, нам пришлось пробираться через дворец Повелителя Ариакаса. Прости, но подробностей я даже тебе открыть не могу, ибо это подвергло бы опасности ту, что и поныне остается там и помогает выжить другим... Так вот, однажды вечером мы прятались там, готовясь бежать, и нечаянно подслушали разговор Ариакаса с одним из Повелителей, состоящих у него под началом. Это была женщина, Лорана! - Гилтанас наконец поднял глаза. - Женщина по имени Китиара... Лорана ничего не ответила. Она сидела с белым лицом, и даже в огромных глазах не было жизни.

Гилтанас тяжело вздохнул, потом наклонился к сестре и накрыл ее руку своей. Ее рука была мертвенно-холодна. Он понял: Лоране уже было известно то, о чем он собирался ей рассказать.

- И тогда я вспомнил наш с тобой разговор перед уходом из Квалинести, все-таки проговорил он. - Эта человеческая женщина, которую полюбил Танис... Китиара, сестра Рейстлина и Карамона... Я вспомнил рассказы братьев - и, действительно, это была она. Собственно, я смог бы узнать ее и в лицо - она очень похожа на близнецов, особенно на Рейстлина. Она... Она говорила о Танисе, Лорана... - Гилтанас замолчал, не уверенный, стоит ли продолжать. Лорана не двигалась, лицо ее было вырезано из безжизненного льда. - Прости, что я причиняю тебе боль, но тебе, по-моему, следует знать, - сказал он наконец. - Китиара смеялась, рассказывая о нем Ариакасу. Она говорила... - тут молодой эльф залился краской, - ... Я не могу повторить, что она говорила. Но у меня не осталось никакого сомнения, что они... Были близки. Она выразилась... Совершенно определенно. Она просила у Ариакаса для Таниса повышения по службе. Просила назначить его полководцем в награду за некоторые сведения, которые он якобы мог сообщить. Дело касалось какого-то Человека Зеленого Камня...

- Хватит, - мертвым голосом выговорила Лорана.

- Прости меня, - Гилтанас стиснул ее руку, на лице его была скорбь. -Я знаю, как ты его любишь. Теперь я понимаю, как это - любить кого-нибудь так сильно... - Он закрыл глаза и опустил голову. - И я знаю, как это, когда такую любовь предают...

- Ступай, Гилтанас, - прошептала Лорана.

Он погладил ее руку, тихо вышел из комнаты и притворил за собой дверь.

Лорана долго сидела неподвижно... Потом крепко сжала губы, обмакнула перо в чернила - и принялась писать с того самого места, на котором ее прервал брат.

9. ПОБЕДА

- Давай-ка я тебя подсажу! - с готовностью предложил Тас.

- Еще не хва... Да погоди же ты!.. - завопил Флинт. Но это ему не помогло. Напористый кендер уже ухватил его за ногу и "подсадил" друга так, что тот врезался головой прямо в твердое, мускулистое плечо молодого бронзового дракона. Отчаянно взмахнув руками. Флинт успел ухватиться за сбрую, свисавшую с шеи дракона, и повис на ней, медленно вращаясь над землей, точно мешок на крюке.

- Ну и чем ты там занят? - глядя на него снизу вверх, негодующе спросил Тас. - Нашел время на качелях качаться. Дай-ка я тебя...

- Отвяжись! - рявкнул Флинт и лягнул его, не давая снова ухватить себя за ногу. - Отстань, говорю!

- Ну и ладно, ну и лезь сам, если больно охота, - обиделся Тассельхоф. И отошел в сторонку.

Гном свалился наземь, тяжело отдуваясь. Лицо его было багрово.

- А вот и влезу! - зарычал он на кендера. - И уж без тебя-то как-нибудь обойдусь!

- Ну так шевелись побыстрее, - посоветовал Тас. - Все, кроме нас, уже сидят верхом!

Гном оглянулся на громадного бронзового дракона и упрямо скрестил руки на груди.

- Сейчас подумаем, с какой стороны подойти к делу, - заявил он.

- Давай, давай. Флинт! - умирал от нетерпения Тас. - Не тяни время! Слушай, мы же будем летать! - И тут его осенило: - А может, ты останешься? Я и сам справлюсь...

- Еще чего выдумай! - фыркнул гном. - Только-только вроде начали побеждать! Ну так, значит, скорее посадим кендера на дракона, чтобы все рухнуло уже наверняка! Может, прямо уж вручим Повелителю городские ключи?.. Слышал, бездельник, что сказала Лорана? Если ты полетишь, так только со мной!

- Да залезай же ты, в конце-то концов!.. - во всю силу пронзительного голоса заверещал Тас. - Честное слово, война кончиться успеет, а я... Я дедушкой стану, пока ты почешешься!

- Ты - дедушкой! - проворчал Флинт, глядя на дракона, взиравшего на него (по крайней мере, гному так представлялось) крайне недружелюбно. - В тот день, когда ты станешь дедушкой, у меня вылезет борода... Дракон - имя его было Хирсах - в действительности смотрел на двоих приятелей с нетерпением и добродушной насмешкой. По драконьим меркам он был совсем еще юн и потому безоговорочно соглашался с кендером: пришло время лететь. Лететь и сражаться. Хирсах первым отозвался на Зов, обращенный ко всем благородным драконам золотым, серебряным, бронзовым и медным. Нетерпение битвы горячило его кровь.

Тем не менее, юный дракон питал глубочайшее уважение к старцам - вне зависимости от рода и племени. Хирсах был неизмеримо старше Флинта, но для него седой гном был существом, прожившим долгую, достойную и богатую событиями жизнь, а значит, заслуживающим всяческого уважения. И все же, со вздохом подумал Хирсах, если я не вмешаюсь, кендер окажется прав - война завершится без нас.

- Я прошу прощения, высокочтимый отец, - произнес он наиболее вежливую форму обращения, принятую у драконов. - Осмелюсь ли я предложить тебе помощь?

Флинт изумленно крутанулся на месте, не понимая, кто это с ним заговорил.

Дракон наклонил громадную голову и перешел на томский язык:

- Позволь оказать тебе помощь, высокочтимый отец.

Флинт невольно попятился, чтобы тут же споткнуться о кендера и сшибить его с ног.

Дракон сейчас же вытянул гибкую змеиную шею и, бережно взяв кендера страшными зубами за мохнатую курточку, поставил его на ноги, точно котенка.

- Я, собственно... - замялся Флинт, донельзя смущенный и растроганный безупречной вежливостью дракона. - Я, собственно, даже и не знаю... - Гном решил не терять достоинства и не выглядеть простачком. - Вообще-то мне, знаешь ли, отнюдь не впервой. Я, как бы это сказать...

- Да ты в жизни своей не сидел на драконе! - возмутился Тас. - Ты... Ой!

Локоть гнома врезался ему в ребра.

- Дело в том, что последнее время я был занят вещами более важными и несколько утратил навык, - невозмутимо довершил Флинт.

- Конечно, высокочтимый отец, - без малейшего намека на улыбку ответствовал Хирсах. - Ты разрешишь мне называть тебя Флинтом?

- Так и быть, зови, - ворчливо разрешил гном.

- А я - Тассельхоф Непоседа, - представился кендер и протянул дракону ладошку. - Мы с Флинтом друг без друга никуда. Ой, у тебя же руки нету, чтобы пожать... Ну да ничего. Как тебя зовут?

- Смертные зовут меня Огнекрылым, - церемонно поклонился дракон. -Итак, высокочтимый Флинт, не угодно ли тебе предложить своему оруженосцу-кендеру...

- Оруженосцу!.. - ошарашенно повторил Тассельхоф.

Дракон не обратил на него никакого внимания:

- ... Предложить своему оруженосцу взобраться ко мне на спину. Я помогу ему приготовить для тебя седло и Копье.

Флинт задумчиво разгладил бороду. Потом величаво простер руку.

- Ступай, оруженосец, - велел он Тасу, который смотрел на него разинув рот. - Лезь наверх и делай, что тебе говорят.

- Я... Но ведь ты... Мы... - начал Тас. Докончить фразу ему так и не пришлось: зубы дракона снова сомкнулись на его курточке. Одним движением головы Хирсах поднял его высоко над землей, а потом опустил прямо в седло, укрепленное на мускулистой спине, покрытой бронзовыми чешуями. Сидеть верхом на драконе!.. Это ли было не счастье!.. Восторг, распиравший Таса, заставил его на некоторое время умолкнуть. Чего, в общем, и добивался Хирсах.

- Слушай внимательно и учись, Тассельхоф Непоседа, - сказал дракон. -Ты пытался усадить господина рыцаря в седло задом наперед, что, конечно, неправильно. Следует сидеть так, как сидишь сейчас ты сам. Крепление Копья должно находиться справа от всадника, сидящего над моим плечом. Понял?

- Понял!

Кендер пребывал на вершине блаженства.

- Щит, который ты видишь рядом со мной на земле, предохранит тебя от большинства разновидностей смертоносного дыхания...

- Э, погоди-ка! - вмешался гном, вновь складывая на груди руки. -Во-первых, что это там насчет большинства разновидностей? А во-вторых, я что, должен управляться и с Копьем, и со щитом? Не говоря уж о том, что этот дурацкий щит больше нас с кендером, вместе взятых, и...

- Так тебе ведь не впервой, господин рыцарь! - крикнул ему Тас.

Гном побагровел и набрал воздуху в грудь для яростной отповеди, но Хирсах опередил его.

- Вероятно, рыцарь Флинт еще не имел времени ознакомиться с новейшей моделью, оруженосец Тассельхоф, - сказал он. - Щит укрепляется впереди Копья, которое проходит в особое отверстие в нем. Копье, как легко убедиться, свободно ходит в креплении. Когда на нас нападут, вы немедленно укроетесь за щитом.

- Давай-ка его сюда, господин рыцарь Флинт! - крикнул кендер.

Ворча, гном проследовал к огромному щиту, лежавшему на земле. Постанывая от натуги, он кое-как сумел приподнять его и прислонить к боку дракона. С помощью Хирсаха кендер и гном установили щит возле седла. Потом Флинт приволок Копье и острием вперед сунул его кендеру, который едва не свалился вниз, ловя длинную пику и проталкивая ее в отверстие. Наконец поворотный стержень вошел в специально приготовленное гнездо и оказалось, что отменно сбалансированное Копье действительно свободно ходило из стороны в сторону, - маленький кендер и тот справлялся с ним без труда.

- Отпад!.. - восторгался Тас, вращая Копьем туда и сюда. - Хлоп! И нету дракона. Хлоп! И еще одного нет!.. Я... - Неожиданно Тас вскочил на ноги: с равновесием у него дело обстояло не хуже, чем у Копья. - Шевелись, Флинт! Сейчас взлетаем! Я вижу Лорану! Она летит сюда на серебряном вожаке, проверяя, все ли готовы! Вот-вот прикажет взлетать!.. Давай, Флинт! Сколько можно копаться!..

И Тас нетерпеливо запрыгал на спине у дракона.

- Во-первых, господин рыцарь, - говорил между тем Флинту Хирсах, -будь любезен надеть теплую куртку. Вот так. Теперь пропусти в пряжку ремень... Нет, не этот, другой... Вот теперь правильно.

- Ну точь-в-точь волосатый слон, которого я видел однажды, -захихикал Тассельхоф. - Не помню только, рассказывал ли я эту историю? Так вот, стадо быть, я...

- Проклятье!.. - загремел Флинт. Он едва мог передвигаться в тяжелом меховом одеянии. - Выбрал времечко для дурацких историй!.. - Разъяренный гном чуть не ткнулся прямо в драконий нос. - И как, по-твоему, я должен в этих хархарах взбираться наверх?.. Только никаких мне зубов, учти, ящер летучий!..

- Конечно, высокочтимый отец, - тоном глубочайшего уважения заверил его Хирсах. И с поклоном распростер по земле бронзовое крыло.

- Вот это мне больше по нраву, - смягчился Флинт. Гордо разгладил бороду и метнул самодовольный взгляд на озадаченно примолкшего кендера. Потом торжественно прошествовал наверх по крылу и с видом императора занял свое место в седле.

- А вот и сигнал! - взвизгнул Тас, прыгая на свое место за его спиной. Вперед! Вперед!.. - И забарабанил пятками по бронзовым бокам Огнекрылого.

- Тише ты, торопыга, - сосредоточенно изучая устройство Копья, осадил его Флинт. - Эй! А править как?

- Ты укажешь мне избранное тобой направление, натягивая поводья, -ответил Хирсах. Он пристально высматривал сигнал для взлета и наконец увидел его.

- Все понятно, - сказал Флинт и потянулся к поводьям. - Итак, я команду... Ахм!

- Конечно, высокочтимый отец! - Хирсах прыжком взвился в воздух, разворачивая громадные крылья и ловя восходящие струи воздуха, поднимавшиеся с нагретого солнцем утеса, на котором они готовились к бою. - Погоди! Поводья... - Флинт пытался схватить их, но тщетно: поводья было уже не достать.

Хирсах улыбнулся про себя и притворился, что не расслышал.

Неся на спинах рыцарей, ставших их всадниками, благородные драконы один за другим взлетали с холмистых восточных предгорий Вингаардских хребтов. В этих местах зимний холод уже уступал теплым северным ветрам, растапливавшим льды и снега. В воздухе витали пряные ароматы пробудившейся зелени. Солнце вспыхивало на крыльях драконов, занимавших место в строю. От этого зрелища поневоле захватывало дух. Тассельхоф знал, что не позабудет его до смертного часа - а может статься, и долее. Бронза, серебро и живая медь так и горели на утреннем солнце. Сверкали седельные Копья, переливались яркими бликами рыцарские доспехи. Знамя Зимородка, шитое золотом, вилось в синеве неба.

Минувшие несколько недель были поистине великолепны. Флинт не преувеличивал, говоря, что они наконец-то начали побеждать. "Золотой Полководец" - так называли Лорану в войсках - буквально из ничего умудрилась сколотить сильную армию. Палантасцы с восторгом становились под ее знамя. Смелые планы и твердые, решительные действия по праву снискали Лоране уважение Соламнийских Рыцарей. И настал день, когда войско вышло из Палантаса и ринулось по равнине, опрокидывая и гоня охваченные паникой армии Повелителя Драконов, больше известного под именем Темной Госпожи. Победа следовала за победой; дракониды бежали. Кое-кому уже казалось, что до окончательной победы в войне рукой подать.

Лорана, однако, не обольщалась. Она знала, что драконы Повелительницы все еще представляли собой грозную силу. Особенно тревожило ее то, что эти самые драконы словно в воду канули: никто не знал, куда они подевались и почему не участвовали в сражениях. День проходил за днем - Лорана держала своих драконов и их всадников в полной готовности, не позволяя расслабиться. Вражеские стаи могли в любой момент появиться на горизонте... И вот настал решающий час. Лорана получила донесение: несколько стай алых и синих драконов мчалось на запад явно затем, чтобы остановить не в меру решительного Золотого Полководца и ее разношерстную армию. ...Сверкающей вереницей бронзы и серебра мчались над Соламнийским Полем Драконы Белокамня (так все чаще называли благородных драконов). Для Рыцарей, восседавших на их спинах, это был уже не первый полет, - если не считать гнома, который до сего дня упорно отказывался подниматься в воздух. Тем не менее, вид клочковатых облаков, стремительно проносившихся мимо, и посвист ветра, бьющего в лицо, для всех был по-прежнему непривычен и нов.

Знамена яростно хлопали. Пешие солдаты, оставшиеся далеко внизу, казались муравьями, медленно переползающими лужайку. Для одних рыцарей полет был исполнен восторга и волшебства. Другие собирали в кулак все свое мужество, чтобы не оплошать.

А впереди, самим видом своим ободряя слабых и вдохновляя отважных, неслась Лорана на громадном серебряном вожаке - на том самом, что принес с Драконьих островов ее брата. Золотые волосы, струившиеся из-под шлема, казались ожившими солнечными лучами. Сама того не ведая, Лорана становилась символом победы, подобным самому Копью. Девичья гибкость и непреклонное мужество, нежная красота - и способность разить насмерть. Да что говорить! Воины, еще недавно исполненные сомнений - женщина! - пошли бы теперь за ней хоть в самую Бездну... Тассельхоф все высовывался из-за плеча Флинта, ища глазами Лорану.

Она держалась впереди строя и время от времени оглядывалась - не отстал ли кто-нибудь. Тас видел, как она наклонялась вперед, советуясь со своим драконом. Было похоже, что пока все шло как надо, и Тас решил немного отвлечься от предстоявшего боя и вволю насладиться полетом. Жизнь кендера была полна приключений, но нынче все же происходило нечто совершенно особенное. Ветер выжимал слезы из глаз, но даже и он ничуть не мешал блаженству Тассельхофа.

Кендер, любитель карт, наконец-то увидел идеальную карту.

Под ним простирались холмы и долины, городки и хутора, рощи и реки.

Все сразу, и вместе с тем в мельчайших подробностях. Вот бы как-то запечатлеть этот вид и сохранить его навсегда... Погодите-ка, вдруг осенило его. А почему бы и нет?.. Покрепче стиснув седло цепкими коленками, кендер разжал руки, которыми держался за Флинта, и принялся рыться в сумочках. Выудив наконец чистый листок, кендер пристроил его у гнома на спине и принялся рисовать кусочком угля.

- Хватит дрыгаться! - прикрикнул он на Флинта, - тот все еще не оставлял надежды ухватить поводья.

- Да чем ты там занят, безмозглый?.. - проорал гном, неуклюже заворачивая руку назад и пытаясь добраться до Таса. Так бывает, когда нападет неожиданный зуд, и не дотянуться, не почесать.

- Карту рисую! - закричал в ответ Тас. - Таких еще не бывало! Я стану знаменит!.. Смотри: вон наши войска - ползут, как жучки. А вон Вингаардская Башня! Да тихо же ты, пока я тут все не размазал!..

Флинт застонал и решился наконец оставить в покое и поводья, и несносного кендера. Лучше сосредоточить внимание на том, как бы удержаться верхом на драконе... И притом удержать внутри себя недавно съеденный завтрак. Послушавшись кендера, он посмотрел вниз, и это было ошибкой. Теперь он смотрел только вперед и сидел прямо, точно аршин проглотив. Плюмаж из гривы грифона на его шлеме развевался и щелкал на ветру.

Кружащиеся птицы проносились далеко внизу... Все шло к тому, чтобы Флинт поместил драконов в своей личной табели о рангах в одной графе с лодками, лошадьми и Иными Штуковинами, От Которых Надо По Возможности Держаться Подальше.

- Смотри!.. - возбужденно вопил Тас. - Вон там ихние армии! Идет сражение, и я вижу его все целиком!.. - Кендер свесился с седла, пристально всматриваясь. Со дна воздушного океана доносились крики и стук оружия. Нельзя ли подлететь поближе? - крикнул он Хирсаху. - Я... Ой-ой-ой!.. Моя карта!..

Дракон неожиданно заложил крутой вираж, и мощный вихрь выхватил листок у Таса из рук. Кендер скорбно проводил его глазами, но как следует расстроиться не успел: тело Флинта, и без того напряженное, вдруг словно одеревенело.

- Что там? Что такое? - закричал Тас.

Флинт закричал в ответ, указывая рукой. Пока Тас пытался что-либо разглядеть или расслышать, Хирсах влетел в низкое облачко и кендер, по выражению овражных гномов, перестал видеть собственный нос.

Но потом они вырвались из облаков и...

- Во дают!.. - вырвалось у кендера.

Прямо под ними, пикируя на муравьиные отряды людей, стая за стаей мчались драконы. Алые и синие крылья были подобны грозным знаменам; все ближе и ближе подлетали они к беззащитной пехоте Золотого Полководца... Тассельхоф видел, как чудовищный магический ужас ломал и смешивал недавно такие стройные ряды. Но на широкой травянистой равнине некуда было убежать, негде спрятаться. Тас воочию представил себе, как молнии и огонь настигают мечущихся людей...

- Надо остановить их!..

Тут Хирсах лег на крыло, и Тас едва не проглотил язык. Горизонт поднялся на дыбы, и кендер испытал ни с чем не сравнимое ощущение: ему показалось, будто они падали вверх. Инстинктивным движением Тас ухватился за поясной ремень Флинта и запоздало припомнил, что ему, как и гному, полагалось бы пристегнуться. Ладно, следующий раз он...

...Если только он будет, этот следующий раз. В ушах ревел ветер, земля неистово вращалась - дракон стремительно снижался. Кендеры были охочи до новых впечатлений, и это в самом деле было нечто из ряда вон выходящее... И все же земля могла бы, право же, мчаться навстречу хоть чуточку медленнее!..

- Я сказал остановить, но не сей же секунд... - прокричал он Флинту. Посмотрев вверх - а может быть, вниз? - он увидел других драконов далеко вверху над собой... Хотя нет, скорее внизу... Все перепуталось. В следующий миг драконы оказались сзади. Они вырвались вперед! В одиночку! Куда только смотрит Флинт?..

- Помедленнее! - крикнул Тас гному. - Скажи ему, пускай сбавит ход! Мы всех обогнали, даже Лорану!..

Гном и сам был бы не прочь немножко попридержать Огнекрылого. При последнем маневре поводья сами собой попали ему в руки, и он тянул их что было силы, истошно крича:

- Тпру! Тпру!..

Он смутно помнил, что лошади вроде бы этого слушались. Дракон, однако, слушаться не желал.

Даже знай Флинт, что не он один тщетно пытался править, это послужило бы перепуганному гному слабеньким утешением. Словно повинуясь безмолвной команде, ровный серебряно-бронзовый строй за их спинами ломался, распадаясь на стаи по два-три дракона. Рыцари отчаянно тянули поводья, пытаясь заставить крылатых зверей вернуться к привычному для них кавалерийскому строю. Драконы не слушались. Они лучше знали, как следовало воевать в воздухе. Здесь была их стихия. Пусть-ка лучше эти лошадники учатся, как надо сражаться верхом на драконах... Великолепно развернувшись, Хирсах снова врезался в облачко, и в густом влажном тумане Тас мгновенно утратил всякое понятие, где верх и низ, лево и право. Потом перед глазами опять взорвалась солнечная синева. Ага! Верх и низ, по крайней мере, вернулись на место. Вот только запас низа был как-то очень уж пугающе мал.

И тут из груди Флинта вырвался воинственный рев. Тас подскочил от неожиданности и уставился вперед. Оказывается, они метили прямо в стаю синих драконов, которые, увлекшись преследованием кучки охваченных магическим ужасом пехотинцев, еще не заметили Хирсаха.

- Копье! Копье!.. - завопил Тас.

Флинт схватился за рукоять Копья, судорожно пытаясь пристроить ее к плечу. Синие их по-прежнему не замечали. Выскользнув из облака, Хирсах пристроился им в хвост. А потом бронзовой молнией промчался над стаей и настиг вожака крупного синего дракона, на котором восседал всадник в синем же шлеме. Стремительно нырнув, Хирсах полоснул вожака всеми четырьмя лапами, увенчанными смертоносными мечами когтей.

Удар резко швырнул Флинта вперед. Тас шлепнулся на него. Флинт барахтался, но приподняться не мог: крепко обхватив его одной рукой, другой рукой Тас колотил гнома по шлему, звонко подзадоривая дракона.

- Молодец! Так его! Врежь еще!.. - верещал кендер. И знай дубасил друга по голове.

Заковыристо ругаясь по-гномски. Флинт с большим трудом спихнул с себя Таса и выпрямил спину. В этот момент Хирсах снова взмыл в небеса и юркнул в облако, не давая времени синим прийти в себя от неожиданности и поквитаться с обидчиком.

Влетев в облако, дракон немного помедлил - быть может, нарочно затем, чтобы неопытные всадники перевели дух и приготовились к новой сшибке. Флинт уселся в седле как следует, и Тас взял его за пояс, отметив про себя, что выглядел гном несколько странно: посерел лицом и смотрел как-то озабоченно. Ну да обстоятельства способствуют, сказал себе Тас. Он хотел спросить Флинта, хорошо ли тот себя чувствовал, но не успел: Хирсах выскочил из тумана.

Прямо под собой Тас увидел синих драконов. Вожак оставил погоню за людьми и завис в воздухе, часто работая широкими крыльями и озираясь кругом. Синий самец был поранен: Тас разглядел кровь у него на боках, там, где острые когти Хирсаха порвали и чешую, и жесткую синюю шкуру. Дракон и всадник вертели головами, высматривая врага. Вот всадник вытянул руку... Тас отважился оглянуться, и у него перехватило дух. Стоило жить, чтобы увидеть такое. Бронза и серебро вспыхивали на солнце: Драконы Белокамня вырывались из-за прикрытия облаков и с криком пикировали на синие стаи. Мигом забыв о сражении, происходившем внизу, синие отчаянно пытались набрать высоту и не дать преследователям напасть на себя сзади. Тут и там уже завязывались поединки. Едва не ослепив кендера, с треском ударила близкая молния, и крупный бронзовый дракон, летевший по правую руку от них, закричал от боли и ужаса и закувыркался в воздухе: его голову обуглило пламя. Тас видел, как всадник отчаянно хватался за бесполезные поводья. Рот его был раскрыт в крике, но слабого человеческого голоса не было слышно за шумом битвы. Дракон и рыцарь стремительно мчались к земле... Тас следил за ними, не в силах отвести глаз, и, точно во сне, гадал про себя, как это - со всего размаху врезаться в траву!.. Долго гадать, впрочем, ему не пришлось: Хирсах проревел, вызывая врага на бой.

Синий вожак услышал голос Хирсаха и принял его вызов. Не обращая внимания на кипевший кругом бой, он взвился навстречу бронзовому, чтобы продолжить свой спор с ним один на один.

- Давай, гном! Твой черед! - прокричал Хирсах. - Готовь Копье!..

Напрягая могучие крылья, он уходил все выше и выше, выгадывая простор для маневра и давая время Флинту приготовиться.

- Я подержу поводья! - крикнул Тас.

Он так и не понял, слышал ли его гном. Лицо Флинта казалось застывшим; он двигался медленно, какими-то неживыми движениями. Тасу оставалось только сходить с ума от нетерпения, пока гном неуклюже обхватывал посеревшими пальцами древко Копья и приспосабливал его справа под мышкой, как их учили. Сделав это. Флинт снова незряче уставился прямо вперед.

Еще некоторое время Хирсах продолжал набирать высоту, потом прекратил подъем, и Тас принялся озираться, соображая, где же соперник. У него не было ни малейшего представления о том, куда подевался синий и его всадник. И тут-то Хирсах ринулся вперед, и Тас ахнул: так вот же они! Прямехонько впереди!..

Он видел, как синий раскрыл страшную клыкастую пасть. Вспомнив о молнии, Тас тотчас съежился за щитом... И увидел, что Флинт сидел по-прежнему прямо, мрачно глядя поверх щита на приближающегося дракона! Протянув руку, Тас вцепился в длинную бороду гнома и рванул что было силы, заставляя друга пригнуться.

Ударила молния, и они оказались прямо в клубке слепящего света. Мгновенно последовавший гром чуть не вышиб дух и из кендера, и из гнома. Хирсах взвыл от боли, но в сторону не отвернул.

Драконы сшиблись лоб в лоб, и Копье проткнуло синюю шкуру.

Некоторое время для Таса существовали лишь вспышки и полосы алого и синего цвета. Верх и низ поминутно менялись местами. Вот прямо в глаза кендеру уставились огненно-красные драконьи глаза. Сверкали когти. Кричал Хирсах, бешено визжал синий. Крылья со свистом резали воздух. Земля вращалась, постепенно делаясь ближе. Сцепившиеся драконы начали падать.

И почему Огнекрылый от него не отцепится, лихорадочно соображал Тас. Потом он увидел.

Копье пробило синему сустав крыла и намертво засело в плече. Дракон отчаянно пытался высвободиться, Хирсах же, обезумев от ярости, знай впивался в него клыками и острыми когтями передних лап.

Занятые друг другом, драконы совершенно позабыли про всадников. Тас тоже забыл думать про синего всадника - пока не увидел, что тот висит в своем седле всего в нескольких футах от него.

Земля и небо снова перемешались: драконы били крыльями, неистово кружась. Тас увидел сквозь какую-то пелену, как с головы синего всадника свалился офицерский шлем и ветер подхватил светлые волосы. В холодных, ясных глазах не было и тени испуга. Он смотрел прямо на Тассельхофа. Почему он кажется мне знакомым, подумал Тас удивительно отрешенно.

Как если бы все это происходило с каким-то другим кендером, а он лишь смотрел со стороны. Где я мог его видеть?.. И с какой стати мне вспоминается Стурм?..

Офицер между тем отстегнул ремни и встал в стременах. Одна его рука -правая - безвольно висела вдоль тела, другая потянулась вперед... И тут Тас все понял. Понял с ужасающей ясностью, что было у того на уме. Если бы офицер сам поведал ему о задуманном, и то не было бы ясней.

- Флинт!.. - что было мочи завопил Тас. - Высвободи Копье из упора!

Скорей!..

Но гном все с тем же странным выражением лица мертвой хваткой стискивал древко. Драконы кусались и рвали друг друга когтями; синий извивался, одновременно пытаясь защититься от Хирсаха и вытащить засевшее острие. Тас слышал, как синий всадник что-то крикнул своему дракону, И тот забил крыльями с удвоенной силой, удерживая равновесие в воздухе.

Офицер использовал этот миг, чтобы с поразительной ловкостью перепрыгнуть с одного дракона на другого. Схватив здоровой рукой Хирсаха за гриву, он вскочил ему на шею и крепко стиснул ее сильными ногами. Хирсах, занятый противником, даже не заметил ничтожного смертного. Быстро оглянувшись на кендера с гномом, офицер рассудил, что их - пристегнутых, как и полагалось, к седлу, - можно было не опасаться. С полным спокойствием вытащил он длинный меч и, нагнувшись, принялся рубить ремни сбруи, перекрещенные на груди бронзового дракона, впереди крыльев.

- Флинт! Ну выпусти же ты пику!.. - умолял Тас. - Смотри! Если он перерубит ремни, седло свалится! Мы полетим вниз!.. Вниз, понимаешь?.. Флинт повернул голову: до него наконец дошло. Двигаясь по-прежнему мучительно медленно, он начал возиться с механизмом, который должен был высвободить Копье и разъединить драконов. Руки гнома дрожали. Успеет или?..

Тас видел, как размеренно сверкал длинный меч. Вот один из ремней распался и затрепетал на ветру. Времени для размышлений более не было. Оставив гнома сражаться с неподатливым механизмом, Тас рискнул выпрямиться и обмотал себя поводьями поперек тела. А потом, держась за край седла, прополз мимо гнома вперед. Лег на шею дракону и, руками и ногами цепляясь за жесткую колючую гриву, двинулся дальше... Он сумел незаметно приблизиться к офицеру - тот начисто забыл о двоих всадниках бронзового, будучи уверен, что они так и сидят там, позади, намертво пристегнутые к седлу. К тому же он был занят - он почти перерубил ремни. Он так и не понял, что на него налетело.

Привстав, Тассельхоф прыгнул ему на спину. Он застал офицера врасплох, и тот, судорожно пытаясь удержаться на шее дракона, выронил меч. Потом, рыча от ярости, он попробовал обернуться... И вдруг стало темно!

Чьи-то маленькие, но крепкие руки обхватили его голову, закрыв глаза.

Выпустив гриву дракона, офицер хотел сбросить с себя напавшее на него существо - ему уже казалось, у этого существа была добрая дюжина лап, по крайней мере, висело оно на нем, точно вцепившийся клещ... Но стоило отпустить руку, как оба тут же начали съезжать с шеи дракона, и офицеру пришлось поспешно нашарить гриву Хирсаха...

- Флинт! Высвободи Копье!.. Флинт!.. - не слыша собственного голоса, кричал Тас. Земля мчалась навстречу: слабеющие драконы валились вниз из поднебесья. Думать сделалось невозможно. Перед глазами мелькали какие-то вспышки. Тас цеплялся за офицера, который все еще пытался сбросить его... Потом раздался громкий металлический щелчок.

Механизм сработал и освободил Копье. А с ним и драконов.

Развернув крылья, Хирсах вышел из штопора и выровнялся в полете. Земля и небо наконец-то встали на место. У Таса текли по щекам слезы. Да нет, я совсем не боюсь, всхлипывая, сказал он себе. Просто... Просто что может быть лучше синего, синего неба - наверху, где ему и полагается быть! - Жив, Огнекрылый?.. - окликнул Тас.

Бронзовый устало кивнул.

- А у меня тут пленник! - сообщил ему Тас, заодно и сам осознавая это интересное обстоятельство. И не спеша выпустил офицера - тот, полузадушенный, неуверенно крутил головой. - Полагаю, ты никуда отсюда не денешься, пробормотал Тас. Слез со спины пленника и пополз по гриве обратно. Он видел, как офицер поднял голову к небу и в бессильной ярости стиснул кулак: Драконы Белокамня под водительством Золотого Полководца постепенно очищали небо от его красно-синего воинства. Особенно пристально офицер следил за Лораной... И тут-то Тассельхоф смекнул наконец, где видел его. Смекнул - и аж задохнулся.

- Спусти нас на землю, Огнекрылый!.. - крикнул он, и руки у него задрожали. - Скорей!..

Дракон выгнул шею, оглядываясь на седоков, и Тас заметил, что один глаз у него опух и закрылся. Чуть не полголовы покрывали ожоги, из разорванной ноздри капала кровь. Тас завертел головой, ища синего. Но того нигде не было видно.

Снова посмотрев на офицера, Тас неожиданно восхитился собственным деянием.

- Эгей, Флинт!.. - закричал он в восторге. - Мы все-таки сделали это! Мы бились с драконом, и я взял пленника! Сам!.. Один!..

Хирсах опустился на землю, и столпившаяся пехота разразилась приветственными криками. Офицера повели прочь. Тасу было вовсе не жалко с ним расставаться - там более что пленник, прежде, чем уйти, наградил его зловещим, пронизывающим взглядом... Но тут кендер глянул на Флинта - и мигом все позабыл.

Гном обмяк в седле, усталое лицо казалось внезапно постаревшим, а губы совсем синими.

- Что с тобой? - испугался Тас.

- Ничего.

- А почему ты держишься за грудь? Ты что, ранен?..

- Нет, не ранен.

- Тогда почему...

- Ну что за репей на мою голову!.. - хмуро буркнул Флинт. - Всю плешь проест, пока не ответишь!.. Так вот, если тебе угодно знать, это все проклятая пика. Ну, а тот безрукий, кто шил эту дерьмовую куртку, был, по-видимому, еще глупее тебя. Мне въехало древком в ключицу, ясно тебе? Воображаю, какой будет синяк!.. А что касается пленника, я лично в толк не возьму, как только вы оба живы остались! Взял пленника, ха!.. Скажи лучше - случайность, дурацкая притом. Да чтоб я в здравом уме и твердой памяти еще когда-нибудь полез на этих крылатых... Умолкнув, Флинт наградил кендера взглядом столь кровожадным, что Тассельхоф попросту повернулся и отошел на безопасное расстояние. Он хорошо знал: если Флинт в таком состоянии, дешевле будет просто дать ему остыть в одиночестве. Пусть пообедает, отдохнет, успокоится... И только вечером, когда Тас уже засыпал, уютно свернувшись подле теплого бронзового бока Хирсаха, ему вспомнилось, что Флинт почему-то прижимал ладонью свой левый бок. А ведь пика-то была справа...