"Владычица снов. Книга вторая" - читать интересную книгу автора (Уайли Джонатан)

Глава 35

На появление семерых мужчин в своем маленьком и тесном доме Пия отреагировала без особого возмущения: судя по всему, такое имело место уже не впервые. Они с Холмсом тут же уединились, пропустив мимо ушей насмешки и подначки, которыми сопровождался их уход, предоставив остальным устраиваться кто где может, то есть практически вповалку и более чем неуютно. Пейтон и Милнер, естественно, заняли лучшие места и в скором времени мирно захрапели.

Галену повезло куда меньше: завернувшись в одеяло, он улегся прямо на полу, а кожаная бутыль послужила ему подушкой. Этими двумя предметами он уже обзавелся по указанию Пейтона, тогда как обо всем остальном предстояло позаботиться с утра. Покупая бутыль и одеяло, Гален успел шепнуть Алому Папоротнику и сидевшему у стойки Пайку о предстоящем походе. Хотя Пайк в ответ не произнес ни слова он одобрительно кивнул и в результате не последовал за Пейтоном со товарищи, когда те покинули трактир. Гален воспринял это как знак того, что отныне его предоставили самому себе.

Археологи поднялись с рассветом и принялись укладывать свою не слишком обременительную поклажу. Холщовые заплечные мешки, смена одежды, бутыли с водой, особый — облегченной конструкции — инструмент для раскопок, ну и, конечно, бики. Холмс и Пия появились из какого-то укромного места и ласково попрощались друг с дружкой под смех и шутки остальных, причем некоторые шутки были весьма смачными.

— Окатите их водой из ведра, — велел Пейтон. — А то они в жизнь не разлепятся, а мы не выедем.

— Вода их не остудит, — захохотал Милнер. — Вы только поглядите на них. Вот-вот дым повалит.

— Не обращай на них внимания, любовь моя, — заметил Холмс. — Старые, ревнивые, глаза завидущие, и сами давным-давно окоченели без всякой воды.

В конце концов сборы закончились и археологи всемером отправились к «Драконовой мухе». Шаан уже дожидался их, нетерпеливо расхаживая из стороны в сторону. Гален пристально посмотрел на купца. Это был высокий костлявый черноволосый мужчина с острым взглядом внимательных глаз на угловатом и бесстрастном лице. На нем был дорогой и почти не ношенный наряд, за исключением сапог, отнюдь не щегольских, эта удобная обувка наверняка отмерила уже немало лиг.

Из-за его плеч, неподвижно застыв и подозрительно уставившись на вновь пришедших, выглядывали двое телохранителей. Оба были крупными и крепко сложенными. Один почти лысый, с кожей странного пепельного цвета, тогда как другой, блондин, был острижен так коротко, что его голова походила на щетку со щетиной. У обоих с поясов свисали короткие мечи. Гален подумал, что выглядит эта парочка жутковато. У ног телохранителей стояли принадлежащие купцу сани. Груз был покрыт рогожей, и Гален оценивающе посмотрел на поклажу, прикидывая, окупится ли риск, если он решит попозже выяснить ее характер. И тут он вспомнил слова Пайка: никаких подвигов. Делай то, что нужно, и ничего сверх того. Сами сани были изготовлены из легкого, но прочного дерева; сейчас вместо полозьев они были поставлены на съемные колеса. Плоские деревянные полозья лежали здесь же; их черед придет потом, когда путь пойдет по соли. В сани были впряжены четыре крупные собаки. Едва собаки и сидевшие в клетках бики почуяли друг друга, как начался обмен любезностями: собаки залаяли, а бики завыли.

— Невероятно польщен тем, что вы все же соблаговолили почтить меня своим появлением, — саркастически выговорил, обращаясь к археологам, Шаан.

— Всегда к вашим услугам, — радостно сообщил Пейтон, улыбнувшись купцу и отвесив ему поклон.

— Тогда в путь, пока мы не потеряли и этот день.

— А деньги? — по-прежнему любезным тоном осведомился Пейтон. — Половину вперед, как и договаривались…

Шаан достал кошелек, отсчитал несколько монет и с еле скрываемым отвращением вручил их Пейтону.

— Ну а теперь в путь, — распорядился он.

— К моему великому сожалению, предстоит еще одна небольшая отсрочка, — бесстрастно произнес Пейтон. — Один из моих товарищей должен купить провиант в дорогу.

Он бросил монету Милнеру, тот поймал ее на лету и уже поворачивался в поход за покупками. Но его остановили слова купца.

— Нет! — крикнул Шаан. — Мы отправляемся немедленно. Я прождал уже предостаточно — мы сейчас могли быть на полпути к соли.

— Но без пищи-то мы далеко не уйдем, — заметил Пейтон.

— Я предусмотрел и это, — язвительно отметил купец. — У меня хватит еды на всех.

Он указал на сани.

— А можно взглянуть?

— Покажи ему! — рявкнул купец, и лысый телохранитель приподнял край лежавшей на санях попоны. Пейтон осмотрел припасы, затем удовлетворенно кивнул.

— Теперь можем отправляться? — сердито спросил Шаан.

— Разумеется.

То, что им удалось сэкономить на провизии, изрядно порадовало археолога. И поход наконец начался — сперва с прогулки по все еще безлюдным утренним улицам. Выйдя за городскую черту, они остановились у колодца, наполнили фляги и бурдюки, а затем двинулись по узкому проселку в сторону соляных равнин. Собаки никуда не спешили, но чувствовалось, что поклажа для них не обременительна. Довольно скоро археологи обошли защитные насыпи и канавы и оказались на самом краю соли.

Гален смотрел на белый и вроде бы бесконечный простор, внезапно испытав почтение и нечто вроде растерянности. Соль блестела под лучами утреннего солнца, на нее больно было взглянуть, и она была повсюду.

— Твой новый дом, — заметив реакцию юноши и правильно истолковав ее, проговорил Пейтон. — Красиво, не правда ли?

— Да.

Гален сказал это едва ли не шепотом.

— Красивое место, но не доброе, — добавил кто-то из археологов. — Все, что из соли, добывается в поте лица своего. И этот пот зачастую кровавый. — После паузы последовало: — Последний шанс отказаться. Или тебе по-прежнему хочется с нами?

— Хочется, — вновь проникшись решимостью, громким голосом заявил Гален.

— Вот и отлично, — обрадовался Пейтон. — Тогда можешь начать прямо сейчас. Держи. — Он подал Галену хорошо потрудившуюся на своем веку лопату. — Когда еще заведешь собственную, а пока поносишь мою.

Они с ухмылкой посмотрели друг на друга. Гален накинул лямку лопаты на плечо.

К этому времени с саней уже сняли колеса, а сами сани перенесли на белую кристаллическую поверхность. Пейтон, который, едва они вышли на соль, казалось, стал выше ростом и шире в плечах, удостоверился в том, что все в порядке, и открыл поход в южном направлении. Этот человек, похожий на пивной бочонок, явно чувствовал себя теперь в родной стихии, и на его авторитет отныне никто бы и не подумал покуситься. Именно он и определил темп перехода, уверенный, но неторопливый, и он же возглавил шествие на пару с Милнером. Следующим шел Шаан, шагая вровень с санями, а у него за спиной держались оба телохранителя. За ними — по-прежнему пребывающий в прекрасном настроении Холмс и, как всегда молчаливый, Фланк. Эти двое всем отличались друг от друга — и ростом, и телосложением, и темпераментом, — однако, судя по всему, предпочитали держаться вместе.

Гален шел в хвосте вместе с Кибблем и Дрейном. В Крайнем Поле он, случалось, совершал вылазки на соль, но на этот раз смотрел на все вокруг новыми глазами. Скрип соли у них под ногами, присвист санных полозьев, легкий звон, стоящий в воздухе, — все это вместе придавало ощущение, будто ты только начинаешь жить настоящей жизнью.

Пройдя сравнительно небольшое расстояние, Пейтон, Холмс и Дрейн выпустили своих биков из клеток. Сделали они это практически одновременно, словно по тайному приказу, хотя Гален не заметил, чтобы они подали друг другу какие-либо знаки. Три зверька, вновь обретя блаженную свободу, заметались из стороны в сторону, принюхивались, выискивали что-нибудь интересное, кружили всей троицей, исподтишка поглядывали на остающихся в упряжке собак. На какое-то время жалобный вой биков (троицы зверьков на свободе и той троицы, которая еще томилась в клетках), казалось, наполнил весь воздух, но вот они смолкли, успокоились и, как и подобает разведчикам, возглавили шествие, бегая несколько впереди всей колонны по мере того, как караван углублялся все дальше и дальше в соляные просторы. Гален полюбовался их прыжками и воспользовался освобождением биков для того, чтобы завязать беседу со спутниками. Очарование утра не помешало юноше вспомнить, что ему необходимо узнать как можно больше о своей новой профессии — с точки зрения «салаги». Гален решил доказать, что Таррант поставил на него не напрасно, а его возраст и неискушенность превращали Киббля и Дрейна в самых подходящих приятелей, хотя бы для начала.

— У вас что, у всех есть бики? — спросил он.

— Да, — односложно ответил Киббль.

Его глазки, как всегда, бегали по сторонам.

— Но мы не выпускаем их всех сразу, — добавил Дрейн.

— А почему?

— Они устают. К тому же они иногда дерутся, — пояснил молодой археолог. — А так, по крайней мере, половина у нас всегда отдыхает и готова к действиям.

— Вот когда у самки течка, тогда возникают проблемы, — вздохнул Киббль. — О работе они тогда совершенно не думают.

— Хорошо еще, мы знаем, когда это случается, — смахнув чуб со лба, пробормотал Дрейн.

— Да? А как же?

Киббль рассмеялся, глаза у него злобно сверкнули.

— Меняют окраску, — пояснил он. — Сперва становятся розовыми, потом красными. Как сейчас щеки у Дрейна.

Самый младший из троицы и впрямь отчаянно покраснел, но Гален удержался от того, чтобы посмеяться над замешательством то ли юноши, то ли подростка.

— А трех хватит, чтобы предупредить нас об опасности? — поинтересовался он.

— Более чем.

— Тогда для чего нам их столько?

— Потому что некоторые из них плохо обучены, — ядовито усмехнулся Дрейн. — Тот, что у Киббля, в любую минуту может и вовсе удрать.

— Вздор!

— Тогда почему ж ты его никогда не выпускаешь? — нажал Дрейн, чувствуя, что инициатива перешла к нему, и намереваясь не упустить удачу. — То есть ее. У него самочка. А?

— Вот придется нам плохо, тогда и моя понадобится, — глухо пробурчал Киббль.

Дрейн презрительно сплюнул.

— В любом случае, у каждого из нас есть по штуке, — сказал Киббль. — Потому что у них есть все, что нужно на тот случай, если нам вдруг понадобится разбиться на группы.

— Что так, то так, — согласился Дрейн. — Соль не такое место, чтобы остаться здесь без бика.

От одной мысли об этом его бросило в дрожь.

— Выходит, и мне стоит обзавестись биком.

— На это нужны деньги, — заметил Киббль. — Бики недешево стоят.

— Да уж как-нибудь постараюсь. — И, игнорируя вопрошающие взоры спутников, он продолжил: — А почему у такого купца нет бика? — Он указал на Шаана. — Деньжищ-то у него невпроворот.

— А зачем? — хмыкнул Дрейн. — Чтобы завоевать доверие бика и научить его кое-чему, нужно время. А если не выпускать их на соль слишком долго, они теряют навык, и тогда приходится начинать все сначала.

Киббль кивнул.

— Наши натренированы на то, чтобы предупреждать нас о зыбучей соли и уводить от нее, — пояснил он. — А дикий, вырвавшись, просто убежит.

— Так или иначе, на нас он хорошо экономит, — продолжил Дрейн. — Мы знаем лучшие маршруты, мы следим, чтобы никто не пропал по дороге, мы выигрываем для них время и расстояние.

— Не говоря уж о налогах, — вставил Киббль. — Кое-кто из баронов, живущих на восточной стороне, следит за этим куда строже, чем в Кварри и в Крайнем Поле.

— Вот уж сущая правда, — рассмеявшись, подтвердил Дрейн.

— А вот это меня не удивляет, — кивнул Гален. — Что касается Бальдемара, то другого такого разиню во всем свете не сыщешь!

И все трое дружно рассмеялись.

— Ты с ним, видать, неплохо знаком? — внезапно оборвал смех Киббль.

Вздрогнув, Гален мысленно проклял собственную беспечность.

— Разумеется, — ухмыльнулся он, решив свести все дело к шутке. — Я ведь, знаешь ли, вращаюсь в высшем свете.

— Вот это да! — воскликнул Киббль. — Нам составил компанию знатный господин.

Дрейн неуверенно посмотрел сперва на одного, потом на другого и, наконец поняв, что его разыгрывают, негромко хохотнул.

— Любому известно, что Бальдемару и драчунов в пивной разнять не под силу, — поделился Гален. — Не говоря уж о том, чтобы наладить сбор налогов.

— Я слышал, что его дочь — штучка с ручкой, — заметил Киббль.

«Полегче, приятель, — мысленно предостерег себя Гален. — Пора сменить тему!» И вслух произнес:

— Никогда не видел.

После чего пренебрежительно пожал плечами.

— Она вроде бы выходит замуж за какого-то барона с севера, — важно сообщил Дрейн.

— Повезло ублюдку, — уныло пробормотал Киббль.

Гален же решил держать язык за зубами.

Какое-то время они прошагали молча. Становилось все теплее, солнце казалось ослепительно белым шаром на бледно-голубом небе. Гален, прищурившись, смотрел вдаль. Он уже начинал верить историям о людях, ослепших от такой невероятной белизны. Открыл бутыль и отхлебнул теплой воды.

— Только много не пей, — одернул его Дрейн. — Этого тебе должно хватить на несколько дней.

— Ага, забил кладезь премудрости, — язвительно заметил Киббль. И тут же добавил: — Впрочем, в этом деле он случайно прав.

— Ха-ха-ха! Очень смешно, — тут же взвился Дрейн. — Просто потому, что ты не понимаешь моих рассуждений…

— Да брось ты, — перебил его Киббль. — Сам должен признать, что по сравнению с твоими байками даже мысль о том, что луна сделана из соли, кажется сравнительно здравой.

Дрейн яростно покосился на Киббля, но промолчал, а Гален решил воспользоваться удобной минутой.

— А с чего ты взял, что Шаан — шпион? — спросил он у Дрейна.

— Ох, что угодно, только не это! — воскликнул Киббль, но Дрейна было уже не остановить.

— Имеющий уши да слышит, — таинственно произнес он.

— Слышит что?

— Просто слышит.

— Но что же он все-таки слышит? — уперся Гален.

— Тсс… не то он сам нас услышит. — Дрейн перешел на шепот, бросая испуганные взгляды в голову колонны. — Кроме того, я тебя не знаю. А может, ты тоже шпион.

Услышав это, Киббль затрясся от хохота, и Гален сделал все, что было в его силах, чтобы последовать такому примеру.

— Тсс, — зашипел на них Дрейн.

— Тогда поведай нам какую-нибудь из твоих сногсшибательных сказок, — по-прежнему смеясь, предложил Киббль. — Порази нас своею мудростью.

Объект насмешек нервно осмотрел обоих спутников, потом перевел взгляд на тех, кто шагал впереди. Никто из старших не обращал, казалось, внимания на их веселье, но парнишка все еще не решался начать.

— Ну, так за кем же или за чем ты шпионишь, Грант? — продолжил Киббль, явно вознамерившись взять достойный реванш за недавние насмешки над его биком. — Хочешь выведать, чем питаются археологи? Хочешь раскрыть темную тайну мешка, который носит на спине Дрейн? Неужели у него действительно имеется запасная пара носков? Это же крайне важно для всей страны, верно? За такую информацию кое-кто наверняка отвалит тебе целое состояние, а?

— Да дашь ты ему самому сказать? — прервал эту тираду Гален.

Даже в шутку разговор на эту тему причинял ему определенное беспокойство.

— Как угодно. — Киббль сразу же надулся. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. — И, сказав это, умолк окончательно.

Дрейн тоже молчал, но по лицу его было видно, что он испытывает облегчение и благодарность.

— Я слушаю, — мягко подтолкнул его Гален.

— Никто никогда не видел, как он торгует. И чем, — торопливо начал Дрейн. — Все скажут тебе, что у него за товар, но никто никогда этого товара не видел. Под этой попоной может лежать все, что угодно. Он всегда торгует в каких-нибудь других местах, а попросишь его что-нибудь продать, он скажет, что все уже упаковано, даже если у него полны товара вот эти самые сани. Неужели, по-твоему, нормальные купцы так себя ведут?

Гален медленно покачал головой.

— Но денег у него всегда полно, — продолжил Дрейн. Говорил он, по-прежнему понизив голос, но все более и более проникаясь собственным рассказом. — И всегда у него в сумке на поясе какие-то письма. И он не расстается с этой сумкой, даже когда ложится спать!

Гален промолчал, и Дрейн закончил:

— Да и телохранителей у купцов, как правило, не бывает. Да еще таких страшилищ. Они вполне могут оказаться солетрупами.

— Ну нет! — взорвался Киббль, более не в силах молчать. — Ты совсем спятил! — Он изумленно смотрел на Дрейна. — Где это ты набрался такой чуши?

— А что такое солетрупы? — куда более рассудительно спросил Гален.

— И не спрашивай, — отмахнулся Киббль. — Совсем спятил!

— Это существа, созданные из отдельных частей мертвых тел. Тел тех людей, которые оказались погребены под солью, — совершенно невозмутимо выдал Дрейн. — Сила у них сверхъестественная, а создавать их умеют только колдуны.

Гален поневоле улыбнулся, но Дрейн, судя по всему, говорил с предельной серьезностью и пристально смотрел при этом на обоих телохранителей. Киббль постучал себя пальцем по лбу.

— И еще одно. — Дрейн резко свернул в сторону вопроса, который, собственно говоря, и интересовал Галена. — Шаан тесно связан с Ярласом. Это барон из Риано, и всем известно, что у этого барона на уме.

— Ну почему бы тебе не заткнуться, — простонал Киббль, не попытавшись, однако же, отстать от спутников или обогнать их.

— А что у него на уме? — осведомился Гален.

— У него то и дело бывают заморские гости, — привел свои самые веские доводы Дрейн, выплюнув слово «заморские» так, словно оно было ядовитым. — И он водится с этими чертовыми монахами, а они совершают человеческие жертвоприношения. Когда прибудем туда, тебе следует поостеречься, — многозначительно добавил он.

— Да уж поостерегусь, — пообещал Гален.

— Да не запугивай ты его, — возмутился Киббль.

— А откуда тебе все это известно? — спросил Гален.

— Имеющий уши да слышит, — подвел итог Дрейн, после чего снова замолчал.

Гален тоже молча пошел дальше, он наблюдал и думал: «А может, он все это выдумал?» На первый взгляд, россказни Дрейна и впрямь выглядели беспочвенными, но Гален сомневался, что парень обладает достаточным воображением для того, чтобы взять да и высосать все это из пальца. Должно быть, до него действительно дошли какие-то слухи, а в слухах, пусть самых диких, порой содержится доля истины. «А кроме того, — подумал Гален, — по поводу Шаана Дрейн не ошибается, по крайней мере отчасти».

Незадолго до полудня Пейтон устроил короткий привал, и самую жаркую часть дня путники провели отдыхая. Шаан не стал протестовать против задержки — даже его костлявое тело взмокло от пота, а в этой безводной суши пить слишком много тоже было нельзя. Поели чего-то из припасов Шаана, запили теплой водой. Прежде чем они вновь выступили в дорогу, Гален получил еще одно доказательство того, что его держат за младшего. Под бдительным взглядом Пейтона ему пришлось выкопать яму для отходов. Соль ложилась на лопату легко, но все равно работа оказалась довольно утомительной. Яма должна была быть глубиной нормальному человеку по пояс и достаточно просторной, чтобы все в ней поместилось.

Пока Гален трудился, Пейтон поведал, что у археологов есть обычай, согласно которому соль после них должна остаться девственно чистой и ровной. «Трогательная забота, — подумал Гален. — Особенно когда, кто-то другой копает вместо тебя!»

Перед тем как сняться с места, они уложили все отходы в яму, засыпали ее солью и в несколько пар сапог ровно утрамбовали поверхность. Потом Пейтон достал из заплечного мешка флягу и пролил из нее несколько капель на свежеутрамбованную соль. От этих капель на поверхности расплылось круглое синее пятно.

— А это еще зачем? — остолбенел Гален.

— Мы зарабатываем себе на хлеб тем, что извлекаем вещи из-под соли, парень, — указал Пейтон.

— И нам не хотелось бы как-нибудь невзначай выкопать собственное дерьмо, — ухмыльнувшись, закончил Холмс.

Караван в том же порядке двинулся дальше. Гален почти ничего не говорил, прислушиваясь к жалобам Киббля и Дрейна на Пейтона, Милнера и Холмса. Стало ясно, что парням не нравится то, что ими безоговорочно верховодят старшие, да и жизненные правила и привычки «стариков» были им явно не по вкусу. Оба парня были преисполнены решимости не «кончить подобно им» и уповали на неопределенно далекое будущее, когда они окажутся в состоянии открыть собственное дело. Гален с радостью предоставил им грезить наяву, а сам предался неторопливому ритму настороженного шага, стараясь при этом не обращать внимания на то, что его все сильнее и сильнее мучит жажда. Равнина вокруг них оставалась без изменений; о том, что проходили часы, можно было судить лишь по тому, как изменялись на соли собственные тени путников.

Когда стемнело, они встали на привал, и Галену было милостиво указано на необходимость выкопать еще одну яму. Археологи поставили самой простой конструкции палатки; ночью дежурить договорились по двое — двое мужчин и два бика. Гален обрадовался долгожданному отдыху и с облегчением завернулся в одеяло. Его первый день в качестве археолога подошел к концу, он положил голову на самодельную подушку и сразу же уснул.

Ему снился глухой грохот — откуда-то снизу, из-под соли, — а когда он проснулся, выяснилось, что непонятной природы гул проникает в палатку и наяву.