"Опаленная колыбель" - читать интересную книгу автора (Тропов Иван)14. Истребитель стереотиповВечером седьмого дня, как обычно, устроили разбор полетов — а вот с планированием завтрашних вылазок туго. — Ну что же, — Стокер говорит. — С заказанными товарами мы разобрались. Теперь пришла очередь симов. И на голограмму сотов задумчиво смотрит. На части острова, обращенной к материку, десяток километров границы размечен. На этом участке на триста метров вглубь сотов нанесены магазины и склады. А все остальное — голая схема помещений. — А где хранятся симы? — Дымку не терпится. Смотрят на него торговцы странно. И вдруг — натурально ржать начинают. Дымок мигом запунцовел. Ничего так интелов в краску не вгоняет, как то, когда они себя дураками чувствуют. — Простите, Стокер, — говорит едва слышно, — я сказал что-то смешное? — В каком-то смысле, Дмитрий, — Стокер все посмеивается. — Мы бы сами хотели знать, где находятся симы. Тут уже не только Дымок себя дураком почувствовал… Только я не братишка, и интельских повадок у меня нет. И когда я себя дураком чувствую — то бледнею, потому что злиться начинаю! Я ведь думал, торговцы знают, где симы! — Как же так? — Дымок говорит очень вкрадчиво — а уж до чего ядовито! — Неужели вы не умеете обращаться с картами? Вздыхает Стокер. Голографический указатель погонял по карте задумчиво, потом нехотя рассказал все. Первый раз торговцы прибыли на Хоккайдо лет через двадцать лет после Конфликта. К тому времени пауки уже давно всех людей вырезали и контролировали весь остров. Так что какие, к черту, карты? Все, что известно — все это торговцы узнали методом тыка, с боем разведывая соты. А один раз наткнулись на склад, где были остатки партии симов. Те симы уже давно были негодными — симы десятилетиями не могут храниться, они же почти живые. Но понятно, что раз симы здесь были, то, значит, должны где-то быть и молекулярные сборщики, на которых те симы произвели. Вот только где? Хоккайдо большой, а соты на весь остров раскинулись. А торговцы пока изучили лишь малую долю границы. — И как же вы собираетесь добыть симы, если даже не знаете, где находятся молекулярные сборщики? — Линский хмуро спрашивает. — Будем искать, — Стокер пожимает плечами. — Больше ничего не остается. — Угу… — Дымочек ядовито бормочет. — Методом научного тыка… Тоже мне переводчик нашелся, с русского на русский! Оптимист, блин! И начались разведывательные вылазки. Это проще, чем в последние дни было. Не нужно с товаром на загривке бегать, надо только найти какой-нибудь фармакологический завод или медицинский институт. Но легко сказать — найти… Первый день мы всем составом рейда по сотам бегали, каждая пара больше тридцати вылазок сделала. И все без толку. Второй день тоже ничего не принес. И на третий день ничего. День за днем проходит, а достижений никаких… Только Дымок все угрюмее. И в Империю скоро пора возвращаться — и без того рейс уже затянулся. На четвертый день на разборе полетов Дымок снова появился, и сразу к Стокеру пристает. — Простите, я никак не пойму одну вещь. Вы исследовали только часть сотов? Но на карте, — он на голограмму сотов показывает, — есть планировка всех сотов, целиком. Откуда у вас эта карта? — Ах, это… — Стокер усмехается. — Вы думаете, Дмитрий, вы тут первый исследователь? И среди торговцев попадаются светлые головы. Раз в несколько лет среди торговцев-новичков появляется энтузиаст, у которого зудит в одном месте. И если не успеть вовремя врезать ему по рукам, иногда он заражает своими прожектами остальных. Начинаются исследования… И мы несем лишние потери… Но иногда из этих попыток выходит толк. Лет пятнадцать назад удалось кое-что расшифровать из памяти подбитого робота-паука. Карту сотов, например. К сожалению, паукам безразлично, что именно находится в тех или иных местах. Им достаточно знать только планировку сотов, чтобы перемещаться по ним. Выслушал Дымок Стокера внимательно — и давай выпендриваться. Мы же на базе возле Хоккайдо уже больше недели, и Дымок за это время чего только не напридумывал. Можно, например, крошечных роботов-шпионов посылать в разведку, чтобы пауки из не замечали. И еще много чего. Да только торговцы за восемьдесят лет все это и еще огромную кучу всяких разностей перепробовали. И все без толку. Потому что, видно, прав император со своей легендой о всемогущем садисте — с людьми дикие роботы играют, но стоит применить полуразумную технику — все, шутки кончились. Роботов пауки мгновенно уничтожают. Любых. Но Дымок не унимается. Предложения всякие из братишки так и сыплются. Сначала Стокер честно отвечал, а потом достал его Дымок своими расспросами. Сгреб Стокер его в охапку да и отнес в комнатушку, где у торговцев стоит комп со всеми их знаниями о Хоккайдо. Кажется, даже запереть его там хотел — но потом рукой махнул. Дураку ясно, что Дымок теперь и сам из той комнаты не выползет. Его от компьютера теперь еще оттаскивать придется, чтобы хоть раз в день покормить… И все продолжилось. Но продолжалось недолго. Всего два дня. Днем все как обычно было. То есть сплошные разочарования. Весь день мотались по сотам, по две брони сменили — и все без толку. А вечером Дымок первый раз без посторонней помощи от компа с архивом торговцев оторвался. По коридорам даже гулял… Задумчивый — но уже не то, чтобы хмурый. Скорее даже радостный. Придумал что, что ли?… Или очередной прожект вынашивает? И Линский какой-то подозрительный ходил, все вокруг Дымка вился… Хотел я Дымка в уголочке зажать и все секреты из него вытрясти — но как-то замотался. Сначала разбор полетов, а после я на Анну переключился. Целый день ее не видел, все-таки… А ночью выхожу от нее, подхожу к своей комнате. Только за ручку — и тут соседняя дверь открывается. Там Дымку комнату выделили. Наверно, придумал чего братишка? Решил мне по секрету рассказать? Ну я и задержался малость. Но из комнаты вовсе не Дымок вышел. Я как стоял, так чуть не сел. Линский оттуда выходит! Выплывает задом, дверь тихонечко притворяет. Ни фига себе… Я совершенно в осадок выпал. Ай да братишка у меня… Тринадцать лет с ним бок о бок — и не ведал ни сном, ни духом! Ни за что бы не подумал, что Дымок из извращенцев. Или его эта сволочь совратила?! Тут Линский дверь закрыл, повернулся — и меня увидел. Я думал, он хоть смутится — ни фига! Он, гад, еще и ухмыляется! Глазами на дверь Анны показывает — да еще и подмигивает! Вроде как коллега коллеге… А потом разворачивается — и к себе бредет, как ни в чем ни бывало! Ну, тут уж никакого хладнокровия не хватит! До двери он, ясно, не дошел. Подскочил я к нему, сгреб, к стене прижал, приподнимаю, чтобы глаза в глаза. — Ты что же делаешь, зараза! — рычу. Ну и еще что-то в таком же духе. Здесь слава долго подбирать не приходится, сами на язык так и просятся, только успевай выплевывать. Ну я и выплевывал их на полном автопилоте. А думал уже о том, что я теперь с этим президентом недоделанным делать буду. Линский сначала только хрипел. Я когда в чувствах, то силу не очень контролирую. Вот и сейчас так его за грудки схватил, что воротничком чуть не удавил. Но пару глотков воздуха он все-таки перехватил. — Серж, — кое-как выдавливает, — это вовсе не то, о чем вы подумали! Еще и издевается, гад! У меня от такой наглости даже пальцы разжались… Это надо же — в глаза так врать! И даже не смущаясь! А Линский втягивает со свистом свежую порцию воздуха — и снова что-то объяснять порывается. — Серж, не шумите! — просит. — Я только разговаривал с ним, ничего больше… — О чем, интересно? — цежу сквозь зубы. Так я ему и поверил, как же! Просто вдруг до ужаса интересно стало, что же он мне навешает? Ну о чем, в самом-то деле, здоровый мужик в два часа ночи мужик может с тринадцатилетним подростком разговаривать? В его комнате? Да еще по секрету?… Знаем мы такие разговоры! Удавил бы гада! А Линский даже не смущается! — Послушайте, Серж, — говорит с трудом, воздух со свистом втягивая. — Дима выяснил важную вещь о роботах-пауках на Хоккайдо. Я с ним об этом и разговаривал… только разговаривал… Сбавил я малость обороты. Правдоподобно папашка соврал. Могло такое быть, в принципе. То-то Дымок такой подозрительный ходил сегодня… А Линский просек, что Дымок что-то скрывает — и решил выяснить? Втихую, в обход меня и торговцев? Но… Этот гад все выборы твердил, что не пьет ни капли и травки за всю жизнь ни косячка не высмолил! Тоже очень убедительно было! — Пошли, — говорю. Хватаю я его в охапку и в комнату Дымка тащу. — Если соврал, папаша, — шиплю ему в ухо, — прибью. Медленно. И со вкусом. Понял? Но Линский не обманул. Втаскиваю я его в комнату — а Дымок на нас ноль внимания. Так увлеченно что-то на компе отбивал, что пока по плечу его не хлопнул, даже глаз от монитора не оторвал. А как меня увидел — сразу смутился и прячет свои глазенки шаловливые. — Та-а-ак, Дымочек, — говорю. — В несознанку играть будем? — Да я, Серж, — Дымок бормочет, — хотел тебе все рассказать… но… — Это я, — Линский влезает, — попросил Диму не спешить рассказывать торговцам. Резануло меня это. Я со Стокером уже десять дней вместе в соты хожу, и уж сколько раз без всяких раздумий жизнью готов был ради него рискнуть, если бы понадобилось… да и остальные ребята мне уже как родные. — Ну и скотина же ты, господин президент, — говорю ему честно. — Забыл, как торговцы нас Шутемкову не выдали? Ведь когда генерал нас нагнал, они сразу все поняли. Но все равно не выдали! Линский прилежно угол рассматривает. — Вы еще не знаете, что именно выяснил Дима, — говорит глухо. — Это такая информация, искушение которой не выдержат даже торговцы, при всем моем к ним уважении… — И что же ты выяснил, Дымок? — говорю. — Ты же даже внутри сотов не был! Дымок тут же подбородок задирает. — Главное видится на расстоянии, — говорит спесиво. — Чтобы избавиться от стереотипов, Серж, нужно оказаться вне обсуждения. И вне исследуемой системы. И чем дальше, тем лучше. Тут Дымок сам себя переплюнул. Я его почти вообще не понял. Стереотип — это он на то намекает, как мы с торговцами к паукам относимся? А исследуемая система — это он соты Хоккайдо имеет в виду? — А теперь, Дымок, — говорю, — повтори то же самое, но по-русски. Фыркнул Дымок обиженно, но послушно пересказал все нормальным языком. В последние дни он оттого такой хмурый ходил, что возникли у него сомнения по поводу теории императора о всемогущественном садисте. Не все на Хоккайдо укладывается в эту теорию. То есть притянуть к паукам за уши можно и эту императорскую теорию — но именно притянуть, и с натугой в нее пауков втиснуть. Взять хотя бы их поведение — уж больно оно предсказуемое и однообразное. Какая же это игра? При большом желании, конечно, можно контраргументы найти, можно, — но явно не все здесь гладко. А для Дымка это значит, что теория не годится, и нужно другую искать. Такую, чтобы без натяжек поведение пауков объясняла. Вот он и ходил такой хмурый. Все пытался разобраться, что же здесь не так и почему. — Если бы не император с этим своим отмороженным всемогуществом, — говорит досадливо, — я бы понял все гораздо раньше! Но услышав его теорию, я невольно смотрел на все происходящее здесь предвзято, в духе выдуманной императором гипотезы… Ого! Уже гипотеза? Раньше-то Дымок императорскую выдумку теорией величал. Мне-то большой разницы нет, что теория, что гипотеза — но для интелов это существенно. Вроде того, как бывают просто побасенки, чтобы кого-то развести с выгодой для себя, — а бывает откровенный гон, чтобы кому-то баки забить и просто от души покуражиться. Между теорией и гипотезой приблизительно такая же разница, у теории ранг повыше. — Ну и как же все на самом деле, Дымок? — говорю. Краснеет Дымок довольно, перья распускает — и такое начинает рассказывать… Может быть, конечно, гипотеза императора частично и верна — но где-то в другом месте. А Хоккайдо ко вселенских размеров отморозку никакого отношения не имеет. Именно поэтому роботы-пауки здесь так непохожи на остальных диких роботов, которые из Северной Америки наступают. Окончательно Дымок это понял, когда Стокер дал ему доступ к архивам торговцев, где вся информация из электроники захваченных на Хоккайдо пауков. Торговцы только малую часть информации из паучьей электронной начинки смогли расшифровать — голую разметку сотов и еще жалкие крохи. А в памяти пауков много чего есть, одна матрица поведения дикие терабайты занимает! Прежде всего Дымка заинтересовало поведение пауков в тот момент, когда они первый раз встречают торговцев. Паук-разведчик, как торговцы его называют. Что он пищит, прежде чем напасть? Если пауки в самом деле действуют по воле какого-то вселенских размеров отморозка, то их писк, наверное, должен быть каком-то сообщением о правилах игры? Но если это осмысленное сообщение, то пауки должны рассчитывать, что их поймут. А на кого может быть рассчитан их писк? Ясно, на тех, кто жил в сотах Хоккайдо до Конфликта, пока пауки там еще всех не вырезали. А кто здесь жил до Конфликта? В архивах торговцев об этом ничего не нашлось. Их архив только на самих пауков заточен и на то, что сейчас на Хоккайдо творится. Но у Дымка-то под рукой еще и императорский архив. И там Дымок откопал, что жили здесь до Конфликта какие-то японцы. В архиве императора даже их язык нашелся. Ну, дальше понятно. Собрал звуки, которые пауки-разведчики издают, взял японский язык, повозился с фильтрами — и попытался перевести. И перевелось! Действительно на японском языке пауки обращаются! Но не это главное. Самое важное в том, что же именно дал перевод. Я сначала просто не поверил. Тогда Дымок при мне писк роботов-разведчиков через фильтры перевода прогнал, чтобы я сам убедился. Но мне и после этого не очень-то верится… Пауки — вовсе не дикие роботы, старающиеся вырезать всех людей. Это роботы-полицейские! Видимо, во время Конфликта население Хоккайдо куда-то эвакуировали, но потом оно все равно погибло. А соты почему-то уцелели. И автоматизированные заводы и роботы в городских службах до сих пор исправно функционируют. И себя ремонтируют, и соты, и товары на складах регулярно обновляют, и даже правопорядок в сотах поддерживать пытаются… Торговцы на Хоккайдо первый раз попали через двадцать лет после Конфликта. Ни японского языка, ни того, что было на острове до Конфликта, не знали. Зато на диких роботов на материке вдоволь насмотрелись. Ну вот и решили, что роботы-пауки — это просто разновидность диких роботов, которые на материке людей атакуют. И внутрь сотов первый раз с оружием сунулись, конечно же. Ну а роботы-полицейские их за вооруженных налетчиков приняли. Первый паук, встречающий сунувшихся в сот вооруженных людей, вовсе не разведчик. Это дежурный полицейский. Естественно, что неизвестные люди, да еще с оружием, его несколько нервируют. И он вежливо предлагает показать удостоверения личностей и разрешение на ношение оружия. А торговцы вместо этого его на прицел берут. Тогда робот просит сдать оружие и пройти в ближайший полицейский участок. Но торговцы по-японски ничего не понимают. С надписями на японском сталкивались, конечно, но то надписи, — а паук что-то совершенно нечленораздельное щебечет… Так что торговцы свои гранатометы только крепче перехватывают. Тогда паук требует бросить оружие и поднять руки, тут-то писк и становится угрожающим. Ну, дальше уж я и сам догадался… И все из-за того, что торговцы просто не знали японского… Зато прекрасно знали диких роботов. Восемьдесят лет с миражами воевали! Не сразу я это переварил. Но потихоньку в себя пришел. — Подожди, Дымок! — говорю. — Но если это роботы-полицейские, почему они безжалостно уничтожали всех андроидов, которых посылали торговцы? — Кто тебе это сказал, Серж? — Дымок ухмыляется. — Они уничтожали только вооруженных андроидов. Да, действительно… Ну еще бы. Конечно, торговцы даже и не пытались невооруженных роботов внутрь сотов посылать… А до Конфликта на Хоккайдо, как и почти везде на Земле, частным роботам было запрещено носить оружие. Поэтому если в соте обнаружен вооруженный робот, не принадлежащий полиции — то это либо вторгшийся враг, либо робот с поврежденной программой. В любом случае, это опасность для людей. И роботы-полицейские немедленно уничтожали всех таких роботов, без всяких предупреждений. — Но тогда получается, — говорю, — что если в соты идти без оружия, то разведку можно осуществлять без всякого боя? — Угу, — Дымок довольно кивает. А меня натуральное зло берет. — Тогда как же ты мог не сообщить об этом торговцам?! — на братишку набрасываюсь. — Мы же своими жизнями рисковали все эти дни! А получается — совершенно зря! Смотрит Дымок на меня как-то странно — но молчит. Зато Линский вперед лезет. — Простите, Серж, — говорит осторожно, — разрешите, я поясню. Это я убедил Диму не спешить. То, что он обнаружил — это очень важная информация… — Еще бы! — Но торговцы… они могут ее воспринять… неадекватно. Простите, но сначала нужно продумать, как мы будем обеспечивать свои интересы… — Интересы? — цежу зло. — Чьи интересы? Свои — или ваши?! Не люблю я, когда о моих интересах без моего ведома пекутся! А я же из-за этих самых забот еще и лишний раз рисковать свой жизнью должен! И Стокер с торговцами тоже! — Серж, как вы можете… — Линский укоризненно головой качает. — Разве судьба Ангарска вас не интересует? Это же наш, — и мой, и ваш! — родной город! А торговцев в первую очередь будет волновать судьба Торговой гильдии, и… — Слушай-ка, ты, господин президент! — говорю. — Это как ты можешь все это нести после всего того, что с нами случилось? Забыл, как торговцы не выдали нас тогда Шутемкову? А тогда они своими жизнями рисковали, а не какой-то там информацией! Опускает Линский глаза. Но головой мотает — не соглашается. — Вы правы, Серж, — говорит. — Но лишь отчасти. Вздыхает тяжело, но глаза все-таки поднимает. — Дело в том, — говорит тихо, — что иногда люди действуют благороднее, когда у них нет времени на раздумья. А потом… потом эмоции отступают, и приходит очередь логики. А рано или поздно приходится выбирать между благом для других — и благом для себя. И почти всегда люди выбирают второе. Поймите, Серж, торговцы не исключение из этого правила. Так я ему и поверил, этому политикану, как же! — Поймите, Серж! — Линский давит. — Тогда, в перепалке с Шутемковым, Стокер принимал решение в дефиците времени, без тщательного взвешивания всех аргументов. И в его решении слилось все — и желание помочь нам, и оскорбленное самолюбие, и давняя нелюбовь к Шутемкову. И еще неизвестно, чего в его решении было больше. Но сейчас у торговцев будет время подумать. Эмоции быстро схлынут, придет время холодного расчета. Они вдумчиво разберут все за и против — и их решение вполне предсказуемо… — Ничего оно не предсказуемо! — говорю. — Ну да ладно… Махнул я на Линского рукой. Здорово СВИ ему мозги отштамповал. Везде ему враги чудятся… Вряд ли я его смогу переубедить. Да и не это сейчас главное. Другое меня куда больше волнует. К братишке поворачиваюсь. — Ну ладно, торговцам, — говорю. — Но мне-то ты почему ничего не сказал, Дымок? Тупится Дымок. — Прости, Серж… — бормочет. — Но Олег Львович настаивал… Он уверен, что ты… Возможно, ты слишком близко сошелся с торговцами за это время, и твоя оценка ситуации будет предвзятой… Тут мне совсем паршиво стало. Получается, Линский с Дымком еще хуже сделал, чем я сначала подумал… Все эти сволочные замашки свищные! Одна надежда — прячет еще Дымок глаза, когда говорит все это. Значит, можно еще его исправить. Хотя бы попытаться. И я попытаюсь, черт побери! — Ну вот что, господин президент! — говорю Линскому сквозь зубы. — Еще одна такая штука от вас — и Ангарск останется без законно избранного президента. Я ясно выражаюсь? — Серж, вы меня не так поняли… — Линский говорит поспешно. — Вы никак не хотите меня понять! Но поймите же: то, что на первый взгляд кажется вам справедливым, вовсе не всегда действительно является таким! Настоящая этика невозможна без холодной логики! Вам кажется, что вы действуете правильно, честно и хорошо, когда отдаетесь глубинным движениям своей души. Но это ошибка! А вы этого не понимаете, потому что вы еще, простите, ребенок. Ребенок! Да — сильный, да — честный, да — хороший. Но ребенок! Вас еще воспитывать и воспитывать! И на фига Дымок решил его из Ангарска прихватить? Такая сволочь ведь воспитает… На всю жизнь по свищному образцу отштампует! — Нет, — говорю. Серьезно. Очень серьезно. Линский понял. Вздохнул — но сник. Смирился. — Хорошо, Серж, — говорит. — Может быть, вы и правы… Но, возможно, лучше рассказать все торговцам утром? Сейчас торговцы спят, и… Ну да, как же! Нет, на такие трюки я больше не ловлюсь! — Нет, господин президент, — усмехаюсь. — Именно сейчас. Вы мне очень доходчиво объяснили, что благородные порывы товар скоропортящийся, и выдыхаются быстрее пива. И этот ваш не исключение, верно? Выдохся, поди, еще до того, как вы рот открыли. Прищуривается Линский. Понял, что просек я его. — Ну что же, — говорит. — Пойдемте будить торговцев, раз вы настаиваете. — Вы идите, господин президент, — говорю. — А мы с Дымком чуть позже. Нам с ним кое-чего уточнить надо. Вздыхает Линский. Ох, не хочется ему меня наедине с Дымком оставлять, особенно сейчас… Но выходит. И только за ним дверь захлопывается — Дымок тут же от монитора глазки отрывает. Вовсе он не смущенный был — прикидывался только. — Серж! — восклицает обиженно. — Ну как же так можно?! Ни фига себе! Я же еще, получается, и виноват?! Натурально ошалел я от такой наглости. Неужели Дымок Линского сейчас еще и защищать будет?! — Не хами, Дымочек! — Серж, я серьезно! — Дымок заводится. — Неужели ты даже не заходил в свою комнату? Я еще днем оставил тебе кристалл с записью. Мы с Олегом Львовичем договорились, что я тебе пока не буду ничего говорить, но… я же оставил тебе кристалл! Неужели ты все время был с Анной?! — Кристалл?… Зря я погрешил на братишку. Не испортил Линский его еще. — Дымок… — говорю смущенно. — Ну я, типа, извиняюсь и все такое, конечно… Но все равно не пойму: зачем вся эта игра в шпионов? Почему ты просто не мог все мне рассказать, не обманывая Линского? Далось тебе его мнение! — Мне кажется, Серж, ты заблуждаешься, — Дымок говорит. — Ты относишься к Олегу Львовичу как к безобидному человеку. Тебя сбила с толку его мягкая манера поведения. — Я думал, это тебя она сбила, Дымочек. Но Дымок только морщится и отмахивается. — Конечно, Линский по-своему неплохой человек. Но вовсе не мягкий. И служба в СВИ наложила на него очень сильный отпечаток. Поэтому на всякий случай лучше вести себя так, чтобы Олегу Львовичу казалось, что это он ведет игру. Понимаешь, Серж? — улыбается. — Пусть он думает, что это он ведет игру. А на самом деле… Угу. Все в шпионов Дымочек играет. Вот уж кто точно ребенок, хоть и умнее почти любого взрослого… Но в голове еще одна заноза. — Подожди, Дымок, — говорю. — А где ты оставлял кристалл? Вроде, заходил я сегодня вечером к себе в комнату… И тут дверь открывается. Линский заглядывает. — Да, Дима, — говорит смущенно. — Я чуть не забыл. Подходит он к нам медленно, очень внимательно нас разглядывая. Как-то странно разглядывая. Не то подозрительно, не то… не понять, в общем. Я невольно напрягся, даже ноги потихоньку стал удобнее переставлять — мало ли что… На всякий случай. — Думаю, я должен вернуть вам это, Дима, — Линский говорит. И кристалл на стол кладет. Конечно же, торговцы не поверили. Еще бы! Даже я Дымку сначала не поверил, хотя всю жизнь его знаю. А я на Хоккайдо всего-то один рейд отбыл. А им-то каково? Одним махом признать, что и сами они, и их отцы, и их деды, почти сотню лет фигней страдали, ни за что ни про что погибая… Дымок им и расшифровки речи роботов показал, но Стокер все равно только хмурится скептически. — Хорошо, Дмитрий, — говорит наконец. — Зачем спорить, если это можно легко проверить? В следующий рейд возьмут новичка, ни разу не бывавшего на Хоккайдо, и он войдет в соты безоружным. Посмотрим, изменится ли реакция паука-разведчика. — Зачем так сложно? — Дымок улыбается. — Можно гораздо проще. И быстрее. Я сам пойду. Сначала к его словам никто всерьез не отнесся. Но братишка вовсе не шутил. И быстренько нам все по полочкам разложил. Рейды торговцев на Хоккайдо бывают раз в месяц. И следующий рейд должен начаться только через две недели. Но тянуть две недели до следующего запланированного рейда опасно. Мы ведь не знаем точно — сколько еще император протянет? Вдруг симы у него уже на исходе, и из-за тау-вирусов вот-вот распад мозга начнется? Он же такого наворотить может… Можно, конечно, попросить привезти на базу свежих людей прямо сейчас. Но тогда им придется вылететь из столицы гораздо раньше, чем на обычный рейд. Исбисты в Москве это обязательно заметят. И императору доложат. А как он на это прореагирует?… Хорошо, если просто губы подожмет подозрительно. А если нет? Мы ведь пока даже толком не знаем, как он на гибель принца отреагировал. Торговцы из столицы сообщают, что пока все спокойно — словно ничего и не было. Но где гарантия, что они это не под дулами станнеров говорят?… Значит, это тоже не выход. Остаются еще те, кто сейчас на этой базе. Но все торговцы и я на Хоккайдо уже ходили и дрались с пауками. И если это действительно роботы-полицейские, то они должны были занести наши внешности в базы данных преступников. Так что нам теперь на Хоккайдо даже без оружия нельзя — пауки мигом арестуют. Кто остается? Только Дымок… Скоро он всех уговорил, что это единственный выход. — Но вы не можете идти один, Дима, — Стокер говорит. — Вы еще, простите, ребенок — по возрасту, по крайней мере. Даже если пауки на самом деле полицейские, они могут счесть вас недееспособным из-за вашего биологического возраста. Да и всякое может случиться, вам в любом случае понадобится напарник. Но… Это Стокер на Линского покосился — оттого и замолчал. Из всех людей на базе вместе с Дымком может пойти только Линский. Но… Стокер прекрасно знает, что Линский в Ангарске был первым человеком в СВИ. А уж как я-то, особенно теперь, знаю про его свищные замашки! — Нет, — говорю твердо. — Олег Львович не сможет пойти. Ангарск не может рисковать жизнью своего единственного легитимного правителя. Прищуривается на меня Линский — но мне все его прищуры до ватерлинии. И вообще мне не хочется, чтобы Дымок в соты Хоккайдо лез! Да еще без оружия. Да гори этот император со своими симами синим пламенем! Мне мой братишка дороже! — Но, простите, другого выхода нет, — Линский влезает. — С Дмитрием могу пойти только я. Или мы потеряем две недели до прибытия следующего рейда. Но у императора в любой момент могут кончиться симы. Мы ведь не знаем, какими запасами он обладает. А если еще Конфедерация официально уведомит его, что не располагает ни симами, ни молекулярными сборщиками? Вы представляете, что он может натворить?… Хотел бы я его послать, вместе с его спасением мира… Но похоже, на этот раз Линский нигде не передергивает. На самом деле все настолько паршиво. И выяснять, кто же такие эти роботы-пауки, надо как можно быстрее. Симы как можно быстрее нужны. И тут… — Я могу пойти с Димой, — Анна говорит. Я этого совсем не ожидал. Да все такого не ожидали! Но мне-то каково… Я же уже готов был начать Дымку вправлять мозги, чтобы он перестал нарываться на приключения для своей малолетней задницы — ведь такой риск! А тут еще Анна с ним в паре идти собирается! И я бы обязательно запретил им обоим. Вот только… Если император перед смертью начнет буянить, в Империи такое начнется… А в столице Торговая гильдия. И торговцы для меня теперь не пустой звук. Это у меня все самое дорогое сейчас рядом со мной — Дымок да Анна. А у ребят-торговцев, что сейчас на базе, в Москве родственники и семьи… Смотрят они на меня внимательно. Но во взглядах — никакого давления. Я ведь теперь полноправный партнер по рейду. И они знают, что могут на меня полагаться. И согласятся с моим решением, какой бы выбор я ни сделал. Да и нет у меня никакого выбора, если уж честно… я же уже все решил, на самом-то деле. Только от этого не легче. Оказывается, чужими жизнями решиться рискнуть еще труднее, чем своей. Почему-то раньше я это не очень-то понимал… Всю ночь я Дымка убеждал, чтоб никакого выпендрежа с его стороны, когда они с Анной внутри сотов будут. Знаю я его, пижона малолетнего! Если все окажется так, как он предполагает, то одной проверкой он не ограничится. Обязательно в компьютерную сеть Хоккайдо сеть попытается заползти! Да еще Анна будет рядом с ним… А Дымок — он же совсем сопливый еще. Так и будет его подмывать хвост распустить… Слушает Дымочек, головой кивает согласно и вообще ведет себя самым показательным образом. И даже обещает мне все, что я от него прошу — да только не тем тоном, чтобы я ему поверил. Но делать нечего. Утром выходим к Хоккайдо, сразу на семи флаерах — вдруг Дымок ошибся, и понадобится их с Анной у пауков отбивать? Шесть машин в трех кмах от границы сотов зависают, седьмой внутрь идет. И не обычная «Гарпия», а грузовой «Журавль» — Дымок почему-то именно на нем лететь захотел. Сигнал с внешних камер «Журавля» на наши «Гарпии» транслируется, конечно, но то еще это утешеньице — они же ведь совсем без оружия в соты идут! Мы со Стокером от напряжения даже дрожим малость. Да и остальные пять экипажей тоже на нервах. Прав Дымок — или ошибся? Заводит Дымок «Журавль» внутрь сотов медленно, аккуратненько садится. Вылезают они с Анной из флаера не спеша. А у меня пульс — в качалке такого не бывает! А тут еще Дымочек к камерам «Журавля» оборачивается — и лыбится довольно и ручкой машет ободряюще. Уже выпендривается, стервец! Мне от этого еще хуже. Он же совершенно ничего не боится, засранец! Ведь обязательно какую-нибудь глупость выкинет на радостях! И тут… Паук-разведчик к ним уже несется! Ошибся Дымок! Не роботы-полицейские это! Если бы это в самом деле были полицейские, не стал бы паук бежать к безоружным гостям с той же резвостью, что и к вооруженным нарушителям! — Спокойно… — Стокер шепчет. — Не дергайся, Серж… А паук — сразу к Дымку с Анной бежит! Даже дистанцию не держит, никакого предупредительного писка! Мы со Стокером одновременно руки на штурвалы бросаем. Но паук уже остановился. Только не вдали, как обычно, а в трех метрах от Дымка с Анной. Встал и пищит что-то. И вовсе не агрессивно. И явно не то, что пауки-разведчики обычно лопочут. — Speak English, — Дымок его на доконфликтном просит. Стокер штурвалы стискивает. Если паук не перестанет лопотать по-японски… Но паук послушно на доконфликтный переходит. — Please follow me! — тут же отзывается. И еще что-то говорит. Но я доконфликтный в школе не зубрил — на фига надо, если на нем после Конфликта никто не говорит? А паук еще так шустро лопочет… Только в общих чертах и улавливаю: мол, возле границы острова обнаружены флаеры, которые могут представлять опасность, вот он и просит следовать внутрь города, чтобы как можно быстрее покинуть опасную зону. Хватает Дымка с Анной своими лапами — и вглубь сотов тащит! У меня под рукой подлокотник захрустел. За последнюю неделю у меня на этих пауков совершенно определенный рефлекс выработался! Но кажется, прав Дымок. Пока прав. Только бы не зарвался и глупостей не наделал! Полтора часа тянутся медленнее, чем в микроволновке. Один подлокотник я совсем раскрошил. Второй на три четверти, да и то только потому, что Стокер мою левую руку периодически стискивал — у него нервы тоже не железные. Оговоренные два часа к концу подходят — а Анны и Дымка все нет! И если с ними что-то случилось, мы им даже помочь не сможем. Далеко вглубь сотов нам не пробиться — да и куда пробиваться? Куда паук Дымка с Анной потащил? А их все нет и нет… — Может, это из-за нас? — Стокер говорит. — Из-за того, что пауки опознали наши флаеры как флаеры грабителей, вот и не подпускают их обратно к границе сотов? Уходим мы от границы на десяток кмов в море. Опять ждем. Я уже второй подлокотник доломал. Стокер меня уже транквилизаторами кормить собрался — и тут на картинке с внешних камер «Журавля» Дымок с Анной появляются! И конечно, Дымок не с пустыми руками! Какую-то коробку с собой тащит. Не удержался от подвигов, пижон! Забираются они во флаер. Стокер тут же на связь с ними выходит — но они не отзываются! Сигнал с внешних камер «Журавля» к нам исправно транслируется — значит, и они нас слышать должны! Но Дымок не отзывается. Поднимается «Журавль» не спеша, осторожно из сотов выплывает. К нам идет — неспешно так, на трети звука. И по-прежнему не отзывается! Может, с рацией у них что? Или микрофоны сломались? А «Журавль» с нами поравнялся — и мимо проходит, словно не замечает! Это еще что за черт побери?… Мы все за их флаером, конечно. Стокер в микрофоны уже матерится начинает. И тут Дымок на связь выходит. — У нас все нормально, — выдает сухо. — И даже немножко лучше. Мы идем на базу. — Что случилось?! — Стокер надрывается. Но Дымок уже снова не отзывается. Ну, тут уж я не утерпел! Да и Стокер из себя уже вышел. Хорошо, флаеры не самолеты. На гравах летают, и на малых скоростях воздушные ямы флаерам совершенно не страшны, хоть впритык к друг дружке могут идти. Сближаемся мы с «Журавлем» да и берем его на абордаж. Я из нашей «Гарпии» на «Журавль» перебираюсь. Стокер бы и сам с удовольствием к ним перебрался — но понимает, что мне нужнее. Заползаю я в «Журавль». Оглядываюсь. И чувства из меня так и рвутся. — Дымок!!! — рычу. — Какого… Даже слов нет! Все с ними нормально. И рация в полном порядке, и микрофоны. Так какого?! Но Дымок даже не смущается. Да еще и сам на меня набрасывается! — С вооруженными грабителями в зоне прямого радиоконтакта с островом не общаемся! — шипит. — Что, трудно сообразить?! Если мы вступим с вами в радиопереговоры, полиция Хоккайдо будет считать нас вашими сообщниками! И больше просто так гулять по сотам не даст! Хорошо хоть, догадались за семь миль от границы уйти… — бурчит. — Иначе бы нас вообще оттуда не выпустили… Но это он так, для проформы бурчит. А сам-то — довольный до самого не могу. И коробка рядом с ним какая-то… Но мне сейчас все равно, что он внутри сотов выкинул — главное, что живой! — Дымок… — начинаю. А больше ничего сказать не могу — комок в горле. Хлопнул я его по плечу, и скорее на задние сиденья протискиваюсь, к Анне. Она чуть бледная, но радостная. А я последней свиньей себя чувствую… Обнимаю ее крепко. — Анна, прости, — шепчу. — Я не знал. Не знал, что это так трудно. Прости… Она все поняла — но только улыбается и пальчиками мне рот закрывает. — Я все понимаю, Серж, — в ответ шепчет. — Но ведь ты теперь один из торговцев. Мне придется научиться ждать. Я научусь. А Дымок, стервец, до того довольный, что даже тактичным не прикидывается. Мог бы сделать вид, что не подслушивает! Но нет, куда там… — Возможно, — влезает нагло, — теперь не придется. Но больше до базы ни словечка не выдал. Но тут и без слов все понятно. Та коробка, что рядом с ним на передних креслах лежит, вентиляторами шуршит негромко — морозилка это. А на боку и этикетка прилеплена. Хоть я в школе доконфликтными языками не увлекался, но тут и без того все понятно, буквы-то те же: sims. Выпороть бы его как следует, засранца! Хорошо конечно, что удалось ему роботов провести. А если бы что-то сорвалось?! Он же и собой, и Анной рисковал! А на базе Дымок и вовсе хвост распустил. Хотя, конечно, есть отчего. Морозилку с симами Дымок на стол в центре комнаты поставил, чтобы виднее было. Торговцы на морозилку косятся недоверчиво, а Линский все к Дымку подкрасться порывается. Хочет братишку в сторону оттащить и пошептаться. А по мне, так перебьется! — Господин президент, — я его самого в сторонку оттаскиваю. — У вас в последнее время и так приоритет доступа был выше, чем у всех. Так вы, интелы, выражаетесь? — Серж, неужели вы не любите свой город?… — Линский начинает осторожно. На патриотизм давить решил? Ну-ну. — Люблю, — говорю. — Очень! Особенно обожаю семнадцать процентов кислорода в нашем секторе. А от ламинарии под соевым соусом — вообще без ума. Устраивает? — С-серж, — Линский шипит. — Я серьезно… — А я разве нет? Теперь-то я точно знаю, что за время своей службы Линский всякими свищными приемчиками насквозь пропитаться успел. Линский по моему взгляду тоже все сообразил. Отошел в сторонку. — Итак, Дмитрий, — Стокер начинает официально, — расскажите, что же произошло? Прежде всего, зачем вы рисковали? И своей жизнью, и жизнью Анны. Взлом сети мог и подождать. Дымок тут же подбородок задирает. — Если вы все знаете, к чему расспросы? — говорит спесиво. — А если не знаете, то откуда, простите, такая безапелляционность? Не похоже, чтобы он себя виноватым чувствовал… Потому и выражается так, что впору с русского на русский переводить. — Вы хотите сказать, что не взламывали сеть? — Стокер удивляется. — Но как же вы добыли симы? Дымок из себя обиженного еще строит — но видно, что так и распирает его от гордости. — Попросил, — говорит скромно. В лаконичность решил поиграть. Матерого интела из себя строит, засранец! Стокер тоже хмурится. Но на коробку с симами покосился — и покрепче в руки себя берет. — Ну, хорошо, Дмитрий, — говорит покорно. — Я признаю, что вначале недооценил ваши способности. Предлагаю обменять мои несправедливые слова о самоуверенном подростке на самые искренние извинения. И в качестве приложения к сделке хочу выразить искреннее восхищение вашими способностями. Пунцовеет Дымок от удовольствия. — Я расскажу, — говорит серьезно. — Но прежде нужно оформить наши отношения. Чтобы потом не было взаимных претензий. Косится Стокер на меня. А я что могу сделать? Ну да, теперь-то я понимаю, что раньше надо было Линского от братишки отогнать — но задним умом все крепки… Пожимаю плечами виновато — постараюсь исправить. Если смогу… — Хорошо, Дмитрий, — Стокер говорит. — Мы внимательно слушаем ваши условия. — Стокер, я могу рассчитывать, что это будет не сделка, а уговор? — Дымок говорит. — Юридических гарантий между нами быть не может, потому что нет гаранта. Могу я надеяться на ваше слово? Тут уже Стокеру впору обидеться. Разве торговцы нам уже не доказали, что словно для них не пустой звук?… — Да, конечно, — говорит холодно. — Если мы примем уговор, вы можете полагаться на наше слово. Ваши условия? — Во-первых, эти симы, — Дымок на морозилку кивает, — наши. Во-вторых, вы обязуетесь не получать симы с Хоккайдо в течение полугода. — Очень оптимистичное начало, — Стокер ухмыляется. — У вас весьма скромные запросы. Но братишку ему не смутить. — Да, Стокер, — Дымок говорит серьезно. — Ваши обязательства будут весьма серьезны. Но вы еще не знаете наших предложений. — А они перевешивают? — Стокер бровь скептически вскидывает. — Безусловно. Я расскажу вам, как можно получать товар на Хоккайдо без всякого риска. Но дело, собственно, не в этом. Я рассчитываю на вашу благодарность. — Дмитрий, мы действительно благодарны вам за то, что вы открыли, — Стокер говорит очень серьезно. — Теперь, пуская безоружных разведчиков, мы сможем сильно облегчить наши поиски и, возможно, сохранить наши жизни… — Нет-нет, вы не поняли, — Дымок его прерывает. — Дело в том, что я помогу вам, в каком-то смысле, воскресить уже погибших торговцев. Похоже, перенервничал братишка… Заносит его на поворотах. — Дымок, — говорю, — может, тебе стоит выспаться? Всю ночь на ногах, теперь такое утро… — Нет, Серж, — Дымок фыркает. — Я слежу за тем, что говорю! Дело в том, что те торговцы, которых роботы-полицейские захватывали все эти годы… Тут я понял. Торговцы тоже все поняли. Раньше-то они думали, что все попавшие в плен к паукам погибают. Но если пауки — просто роботы-полицейские… это же все меняет! — Они живы?! — Не все, — Дымок говорит. — Многие погибли, когда роботы брали их в плен. Некоторые умерли от старости. Но несколько сотен торговцев сейчас живут в городской тюрьме. К сожалению, сразу освободить их не получилось… — Почему? — Взломать общегородскую сеть Хоккайдо очень трудно, если вообще возможно, — Дымок плечами пожимает. — Я даже не пытался ее взламывать. — Мы можем пробиться к ним, — Стокер говорит твердо. — Нет, Стокер, — Дымок головой мотает. — Вы прекрасно знаете, что не сможете. Тюрьма находится почти в центре острова, это многие километры от границы сотов… Если вы попытаетесь пробиться с боем, вы все погибнете. Мрачнеют торговцы. А Дымок улыбается. — Но я не зря говорил про благодарность, — говорит лукаво. — Выход есть. Но это напрямую связано с получением товаров без боя. У меня не поворачивается язык назвать это приложением к нашей сделке, но… это напрямую с ней связано. — Если вы нашли способ вытащить с острова пропавших торговцев, мы принимаем сделку, — Стокер говорит. — Подождите, — Дымок его останавливает. — Я еще не назвал всех ваших обязательств. Во-первых, вы полгода не будете получать симы на Хоккайдо. Во-вторых, эти полгода вы не будете ни с кем делиться информацией о том, как это можно делать. Переглядываются торговцы. — Хорошо, — Стокер говорит. — Мы принимаем ваши условия. Теперь расскажите, как вам удалось получить симы, даже не взламывая сеть. — Подождите, Стокер, — Дымок опять его останавливает. К Линскому поворачивается. — Олег Львович, а вы согласны на эти условия? Смотрит Линский на Дымка с сожалением — не нравятся, ох, не нравятся ему условия сделки! Но деваться ему некуда. Все козыри у Дымка. Линский вообще как бы не у дел. Некуда ему деваться. Или только делает вид, что согласился?… Я ведь не знаю, как Линский к своему слову относится. Так же, как торговцы? Или он хозяин своему слову: хочет — дает, а хочет — берет обратно?… — Сначала объясните, для чего вам симы, Дима, — Линский просит. — Чтобы отвезти их императору, — Дымок плечами пожимает. — А вы, Олег Львович, взамен сможете выторговывать у императора поблажки для нашего Ангарска. — Хорошо, Дима, — Линский кивает. — Я согласен. — Ну, Дмитрий? — Стокер говорит нетерпеливо. — Теперь вы можете нам все рассказать? — Да все проще некуда, — Дымок говорит. И плечами пожимает. Мол, действительно так все просто, что даже непонятно, как кому-то это не очевидно. И вроде, даже не выпендривается… Действительно все просто. Для него, во всяком случае. — Я обратился к государственным службам Хоккайдо с просьбой оказать помощь людям на континенте. И попросил у них немного симов. Торговцы изумленно переглядываются. Я тоже не лучше выгляжу… Просто попросил?… — Но… Подождите, Дмитрий… — Стокер лоб потирает. — Насколько я понимаю, до Конфликта на Земле везде была частная собственность. Лаборатории, производящие симы, кому-то принадлежали. Теперь хозяева мертвы. Как же можно было без их согласия взять симы из частных лабораторий? Если пауки — это роботы-полицейские, то они должны были помешать этому… Скалится Дымок радостно. — Я тоже сначала так думал, — говорит. — Но одно маленькое усилие, и… И замолкает, пижон малолетний! — Дымок! — говорю. — Ты, конечно, сегодня герой, но кончай выпендриваться… Может, выпороть его все-таки? — Но все действительно очень просто! — Дымок говорит обиженно. И когда он объяснил, все действительно очень просто оказалось. Кроме частной собственности до Конфликта еще и налоги существовали. А в ту пору это неизбежнее смерти было. Во время Конфликта все население Хоккайдо погибло, но государственные роботы все равно порывались собирать налоги. Но кто их мог платить, если все погибли? Так что за сотню лет после Конфликта все городские предприятия в городскую собственность перешли — за долги по налогам на собственность. И распоряжаются ею теперь роботы, до Конфликта помогавшие чиновникам. А перед чиновниками, которые из плоти и крови, у роботов куча преимуществ. И исполнительность, и быстрота, и своего кармана нет, опять же… а уж до чего гуманны в соблюдении духа законов! Так что если какое-то государство с материка просит помощи — почему бы ему не помочь? Особенно когда на Хоккайдо склады ломятся, и все это в госсобственности? — Хорошо, хорошо, Дмитрий! — Стокер перебивает нетерпеливо. — Симы не главное. Расскажите о торговцах, попавших в плен. Где они, как их можно освободить? Взломать программы государственного управления? — Нет, это вам не удастся, — Дымок головой качает. — До Конфликта программистов было в тысячи раз больше, чем сейчас. Соответственно, и устойчивость различных сетей к несанкционированным действиям была на гораздо более высоком уровне. А на Хоккайдо остались именно такие, отлаженные еще до Конфликта сети… — Мы можем нанять лучших программистов Империи и Конфедерации, — Стокер перебивает. — Все равно придется возиться очень долго, — Дымок головой мотает. — Месяцы, а то годы… И это очень опасно. Если программисты будут пойманы при попытке взлома… Стокер мрачнее тучи. — Но вы утверждали, — говорит тихо, — что есть выход… Но Дымок совершенно не смущается. Да еще и лыбится! — Есть, — говорит. — И гораздо более простой и быстрый. Все дело в том, что вы по-прежнему в плену стереотипов. Относитесь к роботам-полицейским, словно к разновидности диких роботов. А они вовсе не настроены к нам враждебно! Наоборот! Они даже гораздо более дружелюбны, чем большинство людей! — А если без философии, Дымок? — говорю. Того и гляди, опять Дымок в умничанья зароется. — Пожалуйста, Серж, — Дымок фыркает. — Можно и без философии. В программах городских роботов-чиновников заложены очень гуманные идеалы. Достаточно просто попросить их о помощи — и в разумных пределах они помогут. — Но как это относится к спасению торговцев? — Стокер хмурится. — Ну как же! — Дымок даже ручками всплескивает. — Представьте, что какое-то государство не просит о помощи, а объявляет захваченных на Хоккайдо вооруженных грабителей своими подданными. И если оно попросит выдать их для отбывания наказания на родине… Замолкает Дымок. Но тишину никто не нарушает. Все торговцы следующих слов Дымка жадно ждут. Так выдадут — или нет?… — В полицейском участке я специально вошел в городскую сеть и посмотрел законы Хоккайдо, — Дымок говорит довольно. — Процедуру экстрадиции можно провести меньше чем за неделю. |
|
|