"Забвению неподвластно" - читать интересную книгу автора (Торн Александра)

Глава 8

Ранчо Сиело. 19 мая 1929 года

— Очень вкусно. Ты приготовила отличный завтрак! — Джордж Ортес оторвался от еды и причмокнул от удовольствия губами.

Это был стройный мужчина, чей аппетит входил в прямое противоречие с его хрупкой фигурой. Сегодня за завтраком он съел яичницу из четырех яиц с беконом, приготовленным Дулси собственноручно, и с полдюжины бутербродов, разогретых в печи.

Зная, что ее муж может делать лишь одно дело, Дулси терпеливо ждала, когда он покончит с завтраком. Дождавшись, она встала из-за стола, тщательно перемешала угли в кухонной печи, которая топилась дровами, достала оттуда эмалированный кофейник и наполнила чашку Джорджа. Затем ока уселась напротив него.

— Нам нужно поговорить, — заявила она.

— У меня масса дел на конюшне, — запротестовал Джордж.

— Лошади могут подождать. А разговор — нет. Речь идет о сеньоре Меган.

— А что такое?

В глазах Дулси вспыхнуло нетерпение. Джордж не был глупцом или тугодумом, но предпочитал ни во что не вмешиваться.

— Не прикидывайся дурачком, дорогой. Я видела, как ты вчера за ней наблюдал.

— Конечно, сеньора — очень красивая женщина! А ты сейчас говоришь как ревнивица.

Дулси отмахнулась:

— С сеньорой происходит что-то плохое!

— По-моему, она выглядит неплохо.

— Я ке говорю о здоровье. Разговор о том, как она себя ведет, что делает с тех пор, как вчера возвратилась из города.

Джордж передернул плечами:

— То, что она делает или не делает, — это не наше с тобой дело.

— Как ты можешь так говорить? Смотреть за ранчо Сиело — наша обязанность.

— Ты говоришь так, будто ты здесь хозяйка, а не сеньора Карлисл.

Дулси понизила голос:

— Ты знаешь, что я думаю? — И, не давая Джорджу времени на ответ, продолжила: — Женщина, вернувшаяся из Санта-Фе, не сеньора Карлисл. Я боюсь, что ее место занял оборотень. — Говоря это, Дулси перекрестилась.

Глаза Джорджа сузились, и он тоже осенил себя крестным знамением.

— Ты что, о таких вещах даже думать опасно!

— Тебя не было, когда хозяин с хозяйкой возвратились вчера на ранчо, я же все видела из окна гостиной. Ты не представляешь, как Блэкджек скалился и рычал, когда она выходила из машины.

— Ну и что? Он никогда ее не любил. Ты же сама утверждала, что он ее когда-нибудь искусает.

— А я как раз тебе об этом и рассказываю. — Дулси не смогла сдержать дрожь, вспомнив вчерашнее. — Пес уже собирался на нее прыгнуть. Но она вышла из машины и сделала что-то такое, от чего он сразу присмирел. Я думаю, она его заколдовала.

Джордж рывком поднялся на ноги:

— Если это единственное доказательство, что она оборотень, то твой дурачок идет работать. И советует тебе сделать то же самое.

Взяв его за руку, Дулси толкнула его обратно на стул:

— Есть и еще кое-что. Я наблюдала за ней потом весь день. Она расхаживала по дому, как будто никогда здесь раньше не бывала. Каждый раз, замечая меня, она прекращала заниматься тем делом, которым только что занималась, и смотрела на меня таким взглядом, что у меня кровь стыла в жилах. У этого оборотня черный дьявольский взгляд! Этим утром, когда я грела воду, в ней была кровь. Я повторяю тебе, эта женщина — не сеньора Карлисл. Это оборотень.

Джордж поднял руки в знак того, что сдается:

— Хорошо. Здесь происходит что-то странное. Я не хотел тебя беспокоить, но теперь, думаю, ты должна знать. Вчера вечером, когда я задремал в нашей спальне, в окно вдруг влетела сова. Она уселась на угол кровати, посмотрела мне прямо в глаза и сказала человеческим голосом: «Берегись, Джордж, ох, берегись!»

Дулси схватила его натруженные руки в свои:

— Мы должны быть очень осторожными, пока сеньор Карлисл ее не разгадает. Обещай, что ты не сделаешь ничего, что может привлечь ее внимание. Находись сегодня подальше от нее.

— А как же ты? — Обеспокоенность сменила на лице Джорджа обычную безмятежность.

— Я буду все утро на кухне. А ближе к двенадцати скажу оборотню, что у нас с тобой есть дела в городе. Мы не вернемся до самого вечера. Единственная наша надежда, что хозяин заметит подмену сеньоры до наступления ночи.

— А если нет?

Ее опять охватил ужас, но необходимость защитить Джорджа придала ей мужества. Она сунула руку в карман и достала распятие, которое положила туда утром.

— Это поможет победить оборотня, — сказала Дулси благоговейным тоном.

Джейд проснулась в залитой солнечными лучами комнате, когда стали петь птицы. Она потянулась, радуясь удобству чистого белья и твердого матраца. Затем она вспомнила, где находится, и сердце ее панически прыгнуло, а страх перехватил дыхание. Она спала эту ночь на кровати Меган Карлисл, рядом с ее мужем. Опасаясь, что он может смотреть на нее, она взглянула в его сторону через чуть приоткрытые ресницы. Единственным свидетельством его присутствия здесь минувшей ночью была смятая подушка.

После относительного спокойствия двуспальных кроватей «Ла-Фонды» она боялась спать от Дункана так близко, что в любой момент можно было дотронуться до него рукой. И болезненная правда была в том, что ночью она надеялась на это. Она чувствовала себя такой одинокой, до боли уязвимой, что отчаянно нуждалась в утешении. Возможно, поэтому ее реакция на присутствие в постели этого большого, сильного и жаркого тела была столь интенсивной.

Да! Она хотела, чтобы он обнял ее.

Она представляла, как его мускулистые руки прикасаются к ее груди, как их губы встречаются и она ощущает вкус его поцелуев. Но мечтала об этом, отодвинувшись на самый край кровати — так, чтобы только с нее не свалиться.

Дункан, казалось, и не подозревал об обуревавших ее чувствах. Он настолько не замечал ее присутствия, что спал как бревно все ночи напролет. Осознав, что он не собирается заниматься с ней любовью, Джейд постаралась заснуть. Но ощущение его близости нервировало ее, не давая уснуть по-настоящему. Сон пришел к ней только под утро. И сейчас Джейд радовалась, что она одна в комнате.

Вчера вечером он что-то говорил о намерении встать рано и поработать в студии. Нужно постараться избавиться от Дулси, тогда у нее наконец-то появится возможность осмотреть дом. И если удача ей улыбнется — один Бог знает, как она ей нужна, — Джейд сможет узнать о жизни четы Карлислов столько, что можно будет без опасений продолжать свое притворство, прикидываясь Меган до тех пор, пока не отыщется возможность вернуться в свое время.

Взволнованная этой перспективой, Джейд вскочила с постели и направилась в ванную. Выйдя из нее, она осмотрела платяной шкаф. Несмотря на обширность гардероба Меган, Джейд тщетно искала что-нибудь годное для повседневной жизни — какие-нибудь джинсы, футболки или кроссовки, привычные и удобные. В конце концов она остановилась на брюках от Чиапарелли, свободном «топе» и мягких босоножках. Минут через десять, привлеченная соблазнительным ароматом свежесваренного кофе, она зашла на кухню.

Это была большая солнечная комната с высоким потолком, с которого свисали связки перца, чеснока и разнообразных сушеных трав. Огромная печь занимала одну стену кухни. У противоположной стены стоял старинный холодильник с охлаждающим устройством, расположенным сверху и похожим на «летающую тарелку». Еще одну стену занимала плита, в которой можно было бы зажарить половину быка. Двойная раковина, вделанная в длинную стойку, занимала четвертую стену.

Дулси что-то готовила в центре кухни, у стола, помешивая черпаком в большой желтой кастрюле. У ее ног лежал Блэкджек. Почувствовав присутствие Джейд, он начал приветливо постукивать хвостом по полу. Это движение насторожило Дулси, и она обернулась. Увидев Джейд, она вытаращила глаза.

— Что вы делаете на кухне? — сказала Дулси требовательным тоном.

Джейд была крайне удивлена ее грубостью. Вчера экономка выглядела такой почтительной, что даже приводила ее в смущение.

— Боюсь, я проспала, — ответила Джейд, подавляя в себе желание принести извинения. — Если вас не затруднит, я хотела бы позавтракать.

— Так почему же вы не вызвали меня звонком из спальни?

— Я не хотела вас тревожить. — Джейд видела около изголовья постели узкий разноцветный шнурок, но не смогла понять его предназначения. Она отодвинула один из стульев и присела к столу, улыбнувшись экономке самой располагающей улыбкой.

Дулси игнорировала этот жест доброй воли.

— Сеньор Карлисл не разрешает мне накрывать вам на кухне.

Сначала Джейд ей не поверила. Дункан не произвел на нее впечатления сторонника строгого этикета. Кроме того, ей хотелось поближе познакомиться с Дулси.

— Я уверена, что он не будет возражать.

Дулси отрицательно покачала головой. К удивлению Джейд, она казалась напуганной. Господи, бояться ее, Джейд!

— Хорошо, — сказала она, поднимаясь с места. — Делайте по-своему.

— Что бы вы хотели на завтрак? — спросила Дулси, провожая ее в столовую.

— Сок, кофе и тосты, — ответила Джейд, надеясь, что Меган не относится к категории женщин, предпочитающих с утра плотно наедаться. — И дайте мне свежую газету.

— Она рядом с вашим местом, как обычно. — Дулси указала пальцем в направлении стола, на котором «Санта-Фе нью-мексикэн» выделялась броским пятном.

Через несколько минут Дулси подала завтрак, стараясь при этом не встречаться глазами с Джейд, и быстро выскочила из столовой.

Кофе был ароматным и крепким, тосты — из хлеба домашней выпечки, а апельсиновый сок — свежайшим. Но Джейд пребывала в смущении и не могла насладиться едой в полной мере. Что-то явно беспокоило экономку. «Еще одна проблема, требующая внимания», — подумала Джейд. Как будто для нее и так недостаточно проблем!

Она ела быстро, одновременно перелистывая газету. Когда с завтраком было покончено, она позвала Дулси:

— Я хочу, чтобы вы съездили в город за покупками.

К ее изумлению, Дулси улыбнулась. Улыбка сделала ее лицо моложе.

— Да, сеньора!

— Я хочу побольше свежих цветов в дом.

Джейд с опозданием вспомнила о саде, который виден через окно кухни и полон весенних цветов. Но Дулси промолчала.

— И я просто жажду свежих овощей и фруктов, — продолжила Джейд. — «Пигги-Виггли» рекламирует спаржу и шпинат, а в «М-систем» есть персики и клубника. И купите еще рыбы на ужин.

Экономка согласно кивала.

— Что-нибудь еще, сеньора?

Надеясь продлить отсутствие Дулси, Джейд вспомнила еще одну рекламу в газете.

— Да, если вам не трудно, купите портативную пишущую машинку в магазине канцелярских принадлежностей.

— Но у сеньора Карлисла есть пишущая машинка в кабинете!

О черт! Неудивительно, что в черных глазах Дулси столько подозрительности.

— Я знаю, но мне нужна своя. Попросите продавца помочь вам выбрать, хотя меня устроит любая марка. Но, Дулси, поскольку я дала вам слишком много заданий, возьмите в помощь Джорджа. Вам лучше выехать прямо сейчас.

— А как же ленч?

— Я сама о нем позабочусь. — Джейд отпустила Дулси и поднялась в гостиную.

Через пятнадцать минут она увидела в окно, как старомодный «форд», за рулем которого находился Джордж, увез слуг по направлению к. городу. Пока машина брала подъем, Ортесы ни разу не обернулись на ранчо. Когда они скрылись за холмом, Джейд вздохнула с облегчением. Наконец-то она свободна и может побыть сама собой. И заняться исследованием дома, не опасаясь подглядываний со стороны Дулси.

Гостиная была с любовью и вкусом обставлена мебелью, представляющей смесь старины и современного юго-западного стиля. Джейд покрылась румянцем досады, увидев на комоде шесть горшков работы Марии Мартинес. Что должен был подумать Дункан, когда она не упомянула об этих работах, находясь у Марии? Сколько же других ошибок и упущений она допустила по незнанию! И с каждым новым ее промахом риск разоблачения возрастает. Она должна как можно скорее узнать о Дункане и Меган, об их совместной жизни как можно подробнее, пока не стало слишком поздно.

Она оглядела комнату, скользя взглядом по вещам, как бы пытаясь определить: с чего начать? Ее внимание привлекла картина, висящая над камином. Она заметила ее вчера вечером и хотела разглядеть внимательнее, но в тот момент в гостиную вошла Дулси. Сейчас Джейд отошла чуть назад, чтобы рассмотреть картину в целом. Затем приблизилась, чтобы узнать фамилию автора. Дункан поставил свою подпись в нижнем правом углу.

Картина была прелестной и вызывала восхищение мастерством живописца. Если сказать просто, это была самая красивая картина, которую Джейд видела. Хотя слово «красивая» здесь не подходило. Дункан изобразил юную индианку, сидящую в одиночестве около пылающего костра. Ее взгляд был устремлен куда-то за рамки полотна, и было ясно, что она смотрит на своего возлюбленного. Отблески огня, играющие на ее лице и фигуре, придавали ей оттенок тайны, извечной тайны, присущей женщине.

Из опыта общения с Дунканом она считала его довольно жестким и неприступным. Но тот, кто написал эту картину, был добрым, теплым, эмоциональным и глубоким человеком. Джейд хотела бы узнать его лучше, ближе — и не только из-за своего маскарада. Она хотела бы узнать его для себя, а это, осознала Джейд, было гораздо опаснее любого маскарада.

Остаток утра она потратила на изучение гостиной, столовой и спальни. Она не смогла осмотреть их так быстро, как надеялась, поскольку постоянно застывала перед картинами Дункана, развешанными по комнатам.

Дункан бросал сердитые взгляды на стоящий перед ним на мольберте холст. Он старался сосредоточиться на нем с самого утра, но его мозг отказывался сотрудничать. Вместо того чтобы думать о работе, он думал о Меган.

Он с раздражением пожал плечами и бросил кисть в банку со скипидаром. Какой у него все-таки непостоянный дурацкий характер! Два дня назад он просил Меган о разводе и с тех самых пор страстно ее хотел. Лежа рядом с ней минувшей ночью и старательно притворяясь спящим, он чуть не сошел с ума от желания. Два дня подряд он наблюдал за ней, когда был уверен, что она на него не смотрит. Ему внезапно все в ней стало нравиться — локоны, свободно падающие на шею, стройная фигура, то, как по-новому она склоняет к плечу голову. Не было никаких сомнений в происшедших с ней изменениях. Она выглядела по-другому, вела себя по-другому; она, черт побери, даже пахла по-другому!

Он безнадежно покачал головой. Сегодня ему явно не удастся поработать. Он почистил палитру, убрал краски, бросил последний хмурый взгляд на мольберт, вышел из студии и направился к конюшне. Верховая прогулка поможет ему прочистить мозги.

Джордж всегда проводил утро в конюшне, ухаживая за лошадьми, убирая в стойлах. Но сегодня его не было видно.

— Джордж! — позвал Дункан. Не услышав ответа, он двинулся на кухню. Когда он вошел, она была пуста. — Джордж! Дулси! — снова позвал он.

Это было не похоже на них — уезжать, не предупредив его, куда они направляются и когда вернутся. К его удивлению, на призыв откликнулась Меган:

— Что-нибудь случилось?

— Я ищу Джорджа и Дулси.

— Боюсь, они возвратятся не скоро. Я отправила их в город. Я могу тебе чем-то помочь?

— Я собирался перекусить, прежде чем прокатиться на лошади.

— Я как раз собиралась приготовить ленч. Не хочешь ли мне помочь? Я хочу сделать простенький омлет.

Дункан не смог удержаться от смеха, представив Меган у плиты. Он также никогда не слышал, чтобы еду называли «простенькой». Хотя, возможно, это была как раз нужная характеристика ее знаний о приготовлении пищи.

— Принимаю предложение. Но мы же оба знаем, что ты не умеешь готовить.

Джейд насупилась. Идиотизм! Она опять прокололась.

— Не надо так расстраиваться, — сказал Дункан. — Я приготовлю омлет сам, а ты накрой на стол. Дулси хранит посуду и столовое серебро в буфете.

Джейд сообразила, что Меган понятия не имела о том, где хранится посуда, равно как и о стряпне. Похоже, что Меган не делала ничего ни в доме, ни за его пределами. Чем же в таком случае она зацепила такого мужчину, как Дункан Карлисл? Джейд решила, что ей лучше не думать над ответом на этот вопрос, и бросилась выполнять поручение Дункана.

Когда она вернулась на кухню, Дункан с привычным умением разбивал яйца над широкой чашкой. Она с одобрением отметила, как он добавил туда мелко нарезанный зеленый лук и натертый сыр. Внезапно она почувствовала, как к глазам подступают слезы. Никто не готовил для нее с тех пор, как умерла ее мать. А сейчас этот суровый мужчина делает для нее омлет. Она шмыгнула носом и отвернулась.

Он закончил с подготовительной работой, зажег огонь в плите и начал готовить.

— Почему бы тебе не достать бутылочку вина для ленча?

Опять начинается. Сердце Джейд прыгнуло в груди. У нее не было ни малейшего представления, где он хранит свои запасы.

Казалось, он понял ее растерянность, поскольку посмотрел открытым взглядом.

— Извини, я забыл, что ты не любишь спускаться в погреб. Иди сюда и размешивай яйца, пока я схожу за вином.

Она с облегчением подошла к плите. Она уже готова была взять у него мешалку, когда его рука легла ей на плечо.

— Перемешивать яйца нужно вот так, осторожненько, — сказал Дункан.

Хотя они спали прошлой ночью на одной постели, она еще никогда не находилась так близко к Дункану. Он стоял прямо за ней и направлял ее руку. Он прижался к ней сзади всем телом, к она была вынуждена крепко сжать колени, чтобы не упасть. Ее дыхание участилось, сердце билось все быстрее. Что, к дьяволу, с ней происходит — ока готова упасть в обморок, как школьница! Яйца шипели на сковородке.

Слава Богу, он вроде бы не догадался о ее состоянии. Он прервал их соприкосновение так же внезапно, как и начал его, и исчез из кухни.

Дункан открыл дверь погреба, включил свет и быстро устремился вниз по ступенькам. Холод хранилища охладил его горящую кожу. Он просто одурел, разрешая себе вот так прикасаться к Меган, но он не ожидал от себя такой сильной реакции. Он еле-еле удержался, чтобы не развернуть Меган к себе и не поцеловать. Поцеловать? Черт возьми, это не то слово. Он хотел обладать ею, хотел ласкать ее так, чтобы она потеряла сознание! И если он может доверять своим ощущениям, она хотела этого так же страстно, как и он.

Он подошел к стеллажам у задней стенки и снял одну бутылку, даже не потрудившись взглянуть на марку. В его теперешнем состоянии подойдет любое вино. Пока оно еще есть.

Полки с бутылками, так хорошо подобранными до «сухого закона», были сейчас полупустыми. Еще неделю назад сама мысль о том, что он пренебрежет своим любимым французским вином и возьмет для стола неизвестный напиток, поставляемый бутлегерами, привыкшими лепить наклейки дорогих вин на дешевые бутылки, показалась бы ему нелепой. Но сегодн: она была заслонена осознанием того, что после стольких лет неудачной семейной жизни им вновь овладевала навязчивая идея близости с собственной женой.

Когда он возвратился на кухню, она уже выложила готовый омлет на две тарелки, добавив сверху ломтики помидора. На столе также стояли блюдо с нарезанным хлебом, масленка и джем. Он был на удивление тронут ее вкладом в приготовление трапезы. Раньше Меган не сделала бы ничего подобного. Он откупорил бутылку, разлил вино по бокалам и сел за стол.

— В последнее время ты как-то необычно спокойна и тиха, — сказал он, пытаясь поймать ее взгляд.

На ее лице появилось выражение растерянности.

— Это из-за того, что я предложил развод?

Джейд просто не знала, что ему ответить. Поэтому она решила согласиться с предложенным объяснением:

— Ты прав. Я очень переживаю. Это означает признание неудачи… И я хотела бы… — Ее голос прервался. Она вряд ли могла сказать ему о том, чего бы она хотела в действительности. — Неужели у нас все так плохо?

Его выражение лица подсказало ей утвердительный ответ.

— В последнее время — да, — сказал он.

— А что ты скажешь о начале?

Он вздрогнул:

— Ты знаешь об этом так же, как и я.

«Черт бы тебя побрал, — подумала Джейд. — Я-то как раз ничего не знаю».

— Может быть, попробовать начать еще раз? — сказала она вслух. — Мы можем представить, что абсолютно незнакомы и постараться узнать друг друга снова. Это будет даже интересно.

Неожиданно в его глазах вспыхнула ярость, и голос приобрел знакомые жалящие интонации.

— Ты и твои игры! Твои новые драмы! Ты никогда не бросишь эту привычку, так ведь?

— Когда дело касается такой важной вещи — нет! — заявила она, не желая ему уступать.

Они оба какое-то время ковыряли вилками в своих тарелках и молчали. Потом он поднялся из-за стола:

— По-моему, я не так голоден, как думал. Лучше прокачусь верхом. Буду к ужину.

— Ты подумаешь о том, что я сказала?

Он был уже на полпути к двери, но обернулся:

— Я подумаю. Но не тешь себя напрасными надеждами.

После его ухода Джейд просидела в кресле достаточно долго, чтобы омлет остыл, а вино стало теплым. Она сделала попытку сохранить брак Карлислов. Но для кого — для Меган или для себя?

После размышлений на эту тему она вымыла посуду, затем, не желая поддаваться отчаянию, прошла в рабочий кабинет Дункана, чтобы продолжить свои исследования.

Там она обнаружила Блэкджека, который спал на валяном коврике работы индейцев Навахо. Пес взглянул на нее. Он полностью проникся к ней доверием, о чем свидетельствовало веселое постукивание хвостом по полу. Присутствие Блэкджека в кабинете говорило о том, что именно здесь находится настоящее убежище Дункана в доме. Комната была чисто мужской: и по интерьеру, и по общей атмосфере, которую еще более подчеркивал застарелый аромат трубочного табака. Пишущая машинка, о которой говорила Дулси, стояла на изукрашенном резьбой бюваре, располагавшемся возле массивной конторки с откидной крышкой.

Внимание Джейд привлекла стена с фотографиями. На них Дункан и черноволосая женщина были засняты вместе с известными людьми. «Так вот она, Меган!» — подумала Джейд, затаив дыхание.

Хотя она узнала президента Герберта Гувера, летчика Чарльза Линдберга, режиссера и музыканта Ноэля Коварда, писателя Уилла Роджерса и молодого тогда Пабло Пикассо, ее внимание было сосредоточено только на Меган. Сравнивая черту за чертой, Джейд поняла, что они могли бы быть близнецами. Но если Джейд считала себя непривлекательной, то Меган какая-то волшебная алхимия сделала красавицей.

Были ли они воплощением друг друга, перемещающимся в пространстве по приказу неведомой космической силы? И где, черт побери, находится Меган сейчас? Эти вопросы прыгали в голове Джейд, пока она рассматривала книжные полки, занимавшие одну из стен кабинета. Она вытащила наугад роман Скотта Фицджеральда «Красавица и проклятый» и увидела, что автор подписал его Дункану. Книги Джона Лоуренса и Малкольма Эшфорда тоже были с автографами.

Книги рассказали ей о том же, о чем и фотографии. Дункан вращался в великолепном обществе. И больше ни о чем.

Ее паника еще больше усилилась. Она чувствовала себя так, будто складывает кусочки мозаики, не имея представления о целой картинке. По краям кусочки вроде бы складывались, но в центре зияла пустота: секреты семейства Карлислов оставались в тумане.

Следующие полчаса она разбирала документы в конторке. Четко заполненные счета, оплаченные чеки, страховые полисы, многочисленные акции являлись доказательством успеха Дункана. У него были деньги, много денег, если она сумела правильно оценить покупательную способность доллара в 1929 году. Джейд с восхищением поняла, что этот человек действительно сделал себя сам.

Она открыла перетянутый резинкой конверт с корреспонденцией и заморгала от удивления, увидев на верхнем письме штамп Галереи Макса в Нью-Йорке. Боже милостивый! Она знала Дэвида Макса, она точно знала его! Он был отцом Айры. Она познакомилась с ним незадолго до его смерти, десять лет назад, и сразу же полюбила его. Он был таким же прекрасным человеком, мягким и мудрым, как и его сын.

Она прижала конверт к сердцу, головокружительная волна надежды подхватила ее. Она должна встретиться с Дэвидом Максом как можно скорее! После точного установления ее личности она отдаст себя на его милость, умоляя о помощи. Возможно, он изыщет путь, как ей возвратиться в ее время. Чувствуя эйфорию, она впилась глазами в письмо, любуясь разборчивым и красивым почерком.

К тому моменту, когда она закончила читать, ее приподнятое настроение испарилось. Этот Дэвид Макс был не тем человеком, которого она знала. Этому Дэвиду Максу было всего тридцать девять лет, к он имел грудного ребенка. В его памяти не было никаких встреч с писательницей по имени Джейд Ховард, и вряд ли он подозревал, что его сын, когда вырастет, станет известным литературным агентом.

Дункан катался уже около часа, вспоминая ленч с Меган. Ему нравилось находиться вместе с ней, разговаривать, слушать, смотреть на нее. Если бы во время ленча в столовую вошел какой-нибудь незнакомец, он наверняка подумал бы о них как о счастливой паре. Нужно признать, что Меган очень старалась. Должен ли он поверить ее словам о желании начать все сначала?

Она казалась искренней.

После десяти лет совместной жизни он был уверен, что различает каждый нюанс ее голоса. Обычно он сразу понимал, когда она врет. На этот раз он мог бы поклясться, что она говорила правду. Она действительно хочет сделать вторую попытку начать совместную семейную жизнь. Честно говоря, он тоже хотел этого, если Меган намерена оставаться такой же, как в последнее время.

Он натянул уздечку и остановил коня.

— Ну, и что ты скажешь по этому поводу, Эскалибур? — обратился он к своему арабскому жеребцу. — Должен ли я дать Меган еще один шанс?

— Почему бы и нет? — ответил он за Эскалибура. Что он теряет? Дункан повернул коня в сторону ранчо и пустился в галоп. Полчаса спустя он въехал в конюшню, спрыгнул с жеребца, расседлал его и, испытывая чувство вины за то, что не вытер выступивший на боках коня пот, все-таки ввел Эскалибура в стойло, а сам поспешил в дом.

На кухне он Меган не обнаружил, хотя отметил, что она убрала со стола и вымыла посуду. Он думал найти ее в спальне, но ее не оказалось и там. Проходя обратно по коридору, он услышал какое-то движение в своем кабинете.

Меган сидела за конторкой, рассматривая его бумаги. Акции, оплаченные чеки, страховые полисы и его личная корреспонденция были разложены вокруг нее. Чувство надежды, певшее в нем весь обратный путь до дома, исчезло. На его место пришла ярость.

— Какого черта ты здесь делаешь? — закричал он, сдергивая ее со стула.

Бумаги выпали из ее рук, когда он развернул ее лицом к себе.

— Я только…

— Что «ты только»? Пытаешься определить, сколько получишь при разводе?

Джейд вырывалась, но он держал ее крепко. Она была так обезоруживающе мила пару часов назад! Но теперь ясно, что это была простая уловка. Свинья! Она снова обманула его доверие!

Глядя на нее сверху вниз, он испытывал чувство всепоглощающего гнева. Джейд хотела отвернуться, спрятаться от огня, бушевавшего в его глазах, но его бешенство сковало ее. Она не отваживалась сказать ему, почему она рылась в его бумагах, а ее молчание только усиливало его ярость.

Он крепко сжимал ее, и она чувствовала, как у нее перехватывает дыхание и бешено колотится пульс. От Дункана исходил жар, тот самый жар, который так расслабляюще действовал на нее минувшей ночью. Но сейчас он не приносил успокоения. Она боялась этого огня и боялась того, что он будит в ней самой.

Дункан был восхитителен в гневе, просто неотразим. Она понимала, что должна сопротивляться, стараться вырваться из его объятий. Но тело не повиновалось разуму. Она продолжала смотреть в его глаза, видя в них боль и еще что-то… Желание. Ее живот напрягся, когда она осознала, что он ее хочет.

Ее руки как бы непроизвольно поднялись. Пальцы погрузились в его спутанные волосы, когда она притянула его голову к своему лицу. В нее вселилось какое-то неистовство. Она услышала его стон, предвестник первобытной страсти, от которого ее кровь забурлила. Затем их губы встретились.

Дункан крепко прижал ее тело к своему и впился в ее губы с такой силой, что на них, вероятно, останутся синяки. Она уже использовала раньше секс в качестве оружия. И делает это сейчас. Что ж, это на нее так похоже. Дункан хотел наказать ее, оскорбить так, как она оскорбила его. Вместо этого он почувствовал, как растворяется в этом прекрасном теле. Ее губы поддались под его поцелуем, и его язык проник внутрь, в то время как руки нетерпеливо, жадно и грубо ласкали ее тело.

Она была такой горячей! Он хотел утонуть в ней, хотел впиться зубами в каждый дюйм ее плоти — в рубиновые соски ее грудей, в глубокую впадину пупка, в опасную черноту мягкого куста, прячущего медовую глубину ее лона.

Их языки встретились, и ее ласкающие движения так разожгли его вожделение, что оно почти перевесило ярость. Он почувствовал через одежду, как твердеют ее соски, и воспоминание о том, как он любил прикасаться к ним губами, отозвалось в нем болью.

Она встречала его страсть с нарастающим пылом — умоляющим, требующим, неистовым. Меган. О Боже! Меган.

Внезапно, даже не подозревая, что он это сделает, он сильно оттолкнул ее прочь. Он хочет ее, проклятие, он хочет ее с такой силой, что даже кости пробирает озноб. Но лучше пусть он сгорит в аду, нежели хоть еще раз займется с ней любовью. Час удовольствия не стоит разбитой жизни.

Джейд была настолько во власти желания, что сначала даже не поняла, что он ее оттолкнул. Она сцепила руки и сжала колени, пытаясь удержаться на ногах, затем открыла глаза и взглянула на этого мужчину, которого она желала больше, чем кого-нибудь в жизни. Ее мечтой было отдаться ему, сдаться его телу и своей душе.

На его лице теперь открыто читалось отчуждение. Она уже видела раньше такое выражение у мужчины. В тот день, когда Пол разорвал их помолвку. Господи, увидеть это вновь! Ей хотелось зарыдать, выплакать и выкричать свое горе. Она хотела прыгнуть на Дункана, вцепиться ногтями ему в лицо и рвать его, пока кровь не зальет рану, нанесенную ее душе.

Но она не даст ему насладиться ее унижением. Джейд гордо выпрямила спину и, не оглядываясь, вышла из кабинета. Ее обуревало желание выбежать из дома и бежать вперед, по неизведанной дороге, уйти навсегда из жизни Дункана Карлисла. Но этой возможности у нее не было.

Ни один мужчина никогда ее так не возбуждал. Мысль о том, что он ее отверг, делала ее больной. Ну, и где сейчас ее гордость, ее независимость? Растоптаны его башмаком. Хотя она никогда не была склонна к пьянству, сейчас ей хотелось напиться до бесчувствия. Но у нее не было и этой возможности.

Для того чтобы продолжить исследования, ей пришлось собрать в кулак всю волю и мужество. Она прошла в спальню и с рожденной отчаянием расчетливостью стала подводить итоги своих изысканий.

Итак, Дункан Карлисл. Преуспевающий, богатый, признанный художник, который войдет в историю своей эпохи как лучший мастер. К тому же красив, и, несмотря на холодность, с которой он к ней относится, теперь она знает, что он может быть пылким любовником, если захочет. Но пусть он лучше сгорит в аду, если надеется прикоснуться к ней хоть еще раз.

Единственной вещью, которую она точно знала про Меган, было ее увлечение одеждой. Этого было недостаточно, с какой стороны ни посмотри. Джейд присела у туалетного столика и взглянула в зеркало, проверяя свои выводы, сделанные из фотографий в кабинете.

Она ясно видела различия между ними. Почему же их не замечает Дункан? И что произошло с Меган? Переместилась ли она во времени тоже? Не является ли ключом ко всему Аврора Борилис? Или все-таки платье? Или это вообще была комбинация каких-то других неведомых обстоятельств, которая никогда не повторится?

Она ничего не знала о теории путешествий во времени, кроме того, что эта тема была популярна у писателей-фантастов. Хотя, возможно, на эту тему написаны какие-то серьезные научные книги. Возможно, в библиотеке Санта-Фе… Нет, эта идея не подходит. Если она правильно помнит, Эйнштейн не так давно открыл свою теорию вероятности. Местная библиотека вряд ли сможет ей помочь.

Опустив плечи, она горько вздохнула. Она заперта здесь, заперта в жизни другой женщины, даже спит с ее мужем. И она должна это четко осознать. К тому же какая-то часть ее самой стремится остаться в этом времени.

Она открыла верхний ящик столика. Его заполняла косметика Меган, и Джейд стала краситься, как будто надеялась впитать в себя личность другой женщины через принадлежащие той предметы. Когда она закончила с макияжем, то вновь осмотрела себя в зеркале. Так стало лучше. Она больше походит теперь на Меган. Но что это дает, если она не может думать и действовать, как та?

У нее попросту нет шансов. Она должна сказать вечером всю правду Дункану. Представляя возможные последствия такого шага, она машинально открыла другой ящик, где Меган хранила свои украшения. Ослепленная блеском и количеством драгоценностей, она достала обитую бархатом коробку и положила ее на колени. Собираясь закрыть ящик, она скользнула по нему взглядом и увидела, что коробка прикрывала несколько обтянутых кожей книжек. Наклонившись, чтобы лучше их рассмотреть, она увидела, что каждая из них была пронумерована — начиная с 1919 года и заканчивая 1929-м. Это были дневники Меган. В самую десятку! Джейд охватило ликование, и она открыла первый томик.

Дулси сидела в темноте, наблюдая за светом в окнах спальни своих хозяев. Она так была уверена, что сеньор Дункан поймет, что это оборотень, а не его жена! Но мужчины такие дураки! Они видят только то, что хотят увидеть. Теперь лишь она, Дулси Катерина Марино-и-Ортес, может их всех защитить. Благодаря Спасителю и Непорочной Деве Марии она чувствовала себя полностью к этому готовой.

Ее семья уже давно имела дело с нечистой силой — с семнадцатого века. Ее прапрапрапрадедушка дон Жозе Патрисио Марине был превращен одной ведьмой по имени Марселина в женщину. Но он победил, обратив ее заклятие против нее самой. Марселина сгинула, а ее предок прожил долгую жизнь, передав долголетие по наследству многочисленным детям.

А в 1909 году ее кузины, жившие в деревне Эль-Лана к югу от Таоса, были заражены чумой злым духом. Дулси как сейчас помнила, что ни полиция, ни деревенский священник не смогли ничего против злого духа поделать, пока на помощь не пришла ее мама. Именно она, самая известная ведунья на севере Нью-Мексико, в конце концов изгнала из кузин дьявола.

Теперь пришла ее очередь. Сидя в комнате, она начала строить планы. Когда она приведет их в исполнение, оборотень пожалеет о том дне, когда решил поселиться на ранчо Сиело!