Берег Утопии: Драматическая трилогия / Том Стоппард; пер. с англ. А.Островского и С.Островского - М.: Иностранка, 2006. -

Том Стоппард, несомненно, наиболее известный и популярный из современных европейских драматургов. Обладатель множества престижных литературных и драматургических премий, Стоппард в 2000 г. получил от королевы Елизаветы II британский орден "За заслуги" и стал сэром Томом. Одна только дебютная его пьеса "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" идет на тысячах театральных сцен по всему миру. Виртуозные драмы и комедии Стоппарда полны философских размышлений, увлекательных сюжетных переплетений, остроумных трюков. Героями исторической трилогии "Берег Утопии" неожиданно стали Белинский и Чаадаев, Герцен и Бакунин, Огарев и Аксаков, десятки других исторических персонажей, в России давно поселившихся на страницах школьных учебников и хрестоматий. У Стоппарда они обернулись яркими, сложными и - главное - живыми людьми. Нескончаемые диалоги о судьбе России, о будущем Европы, и радом - частная жизнь, в которой герои влюбляются, ссорятся, ошибаются, спорят, снова влюбляются, теряют близких. Нужно быть настоящим магом театра, чтобы снова вернуть им душу и страсть.

ЛЮБОВЬ. ОХ!

ВАРЕНЬКА. Нет, ну не такой большой, конечно.

Они хихикают заговорщицки. Любовь смущена. Из дома доносятся голоса.

ЛЮБОВЬ. Это они? Не оглядывайся.

МИХАИЛ показывается внутри дома с НИКОЛАЕМ СТАНКЕВИЧЕМ, красивым, темноволосым молодым человеком 22 лет. Михаил, услыхав смех в саду, подходит к окну.

МИХАИЛ. ЭТО Любовь. И Варенька с ней.

СТАНКЕВИЧ. Женский смех - это как слияние ангелов. Женщины - святые существа. Для меня любовь - это религиозное переживание.

ВАРЕНЬКА. Не думаю, чтобы он этим занимался.

ЛЮБОВЬ. Варенька!.. (С тревогой.) Правда?

ВАРЕНЬКА. Николай Станкевич хранит невинность ради тебя. Но вот до следующего шага он все никак не додумается. Правда, Михаил говорит, что у Станкевича самая светлая голова во всем московском философском кружке, так что, может быть, он все-таки догадается…

Спроси его, может, он хочет, чтобы ты ему показала… ЛЮБОВЬ. ЧТО? Наш пруд с рыбами? (Вдруг.) Обещай, что никому не скажешь - я храню один его сувенир.

Любовь вынимает "из-под сердца" маленький перочинный ножик длиной в 1-2 дюйма в сложенном виде.

ВАРЕНЬКА. ЧТО же ты молчала?

Л ю Б о в ь (смущенно смеется). Прямо у сердца!

ВАРЕНЬКА. ЧТО он тебе подарил? Свой ножик?

ЛЮБОВЬ. Нет… он мне его не дарил, я… (Со слезами.) Какая я глупая. Натали просто разыгрывала меня.

Любовь пытается убежать. Варенька ловит ее и обнимает.

Внутри дома Михаил и Станкевич - ученик и наставник - сидят за столом над кипой книг.

СТАНКЕВИЧ. Бог, в понимании Шеллинга, - это космос, единство природы, которое пробивается к сознанию, и человек - первая победа на этом пути, животные дышат ему в затылок, овощи несколько отстают, а камням пока еще печем похвастаться. Как в это поверить? Представь, что это стихи или живопись. Искусство не должно быть верно, как теорема. Оно может быть правдиво иначе. Его правда заключена в том, что во всем есть смысл и что в человеке этот смысл становится очевидным.

В саду Любовь и Варенька уселись на скамейку. Варенька решительно встает.

ВАРЕНЬКА. Я сама его спрошу.

ЛЮБОВЬ. Не вздумай!

ВАРЕНЬКА. Тогда сиди здесь, чтобы он видел, как ты читаешь.

ЛЮБОВЬ. Я не собираюсь никому навязываться.

ВАРЕНЬКА. Распусти немного волосы.

ЛЮБОВЬ. Варенька, не надо.

ВАРЕНЬКА. Не буду, не буду.

ВАРЕНЬКА уходит. Любовь садится и открывает книгу.

СТАНКЕВИЧ. Внешний мир лишен смысла помимо моего восприятия. (Останавливается, чтобы взглянуть за окно.) Si смотрю в окно. Сад. Деревья. Трава. Девушка в кресле читает книгу. Я думаю: кресло.

Значит, она сидит. Я думаю: книга. Значит, она читает. Теперь девушка поправляет волосы. Но как мы можем быть уверены в том, что предмет нашего восприятия - женщина, читающая книгу, - реально существует? Быть может, единственная реальность - это мое чувственное восприятие, которое принимает форму женщины, читающей книгу, во вселенной, которая на самом деле пуста! Но Кант говорит - нет! То, что я воспринимаю как реальность, включает в себя понятия, которые я не могу испытать с помощью чувств. Время и пространство. Причина и следствие. Отношения между предметами. Эти понятия уже существуют в моем сознании, и с их помощью я должен разобраться в своем восприятии того, что женщина закрывает книгу и встает. Таким образом, мое существование необходимо, чтобы завершить описание реальности. Без меня в этой картине чего-то не хватает. Деревья, трава, женщина - всего лишь… О Боже мой, она идет сюда! (Нервно.) Она сейчас зайдет! Послушай, тебе лучше остаться! Куда же ты? МИХАИЛ. Меня все равно отец ищет… (Мрачно.) Мне пришлось попросить его расплатиться с кое-какими долгами, которые остались у меня в мире видимой реальности, так что теперь он занят тем, что ищет мне место.

Любовь переходит из сада в дом с книгой в руках.

ЛЮБОВЬ. А, Мишель! (Замечая Станкевича.) Прошу прощения.

МИХАИЛ. Никому, кажется, нет дела до того, что мы со Станкевичем ведем смертный бой с материальными силами во имя объединения нашего духа с Мировым разумом - а завтра он должен ехать в Москву!

Любовь собирается уходить.

Да, теперь уже все равно. (Станкевичу.) Местный губернатор - приятель отца, из чего следует, что я должен заниматься чернильной работой и сделаться коллежским асессором.

ЛЮБОВЬ. ТЫ будешь рядом, в Твери, мы будем часто видеться.

МИХАИЛ. УВЫ! Этому не бывать. Мы с Николаем собираемся в Берлин, к первоисточнику.

ЛЮБОВЬ. Но на что ты собираешься жить?

МИХАИЛ. А, буду преподавать… математику, не знаю, какое это имеет значение? (Искренне.) Понимаешь, Люба, я - один из тех, кто рожден для своего времени. Я должен пожертвовать всем во имя моей священной цели, я должен укреплять свой дух, пока я не смогу сказать: "То, что угодно мне, - угодно Богу". (Уходя с беспечным видом.) Я все это объясню отцу.

МИХАИЛ уходит. Станкевич в затруднении. Любовь - не меньше его. Станкевич аккуратно складывает книги. В эту минуту из дальней комнаты доносится шум ссоры. Она продолжается некоторое время, потом прекращается. Любовь уже было начала говорить, но в эту секунду распахивается дверь и влетают ТАТЬЯНА И АЛЕКСАНДРА. ОНИ говорят, перебивая друг друга.

ТАТЬЯНА, АЛЕКСАНДРА. ОЙ, Люба! Ты слышала? Отец с Михаилом - ой! - простите! мы ничего!

Они едва вошли, как уже вышли. Станкевич приготовился говорить, но в эту секунду поспешно входит ВАРВАРА.

ВАРВАРА (не останавливаясь, говорит Любе). Теперь он вообразил, что он Господь Бог.

ВАРВАРА пересекает комнату и уходит. Станкевич окончательно теряет смелость и собирается уходить.

ЛЮБОВЬ. Так вы уже завтра в Москву?

СТАНКЕВИЧ. Да. (Выпаливает.) Вы давно не появлялись в философском кружке. Нам не хватает… женского взгляда.

ЛЮБОВЬ (неудачно). А что, Натали Беер больше не ходит?

СТАНКЕВИЧ (неправильно поняв ее, холодно). Я… Я понимаю смысл ваших слов.

ЛЮБОВЬ (в полном отчаянии). В моих словах не было никакого смысла!

Станкевич начинает поспешно собирать книги. Любовь хватает первую попавшуюся книгу.

Могу я взять эту книгу? Почитать. (Она рассматривает название.) "Grundlegung zur Metaphysik der Sitten"1. Это интересно? СТАНКЕВИЧ. ЭТО по-немецки. 1 "Основание метафизики нравов" (Иммануил Кант, 1785).

ЛЮБОВЬ. Ich weiss1.

СТАНКЕВИЧ. Да… да, конечно, если хотите. Но вы уже что-то читаете. Это философия?

ЛЮБОВЬ. Нет, я не знаю. Это просто роман, Жорж Санд.

СТАНКЕВИЧ. Философ любви.

ЛЮБОВЬ. Да, она говорит, что любовь - это высшее благо.

СТАНКЕВИЧ. Возможно, во Франции. Кант говорит, что благие поступки совершаются только из чувства долга, а не по страсти или сильному влечению.

ЛЮБОВЬ. ЧТО же, хороший поступок не может быть совершен по любви?

СТАНКЕВИЧ. В том смысле, что тогда он не дает нам морального превосходства. Потому что, в сущности, мы совершаем его для собственного удовольствия.

ЛЮБОВЬ. Даже если это делает счастливым другого?

СТАНКЕВИЧ. Последствия здесь не играют роли.

ЛЮБОВЬ. А действовать из чувства долга, если это ведет к несчастью?..

СТАНКЕВИЧ. Да, это нравственно.

ЛЮБОВЬ (робко). В Германии, может быть… 1 Я знаю (нем.).

СТАНКЕВИЧ (настойчиво). У Канта человека судят только по его намерениям.

ЛЮБОВЬ (все еще робко). Дурак тоже может действовать из лучших побуждений.

СТАНКЕВИЧ (взрывается). И действует! Откуда мне было знать, что Натали Беер ошибочно истолкует мои намерения? Я говорил с ней только о философии!

ЛЮБОВЬ. Да, и надо быть дурой, чтобы повторить эту ошибку. (Достает маленький перочинный ножик и протягивает ему.) Я нашла - вот. Это, кажется, ваш перочинный ножик.

СТАНКЕВИЧ. Мой? Нет, это не мой.

ЛЮБОВЬ. Как, разве вы не теряли такой?

СТАНКЕВИЧ. Нет. (Пауза.) Возможно, мне бы стоило такой иметь.

ЛЮБОВЬ. Может, возьмете…

МИХАИЛ врывается в комнату. На каждом плече у него по набитой сумке.

МИХАИЛ. Мы уезжаем!

Он вешает одну сумку на плечо Станкевича. В этот момент в комнату поспешно входят ТАТЬЯНА, АЛЕКСАНДРА И ВАРЕНЬКА. ОНИ говорят, перебивая друг друга, в то время, как Михаил собирает свои книги со стола и нагружает ими Станкевича.

ВАРЕНЬКА. Мишель - ну хоть раз в жизни…

ТАТЬЯНА, АЛЕКСАНДРА. Неуезжай, неуезжай! Что ты будешь делать? Мы уговорим отца…

СТАНКЕВИЧ. ЧТО случилось?

МИХАИЛ. "Dahin! Dahin! Lass uns ziehn!"1 TAT ь ЯНА. Когда ты вернешься?

МИХАИЛ. Никогда! (Начинает тянуть за собой Станкевича к двери, которая ведет в сад.) Я велел Семену задержать почтовых - я еду в Москву!

ВАРВАРА тоже вбегает в комнату и присоединяется к общему беспорядку.

ВАРВАРА. ТЫ разбил отцу сердце! Когда приедешь в Москву, пойди к Пливе и закажи еще метр серого шелка - запомнил? - серого шелка!

Михаил, Станкевич, Варвара, Варенька, Татьяна, Александра и еще двое дворовых с вещами проходят через сад, под звук общих причитаний и упреков. 1 "Туда, туда лежит наш путь!" (нем.) Сокращенная цитата из песни Миньоны, героини романа И.-В. Гете «Годы учения Вильгельма Мейстера».

МИХАИЛ. Мне не нужны родители! Я отрекаюсь от них! Они не существуют! Они меня никогда больше не увидят!

Беспорядочная процессия исчезает из виду, а затем стихают и голоса. Любовь остается одна в комнате, садится за стол. Входит АЛЕКСАНДР; замечает ее и садится рядом. Он сильно постарел с тех пор, как мы видели его в последний раз всего два с половиной года назад. Он наполовину слеп, а теперь еще и на три четверти потерял силы.

АЛЕКСАНДР. Я сам доктор философии. Мы не занимались болтовней о какой-то внутренней жизни. Философия заключается в умении умерять свою жизнь так, чтобы множество жизней могло сосуществовать с той долей свободы и справедливости, какая позволяет удерживать их вместе, а не с той, что заставит их разлететься в разные стороны, от чего вреда будет больше. Я не деспот. Для Михаила смириться с моими желаниями было бы похвально и, да, философски оправдано; для меня пойти у него на поводу было бы абсурдно и достойно презрения. Мой сын говорит, что я мучил тебя во время твоей помолвки. Тебя, мою любимую дочь. Неужели это правда?

Любовь прижимается и плачет у него на груди.

Как, должно быть, изменилась жизнь, пока мне казалось, что она стоит на месте.

Весна 1836 г.

Сад и дом.

НЯНЬКА (крепостная) толкает коляску с плачущим младенцем по саду, в сторону от дома, постепенно удаляясь из виду. АЛЕКСАНДР и ЛЮБОВЬ на том же месте, ее голова у его груди, он перебирает ее волосы.

ЛЮБОВЬ. У-у, чудесно, чеши сильнее.

Из дальней части сада входит ВАРЕНЬКА. На руках у нее ноющий младенец. ТАТЬЯНА толкает пустую коляску, АЛЕКСАНДРА пританцовывает рядом. Все они направляются в дом.

АЛЕКСАНДРА. Зачем идти в дом? Ты можешь и здесь покормить. Мы скажем, если кто пойдет.

ВАРЕНЬКА. ТЫ маленький обжора, вот ты кто.

АЛЕКСАНДРА. Варенька, а можно мне разок?

ТАТЬЯНА. Вот дура, разве можно?

АЛЕКСАНДРА. Сама дура, мне просто хочется попробовать.:…? ';

ВАРЕНЬКА уносит ребенка в дом. АЛЕКСАНДРА уходит с ней. Татьяна достает из коляски корзину с крыжовником, затем замечает струйку дыма, поднимающуюся из гамака. Подкрадывается незаметно к гамаку.

ВАРВАРА. Куда делся Михаил? Сначала велит, чтобы Маша сделала ему лимонад, а потом исчезает неизвестно куда.

ЛЮБОВЬ. Он в саду, работает.

ВАРВАРА. Надо бы свечку зажечь.

Татьяна с расстояния пытается попасть ягодой в гамак - безрезультатно.

ЛЮБОВЬ. Он привез журнал со своей статьей.

АЛЕКСАНДР. Последняя капля. Журналистика.

ВАРВАРА. А тут еще что такое?

АЛЕКСАНДР. У нее вши.

ЛЮБОВЬ. Нет у меня вшей.

АЛЕКСАНДР.Я вижу их ножки и ручки.

Любовь поспешно отстраняется от него.

ЛЮБОВЬ. ТЫ бы их не заметил, будь они с божью коровку.

ВАРВАРА. Какой еще журнал?

АЛЕКСАНДР. Трансцендентный Абсолют или Вселенский Идиотизм. Моя нянька мыла мне голову водой, процеженной через золу - смерть для вшей.

ЛЮБОВЬ. Нет у меня никаких вшей! (Передает журнал Варваре.) "Телескоп"!

АЛЕКСАНДР. Это даже не он написал. Только перевел статью очередного немецкого пустозвона.

ЛЮБОВЬ. Зато ему заплатили тридцать рублей! А теперь граф Строганов заказал ему перевод целой книги по истории. ' Книга и карандаш вылетают из гамака. Михаил садится, во рту у него трубка.

ТАТЬЯНА. Первый крыжовник. МИХАИЛ. Спасибо. Ах, Тата, ты снова сделала меня счастливым!

Они обнимаются. Он со смехом тянет ее в гамак. Они остаются в поле зрения. Она кормит его крыжовником.

Ты читала мою статью? Меня ввел в заблуждение Шеллинг. Он пытался сделать наше Я частью природы - но теперь Фихте объяснил, что природа - это просто вне-Я! Кроме моего Я вообще ничего не существует.

ВАРВАРА (откладывая журнал). Я бы и тридцати копеек за это не дала.

АЛЕКСАНДР. В первый раз в жизни хоть в чем-то сошлись.

Смех Татьяны заставляет Варвару встать и подойти к окну.

ВАРВАРА. Все вы становитесь счастливыми и глупыми, стоит Михаилу вернуться, до тех пор, пока опять что-нибудь не стрясется. Татьяна отправила с лакеем письмо для графа Соллогуба.

АЛЕКСАНДР. Не понимаю, зачем Михаилу вообще понадобилось тогда бежать в Москву.

ВАРВАРА. И конверт такой толстый. Листов десять, должно быть, исписала.

ЛЮБОВЬ. Не тешьте себя надеждами, maman.

ВАРВАРА. Она тебе что-нибудь говорила?

МИХАИЛ. Я слышал, этот Соллогуб - фат.

ТАТЬЯНА. Да - в отличие от тебя.

АЛЕКСАНДР. ОН, понимаете ли, по дому соскучился. Его друг Станкевич уехал кашлять на Кавказ. Хорошего ждать не приходится. А теперь позвал на лето другого приятеля - критика.

ВАРВАРА. Какого еще критика?

АЛЕКСАНДР. Говорит, очень застенчивого и нервного, сына земского врача - бедного как церковная крыса.

ВАРВАРА. Ну и какой нам от него толк? (Любови.) Или ты думаешь, Татьяна отослала графу его письма?

ЛЮБОВЬ. ВЫ ее спросите, мама. (Неожиданно резко встает и смотрит в сад.) М и х А и л. Я больше никогда в жизни не стану в тебе сомневаться, Тата.

Татьяна выбирается из гамака.

ТАТЬЯНА. НО письмо твое было ужасное. МИХАИЛ. ЭТО оттого, что мне было очень тяжело.

Татьяна опрокидывает гамак вместе с Михаилом. ЛЮБОВЬ выходит в сад.

ТАТЬЯНА. Любовь! Ты слышала? ЛЮБОВЬ. Лимонад готов.

МИХАИЛ (жизнерадостно). Я открыл новую философию, Люба. Теперь я знаю, где ошибался.

Все трое, дружески беседуя, идут в дом.

Август 1836 г.

Сумерки, постепенно темнеет. АЛЕКСАНДР И ВАРВАРА остаются на сцене. Из дома доносятся печальные звуки форте пьяно. Комната наполняется домочадцами - АЛЕКСАНДРА, ТАТЬЯНА, ЛЮБОВЬ, МИХАИЛ. Слуги приносят лампы. Стол освобождается, и на нем появляются обеденные приборы. Кувшин с лимонадом передают по кругу. Едят суп.

В тени сада появляется ВИССАРИОН БЕЛИНСКИЙ. На нем - лучшее из его изношенной и потрепанной одежды. В руке он держит саквояж. Он нерешительно подходит к светящемуся окну.

ВАРВАРА. Где Варенька?

Звуки фортепьяно стихают.

ЛЮБОВЬ. Она идет. ВАРВАРА. Почему она без мужа?

ЛЮБОВЬ. Marxian!

ВАРВАРА. ИЛИ почему муж без нее: кто-нибудь мне может объяснить? АЛЕКСАНДР. Варвара, это нас не касается. МИХАИЛ. Не волнуйтесь, я этим занимаюсь.

Александр давится супом. Снаружи лают собаки. Белинский впадает в панику, отступает, спотыкается о свой саквояж и падает. Слуги выходят из дома. Михаил выходит в сад. Тем временем ВАРЕНЬКА входит в комнату и подсаживается к столу. Незаметно она опускает глаза на несколько секунд, молится, после чего включается в общее действие.

МИХАИЛ. Белинский!

ВАРВАРА. Это его друг?

МИХАИЛ. А я думал, ты спасовал! - ты что, пешком от почтовой станции? БЕЛИНСКИЙ. Прошу прощения. ВАРВАРА. Приехать вот так, среди ночи… МИХАИЛ. Давай вещи. (Передает саквояж слугам, которые уносят его в дом.) БЕЛИНСКИЙ. Я знал, что все так будет.

Сестры, за исключением Вареньки, подглядывают в окно.

АЛЕКСАНДРА. Странный какой-то.

ЛЮБОВЬ. Но… Я же его знаю, он был на со брании философского кружка.

МИХАИЛ (входит вместе с Белинским). Это Белинский. Разминулся с двуколкой и шел со станции пешком.

Белинскому 25 лет. Он невысок ростом, но сутулится, с впалой грудью, выпирающими лопатками, бледный, с вытянутыми чертами лица и светлыми волосами. Отводит взгляд.

АЛЕКСАНДР. Бакунин, отец Михаила. БЕЛИНСКИЙ. Белинский. МИХАИЛ. Садись здесь! Рядом с Александрой.

Белинский, не глядя, садится ей на колени, подскакивает, опрокидывает бутылку и, спотыкаясь, направляется к внутренней двери в поисках убежища. Михаил торопливо следует за ним.

Александра пытается сдержать смех - безуспешно.

АЛЕКСАНДР. ДОВОЛЬНО уже. И не над чем тут смеяться. (Варваре.) Поди скажи ему, что это ничего…

Варвара следует за Михаилом. Александра не может сдержать смех. (Рассерженно.) В таком случае выйди из комнаты. Останешься без ужина.;-?

АЛЕКСАНДРА ВЫХОДИТ, все еще сотрясаемая смехом.

Может быть, еще кто-нибудь не голоден?

Пауза. Ужин продолжается в тишине.

В А Р Е н ь к А. Да, я не голодна. (Резко встает, крестится и выходит.) ЛЮБОВЬ. Она так несчастна, папа. Можно, я пойду к ней? АЛЕКСАНДР. Ну, хватит с меня!

Он кладет ложку и громко выходит. Любовь встает, чтобы идти.

ТАТЬЯНА (напряженно). Любовь… ты почувствовала?