"Желанная" - читать интересную книгу автора (Дивайн Тия)

Глава 9

– А, вот и ты, – раскатистым басом констатировал Гарри. Дейн, одетая как подобает, с аккуратно уложенными в пучок на затылке волосами, спускалась из своей комнаты в зал. Чувствовала она себя превосходно: приятная легкость во всем теле, удовлетворенность и спокойствие.

– Здравствуй, отец. – Тон ее был прохладным.

– Я так рад, что ты решила почтить нас своим присутствием. Не думаю, что ты горишь желанием сообщить нам о том, где провела день.

– Нет, такого желания у меня нет.

– Жаль. Ты могла бы помочь с объявлениями о свадьбе.

Она вскинула голову.

– Что?

– Мы с Найрин уже устали писать приглашения. Ты не проголодалась, Дейн? Зенона сейчас накроет ужин. Кстати, свадьба назначена на воскресенье. В ближайшей церкви.

– Что? – Дейн потеряла ориентацию во времени и пространстве, словно случайно попала в чужой кошмарный сон. – Какая свадьба? Какие приглашения? О чем вообще ты говоришь?

– Как, ты забыла? Я обещал за две недели найти тебе мужа. В воскресенье срок истекает, но я успел. Муж у тебя есть, он согласен на мои условия, мы обговорили дату и время. Рад сообщить: он останется у нас до дня бракосочетания. Проходи в столовую, Дейн, – отец жестом указал на дверь, при этом угрожающие нотки в его голосе приняли более отчетливое звучание. – Все уже сделано, и ты ничего не в силах изменить.

– Я могу убежать.

– Я на твоем месте не стал бы и пытаться. За тобой будет послана погоня, словно за беглой рабыней, и, клянусь, тебе это не понравится. Насколько мне представляется, чтобы продолжать жить так, как ты привыкла, тебе остается одно: продать то единственное, что у тебя есть. Так что, Дейн, смирись с этим, прими жизнь такой, как есть, и встречай жениха.

– Кто он?

– Некто, кто превосходно тебе подходит, дочь моя. Некто, с кем ты уже давно успела познакомиться. Клей, мальчик мой, надеюсь, шампанское вам понравилось? Превосходно. Найрин, дорогая, позвони, пусть и Дейн принесут бокал. Сегодня нам есть что отпраздновать.

– Предатель, – прошипела Дейн, пряча губы за бокалом.

– Ах, Дейн, перестань. Ведь в конце концов ты сама этого хотела, – сказал Клей таким тоном, будто предлагал ей мир.

– Я передумала.

«Нисколько не сомневаюсь, – ехидно подумал он, оценивающе приглядываясь к ней. – Я знаю твои пристрастия. Выдать бы тебя за дикого вепря – было бы в самый раз. Но меня ты вполне устроишь. Флинт получит плантацию, на которой надо работать, а я получу девчонку, которую он уже всему научил. Великолепно!»

– Слишком поздно, дорогуша. Мне чертовски нужны деньги, а твой папочка так ими и швыряется. Видно, не много находится желающих взять в жены его бешеную дочурку. Но ведь и ты за меня хотела, так в чем же проблема?

– Проблема в том, – Дейн цедила слова сквозь зубы, с трудом сдерживая ярость, – что мой отец тебя покупает, а я тебя не хочу.

Она повернулась, но Клей успел схватить ее за руку.

– Не слишком ли мы занеслись, мисс Дейн Темплтон? Что-то не вижу здесь никого, кто бы явился по вашу душу, проехав добрую сотню миль. Если бы не я, вы вообще могли бы остаться в девках.

– Как страшно! Я не против помереть старой девой! Это положение меня вполне устроит.

– Ну уж нет. Скорее я дам тебе умереть в иной позе, вишенка...

Господи!

Она дала ему пощечину.

Раз, другой.

– В тебе нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, Клей!

– Аналогично, вишенка. И никогда не было, – сказал он, потирая щеку. – К тому же денежки всегда греют лучше, чем холодные стервы вроде тебя.

– Прекрасно. Я... Я велю отцу отказать тебе, и мы будем квиты.

– Он ни за что на это не пойдет, вишенка. Он хочет погреться о ту маленькую сучку, которая около него крутится, и, клянусь, ради этого он пойдет на все. Мне больно тебе об этом говорить, Дейн, но у нас нет выхода: ты и я – навеки. Так что лучше тебе и не дергаться.

– Скатертью дорожка в Новый Орлеан! Тебе здесь незачем оставаться!

– Не волнуйся за меня. В Новый Орлеан дорожка давно проторена, как и дорожка к тебе. Такова жизнь, Дейн, и ты должна ее принять. Мужчинам положено развлекаться, и твой отец станет снабжать меня деньгами, чтобы я мог вести тот образ жизни, что положен мне по статусу. Люди меня уже простили и забыли смерть отца. Я снова чувствую себя «золотым мальчиком». Представляешь, какой будет фурор в воскресенье? Два самых знатных семейства в округе соединяются родственными узами! Я вновь на коне, и теперь даже тень моего братца не сумеет меня затмить. – Он поднял бокал. – Я пью, Дейн, за щедрость твоего отца и за твои ласки. Не хочешь выпить со мной? Сучка! Ну что же, я пью сам за свое счастье. Я собираюсь как следует насладиться этим браком. Черт, Дейн, ты не умеешь проигрывать. Зачем ты пролила шампанское на костюм? Он стоит штуку баксов. Хотя готов поспорить: Гарри купит мне другой. Эй, Дейн, не уходи! Нам есть о чем поговорить, есть что обсудить. Столько планов на будущее...

Кошмар!

Абсолютный, беспросветный кошмар. В слепой ярости она налетела на Гарри.

– Ты собираешься приобрести себе в зятья этого мальчика-убийцу?

– Ничего так и не смогли доказать.

– Вы все заодно! Я скорее убью его, чем позволю до себя дотронуться.

– Черта с два тебе это позволят, детка. Лучше смирись и попытайся извлечь из этого лучшее. Все равно уже все решено.

– Я убью тебя, – прошипела она. – Как ты мог сделать такое со мной?

– Ничего такого я не сделал. Я был уверен, что угодил тебе. Из надежных источников мне стало известно, что вы с Клеем поладили.

– Он все убил.

– Успокойся, Дейн. Ты все равно живешь здесь только до воскресенья. А потом тебе тут не место.

– Неужели ты сможешь протерпеть аж до воскресенья? – едко спросила Дейн.

– Черт возьми, дочь! Я ждал благодарности. Что я за дурак.

– Ты и вправду дурак – ты старик, а тебе затуманила голову похоть. Эта шлюха из тебя веревки вьет. Она хочет того же, что и Клей, и карманы у нее так же глубоки. Ты что, думаешь, она тебя хочет? Только деньги твои ей нужны. – Дейн давилась слезами. – Тебе наплевать на это, наплевать на меня. Вот что я скажу, отец. Тебе сейчас от этого ни жарко, ни холодно, но увидишь – падать будет больно. И тогда я уже никогда и ни за что не смогу тебя простить.

Дейн повернулась к нему спиной и пошла прочь, стараясь держать спину прямо.

Через минуту в комнату Гарри неслышно зашла Найрин.

– Она ушла?

– Потерпи еще три дня, дорогая.

– И тогда они уедут в Новый Орлеан, а Монтелет будет принадлежать нам.

– Он и сейчас наш, дорогая.

– Я знаю, знаю.

– Почувствуй себя свободной, дорогая.

– Скоро, – прошептала Найрин, обнимая Гарри. – О, совсем скоро...

Он усадил ее к себе на колени. Ему нравилось это. Она с удовольствием подарила бы ему ласку. Но Найрин успела провести упоительные полчаса в постели с Клеем Ратледжем и едва была готова к чему-то большему, чем просто посидеть на мужских коленях.

Она подумала, что ей сильно повезло в том, что Дейн выходит замуж за молодого и резвого жеребца. Она была в восторге от того, что парень так же пренебрегал условностями, как и она, и ее весьма прельщала перспектива то и дело уделять ему время – когда только захочется. Она рассчитывала на то, что видеться они будут часто – все-таки ближайшие родственники.

Как приятно думать об открывающихся при этом возможностях. Она не станет ни в чем себе отказывать – вместе с Клеем они станут проматывать в Новом Орлеане денежки Гарри.

А пока пусть он ее погладит – это так приятно убаюкивает. Все шло как нельзя лучше.

«Дорогая мама, деньги мне в итоге не понадобились. Я собираюсь жениться на Дейн Темплтон, поскольку ее отец сделал весьма щедрое предложение. Ты приглашена на свадьбу, которая состоится в это воскресенье в полдень в церкви Сент-Фоя. Друзья и члены семьи извещаются. Надеюсь, ты сможешь присутствовать. Извини, что не сообщил заранее, но, поскольку у меня есть кое-какие неотложные дела в Новом Орлеане, я решил обойти формальности».

«Господи, что же делать?» Оливия скомкала письмо и швырнула его в угол комнаты.

Дочь Гарри и ее сын. Если есть Бог на небе, то он сейчас смеется. Дейн Темплтон станет ее невесткой. Как же сказать об этом Флинту?

Она не пришла. Флинт не мог в это поверить. После всего, после всех их игр и договоренностей, после того, что испытали оба, она не пришла, и гнев его рос пропорционально количеству часов и минут, что он проводил в ожидании.

Но это было еще не все.

Он чувствовал себя дураком. Такие, как Дейн Темплтон, словно рождены для того, чтобы кружить головы мужчинам, такова их природа.

Он не знал, почему ждал от нее другого. Почему считал, что она – особенная. .

И поэтому в ту пятницу Флинт не стал ждать Дейн долго. Случилось то, что случилось: Ева отведала плод от древа познания, познала силу своего пола, и теперь ни один мужчина не мог ее удержать.

В субботу он вернулся с полей, сознательно измотав себя до бесчувствия.

Оливия велела служанке принести сыну лимонаду, попросила присесть его рядом. Держалась она странно – с вызовом и несколько нервозно.

Она решила рассказать сыну все. Ведь брак Клея вносил решительные коррективы в их жизнь, они могли потерять Оринду.

Но не это самое худшее – самое худшее то, что Клей женится на дочери Гарри.

Оливия не могла в это поверить и не знала, как это переживет. Она наблюдала, как Флинт жадно пьет, и велела принести еще кувшин.

– У меня есть к тебе разговор.

Она не была уверена в том, что он ее слушает. Но это так на него похоже: Флинт всегда был себе на уме, и она могла надеяться лишь на то, что ее сообщение разгневает его и заставит действовать.

Но на какие именно действия она могла рассчитывать?

– Говори.

Он стал еще больше «вещью в себе». Дрожащими руками Оливия расправила скомканное письмо и несмело положила его ему на колени.

– Что это?

Она поджала губы.

– Черт!.. Дерьмо...

Господи, он и впрямь разозлился.

– Сукин сын!.. Этот никчемный сукин сын...

– Флинт...

– Черт!.. Какого дьявола он... Не обращай внимания. Проклятие...

– Гарри завещает ему деньги, – Оливия набрала в легкие воздух, – и ты знаешь, что это означает. Но что еще хуже, Флинт, это ведь будут деньги Ратледжей.

– Что? Какого черта... – Он готов был убить негодяя лишь за то, что тот посмел посягнуть на Дейн Темплтон.

А теперь еще его мать...

– О чем это ты, мама?

– Ты должен что-то сделать. Ты просто обязан что-то предпринять. Я не желаю, чтобы мой сын женился на дочери этого вора. И если Клей наложит руки на это проклятое приданое... Видит Бог, Клей неразборчив и жаден как акула, ты ведь это знаешь. Он не может жениться на дочери Гарри Темплтона.

– Похоже, что может, – резонно возразил Флинт.

– Я ненавижу его! Я ненавижу Гарри. Ты знаешь почему. Много лет назад, когда я ему отказала, он придумал, как украсть у нас деньги.

Флинт эту историю знал. Многократно ее слышал. Как и тот вопрос, который должен был последовать.

– Откуда он мог взять деньги, чтобы купить Монтелет?

Флинт знал, что Оливия верила в свою версию: будто Гарри так разозлился на нее за то, что, отказав ему, она приняла предложение Вернье, что стал обхаживать за спиной Оливии ее служанку, пообещав купить ей свободу и отвезти на север.

И то, что Гарри уговорил ее помочь финансировать совместный побег, украв у хозяйки драгоценности, которые было легко продать.

– Гарри всю свою жизнь построил на драгоценностях Ратледжей и сейчас собирается бросить как собаке свои деньги Клею. Я не могу этого вынести...

Гарри поступил с Селией, служанкой, так, как поступил бы любой на его месте – использовал и бросил. Бросил с ребенком на руках...

Спустя год – Оливия так часто рассказывала эту историю, что члены семьи успели выучить ее наизусть, – после того как Оливия и отец Флинта поженились, у Селии родился ребенок, а драгоценности пропали. Гарри уехал из Сент-Фоя и вернулся через несколько лет уже весьма богатым человеком, словно только и дожидался возможности отомстить.

– И никто до сих пор ничего не мог доказать, – с горечью заключила женщина. – Гарри всегда удивительно везло во всех начинаниях...

Вот в этом и состояла суть – Гарри и отец Флинта постоянно соревновались друг с другом, и первый в этом состязании всегда выигрывал.

Конкуренция велась по неписаным правилам, принятым у феодалов: никто никогда не говорил друг другу худого слова, но во всех сферах жизни – от производства до общественного положения каждый стремился обойти соперника, и Флинт положа руку на сердце не мог сказать, кто из этих двоих был более безумен, Гарри или его отец. Скорее последний.

А может, настоящей сумасшедшей была Оливия, которая всю жизнь считала, что Селия передала Гарри не все драгоценности. Кое-что и для себя припрятала.

Селия вскоре после рождения дочери погибла при загадочных обстоятельствах, и тайну ее смерти узнать было не у кого. Оливия не остановилась даже перед тем, чтобы зайти в хижину рабыни и перерыть ее на предмет обнаружения улик.

Оливия, очевидно, и в самом деле была сумасшедшей, поскольку считала, что Селия успела передать дочери тайну расположения клада и теперь уже дочь покойной приманивала Клея и мужа Оливии, обещая поделиться информацией о сокровище.

Он знал все о юной Мелайн, чей единственный акт капитуляции стоил жизни отцу Флинта, вступившемуся за ее честь.

Он все понимал и даже умудрялся кивать Оливии в нужных местах, при этом имея собственные мотивы для ярости, перекрывавшие все то, что могла ему сообщить мать.

– Я всегда клялась, что скорее умру, чем позволю Гарри захватить Бонтер, но теперь я вижу, что худший из моих кошмаров сбывается. Клей скачет по жизни вприпрыжку – ничего не видит вокруг, ничего не замечает под ногами, – отец убит во имя какой-то дурацкой мужской чести, Лидия безумно влюблена в Питера Темплтона, влюблена в него лишь потому, что знает: ей никогда его не получить, и еще чтобы мне досадить...

А теперь еще это – Гарри передает Клею то, что мое по праву. Разве не подходящее приданое для Дейн Темплтон? И снова Гарри победил!

Оливия вдруг вскочила – гнев был настолько силен, что она не могла усидеть.

– Гарри опять в выигрыше. Не могу поверить в это. Он возьмет Бонтер и похоронит нас – обоих. – Беспомощно взмахнув руками, она вновь опустилась в кресло. – Я все это время искала утраченные драгоценности, – устало добавила она. – О, здесь ничего не найти. Я везде смотрела. Сама обыскала хижину Селии. Ничего светлого впереди не осталось. Если Клей женится на дочери Гарри, то я не смогу жить... Ты должен что-то сделать.

Флинт так долго молчал, что Оливия не могла понять, о чем он думает. Не могла сказать, слышал ли он хоть слово из того, что она говорила.

Безнадежность... Она иссушала ее. Ничего нельзя изменить. Клей женится на дочери Гарри и уедет в Новый Орлеан, а Гарри пошлет в поля Бонтера – поля своего зятя – своих людей, и сделает это на законных основаниях. Тогда земля эта перестанет принадлежать Ратледжам. Закончится их эпоха, и королем здесь станет, по сути, один лишь Гарри Темплтон.

Господи!..

А Оринда, ее усадьба, ее дом, отданный в качестве приданого, уйдет, уйдет Оринда – Клей проиграет ее в карты...

Бедная Дейн, бедная девочка, которую некому поддержать...

– Сынок, ты должен что-то сделать. Клей не может жениться на Дейн Темплтон.

Слова матери звучали в его ушах далеким эхом. Но он знал с того момента, как начал читать это наглое послание, что Клею Дейн не видать. Как знал и то, что вернет матери ее состояние.

Не Клей, а он получит Дейн Темплтон – получит как миленькую!

Итак, она шагнула из рая в ад, и вновь ситуация совершенно вышла из-под контроля. С той лишь разницей, что сейчас у нее не было никакого выхода. И выбирать было не из чего: либо выйти за Клея, либо бежать куда глаза глядят.

И то и другое ничего хорошего не предвещало.

Не могла она просить помощи и у мистера Ратледжа, который прямо так и заявил, что гроша ломаного за нее не даст. А он ведь ждал ее. Но Дейн не смела даже думать об этом. Ведь завтра она явится к нему в дом в виде свояченицы.

И ей не придется ничего предпринимать – в качестве члена семьи она станет для него столь же доступной, сколь доступны служанки.

Довольно горькая ирония судьбы.

Утром на нее наденут свадебное платье и повезут в церковь венчаться. Повезут в ту самую маленькую церковь, в которую они всей семьей ходили по воскресеньям.

Клей будет ждать ее – счастливый обладатель брачного контракта, свидетельства абсолютной бессердечности ее отца. По условию договора Гарри станет выплачивать зятю ежемесячное пособие, на которое можно безбедно существовать, требуя от него лишь одного: жить в Новом Орлеане и носа не совать в Монтелет, где безраздельно станут править Гарри и Найрин. Дейн понимала, что на деньги отца Клей станет жить с ней на широкую ногу, ни в чем себя не ограничивая.

Она в отчаянии закрыла глаза. Для нее Монтелет был всем. Никакая роскошь не могла искупить страшной утраты – ей не пережить вечной разлуки с родной землей.

Было в этом еще кое-что. Покинуть Монтелет навсегда означало все отдать Найрин. Нет, Дейн скорее умрет, чем это допустит.

Нельзя дать Найрин получить приз в ее бесчестной игре. Пусть отец ее был беспросветным дураком, но когда-то и он умрет. И тогда от него останется лишь Монтелет. Не Клей, не Найрин, а старое поместье.

Только оно – плодородное и вечное: земля и дом.

И, следовательно, ей надо смириться с этим браком, чтобы дать начало новому роду – чтобы, родив ребенка, упрочить свое положение.

Дейн неохотно надела старинное платье цвета слоновой кости. Кружева, плетеные и вязаные, тонкой ручной работы, светились, почти сплошь покрывая атласный лиф и юбку. Платье простого элегантного покроя выигрывало за счет филигранно сделанных кружев, и к этому одеянию как нельзя лучше шел венок из белых цветов, украшавший прическу и поддерживающий фату.

Она несла маленький букет цветов и передвигалась самыми мелкими шажками, стараясь отдалить неизбежное. Только Люсинда не позволит ей задержать свадьбу. Глядя в зеркало, Дейн мечтала о том, чтобы этот брак совершился по любви, а если не по любви, то по династическим соображениям.

– Вы такая красивая, мисс Дейн. Ваша матушка смотрит на вас с небес и радуется, молится о том, чтобы вы были счастливы.

Если бы только она могла изменить что-то своими молитвами...

Люсинда выглянула из окна.

– Экипаж подан!

– Спасибо, Люсинда.

Дейн подобрала кружевной шлейф и направилась к двери.

– Все будет замечательно, мисс Дейн. Матушка Деззи приготовила завтрак. Вам все понравится.

Нет, не все...

– Спасибо, Люсинда.

Дейн шла медленно. Сегодня они останутся в Монтелете, а потом Клей получил строгий наказ уехать в Новый Орлеан. На следующее утро после бракосочетания.

Пародия на брак, фарс, при котором всем следует вести себя так, будто все происходит всерьез. И она не знала, как с этим справиться. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», – думала Дейн, понимая при этом, что выбора у нее нет.

Она была в ужасе, увидев, что в церкви полно людей. Неудивительно – церковь находилась на главной улице, и любопытных хватало.

Многих заставило прийти сюда желание понаблюдать за тем, как объединятся семейства, столько лет пребывавшие в смертельной вражде. Вне сомнений, многие задавались вопросом, что подвигло их объединиться. У каждого была своя версия происходящего. Дейн обвела взглядом толпу. Здесь были друзья семьи, были и простые горожане, которые тем не менее оказали почтение брачующимся, одевшись в самое лучшее.

Заметила Дейн и Оливию Ратледж – прямую как палка, в черном кружевном платье и черной накидке. Боже, это и в самом деле произойдет...

Алтарь был задрапирован белой тканью и украшен цветами. Вероятно, жена священника постаралась устроить все, как полагается. Дейн почувствовала, как слезы подступили к глазам.

Если бы только все действительно было всерьез.

– Вот и ты, – поприветствовал дочь Гарри. Он был во фрачной паре. – Ну что же, я могу тобой гордиться, Дейн. Ты выглядишь так, как выглядела твоя мать двадцать пять лет назад.

Слезы жалости к себе мгновенно испарились.

– Не трать напрасно слов. Ни сравнения, ни комплименты не заставят меня изменить отношения к этому фарсу, – заявила Дейн.

– Ладно, – сказал Гарри, предпочтя не реагировать на ее колкость. – Пойду посмотрю, готов ли священник. Клей сейчас беседует с ним, и Найрин тоже здесь. Она будет исполнять роль подруги невесты.

– Если она посмеет приблизиться ко мне, я ее ударю! И тогда ты получишь то, на что напрашиваешься, – публичный скандал, что, учитывая твои далеко не отеческие чувства к нам обеим, тебе совсем не на руку.

– Вы с Клеем прекрасно друг другу подходите, – заключил Гарри.

– Ты знаешь, чего хочешь. Заполучить Бонтер и убрать меня с дороги. Но не тешь себя иллюзиями – я делаю это не ради тебя. Я делаю это по причинам, которых тебе не понять. Со временем я тебе это докажу, даже если мне придется для этого кого-то убить.

– Не стоит говорить об этом в день свадьбы, – нравоучительно заметил Гарри, демонстративно поправляя галстук. – Кажется, пора начинать, – сказал он, взглянув на часы. – Позволь мне привести священника и твоего жениха.

Гарри удалился в тот момент, когда появилась Найрин. Одетая в атласное платье цвета слоновой кости, смуглая и черноволосая, она выглядела словно заморская птица.

– Поздравляю, Дейн. Какое красивое платье.

– И я тебя поздравляю, Найрин. Красивая победа. Кажется, я понимаю, как тебе удалось этого добиться. Увы, в окрестностях не найдется подходящего старого дурака, на котором я могла бы продемонстрировать, как это делается...

Найрин зло поджала губы.

– У тебя гадкий язык, Дейн. Не скажу, что мне будет не хватать твоего остроумия.

– Смею сказать, что по мне ты точно скучать не будешь, но кто знает, что готовит для нас будущее.

Найрин криво усмехнулась, а Дейн решила добить ее – если не делом, то словом.

– Но ты, очевидно, знаешь, что будущее готовит лично для тебя.

Найрин открыла было рот, чтобы сказать ответную колкость, но замолчала, недоуменно уставившись на дверь. Гарри выскочил из церкви в мятом фраке, с перекошенным галстуком, и в тот же момент священник зазвонил в колокольчик, приторным голосом объявив начало церемонии.

Тут же органист заиграл свадебный марш, и Гарри, схватив дочь, потащил ее к церкви. Найрин бросилась вдогонку, споткнулась, но не упала, стратегически заняв такую позицию, чтобы Дейн не могла ее лягнуть.

Дейн высвободила руку.

– Не надо тащить меня к алтарю. Ты не имеешь на это права. Мы просто пойдем рядом.

Она встала рядом с отцом, дожидаясь Клея. Тот вышел и встал рядом с Найрин. Дейн в недоумении взирала на него из-под фаты.

Вид у него был такой, как будто он только что подрался.

Пора невесте было подходить к алтарю. Дейн, поколебавшись мгновение, медленно, словно на эшафот, пошла к месту венчания. Гарри шел рядом.

Она не узнавала лиц. Она заметила лишь, что лицо Оливии оставалось холодным и бесстрастным, будто то было не лицо, а маска. И в цветном размытом тумане непривычно красное лицо Клея.

Дейн отошла от отца и выжидательно посмотрела на священника. Тот медлил, тем самым лишь сгущая тревогу. Она почувствовала, как Клей подошел к ней поближе. Она видела, как кивнул священник, и слышала, как он сказал:

– Начинаем.

Он перелистал свою книгу и начал вещать подобающе торжественно:

– Возлюбленные...

Дейн почувствовала, как слезы брызнули из глаз.

«Еще не поздно, еще не поздно». Она еще может развернуться и уйти отсюда. Пусть станет шлюхой, как предсказал отец. Разве жизнь продажной женщины хуже той, что ей уготована?

Она набрала в грудь воздуха, обернулась и в тот же момент почувствовала, как кто-то крепко ухватил ее за плечо. Это отец. Он хочет отрезать ей путь к спасению.

Она собралась сказать ему все, что думает по поводу затеянного им фарса, но то был не Гарри. Отец стоял в стороне, и лицо его было бледным и покорным. Это был Флинт Ратледж, и это он стоял рядом с ней у алтаря, крепко держа за запястье, а Клея нигде не было видно.