"Сто Великих Пророков и Вероучителей" - читать интересную книгу автора

ИНДИЯ

Самая ранняя из известных нам религиозных систем Индии была создана переселившимися на полуостров белокожими арийскими племенами. Их проникновение в Пенджаб началось в XIII в. до Р.Х. В следующие четыре столетия арии расселились в долине Ганга, вытеснив на юг страны чернокожих аборигенов-дравидов. Пришельцы были пастухами. Они не имели больших городов, не строили дворцов и храмов, не носили изысканных одежд. У них не было ни идолов, ни жрецов Дым костров и лай собак, походные хижины и мычание стад — таков был обычный фон их простого, почти первобытного уклада жизни. Арии имели тягу к мечтательности, сладостным грезам, созерцанию и научились погружаться в фантастические миры, созданные воображением. Развитие их миросозерцания проходило по сложному и запутанному пути. Самый ранний этап его отмечен грандиозным собранием религиозных текстов, которое получило название Веды.

Индусы и до настоящего времени считают Веды своим священным писанием.

Складывался этот цикл на протяжении 1000 лет, примерно с 1500 до 500 г. До Р.Х. Древнейшую часть Вед составляют четыре священные книги: Ригведа, Самаведа, Яджурведа и Атхарваведа. Ригведа — Веда гимнов — самая ранняя из них. Гимны, а их более тысячи, различны по величине и стихотворным размерам. Их создатели прославляют богов, а также обращаются к ним с просьбами о даровании побед над врагами, жизненных благ и благополучия. В том виде, в каком она дошла до нас, эта книга, по-видимому, существовала уже в конце II тысячелетия до Р.Х., причем большинство содержащихся в ней религиозных гимнов сложились еще ранее. Три других сборника имеют другое содержание: Самаведа — это Веда песнопений, Яджурведа — Веда жертвенных формул, Атхарваведа — Веда магических формул. Религию, основанную на этих священных текстах, принято называть ведической.

Многими своими чертами религиозные представления древних индусов были схожи с египетскими или греческими. Арии обожествляли явления природы, наделяя божества человеческим обликом. Боги, какими они представлены в Ведах, имеют все человеческие желания и прихоти. Они едят и пьют, живут в небесных дворцах, носят роскошные одежды, оружие, ездят на колесницах. Их развлекают небесные танцовщицы и музыканты. Боги имеют жен-богинь, которые рожают им детей и сами были рождены как люди. Всего в Ригведе упомянуто около 3000 богов. Древнейшие из них — мать богов Адити, бог неба Дьяус и богиня земли Притхиви — в период, когда складывалась Ригведа, уже не были самыми почитаемыми. Их затмили три других божества — бог огня Агни, бог грозы Индра и бог солнца Сурья. За всеми проявлениями бытия арии видели божественную силу и готовы были преклоняться перед ней. Создателями Вселенной также считались боги (в разных мифах роль творца мира приписывалась разным богам, но в поздних Ведах эта роль отводилась Праджапати). Он создал ее из частей тела принесенного в жертву титана Пуруши. Но как появились сами боги и Пуруша? На этот счет в Ригведе высказывалось смутное предположение о существовании какой-то изначальной субстанции, в которой зародилось желание (кама). Оно и явилось причиной возникновения всего существующего.

Обряд играл в ведической религии исключительно важную роль. Он требовал невероятной точности и изощренности. О том, чтобы простой человек мог правильно принести жертву, нечего было и думать. Культ превратился в сложнейшее искусство: «вызывать» божество умел только особый жрец «вызыватель», прославлять бога в гимнах — только специальный жрец-песенник, а возложить жертву по уставу мог лишь «жертвоприноситель». При отправлении культа произносилось множество молитв и заклятий, которых никто не понимал, так как они были сложены на древнем языке.

Уже в глубокой древности в Индии образовалась особая варна (замкнутое сословие) жрецов-брахманов. (Кроме этой варны были еще три: правителей и воинов — кшатриев, земледельцев, ремесленников и торговцев — вайшья, неполноправных и рабов — шудр. Две первые варны занимали в обществе ведущее положение.)

В таком виде ведическая религия просуществовала несколько веков. Но около VIII в. до Р.Х. индийское общество пережило своего рода нравственный и религиозный надлом. Старые религиозные догмы все меньше удовлетворяли людей, ищущих духовности. Проявлением истинного благочестия стал считаться отказ от мирских радостей. Внешне это выразилось в движении муни. Не порывая открыто с традиционной религией, муни бросали свои дома, имущество, семьи и уходили в джунгли, чтобы вести жизнь отшельников-аскетов. Уединившись там, отшельники надеялись молитвами и умерщвлением плоти достичь высшей силы духа. Постепенно в их среде выработалось глубоко философское учение о Брахмане. Понятие о нем дают Упанишады. Само слово «Упанишад» означает «сидение подле» (имеется в виду сидение слушателей вокруг учителя), но уже с древних времен под Упанишадами стали понимать сокровенное знание о Божественном начале. В этих мистических поэмах разрабатывались глубочайшие религиозные и философские вопросы. Понять их могли лишь те люди, которые прошли известную подготовку и глубоко осознали, что жизнь и материальные утехи — все это суета, не заслуживающая серьезных усилий и трудов. Хотя авторы Упанишад признавали значение старых Вед, они называли их «низшим знанием». В «Катхе-Упанишаде» прямо говорится, что Высшее нельзя постичь ни при помощи Вед, ни при помощи обычной человеческой мудрости. Таким образом, авторы Упанишад обещали путь к высочайшему, единственно истинному знанию.

Согласно Упанишадам, весь мир явлений — это всего лишь иллюзия, «майя». Жизнь, прожитая ради земных, чувственных благ — растрачена попусту. Древние чтили сотни богов, которые, как им казалось, наполняли пространство, горы, джунгли и дома. В противоположность им творцы Упанишад пытались пробить дорогу к Единому Существу.

Когда мудреца Яджнявалкья, которого традиция изображает выдающимся мастером проповеди и философского спора (жил он, как считают, в VII в. до Р.Х.), спросили, сколько существует богов, он сначала назвал каноническую цифру ведийской мифологии: три тысячи триста три. Но потом, когда ученик, чувствуя, что наставник не сказал ему всей правды, продолжал спрашивать, Яджнявалкья ответил: это — только проявления, богов же — тридцать три. А в конце концов, уступая настойчивым просьбам, он признал, что в сущности Бог только один. Если боги и существуют, то они — лишь отдельные волны единого моря Божества. «Он — единственный, не имеющий цвета, многоразлично прилагающий свою силу, создающий много цветов для скрытой цели, в нем, как в конце и начале, растворена Вселенная…» Истинный мудрец не поддается соблазнам материального, он ищет «Того, Кого многие слышат, но не знают», Того, кто «невидим, неосязаем, не имеет ни рода, ни варны, ни слуха, ни рук, ни ног». Это Единственное, обладающее реальностью, есть Брахман — мировой дух, безличная и бесконечная божественная субстанция, лежащая в основе всего сущего, источник жизни, принцип единства, сокровенное «я» Вселенной. Каждая индивидуальная душа — Атман — является его частью. По сути дела, Атман — это тот же Брахман, такой же великий и непостижимый. Яджнявалкье говорил, что Атман не рожден, а существует извечно.

Будучи тождественен Брахману, он предстает как вселенский правитель. «Он — властитель всего, он повелитель существ, он хранитель существ… — писал Яджнявалкья. — Знающий это сам становится Брахманом».

Конечная цель любого мудреца состоит в слиянии с Брахманом. Но как достичь этого состояния? Яджнявалкье учил, что душа постоянно переходит из одной телесной оболочки в другую, следуя карме — закону о посмертном воздаянии человеку за его дела при жизни. («Подобно тому как гусеница, достигнув конца былинки и приблизившись к другой былинке, подтягивается к ней — говорил Яджнявалкья, — так и Атман, отбросив это тело, расееяв незнание и приблизившись к другому телу, подтягивается к нему».) Если человек точно придерживался при жизни дхармы — линии поведения, определенной Брахманом для людей каждой варны, то после смерти его душа могла возродиться в теле человека более высокого общественного положения, вплоть до брахмана. Душа грешника, напротив, деградировала и могла вселиться только в тело человека более низкой общественной категории, или даже в тело животного, вплоть до самого нечистого и презренного.

Однако спасение (мокша) состоит не в том, чтобы стремиться к лучшим воплощениям.

Оно в том, чтобы навсегда уйти из этого нереального мира, соединиться с Брахманом, раствориться в Нем и таким образом достичь полного освобождения — нирваны (буквальный смысл этого слова означает «полное безветрие», «абсолютное затишье»). Для этого человек должен отстраниться от всего внешнего, отбросить все, что связывает его с миром, и полностью погрузиться в свое внутреннее «я», в свой Атман. «Как текущие реки исчезают в море, теряя имя и облик, так и мудрец, отрешенный от имени и облика, приходит к божественному Духу, что выше высокого».

Те, кто не в состоянии сделать этого, обречены вновь и вновь возвращаться в поток бытия. «Тот, кто имеет желания и думает о них, вновь рождается здесь и там из-за желаний. Но все желания того, у кого совершенный Атман и чье желание исполнилось, исчезают в этом мире». Свобода от желаний — вот истинная свобода, отказ от мира — это и есть подлинное бессмертие. Через свое «я», через свой Атман, человек приближается к мировому Брахману. Но до тех пор, пока он опирается на внешний опыт, человек не замечает Бога, который совсем рядом с нами. Лишь наше «я» соприкасается с космическим Брахманом и нужно войти в себя, чтобы познать Его Ибо «Его облик невозможно увидеть. Никто не видел его глазами.

Его воспреемлют сердцем, умом, мыслью. Тот, кто знает это, становится бессмертным» Но и этого мало. Нужно побороть не только чувства, но и саму мысль, чтобы обрести единение со всемирным «я». Лишь в состоянии, когда бездействует рассудок, человек может пережить слияние с Брахманом, победить смерть и возвыситься над тлением. «Не рождается и не умирает знающий Брахмана, он не происходит ни от кого и не становится никем. Не рожденный, постоянный, вечный, изначальный, он не гибнет, когда погибает тело». Он оказывается там, где невозможно найти ни одно из свойств мира, природы и духа; там нет ни добра, ни зла, ни света, ни тьмы, ни движения, ни покоя. Там царит нечто, превосходящее самую глубокую мысль человека, превосходящее само бытие. Там — страшная, непереносимая тайна, «владыка молитв» — Брахман, но в нем нет личности, какой мы ее знаем. Брахман — сверхличность, сверхсознание. Он есть и его нет, ибо он стоит выше даже этих категорий. Говоря о Нем, можно лишь отрицать качества.

Однако как из этой субстанции, о которой можно говорить лишь в отрицательных терминах, мог возникнуть пестрый мир существ и явлений? Единого ответа на этот вопрос Упанишады не давали. Но при всей запутанности брахманских космогонии их роднила одна общая идея: в творении они видели не что иное, как рождение, излияние мира из недр Абсолюта. «Как паук выпускает из себя и вбирает в себя паутину, как растение возникает из земли, как волосы возникают на голове человека, так из Непреходящего возникает все в этом мире». То есть Абсолют и мир оказываются в конце концов в чем-то тождественны. Бог в конечном итоге есть все, и материальный мир есть одно из проявлений его природы. По какой же причине Абсолют из области идеального переходит в материальное? В отличие, к примеру, от христианства, где настойчиво проводится мысль о том, что причиной творения была Любовь и что бытие есть создание любви Сущего, брахманы отрицали в этом акте какое бы то ни было этическое или нравственное начало. Миротворчество для Брахмана не более чем игра, он входит в рожденный им мир, стремясь испытать низшие виды существования и насладиться неведомыми ощущениями. Материальный мир- всего лишь сон, греза Брахмана. Испытав этот сон, он в конце концов ощущает жажду покоя и стремится уйти в свое исконное безмятежное существование. Таков вечный и неизменный круговорот космоса, в котором он то выплескивается из Брахмана, то вновь утопает, растворяется в Бездне. Вселенная, таким образом, есть что-то недолжное и даже бессмысленное. Упанишады представляли явление мира как добровольное самоограничение Божества. Но в этой «жертве» нет никакой любви и вообще ничего возвышенного — это, как уже говорилось, всего лишь божественная игра — Лила.

Нельзя не согласиться, что Упанишады являют собой высочайший взлет человеческого духа. Об их создателях — Яджнявалькья, Уддалаке, Катхе и других — кроме имен, почти ничего неизвестно, но они безусловно принадлежат к числу величайших мудрецов Индии и всего человечества. Упанишады первыми провозгласили единство Божественного Начала и признали вторичность внешних обрядов. Еще более значимым был их шаг в постижении природы Божественного. В то время, когда человек наделял богов не только низменными страстями, но и телом, Упанишады впервые провозгласили, что Абсолют превосходит все тварное, зримое, мыслимое. Однако спасение предлагалось здесь на таких суровых условиях, которые едва ли могли быть приняты обычным человеком. Да и отношение к Брахману могло быть только чисто умозрительным, его нельзя было любить, ему бесполезно было молиться.

Поэтому брахманская религия, хотя и имела огромное влияние на умы, не вышла за пределы отшельнических скитов.

Страх перед будущими дурными воплощениями, желание обрести блаженство по ту сторону жизни толкали многих индусов на крайние формы аскетизма. Топас, самоумерщвление, было признано высшим идеалом, причем не только брахманизмом, но и некоторыми другими религиозными учениями Индии. Никаких послаблений тут не допускалось. Настоящий аскет в полном смысле слова должен был поставить себя выше жизни. «Ему не следует иметь огонь в жилище, — читаем мы в одном из древних трактатов, — он Может ходить в деревню за пищей, сохраняя молчание, равнодушный ко всему, твердый в намерениях, сосредоточенный в мыслях. Глиняная чаша, корни Дерева, лохмотья, одиночество и одинаковое отношение ко всему — таков Признак освобожденного».

До крайних пределов учение о топасе было доведено джайнами. Секта эта окончательно сложилась в середине VI в. до Р.Х., когда у нее появился идейный вождь — Махавира, сформулировавший ее теоретические основы. Сами джайны считают, что этому великому пророку предшествовали 23 других тиртханкары («нашедших брод», то есть основателя веры). Первый из них — Ришабху жил тогда, когда люди еще не умели приготавливать пищу, не знали письменности и гончарного дела. Ришабха научил всему этому древних людей; он же учредил браки, ввел обряды захоронения мертвых, поклонения богам. Двадцать третий тиртханкара — Паршвантах жил за 250 лет до Махавиры. Он считается основателем религиозного учения джайнов и создателем древнейших монашеских джайнских общин. Что касается Махавиры, то он придал этому учению тот вид, в котором оно дошло до нашего времени.

Настоящее имя Махавиры было Вардхамана. Согласно традиционной биографии, он происходил из семьи знатного кшатрия Джнятрипутры. Еще в юности он пленился аскетическими идеями, а в 30 лет покинул родительский дом и стал отшельником.

Двенадцать лет он бродил по стране, ведя суровую жизнь аскета, а на тринадцатом году достиг высшего знания и стал Джиной — Победителем, поборовшим земные страсти и нашедшим путь к спасению. После этого он еще тридцать лет проповедовал свое учение на территории современного Бихара и обратил в свою веру многих людей. Годом его смерти обычно считают 527 г. до Р.Х.

В некоторых своих положениях джайнизм близок брахманизму. Так в джайнизме, как и в брахманизме, признается переселение душ и закон кармы, а спасение человека видится в прекращении его возрождений. Но на этом сходство заканчивается. Прежде всего, джайнизм отрицает понятие Единого Бога, или Абсолюта, в том смысле, в каком о Нем говорят Упанишады. Мир, по учению Махавиры, состоит из двух вечных несоздаваемых и неисчезаемых категорий — дживы (души, духовного начала, активного агента существования) и адживы (неживого, неодушевленного, материального начала). В своей изначально естественной форме джива совершенна; именно в этой форме она являет собой тот идеал, к которому должен стремиться каждый джайн. Но в окружающем нас мире джива всегда связана с адживой, заключена в нее и порабощена ею. Соединяясь с грубой материей, джива обретает тело и появляется в форме живых существ, будь то растение, животное, человек или божество. Причем в этой иерархии высшее ключевое звено — человек, ибо только он в состоянии дать освобождение дживе, которая словно некий страждущий дух, скована темной и косной материей.

Сама по себе джива не в состоянии вырваться из цепких объятий адживы.

Бесконечное количество джив находится в нескончаемом процессе кругооборота живых тел, регулируемых кармой — законом о посмертном воздаянии. Едва освободившись после смерти какого-либо существа, она, подчиняясь карме, опять оказывается в плену другого тела. Очевидно, обрести свободу нельзя, если не преодолен закон кармы. Но связи джив с кармой сложны. Освободиться от кармы очень нелегко, ибо карма не просто опутывает каждого, но и притекает к нему вновь и вновь. Задача правоверного джайна состоит в том, чтобы остановить этот приток, что достигается путем соблюдения сложных норм поведения. Но это только первый шаг. Следующий — добиться истощения и отпадения оставшейся кармы, после чего душа-джива подчиняет себе материальное тело и обретает освобождение.

Из сказанного видно, чем джайнизм отличен от брахманизма. Если последний первостепенное внимание уделял Абсолюту-Брахману, то джайны главным образом размышляли об индивидуальной человеческой душе. Как и его оппоненты-брахманы, Махавира признавал вечность души. Однако, нирвана, по его учению, заключалась не в том, чтобы совершенно обезличиться и раствориться в Абсолюте, но в том, чтобы вырваться из бесконечной цепи перерождений и достигнуть вечного блаженства в потустороннем мире. Путь к спасению, открытый Махавирой, определяется тремя «драгоценностями»: во-первых, ратнатраей — совершенной верой (верой в Джину; смысл этого положения в том, что ищущий должен отбросить все блуждания, сомнения и с помощью веры стараться оградить себя от ложных путей и дурных советчиков); во-вторых, совершенным знанием (знанием учения Джины о душе-дживе, карме, а кроме того, знанием своего «я») и, в-третьих, совершенным поведением (соблюдением установленных Джиной правил).

Каким же должно быть поведение правоверного джайна? Этот вопрос был глубоко разработан основателем вероучения. Прежде всего, надо сказать, что Махавира пренебрежительно относился к Ведам и священной письменности брахманов, резко отрицал жертвоприношения, жречество и религиозное освящение системы варн. Он учил, что только личные качества людей и их усилия определяют их благочестивость и право на спасение. К нирване ведет исключительная способность человека подняться над миром ограниченности — над миром зла и добра, над миром материи.

Происхождение, божественное вмешательство или соблюдение обрядов не играют на этом пути никакой роли. Поэтому в жизни для джайна работа над собой важнее религиозных обязанностей (последние сводятся в основном к почитанию божеств, посещению храмов и принесению даров). Главное заключается в самом стиле жизни — соблюдении определенных норм поведения и запретов, которые и составляют едва ли не основную суть учения. Так все джайны строго следуют ахинее, то есть стараются ни в коем случае не причинить вреда живым существам (многие даже носят на лице особую повязку, чтобы при дыхании не проглотить какое-нибудь крошечное насекомое), и исполняют заповеди, предписывающие им быть праведными в речи, воздерживаться от присвоения чужого, сохранять целомудрие, быть свободным от прочных привязанностей к жизни и т. п. Всего заповедей 12, но правила их исполнения для мирян легче, чем для монахов. Последние призваны вести жизнь, полную лишений. Это и понятно — поскольку именно желания и страсти по закону кармы вовлекают человека в новые воплощения, важнейшим признаком превращения в Джину является полная победа над своими страстями путем беспощадного самоистязания. Джайнские монахи (ниргрантхи — отрешившиеся от уз) имеют право жить в монастырях и получать пропитание от членов общины — мирян только во время сезона дождей. В остальное время года они должны собирать милостыню и постоянно скитаться по стране. Им предписывается также до предела ограничивать свой сон (с четырех часов утра монах уже на ногах) и питание (принимать пищу можно только два раза в сутки; обязательно соблюдение постов, часто весьма длительных). Однако, поскольку аскетизм всегда считался в джайнизме религиозным подвигом, многие монахи, не довольствуясь этими суровыми правилами, принимают на себя другие изнурительные обеты (например, абсолютное молчание, пребывание на холоде или на солнце, многолетнее стояние на ногах и т. п.). Самым благочестивым концом для джайна всегда считалась смерть от долгого поста, но самоубийство осуждается.

Впоследствии, уже после смерти Махавиры, джайны разработали элементы своей собственной философии и космогонии. По их представлениям, Вселенная состоит из мира и не-мира. He-мир — это пустое пространство, акаша, недоступное для проникновения и восприятия и отдаленное от мира. Мир делится на нижний, средний и верхний. Нижний — это нечто вроде преисподней — состоит из семи слоев, наивысший из которых населен божествами, а остальные шесть — грешниками ада, живущими среди гнили и нечистот, страдающих от мучений и пыток. Верхний мир подразделен на 10 или 11 слоев и имеет 62 или 63 уровня. На каждом из них размещено множество дворцов-виманов, где обитают боги и освободившиеся от кармы джайны-сидхи Средний мир лишь отчасти совпадает с нашим земным, но, вообще говоря, он значительно обширнее. Вся Вселенная, сверху донизу, заселена богами и демонами, которым несть числа. Кроме тех, кто обитает в среднем мире вместе с людьми (божества гор, рек, мест и т. п.), выделяются четыре класса божественных персон. К низшему из них относятся обитатели верхнего слоя преисподней, подразделяющиеся на десять категорий и частично выполняющие функции демонов. Ко второму — божества, живущие в том же верхнем слое нижнего мира, а частично в рощах и на островах мира среднего. Это тоже полубожества-полудемоны. Третий класс — божества светил (в их число включается не только солнце и луна нашего земного мира, но и множество других светил, освещающих различные части среднего мира). Наконец, четвертый, высший, класс божеств — это те, которые живут в небесных дворцах верхнего мира. Однако выше всех божеств джайны ставят 24 тиртханкара, обитающих на самом верху верхнего мира. В своих храмах они помещают изваяния «Победителей», которым воздают божественные почести. (Как правило, это обнаженные фигуры колоссальных размеров.) Почетное место в их пантеоне занимает сам Махавира. Ему поклоняются как божеству, а 11 его учеников — ганадхаров — считаются первыми джайнскими святыми.

Первоначально вероучение джайнов передавалось изустно от учителя к ученику.

Канонизация в письменной форме доктрины джайнизма произошла на Вседжайнском соборе в Паталипутре, состоявшемся в IV или III в. до Р.Х. Джайнский канон содержит 50 сочинений. Основные из них приписываются самому Махавире, хотя их окончательная редакция была осуществлена только через тысячу лет после его смерти — в V в. (Одно из важнейших сочинений джайнизма — Кальпасутра, в которой описывается праведная жизнь 24 тир-тханкаров и излагаются основы поведения аскетов.)

Джайнизм имел много последователей в период раннего Средневековья, особенно в Западной Индии, но массовой религией он никогда не был. Сейчас в Индии насчитывается около 2 миллионов джайнов.

В настоящее время господствующей религиозной доктриной в Индии является индуизм.

Он развился из старой ведической религии, но под сильным влиянием Упанишад. При этом высокая религиозная философия этих поэм или осталась скрытой от массы верующих, или была воспринята ими в упрощенной, даже вульгарной форме. В народную религию перешли представления о карме, о переселении душ, о Брахмане, но все это было до предела упрощено и опоэтизировано. Огромную роль в формировании новых религиозных представлений сыграл эпос, особенно две великие поэмы — «Рамаяна» и «Махабхарата». Во многом под их влиянием произошла трансформация пантеона. Хотя Веды остаются для индуистов священным писанием, старые боги — Агни, Сурья и Индра постепенно отошли на задний план. Главную роль стала играть другая триада — Брахма, Шива и Вишну. Три этих бога как бы поделили между собой основные присущие верховному богу функции — созидательную, разрушительную и охранительную. Первым из всех считается Брахма — творец Вселенной. Это наиболее рассудочное и отвлеченное божество, восходящее к Брахману-Абсолюту Упанишад. И хотя он возглавляет пантеон, культ его никогда не был широко распространен. Гораздо привлекательнее для индусов два других бога верховной триады. Шива считается воплощением грозных и разрушительных сил природы. Он воплощает в себе ее вечное умирание и вечное рождение. Он сам и его жена Кали (богиня жизни и смерти) обычно изображаются как многоликие и многорукие человеческие фигуры черного цвета, обвитые змеями, гирляндами черепов и т. п.

Вишну считается олицетворением вечно живой благодетельной природы. Он миролюбив, но склонен к проказам. В нем, прежде всего, воплощены мессианские мотивы индуизма.

В исключительных обстоятельствах — потери благочестия людьми или возникновения опасности, угрожавшей религии и богам — Вишну воплощается на земле в каком-либо телесном (но не обязательно человеческом) облике и своим вмешательством исправляет положение. Таких воплощений (аватар) указывается много, но всего упоминается десять. В первых четырех он выступает в облике животных: в качестве рыбы он спас легендарного царя Ману от потопа; в качестве черепахи он научил богов приготовлять из вод первобытного океана напиток, дарующий бессмертие; в качестве вепря извлек из вод земли; в облике человека-льва помог поразить царя-демона. Это же он делает в своем пятом обличье карлика-великана. Этой аватаре посвящен один из гимнов Вед. В нем рассказывается о том, как в облике карлика Вишну явился к грозному демону Бали и попросил у него клочок земли — столько, сколько он сможет отмерить тремя шагами. Бали не отказал карлику, но как только Вишну стал мерить землю, то превратился в великана, причем первыми двумя шагами он охватил весь мир, а третьим вдавил под землю самого Бали. В шестой раз Вишну явился на землю в виде воина Парашурамы. Его седьмой аватарой было рождение в облике Рамы — сына царя Айодхьи, для того чтобы погубить жившего на Цейлоне царя демонов-ракшасов, оскорблявших богов и благочестивых отшельников. Восьмой аватарой Вишну называют его перевоплощение в Кришну — царя Ядававов, девятой — его явление в качестве Будды, а десятой — его будущее рождение в виде мессии Калки, приход которого ожидается.

Наиболее любимые в Индии аватары Вишну это Рама и Кришна, которые в представлении индусов почти целиком заслонили собой самого Вишну. Рама является героем эпической поэмы «Рамаяна», Кришна — героем другой эпической поэмы «Махабхарата». Культ Кришны настолько популярен, что приобрел в Индии самостоятельное значение. Согласно мифическим преданиям, дядя Кришны царь Камса был предупрежден о том, что его ждет смерть от рук сына его сестры Деваки.

Деваки с мужем заключили в темницу, а их сыновей убивали после рождения. Только одного удалось спасти, это и был Кришна, которого воспитали пастухи. Маленький Кришна в детстве был знаменит своими шалостями и проказами. Он крал у своей приемной матери масло, пел песни, играл на флейте, а повзрослев, начал сводить с ума окрестных пастушек, сбегавшихся послушать его чарующую музыку. Щедро одаривая всех их своей любовью, Кришна особо выделял среди своих подружек Радхарани. Став взрослым и научившись владеть оружием, Кришна исполнил то, что ему было предназначено, — убил своего дядю-тирана. В эпических сказаниях образ Кришны намного сложнее. Прежде всего он колесничий и мудрый советник одного из главных героев «Махабхараты» — воина Арджуны. (Эта поэма, как известно, рассказывает о жестокой междоусобной войне в племени бхаратов между пандавами и кауравами.) Но в определенные моменты его божественная сущность выступает из-за смертной оболочки, и тогда оказывается, что устами Кришны говорит могущественный Бог (Вишну или даже сам Брахман), явившийся на землю и раскрывающий перед Арджуной высший смысл небесного и этического закона. Это знаменитое толкование Кришны (которое мы с полным основанием можем считать Божественным Откровением) вошло в состав «Махабхараты» в виде небольшой вставной поэмы «Бхагавад-Гиты», то есть «Песни Господней». Уже в древности ее справедливо почитали как одно из величайших религиозных произведений всех времен и народов.

В чем же суть религиозного учения Кришны? Гита начинается с того момента, когда борьба за власть среди владетельных бхаратов достигла кульминационной точки и многолетнее соперничество пандавов и кауравов вылилось в истребительную войну.

На равнине Куру встретились «братья и отцы», чтобы в жестокой схватке решить вопрос о царском наследии. Незадолго до начала битвы Арджуна выезжает на середину поля, чтобы в последний раз окинуть взглядом враждебные армии. Вид бойцов, готовых к атаке, приводит его в уныние: ведь здесь, обнажив мечи и натянув луки, сошлись дети одного предка, «товарищи, братья, сыновья и внуки». Эта картина готовящегося братоубийства ставит перед совестью князя вопрос: как ему поступить? Имеет ли он право проливать кровь соплеменников? И Арджуна обращается за советом к своему возничему Кришне.

Отвечая на конкретный вопрос Арджуны, Кришна начинает издалека и заводит разговор о смысле бытия, о Высшем Начале, о мироздании и о том, какое место занимает человек во Вселенной.

Согласно учению Кришны, в мире нет ничего поистине вечного, кроме Брахмана, кроме высочайшего духа. Воплощаясь в каждом человеке, он составляет бессмертную сущность смертного. Убивая человека, можно убить только тело. Но не в нем сущность человека. Бессмертная душа человека потом воплощается вновь и вновь.

Действительность материального мира лишь иллюзия, только Брахман есть единственная действительность в полном смысле этого слова. Есть два пути избежать множественности рождений и приобщиться к истине: философское мышление (санхья) и мистическое самоуглубление (йога). Во всем этом Кришна следует за авторами Упанишад, однако, взгляд его на взаимоотношения Бога и мира, Бога и человека совсем другой. Он говорит, что не только мистическая отрешенность ведет к совершенству, но и бхакти — любовь, благоговение, вера. Всякий, кто с доверчивым сердцем прибегает к Богу, не погибнет, кем бы он ни был. Любовь человека не тщетна, молитва его не бессмысленна, упование его не ложно. Для Неба, как бы не существует земных различий и условностей. Члены разных каст, мужчины и женщины, все призываются в чертог высшей Любви. Гита указывает, что проникнуть в духовные сферы позволяет не заносчивое умствование, а сердце, полное благоговения. Даже ложная вера, если она искренняя, ведет к спасению. Мудрый человек чтит единого Бога — Господа неба и земли. Люди, обуреваемые страстями, более склонны к почитанию многих богов. И все же Господь не остается равнодушным к этим заблудшим. Кришна говорит: «Какие бы образы с верой ни почитал поклонник, его нерушимую веру Я ему посылаю. Он ищет образ милости, укрепясь этой верой, от него получает желанные блага, хотя они даются Мной». Таково великое снисхождение Бога к человеческому невежеству и слабости.

Отношение Кришны к Абсолюту и к акту миротворчества также совершенно иное, чем в религии брахманов. На вопрос: как мог Абсолют быть и Творцом, Кришна отвечает: мир есть результат творчества, результат действия, но действует не сам по себе Брахман, а Его «частица». Она созидает миры и вливается в них живительной силой, духовной энергией. Таким образом Сверхличное Божественное Начало превращается в личное — в творящего Бога. И даже более того — Бог опускается в саму природу, становясь Душой мира. «Войдя в землю, — говорит Кришна, — Я существа поддерживаю силой. Я взращиваю все растения… став огнем… в тела живых входящим, Я перевариваю четверовидную пищу. Сияние от солнца исходит и весь мир озаряет, так же от луны, от огня. Знай, это мое сияние. В сердце каждого Я пребываю… Я — вкус воды… Я — блеск луны и солнца, Я — во всех ведах живоносное слово, Звук в эфире, человечность в людях, Я — чистый запах в земле, в огне сиянье, жизнь во всех существах. Я — подвижников подвиг, я — вечное семя существ… Ибо не Я в них, а они во Мне постигли это». В отличие от Абсолюта брахманов, Кришна не только одушевляет мир, но и активно участвует в историческом процессе. Во все периоды истории, когда человечество оказывается в духовном кризисе, когда слабеет закон и воцаряется беззаконие, Бог «создает Себя Сам для спасения праведных и для гибели злодеев». Так приходит он к людям «из века в век». В то время как Упанишады считали всякое земное дело в сущности ненужным и бесполезным, Гита призывает к действию. Человек должен быть активным, ибо и сам Господь действует. «Не совершай Я дел, эти миры исчезли бы», — говорит Кришна. У человека всегда перед глазами его повседневные обязанности, порожденные жизнью, которые он должен исполнять. Но, совершая свои дела, человек, как и Божество, должен стоять выше страстной привязанности к ним.

Подобно тому, как Бог творит бескорыстно, должен трудиться и он, не думая о последствиях своего труда. «Действия совершая, привязанность к ним оставь». Это отрешение от заинтересованности придает каждому акту человека характер богослужения. В соответствии со сказанным, Кришна дает ответ на вопрос Арджуны.

Долг человека, говорит он, заключается в добросовестном исполнении своей дхармы.

Долг кшатрия — сражаться. Поэтому Кришна не только не одобряет скорби Арджуны по поводу убийства сородичей, а призывает его смелее идти на битву. Этим выводом заканчивается «Бхагавад-Гита». Кришна рассеивает сомнения Арджуны и возвращает ему утерянную уверенность. Но понятно, что значение проповеди Кришны далеко выходило за пределы этого конкретного случая. По сути дела, изложенное учение было попыткой найти к Богу иной путь, нежели тот, который предлагали брахманы.

Учение об Абсолюте, для достижения которого нужно утратить свое «я», многих пугало и отталкивало; люди хотели не только стоять у врат божественного молчания, но и услышать голос Божий. Как ответ на это стремление родилась «Бхагавад-Гита». Большинство исследователей относит создание поэмы к VI в. до Р.Х. Кто был ее автор — не известно. Вероучение, вложенное в уста Кришны, теперь неразрывно связано с его образом. И нельзя не признать, что образ этот необычайно притягателен. Каждый может найти в Кришне что-то свое. Кто-то видит в нем веселого и страстного любовника, прекрасного шаловливого мальчика. Кто-то — мужественного и сурового воина. Кто-то — глубокомысленного философа. Но, являясь во всех этих образах, он вместе с тем есть великое и милосердное Божество, способное сострадать человеку, быть его другом, спутником и наставником. Не случайно культ Кришны широко распространен в современной Индии и храмы его никогда не пустуют.

С тех пор как мудрецы Индии осознали непрочность и мимолетность всего земного, они постоянно отыскивали то, что называли мокшей — истинным освобождением и подлинным благом. Один из способов вырваться из-под власти перевоплощений предложила школа йоги, сконцентрировавшая тысячелетний опыт самоуглубления и психотехники, не имеющий себе равных в древности. Важнейшие ее принципы сформулировал гуру Патанджали, автор «Йога-сутры», первого классического руководства по йоге. Предания отождествляют его с великим индийским грамматиком, носившим это имя и известным своими трудами по санскриту (кроме того, Патанджали приписываются труды по философии, медицине, теории поэзии, а также составление руководства для актеров «Нати-сутра»). Он жил во II в. до Р.Х. Правда, некоторые исследователи считают, что «Йога-сутра» написана двумя веками раньше, но точная хронология здесь не так уж важна, поскольку йога в широком смысле существовала задолго до Патанджали. «Йога-сутра» обобщает идеи и правила гораздо более древние, чем Упанишады, уходящие корнями в далекое прошлое. (Само понятие «йога» не имеет точного перевода. Чаще всего это слово производят от корня «иудж», что значит «прилагать усилие, упражняться».)

Уже на древних печатях, которые датируются III тысячелетием до Р.Х., изображались фигуры, сидящие в йогической позе «лотоса»; это доказывает, что йога зародилась в доарийские времена. Первые упоминания о практике йоги содержатся в Ведах, а в Упанишадах о ней говорится довольно часто. Однако там она выступает не в виде обособленной доктрины, а как практическая сторона богопочитания. Размышляя о Божестве, человек не мог не задавать себе вопрос: почему Оно недоступно людям как явления видимого мира или движения мира внутреннего. Как уже говорилось, ответ на этот вопрос дал брахманизм. Упанишады учили, что Священное близко, Оно рядом, Оно во всем, Оно в человеке, но человек не в состоянии созерцать Его, так как весь погружен в ложное и бренное.

Непосредственное восприятие Бога должно было предваряться подготовкой, которая делала человека способным к постижению тайн Единого и Вечного. Этой цели и служила йога. В «Майтри-Упанишаде» говорилось, что йога есть священный путь, «стезя Брахмана», и на нее нельзя вступать человеку, который не посвятил себя целиком поиску познания. А в «Катха-Упанишаде» сообщалось о йоге как о способе покорить чувства, рассудок и в конечном счете — саму мысль, то есть о высвобождении чистой, не выразимой словами интуиции. Согласно Упанишадам, йог должен стремиться растворить себя в Запредельном, ибо, только слившись с Ним, можно его познать. В «Шветашватаре» мы читаем: «Те, кто, предаваясь размышлениям, занимались йогой, видели самосущую Силу, сокрытую ее свойствами».

В этом трактате уже были намечены технические приемы созерцания. В нем говорилось о положении тела, задержке дыхания, о необходимости для йога контролировать чувства, «подобно тому, как он впрягал бы строптивых коней в колесницу». Отрешенный от всего происходящего, он созерцает «единственного Бога, сокрытого во всех существах, всепроникающего, внутреннего Атмана всех существ, следящего за действиями, живущего во всех существах, всевидящего, знающего, одного-единственного и лишенного свойств».

В последующие века практика йоги все больше соединяется с философской Школой санкхьи и превращается в особенное религиозное учение. Ранняя санкхья мало чем отличалась от учения Упанишад. Она также учила о Брахмане как о единой реальности, уподобляя его ожерелью, вернее — нити, на которую нанизаны золото, жемчуг, кораллы или глиняные украшения, то есть все многообразие проявленного мира. Умение отличать нить от нанизанных на нее предметов и составляло сущность санкхьи. Основатель этого учения мудрец Капила исходил из того, что физическая Вселенная не может быть излиянием духовного Начала — Пуруши. (Пуруша понимался не как некий Абсолют, вроде Брахмана, а как совокупность бесчисленного количества индивидуальных душ; это было сознательное, но инертное начало.) Мир материальный обособлен от мира духовного и не порождается им. Более того, он способен развиваться по своим внутренним законам.

Все бессознательные, стихийные изменения во Вселенной возникают как следствие процессов в первоматерии — Пракрити. Пракрити, по учению Капилы, обладает неисчерпаемой творческой энергией, но лишена сознания. Воздействие Пуруши на Пракрити можно уподобить воздействию магнита на металл: духовное начало как бы намагничивает лишенную сознания материю, придает ей форму и духовную субстанцию.

Соединившись, два плана бытия порождают действительность, столь несовершенную, что она вся оказывается пронизанной болью и страданием. Основной смысл философии санкхьи сводится к тому, как помочь пуруше освободиться из плена материи, избавиться от состояния сансары (земной жизни и перерождений) и кармы, покинуть тела, в которых он заключен, и обрести состояние блаженства и освобождения (мокша).

При этом, не отрицая ведических обрядов, санкхья-йога рассматривала их как низшую ступень очищения духа. Ведь обряды связаны с верой в небесную помощь, а истинный мудрец ждет ее не свыше, он сам, следуя определенным правилам, срывает с себя тленные оболочки. В «Мокша-Дхарме» мы читаем: «Никакой человек или бог не поможет счастья достигнуть; кто сам себя обуздал, тому оно достается». Обуздав плоть воздержанием, подавив в себе «страх, тоску, изнурение, всякие человеческие страсти… похоть, сон, труд, непреодолимую дрему», йог «сам собой» достигает высшего состояния: он не только «превосходит всех смертных», но и сливается с божественной природой, «претворяет себя» в бога. Таким образом, согласно «Мокша-Дхарме», йога определяется как путь к спасению через самообожествление.

Из концепции Капилы и исходил Патанджали. Он обоготворял человеческий дух, рассматривая его как царственного пленника, попавшего в силки Пракрити Йога в данном случае представляла собой практическую сторону науки различия истинного от иллюзорного. По словам Патанджали, подвижник должен отвратиться от «жажды предметов видимых и слышимых». Человек, не осознавший своего природного величия, остается в рабстве у материи «Неведение, — говорит Патанджали, — есть принятие того, что неверно, нечисто, мучительно и не является Я, за вечное, чистое, блаженное, Атмана». Только достигнув полного очищения, йог может в гордом одиночестве вкушать никем не замутненное блаженство мокши. Учение Патанджали, в отличие от йоги ранних Упанишад, представляет собой уже не путь слияния с Абсолютом, а — порыв, усилие отдельного духа в его стремлении освободиться от материальных уз. Путь подвижника к высшему блаженству был сложным и распадался, согласно «Йога-сутре», на несколько этапов.

Первый этап — яма (воздержание) — представлял собой обычную аскезу. Приступающий к йоге должен был призвать на помощь все силы своей нравственной воли и прежде всего отказаться причинять вред живым существам. Кроме этого, он должен был быть правдив, бескорыстен, терпелив и целомудрен. Ибо никакой духовный рост невозможен без предварительного упражнения в добродетели.

Вторая ступень — нияма (чистота) — была сходна с первой и включала в себя дисциплину сердца, ума и тела. Ее основа заключалась в размышлении над священными текстами, телесной и духовной чистоте, овладении желаниями и тапасе — контроле над стихийной силой, присущей человеку. (Это понималось не в смысле простого подавления жизненной энергии, но в претворении ее в созидательную активность. «Самообуздание, — читаем мы в Мокша-Дхарме, — развивает мощь».)

Третий этап — асана тесно связан с Хатха-йогой, то есть йогой, относящейся к телесной жизни человека. (Асаны — это положения тела, в которых упражняющийся пребывает некоторое время, как правило, неподвижно. Позднейшие йоги разработали около 840 000 асан, впрочем, они уже не относятся непосредственно к Раджа-йоге, а преследуют преимущественно медицинские, оздоровительные цели. Сам же Патанджали и его предшественники имели в виду лишь добиться власти над физическими процессами, которые, предоставленные сами себе, могли стать помехой для духовного восхождения. Самопроизвольная каталепсия, неуязвимость в состоянии транса, ограниченность пищи до ничтожного количества, исчезновение пульса — все эти явления у йогов показывают, насколько велика власть духа, укрепленного тренировкой, и какое большое влияние способен он оказать на тело.)

Четвертая ступень — пранаяма целиком посвящалась правильной постановке дыхания, которое играет в йоге огромную роль. (Само слово «прана» не означает дыхание.

Это название энергии, пронизывающей всю Вселенную.) С помощью дыхания человек должен был научиться «управлять жизненными токами», овладевал способностью воспринимать и удерживать в себе космическую силу, которая приобщала его к ритму, созвучному ритму Вселенной. Это помогало замедлить естественные процессы и освободиться от разъедающего воздействия времени. Таким образом, пранаяма приводила все существо человека в состояние полной гармонии.

На пятой ступени — пратьяхара — йог овладевал способностью обуздывать свои чувства. Он отвращался от всего внешнего и всего, что мешало самоуглублению и словно собирал дух в фокусе своего внутреннего мира. Это достигалось способностью отключать свои чувства от внешних впечатлений. В «Мокша-Дхарме» говорится: «Знающий йогу не должен воспринимать звука ухом, чувствовать касаний кожей, воспринимать образ глазом, а языком — вкус. Глубоким размышлением он должен отогнать все запахи».

Овладевший всеми этими приемами, мог переходить к высшей йоге — самьяме, которая имела три ступени: дхьяну, или концентрацию сознания, дхарну, или созерцание, и, наконец, сверхпознание — самадхи. Концентрация сознания достигалась посредством многих приемов. Например, длительным сосредоточением на какой-либо фразе, части тела (на кончике носа, языка или на небе). При переходе на уровень дхарны йог учился удерживать свою мысль на каком-нибудь определенном предмете. Постепенно и этот предмет становился лишним, и йог достигал полной прострации, самого сознания в чистом виде, когда лишь тонкая нить удерживала его в царстве Пракрити. Для Патанджали это был последний рывок перед полным уходом из мира материального, когда окончательно спадает пелена и истинное «я» подвижника, его пуруша, парит, разобщенное со временем, отягощавшим его. Так завершался путь йога, который достигал единения с богом — Ишварой. Признавая, в отличие от мудрецов сакхьи, существование Бога, Патанджали не разделял многих расхожих идей о нем, например, идею сотворения мира Ишвара — это не создатель Вселенной, и вообще вопрос о создании в йоге не поднимается. Но, тогда, что такое Ишвара? «В нем становится бесконечным всеведение, которое у других — в зачатке, — говорит Патанджали. Он — Учитель самых древних учителей, Существо, не ограниченное временем». Можно поэтому утверждать, что Ишвара — это неограниченное знание Ишвара пребывает в вечном покое и бездействии и потому не в силах спасти человека, но он ободряет ищущего примером своего блаженного бытия. В дальнейшем последователи Патанджали отказались от учения об Ишваре (которое действительно очень мало давало человеку) и вновь связали свою доктрину с мистикой Упанишад.

Конечной целью йоги, как и в древние времена, было объявлено слияние с Мировым Духом. Но и после этого число сторонников йоги оставалось незначительным, ибо большинство людей не могло принять основное положение этого вероучения, заключавшееся в том, что Бог открывается лишь одиночкам-аскетам, достигшим абсолютного бесстрастия и навсегда порвавшими с земной жизнью.

Основатель религии сикхов гуру Нанак, чье вероучение представляет собой замечательный синтез мусульманской и индусской культур, родился в октябре (или апреле) 1469 г в Пенджабе, в небольшом местечке Тальванди, близ Лахора. Его отец был патвари (чиновник, занимавшийся сбором поземельного налога) и, видимо, принадлежал к касте кшатрий. В Пенджабе в то время можно было встретить представителей многих религий. С XI в. в этом районе стал распространяться ислам, и в XVI в мусульмане составляли около половины всего местного населения. Это оказало огромное влияние на формирование мировоззрения Нанака (Считается, что именно из ислама в форме распространенного в то время в Пенджабе суфизма Нанак заимствовал одну из основополагающих идей своего вероучения, что Бог — это добро и любовь).

В семь лет Нанак поступил в деревенскую школу. От природы он был наделен незаурядными качествами — острым умом, наблюдательностью и здравым смыслом. Как свидетельствует легенда, он уже в детстве проявил удивительные способности. Так, когда учитель захотел объяснить детям, что такое алфавит, Нанак, хотя никогда раньше не учился грамоте, объяснил значение всех букв. Последователи сикхизма верят, что это было первое Божественное Откровение, полученное будущим гуру. На его современников это чудо тоже произвело большое впечатление Потрясенный учитель поклонился мальчику, затем отвел его домой и сказал отцу «Мехтаджи, ваш сын — пророк, пришедший освободить узников эпохи тьмы. Ему суждено стать Учителем для всего мира, а мне нечему его учить». Однако в дальнейшем Нанак все-таки прошел обучение в индуистской и мусульманской школах и, прежде чем начать проповедовать свое учение, хорошо изучил Веды и Коран. Считается, впрочем, что вдохновение пришло к нему не от этих священных книг, а от самого Бога.

Были и другие чудесные знамения, свидетельствующие о богоизбранности юного сына патвари. Рассказывают, что однажды, когда Нанак пас буйволов, он задремал под деревом и стадо потоптало всходы на соседнем поле. Хозяин увидел, что его урожай уничтожен, пришел в ярость и подал жалобу начальнику местной управы. Тот послал за Нанаком и его отцом, чтобы рассудить спор. В ответ на предъявленные ему обвинения, Нанак возразил, что всходам не было причинено никакого вреда, скорее на них простерлось благословение Господа. Послали осмотреть поле, и ко всеобщему удивлению, не нашли на нем никаких следов нанесенного ущерба. Напротив, всходы были вдвое пышнее, чем раньше. В другой раз Нанак был послан пасти буйволов и снова заснул под деревом. Когда солнце поднялось выше, тень сместилась. И тут большая кобра выползла из своего гнезда, поднялась над лицом Нанака, отбрасывая на него тень от своего капюшона, и стояла так до тех пор, пока мальчик не проснулся.

Когда Нанак подрос, он стал избегать общества и стремиться к уединенным размышлениям. Отец, не понимавший его духовного величия, считал, что сын попусту теряет время, и хотел, чтобы Нанак занялся торговлей. Однажды он дал ему 20 рупий и послал в ближайший город купить таких товаров, которые потом можно выгодно продать. По дороге Нанак встретил группу аскетов, уже несколько дней не вкушавших пищи. Он купил им еды, истратив на это все деньги. Узнав, как были потрачены его 20 рупий, отец сильно досадовал на сына, но тот отвечал, что более выгодной сделки заключить было просто невозможно. Тогда отец решил женить Нанака (которому тогда еще не было 18 лет) и подыскал ему жену в соседнем селении. Она родила будущему гуру двоих сыновей, однако Нанак не сделался от этого ни домовитее, ни предприимчивее. Наконец, муж его старшей сестры устроил юношу на должность кладовщика государственного зернохранилища. Нанак очень добросовестно исполнял свои обязанности, и никто из страждущих не уходил от него без помощи. Начальство вскоре заподозрило, что он чересчур щедро раздает государственное зерно (так оно и было на самом деле ибо Нанак отпускал нуждающимся хлеб без всякой меры).

Устроили проверку, но оказалось, что документация у него в полном порядке и никакой недостачи нет. Это также было расценено как чудо. Впрочем, Нанак не долго оставался на своем месте. Вскоре он сам подал прошение об отставке, так как понял, что пришла пора приступить к выполнению своей божественной миссии.

Говорят, что к этому его подтолкнуло следующее важное событие. Однажды Нанак купался в реке Баин и внезапно исчез в воде. Не появлялся он три дня. В этот период таинственного отсутствия ему было видение Всемогущего Бога, который велел ему оставить все дела и идти проповедовать миру Божественное имя (НАМ). По свидетельству самого Нанака, Господь сказал ему:

Господь открыл ему тогда и другие важные истины, так что, когда Нанак вновь появился из воды, он был уже призванным пророком Божьим — гуру, и с этого мгновения началось его служение Богу. Бросив дом и торговлю, он вместе с мусульманином по имени Мардана отправился в 1499 г. в странствие по Индии. В своих скитаниях по стране, которые продолжались более 20 лет, Нанак обошел все святыни индуистов, мусульман, буддистов, джайнистов, йогов, встречался с людьми различных исповеданий, представителями различных культур и рас. Со всеми он вступал в разговоры и всех старался приобщить к своей вере.

Проповедуемое им вероучение, опиравшееся на некоторые догматы ислама и брахманизма, было ярким и цельным. Нанак не признавал поклонения богам и богиням, камням, статуям, идолам, животным, изображениям или! гробницам. Он говорил, что прославлять следует только Единого Бога, Не имеющего форм. Основой всех основ, началом всех начал он провозгласил Бога-Создателя, Бога-Абсолюта, Бога-Истину, лишенного каких-либо признаков «очеловеченного божества».

Бог одновременно имперсонален и личностей. Имперсональный Бог не имеет формы и недосягаем для человека. Он существовал извечно прежде всего.

До сотворения мира Бог пребывал Абсолютно Сам по Себе, будучи Не имеющим форм.

Становясь проявленным, Он сначала придал Себе форму НАМ (Божественного имени), а затем сотворил Природу. После сотворения Природы, Он не отделился от нее, напротив, Он поддерживает Свое творение собственным присутствием в нем и наслаждается этим. Окружающий нас мир — не иллюзия Он вполне реален, он — порождение непостижимой Божественной Воли.

Когда Бог являет Себя в Своем творении, он становится личностным и доступным.

Исток не имеет форм, а весть мир есть Его личностная форма. Однако никакая форма, сколь бы универсальна она ни была, не является независимой от Него.

Бесконечный Бог может проявить Себя в неисчислимом множестве вещей, но ни одно множество конечных вещей не может быть эквивалентно Бесконечному.

Бог — вездесущ, Он в поле и в мастерской ремесленника, так же как и в святилище.

Он в самом человеке. («Бог сокрыт в каждом сердце, — учил Нанак, — свет Его — в каждом сердце…»). Для того чтобы молиться Богу, незачем ходить в храм или мечеть. (Нанак во время проповедей неоднократно подчеркивал своими речами и своими поступками эту важнейшую для него мысль. Пишут, например, что во время путешествия в священный город мусульман — Мекку — ему пришлось заночевать в мечете, и он лег спать, вытянув ноги в сторону Каабы. Служитель храма, толкнув его, воскликнул: «Кто этот неверный, спящий ногами к дому Господа?» Нанак ответил ему: «Ты думаешь, что если я сплю ногами к дому Бога, то проявляю непочтительность? Но попробуй повернуть их в ту сторону, где бы не обитал Бог…»)

Цель человеческой жизни, учил Нанак, состоит не в том, чтобы избежать ада или попасть в рай, но в искании Бога и обретении единства с Ним. Человеческую жизнь он рассматривал как возможность достижения этой цели, и если эту возможность упустить, человек возвращается к циклу рождений и воплощается вновь. Положение человека в нынешней жизни предопределено его прошлыми рождениями и прошлыми жизнями. В этом смысле взгляды Нанака восходили к традиционному догмату индуизма о карме. Он писал: «Вся жизнь создана по Его предопределению, Его предопределением один занимает высокое положение, другой — низкое.

Радость и наказание — все дается по Его предопределению».

Но в отличие от индуистов Нанак был далек от признания кармы как рока, против которого человек беспомощен. Он твердо верил в возможность ее изменения. Бремя наших прошлых грехов, основа кармы, может быть разрушено и разрушается милостью Бога Средством избавления от кармы (и это было очень важно!) Нанак объявлял единение с Богом, достигаемое человеком благодаря беспредельной вере и преданности Ему, благодаря полному растворению своего «я» в любви к Всевышнему.

Любовь к Богу не совместима с себялюбием. Нанак писал:

Искренняя вера — вот что заменяет и подвижничество, и служение идолам, и паломничества. Нанак полностью отвергал представления о том, что спасения можно достигнуть при помощи каких-либо постов, ритуалов или Церемоний. Он отрицал принципы йоги, умерщвление плоти, самоистязание, покаяние и аскетизм. Он говорил:

«Вера — не латанная одежда, не посох йога, не пятна грязи на теле Вера — не ношение серег, не обритая голова, не игра на флейтах.

Будь чистым среди нечистоты мира; так ты найдешь путь веры».

Вместо сложного мусульманского или индуистского ритуала, при котором между человеком и Богом обязательно присутствует посредник в лице брахмана или муллы, Нанак утверждал прямое и необремененное внешней обрядностью общение человека и Бога. Любой человек, вне зависимости от своего вероисповедания, может обратиться к Богу и будет услышан Им. Так Нанак никогда не предлагал мусульманину или индуисту отречься от своей религии ради того, чтобы стать его учениками.

Напротив, он говорил, что для обретения спасения мусульманин должен стать истинным мусульманином, а индуист — истинным индуистом. Однажды его спросили. «Кто выше — индуист или мусульманин?» «Без добрых дел, — отвечал Нанак, — и то и другое — тщета. Превосходство состоит в делах, а не в вере». Он часто повторял: «Нет ни индусов, ни мусульман, есть только люди». Главное, чтобы их молитва шла из самой глубины души. Пишут, что один знакомый Наваб сказал ему однажды: «Если нет никакой разницы между индуистами и мусульманами, почему ты не присоединяешься к нам во время совершения намаза (исламской молитвы)?» Нанак согласился принять участие в совершении намаза, возглавлявшегося кази. Когда намаз начался, кази и Наваб, молясь, падали на колени и совершали поклоны, а Нанак стоял неподвижно. После окончания намаза кази спросил Нанака: «Почему ты не принимал участия в молитве?» Нанак на это ответил: «Я-то участвовал в молитве, а вот вы оба не участвовали». Затем он объяснил: «Во время молитвы кази внезапно вспомнил, что во дворе у него есть колодец, и все его сознание сосредоточилось на опасении, как бы его новорожденный жеребенок не свалился туда. Иными словами, сознание кази не участвовало в молитве. Точно так же сознание Наваба, в то время как он намеривался молиться, было поглощено размышлениями о покупке лошади в Кабуле». Кази и Наваб со стыдом должны были признаться, что Нанак совершенно прав, и Наваб воскликнул, обращаясь к кази: «Разве ты не видишь, что это Бог говорит с нами устами Нанака?»

Нанак с негодованием отвергал учения, согласно которым одни люди, в силу своего высокого общественного положения или богатства, оказываются ближе к Богу, чем другие. Нет, Бог принимает во внимание только личные заслуги, выражающиеся в вере, любви и преданности Ему, в чистоте помыслов и поступков Вера и любовь к Богу делают людей одинаково угодными Господу, а потому они одинаково достойны Его милости. Эта вера так чиста и благородна, что снимает с человека позор рождения в низшей касте, очищает его от прегрешений, возвышает низких и убогих.

Нанак говорил:

Господь Нанака могуч, но не беспощаден, Он велик в своей беспредельной доброте ко всем людям, потому что все они в равной мере его творения, вне зависимости от пола, национальности, профессии, касты или вероисповедания. Каждый человек воистину Сын Божий, а различия между людьми создают они сами. Нанак говорил:

В своих проповедях гуру Нанак резко выступил против затворничества и неравноправия женщин, против многоженства и самосожжения вдов.

В свое первое путешествие, на которое он затратил 8 лет, Нанак обошел всю Южную Индию. В августе 1507 г. он ненадолго вернулся домой и вновь двинулся в путь — на этот раз на восток. Всюду, куда бы он ни приходил, Нанак выступал против предрассудков и ложных ритуалов, поклонения кумирам и местным божествам, учил, что следует прославлять только Единого Бога, не имеющего форм. Его проповедь не была бесплодной. Многие с благоговением принимали учение Нанака. Уходя из какого-нибудь города, он, как правило, оставлял там небольшую общину своих последователей сикхов (то есть «учеников»). Однако главным центром новой религии стал основанный им в 1516 г. неподалеку от Пакхоки на берегу реки Рави город Картарпура («Город Создателя»). Оставив здесь большую общину, Нанак отправился в третье путешествие на север, а потом предпринял четвертое большое путешествие на запад. Считается, что именно тогда он посетил священные города мусульман — Мекку и Медину. В 1521 г., когда Нанак находился в Саидпуре (Эминабаде), этот город был взят войсками знаменитого Бабура. Сохранилась легенда, что основатель империи Великих Моголов долго беседовал с Нанаком и проявил интерес к его вероучению.

Вернувшись вскоре после этого из своего последнего путешествия, Нанак поселился в Картарпуре. Здесь, уже признанным патриархом новой церкви, в окружении многочисленных учеников и последователей, он провел свои последние годы.

Основные положения религиозной жизни общины сикхов были разработаны гуру именно в это время. Нанак учил, что Бог не требует от человека ничего, кроме искренней любви. Никаких самоограничений, превышающих сил обычного человека — не нужно.

Служение Богу вполне может сочетаться с повседневными домашними и общественными обязанностями. И вообще, добродетель состоит не в бегстве от жизни, а в том, чтобы жить в этом мире, познавая и улучшая его. В связи с этим правила и требования сикхской религии были одновременно просты и трудны. Первостепенное значение имела честная жизнь на средства, заработанные усердным трудом. (Нанак сам подавал этому пример и вплоть до самой смерти собственноручно обрабатывал свое поле.) Каждый член общины должен был сам зарабатывать себе на жизнь и отдавать часть своих средств на содержание бесплатной столовой, которая называлась гуру Калангар. Все посетители — будь то брахман или шудра, царь или простолюдин, мусульманин или индуист — должны были сидеть здесь бок о бок и есть одинаковую пищу. Гуру отвергал аскетизм, но проповедовал ахимсу в мыслях (нельзя желать зла ближнему), в речи (нельзя грубо разговаривать) и действиях (нельзя разрушать то, что создано трудом). Правоверный сикх должен был не только не причинять зла кому бы то ни было, но и быть готовым всегда оказать помощь любому страждущему «даже ценой своей жизни».

В 1539 г. Нанак провозгласил своим преемником и новым гуру любимого ученика Бхаи Лехна и объявил, что скоро умрет. Те из его последователей, которые исповедовали ислам, хотели после смерти учителя похоронить его тело, а те, что исповедовали индуизм, хотели его сжечь. Возник спор. Когда умирающему гуру рассказали об этом и спросили, какого будет его решение, он ответил: «Пусть индуисты положат цветы с правой стороны моего тела, а мусульмане — с левой. Чьи цветы наутро окажутся свежими, те и могут по праву распорядиться моим телом». С этими словами он прикрылся покрывалом. На следующее утро покрывало подняли, но тела под ним уже не оказалось. Однако цветы с обоих сторон оказались свежими. Индуисты и мусульмане разрезали покрывало надвое. Первые сожгли свою половину, а вторые — захоронили. Это произошло в Картарпуре 22 сентября 1539 г.

После Нанака сикхскую церковь последовательно возглавляли еще девять великих гуру, развивавших и дополнявших его учение. В 1708 г. Десятый учитель — гуру Гобинд Сингх заявил об окончании периода поклонения личности и провозгласил, что отныне и навеки последним гуру для сикхов будет гуру Грантх Сахиб — священная книга, начатая Нанаком и законченная другими гуру. В настоящий момент сикхскую религию в Индии (в основном в Пенджабе) исповедуют более 10 миллионов человек.

Это одна из самых могущественных и влиятельных сект. Сикхи подчеркивают равенство всех людей перед Богом и, как первое следствие этого, полную свободу от кастовых различий и ограничений, выступают против брахманских и мусульманских ритуалов, против аскетизма, за широкое участие мужчин и женщин в активной общественной жизни.

Среди вероучений, опирающихся на ведическую традицию и получивших в последние десятилетия на Западе широкое распространение, важное место занимает кришнаизм.

Как уже говорилось, в индуизме Кришна считается одним из воплощений (аватар) бога Вишну, в связи с чем кришнаиты относят себя к вайшнавам (движению преданных Господу Вишну). Однако, между индуистским вайшнавизмом и тем кришнаизмом, который имеет сейчас очень большое число последователей, существуют расхождения в расстановке акцентов. Если в древних мифах и эпосе Кришна рассматривается как земное воплощение Вишну, то в более поздних произведениях индуистской литературы Кришна предстает уже полным воплощением Вишну. Многие кришнаиты вообще считают Кришну высшим проявлением Бога, а Вишну — лишь одной из Его бесчисленных инкарнаций. Отчасти такое представление было уже у автора «Бхагавад-Гиты». Но со всей определенностью оно выражено в более поздней поэме «Шримад-Бхагаватам», создание которой традиция приписывает мудрецу Вйасадеве. Кришнаиты считают эту поэму наряду с «Бхагавад-Гитой» своим важнейшим Священным Писанием, раскрывающим сущность всех Вед. Окончательно кришнаизм как религия оформился в учении знаменитого бенгальского проповедника Чаитанйи Махапрабху, которого его последователи считают земным воплощением Кришны.

Считается, что Махапрабху родился в феврале 1486 г. в селении Майапура, неподалеку от города Нандии, в семье бедного брахмана. В детстве он был очень красивым ребенком, и женщины со всей округи приходили с подарками посмотреть на него. Когда Махапрабху подрос, то превратился в своевольного и резвого мальчика.

Едва начав учиться, он за очень короткое время освоил бенгали. На восьмом году Махапрабху приняли в толу в Ганганагаре, где он в течение двух лет изучал грамматику и риторику. В дальнейшем он сам продолжал занятия дома и прочитал все отцовские книги. Пишут, что с детских лет он был очень религиозен, впадал в транс от одного имени Кришны и под воздействием своих религиозных переживаний вел себя как боговдохновенный человек. Когда Махапрабху было 14 или 15 лет, его женили на девушке родом из Нандии. К этому времени он уже считался в Нандии (признанной столицы философии и санскритской премудрости) одним из лучших ученых города и неизменно побеждал во всех диспутах. Будучи женатым человеком, он отправился в Восточную Бенгалию на берега Падмы, чтобы разбогатеть. Там Махапрабху продемонстрировал свою ученость и заработал порядочную сумму денег. Возвратившись домой и узнав, что его жена умерла, он женился во второй раз. К этому времени, несмотря на молодость, он сделался очень знаменитым и имел учеников. В возрасте 16 или 17 лет Махапрабху отправился в путешествие в Гайу и там принял духовное посвящение.

По возвращении в Нандию, он сам начал проповедовать и вместе со своим искренним последователем Шривасой Пандитом открыл школу киртаны (прославления Верховного Господа). Там он проповедовал, пел, танцевал и проявлял различные религиозные чувства.

Учение его отличалось от традиционного вайшнвизма. Махапрабху утверждал, что Господь Кришна является Верховной Личностью Бога и повторение Его священного имени Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе, Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе (Харе означает «энергия Господа») гораздо важнее всех прочих религиозных обрядов и ритуалов. Первое распоряжение, которое он отдал двум своим ученикам, было таково: «Идите, друзья, идите по улицам города, знакомьтесь со всяким у дверей его дома, просите его петь имя Харе и вести святую жизнь, а потом приходите ко мне и каждый вечер сообщайте о результатах своей проповеди». Вооруженные этим наставлением ученики пошли в Нандию и встретили двух отвратительных типов — известных всему городу отъявленных мерзавцев. Услышав повеление, переданное им Махапрабхой, они стали насмехаться над проповедниками и оскорблять их. Но спустя короткое время под влиянием бхакти (преданности), внушенной им Господом, были обращены в вайшнавов, сделались достойными и благочестивыми людьми. Это обращение привело в изумление все население Нандии. После этого последователи Махапрабхи стали ежедневно петь святое имя Харе на улицах и базарах города.

Вплоть до 24-летнего возраста Махапрабху проповедовал свои взгляды только в окрестностях Нандии. Число его последователей росло с каждым днем. Брахманы, завидовавшие его успеху, обвинили Махапрабху в том, что его учение противоречит принципам и догматам индуизма. Тогда молодой проповедник решил порвать связи с кастой и вайшнавами и принял сан санниаси (то есть дал обет отречения от мира).

С этого времени его стали звать Кришной Чаитанйей (Чаитанйа значит «жизненная сила»). Оставив семью, он отправился странствовать по Индии. За годы скитаний он много проповедовал и многих обратил в свою веру. Пишут, что его личность обладала каким-то удивительным, божественным очарованием. Общение с ним никого не оставляло равнодушным и у всех вызывало страстное желание духовного совершенства. По своей природе Чаитанйа был в высшей степени благожелателен, а его прекрасная наружность приносила радость всякому, кто встречался с ним. Некоторое время он жил в Бенаресе и сумел обратить в вайшнавизм всех его жителей. Когда ему исполнился 31 год, Чаитанйа поселился в Пурде и жил безвыездно до самой смерти, последовавшей в 1534 г.

Жизнь его в эти годы была постоянным подвигом любви и благочестия. Его окружало множество последователей, которые все без исключения были вайшнавами высшего уровня. Спал он очень мало, все время посвящая прославлению Кришны. Он постоянно пел и танцевал и находился в состоянии непроходящего духовного блаженства.

Каждый, кто приходил к нему, начинал верить, что Чаитанйа — это всепрекрасный Бог, сошедший в этот мир, чтобы принести благо человечеству.

Сам Чаитанйа ничего не писал и оставил после себя только 8 стихов. Однако его ученики на основании его слов составили многочисленные сочинения, подробно раскрывающие суть его учения. Развивая идеи «Шримад-Бхагавадам» Чаитанйа утверждал, что Кришна — единый Бог, а все остальные ведические боги лишь его воплощения. Бог существовал извечно и будет существовать всегда. Материальные элементы, материальная природа и живые существа вышли из Него, и в Нем они покоятся после своего уничтожения. Вообще, все элементы мироздания существуют только потому, что Господь поддерживает их с помощью Своих энергий. Всего видов энергий три. Вся материальная природа составляет низшую энергию Господа. (Другое название этой низшей энергии — майя, или иллюзия.) Над этой низшей энергией стоит более высокая (ее называют также пограничной) энергия — кшетраджна. Ее проявлением являются живые существа, которых в этом материальном мире великое множество. Все они по своей конституции являются составными частицами Верховного Господа. Если Господа можно сравнить с солнцем, то живое существо — с частицей солнечного света. Каждое из них обладает чистым духовным бытием, чистой духовной привязанностью, а также чистой умственной деятельностью, которые, вообще говоря, находятся вне этого материального космического проявления. Однако когда живое существо попадает в материальный мир, его изначальные ум, интеллект и тело покрываются материальной энергией.

Целью любого живого существа должно стать освобождение от низших материальных энергий и восстановление утраченных отношений с Верховным Господом Кришной.

Раньше уже говорилось о философии Упанишад, согласно которой индивидуальность каждой личности утрачивается после освобождения и приобщения к Богу. Чаитанйа неоднократно оспаривал это положение ученых брахманов. Поскольку каждое живое существо является вечной составной частицей Господа, освобождаясь, оно, напротив, оживляет свою вечную изначальную индивидуальную природу. Человек может считать себя материей, но в освобожденном состоянии он понимает, что он не материя, но «духовная душа» — частица бесконечного целого.

Третьим видом энергии является пара-энергия — высшая, или внутренняя, энергия Самого Верховного Господа. Посредством нее Господь существует в Себе Самом вместе со всем Своим духовным окружением.

Итак, Господь проявляет себя трояко. Посредством Своей внешней энергии- в виде материального мира, а посредством Своей пограничной энергии — в виде живых существ. Но только внутренняя потенция Господа реальна. Что касается этого материального мира, то он есть всего лишь отражение духовного мира и кажется реальным только оттого, что подлинная реальность существует в духовном мире, там, где вечно пребывает Личность Бога. Однако проявления Бога и Сам Бог не одно и то же. Господь и един со Своими творениями и отличен от них.

Ничто не может быть во всех отношениях равным Ему, но и ничто не является независимым от Него. Нельзя ставить на один уровень энергии и их Источник. Хотя Бог и излучает постоянно беспредельные энергии, Он от этого не меняется и всегда остается той же самой Высшей Абсолютной Истиной. Непосредственно Сам Главный Создатель мира не принимает участия в его создании. Это осуществляется бесчисленными полубогами, каждый из которых есть более низкая инкарнация Верховного Господа. Так материальная вселенная проявляется Кришной, принимающего для этого форму Маха-Вишну. Подобно тому, как муж и жена соединяются, чтобы зачать потомство, Маха-Вишну соединяется со своей женой Майей, или материальной природой. Маха-Вишну есть изначальный властелин всех вселенных. И хотя Вишну равен Кришне, Кришна является для него первоисточником, то есть Вишну есть часть, а Кришна — целое. Все бесконечное множество материальных вселенных возникает во время одного выдоха Маха-Вишну. А во время его вздоха они уничтожаются. В каждой из этих вселенных Господь присутствует в виде своей второй инкарнации — Гарбходакшайи-Вишну, который поддерживает эту вселенную и заботится о ее нуждах. В начале творения из его пупка вырастает стебель лотоса, и на этом лотосе рождается первое творение — Брахма. Брахма — покровительствующее божество каждой вселенной. Несмотря на свое беспредельное могущество, он смертен и живет только в течение одного выдоха Маха-Вишну.

Продолжительность существования каждой вселенной составляет 100 лет Брахмы, при том, что один день Брахмы (калиюга) насчитывает 4 миллиарда 320 миллионов земных лет. За один этот день во Вселенную являются 14 Ману, от каждого из которых ведет свое происхождение человечество в соответствующий мировой период — манвантару («период Ману»). Каждая манвантара содержит в себе приблизительно 71 махаюгу (всего в калиюге 1000 махаюг; каждая из них делится, в свою очередь, на четыре юги: критаюгу, во время которой люди наделены всевозможными достоинствами, третаюгу, когда появляются пороки, но строго соблюдаются религиозные обязанности; двапараюгу, когда в мире начинают преобладать зло и пороки, и калиюгу — время полного упадка нравственности).

При всех своих грандиозных размерах материальный мир составляет лишь незначительная часть всего творения Кришны. За космическим проявленным небом находится духовное небо — Вишнулока. И там и здесь существуют обширные планетарные системы. Каждая вселенная включает в себя нижние (демонические) планеты, средние планеты, где обитают люди (к их числу относится Земля), и, наконец, райские планеты — места обитания полубогов. Обитель Брахмы находится на Брахмалоке — высшей материальной планете данной вселенной. Над материальным небом располагается духовное небо. В его духовном сиянии царят излучающие свет планеты Вайкунтхи, на которых живут вечно освобожденные души. А на самом верху — высшая планета Кришналока (Врндавана), где Господь в Своей изначальной форме наслаждается играми со своими ближайшими спутницами — богинями процветания гопи.

Все они — возлюбленные Кришны, а Кришна — единственный возлюбленный всех этих гопи, с которыми и для которых он танцует божественный танец раса. Деревья, растущие в этом краю, называются калпавркша — деревья желания, и от них можно получить все, что только пожелаешь. Земля там из философского камня, а вода — нектар. В том краю, что ни слово — то песня, что ни шаг — то танец, а его обитатели никогда не разлучаются с флейтой. Там все излучает свет подобно солнцу в этом материальном мире. Так как ни одно мгновение в этой стране не тратится зря, там нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.

В своей высшей форме Кришна находится на Кришналоке — центре всех Вайкунтх.

Однако бесчисленные формы Кришны в то же время распределены по всем вселенным и присутствуют в том числе и на Земле. Эти формы воплощаются для того, чтобы восстанавливать преданное служение и совершать другие деяния, которые насущно необходимы Верховной Сущности Бога. Аватарам (инкарнациям) Верховного Господа нет конца, так же как нет конца волнам в океане. Когда Господь Кришна желает непосредственно сойти в ту или иную вселенную, Он сначала посылает сюда своих отца и мать, которые являются Его преданными, а затем сходит Сам в виде инкарнации или приходит лично. Все Его деяния одновременно проявляются в бесчисленных вселенных, хотя реально Он вечно пребывает в Своей изначальной обители на Кришналоке.

Господь, бесконечно отдаленный от человека беспредельными пространствами, может сделаться ему ближе всех его близких. Чаитанйа говорил, что есть три различных метода, с помощью которых можно познать Кришну: метод философских рассуждений, метод медитации (соответствующий системе йоги) и метод сознания Кришны, или преданного служения. Однако посредством философских рассуждений можно постигнуть лишь безличный аспект Кришны — Брахмана Упанишад. Но этот безличный Брахман есть не сам Кришна, а только Его сияние. С помощью медитации (йоги) можно продвинуться дальше и постигнуть Сверхдушу (Праматму). Таким образом, человек соприкасается с всепроникающим аспектом Бога, находящегося в теле каждого, поскольку Кришна есть душа всех душ. Но только преданное служение в полном сознании Кришны дает возможность постичь изначальную Личность Бога в ее полном совершенстве. Именно этот путь есть самый верный. В «Шримад-Бхагаватам» утверждается, что, оставляя путь преданного служения и просто занимаясь поисками знания, человек не обретает ничего, кроме беспокойства. Он может, прилагая огромные усилия, совершая суровые аскезы и покаяния, возвыситься до стадии освобождения, но без любовного служения Верховному Господу он вновь неизбежно впадает в материальную скверну. Только преданное служение очищает сердце преданного и возвышает его до конечного знания. Душа может выйти из-под власти кармы, покинуть «сансарический круг» вечных перерождений и получить полное освобождение только через преданное служение Кришне. Кришна в «Бхагавад-Гите» говорит Арджуне: «Оставь все виды религии и просто предайся Мне. И Я освобожу тебя от всех последствий твоих грехов». Истинная цель преданного служения — не материальное благополучие, а любовь к Богу. Преданное служение настолько прекрасно и чисто, что оно очищает преданного.

Итак, единственным способом спасения Чаитанйа считал путь сознания Кришны — то есть развитие в себе любви к Кришне, Верховной Личности Бога. Человек, сознающий Кришну и полностью посвятивший себя деятельному служению Господу, развивает в себе все хорошие качества полубогов. Совершенствуя свое преданное служение, человек постигает, что все живые существа являются составными частицами Всевышнего. В каждом живом существе он может увидеть Верховную Личность, и потому он достигает высот в сознании Кришны. Тогда любовь к Богу поднимается до уровня личных взаимоотношений с Ним — према-бхакти На начальной стадии према-бхакти преданный относится к Верховному Господу как к своему господину, а себя считает Его вечным слугой. На более высокой ступени страхи и сознание превосходства Верховного Господа уходят и является чувство доверия.

Взаимоотношения с Господом Кришной становятся дружественными, братскими. Когда братские дружеские чувства усиливаются, они переходят в родительскую любовь, и тогда к Кришне начинают относиться как к своему ребенку. Но в максимальном своем развитии эти отношения обретают форму супружеской любви.

Высшим проявлением такой супружеской любви может считаться безграничная любовь к Кришне гопи Врндаваны (Кришналоки). Любовные отношения, в которых находятся Кришна и гопи, могут показаться обычными сексуальными отношениями этого материального мира, но на самом деле между ними лежит пропасть. Любовь в материальном мире столь же временна, как само материальное тело, которое ее вызывает. Но любовь, исходящая от Вечной Любви и являющаяся Ее духовной энергией, вечна. И Господь, пребывая в ней, пребывает в вечном наслаждении. Это погружение Бога в бесконечное состояние влюбленности символизируется образом Радха-Кришны. Уже в древних легендах о Кришне Радхарани — одна из самых страстных его возлюбленных — играла важную роль. В сказаниях кришнаитов Радхарани превращается в важнейший символ всего вероучения. Считается, что никто не способен на такую беспредельную любовь к Кришне, как Радхарани. Сам Кришна всегда поражался силе ее любви и задавался вопросом: кто Он такой в глазах Радхарани, раз способен вызвать чувство такой силы? И чтобы постичь эту любовь, Кришна стал Радхарани и попытался понять Сам Себя. Это состояние Радха-Кришны — когда Господь есть в одно и то же время Источник и Цель любви — есть высшее и самое полное состояние Божественной Любви.

Но каким образом обычный человек может настроить свою душу на любовь к Всевышнему? Чаитанйа учил, что самореализация любви к Богу проявляется повторением имен Кришны, пением и танцем. Вообще достичь совершенства самореализации в каждой из мировых эпох (юг) можно разными способами. Но в нынешнюю калиюгу это достигается только с помощью повторения имени Кришны. Ибо звуковой образ или имя Верховного Господа- это то же, что и Сам Верховный Господь, и оно столь же чисто, абсолютно и свободно, как сам Кришна. Повторяющий мантру Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе, Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе и вошедший в ее вечную и высшую звуковую вибрацию достигает того же, к чему другие идут путем долгого и трудного изучения философии или путем упорной аскезы- он постигает Верховную Сущность Бога. Эта мантра способна нравственно очистить душу от материального осквернения. А в век Кали больше ничего не может привести к такому результату.

Привязанность к Кришне, которая возникает в результате совершенного понимания того, что личность Кришны и Его имя тождественны друг другу, называется бхавой.

Тот, кто достиг состояния бхавы, безусловно не осквернен материальной природой.

Состояние бхавы приносит ему истинное наслаждение, и когда бхава усиливается — это называется любовью к Богу. Чаитанйа учил, что святое имя Кришны дает возможность каждому, кто повторяет его, достичь бхавы. Такая любовь к Богу — конечная потребность человека, а все остальные потребности по сравнению с ней ничтожны. Когда человек поглощен временным существованием, он жаждет чувственного наслаждения. Однако вечной природой души является любовь к Богу.

Она неизменна и не имеет ни начала, ни конца. Сердце человека, когда он достигает такой вечной любви, переполняет желание обрести личное общение с Господом. Переживая такие эмоции, человек то смеется, то плачет. Часто, охваченный любовью к Господу, он начинает танцевать, и такие танцы погружают его в океан нектара и любви к Кришне.

Общественная и религиозная деятельность Раммохаиа Рая была настолько многогранной, что ее трудно определить одним словом. Он был реформатором религии, общественных нравов, реформатором системы образования и родного бенгальского языка. По своим делам и своему влиянию он был для Индии тем же, чем люди вроде Петрарки, Эразма, Бэкона и Лессинга были для Европы в различные периоды ее истории. В оригинальности и ясности мысли, в высоком гуманизме, в способности выражать свои идеи изысканным языком Рай не уступал никому из этих великих европейцев. Он родился в мае 1772 г. в деревне Радхнагор в Бенгалии, в богатой семье, принадлежавшей к одной из брахманских каст. До этого члены рода Раев на протяжении нескольких поколений занимали видные посты при дворе навабов — могольских наместников Бенгалии. (С XVII в. Бенгалия номинально входила в состав мусульманской империи Великого Могола, но фактически со второй половины XVIII в. всеми делами здесь распоряжалась английская Ост-Индийская компания.)

По существовавшему среди служилой верхушки обычаю, Раммохан еще в детстве изучил персидский язык, а в ранней юности был отправлен для обучения в город Патну в Бихаре — один из центров средневековой мусульманской науки в Индии. Там он овладел арабским языком, изучил Коран, ознакомился с трудами философов мусульманского Востока и Аристотеля. Возвратившись в возрасте 16 или 17 лет домой, Раммохан поссорился с отцом (пишут, что причиной разлада послужили религиозные идеи юноши, который уже тогда склонялся к единобожию). Раммохан оставил родной дом и в течение нескольких лет скитался по стране. По настоянию матери, ортодоксальной индуистки, он отправился на учебу в Веранаси (Бенарес), где изучил санскрит, Веды и индуистскую философию.

По возвращении в Бенгалию, Рай в 1803 г. поступил на службу в английскую Ост-Индийскую компанию и около 10 лет служил в должности дивана — старшего фискального чиновника, занимавшегося сбором налогов. По долгу службы он был тесно связан с двором Моголов и английской колониальной администрацией. В 1810 г., после смерти сводного брата, Рай получил большое наследство. В 1814 г. он вышел в отставку, а в 1815 г. богатым и независимым человеком поселился в Калькутте — столице Британской Индии. Следующие 15 лет его жизни были наполнены разнообразной литературной деятельностью, принесшей ему широкую известность не только в Индии, но и в Европе. Кроме многочисленных статей на самые разнообразные темы он издал в эти годы несколько глубоких религиозных трактатов, сочинял гимны Брахману, делал переводы с древнего санскрита на современный бенгальский и английский языки, составлял учебники на бенгальском языке по грамматике, геометрии и астрономии.

Наиболее значительным в его наследии считаются религиозные сочинения. Еще в 1803 или 1804 гг. Рай опубликовал трактат на персидском языке под названием «Дар верующим в Единого Бога» — первое систематическое изложение своих религиозных взглядов. В 1816–1819 гг. он выпустил переведенные на бенгальский язык пять важнейших Упанишад. Эта книга развивала идеи «Дара верующим» и, в сущности, являлась не столько переводом, сколько оригинальным богословским произведением.

В предисловии Рай писал, что современная индуистская религия представляет собой извращение подлинного индуизма, истинные принципы которого изложены в Ведах и Упанишадах. Чтобы подтвердить эту далеко не бесспорную мысль, Рай в своих переводах весьма вольно обращался с подлинными текстами Упанишад: смещал акценты, вставлял отдельные предложения, изменяющие первоначальный смысл, и просто пропускал те места, которые противоречили его религиозным идеям. То, что получилось в результате такой обработки, весьма условно можно назвать Упанишадами. Скорее, это изложение вероучения самого Рая. Однако он искренне считал свой текст более соответствующим духу Древнего индуизма. Он писал, что исповедует «первоначальную» религию Вед, очищенную от «позднейших» наслоений, и что он лишь «объясняет» «подлинный дух индуистского священного писания». Такой подход к традиционному вероучению имел много общего с тем, что существовал в Западной Европе в эпоху Реформации. Рай сознавал это и однажды признался шотландскому миссионеру Александру Даффу:

«Будучи еще молодым человеком, я приобрел некоторые знания английского языка, прочитав о возникновении и успехе христианства в апостольские времена, о его порче в последующие века, а затем о христианской Реформации, которая отбросила эти извращения и восстановила христианство в первоначальной чистоте, я стал думать, что нечто подобное могло бы произойти и в Индии и подобные же результаты могла бы принести реформация народного идолопоклонства».

Интерес Рая к христианскому вероучению не был поверхностным. Чтобы лучше понять его, он изучил греческий и древнееврейский языки, а в 1820 г издал на английском языке Новый Завет в своей редакции.

Здесь он следовал тем же принципам, что и при переводе Упанишад, то есть убрал из текста все то, что противоречило его взглядам. В книгу не вошли такие эпизоды, как искушение Христа дьяволом, вступление в Иерусалим, изгнание менял из храма, Тайная вечеря, предательство Иуды, отречение Петра, распятие и воскресение Христа. Исключены были и все чудеса — изгнание бесов, чудо с хлебом, хождение по воде и почти все исцеления. В том же 1820 г году Рай опубликовал «Обращение к христианской публике», в котором сформулировал свои представления о христианстве. Так же, как в индуизме, он находил здесь много позднейших искажений и наслоений «Очищая» и «исправляя» христианство, он, по существу, отверг все важнейшие догматы этой религии об искуплении Христом грехов человеческих, догмат о Троице, о божественности Христа, о его единосущности с Богом-Отцом, а также будущее воскресение из мертвых и Страшный суд Христос в изложении Рая предстал обычным человеком, ничем ни отличающимся от других пророков древности.

Однако, Рай полностью принимал этическое учение христианства и считал его очень полезным для Индии. Определенное влияние оказал на Рая также ислам, из которого он взял идею последовательного монотеизма.

Уже в своих ранних работах он писал, что все вероучения «верны», поскольку они признают «единое Высшее Существо», и «ложны», поскольку они настаивают на определенном боге или богах, на строгом исполнении установленных обрядов. Свое «религиозное кредо» Рай сформулировал в 1823 г следующим образом:

«В соответствии с заповедями нашей древней религии, которые содержатся в священной Веданте, хотя ими, как правило, пренебрегают наши современники, мы обращаемся к Единому Существу, видя в Нем одушевляющий и регулирующий принцип всего сущего во Вселенной и первоисточник всех индивидуальных душ, которые примерно сходным образом оживляют свои отдельные тела и правят ими. Мы отвергаем идолопоклонство в какой бы форме и под каким бы покровом оно не проявлялось Дань, которую мы приносим Божеству, состоит исключительно в осуществлении дайя, или благорасположения, по отношении ко всем другим, а не в надуманной вере и не в определенных движениях рук, ног, головы, языка или других движениях на кафедре или перед храмом».

Подношениям, жертвам, паломничествам, посещениям «святых мест», магическим формулам, наконец, поклонению статуям и изображениям богов — всему этому Рай не придавал значения. Взамен выдвигалась идея духовной религиозности и внутренней сосредоточенности. Почитание Бога, писал Рай, должно выражаться в постоянном размышлении о Его могуществе и в никогда не исчезающем чувстве благодарности за то, что Он сотворил человека и дал ему возможность жить в этом мире Бог в его учении не только един, но также неописуем и непознаваем. Он отрицал существование личного Бога, но считал его безличной первопричиной мира и потому непримиримо выступал против почитания Бога под тем или иным именем Создание мира он рассматривал не как акт творения, а как момент организации вечной материи Рай писал:

«Все предметы относятся либо к материи, либо к духу. Каждый материальный предмет берет свое начало из всеобщей материи под надзором Верховного Духа и вновь возвращается к своему источнику Безусловно, материальной причиной мира являются мельчайшие частицы, которые, очевидно, нельзя уничтожить они называются ану, или атомами. Нельзя полагать, чтобы нематериальное Божество могло быть материальной причиной этих частиц, как нельзя считать, что они вышли из ничего. Следовательно, эти частицы должны существовать вечно, и они складываются в различные формы в различных местах и в различное время по воле Божьей».

Бог в его вероучении — только создатель Разрушительный аспект, игравший важную роль в индуизме, у Рая отсутствовал совершенно. Точно так же отвергал он веру в чудеса, в чудодейственную силу молитвы, религиозного обряда или жертвоприношения, он выступал против принципа кармы и не верил в переселение душ. Моральная сторона учения Рая в значительной мере основывалась на христианских нормах. Он писал:

«Тот, кто стремится к вечному блаженству, должен относиться к другим точно так же, как к самому себе, и считать их счастье или несчастье своим собственным».

Ибо все люди равны перед Богом, вне зависимости от вероисповедания, нации или касты.

Через все работы Рая красной нитью проходила мысль о том, что многие установления индуистской религии не только не соответствуют первоначальному учению Вед, но и вредны для жизни общества. В реформированной религии Рая не было места многочисленным пережиткам прошлого, отягчавших жизнь правоверного индуиста.

Он выступал против каст, религиозных запретов, против сложной регламентации быта, множества религиозных обрядов и базовых правил, несовместимых с новыми условиями жизни. Рай писал, что все это обрекает индийцев на «полную изоляцию от остального мира, а также друг от друга и причиняет им постоянные неудобства и невзгоды». Особенно непримиримо боролся он с варварским средневековым обычаем самосожжения вдов (этому были и личные причины — в 1811 г жена брата Рая сожгла себя на могиле умершего мужа). В 1829 г, во многом благодаря его выступлениям, самосожжение вдов было запрещено английскими властями.

Венцом религиозной и просветительной деятельности Раммохана Рая стало создание им в 1828 г «Брахмо самадж» — Общества Брахмана, единого Бога, в поклонении которому должны были слиться все религиозные потоки Индии, включая ислам и христианство. Кроме самого Рая в общество вошли его близкие друзья и единомышленники. Почти все они принадлежали к богатым брахманским сектам, хорошо владели английским, имели представление о достижениях европейской мысли, а некоторые находились на службе у англичан. Целью общества было объявлено поклонение «Вечному, единому, неисповедимому Существу, творцу и хранителю Вселенной, которому нельзя давать никаких названий или имен». Особо отмечалось, что «всякого рода изображения или подобия Существа не допускаются, отменяются также всякого рода жертвоприношения, религиозные обряды и церемонии». «Брахмо самадж» стало своего рода реформаторским сектантским движением внутри индуизма, в некоторой степени даже вышедшим за пределы «материнской религии».

Члены общества собирались каждую субботу в специально арендованном помещении (храме), открытом в январе 1830 г. Как такового ритуала в первое время не существовало. Богослужение состояло в том, что зачитывались специально отобранные тексты из Вед и Упанишад, после чего произносились проповеди (большая часть их была написана самим Раем). Движение это поначалу было немногочисленным — собрания общества редко посещали более 60–70 человек. К тому же сам Рай возглавлял его только первые два года.

В ноябре 1830 г. он отправился в Англию, куда уже давно мечтал попасть. В эту далекую страну его послал сам Великий Могол — падишах Акбар II, который поручил Раю ходатайствовать перед английским королем об увеличении своего денежного содержания. (По этому случаю Раю даже был пожалован титул «раджа».) Хотя официальный статус его посольства не был признан администрацией Британской Индии, в Англии Раю был оказан восторженный прием на самом высоком уровне. По словам одного англичанина-современника, «едва в Лондоне стало известно, что приехал великий брахман-философ, то самые выдающиеся люди страны поспешили выказать ему свое уважение». Обратно в Индию Рай больше не вернулся. В Лондоне он принимал участие в обсуждении нового акта об Ост-Индийской компании, издавал свои сочинения, выступал с речами и даже подумывал о том, чтобы выставить свою кандидатуру в парламент. В 1832 г. он посетил Францию, где его принял король Луи-Филипп. В сентябре 1833 г., находясь в Бристоле, Рай неожиданно заболел и умер. Здесь он и был похоронен без соблюдения каких-либо обрядов.

В отсутствие Рая общество «Брахмо самадж» на некоторое время захирело и утратило свое значение, правда, не распалось. Второе рождение общество пережило после того, как в 1842 г. в него вступил Дебендранат Тагор (отец знаменитого писателя). Именно он придал отвлеченному учению Рая черты религии. Каждый новообращенный при вступлении в общество стал проходить обряд посвящения. Все члены «Брахмо самадж» должны были собираться в храм на ежедневную утреннюю молитву. Позднее Тагор разработал и другие обряды, в том числе поминальный и свадебный. Небольшие общины самаджистов появились в других городах. Впрочем, «Брахмо самадж» никогда не было массовым религиозным течением (число его членов даже в лучшие годы не превышало 10 тысяч) и ограничивало свою деятельность в основном Бенгалией. Однако его влияние на умственную и духовную жизнь Индии оказалось огромным. В 1847 г. на соборе самаджистов было принято решение отвергнуть один из важных догматов индуизма о непогрешимости и богодухновенности Вед. Было объявлено, что учения текстов могут быть приняты лишь постольку, поскольку «они гармонируют с нашим внутренним светом». В 1848 г. Тагор разработал специальный молитвенник для нужд общины — компиляцию из Упанишад, «Законов Ману» и «Махабхараты», который стали читать на собраниях общества вместо Вед и Упанишад. Книга эта получила название «Брахмо дхарма грантха». Она включала в себя и символ веры самаджистов, состоявший всего из четырех пунктов:

1) Вначале не было ничего, кроме Высшей Сущности, создавшей этот мир.

2) Это — Бог Единый, Бог Истины, Бесконечности, Свободы, Добра и Мощи, Вечный и Вездесущий, Один без подобного Ему.

3) В почитании Его лежит наше спасение в этом мире и в следующем.

4) Любить Бога и делать богоугодные дела означает почитать Его. Понятия «карма», «майя», доктрины о переселении душ и аватарах, составлявшие философское ядро индуизма, самаджистами были проигнорированы.

В 1857 г. в общество вступил Кешобчондро Сен, который вскоре стал одним из его идейных руководителей. Под его влиянием «Брахмо самадж» превратилось в общество социально-бытовых реформ. Главным его делом стала борьба против кастовых различий. Кроме того, самаджисты выступили за право вдов второй раз выходить замуж. Радикальные идеи Сена вскоре стали казаться Тагору чересчур смелыми, и в 1865 г. он вместе со своими умеренными сторонниками вышел из общества. В 1869 г. Сен основал новый храм и разработал собственное священное писание — компиляцию из Вед, Корана, Авесты и Библии. Благодаря его выступлениям английские власти должны были согласиться на некоторые важные реформы. В 1872 г. были официально разрешены гражданские, а потом и межкастовые браки. Вскоре последовало разрешение на вторичное замужество вдов. Этот успех совпал с самым значительным периодом влияния самаджистов, когда они в полном смысле слова были властителями дум всех прогрессивных бенгальцев. Но это влияние было недолгим. В 1878 г. «Брахмо самадж» распалось. Умеренные противники Сена, объединившиеся вокруг Шиванатха Шастри, образовали общество «Садхаран Брахмо самадж». Эта индуистская секта существует до сегодняшнего дня, но имеет незначительное число последователей. Сторонники Сена основали в 1880 г. «Церковь нового общественного установления», находившуюся под сильным влиянием идей Рамакришны. Вероучение «Церкви» было эклектической смесью различных религий. Сразу после смерти Сена она прекратила существование.

Религиозные идеи, высказанные в начале XVI в. Кришной Чаитанйей, всегда имели в Бенгалии сторонников, однако количество их оставалось незначительным. На протяжении пяти веков его последователи, исповедующие сознание Кришны, составляли небольшую секту, едва заметную в общем течении вайшнавизма. Но во второй половине XX в. положение разительно изменилось — движение сознания Кришны расширило границы своего влияния, распространилось далеко за пределы Индии и в настоящее время имеет большое число последователей во многих странах мира, в особенности в США и Европе.

Это удивительное само по себе явление тем более замечательно, что своим успехом на фоне общего упадка религиозности в западном мире кришнаизм, по сути Дела, обязан всего одному человеку — знаменитому миссионеру и проповеднику Абхаю Чарину Де (больше известному под своим ритуальным именем Свами Прабхупада), судьба которого представляет собой пример твердости, целеустремленности и преданного служения Богу. Заслуги его в распространении сознания Кришны по всему миру настолько велики, что Прабхупаду справедливо называют не только миссионером, но и подлинным основателем всемирной кришнаитской церкви. Между тем на первых порах ничто, казалось, не предвещало такого результата. Начало проповеднической деятельности Прабхупады в далекой Америке было очень трудным. Он приехал в эту страну уже стариком, накануне своего 70-летия, не имея ни денег, ни связей.

Абхай Чарин Де родился в сентябре 1896 г. в Калькутте. Его отец был торговец тканями и принадлежал к аристократической купеческой касте суварна-ваник. По вероисповеданию он был чистым вайшнавом и воспитывал сына так, чтобы он рос в сознании Кришны. Еще до того, как Абхай научился ходить, отец часто брал его с собой в храм Радхи и Кришны. Позднее Прабхупада часто вспоминал, как они с отцом «часами стояли у входа в храм и молились… Изображения божеств с их миндалевидными глазами были необыкновенно красивы». Отец хотел, чтобы Абхай стал слугой Радхи и Кришны, проповедовал «Шримад-Бхагаватам» («толкование учения Кришны» — основное священное писание бенгальских вайшнавов) и научился традиционному вайшнавскому искусству игры на мриданге. Свой замысел он начал осуществлять, когда Абхай был еще маленьким ребенком. Едва ему исполнилось шесть лет, отец подарил мальчику пару маленьких божеств Радхи-Кришны. С тех пор, что бы ни ел маленький Абхай, он сначала предлагал это Радхе и Кришне. На ночь он укладывал их спать.

В школу Абхай ходил не очень охотно, и его матери пришлось даже нанять специального человека, который отводил его на уроки. Когда Абхай учился в колледже, отец устроил его брак с Радхарани Датта, дочери торговца, с которым он вел дела. Но в течение нескольких лет после женитьбы Абхай по-прежнему продолжал жить со своими родителями, а она со своими, поэтому ответственность за содержание семьи легла на него не сразу. В 1920 г, окончив четвертый курс колледжа, Абхай отказался от дальнейшей учебы и получения диплома. Он сделал это под влиянием речей Мохандаса Ганди, который призывал индийских студентов уйти из английских школ и колледжей, вырабатывавших в них рабскую психологию. Это, впрочем, не помешало его карьере. Отец устроил Абхайя на фармацевтическую фабрику, где тот вскоре стал начальником отдела. Впоследствии он завел собственное дело и стал хозяином небольшой фармацевтической компании.

Важнейшим событием в своей жизни Прабхапуда всегда считал встречу со своим духовным учителем Бхактисиддхантой Сарасвати Тхакуром, которая произошла в 1922 г. Бхактисиддхантха был сыном Бхактивиноды Тхакура — другого великого вайшнава, учителя в цепи ученической преемственности, восходящей к Кришне Чаитанйе. Именно Бхактисиддханта отвлек Абхая от политической борьбы за независимость Индии и внушил мысль посвятить себя исключительно Кришне. Он сказал молодому Абхаю:

«Сознание Кришны не зависит от того, кто стоит у власти… Ни одна из созданных людьми политических систем не способна помочь человечеству. Если мы действительно заботимся о всеобщем благе, то должны подняться над преходящим и готовить людей к последующей жизни, помогая им восстановить свои вечные отношения со Всевышним».

В 1932 г. Абхай с семьей переехал в Аллахабад. Здесь он получил духовное посвящение и стал учеником Бхактисиддхантхи Сарасвати. В 1936 г. его духовный учитель умер. Незадолго до смерти он сказал Абхаю: «Я совершенно уверен, что, владея английским, ты сможешь донести наши идеи до людей, которые не знают языка (бенгальского и хинди)… Это принесет благо и тебе и твоим слушателям. Я очень надеюсь, что ты сможешь проповедовать на английском языке». Абхай воспринял эти слова учителя как завет, но прошло много лет, прежде чем он сумел исполнить последнюю волю Бхактисиддхантхи. Вскоре началась мировая война, которая породила в Индии голод — один из самых страшных за последние полтора столетия. Затем, в 1947 г., страна обрела долгожданную независимость. Однако всеобщее ликование почти сразу сменилось ужасом: сотни тысяч людей погибли в вооруженных столкновениях, последовавших за разделом страны на Индию и Пакистан.

В последующем Прабхупада писал:

«В 1947 г. мы стали свидетелями индо-мусульманских столкновений. На одной стороне сражались индусы, а на другой — мусульмане. В этих столкновениях гибло множество людей. А после смерти уже невозможно было отличить индуса от мусульманина — муниципальные службы собирали тела в одну кучу и вывозили их за город». Все эти ужасы окончательно убедили Абхая, что ни одна политическая система, ни одна религия не может дать людям мира. Пока люди одержимы корыстолюбием и стремятся к чувственным наслаждениям, они не перестанут воевать. Подлинное единение возможно только на основе понимания духовной природы всего сущего и служения Всевышнему. В эти годы он ощутил настоятельную и глубокую потребность проповедовать идеи Кришны Чаитанйи и стал издавать на свои средства английский журнал «Бэк ту Годхед» («Обратно к Богу»). Тогда же он начал писать большую работу — комментарий к «Бхагавад-Гите».

Но по мере того как проповедническая деятельность все больше захватывала Абхая, его бизнес и семейные дела шли все хуже и хуже. Он воспринимал это спокойно, так как всегда помнил один из стихов «Шримад-Бхагаватам», в котором Кришна говорит: «У того, к кому Я особенно благосклонен, Я постепенно отнимаю все, чем он владеет. Тогда друзья и родственники отворачиваются от него, нищего и убогого — и у него не остается ничего, кроме Кришны». В конце 1940-х гг. фармацевтическое предприятие Абхая обанкротилось. В 1952 г. он решил, что не может больше откладывать исполнение завета своего духовного учителя. Передав дела сыну, он решил всецело сосредоточиться на проповеднической деятельности, создать общество преданных учеников и начать проповедовать сознание Кришны по всему миру. Одному из своих знакомых он сказал: «Весь мир живет в ожидании духовной революции». И он начал ее готовить.

Может показаться почти невероятным, что он приступил к этому грандиозному делу в возрасте 56 лет (когда многие уже склонны подводить итоги прожитой жизни), почти не имея денег и какой-либо поддержки. И, тем не менее, он твердо верил в успех своего предприятия. Решив посвятить себя всецело служению Кришне, он сложил с себя семейные обязанности. (Между ним и женой никогда не было духовной близости. Проповеди Абхая, его мысли о Боге ее никогда не занимали. Когда он собирал у себя дома друзей, чтобы рассказывать им о «Бхагавад-Гите», она пила чай в соседней комнате. Позже Прабхупада вспоминал: «Я делал все возможное, чтобы привлечь ее к проповеднической деятельности, чтобы она помогала мне распространять сознание Кришны. Но она была непреклонна. В конце концов, через тридцать лет я понял, что она мне не помощница».)

Следующие пятнадцать лет были для Абхая очень трудными. Он начал с того, что приобрел в Джаханси право на владение заброшенным храмом. Но открыть его он не успел — губернатор отобрал у него помещение и отдал под женский клуб. Лишенный крова, Абхай переехал в Дели и повел жизнь странствующего садха, переезжая из одного храма в другой или останавливаясь в домах благочестивых людей, готовых оказать ему гостеприимство. В это время он нуждался буквально во всем — в пище, одежде и крове, но более всего угнетало Абхая полное одиночество. Он делил время между литературной деятельностью и поиском богатых покровителей, которым проповедовал «Бхагавад-Гиту». Он обращался к богатым людям, заходил в их конторы или дома, знакомил со своими рукописями и рассказывал о своей миссии. Но откликались немногие. Не имея денег на приличную одежду, Абхай ходил по холодному зимнему Дели без пальто. Все деньги, какие ему удавалось добыть, он тратил на издание своего журнала «Бэк ту Годхед». Забрав тираж из типографии, он ходил потом по городу и сам продавал его в чайных. Часть издания он бесплатно рассылал по почте как в пределах Индии, так и за рубеж — в иностранные библиотеки, университеты и правительственные учреждения Таким образом он едва сводил концы с концами.

Убедившись некоторое время спустя, что шумный Дели не дает ему возможности сосредоточиться, Абхай решил переехать в Вриндаван — священное место вайшнавов, поскольку именно здесь в далеком прошлом воплотился на земле Господь Кришна.

Абхай снял простую и очень дешевую комнату в храме Вамши-Гопаланджи и продолжал упорно работать. Тогда же он принял санньясу (сделался монахом) и получил имя Бхактиведанта (преданный Господу ученый) Свами. По зрелым размышлениям он решил оставить издание журнала, который требовал огромных усилий, и начать писать книги. (Сделать это посоветовал ему один библиотекарь, который сказал, что книги остаются надолго, а газету или журнал люди, прочитав, тут же выбрасывают.)

Первым делом он решил перевести на английский язык «Шримад-Бхагаватам» — самое значительное и авторитетное вайшнавское писание, в котором это учение излагается глубоко и подробно. Его нимало не смущал огромный объем этого сочинения. (Двенадцать песен «Бхагаватам» содержат 18 000 стихов; общий объем всего труда вместе с подробным подстрочным комментарием должен был составить 60 толстых томов.) «Если Бог даст мне здоровья, — писал Бхактиведанта, — я смогу закончить этот труд и исполнить волю Бхактисиддханты Сарасвати».

Работа целиком захватила его. День и ночь он печатал при тусклом свете свисавшей с потолка лампочки, сидя прямо на полу и поставив пишущую машинку на сундучок.

Спал он урывками. Огромная важность взятой на себя задачи поддерживала в нем силы. Он был твердо убежден, что такая книга, как «Шримад-Бхагаватам», совершенно необходима для Запада, что она должна произвести переворот в сбившейся с пути цивилизации. Однако перевести книги было только половиной дела. Их нужно было еще и напечатать. Между тем издателей не интересовала 60-томная «Бхагаватам».

Бхактиведанта обратился за поддержкой к известному издателю религиозной литературы Хануману Прасаду Поддару, и тот дал ему 4000 рупий на выпуск первого тома. Бхактиведанте пришлось самому читать и править гранки. Наконец, в 1962 г. издательство «O. K. Пресс» выпустило первый том его книги. Она сразу обратила на себя внимание. Появились развернутые рецензии, в которых отмечалась «большая эрудиция автора и глубокое знание излагаемого предмета». Хотя продажа издания шла плохо и медленно, сам успех предприятия окрылил Бхактиведанту. К тому же, используя благоприятные отзывы в качестве рекламы, он теперь мог успешней добывать деньги у потенциальных меценатов. За два с небольшим года, не имея фактически никаких средств, Бхактиведанта сумел выпустить три объемистых тома своего перевода.

Наконец он решил, что положенного основания достаточно для того, чтобы перенести свою проповедническую деятельность на Запад. Знакомые старались всячески отговорить его от переезда в Америку. Казалось безумием, что человек в таком преклонном возрасте (Бхактиведанте Свами исполнилось тогда 69 лет), не отличающийся крепким здоровьем, никогда до этого не покидавший пределов Индии, решиться ехать в далекую страну для того, чтобы проповедовать практичным и вечно занятым своим бизнесом янки отвлеченное учение Кришны. Однако, Бхактиведанта упорно стоял на своем и сумел преодолеть все трудности. Через одного своего знакомого — Гопала — он получил официальное приглашение из США, достал немного денег и в августе 1965 г отправился в далекую Америку. С собой он вез 200 комплектов своего трехтомника, рекламные буклеты «Шримад-Бхагаватам» и 500 брошюр со стихами Кришны Чаитанйи. Из личных вещей при нем были только маленький чемоданчик, зонтик и запас крупы (чтобы не питаться мясом).

Морское путешествие далось Бхактиведанте тяжело. Почти всю дорогу его донимала морская болезнь, и он перенес несколько сердечных приступов. В конце сентября судно прибыло в Нью-Йорк. Бхактиведанта сошел на берег, имея в кармане всего 40 рупий и 30 долларов, вырученных от продажи одного комплекта «Бхагаватам». Как он сам потом вспоминал, он чувствовал себя в чужой стране совершенно беспомощным и не знал, куда идти. К счастью, Гопал, устроивший ему приглашение, встретил его, привез в Батлер (штат Пенсильвания) и приютил на некоторое время в своем доме.

Он же помог Бхактиведанте дать объявление в газете о цели своего приезда. Это вызвало интерес. Свою проповедническую деятельность в США Бхактиведанта начал с того, что прочел несколько лекций в местном «Лайон клубе», в Христианском союзе молодежи и в духовной семинарии Фиделиса в Германе. Проведя месяц в Батлере и несколько освоившись в чужой стране, Бхактиведанта стал предпринимать более далекие поездки и, наконец, решил перебраться в Нью-Йорк. Деньги на жизнь ему давала продажа привезенных книг и небольшие гонорары за лекции. Он сумел снять небольшую комнату за 70 долларов в месяц и объявил, что будет читать лекции три раза в неделю для всех, кто желает получить истинное знание. Первыми его слушателями стали завсегдатаи ресторанчика «Парадокс» на Седьмой улице. В большинстве своем это были молодые хиппи. Бхактиведанта сумел найти для них нужные слова, и они неожиданно потянулись к нему. Вскоре новые друзья предложили ему переехать в центр города, в район Нижний Ист-Сайд. Знакомые, которыми успел обзавестись общительный Бхактиведанта, отговаривали его от этого шага. Говорили, что Ист-Сайд пользуется дурной репутацией из-за своих богемных нравов (здесь жило много молодых непризнанных музыкантов и художников; кроме того, это была настоящая вотчина хиппи, которые чувствовали себя здесь на своей земле; наркомания процветала в Ист-Сайде как больше нигде в Нью-Йорке). Однако, Бхактиведанта не пожалел, что переехал именно сюда. Его соседям пришлись очень по вкусу его сольные бхаджаны (пение молитв под аккомпанемент маленьких бронзовых тарелочек — каратал). Они с удовольствием пели киртан (то есть прославление Бога путем произнесения Его имен). Заодно они слушали его лекции и постепенно проникались философией «Шримад-Бхагаватам».

Когда у него появились более или менее постоянные последователи, Бхактиведанта решил осуществить свою давнишнюю мечту — учредить «Международное Общество Сознания Кришны». Собрав 200 долларов, он снял и отремонтировал небольшое помещение на Второй авеню и в 1966 г устроил там храм. Поблизости ему удалось снять крошечную квартирку, где он мог жить и работать над переводами. В том же году его общество было официально зарегистрировано. И вообще, семидесятый год в жизни Бхактиведанты оказался в полном смысле слова переломным. Молва о новом свами быстро разнеслась по Ист-Сайду. На его богослужения и лекции стало собираться все больше народу. В основном это были все те же хиппи, бунтующие против идеалов западной цивилизации. Учение, которое проповедовал Бхактиведанта, поражало их своей новизной и необычностью. К тому же все в этом пожилом, благообразном индусе, одетом в чистые домотканые одежды с вайшнавскими стреловидными знаками на руках и на теле, вызывало изумление. Он был прост, но мудр, умел найти ответы на самые трудные вопросы и обладал огромной силой убеждения. Часы, которые они проводили с ним, участвуя в его молитвах, были самыми чарующими в их жизни. Спустя несколько месяцев некоторые из слушателей Бхактиведанты согласились принять посвящение. Получавшие его, давали обязательство исполнять четыре правила: не есть мяса, не вступать во внебрачные половые связи, не употреблять наркотиков и не играть в азартные игры. Фактически это означало, что хиппи должны полностью изменить свой образ жизни, но Бхактиведанту это не смущало. Он говорил, что секс необходим только для зачатия детей. Ему указывали на то, что эти слова отпугнут от него хиппи, проповедующих культ свободной любви «Я не могу менять древнюю философию ради того, чтобы угодить американцам», — отвечал Бхактиведанта. Своим слушателям он говорил, что секс — это что-то вроде чесотки. От того, что чешешься, зуд только усиливается.

Поэтому нужно терпеть зуд и молить Кришну о помощи. К наркотикам он относился еще более непримиримо. И это при том, что Бхактиведанта начал свои проповеди в самом центре наркотической культуры. Вокруг него жило множество молодых людей, отчаянно пытавшихся изменить свое сознание наркотиками или чем-нибудь другим.

Любые средства были хороши. Обращаясь к ним, Бхактиведанта обещал, что, повторяя мантру Харе Кришна, они с легкостью обретут высшее сознание, к которому так стремятся. При этом он старался убедить их, что сознание Кришны гораздо выше наркотического «кайфа».

«Вы думает, что ЛСД может вызвать экстаз и расширить ваше сознание? — спросил он однажды у собравшихся в храме.

— Тогда представьте себе эту комнату целиком заполненную ЛСД. Таково сознание Кришны».

Постичь Бога нельзя, приняв таблетку или накурившись. Повторение Харе Кришна — это единственный очистительный процесс, который позволяет удалить пелену материальной скверны, застилающую чистое сознание человека. Наркотик делает эту пелену еще плотнее и мешает человеку достичь самосознания.

«Тот, кто хочет увидеть Бога, — говорил он, — сначала должен обрести качества, необходимые для этого Он должен очиститься. Когда облако закрывает солнце, люди говорят, что солнце скрылось, но оно на своем месте, просто наши глаза не видят его».

Когда количество учеников увеличилось и у Бхактиведанты появились средства, он приобрел два старых печатных станка и возобновил издание журнала «Бэк ту Годхед».

Но теперь он уже не писал все статьи, а поручал работу своим помощникам. Границы его проповеди расширились за пределы Нижнего Ист-Сайда. В 1967 г. двое учеников Бхактиведанты открыли кришнаитский храм в Сан-Франциско и пригласили его приехать к ним, ибо здесь также были прекрасные возможности для начала движения Харе Кришна. (Действительно, квартал Хейт-Эшбери в Сан-Франциско был как бы второй столицей хиппи, куда они тысячами стекались со всей страны.) Бхактиведанта откликнулся на призыв, и его проповедь в Сан-Франциско имела большой резонанс. Количество его последователей сразу многократно увеличилось. Один из учеников Бхактиведанты вспоминал позже:

«Храм Радхи-Кришны был для хиппи чем-то вроде духовной гавани. Подростки это чувствовали. Они бесцельно слонялись по городу, жили на улице, им некуда было пойти и негде было отдохнуть, не боясь того, что люди причинят им зло… Я думаю, наш храм многим спас жизнь. Число жертв и несчастных случаев было бы гораздо больше, если бы не Харе Кришна. Это было все равно, что открыть храм на поле боя. Более неподходящего места для храма, пожалуй, было не найти, но здесь храм был нужнее, чем где бы то ни было еще. И хотя раньше Бхактиведанта ни с чем подобным не сталкивался, он пришел туда с мантрой Харе Кришна, и его мантра творила чудеса».

Движение сознания Кришны стало разрастаться на глазах. В 1967 г. отделения общества появились в Лос-Анджелесе и Бостоне, а количество основанных храмов достигло 21. Когда число учеников сделалось значительным, Бхактиведанта стал именовать себя Свами Прабхупада (буквально это имя означает «вместо Бога»; в ведических религиозных кругах этот титул означает высшую степень почтения, так обращались к великим святым, перед которыми преклонялись другие святые). В 1969 г. он отправил нескольких своих учеников основать отделение общества в Лондоне и проповедовать там Харе Кришна. Здесь они получили поддержку от Джорджа Харрисона из группы «Битлз» и с его помощью сняли в центре Лондона пятиэтажное здание. В сентябре 1969 г в Лондон прилетел сам Прабхупада. Его встречали как знаменитость телеоператоры и корреспонденты многих газет. На вопрос одного из корреспондентов: «Чему вы пытаетесь учить, сэр?» Прабхупада ответил:

«Тому, что Бог существует. Одни из вас говорят, что Бога нет. Другие утверждают, будто Он умер. А третьи заявляют, что Бог является чем-то безличным или представляет собой пустоту. Все это чушь. Я хочу убедить всех нормальных людей в том, что Бог существует. В этом заключается моя миссия».

Открытие в Лондоне великолепного храма Кришны и Радхи стало переломным событием в истории общества. После этого дела его пошли лучше. Прабхупада, которому к этому времени уже исполнилось 73 года, почувствовал, что может переложить большую часть административной работы на своих учеников и сосредоточиться на переводах. Структура общества окончательно сложилась в 1970 г., когда существовало уже 34 его отделения. Каждая храмовая община, по мысли Прабхупады, должна была действовать самостоятельно и быть самоокупаемой. Во главе всего общества стоял Руководящий совет Весь мир был разделен на 12 зон, каждой из которых руководил его представитель. Сам он стал разъезжать со своими учениками из одной страны в другую, всюду проповедуя сознание Кришны. В 1970 г. со множеством учеников он прибыл в Индию. На индийцев (которые именно в эти годы усиленно старались подражать Западу и с пренебрежением относились к собственной древней культуре) произвело сильное впечатление множество американцев и европейцев, которые отреклись от мира, стали вайшнавами и славят Кришну. В 1971 г. Прабхупада совершил свое первое длительное кругосветное путешествие, побывав в Англии, Индии, Малайзии, Австралии, СССР и Кении.

Всего за десять лет, с 1966 по 1975 г., он совершил восемь кругосветных путешествий, посетив все важнейшие столицы мира.

За всей этой хлопотливой и многосторонней деятельностью Прабхупада не забывал о главном — переводе книг Он считал, что книги о сознании Кришны должны распространяться по всему миру, быть во всех домах, во всех школах и во всех университетах. Продолжая перевод «Шримад-Бхагаватам», он одновременно работал над другими сочинениями перевел на английский «Бхагавад-Гиту», затем взялся за перевод одного из главных писаний бенгальских вайшнавов — «Чаитанйя-чаритамриты», повествующей о жизни Кришны Чаитанйи и излагавшей его учение. Поскольку весь день был заполнен делами, Прабхупада переводил в основном по ночам, вставая для этого в час ночи. В последние десять лет жизни он отдавал сну всего лишь несколько часов.

Усилия его не пропали даром. В 1967 г. компания «Макмиллан» заинтересовалась публикацией его перевода «Бхагавад-Гиты». Затем появились первые американские издания его книг. В 1972 г. Прабхупада основал собственное издательство «Бхактиведанта Бук Траст». Поначалу это было крошечное предприятие, оснащенное всего двумя ручными станками. Но всего за несколько лет оно превратилось в мощную компанию, оснащенную по последнему слову техники, где работал целый штат квалифицированных менеджеров, редакторов, корректоров, художников, фотографов, дизайнеров и фототехников. Едва Праубхада сдавал перевод очередного тома, как он тут же переводился с английского на основные европейские языки и распространялся по всем странам. Вся прибыль должна была делиться на две части: 50 % — оставалось издательству, 50 % шли на нужды общества, то есть на покупку земельных участков и строительство храмов. Прабхупада видел в распространении книг основу экономики общества. Это было в одно и то же время и проповедью и источником дохода.

Президенту одного из храмов он писал: «Меня очень обрадовало твое сообщение о том, как хорошо идет распространение наших книг. Это наш главный бизнес во всех странах мира. Уделяя ему должное внимание, вы никогда не будете испытывать недостатка в средствах». Так оно и оказалось на самом деле. В 1974 г. было продано 387 000 книг в твердом переплете и 4 000 000 экземпляров журнала «Бэк ту Гоухэд». В 1975 г. эти результаты были утроены, а в 1976 г общий тираж книг и журналов на 23 языках составил 55 314 000 экземпляров. Общий доход от издательской деятельности составил миллионы долларов, так что к концу жизни Прабхупада сделался очень состоятельным человеком. Впрочем, его личные потребности всегда оставались скромными. Все заработанные деньги тратились на нужды общества, деятельность которого принимала все более грандиозные размеры.

Новые храмы строились во многих странах, но Прабхупада решил, что самые величественные и богатые храмы общества должны находиться в трех индийских городах — Вриндаване, Майяпуре и Бомбее. Эти грандиозные строительные работы стали венцом его деятельности. В 1971 г. началось возведение огромного храма Майяпур-Чандродаямандир в Майяпуре. По желанию Прабхупады в центральном куполе храма должна была разместиться трехмерная модель Вселенной, в основе которой лежали описания из Вед и «Шримад-Бхагаватам». Внутри храма предполагалось расположить миниатюрный дворец, где среди шелков и колонн, украшенных золотом, серебром и драгоценными камнями находились бы изображения Радхи и Кришны. Рядом начали возводить гостиницу на 500 мест с огромным на несколько тысяч человек залом для принятия прасада (прасад — собственно ритуальный прием пищи; во время прасада прихожанам предлагаются разнообразные вегетарианские блюда, изготовленные по специальным рецептам и с соблюдением особых церемоний), большой гоишлой для коров, которые должны были пастись на окрестных лугах. Просторные, хорошо проветриваемые комнаты должны были быть оборудованы туалетами, душевыми, вентиляторами. Весь проект был оценен в десятки миллионов долларов. Своими масштабами он поразил и учеников Прабхупады, и архитекторов. Ничего подобного никто из них не видывал. Однако по планам Прабхупады этот храм должен был стать только началом. Он мечтал о тех временах, когда в Майяпуре возникнет образцовый трансцендентный город с населением 50 тысяч человек, с особыми кварталами для брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр, который будет духовной столицей мира.

Возведение Майяпура, по его мысли, как бы открывало новую эру в истории мира — эру сознания Кришны.

Претворение в жизнь этих планов Прабхуда завещал своим последователям. Он умер в ноябре 1977 г. Пишут, что он скончался так, как хотел — в священной Вриндаване в окружении множества любимых учеников. Смерть он встретил величественно и безупречно.