"Штамп Гименея" - читать интересную книгу автора (Веденская Татьяна)

Глава 1. Тактика и стратегия

Раз на раз не приходится, гласит очередная народная мудрость. А кстати, кто-то из великих выдолбил на колечке умную фразу «И это пройдет». Тоже в тему, потому что иногда эта пара прописных истин очень помогает пережить очередной тупик. Если вдуматься, наверное, у каждого бывают такие моменты, когда нужно именно такое колечко. Потому что в эти самые моменты кажется, что все так плохо, что хуже уже некуда и, главное, ничто не изменится и лучше не будет никогда. Вот, к примеру, тещи. Анекдотические персонажи способны свести на «нет» не одну настоящую любовь, а в некоторых отдельно взятых случаях довести «любимого» зятя до такого белого каления, что в пору из них на наковальне делать меч-кладенец. Однажды один очень молодой и очень вежливый молодой человек (назовем его, к примеру, Вася, хотя его на самом деле зовут гораздо более благородно) полюбил всей душой одну не менее молодую и не менее благородную девушку (назовем ее Маша). Был это союз настоящих любящих сердец, с долгими поцелуями под луной, нежными сообщениями на автоответчике и смс-ками, поражающими откровенностью. И вот, наконец, настал тот великий день, когда этот молодой человек (Вася) собрался с силами и сделал-таки этой девушке (одной моей хорошей знакомой по институтским мытарствам) предложение.

– Да, конечно, да! – захлопала в ладоши Маша и быстренько нацепила предложенное кольцо с маленьким бриллиантом. Согласитесь, не так много на свете молодых людей, готовых делать предложение руки и сердца в столь приятной форме. В основном мужчины (особенно российские) вяло соглашаются.

– Когда мы поженимся, в конце концов! – взываем к их совести мы. – Скоро уже рожать!

– Ну, давай, – без энтузиазма реагируют мужчины. Так что мы всем курсом обмирали от восторга, когда Машка продемонстрировала весомый (если измерять в каратах) атрибут любви. Дальше все было как у всех, то есть белая фата, кружевное платье (примерно такое, от которого я так некрасиво откосила), заверение в вечности и неизменности того, в чем никто и никогда не может быть уверен. И, наконец, веселая, даже я бы сказала, лихая гульба в загородном доме этого самого Васи. Вернее, в загородном доме его родителей. Счастье било через край, от молодых нельзя было оторвать глаз. Как сейчас помню тот теплый летний день, когда мы всей группой желали Марии счастья и весело орали «горько», пока у нее не заболели губы. А потом, когда все изрядно приняли на грудь и потихоньку начали забывать, в связи с чем все мы тут собрались, Машка принялась весело швыряться в оркестр крупными купюрами. Оркестр это очень одобрял. Саксофонист показывал чудеса ловкости, подбирал деньги с пола, не отрывая губ от инструмента. Машка пьяно умилялась. Это был своего рода широкий жест, которым она пыталась сразу выразить и радость жизни, и благодарность музыкантам за хорошую игру, и попытку показать, что она – щедрая и добрая хозяйка.

– Что ты делаешь? – ужасались родители с обеих сторон. Деньги, которыми швырялась молодая, были подарочными, выкупными, отступными и прочими, которые удалось по старой доброй русской традиции стрясти с гостей. Денег было жалко.

– А по хрену, – отвечала невеста. – У меня свадьба.

– Собирайте за ней крупные купюры, пока эти рвачи их не похватали, – не растерялась ее мама. Она с лихостью профессионального бейсболиста ловила банковские билеты прямо на подлете к одурманенным денежным дождем оркестрантам. – А ей, дуре, суньте в руки сторублевки. Пусть хоть весь участок засыплет. Все равно никто ничего не поймет!

– Горько – горько! – скандировали мы, а жених с испугом следил за происходящим. В общем, свадьба удалась, не смотря на попытки милиции ее испортить. Почему-то им было совершенно наплевать на то, что это – свадьба, то есть священный союз двух любящих людей, будущая ячейка общества и источник налогоплательщиков. Они все придирались и придирались. То им было не так, это не эдак.

– Костры до неба – не положено!

– Шуметь по ночам – не положено!

– Рвать яблоки у соседей – не положено!

– А что у вас положено-то? – устало спрашивали мы. Оказалось, что у них положено много и бесплатно пить крепкие спиртные напитки. После того, как мы исполнили священный долг перед милиционерами, они согласились с тем, чтобы свадьба продолжала катиться по улицам дачного поселка. И уснули крепким сном сытого и сильно пьяного человека. Соседи, поворчав, последовали за ними. А к утру весь легендарный состав гостей разнокалиберно храпел, нарушая птичий гомон. Лето – золотое время для празднований и торжеств на свежем воздухе. Хотя бы потому, что никому не пришлось ничего стелить. Большая часть подвижного состава уснула прямо около стола. Наутро пришло время разборок. Впервые в своей только что начавшейся семейной жизни Вася узнал, что, женившись на Маше, он обрел еще и ее маму. Как довесок. Они с Машей были как шампунь и кондиционер в одном флаконе. Хочешь пользоваться? Без кондиционера не получится. Вот Машина мама и приступила к исполнению священного долга тещи. Устроила Васе первую головомойку.

– Как ты мог дать Машеньке так напиться? – пристала она к нему, не дав даже раздобыть аспирину.

– А что я мог сделать? – судорожно оправдывался он, еле продрав глаза.

– Ты – муж! А муж за жену в ответе! – категорично заявила новоявленная «мама». Вася пригорюнился. И я его понимала, потому что, хорошо зная Машу, врагу бы не пожелала быть за нее в ответе.

– Я буду стараться! – испуганно пообещал тот.

– Да уж постарайся. Я тебе отдала дочь не для того, чтобы ты ее испортил, – разъяренно пригрозила мама и принялась подсчитывать убытки. В итоге за первый недогляд за супругой Вася отдал мамуле около двухсот долларов наличными, а потом долго шепотом протестовал, лежа на супружеском ложе. Маша, и раньше не отличавшаяся избытком скромности, делилась с нами наболевшим безо всякого стеснения.

– И для того я выходила замуж, чтобы в койке говорить про мою мамочку? – сердилась новобрачная, размашисто ровняя пилочкой ногти на первом же коллоквиуме после свадьбы.

– А что, она так от вас и не отвязалась? – спросила я, поскольку была уверена, что мама будет полностью исключена из рациона молодой семьи.

– Нет, он пытается произвести на нее благоприятное впечатление, – посетовала Машка. Мы посочувствовали, но помочь ничем не могли. Комплексы – понятие внутреннее. Если молодому мужчине хочется выстроить гармоничные отношения с тещей, то мы-то чем виноваты? Пусть пробует. Хотя пробовать подружиться с тещей – это все равно что уговаривать не кусаться разъяренную кобру. Вася страдал долго. Около года он страдал сильно, а потом, поскольку жизнь не стоит на месте, стал мучиться еще больше. Машка родила дочку, с которой, чтобы не бросать институт, согласилась сидеть ее мамуля. После того, как ей в руки попал такой неперешибаемый козырь, как бескорыстная помощь молодой семье, жизнь Васи стала совершенно невозможной. Заботливая теща перетрясала шкафы, критиковала его зарплату, манеру одеваться, стричься, разговаривать. Кроме того, она не переваривала его друзей, и считала, что по ночам к ребенку должен подходить исключительно отец (чтобы молодая мать сильно не перенапрягалась, хоть у нее уже и не было молока).

– Так продолжаться больше не может! – кричал иногда Вася. Преимущественно когда теща ненароком куда-то отлучалась.

– Что ты предлагаешь? – шипела на него Маша, которой мама слова поперек не говорила. – Я не могу бросить институт. Ты к мамочке несправедлив!

– Естественно. Я несправедлив! – трясся в нервном припадке Вася. Но Маша, как и многие недальновидные русские бабы, предпочитала склонять благосклонное ухо не к любимому мужу. А к маме. Вася хирел. Он не знал той самой прописной истины про то, что «и это пройдет» и что раз на раз не приходится. Он свято верил, что так будет всегда, и что его ад за какие-то прегрешения начался еще на земле. Он даже пытался отравиться, но что-то перепутал с таблетками и вместо снотворного напился валерианки, после которой ему просто пришлось пару дней лечить желудок. Правда, он стал гораздо спокойнее. Может, он и не хотел отравиться, а просто никак не мог унять дрожь в руках после того, как «мама» ему вместо спокойной ночи сказала:

– Вася, может, тебе полечиться? У тебя от ног так воняет, что к стиральной машине не подойти. Ты носки-то меняешь? Ну, спи-спи.

– Как вы смеете?! – шепотом возмутился он и принялся глотать валерианку. К тому моменту, как домой от подружки притопала Машка, он слопал всю пачку и мирно смотрел по телевизору познавательную передачу «Магазин на диване». Интереса в его глазах не было. Тогда-то у Машки и прозвенел первый звоночек. Именно глядя на безразлично пялящегося в голубой экран некогда бодрого и любящего Васю, Маша задумалась, а так ли он счастлив, как ей бы хотелось. Пустая пачка из-под валерианки подбавила сомнений. Однако окончательно все стало на свои места после того, как Вася, поостыв и перестав каждую ночь шептать о своей неземной любви, стал старательно наращивать семейный капитал путем работы сутками, командировок и задержек на работе до самой что ни на есть ночи. Иногда, если ему удавалось выцедить какой-то достойный повод, он счастливо ночевал на рабочем месте.

– Вот кабель-то! – зародила настоящую панику в Машиной душе мама. – Даже не постесняется. Кралю себе, небось, на работе завел.

– Что ж это делается?! – орала благим матом Маша, пытаясь вызвать благоверного на откровенность. Она вдруг осознала, что совершенно не готова остаться одна с малолетней дочерью на руках. А, кроме того, она в самом деле, по настоящему любила своего благополучного, неконфликтного мужа. Вася стоял насмерть и отговаривался рабочей необходимостью до последнего. Однако после сексуального допроса с пристрастием он признался, что так долго продолжаться не может.

– Я, конечно, еще потерплю, – глядя на Машу усталыми честными глазами, вещал он. – Но одно из двух. Либо она меня убьет, либо я ее. Может, я лучше буду приезжать по выходным, раз ты без нее не можешь? Я уже себе и комнатку присмотрел, недорого. Сниму и не буду тут вам маячить.

– Ты меня бросаешь? – уточнила Маша. – Разлюбил?

– Ну что ты. Я без вас жить не могу! – перепугался ее спокойного тона Вася. Но пугался он зря. Маша провела боевое совещание в институте, где все мы единогласно проголосовали за мужика (ибо мать, как ни крути, все равно никуда не денется). После совещания теща была ласково, но настойчиво выдворена из квартиры без права переписки, а на ее место заступила пусть и дорогая, но молчаливая и незаметная приходящая няня. Мама, конечно, не сложила оружия без борьбы. Пришлось поменять замки и объявить мораторий на посещение внучки. Маша терпеливо отвозила дочку к маме на выходные, выслушивала очередную порцию упреков в сторону своей вероломности и предательства, после чего счастливо возвращалась к любимому мужу. Вася расцвел, как цветок, внезапно пересаженный на благодатную почву.

– Это практически как в анекдоте про козла! – восхитилась я, когда услышала про чудеса домашности и любви, демонстрируемые Машкиным супругом. – Вы сначала купили козла, пожили с ним, а когда уже почти коньки отбросили, козла-то продали!

– Я бы попросила не сравнивать мою мамулю с козлом, – нахмурила брови Машка. Но в целом я была права. Машина мама сделала прививку счастья для семьи своей любимой дочурки, и долгие годы впоследствии они жили исключительно душа в душу. Что бы Машка не творила, Вася был безмятежно счастлив. Видимо, уже понял, что бывает и хуже. И что «и это пройдет». А вот я, хоть и полыхала умом, когда дело касалось других, но, попав в свой собственный жизненный тупик, разом позабыла про все истины и принялась убиваться. Не знаю, как у других, а про себя я была уверена, что жизнь моя кончена и я не подвожу еще окончательный итог исключительно по божественному недосмотру. Разве может быть что-то хорошее в будущем, если любовь я потеряла навсегда, людям не верю, подругу не то чтобы не желаю видеть, а напротив, видеть боюсь. И даже возвращаться домой мне совершенно не хотелось, чтобы не нарваться на мамины скорбные взгляды и скабрезные шуточки Ларика. Да еще, не приведи Господи, заявится Петечка в очередной раз проявить понимание и решить, что еще можно что-то поправить. Мол, наше неразумное дитя Наташа просто набедокурило. Мы его простим, оно возьмется за ум, и мы его все-таки окольцуем. Поэтому, чтобы не будить спящего льва, я сочла за лучшее вернуться в относительно безопасное и укромное логово моего нового знакомого Алексея. После того, как я с позором бежала из семейного гнездышка Бориса, моя жизнь раскололась на две половины. До Бориса и после. До того, как я потеряла надежду и после. Простенько и со вкусом. Однажды, когда со мной произошло примерно подобное (подразумевается Андрей), я имела глупость решить, что все зависит только от меня, что все люди разные и что время все лечит. Теперь мне стало окончательно ясно, что на меня нанесли какие-то невидимые метки, по которым меня хорошие люди типа Машкиного Васи обходят стороной, а всякие вруны и мерзавцы вычисляют в любой толпе. Может, у меня на спине написано «идеальна для роли любовницы» или что-то вроде того. Но меня-то это совершенно не устраивает. Я в ярости влетела в Алексееву квартиру.

– Что-то ты быстро, – удивился моей неожиданной в это еще непозднее время Алексей.

– Дело не стоило выеденного яйца, – попыталась сострить я.

– Заметно, – кивнул Алексей и пододвинул ко мне свои полбутылки пива. Я помотала головой. Если бы я могла забыться, я бы так и поступила, но все, что могло быть выпито – было выпито еще вчера, а портить здоровье моего и без того не самого надежного организма я не хотела. Я все-таки не швейцарские часы, чего греха таить, а после всего перенесенного нервы у меня вообще должны на ладан дышать. Нервные-то клетки не восстанавливаются.

– Чего делать-то будешь? – вырвал меня из своих неторопливых мыслей Алексей.

– Если бы я была перелетная птица, я бы сейчас точно куда-нибудь перелетела, – мечтательно развела руками я.

– Репетируешь? – усмехнулся Алексей. – Ну-ну. Кстати, можешь пока остаться у меня, если тебе некуда податься.

– Чего это ты такой добренький? Может, у тебя какие-то свои виды на меня? – забеспокоилась я.

– Ну да, я же женат. А все женатые мужики к тебе неровно дышат, так? – насупился Алексей.

– Просто мне сейчас совершенно не хочется ни о чем думать, ни с кем говорить и ничего делать. Лучше, чем у тебя – это нигде не получится. Но только при условии, что ты сам не заставишь меня думать, говорить и делать.

– Я – не заставлю. Я все равно эту квартиру снимаю. Плати половину и хоть месяц живи. Тебе нужно время, чтобы разобраться в себе.

– А тебе – деньги, – весело подмигнула я. Как все просто. Вечно я во всем ищу подоплеку, второе дно. А человеку, может, просто выгодно, если я у него перекантуюсь. Господи, как это странно, когда перед тобой вдруг закрываются все двери. Вернее, когда ты сам закрываешь перед собой все двери, потому что заходить в них тебе больше не хочется. Тебя там ничего не ждет. А те, кто ждут, сами по себе источник неприятных переживаний. Примерно что-то такое я чувствовала по отношению к своему родному дому. Не к маме, не к брату, ни к отцу, а именно к самому дому. Потому что стоило бы мне только пересечь его порог, как я тут же начала бояться Светиных звонков и Петиных визитов. А Борисовых бы стала не бояться, а, напротив, ждать. Мне же просто хотелось подумать. Я никому не хотела сделать больно. Я позвонила маме, чтобы она не сходила с ума от беспокойства. Чтобы не принялась обзванивать знакомых в поисках моей запутавшейся персоны. И чтобы не принялась трясти мое пьющее начальство в лице слегка косящего под творческого придурка Славика и меланхоличного Гоши.

– Ты где, деточка? – запричитала мама, стоило ей услышать мой голос.

– Не волнуйся, мамочка, со мной все в порядке, – успокоила ее я.

– Как же я могу не волноваться! Где ты была все выходные? – возмутилась она.

– А как свадьба? Рассосалась? – безответственно поинтересовалась я. Мама тут же переключилась и принялась в деталях расписывать, кто как отреагировал на эту сногсшибательную новость, кто что сказал, сделал и подумал.

– Это-то ты откуда знаешь? – улыбнулась я.

– Да у них все по лицу видно было.

– А ты как их лицо по телефону разглядела? – заподозрила неладное я. Мама суетливо начала рассказывать, как она замучилась возвращать свадебное платье, отменять заказ в ресторане, обзванивать гостей. Но потом запуталась, замолчала и принялась так очевидно краснеть, что я это почувствовала даже не видя. Мама передохнула и рассказала, что наша многочисленная толпа родных, знакомых и бывших однокурсников приезжала к ней, чтобы ее утешить и поддержать в этот трудный миг.

– Пиши, чтобы посмотреть на чужую разборку, – кивнула я и с облегчением констатировала, что сбежала я очень правильно. – А Света приезжала?

– Светочка очень помогла, – добавила мама несколько обиженным тоном. Я понимала, что мама не для того рожала меня в муках на свет, чтобы пережить такое и бла-бла-бла, но… Новость о том, что Света приезжает ко мне домой и исполняет священных долг лучшей подруги, окончательно отвратила меня от идеи вернуться домой. Кто знает, какие еще психологические приемы и способы давления Света знает и будет готова ко мне применить.

– Пожалуй, я приму твое щедрое предложение, – задумчиво проговорила я, глядя, как Алексей на кухне пытается смастерить макароны с тушенкой. Мама напряженно вслушивалась в мою речь, но я накрыла трубку рукой, чтобы оградить ее от новых потрясений. Еще бы, я торчу безвылазно в квартире очередного женатого мужика, который собирается брать с меня деньги за проживание.

– Гони сто баксов, – легко объявил цену независимости он. Я кивнула и продолжила беседу с волнующейся за меня мамулей. Я все бы отдала, чтобы побежать домой и прижаться к ее все понимающей груди. Но тогда мне так и не удастся самой жить свою жизнь. Я буду все время действовать по чьей-то упрямой, хоть и заботливой указке. Так что, я заверила маму, что вполне хорошо устроена, что буду звонить и не буду ее волновать. А также что через очень короткое время все образуется и мы с ней будем, как и раньше, весело пить чай по вечерам и обсуждать все-все.

– Что же ты будешь делать, доченька? – всхлипнула мама. Я вздохнула. Если бы я еще и сама знала.

– Подумаю. Ладно, мам, я пойду? Я тебе еще позвоню. Через пару дней, ладно?

– Хорошо, – обреченно кивнула мама.

– Ну, пока?

– Ой, подожди! – затарахтела мама, пытаясь, видимо, удержать меня. – Тебе тут столько всяких людей звонило. И помнишь, я тебе говорила про Бориса?

– Про Бориса? – выпрямилась я. Улыбка сползла с моего лица. Значит, я была права. Он и теперь будет мне рассказывать сказки, что я все не так поняла и что надо только немного подождать.

– Ну да, – растерялась мама от моего злющего тона.

– И что? Он звонил? Приезжал? Что?

– Звонил, – мамин голос задрожал.

– Мне это неинтересно. Мне неинтересно, что говорил Борис, что он делал, что врал и чего обещал. Я бы хотела, чтобы ты больше при мне не называла даже этого имени. Обещаешь?

– Но, деточка? – мама явно расстроилась. Но я была непреклонна.

– Или я не стану тебе звонить. Ты меня нервируешь, а мне сейчас и так не легко!

– Хорошо, – обреченно выдохнула мама. Я уверила ее в своей любви (что было чистой правдой) и повесила трубку. Однако после этого разговора я поняла, что здесь, в Москве мне не дадут покоя.

– Интересно, что когда до меня никому и дела не было, я только и делала, что пыталась к кому-то набиться. В друзья, в любовницы, в любимые. А теперь, когда я и видеть никого не желаю, все лезут ко мне в душу. Почему бы им всем от меня не отвязаться?

– Ты же сама ответила на свой вопрос. Тебе и дела никакого нет ни до кого. Люди такого не переносят, – резонно изрек Алексей.

– И что же? Выхода нет?

– Почему? Может, тебе уехать куда-то? Все-таки, мне не кажется, что ты долго проживешь в этом моем гнездышке, – обвел скептическим взглядом разруху съемной квартиры он. Я, честно говоря, тоже это не очень представляла, но, поскольку ничего другого не было, хваталась за соломинку. А вот мысль про то, чтобы куда-то уехать, запала мне в душу. Еще как запала. Всю ночь я мечтала о том, чтобы, например, выиграть миллион долларов и улететь в какую-нибудь теплую страну. Мне бы вполне подошли Карибы. Впрочем, я согласна и на миллион рублей с Геленджиком. Сейчас весна, так что даже в наших скромных югах скоро будет непереносимо хорошо. Но поскольку у меня не было даже лотерейного билета, оставалось только надеяться, что все само как-то там устроится. Как это уже случалось раньше, например, с моей работой. И вообще, мне часто в жизни везло, правда, не в том, в чем мне бы хотелось, но все-таки….

– А кстати, как ты собираешься ходить на работу, – с интересом спросил Алексей. Я присела в растерянности.

– Я как-то об этом не подумала. Все так закрутилось.

– Я правильно понял, что ты работаешь в одном здании с этими Светами-Борисами или мне это показалось?

– Правильно, – кивнула я. Вот так-то. Я тут мечтаю о теплых странах, а проблемы-то притаились прямо за моей спиной. И они актуальны, очень актуальны. Ведь бросить ко всему прочему еще и работу я не могу. Значит, придется туда ходить. Причем так, чтобы мне не выловили прямо на входе.