"Тень улитки" - читать интересную книгу автора (Васильев (Ташкент) Владимир)

Глава 9

Они не торопились к Белым Скалам. Правда, никакого уговора о темпах и сроках путешествия между ними и не было. Хотя и Кулак с Колченогом просили поспешить, и Тана говорила Наве, что времени в обрез. И все же, понимая резонность уменьшения сроков экспедиции, они не спешили. Можно было оседлать мертвяков и домчаться до Белых Скал давным-давно, однако и Нава, и Кандид чувствовали, что после посещения Белых Скал жизнь их может измениться самым кардинальным образом. Главное, встанет вопрос о необходимости разлуки. Но ни одному из них, как оказалось, не хотелось менять жизнь, тем более, кардинально. Еще меньше хотелось расставаться. Вот так бы идти и идти, куда глаза глядят, питаться тем, что Лес пошлет, и разговаривать, познавая друг друга, или сидеть рядышком, молча, просто ощущая успокаивающую близость друг друга.

Хотя Нава не рассказала Кандиду о тайном поручении подруг, боясь, что это вызовет отчуждение между ними, он почувствовал, как она посерьезнела после встречи с Таной, стала чаще замыкаться в молчании. В такие моменты Кандид подходил и садился рядом, если она сидела, и брал ее за руку. А если шла, то все равно, брал за руку и шел рядом. Судя по тому, что руки она не отнимала, ей это нравилось. Только однажды, в самом начале, Кандид сказал:

— Когда тебе понадобится помощь или, просто, захочется поговорить — вспомни обо мне.

Нава посмотрела на него и согласно кивнула. Больше он не надоедал ей расспросами.

Однако и Нава заметила, что временами с Кандидом происходит что-то странное: он вдруг мрачнеет, становится раздражительным, отказывается купаться с ней в озерах голышом. Ее попытки расспросить его о причинах такого поведения ни к чему не приводили — он утверждал, что все нормально, а она все придумывает. Тогда она подумала, что, возможно, он и сам не осознает того, что в нем происходит. Очевидно, так проявляют себя внутренние биохимические процессы, которые не контролируются его сознанием. И Нава прислушалась к процессам, происходящим в нем. Ей стало все ясно — он был мужчиной с присущими ему биологическими потребностями, которые он успешно подавлял усилием воли уже не один год, но в последнее время они начали выходить из под его сознательного контроля. Почему?.. По всей видимости, кто-то должен был провоцировать его инстинкты, изменять гормональный баланс… Если бы она была женщиной, можно было бы подумать… Но ведь она совсем-совсем не женщина! Да и когда была женщиной, никаких сексуальных эмоций у него не вызывала. Неужели встреча с Лавой так его взволновала?.. Почему-то ей в это не верилось — не было никаких признаков. Ей казалось, что она бы почувствовала… А чувствовала она совсем другое — что временами Кандид как-то странно смотрит на нее. Неужели, несмотря на все ее уверения и доказательства, он продолжает видеть в ней женщину? Правда, именно это он и утверждал неоднократно, но она никак не могла поверить. Не может же он не видеть и не осознавать очевидного! Сознательно, наверное, может, хотя, похоже, не очень старается, но она же поняла, что дело в подсознательных, даже бессознательных процессах… Кажется, это именно то, о чем так грубо говорила Тана: «они либо козлы, либо импотенты…». Очевидно, импотентом Кандид не был. Что же делать? Ей было жаль его. Гормональный дисбаланс очень вреден для психики. Войти в него и ликвидировать дисбаланс?.. Но он же не мертвяк, с которым можно было делать все, что угодно, не спрашивая на то разрешения… Кандид может и обидеться, если узнает. Правда, можно сделать так, что он никогда не узнает… Но это будет обманом, а они еще никогда не обманывали друг друга. Ей не нравилась идея обмана. Тогда она решилась на прямой разговор.

— Молчун, — сказала она, — не знаю, осознаешь ли ты, но я почувствовала, что твои мужские потребности начинают доставлять тебе неприятные ощущения.

— Глупости! — возмутился Кандид. — Как это ты могла почувствовать? Я никоим образом не давал тебе оснований!..

— Конечно, не давал, — кивнула Нава. — Сознательно старался не давать. Но не забывай, что я теперь не простая деревенская женщина, а, как ты сам называешь, хозяйка Леса. Я могу многое, особенно, когда это касается живого… Но думаю, что любая деревенская женщина поняла бы то, что с тобой происходит, раньше меня, потому что она женщина, в отличие от меня, и настроена на восприятие состояния мужчины. Однако, даже я почувствовала — тебе нужна женщина. И ты в этом не виноват. Это нормально — таким сотворила тебя Мать-Природа. Зря ты не оставил Лаву. Я бы ничего против не имела…

— Я имел! — категорически заявил Кандид. — И хватит об этом.

— Странно, — покачала головой Нава. — Не вижу в этом ничего особенного. Ну, да тебе видней… Я могу еще кое-чем облегчить тебе жизнь.

— Например?

— Сделать так, чтобы женщина больше не была тебе нужна…

— Сделать меня импотентом?! Кастратом?! Евнухом?! — возмущенно воскликнул Кандид.

— Не понимаю твоего возмущения, — призналась Нава. — Например, если б ты страдал от голода, а я избавила тебя от него, ты бы отказался?

— Для меня секс — не просто физиологическое отправление, а еще и духовное. Я же, кажется, тебе объяснял… Это не то же самое, что выпить воды или поесть… Да и к тому же то, что ты предлагаешь, кажется, похоже на удаление желудка в качестве средства избавления от голода, или головы, чтобы она не болела… Нет уж, уволь от такой помощи!

— Как хочешь, — пожала плечами Нава. — Мучайся дальше.

— Интересно, — посмотрел на нее Кандид. — А если бы тебе предложили избавить тебя от способности рожать, — все-таки заботы, проблемы, ответственность — ты согласилась бы?

— Нет, ни за что! — не задумываясь, воскликнула Нава.

— Вот видишь, — развел руками Кандид.

— Да, это было глупое предложение, — согласилась она.

Но это не значило, что ей больше нечем было помочь ему. Она стала приходить в его сны, и результат не замедлил сказаться — настроение Кандида явно улучшилось, и психических сдвигов больше не замечалось. Однако Нава понимала, что сны — лишь временный выход…

А тем временем Белые Скалы становились все выше и суровей. Кандид никогда не предполагал, что со стороны Леса они смотрятся так грозно. Когда он был на них, то это ему и в голову прийти не могло, а когда был в Лесу, они находились слишком далеко, и за деревьями были видны лишь верхушки гор. Но теперь они были рядом.

«Совсем рядом», — понял Кандид и не обрадовался своему открытию.

— Так вот они какие — твои Белые Скалы, — с уважением произнесла Нава, — красивые и сильные.

— Они столько же твои, сколько мои, — поправил Кандид. — Это наши Белые Скалы. Мне кажется, что все, что создала Мать-Природа, должно принадлежать всем ее детям.

— Нет, — не согласилась Нава, — Мать-Природа каждому отвела свой уголок: птицам — небо, рыбам — воду, нам — Лес, а вам — Белые Скалы…

— За Белыми Скалами еще много чего есть, — сказал Кандид.

— Все это — ваше… А Лес — наш.

— И верно, — кивнул Кандид. — Какого черта мы сюда приперлись?.. Но ведь интересно же!.. Лес — это красота, тайна, богатство — все это всегда привлекало людей… Человеку никогда не сиделось в своей экологической нише. Его тянуло и к звездам, и на дно морское… Конечно, обитателям этих уголков становилось тесновато и неуютно, а то и вовсе плохо… Но, может быть, мы такие все же нужны Матери-Природе?..

— Мне кажется, что этот вопрос несколько запоздал, — вздохнула Нава. — И Матери-Природе не нужно ничего, кроме жизни… кроме вечной жизни…

— Ты хочешь сказать, что мы свое отжили? — повернулся к ней Кандид. — Но это только гипотеза. Ее еще надо доказать… Или опровергнуть… Только я не хочу, чтобы между Лесом и Материком началась война… Победителей не будет.

Вдруг послышался приближающийся рокот. Нава насторожилась. Они одновременно повернулись на звук. Рокот доносился сверху. Появились две темные точки, стремительно выраставшие на глазах.

— Вертолеты! — воскликнул, узнав, Кандид.

— Машины для убийства? — напряглась Нава.

— Не знаю, издалека не поймешь, — пожал плечами Кандид. — Я к вам прилетел на мирном вертолете. У меня с собой даже пистолета не было… А вы меня сбили!..

— Мы? — удивилась Нава. — Как это сбили?

— Да ты тут ни при чем, — махнул рукой Кандид. — Давай-ка, на всякий случай, спрячемся, — схватил он ее за руку и потянул в кусты.

Нава не сопротивлялась. Да в добавок еще прикрыла кусты полупрозрачной лиловой дымкой.

Рокот стал оглушительным, и над их головами довольно низко пронеслись два крупных вертолета.

— Военные! — определил Кандид по ракетным кассетам и пулеметным дулам.

— Значит, машины для убийства? — переспросила Нава.

— И очень мощные, — подтвердил Кандид.

— Но зачем они летят в Лес?!

— Я знаю столько же, сколько ты, — вздохнул Кандид.

Нава внимательно посмотрела на Кандида и, наконец, призналась:

— Тана сказала мне, что на Белых Скалах что-то происходит и просила разобраться, что именно…

— Так вот что тебя мучило! — воскликнул Кандид. — Ты не привыкла к шпионской роли… Сочувствую, это не каждому подходит… Значит, у подруг все-таки есть информация о Белых Скалах… Логично. Было бы глупо не иметь ее. Ты, Нава, не мучайся. Вместе будем разбираться.

«Если бы ты знал, что она еще мне поручила!…» — подумала Нава и тяжко вздохнула.

Вертолетный гул опять стал нарастать. Они возвращались, развернувшись над Лесом.

«И никто их почему-то не сбил, как меня, — немного обиженно подумал Кандид. — Хотя это к лучшему — уничтожение военных вертолетов чревато…»

Вертолеты проревели над их головами и направились к горам.

Кандид и Нава выбрались из кустов в сопровождении равнодушных мертвяков. Они с тревогой смотрели вслед грозным машинам.

Вдруг с противоположной стороны, откуда вернулись вертолеты, послышался неразборчивый вой: «У-у-у…». Они было посмотрели в ту сторону, но вертолеты уже почти достигли подножия Белых Скал и, как понял Кандид, заходили в боевой вираж с двух сторон.

— А ведь там биостанция! — воскликнул, узнав местность, Кандид. — Мы туда идем, Нава!..

Тут оба вертолета окутались огненным облаком, и через мгновение донесся оглушительный звук взрыва. Вертолеты рухнули в Лес.

— У-у-у! — раздалось вдруг совсем близко и трансформировалось в почти отчетливое: — Молчу-у-ун!..

«Это еще что за новости!» — удивился Кандид. Он был уверен, что его «родная» деревня далеко, а те, что им попадались на пути, они с Навой обходили, стараясь быть незамеченными. Но если кто и заметил, не мог знать Молчуна и теперь звать его.

И тут кусты затрещали, несколько прыгающих деревьев, испугавшись, ускакали вглубь Леса, и перед Навой и Кандидом возникла воющая в ужасе толпа. И выла она, действительно:

— Молчу-у-ун!..

Толпа состояла сплошь из женщин, которые, увидев мертвяков, отшатнулись назад. Впереди всех была Лава. Сомнений быть не могло — это женщины его деревни. Тут сквозь толпу стал кто-то протискиваться, и появился Кулак с дубиной на плече. Он махнул рукой, и женщины прекратили выть, но заметно дрожали, косясь на мертвяков и явно боясь поднять глаза к небу. Однако, украдкой, нет-нет, да стреляли туда взглядом.

— Вот, шустроногие, шерсть на носу! — проворчал Кулак. — От мертвяков бы так бегали лучше!.. Подумаешь, летающую деревню не видели!.. Нашли чего пугаться. Летающая деревня как прилетела, так и улетит, если в Чертову Пасть не угодит… А угодит, так и вовсе нечего бояться. И пусть не летает, где не надо… А то ишь — людей пугает!.. Вот один летал-летал, Молчун его звали, а как в Чертову Пасть угодил, так больше не летает… Верно, Молчун, а, шиш на плеши?..

— Верно-то верно, — усмехнулся Кандид. — Но ты лучше скажи, как вы тут оказались?.. Деревня-то ваша где?..

— Деревня-то? — почесал в затылке Кулак. — Странные вопросы ты задаешь, Молчун. Любому сопляку ясно, что деревня там, где мы. А ты спрашиваешь, где наша деревня, будто сам не видишь где… Деревня там, где мы, а мы там, где ты. Стал быть, где ты, там и деревня, шиш на плеши… Вон и Колченог со Старостой догоняют, они тебе то же самое скажут, бродило в рыло, если ты еще не понял, где деревня… Так я говорю, Колченог?

— Так, так, — отдуваясь, подтвердил Колченог. — Ты всегда говоришь так, только много… Бродило перебродит, пока ты договоришь… Ну, и далеко же ты забрался, Молчун!.. И чего тебе тут, на Чертовых Скалах, понадобилось?.. Говорил же, пошли лучше на Выселки, давно бы уже вернулись… Вишь, какие здесь страшилы летают!.. Куда до них нашим рукоедам!.. Уж на что отвратные твари…

Несмотря на бодрый тон и обычное обилие слов, и у Кулака, и у Колченога голос заметно дрожал. Значит, и они были напуганы, но, в отличие от женщин, старались этого не показывать.

— Что стало с этими летающими деревнями, Молчун? — степенно, с расстановкой спросил Староста.

— Они взорвались, — ответил Кандид и уточнил: — Скорей всего, их взорвали.

— Взо-рва-лись, — с трудом по слогам повторил Староста. — Что это?

— А то, что вы видели, — повел головой в сторону недавних взрывов Кандид. — Их больше не существует, они погибли… Те, кто в них был, погибли.

— Взорвались — это плохо, — понял Староста и удрученно покачал головой.

— Если они за нас, то плохо, а если — против, то хорошо, — сказал Кандид. — Плохо, что они, вообще, здесь появились. Таким летающим деревням, кстати, их называют — вертолеты, не место над Лесом… А вам не место там, где летают такие вертолеты… Наверное, вы это уже поняли… Не отправиться ли вам обратно?

— Нет, Молчун, — отрицательно покачал головой Староста, — деревня обсудила и решила — куда ты, туда и мы… Не зря небо послало тебя в нашу деревню. Мы тебя выходили… вон Нава наша выходила… А теперь ты — наш защитник… И мертвяки тебя боятся, и, наверное, от ведролетов защиту найдешь…

— От вертолетов одна защита — прятаться получше, — хмыкнул Кандид. — Что же мне с вами делать?.. А, Нава, что нам с ними делать?.. Нельзя же их оставить на произвол судьбы.

— По-моему, ты и не собирался, — ответила она.

— Не собирался, но планировал заняться ими позже…

— Считай, что это «позже» уже наступило.

— Уже считаю… Что посоветуешь?.. Лес — твоя стихия…

— Я думаю, надо, первым делом, найти укрытие и спрятать их там… Чтобы и вода, и еда… и сверху не видно было…

— Умница! — одобрил Кандид. — А нельзя ли одного мертвяка послать на поиски подходящего места?

— Можно, — кивнула Нава и поманила пальцем ближайшего мертвяка. Он подошел. Видимо, она отдала мысленный приказ, потому что он вскоре молча исчез в зарослях.

— Ладно, подождем, — кивнул Кандид и обратился к толпе: — И что же, вы все время шли за нами?

— А как же! — подтвердил за всех Кулак. — Решили идти и шли… Как не идти, если решили? Вы шли, и мы шли… Это хорошо, что вы деревни обходили, а то тамошние мужики могли бы на наших баб позариться. Вот и мы обходили бочком-бочком… Правда, если что, то у нас с Колченогом и дубины припасены… Только дубины и у них могут быть… Это еще хорошо, что разбойников не встретили — те, как баб увидят, вообще, хуже рукоедов становятся… Да и мало здесь деревень… А разбойников и вовсе нет… ушли… Гибло место. Разбойники не любят гиблых мест… Им жрачка дармовая нужна, чтоб не готовить. Без баб-то, знамо дело, со жрачкой туго… Их понять можно, но лучше не встречаться… Ты сам, Молчун, рассказывал, что они у тебя чуть Наву не отобрали… Еле ноги от них унесли… через болото…

— Кариес! — вдруг возопил Слухач диким голосом. — С жевательной резинкой «Супердубльминт» вам не страшен кариес!..

Все повернулись к нему.

Слухач изобразил улыбку до ушей, демонстрируя великолепные белые зубы.

«Действительно, — отметил про себя Кандид, — у них у всех великолепные зубы».

Но тут Слухач запел пронзительным женским голосом:

и принялся выделывать женоподобные телодвижения.

— Может, ему дубиной по башке треснуть? — спросил Кулак. — По-моему, его бешеный комар укусил!.. Че он несет?.. Не по нашему несет, шерсть на носу!..

— Подожди, Кулак, — предостерегающе поднял руку Кандид. — Он на моем языке говорит. Правда, действительно, непонятные вещи… Пусть продолжает…

— Как хочешь, — с сожалением опустил дубину Кулак.

Довольно густое лиловое облачко пульсировало над головой Слухача.

— Это ты его включила? — спросил Кандид Наву.

— Включила-то я, — кивнула Нава, — но я думала услышать Славных Подруг, а тут…

— А тут явно передает Материк… — продолжил Кандид. — Странно, раньше у нас из-за этих гор никакое радио не работало… Может, ретранслятор поставили?.. Ты понимаешь его?

— Через тебя, — призналась Нава.

— Ох, уж эти твои штучки!.. — нахмурился Кандид. — Ладно, бог с тобой…

Слухач изобразил напористые музыкальные позывные какой-то станции или передачи и заговорил дикторским голосом:

— Победное шествие приватизации продолжается. Сотни хозяйственных объектов наконец-то обрели своих хозяев, которые будут заботиться о них, как о родных детях… Энский металлургический комбинат, Акынский угольный бассейн, Бесчинское газовое месторождение, Авиакомпании Матаэаро и Аэромат, Лес… Великий таинственный Лес скоро позовет первых туристов, жаждущих разгадать его тайны. Акционерное общество «Лесотур» принимает заявки…

— Ты поняла? — воскликнул Кандид.

— Нет, ничего не поняла, — призналась Нава. — Только слово Лес…

— Я тоже мало что понял, но, кажется, дело вот в чем: раньше рядом с Лесом на Белых Скалах… Скал там, правда, почти нет, а есть очень симпатичная долина… Так вот, там было Управление по делам Леса или по изучению Леса, уж не помню… Оно занималось, действительно, изучением Леса. И я к вам попал от чрезмерного усердия в изучении… Захотелось заглянуть поглубже… А теперь, как я понял, оттуда в Лес будут отправлять туристов… Глупость какая!

— Кто такие туристы? — поинтересовалась Нава.

— Люди, которым хочется побывать в разных интересных уголках природы. В общем-то, нормальные люди с нормальной тягой к Матери-Природе, которой они в обычной жизни лишены.

— Что же плохого в том, что они хотят попасть в Лес?

— Теоретически — ничего, а практически… Поскольку они почти не видят естественной природы, то и не умеют естественно с ней общаться. Они, как голодный перед столом с едой, не знают меры… А объятия без меры, даже если они от любви, могут стать причиной удушения… Их желания — в основном, извращения — кому-то хочется нарвать цветов, кому-то — плодов, кому-то необходимо поохотиться на зверей, кому-то пообщаться с местными жителями и приобщить их к своему образу жизни, от которого аборигены обычно вымирают… И так как им нет числа, то все это принимает катастрофические масштабы… А поскольку этот интерес еще и специально стимулируется, чтобы извлечь как можно больше прибыли из потока туристов, то экологическая катастрофа обычно оказывается неизбежной… Это с одной стороны… С другой — что будет с тем, кто попадет в Лес без специальной защиты?

— Пойдет на перегной, — спокойно пожала плечами Нава.

— Вот именно! Ничего не подозревающие люди станут жертвами чьей-то жадности и собственной глупости!

— Но их же никто не звал в Лес, — сказала Нава.

— Их зовет Мать-Природа, их потребность в ней, — объяснил Кандид. — Нельзя, чтобы эта здоровая потребность стала причиной их смерти. Это неправильно.

— Ну, пусть тогда не суются в Лес, — не увидела проблему Нава.

— Легко сказать, — вздохнул Кандид. — Я-то вот сунулся!.. И могу понять любого, кто сделает то же самое. Правда, меня слегка оправдывает то, что я ученый, и сунулся в Лес для изучения его, а не для забавы… Кто их остановит? Кто объяснит, что в Лес нельзя? Да те, кто вложил капитал в этот «Лесотур», такого доброжелателя сотрут в порошок…

— Пусть идут, — пожала плечами Нава. — Дальше полосы боев не пройдут.

— Я понимаю, что они для тебя — отработанный материал, биомасса… Но для меня они люди, такие, как я. И у них есть кто-то, кто их любит и ждет, кто будет страдать, если потеряет их.

— И у тебя есть? — насторожилась Нава.

— Нет, я детдомовский, сирота… А жениться не успел. Так что все мои родственники здесь, в Лесу.

Нава удовлетворенно улыбнулась и удивилась себе. Ведь она пошла на это путешествие, а из-за него — на конфликт с подругами, с матерью, для того, чтобы Молчун, то есть Кандид мог вернуться в родную среду обитания, где жил бы той жизнью, для которой рожден, и столько, сколько ему отпущено судьбой. В общем, чтобы он ушел из Леса. А теперь радуется тому, что он к этому не стремится. Что все его заботы здесь, в Лесу… Какой же смысл тогда в этом путешествии?.. Она чувствовала, что смысл был, только не могла его сформулировать.

Кандид прислушался. Слухач все еще что-то транслировал. Деревня зачарованно и непонимающе уставилась на него.

— Вести из «горячих точек», — вещал Слухач. — Потери федеральных сил… Бандитские формирования… Права человека… Жертвы среди мирного населения… Сплотиться вокруг президента-реформатора… Назад пути нет!.. Демократия выбор народа!..

— Молчун! А, Молчун! — заныл Кулак. — Ну, можно я его дубиной выключу?..

— Не говори глупостей, Кулак! — возмутился Кандид. — Разве он виноват?.. Да и беречь своих людей надо!..

— Да я пошутил, шерсть на носу! Сил нет слушать! Болботит что-то, болботит, когда тут такие страшные дела творятся.

— Выключи его, Нава, — попросил Кандид. — Пусть отдохнет… Но потом надо будет еще послушать… Неожиданный источник ценной информации.

Нава повернулась к Слухачу, и он замолчал, непонимающе озираясь вокруг.

— А я ничего не поняла, — призналась Нава.

— Не страшно, постепенно разберемся, — пообещал Кандид. — Где твой мертвяк запропал?

— Уже возвращается, — сообщила Нава.

И, правда, из-за кустов неслышно возник мертвяк. Женщины привычно взвизгнули и отшатнулись.

— Не бойтесь, не тронет, — успокоил их Кандид. — Похоже, пора в путь. Кстати, где ваши пожитки? Инструменты, горшки и прочее?

— Да тут недалеко, — первой из женщин обрела голос Лава. — Мы, как увидели летающие деревни, так сразу к тебе и бросились… Все побросали.

— Ну, тогда пойдем через вашу стоянку. Захватим скарб и будем размещаться я в укрытии, которое нам отыскал мертвяк… Как видите, и они могут быть полезны. Он нашел, Нава?

— Нашел, — подтвердила она.

— Ну, тогда веди свой народ.

— Теперь это твой народ, — ответила она. — Они пришли к тебе, а не ко мне…

— Ну, тогда веди меня, — улыбнулся Кандид. — Ревнуешь?.. Зря — они же сказали — «наша Нава»… Мне кажется, это сказано не по глупости…

— Они же не понимают, кто я.

— Не понимают, — согласился Кандид. — Но не могут не чувствовать, что ты уже не та… И, тем не менее…

— Лава, — обратилась Нава к бывшей подруге. — Веди нас к прежней стоянке.

Лава напряженно посмотрела на соперницу, но все же двинулась, выдержав паузу.

— То туда, то сюда, — проворчал Колченог. — Нет, чтоб на Выселки…

Укрытие мертвяк нашел отличное. Кроны деревьев довольно большой рощи были густо переплетены лианами так, что прямой свет почти не попадал к подножиям деревьев. Было сумрачно, зато сверху точно никого здесь разглядеть было невозможно. Небольшой родник бил из земли и убегал куда-то маленьким чистым ручейком.

Кандид оторвал кусок дерна от берега и понюхал. Пахло съедобно — что-то вроде сыра со специями.

«Для полного счастья в ручье должно течь пиво», — мысленно усмехнулся он и припал губами к ручью. Это было не пиво, но отличная прохладная минерализованная вода.

— Ух, — выдохнул, поднявшись, Кандид, — хорошо.

И вдруг заметил за деревьями движение. Поднял предупреждающе руку, чтобы все замолкли, но такое пожелание в деревне относилось к области фантастики. Хотя, все же, стало тише. Кандид, скрываясь за стволами деревьев, перебежками двинулся на разведку. Сердце его тревожно забилось. Он пожалел, что единственное его оружие — скальпель.

— Кандид! Ты куда? — окликнула его Нава.

— Тсс, — прижал он палец к губам. — Кто-то приближается!.. Я на разведку…

— Да это прыгающие деревья! — звонко рассмеялась Нава. — Я их позвала, чтобы огородить деревню со всех сторон.

— Фу ты! — облегченно выдохнул Кандид и улыбнулся. — Что ж ты не предупреждаешь!.. Я думал — враги…

— Да мне и в голову не пришло, — ответила она. — Странно, ты назвал врагами своих соплеменников… Ты же их имел в виду?

— Чего ж здесь странного? — пожал плечами Кандид. — Можно подумать, что в Лесу царит мир и согласие…

— Да, ты прав, — вздохнула Нава. — Только мы никого в Лесу не считаем врагами.

— Пожалуй, у врага статус повыше, чем у биомассы, — со значением посмотрел на нее Кандид.

— И опять ты прав, — улыбнулась Нава. — Это уже переходит всякие границы!.. Мужчине не положено быть таким умным.

— Но он этого не знает и потому летает, — хихикнул Кандид.

— Не поняла? — вопросительно посмотрела на него Нава.

— Говорят, по законам аэродинамики… ну, это наука такая про все летающее… шмель не должен летать, но он этого не знает и потому…

— Поняла! — обрадовалась Нава, захлопав в ладоши. — Глупая наука…

Прыгающие деревья, тем временем, окружили рощу со всех сторон сплошной стеной.

— Отлично, — оценил Кандид. — Но как мы будем выходить отсюда и возвращаться?

— Слово надо знать, — объяснила она. — И знать его будут только те, кто из деревни и мы с тобой.

— Ну, с тобой не пропадешь! — улыбнулся Кандид.

— Я тоже так думаю, — скромно согласилась Нава.

— Я вот думаю, — сказал он, — не пойти ли мне на разведку?

— Во-первых, давай договоримся раз и навсегда: ходить куда бы то ни было, особенно, по Лесу, мы будем только вдвоем. Надеюсь, тебе не надо объяснять, почему…

— Договорились, — помолчав, размышляя, согласился Кандид. — А во-вторых?

— Во-вторых, уже смеркается. Все устали. Надо устраиваться на ночлег, что я и советую тебе срочно сделать. Завтра встанет пораньше и пойдем, вдвоем…

— А чего тут устраиваться? — пожал плечами Кандид. — Лег и заснул. Жаль озера рядом нет. Искупаться бы…

— Это тебе не надо устраиваться, — напомнила Нава, — мертвяк в виде лежанки предохранит от растений. А остальным в деревне надо еще серьезно поработать, а то к утру станешь частью почвы…

— Ну, до чего ж я дурной! Чуть в комфорте пожил и уже забыл, как вести себя в Лесу.

— Потому что вырос ты не в нем… Ложись, а я пойду — обойду территорию. Ты же знаешь, что мы, подруги, спим мало.

— Знаю, что вы практически идеальные существа… Были б еще подобрее — цены бы вам не было, — пробормотал он, укладываясь на лежанку, на самом деле вдруг ощутив усталость. Завтра, похоже, предстояло посетить полосу боев, но уже не лесных, а человеческих… Это потребует повышенного внимания, сил и соображения. Надо выспаться. Он лег и закрыл глаза.

Нава пошла по лагерю, превращаемому в деревню. Почва для ночлега очищалась от травяного покрова и настилалась сушняком. Над ней укреплялись гамаки, сорванные с «одежных» деревьев. Над гамаками сооружались шалаши.

Нава нашла Лаву. Семья Старосты уже закончила сооружение спальных мест, и Лава наводила окончательный порядок.

— Лава, — окликнула она девушку.

Лава вопросительно и хмуро посмотрела на нее.

— Нам надо поговорить, — сказала Нава. — Прогуляемся…

Лава оставила работу и молча последовала за Навой.

— О чем нам с тобой говорить? — не выдержав молчания, задиристо спросила Лава.

— О Молчуне, о чем же еще, — усмехнулась Нава.

— Все равно он будет моим! — воскликнула Лава.

— Хорошо бы, — кивнула Нава. — Но это не так просто, как тебе, наверное, кажется… Молчун — не обычный деревенский мужик, с ним деревенские «женские штучки» не проходят… Он родом с далекого Материка, который гораздо дальше этих Белых Скал, там много всякого непривычного, непонятного и страшного для нас, вроде этих вертолетов, которых вы сегодня испугались… Мы испугались… И отношения между людьми, между мужчинами и женщинами строятся там иначе… Будет чудом, если он останется в Лесу, хотя сейчас он намерен остаться… Он подзабыл свой мир, но кто знает, как он поступит, когда опять столкнется с ним… С его женщинами…

— Зачем ты мне это говоришь? — удивилась Лава. — Ты же его жена… Он сказал, что больше ему никто не нужен…

— Ты же ему не поверила.

— Нет.

— Почему?

— Ну, мне так показалось… что вы не муж и жена… — запинаясь, призналась Лава.

— Прозорливая, — вздохнула Нава. — Нутром чуешь… Правда, смотря что вкладывать в понятие муж и жена… Но в том смысле, о каком говоришь ты, все верно — у нас нет отношений мужчины и женщины, потому что я не женщина…

— Что?! — оторопела Лава. — Врешь!..

— Вот и Молчун не поверил… сначала… Как ты думаешь, что происходит с теми женщинами, которых утаскивают мертвяки?

— Ну, не знаю, — пожала плечами Лава. — Умирают, наверное…

— Я похожа на мертвую? — спросила Нава.

— Нет, но говорили… Молчун рассказывал, что тебя не мертвяки унесли…

— Верно, меня мать родная увела… Но результат тот же… Те, кого уносят мертвяки, проходят Одержание… Ты знаешь, что это такое?..

— Нет, Слухач все болботит — Одержание, Одержание… Наверное, что-то очень важное…

— Да уж, важнее некуда, — вздохнула Нава. — Одержание Великой Победы над заблуждением Эволюции… — произнесла она подчеркнуто патетически.

— Ничего не понимаю, — призналась Лава, тон которой заметно изменился — в нем больше не было агрессивности.

— Да, понять это непросто… — согласилась Нава. — Мать-Природа пришла к выводу, что разделение на мужчин и женщин, на самцов и самок — ошибка эволюции, которая ведет к самоуничтожению видов и болезни Матери-Природы… В результате Одержания женщины превращаются в более совершенные двуполые существа… Как бы женщина и мужчина в одном теле… Ну, от мужчины, в общем-то, только его внутренние половые органы, существенно усовершенствованные. А внешне мы — женщины. И рожаем, как женщины, но оплодотворяем сами себя, когда этого хотим. Плюс к этому практическое бессмертие за счет постоянной регенерации тканей и периодического омоложения организма — как бы повторного частичного Одержания, плюс власть над всем живым в Лесу, возможность его создавать, уничтожать, совершенствовать…

— Как страшно… — шепотом произнесла Лава. — Я почти ничего не поняла, но мне страшно… Это значит — ты уже не человек…

— Да нет же! — с досадой воскликнула Нава. — Человек, но более совершенный, умный, здоровый, могущественный, независимый от прихотей особей противоположного пола и от их тирании… Вот сейчас ты добиваешься внимания Молчуна, а после Одержания он тебе будет не нужен…

— А зачем тогда я?.. — удивленно спросила Лава. — Зачем мне жить?..

— Затем же, зачем и сейчас — продолжать род человеческий, беречь и приумножать Мать-Природу, просто радоваться жизни…

— Но ведь тебе он нужен! Я же вижу — нужен!… — горячо заговорила Лава. — Иначе бы ты не пришла за ним и не увела!

— Сначала мне было просто жаль его, — призналась Нава. — Ты должна понимать, что он в Лесу чужой, что ему трудно и чуждо здесь, что душа его всегда будет рваться к своим, в свою деревню… Даже если он утверждает обратное… Это обратное — от ума, а рваться он будет сердцем… Вот я и хотела помочь ему вернуться на ту почву, где он вырос, и для которой рожден… Но пока мы шли по Лесу вдвоем, я поняла, что этот чужак — самый близкий мне человек в Лесу… Ведь вам в деревне я теперь тоже чужая, а Славных Подруг, о которых все бремя вам сообщает Слухач, я еще не знаю, кроме мамы… И она мне показалась чужой… И еще я поняла, что те чувства, которые я испытывала к Молчуну, когда была его настоящей женой, не исчезли после Одержания… У других подруг обычно не так, не совсем так — они, может быть и помнят о своих чувствах, но оценивают их совсем иначе — с пренебрежением, со стыдом, с желанием забыть их. Я это поняла из разговора с мамой. Может быть, это потому, что Молчун не такой, как все?.. А может, мое Одержание какое-нибудь не такое?.. В общем, он по-прежнему остается моим мужем в моих чувствах к нему… И самое странное — когда я была его женой раньше, он не видел во мне жены, он считал меня дочерью и никогда не трогал, как мужчина… А теперь, я чувствую, он стал видеть во мне женщину, которой нет!.. Он, как и ты, видит то, что снаружи… И я вижу, он мучается от этого… Мне его жалко… Я думаю, что ему нужны две жены — одна только как друг, как очень близкий друг… другая как женщина и, наверное, тоже как друг, но это уж как получится… Я хочу, чтобы ты стала его второй женой… В твоем понимании — единственной женой, а я буду его другом, если получится — вашим другом. Как дружат мужчина с мужчиной и женщина с женщиной… Если ты только не хочешь стать подругой… Учти — если ты останешься женщиной, то состаришься и умрешь, а если станешь подругой, то всегда будешь молодой и здоровой и, если не случится чего-нибудь очень страшного: извержения вулкана, пожара или на тебя не нападет машина смерти, вроде вертолета, ты будешь жить всегда!.. Хорошо подумай… Очень хорошо подумай… Те люди, что сейчас живут в деревне, обречены на вымирание — когда все женщины станут подругами, а те, кто не станет, умрут, то мужчины сами вымрут через одно поколение… В Лесу будут только подруги. И ничего с этим поделать нельзя. Можно только немного замедлить процесс…

— Я не хочу думать!.. Я не умею думать! Я точно знаю, чего хочу!.. Я хочу быть такой, какой создала меня Мать-Природа, и хочу, чтобы Молчун был моим мужем!.. — воскликнула Лава.

«А она красива, — отметила Нава. — К тому же страсть украшает человека».

— Я постараюсь, чтобы никто не помешал тебе жить так, как ты хочешь… Сама понимаешь, я не вездесуща и не всемогуща… Я могу считать, что ты приняла мое предложение?

— Да, — кивнула Лава. — Идем к Молчуну!

— Ты считаешь, что он подчинится нашему решению? — усмехнулась Нава. — Ты совсем его не знаешь. Он подчиняется только своим решениям. Поэтому его надо постепенно подвести к тому, чтобы он сам взял тебя в жены.

— А как это сделать? — спросила Лава.

— Он любит тех, о ком заботится, — сказала Нава. — Надо приучить его заботиться о тебе… Только не налетай на него, как ураган, не навязывайся — это вызовет обратную реакцию.

— Обратную чего? — не поняла Лава.

— Действие, противоположное тому, на которое ты рассчитывала.

— Что ж мне делать? — растерялась Лава.

— Пока ложись спать, — улыбнулась Нава. — И подумай обо всем, о чем мы говорили. Может быть, ты еще передумаешь… А может, придумаешь, что тебе делать.

— Я не засну, — покачала головой Лава.

— Я и говорю: не заснешь — подумай… Иди. Я еще проверю деревню.

Лава ушла, оглядываясь на Наву, пока та не исчезла в темноте.

Нава обошла территорию лагеря. Прыгающие деревья стояли плотно. Незваный гость не протиснется. Вдобавок она накрыла лагерь пологом лилового тумана.

Когда она вернулась, Кандид сладко спал на лежанке. Она легла на свою неподалеку и попыталась прислушаться к своим чувствам. Она сделала Лаве серьезное предложение. Выдержит ли она сама такой тройственный союз?.. Когда предлагала, была уверена, что выдержит, но сейчас вдруг представила, что рядом будет все время вертеться эта глупенькая, но настойчивая Лава, и былая уверенность в собственных способностях поколебалась… Мать-Природа! О чем это она?!.. Разве она собирается постоянно жить рядом с Кандидом?.. Ведь она — подруга! У нее свое предназначение в мире, которое она должна и хочет исполнять… И при этом Кандиду не место рядом. А может быть, как раз место? Ей начинает казаться, что Кандид помогает ей принимать правильные решения, учит ее правильно мыслить… Правильно с чьей точки зрения? Подруг или Кандида?.. Ведь у него с ними явно разные точки зрения. И в его присутствии происходит смещение ее мыслей и действий. Но, может быть, это смещение к лучшему… для Кандида, и для подруг, и для Матери-Природы, и для самой Навы. Ведь неслучайно, наверное, она довольна собой, когда поступает в согласии с Кандидом, а не наперекор ему. Может быть, Мать-природа дала ей это чувство для ориентации, для выбора правильного пути в жизни? Если человек недоволен собой, то жизнь его — мука.

После разговора с Лавой у нее, в этом смысле, осталось смешанное чувство. С одной стороны, казалось, что она поступает во благо Кандиду, с другой, почти была уверена, что он бы ее действий не одобрил.

Надо же, какое влияние он на нее возымел!.. Для подруги нехорошо так зависеть от полулюдков… Но почему-то ей неприятно соотносить это слово с Кандидом. Хотя что тут такого — прежние люди действительно лишь половина нынешнего настоящего человека, то есть подруг. Это слово — только констатация факта. А все равно неприятно.

«Может быть, надо послать ему в сон Лаву, чтобы у него появился мужской интерес к ней?» — вдруг подумала Нава и почувствовала внутренний протест. Ей вовсе не хотелось пускать кого бы то ни было в его сны, тем более, вместо себя! Это то, что принадлежит им двоим. В дневную жизнь могут без спроса ворваться кто угодно — и подруги, та же Тана, и деревенские, и Лава, и мертвяки, и эти… вертолеты с Белых Скал, и что там, у них еще страшного есть… Но в сны, в его и в ее сон, которые ее стараниями одинаковы она никого не пустит!.. Стыдно, если кто-то узнает, что она по собственной воле превращается в полулюдка… Стыдно перед всеми… кроме Кандида. Он поймет! Она уверена, что он поймет.

И Нава вошла в его сон.

Перец сидел на броне МБМ, обхватив голову руками, и тихо постанывал. Ему было нехорошо. Сначала его охватила эйфория победы, радость от того, что он в смертельной дуэли остался жив. Потом напряженное наблюдение за вражеской стороной и ожидание его ответных действий. Противник будто вымер, или оторопел, или испугался, во всяком случае, никаких ответных действий не предпринимал. И тогда Переца понемногу начала бить нервная дрожь. Реакция на непривычный стресс. Надо было бы обратиться к Врачу, да он не мог пошевелиться. Бессилие и оцепенение.

Таким его и застала Рита, вернувшись из Леса, куда она ходила посмотреть на место падения вертолетов. Все же могло иметь место автоматическое катапультирование экипажа…

— Что с тобой, Перчик? — спросила она, увидев скульптурную группу из танка и Переца.

— Я убил их! — мрачно констатировал он.

— Да они мертвы, — подтвердила Рита. — Вряд ли они успели катапультироваться. А если даже и успели бы, их наверняка накрыло бы взрывом… Лес принял их пепел… Да и обломки вертолетов уже почти поглощены почвой. Лесу нужны и металлы.

— Я убил их, — повторил Перец, будто не слыша Риту.

— А, интеллигент проснулся, — поняла она. — Ты их сюда не звал.

— Не звал, — кивнул он. — Но у них где-то, наверное, есть матери, жены, невесты, дети… Они будут страдать…

— Их, видимо, должно быть жаль, — сказала не очень уверенно Рита, — но зачем они воспитали их, способными на убийство? Ведь они прилетели убивать тебя и меня!.. Зачем они отпустили их туда, где убивают?.. Детей, конечно, никто не спрашивал — их, действительно, жаль.

— Я никогда никого не убивал, — продолжал казниться Перец.

— Да, — сказала Рита, — до сих пор убивали и насиловали тех, кого ты любил… Зато ты никого не убивал. Безнаказанность порождает наглость.

— А насилие порождает насилие, — заметил Перец.

— Значит, не ты его породил.

— Я уподобился им.

— Было бы, действительно, унизительно, если бы ты был способен на это, но как бы ты ни старался, ты не можешь уподобиться им, тузикам… Ты даже не представляешь, что они такое…

— Не делай из меня ангела! — не глядя на нее, пробурчал Перец. — Во мне предостаточно мерзости.

— Ну, разве что в качестве удобрения… — усмехнулась Рита. — Да и никого ты не убивал.

— Как это? — удивился Перец.

— Ты нажимал на кнопку, на курок?..

— Нет, — признался Перец.

— Я так и думала…

— Но я кричал: Давай!.. Бей!..

— Любой пацан бы кричал, — погладила его по голове Рита. — А ну-ка, затребуй отчет о ходе операции у своего Танка.

— Откуда ты знаешь, что я с ним разговариваю? — удивился Перец.

— Ты что, считаешь меня слепой и глухой? — усмехнулась Рита. — Твоя конспирация не прошла. Я давно слышу ваши переговоры.

— Это не конспирация, — смутился Перец. — Я боялся, что ты сочтешь меня психом, разговаривающим с машинами.

— Подумаешь, искусственный интеллект, — поморщилась она. — У подруг мертвяки поумнее будут… Хотя, кто знает… Так попроси отчет.

— МБМ, — сказал Перец, не таясь, — доложи отчет о ходе операции по уничтожению вертолетов. Ты нанес упреждающий удар?..

— Я не наносил упреждающего удара, — четко доложил МБМ, тоже не таясь.

— А как же тогда взрыв? — удивился Перец.

— Исполняя ваш приказ о нежелательности насильственных действий, приводящих к человеческим жертвам, о допустимости их только в крайнем случае, а крайний случай — это вероятность уничтожения вас и значительного повреждения техники, находящейся на охраняемой территории, я вошел в компьютер вертолетов и установил команду на мгновенный взрыв при нажатии в вертолете пусковой кнопки ракетных установок. Под «нажатием» понимается и компьютерная команда.

— Значит, нажав на эту кнопку, они фактически уничтожили сами себя? — попросил уточнить Перец.

— Так точно, господин директор, — доложил МБМ.

— Ну, теперь твоя совесть спокойна? — спросила Рита.

— Но я вынудил их прилететь сюда и нажать на кнопку, — проскулил Перец.

— Ну, знаешь ли! — возмутилась она. — Не доходи до маразма!

— Постараюсь, — кивнул Перец. — МБМ, с этого момента приказы Риты приравниваются к моим.

— А в случае противоречивых приказов?

— Требуй от нас согласия.

— Есть, господин директор, — принял приказ к исполнению МБМ. — Внимание! К охраняемой территории со стороны Леса приблизились люди.

— Ну, никакого покоя! — посетовал Перец. — Сколько их?

— Трое, — доложил МБМ. — Трое людей и две машины.

— Пойдем, посмотрим, — пригласил Перец Риту и полез в башню МБМ.

В кабине было достаточно просторно и для двоих. Тем более, что впереди рядом стояло два кресла.

— Итак, что мы видим? — спросил он сам себя, припадая к окулярам. Рита смотрела в свои окуляры.

— Женщина, — отметил Перец, — мужчина, еще двое мужчин, какие-то странные… больше никого не вижу…

— А вон, метрах в пяти сзади, за кустами прячется. — сказала Рита.

— А, точно, тоже женщина… Чего ж это она прячется? А машин никаких не вижу… Что-то у МБМ с арифметикой…

— У МБМ все в порядке, — усмехнулась Рита. — Первая женщина — это не женщина, а подруга… С мужчиной все в порядке… Вторая женщина, действительно, женщина — из аборигенок… А те «странные мужчины» — мертвяки… Очень необычная компания! Просто немыслимая для Леса!.. Та аборигенка сзади может прятаться, потому что боится мертвяков, но почему они на нее не реагируют?..

— Значит, МБМ принял мертвяков за машины? — понял Перец.

— Они и есть машины, только биологические, — не отрываясь от окуляров кивнула Рита. — Что это они в такую рань, в темноте?.. Никак на разведку пришли?.. Наверное, их встревожил взрыв…

— Уж не без того, — вздохнул Перец. — Придется объясняться и с хозяевами… Ха! — вдруг понял он. — Да это же интересно — я еще никогда не видел настоящих хозяев Леса… Ты уж меня извини, ты — особый случай…

— Ладно уж, — усмехнулась Рита.

— Пропустить! — приказал Перец.

— Пропускаю, — доложил МБМ.

И Нава шагнула вперед, почувствовав, что опасность, которую она только что чувствовала, исчезла. Но мертвяка, все же, пустила перед собой. Второй мертвяк последовал за Кандидом. Лава, чуть переждав, чтобы ее не заметили, но и боясь потерять Молчуна из виду, последовала за ними. Мертвяк на нее не реагировал, потому что ему было приказано не реагировать на деревенских женщин.

— Ну, и напугала же меня сегодня Лава, — вспомнил вдруг шепотом Кандид, стремясь ослабить напряженность разведки. Хотя, возможно, и зря — в разведке лучше напрячь все чувства и быть начеку. Но если слишком перенапрячься, то можно начать стрелять в тени. Правда, стрелять было не из чего.

— Подумаешь, обнаружил женщину в своей постели! — усмехнулась Нава. — Невидаль какая! С каких пор тебя стали пугать женщины?

— С тех самых, когда они стали оказываться в постели без моего приглашения, — насупился Кандид.

— Ух, какой строгий! — шутливо воскликнула Нава.

— Я строгий к себе, — объяснил Кандид.

— Боишься не выдержать? — покосилась на него Нава.

— Может, и боюсь, — пробурчал Кандид. — Тем более, когда такие сны снятся…

— А какие тебе сны снятся? — невинным голоском поинтересовалась Нава.

— Все тебе надо знать, — хмыкнул он. — Снятся и снятся… О снах ей еще докладывай…

— Что, стыдно рассказать?

— Да ничего не стыдно! Не время просто… Да и что тебе до моих снов? — ворчал он.

— Ну, хоть скажи — нравятся ли тебе эти сны?

— Никогда не видел ничего прекрасней! — воодушевленно признался Кандид.

— Значит женщина снится, — сделала заключение Нава. — И кто же это?

— А вот и не скажу! Личный, интимный секрет… Самая прекрасная женщина на свете… Хотя, это просто сказка… Ее не существует… Сон…

— И ты не видишь ей замены в реальности?

— Не вижу, — вздохнул Кандид. — И не хочу видеть…

— А чем тебе Лава не подходит?

— Тем, что она не ОНА, — загадочно ответил Кандид, не догадываясь о том, что Нава его прекрасно понимает.

— Хоть бы пожалел бедную девушку — она же от любви к тебе с ума сходит! Нельзя быть таким жестоким!.. — посетовала Нава.

— Жестоко обманывать женщину, — упрямился Кандид.

— Ох, не всегда, — усмехнулась Нава, — далеко не всегда… Мы, то есть они иногда так рады обманываться!.. Хотя и сознают, что обманываются… Тоже мне, знаток женщин нашелся… Если она не мыслит жизни без тебя, разве не жестоко лишать ее надежды? Ведь она может и умереть…

— Умереть? — удивился и испугался Кандид. — С чего это ей умирать?.. Глупости какие…

— А от любви… У вас на Материке никто от любви не умирает?

— Среди знакомых не было, а так… читал… думал выдумки, поэтические фантазии… хотя, теперь не знаю…

— Ну, вот видишь, — наседала Нава. — Или ты думаешь, что у нас в Лесу женщины более примитивные?

— Поначалу казалось, а сейчас сомневаюсь… Вы здесь такое знаете и можете… Это же все не на пустом месте. За этим, наверное, великая история великой эволюции… То, что у нас еще научный поиск, у вас — атрибут быта, естественное отправление… Теперь вы для меня — загадка, которую я мечтаю разгадать…

— А разве можно разгадать загадку, шарахаясь от нее? — добивала его логикой Нава.

— Не знаю, иногда, кажется, загадка, а то вдруг посмотришь — такой примитив, — признался Кандид.

— Значит, неправильно смотришь, — развела руками Нава. — Присмотрись получше, а не шарахайся.

— Ладно, присмотрюсь, — вздохнув, согласился Кандид. — Что-то мы заболтались. Биостанция уже близко. Начинаю узнавать места… Прекратить посторонние разговоры!

Нава прислушалась к своим ощущениям. Чье-то присутствие чувствовалось, но опасности в нем не было. Очень много мертвяков… Только каких-то странных… Откуда они здесь?.. Подруги прислали для сбора информации?.. Так есть более надежные источники… Хотя мертвяк мертвяку рознь…

Уже начало светать. И сквозь утренний туман, нормальный, не лиловый туман впереди проглядывали кубические формы строений.

— Биостанция! — неожиданно защемило в груди у Кандида. Но что с ней? Ощущение нежилого… В связи с этими взрывами?.. Какому же идиоту понадобилось устраивать здесь военный полигон?.. Если они собрались водить сюда туристов, то какого черта взрывают вертолеты?!.. Когда он покидал биостанцию, было совсем не так. И вертолеты здесь были только мирные, с научной аппаратурой.

— Это твоя деревня? — шепотом спросила Нава.

— Да, кажется, — так же шепотом ответил Кандид. — Только она на себя не похожа. Какая-то мертвая…

— И сюда ты стремился? — разочарованно поинтересовалась она. Здесь, конечно, еще был Лес, но какой-то больной, хилый, почти чужой…

«Не это ли произойдет с Лесом, если они придут в него, — подумала с содроганием Нава. — Не об этом ли предупреждал ее Кандид, говоря о туристах»?

— Добро пожаловать! — вдруг услышали они мужской голос, говоривший на языке Кандида.

— Мы друзья! — произнес женский голос на языке Леса.

— Еще хорошо бы узнать — чьи? — заметил Кандид.

И тут они увидели друг друга. Туман отнесло ветром, солнце поднялось повыше…

— Господи! Не может быть! — воскликнула Рита. — Никак Кандид?.. А мы тебя… Нет, они тебя уже похоронили, и приказ по этому поводу издали… Но я не верила… Не мог Лес убить того, кто так в него был влюблен!..

— Ну, — усмехнулся Кандид. — Лес способен еще и не на такое… А насчет приказа я и не сомневался. Тем более, я улетел без разрешения… Рад видеть тебя, Рита.

И они порывисто обнялись.

Нава и Перец сначала посмотрели на обнимающихся, потом с интересом взглянули друг на друга.

И вдруг раздался треск кустов, и оттуда вылетела Лава с воплем:

— А ну отпусти моего Молчуна!.. Ишь, облапила чужого мужика! Нава, а ты куда смотришь? Он же твой муж!..

И она налетела на Риту с Кандидом, пытаясь оторвать их друг от друга, но вдруг застыла с поднятыми руками.

— Я так и не поняла, чей он мужик и чей муж, но, во избежание членовредительства, отпускаю, — усмехнулась Рита. — А этой эмоциональной особе надо немного остыть.

— Здравствуй, подруга! — обратилась она к Наве.

— Здравствуй, подруга! — ответила Нава.

— Освободи девочку, Рита, нехорошо, — мягко попросил Перец.

«Второй Молчун», — отметила про себя Нава.

— Жалостливый, — усмехнулась Рита. — Только смотри, чтобы она больше не лезла драться.

И Лава зашевелилась, с испугом посмотрела на Риту и сделала шаг назад.

— Он мой старый друг, — снизошла до объяснения Рита, улыбнувшись Лаве. — Ни в качестве мужика, ни в качестве мужа он мне не нужен.

— Как, Рита!.. И ты?.. Ты-то как? — удивился Кандид.

— А так же, как и ты, — объяснила она. — Пошла в Лес женщиной, а вернулась подругой… Вон эти, мертвячки, подсобили, — показала она рукой на стоявших в стороне мертвяков, подозрительно косившихся на Танк.

— Не ожидал, — мрачно вздохнул Кандид.

— Да ты не расстраивайся, — усмехнулась Рита. — Я на них не в обиде. Уже вполне адаптировалась и ни о чем не жалею… А ты-то как убереглась? — Обратилась она к Лаве.

— Молчун спас, — мрачно объяснила Лава.

— Да ты не обижайся, — улыбнулась Рита. — Ведь сама драться полезла… Молчун — это кто?

— Он, — показала Лава на Кандида.

— Ты? — удивилась Рита. — Вот бы не сказала…

— Ну, да… поболтаешь тут, когда вертолет свалился в Лес, мне отшибло память, а когда пришел в себя благодаря Наве, — показал он на Наву, — ничего не мог понять — языка-то не знал… Да и когда узнал, я им по говорливости не ровня… Молчун — это точно… А имя свое я вспомнил совсем недавно…

Перец вдруг с удивлением осознал, что понимает разговор, ведущийся на незнакомом языке. Он тревожно огляделся, и Рита ему успокаивающе кивнула.

«М-да, — подумал Перец, — кто в этом доме хозяин?..»

Но тут же автоматически стал профессионально вслушиваться в звуки чужого языка и соотносить их с собственным пониманием разговора.

Лава, тем временем, потихоньку переступая, оказалась за спиной Кандида и ухватилась пальцами за край его рубахи. Кандид вопросительно обернулся, но ничего не сказал, оставив все, как есть.

— Ты кто, новенький? — спросил Кандид у Переца. — И, вообще, что тут у вас происходит? Похоже, все посходили с ума?..

— Хороший вопрос, — усмехнулся Перец. — Ну, зовут-то меня Перец… А вот насчет остального… Думаю, что нам понадобится не один час, чтобы разобраться. Поэтому приглашаю в более комфортные условия, — показал он рукой в сторону уже вполне проявившихся из тумана строений.

— Может, лучше здесь? — встревожилась Нава. Ее откровенно пугали эти мрачные противоестественные сооружения. Они были мертвые. Совсем мертвые. В них живому находиться опасно.

— Да не бойтесь, — понял ее тон Перец. — Там никого нет. Никакой опасности. У нас надежная и мощная система обороны.

— Вертолеты уничтожили вы? — удивился, догадавшись, Кандид.

— Система обороны… В общем, мы, — тяжко вздохнув, подтвердил Перец.

— Ну, дела!.. — воскликнул пораженный Кандид. — В этом, действительно, слету не разберешься… Если у вас тут военные действия, не лучше ли нам углубиться в Лес и пообщаться там?

— Ему нельзя, — показала Нава на Переца, — у него нет защиты… Ты ведь не ставила ему защиту? — обратилась она к Рите.

— Нет, — подтвердила Рита. — Некогда еще было, да и пока мы в Лес не собирались… Держали оборону, чтобы в Лес не попали посторонние… А он, Перец, у нас тут главный по этой части…

— Ну, уж ты скажешь! — махнул рукой Перец.

— Я серьезно, — заверила его Рита. — Неужели ты этого сам не осознал. Все подчинено тебе.

— Теперь — и тебе, — напомнил Перец.

— Теперь да, но до сих пор… И потом, я — резерв, а тебя от командования, то есть от принятия решений, никто не отстранял.

— Но и не назначал, — заметил Перец.

— А вот тут-то ты и ошибаешься! — возразила Рита. — Тебя назначила твоя совесть, твое чувство личной ответственности за Мать-Природу, за жизнь, за планету, за человечество во всех его ипостасях. Только потеряв их, ты можешь отстраниться…

— Жесткий приговор, — вздохнул Перец. — Однако, что-то мы топчемся на месте. Идемте, полагаю, нам чрезвычайно много надо друг другу сказать, объяснить и, надеюсь, выработать общую стратегию поведения, — и он, повернувшись, пошел к зданию библиотеки.

— Ну, такие вещи за пару часов не решаются, — заметил Кандид, последовав за ним.

— А нас никто и не ограничивает во времени… разве что, противная сторона… А вообще-то, случалось, что исторические решения принимались за минуты и даже секунды…

Рита сопровождала боязливо медлящих аборигенок.

— Я понимаю ваши чувства, — говорила она, — все это чуждо вам, но уверяю, что никакой опасности… Уверена, что мне было хуже в объятиях мертвяка и потом… в озере… и среди людей… после одержания…

Нава вдруг поняла, что этой подруге, действительно, было несладко. Ей, привыкшей к мертвой пище, к мертвым жилищам, к мертвой одежде… Одной, чужой и там, и здесь… И она поверила ей, и заставила себя не бояться. Более того, взяла Лаву за руку, понимая, как страшно этой деревенской девчонке, и повела за собой. Лава, дрожа всем телом, подчинилась.

— Значит, ты — Нава, а ты?.. — обратилась Рита к Лаве. — Как тебя зовут?

— Ла-ва, — дрожащим голосом сообщила бедная девушка, которая была уже совсем не рада тому, что покинула деревню и пошла за Молчуном в это страшное место. Но как же она могла не пойти?!

— Ну, и имена у вас… У меня, наверное, не лучше…

Перец распахнул дверь и изобразил приглашающий жест руками.

— Проходите, пожалуйста, — сказал он.

Кандид, вопреки традиционному этикету, вошел первым, чтобы продемонстрировать лесным женщинам, что ничего страшного в этом нет.

Нава, собравшись с духом, последовала за ним, но Лава, вырвав руку, прошептала побелевшими губами:

— Нет, нет, я не могу!.. Оставьте меня здесь!..

— Ну, что ты, Лава! — увещевал ее Кандид. — Не бойся! Видишь — я вошел и ничего со мной не произошло.

— Вижу, но не могу, — прохрипела Лава. — Оставьте меня здесь.

— Ладно, Кандид, не мучай девушку! — сказала Нава. — Пусть остается. Все равно в ваших разговорах она ничего не поймет…

Она повела руками, и один мертвяк превратился в кресло, а другой в лежанку.

— Вот тебе, Лава — хочешь садись, хочешь ложись.

— Н-нет, — энергично покачала головой Лава, — я их боюсь — вдруг опять в мертвяков превратятся и утащат…

— Без моего приказа они ничего не могут сделать, — заверила ее Нава.

— Придет другая… подруга и прикажет им…

— Сюда никто не может прийти без моего разрешения, — сказал ей Перец.

Лава удивленно посмотрела на него — вроде говорил неизвестно что, никогда она такого разговора не слышала, а все поняла.

— Идите, идите, — сказала она и опустилась на землю между лежанкой и креслом.

— Оставьте ее, — сказала Нава. — Ей надо привыкнуть… Мне тоже надо, но я постараюсь справиться. Идем.

— Ну, ладно, — сказал Перец и, пропустив вперед Риту, вошел в дом.

Лава осталась одна, хотя дверь была открытой. Ей показалось, что в Лесу больше никого нет — только мертвяки, всякие — и лесные и местные, выступавшие из тумана. И ей стало страшно. Очень страшно. Она на четвереньках выползла из промежутка между мертвяками и села на крыльцо. Стало полегче, но все равно одиноко и страшно. Одно успокаивало — голос Молчуна, неразборчиво доносившийся из глубины этого страшного мертвого сооружения.