"Одинокое сердце" - читать интересную книгу автора (Гейл Сьюзен)

Глава 13

У Джесси возникло желание немедленно бежать. Закрыть уши руками, чтобы не слышать этих страшных слов. Но поздно. Слова уже проникли в ее сознание. И все же... Нет, не может быть... Однако он стоит на своем. И это все меняет.

Прикидывая, успеет ли подобрать одежду и уйти, прежде чем он преградит ей путь, Джесси против своего намерения встала и подошла к Майку. Он стоял спиной к ней, уставившись на умирающий в камине огонь.

Она в жизни не встречала более красивого мужчину. Застывший перед камином, он казался античной статуей, олицетворявшей безмерную боль. Она ощущала эту боль, чувствовала ее вкус. Горькое сожаление и стыд. Наверное, он и вправду хочет, чтобы Тим жизнью заплатил за его страдания. Но правда и то, что он ненавидит себя за это желание.

В душе любого человека есть темные уголки. И ей тоже есть в чем покаяться. Правда, ее прегрешения не так тяжки, как грехи Майка. В чем она виновата? Чувство неполноценности, ощущение собственной недостаточности, сознание, что предала память о своем муже и, возможно, самою себя. Однако она никогда не наберется храбрости заговорить обо всем этом вслух. Если Майк сделал свое страшное признание специально для того, чтобы оттолкнуть ее от себя, ему это, должно быть, далось нелегко. Особенно после того, что между ними было.

Джесси коснулась бедра Майка. Он вздрогнул, но не повернулся. Она провела рукой вверх, к пояснице, потом по его спине. Его передернуло, как будто эта невинная ласка причинила невыносимую боль. Она ближе подошла к нему, прижалась всем телом и обняла.

Джесси очень хотелось сказать, что любит его, но она знала, что сейчас Майк не услышит ее, не поверит и решит, что все это она говорит ему из сострадания. Он и в самом деле подумал, будто ею движет жалость, когда она взяла его за руку и подвела к кровати. Она же легла под одеяло и притянула его к себе.

Несколько минут они лежали в кровати молча и неподвижно. Потом Джесси включила ночник на тумбочке. Слабый свет подчеркнул глубокие складки на лице Майка. Джесси оперлась на локоть и провела пальцем по его бровям и губам.

– Я знаю, что ты веришь в то, что рассказал мне, – проговорила она. – Но напрасно. Шш... – Она прикрыла ладонью его рот. – Ты сильный и храбрый. Я видела, с каким упорством ты заново учишься обычным вещам. Я восхищаюсь твоей отвагой и откровенностью. Тебе, Майк, так просто не испугать меня. – Она улыбнулась, но вдруг заметила странные блестящие пятнышки на его лице. Не сразу она сообразила, что Майк плачет.

– Проклятие! Джесси, прекрати. – Он с ожесточением вытер щеку. – Я не стою твоих забот. Разве ты этого еще не поняла?

– Нет.

Она поцеловала его. Он сопротивлялся, плотно сжимая губы. Она шепотом, похожим на рыдание, позвала его по имени. Со стоном он приоткрыл губы и принял ее поцелуй.

На его губах она ощутила солоноватый привкус своих слез. Прижимаясь к нему всем телом, Джесси чувствовала, как он вновь пробуждается к жизни. Неожиданно он повалил ее на спину и взял презерватив. На этот раз Джесси быстро справилась с нехитрым приспособлением. Резко ворвавшись в Джесси, Майк прижал ее к себе с такой силой, будто она была той самой соломинкой, за которую хватается утопающий. Она лежала под ним и наслаждалась его тяжестью. Слезы текли по ее вискам и терялись в волосах.

Когда Майк приподнялся, Джесси поднесла к губам его правую руку и принялась ее целовать, орошая своими слезами. Майк задвигался быстрее, и она выгнулась ему навстречу. В ней нарастало возбуждение, но не так стремительно, как бы ей хотелось. Вот Майк глубоко проник в нее и на мгновение замер. С его губ сорвалось ее имя, прозвучавшее как молитва.

Позже, когда он заснул, Джесси лежала, уставившись во мрак, и искала ответ. Она с головой погружалась в бездонный колодец. Она не знала, что делать с Майком и с самой собой.

Она посмотрела, какой рукой Майк сжимает ее руку. Правой. Она чувствовала уплотнения и швы, оставшиеся после операций. Эта рука способна гладить лошадь, бросать лассо и доставлять удовольствие женщине. Эти пальцы – она потрогала каждый – длинные, изящные, сильные и исполосованные шрамами, не могли выводить ровные строчки на бумаге и манипулировать рычагом управления реактивного самолета.

Джесси перевернула руку Майка. Ладонь грубая, мозолистая, широкая. Несовпадающие части единого целого. Если б не рука, его жизнь текла бы по-прежнему. Если б не рука, она бы никогда не встретилась с ним, никогда не узнала его. Если б не рука, она бы никогда не полюбила его. Теперь ей трудно представить, как сложилась бы ее жизнь, не встреть она Майка. Чувства волной нахлынули на нее, и она с горячностью прильнула к нему. Майк во сне обнял ее и уткнулся подбородком в ее макушку. Джесси прислушалась к стуку его сердца. Она готова для него на все, чего бы он ни потребовал.

Джесси закрыла глаза и подумала о письме, которое пришло несколько дней назад. Мать Тима любит своего сына. Джесси сама не читала этого письма, однако представляла, о чем молит эта женщина. Наверное, юноша очень сильно страдает.

Джесси хотелось спать, но надо было найти решение проблемы. Это в ее характере – склеивать все, что разбилось. Только на этот раз решение ускользало от нее. «Ну должно же оно быть», – уверяла она себя. Но решения не было.

Вдруг Джесси поняла: ее страшная тайна заключается вовсе не в том, что она рада даже такой мимолетной связи с Майком. Ее тайна ужаснее. Она не смогла защитить Брендона от самого себя, а теперь не может излечить Майка. Ей не под силу спасти того, кого она любит.

Утром на третий день в гостинице Джесси проснулась до рассвета. Завернувшись в плед, она осторожно подняла жалюзи и пристроилась на приоконной банкетке, приготовившись встретить восход.

По мере того как ночное небо бледнело, щебет птиц становился все громче. Когда первые солнечные лучи начали пробивать себе дорогу среди гор, проснулся и Майк. Он сел рядом.

За последние дни они выходили из гостиницы только раз, чтобы купить туалетные принадлежности и смену белья. Еду им доставляли в номер.

Майк усадил Джесси к себе на колени. От ее кожи пахло сном и наслаждением. Она положила голову ему на плечо и с удовольствием вдыхала его запах. Бедром она ощущала, как пробуждается его тело.

– Полагаю, нам пора возвращаться, – сказал Майк.

Джесси кивнула. Действительно, пора возвращаться в реальный мир. Но ей этого не хотелось. Время, проведенное с Майком в любви и неге, было лучшим в ее жизни. В первое утро, когда их все еще разделяли смущение и чувство неловкости, Майк погладил ее по лицу и поблагодарил за то, что она осталась. Джесси улыбнулась и сказала, что ей просто некуда было деваться. Потом они ласкали друг друга. Их соитие было быстрым и страстным. Простыня скомкалась, одеяло сбилось. Они одновременно испытали высшее наслаждение и погрузились в обновляющий сон.

Ее тело было наполнено сладкой болью после неистовых объятий. Эта боль приятно напоминала о недавней близости. Впервые за всю свою жизнь Джесси довелось испытать столь полное удовлетворение, впервые она чувствовала себя желанной и нужной.

Майк усадил Джесси верхом на себя и стал ласкать ее, а она тем временем ввела его в себя. Слившись в единое целое, они ринулись в яростный ураган. Когда биение их сердец успокоилось и дыхание выровнялось, они продолжали сидеть, прижавшись друг к другу, словно ни один из них не решался первым разомкнуть объятия.

По дороге на ранчо Джесси заговорила о мебели, купленной на аукционе.

– Думаю, ее уже доставили, – сказала она, вглядываясь в мелькавший за окном пейзаж. – Я поставлю ее внизу. Маляры, наверное, скоро закончат свою работу. Обойщики придут к концу недели. А потом можно будет стелить ковры.

– Постепенно все встает на свои места.

Джесси не поняла, действительно ли он радуется этому или его слова всего лишь дань вежливости. Впрочем, она и не хотела это знать. Они уже подъезжали к ранчо. Как сложится жизнь дальше? Вдруг эти три дня были только сном? Неужели все опять пойдет по-старому? Или Майк решится на нечто более серьезное?

А чего хочет она сама? Джесси закусила губу. Может, она слабая и бесхарактерная, но она хочет все. Провести свою жизнь так, как провела последние три дня. Быть с Майком и любить его. Иметь возможность касаться его. Слушать его дыхание по ночам и чувствовать тепло его тела рядом с собой по утрам.

Если возможно, то тот кусочек времени, что у нее остался, она хотела бы провести с Майком.

Майк остановил грузовик перед домом.

– Приехали.

Взяв сумочку и пакет с грязной одеждой, Джесси выбралась из машины. Она не сомневалась, что Грейди обязательно выйдет встретить их, но, как ни странно, его нигде не было. Она оглянулась на Майка, не зная, что сказать. А не спросить ли его, можно ли ей поселиться с ним? Однако она тут же прогнала эту мысль прочь.

– Я пойду к себе, – произнесла наконец Джесси. – Переоденусь и займусь работой.

Майк кивнул и пошел рядом с ней. Джесси хотелось что-нибудь услышать от него, но Майк молчал. Они остановились возле трейлера, и Джесси улыбнулась ему.

– Спасибо за все. Я отлично провела время.

Майк снял стетсон и принялся мять его в руках. Взгляд его голубых глаз был устремлен на Джесси.

– Не уходи.

Ее сердце на секунду замерло. О чем он говорит? Она смотрела на него, с трепетом ожидая заветных слов.

– Поживи со мной в доме. Пока не закончишь работу.

Временное соглашение. Джесси охватило страшное разочарование, она надеялась, что это не отразилось на ее лице и Майк ни о чем не догадался. А она-то рассчитывала на большее. «Не глупи, – велела она себе. – Чего ты ожидала? Предложения руки и сердца? «

Джесси не хотела признаваться себе в том, что надеялась именно на это.

– Знаю, я не самый легкий человек на свете, – сказал он, и Джесси пожала плечами. – Но постараюсь стать лучше. Просто... – Он набрал в грудь побольше воздуха. – Ты нужна мне, Джесси. Благодаря тебе я вновь становлюсь полноценным человеком.

«Это не любовь, но его чувство близко к любви», – подумала она, улыбнувшись. Он от нее хочет гораздо большего, чем хотел Брендон, которому она никогда – ни пока он ухаживал за ней, ни когда они поженились – ни для чего не была нужна. Он позволил ей обставить его пентхаус просто для того, чтобы занять ее каким-нибудь делом. Ей не надо было готовить еду, потому что в доме была прислуга. Его секретарша справлялась с организацией приемов лучше, чем она. Даже в постели он никогда не нуждался в ней. Он ласкал ее с такой же самоотверженностью, с какой занимался еженедельными тренировками. Как же она мечтала быть нужной ему!

– Мне понадобится несколько минут, чтобы собрать вещи, – сказала Джесси и вошла в трейлер.

Джесси довольно долго слонялась по коридору, прежде чем заставила себя пройти в кухню. Нынешняя ситуация выглядит гораздо хуже, чем в тот раз, когда мама застала ее в гостиной обнимающейся с одноклассником. Она представила, как будут возмущены Грейди и миссис Макгрегор, когда узнают, что она решила жить с Майком. Интересно, предупредил ли он их?

Джесси чувствовала, как горят ее щеки. Миссис Макгрегор стояла у плиты и готовила завтрак, а Майк и Грейди сидели за столом. Вчера вечером Майк пригласил ее в город в ресторан. Они вернулись, когда Грейди уже спал, и он не присутствовал при их шутливом споре, сможет ли Майк отнести ее на руках на второй этаж. Вполне возможно, их приглушенный смех и стук ее ботинок по стене разбудили его, но он не вышел из своей спальни. Позже ночную тишину нарушали лишь их шепот и стоны.

Джесси взяла чашку и подошла к кофеварке. Капля кофе упала на плиту и зашипела. Грейди обернулся.

Джесси окаменела. Она чувствовала себя ребенком, которого поймали на воровстве варенья. Прежде чем она успела собраться с мыслями, Грейди мотнул головой в сторону свободного стула.

– Доброе утро, барышня. Сегодня маляры заканчивают работу.

– Доброе утро, – пробормотала Джесси, наливая кофе. Грейди разговаривал с ней как обычно. Может, он не знает?

Может, никто не знает? Может, они решили, что она просто пришла к ним позавтракать? Но нет, на столе она увидела третий прибор. Майк поднял на нее глаза и подмигнул. Она ответила улыбкой. Чтобы добраться до своего места, Джесси должна была пройти мимо Майка. И в этот момент он обхватил ее за талию и притянул к себе.

– Я старался не шуметь, когда проснулся, – заявил он и чмокнул ее в щеку. – Я думал, ты поспишь подольше.

Если до сих пор кто-то чего-то и не знал, то теперь всем все стало ясно.

– Все в порядке, – успокоила его Джесси и села на свободный стул.

Миссис Макгрегор разложила по тарелкам яичницу с беконом. Встретившись взглядом с Джесси, она подмигнула ей и тут же принялась отчитывать Грейди за то, что он залил яичницу острым соусом.

Джесси оглядела спорящую парочку. Они без всяких возражений приняли ее саму и ее отношения с Майком. Она вспомнила, как друзья Брендона игнорировали ее, а собственные друзья вообще покинули. Впервые за всю жизнь она почувствовала себя дома. Улыбнувшись, Джесси взяла вилку и принялась за еду.

После завтрака Грейди повел их в конюшню и показал новых лошадей. В ближнем деннике стояла серая, в других – две гнедые и пегая с белой гривой.

– У нас появилась замечательная кобыла, – объявил Грейди, указывая на последний денник. – Она уже вполне созрела, думаю, через месяц надо будет сводить ее с жеребцом.

Они с Майком принялись обсуждать, какому из жеребцов покрывать кобылу, после этого просмотрели список студентов колледжа, которые ждали собеседования. Джесси просунула руку через решетку денника и погладила лошадь. Надо бы заняться работой. Она отсутствовала целых три дня! Но уходить не хотелось. Она бы предпочла стоять здесь и наблюдать за Майком.

Сегодня утром он с энтузиазмом расхаживал по конюшне, указывая, где и что нужно доделать, рассуждая о выездке новых лошадей. Когда они с Грейди направились к дому, Джесси последовала за ними. Майк взял ее за руку, а Грейди стал рассказывать один из своих жутких анекдотов.

– Я подумываю о том, чтобы построить небольшую арену, – заявил Майк, остановившись на ступенях террасы. – В августе или сентябре мы могли бы устраивать родео для местных жителей.

Грейди почесал в затылке.

– Стоит попробовать. Родео становится все популярнее. Можно устраивать неделю праздников и заканчивать ее родео. В субботу, например, выступят любители, а в воскресенье – профессионалы.

Но Майк не слушал его. Он смотрел в небо. Джесси проследила за его взглядом. Она ничего не увидела, но различила вдали глухой звук самолета, летевшего на большой скорости.

– Старый, – проговорил Майк. – Кажется, А-5. Наконец Джесси увидела крохотную точку, двигавшуюся в сторону. Через несколько минут она исчезла, а вскоре пропал и звук. Джесси повернулась к Майку, собираясь высказать и свое мнение по поводу родео. Но он все еще смотрел в небо. Наконец медленно опустил голову.

Живой блеск в его глазах уступил место смертельной тоске. Джесси почувствовала, что умрет от сострадания к нему. Он с отсутствующим видом потер правую руку левой, затем резко повернулся и, сбежав по лестнице, пошел к конюшне.

Джесси собралась было бежать за ним, но сообразила, что ей нечего сказать ему. Кроме того, ее обуревали собственные невеселые мысли. Она знала: в его глазах ранчо – пусть ему и нравится работать здесь – второсортный вид деятельности. Даже процветая, он будет помнить о том, что первая любовь навсегда потеряна для него. Каждый раз, когда над головой появится реактивный самолет, он будет вспоминать о том, как покорял небо. Этот райский уголок оставался для него тюрьмой. Джесси понимала: она, как и ранчо, тоже принадлежит ко второму сорту.

– Почему я? – спросила Джесси у Грейди две недели спустя.

Он протянул ей конверт со штемпелем Среднего Запада.

– Потому что вы единственная, кого он слушает. Она взяла конверт и взглянула на него.

– Письмо уже распечатано. Грейди пожал плечами:

– Я решил, что вам будет неловко читать чужое письмо, поэтому прочитал его первым.

– Предполагая, что это поможет мне справиться с неловкостью? – Она уставилась на сложенный лист бумаги. – Нет, не могу.

– Тогда я прочту его вам. – Грейди вырвал у нее листок. Пробежав глазами текст, он сказал: – Это от матери мальчишки. Она пишет, что ее сына мучает сознание вины перед Майком. Он не ест и не спит. Не желает видеть никого из друзей. Она пишет, что...

Джесси выхватила из руки Грейди письмо, написанное мелким ровным почерком.

– Не могу, Грейди. Я не могу заставить Майка по-другому относиться к Тиму Эвансу.

– Вы можете заставить его выслушать. От него-то и требуется лишь один раз встретиться с мальчишкой. Тот извинится, он примет извинения и с улыбкой проводит его до порога.

– Этого никогда не произойдет, – сказала Джесси, глядя через окно на загон.

Новый дом был почти закончен. Все утро она разбирала купленные гравюры и картины и развешивала их в комнатах. Завтра она проследит за тем, как красят коттеджи. Все должно быть готово к концу следующей недели. И сразу, в субботу, приедут первые гости. Ее работа практически завершена, и нет никакого предлога, чтобы задержаться подольше. Если только Майк не попросит.

– Вы единственная, – продолжал упрямо твердить Грейди. – Вы должны уладить это дело. Именно для этого вы и посланы сюда, и вы это знаете.

Она улыбнулась ему:

– Не предполагала, что моряки верят в провидение.

– Когда проводишь столько времени в море, начинаешь верить во многое. Вы любите его. Я вижу это по вашим глазам.

«Но любит ли он меня? « Она не считала нужным задавать этот вопрос по двум причинам. Во-первых, сомневалась, что Грейди известен ответ. Во-вторых, если Грейди он известен, то лучше ей его не слышать.

– Хорошо, – сдалась она, зажав в руке письмо. – Я поговорю с ним. Если вдруг услышите в загоне вопли, не обращайте на них внимания.

– Вы добрая женщина, – сказал Грейди и на мгновение прижал ее к себе.

А не случится ли так, спрашивала себя Джесси, что то, о чем просит ее Грейди, приведет к концу их отношений с Майком? Несмотря на то что они делили постель, оставались темы, которых они не касались. Майк вел себя так, будто никогда не рассказывал ей о Тиме Эвансе. Джесси считала, что в этом виновата она сама. Она могла бы уже не раз вернуться к этой теме, однако каждый раз отступала. Кажется, и сегодня она не воспользуется представившейся возможностью.

Джесси направилась к загону. Майк выезжал гнедого мерина. При виде ее он обрадовался и, спешившись, подбежал к изгороди. Солнце припекало довольно сильно, и Джесси уже успела загореть. Белые шорты особенно это подчеркивали. Наряд дополнял красный топ, поэтому плечи оставались открытыми. Волосы она собрала в хвост и перевязала ярким шарфом. В ушах болтались длинные, до плеч, красно-белые серьги. Она двигалась с легкой грацией довольной собой женщины. Наблюдая за ней, Майк вспомнил о наслаждениях прошлой ночи. С тех пор как Джесси стала делить с ним постель, ему больше не снилась посадка на авианосец. Их любовные игры длились далеко за полночь, поэтому на сон оставалось мало времени. Майк улыбнулся Джесси.

– Как ты догадалась, что я думаю о тебе? – крикнул он, когда Джесси приблизилась к нему.

– Я ни о чем не догадывалась, – без улыбки ответила она.

– Что случилось, Джесси?

После секундного колебания она протянула ему письмо. Майк сразу узнал почерк. Его словно окатили холодной водой. Хорошее настроение мгновенно испарилось, уступив место слепой ярости.

– Нет, – процедил он и повел мерина в конюшню.

– Он хочет только поговорить с тобой. – Джесси пошла следом.

– Мне нечего сказать ему.

– Тогда выслушай его. Пожалуйста, Майк. Ты должен сделать это. Это важно для твоего выздоровления.

– Благодарю за понимание, доктор Лейтон, но когда мне понадобится мнение опытного специалиста, я обращусь к психиатру.

Пройдя в конюшню, он привязал лошадь и принялся снимать седло. Джесси остановилась рядом.

– Ну хотя бы прочти письмо.

– Нет.

– Ему надо лишь убедиться, что он не разрушил тебе жизнь.

– И это все? – Майк поднял седло и понес его в кладовку, где хранилась упряжь.

«Держи себя в руках», – велел он себе. Он должен сохранять контроль над собой. Но ярость разгоралась в нем сильнее и сильнее. Она ведь лучше всех на свете знает, что требует от него невозможного.

Когда он вернулся, Джесси все еще стояла возле лошади. Он выхватил у нее письмо и разорвал на мелкие клочки.

– Джесси, он действительно разрушил мою жизнь. Разбил ее вдребезги. Ты, наверное, не слушала меня, когда я рассказывал, какие чувства испытываю к Тиму Эвансу. Я бы с радостью повернул время вспять и позволил мальчишке умереть, если бы это вернуло мне возможность летать.

Она не сводила с него своих карих глаз.

– Я не верю тебе.

Проклятие! Как же она убеждена в этом!

– Не пытайся спасти меня, малышка, меня поздно спасать.

– Я не спасаю тебя. Я говорю тебе правду. Он хрипло засмеялся:

– Что сделало тебя таким знатоком Майка Кобурна? Она с вызовом вскинула голову.

– Моя любовь к тебе.

Пока Джесси не произнесла эти слова, Майк и не подозревал, что мечтает услышать их. Но она произнесла их сейчас намеренно, чтобы подчинить его своей воле. Ярость Майка вспыхнула с новой силой.

– Проклятие! – взревел он. – Да как ты смеешь!

Если бы он плюнул в нее, она бы не была потрясена до такой степени, промелькнуло в разгоряченном мозгу Майка. Где-то в глубине его сознания еще сохранились остатки здравого смысла, однако не настолько, чтобы удержать его от слов, о которых он потом будет сожалеть. Джесси разбудила его, заставила поверить, а потом разрушила все только для того, чтобы подчинить своей воле.

– «Моя любовь к тебе», – насмешливо повторил он, сжав руки в кулаки. Правую кисть пронзила боль. Он нуждался в этой боли, поэтому стиснул руку сильнее. – Тебе не удается добиться своего, поэтому ты решила прибегнуть к этой уловке? К основному оружию, которое женщины используют, чтобы манипулировать мужчинами? Я был о тебе лучшего мнения.

Джесси резко повернулась, однако это только подстегнуло Майка. Он схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

– Я еще не закончил, – процедил он.

– А я закончила. – Джесси подняла на него глаза и попыталась вырваться. – Ну что еще? Долго еще ты собираешься держать меня здесь? Хочешь наказать меня, Майк? Хочешь сделать мне еще больнее? Да, я люблю тебя, черт побери! Кажется, это самая большая глупость, случившаяся со мной за всю жизнь. Ты не желаешь верить мне? Прекрасно! Считай, что я манипулирую тобой, если это помогает тебе чувствовать себя мужчиной. А почему бы и нет? Значит, я помогла тебе почувствовать себя мужчиной.

Если бы она разозлилась, он бы не поверил ей. Но печаль, затаившаяся в ее глазах, убеждала его сильнее всяких слов. Он отпустил ее. Всхлипнув, Джесси выбежала из конюшни.

Оказывается, стыд имеет привкус металла, обнаружил Майк. Он прижался лбом к боку мерина и чертыхнулся. В своей жизни он совершил множество недостойных поступков. Но никогда намеренно не причинял боль тем, кого любил. До настоящего момента. До появления Джесси.

Она права, черт бы ее побрал. Он действительно использовал ее, чтобы почувствовать себя мужчиной. И что же будет с ним, когда она уедет? Вернется в свое прежнее состояние? Спрячется в раковину? И снова будет чувствовать себя неполноценным?

«Я люблю тебя». Эти слова продолжали звучать в его ушах. Господи, как же ему хочется, чтобы это было правдой! А что, если это и в самом деле правда? Что он может ей предложить? Она держатель основного пакета акций «Строительства и дизайна Росса». Он же имеет только это жалкое ранчо.

Майк взглянул на свою руку. Если бы он оставался летчиком-истребителем, это не имело бы значения. Тогда бы он по праву мог претендовать на нее. И ее деньги не имели бы значения. Сквозь открытую дверь конюшни он посмотрел на небо. Зачем мечтать о невозможном? Он больше никогда не будет летать и не признается Джесси в том, что она стала смыслом его жизни.