"Непорочность" - читать интересную книгу автора (Форстер Сюзанна)

Глава 22

– Никому еще не удавалось одурачить меня дважды! – Мэри Фрэнсис изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать. Алекс Кордес больно ущипнул ее.

И с угрозой в голосе повторил, почти касаясь губами ее шеи: – Никому!

Алекс стоял у нее за спиной, лицом к огромному, во всю стену зеркалу, и отражение Мэри Фрэнсис частично перекрывало его отражение. Лицо Кордеса превратилось в странную, неподвижную маску. Это напоминало затишье перед бурей.

Она знала, что бывает после того, как на мужчин находит такое холодное спокойствие. Они становятся безжалостными. Просто убить им мало. Сначала надо помучить жертву. Кордес жаждал унизить ее публично, как это проделала с ним она. Он собирается отдать ее на потеху ворам и контрабандистам.

Мэри Фрэнсис не надеялась сбежать. Кордес не был крупным мужчиной, И ростом он был чуть выше нее, но одно неверное движение – и он прикончит ее на месте. Наверное, ей повезло, что ему так страстно хочется не просто расправиться с ней, но отомстить унизить. По крайней мере у нее есть еще время.

– Приведи себя в порядок, – сказал он, недовольно оглядывая ее. – У тебя вид, как у нищенки из романов Диккенса. А мне нужна роковая женщина.

Приведя Мэри Фрэнсис на сваю виллу, Кардес запер ее в одной из спален. Что-то слишком много времени за последние дни она проводит в спальнях. Он сказал, что вернется за ней, как только прибудут гости. И предъявил ультиматум: если сделка пройдет хорошо она умрет легко и быстро., если нет – долгой, мучительной смертью.

Спустя немного времени вернулся в спальню и объявил, что вечер в разгаре, гости собрались в музыкальной гостиной. Алекс предупредил ее, что они все очень крупные предприниматели, и намекнул, что один даже из ЦРУ, но никаких подробностей не раскрыл.

– Сделай так, чтобы они были готовы на все, велел он ей, – тогда я первый окажу тебе услугу, прежде чем отдам на потеху охранникам. – Он погладил ее по бедру. – Вместо последней трапезы последняя поездка верхом, а? Я даже разрешу тебе встать на четвереньки. Говорят, бывшие монахини обожают это..

Мэри Фрэнсис чуть не стошнило от отвращения.

Лучше уж долгая, мучительная смерть, что бы это ни значило, чем ублажать похоть этого подонка. Она с трудам переносила его смрадное дыхание. Все в нем вызывало у нее отвращение, отталкивало.. Она знала, что под маской чувственности скрывается чернейшая, злобная душа. Мэри Фрэнсис не понимала, как женщины, включая Брайану, могли добровольно отдаваться, ему. Она подумала, что. Брайана, возможно., бессознательно искала наказания, причиной тому – сложные отношения с отцом, не один раз во всеуслышание называвшим ее шлюхой.

– Сделай что-нибудь с этим, – сказал Кордес, имея В виду беспорядок на голове у Мэри Фрэнсис. Пока они боролись на берегу, парик слетел, собственные волосы Мэри Фрэнсис примялись, слиплись. – Взбей волосы, придумай что-нибудь.

Она попыталась. Тряхнула головой, потом попробовала взбить их пальцами, но толку почти не было.. И не только из-за того, что голова вспотела под париком и была полна песка. Смертельная схватка вытянула из девушки последние силы. Это отразилось и на волосах. Под глазами залегли темные круги, кожа приобрела грязно-серый оттенок.

Кордес с отвращением смотрел, как Мэри Фрэнсис послюнявила палец и попыталась стереть размазанную по лицу грязь.

– Ладно, хватит, – сказал он. – Ради тебя самой будем надеяться, что среди моих гостей найдется педофил, которому нравятся грязные маленькие девочки. – Он опять больно ущипнул ее за бедро.. – Пошли! – Кордес вцепился пальцами ей в руку и подтолкнул к двери.

Мгновение спустя он уже тащил ее по коридору. Мэри Фрэнсис не была знатоком живописи, но даже она поняла, что стены увешаны дорогими старинными картинами, да и мебель тоже старинная. Вполне возможно, что эта вилла принадлежала Кордесу и Брайана не раз бывала здесь. Догадка встревожила Мэри Фрэнсис: если она верна, значит, Брайана вела двойную игру – была связана и с Кордесом, и с Кальдероном.

Об отношениях сестры с Кальдероном Мэри Фрэнсис знала из дневника, причем больше, чем ей бы хотелось, но она совершенно не понимала, что могло связывать Брайану с Кордесом. Его мольбы о прощении на берегу, когда он принял ее за сестру, были вызваны либо воплем разбитого сердца человека, собиравшегося взять ее в жены, либо чувством страшной вины. Мэри Фрэнсис заранее решила для себя, что убрать Брайану хотел Кальдерон. Все свидетельствовало против него, включая информацию, полученную от Кордеса. Кальдерон разумеется, отрицал свою вину, и сейчас, сопоставив факты, Мэри Фрэнсис впервые подумала, что он мог говорить правду.

Через распахнутые двери Мэри Фрэнсис увидела музыкальную гостиную. Огромная комната, отделанная мрамором и зеркалами. Высокие пальмы в кадках, удобная мягкая мебель с нежно-розовой обивкой. Стеклянные двери вели на террасу из белого камня. Почти все гости собрались около бара.

Мэри Фрэнсис лихорадочно поправила платье и, насколько можно, привела в порядок лицо. Почему-то ей вдруг стало важно не быть похожей на «грязную маленькую девочку». Она не желала выглядеть беспомощной перед этими мужчинами. Ей хотелось держаться хладнокровно и бесстрастно, как держалась бы Блю, и бесстрашно, как Брайана.

Она втянула воздух, лихорадочно соображая, чего ей не хватает. Она ощущала внутри себя зияющую пустоту. Ее лишили всего, что имело для нее значение: призвания, талисмана, возможности разгадать загадку смерти Брайаны. Даже брачные узы, связавшие ее с Кальдероном, были разрублены. У нее не осталось ничего. Она понимала, что теперь на карту поставлена сама ее жизнь – жизнь Мэри Фрэнсис Мерфи, и сейчас нет ничего важнее. Сейчас она должна позаботиться о себе, Но вот как это сделать – неизвестно. Надо представить себя Брайаной – сдержанной, бесстрастной, бесстрашной. Именно такой была ее сестра. Но главное – она всегда считала себя центром вселенной, всегда выдвигала себя на первый план. Пятеро мужчин В музыкальной гостиной – слишком маленькая аудитория для Брайаны. Ей нужен был зрительный зал размером с римский Колизей, где она кормила бЫ с руки львов.

Это было красивое видение, но Мэри Фрэнсис заставила себя вернуться к реальности. Стоило ей появиться в гостиной, как взоры всех пятерых мужчин устремились на нее. Только теперь она поняла подлинное значение слова секс-объект. Оно перестало быть абстрактным понятием, которое девятое издание толкового словаря Вебстера объясняло как «объект сексуального интереса». Прищуренный взгляд десятка мужских глаз не только раздел ее догола, но и мгновенно оценил ее возможности. Ей показалось, что ее разобрали на фрагменты, как на иллюстрациях в главе о строении женского организма в учебнике по анатомии.

Мэри Фрэнсис на секунду замешкалась в дверях. Кордес крепко сжал ей локоть и втолкнул в гостиную. От боли в руке она невольно вскрикнула, чем вызвала улыбку сидевшего ближе всех к ней мужчины. Это был худощавый, славянского типа мужчина, с сединой в волосах. На нем были круглые очки в тонкой металлической оправе. К лицу, казалось, приклеилась циничная ухмылка. Он свободно расположился в одном из мягких кресел и потягивал ледяную водку из высокого запотевшего стакана. Замешательство девушки доставляло ему плохо скрываемое удовольствие.

Холодный ужас охватил Мэри Фрэнсис. Боже правый, они не удовольствуются одним просмотром, что бы она не проделала перед ними! Она слышала, что происходит с мужчинами, когда они оказываются в подобной ситуации. Даже невинные холостяцкие пирушки часто заканчиваются насилием, если участники переберут спиртного и возбудятся сверх меры. А тут далеко не холостяцкая пирушка. Если Мэри Фрэнсис И таила в душе надежду, что, возможно, найдет у них сочувствие то теперь поняла, что надеяться не на что. За исключением азиата, который не отрываясь изучал дно своего стакана, все они с нескрываемым интересом разглядывали ее, словно только что купленную машину, которую собирались незамедлительно опробовать. Или кусок отличной вырезки для вечернего гриля. Хорошо еще, что у Кордеса нет зверинца, а то они вполне могли бы предложить ей «составить компанию» зверушкам.

– Джентельмены, – обратился к присутствующим Кордес, выступая перед Мэри Фрэнсис, словно церемониймейстер на грандиозном празднестве. – Я обещал вам нечто необычное. Вот оно, встречайте. Она милашка, не правда ли?

Все одобрительно загудели, и Кордес удовлетворенно закивал, довольный собой.

Мэри Фрэнсис подумала, что «милашка» не самое подходящее слово для нее сейчас. Платье испачкано и помято, волосы спутаны. Но туг она увидела в зеркале свое отражение и поняла, что вызвало одобрение собравшихся мужчин. Она походила скорее на шлюху, чем на грязную маленькую девочку. Беспорядочно разметавшиеся по плечам волосы, глубокий вырез платья заставляли вспомнить старые вестерны, где женщины были земные и чувственные и подвергались постоянной опасности со стороны индейцев. Когда Мэри Фрэнсис не могла уснуть, она часто смотрела такие фильмы по телевизору. Ей показалось, что женщина в зеркале сильно напоминает героиню одного из фильмов Серджо Леоне.

Она видела, что вызывает восхищение у мужчин.

Они ощупывали ее взглядом, мысленно проделывая с ней самые похабные штуки, видя в ней ту же странную, дикую красоту и чувственность, которые она заметила в своем отражении.

Кордес жестом велел ей присоединиться к гостям, но она не сдвинулась с места. Тогда он схватил ее за талию и притянул к себе, показывая свое мужское превосходств. Она понимала, что он старается для них и что, сопротивляясь, сделает себе только хуже. Он готов пойти на все, чтобы не опозориться и показать свою власть над ней.

– Ты на чем специализируешься, милашка? – спросил один из гостей. – Все девушки из «Вишенок» на чем-нибудь специализируются, не так ли?

– Да, конечно…

«А я на чем?» – подумала Мэри Фрэнсис. Как это она не сообразила, что они могут быть клиентами агентства? Девушки из агентства «Вишенок» всегда пользуются, популярностью у всех, кто занимается международным шпионажем. Мэри Фрэнсис даже не стала задумываться, как на ее месте поступил бы кто-нибудь из великомучеников, жизнеописания которых она изучала. Все они считали, что ничего героического в их поведении не было. Рита Каскерийская, несомненно, принялась бы молиться не только за себя, но и за собравшихся, стоически принимая свою судьбу, в полной уверенности, что, не настань ее час, божественное провидение обязательно бы вмешалось.

Но Мэри Фрэнсис не стала монахиней. Да и великомученицей становиться не собиралась. С тех пор, как она покинула монастырь, она разучилась покоряться судьбе. Святая Рита отдалась бы на волю обстоятельств, не зная, съедят ли ее живьем сами эти мародеры или отдадут на съедение львам. Вера и сострадание Святой Риты производили столь же сильное впечатление, сколь и аскетизм ее быта. Она прославилась своим смирением, но, как бы Мэри Фрэнсис ни восхищалась этой чертой, она знала, что смирение не было, не могло быть и никогда не будет отличительной чертой ее характера.

Рука ее метнулась к горлу, пытаясь отыскать медальон, которого там не было, и Мэри Фрэнсис удивилась своей решительности. Даже без медальона, всегда придававшего ей сил и уверенности, в которых она, так нуждалась сейчас, даже в такой опасности, она решила, что должна поискать силы в другом месте, а именно в себе. Молча переводя взгляд с одного мужчины на другого, Мэри Фрэнсис вдруг поняла, на чем она специализируется.

Алекс Кордес оказался хитрее, чем предполагал Уэбб. Чтобы усыпить бдительность своих партнеров, Кордес решил использовать Мэри Фрэнсис, передавая ее как коробку шоколадных конфет, по кругу. А потом, когда эти жеребцы будут хвастаться друг перед другом, как, развлекались с девчонкой, он без особого труда провернет сделку века. И если Мэри Фрэнсис станет свидетельницей этой сделки – а пока все идет к тому, – У нее не останется шансов выбраться оттуда живой. Вряд ли Кордес позволит ей уйти, после всего, что она узнает.

Уэбб сидел, напряженно вглядываясь В темноту тропической ночи. Его правая рука лежала на пульте, освещенная теплым светом индикаторов.

Ее только что спросили, на чем она специализируется.

Он бы мог поговорить с ними об этом. Ее специализация – искренность, и непорочность, а еще она умеет успешно справляться с самонадеянными мужланами. Наверное, стоило бы предупредить их. Уэбб сунул руку в карман и вытащил талисман Мэри Фрэнсис. Золотая цепочка тонкой работы свесилась с ладони. Большим пальцем Уэбб ощупал острые края медальона. Да, она специализируется на всем этом и еще на любви. Она рассмотрела нечто достойное любви в самом недостойном из мужчин.

Уэбб просчитался. Он полагал, что Кордес запрет Мэри Фрэнсис в одной из комнат, соседних с гостиной, где пройдуг переговоры, и Уэбб услышит все через передатчик. Жизнь девушки окажется под угрозой лишь по окончании сделки, когда Кордес придет, чтобы разобраться с ней. А значит, у Кальдерона будет достаточно времени, чтобы вызволить ее.

Он заставил себя думать о партнерах Кордеса, вникать в их беседу. Чувствительность передатчика позволяла слышать разговор даже через стену, и Уэбб с самого начала записывал встречу на магнитофон. Никто ни к кому не обращался по имени, но некоторые голоса были ему знакомы. Он понял, что у Кордеса собралась весьма пестрая публика. Ценность микросхемы не подвергалась сомнению. О деньгах даже не упоминали. Это означало, что о цене договорились заранее. Но Кордес выдвинул дополнительные условия, которые завели переговоры в тупик.

– Мы должны развивать современные отрасли промышленности, – важно заявил он, подразумевая Сан-Карлос, – от которых выиграл бы простой народ.

Он настаивал на гарантии, что серийное производство микросхемы будет налажено у него на родине, однако ни один из потенциальных партнеров не был убежден в целесообразности такого шага. Уэбб тоже сомневался, что в Сан-Карлосе способны подготовить достаточное количество, квалифицированных кадров. И тут Кордес предложил сделать перерыв и немного развлечься.

Развлечением стала Мэри Фрэнсис Мерфи. Уэбб понимал, что под стоической силой духа девушки скрывается ужас загнанного в капкан зверя. Соотношение сил явно не в ее пользу. Несколько мужчин против одной женщины. Именно в такой ситуации происходят групповые изнасилования. Она наверняка вне себя от страха, но если только эти шакалы учуют запах ее страха – ей конец.

Он выругался сквозь стиснутые зубы. Она еще никогда не была с мужчиной. Ни с кем до него не целовалась. Самая настоящая девственница-весталка, которую ведут к жертвенному алтарю, где ее уже поджидает полдюжины похотливых самцов с плотоядным оскалом.

Уэбб вскочил со стула, не в силах оставаться на месте. Он оставил свет у входа в коридор, но в самой комнате было темно. Уэбб почувствовал, как что-то изменилось. Неожиданно стало первозданно тихо. Уэбб насторожился, как лесной зверь. В мозгу бушевало пламя, горело все тело.

Не спуская глаз с умолкнувшего динамика, он вернулся к столу. Наступившая тишина пугала его. Вдруг он услышал ее голос, мягкий и обольстительный.

– Джентльменам хочется чего-нибудь особенного? – .:.. промурлыкала она. – Я отлично снимаю стресс, сделаю массаж.

– Не откажусь от массажа. Очень хочется, чтобы мне кое-что размяли, – рассмеялся один из них.

– Начать можно и с плеч, – заверил другой.

Уэбб растерялся, он не понимал, что она задумала.

Ее голос изменился до неузнаваемости – столько в нем было чувственности. Если бы он не знал, кто говорит, никогда бы не поверил, что это Мэри Фрэнсис. В голосе не было ни малейшего страха. Господи, он звучит как голос профессиональной шлюхи за работой!

– Дорогая моя, произнес Кордес низким, гортанным – голосом, – ты так и не сказала нам, на чем специализируешься.

– Пусть это станет для вас сюрпризом, – Отозвалась она. – Но если вы настаиваете…

Воображение Уэбба разыгралось не на шутку, когда он услышал, как зашумели и засмеялись собравшиеся у Кордеса гости. А что делает она? Улыбается? Ласкает себя? Он мог поспорить, что эти ублюдки уже завелись.

– Так на чем же? – нетерпеливо спросил кто-то.

Она воркующе засмеялась, эти звуки напомнили ему шум падающей воды, мягкие удары дождевых капель.

– Моя специализация, джентльмены, – «золотые иглы» экстаза, – объявила она. – Не желает ли кто попробовать?

Она подробно рассказала об этом Уэббу, когда он брал у нее интервью через Интернет, и, насколько он помнил, это представляло собой разновидность, иглоукалывания, не снимавшего стресс, но превращавшего мужчину в полового гиганта.

Скрипнул стул, кто-то решил попробовать.

Может быть, покажешь мне наедине? – предложил он дрожащим от желания голосом с сильным акцентом.

– Хочешь лишить нас всех удовольствия, Отто? – Алекс Кордес нервно рассмеялся. – Уверен, ты потерпишь немного: пусть она покажет нам всем, на что способна, а потом бери ее, если хочешь.

Отто Лазлинко! Уэбб знал его как оперативника, работавшего в восточном отделе в годы «холодной войны». Потом Отто занялся высокими технологиями и разбогател на их применении в мирных целях. Большую часть разработок он украл в оборонном ведомстве США.

Лазлинко был профессиональным убийцей. И садистом. Обычный секс уже давно не удовлетворял его.

Ему требовались звуковые эффекты – крики, плач, вызванные отнюдь не удовольствием.

Опять послышался смех: смеялась Мэри Фрэнсис, казалось, она в восторге.

– О..о!… – протянула она, очевидно, отзываясь на интерес Отто… – Люблю нетерпеливых! Отто, от вас просто дух захватывает, постарайтесь удержать этих жеребцов немного, и вы нe пожалеете.

– Надеюсь, – холодно ответил Отто – Но предупреждаю, я – твердый орешек.

– Неужели, Отто? Уже твердый? Я вся горю от нетерпения.

Невнятный звук, похожий на стон, вырвался из груди Уэбба. Даже физические пытки переносить было легче, чем это. Он не мог смириться с мыслью, что кто-то другой дотрагивается до Мэри Фрэнсис.

Господи! Он в жизни не испытывал подобного смятения. Он-то думал, что не может быть ничего страшнее того, что случилось с ним в детстве, но то, что происходило сейчас, не поддавалось описанию. Это был его личный, собственными руками выстроенный ад. Вмешайся он сейчас, потеряет все, в том числе возможность сбросить правление Кордесов. И другого подобного случая не представится. А как иначе придать смысл бессмысленному убийству всей его семьи? Как заставить замолчать тех, кто перерезал горло его сестре? Когда он застрелил ее; избавив от мучений, он по клялся что отомстит. Но если он не вмешается сейчас, то услышит, как издевается над женщиной этот садист – издевается физически, душевно, эмоционально. И все опять повторится. Он опять станет свидетелем бессмысленного убийства. И нет способа победить.

Ничто в прошлом Мэри Фрэнсис не могло подготовить ее к тому, что она станет объектом внимания шести спекулянтов международного масштаба. Она даже представить себе не могла, как повела бы себя в подобной ситуации Брайана. Этот спектакль разыгрывала сама Мэри Фрэнсис, и все, что она делала, было подсказано ее собственным сердцем, готовым вырваться из груди. Она нашла в себе силы и храбрость, чтобы осуществить до ужаса простой план. Объявив, что ей необходимо удалиться в ванную, чтобы подготовиться, она отыскала то, что ей было нужно, – набор принадлежностей для шитья.

– Как здесь жарко! – воскликнула Мэри Фрэнсис; поводя плечами и поигрывая пояском платья. Она никогда не чувствовала себя более неуклюжей и менее соблазнительной, но понимала, что показывать этого нельзя. Нельзя, чтобы они заподозрили, какое отчаяние царит в ее душе. Если она нащупает, что им нравится, она спасена. Если нет – ей уже ничто не поможет. Она должна отвлечь их, потому что ее обманчиво простой план одновременно смертельно опасен. Часть мужчин сидела в непосредственной близости от бара, часть стояла У дверей на террасу. Но когда она вернулась в гостиную из ванной, все они уставились на нее, словно стая голодных волков. Они все смотрели на нее с жадностью, и Кордес в том числе. Он даже засомневался, правильно ли поступил, заставив Мэри Фрэнсис развлекать своих гостей. Казалось, они совершенно забыли о микросхеме.

Мэри Фрэнсис попросила, чтобы включили рок в надежде, что громкая музыка заглушит все ее грехи, но, как назло, звучали тихие, спокойные мелодии. Тем не менее ей удалось изобразить на лице игриво-завлекательную улыбку. Мэри Фрэнсис вышла на середину гостиной, лениво поводя плечами и подражая увиденному во «Вкусе меда». Она понятия не имела о технике стриптиза. В старых вестернах просто не было ничего, подобного, но женская интуиция, которую она призвала на помощь, начала просыпаться. Эта интуиция жила в Мэри Фрэнсис и проявилась, когда в этом появилась необходимость. Чувственная музыка тоже оказывала свое действие – если не на Мэри Фрэнсис, то на мужчин точно, суля наслаждение и возбуждая. Яснее ясного, что им надо. И первая часть ее плана состояла как раз в том, чтобы заставить их поверить, что они получат от нее то, чего жаждут.

Начать необходимо с пуговиц. Она расстегнула верхнюю пуговицу и соблазнительно приоткрыла грудь. Все одобрительно закивали и радостно зашумели. Мэри Фрэнсис читала статью о танцовщицах в мужских клубах, об их воздействии на противоположный пол. От их вида мужчины возбуждались, буквально пьянели. Надо постараться подчинить их, тогда она сможет осуществить задуманное. Но один из присутствующих слишком много пил, и по его голодным похотливым взглядам девушка поняла, что еще немного – и он не удовольствуется одним просмотром.

Это был не Лазлинко. Отто по-прежнему сидел, не меняя своего положения. Сгоравший от нетерпения жеребец был промышленным магнатом из Силиконовой долины. Американец направился к бару, в очередной раз наполнил стакан и поднял его, приветствуя Мэри Фрэнсис. При этом он призывно повел бедрами, и девушка мгновенно отреагировала на это движение, поняв, что это именно то, что ей нужно. Прекрасно сознавая, насколько это опасно, она подмигнула ему:

– Давай, малышка, – подбодрил он заплетающимся языком. Количество выпитого виски пятидесятилетней выдержки давало себя знать.

Мэри Фрэнсис одарила его обворожительной улыбкой. Платье на ней не предполагало бюстгальтера, поэтому она надеялась, что, когда скинет его, окружающие откроют от удивления рты. Призывно улыбаясь, Мэри Фрэнсис повернулась к зрителям спиной и принялась вращать бедрами, удивляясь сама себе. Кто-то присвистнул, низко, протяжно. Она была уверена, что это – американец.

Его шуточки становились все скабрезнее, но улыбка ни на секунду не сходила с лица Мэри Фрэнсис. Перспектива была весьма малопривлекательная и пугала, но ей необходимо спровоцировать его на любое действие. Даже опрокинутый фужер помог бы, отвлек на секунду внимание от нее.

– Раздевайся! – бросил кто-то – Снимай все!

Мэри Фрэнсис расстегнула платье почти до талии, полочки соблазнительно распахнулись, и хотя формы девушки трудно было назвать пышными или аппетитными, игра света и тени на приоткрытой груди сделала ее очень привлекательной.

– Малы-ышка!.. – простонал американец. Мэри Фрэнсис даже не поверила, что он так завелся.

Голос его дрожал от желания. Никогда раньше она не возбуждала мужчину до такой степени. У нее было странное чувство. Мэри Фрэнсис понимала, почему он стонет, но не знала, чем привела его в такое состояние, особенно удивляло ее то, что в его стоне явственно слышалась боль. Несомненно, и Уэбб Кальдерон испытывал боль, когда они были вместе, но она отнесла это на счет его прошлого. Американец же завелся от женщины, соблазнительно вращающей бедрами перед ним, и женщина эта – Мэри Фрэнсис. Это была новая, пугающая реальность.

– Никто не хочет попробовать «золотые иглы»? – спросила она, прелестно надув губки. – Тогда покажу на себе. – Она просунула руку под ткань платья и принялась поглаживать себя.

– Я подойду? – Американец поставил стакан на стойку бара и хотел было подойти к ней.

Лазлинко медленно поднялся, и Алекс Кордес насторожился; готовый вмешаться в любую секунду. Именно этого и ждала Мэри Фрэнсис, но не так скоро. Она еще не готова.

– Прошу прощения, джентльмены, – обратилась она к присутствующим, едва дыша. – Я не занимаюсь групповыми сеансами. Если вы хотите получить удовольствие – а я в этом уверена, – садитесь и позвольте мне закончить. – Она провела языком по губам, надеясь поддразнить их. – У нас будет достаточно времени для индивидуальных сеансов позднее.

Американец неохотно кивнул. Мэри Фрэнсис поняла, что теперь надо действовать быстро. Она сунула руку в карман, продолжая плавными движениями бедер возбуждать публику. В кармане лежала картонка с воткнутой в нее позолоченной иглой. Вытащив ее из картонки, Мэри Фрэнсис помахала рукой в тусклом свете ламп и рассмеялась. Затем она незаметно провела кончиком иглы по языку, чтобы смочить ее слюной.

Пока все складывалось так, как она задумала. Мужчины с интересом следили, как Мэри Фрэнсис легчайшими движениями покалывала себе нижнюю губу, издавая при этом чуть слышные стоны.

– Губы женщины очень чувствительны, – пояснила она чуть хрипло, – как и ее соски. В них тысячи нервных окончаний, они мгновенно возбуждаются… Уверена, вы об этом знаете.

– Смотри не проколи себя, детка, дай-ка лучше я займусь этим, – заботливо предложил американец.

Остальные загоготали, и в этих звуках ясно слышалось возбужденное нетерпение. От них исходила грубая, первобытная энергия, проснувшаяся в тайных глубинах сознания. Возбуждение заразило всех присутствующих. Сердце Мэри Фрэнсис тоже билось учащенно, но она понимала, что это от тревоги. Надо быть очень осторожной, нельзя дать этой энергии выплеснуться на нее. Нельзя терять бдительность.

Мэри Фрэнсис поднесла иголку к подбородку и несколько раз легонько уколола себя, но рука дрогнула, и последний укол оказался неожиданно слишком глубоким. Мэри Фрэнсис непроизвольно вскрикнула. Звук этот, легкий как вздох, прозвучал очень чувственно.

Американец шепотом выругался.

– «Золотые иглы» могут быть очень опасны, – предупредила она. – Эрогенные зоны богаты не только нервными окончаниями, но и венами и артериями. Если хоть немного ошибиться и проколоть кровеносный сосуд, можно умереть от потери крови.

Она раздвинула расстегнутое платье, будто собираясь обнажить одну грудь, И поняла, что не в состоянии продолжать, не может больше преодолевать стыдливость, прятать внезапно охватившую ее гордость за свое тело. Но она не хотела, чтобы эти мужланы видели его. Только один зритель был ей нужен сейчас, но он-то как раз и отсутствовал. Ее удивило это желание – после всего, что сделал с ней Уэбб Кальдерон.

– Что это с ней, Kордес? – спросил кто-то.

– Ничего, сейчас все будет в порядке. – Кордес поднял руки, успокаивая гостей, но его грозный взгляд предупредил Мэри Фрэнсис, что ее ожидает мучительная смерть, если она не справится со своей ролью.

– Все отлично, – подтвердила Мэри Фрэнсис. Смех, застрявший у нее в горле, больше походил на, подавленное рыдание. – Вам ведь, наверно, приходилось видеть возбужденных женщин и раньше.

Нетвердой рукой она провела кончиком иглы вниз по прозрачной коже по направлению к холмику груди, оставляя ярко-красный след.

– Видите, как возбуждено мое тело? А внутренняя сторона запястья еще более чувствительна. – Она нажала сильнее, и на запястье с проступающими голубыми венами появились яркие полоски. Она кольнула еще раз, и кровь собралась в каплю на коже. Мэри Фрэнсис застонала, рассчитано чувственно. – Дотроньтесь до меня скорее, кто-нибудь… – умоляюще произнесла она. – Скорее, скорее… – Американец со стуком поставил на стойку стакан. – Скорее – умоляла Мэри Фрэнсис.

Лазлинко преградил американцу путь, это послужило для нее сигналом. Сейчас они сцепятся, все внимание сосредоточится на них, и она совершит задуманное. Как хорошо, что она училась на медицинскую сестру! Она ввела кончик иглы в артерию на запястье и разжала кулак. Кровь брызнула фонтаном. В считанные мгновения Мэри Фрэнсис была вся забрызгана кровью, как жертва автокатастрофы. Кордес первым заметил, что случилось.

– Не подходите к ней! – закричал он, когда все бросились к девушке. – Не приближайтесь, она истекает кровью.

Мэри Фрэнсис упала на пол. Она знала, как остановить кровь, но они не должны догадаться об этом.

– Отвезите меня в больницу, – попросила она, пережимая большим пальцем артерию так, чтобы никто не видел. – Быстрее Кордес крикнул охрану, бросил ключи от машины первому подбежавшему.

– В Нассо, на Шерли-стрит, есть клиника сказал он охраннику. – Скажешь, что произошел несчастный случай, да проследи, чтобы она не сболтнула лишнего. Там меня знают. Если будут осложнения пусть звонят мне.

Охранник, видимо, был знаком с основами первой помощи, потому что тут же вытащил ремень, опустился рядом с девушкой и затянул его петлей выше локтя: Но, боясь причинить ей боль, он затянул петлю недостаточно сильно, а Мэри Фрэнсис не решилась сказать ему об этом. Если она отпустит сейчас палец, она умрет от потери крови. Она твердила себе, что нельзя засыпать, что, как только они очутятся на улице, она все исправит, но головокружение все усиливалось, и она поняла, что продержится недолго.

Мэри Фрэнсис почувствовала, как ее поднимают и несут к выходу. Единственной ее мыслью было поскорее покинуть этот дом, вдохнуть чистый, напоенный ароматами цветов ночной воздух, ощутить на лице дуновение свежего ветра, почувствовать себя свободной.

«Нельзя терять сознание», – это была ее последняя мысль.