"Компьютерное подполье. Истории о хакинге, безумии и одержимости" - читать интересную книгу автора (Дрейфус Сьюлетт)

7 Судный день

На другом конце земного шара британские хакеры Gandalf и Pad с ужасом читали о том, что австралийские власти арестовали трех хакеров Realm. Electron просто однажды исчез из поля зрения. Phoenix тоже куда-то пропал. Затем новости из газет и от других австралийских хакеров просочились на немецкий сайт под названием Lutzifer, очень похожий на Altos.

Pad’a беспокоило еще кое-что. В одном из своих хакерских набегов он обнаружил файл, явно написанный Юджином Спаффордом. В нем шла речь о его твердой уверенности в том, что некоторые британские хакеры – читай, Pad и Gandalf, – создали нового червя на базе червя RTM и запустили его в Интернет. На основании этого заключения был сделан вывод, что неизвестные британские хакеры способны посеять невероятный хаос на тысячах сайтов Интернета.

Gandalf и Pad действительно охотились за копиями исходных кодов различных червей. Они шныряли вокруг SPAN, пока не выудили оттуда копию червя Father Christmas. Когда они все-таки сумели взломать машину Рассела Брэнда в LLNL, они ловко похитили оттуда полную копию червя WANK. В машине Брэнда они к тому же нашли описание того, как некто неизвестный вторгся в SPAN в поисках кода червя WANK, но не смог найти его. «Это я взломал SPAN, чтобы осмотреться», – смеялся Gandalf, пересказывая Pad’y историю.

Несмотря на растущую коллекцию кодов червей, Pad не собирался писать ничего подобного. Коды были им нужны лишь для того, чтобы узнать, какие методы проникновения используют черви и, возможно, выяснить что-то новое. Британские хакеры гордились тем, что никогда не наносили никаких повреждений взломанным им системам. В тех местах, где, как им становилось известно, администраторы обнаруживали следы их деятельности, например в университетах Бата, Эдинбурга, Оксфорда и Стратклайда, обнаруживались записки, подписанные 8lgm. Это был не просто вопрос честолюбия – это был способ сообщить админам, что они приходили в их систему без всякого злого умысла.

В одном университете админы подумали, что 8lgm – это какая-то загадочная разновидность бельгийского червя, а хакеры, которые посещают их систему каждую ночь, приходят из Бельгии. В другом университете админы по-своему расшифровали загадку. По утрам, когда они приходили на работу и видели, что хакеры опять резвились в их компьютерах, они вздыхали и говорили: «Наши восемь маленьких зеленых человечков снова заглядывали».[p130]

В университете Ланкастера хакеры написали администратору: «Не сделали ничего плохого. У нас хороший имидж в мире, поэтому, пожалуйста, не надо портить его и сочинять истории о том, что мы причинили вред вашей системе. Не держите на нас зла, но помните о нас». Куда бы они ни пришли, смысл послания оставался неизменным.

Тем не менее, Pad отчетливо представлял себе картину того, как Спаф подстегивает людей из компьютерной безопасности и государственных силовых структур, стараясь вызвать панику и свалить на британских хакеров все, что можно, даже то, что они и не делали. В андеграунде знали о ненависти Спафа к хакерам, которая проявилась в его активном преследовании автора червя RTM. Кроме того, Gandalf взломал машину Спафа.

Жестокое преследование австралийцев в сочетании с появлением файла Спафа произвели глубокое впечатление на Pad’a. Он всегда был осторожен, но в создавшейся ситуации он и вовсе решил бросить хакинг. Это было нелегкое решение – отказ от еженощного исследования новых систем был тяжелым испытанием.

Но принимая во внимание то, что случилось с Phoenix’ом и Electron’ом, продолжение прежней деятельности едва ли могло оправдать связанный с ней риск.

Когда Pad покончил с хакингом, он купил себе NUI и смог получить законный доступ в места вроде Altos. NUI был дорогим удовольствием – около десяти фунтов в час, но Pad никогда не оставался там надолго. О беспечной болтовне в Altos, которой он предавался в прежние времена, не могло быть и речи, но, по крайней мере, Pad мог отправлять весточки своим друзьям, например Theorem и Gandalf’y. Дружбу с Gandalf’ом можно было поддерживать иначе, более легким способом – он жил в Ливерпуле, в часе езды от Pad’a. Но это было совершенно не то. Pad и Gandalf никогда не встречались лично. Они даже по телефону не разговаривали. Они общались онлайн и по электронной почте. Такие вот отношения.

У Pad’a были и другие причины завязать с хакингом. В Британии это было дорогое удовольствие из-за высоких тарифов British Telecom на местные звонки. В Австралии хакер мог находиться онлайн часами, прыгая от одного компьютера к другому по сети данных, и все это по цене одного местного телефонного звонка. Как и австралийцы, Pad мог запускать свои хакерские сессии из местного университета или с помощью удаленного набора сети Х.25. Но все же долгие ночные хакерские вылазки обходились ему в пять или даже больше фунтов – значительная сумма для неработающего молодого человека. По этой причине Pad был вынужден порой прекращать хакерскую деятельность на короткие периоды, когда у него заканчивались деньги.

Хотя Pad не думал, что его будут преследовать за хакерскую деятельность по английским законам начала 1990 года, он знал, что в августе Великобритания готовится принять свое собственное законодательство против компьютерных преступлений – Computer Misuse Act 1990.[p131] Двадцатидвухлетний хакер решил, что лучше остановиться, пока он не вступил в силу.

Он так и поступил, во всяком случае на какое-то время. До июля 1990 года, когда Gandalf, который был на два года младше Pad’a, соблазнил его на последний взлом, пока новый закон еще не вступил в силу. Всего один, последний выход, говорил ему Gandalf. После этого июльского выступления Pad снова прекратил хакинг.

Computer Misuse Act вступил в действие в августе 1990 года после рассмотрения двух законодательных инициатив. В 1987 году Законодательная комиссия Шотландии вынесла предложение считать незаконным неправомочный доступ к данным не только в том случае, если хакер пытается «извлечь выгоду или причинить вред другому лицу», но и если причиняется невольный вред.[33] Простой ознакомительный хакинг по рекомендации комиссии не должен был считаться преступлением. Но в 1989 году Законодательная комиссия Англии и Уэльса предложила свой законопроект, по которому следовало считать преступлением любой неправомочный доступ к компьютерным данным, вне зависимости от намерений осуществляющего его лица. Эта рекомендация и была включена в новый закон.

Позже, в том же 1989 году, член парламента от партии консерваторов Майкл Колвин [Michael Colvin] предложил британскому парламенту свой законопроект. Другой парламентарий-консерватор, резко критиковавший хакинг, Эмма Николсон [Emma Nicholson], поддержала законопроект, инициировала публичные дебаты на эту тему и обеспечила законопроекту поддержку в парламенте.

В ноябре 1990 года Pad разговаривал онлайн с Gandalf’ом, и его друг предложил предпринять еще одну вылазку, только одну – в память о старых добрых временах. «Ладно, – подумал Pad, – еще одна вылазка мне не повредит».

Вскоре Pad вернулся к хакингу, и когда Gandalf хотел завязать, уже Pad подстрекал его вернуться к любимому времяпрепровождению. Они походили на двух школьников, подталкивающих друг друга к очередной проделке – из тех, что совершаются вдвоем. Если бы Pad и Gandalf не были знакомы друг с другом, они, вероятнее всего, навсегда отошли бы от хакинга в 1990 году.

Раз уж они оба вернулись к естественному ходу вещей, то постарались выяснить степень вероятности того, что их схватят. Gandalf частенько шутил в разговорах онлайн: «Знаешь, дружище, должно быть, мы впервые встретимся лично только в полицейском участке».

Невероятно дерзкий и всегда бодрый, Gandalf был настоящим другом. Pad не часто встречал таких парней-путешественников в реальном мире, не говоря уже об электронном. То, что казалось другим – особенно некоторым американским хакерам – верхом наглости, Pad расценивал, как блестящее чувство юмора. Pad считал Gandalf’a лучшим другом, о каком только можно мечтать.

За время, пока Pad отходил от хакинга, Gandalf сошелся с молодым хакером по имени Wandii, тоже с севера Англии. Wandii никогда не играл заметной роли в международном компьютерном андеграунде, но он провел немало времени, взламывая компьютеры по всей Европе. Wandii и Pad отлично ладили, но никогда не были друзьями. Они были знакомыми, связанными в подполье через Gandalf’a.

К середине 1991 года Pad, Gandalf и Wandii были изрядно утомлены. По крайней мере, один из них (а может, и не один) побывал в системах Европейского Сообщества в Люксембурге, The Financial Times (владелец индекса FTSE), британских Министерства обороны и Министерства иностранных дел, NASA, инвестиционного банка SG Warburg в Лондоне, в базе данных американского производителя программного обеспечения Oracle и в таком количестве машин в сети JANET, какое невозможно упомнить. Они с легкостью проникли в сеть PSS, принадлежащую British Telecom, похожую на Tymnet в сети Х.25.[34]

Девизом Gandalf’a было: «Если можешь – взломай».

27 июня 1991 года Pad сидел в комфортабельной гостиной родительского дома в Манчестере и смотрел, как последние осколки дневного света тают на закате одного из самых длинных дней в году. Pad любил лето, любил просыпаться в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь занавески в его комнате. Он часто думал про себя, что нет ничего лучше этого.

Около 11 часов вечера он включил модем и свой компьютер Atari 520 ST в гостиной. В доме было две машины Atari – показатель серьезного увлечения Pad’a компьютерами, в то время как ни другие дети в семье, ни родители совершенно не интересовались программированием. Хотя большую часть времени Pad даже не прикасался к старому Atari. Его старший брат учился в аспирантуре на факультете химии и писал на нем свою диссертацию.

Прежде чем приступить к дозвону, Pad убедился, что никто не занимает единственную телефонную линию семьи. Она была свободна, и Pad отправился в Lutzifer, чтобы посмотреть, нет ли для него почты. Несколько минут ему пришлось ждать, пока его машина подключится к немецкой доске объявлений, как вдруг он услышал глухой удар, а затем какой-то треск. Pad оторвался от клавиатуры, посмотрел поверх монитора и прислушался. Он подумал, слышали ли этот треск его старший брат наверху и родители у телевизора в семейной гостиной в глубине дома.

Звук стал громче и заставил Pad’a посмотреть в сторону прихожей. В следующую секунду рама входной двери с треском раскололась, выворачивая дверь из петель и замка. Дерево разлетелось в щепки под воздействием чего-то вроде автомобильного домкрата.

Несколько человек ворвались в дом, промчались через прихожую и взлетели по лестнице, покрытой ковром, наверх, в комнату Pad’a.

Все еще сидя за своим компьютером внизу, Pad поспешно выключил свой модем, а затем и компьютер, мгновенно уничтожив соединение и все данные на экране. Он подошел к лестнице и прислушался к тому, что происходит наверху. Если бы он не был потрясен, он бы, наверное, посмеялся. Он понял, что полицейские устремились в его спальню, ведомые своим стереотипным представлением о хакере, полученном, очевидно, из газет. Парень. В своей комнате. Сгорбившись над компьютером. Поздно ночью.

Они нашли в комнате молодого человека и компьютер тоже. Но это был не тот парень и во всех отношениях не тот компьютер. Полиции понадобилось почти десять минут терзать вопросами брата Pad’a, чтобы понять свою ошибку.

Услышав шум, родители Pad’a выскочили в прихожую, в то время как он сам выглядывал из двери гостиной. Полицейский в форме провел всех в комнату и начал задавать Pad’y вопросы:

– Вы пользуетесь компьютерами? Вы используете в компьютерах имя Pad?

Pad понял, что игра окончена. Он правдиво ответил на все вопросы. Он подумал, что, в конце концов, хакинг не такое уж серьезное преступление. Это совсем не то, что украсть деньги или что-то в этом роде. Все это, конечно, неприятно, но он переживет. Ну, дадут ему затрещину да шлепнут по рукам, и вскоре все закончится.

Полицейские отвели Pad’a в его комнату и принялись обыскивать ее, продолжая задавать ему вопросы. Комната была удобной и обжитой. Аккуратно сложенная одежда, несколько пар обуви на полу, подвернутые шторы и несколько музыкальных постеров – Джимми Хендрикс и The Smiths – на стене.

Кучка полицейских топталась вокруг компьютера. Один из них принялся рыться в книгах Pad’a на полках над ПК, вынимая и просматривая каждую. Несколько любимых книжек Спайка Миллигана.[p132] Старые учебники по шахматам, оставшиеся с тех времен, когда Pad был капитаном местной шахматной команды. Учебники по химии, купленные Pad’ом задолго до того, как он начал изучать этот предмет – просто для удовлетворения своего любопытства. Учебники по физике. Справочник по океанографии. Книга по геологии, появившаяся после экскурсии в пещеры, которая пробудила интерес Pad’a к образованию скальных пород. Мать Pad’a работала медсестрой, а его отец, инженер-электронщик, занимался испытаниями гироскопов на самолетах. Родители всегда поощряли интерес их ребенка к наукам.

Полисмен вернул книги на полку, выбрав лишь компьютерные учебники, руководства по программированию и математике, по которым Pad занимался в университете Манчестера. Он бережно сложил их в пластиковые пакеты, чтобы забрать с собой в качестве вещественных доказательств.

Затем полицейские занялись коллекцией музыкальных записей – The Stone Roses, Pixies, New Order, The Smiths и другие независимые группы с процветающей музыкальной сцены Манчестера. Эта коллекция кассет ничего не доказывала, кроме эклектичности музыкального вкуса.

Еще один полисмен открыл платяной шкаф Pad’a и заглянул внутрь.

– Есть здесь что-нибудь интересное? – спросил он.

– Нет, – ответил Pad. – Все там.

Он показал на коробку с компьютерными дискетами.

Pad подумал, что нет никакого смысла полицейским переворачивать всю комнату, ведь они все равно найдут то, что им нужно. Ничего и не было спрятано. В отличие от австралийских хакеров он совсем не ждал полицию. Хотя часть данных на его жестком диске была зашифрована, там оставалось достаточно изобличающих его улик на незашифрованных файлах.

Pad не мог расслышать, о чем говорили его родители с полицейскими в соседней комнате, но они явно были спокойны. Да и почему они должны волноваться? Их сын не сделал ничего дурного. Он никого не избивал в пьяной драке в пабе и никого не грабил. Он никого не задавил, управляя автомобилем в нетрезвом виде. «Нет, – думали они, – это все его делишки с компьютерами». Должно быть, он шлялся там, где не следовало, но это вряд ли серьезное преступление. Им нечего волноваться. Ведь он не сядет из-за этого в тюрьму. Полиция разберется. Наверное, его вызовут в суд и все на этом закончится. Мать Pad’a даже предложила полицейским по чашке чаю.

Один из полисменов прервал допрос Pad’a в его комнате, чтобы выпить свой чай. Кажется, он знал, что Pad живет на пособие, и с абсолютно серьезным лицом спросил у хакера: «Если тебе нужна работа, то почему бы тебе не пойти служить в полицию?»

Pad чуть было не потерял чувство реальности. В его дом ворвалась толпа сотрудников правоохранительных органов – включая представителей отдела по борьбе с компьютерными преступлениями Скотланд-Ярда и British Telecom, – а этот парень спрашивает, почему он не хочет стать легавым?

Pad едва не расхохотался. Даже если бы он не подвергся этому налету, он никогда, ни на секунду не мог подумать о том, чтобы стать полицейским. Никогда, думай он хоть миллион лет. Хотя его семья и друзья внешне производили впечатление благополучного среднего класса, они всегда были оппозиционно настроены по отношению к истеблишменту. Многие знали, что Pad занимается хакингом и какие сайты он взламывает. Их отношение было таким: «О, взламываешь Большого Брата? Удачи тебе»,

Его родители разрывались между желанием поддержать интерес Pad’a к компьютерам и волнением за сына, который проводил слишком много времени, словно приклеенный к монитору. Их смешанные чувства порой отражали мысли самого Pad’a.

Иногда, с головой погрузившись в бесконечные ночные хакерские авантюры, он вдруг выпрямлялся и спрашивал себя: «Что я здесь делаю? Какого черта я трахаюсь с компом круглые сутки? К чему это приведет? Что будет с моей жизнью?» Когда такие мысли посещали его, он прекращал заниматься хакингом на несколько дней или даже недель. Обычно он проводил свободное время в университетском пабе за пинтой пива в преимущественно мужской компании однокурсников.

Высокий, худощавый, с короткими каштановыми волосами и приятным мальчишеским лицом, всегда обходительный, Pad мог бы вызвать неподдельный интерес у многих умных девушек. Но проблема была в том, где найти таких девушек. В университете они попадались нечасто – на его курсе математики и программирования учились в основном парни. Поэтому обычно они с друзьями отправлялись в поход по ночным клубам Манчестера, чтобы пообщаться и послушать хорошую музыку.

Pad спустился вниз с одним из полисменов и стал смотреть, как полиция отключает его модем в 1200 бод и упаковывает его в пластиковый мешок. Pad купил этот модем, когда ему было восемнадцать лет. Полисмены отсоединяли кабели, сворачивали их и складывали в пронумерованные пластиковые пакеты. Они забрали его жесткий диск на 20 Мб и монитор. Снова пронумерованные мешки.

Один из полицейских поманил Pad’a к выходу. Домкрат все еще торчал из искореженной рамы. Полицейские взломали дверь, вместо того чтобы просто постучать. Они надеялись застать хакера онлайн, на месте преступления. Офицер жестом пригласил Pad’a следовать за ним.

– Пойдем, – сказал он, уводя его в ночь. – Мы забираем тебя в участок.

Pad провел ночь в полном одиночестве в камере полицейского участка Сэлфорд-Креснт. Ни уголовников, ни других хакеров.

Он устроился на одном из металлических топчанов, расположенных по периметру камеры, но сон никак не шел к нему. Pad думал о том, арестован ли Gandalf. От него не было ни звука, но вряд ли полиция настолько глупа, чтобы посадить обоих хакеров в одну камеру. Он ворочался с боку на бок и крутился всю ночь, пытаясь отогнать от себя эти мысли.

Pad увлекся хакингом почти случайно. По сравнению с другими персонажами андеграунда он занялся этим довольно поздно – в девятнадцать лет. Катализатором стал Altos. Посещая различные BBS, Pad как-то прочитал файл, в котором шла речь не просто об Altos – в нем подробно описывалось, как туда попасть. Кроме того, в файле был NUI. В отличие от австралийского андеграунда, зачаточное британское подполье не имело недостатка в NUI. Кто-то обнаружил целый склад NUI от British Telecom и поместил их на BBS по всей Англии.

Pad последовал инструкциям, обнаруженным им на доске объявлений, и вскоре оказался на немецком чат-канале. Как и Theorem, он был очарован дивным новым живым миром Altos. Это было чудесно – большая международная тусовка. Помимо всего прочего, он не каждый день имел возможность пообщаться с австралийцами, швейцарцами, немцами, итальянцами и американцами. Вскоре он стал заниматься хакингом, как и многие другие постоянные посетители Altos.

Идея хакинга всегда занимала его. Еще когда он был подростком, его совершенно ошеломил фильм «Военные игры».[p133] Мысль о том, что компьютеры могут связываться между собой посредством телефонных линий, увлекла шестнадцатилетнего паренька, заполнив его голову новыми идеями. Вскоре он увидел телерепортаж о группе хакеров, которые утверждали, что они использовали свои знания, чтобы изменить орбиту космического спутника – та же самая история, которая поразила воображение Electron’а.

Pad вырос в Большом Манчестере. Больше века назад этот регион стал центром текстильного бума. Но бурный рост экономики никак не отразился на росте благосостояния населения. В начале 40-х годов XIX века Фридрих Энгельс [Friedrich Engels] работал на отцовской хлопкопрядильной фабрике в этом районе, и страдания, которые он видел вокруг, повлияли на его самую знаменитую работу – «Манифест коммунистической партии», опубликованный в 1848 году.

Манчестер обладал всеми признаками рабочего города, жители которого зачастую не одобряли правительство и не доверяли властям. 70-е и 80-е годы XX столетия с их безработицей и упадком преобразили когда-то процветающий текстильный центр. Но этот упадок явно способствовал укреплению скрытой решимости большинства населения бросить вызов символам власти.

Семья Pad’a жила не в многоэтажке на окраине, а в одном из пригородов, в окружении среднего класса, в старом районе далеко от мрачного фабричного центра. Но как и многие, кто живет на севере Англии, Pad терпеть не мог всякую претенциозность. В действительности, он глубоко впитал чувство здорового естественного скептицизма, возможно, ставшее следствием культурного уровня парней, чьим любимым развлечением было наступать друг другу на ноги в пабе.

Этот его скептицизм был на пике, когда он смотрел историю про хакеров, предположительно изменивших орбиту спутника, но каким-то образом эта идея проскользнула через КПП в его голове и захватила его воображение так же, как это произошло с Electron’ом. Он почувствовал, что должен лично проверить, правда ли это, и начал заниматься хакингом с неистовым энтузиазмом. Сначала это была любая мало-мальски интересная система. Затем он перешел к известным системам – к компьютерам, которыми владели серьезные большие учреждения. Позже, работая с австралийцами, он научился находить мишени среди экспертов компьютерной безопасности. Он узнал, что именно здесь спрятано настоящее сокровище.

Утром охранник принес Pad’y поесть, но то, что он принес, было мало похоже на еду. Затем хакера препроводили в комнату для допросов, где его уже ждали двое полицейских и представитель British Telecom.

Нужен ли ему адвокат? Нет. Ему нечего скрывать. Кроме того, полиция уже располагает доказательствами по его делу, включая незашифрованные данные из лог-файлов хакерских сессий. Поэтому он открыто смотрел в глаза своим инквизиторам и охотно отвечал на их вопросы.

Дело начало приобретать неожиданный оборот, когда речь вдруг зашла об ущербе, который он нанес компьютерам Центральной политехнической школы Лондона. Ущерб? Какой ущерб? Pad совершенно точно не мог причинить никакого ущерба.

«Отнюдь», – сказали ему полицейские. Нанесенный им ущерб оценивался почти в четверть миллиона фунтов стерлингов.

У Pad’a от ужаса перехватило дыхание. Четверть миллиона фунтов? Он принялся вспоминать о своих многочисленных набегах в эту систему. Он, конечно, немного напроказил, изменив официальное приветствие на «Хай!» и подписав его 8lgm. Он создал для себя несколько учетных записей, чтобы иметь возможность вернуться в систему как-нибудь попозже. В этом не было ничего особенного с тех пор, как они с Gandalf’ом взяли в привычку создавать для себя в системах JANET учетные записи, подписанные 8lgm. Он также стирал доказательства своих регистраций, чтобы замести следы, но и это было нормально. Он никогда не уничтожал ни единого файла пользователей. Все это было просто забавой, игрой в кошки-мышки с системными администраторами. Он не мог припомнить ничего, что могло бы причинить такой колоссальный ущерб. Может быть, они взяли не того хакера?

Нет, все в порядке, он именно тот, кто им нужен. Восемьдесят следователей из British Telecom, Скотланд-Ярда и других мест в течение двух лет охотились за хакерами 8lgm. У них были следы телефонных соединений, логины с его компьютера и логины из взломанных сайтов. Они точно знали, что это он.

После почти двухчасового допроса они вернули Pad’a в камеру. «Продолжим завтра», – сказали ему.

Позже в тот же день охранник сказал Pad’y, что пришли его отец и мать. Он мог встретиться с ними в комнате для свиданий. Разговаривая через стеклянную перегородку, Pad попытался успокоить своих взволнованных родителей. Через пять минут полицейский сказал, что свидание окончено. Поспешно прощаясь под нетерпеливым взглядом охранника, родители Pad’a сказали, что они принесли ему кое-что почитать в камере. Это был учебник океанографии.

Вернувшись в камеру, он попытался читать, но никак не мог сконцентрироваться на книге. Он снова и снова прокручивал в голове обстоятельства своих визитов в Политехническую школу, пытаясь понять, как он мог случайно нанести ущерб на #163;250 000. Pad был очень толковым хакером; в нем не было ничего от неумелого подростка, который топчется в системах, как слон в посудной лавке. Он знал, как войти в систему и выйти из нее, не причиняя вреда.

Вскоре после восьми вечера, когда Pad сидел на нарах, продолжая переваривать заявление полиции об ущербе, его камеру наполнила мрачная музыка. Сначала тихо, почти неслышно, как легкий стон, который постепенно перерос в торжественные, но узнаваемые ноты. Это было похоже на традиционное хоровое пение Уэльса и доносилось откуда-то сверху.

Pad посмотрел на потолок. Пение – только мужские голоса – вдруг прекратилось, затем началось снова, повторяя все те же низкие тяжеловесные ноты. Хакер улыбнулся. Хор местных полицейских репетировал прямо над его головой.

После еще одной беспокойной ночи Pad подвергся следующему раунду допроса. Вопросы задавали в основном полицейские, но они явно не были знатоками компьютеров, не то что любой приличный хакер среди тех, кто посещал Altos. Когда кто-нибудь из полицейских задавал технический вопрос, он смотрел на парня из British Telecom на другом конце стола, словно спрашивая: «Это имеет какой-нибудь смысл?» Парень из ВТ слегка кивал, затем полицейский переводил взгляд на Pad’a, ожидая ответа. В большинстве случаев хакеру удавалось разобраться в том, что они хотели спросить, и он отвечал соответственно.

Pad’a снова отправили в камеру, пока они работали над обвинительным заключением. Оказавшись в одиночестве, Pad снова подумал о том, арестован ли Gandalf. И словно ответ свыше, до Pad’a через стену донеслись звуки тонового телефонного набора. Так он узнал, что Gandalf тоже попался.

Gandalf оснастил свой компьютер устройством тонового набора. Теперь полицейские играли этим устройством, пытаясь понять, что оно делает.

Ну вот, теперь, после двухлетнего знакомства, Pad наконец встретится с Gandalf’ом. Как он выглядит? Сохранится ли между ними то же родство душ, какое существовало онлайн? Pad чувствовал, что хорошо знает Gandalf’a, знает его натуру, но личная встреча могла все усложнить.

Полицейский открыл дверь камеры. Он объяснил Pad’y, что все бумажные формальности, включая обвинительное заключение, наконец улажены, и провел его в вестибюль, сказав, что сейчас он встретится с Gandalf’ом и Wandii. Вокруг двух молодых людей полукругом столпились полицейские. Кроме отдела Скотланд-Ярда по борьбе с компьютерными преступлениями и секьюрити British Telecom, в трех рейдах приняли участие по меньшей мере еще семь полицейских структур, включая силы полиции Большого Манчестера, Мерсисайда и Западного Йоркшира. Им было интересно посмотреть на хакеров.

Полиция узнала имена хакеров только в самом конце своего двухлетнего расследования. После такой долгой, трудной охоты полицейским пришлось подождать еще немного, если они хотели арестовать каждого хакера в тот момент, когда он находился онлайн. Это означало слежку за домом каждого из них до тех пор, пока объект не зарегистрируется в какой-нибудь системе. Годилась любая система. Хакерам даже не надо было общаться между собой онлайн, ведь нарушение закона начиналось уже на уровне нелегального логина. Полиция терпеливо выжидала и в конце концов задержала всю троицу в течение нескольких часов, так что у хакеров не было времени предупредить друг друга.

Поэтому в конце такой долгой охоты и тщательно спланированной операции полицейским хотелось поближе посмотреть на хакеров.

После того, как полицейский подвел Pad’a к остальным, он представил ему Gandalf’a. Высокий худой шатен с бледной кожей, он немного походил на Pad’a. Двое хакеров застенчиво улыбнулись друг другу. Затем полицейский показал на Wandii, семнадцатилетнего школьника. Pad не успел толком его разглядеть, потому что их выстроили в ряд – Gandalf оказался посередине, – чтобы ознакомить с деталями дела. Они обвинялись по Computer Misuse Act 1990 года. Когда дата суда будет назначена, их известят.

Наконец им позволили пойти домой, Wandii куда-то исчез. Pad и Gandalf вышли на улицу, нашли пару скамеек и улеглись на них. Они болтали, греясь на солнце, пока за ними не приехали родители, чтобы отвезти их по домам.

Оказалось, что Gandalf так же легок в личном общении, как и онлайн. Они обменялись телефонами и замечаниями по поводу обысков и арестов. Перед допросом Gandalf настаивал на адвокате, но когда тот прибыл, выяснилось, что он не имеет ни малейшего понятия о компьютерных преступлениях. Он посоветовал Gandalf’у рассказать полиции все, что она хочет знать. Хакер это и сделал.

Суд проходил в Лондоне. Par’у было непонятно, почему дело разбирается на юге, если все трое хакеров живут на севере страны. Кроме того, манчестерский суд был достаточно авторитетной инстанцией, чтобы вынести решение по их вопросу.

Возможно, это произошло потому, что Скотланд-Ярд находится в Лондоне. Может быть, вся канцелярская работа началась здесь. Может быть, причиной стал тот факт, что их обвиняли во взломе компьютеров, расположенных на территории, находящейся под юрисдикцией Центрального уголовного суда Лондона – Олд-Бейли? Но циничная сторона души Pad’a отважилась сделать другое предположение, которое, в общем, подтвердилось после того, как он несколько раз приезжал в Лондон в 1992 году для участия в некоторых судебных процедурах еще до начала суда, назначенного на 1993 год. Когда Pad приехал в городской суд на Боу-стрит, чтобы получить окончательный обвинительный акт, он увидел, что улица переполнена журналистами, в точности, как он и ожидал.

Несколько хакеров тоже были здесь, чтобы не уронить честь андеграунда. Один из них – незнакомый – подошел к Pad’y после суда, хлопнул его по плечу и с энтузиазмом воскликнул: «Молодец, Падди!» Pad изумленно посмотрел на него и только улыбнулся. Он понятия не имел, как ответить незнакомцу.

Как и трое австралийских хакеров, Pad, Gandalf и малоизвестный Wandii послужили подопытными кроликами для обкатки антихакерских законов своей страны. К тому времени как хакеры 8lgm предстали перед судом, британские правоохранительные агентства потратили на расследование их преступлений целое состояние – если верить газетам, более #163;500 000. Этот процесс обещал стать показательным, и правительственные службы хотели, чтобы налогоплательщики знали, куда уходят их деньги.

Хакеров обвиняли не во взломе компьютеров. Им инкриминировали тайный сговор – гораздо более серьезное преступление.

Обвинение допускало, что эта троица вторгалась в компьютеры не ради получения личной выгоды, но при этом утверждало, что они вступили в сговор с целью проникновения в компьютерные системы и изменения данных в этих системах. Это был, мягко говоря, странный подход, учитывая тот факт, что трое хакеров не только ни разу не встречались, но даже не разговаривали друг с другом по телефону до дня ареста.

Но если принять во внимание потенциальное наказание за подобные преступления, этот подход не казался таким уж странным. Если бы хакеров обвинили в простом проникновении в компьютер, без намерений причинить вред, максимальное наказание в этом случае составило шесть месяцев тюрьмы и штраф до #163;5000. Тайный сговор, о котором шла речь в другой части статьи нового закона, предполагал пять лет тюремного заключения и не ограничивал сумму штрафа.

Обвинение решилось на большую авантюру. Доказать наличие тайного сговора было гораздо труднее, для этого нужно было привести конкретные примеры куда более серьезных преступных намерений, чем в случае со взломом компьютера без причинения ущерба. Суммы штрафов также значительно увеличивались. В случае удачи обвиняемые в самом громком на сегодняшний день хакерском процессе в Британии надолго отправятся в тюрьму.

Так же, как и в случае с хакерами Realm, двое фигурантов – Pad и Gandalf – собирались признать свою вину, в то время как третий – в этом случае Wandii – решил оспорить доводы обвинения. Legal Aid оплатила услуги адвокатов, потому что хакеры либо не работали вовсе, либо имели настолько низкооплачиваемую временную работу, что было решено оказать им бесплатную юридическую помощь.

Адвокаты Wandii заявили журналистам, что это показательное дело, по сути, является политическим процессом. Это было первое серьезное хакерское дело с момента введения нового закона. Обвиняемые не были изменившими своему долгу государственными служащими, тем не менее наблюдалась такая степень вмешательства властей в процесс, которая обычно характерна для рассмотрения случаев государственной измены.

22 февраля 1993 года, не позднее двух месяцев после того, как Electron принял решение стать государственным свидетелем против Phoenix’a и Nom’a, трое хакеров 8lgm оказались на скамье подсудимых в Королевском суде Саутворк в Южном Лондоне, чтобы выслушать обвинение по их собственному делу.

В тусклом зимнем свете здание суда Саутворк выглядело не слишком привлекательно, но это не отпугнуло толпы любопытных. Зал суда был переполнен, как и вся Боу-стрит. Детективы Скотланд-Ярда с трудом сдерживали натиск толпы, которая стремилась к залу заседаний № 12.

Обвинение сообщило журналистам, что в его распоряжении имеется около 800 компьютерных дискет с уликами. Они сказали, что если всю эту информацию распечатать на листах формата А4 и сложить их друг на друга, то получится стопа высотой свыше сорока метров. Учитывая огромное количество вещественных доказательств, с трудом внесенных в здание суда командой этих орлов юриспруденции, выбор зала суда на пятом этаже казался явно поспешным.

Стоя у скамьи подсудимых рядом с Wandii, Pad и Gandalf признали себя виновными по двум пунктам обвинения в тайном компьютерном сговоре – в сговоре с целью получения мошеннического доступа к телекоммуникационным услугам и в сговоре с целью совершения неправомочных изменений компьютерных материалов. Pad также признал свою вину по третьему пункту – причинение ущерба компьютеру. Этот пункт обвинения базировался на почти четверти миллиона фунтов стерлингов «ущерба», якобы нанесенного Центральной политехнической школе Лондона. В отличие от дела австралийцев, никто из английских хакеров не был обвинен в проникновении на специальные сайты вроде NASA.

Pad и Gandalf решили признать свою вину, так как думали, что у них нет особого выбора. Их юристы сказали им, что в свете представленных обвинением доказательств всякое отрицание вины не представляется возможным. Словно для того, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, адвокат Pad’a сказал ему при встрече в конце 1992 года: «Я хотел бы пожелать вам счастливого Рождества, но не думаю, что оно будет таковым».

Адвокаты Wandii решили не соглашаться. Стоя бок о бок со своими приятелями, Wandii заявил, что он не виновен по трем пунктам обвинения в тайном сговоре: сговор с целью неправомочного доступа к компьютерам; сговор с целью неправомочного изменения компьютерных материалов; сговор с целью получения мошеннического доступа к телекоммуникационным услугам. Команда его защитников намеревалась доказать, что он страдает зависимостью от компьютерного хакинга и не был способен питать преступное намерение, достаточное для того, чтобы его осудили.

Pad подумал, что позиция Wandii довольно слаба. Зависимость казалась слабым оправданием. Он заметил, что Wandii очень нервничал после того, как в суде было оглашено его заявление.

Pad и Gandalf уехали из Лондона сразу по окончании предварительных судебных процедур. Они вернулись на север и принялись готовиться к основным слушаниям и следить за развитием дела Wandii по средствам массовой информации.

И они не были разочарованы. Это было настоящее звездное шоу. Журналисты с бешенством набрасывались на все новые материалы. Обвинение, возглавляемое Джеймсом Ричардсоном [James Richardson], знало, как разжечь их аппетит. Ричардсон обрушился на Wandii, поведав суду, что этот школьник «так ломился в двери офисов ЕЭС в Люксембурге, что даже эксперты не на шутку встревожились. Он учинил разгром в университетах по всему миру».[35] Для этого Wandii понадобился простейший компьютер ВВС Micro, рождественский подарок стоимостью в 200 фунтов.

«Его безобразия не ограничились компьютерами ЕЭС», – сказал Ричардсон нетерпеливой толпе журналистов. Wandii взломал Lloyd’s, Financial Times и университет Лидса. В Financial Times проделки Wandii расстроили плавные операции индекса FTSE 100, который в Сити называют «footsie».[p134] Хакер установил в сети FT сканирующую программу, по вине которой система каждую секунду совершала один исходящий звонок. Результат вторжения Wandii – счет на #163;704, уничтожение важного файла и решение менеджмента об отключении ключевой системы. Компьютерный босс FT Тони Джонсон [Tony Johnson] сообщил журналистам, что по оценке банка весь инцидент обошелся его компании в #163;24 871.

Но взлом FT померк перед настоящим козырем обвинения: European Organization for the Research and Treatment of Cancer (EORTC)[p135] в Брюсселе. Суду сообщили, что они получили телефонный счет на #163;10 000 в результате запуска Wandii в их машине сканинг-программы.[36] Сканер оставил след в виде 50 000 звонков, зафиксированных в счете из 980 страниц.

Менеджер EORTC Венсан Пьебеф сообщил суду, что в результате сканирования система вышла из строя на целый день. Он продолжал, пояснив важность того, чтобы система работала круглосуточно и врачи могли регистрировать пациентов. База данных центра являлась ключевым пунктом для фармацевтических компаний, врачей и исследовательских институтов, координируя их усилия в борьбе с болезнью.

Для масс-медиа дело Wandii стало подарком небес. «Хакер-подросток устраивает вселенский хаос», – надрывалась на первой странице Daily Telegraph. На третьей странице в Daily Mail можно было прочесть: «Хакер-подросток сеет разрушения ради развлечения». Даже The Times не осталась в стороне. Мелкие региональные газеты раструбили историю Wandii по всей стране, до самых дальних британских островов. Herald в Глазго сообщил читателям: «Несовершеннолетний хакер накрутил телефонный счет до #163;10 000». На другом берегу Ирландского моря Irish Times поместила сенсацию на первую полосу: «Хакер-подросток взламывает систему компьютерной безопасности ЕЭС».

В первую же неделю разбирательства The Guardian сообщила, что Wandii вторгся в базу данных ракового центра. Когда за дело взялась The Independent, оказалось, что Wandii не только отключил базу данных, он еще и читал закрытую частную информацию о медицинских показаниях пациентов, больных раком: «Подросток вторгается в файлы пациентов, больных раком». На четвертый день суда, не желая оставаться в стороне, Daily Mail окрестила Wandii «компьютерным гением». На пятый день на него прилепили ярлык «компьютерного оккупанта», который «стоил для FT #163;25 000».

Список рос. Пресса объявила, что Wandii взломал системы Токийского зоопарка и Белого дома. Трудно сказать, что из этого было более серьезным преступлением.

Но у защиты Wandii были свои приемы. Королевский адвокат Иэн Мак-Дональд [Ian MacDonald], помощник адвоката Алистер Келман [Alistair Kelman] и юрист Дебора Трипли [Deborah Tripley] привели к присяге в качестве свидетеля-эксперта профессора Лондонского университета Джеймса Гриффит-Эдвардса [James Griffith-Edwards], авторитетного специалиста по вопросам зависимости и неконтролируемого поведения. Профессор был председателем Национального центра по вопросам зависимости и входил в группу ученых, которые сформулировали определение зависимости для Всемирной организации здравоохранения. Никто не смел усомниться в его компетенции.

Профессор осмотрел Wandii и ознакомил суд со своим заключением: Wandii одержим компьютерами, он не способен самостоятельно отказаться от их использования, эта слепая страсть лишает его возможности свободного выбора. Гриффит-Эдвардс сообщил суду, что на полицейских допросах Wandii двенадцать раз повторил одно и то же: «У меня зависимость. Я хотел бы избавиться от нее». Wandii был очень умен, но не мог отказаться от необходимости обыгрывать компьютерные системы безопасности в их собственную игру. Хакер был одержим интеллектуальным вызовом. «Здесь та же самая причина… что движет заядлым игроком», – объяснил профессор потрясенному суду присяжных из трех женщин и девяти мужчин.

«Но этот одержимый, зависимый, одаренный молодой человек никогда не встречался с девушками», – продолжал Гриффит-Эдвардс. В самом деле, Wandii стыдливо признался профессору, что даже не знает, как пригласить девушку на свидание. «Он выглядит очень смущенным, когда его спрашивают о его собственных чувствах. Он просто теряется, когда ему задают вопрос, что он за человек».[37]

Присяжные подались вперед со своих мест, внимательно слушая выдающегося профессора. Еще бы, это было так необычно. Этот образованный человек нашел в сознании юноши удивительные контрасты. Молодой человек был настолько искушен, что мог взломать компьютеры, принадлежавшие самым престижным учреждениям Великобритании и Европы, и в то же время так неопытен, что не имел представления о том, как пригласить девушку на свидание. Человек, зависимый не от алкоголя, героина или «спида»,[p136] которые средний гражданин обычно связывает с зависимостью, а от компьютера – машины, которую большинство людей привыкли ассоциировать с детскими играми или с текстовыми программами.

Защита приступила к демонстрации наглядных примеров зависимости Wandii. Мать Wandii, преподаватель английского языка (она одна воспитывала сына), с невероятными трудностями пыталась оттащить его от компьютера и модема. Она попыталась спрятать модем. Он нашел его. Она спрятала его снова, на этот раз в доме бабушки. Он влез к ней в дом и отыскал его. Мать хотела добраться до его компьютера, но он вытолкнул ее из своей мансарды и спустил с лестницы.

Затем пришел счет на #163;700. Мать отключила электроснабжение. Он подключил его. Она установила телефонный код безопасности, чтобы помешать его звонкам. Он взломал его. Она волновалась из-за того, что он не выходит из дома и не делает обычных для подростка вещей. Он постоянно не спал по ночам, иногда сутки напролет предаваясь хакингу. Она возвращалась с работы и находила его в бессознательном состоянии распростертым на полу гостиной с остекленевшим взглядом. Но это была не смерть, а полное истощение. Он сидел за компьютером, пока не терял сознание. Через какое-то время он приходил в себя и все начиналось сначала.

История Wandii с его собственным признанием в зависимости ошеломили, напугали и в конце концов вызвали сочувствие аудитории в зале суда. Журналисты стали называть его «хакер-отшельник».

Защита Wandii не могла открыто оспаривать доказательства обвинения, поэтому использовала их как свои собственные. Адвокаты продемонстрировали суду, что Wandii не просто вторгся в учреждения, упомянутые обвинением; он пошел гораздо дальше. Он не просто много занимался хакингом – он занимался им слишком много. Самое главное, что защита дала суду повод оправдать подростка, с невинным лицом сидящего перед ними.

Во время процесса внимание журналистов было сконцентрировано в основном на Wandii, но и двое других хакеров не остались в стороне. Computer Weekly разузнала, где работает Gandalf, и выложила эту информацию во всей красе на своей первой странице. «Член самой знаменитой хакерской банды Соединенного Королевства, – заявлял еженедельник, – работал над программным обеспечением Barclay Bank».[38] Намек был более чем прозрачен. Gandalf представляет серьезную угрозу безопасности, его нельзя допускать к работе в финансовых учреждениях. Статья взбесила хакеров, но они постарались сконцентрироваться на подготовке к окончательным слушаниям.

С самого начала процесса у хакеров были проблемы с получением некоторых документов. Pad и Gandalf считали, что отдельные материалы, захваченные полицией во время обысков, могли бы значительно помочь им (например, послания админов, которые благодарили их за указания на недостатки в безопасности их систем). Это факт почему-то не был включен в материалы дела. Когда защитники сделали запрос, чтобы получить доступ к этим материалам, они получили отказ, мотивированный тем, что на оптическом диске содержатся секретные данные. Их отослали к постановлению Генерального атторнея[p137] о закрытой информации. Защитникам сказали, что доказательства вторжений хакеров в военные и правительственные системы неразрывно переплетены с их проникновениями в легкодоступные невинные системы типа JANET. Отделение одного от другого заняло бы слишком много времени.

В конце концов после некоторых споров Pad’y и Gandalf’y было позволено просмотреть и скопировать нужный им материал, разумеется, под контролем полиции. Хакерам пришлось ездить в Лондон, в полицейский участок Холборн, чтобы документировать смягчающие обстоятельства по своему делу. Затем служба уголовного преследования все же смягчилась и позволила выдать материалы на дискетах при условии, что с них не будет сделано ни одной копии, они не покинут помещения адвокатской юридической конторы и будут возвращены по окончании процесса.

Пока дело Wandii продвигалось от разоблачений к преувеличениям, Pad с Gandalf’ом были заняты подготовкой к собственному разбирательству. Каждый день Gandalf приезжал из Ливерпуля в Манчестер, чтобы встретиться с другом. Они покупали пачку газет у местного продавца, а затем отправлялись в офис юриста Pad’a. Быстро просмотрев статьи, касающиеся дела хакеров, они принимались за тщательное просеивание дискет, так неохотно предоставленных обвинением. Они изучали компьютерные материалы под бдительным наблюдением кассира юридической фирмы – самого компетентного в обращении с компьютерами служащего в офисе.

После двух недель в зале суда Саутворк, наслушавшись фантастических историй с обеих сторон о сидящем перед ними пареньке, присяжные по делу Wandii удалились для вынесения решения. Прежде чем они ушли, судья Харрис [Harris] напутствовал их строгим предупреждением: аргумент, что Wandii одержим или зависим, не может служить защитой от обвинений.

Присяжным потребовалось всего девяносто минут, чтобы принять решение; когда же вердикт бы оглашен, зал суда захлестнула волна эмоций.

Невиновен. По всем пунктам.

Мать Wandii расплылась в широкой улыбке и посмотрела на сына. Он тоже улыбался. Команда защиты не могла желать лучшего. Келман сказал журналистам: «Присяжные поняли, что обвинение использовало паровой молот для колки орехов».[39]

Обвинение было ошеломлено, а агенты правоохранительных органов – потрясены. Детектив сержант Барри Донован [Barry Donovan] решил, что это, по меньшей мере, странный вердикт. Ни одно дело за 21 год его службы в полиции не имело такого количества неопровержимых улик, как это, но все же присяжные позволили Wandii ускользнуть.

Средства массовой информации Британии набросились на решение жюри с пронзительными неистовыми воплями, превосходящими первоначальную истерию. «Хакер, разрушивший системы, уходит свободным», – с раздражением сообщала Guardian. «С компьютерного гения снято обвинение в тайном сговоре», – говорила Evening Standard. «Зависимый от хакинга оправдан», – фыркала The Times. Но всех перещеголяла первая страница Daily Telegraph: «Подросток, зависимый от компьютера и взломавший Белый Дом, оправдан».

Затем журналисты нанесли главный удар. Кто-то «слил» очередную историю, и выглядела она скверно. В статье Mail on Sunday сообщалось, что трое хакеров взломали компьютер Cray в Европейском центре среднесрочных прогнозов погоды в Брэкнелле. Этот компьютер, как и десятки других, должен был затеряться среди прочих неназванных жертв, если бы не одно обстоятельство. Американские власти использовали данные погодного центра, планируя свою атаку против Ирака во время войны в Заливе. В репортаже говорилось, что вторжение хакеров приостановило вычисления компьютера и едва ли не поставило под угрозу всю операцию «Буря в пустыне». Газета утверждала, что хакеры невольно подвергли почти роковой опасности жизни тысяч солдат и международные усилия, направленные на обуздание Саддама Хусейна.[40]

Далее газета сообщала, что Государственный департамент США был так разозлен постоянными прорывами британских хакеров, срывающих оборонные планы Пентагона, что направил жалобу английскому премьер-министру Джону Мэйджору. Белый дом поставил вопрос еще более остро, чем Государственный департамент: остановите ваших хакеров, иначе мы отрежем всю Европу от нашего спутника, который обеспечивает трансатлантические цифровые и голосовые телекоммуникации. Кто-то в Британии прислушался к этому требованию, и меньше чем через двенадцать месяцев власти смогли арестовать троих хакеров.

Pad думал, что все эти утверждения – чушь. Он был в машине VAX в Центре погоды как-то раз ночью в течение пары часов, но он никогда не прикасался к Cray. И он, разумеется, не делал ничего, чтобы приостановить работу компьютера. Никаких взламывающих и сканирующих программ, ничего такого, что могло бы вызвать задержку, описанную в статье. Даже если он и был виноват, с трудом верилось, что победа над Ираком зависела от работы одного компьютера в Беркшире.

Поэтому он ломал голову, зачем СМИ запустили эту историю именно сейчас, после того, как Wandii был оправдан, но до того, как им с Gandalf’ом вынесли приговор. Может быть, «зелен виноград»?

Много дней газетные обозреватели, редакторы и авторы писем разглагольствовали о вердикте по делу Wandii и о законности зависимости от хакинга как средства защиты. Некоторые настаивали на том, чтобы владельцы компьютеров сами несли ответственность за безопасность собственных систем. Другие призывали к ужесточению антихакерских законов. Третьи повторяли слова The Times, которая заявила в передовой статье, что «закоренелый автомобильный вор этого же возраста почти наверняка получил бы тюремный срок. Оба преступления связаны с неуважением к частной собственности… присяжные, должно быть, упустили из виду оценку серьезности этого преступления».[41]

Дебаты продолжались и ширились, распространяясь за пределы Великобритании. В Гонконге South China Morning Post спрашивала: «Может быть, [это] дело стало свидетельством нового социального феномена, когда незрелые и восприимчивые души подвергаются разрушению вследствие длительного контакта с персональным компьютером?» Газета отражала опасения общества, что дело Wandii даст «зеленый свет армии компьютерных хулиганов, которые примутся вволю мародерствовать в мировых базах данных, а после ареста заявят о своем умственном расстройстве».[42]

В день дурака 1993 года, через две с небольшим недели после окончания суда, у Wandii, благодаря любезности The Guardian, появился названный его именем синдром.

И пока Wandii, его мать и команда защитников спокойно праздновали победу, СМИ сообщили, что Скотланд-Ярд оплакивает свое поражение, которое было намного серьезнее, чем просто проигрыш конкретного уголовного дела. Группа по компьютерным преступлениям подверглась «реорганизации». Два опытнейших офицера из пятерых сотрудников отдела были переведены в другое подразделение. Официально было объявлено, что такие «перестановки» являются обычной процедурой для Скотланд-Ярда. Неофициальная точка зрения гласила, что дело Wandii стало фиаско, напрасной тратой времени и средств и что такое поражение не должно повториться.

На севере, по мере приближения судного дня, над головами Pad’a и Gandalf’a сгущались черные тучи. Вердикт по делу Wandii мог вызвать ликование у многих в компьютерном андеграунде, но он вовсе не внушал оптимизма двум хакерам 8lgm.

Для Pad’a и Gandalf’a, которые уже признали свою вину, оправдание Wandii было катастрофой.

Спустя два месяца после того, как в Англии был оправдан Wandii, 12 мая 1993 года Борис Кайзер стоял у скамьи подсудимых, представляя Electron’a на судебном слушании по иску к австралийскому хакеру. Когда он начал говорить, в окружном суде штата Виктория воцарилась тишина.

Высокий дородный мужчина с низким голосом и властной манерой держаться, в традиционной черной мантии, развевающейся вокруг него эхом его выразительной беспрерывной жестикуляции, Кайзер, казалось, заполнил собой весь зал суда. Искусный шоумен, он знал, как воздействовать на аудиторию судебных репортеров позади него и на судью напротив.

Electron уже встал со скамьи подсудимых и признал себя виновным по четырнадцати пунктам обвинения по договоренности с офисом Генерального прокурора. В своей обычной манере Кайзер прервал долгую процедуру, когда судебный чиновник зачитывал каждое обвинение и спрашивал Electron’a, признает ли он себя виновным по этому пункту или нет. Нетерпеливо взмахнув рукой, Кайзер попросил судью опустить эти формальности, раз уж его клиент признал свою вину по всем условленным пунктам. Это восклицание было скорее констатацией факта, чем просьбой.

Формальности иска были в общем улажены, оставалось решить вопрос приговора. Electron опасался, что его могут отправить в тюрьму. Несмотря на давление адвокатов Electron’a, офис Генерального прокурора отказался рекомендовать суду приговор без тюремного заключения. Максимум, чего смогли добиться защитники хакера в обмен на его согласие стать государственным свидетелем – прокурор не стал выносить рекомендаций по приговору вообще. Судья был волен принять свое собственное решение без давления со стороны DPP.

Electron нервно теребил обручальное кольцо отца, которое он носил на правой руке. После смерти отца сестра Electron’a начала забирать вещи из родительского дома. Electron’a это не слишком волновало, потому что по-настоящему он дорожил лишь этим кольцом и отцовскими картинами.

Кайзер вызвал нескольких свидетелей, чтобы поспособствовать вынесению более мягкого приговора. Бабушка Electron’a из Квинсленда. Женщина, дружившая с его семьей и отвозившая Electron’a и его сестру в больницу в день смерти отца. Его психиатр, знаменитый Лестер Уолтон [Lester Walton]. Последний, в частности, подчеркнул огромную разницу между двумя возможными путями: тюрьма, которая несомненно усугубит и без того нестабильное душевное состояние молодого человека, или свобода, которая предоставит Electron’y хороший шанс со временем вернуться к нормальной жизни.

Когда Кайзер начал подводить дело к приговору без тюремного срока, Electron услышал, как толпа журналистов позади него яростно застрочила в своих блокнотах. Он хотел повернуться к ним, но побоялся, что судья увидит его длинные волосы, собранные в хвост, который он надежно спрятал за воротом своей тщательно выглаженной белой рубашки.

– Ваша честь, – Кайзер чуть оглянулся назад к судебным репортерам, подогревая их интерес, – мой клиент жил в искусственном мире электронных импульсов.

Царапанье и скрип. Electron мог предугадать с точностью до доли секунды, когда активность карандашей и ручек журналистов достигнет крещендо. Приливы и отливы баса Бориса Кайзера были выдержаны в стиле телевизионного диктора.

Кайзер сказал, что его клиент зависит от компьютера, подобно тому, как алкоголик одержим бутылкой. Царапанье усилилось. «Этот человек, – загремел Кайзер, – никогда не имел намерения нанести ущерб какой-либо системе, украсть деньги или извлечь выгоду для себя. В конечном итоге он не мошенник, он просто играл».

– Я думаю, – заключил адвокат Electron’a страстно, но достаточно медленно, чтобы каждый журналист успел записать его слова, – что моего подзащитного можно назвать мальчиком-с-пальчик, который залез в карманчик, достал барабанчик и сказал: «Какой я хороший мальчик!»

Наступило ожидание. Судья удалился, чтобы взвесить предварительные выступления обеих сторон, семейное положение Electron’a, тот факт, что он решил стать государственным свидетелем обвинения, его компьютерные преступления – все. Electron предоставил обвинению показания против Phoenix’a на девяти страницах. Если дело Phoenix’a дойдет до суда, Electron’y придется занять место свидетеля, чтобы подтвердить эти показания.

Весь следующий месяц, прежде чем вернуться в суд и услышать приговор, Electron думал о том, как он мог бы оспаривать обвинения, отдельные из которых были весьма сомнительны.

В одном случае он был обвинен в нелегальном доступе к общедоступной информации через общедоступную учетную запись. Он вошел в анонимный FTP сервер в университете Хельсинки, чтобы скопировать информацию о DES. Первым местом доступа была взломанная учетная запись в Мельбурнском университете.

Адвокат Electron’a сказал ему: «Опровергни это обвинение – и на его место придут другие. У DPP полно доказательств, и они выдвинут обвинения по другому сайту». Но, несмотря на его слова, Electron считал, что некоторые из государственных улик не выдержали бы перекрестного допроса.

Когда журналисты из Австралии и других стран начали звонить в штаб-квартиру NASA в надежде получить комментарии по поводу спровоцированного хакерами отключения сети, в агентстве ответили, что не имеют понятия, о чем они спрашивают. Не было никаких отключений сети NASA. Пресс-секретарь навел справки и заверил СМИ, что их вопросы поставили руководство NASA в тупик. Даже показания Шэрон Бискенис оказались не так уж надежны. Выяснилось, что она из Lockheed, а в NASA работает по контракту.

В течение этого месяца ожидания Electron столкнулся с большими трудностями из-за толкования Кайзером детского стишка в зале суда. Когда он звонил друзьям, они начинали разговор со слов: «О, да это сам мальчик-с пальчик!»

Они все видели это в ночных новостях – репортаж о Кайзере и его подзащитном. Кайзер выглядел важно, выходя из зала суда, a Electron в круглых очках, как у Джона Леннона, со своими длинными волосами, собранными сзади в хвост, вымученно пытался улыбаться в камеры. Его веснушки скрылись в ярком свете прожекторов, так что казалось, что его черные круглые очки плавают на пустой белой поверхности.

Через неделю после того, как Electron в Австралии признал себя виновным, Pad и Gandalf в последний раз сели рядом на скамью подсудимых в зале суда Саутворк в Лондоне.

В течение полутора дней мая 1993 года двое хакеров слушали, как адвокаты приводят доводы в их защиту. Они говорили судье, что подзащитные действительно взламывали компьютеры, но их преступления далеко не так серьезны, как это пытается изобразить обвинение. Адвокаты яростно сражались во имя единственной цели – спасти Pad’a и Gandalf’a от тюрьмы.

Вся процедура слушаний далась хакерам довольно тяжело. Причина этого заключалась не только в дурных предчувствиях по поводу предстоящего решения их судьбы. Проблема была в том, что Gandalf смешил Pad’a, а смех в разгар судебного заседания едва ли мог пойти ему на пользу. Pad’a совершенно доконало многочасовое пребывание рядом с Gandalf’ом, пока юристы с обеих сторон бились над проблемами компьютерного хакинга, которые друзья из 8lgm изучали годами. Pad’у достаточно было украдкой бросить взгляд на Gandalf’a, и вот он уже откашливается и прочищает горло, стараясь удержаться от приступа хохота. Лицо Gandalf’a было издевательски непочтительным.

Сурового вида судья Харрис давно уже мог отправить их в тюрьму, но он все еще ничего не понимал: как и стадо юристов, которые спорили у барьера, судья был – и навсегда остался – вне этого круга. Никто из них даже не представлял, что творится в головах обоих хакеров. Никто из них так и не смог понять, что же такое хакинг: каково дрожать, подкрадываясь к добыче или используя свои мозги на всю катушку, чтобы перехитрить так называемых экспертов, в чем состоит несравненное удовольствие проникновения в столь желанную систему и осознания, что она полностью принадлежит тебе. Не смогли они разобраться, где пролегает та антиавторитарная жилка, которая служит отличным щитом против самых жестоких бурь, бушующих во внешнем мире, и на чем основано чувство товарищества в международном хакерском сообществе в Altos.

Юристы могли не переставая твердить об этом, могли вызывать экспертов в качестве свидетелей и предоставлять судье данные психологического заключения, но никому из них так и не удалось испытывать это самому. Остальная часть присутствующих в зале суда тоже в этом не разбиралась, и Pad с Gandalf’ом, сидя на скамье подсудимых, наблюдали за происходящим словно сквозь прозрачное зеркало из закрытой потайной комнаты.

Больше всего Pad волновался из-за третьего пункта обвинения – того, что угрожал ему одному. На предварительных слушаниях он допустил, что мог причинить вред системе, принадлежащей учреждению, которое в 1990 году называлось Центральная политехническая школа Лондона. Он не наносил никакого ущерба машине посредством, скажем, уничтожения файлов, но противная сторона заявила, что ущерб составил #163;250 000.

Хакер был уверен, что Политехническая школа никак не могла израсходовать сумму, даже отдаленно напоминающую эту цифру. Он ясно представлял, сколько времени нужно, чтобы очистить систему от следов его пребывания. Но если прокурору удастся убедить судью в своей правоте, хакер может быть осужден на длительное тюремное заключение.

Pad уже настроился отбывать тюремный срок. Еще до того, как был назначен день суда, адвокат предупредил его, что, вполне возможно, оба хакера 8lgm сядут за решетку. После дела Wandii общественное давление на суд стало чудовищным. Полиция расценивала оправдательный приговор по делу Wandii как «лицензию на хакинг», и The Times поддержала это заявление.[43] В глазах обывателя это выглядело так, словно судья, председательствующий на суде над Wandii, хотел передать четкое и ясное послание всему хакерскому сообществу.

Pad думал, что если бы они с Gandalf’ом заявили о своей невиновности вместе с Wandii, они тоже могли быть оправданы. Но Pad ни за что не смог бы заставить себя вынести то публичное унижение, через которое пришлось пройти Wandii. Журналисты явно стремились представить всех троих хакеров мертвенно-бледными, изможденными, социально недееспособными чудаковатыми гениями, и адвокаты Wandii в немалой степени приложили к этому руку. Pad не возражал, когда его считали очень умным, но он вовсе не хотел прослыть чудиком. Иногда у него появлялись девушки. Он ходил с друзьями потанцевать или послушать независимые группы в музыкальные клубы Манчестера. Он следил за своим телом, занимаясь дома с гантелями. Скромный – да. Закомплексованный – нет.

Мог ли Pad повернуть дело к зависимости от хакинга? Мог, хотя никогда не считал себя зависимым. Совершенно одержимый, полностью поглощенный? Может быть. Страдающий без компьютера? Да, наверное. Но зависимый? Нет, он так не думал. Кроме того, никто не мог дать стопроцентной гарантии, что защита, построенная на зависимости, сможет спасти его от заявлений обвинения.

Для Pad’a оставалось загадкой, откуда взялось это утверждение о четверти миллиона фунтов. Полицейские просто сказали ему об этом на первом же допросе. Pad пока не видел никаких доказательств, но очень беспокоился по поводу того, как суд отнесется к этому вопросу.

Ответ могла дать компетентная независимая техническая экспертиза. По запросу адвокатов Pad’a и Gandalf’a доктор Питер Миллз [Peter Mills] из Манчестерского университета и доктор Рассел Ллойд [Russell Lloyd] из Лондонской бизнес-школы тщательно проверили огромное количество технических улик, предоставленных в документах обвинения. В независимом заключении на 23 страницах эксперты установили, что хакеры произвели гораздо меньше разрушений, чем было заявлено обвинением. Кроме того, защитники Pad’a попросили доктора Миллза об отдельной проверке и заключении по вещественным доказательствам, на которых базировалось заявление обвинения о большой сумме ущерба.

Доктор Миллз установил, что один из экспертов–свидетелей полиции – служащий British Telecom – сообщил, что рекомендовал полную реконструкцию системы в максимально короткие сроки – и стоило это все недешево. Тем не менее, эксперт ВТ и близко не говорил о том, что сумма ущерба равняется четверти миллиона фунтов, даже не упоминал о том, что вышеупомянутая сумма уже названа официально.

Таким образом, доктор Миллз сделал вывод, что не существует никаких доказательств, поддерживающих заявление об ущербе в #163;250 000. Более того, любая основательная проверка так называемых улик, предоставленных обвинением, доказывает, что это утверждение попросту смехотворно.

В отдельном заключении доктор Миллз установил, что:

Pad’y стало абсолютно ясно, что в заявлении обвинения речь шла вовсе не о нанесенном ущербе. Нужно было тщательно обезопасить систему, то есть полностью перестроить ее. Он предположил, что полиция попыталась повесить стоимость системы безопасности всей компьютерной сети Политехнической школы на плечи одного хакера и назвать ее ущербом. Pad понял, что на самом деле Политехническая школа никогда не теряла такой суммы.

У Pad’a появилась надежда, но вместе с тем он был разгневан. Все это время полиция размахивала перед его носом огромным счетом за несуществующий ущерб. Он ворочался с боку на бок в своей постели по ночам, переживая из-за этого. И вот выясняется, что цифра, выдаваемая за непреложный факт в течение столь долгого времени, оказалась лишь голословным утверждением, не имеющим под собой сколько-нибудь серьезных оснований.

Используя заключение доктора Миллза, защитник Pad’a, королевский адвокат Мухтар Хуссейн [Mukhtar Hussain], в частном порядке вступил в переговоры с прокурором, который в итоге пошел на уступки и согласился свести ущерб к #163;15 000. Pad полагал, что это все равно было слишком много, но все же лучше, чем четверть миллиона. Не было никакого смысла заглядывать в зубы дареному коню.

Судья Харрис согласился с пересмотренной суммой ущерба.

Положение обвинения могло несколько пошатнуться, но до победы было далеко – прокурор не собирался сдаваться. Во время окончательных двухдневных слушаний Джеймс Ричардсон сказал присяжным и журналистам, что эти двое хакеров взломали около 10 тысяч компьютеров по всему миру. Они побывали в машинах и сетях по меньшей мере пятнадцати стран. Россия. Индия. Франция. Норвегия. Германия. США. Канада. Бельгия. Швеция. Италия. Тайвань. Сингапур. Исландия. Австралия. «Полицейские, расследовавшие дело, говорили, что список мишеней хакеров „можно было читать, как атлас“», – заявил Ричардсон суду.

Pad выслушал список. Это было похоже на правду. Но оставалось неясным, откуда взялось утверждение, что они с Gandalf’ом повредили шведскую телефонную сеть запуском сканера Х.25 в сетевой пакет. Эта катастрофа заставила министра правительства Швеции принести извинения по национальному телевидению. Полиция сообщила, что министр в своем публичном выступлении не назвал истинную причину проблемы – британских хакеров.

Pad понятия не имел, о чем они толкуют. Он не делал ничего подобного в шведской системе, и, насколько он знал, Gandalf тоже не был к этому причастен.

Кое-что также вызывало сомнения. Ричардсон сообщил суду, что в общей сложности оба хакера повесили на ничего не подозревающих абонентов самое малое на #163;25 000 телефонных счетов и нанесли системам ущерб по крайней мере в #163;123 000.

Откуда эти парни взяли такие цифры? Pad поражался их наглости. Он исследовал доказательства буквально под микроскопом, но так и не увидел ни одного счета, свидетельствующего о том, что хотя бы один сайт потратил какую-то сумму на восстановление «ущерба», причиненного хакерами. Цифры, которыми легко бросались полиция и обвинение, не были оформлены в реальные счета, они брались из воздуха.

И вот в пятницу 21 мая, когда все улики были представлены, судья пригласил суд удалиться для вынесения приговора. Когда через четверть часа он вернулся, Pad по лицу судьи догадался, что сейчас произойдет. Вид судьи ясно говорил хакеру: «Я собираюсь дать вам все то, что должен был получить Wandii».

Судья Харрис выразил настроение The Times, сказав двум обвиняемым:

Хакеры должны были получить ясное предупреждение о том, что компьютерные преступления «не будут и не могут быть дозволены», как сказал судья, добавив, что он долго и напряженно думал, прежде чем вынести решение. Он вполне допускал, что хакеры не собирались причинять вред, но обстоятельства повелевали оградить компьютерные системы общества от подобных посягательств, и он не выполнил бы свой общественный долг, если бы не приговорил обоих хакеров к шести месяцам тюремного заключения.

Судья Харрис сказал хакерам, что он выбрал такой способ пресечения, чтобы «наказать вас за то, что вы сделали, и за ущерб, который вы причинили, и в то же время удержать тех, кто может, подобно вам, не устоять перед соблазном».

«Вот где был показательный процесс, а вовсе не дело Wandii», – думал Pad, когда полицейские проводили их с Gandalf’ом от скамьи подсудимых к лифту для осужденных, а оттуда в тюремную камеру.

Меньше чем через две недели после того, как Pad и Gandalf были приговорены к тюремному заключению, Electron вернулся в окружной суд штата Виктория, чтобы узнать свою собственную участь.

Стоя у скамьи подсудимых 3 июня 1993 года, Electron чувствовал оцепенение, словно бы заимствованное из сцены суда над Мерсо в романе Камю «Посторонний». Он думал, что сможет справиться со стрессом, но внезапно испытал эффект резко суженного поля зрения, случающийся у истериков, в тот момент, когда смотрел, как судья оглашает его приговор. Он внимательно осмотрел зал суда, но не увидел ни Phoenix’a, ни Nom’a.

После того, как судья Энтони Смит [Anthony Smith] подытожил обвинения, его интерес особенно привлек пункт № 13 – обвинение, связанное с Zardoz. Он на несколько минут углубился в чтение документа, а затем сказал: «На мой взгляд, каждое из преступлений, о которых идет речь в пунктах № 12, 13 и 14, заслуживает тюремного заключения». Это были обвинения в «явной связи» с проникновениями Phoenix’a в NASA, LLNL и CSIRO. Electron снова обвел взглядом зал заседаний. Люди пристально смотрели на него. Их глаза говорили: «Ты сядешь в тюрьму».

«У меня сложилось мнение, что тюремное заключение будет адекватным приговором по каждому из этих преступлений, учитывая их серьезность, – заметил судья Смит, – а также принимая во внимание необходимость продемонстрировать тот факт, что общество не станет терпеть подобного поведения. Наше общество в настоящий момент… все больше… зависит от компьютерных технологий. Ваше поведение несет угрозу использованию этих технологий… Долг суда… внимательно отнестись к тому, чтобы вынесенный вам приговор отразил тяжесть вашего проступка. По каждому из пунктов 12, 13, 14 вы осуждаетесь и приговариваетесь… в общей сложности… к тюремному заключению сроком на шесть месяцев».

Судья сделал паузу, затем продолжил: «Однако я приказываю освободить вас немедленно под залог $500… Вы освобождаетесь от тюремного заключения при условии хорошего поведения в течение последующих шести месяцев». Затем он назначил Electron’y 300 часов общественных работ и обязал его пройти психиатрическое освидетельствование и лечение.

Electron вздохнул с огромным облегчением.

Говоря о смягчающих обстоятельствах, повлекших за собой условный приговор, судья Смит изобразил Electron’a как личность, зависимую от использования компьютера «почти так же, как алкоголик зависит от бутылки». Борис Кайзер использовал эту аналогию на предварительном слушании скорее на потребу СМИ, но, очевидно, слова адвоката произвели на судью впечатление.

Когда суд удалился, Electron сошел со скамьи подсудимых и пожал руки своим защитникам. После трех лет его проблемы с законом почти закончились. У него оставалась единственный повод для возвращения в суд.

Если Phoenix будет продолжать упрямиться и оспаривать дело, Генеральная прокуратура приведет Electron’a к присяге, чтобы он свидетельствовал против своего бывшего товарища. Если ему придется это сделать, это будет мерзкая сцена.

Заключенные тюрьмы Ее Величества Киркхем на северо-западном побережье Англии неподалеку от Престона знали все о Pad’e и Gandalf’e к моменту их прибытия. Их приветствовали по именам, поскольку все видели телерепортажи, а особенно запомнили тот, где на фоне картинки взлетающего космического челнока рассказывалось, как Gandalf взломал NASA.

Киркхем показался хакерам гораздо приятнее Брикстона, где они провели первые дни заключения, ожидая, когда их отправят дальше. Брикстон полностью соответствовал представлению Pad’a о тюряге с этажами зарешеченных камер вокруг открытого пространства в центре, которые дозволялось покидать (например, на прогулку) только строго по расписанию. В Брикстоне содержались отпетые преступники. К счастью, в ожидании дальнейшей отправки Pad’a и Gandalf’a поместили в одну камеру.

После десяти дней в Брикстоне охранники вывели хакеров из камеры, заковали их в наручники и посадили в тюремный автобус, следующий на ветреное западное побережье.

Во время поездки Pad старался не сводить глаз со своей руки, скованной сверкающей сталью с запястьем Gandalf’a, но не выдерживал и снова бросал взгляд на приятеля-хакера. Задерживая дыхание и отворачиваясь от сдавленной ухмылки Gandalf’a – его друг сам старался не расхохотаться, – Pad боролся. Он пытался держать в напряжении лицевые мускулы, чтобы не смеяться.

Тюрьма Киркхем соблюдала минимум предосторожностей по отношению к своим 632 заключенным. Со своими несколькими свободно стоящими вокруг двора зданиями она была скорее похожа на базу Королевских ВВС времен Второй мировой войны. Здесь не было настоящих стен, только невысокое проволочное ограждение. Pad вскоре узнал, что заключенные спокойно перепрыгивали через него, когда тюрьма начинала их утомлять.

Для тюрьмы Киркхем оказался совсем неплохим местом. Здесь был пруд с утками, лужайка для игры в шары, нечто вроде мини-кинозала, где можно было смотреть кино по вечерам, восемь телефонов-автоматов, футбольное поле, площадка для крикета и, самое главное, окрестные луга. Заключенных можно было навещать по будням с 13.10 до 15.40 и по выходным в любое время.

Удача улыбнулась двум хакерам. Они прибыли в тюрьму по одному направлению, и поскольку никто не возражал, то они стали соседями по камере. Приговор был вынесен в мае, поэтому им придется пробыть здесь все лето. Если они будут «хорошо себя вести» и не ввязываться в ссоры с другими заключенными, их освободят через три месяца.

Как и в любой тюрьме, в Киркхеме разделяли заключенных, которые не могли ужиться друг с другом. В основном зеки хотели знать, за что ты попал сюда и не совершил ли ты преступления на сексуальной почве. В тюрьме не любили сексуальных преступников. Pad’y рассказали, как однажды группа заключенных пыталась повесить одного такого, считая, что он насильник. На самом деле этот бедняга просто отказался платить подушный налог.

К счастью для Pad’a и Gandalf’a, все в Киркхеме знали, за что они здесь. В конце первой недели пребывания в тюрьме они вернулись в свою комнату и увидели над дверью надпись: «Штаб-квартира NASA».

Другие заключенные с облегченным режимом содержания знали, что такое хакинг, и у них была куча идей, как заработать на этом. Большинство узников Киркхема угодили сюда за мелкие кражи, мошенничества с кредитными картами и прочие незначительные преступления. Был здесь и один фрикер, который прибыл в тюрьму в один день с Pad’ом и Gandalf’ом. Он получил восемь месяцев тюрьмы – на два месяца больше, чем хакеры 8lgm, – и Pad все гадал, какое же послание было адресовано андеграунду на этот раз.

Несмотря на все свои старания, двое из 8lgm не смогли вполне приспособиться к тюремным порядкам. По вечерам другие заключенные убивали время, сражаясь в пул или покуривая травку. В комнате 8lgm недалеко от холла Gandalf сидел на своей койке, штудируя учебник по VMS. Pad читал компьютерный иллюстрированный журнал и слушал какую-нибудь независимую музыку, чаще всего кассету Babes in Toyland. Пародируя фильмы на тюремную тему, хакеры отмечали на стене камеры дни своего пребывания за решеткой – четыре продольных черты, затем одна перечеркивающая их линия. Кое-что другое они, впрочем, тоже писали на стенах.

Длинные солнечные летние дни плавно перетекали один в другой по мере того, как Pad и Gandalf входили в ритм тюремной жизни. Утренняя поверка в 8.30, чтобы убедиться, что никто из заключенных не вышел прогуляться за ограждение. Затем через лужайку для игры в шары на завтрак – фасоль, бекон, яйца, тосты и сосиска. Прогулка к теплицам – туда их назначили на работу.

Работа была несложной – ковыряться в земле. Прополоть молодой салат-латук, полить сладкий перец, пересадить помидорную рассаду. Когда ближе к полудню в теплицах становилось слишком жарко, Pad и Gandalf выбирались наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Они часто говорили о девушках, отпуская на эту тему грубые мальчишеские шутки, а иногда беседовали о своих подружках более серьезно. Когда жара нарастала, они усаживались поудобнее, кайфуя у стены теплицы.

После ланча Pad и Gandalf еще немного работали в теплице, а затем иногда отправлялись погулять по полям вокруг тюрьмы. Сначала футбольное поле, а за ним выгон с коровами.

Pad был приятным парнем благодаря своему непринужденному стилю и чувству юмора. Но хорошо к нему относиться было не то же самое, что знать его самого и его настроение, часто глубоко спрятанное внутри. A Gandalf знал и понимал его. С Gandalf’ом все было легко. В долгих прогулках на солнце разговор тек так же свободно, как свободно дул легкий ветерок.

Во время прогулок по полям Pad часто надевал свою джинсовую куртку. Большая часть одежды на тюремном складе была грязно-синего цвета, но Pad’y повезло с отличной модной курткой, и он носил ее постоянно.

Часами гуляя по периметру тюремной территории, Pad обнаружил, как просто сбежать из тюрьмы, но если подумать – в этом не было никакого смысла. Он знал, что за этим последует – полиция поймает тебя и вернет назад. Но твой срок возрастет.

Раз в неделю родители Pad’a приезжали проведать его, но несколько драгоценных часов свидания были нужны скорее отцу с матерью, чем самому Pad’y. Он уверял их, что все в порядке, и когда они смотрели в его глаза и видели, что это правда, они почти переставали волноваться. Родители привозили ему новости из дома. Однажды они рассказали ему, что его компьютерное оборудование возвращено одним из полицейских, который принимал участие в налете на их дом.

Полисмен спросил у матери Pad’a, как ему живется в тюрьме. «Неплохо, – ответила она. – Тюрьма оказалась не так ужасна, как он думал». Лицо полицейского сморщилось в неодобрительной гримасе. Он явно рассчитывал услышать о том, что Pad терпит невыносимые лишения.

Не прошло и трех месяцев, как загоревшие во время прогулок по лугам Pad и Gandalf вышли на свободу.

Напряжение между отцом и матерью Phoenix’a могло показаться почти ощутимым случайному свидетелю, который решил бы понаблюдать за ними в зале суда. Они сидели далеко друг от друга, но это отнюдь не умаляло молчаливой враждебности, повисшей в воздухе, словно облако. Разведенные родители Phoenix’a резко контрастировали с приемными родителями Nom’a, пожилой парой из пригорода, которые отлично подходили друг другу.

25 августа 1993 года, в среду, Phoenix и Nom признали себя виновными по пятнадцати и двум пунктам обвинения соответственно. Общее количество доказательств обвинения, риск и цена разбирательства дела полным составом суда и необходимость продолжать жить вынудили хакеров забыть о своих амбициях. Electron’y не было нужды являться в суд для дачи показаний.

На предварительных слушаниях, продолжавшихся два дня, адвокат Phoenix’a Дайсон Хоур-Лэйси [Dyson Hore-Lacy] довольно долго изображал неприятные обстоятельства развода родителей его подзащитного, стремясь произвести на судью впечатление. Лучшим шансом избавить Phoenix’a от тюремного срока было продемонстрировать, что он был вынужден искать утешения за компьютером во время невыносимого и горького расставания и развода родителей. Кроме того, защита изобразила Phoenix’a блестящим молодым человеком, который сбился с пути истинного, но теперь вернулся на него – у него была постоянная работа и нормальная жизнь.

Офис Генерального прокурора жестко взялся за Phoenix’a. Они жаждали добиться для него тюремного срока и настойчиво выставляли самонадеянным хвастуном. Суд прослушал магнитофонную запись, на которой Phoenix звонил гуру компьютерной безопасности Эдварду Де-Харту [Edward DeHart] из Computer Emergency Response Team[p138] университета Карнеги-Меллон, чтобы похвастаться своими подвигами в области взлома систем компьютерной безопасности. Phoenix предложил Де-Харту войти в свой компьютер, а затем шаг за шагом начал пробираться в него, используя ошибку безопасности passwd-f. По иронии судьбы эту ошибку обнаружил Electron и показал ее Phoenix’y, но тот и не думал упоминать об этом в разговоре с Де-Хартом.

Глава регионального отдела АФП по борьбе с компьютерными преступлениями сержант Кен Дэй тоже присутствовал в суде в этот день. Он ни за что не собирался пропустить такое событие. Тот, кто заметил напряженность между родителями Phoenix’a, мог также почувствовать и скрытую враждебность между ним и Дэем – чувство, которое полицейский никак не проявлял к остальным хакерам Realm.

Дэй, невысокий аккуратный мужчина, производивший впечатление внутренней силы, явно испытывал острую неприязнь к Phoenix’y. По общему мнению, это чувство было взаимным. Дэй был хладнокровным профессионалом и никогда бы не позволил себе выразить эту неприязнь публично. О его чувствах можно было догадаться лишь по нервному напряжению лицевых мускулов.

6 октября 1993 года Nom и Phoenix предстали на скамье подсудимых, готовые выслушать свой приговор. Судья Смит с суровым выражением лица начал заседание с перечисления обвинений против обоих хакеров и происхождения Realm. Закончив перечисление, судья обрушился на Phoenix’a с желчной речью: «В вашем поведении… нет ничего такого, что могло бы вызвать восхищение, и любая мысль об этом подлежит немедленному осуждению. Вы указывали на [слабость] некоторых системных администраторов… [но] это было скорее отражением вашей самонадеянности и демонстрацией вашего кажущегося превосходства, нежели актом альтруизма с вашей стороны. Вы кичились тем, что сделали или собирались сделать… Ваше поведение говорит о вашей наглости, открытом вызове и намерении нанести вред системе. [Вы] причиняли разрушения различным системам в течение долгого времени».

Хотя казалось, что после такой речи судья намерен строго покарать Phoenix’a, принимая решение, он значительно умерил свой гнев. Судья попытался найти компромисс между тем, что он считал необходимым устрашением, созданием прецедента для будущих приговоров по хакерским делам в Австралии и конкретными аспектами именно этого дела. В конце концов еще и еще раз проанализировав все аргументы, он принял решение.

– У меня нет сомнений, что некоторые круги нашего общества считают тюремное заключение единственно возможным решением. Я разделяю эту точку зрения. Но после долгих размышлений… я пришел к выводу, что немедленное заключение под стражу не является необходимым.

На лицах друзей и близких хакеров появилось облегчение, когда судья назначил Phoenix’y 500 часов общественных работ в течение двух лет и в качестве залога хорошего поведения – $1000 на 12 месяцев. Nom получил 200 часов общественных работ и залог $500 на полгода.

Когда Phoenix выходил из зала суда, какой-то высокий худой парень появился в проходе прямо перед ним.

– Поздравляю, – сказал незнакомец, чьи длинные волосы завивались у плеч легкими кудрями.

– Спасибо, – ответил Phoenix, напрягая память в попытке идентифицировать это мальчишеское лицо, которое было едва ли старше его собственного. – Я тебя знаю?

– Типа того, – ответил незнакомец. – Я Mendax. Я вроде занимаюсь тем же, что и ты, только покруче.